Искушение Арканов. Глава5

Глава 5. "Императрица"

Время перестало существовать для Лукаса, как и пространство, когда карты продолжали открывать перед ним всё новые горизонты. Каждый новый Аркан был не просто испытанием, а возможностью заглянуть в самые тёмные уголки его души.

Он уже не был тем, кем был раньше. Каждый шаг погружал его всё глубже в мир, где магия и страсть сливали его волю, заставляя его быть одновременно охотником и добычей.

После встречи с воительницей из Колесницы его тело и разум изменились.

Внутренние барьеры рушились, но он всё ещё искал нечто большее, что дало бы ему контроль над своей судьбой. Он не мог быть просто наблюдателем, но что-то удерживало его от того, чтобы полностью взяться за этот путь.

Новая карта. Новый вызов.

Тепло.

Сначала просто — как после бани.

Потом — как дыхание сада в сумерках.

Пахло молоком, влажной землёй и чем-то... древним.

Он лежал. Не на камне, не на полу.

Что-то мягкое.

Движущееся.

Податливое, как плоть.

Как будто сам воздух под ним дышал.

Над головой — небо, выложенное листвой.

И пульс под ногтями — не свой, чужой. Женский?

«Я жив? »

Тишина.

Шорох.

Лёгкий — как вздох на шее.

И тогда она появилась.

Императрица.

Никаких корон.

Ни доспехов, ни плетей.

Только тело, как храм: пышное, тяжёлое, медленно текущее к нему из зелени и золота. Волосы, как тёмные лозы.

Грудь — не просто плоть, а обещание отдыха.

Её глаза не приказывали. Они принимали.

И этого было страшнее.

—

Лукас, — сказала она. Его имя скользнуло по воздуху, как лепесток.

Он хотел отпрянуть, но не смог. Как будто корни из подложки вплелись в спину. Или он — часть этого места.

— Я не... я не хочу снова быть сломленным, — прошептал он.

Она не ответила.

Коснулась его лба.

Потом — губ.

Потом — груди. Мягко. Почти по-матерински.

И всё же — он напрягся, как струна.

Пауза.

Она не касалась его больше. Села рядом. Просто была.

И он вдруг понял, как мало в его жизни было тишины. Не ожидания. Не пустоты. А именно молчаливого «сейчас».

Это оказалось невыносимо.

— Почему ты молчишь? — выдохнул он, не открывая глаз.

— Потому что ты никогда не слышал себя.

Её ладони коснулись его живота. Медленно. Ни боли. Ни жара. Но волна прошла по нему, затопив под рёбрами.

— Ты боишься быть желанным?

— Я боюсь раствориться, — сказал он слишком честно.

Она улыбнулась — он почувствовал это, не видя.

И тогда её губы опустились на его бедро.

Один поцелуй.

Ожог.

Он напрягся — и расслабился.

Почти сдался.

Затем началась её игра.

Ритмичная. Влажная. Ленивая.

Как весенний дождь по оголённым нервам.

Короткое дыхание.

Пауза.

Вдох.

Длинный стон.

В нём что-то рвалось.

Не крик — сброшенная броня.

О

н не знал, где заканчивается он, и где начинается она.

Мгновение — и он целует её плечо, как извинение. Потом губами касается груди. Потом — сливается в движение, которое не требует имен.

Нежность здесь была резкой. Как лезвие, заточенное медом.

В ней не было завоевания. Только принятие — как капкан, из которого не хочется выбираться.

— Что ты во мне видишь? — прошептал он, чувствуя, как волна медленно нарастает внизу живота.

Она положила руку ему на грудь. Сердце билось в ладонь. Или наоборот?

— Я вижу поле после битвы, — ответила она. — Уставшее. Готовое к урожаю.

Он закричал, не от боли — от полноты.

В ней было всё: рождение, смерть, воскрешение.

Она накрыла его телом, как покрывало.

И исчезла.

Остался запах.

И мокрая ладонь на животе.

И... лёгкий смех в листве.

Где-то далеко.

Он не знал, встал ли он.

Или стал частью этого сада.

Но впервые — ему не нужно было уходить.

вернуть её под контроль.

Когда она исчезла, оставив его одного, Лукас почувствовал, как внутри него что-то меняется. Это была не сила разрушения.

Это была сила понимания.

Он был готов идти дальше.

Следующая карта ждала.