Искушение Арканов. Глава 7

Глава 7. "Башня"

Мир треснул.

Лукас не знал, когда началось разрушение, но чувствовал, как оно бурлит в его венах, как если бы сам воздух сжался, оглушая его.

Всё, что было до этого — желание, страсть, власть, подчинение — теперь казалось чем-то мимолётным, лишь дорога к этому моменту. К этому удару, который разрывал реальность на осколки, и оставлял его в пустоте, где нет возвращения.

Он стоял на вершине высокой башни, но не помнил, как сюда попал.

Небо над ним раскололось.

Молнии взрывали пространство, грозовые тучи клубились, превращаясь в вихри, как если бы сами боги отвернулись от этого мира, оставив его на растерзание.

Камень под его ногами дрожал, стены трещали, и казалось, что сама башня вот-вот рухнет.

Вибрации доносились через его тело, словно сам мир напоминал ему о своей хрупкости.

Но он не боялся.

Перед ним стояла женщина.

Или богиня.

Или сама Смерть, усталый взгляд которой был поглощён вечностью.

Её тело было обнажённой иллюзией, переплетённой молниями.

Пепельные волосы развевались, словно языки пламени, а глаза сияли белым огнём, ослепляя всё вокруг.

Она не двигалась, но была в каждой трещине башни, в каждой трясущейся стене, в каждом взгляде, что он не мог отвести.

— Ты пришёл к концу, — её голос звучал, как шёпот разрушенных храмов, как молитва, произнесённая перед гибелью.

Лукас шагнул вперёд, и башня содрогнулась под его ногами. Огромная трещина прошла по каменному полу, как кровоточащая рана.

— Это не конец, — его голос был чужим, разломанным, будто исходил не от него.

Она рассмеялась — этот смех разорвал пространство, разлетевшись по раскалывающемуся воздуху. Он ощущал, как её смех затягивает его в бездну, как если бы сама разруха становилась его судьбой.

— Ты всё ещё думаешь, что управляешь этим миром? — её слова касались его, как нож, врезающийся в плоть.

Молния ударила в небеса, осветив их, будто сама стихия теперь была их союзницей. В этом свете её фигура становилась частью разрушения. Она шагнула к нему. Её ладонь легла ему на грудь, и в тот момент башня взорвалась.

Молния разорвала мир на части. Камни разлетались, огонь вырывался наружу, и гром раскатился по этому обломанному миру. Лукас не чувствовал земли под ногами. Он падал, поглощённый женщиной, её губы уже горели на его коже, пылая холодным светом, разрушая его.

Падение стало его наказанием и его наслаждением.

С каждым касанием её тела с его кожей он терял остатки себя.

Её прикосновения обжигали, но это было не больно.

Это было нечто большее. Это было разрушение и возрождение одновременно.

Она была его кошмаром и его спасением.

Её прикосновения — как огонь, что сжигает, а её губы — как буря, поглощавшая его.

Она была стихией, она была вихрем, и он не мог оторваться.

Она вела его в танце разрушения, в котором не было конца, не было границ.

Это было не падение. Это было слияние с чем-то другим. С чем-то вечным, разрушающим его и воссоздающим одновременно.

Он сдавался.

Это было не просто желание, это было стремление, которое поглощало его, разрывая его душу, его плоть, его разум.

К

огда всё стихло, когда мир снова поглотил тишину, Лукас открыл глаза.

Пустота. Всё исчезло.

Ни башни, ни женщины.

Ни молний, ни разрушения.

Только он и пепел вокруг.

Он сделал шаг.

И этот шаг стал началом нового пути.

Но он знал, что уже никогда не вернётся в тот мир, что был до этого.

Он был изменён.

И эта перемена была неизбежной.