Искушение Арканов. Глава4

Глава 4. Колесница

Он пришёл в себя, стоя на коленях.

Лукас увидел гладкий чёрный камень, отполированный, как кожа под дождём. Над ним — пурпурное небо, горящее тишиной. Воздух звенел, как натянутые тетивы.

Перед ним стояла Она.

Воительница.

Не Моргана.

Не искусительница.

Эта — несла в себе порядок, как кнут.

Власть — как наготу.

Она не обещала удовольствия.

Она брала его.

На ней были боевые доспехи — сверкающие, облегающие, чуждые. Но между пластинами виднелась кожа: бронзовая, гладкая, с трещинами шрамов, которые не портили — подчеркивали власть.

Грудь полуоткрыта, лоб украшен венцом из стали и красных камней. В одной руке — плеть. В другой — вожжи.

Позади — две сфинксообразные твари, сплетённые из белого и чёрного света. Колесница ждала.

Но путь начинался с него.

— Встань, — сказала она.

Он не встал.

Он смотрел на неё, вцепившись в пол, как зверь.

Она подошла.

Наклонилась.

Взяла его за волосы.

Подняла лицо к своему.

— Ты хочешь, чтобы тебя тащили? Или ты сам возьмёшь вожжи?

— Кто ты? — выдохнул он.

Она коснулась губами его виска.

— Та, кто ведёт сквозь бездну. Не твоя мать. Не любовница. Не богиня. Я — суть дороги.

Он ощутил её руку на своей шее.

Металлические пальцы. Жёсткие. Сильные.

В них было больше нежности, чем в словах — и больше угрозы, чем в оружии.

— Я не готов, — пробормотал он.

— Глупец. — Она ударила его плетью.

Боль вспыхнула, как свет. За ней — стон. Её — или его? Он не понял.

Она уселась на него, обвив бёдрами его талию, как уздечкой. Он почувствовал запах кожи, пыли, крови. Её дыхание жгло.

— Ты всё ещё человек, — прошептала она. — Но уже трещишь.

Её пальцы врезались в его плечи, оставляя кровавые метки.

Губы — на его шее.

Язык — вдоль позвоночника.

Он содрогался от каждого её движения: между агонией и восторгом.

И не знал, чего больше.

Она заставляла его двигаться.

Ползти.

Подниматься.

Падать.

Смеялась.

Шептала.

Целовала — и кусала до крови.

В ней не было жалости.

Только цель.

— Куда ты ведёшь меня? — задыхался он, лёжа под ней, истерзанный, возбуждённый до безумия.

Она наклонилась, прижала губы к его уху.

— Внутрь. Туда, где ты держишь зверя на цепи. Я пришла, чтобы он вырвался.

Он закричал.

Или зарычал.

Слёзы и пот стекали по лицу.

Тело болело, как после боя.

И хотелось ещё.

До конца.

До гибели.

Она встала.

Повернулась к нему спиной.

Вскочила в колесницу.

Вожжи хлестнули воздух.

Сфинксы зарычали — один свет, один тьма. И колёса тронулись.

Он остался лежать. Плоть — живая рана. Сердце — животное. Пульс — как клич.

Издалека доносился её голос:

— Если хочешь управлять — приходи. Но знай: кто однажды сел в колесницу, уже не сойдёт с неё живым.

Небо вспыхнуло — и стало зеркалом.

Он увидел в нём своё отражение.

И оно — улыбалось.

Но игра ещё не окончена.