Падение. Пролог

Пролог.

По обе стороны дороги тянулась бесконечная картинка лесополосы, за которой скрывались пшеничные поля, взошедшие жёлтым покрывалом до самого горизонта. Редко попадались большие грузовики, тащившие огромные прицепы. Грузовики мы обгоняли, как и остальные легковушки, посвистывая мимо них и разрезая воздух. Иногда, машины свистели и слева от нас, растворяясь низкими силуэтами за извилинами дорог.

Мама, оторвав правую руку с руля, сменила волну с новостной на музыкальную:

– Не могу слушать эту нудятину.

Я прислонился головой к окну. Из колонок играла попсовая музыка, вроде той, что крутят по телевизору на одинаковых музыкальных каналах. Даже сюжеты те же: что-то про королеву, одиночество, непонимание.

Побившись в такт дороги черепом о стекло, я сел нормально. На стекле осталось еле заметное пятно: "Неужели моя голова настолько грязная?"

Сквозь пятно от волос растворялось над полями большое оранжевое солнце.

– Мне не нравятся твои отношения с... – мать не успела договорить.

– Знаю. – я отсек конец её фразы. – Пожалуйста, не продолжай.

Мать вздохнула.

– Не обижайся на меня. Я же мать, не забывай.

– Я не держу обиды. Мне тоже все это претит. Думаю, уйти по-джентельменски, тихо и без суеты.

Мать усмехнулась.

– Мне бы это не понравилось, но что поделать.

Поля и лесополосы менялись деревнями и селами. Мать все смотрела на приборную панель, раздражалась и цокала.

– Да где эта гребанная заправка? Мы скоро встанем здесь!

Через некоторое время показался знакомый красный силуэт строений и съезд к ним. Серое как акула тело автомобиля свернуло с такой хищной плавностью и застыло у колонок.

Придерживаю пистолет, погрузив его в бак. Мать вышла из кассы, изучая чек и что-то шепотом причитая. Я постучал пистолетом и повесил его на место. Закрутил крышку бака и хлопнул маленькой дверцей. Сел в машину.

– Дорожает жить. – выкручивая руль, мать тронулась с места. – В туалет заедем.

Отогнав машину, мать бросила её возле небольшой пристройки с золотистой табличкой "WC".

Мать вышла из машины и растворилась на несколько минут за дверью. Никого не было. Только у бордюра вдоль полянки стоит чёрный седан "Ниссан".

Скоро она выглянула, вытянув за дверь только голову:

– Зайдёшь? – её лицо искажает странная улыбка, поднимая румяные от стыда щеки.

Я пожал плечами и скользнул внутрь. Почему бы нет? Мы слишком долго были под беспечными взглядами нашей семьи без намёка на близость.

Потянув на себя тонкую фанерную дверь, я прошел внутрь. Две кабинки, из которых открыта только одна, две раковины и железный шкаф под инвентарь. С потолка моргает уставшая лампа. Тем не менее, все чисто и приятно пахнет освежителем воздуха, который пшикает как по расписанию.

Я запер дверь на хлипкую щеколду, оставляя за фанерой серость неба от сумерек, заставших нас вдали от дома.

Я прижался к мягкому телу матери, вцепившись в её горящее алым цветом лицо губами. Без долгой прелюдии. Мать сразу сняла футболку, оголяя закованную в белый бюстгальтер большую грудь. Она откинула футболку на плитку, отражавшую мигание лампы, и опустилась на колени. Она расстегнула ремень и спустила с меня чёрные джинсовые шорты, которые комом упали на пол.

Член упирался в её лицо, а через мгновение оказался в горячей влаге рта. Мать заглатывала, причмокивая и придерживая меня двумя руками за зад. Я руками отвёл её голову. По уголкам губ было размазано, а подбородок блестел прозрачной жидкостью. Мать встала. Сняла белые кеды, ступая босыми ногами по холодной плитке. Спустила с себя бежевые шорты и белые трусики, оставив их рядом с обувью. Мать распахнула дверь кабинки и опустила крышку унитаза.

– Надеюсь, выдержит. – она села на унитаз, задрав ноги и уперев их в рамку прохода.

Перешагнув через шорты, я подошел к матери и, придерживая за волосы на затылке, вошел в неё.

Грудь колыхалась, сопровождая мои движения. Мать опустила ладонь на клитор и быстро надрачивала.

Перед короткими судорогами мать тихо и протяжно застонала, выпуская из легких воздух, который задержала, боясь испортить момент. Я почувствовал, как едва сжало мой член внутри нее.

Вдруг скрипнули дверные петли. В мою спину легким касанием сквозняка ударила прохлада. Я обернулся.

– Охренеть! А мне можно с вами? - в проёме стоял молодой человек, за которым покачивалась дверь.

Он хохотал.

Мать ахнула и, толкая меня раскрытыми ладонями в живот, пыталась выскочить из кабинки.