Сильнее оков. Обреченные любить-2. Из книги Жена любит групповой секс

Глава 1

«Я никогда бы не поступила так!»

Этот крик рвался из моей груди. Но это означало бы выдать свою слабость, слишком мягкое отношение к полукровкам.

Торговцы мигом заприметили бы меня, такую молодую, такую неопытную ― и сразу же подняли бы для меня цены. Хорошо, если не вдвое.

Поэтому, презрительно скривив губы, я сплюнула на камни у ног раба. Отыскала взглядом его хозяина ― тот как раз спешил к нам с другого конца ряда. И потребовала:

― Накажите его. Он посмел угрожать мне смертью.

Раскаяние в глазах раба тут же сменилось ненавистью. Он с трудом встал ― не во весь рост, всего лишь на колени. Опустил голову, пряча взгляд.

Я ждала торговца и разглядывала дроу. Даже стоя на коленях, он был огромен. Его макушка легко достала бы мне до подбородка, вздумай я подойти к нему вплотную. Волосы, которые должны были выглядеть снежно-белыми, превратились, как и у девочки, которую он назвал Селин, в грязную паклю.

Одежды на дроу не было, не считая жалкой набедренной повязки. От обнаженного, испещренного однотонными татуировками тела несло застарелым потом. Руки с бицепсами толщиной в мою талию были скованы, ноги ― тоже. Цепь от кандалов на ногах тянулась к кольцу, вбитому в землю. Жалкое зрелище! Но даже в таком незавидном положении дроу умудрялся выглядеть гордым. Несломленным. Непокорным.

― Если хочешь, можешь сама наказать его, госпожа! ― Торговец, наконец, добрался до нас с Лиром и услужливо протянул мне плеть-треххвостку с металлическими шипами-утяжелителями на конце каждого хвоста. ― Только, если забьешь до смерти, придется заплатить, как за покупку.

― Есть такое правило? ― оглянулась я на Лира, который по-прежнему стоял сразу у меня за плечом и напряженно сопел.

― Есть, госпожа, ― шепотом подтвердил он.

Мой вопрос прозвучал так, будто я и в самом деле надумала запороть провинившегося раба насмерть.

Тот вскинул на меня глаза. Обжег бело-голубым огнем взгляда. Перевел взор на малышку-полукровку в клетке. Та сидела на корточках и торопливо доедала последние крошки ватрушки. Ни о чем другом думать она явно не могла. Зато раб ― мог. На миг по его лицу пробежала судорога, глаза увлажнились. Он будто прощался с Селин и раскаивался, что оставляет ее одну.

Меня осенила догадка.

― Эта девочка-полукровка ― его дочь? ― обратилась я к торговцу с новым вопросом.

― Да, милостивая госпожа. ― залебезил торговец. ― Досталась вот… в нагрузку. Стоит рабу пригрозить, что его разлучат с ней, и он становится совсем невменяемым. Даже ошейник не помогает. Так что продаю сразу обоих по цене одного.

― Сколько же ты за них просишь, господин?

Не знаю, что руководило мной, когда я задавала этот вопрос. То ли любопытство, то ли куда более сложные чувства. Раб-дроу, так яростно защищающий свою дочь-полукровку, и не желающий с ней расставаться, был явлением необычным. Насколько я слышала, эльфы полукровок презирали.

Торговец, как только речь пошла о золоте, воспрял духом, засиял. Взгляд его стал масляным, речь ― еще более льстивой, чем до этого.

― Позволь объяснить, госпожа, ― поклонился он. ― Этот дроу ― могучий воин, хорошо обученный элитный раб, который с возраста десяти лет воспитывался в питомнике. Он должен был бы продаваться не здесь, а на несколько рядов выше, и стоить столько золота, сколько весит сам! Но я готов уступить его тебе за десяток больших золотых монет. Купив его, ты приобретешь такого охранника, который в одиночку победит пару десятков разбойников!

― Победит… При условии, что захочет меня защищать, ― глядя на непокорный, дерзкий вид раба, хмыкнула я. ― Пока что не похоже, чтобы он вообще собирался кому-то подчиняться. Ну-ка, расскажи, скольких хозяев он уже сменил? И почему?

― Ты проницательна, госпожа, ― запечалился торговец. ― Расскажу. Все расскажу. А там сама решай, хочешь ли ты забрать раба, или оплатить покупку, а потом умертвить его за угрозу твоей жизни.

История дроу, которого звали Родриэлем, оказалась такой же необычной, как он сам. Воспитанный в элитном питомнике, он был продан вдове главы человеческого клана, ставшей соправительницей при младшем брате мужа, который возглавил клан после гибели старшего брата.

Вначале женщина рассматривала его только как своего личного охранника, но через некоторое время взяла в свою постель. Родриэль не мог отказать своей госпоже в близости, а ублажать женщин его учили почти так же хорошо, как защищать хозяев.

Их связь длилась почти пять лет, прежде чем госпожа внезапно понесла от своего раба, и по какой-то причине не стала избавляться от ребенка. Хозяйка родила в срок здоровую и крепкую, как все эльфийские дети, девочку-полукровку, и снова не стала избавляться от нее. Просто сделала вид, что малышки не существует.

Девочку вырастили и выкормили рабыни ― и родной отец. Он привязался к дочери, которую назвали Селиниэль, с ее первых дней, и учил всему, что умел и знал сам. Но в возрасте пяти лет у Селин пробудилась магия небесного огня. Опасная сила, которой она никак не могла управлять.

Молнии, которые испускала руками пятилетняя дроу-полукровка, убили любимую певчую птичку госпожи. Малышка не была виновата: она испугалась окрика. Но кого это волновало? Госпожа приказала Родриэлю избавиться от их общей дочери любыми способами. А когда тот отказался подчиняться ― продала его вместе с малышкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Так Родри и его дочь сменили хозяев в первый раз. Потом их перепродавали, с каждый разом все дешевле, еще с десяток раз: стоило малышке Селин не сдержаться и шарахнуть молнией в дерево, в стену, в паучка или, не приведи эргхи, в домашнее животное.

― И теперь, ― выслушав рассказ торговца, ― ты предлагаешь мне отдать пять полновесных золотых монет за возможность лишить жизни этого бесполезного раба? Да я лучше возьму штраф с тебя за то, что такой опасный раб способен двигаться и пытаться нападать на гостей увала!

― Пожалуй, госпожа, я сам лишу его жизни! ― Торговец хлестнул Родриэля запасной плетью. Одну-то он отдал мне. ― А потом избавлюсь и от его проклятого выродка.

Пока торговец бушевал, избивая неподвижного дроу, моего локтя коснулся Иллириэль.

― Я смогу помочь девочке, госпожа, ― шепнул он.

И я едва не хлопнула себя ладонью по лбу. Ну, конечно! Печати! Лир сам придумал способ стабилизировать магию полукровок! Спас себя ― спасет и Селиниэль! Осталось только сделать так, чтобы торговец отдал мне отца и дочь-дроу за бесценок. Платить за них, как за элитных рабов или хотя бы как за полноценного раба-охранника было бы полным безумием.

― Послушай, почтенный, ― окликнула я торговца, и тот раздраженно пнул раба ногой в исполосованную кровавыми ранами спину.

Дроу не устоял на коленях и рухнул на четвереньки, почти уперевшись лбом в мои колени.

― Слушаю тебя, госпожа.

― Я готова забрать Родриэля, но заплачу ровно столько, сколько ты сам отдал за него, и один малый золотой сверху. Это окупит твои расходы на содержание.

― Ты намерена забрать только его, госпожа? ― приподнял бровь торговец и очень плотоядным взглядом посмотрел на Селиниэль.

Раб-дроу тоже поднял взгляд и впился им в мое лицо. Теперь в этом взгляде светилась не ненависть, а что-то, очень похожее на мольбу, круто замешанную на отчаянии.

***

В глубине сердца я уже знала, что не смогу отказаться от этих двоих. Но с ответом не торопилась: слишком ожесточенный, отчаявшийся раб смущал меня своей неуправляемостью. Я искала и не могла придумать способ, как добиться, чтобы он начал меня слушаться ― сам, по собственной воле.

Чтобы потянуть время, я вплотную подошла к клетке, где сидела девочка-дроу. Встала, разглядывая кандалы, сковывающие ее тощие ручки. Девочка тоже встала ― на колени, как до этого ее отец. Потянулась, поймала мою руку, поднесла к своему чумазому личику и… прижалась щекой к моей ладони.

Я на миг онемела. Лир, Родриэль и торговец ― тоже.

Первым, конечно, пришел в себя именно торговец.

― А ну убери свои грязные руки от госпожи! ― рявкнул он на Селин.

Малышка только сильнее вжалась в прутья, стремясь приблизиться ко мне.

― Не пугай ее! ― осадила я торговца. И тут же спросила. ― Зачем на ней наручники, если она в клетке?

― Они не позволяют полукровке испускать небесный огонь из рук, госпожа! ― взялся разъяснять торговец. ― Видишь, конец железной цепи до земли свисает? Вот по нему все вспышки огня в землю уходят. Это последний хозяин Селиниэли придумал.

― Придумал, как обезопасить себя от магии полукровки, но все равно избавился и от нее, и от ее отца? ― удивилась я.

― Избавился сразу, как заметил, что его молодая жена слишком уж похотливо на раба поглядывает! ― хихикнул торговец. ― Ревнивый оказался, и влюбленный в свою женушку. Редкий случай!

― И правда, редкий, ― кивнула я задумчиво. — Значит, если наручники с цепочкой с Селин не снимать, то и ее магии можно не опасаться.

― Так и есть, госпожа! ― подтвердил торговец довольно холодно. Он, похоже, от мысли оставить Селин себе не отказался.

Мне это не понравилось. Родриэлю ― тоже.

― Госпожа, ― заговорил он хрипло. ― Позволь сказать.

― Говори, ― то, что раб сам пошел на переговоры, вселяло надежду.

― Не разлучай нас с Селин, милостивая госпожа! Клянусь, все сделаю, что прикажешь, только сохрани ей жизнь и позволь мне оставаться рядом!

Не поднимаясь с четверенек и позвякивая оковами, дроу сделал несколько шагов в мою сторону и склонился, прижался лбом к моим туфелькам. В момент наклона по булыжникам дорожки снова проскрежетало металлом. Скрежет исходил из-под тела дроу.

― Что это было? ― Я уставилась на работорговца. ― На нем не только кандалы?

― Прежний хозяин надел на раба пояс верности, а я не стал снимать, ― хохотнул торговец. Сам он был мелкий, рыхлый и какой-то женоподобный. Похоже, слишком явная мужественность раба-дроу задевала его, заставляла завидовать. ― Отдам дроу вместе с изделием. Будешь брать?

И снова я не стала спешить с ответом. То, что раб на словах клянется ― уже хорошо. Но магическая клятва была бы лучше. Вот тогда бы в его верности я больше не сомневалась, и опасаться его перестала бы.

― Чем клянешься, раб? ― направила я разговор в нужную сторону.

― Кровью. Жизнью. Магией. На мне наручники, госпожа, которые не позволяют магию использовать, но, если ты проколешь мне палец… ― Дроу привстал, поймал мой взгляд. Теперь на его лице читалась надежда ― такая же безумно-отчаянная, как все его теперешние чувства.

― Лир, у нас есть чем проколоть палец раба? ― окликнула я своего полукровку.

― Деньги вперед, госпожа! ― поспешил вмешаться торговец. ― А то привяжет этот дроу себя к тебе кровью, и сдохнет, как больной конь, если вдруг ты без него уйдешь. Мне прибыль терять никак нельзя ― я не своим товаром торгую!

― Ладно. Лир, расплатись, ― решилась я. ― За обоих.

Золото быстро перекочевало в кошель торговца. Лир проколол палец Родриэля и тот, мазнув своей кровью по моей ладони, поклялся:

― Признаю тебя, госпожа, на вечные сроки, хозяйкой своего тела, жизни и магии взамен на обещание не разлучать меня с дочерью и не лишать ее жизни и здоровья по прихоти или жестокому умыслу!

― Принимаю твою клятву, Родриэль. Да будет так! ― подтвердила я договоренности, и кровь дроу бесследно испарилась с моей ладони, а на его плече появился новый виток татуировки.

― Свершилось! ― в один голос подтвердили произошедшее торговец и Лир.

― Выпусти Селин из клетки, ― приказала я торговцу. ― Больше в ней нет надобности. Девочка сама пойдет со мной и со своим отцом. Правда, Селиниэль?

Пока Родриэль боролся со слабостью и болью, с трудом поднимаясь с колен, я протянула его дочери руку и помогла выбраться из клетки.

Малышка доверчиво приникла ко мне, цепляясь за подол моего платья чумазыми пальчиками. Хорошо, что платье было дорожное, темное, и никакой грязи не боялось!

― Надо бы их накормить, умыть и подлечить, ― с жалостью и, если признавать правду, то с некоторой брезгливостью глядя на свою первую самостоятельную покупку, сказала я Иллириэлю. ― Родриэля вон шатает от голода.

― Я не голоден! ― Слух у дроу оказался невероятно тонким, и наши перешептывания он уловил за пять шагов, несмотря на непрекращающийся гул и гомон вокруг. — Это вот Селин…

― Селин съела достаточно на первый раз, ― остановила я раба. ― А ты обещал быть покорным, но уже начинаешь спорить, хотя с тобой вообще не разговаривали.

Родриэль упрямо насупился:

― Ей нужнее!

― Теперь я буду решать, кому и что нужно. Тебе, видимо, мало было наказания от торговца. Моего попробовать хочешь. ― Устраивать порку избитому, еле стоящему на ногах рабу на потеху любопытной публике мне совсем не хотелось. Но и оставлять все, как есть, я не имела права.

― Прикажи ошейнику наказать раба, госпожа, если не желаешь сама марать об него руки, ― подсказал торговец. ― Один шок-удар, и непокорный дроу растянется у твоих ног!

― А он сможет после этого идти? ― засомневалась я.

Тащить, надрываясь, огромного тяжелого дроу на себе я точно не собиралась, а других рабов у меня все еще не было, не считая Лира. Но и тому такая ноша была бы слишком тяжела.

― Если назначишь удар в полную силу, даже шевелиться не сможет какое-то время, ― признал торгаш. ― Но можно удар в четверть силы назначить.

По прикосновению Лира к своей руке я поняла, что он мне так поступать не советует. И решила послушаться: Лир в ошейниках и силе их воздействия побольше моего знал.

― Потом накажу. Вечером. ― Решила я. ― Сейчас другие дела есть. Иди за нами, Родриэль, и начинай уже делать то, ради чего тебя купили. Смотри внимательно по сторонам, охраняй ― меня, Селин, и Лира.

― Да, госпожа. ― Родриэль заставил себя встать прямо. Но я видела, что держится он из последних сил. Вспомнила, что у меня на поясе висит баклажка с остатками ягодного морса. Отстегнула, протянула рабу. — Вот. Допивай. Глядишь, полегчает.

С остатками напитка дроу расправился в один глоток. Венул мне баклажку. Его взгляд, мутный от слабости, немного прояснился.

И я, взяв снова за руку так и стоявшую рядышком Селиниэль, повела своих рабов вверх по склону холма ― за новыми покупками.

Глава 2

Шагали мы медленно: я то и дело вертела головой по сторонам, высматривая среди рабов тех дроу и эльфов, которые показались бы мне подходящими на роль стражников моего замка. Смотрела ― и видела то опущенные бессильно головы и плечи сломленных рабов, то полные ненависти взгляды недавно плененных длинноухих воинов.

И те, и другие меня не устраивали. Мне хотелось найти таких, кто не сломался, но и не исполнился неугасимой ненависти к роду человеческому. Наверное, я искала то, чего не существовало в природе. Ну, или стоило все же подумать о рабах из питомников. Но я не готова была отдать за них половину своего состояния, пусть оно и казалось огромным до неприличия.

На других вольных, которые бродили по рядам в поисках покупок, я внимания не обращала. Как оказалось ― зря.

― Справа, госпожа! ― раздался у меня за спиной негромкий крик Родриэля, а уже в следующий момент он в броске схватил за щиколотку убегающего подростка, который умудрился незаметно дотянуться до маленького мешочка с серебром, висевшего у меня на поясе, и незаметно срезать его.

Парень брыкнул пяткой в нос упавшего наземь дроу, и скрылся бы в толпе, но его перехватил сидевший у края ряда другой раб-дроу.

― Верни госпоже украденное! ― потребовал он у парня.

Тот, кривясь от ненависти, швырнул мешочек к моим ногам.

Родриэль, с разбитым до крови носом, со ссаженными коленями, вскочил, перехватил подростка, сжал его горло локтем.

― Что прикажешь делать с вором, госпожа? ― спросил он у меня.

Судя по свирепому взгляду, сам он с удовольствием свернул бы воришке шею.

Я к такому суровому решению была не готова. Оглянулась в поисках подсказки к Лиру.

― Передадим его стражам рынка? ― предложила неуверенно.

― Разумно, ― согласился Лир, прижимая к боку испуганную до дрожи Селин. ― Пусть они сами решают, какое ему наказание назначить.

Вместо стражей к нам подбежал немолодой грузный дядька с окладистой бородой.

― Отпусти сына, госпожа! ― бросился с мольбой мне в ноги. ― Прости, не уследил за дурачком. Бестолковый он у меня уродился. Только и умеет, что подворовывать. И оставить его было не на кого, пришлось с собой брать.

― Ты госпожу на жалость не разводи, господин! ― рыкнул Родриэль. ― Плати штраф, если хочешь, чтобы сына твоего стражи не забрали и в яму не бросили!

― Десятка серебряных монет хватит? ― Бородач говорил только со мной. Родриэля он будто и не замечал, хотя отвечал на его слова.

― Хватит, ― вздохнула я. ― И держи своего дурачка при себе, хоть цепью прикуй. Другой раз могут если не убить, то покалечить.

Десяток серебряных монет перекочевал в мой спасенный кошель. Бородач, схватив за ухо, увел своего вороватого недотепу-сына.

А дроу, который помог нам в поимке воришки, неожиданно обратился ко мне:

― Ты бы сняла оковы со своего охранника, госпожа. А то он каждый раз будет падать и разбиваться в кровь, пытаясь тебя спасти.

― Ох! Я и не догадалась! И вы не подсказали! ― Я с укором посмотрела на Лира, потом на самого Родриэля.

― Я не посмел, госпожа, ― разбитыми губами шепнул последний.

Лир же, пожав плечами, пояснил:

― А я подумал, что ты не хочешь развязывать ему руки-ноги раньше, чем мы с рынка выйдем.

― Понятно. ― Я вздохнула. И тут же озадачилась новым соображением. ― Ключи-то мне торговец не отдал!

― Посмотри в чехле с купчей, госпожа, ― подсказал Лир.

И оказался прав. Два набора ключей лежали на донышке кожаного чехла, в котором хранились свитки-купчие. В одном наборе ― два ключа, в другом ― три: парочка крупных и один маленький. «От пояса верности», ― повертев в руке тройную связку, догадалась я.

Взяла нужный ключ, освободила руки Родриэля, потом присела, разомкнула кандалы на его ногах. И замерла, глядя снизу вверх на своего темного эльфа, точнее, на выглядывающий из-под набедренной повязки край уродливой клетки, сковывающей его мужское достоинство. С одной стороны, хотелось снять с него эту гадость как можно скорее. С другой ― было неловко делать это прилюдно. Тем более, я уже знала, что за этим последует.

Родриэль тоже замер, и желая получить освобождение от этого орудия пыток, и не желая переживать дополнительное унижение.

― Не сейчас, прошу, госпожа, ― наконец, решился он, темнея щеками от мучительного смущения.

И я, с облегчением вздохнув, выпрямилась и согласилась:

― Да, позже. Придется тебе еще потерпеть.

Подумав, я достала вторую связку ключей и освободила тонкие ножки Селиниэли. Ей и без того было сложно поспевать за взрослыми. А вот ручки ей пришлось оставить скованными: не хватало, чтобы она кого-нибудь с перепугу небесным огнем шарахнула! Десятком серебряных монет не откупишься!

Мы уж совсем было собрались двигаться дальше, но меня остановил тихий шепот того дроу, который помог задержать воришку:

― Купи меня, госпожа.

― Тебя? ― уставилась я на него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дроу на первый взгляд выглядел не то чтобы старым, но и не молодым. Первые морщины на его сером, с синеватым оттенком лице, выдавали его зрелый возраст. Но тело казалось почти таким же мощным и мускулистым, как у Родриэля. И оно было покрыто кривыми рваными шрамами. Я таких немало насмотрелась, пока помогала лекарям родного клана раненых воинов выхаживать.

― У тебя есть боевая магия? ― спросила раба.

― Разумеется, госпожа. А еще я покажу тебе своих соплеменников, которые вместе со мной в рабство попали. Тебе ведь слаженная боевая единица нужна?

― Как ты догадался? ― оторопела я.

Этот дроу что ― мысли мои читает?

Дроу едва заметно кивнул в ответ на мой вопросительный взгляд. Будто подтвердил: читаю. Но вслух объяснил по-другому:

― Ты больше внимания обращаешь на дроу. А нас чаще для охраны и войны покупают. Поскольку ты женщина, то войной на кого-то идти вряд ли собираешься. Значит, опытные бойцы тебе для защиты нужны. Бери меня и моих соплеменников. Они меня во всем слушаются. Прикажу им служить тебе верой и правдой ― станут служить.

― Он не врет, госпожа, ― шепнул мне на ухо Иллириэль. ― У воинов-дроу подчинение старшему командиру с детства в крови. Они и правда своего начальника слушать будут беспрекословно, только клятву с него взять не забудь.

― Как тебя зовут? ― Я не стала называть дроу рабом.

Он и без того прекрасно осознавал свое незавидное положение. Мне не хотелось еще раз тыкать его носом в этот малоприятный факт. Не теперь, когда он сам дал понять, что хочет служить мне верой и правдой, и готов помочь с подбором других воинов.

― Мое старое имя умерло вместе с моим кланом, госпожа. А теперь меня именуют Борниэль, или просто Борн.

― Хорошо, Борн. Я куплю тебя, и ты сразу принесешь мне клятву верности. Тогда я смогу доверять тебе. ― Решилась я, и Борн удовлетворенно кивнул.

А я отвела от него взор и начала оглядываться в поисках его владельца. Тот, как выяснилось, наблюдал за нами издалека, и, поймав мой ищущий взгляд, тут же устремился к нам.

― Желаешь приобрести этого раба, госпожа? ― поклонился учтиво.

― Если сойдемся в цене, ― начала я обязательный торг.

― Отчего ж не сойтись? ― усмехнулся торговец. ― Десяток больших золотых, и забирай его с потрохами.

― Так уж и десяток? За что ж так много? ― Я показательно приподняла одну бровь и окинула Борна делано-пренебрежительным взглядом. ― Он немолод, не так силен, а уж красавцем его и вовсе не назовешь ― с такими-то шрамами!

― Ты не смотри на возраст, госпожа! Силой этот раб мало кому из молодых уступит, а такого опытного бойца так и вовсе еще пойди отыщи! Он, между прочим, на арене с монстрами из далеких земель сражался, голыми руками самых жутких тварей побеждал! ― начал расхваливать свой товар торговец.

― Так, может, там, на арене, он свое здоровье и оставил? ― продолжала я сбивать цену. ― Нет, прости, но больше пяти золотых я за этого раба не дам!

― Ты меня разорить хочешь, госпожа! ― Торговец схватился за сердце и делано поморщился. ― Не могу я такого славного и умелого воина за каких-то пять золотых отдать! Но, так и быть, один золотой уступлю!

― Благодарю за уступку, добрый господин, но я больше чем на золотой, свою ставку не повышу! Мне еще предстоит одеть-обуть раба, оружие ему купить достойное. Не голыми же руками он меня защищать будет, если придется!

― Восемь! Восемь полновесных монет, госпожа! От сердца отрываю! ― сделал новую уступку торговец.

― Семь. И это мое последнее слово, ― усмехнулась я.

― Ладно. Семь. Но только ради твоих прекрасных глаз, ― торговец снова поклонился и прикоснулся лбом к кончикам моих пальцев, которые слегка сжал в своей ладони, скрепляя сделку.

Мы подписали купчую, Лир выдал торговцу обещанные семь золотых, я приняла от Борна клятву верности и сняла с него оковы, оставив только ошейник, и то лишь для того, чтобы встречные-поперечные не задавались вопросом, отчего свободный от рабских меток и оков дроу по рынку разгуливает.

Как только все эти хлопоты были закончены, торговец спросил, уже не опасаясь продешевить:

― Так для чего тебе, госпожа, этот пожилой дроу понадобился? У меня ведь вон и помоложе, и покраше есть.

