Искушение Арканов. 13. Иерофант

Глава13. Иерофант

Лукас оказался в зале, напоминающем храм.

Но это был не храм аскезы — здесь пахло ладаном, потом и сандалом, как в святилище древней богини, которая никогда не отделяла истину от желания.

Свечи капали медленно, как воск по бедру. Высоко в куполе плыли тени, словно тела в медленном соитии. Стены были украшены фресками, на которых святые не проповедовали, а целовались. Здесь никто не скрывал, что у тела — собственный язык, древнее слов.

В центре зала стояла она.

Иерофант.

Высокая, обнажённая до степени святости.

На ней была только длинная накидка из прозрачного золота, струящаяся по телу, как капли мёда.

Она ничего не скрывала, а только подчеркивала — как если бы сам свет хотел её касаться.

Её кожа — цвета тёплого янтаря, с золотым отблеском, будто в ней жил огонь.

На шее — ожерелье из зубов и жемчуга, как напоминание: знание всегда требует жертвы.

Грудь — пышная, естественная, с сосками цвета граната, торчащими гордо, как знаки посвящения.

Её живот — мягкий, живой, с тонкой тенью от дыхания, а между бёдер — не стыд, а врата, ведущие к откровению.

Её волосы — чёрные, как чернила на свитке. Они падали на плечи волнами, и в них были вплетены тонкие цепочки, как нити тайн, украденных у богов.

Глаза — без дна.

Карие, глубокие, с искрами, как в чаше с вином. Когда она посмотрела на Лукаса, он почувствовал себя читаемым — полностью, до костей, до самых интимных мыслей.

— Ты пришёл за истиной, — произнесла она голосом, будто кто-то гладил по позвоночнику изнутри. — Но ты ещё не раздет. Ни телом. Ни духом.

Она подошла и сорвала с него одежду. Ласково. Почти матерински.

Но с чувственностью, от которой Лукас едва стоял.

Её прикосновения не просто возбуждали — они просвечивали. Обнажали.

— Люди боятся истины, — сказала она, проводя пальцем от его груди вниз. — Потому что истина — это не закон. Это трепет. Это жар между ног и в сердце.

Она повела его за руку к алтарю — но алтарь был ложем.

На нём — шёлк, книги, и... повязки.

— Сначала ты почувствуешь. Потом — поймёшь.

Она взобралась на него, как оракул на пьедестал.

Медленно, с силой, с грацией, будто в ней двигались не мышцы, а знание. Её бедра сжались, и Лукас охнул — не от страсти, от откровения.

Она не двигалась быстро.

Она преподавала.

Уроки длились вечность.

Каждый её наклон был как заклинание.

Каждый стон — как текст из писания, которого больше нигде не прочесть. Он чувствовал, как в нём открываются двери, которые он не знал. И каждая из них звенела наслаждением, но вела глубже.

— Запомни, — прошептала она, когда он дрожал, весь, изнутри наружу. — Жажда тела — это не грех. Это зов духа. Бог говорит с нами через кожу. Через влагу. Через вздох.

Она наклонилась и поцеловала его в лоб.

Этот поцелуй был финалом, как точка в книге, после которой нельзя молчать.

— Ты был моим учеником. Теперь иди и соблазняй мир знанием.

Когда он встал, она уже исчезла.

Лишь на его губах остался её след — вкус благословения, запах тела и огня.