Тихая комната

Олеся сидела у окна. В комнате было почти темно, только вечерний свет ложился мягкими полосами на её плечи. Она слышала, как он подходит — шаг за шагом, будто не решаясь потревожить тишину.

— Ты опять ждёшь дождь? — спросил он.

Она не обернулась.

— Нет. Сегодня я жду тебя.

Он остановился рядом, не касаясь, но она уже чувствовала его присутствие — по дыханию, по тому, как изменился воздух.

Он провёл пальцем по подлокотнику её кресла. Медленно. Почти случайно. Но это было неслучайно. Всё в нём — и молчание, и прикосновение — было выучено наизусть. Не между ними, а где-то глубже — в теле, в памяти, в самых уязвимых местах души.

Он коснулся её шеи. Лёгкий жест, как ветер. Она вздрогнула — не от холода, а от того, как долго этого ждала. Он наклонился к ней, не спеша. Губы встретились тихо, почти застенчиво, но с той уверенностью, которая бывает только в тех, кто уже не играет.

Олеся положила руку ему на грудь. Там билось сердце. Настоящее. Настойчивое.

И комната, полная теней и ожидания, вдруг стала бесконечно светлой.

Он провёл ладонью по её спине — от шеи до поясницы. Его пальцы двигались осторожно, будто не просто касались, а запоминали её на ощупь. Она закрыла глаза и сделала шаг вперёд, позволяя телам слиться в одном движении, таком медленном и точном, как дыхание в тишине.

Падали капли дождя. За окнами темнело. А внутри было всё — свет, жара, дрожь, ритм. Он поднял её на руки — легко, будто так и должно быть, будто она — часть его дыхания. И уложил на диван, затонувший в тенях.

Они не говорили. Только губы искали губы, а пальцы — кожу, где пульсирует живое. Их движения стали смелее, уверенные и чувственные, будто тела разговаривали на древнем, забытом языке. Она выгнулась ему навстречу, чувствуя, как исчезает время, страхи, одиночество. Было только это слияние — страсть и нежность, глубина и вспышка.

В кульминации всё слилось в одно: дыхание, поцелуи, тепло, прикосновения. Мир сузился до точки, где была только она и он — без мыслей, без слов. И когда всё внутри затопило жаром, и дрожь прошла волной через всё её тело, она тихо прошептала его имя.

Он прижался к ней, всё ещё дыша тяжело, но уже успокаиваясь, возвращаясь к ней — не телом, а всем собой.

— Ты настоящая, — сказал он.

— А ты — мой, — ответила она.

И в этой простоте было больше истины, чем в самых сложных романах.