― А я не за красоту его выбрала, ― усмехнулась я. И обернулась к Борну. ― Ну, показывай, которые тут твои товарищи? Кого еще выкупать будем?

Трех дроу, на которых указал Борн, звали Флексиэль, Гормаэль и Шадриэль. Разумеется, я тут же стала звать их Флекс, Горм и Шадр. Продавал их тот же торговец, которому до сего дня принадлежал и Борн. Поняв, что я собираюсь купить у него еще троих рабов, он пошел на значительные уступки, и отдал мне соплеменников Борна за семнадцать золотых монет.

Так, потратив двадцать четыре полновесных золотых, я стала обладательницей слаженной четверки бойцов, о чем торговец даже не догадывался. Он был убежден, что хитрый старый Борн обвел меня, молодую и глупую, вокруг пальца, и убедил выкупить своих друзей, просто чтобы облегчить им жизнь. Разубеждать его, разумеется, никто не стал.

Простившись с довольным торговцем, я освободила ноги своих новых рабов и повела свой подросший отряд дальше. Мне предстояло подобрать в охрану замка еще восьмерых дроу и четверых светлых эльфов. Задача уже не казалась такой нерешаемой, ведь теперь вместе со мной воинские стати «товара» оценивали Родриэль и Борниэль.

Да и трое других дроу не отмалчивались. Даже предложили испытывать каждого нового бойца.

― Кто продержится в рукопашном бою с нами троими хотя бы сотню ударов твоего сердца, госпожа, ― заявили они, ― того можешь смело покупать. Скорость и силу оценим, а мастерство, если придется, позже подтянем.

Предложение мне понравилось, и дело пошло веселее. Дроу сами указывали мне то на одного, то на другого бойца. Борн проводил с тем, кого они присмотрели, небольшую беседу, и либо сразу говорил веское «нет», либо предлагал рабу сразиться со своими воспитанниками. А о том, что Флекс, Горм и Шадр ― не просто его товарищи, а еще и ученики, я догадалась очень скоро.

Не знаю, как и о чем говорил с новыми рабами Борн, но все, кого я приобретала с общего одобрения, смотрели на меня настороженно, выжидательно, но без вражды, и даже как будто со скрытой надеждой. Я, получив купчую, настраивала на себя их ошейники и каждому освобождала ноги, чтобы могли идти свободно, не спотыкаясь.

Наконец, двенадцать, точнее, четырнадцать темных эльфов, если считать Родриэля и его дочь, было куплено. День давно перевалил за обеденное время и неумолимо катился к вечеру. Торговцы стали расходиться, загоняя свой живой товар в бараки.

― Ты хочешь купить кого-то еще, госпожа? ― поинтересовался Борн. ― Если так, то покупки лучше отложить до завтра. Во-первых, выбор сильно меньше стал, ведь не ты одна рабов покупала. Завтра свежих подвезут. Во-вторых, мы и без того слишком много внимания привлекаем, когда такой толпой ходим. Нас опасаться начинают, а это удачным покупкам не способствует.

Доводы Борна показались мне разумными, но одновременно я расстроилась: мне следовало как можно скорее отправиться в обратный путь. В замок, оставленный без хозяйского присмотра, без надежной защиты. Ну, как отец раньше приедет, или заявится войско какого-нибудь другого клана и, не застав хозяев, попытается завоевать то, что им не принадлежит?

― Ты торопишься с отъездом, госпожа? Ждешь важной встречи, и боишься опоздать к назначенному сроку? ― спросил проницательный Борн.

― Так и есть, ― вздохнула я. ― Сюда-то мы с Иллириэлем верхом ехали, и то два дня на дорогу потратили. А обратно мне с вами пешими возвращаться.

― Ты не переживай, госпожа, мы тебя не задержим. Накорми и напои нас сегодня вечером щедро, от души, и мы завтра скорее лошадей побежим! ― пообещал мне Борн.

Я недоверчиво покачала головой: разве можно представить, чтобы разумный двуногий вровень с лошадью несколько часов кряду бежать мог?! Впрочем, эльфы ― не люди. Они быстрее, сильнее, выносливей! Может, и не врет Борн. Что-то мне подсказывало, что другого решения у меня все равно нет.

― Ладно. Заканчиваем с рабами на сегодня, Лир. Ну-ка скажи, где нас неподалеку от увала приютить и накормить могут?

― С такой оравой рабов нас ни в один странноприимный дом не пустят. Да и не захотят твои новые охранники в рабском бараке еще хотя бы одну ночь ютиться. Ты, конечно, можешь им приказать, и они не смогут ослушаться, ― Лир чуть пожал плечами, ― но лучше нам заплатить небольшую мзду и занять место, предназначенное для небольшого торгового каравана. Там и шатры можно в аренду взять, и костер развести, и барашка купить, а уж шашлыки дроу сумеют сами приготовить.

― Сумеем! ― согласился Борн, который с уважением слушал рассуждения Лира и согласно кивал на каждую его фразу.

— Значит, так и поступим, ― решила я, и мы отправились искать себе место среди лужаек, на которых уже появлялись первые шатры и разгорались огни костров.

Глава 3

Площадок было много. Самые дешевые из них походили на пустыню: голый песок без единой травинки под ногами, источник воды в сотнях шагах поодаль, выцветшие, с прорехами сложенные за ненадобностью шатры, сваленные небрежными кучками подле кострищ.

На отдыхе для себя и своих воинов я решила не экономить и выбрала небольшую, но очень уютную лужайку неподалеку от довольно глубокого и чистого пруда. На дне пруда явно били ключи, потому что из него брал начало ручей, стекавший с плато, на котором находилась лужайка, и устремлял свои воды к какой-то безвестной речушке.

― Позволишь нам искупаться, госпожа? ― с вожделением глядя на пруд, попросил за всех Борн.

― Не всем сразу. Отводи воинов по четверо, ― решила я. ― Остальные пока пусть ставят шатры и разводят костер. Сам сказал: поужинать вам нужно как можно более сытно. Вот и займитесь.

Темные эльфы мои распоряжения приняли даже с удовольствием. Мяса-то они, скорее всего, не ели с тех пор, как впервые в рабство попали. Первым делом натянули шатер для меня. Я бы хотела укрыться в нем и полежать, отдохнуть, но прежде мне предстояло позаботиться о Селиниэли и ее отце. Малышку следовало искупать, а Родриэля ― освободить, наконец, от пояса верности.

Посчитав, что будет лучше, если я сниму с него клетку на берегу, в стороне от чужих глаз, я приказала Роду помогать остальным дроу, а сама позвала Селин и пошла к пруду.

Там, сбросив с ног ботинки и закасав чуть не до попы широкие штанины, раздела Селин и вошла с ней в воду, радуясь про себя, что не поленилась прихватить из дому непроницаемый мешочек с полужидким мылом. Чтобы промыть волосы девочки и оттереть дочиста ее кожу, я потратила едва ли не половину запаса. Зато, когда закончила возиться ― смогла, наконец, оценить нежное очарование маленькой полукровки.

Ее белые волосы отливали часть ― золотом, часть ― серебром. Кожа казалась не серой, а совсем белой с едва заметным голубым оттенком ― как снег, на который падает тень в яркий солнечный день. Пунцовые губы и каштановые брови над светлыми глазами придавали миловидному личику неожиданную выразительность.

― Ох, и красавицей же ты вырастешь! ― шепнула я малышке, не скрывая восхищения.

― Как ты? ― впервые подала она голос, и он оказался мелодичным, как звон хрустальных подвесок.

― Даже краше! ― заверила я.

Малышка погрустнела:

― И тогда ты продашь меня и папу, как продала нас моя мама? Лучше мне не становиться красивой!.. Прошу, госпожа, сделай так, чтобы на моем лице появились шрамы!

У меня аж мурашки побежали вдоль спины от этих слов, сказанных восьмилетней девочкой, а в глазах защипало.

― Не буду я тебя калечить! И ты сама не вздумай нарочно калечиться! И не бойся: за милое личико я наказывать никогда не стану.

Селин покорно опустила глаза и плечики, сложила ладошки перед грудью в поклоне:

― Как прикажешь, госпожа.

Но видно было, что моим словам она не поверила.

Наверное, предай меня родная мать, я бы тоже перестала доверять словам женщин, особенно человеческих.

Закутав девочку в чистый кусок полотна, тоже добытый из собственных запасов, я отвела ее к костру, усадила у своих ног и принялась разбирать, расчесывать и заплетать в косы ее волшебные волосы. К тому времени, как закончила ― все дроу, кроме Родриэля, успели искупаться и приступили к приготовлению шашлыков из молодого барашка, прикупленного Лиром у соседей, расположившихся чуть ниже.

― Идем к пруду, Родриэль, ― позвала я своего личного охранника. ― Пора уж и тобой заняться.

Род встрепенулся. Вдохнул рвано и выдохнул с дрожью в голосе:

― Да, госпожа.

Прихватив связку ключей, на которой висел тот, которым отпирался пояс верности, я повела Рода на берег.

Присела на высокий, отесанный под сиденье, камень. Поставила раба перед собой.

― Снимай повязку с бедер, ― приказала ровно, хотя сама отчего-то разволновалась.

Род одним рывком избавился от полуистлевшей тряпки.

И только теперь я поняла, что сумерки сгустились настолько, что искать замок на клетке мне придется наощупь. Но отступать было некуда, и я, почти уткнувшись носом в пах дроу, принялась осматривать и ощупывать его закованное в железо достоинство.

Разумеется, тело Рода отреагировало мгновенно. Его мужское достоинство начало разбухать, увеличиваться. Родриэль застонал, стискивая кулаки и зубы. Его живот чуть втянулся и закаменел, а мышцы бедер, напротив, начали мелко подрагивать.

― Может сходить за лучиной? ― подумала я вслух.

― Не надо. Позволь воспользоваться магией, госпожа, ― остановил меня Род сдавленным голосом.

― Давай, ― кивнула я. ― Иначе до утра придется ждать, пока рассветет.

Родриэль снова вдохнул со стоном, сложил пальцы правой руки щепотью, а когда развел их ― между ними я увидела искру небесного огня.

― Так ты владеешь той же магией, что и твоя дочь?! ― изумилась я.

Хотя чему тут было удивляться? Отчего бы дочери и не унаследовать способности одного из родителей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Да, госпожа! ― ответил на мой вопрос раб, но прозвучало это так, будто я дарила ему ласку, а он вовсю наслаждался ею.

Мы оба смутились. Я даже было отдернула руки, но, поймав светящийся в темноте взгляд Рода, вернулась к прерванному занятию.

Искра в пальцах раба светилась так ярко, что, поднесенная поближе, мигом высветила все детали устройства, от которого нам предстояло избавиться. Примерившись, я заснула ключик в замок ― к счастью, единственный, ― и, провернув до упора, распахнула створки клетки.

Освобожденная плоть Рода встрепенулась, дернулась влево, вправо, будто проверяя, правда ли ее выпустили на волю, а потом в два рывка встала вертикально.

Род не сдержался, застонал в голос, одной рукой стряхивая искру небесного огня в траву, а другой хватаясь за наболевшее место. Я догадывалась, что дотрагиваться до него ему сейчас скорее больно, чем приятно. Но спрашивать, так ли это, не стала. Сунула Роду пузырек с мылом:

― Иди мойся, Родриэль. Я посижу тут, дождусь тебя, чтобы у случайных прохожих и зевак не возникло к тебе вопросов, отчего ты в пруду для свободных в одиночку плещешься.

Родриэль принял мыло из моих рук, шепнул хрипло:

― Спасибо, госпожа!

И чуть не бегом влетел в воду. Похоже, торопился скрыть от меня овладевшее им возбуждение.

Кто в результате за кем присматривал, сказать трудно. Родриэль, даже намыливаясь, не забывал поглядывать на меня и по сторонам, готовясь, если придется, броситься на защиту. А я больше косилась на него, чем на окружающие виды, хотя разглядеть серого дроу в серых сумерках было почти невозможно.

Я с трудом угадывала контуры его тела на фоне не совсем еще почерневшего неба. И с сожалением думала, что в следующий раз шанс посмотреть на плещущегося в воде красавца-дроу выпадет не скоро. Разве только пригласить его в свою купальню и велеть залезть ко мне в ванну. Но я пока не представляла, как отнесется к такому предложению сам Родриэль, и что скажет по этому поводу Лир, до сих пор деливший со мной ложе.

Род довольно быстро справился с волосами ― они у него были намного короче, чем у Селин, всего лишь чуть ниже плеча. Затем взялся оттирать от застарелой грязи плечи, руки, грудь и спину. Постепенно спустился к животу. И не сумел сдержать стон, по счастью, такой тихий, что даже я его с трудом расслышала. Но сделала вид, что не услышала вовсе: не хотела оказаться в неловкой ситуации сама и смутить Родриэля, который пытался сдерживаться из последних сил и не просил у меня разрешения излить семя.

Однако, могучие природные инстинкты оказались сильнее дроу. Проведя несколько раз мыльными руками по своим бокам, животу и бедрам, он все же не выдержал, обхватил свой требующий ласки и облегчения ствол и принялся водить по нему кулаком.

Разумеется, я не могла видеть подробностей, улавливала лишь тени движений, сопровождавшиеся характерными звуками и еле слышными стонами. Слушала эти звуки, чувствуя, как становится все более тепло и влажно между бедер, и ждала.

Знала, что очень скоро Родриэль захочет скинуть семя, и ему придется спросить у меня разрешения. Ведь магия рабского ошейника не позволит ему сделать это без моего ведома. И я, разумеется, разрешу. Нельзя оставлять его без облегчения. Уж точно не в этот раз. Ведь из-за пояса верности он и так слишком долго не мог излиться. А это ― я знала ― мучительно и очень плохо для мужского здоровья.

Мои ожидания оправдались.

― Госпожа… ― Голос дроу звучал хрипло и смущенно. Даже удивительно, что он, спавший со своей первой госпожой несколько лет, все еще продолжал стесняться таких тем. ― Госпожа…

― Что случилось, Родриэль? ― Я прекрасно знала ответ на свой вопрос, но не стала показывать собственную осведомленность.

― Позволь мне… ― Раб сбился и надолго замолчал.

Тогда я позволила себе повернуться и уже без утайки глядеть в его сторону. Впрочем, мне все равно не было видно ничего, кроме того, что он замер и не двигается.

― О чем ты просишь меня, Род? ― Мне было важно, чтобы дроу сумел прямо и вслух озвучить свою просьбу. Пусть привыкает, что со мной надо говорить открыто даже о самых тонких и деликатных моментах.

― Позволь мне… излить семя, ― еле слышно выдавил из себя дроу.

И снова замолчал. И я поняла, что ни молить, ни уговаривать он не станет. Во всяком случае, сейчас, пока я для него ― всего лишь чужачка, незнакомка, по прихоти судьбы ставшая его владелицей.

― Да, сделай это. Я разрешаю, ― откликнулась я после не слишком долгой паузы.

И снова отвернулась, досадуя на темноту. Будь сейчас светло, я бы не стала отводить взгляд. Не стала бы прятать от раба свой интерес к его телу. В конце концов, это вполне обычно и естественно ― любоваться красивым мужчиной, охваченным страстным желанием.

Из пруда снова послышались характерные стоны, плеск воды, влажные звуки терзаемой жаркой лаской плоти. Я вдруг поняла, что еще немного, и я рвану в шатер, прихватив с собой Лира, и дам волю собственному возбуждению, которое нарастало с каждым мгновением, превращая меня в похотливую самку.

Так я сидела, ерзала на камне и мечтала о том, чтобы раб скорее излился ― или подошел, схватил меня в свои объятия и протаранил своим увесистым орудием, пока Родриэль не вывел меня из этого двойственного состояния очередным, на этот раз ― болезненным стоном:

― Не могу.

― А? ― переспросила я непонимающе и повернулась к рабу всем телом, уже не скрываясь, что смотрю на него в упор.

― Не могу, госпожа! Словно… не хватает… чего-то… ― Родриэль говорил отрывисто, с трудом выдавливая из горла признание за признанием. ― И остановиться не могу. ― Он, сам того не замечая, несколько раз повел рукой вверх-вниз. ― Иначе, наверное, сдохну.

― Еще чего не хватало! ― возмутилась я. ― Да ты мне в три больших золотых обошелся! Иди сюда!

― Три золотых… Понимаю, это большие растраты, госпожа. И это все, чего стоит моя жизнь. ― В словах раба звучала горечь, но на мой зов он откликнулся.

Приблизился, встал передо мной ― огромный, обнаженный, с подрагивающим членом наперевес и искаженным от охватившей его страсти лицом.

Я не была уверена, что сумею помочь рабу, но надеялась, что моих прикосновений окажется достаточно, чтобы довести до конца дело, начатое без меня.

Хорошо смочив ладони в воде пруда и выдавив на них капельку мыла, я размазала его по своим ладоням, а потом и по члену Родриэля.

От моего прикосновения он задохнулся, задрожал.

― Тш-ш! ― успокоила я его. ― Я лишь хочу помочь. Во всяком случае, попытаюсь. Ты мне нужен здоровый и не одержимый единственной потребностью. Постарайся забыть обо всем, довериться моим рукам и получить то, что тебе так нужно.

― Я… постараюсь, госпожа. ― В хриплом голосе Родриэля прозвучали нотки благодарности, и это меня порадовало: значит, он готов довериться мне хотя бы ненадолго!

А я ― я, получив в руки вожделенную игрушку в виде такого большого, упруго-нежного, горячего и трепещущего мужского ствола, увлеченно принялась за дело. Одной ладошкой накрыла сверху головку и стала медленно водить пальчиками по круговой бороздке, отделяющей ее от остальной длины. Второй рукой подхватила очень крупные, тяжелые, налитые кровью и немного распухшие яички, начала щекотать их снизу, перекатывать и поглаживать легонечко пальцами.

Родриэль прогнулся в пояснице, толкаясь бедрами вперед и вверх, упер сжатые кулаки себе в бока, запрокинул голову, захрипел отчаянно.

― Стони! ― приказала ему я, подозревая, что вот эти попытки удержать себя и не позволяют ему получить освобождение. ― Стони в голос! Я сделаю так, что никто, кроме меня, не услышит!

И, на миг оторвав руки от его естества, накинула на нас магический пузырь, поглощающий звуки.

― Ты владеешь магией, госпожа! ― поразился раб.

― Да, но я запрещаю тебе говорить об этом с кем-либо, кроме Лира. Нарушишь запрет ― тебя покарает твоя же магия!

― Я буду молчалив, как пески пустыни, госпожа! ― поклялся Род.

― Да, будешь. Потом. А сейчас ― дай себе волю: стони, кричи! ― И я снова взялась за член Родриэля.

Даже в темноте я чувствовала, что этот нежный и одновременно твердый мужской орган все же пострадал от клетки. Он был слегка опухшим, отчего его внутренняя упругость словно пряталась под более толстым, чем должно, слоем плоти. Сожми его сейчас чуть крепче, чем надо, и Родриэль закричит, но не от удовольствия ― от боли. Так что я старалась прикасаться к нему как могла бережно.

Сначала Родриэль еще сопротивлялся ― себе ли, мне, или каким-то своим убеждениям, которые не позволяли ему отдаться чувствам по полной. Но его возбуждение все нарастало, дыхание становилось все тяжелее, грудь и живот ходили ходуном, а бедра все чаще подавались вслед за моими порхающими у его паха руками.

И настал момент, когда Род не выдержал. Сдался. Начал стонать в голос, потом ― вскрикивать коротко, рвано:

― Да! Да! Еще! Вот так! Прошу, еще!

А когда я в очередной раз провела подушечкой большого пальца по уздечке, одновременно пальчиками другой руки чуть надавив на нежное местечко позади мошонки, он выгнулся, запрокинул голову, задрожал и зарычал ― так громко и протяжно, что этот рык больше походил на вой. Из отверстия на головке начало выплескиваться семя ― толчок, другой…

Получилось! Довольная, я позволила себе победную улыбку.

Но улыбалась недолго: ровно до того мгновения, пока не расслышала несущийся от нашего шатра отчаянный детский крик боли.

Так кричать могла только малышка Селиниэль.

Родриэль несмотря на то, что происходило с ним, тоже расслышал этот крик.

И… попытался остановить себя. Свое семя. Схватился ладонью за головку, сжимая ее. Рыча от боли, оттянул вниз мошонку. Но его тело ― молодое, здоровое мужское тело, получившее, наконец, волю, отказывалось останавливаться. Не желало повиноваться.

― Сели-и-ин! Сели-и-ин! ― не в силах ступить хоть шаг, ревел раненым хищником дроу, а его тело сотрясалось, выбрасывая из себя все новые и новые фонтанчики семени.

Молча я смотрела на эту безумную, невероятную борьбу Рода с самим собой, и не смела убрать пузырь тишины. Ведь тогда все, не только мои рабы, но и многие наши соседи по стоянке, узнали бы, чем занимается госпожа Сайонара со своим рабом на берегу пруда.

Глава 4

Как только последний спазм освобождения отпустил Родриэля, он, даже не пытаясь прикрыться, с полуопавшим достоинством, с которого срывались клочки мыльной пены, бросился к костру.

Я помчалась за ним, но, конечно, отстала. Это мне не понравилось. Наверное, придется взять в личные охранники кого-то другого. Того, кто ни при каких поворотах судьбы не забудет о хозяйке, чью жизнь поклялся защищать. Это соображение промелькнуло на грани сознания и отодвинулось, чтобы вернуться позже.

А пока, запыхавшись, я добежала до костра и встала, как вкопанная. Как стояли все мои рабы, включая Родриэля. Похоже, даже он не знал, чем помочь дочери.

Селиниэль в бело-голубом, потрескивающем от напряжения шаре небесного огня, висела в паре метров над землей. Огонь исходил из ее раскинутых в стороны рук, изо рта, из глаз, из ступней вытянутых и слегка разведенных ножек-прутиков.

Кто-то из дроу догадался призвать туман и окружить им, как высокой стеной, нашу стоянку. Можно было не беспокоиться хотя бы о том, что зависшая над нашими головами дроу-полукровка привлечет постороннее внимание.

― Ну, что замерли? Родриэль, ты-то что стоишь?! Или у вас такое впервые? ― принялась я тормошить остолбеневших мужчин.

В том, что Селин жива, я не сомневалась: мертвые магию не испускают. Оставалось понять, как ей помочь справиться с мощным неконтролируемым выбросом.

Кажется, торговец говорил, что небесный огонь может уйти в землю, но для этого малышка должна как-то соприкасаться с ней. Наверное, Родриэлю в голову пришли такие же соображения, потому что он сделал два коротких шага, протянул руку к дочери, намереваясь схватить ее за щиколотку…

Небесный огонь с угрожающим шипением плюнул в Рода искрой. Род перехватил ее, стряхнул на землю.

― Если меня шарахнет всей этой мощью ― я не выживу, ― сообщил, ни на кого не глядя. И добавил для меня. ― Впервые. Раньше мне всегда удавалось обнять дочь раньше, чем она окружит себя сферой небесного огня.

― Тебя прямо тянет с жизнью проститься! ― фыркнула я. ― Убери руки и вообще отойди. Все отступите подальше!

Род нехотя сделал пару шагов назад. остальные рабы ― тоже. Все были настолько поглощены тем, что происходит с Селин, что даже теперь не обратили на необычный вид Родриэля. Да и на мой тоже. А тем временем, с моих рук капала такая же мыльная пена, как с окончательно улегшегося мужского достоинства Рода.

Впрочем, это не помешало мне призвать магию воздуха, свить из нее воздушный жгут, накинуть его на ноги Селин и потянуть ее вниз.

Небесный огонь загудел громче, угрожающе затрещал вспышками отдельных искр, но ударить меня даже не пытался. Словно не мог понять, кто и чем тянет к земле его создательницу.

В момент, когда босые ступни малышки коснулись земли, весь заряд с оглушительным треском ушел в землю.

Дроу позакрывали ладонями свои чувствительные уши. Я отшатнулась, заслоняясь локтем от слепящей вспышки, а к оставшейся без защиты огня Селин бросились двое: Род и Лир. Отец и целитель.

― Я помогу! ― воскликнул Лир.

― Что ж ты раньше не помог? ― рыкнул Родриэль.

― Лир, ко мне! ― не позволяя им сцепиться, приказала я.

Иллириэль резко выпрямился, будто деревянный кол проглотил, и так, с негнущейся напряженной спиной и опущенным взглядом, двинулся в мою сторону.

Я проследила, как доверчиво вполне себе живая и бодрая Селин обхватывает ручками шею Родриэля, как шепчет ему что-то на ухо, и поняла: там обойдутся без моего вмешательства.

Зато мне предстояло разобраться, как случилось то, что случилось. И ответить на все вопросы должен был Лир. Как управляющий и как целитель, которому было поручено присмотреть за малышкой-дроу.

― Всем заняться своими делами! И туман можно убрать, ― озаботила я рабов, которые понемногу начали приходить в себя, переглядываться, переговариваться.

Заметно было, что они не прочь погреть уши, слушая мою беседу с Лиром, но устраивать своему управляющему публичное судилище я не собиралась. Ему еще командовать всей этой ватагой. А значит, они должны видеть, что даже я, хозяйка, отношусь к нему с уважением.

Лир приблизился, опустил голову под моим тяжелым взглядом.

― Виноват, госпожа Сайонара, ― произнес покаянно.

Хорошо, хоть на колени не опустился. Кажется, эта привычка начала понемногу уходить.

― Виноват, ― согласилась я. ― Расскажи, как все было.

― Селин терла и терла запястья. Я сдвинул наручники и увидел, что местами они стерли кожу малышки почти до крови. Решил подлечить. Но для этого нужно было снять оковы…

― И ты взял ключ из чехла с купчими, и разомкнул кандалы, ― помогла я запнувшемуся Лиру.

― Снял, да. ― Подтвердил он. ― Малышка казалась такой спокойной! Она заверила меня, что рядом со мной и отрядом дроу ничего не боится.

― А потом чего-то испугалась, ― проявила я чудеса проницательности.

― Ей показалось, что в траве мелькнула змея. Оказывается, она видела их, и знает, как они могут быть опасны. ― Лир бессильно развел руками.

Действительно: кто мог предположить, что все так обернется?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Траву на присутствие змей проверили? ― Я тоже прекрасно понимала, что змеи на участке, где мы встали на постой — это слишком рискованно.

Их следовало изгнать и поставить защиту по окружности нашего небольшого лагеря. Правда, у меня при себе не было ничего, чтобы такую защиту выставить.

― Не успели, ― признал Лир.

Я только вздохнула укоризненно. С одной стороны, Лира можно было понять: он ни с чем похожим раньше не сталкивался, не мудрено растеряться. Да и рабское положение не способствует развитию решимости в острые моменты. С другой стороны, хотелось бы, чтобы в будущем мой управляющий был порасторопнее. О чем я ему и сообщила.

Потом позвала:

― Борниэль!

Дроу тут же подбежал ко мне.

― Слушаю, госпожа.

― Селин показалось, что она видела змею, ― сообщила я ему.

― Сейчас все проверим, госпожа! ― кивнул Борн, порадовав меня сообразительностью.

Вот чувствуется, что совсем недавно этот дроу был вольным, и, ко всему ― командиром, привычным отвечать не только за себя.

― Да, займись, ― отпустила его я.

И снова обернулась к Лиру.

― Наручники с Селин больше не снимать, пока не наложишь на нее печати, сдерживающие магию, ― приказала коротко.

Иллириэль покорно кивнул. И робко спросил, глядя с неясным чувством на мои испачканные в мыле руки:

― Теперь подле тебя будет спать твой личный охранник, госпожа?

Вот кому что, а голому ― рубаха!

― Пока не доберемся до замка, со мной будет спать Селиниэль, ― постановила я. ― А ты и Род будете спать слева и справа от входа ― в шатер ли, или в спальню в странноприимном доме. И никаких поползновений, Лир! До конца поездки и слышать не хочу о близости! Ни с кем.

На лице Лира проступило облегчение, смешанное с сожалением. Но спорить он, разумеется, не посмел.

― Принести тебе воды для омовения рук, госпожа? ― предложил вместо этого.

Возвращаться к пруду мне не хотелось, поэтому я кивнула:

― Неси.

Через недолгое время порядок в нашем лагере был восстановлен.

Мы с Селин, на запястьях которой снова позвякивали железные наручники, сидели на пледе у костра и облизывались в ожидании шашлыков из молодой баранины.

Воины-дроу охотились в траве на змей, которые оказались вовсе не змеями, а угрями ― рыбами, способными выбираться из воды.

Родриэль, тоже сходивший на берег и выстиравший остатками мыла свою ветхую набедренную повязку, сушил ее на вытянутых руках над огнем.

Лир стоял у меня за плечом, бдительно поглядывая по сторонам. Как от воина, толку от него было мало, но подать сигнал опасности он был вполне способен.

Бдел Иллириэль не напрасно. Потому что как раз тогда, когда мне подали первую палочку с нанизанным на нее запеченным мясом, с которого стекали лоснящиеся жиром капли сока, на свободной поляне среди участков для стоянок появился мужчина. Человеческий мужчина. По возрасту ― едва вступивший в пору первой зрелости. По виду ― рыцарь, прошедший огонь, воду и десятки сражений.

― Почтенные господа! Владельцы рабов, маги и вожди кланов! ― провозгласил он, привлекая к себе внимание десятков любопытных глаз. ― Позвольте сделать вам всем предложение, от которого вы не сможете отказаться!

Борниэль и Родриэль, сочтя появление незнакомца как возможную угрозу, переглянулись, встали по бокам от нас Селин и активировали какие-то заклятия из своего арсенала боевой магии. Остальные дроу, быстро сняв с огня дозревающий шашлык, сложили его на листьях у моих ног и незаметно распределились по периметру нашего лагеря.

Судя по тому, что я видела краем глаза, наши соседи по стоянкам тоже проявили настороженность и постарались кто как мог подготовиться к внезапному нападению.

Тем временем незнакомец, из-за которого поднялся весь этот тихий переполох, стоял по центру свободной площадки и, словно не замечая настороженной враждебности, окружающей его со всех сторон, продолжал вещать:

― Итак, я предлагаю бой! Без магии, до первой крови! Тому воину, кто сумеет одолеть меня в честном сражении, пойду в оруженосцы или на другую службу сроком на три года!

Не знаю, как соседи с других стоянок, а я тут же утратила почти весь интерес. Сама я не могла сразиться с рыцарем, вольных воинов человеческой расы в моем отряде не было, так что оставалось только наблюдать со стороны, найдется ли смельчак, готовый принять вызов незнакомца.

Сняв с прутика пару кусочков мяса, я завернула их в широкий листок и сунула в руки Селин:

― Ужинай.

Сама же откусила прямо от куска мяса, нанизанного на палку. Чуть прищурилась от удовольствия: готовить шашлык дроу и правда умели. Мясо получилось сочным, нежным, ароматным. Где рабы раздобыли соль и приправы, я спрашивать не стала. Может, у кого-то имелся при себе запас. Может, Лир прикупил там же, где брал баранину по моему поручению.

Незнакомец, все еще дожидавшийся ответа, оказался зорким и наблюдательным. Издалека разглядел, с каким аппетитом я поглощаю свою порцию шашлыка. Сглотнул, голодно блеснул глазами.

У меня вдруг появилось предположение, что нанимателя воин ищет себе неспроста: видать, поиздержался, остался совсем без денег, но гордость не позволяла ему выпрашивать еду или идти в простые наемники. Хотя, если у него нет магии, то рассчитывать на нечто серьезное с его стороны было большой самонадеянностью!

В любом случае, пока все складывалось так, что никаких нападений опасаться не стоило. Поэтому я кивнула Борну:

― Раздай всем шашлыки и сырные лепешки. Пусть ужинают, пока жир горячий.

Борн согласно кивнул, выдал по палочке с шашлыком Лиру и Родриэлю. Потом стал по одному подзывать остальных дроу и выдавать каждому его порцию. Мы с Селин тоже продолжали поглощать свои порции: я ― без спешки, она ― стараясь не торопиться и не заглатывать непрожёванные куски.

При виде темных эльфов, со смаком поглощающих мясо с лепешками, незнакомец непроизвольно облизнулся и с усилием отвернулся. Мне показалось, что в его глазах мелькнули искры гнева. Правда, я не знала, на кого. На дроу, которым достался сытный ужин? На меня, посмевшую кормить бесправных рабов так, как не каждый воин человеческого племени ужинает? Или, может, на судьбу-злодейку, оставившую его без средств к жизни?

― Эй, ну что же вы? ― незнакомец обращался к нашим соседям, среди которых было немало людей-мужчин. ― Неужто никому не нужен в отряд и в услужение опытный воин, сильный и умелый боец, умеющий хранить верность нанимателю?

― Тебя как звать-то? ― К границе своего участка, пошептавшись с хозяином небольшого обоза из четырех телег, приблизился маг, вооруженный, помимо заклятий, кистенем: шипастым шаром, крепящимся к древку при помощи железной цепи.

― Арест я. Арест Кондор. Может, слыхали о таком? ― обрадовался незнакомец: наконец-то хоть кто-то заинтересовался им, ответил на его призывы.

― Может, и слышали, ― маг окинул Ареста хмурым взглядом. ― Слава о твоих ратных подвигах впереди тебя бежит. Говорят, для человека без магии ты немалую смекалку и ловкость проявляешь и на арене, и в турнирах. Но любой мало-мальски сильный маг тебя в два счета на лопатки уложит. Разве не так?

― Так. ― Арест Кондор стиснул зубы, гордо вскинул голову. ― Зато таких же, как сам, воинов без магии могу своим уловкам обучить, сделать из них настоящих вояк. Что маги без нас, простых пехотинцев?

― А еще, ― не отвечая на вопрос Ареста, добавил маг, ― слышал я, что ты свои услуги задорого продаешь. Не каждому по карману.

Тут я навострила уши, впрочем, никак этого не показывая. Мысль, что вот такой воин ― опытный и славный ― был бы в моем хозяйстве не лишним, зародилась у меня исподволь, но я проникалась ею все больше и больше.

Кто станет говорить со мной ― юной слабой женщиной, ничего не смыслящей в воинском деле? Кто снизойдет до общения с моим управляющим ― рабом-полукровкой, и даже с Борниэлем? Мои соплеменники, мужчины-маги, точно посчитают ниже своего достоинства заключать договоренности с ушастыми рабами.

С Арестом Кондором ― говорить будут. Он достаточно прославился для этого. И если он встанет во главе гарнизона, защищающего мой замок, то доброй половины нападений и сражений можно будет избежать, отправив Ареста на переговоры.

Жаль, что выставить против него я могла только кого-то из рабов, а он желал сражаться исключительно с вольными людьми. Вздохнув, я сорвала зубами с прутика последний оставшийся на нем кусок мяса. Заработала челюстями, заедая разочарование.

Малышка Селин, уже сытая, дремала, свернувшись, как котенок, у моего бедра. Я крыла ее краем пледа, от костра шел ровный жар, так что ей было тепло и уютно.

— Значит, отказываетесь выставить против меня соперника? О том, сколько мне твой хозяин платить станет, договоримся после боя. ― Арест ждал ответа мага, по-прежнему сохраняя гордую осанку. Надеялся продать себя подороже. Но видно было, что он близок к отчаянию.

― Нет, Арест. Прости. ― К магу подошел хозяин обоза, тоже маг. ― Ты мне не по карману. Попытай счастья в другом месте.

Арест сдержанно поклонился. Огляделся кругом. Убедился, что желающих сразиться с ним в рукопашной так и не появилось.

― Тогда так, ― скривил губы в горькой ухмылке. ― Готов, почтенные господа-маги, сразиться с кем-то из ваших рабов, если не за возможность нанять меня на долгий срок, то хотя бы за сытный ужин!

Да что ж он за магов так цепляется?! Я осмотрела своих дроу, прикидывая, кому из них могла бы доверить честь побороться за меня.

Борниэль и Родриэль, заметив мой задумчивый взгляд, который я по очереди устремила на каждого из них, тут же поклонились и заявили чуть не в один голос:

― Готов сразиться с этим выскочкой, если он тебе нужен, госпожа.

Еще бы они не были готовы! Арест смотрелся высоким и мускулистым, но дроу, как ни крути, все были не менее, чем на голову выше и на ладонь шире в плечах. Правда, полуголодная малоподвижная жизнь ослабила их. И это давало Аресту некоторый шанс на победу.

― Не думаю, что господин Кондор согласится пойти ко мне, девушке, в наемники, ― приподняла я одну бровь. ― Он только на мужчин смотрит.

― А ты предложи ему пока за ужин побороться, госпожа, а там он поест, подобреет, узнает, что ты сама себе госпожа. Глядишь, и передумает. Особенно если пообещаешь ему достойную плату, ― подсказал Иллириэль.

— Это дельная мысль, ― кивнула я. ― Знать бы еще, кто в рукопашном бое лучше, Борн или Род.

― Меня в личные охранники готовили, ― напомнил Родриэль. ― Думаю, я скорее с Арестом справлюсь.

Борниэль нехотя согласился:

― Наверное, Род прав госпожа.

― Тогда ступай, ― махнула я Родриэлю. ― Покажи, на что ты способен.

Глава 5

Родриэль, до сих пор гулявший по стоянке совсем неприкрытым, обтер руки, жирные от шашлыка. Неспешно обмотал бедра свежевыстиранной и почти уже сухой набедренной повязкой. Укрывшись за спинами товарищей, проделал несколько движений руками и ногами, разминаясь и входя в боевой настрой. Потом, наконец, отодвинул заслонивших его дроу в сторону и вразвалочку, выпятив грудь, двинулся к границе нашего участка.

Арест тут же заметил его. Окинул острым взглядом, тоже выпятил грудь и задрал подбородок. Заговорил насмешливо:

— Это что за кусок племенного мяса тут разгуливает? А мясо-то, как я посмотрю, несвежее. Не угодил хозяину, да? Или хозяйке? В постели плохо старался? Ты имей ввиду, раб: я тебя так приласкаю ― костей не соберешь!

Да как он смеет! Возмущение вспыхнуло в моей груди. Захотелось вскочить, выйти самой в круг, посередине которого стоял Арест, схватить его воздушной петлей и протянуть смазливой мордой по земле несколько раз, чтобы не смел унижать моего охранника, а через него ― и меня саму!

Я даже шевельнулась было, намереваясь привстать, но на мое плечо легла тяжелая ладонь Борниэля:

― Оставайся на месте, госпожа! Не унижай Родриэля, пытаясь его защитить. Он сам за себя сумеет постоять. Ему эти словесные нападки ― что гусю вода. Отряхнется и не заметит, так что напрасно Арест старается. Это среди человеческих мужчин принято начинать драки со словесных перепалок. А мы, дроу, предпочитаем не говорить ― действовать!

― Мужчины моего клана никогда не оскорбляли друг друга перед поединками! ― горячо возразила я.

― В клане ― может, и не оскорбляли, ― пожал плечами Борниэль. ― А много ли ты, госпожа, поединков с воинами из других кланов видела?

― Ни одного, ― признала я. ― Отец считал, что такие развлечения не для юных невинных девиц.

― В таком случае, госпожа, если зрелище покажется тебе совсем невыносимым, просто зажмурься или отвернись. Но не вздумай вмешаться, прервать поединок! ― то ли попросил, то ли порекомендовал Борн.

― Даже если мне покажется, что один из них вот-вот убьет другого?

― Даже если действительно убьет. ― Твердо сказал Борн. И пояснил. ― По правилам таких поединков, если победитель взял жизнь побежденного в горячке боя, то после боя он возмещает ущерб пострадавшей стороне. Если погибнет Арест, с тебя никто не взыщет: он одиночка. А вот если погибнет дроу, Арест за это поплатится!

― Чем?! Этот Арест гол, как горный тролль, а Родриэль мне в пять больших золотых обошелся! ― На самом деле, золото было последним, что меня волновало.

Я просто ужаснулась в глубине сердца, что поверила словам про бой до первой крови и отправила Родриэля рисковать жизнью. И ладно бы, рисковать, защищая меня. Но нет же! Мне, видите ли, захотелось получить Ареста в услужение. Да пропади он пропадом, этот надутый индюк!

― Как договоритесь, ― рассудительно заметил Борн. ― Будет служить тебе за еду и жилье какое-то время. Неплохой размен для владельцев рабской силы. Думаю, многие согласились бы, но нашим соседям выставить некого.

― Я бы тоже не стала рисковать Родриэлем, если б знала! ― прорычала я тихо, чтобы не разбудить Селин. Еще не хватало, чтобы маленькая полукровка испугалась за отца и начала снова искрить небесными огнями.

― Ты плохо знаешь своего раба, госпожа. Он справится. ― Попытался утешить меня Борниэль.

― Тебе-то откуда знать?! ― все не могла уняться я.

Мне хотелось грызть локти от безвыходности положения, в которое я себя загнала. Нет, я не успела привязаться к Родриэлю. Не успела узнать его. Но тем обиднее казалось потерять его сейчас.

А сам Родриэль, как и предсказывал Борн, на выпады Ареста отвечать чем-то подобным и не думал. Стоял в пяти шагах от соперника, плавно покачиваясь с носка на пятку и обратно, чуть поводя плечами, и ждал, когда тот умолкнет.

Дождался. Ухмыльнулся криво.

― Наговорился? Драться-то будешь? — спросил едко.

И сделал неожиданный выпад в сторону Ареста.

Тот отпрыгнул назад и в сторону. Родриэль не стал его догонять. Тоже чуть отступил. Мужчины закружили вокруг невидимой точки, внимательно наблюдая друг за другом, сгруппировавшись, упруго согнув колени. То один, то другой делали обманные движения, изучая манеру соперника.

Соседи по стоянкам откладывали дела, подтягивались к границе круга, чтобы лучше видеть.

И только я сидела у костра и сжимала кулаки, желая и опасаясь увидеть, как сцепятся эти два огромных самца, как начнут месить друг друга тяжелыми кулачищами. Ломать руки-ноги, выбивать зубы.

Я считала себя азартной и любила наблюдать за поединками в клане. Болела обычно за Марида, и он знал об этом, посвящал мне свои победы. Но всякий раз, отправляя его на турнир, я была уверена, что самое страшное, что ему грозит, это несколько ушибов и царапин. Теперь я не была уверена ни в чем.

Сидела, как на иголках, и наблюдала, как медленно, но верно сближаются мужчины: человек и дроу. Оба огромные, мускулистые, с оскаленными зубами и прищуренным глазами. С разведенными чуть в стороны руками и грацией хищников.

Вот Арест, улучив момент, подныривает под более высокого Родриэля, пытается ударить его по печени. Род мог бы увернуться, но нарочно пропускает удар: по его каменным мышцам можно каменной дубиной лупить, и то не сразу прошибешь! Зато сам Род, пользуясь беззащитностью спины противника, бьет коротко и хлестко ребром ладони по толстой, как у быка, шее Ареста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тот на миг теряет равновесие, падает на бок и перекатом уходит от дроу. Снова вскакивает на ноги ― еще более настороженный и разъяренный, чем прежде. Ему уже не до едких слов: он почуял в рабе сильного противника.

Теперь Арест не спешит бросаться в атаку первым, провоцирует на броски Рода. Но тот не ведется. Он нападает, когда Арест выходит из очередного ложного выпада, выставляет длинную ногу и ставит подножку. Арест снова падает, теперь на спину, но тут же кувыркается через голову, разрывая расстояние, и снова встает.

Зрители начинают шуметь, подбадривать Ареста криками: людям хочется, чтобы дроу проиграл.

― Ставки! ― слышу я чей-то выкрик. ― Ставлю на человека два больших золотых!

― Позволишь мне сделать ставку от твоего имени, госпожа? ― спрашивает Лир.

― Поставь пять золотых на Родриэля, ― разрешаю ему я, и Лир, накинув капюшон, уходит туда, где уже собралась толпа желающих поспорить на деньги.

А я снова возвращаюсь взглядом к дерущимся мужчинам. Дроу, мой дроу, к счастью, держится молодцом. Зря Арест обозвал его несвежим мясом! У меня такое чувство, что в этом бою Родриэль возвращается к себе прежнему ― тому, каким он был до первой смены хозяев. До того, как его бросила и предала госпожа.

Родриэль двигается все уверенней, все быстрее и резче. Похоже, Арест не всегда успевает заметить то летящий ему в скулу кулак, то пятку, бьющую его под колено. Правда, и Родриэлю достается: он пропустил уже добрый десяток ударов по корпусу, пару раз падал на колено и тряс головой, пытаясь прийти в себя после удара в ухо или в челюсть.

― Род! Род! ― Я окутываю Селиниэль куполом тишины и получаю, наконец, возможность кричать во весь голос.

Мои рабы радостно начинают поддерживать меня.

― Род-ри-эль! Род-ри-эль! ― ревут они грубыми низкими голосами.

И я краем сознания отмечаю, что у светлых эльфов голоса куда мелодичнее.

Но все это сейчас не важно. Только бы Родриэль устоял, победил, не пострадал слишком сильно! Да я… я ему доспехи куплю такие, что Арест обзавидуется! Позволю выбрать дорогой меч, или кистень, или что он там захочет.

― Ро-о-о-од! ― ору я, когда мой раб в очередной раз удачно роняет Ареста оземь.

Однако Арест умудряется извернуться, не вставая. Хватает Родриэля за одну ногу, выводит из равновесия и роняет на себя.

Теперь мужчины катаются по земле, по крупному песку, сдирая, стесывая кожу со спин, плеч, локтей и колен. Они переплетаются телами, сверху оказывается то один, то другой. И вдруг… вдруг Арест умудряется оседлать Родриэля, придавить локтем его горло.

Родриэль хрипит, двумя руками держит за горло Ареста, и тот тоже начинает задыхаться. По лицам мужчин, поблескивая, ручейками струится пот. Жилы на висках и лбах надуваются. Мышцы напряжены так, что вот-вот прорвут кожу.

Зрители неистовствуют, кричат. И я вскакиваю и кричу:

― Род! Не смей сдаваться! Вспомни о Селин! Ты должен пролить кровь Ареста первым!

И тут, словно услышав мои слова, раб-дроу вдруг резко перехватывает шею Ареста и, вместо того чтобы отталкивать, резко тянет к себе.

Потеряв опору, тот перестает давить локтем на шею соперника. А Родриэль приподнимает голову навстречу падающему на него Аресту и впечатывается лбом в переносицу врага!

Раздается хруст костей. Из носа Ареста на лицо дроу начинают падать капли крови. Издали они кажутся не красными ― черными. Арест оседает в руках Родриэля, и тот скидывает соперника с себя, встает, размазывая соленые капли по лицу, и с ревом поднимает руки к небу:

― Сайя-а-а! Сайя-а-а! ― кричит он, поворачиваясь в мою сторону, и я понимаю, что он показывает, что сделал это для меня. Победил. Справился. Оправдал надежды и доверие.

― Да-а-а! Род, ты смог! Ты мой лучший боец! ― кричу ему я, и уж теперь точно уверена, что он меня слышит, потому что вижу, как сияют небесным огнем его глаза, как снова раздувается его грудная клетка и расправляются мощные плечи. Вижу, и снова кричу. ― Ты лучший, Род!

Глава 6

Если бы я хотела привлечь к себе внимание других людей, прибывших на увал с товаром или за товаром, то не нашла бы способа лучше, чем выставить своего раба на бой против рыцаря-одиночки. Теперь на меня смотрели все!

Пожилой торговец кожаными изделиями ― он со своим небольшим обозом разместился дальше всех от моего лагеря, почти у самого обрыва, ограничивающего плато сверху. Прибывший за покупками маг, судя по всему ― замковый каштелян какого-то из людских кланов. Его участок граничил с моим.

Еще два участка, еще два мужчины. Оба ― не торговцы, покупатели, как и я. Только закупались они не рабами, а всякой всячиной, от тканей и шкур до деликатесов, доставленных из самых дальних уголков Альеры.

Теперь все четверо соседей смотрели на меня. И даже Арест, уже немного пришедший в себя, косил в мою сторону быстро заплывающими глазами, лежа с запрокинутой головой и пытаясь остановить кровь.

На помощь к нему никто не торопился. Слава победителю ― горе побежденному. Особенно если он ― одиночка.

― Помогите Аресту. Несите его к нам в лагерь. ― Скомандовала я Борниэлю. И добавила для Иллириэля. ― А ты забери наш выигрыш.

Так что в круг, где проходило состязание, мы вступили вчетвером. Я и Лир, Борниэль и его помощник. Рабы-дроу, указывая на меня, объяснили Аресту, что я приказала оказать ему помощь и накормить его ужином. Краем глаза я видела, как Арест позволил моим дроу подхватить себя под руки и увести к нашему костру.

Лир отправился забирать заработанные на ставках монеты, а я подошла к Родриэлю:

― Ты хорошо дрался, Род. Поздравляю! Теперь я вижу, что не напрасно выбрала тебя. Ты сумеешь защитить меня, если не забудешь, что отныне это ― твоя главная обязанность. Главнее, чем Селин.

Родриэль нахмурился, соображая, где ошибся. Вспомнил, как бросил меня на берегу пруда, когда услышал крик дочери. Потупился на миг, но все же выдавил, все еще немного задыхаясь после боя:

― Не беспокойся, госпожа. Это больше не повторится.

― Хорошо. Я тебе верю. Возвращайся в лагерь, и можешь сходить еще раз искупаться. На тебе слишком много крови, пота и песка.

― Так и должен выглядеть настоящий победитель, ― Родриэль криво усмехнулся, и я поняла, что у него разбиты губы. ― Разве твоя кровь не закипела, когда ты наблюдала за этим поединком? И разве тебе не хочется сейчас наградить меня, своего бойца, который завоевал для тебя победу?

Намек Родриэля я поняла сразу. Марид, когда побеждал в турнирах, нередко отдавал мне завоеванные призы, а взамен просил у меня совсем другой награды. Но одно дело ― целовать при родичах-соклановцах того, кого считаешь женихом, и совсем другое дело ― целовать раба на глазах у незнакомых людей, поглядывающих в твою сторону с нескрываемым любопытством.

― Умойся, попроси Лира подлечить твои разбитые губы, ― я порадовалась, что у меня в волосах с утра было заплетено несколько лент. Я быстро развязала и вытащила из прически одну из них. ― А пока — вот твоя награда. И будет кое-что еще, но позже. Опустись на колени.

Родриэль послушно преклонил передо мной оба колена. А я показательно, чтобы видели все, вплела в его белые волосы свою ленту. Темно-синюю, гладкую, блестящую. Она удивительно шла рабу.

Родриэль, похоже, все же надеялся на другую награду.

— Значит, как взять в ручки мои яйца, так ты не против, госпожа, ― дерзко ухмыльнулся он. ― А одарить своего раба поцелуем ты брезгуешь?

― Тебе будет больно. У тебя губы разбиты, ― повторила я терпеливо и добавила. ― Ступай.

Родриэль неохотно встал с колен. Поймал ленту в своих волосах, поднес к губам, запечатлел на ней поцелуй.

― Что ж. Пока так, госпожа. Но ты еще подаришь мне свой поцелуй, клянусь! ― он развернулся и пошел через наш лагерь к пруду ― мыться.

Тут ко мне как раз подошел Лир, показал выигрыш:

― Твои пять золотых, Сайонара, ― сообщил довольным голосом. ― Сверху еще четыре больших золотых, пяток малых и пятьдесят восемь серебряных монет.

― Родриэль почти вернул все, что я потратила на него и его дочь! ― обрадовалась я. ― Идем скорее к Аресту. Ему нужна помощь. Полечи ему нос, а то он собственной кровью ужинает.

― Позволь напомнить, Сайонара, господин Кондор проиграл этот бой. Ты не обязана с ним возиться, ― зачем-то возразил мне Лир.

Сняв с пояса кошелек, я взялась перекладывать в него монеты, одновременно направляясь обратно к нашему лагерю и на ходу объясняя Иллириэлю свой замысел.

― Если это не противоречит никаким правилам турниров, то не вижу причин отказать Аресту в покровительстве и гостеприимстве. Он хороший воин, и дрался умело. Но люди изначально не так быстры и сильны, как дроу. ― Я покачала головой. ― Нам нужен сенешаль, Лир. Человеческий мужчина, способный руководить защитой замка. Мне кажется, Арест с этим справится. Во всяком случае, я намерена узнать, есть ли у него такие знания и такой опыт.

― Как хочешь, госпожа, ― смирился Лир. ― Мне казалось, ты намерена доверить командование Борниэлю.

― Если бы не Арест, я бы так и поступила. Но подумай сам: разве станут человеческие мужчины говорить с рабом-дроу? А Ареста знают и уважают. Воевать с ним и его войском желающих найдется немного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Иллириэль вздохнул и нехотя согласился:

― Наверное, ты права, госпожа. Надо поговорить с Арестом. Возможно, он согласится служить тебе.

Дальше мы шли в молчании и думали каждый о своем.

Вернувшись в лагерь, я обнаружила, что Борн уложил Ареста на траве поближе к костру и даже набрал для него из пруда воды в бычий пузырь, чтобы приложить холодное к сломанному носу.

Лир тут же склонился над Арестом:

― Госпожа приказала помочь тебе. Я целитель.

— Значит, целитель? Что ж, помогай. ― Арест убрал пузырь с водой с переносицы и, заметив, что я стою рядом и разглядываю его, прогнусавил. ― Спасибо, госпожа. Прости, не знаю твоего имени. Как понимаешь, звонкой монетой за милость отплатить не смогу.

― Ничего. Я неплохо заработала, поставив против тебя, господин Кондор, ― поддела его я. ― Могу себе позволить подлечить тебя и накормить ужином. Зови меня Сайонарой.

― Ох, еще и ужин будет? ― стараясь говорить с усмешкой, откликнулся Арест.

И тут же охнул, когда Лир схватился четырьмя пальцами за его сломанный нос и с хрустом что-то в нем сдвинул.

Я удивилась, что Иллириэль не снял боль заранее, как делал это для меня в мою первую брачную ночь, но вслух замечаний делать не стала.

― Будет, ― заверила господина Кондора. ― Но сначала ― лечение.

И отошла, чтобы не мешать.

Обнаружила, что вернулся Родриэль: снова чистый, слегка исцарапанный. Мне захотелось подойти, погладить его серую плотную кожу, испещренную непонятными рисунками, прижаться к мощному надежному телу, обещавшему защиту от любых опасностей. И не только защиту ― еще и удовольствие от возможности ласкать его, видеть, как мечется и стонет этот огромный воин под прикосновениями моих рук, ощущать в себе…

Ой, нет! Пока рано об этом. Хотя он сам просил поцелуй. Но это все позже.

Я тряхнула головой, обернулась к Борниэлю:

― Чем это заняты твои воины?

― Запекают мясо угря. Оно будет очень вкусным, госпожа, ― обрадовал Борниэль.

Барашка давно съели, и я ломала голову, чем угостить Ареста, которому обещала ужин. А тут выяснилось, что этот вопрос решился без моего участия.

― Хорошо, продолжайте. И приготовьте порцию для господина Кондора, ― распорядилась я.

И уже собиралась вернуться на плед к спящей Селин, когда меня издалека окликнул незнакомый мужской голос:

― Продай мне своего раба, госпожа!

***

Поворачивалась на голос я медленно. Успела заметить и вспыхнувшие тревогой глаза Родриэля, и дерзкую ухмылку на губах Ареста, и то, как подобрались, будто готовясь к схватке, остальные мои рабы.

Наконец, встретилась глазами с незваным гостем. Это был тот самый маг, который отказал Аресту в поединке и в покровительстве.

― Как прикажешь к тебе обращаться, господин? ― не спеша отвечать ни да, ни нет, степенно кивнула ему я, отдавая дань вежливости.

Это воевать меня в отцовском доме не учили, а забалтывать зубы нежеланным гостям ― очень даже обучали. В том числе отказывать так, чтобы не оскорбить слишком прямым и грубым «нет» какого-нибудь важного господина. Теперь мне предстояло проверить, хорошо ли я усвоила уроки. Сердце билось в груди как крольчонок в силках, но внешне я старалась показать уверенность и безмятежность.

― Зови меня господин Галахад, госпожа…

― Сайонара, ― подсказала я.

Маг ответил учтивым наклоном головы, но остался стоять, где стоял: на границе отведенного мне и моим рабам участка.

Приглашать его к костру я не стала. Лишь подошла поближе, чтобы не перекрикиваться издалека и не развлекать очередным происшествием других соседей.

― Так о котором из рабов ты говоришь, господин Галахад? ― делая вид, что не понимаю, о ком речь, уточнила я.

― О том, который сумел победить господина Кондора, не используя боевой магии, ― усмехнулся маг, давая понять, что видит мои уловки.

― Ах, об этом, ― небрежно повела я плечом. ― Даже не знаю, окажу ли добрую услугу, если соглашусь уступить тебе этого дроу.

― С ним что-то не так? ― сделал вид, что насторожился, Галахад. Но глаза его хитро блестели. ― Вижу по татуировкам, он элитный, из питомника. Неужели не хочешь получить столько золота, сколько он весит? Представь, сколько ярких тканей и искристых украшений ты сможешь приобрести уже утром!

Услышав эти слова, я вдруг успокоилась. Место волнения заняла здоровая злость. Похоже, маг принял меня за избалованную дочку богатого лаэрта, в голове у которой только наряды и развлечения. Вот и замечательно! Значит, буду изображать из себя капризную девицу, которая только-только заполучила новую игрушку, и пока не готова с ней расстаться ― ни за какие деньги.

― Признаюсь, я и сама еще не поняла, все ли с ним так, ― послала я Галахаду широкую глуповатую улыбку. ― Видишь ли, господин, мне этот раб только недавно достался, так что этот бой был лишь первым развлечением. А мне не терпится поразвлечься с ним еще. А ты, господин, что с ним делать собрался? Какие испытания для него придумал?

Маг постарался скрыть пренебрежительную усмешку, что так и лезла на его лицо. Ага! Поверил, что я избалованная глупая овца!

― О, у нас, мужчин, свои развлечения, ― он на миг по-звериному оскалился, показывая свою жестокую натуру. ― Слыхала про арену? Я бы его туда отправил: посмотреть, как бы он справился с пустынными монстрами.

― С монстрами? ― Я оглянулась на Родриэля, словно прикидывая, по силам ли ему такое.

Родриэль стоял у пледа, на котором спала его дочь, и, не скрываясь, следил за нашей с магом беседой. Поймав мой взгляд, он едва заметно шевельнул губами, и я сумела прочесть сказанное им слово: «нет!» Ничем не показывая, что поняла просьбу, я снова обернулась к магу.

― Ой, мне бы хотелось лично попортить слишком гладкую шкуру этого красавчика, ― заявила с плотоядным оскалом. ― Будь он весь в шрамах, отдала бы, не задумываясь! Кстати! Может, позволите предложить вам вон того раба? ― Я указала на Борниэля. ― Его не так обидно портить. И без того весь в шрамах. Но он еще крепкий, и на арене, говорит, сражался. Опытный.

Разумеется, это был рискованный шаг. Продавать Борниэля я не собиралась. Но подозревала, что и Галахад от него откажется.

Маг мои надежды оправдал:

― Прости, госпожа Сайонара, но таких, как этот старый пленный дроу, на рабском рынке полно. А вот тот, молодой ― товар штучный, как и все элитные. Послушай! Я сразу предложил честную цену! Накидывать сверху не стану. Но дам время до утра ― подумать. Утром спрошу еще раз. И очень надеюсь, что ты ответишь согласием.

― Благодарю, господин Галахад. Я подумаю. ― С легкомысленной улыбкой я махнула рукой, показывая, что думать — это не самое мое любимое занятие. ― Может, я с ним до утра и наиграюсь. Но обычно рабы надоедают мне не сразу. Так что лучше бы ты спросил через полгода.

― Утром. Вернемся к этой беседе утром. Отдыхай, госпожа Сайонара. ― Маг еще раз обозначил поклон и направился обратно к своей стоянке.

А я дошла до пледа и обессиленно повалилась на него, утирая со лба проступившую легкую испарину.

Уставилась на Рода задумчиво:

― Может, правда, продать тебя?

Родриэль медленно опустился на колени.

― Позволь напомнить, госпожа, ― проговорил вибрирующим от напряжения голосом. ― Я привязан к тебе кровной клятвой. Если ты меня оставишь, я долго не проживу, хоть на арене, хоть на пуховых перинах. И тогда господин Галахад почувствует себя обманутым и явится к тебе, требуя откупиться за обман. И золотом взять вряд ли согласится. Знаю я таких…

― Ох, и правда! Клятва же! ― обрадовалась я. ― Что ж, вот и уважительный повод отказать магу в просьбе, не оскорбив его!

— Значит, ты передумала продавать меня, госпожа? ― Род все еще смотрел с опаской и недоверием. Неудивительно: от него уже столько раз избавлялись!

― И не собиралась. Но сильным влиятельным магам, лаэртам кланов, впрямую не отказывают! ― наставительно подняла я палец. — Это тоже могут счесть за оскорбление и потребовать откуп.

― Да-да, припоминаю, ― скривился Род. ― Ваши мужчины так кичатся своей властью, что готовы убить каждого, кто посмеет хоть на миг забыть об их высоком положении.

― У вас не так?! ― вспыхнула я.

― У нас кланами правят женщины. Матриархи. И мы почитаем их не за то, что они правят, а за мудрость и способность приводить в мир новую жизнь! ― горячо откликнулся Родриэль, и я вдруг поняла сразу две вещи.

Во-первых ― что он помнит все, чему его учили в родном эльфийском клане. Во-вторых, что свою дочь он не просто любит, а еще и почитает. И защищает так яростно потому, что она ― будущая женщина. Хоть и полукровка.

― Ах, да, ― кивнула, не обращая внимания на вспыхнувшие небесным огнем глаза Рода. ― Мне рассказывали. Ладно. Бери Селиниэль и ступай в шатер. Я поговорю с господином Кондором и тоже приду.

― А потом будешь упрекать, будто я снова забыл, что обязан охранять тебя, госпожа?

― Тогда охраняй. ― Я дернула плечом, давая понять, что эта перепалка начинает меня утомлять, и окликнула Иллириэля. ― Лир, ну что там господин Кондор? Достаточно окреп, чтобы разделить со мной ужин и беседу?

― Я достаточно бодр, госпожа Сайонара, чтобы насладиться твоим обществом! ― ответил вместо Лира сам Арест, с трудом поднялся с земли и, чуть заметно покачиваясь от слабости, побрел в мою сторону.

Глава 7

Иллириэль подлечил Ареста совсем чуть-чуть. То ли силы решил сэкономить, то ли не понравился ему господин Кондор. Так что полукровка поправил и немного срастил ему кости носа, остановил кровь, укрепил зубы, чтобы не вывалились, заврачевал разбитые в паре мест губы. Вроде и приказ выполнил, а вроде и показал свое отношение.

Синяки вокруг глаз остались на месте, отеки ― тоже. Так что выглядел Арест не красавчиком-рыцарем, а разбойником с большой дороги. Еще и пыль, смешанная с потом, на могучем, перетянутом кожаными ремнями, торсе, собралась потеками. Рассмотрев эту неземную красу, я не выдержала, хихикнула в кулачок.

― Знаю, что побежденный смешон и жалок, ― не оценил моего веселья Арест. ― Но разве, госпожа, ты меня позвала, чтобы потешаться надо мной?

― Прости, господин Кондор, ― отбросила я веселье. Ссориться со славным воином, которого надеялась заполучить внаем, мне было не с руки. ― Просто раскрашен ты… на совесть. Не сдержалась.

― Забыли, ― снизошел Арест. ― Позволишь высказать свое мнение, госпожа?

― Говори, ― кивнула я.

Что-то мне подсказывало, что Арест, как мужчина и как взрослый опытный воин, решил поучить меня жизни. Если при этом он не скажет ничего противоречащего моим собственным планам, то его совет будет весьма кстати. Я смогу сделать вид, что прислушалась к нему, а от этого ― один шаг до разговора о найме.

― Ты правильно делаешь, что отказываешься продавать своего дроу господину Галахаду. Я бы тоже не стал такими умелыми воинами разбрасываться. ― Проникновенно глядя мне в глаза, заявил Арест и уселся подле меня на траву, подобрав под себя согнутые в коленях ноги.

Я выдохнула с облегчением: спорить не придется! И можно воспользоваться моментом, чтобы направить беседу в нужную мне сторону.

― Борниэль, что там с мясом угрей? ― Я послала Аресту чуть виноватую улыбку, давая понять, что вынуждена отвлечься.

― Все готово, госпожа, ― тут же отозвался Борн.

― Тогда неси угощение для господина Кондора, а мою часть отдай Родриэлю. Ему после поединка силы восстановить надо, ― распорядилась я.

― Выполняю, госпожа, ― бодро отчитался Борн.

Довольная, я обернулась к Аресту.

― Сейчас тебе подадут обещанный ужин, господин, ― сообщила ему и продолжила. ― А за совет ― спасибо. Мнение такого умелого и славного воина, как ты, для меня очень важно.

Арест сдержанно улыбнулся и кивнул, принимая благодарность. Ему мои слова пришлись по вкусу. И я, вдохновленная успехом, продолжила:

― Прости за вопрос, господин Кондор, но верно ли я услышала, что ты не только в поединках, но и во взятии и обороне крепостей смыслишь?

― Смыслю, госпожа. Склонен считать, что весьма неплохо смыслю. Мой отец ― военачальник клана Нордханд. Меня он себе на смену готовил, всему учил, что сам знал. А потом пришлось мне самому и осадами, и обороной командовать. За пятнадцать-то лет чего только не было! ― Сказал это Арест без особого апломба. Скорее, устало. Похоже, подустал он от неприкаянной жизни.

Тут как раз Борниэль принес и подал ему прутик с наколотыми на него кусочками угря, зерновую лепешку, по поверхности которой растекся аппетитными ручейками расплавленный над огнем сыр.

― Доброго аппетита, ― пожелала я Аресту, тот торопливо кивнул и приступил к еде.

Только теперь, глядя, как жадно, хотя и аккуратно, поглощает он поднесенное ему угощение, я поняла, что оголодал Арест немногим меньше, чем мои рабы. Спрашивать, как же он дошел до такой жизни, я не спешила. Вообще умолкла на время, позволяя мужчине насытиться.

Заодно проследила за тем, как Родриэль, получив свою порцию, тайком откладывает один кусочек для дочери. Мешать и запрещать не стала. Со временем Род поймет, что голодные времена для них с Селин кончились, и перестанет отрывать от себя куски, чтобы отдать малышке.

Арест справился со своим ужином быстро. Бросил прутик в костер, обтер пальцы широким зеленым листом, на котором ему подавали лепешку.

― Давно не пробовал таких вкусностей, ― заметил довольным тоном. ― А теперь к делу, госпожа Сайонара. Ты ведь неспроста меня позвала, подлечила, ужином накормила?

― Неспроста, ― согласилась я. ― Меня твое предложение заинтересовало. Ты вроде говорил, что готов на службу наняться, если тебя наниматель устроит?

Арест окинул меня удивленно-задумчивым взглядом, кивнул осторожно:

― Да. Подыскиваю себе новое место. А ты, госпожа, видно, дочь лаэрта, раз берешься такие вопросы задавать?

Ох! Вот оно. Как ужин ― так можно и от женщины принять. А как деловое предложение ― так только от мужчины. Тем не менее, подавив разочарованный вздох, я мило улыбнулась. И решилась на откровения.

― Я сама себе лаэрт, господин Кондор. Хотя отец мой, как ты правильно догадался, вождь клана. Но я успела замужем побывать и овдоветь, ― пустилась в объяснения. ― Муж мой был магом-одиночкой, так что и я теперь в каком-то смысле одиночка. Меня это вполне устраивает: снова замуж не хочу, а вот защитить себя и свой замок от непрошенных гостей не умею.

— Значит, тебе нужен тот, кто сумеет охрану замка организовать и возглавить, ― сделал вывод Арест. ― Ты для этого столько рабов-дроу купила? На постельных они совсем не похожи, для тяжелых работ – слишком хороши.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Верно, господин Кондор. Если примешь приглашение занять пост сенешаля в моем замке, то командовать тебе ими придется.

― Дай подумать, госпожа. Уж очень предложение необычное, ― нахмурился Арест и замолк, обводя пристальным взглядом одного раба за другим.

Те к его взглядам отнеслись спокойно. Враждебности не выказывали, но и в приветливых улыбках не расплывались. Видно было, что каждый из дроу тоже к Аресту приглядывается, примеряет на него роль своего командира.

― А знаешь, госпожа Сайонара, это даже любопытно! ― закончив «смотр войск», вдруг воскликнул Арест. ― Такого в моей жизни воина наемника еще не было! А это значит ― что?

― Что? ― покорно переспросила я.

— Значит, надо соглашаться! Хотя бы ради нового опыта. ― Торжественно сжал сбитый кулак Арест. Глянул на него. Усмехнулся. Спросил неожиданное. ― И не смущает тебя, госпожа, что поединок-то я проиграл?

― Не смущает, ― отмахнулась я. ― Против дроу у тебя шансов немного было. Тем более, что Родриэль ― обученный личный охранник. Его к единоборству и готовили.

— Вот как. А ты не так проста, госпожа, как кажется. И мудра не по годам. ― Арест прищурился, пронзил меня пристальным взглядом, слегка смягченным лукавым прищуром. ― Что же, это тоже плюс. Нет ничего горше, чем неумный, но самоуверенный хозяин. Что по оплате? Какое жалованье мне положишь?

Вот тут я слегка растерялась, хотя и постаралась виду не показывать. К рабам-то прицениться я успела, а вот сколько наемникам платят ― понятия не имела.

― А во сколько ты сам свои умения и риск жизнью оцениваешь? ― ответила вопросом на вопрос, рассчитывая затем поторговаться.

Ведь наверняка тут, как и на рынке, принято, чтобы продавец цену повыше ставил, а покупатель старался ее сбить.

― Для тебя, прекрасная госпожа, мои услуги всего в два десятка больших золотых в месяц обойдутся! ― заявил Арест. Его глаза азартно блеснули.

«Ждет, что торговаться стану!» ― догадалась я и послала ему не менее азартную улыбку.

***

― Послушай, господин Кондор, ― начала я издалека. ― За пару минут до поединка ты обещал пойти на службу к тому, кто сумеет тебя победить, не так ли?

― Так, ― насторожился Арест.

― Мне показалось, что служить победителю ты намеревался вообще не требуя оплаты.

― О! Я, разумеется, подразумевал, что мое жалование будет оговорено после.

― И на правах победителя твой новый наниматель сам определил бы, как много готов тебе платить?

― Думаю, я просил бы его быть справедливым и платить мне так много, как он может себе позволить, ― в словах Ареста прозвучала искренность.

― А готов ли ты сам быть справедливым? ― мягко намекнула я.

Арест на пару мгновений задумался. Потом расхохотался.

― Хорошо ты меня подловила, госпожа Сайонара! ― ударил кулаком по открытой ладони. ― Ладно, назову цену, которую считаю справедливой. Пять больших золотых в месяц.

― Тогда без содержания, ― усмехнулась я. ― За продукты и воду платишь сам, конюшему выделяешь оклад за уход за твоей лошадью. Поверь, господин, я знаю, сколько стоит содержать рыцарского коня, вовремя править доспехи, и как много уходит у рыцаря на пропитание.

Арест снова рассмеялся:

― Вижу, тебя вокруг пальца не обведешь! Истинная дочь лаэрта, которую готовили в первые жены вождю или его наследнику! Если бы готов был жениться ― посватался бы к тебе.

― А вот этого не надо! Я тоже замуж не рвусь. ― Слегка отшатнулась я, делая испуганное лицо и отмахиваясь от Ареста, как от назойливой мухи.

― Помню-помню. ― Он хохотнул. ― Будь иначе, я бы с тобой даже торговаться не стал бы. Сразу бы отказал.

― Рада, что в этом вопросе у нас с тобой полное понимание. Так что ты решил, господин? Три больших золотых плюс полное довольствие?

Господин Кондор встал на одно колено. Протянул мне обе ладони, предлагая вложить в них свою руку, что я и сделала.

― Только ради твоих прекрасных глаз, госпожа! ― воскликнул он. ― Согласен на три золотых и содержание! Надеюсь, твои поварихи готовят хорошо…

― Кто-то любит вкусно поесть, ― усмехнулась я.

― А кто не любит? ― повел плечом Арест. ― Договор скрепим завтра у мага-законника. Он до полудня принимает, так что надо бы успеть.

― Успеем. Буду рада увидеть своего недавнего знакомого, ― мне и правда хотелось увидеться с магом, признавшим за мной право на наследство, поговорить, показать, что я успешно справляюсь с планом, который мы с ним наметили вместе.

— Значит, до утра я остаюсь в твоем лагере, госпожа? ― озадачил меня вопросом Арест.

Мне-то казалось, что это ― вопрос решенный.

― Можешь остаться, ― осторожно кивнула я. ― Но удерживать не стану. Вдруг тебе проститься с кем-то надо, погулять в последнюю вольную ночь в людном месте. Мой-то замок далеко от густонаселенных земель. Там сильно не разгуляешься.

― Нагулялся. ― На миг лицо господина Кондора сделалось печальным и отрешенным. Но он тут же скинул с себя оцепенение и добавил. ― Распоряжайся мною так, Сайонара, будто я уже у тебя на службе. И зови меня просто по имени ― Арест. Без всяких там господ.

― Хорошо, Арест. Так и буду звать. Думаю, тебе первым делом ополоснуться надо. Сухой ткани я тебе предоставить не могу, а вот мыла ― выдам. Ступай к пруду, приведи себя в порядок. Борниэль пока определит, кто, где и когда спать будет, заодно и для тебя место подберет поудобнее.

― Лучшее для меня место ― у входа в твой шатер, Сайонара. Чтобы, если потребуется, я его своим телом заслонить мог.

― Кажется, кое-кто забыл, что у госпожи есть личный охранник! ― раздалось у меня из-за спины ворчание Родриэля.

― Ты же вроде внутри шатра расположиться собирался? ― обернулась к нему я.

― И теперь не передумал! ― вскинул подбородок Род. ― Но боюсь споткнуться, когда вдруг выйти понадобится.

― Род. Прекрати. ― Я прищурилась, с некоторым удивлением глядя на раба. ― Арест теперь ― наш военачальник. Ему даже я подчиняться буду, если он скажет, что так лучше для безопасности. И завтра, как только будет подписан договор, все вы, ― я обернулась к Борниэлю, показывая, что его это тоже касается, ― станете слушаться господина Кондора и исполнять его приказы.

― Да, госпожа Сайонара, ― первым поклонился Борн.

Я снова посмотрела на Родриэля ― требовательно. Твердо.

― Да, госпожа, ― нехотя процедил тот.

― Я ― мыться. Сайонара, ты мне мыло обещала, ― прерывая напряженное молчание, заговорил Арест.

― И то верно. ― Я забралась в шатер, достала из своей седельной сумы второй пузырь с мылом. Как знала, что пригодится.

Когда вернулась, Арест о чем-то вполне мирно совещался с Борниэлем, а Родриэль угрюмо стоял сразу за откидным пологом палатки, всем видом показывая, что мимо него пылинка не пролетит.

Вручив Аресту мыло, я объявила во всеуслышание.

― Я ― спать. Борниэль, позаботишься, чтобы меня разбудили на рассвете.

― Да, госпожа, ― подтвердил он. ― Караул я выставил, смены распределил. Отдыхай и ни о чем не волнуйся.

Послав ему улыбку, я снова ушла в палатку. Следом за мной почти сразу просочился Лир.

― Ты сказала, я могу спать неподалеку от тебя, Сайонара, ― напомнил, будто я его гнала.

― Можешь. Только скажи этому упрямцу Роду, чтобы дочь свою принес и уложил мне под бок. Мягче и теплее, чем рядом со мной, ей нигде не будет.

Лир выглянул из палатки, переговорил с Родом.

Вскоре все утряслось. Я расположилась у дальней от входа стенки шатра. Под боком у меня лежала малышка Селин, а два моих раба, управляющий и охранник, легли головами ко мне, ногами ко входу. Похоже, появление Ареста заставило их начать сближаться и объединяться. Подумав так, я усмехнулась и уснула до утра. Которое наступило слишком быстро.

Глава 8

Началось наше утро с шума, криков боли и стонов.

― А? Что? Где?! ― завозилась я.

― Ниже по склону, ― тут же очнулся ото сна и откликнулся на мои сонные возгласы Родриэль. ― Могу я выйти, госпожа, и разузнать у караульных, что они видели и слышали?

― Узнай, ― согласилась я. ― И там, где-то поблизости господин Кондор должен быть. Возможно, он лучше разобрался в происходящем. Его тоже спроси.

― Спрошу, ― в голосе Рода послышались нотки недовольства.

Похоже, Арест по-прежнему раздражал его самим своим существованием. Возможно, потому, что не был эльфом ― ни темным, ни светлым. И не был рабом.

Пока Родриэль отсутствовал, я переложила сладко спящую Селин ближе к стенке шатра, сама села на краешек ложа, состоящего из невысокого деревянного настила, покрытого слоем сена и пледом, и начала наощупь расчесывать и переплетать косы.

Заодно растолкала засоню-Иллириэля.

― Лир! Утро пришло! Давай, продирай глаза. Нам еще Родриэля перед господином Галахадом отстаивать!

― Я уже не сплю, госпожа. ― Плавно перетек из горизонтального положения в сидячее мой полукровка. ― Если позволишь, я останусь в шатре с Селин, пока этот Галахад не уйдет. Боюсь, он так просто от своего не отступит. А если поймет, что Селин ― дочь Родриэля, которой тот очень дорожит, то может попытаться ее выкрасть.

― Зачем? ― не сообразила я.

― Чтобы Родриэль попытался убежать от тебя и прийти к нему сам. Мало того! Ты ведь понимаешь, Сайонара, что ради дочери, если бы пришлось, Род бы и на арену пошел сам, без возражений?

― Понимаю. Ладно, оставайся и присмотри за девочкой.

Настроение у меня слегка испортилось. Не умещалось в голову, что разумные могут поступать так подло и жестоко. В клане у нас, конечно, своих любителей хитростей и интриг хватало, но через детей добраться до взрослых никто не пытался: за такое отец и казнить мог. Особо жестоким образом.

Закончив возиться с косами, я встала, поправила расстегнутую на ночь дорожную одежду и вышла на свет. Хотя света, как такового, еще и не было. Так, мягкий предрассветный сумрак и первая розовая полоска на восточном краю небосклона.

― Родриэль? Борниэль? ― Заметила двух своих дроу, стоящих на дальнем краю нашей стоянки и посматривающих вниз по склону. ― Что там происходит?

Подошла, встала рядом. Тоже попыталась что-либо высмотреть. Но, кроме мельтешения горящих факелов, ничего не разобрала.

― Непонятно, госпожа. Но очень похоже, что на рабский караван напали. Кстати, господин Кондор отправился вниз, чтобы разузнать подробности.

― Ушел, не предупредив меня? ― возмутилась я и тут же опомнилась.

Арест и не обязан был предупреждать. Он ― не раб, и пока даже не военачальник на договоре. Договор-то еще не подписан! А вот у меня, похоже, уже появились замашки госпожи, привычной, чтобы ей повиновались все по малейшему движению пальца. И не смели без ее ведома шагу ступить.

― Впрочем, я бы и сама его попросила сходить. ― Добавила вслух. И перешла к насущным вопросам. ― Что у нас с завтраком?

― Все отлично, госпожа. ― Принялся докладывать Борниэль. ― Молочной сыворотки, муки и обжаренных зерен хватит, чтобы каждому досталась лепешка в две твоих ладони. К каждой лепешке добавим по шарику овечьего сыра и по кусочку запеченного угря. Ночью мои молодцы еще несколько рыбин в траве выловили.

― Скажи свободным от караула воинам, пусть начинают готовить. ― Распорядилась я.

Борн кивнул и пошел распоряжаться.

Родриэль, продолжая смотреть на мелькающие внизу, почти у подножия холма факелы, вдруг произнес с каким-то болезненным чувством:

― Ты умудрилась назвать своих дроу свободными. Пусть даже от караула. А еще ― воинами, не рабами. Неужели ты считаешь их равными себе, госпожа?

― Я… не чувствую, что эльфы или дроу ниже нас, людей, ― после некоторого раздумья откликнулась я. ― Вы другие, да. Но такие же разумные. Не так уж далеки наши народы один от другого, если мы даже детей общих способны иметь.

― Сказала бы ты это матери Селин… ― заскрипел зубами Родриэль, и я поняла, что тему полукровок затронула зря, хотя и не желала задеть Рода.

― В моем родном клане всего один раб, да и тот достался еще моему деду в подарок. И как-то так вышло, что он живет с нами как равный. Учит наших детей, выращивает целебные и пряные травы. Его любят и почитают. С ним даже мой отец, лаэрт, иногда советуется. Наверное, поэтому я не могу относиться к вам по-другому, ― призналась я вдруг во внезапном порыве откровенности.

― Жаль, что моей первой хозяйкой стала не ты, госпожа… ― с тоской в голосе произнес Родриэль. ― Но хорошо, что нас с Селин купила именно ты. Могу я попросить тебя Сайонара?

― Проси, ― чувствуя, что сейчас услышу что-то очень важное, согласилась я.

― Обещай, что, если я погибну, ты оставишь Селиниэль при себе. ― Торопливо, будто опасаясь быть прерванным, заговорил Родриэль. ― Обещай, что вырастишь ее и позволишь ей служить тебе, как служит твоему клану тот раб, о котором ты сейчас говорила. Я… не хочу, чтобы малышка познала все ужасы рабства. Обещай, госпожа!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Родриэль вдруг упал на колени. Схватил мою руку, приник к ней лбом. И повторил с мольбой:

― Прошу, Сайонара, пообещай мне это!

Хотела бы я уверить Родриэля, что он не погибнет. Но кто я перед волей небес? Разве дано мне знать его судьбу, свою судьбу? Однако совсем не ответить на страстную мольбу этого могучего воина, такого сильного и, одновременно, такого беззащитного, я не могла.

― Клянусь тебе, Родриэль, что, пока жива и способна что-то решать, я не продам Селиниэль, не дам ее в обиду и не обижу сама, не прогоню из своего дома и не оставлю без крова и пищи. Когда доберемся до моего замка, Лир поможет ей уравновесить магические потоки, и тогда ее магия подчинится ей.

— Это… Это правда?! Иллириэль способен помочь моей Селин?! ― срывающимся голосом прошептал Родриэль.

Ответить я не успела.

― Какая трогательная сцена! ― раздался ироничный голос господина Галахада.

Род вскочил. Я обернулась.

Маг, как и накануне вечером, встал в шаге от границы нашего лагеря и жадно пялился на Родриэля.

― А, вот и ты, господин Галахад! ― услышала я за плечом голос Ареста и выдохнула: вернулся! Я не одна! И не важно, что магии у моего военачальника нет. Зато есть жизненный и военный опыт плюс железная уверенность в себе

― Да, я тоже тут. ― Арест вышел вперед, задвинул меня себе за плечо, положил ладонь на гарду своего меча. ― И мне помнится, что госпожа Сайонара уже дала тебе понять, что не желает продавать раба.

― А мне помнится, что я дал ей время передумать. ― В голосе господина Галахада прозвучала угроза.

Впрочем, учитывая, что все мои рабы, кроме Лира, владели боевой магией, дальше угроз он зайти вряд ли решился бы. Точно не сейчас, один против полутора десятков.

― Погоди, господин Кондор, ― прикоснулась к локтю своего военачальника. ― Мне надо кое-что объяснить господину Галахаду.

― Ну-ка, ну-ка. Готов тебя выслушать, госпожа Сайонара, ― хмыкнул маг.

Не обращая внимания на его пренебрежительный тон, я спокойно заговорила.

― Помнишь, господин, я сказала, что окажу тебе плохую услугу, продав этого раба? Я не шутила и не обманывала. Дело в том, что раб Родриэль по собственной воле принес мне кровную клятву служения. Теперь он привязан ко мне до конца жизни ― его или моей. Так что с моей стороны было бы непорядочно взять с тебя деньги, ведь раб погибнет, стоит мне отказаться от него.

Господин Галахад нахмурился.

― Позволишь проверить твои слова артефактом, госпожа? Если на рабе, как ты утверждаешь, есть кровная привязка, артефакт покажет это.

― Проверяй, господин Галахад, ― согласилась я и кивнула Родриэлю. ― Подойди к господину магу, раб. Пусть он лично убедится в правдивости моих слов.

Род неохотно приблизился к магу. Тот извлек из сумки, поданной одним из его рабов, фиал, выточенный из горного хрусталя. Фиал был оплетен золотой проволокой. Плетение складывалось в сложный магический узор.

― Дай мне каплю своей крови, раб. ― Потребовал маг, и Родриэль проколол себе палец поданным ему золотым кинжалом.

Капля крови вытекла из ранки, потекла красным ручейком по внутренней стенке фиала. Хрусталь тонко зазвенел и полыхнул красным огнем. Кровь испарилась.

― Да. Какая-то кровная привязка, недавняя, на рабе и в самом деле есть, ― нехотя признал маг Галахад. ― Что же. Не знаю, как ты вынудила дроу стать твоим кровником, госпожа, но тебе повезло. Если б не это, я заполучил бы твоего раба, как бы ты ни отнекивалась.

― Вернись ко мне, Родриэль. ― Окликнула я Рода. Отвечать Галахаду не стала. Толку рассуждать про все эти «если бы». Все есть, как есть. С этим и жить.

Родриэль неторопливо развернулся и зашагал ко мне ― огромный, хмурый, величественно-неприступный, как могущественный лаэрт, а не как бесправный раб, чья судьба ― исполнять чужие приказы.

― Не прощаюсь. Еще увидимся. ― Зачем-то пообещал господин маг и ушел к себе и своему обозу.

А я обернулась к Аресту:

― Так где ты был, Кондор? И что там за крики и переполох внизу?

― Там то, что ты собиралась искать на рынке. госпожа. Бери золото и пойдем скорей, пока товар еще жив! ― Озадачил меня Арест, и отказался объяснять что-то еще. Только поторопил еще раз. ― Ну же, не медли, Сайонара!

Понукаемая нетерпеливым Арестом, я быстро вернулась в палатку, намотала на талию пояс с золотом, кликнула Иллириэля и попросила Борна выделить мне еще пару дроу для охраны и помощи.

― Все, готова, ― сказала господину Кондору.

Небольшой толпой в пять лиц мы торопливо зашагали вниз по склону холма.

― Куда ты нас ведешь, Арест? ― спросила я на ходу.

― К рабским баракам. Туда, куда пригоняют новых невольников, перед тем как выставить их на торги на рынке, ― пояснил тот. ― Там им надевают рабские ошейники, там их держат в неторговое время.

― Не самое приятное место, надо думать, ― вздохнула я.

― Прости, госпожа, я бы не повел тебя туда. Но ты сама говорила, что тебе нужны эльфы-лучники. И я с тобой согласен. Нужны.

― Но что значит ― «пока товар еще жив»?

― То и значит. Владелец барака дал мне времени до первых лучей солнца, чтобы забрать четверку эльфов, которых доставили на рынок только под утро. Не успеем ― он их умертвит.

― И потеряет прибыль? Да брось! Не верю! ― засомневалась я, тем не менее, еще больше ускоряя шаг. ― Чем они этому работорговцу так насолить успели?

― Спровоцировали драку в бараке. Напали на дочь владельца, которая пожелала лично на них ошейники надеть. Пытались сбежать, ― взялся перечислять Арест все «преступления» ушастых.

― Какие резвые! ― восхитилась я. ― Ты уверен, что нам такие непокорные нужны?

― Не переживай, госпожа. Я знаю, как укрощать рабов. Дай мне десяток дней, и они станут как шелковые!

Тут я впервые посмотрела на человека, которого решила нанять своим сенешалем, с некоторой опаской.

― Бить и пытать не позволю! ― предостерегла на всякий случай. ― Если ты таким способом дисциплину среди воинов поддерживать собрался, то нам с тобой не по пути.

Арест посуровел. Его взгляд сделался жестким:

― Поверь, госпожа Сайонара, твоим рабам будет доставаться не сильнее, чем доставалось мне и моим товарищам, когда нас учили быть воинами. Но совсем без мордобоя воина не воспитать!

— Это правда. ― Вынуждена была согласиться я.

Потому что прекрасно помнила, как в моем родном клане воспитывали мальчишек, начиная с семи лет. Муштра, упражнения и тренировки, уроки, снова тренировки. За каждый проступок ― обязательное наказание. Особо отличившимся и розгами, и чем потяжелее прилетало. Зато к восемнадцати годам из каждого более-менее толкового мальца вырастал молодой сильный воин ― защитник своего клана.

Пока я предавалась воспоминаниям, все еще очень свежим, ведь я вылетела из родного гнезда всего-то дней семь назад, мы добрались до невольничьих бараков. И я сразу поняла, что никогда не видела настолько ужасных мест.

От бараков исходил тяжелый удушливый смрад нечистот, немытых тел и несвежей пищи. Изнутри доносились стоны, кашель, хрипы, будто там собрали сотню чахоточных больных. Но ведь эльфы, светлые и темные, почти не болеют! Я вдруг поняла: не хочу знать, что там происходит!

К счастью, внутрь нам заходить и не пришлось: те четверо эльфов, которых присмотрел для нас Арест, были прикованы к четырем столбам прямо во дворе. На пленниках не было никакой одежды. Только цепи на руках, ногах и даже поперек груди, да распущенные волосы, еще не успевшие окончательно превратиться в паклю, как это было с прическами Родриэля и Селин. На белой коже эльфов вздулись кровоточащими багрово-синими дорожками следы кнута. Бедра. Плечи. Грудь. Наверняка и спины. Все было исполосовано! Я даже зажмурилась, представив, как им должно быть больно!

— Это они? ― спросила Ареста.

― Они. Побудь здесь, госпожа, пока я отыщу и приведу владельца, ― Арест оставил меня на попечении Рода, Лира и двух дроу.

Все темные тут же встали так, чтобы охранять и прикрывать меня со всех сторон, а мы с Лиром остановились в десятке шагов от светлых эльфов, и принялись их разглядывать.

― Как думаешь, Лир, им хоть по восемнадцать есть? ― Я все никак не могла привыкнуть, что эльфы, и темные, и светлые, выглядят значительно моложе своих лет. Сам Лир, да и Родриэль, были старше меня где-то на десяток лет, но смотрелись моими ровесниками.

― Сейчас спрошу.

Иллириэль приблизился к своим соплеменникам. Заговорил с ними на звучном мелодичном эльфийском наречии.

Я не понимала ни слова! Но с удивлением увидела, что ожесточенные гневные оскалы на лицах эльфов сменились настороженностью и недоверием, потом ― тоской и задумчивостью. Все четверо подняли головы и стали поглядывать в мою сторону ― изучающе и как будто с надеждой. Интересно, что им Лир наобещал?

Сам Лир вернулся ко мне с докладом.

― Им по двадцать три года, госпожа. Вождь клана отправил их в числе прочей свиты сопровождать свою дочь, которая направлялась в другой клан, чтобы выйти замуж. Эти четверо должны были остаться при ней и в дальнейшем.

― Дай угадаю. Они не сумели довезти девушку в целости и сохранности?

― Не сумели, ― мотнул головой Лир. ― Нарвались на банду грабителей из числа людей. Проиграли бой. Теперь им нет пути обратно в родной клан. Вождь не пощадит никого из тех, кто остался в живых, но не сберег его дочь.

― А что с эльфийкой? ― представив, что было бы со мной, если бы муж не довез меня до своего замка, я ужаснулась. А ведь я ― человеческая девушка!

Впрочем, банды отщепенцев любых женщин считали лишь подстилками и товаром, а потому либо продавали, либо, если не могли продать, то насиловали, пока несчастные не погибали.

― Сейчас спрошу. ― Лир снова отошел к эльфам и коротко переговорил с ними.

Вернулся ― еще более понурый и печальный, чем был.

― Юная эльфийка тут, в бараке. Она твоя ровесница. Думаю, госпожа, тебе не надо объяснять, что с ней сделали?

― Не нужно. Но, если она жива, то мы заберем ее, и ты постараешься ее вылечить. Ведь постараешься, Лир?

― Если на то будет твоя воля, госпожа. ― Голос полукровки дрогнул. — Это не мое дело, Сайонара, но ты намерена подбирать и обогревать всех несчастных эльфов и полукровок, кому не повезло стать жертвой жестокости твоих соплеменников?

― Всех не подберешь, ― отмахнулась я. ― Но эту девушку мне искренне жаль! Моя судьба могла сложиться так же, как ее. Мне кажется, что я как бы отблагодарю своих духов-покровителей за милость, если помогу ей.

Лир покачал головой, то ли соглашаясь, то ли осуждая меня за мои слова, но больше ничего не сказал.

Зато появился Арест в сопровождении очередного торговца рабами. Того самого, которому принадлежали бараки.

― Господин Кондор утверждает, госпожа, ― обратился ко мне этот невысокий, сухой, как щепка, мужчина с крючковатым носом и блеклыми глазами, один из которых косил к носу. ― Что ты желаешь приобрести у меня вон ту ушастую падаль?

Глава 9

Эльфы у столбов, услышав, как их обозвали, зашевелились, загремели тяжелыми цепями, а их зубовный скрежет слышен был, наверное, даже наверху, в моем лагере. И я поняла: мальчишки они и в самом деле совсем молодые. Лучники, может, и отличные, но мудрости и умению не обращать внимания на пустой собачий лай им еще учиться и учиться!

Впрочем, судя по кривой, но довольной ухмылке, рабовладелец как раз и надеялся заставить рабов возмутиться, показать свой непокорный нрав! Наверное, чтобы был повод еще разок наказать их перед тем, как отдать мне. Хорошо, что Лир молча погрозил соплеменникам кулаком ― так, что торговец этого не видел. В общем, эльфы смолчали.

А я, не дожидаясь, когда владелец бараков придумает, чем еще оскорбить горячих юнцов, поспешила заговорить:

― Да, желаю купить всех четверых, господин?.. ― Я намекнула на то, что ему стоило бы представиться, но тот намека не понял. И я продолжила. ― Кстати, раз уж ты их падалью называешь, значит, и стоят они совсем немного?

Владелец барака открыл рот. Резко захлопнул, лязгнув зубами. Он, похоже, владел бараками ― но не навыком торговаться. И только теперь понял, что сам же сбил цену на свой товар.

― Господин Фуртон, мы понимаем, что рабы достались тебе не бесплатно, и готовы возместить их стоимость, ― пришел мне на помощь Арест, подсказав имя владельца.

― С тобой, женщина, ― господин Фуртон смерил меня презрительным взглядом, ― я бы вообще говорить не стал. Все вы, девицы, существа пустоголовые. Как мои супруга и дочь. Хорошо, что ты не одна ― с мужиком. Вот с ним и буду решать. А тебе, господин Кондор, скажу так: эти ушастые мало того, что половину барака разнесли, пока с охраной дрались, так еще и на дочь мою накинулись. А за нападение на вольных одно наказание: смерть!

― Тебе ли не знать, господин, ― с намеком усмехнулся Арест, ― всегда можно рабам такую жизнь устроить, что они о смерти молить будут! Поверь, я это умею!

― То есть, заниматься ими ты будешь, не эта… госпожа? ― кровожадно прищурился владелец бараков.

― Госпожа мне полностью доверяет в вопросах воспитания и наказания рабов, ― заверил Арест и с намеком глянул на меня, словно требуя: подтверди!

Ох, сколько всего мне хотелось сказать этому господину Фуртону! Но я только наклонила голову и выдавила через силу:

― Да. Это так.

— Значит, слушай сюда, господин Кондор. Торговаться не стану, ― заявил Фуртон. ― За каждого ушастого возьму по малому золотому: ровно вдвое больше, чем они мне стоили. Мне еще бараки чинить и дочку к целителю вести. Согласны ― забирайте эту бледную падаль. Нет ― проваливайте.

Арест снова с намеком поглядел на меня.

― Согласны, ― сквозь зубы процедила я. Вспомнила про несчастную эльфийку и добавила. ― Только у меня тоже условие будет.

― Какое же? ― недобро зыркнул на меня господин Фуртон.

― Ты отдашь мне еще и эльфийку, которую вместе с этими рабами привезли. За десять серебряных монет. Большего она, как мне стало известно, не стоит.

― Отдать тебе белобрысую использованную подстилку, которая еле дышит и вот-вот окочурится, за десять монет? ― хохотнул Фуртон. ― Да забирай! И не вздумай жалеть это отродье, госпожа. Помни: сколько эльфа ни корми, а он все равно на лес смотрит!

Оформление купчих много времени на заняло. Четверку молодых воинов-эльфов отцепили от столбов, сковали общей цепью, конец которой передали в руки одному из сопровождавших меня дроу.

Лир вместе с Арестом отправились за эльфийкой, и скоро вернулись. Лир, как всегда скрывавший лицо капюшоном, нес на руках бессознательное, хрупкое до воздушности тело. Понять, что он думает о происходящем, я не могла.

Зато Арест хмурился и стискивал челюсти, явно пребывая в бешенстве.

― Пошли скорей отсюда, Сайонара, ― попросил он, поравнявшись со мной. ― А то я сорвусь и разнесу эти бараки в щепки. Рабы не рабы, но зачем же так по-скотски с разумными?!

Я ответила на его слова протяжным вздохом сожаления, хотя сердце мое встрепенулось от радости: все-таки Арест жесткий, но не жестокий! И необъяснимой слепой ненависти к эльфам не питает! Значит, поладим.

― Идем, конечно! ― Я не удержалась, успокаивающе притронулась к его локтю. ― Правда, боюсь, слишком быстро не получится. Очень уж сильно эльфам досталось. Да и у Лира на руках ноша.

― Пойдем так быстро, как сможем, ― хватая меня за руку и увлекая за собой, прорычал Арест.

― Тебе помочь, госпожа? Что-то этот малый лишнего себе позволяет! ― раздался в тот же миг голос Родриэля. В нем тоже звучали рычащие нотки.

― Отставить! Еще не хватало, чтобы вы мне тут свару и драку устроили на потеху публике! ― остановила я Родриэля. ― Запомни, Род! От Ареста ты будешь защищать меня только в случае, если он сойдет с ума и посмеет поднять руку, чтобы ударить или убить. Если моей жизни и здоровью ничего не угрожает ― без моей просьбы вмешиваться не нужно! Понял?

― Понял, госпожа. ― Родриэль недовольно сморщился и отвел взгляд.

Остальную часть пути мы преодолели молча. Слышно было только тяжелое дыхание молодых эльфов, которым каждый шаг давался с трудом и невероятной болью, и шорох мелких камешков, попадавших нам под ноги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Добравшись до лагеря, я окликнула Борниэля:

― Среди твоих воинов есть кто-то, кто может обработать раны этих четверых? Я бы попросила Лира, но, боюсь, у него все силы уйдут на спасение эльфийки.

― Позволь сказать, госпожа, ― тихо окликнул меня Род. ― Раны можно промыть водой, а потом я мог бы прижечь их небесным огнем. Небесный Огонь и кровь, и воспаление остановит.

― Хорошо, занимайся, ― обрадовалась я.

Вот уж не ожидала, что боевую, на первый взгляд, магию Рода можно в таких мирных целях использовать!

― Я прихватил рабские ошейники, Сайонара. Предлагаю вначале надеть их на этих молодцев, пока они слишком слабы, чтобы взбрыкнуть и устроить побоище вроде того, что в бараке.

― Не взбрыкнут, ― ответила я. И впервые, приблизившись, обратилась к топчущимся на месте эльфам. ― Хотите, чтобы та, кого вы сопровождали, осталась в живых? Чтобы мой раб исцелил ее тело, вернул ей здоровье?

Светлые переглянулись между собой. Ответил один ― видимо, старший:

― Нет, госпожа. Лучше бы ей умереть, чем переживать снова и снова то, что сделали с Кристалиэль двуногие твари, твои соплеменники!

В словах эльфа прозвучало столько боли и гнева!

Такого ответа я не ожидала, и в первый момент растерялась: да с чего они взяли, что Кристалиэль и дальше силой брать будут?! Потом сообразила: Арест такого при них наговорил, а я ― подтвердила, что ничего хорошего ушастые не ждут. Ни для себя, ни для той, кого сопровождали.

― Понимаю: вам сейчас трудно в это поверить, но в моем доме ничего подобного Кристалиэли не грозит, ― твердо сказала я. ― А продавать ее я не намерена. Как и вас. Вы мне не как рабы нужны, а как воины: умелые меткие лучники.

― Господину Фуртону вы с господином Арестом совсем другое говорили! ― не поверил эльф.

― А как еще было вас из его рук забрать? Он так вожделел мести, что даже жажда наживы в нем оказалась слабее! ― возмутилась я. ― Сами видели: нам с трудом удалось уговорить его продать вас!

Эльфы снова переглянулись, даже пошептались между собой.

Потом вперед выступил другой эльф.

― Меня зовут Галиэль, госпожа. Одна из моих магических способностей ― считывать других разумных. Способность слабая, ее хватает только, чтобы понять, правду мне говорят или лгут. Позволь прикоснуться к тебе и проверить твою искренность!

― И что будет, если ты поймешь, что я вам не вру?

― Мы станем твоими лучниками, как ты и хотела, госпожа, и будем защищать тебя и твой дом. Сами, без принуждения! ― пообещал Галиэль.

Разумеется, мне очень хотелось, чтобы мальчишки-эльфы начали слушаться меня. Но позволить Галиэлю прикоснуться к себе ― все равно, что положить голову в пасть пустынному ящеру! Ведь о настоящей силе и направлении его магии оставалось только гадать. Вдруг он так хочет отомстить, что убьет меня одним прикосновением, наплевав, что с ним сделают после?

Похоже, такая же мысль посетила головы Ареста, Лира и Родриэля.

― Позволь, госпожа, я просто свалю их всех ударом небесного огня, и лично надену на каждого ошейник! ― предложил Родриэль, кровожадно сжимая кулаки.

― А я настрою ошейники так, что они даже помочиться без твоего разрешения не смогут! ― пригрозил Арест.

Галиэль заметно задрожал, но не сдвинулся ни на четверть шага. Только посмотрел мне в глаза и сказал тихо:

― Я не причиню тебе вреда, госпожа. Клянусь памятью рода.

И я решилась.

Подошла, встала вплотную.

― Смотри, ― дала разрешение.

Длинные холодные пальцы эльфа легли на мои виски.

И в тот же момент тяжелые ладони Рода обхватили шею мальчишки.

― Стоит госпоже поморщиться, и ты будешь биться в падучей и гадить под себя так долго, что успеешь состариться! ― пригрозил он.

Галиэль на миг опустил веки, но отвечать не стал. А когда открыл глаза ― его взгляд стал похож на темную бездну, и эта бездна вошла в меня через глаза, всосала в себя все мои впечатления этого утра ― и отхлынула, отступила.

Я даже охнуть не успела!

Галиэль убрал руки, а я, тряхнув головой, приказала Родриэлю:

― Отпусти его. Со мной все хорошо.

Род неохотно снял ладони с шеи эльфа, снова встал так, чтобы слегка заслонять меня плечом.

― Ты не лгала, госпожа. ― По лицу Галиэля вдруг пробежала судорога, будто он хотел заплакать, но через силу сдержался. ― Тебе искренне жаль и нас, и Кристалиэль, и ты хочешь дать нам всем новый дом.

― Хочу, ― подтвердила я. ― У меня нет своего клана. Нет соплеменников, которые жили бы со мной в одном доме. А сам дом ― есть. Целый замок в горах. Будете его защитниками?

― Я ― буду, госпожа. ― Галиэль с трудом, морщась от боли, опустился передо мной на колени. ― Прими мою клятву верности и служения.

Глядя на Галиэля, на колени один за другим встали и его товарищи. Заодно назвали свои имена: Горниэль, Миланиэль и Шадриэль.

Приняв их клятвы, я со вздохом заявила:

― И все же вам придется смириться с ошейниками. Хотя бы до тех пор, пока не окажемся у меня в замке. Иначе мы будем привлекать слишком много внимания.

― Куда уж больше, ― не выдержал, влез с подколкой Арест. ― Ты просто не в состоянии не удивлять, Сайонара. Но ты права. Не нужно делать то, что вызовет у окружающих лишние вопросы.

Надевать ошейники на новых рабов пришлось мне: никому другому довериться они не пожелали. Зато потом послушно отправились следом за Родриэлем к пруду ― смывать с себя пыль и кровь.

― Лир, как там Крис? ― Я, наконец, смогла подойти к полукровке, который склонился над бессознательным телом эльфийки. ― Ты сумеешь ей помочь?

― За один день я ее не исцелю. Слишком сильно досталось девочке, ― не отрывая ладоней от живота несчастной, ответил тот. ― Но и умереть не дам. Самые тяжелые и опасные внутренние повреждения уберу сейчас. Завтра продолжу.

― Дорогу она перенесет? ― забеспокоилась я.

― Верхом ехать точно не сможет. Идти ― тоже.

— Нужны носилки. Лучше ― закрытые. Незачем людям видеть, что мы эльфийку, как госпожу, обхаживаем, ― заметил Арест, который присоединился к нашей компании.

— Значит, купим, ― вздохнула я. ― Но это сильно замедлит наши передвижения.

― Мы куда-то торопимся, Сайонара? ― тут же насторожился Арест.

А я поняла, что до сих пор не рассказала ему, что жду визита своего отца в замок, и хочу встретить его во всеоружии. Впрочем, такие признания лучше делать после подписания магического контракта о найме.

― Домой. Мне нужно как можно скорее вернуться в свой замок, ― без лишних подробностей ответила я и предложила. ― Может, пока все тут каждый своим делом заняты, мы с тобой навестим мага-законника?

― Еще только-только светать начало, Сайонара, ― напомнил Арест, указывая на небо. ― Законник наверняка еще спит и седьмой сон видит.

― Тоже верно. ― Я разочарованно поморщилась. ― И торговля еще не началась, а нам еще столько всего закупить предстоит! Я ведь и тканей, и пряжи, и всяких инструментов для кузнеца и плотника приобрести хотела!

― Если позволишь, госпожа, добавлю: припасов в дорогу тоже взять не помешает, ― подошел Борниэль. ― У нас даже на завтрак продуктов маловато. Не рассчитывал я, что еще четыре рта добавится.

― Так пусть поголодают, ― хмыкнул Арест. ― Воинам полезно.

Согласиться с ним я не могла.

― Полезно один прием пищи пропустить, а не неделю впроголодь жить. Надеюсь, те же овчары еще одного барашка нам продадут. Как думаешь, Борн?

― Что думать? Будут деньги ― будет и товар, ― ответил дроу. ― Прикажешь наведаться к владельцу стада?

Поскольку Лир, который ходил за бараниной в прошлый раз, теперь оказался занят, я отправила с Борном Ареста:

— Вот тебе малый золотой. Купите всего ― мяса, сыра, айрана. Столько, на сколько хватит этой монеты. Что не съедим на завтрак ― возьмем с собой. Все дешевле, чем в странноприимных домах готовой едой закупаться.

Арест и Борн, прихватив с собой еще двоих дроу, ушли за покупками. А я вдруг поняла, что не знаю, чем заняться. Присела у костра, лениво пошевелила веткой тлеющие угли и стала наблюдать за тем, как Родриэль обрабатывает небесным огнем раны на телах моих новых рабов, эльфов-лучников.

Бело-голубые искры срывались с пальцев дроу, впивались в бугристые кровоточащие раны. Кровь сворачивалась, кожа плавилась, словно воск, и запекалась, запечатывая темной корочкой истерзанную плоть.

Я знала: так, под корочкой, заживление пойдет быстрее. Даже у нас, у людей, такие раны закрывались лучше, чем открытые. А у эльфов, с их склонностью к быстрому заживлению, уже к вечеру корочки отвалятся, а под ними обнаружится молодая тонкая кожица.

Если не считать жутких ран, тела всех четверых эльфов были совершенны: широкие плечи, узкие бедра, длинные руки и ноги, перевитые канатами крепких, но не перераздутых, как у дроу, мышц. Впрочем, похоже, других тел у этой расы и не бывало.

Мужские достоинства у эльфов тоже были весьма внушительные, куда объемнее, чем можно было ждать, глядя на их тонкокостные и сухощавые фигуры. Сейчас они не проявляли никаких признаков желания, но я могла себе представить, как будут выглядеть эти орудия, когда нальются кровью и поднимутся, указывая вверх своими розовыми навершиями.

И да! Мне, как владелице, смотреть на эту красоту было вполне позволительно. Однако надо будет позаботиться об одежде и для этих ушастых. Незачем им перед остальным народом своими фамильными ценностями сверкать.

― Любуешься, Сайонара? ― Незаметно вернувшийся Арест подловил меня на разглядывании эльфов.

Я почувствовала, что краснею.

― Смотрю, чтобы не сцепились с Родриэлем, ― отмахнулась нарочито небрежно и тут же перевела разговор на другую тему. ― Показывайте, чего раздобыли?

Оказалось, что закупились Арест и сопровождавшие его дроу очень хорошо: принесли два бочонка баранины в маринаде, два бочонка айрана, десяток головок сыра, каждая размером с два кулака Родриэля, а кулаки у него были огромные!

― Отлично. Тогда быстро запекаем мясо, завтракаем и выдвигаемся! ― распорядилась я. ― У нас еще дел невпроворот!

Глава 10

Получив от меня словесное ускорение, рабы и правда зашевелились шустрее ― все, кроме Лира. Тот и без напоминаний работал и не слышал, что творится вокруг.

С первыми лучами солнца завтрак был готов. К тому времени, как солнце показалось из-за горизонта наполовину ― все, кроме Лира и эльфийки, успели позавтракать и под чутким присмотром Борна и Ареста приступили к сборам: сложили шатер, погасили угли в кострище, сбросили в яму для отходов весь мусор.

Когда солнце выкатилось из-за маковок дальнего леса полностью, мой сильно разросшийся отряд рабов был готов двигаться. Даже Лир перекусил отложенным для него мясом, сыром и лепешками. Но все равно он так устал и выложился, что шел с трудом, а нести тело эльфийки, которую он погрузил в целебный сон, взялись по очереди четверо дроу.

― Куда сначала, Сайонара? ― Арест на правах человека, не единожды навещавшего увал и рынок, взялся выступить моим проводником.

― Думаю, первым делом надо приодеть рабов. Есть тут ряды с недорогой практичной одеждой? ― решилась я. ― Да и обувь не помешает.

Набедренные повязки на дроу и совершенно голые телеса эльфов пока что смущали и заботили меня больше всего.

― Как же не быть. Правда, не уверен, что там для дроу найдутся вещи по размеру, ― Арест обвел взглядом высоченные фигуры. ― Впрочем, выясним на месте.

Вещевая часть рынка располагалась слева от сектора, где продавали рабов. Пробежавшись по трем нижним рядам, где торговали относительно недорогими готовыми вещами, Арест нашел одну лавку, хозяин которой шил только на очень крупных мужчин. К ней-то я и повела своих дроу, оставив Ареста и Лира присматривать за эльфами.

Увидев, кого я привела, хозяин лавки на некоторое время лишился дара речи, а потом уверенно заявил, что кожаных и замшевых вещей на таких гигантов у него точно нет. Зато полотняных брюк и рубах у него было вдосталь. Правда, рассчитаны они были на людей с их относительно невысоким ростом.

Моим темным эльфам штаны едва доставали до колен, зато висели пустыми пузырями на ягодицах. С рубахами тоже получилось не очень удачно: они только-только прикрывали ребра, оставляя голыми животы. К счастью, рубахи были распашные, так что Борн первым взялся за полы своей ново рубахи и завязал их узлом чуть выше пупка. Остальные дроу последовали его примеру.

― А что? Даже и неплохо! ― оценила я. ― Плечи и спина прикрыты, грудь ― тоже. Хотя бы не сгорят на солнце и не застынут в холод. Берем?

― Было бы неплохо, госпожа, ― кивнул Борниэль, отвечая сразу за всех.

И я рассчиталась с торговцем сразу и за штаны, и за рубахи.

Одеть эльфов оказалось проще. Они, хоть и высокие, были сильно тоньше дроу, так что для них нашлись и штаны из замши, и рубахи по плечу, и даже замшевые жилеты на шнуровке. Отказать себе в удовольствии приодеть понаряднее красивых, как статуэтки, мальчишек, я не сумела.

Дроу косились на ушастых юнцов с беззлобной завистью. Все-таки одно дело ― ходить в огромных, сваливающихся с попы полотняных штанах, которые держались только на завязках, и другое ― щеголять в замшевых бриджах в обтяжку и в таких же жилетках. Сами эльфы, получив одежду и прикрыв наготу, воспрянули духом и, кажется, даже немного загордились.

С обувью для рабов все решилось неожиданно просто: сандалии с гибкой деревянной подошвой и кожаными ремешками нашлись на любой размер ноги. Это была обычная обувь для рабов, и стоила она по серебряной монетке за пару.

― Куда дальше, госпожа? ― стоило нам снова собраться вместе, спросил Арест. ― Может, завернем к магу-законнику и подпишем магический контракт? Мне бы хотелось попросить часть обещанной платы вперед и тоже слегка закупиться, пока мы все еще на рынке.

Причин отказывать господину Кондору у меня не было, и мы всей толпой двинулись к шатру, где принимал посетителей маг-законник.

Увидев меня, мой старый знакомый слегка удивился:

― Приветствую, госпожа Сайонара! ― Он встал и на пару мгновений сжал мою руку в знак особого расположения. ― Чем тебе помочь? Хочешь узнать, сколько лаэртов и их представителей прочли запись о твоем вступлении в наследство?

― Было бы неплохо, если можно, ― стараясь скрыть удивление, кивнула я.

Не думала, что маг-законник поделится со мной такими сведениями. Да и спросить об этом мне бы и в голову не пришло. Но, следовало признать, сведения могли оказаться полезными.

— Значит, так. Вчера в книгу заглядывали и читали предыдущие записи пять лаэртов и два представителя. Итого семь человек. Сегодня ― еще двое. Итого, госпожа, уже девять кланов будут осведомлены, что твой муж покинул наш бренный мир, а ты стала его наследницей.

― Так ты, Сайонара, вдова и богатая наследница?! ― подал голос Арест. ― Я-то все голову ломал, что ты подразумевала, когда говорила, что у тебя замок ― есть, а клана ― нет.

― Да, я ― вдова господина Чифтена. Может, слышал о таком маге?

― Кто же о нем не слышал… ― На лице Ареста проступила некоторая растерянность. ― Но о том, что он себе жену взял, да еще совсем молодую и невинную, я не знал… Он же ― первый твой супруг?

― Первый, ― кивнула я.

И взгляд Ареста сделался еще более задумчивым.

Но маг-законник эту его задумчивость быстро разогнал:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Кто это с тобой, госпожа? ― спросил, кивая на моего будущего сенешаля. ― Неужто господин Кондор собственной незабвенной персоной?

— Да, это он, ― подтвердила я. ― Намерен поступить ко мне на службу военачальником. Будет командовать обороной замка.

― То есть, вы явились, чтобы зарегистрировать у меня в книге магический контракт? ― догадался законник.

― Все так, господин, ― повторно кивнула я.

Господин маг вдруг посуровел. Повернулся к Аресту. Его взгляд сделался тяжелым, пронзительным. Арест ответил ему не менее тяжелым взглядом. Несколько мгновений мужчины будто мерялись силой, потом Арест скрипнул зубами и отвернулся, а законник обратился ко мне:

― Обычно, перед тем как взять на службу незнакомого рыцаря, лаэрты изучают записи о нем в моей Книге Свидетельств. Это помогает избежать ошибок. Если хочешь, можешь изучить прошлое господина Кондора. Это обойдется тебе всего в двадцать пять серебряных монет.

― Хочу! ― тут же решила я.

Денег было не жаль, а узнать чуть больше о том, кого намеревалась ввести в свой дом, да позволить в нем командовать, я была совсем не против!

― Я бы сам все рассказал… позже… ― выдавил из себя Арест.

Видно было, что предложению законника он не очень рад. Но это меня лишь подзадорило! Раз Арест не хочет, чтобы я читала о его прошлом — значит, ему есть, что скрывать!

― Позже будет поздно. ― Отозвалась я. ― Решай сам: если по-прежнему намерен идти ко мне на службу, я прочитаю записи в книге Свидетельств. Если передумал ― расходимся миром прямо сейчас.

Арест закрыл и открыл глаза. Стиснул кулаки.

― Читай, госпожа, ― согласился неохотно. И добавил, точнее, напомнил. ― Мне некуда идти.

Хмыкнув, я открыла книгу и погрузилась в чтение.

Глава 11

Первая запись гласила, что Арест Кондор родился в клане Нордханд, вторым сыном военачальника, который приходился двоюродным братом лаэрту клана.

Следующая запись появилась через восемнадцать лет. В ней говорилось, что лаэрт клана Нордханд отказался признавать Ареста Кондора наследником своего брата-военачальника, погибшего в военном походе вместе со старшим сыном.

Все имущество погибшего двоюродного брата лаэрт забрал себе, и даже девицу, предназначенную в жены старшему брату Ареста, выдал замуж не за младшего брата, а за другого своего родственника. Так Арест, едва достигнув совершеннолетия, оказался предан собственным дядей и остался без семьи, без имущества ― и без магии. Вряд ли к восемнадцати годам он успел натворить что-то настолько непростительное, чтобы заслужить такое наказание.

Третья запись, до появления которой прошло еще пять лет, говорила о том, что по приказу лаэрта Арест взял в жены ту самую девицу, которая предназначалась его старшему брату, но уже овдовевшую и утратившую магию. Не знаю, был ли счастлив в этом браке Арест, но еще через два года брак был расторгнут ― по воле самого Ареста, после чего появилась запись о том, что лаэрт клана Нордханд отторгает своего племянника, сына своего двоюродного брата, от клана и не желает иметь с ним ничего общего.

Дальше шло пять записей о магических контрактах, которые заключал Арест то с одним лаэртом, то с другим. Ни в одном из кланов он не оставался дольше, чем на пару лет. Причины его решений в книге, разумеется, указаны не были. Просто истекал срок магического контракта ― и Арест уходил в никуда, чтобы появиться через некоторое время в качестве наемника в каком-то новом клане.

Самые первые записи вызвали в моем сердце горячее сочувствие к Аресту: легко ли это ― осиротеть, едва достигнув совершеннолетия, а заодно лишиться всего ― имущества, положения в клане, невесты…

Но вот эти его метания от клана к клану производили тягостное впечатление. Что мешало Аресту прижиться в одном из новых кланов? Что гнало его все дальше и дальше, вынуждало метаться и бросать только-только начавшую налаживаться жизнь?

― Скажи, Арест, ― я оторвалась от книги и отыскала взглядом молодого мужчину. ― От меня ты тоже уйдешь сразу, как закончится срок контракта? Ты решил нигде не задерживаться подолгу и кочевать от клана к клану всю жизнь?

— Вот и я тебе намекаю, Сайонара, ― вмешался господин законник. ― Ненадежный он господин, этот Арест Кондор. Сам не ведает, чего ищет и к чему стремится. Подумай, надо ли с таким дела иметь?

Арест гневно сверкнул глазами. Его лицо побелело, а челюсти судорожно сжались:

― Зачем ты порочишь мою честь?! Хочешь, чтобы я вызвал тебя на бой, старик? Уверен, что справишься со мной? Не забывай: оскорбление может быть смыто только кровью!

Я охнула и прикрыла рот пальцами. Вот не хватало еще, чтобы эти двое и правда сошлись в схватке! Мне не было известно, какой магией владеет господин законник, но у Ареста ее вообще не было! А значит, он вполне мог проиграть, несмотря на молодость, силу и опыт!

― Тихо, тихо, не горячись! ― зашикал на Ареста господин маг. ― Приношу свои извинения. Нареканий на твою службу я ни от кого не слышал. Только вот уходил ты даже тогда, когда на тебя рассчитывали и отпускать не желали. Девочка должна об этом знать!

― Уже знает. В Книге Свидетельств все видно! ― продолжая кипеть и сверкать глазами, рыкнул Арест.

― Так, может, объяснишь ей, отчего уходил от всех прежних нанимателей?

― Ей ― объясню. Если контракт подпишем. Тебе, господин законник, ничего объяснять не стану.

Арест ударил кулаком по своей же ладони, обернулся ко мне. Спросил мрачно:

― Так что, Сайонара? Примешь меня на службу, или уже передумала?

Маг-законник после этого вопроса принял нарочито безразличный вид. А я задумалась. С одной стороны, в пользу Ареста говорило то, что ни один из контрактов он не расторг раньше времени, и нареканий к нему по службе не было. С другой ― не хотелось через каких-то два года лишиться сенешаля и снова думать, где взять мужчину своего племени, который будет готов защищать меня и мой замок. С третьей ― выбора мне жизнь не предоставила. Как-то не стояла у моего порога толпа мужчин, желающих поступить на службу.

― Не передумала, ― решилась я. ― Два года ― тоже срок. Мало ли что изменится за это время. Сейчас ты мне нужен не меньше, чем я тебе.

Арест протяжно выдохнул и даже как будто слегка покачнулся: напряжение резко отпустило его.

― Ты не пожалеешь, Сайонара! ― поклялся он тихим, но очень проникновенным голосом.

― Надеюсь, ― я чуть повела плечами: мне этот разговор тоже дался непросто, как и принятое решение. ― И помни: ты обещал мне кое-что рассказать.

― Помню ― обреченно согласился Арест.

Запись в Книге Свидетельств маг законник оформил быстро. Мы с Арестом заверили ее каждый своей кровной подписью, после чего Арест вылетел из палатки, не простившись с магом. Я вежливо пожелала господину магу здоровья, всяческих успехов, напомнила, что всегда рада видеть своим гостем, и только потом простилась и тоже покинула его общество.

Арест ждал меня у входа ― хмурый, с поджатыми губами и насупленными бровями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Надо бы поторапливаться. Скоро полдень. ― Напомнил мне то, что я и сама прекрасно знала.

― А как же признания? ― невесело усмехнулась я.

― Подождут. У тебя, госпожа, два года впереди, чтобы узнать меня, как облупленного. ― Судя по всему, открываться мне или кому-то еще господин Кондор совсем не стремился.

Давить на него я пока не была готова, да и время поджимало. Потому решила:

― Тогда пошли присмотрим паланкин для эльфийки и Селин. Малышка наравне со взрослыми дроу и эльфами тоже идти не сможет, так что пусть сидит в носилках, присматривает за Крис.

Арест согласился с моим планом, и мы, оставив рабов на попечение Лира, вдвоем отправились на каретный двор: паланкины продавали там.

Правда, едва ли не на полдороги нас догнал Родриэль.

― С вами пойду, госпожа, ― напомнил о своей главной заботе.

― Хорошо, ― я даже обрадовалась, что Род без напоминаний решился доверить Селин другим дроу и пойти за мной. Не совсем он безнадежен.

Выбор паланкинов оказался огромен! И я не представляла, как среди них выбрать подходящий. Впрочем, оказалось, чем меньше паланкин, тем дешевле. Если, конечно, не брать резные и инкрустированные изделия из дорогих пород дерева.

Не то чтобы я не могла себе такое позволить, но в дальней дороге лучше не привлекать внимания излишней роскошью, да и к шахтам, где добывают малахариум, на таком отправляться глупо. А я рассчитывала, что буду пользоваться паланкином регулярно.

В результате, определиться с выбором помог Арест. Глазомер у него оказался лучше моего. Пока я металась между паланкинами разной длины, пытаясь сообразить, который из них мне нужен, Арест уверенно указал на один:

― Этот бери, Сайонара. Он всего лишь второй по длине, но зато шире других, в нем и Крис, и Селин рядышком сидеть или лежать смогут. Еще неплохо бы в паланкин пару подушек и пледов бросить. Если тебе не накладно на рабынь тратиться.

― Не накладно. ― О размерах моего наследства господин Кондор и теперь не догадался! Это было мне даже на руку. Все равно жить на широкую ногу я не собиралась. ― Пусть сейчас в паланкине рабынь понесут, но в дальнейшем он мне самой пригодится.

― Тоже верно, ― кивнул Арест.

Пройдя обязательный ритуал торговли, я отдала за паланкин малый золотой, и еще пятьдесят серебряных монет за подушки, набитые конским волосом, и пледы из овечьей шерсти.

Помощники каретника понесли паланкин туда, где нас с Арестом ждал Иллириэль и остальные рабы. А Арест предложил:

― Если ты много тканей и инструментов покупать собралась, Сайонара, то подумай еще и о повозке, хотя бы самой простой. Покупки, конечно, можно и на рабов погрузить, но тогда они не смогут охранять тебя в пути ― у них руки будут заняты. К тому же, скорость передвижения сильно уменьшится, а ты говорила, что нам спешить надо.

И снова мне пришлось согласиться. Ума не приложу, как господин Чифтен без грузовых повозок обходился! Ему, наверное, прямо к замку все необходимое доставляли. В следующий раз, наверное, я тоже постараюсь насчет доставки договориться. Но сейчас решила с пустыми руками с рынка не уходить и закупиться как можно лучше.

Так что у того же мастера-каретника, который с удовольствием пошел нам на уступки, мы с Арестом приобрели простую деревянную повозку с высокими бортиками ― на таких в моем клане возили заготовленное впрок сено, дрова и прочие грузы для хозяйства.

К повозке пришлось купить и лошадь-трехлетку, крепкую, рыжую, с коротко остриженной гривой и лоснящейся шкурой. Ради этого мы прогулялись еще и в ту часть рынка, где торговали домашними животными.

Отогнали повозку с лошадью туда же, где уже стоял палантин, в который один из дроу с облегчением уложил спящую эльфийку. Уговаривать Селин забраться в паланкин не пришлось: малышке и самой было любопытно спрятаться в домике. Родриэль чуть было не заорал, не увидев дочь подле Лира. Хорошо, что она сама высунулась из-за занавесок, заслышав его голос.

― Теперь оружие, инструменты, ткани ― и с покупками покончено, ― выдохнула я, утирая со лба легкую испарину: день становился все жарче, а рынок был открытый. Только торговцы прятались под навесами своих лавок, палаток и шатров.

Идти по оружейным рядам я раздумала. Все равно в оружии не слишком разбиралась. Выдала Аресту пять малых золотых и велела вооружить рабов по его собственному разумению, раз уж он у меня теперь сенешаль. Арест с легкостью согласился, забрал всех рабов, кроме Лира и Родриэля, и ушел. А я залезла на край своей новой повозки, свесила ноги вниз и стала ими болтать, неторопливо оглядываясь по сторонам.

Наконец-то у меня выдалось времечко просто поглазеть ― на сам рынок, на людей, на открывающиеся со склона холма виды.

― Госпожа! Напитки! Леденцы на палочке! Пирожки с ягодами, с сыром, с грибами! Возьмете что-нибудь? ― улучив подходящий момент, ко мне подбежал мальчишка-разносчик.

И я не отказала себе в удовольствии взять и пять фляжек с кислым ягодным морсом, и по леденцу на палочке для себя и Селин, и пирожков с ягодами и сыром для Лира и Родриэля. Теперь сидеть на телеге и смотреть по сторонам было вдвойне приятно, ведь в одной руке у меня был леденец, в другой ― ягодный напиток!

― Ты сейчас совсем девчонкой выглядишь, госпожа! ― глядя на меня с каким-то умилением, вдруг произнес Родриэль. ― Будто тебе и восемнадцати еще нет!

От неожиданной теплоты в его светло-голубых, чуть светящихся даже при солнце глазах, я немного смутилась.

― Скажешь тоже, ― опустила ресницы, но довольная улыбка сама скользнула по губам. ― Я ― взрослая.

― Само собой, госпожа! ― улыбка Рода стала шире. ― Но, прошу, позволь себе хотя бы иногда забывать об этом — вот как сейчас!

― Постараюсь, Род, ― пообещала я.

И услышала у плеча тяжелое недовольное сопение Иллириэля.

Ему наш с Родриэлем разговор явно пришелся не по вкусу! «Ревнует?!» ― поразилась я. И тут же поняла, что обязательно проверю свою догадку. Потому что… ну, это было приятно. Мне нравилось, когда меня ревновал мой несостоявшийся жених, Марид. Он тогда делался таким забавно-сердитым, дулся и порыкивал. Интересно, что будет делать Иллириэль?

Пока я забавлялась этой мыслью, вернулся Арест в сопровождении эльфов и дроу. У эльфов за спинами висели луки и колчаны со стрелами. Дроу были вооружены короткими тяжелыми мечами и длинными узкими кинжалами. Выглядело их оружие небогато, но очень внушительно.

Сам Арест и вовсе принарядился: надел наручи, легкую кольчужную сетку, повесил на бок более богатый, чем у дроу, кинжал, а за спиной у него красовались два кривых меча. В поводу Арест вел крупного боевого коня в богатой сбруе.

― Ты это все себе из выделенных на оружие денег купил? ― Мне как-то не верилось, что доспехи Ареста, да еще и лошадь в придачу, могли стоить так дешево.

― Нет, Сайонара. Это я оставлял на хранение у своего знакомого. Теперь ― забрал. Раз уж нам скоро в путь, ― спокойно пояснил Арест. ― Кстати, насчет кузнечных и столярных инструментов я тоже договорился по пути. Осталось сбегать забрать.

― Сколько? ― я поняла, что Арест намекает на очередную горсть золотых монет.

Тратил он с толком, но и с удовольствием. Похоже, привык жить на широкую ногу. Может, потому и не накопил ни на что, кроме коня и доспехов? А с другой стороны ― на что ему было копить? На дом? На семью? Так у него ни того, ни другого не имелось.

― Три малых золотых, и у тебя будет все ― даже мехи и наковальня! ― посулил мой сенешаль, и я отсыпала ему три золотых и остатки серебра.

Он тут же взял двоих дроу и, пообещав скоро вернуться, умчался в ту же сторону, с которой появился.

― Амне пора пройтись по рядам с тканями, нитками и пряжей, ― постановила я, чувствуя, что немного отдохнула и готова двигаться дальше. ― Селин, пойдешь со мной? ― позвала маленькую полукровку.

Та с радостью выскочила из паланкина, подбежала, схватила меня за протянутую ей навстречу ладонь, и мы, прихватив Родриэля и двух других дроу, отправились выбирать ткани для платьев, костюмов и прочей одежды.

Не знаю, что разглядел Род в нас Селин, идущих рядышком и держащихся за руки, но его глаза, кажется, слегка увлажнились, и он пару раз моргнул, глядя в сторону и неровно сглатывая.

А потом мне стало не до своего охранника и его чувств, потому что я попала в женский рай!

Глава 12

Среди моего народа гуляли легенды о том, что раем называли свой прежний мир, из которого явились к нам в Альеру, светлые эльфы. И что были у них там волшебные деревья, которые выращивали на своих ветках не только плоды и орехи, но и все, о чем их ни попроси ― хоть кухонную утварь, хоть мебель для дома, хоть одежду. Приходи и бери!

Сегодня я впервые шла по рядам рынка, понимая, что могу купить любой товар. Вообще любой! И не считать жалкие серебряные монетки, выделенные отцом-лаэртом мне на обновы.

Глаза разбегались. Светлые эльфы, попавшие в рабство, принесли нашему народу много новых знаний и умений. Одним из них, если верить рассказам стариков, которые сами еще помнили рассказы своих прадедов, было умение ткать. Откуда оно у самих эльфов, если им все выращивали деревья ― история умалчивала.

Тем не менее, сейчас мне трудно было даже представить, что когда-то люди не знали, как изготовить и переплести нити, чтобы получилось ровное полотно, которое потом можно кроить и шить, как тебе захочется!

― Селин, как думаешь, мне к лицу этот цвет? ― Я приложила к щеке лоскуток муарового шелка.

Советоваться больше было не с кем. Не с Арестом же, и не с рабами-дроу, у которых глаза остекленели сразу, как только мы оказались среди десятков пестрых торговых палаток!

― Пойдет, пойдет! ― закивала полукровка.

Я посмотрелась в зеркало. Переливчатый, темно-синий, местами словно запотевший, как ягодный бочок, лоскуток хорошо оттенял мои темные волосы и светлые глаза.

― Беру! ― решила я.

И потребовала отмерить отрез, которого хватило бы на два платья мне, и на одно ― Селиниэль.

Потому что малышке такой цвет тоже очень бы подошел.

Потом я выбрала пару отрезов тонкой ткани на нижнее белье, себе ― подороже, рабам и рабыням ― попроще, но тоже хорошей. Вспомнила вечно покрытые мурашками от холода бледные тела своих эльфиек, и пошла туда, где продавали шерстяные ткани. Там тоже взяла несколько отрезов. К ним ― иглы разных размеров. Нитки всевозможных цветов. Ножницы портняжные.

На этом у рабов-дроу кончились руки, и дальше грузить покупки пришлось на Ареста, который закатил глаза и заворчал недовольно:

― Я к тебе, Сайонара, не мужем и не носильщиком нанялся. Ты хочешь, чтобы надо мной смеялись все ― от лаэртов до последнего раба?

― Думаешь, будут? ― смутилась я.

Подрывать авторитет своего военачальника мне совсем не хотелось. Так что часть покупок я забрала у Ареста и передала Селин: малышка была только рада помочь, и оказалась куда сильнее, чем я думала. Часть несла сама.

Наконец, закупившись пряжей и спицами для вязания, я решила, что на первый раз все же взяла достаточно, и вернулась к повозке, на которую уже успели сложить остальные приобретения.

― Выдвигаемся? ― пристроив поверх ящиков с инструментами тюки с тканями и пряжей, спросил Иллириэль. Руководство нашим маленьким обозом он явно настроился взять на себя. Что ж, тоже верно: он же у меня управляющий!

― Да. Пора. Надеюсь, к ночи успеем добраться хотя бы до Тол-Тауна. Там, между прочим, нас еще заказанная господином Чифтеном новая крытая повозка дожидается. ― Напомнила я Лиру, а заодно поставила в известность о дополнительном приобретении Ареста, Борна и Родриэля.

— Значит, до Тол-Тауна ты, Сайонара, едешь верхом, я и Иллириэль ― тоже, ― взялся прикидывать Арест. ― Паланкин с эльфийкой и Селин предлагаю установить на телегу: он не слишком тяжелый, лошадка крепкая, справится. Зато рабы смогут идти налегке и с оружием наготове. Лучников двоих пустим вперед, двое будут прикрывать нас сзади. Дроу в дальнюю разведку посылать не будем: места до Тол-Тауна более-менее спокойные.

― Согласен, ― кивнул Лир.

Борн только развел руками: он пока окрестностей увала не знал, зато воинская дисциплина подсказывала ему, что слушаться такого опытного воина и командира, как господин Арест Кондор ― не зазорно.

Вот так, уже после полудня, мы все же пустились в путь, для меня и Лира ― обратный, для всех прочих ― новый и неизведанный.

До Тол-Тауна, как я и надеялась, добрались к ночи и без приключений. Для всех рабов, кроме Родриэля и Лира, я сняла отдельную казарму в одном из рабских бараков: самую чистую и просторную. Там даже двухуровневые лежанки были, застеленные матрасами, набитыми свежим сеном! Ужин в виде наваристой похлебки хозяин бараков обещал доставить туда же.

Мы с Арестом заняли в странноприимном доме две спальни с общим коридором, в котором стояли две лежанки для ближних рабов. Причем за свою спальню, как и за свой ужин, гордый и независимый Арест расплатился сам из тех денег, которые я выдала ему в счет будущей ежемесячной платы.

Малышку Селин я забрала к себе, чему Род заметно обрадовался, а вот эльфийку оставила на попечение ее соплеменникам-эльфам. Лир обещал после ужина наведаться к ней и еще немного подлечить ее своей целительной магией. В общем, расположились мы на ночь со всеми доступными удобствами. Даже лошади получили каждая свое стойло на конюшне, ведро воды и полную кормушку сена вперемешку с зерном.

Зато с ужином неожиданно возникли проблемы. Нет-нет, припасов хватало! Владельцы странноприимного дома на продукты не скупились, и готовить умели. Только вот ужинать со мной хотели сразу трое: Арест, Иллириэль и Родриэль! И это не считая Селин, которая весь вечер ходила за мной хвостиком, вероятно, определив меня в то ли в мамки, то ли в няньки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рабы бросали на меня выжидательные, полные затаенной надежды взгляды. А Арест стесняться и не думал:

― Составишь мне компанию за ужином, госпожа моего сердца? ― изящно кланяясь, предложил он.

И в тот же миг я отчетливо услышала за спиной зубовный скрежет сразу с двух сторон. Это злились, не желая оставлять меня наедине с сенешалем, мой управляющий и мой личный охранник

― Арест, ― отправив Лира и Рода мыться, решила я поговорить по душам со своим сенешалем. ― Ты как смотришь на то, чтобы ужинать за одним столом с рабами?

Заставлять Лира и Рода стоять на коленях у моих ног ради того, чтобы угодить господину Кондору, я была не готова.

Наверное, мне следовало задать этот вопрос раньше, до подписания контракта о найме, но опыта в таких делах у меня не было, и предусмотреть сложности подобного рода я не сумела.

Арест замер. Улыбка так и застыла на его красиво изогнутых губах, обрамленных аккуратными усиками и бородкой.

А я сжала руки за спиной: неужели из-за господина военачальника мне придется, вернувшись домой, отказаться от ставших уже привычными ужинов в людской своего замка?

― К чему этот вопрос, Сайонара? ― не торопясь говорить ни да, ни нет, уточнил Арест. — Это какая-то проверка?

― Какая проверка? ― растерялась я. Мне-то и в голову не приходило, что мой вопрос можно расценить как каверзный!

― А что я должен думать, когда та, которая наняла меня на службу, сомневается в том, что я приму правила ее дома? ― недовольно процедил мой сенешаль.

― Что я готова уважать твои принципы? ― подсказала я.

Арест мрачно усмехнулся:

― Из уважения к моим принципам ты приказала бы подавать мне ужин в мои покои или в господскую буфетную, а сама при этом ужинала бы с рабами? Прости, но я не желаю сидеть за столом со своей тенью, не имея возможности перекинуться хотя бы словом с живым собеседником, в то время как ты будешь трапезничать со своими эльфами, темными и светлыми. Моими, между прочим, воинами, которыми мне предстоит командовать! Мне хватило одиночества в моей прежней жизни, Сайонара!

Теперь растерялась я. Мне и в голову не приходило вставать между Арестом и его небольшим войском, которое, действительно, состояло из одних только эльфов.

― Признаюсь, я не успела решить, что предприму, если ты откажешься сидеть за одним столом с рабами, ― я пожала плечами. ― Хорошо, что мне и не придется ничего решать. Но как ты вообще додумался искать подвох в моих словах?!

Арест рвано выдохнул. Отошел к окну, уставился в ночь тяжелым невидящим взглядом.

― Ты хотела моих откровений, госпожа моя. Что ж. Пришло время рассказать тебе кое-что.

Я подобралась, насторожилась, показала Селин, приплясывающей подле меня, чтобы не произносила ни слова. Та понятливо кивнула и затаилась.

― Хотела. И по-прежнему хочу, ― поощрила я Ареста.

― Так слушай! ― с раздражением рыкнул он. ― Уходя из своего клана, я надеялся, что в другом клане найду справедливость, которой не нашел в родном. Рассчитывал на честность и прямоту. Надеялся никогда больше не попасть в хитросплетения интриг, борьбы за власть!..

― Не вышло? ― Заметив, что Арест изо всех сил сжимает оконные откосы и бурно дышит, я подошла, положила руку ему на согнутый локоть.

Мне хотелось утешить и успокоить его. Но мой вопрос будто прорвал затор на бурной реке.

― Ни разу! ― Арест с гневом стукнул кулаком по стене. ― Ни в одном из кланов я не нашел покоя и справедливого отношения! Всюду меня рано или поздно начинали втягивать в борьбу за власть, за место поближе к лаэрту, а то и в заговор против лаэрта, которому я поклялся служить! А в последнем клане ― пытались подсидеть меня! Посчитали, что я недостаточно хорош, и занял чужое хлебное место! Пытались подставить и опорочить, а когда не вышло ― решили убить…

― В моем доме тебе не придется опасаться такого, Арест! ― поспешила заверить я. ― Никто не посягнет на твое место и твою жизнь! Не рабам же с тобой соперничать!

― Рабы ― тоже разумные. У них тоже есть чувства, есть амбиции. Рано или поздно они начнут бороться со мной и друг с другом за твое внимание и расположение. ― Теперь в голосе господина Кондора звучала бесконечная усталость. ― Поэтому я прошу тебя, Сайонара: будь со мной открытой и прямой. Говори все, как есть, и не позволяй, чтобы в твоем замке разрастались ядовитые лианы сплетен и интриг!

― Я постараюсь! Мне и самой такое не нужно, ― пообещала я.

Арест внезапно отвернулся от окна, перехватил мою руку, лежащую на его локте, прижал ладонью к своей груди ― туда, где тяжело, сильно билось его сердце, заставляя содрогаться клетку, в которой оно было заперто.

― Ты не представляешь, моя юная госпожа, как я устал за последние два десятка лет! Как утомился от одиночества, от людской подлости. Мне тридцать пять. Для мужчины, не получившего магии, это ― почитай, половина жизни. Я многое повидал, почти изверился в людях, и не ищу уже ни любви, ни дружбы!..

Наверное, Арест хотел сказать что-то еще, но тут вернулись отправленные умываться Родриэль с Иллириэлем, ввалились оба одновременно, едва на застряв в дверях и не пожелав уступить друг другу право войти первым. И встали, как вкопанные, глядя на нас с Арестом, стоящих почти в обнимку.

― Госпожа?! ― воскликнули рабы одновременно и с одинаковым выражением. Клянусь, они оба выглядели возмущенными!

― Все в порядке. ― Холодно осадила я их, про себя отмечая, что Арест был прав, и эти двое уже вступили в борьбу ― с ним и между собой. ― Господин Кондор не сделал ничего такого, чего я бы ему не позволила. Лир, будь добр, наведайся на кухню и поторопи подавальщицу с ужином. Родриэль, пройдись под окнами моей спальни и спальни господина Кондора, убедись, что в них никто не сможет проникнуть ночью.

Лир и Род снова вышли. На этот раз ― по очереди.

Арест, сам того не замечая, попытался удержать мою руку, прижатую к его груди, но все же отпустил, когда я сделала шаг от него.

― Теперь видишь? ― спросил он с горькой усмешкой. ― Эльфы ― те же люди, только с длинными ушами и магией. Ты можешь держать их в черном теле, можешь быть доброй госпожой. Это ничего не изменит: они все равно будут бороться за твое расположение.

― Вижу, ― кивнула я.

Уселась за стол, сделала знак Аресту, чтобы он тоже присаживался.

Я поставила перед собой Селиниэль и начала переплетать ей косы. Это занятие всегда помогало мне успокоиться, так что младшие девочки клана Сипух всегда ходили с красивыми плетениями на головах.

Арест уселся напротив, пристроил локоть на стол, оперся щекой о ладонь и о чем-то задумался.

Вскоре явились Лир с подавальщицей, а сразу следом за ними ― Родриэль.

Подавальщица расставила на столе заказанный мной ужин, повертелась перед Арестом, надеясь заинтересовать его своими пышными формами, но тот так и не обратил на нее внимания. Разочарованно вздохнув, девица ушла, а я приказала Иллириэлю и Родриэлю сесть за стол.

Те неуверенно глянули на Ареста, убедились, что он даже не поморщился, и подтянули стулья для себя и Селин.

Ужин прошел в почти немой тишине. Мы переговаривались лишь затем, чтобы попросить передать солонку или одно из блюд. Селин ― и та не пыталась болтать: слишком была занята едой. Изголодалась девочка за последние месяцы изрядно, и теперь жадно наверстывала упущенное. Мне даже пришлось присматривать, чтобы она не слишком переела: ничего хорошего из этого все равно не вышло бы.

Наконец, длинный и неловкий ужин был завершен. Миски и кружки опустели. Сытая Селин начала клевать носом.

― Лир, ты собирался навестить Кристалиэль, ― напомнила я. ― Заодно кликни подавальщицу убрать со стола.

― Слушаюсь, госпожа, ― Лир встал и вышел.

― Доброй ночи, Арест. Мы пойдем отдыхать. ― Я встала, взяла за руку Селин и двинулась к выходу.

― И тебе мирных снов, Сайонара, ― откликнулся господин Кондор, не торопясь подниматься со своего места.

Зато вскочил Родриэль, рванул следом за мной. Я ожидала, что он отстанет от нас с Селин в коридоре, но Род явно вознамерился проникнуть в мою спальню.

― Ты что-то хотел, Род? ― пропустив малышку вперед, я встала в дверях и вопросительно уставилась на Родриэля.

Тот не смутился.

― Ты купила меня, госпожа, ― напомнил зачем-то.

― Да, ― согласилась я и приподняла бровь, давая понять, что не понимаю к чему он клонит.

― Ты сняла с меня пояс верности и даже прикасалась ко мне… там. ― Он указал взглядом вниз, на свои штаны, и я невольно перевела взгляд на его бедра.

Довольно свободные штаны Рода оказались натянуты в области ширинки. Немалое достоинство дроу было возбуждено и заметно выпирало вперед и вверх.

― Прикасалась, ― согласилась я, невольно облизывая губы. Родриэль был красавчиком, и будил во мне вполне понятные плотские желания. Но я была уверена, что следовать им пока не время и не место. ― Говори уже прямо, к чему ты клонишь, Род?

― Ты ― моя хозяйка, госпожа. И ты уже была замужем. Если ты хочешь меня, то я могу… ― Родриэль все же на мгновение сбился, перед тем как откровенно предложить мне свое тело. ― Меня учили в том числе как постельного раба. Я сумею доставить тебе удовольствие, госпожа!..

Глава 13

В том, что Род способен выполнить обещанное, я не сомневалась. Если его учили так же, как Лира…

― Ты не веришь мне, госпожа?! ― Не дождавшись ответа, Родриэль приблизился вплотную, одной рукой уперся в дверной откос, другой обхватил мой затылок и… нагло, по-хозяйски накрыл ртом мои губы!

Его язык заскользил по моим губам. Его огромное, горячее даже через два слоя одежды ― его и моей ― тело, прижалось ко мне по всей длине, потираясь о мой живот набухшим от желания стволом, предлагая и умоляя прикоснуться к нему.

Пока я пыталась прийти в себя от этой несказанной дерзости, Родриэль, не встретив сопротивления, пустил в дело вторую руку, положив ее мне на поясницу и вынудив прижаться к своему возбуждению еще плотнее. При этом он не переставал терзать, посасывать и покусывать мои губы и коротко, глухо постанывать мне в рот.

Ах, если бы Род мне не нравился, если бы я сама не желала в тайне познакомиться с его телом еще ближе! Возможно, мое собственное тело не откликнулось бы на это мощный, полный силы и притягательности призыв! Но все сложилось, как сложилось. Я хотела этого дроу с той минуты, как увидела на рынке, стоящим на коленях, в грязи и пыли, но несломленным и непокорным!

Поэтому, оказавшись внезапно в его руках, я начала плавиться и таять, мое тело обмякло, руки сами вцепились в складки ткани на плечах раба, зубы разомкнулись, пропуская гибкий юркий язык в глубину рта.

Родриэль тут же воспользовался своей первой победой: продолжая сводить с ума поцелуем, подхватил меня под попу широченными ладонями и, прижимая к себе, сделал пару шагов, проник в мою спальню и прикрыл за нами дверь.

Однако звонкий щелчок дверной щеколды заставил меня очнуться. Я дернула головой, разрывая поцелуй и строгим командным голосом приказала:

― Замри!

Магия незримыми путами сковала Родриэля, заставила встать столбом. Только грудь его продолжала ходить ходуном от бурного дыхания, а глаза открылись и впились в мое лицо с немым укором: говорить Род сейчас тоже не мог.

Я с усилием разжала его застывшие руки, медленно сползла по его груди, пока не коснулась ногами пола. Кое-как утвердившись на подрагивающих ногах, отошла от дроу.

― Теперь можешь говорить, но не двигаться, ― разрешила рабу.

В первый момент Род не заговорил ― застонал. Отчаянно, болезненно.

― Зачем ты так… госпожа?

― А как еще можно было тебя остановить?! ― возмутилась я. ― Вырваться из твоих объятий у меня силы не хватит!

― Зачем было… останавливать? Тебе же было хорошо!.. Я чувствовал, как отозвалось твое тело! ― Родриэль продолжал тяжело дышать и непонимающе смотреть на меня бледно-голубыми глазами, в которых все ярче разгоралось свечение цвета небесного пламени.

Я пыталась подобрать слова, чтобы объяснить Родриэлю, что никого не собиралась пускать в свою постель, пока мы не доберемся до замка. Что знаю его слишком мало, и пока не готова к близости с ним!

И тут…

― Ты ведь не будешь наказывать папу, госпожа?! ― Селин подбежала, рухнула на колени, цепляясь за подол моего платья, в которое переоделась я перед ужином. В глазах маленькой полукровки застыли ужас и мольба. ― Не делай ему больно, пожалуйста!

По наручникам и цепочке, свисающей с ее рук, побежали искры. Похоже, несчастному ребенку слишком часто приходилось видеть, как истязают ее отца недовольные хозяева.

― Я не стану наказывать твоего папу, Селин, ― поспешила успокоить девочку. ― Мы просто поговорим. На моих условиях. Но сначала ты возьмешь подушку, плед, ляжешь на диван и закроешь глазки. Тебе пора спать.

Оставив Родриэля пыхтеть и вращать глазами, я приобняла Селин за худенькие плечики, заставила подняться с колен, отвела на диван, уложила и накрыла шерстяным пледом.

— Вот так, малышка. Закрывай глазки и спи. Обещаю, с папой ничего не случится. Он сейчас выйдет в коридор, ляжет на лежанку и тоже будет отдыхать. Договорились?

Селин, может, и хотела бы еще что-то спросить и о чем-то сказать, но усталость оказалась сильнее: стоило ей пристроить голову на подушку и прикрыть глаза, как сон тут же сморил ее. А я, уже наученная опытом, тут же окружила девочку куполом тишины. Теперь, как бы ни шумели вокруг взрослые, ее сон это ничуть не потревожило бы!

― Спасибо, что ты так добра к моей дочери, госпожа. ― Родриэль заговорил сразу же, как только купол тишина отрезал девочку от внешнего шумного мира. Его голос дрожал от напряжения.

Я оглянулась и поняла, что его мышцы устали удерживать огромное тяжелое тело в неловкой позе: он стоял, чуть прогнувшись назад, с полуразведенными руками и широко расставленными, чуть согнутыми в коленях ногами, ― так, будто он по-прежнему удерживал на себе мой вес.

― Разрешаю двигаться, но не прикасайся ко мне! ― скомандовала я, и Родриэль со вздохом облегчения осел на пол.

― Благодарю, госпожа, ― произнес тихо. ― Ты можешь наказать меня, если таково твое решение, но я все равно буду делать все, чтобы ты приняла меня, как мужчину. Просто не смогу иначе…

― Почему? ― Род говорил искренне, в этом я не сомневалась! Но никак не могла понять, с чем связано его стремление непременно стать моим постельным рабом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Я принес тебе кровную клятву, Сайонара. У нас, дроу, это равноценно брачным обетам. Ты можешь не признавать меня своим мужем, но для меня ты теперь жена ― единственная, желанная. Необходимая.

― Жена?! Необходимая?.. ― У меня подкосились ноги, и я поспешила присесть на краешек кровати.

― Необходимая, ― подтвердил Род. ― Дроу, которого отвергла жена, умирает, потому что не достоин жить.

― И ты, зная это, все равно принес мне клятву? ― не поверила я.

― Ты пообещала, что не бросишь мою дочь. Не продашь. Позаботишься о ней. Теперь и умереть не страшно. ― Родриэль криво усмехнулся. ― Но я бы хотел еще пожить. Послужить тебе, госпожа. Хорошо, что ты прикоснулась ко мне тогда, на озере, но с каждым днем я буду жаждать твоей ласки и близости все больше, пока это не станет одержимостью. единственным, о чем я буду способен думать.

― Я услышала тебя, Родриэль, и мне… надо обдумать твои слова. Ты ведь продержишься еще пару ночей? Не начнешь сходить с ума?

― Не знаю, госпожа. ― Род сомкнул веки, скрывая бьющий из его глаз огонь. ― Я мало помню из своей прежней, вольной жизни: был тогда слишком мал, чтобы узнать все подробности отношений между мужчинами дроу и их женами.

― Да, точно! Тебя захватили в плен в возрасте десяти лет. Удивительно, что ты вообще знаешь, как влияет на дроу кровная привязка к хозяйке! А что было бы, если бы ты принес такую клятву мужчине? ― внезапно заинтересовалась я.

― Ничего, ― усмехнулся Род. ― Я просто служил бы такому хозяину верно и беспрекословно до конца его или моей жизни.

― Не повезло тебе со мной, да, Родриэль? ― Теперь уже я усмехнулась криво и невесело.

В самом деле! Кому понравится, когда в тебе нуждаются не потому, что любят, а потому что привязаны магией крови?! Хотя… думаю, многим женщинам моего племени это очень даже понравилось бы!

― Не говори так, госпожа! ― попросил Род. ― Ты ― лучшее, что произошло в моей жизни с тех пор, как я попал в неволю. Не только ты выбрала меня там, на рынке. Я тебя ― тоже. Так не отталкивай меня, не гони! Ведь теперь я твой ― весь, телом и сердцем!

И снова я растаяла. Смягчилась. Ну как, как можно отвергнуть того, кто смотрит на тебя с нежностью, преданностью и тлеющей на дне зрачков неуемной страстью?

― Я не отвергну тебя, Род. Не стану гнать. ― Пообещала своему рабу. ― И все же, пока не доберемся до замка, тебе придется потерпеть. Мне не хотелось бы, чтобы сейчас, в дороге, между тобой и другими мужчинами возникла вражда и появились разногласия из-за того, что я приблизила кого-то одного.

― Понимаю, ― склонил голову Род, но я видела, что это смирение далось ему непросто. ― Что же. Если я потеряю голову, госпожа, ― ты знаешь, что делать.

― Знаю, Род, ― кивнула я. И отпустила его. ― А теперь ступай в коридор и ложись отдыхать. Завтра будет долгий и трудный день.

Родриэль встал. Неохотно пошел к дверям. Замер на пороге, пронзая меня своим горящим взглядом ― так, будто хотел запечатлеть мой образ на дне своих глаз. Потом протяжно вздохнул и все же вышел.

Зато в спальню скользнул, не обращая внимания на недовольный рык Родриэля, мой уже признанный постельный раб, моя правая рука ― Иллириэль.

― Что делал в твоей спальне Род, госпожа?! ― закрывая и запирая за собой дверь, тихим, но очень напряженным голосом спросил он. ― Если этот раб позволил себе лишнего, только прикажи ― и я лично научу его уважать хозяйку!

Я вдруг поняла, что устала. События валились на мою голову одно за другим. Еще и рабы взялись своевольничать! Мало мне проблем!

― Выйди, и войди как положено! ― потребовала я, недовольно глядя на Лира.

― Что? ― растерялся он.

― Выйди и войди так, как раб должен входить к своей хозяйке, ― повторила я, стараясь не сорваться на крик и топанье ногами. ― Ты забыл, как это делается?

Иллириэль несколько мгновений стоял, вероятно, не веря своим длинным ушам.

― Ну же! ― поторопила я. ― Четвертый раз просить не стану.

Лир медленно, на негнущихся ногах, развернулся, вышел, прикрыл за собой дверь и постучал в нее с наружной стороны.

― Войди, раб! ― крикнула я, нарочно не называя полукровку по имени.

Он отворил дверь, сделал шаг за порог и тут же встал на колени.

Я прошла мимо него, затворила дверь: Родриэлю совсем не обязательно знать, как я Лира воспитываю!

Потом встала перед Лиром. Он успел осознать, что позволил себе лишнего, и теперь стоял, побледневший, глядя в пол, с виноватым и пришибленным выражением на лице. Вокруг его глаз залегли темные круги: он снова потратил много сил на лечение эльфийки. Мне было его откровенно жаль. Но себя было жаль тоже.

― Мне не нравится, Иллириэль, ― заговорила я холодно и строго, ― когда ко мне врываются без стука. Не нравится, когда предъявляют претензии, для которых нет ни поводов, ни оснований. И когда берут на себя больше положенного ― тоже не нравится. Ты мечтаешь попробовать роль надсмотрщика над рабами? Так я отправлю тебя на шахты на весь сезон. Хочешь? С хозяйством в замке уж как-то и без тебя справлюсь: меня к этому всю жизнь готовили!

― Прости, госпожа. Я…

― Ты забыл свое место, Иллириэль! Заметь, ни один вольнонаемный управляющий не посмел бы вести себя так, как ты сегодня вечером! Обычно я не требую от тебя рабского преклонения. Но уважения ко мне, как к владелице дома, в котором ты служишь, я буду требовать всегда! ― Мое недовольство не разгоралось в бурю негодования, но и гаснуть не спешило: тлело в груди непогашенным костерком.

― Ты права, госпожа. Я виноват. ― Снова покаялся Лир.

― Рада, что ты это понимаешь. ― Мое негодование перегорело окончательно. Но я была обязана завершить начатый разговор. ― Наказывать перед дальней дорогой не стану. Надеюсь, этого урока тебе хватило. Иди в коридор, на свободную лежанку. До утра не хочу тебя ни слышать, ни видеть.

― Я бы мог помассировать…

― Не мог! Я сказала выйти и лечь спать, что не ясно?! ― разозлилась я. ― Ты так хочешь, чтобы я наказала тебя сейчас? Поверь, тебе не понравится! И в постельные игры ты это не переведешь!

― Я ухожу, госпожа. Прости. Могу я встать?

― Встанешь у самых дверей. А до них ― ползи и думай, хочешь ли ты и по замку передвигаться ползком!

Лир чуть покачнулся, как от удара. Встал на четвереньки и двинулся к двери. Впрочем, до нее было рукой подать. Там встал, ухватился за ручку, снова пошатнулся, то ли от слабости, то ли от огорчения, и вышел.

Я заперлась изнутри, выпила воды, чтобы хоть немного успокоиться, и завалилась, как была, в платье, на кровать. Легкая и приятная любовная истома, охватившая меня после поцелуев Родриэля, развеялась. Осталось только гнетущее чувство пустоты. С ним я и уснула.

Завтракала я в своей комнате, в компании Селин. Иллириэля и Родриэля сослала завтракать с рабами, размещенными в одном из бараков. Перед Арестом просто извинилась, никак и ничем не оправдываясь. Он улыбнулся понимающе и навязываться не стал. Я зауважала его еще больше.

Главной ― и хорошей ― новостью этого утра стало то, что Кристалиэль пришла в себя. Лир не стал погружать ее в целебный сон, посчитав, что она достаточно исцелена физически, и ей пора начинать есть и пить самостоятельно.

Хорошо, что, когда она очнулась, вокруг были только эльфы и дроу, в том числе ― четверо ее сородичей. Она не испугалась и не сразу вспомнила, что с ней случилось. А когда вспомнила ― прорыдалась на груди одного из эльфов, после чего замолчала, замкнулась, но поела, попила воды и без возражений позволила другим рабам уложить ее в паланкин. Разговаривать с ней мне было некогда, и я оставила знакомство на потом. Пусть осознает изменения в своей жизни, постарается примириться с ними. Тогда и побеседуем.

Прежде, чем выдвигаться в путь, я наведалась к мастеру-каретнику, который жил неподалеку от странноприимного дома, забрала у него заказанную господином Чифтеном карету: просторную, на четыре места, с мягкими диванчиками внутри. Теперь у нас в обозе было целых две повозки ― открытая и закрытая.

Покупать новых лошадей я не хотела, поэтому решила ехать в карете, и приказала Лиру перебраться ко мне. Так у нас освободились две лошади, которым и предстояла тащить крытую повозку, на крышу которой решено было пристроить паланкин.

Наконец, все утряслось. Мы двинулись в путь. Дроу окружили повозки, лучники, как и в предыдущий день, по двое шли впереди и сзади. Арест, единственный оставшийся верховой, ехал чуть впереди кареты и бдительно поглядывал по сторонам. В общем, как говорится, ничто не предвещало.

И до обеда нам везло: на тракте, соединяющем Тол-Таун с Телле-Науром, встречались то пешие путники, идущие по двое, по четверо, то гонцы, что мчались со скоростью ветра, то обозы ― еще более крупные, чем наш.

После небольшого обеденного отдыха, пропустив вперед себя пару караванов, мы двинулись дальше, рассчитывая к вечеру добраться до Телле-Наура и заночевать там. Однако тут наше везение кончилось. Чуткие уши эльфов и дроу еще издалека услышали звуки схватки. Мы как раз двигались вверх по небольшому взгорку, а шум доносился из-за маковки холма.

― Флекс, Горм, в разведку! ― отдал команду Арест. ― Борн, уходим все с дороги вон туда, в заросли. Расставь по кустам охрану.

Мужчины еще о чем-то совещались, а две наших повозки уже скрывались в зеленой стене придорожных кустов.

Когда вернулись Флекс и Горм, дорога уже была пуста. Впрочем, дроу мгновенно прочитали по следам, где мы прячемся, замели их для верности и предстали передо мной, Борном и Арестом.

― Банда грабителей напала на богатый караван. Второй, что прошел мимо нас после Телле-Наура, ― доложили воины.

― Сколько грабителей? Есть ли среди них маги? Чем вооружены? И что с охраной каравана? ― забросали Борн И Арест вопросами разведчиков.

Те ответили по-военному точно и четко.

Мне бы и в голову не пришло собирать все эти сведения!

А мужчины, закончив совещаться, подошли ко мне.

― Позволь поделиться выводами, госпожа Сайонара. ― Первым обратился ко мне Арест.

― Говори, ― кивнула я, становясь еще более настороженной, чем до этого.

― Мы можем дождаться, когда там, за холмом, закончится бой. Грабители или разбегутся, побежденные, или уйдут с грузом награбленного. В любом случае им будет не до нас. Но бой может затянуться надолго, до Эль-Наура к ночи не доберемся.

― Есть и другая возможность?

― Да, госпожа. Ты можешь приказать нам вмешаться. Бандиты не ждут удара сбоку. Мы сломаем их строй, внесем сумятицу в их ряды. У них всего один маг ― ему не справиться с нами. Мы поможем караванщикам, разгоним и уничтожим банду. Наверняка получим вознаграждение за помощь и сможем продолжить путь.

― Сможем ли? Вдруг будут раненые? А если их будет много? ― засомневалась я.

― У нас есть повозка и паланкин, госпожа. Думаю, увезем мы раненых. А опасаться, что на этом участке дороги нам встретится еще одна банда, не стоит. Бандиты дерутся между собой за контроль за разными территориями, и стараются не заходить за чужие флажки, чтобы избежать столкновений.

― Они еще и делят, кому кого грабить?! ― изумилась я.

― Представь себе, госпожа, ― невесело усмехнулся Арест. ― Так что ты решила? Желаешь ли отправить воинов на выручку своим соплеменникам?

Глава 14

Судьба соплеменников, откровенно говоря, меня волновала в меру. Этот торговый караван был бы не первым и далеко не последним, разграбленным бандитами. Если его охрана не сумеет отбиться — значит, хозяин поскупился на магов и на воинов. Знал, куда отправляет людей, а возможно, и едет сам.

Однако я не могла себе позволить застрять на тракте до ночи, а то и до утра. Мы и без того задержались дольше, чем я рассчитывала. Теперь еще и это!

― Собирайтесь. Пойдем на помощь, ― кивнула решительно.

― Что значит ― пойдем?! Ты останешься здесь под охраной своего личного раба, Сайонара! ― возмутился Арест. ― Или, хочешь сказать, ты так хорошо владеешь оружием?

― Только кнутом, ― оскалилась я. ― Как и все пастухи в горах.

— Вот и держи кнут при себе ― на случай, если придется отбиваться от разбегающихся бандитов. Лир тоже остается. Мало того, что воинскому делу совершенно не обучен, так еще и вялый какой-то уже второй день! ― взялся командовать Арест.

Впрочем, для этого я его и наняла.

― Убедил. Мы с Родриэлем остаемся стеречь повозки и Кристалиэль с Селин. Лир, надеюсь, способен постоять за себя сам.

― Так-то лучше, ― дернул уголком рта мой сенешаль и отправился раздавать приказы воинам.

Для лучников присмотрел пару высоких деревьев, с которых им предстояло пускать стрелы в спины и бока бандитам.

Дроу разбил на два звена. первое повел сам, второе доверил возглавить Борну. Они двинулись вверх к маковке холма через заросли по обе стороны дороги. Почти сразу я потеряла их из виду. Теперь мне оставалось только ждать.

― Лир! ― позвала я. ― Ты как-то говорил, что помнишь много заклятий для стихии воздуха. Среди них есть боевые? Вдруг пригодятся.

― Найдутся, госпожа. ― Иллириэль спрыгнул с подножки кареты, встал рядом со мной.

Родриэль же взобрался на крышу кареты, чтобы издалека заметить бандитов, если они вдруг появятся из-за холма и двинутся в нашу сторону.

― Покажи одно-два самых простых, ― потребовала я у Лира.

― Самое простое — это самум, госпожа, ― тут же ответил он. ― Весь секрет его в том, чтобы вынудить ветер сначала стелиться по земле, подхватывая пыль, песок, камешки и мелкий сор, а потом резко взмыть вверх, образуя пылевой вал. Ни один разумный не сможет сражаться, когда на него движется такой вал. Ни один не спасется от него, если не отыщет укрытия.

― Отлично! Учи! ― Я потерла ладони друг о друга, согревая и заодно призывая потоки магии.

Лир по слогам произнес несколько слов, составлявших заклятие, и заставил меня несколько раз повторить их.

― А теперь руки, ― сказал он. ― Вначале держишь их ладонями вниз. Потом поворачиваешь так, чтобы они смотрели вперед, будто толкая постепенно растущий вал вперед. Когда он наберет силу, направляешь ладони к небу и плавно поднимаешь их до уровня своей головы. Выше не нужно, если не хочешь, чтобы вал достиг высоты деревьев. Остановить заклятие можно командой «айнд», при этом следует сжать кулаки. Потренируешься?

Разумеется, я потренировалась! Несколько раз прогнала по пространству между деревьями совсем небольшие валики из лесного мусора, и осталась собой довольна.

― Бандиты! Шестеро! ― громким шепотом сообщил сверху Родриэль. ― Появились на вершине холма. Бегут вниз, в нашу сторону.

― Надеюсь, Арест и Борн со своими воинами догонят их.

― Наших не видно, ― не обрадовал Род. ― Разреши мне пользоваться моей магией на полную силу и по собственному усмотрению, госпожа. Скорее!

― Разрешаю тебе, раб Родриэль, использовать твою магию по твоему усмотрению! ― быстро сказала я, встав на подножку кареты и прикоснувшись к ноге дроу. Прикосновение было необходимо, когда давались такие серьезные послабления.

Из глаз Родриэля полился слепящий белый свет. Его волосы заискрились и встали вокруг его головы плеч сияющим нимбом. По татуировкам на теле изломанными змейками побежали ручейки небесного огня, собираясь в мощных ладонях в опасные, грозно гудящие шары.

Я на всякий случай прошептала только что выученное заклятие и залезла на место возницы. Если что, смогу править повозкой.

Отсюда уже и я смогла разглядеть бегущих вниз по холму грабителей караванов. Это были заросшие, неопрятные мужики, большинство ― вполне себе зрелого возраста. И что им в родных кланах не сиделось? Что погнало на большую дорогу? Вон, Арест же не пошел против своих! А мог бы сколотить банду, да еще какую!

Бандиты добежали до середины спуска и вдруг свернули в лес. Прямо на нас! Наверное, заметили, что заросли здесь были реже, чем обычно.

― Треклятый змей! ― завопил тот, что шел первым, завидев нас. ― Да тут обоз! Две повозки! С ними два длинноухих и какая-то баба! Ты гляди, спрятались, голубки! Вот мы вас сейчас тут и распотрошим!

Я призвала магию, повернула ладони к земле, как показывал Лир, и начала растить пылевой вал. Хорошо, что на меня пока никто не смотрел ― решили, что я не опасна.

― А ну, темный, слазь! ― приказал Родриэлю второй бандит. ― И огоньки давай-ка погаси. Думаешь, напугаешь нас своими искорками?

Называть искорками шары небесного огня было со стороны бандита слишком смело. Как и приказывать моему рабу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Родриэль в ответ криво оскалился, показывая верхние зубы, два из которых вдруг удлинились, превращаясь в острые клыки, и без лишних разговоров запустил шар небесного огня в обидчика. Тот неожиданно легко увернулся, и заряд с обиженным шипением ушел в землю.

Родриэль оскалился еще более злобно, сделал обманное движение, и снова запустил огненный шар. В этот раз бандит увернуться не успел ― как и вскрикнуть. Небесный огонь испепелил его на месте, оставив от человеческого тела только скелет и горстку пепла.

Зато третий бандит, пользуясь тем, что Родриэль не успевал создать новые шары, раскрутил веревку с петлей на конце и ловко бросил ее вперед и вверх. Петля упала на плечи Родриэлю и тут же затянулась!

Испугавшись за Рода, я охнула и вместо плавного подъема силы бахнула со всей дури! Руки как раз были в положении ладонями вперед, и поток воздуха, еще не успевший насобирать мусора, невидимой мощной волной ударил по нападающим, сбил их с ног, поволок по бугристой лесной почве!

Родриэля сдернуло с крыши кареты, но он успел схватиться ладонью, объятой небесным пламенем, за петлю, от чего она мгновенно сгорела. Горло Рода освободилось. Сам он упал на колени, но тут же гибко вскочил, выхватил из ножен на боку клинок. По клинку потек небесный огонь. И этим горящим клинком Род с размаху поразил одного за другим двух самых неудачливых бандитов, которых поднятый мной ветер не успел уволочь слишком далеко.

Потом бросился к тем, которых унесло дальше.

― Минус три, ― услышала я довольный голос Лира. ― У тебя отлично получилось, Сайонара!

― Сама вижу, ― криво ухмыльнулась я. ― Жаль, всех за один раз в землю не закатала.

Говорила ― а сама уже повернула ладони вниз, взращивая новый самум. Родриэль, конечно, молодец, но слишком много сил потерял, пока голодал, да и в бою с Арестом выложился крепко, а восстановиться не успел.

Бандиты, к сожалению, откашлялись и проморгались слишком быстро. Все-таки бойцами они были опытными. Один за другим поднялись, отхаркиваясь и отплевываясь, и схватились за оружие. У одного из бандитов это был боевой топор, у другого ― кистень, у третьего ― палаш с широким и тяжелым обоюдоострым лезвием.

Не сговариваясь, бандиты бросились навстречу Родриэлю ― все трое одновременно! Родриэль вступил в бой с ними, ловко отражая направленные в него с трех сторон удары и стараясь достать кого-то из врагов.

Я бессильно опустила руки. Теперь самум был бесполезен: он сбил бы с ног не только бандитов, но и моего охранника.

― Их трое! Ему надо помочь! ― глянула на Иллириэля.

― У меня даже оружия нет… ― растерянно моргнул полукровка. Его лицо сделалось виноватым-виноватым! ― Но, если прикажешь, госпожа, я пойду на них с голыми руками!

― Я надеялась, ты мне подскажешь, что еще я могу сделать с помощью своей магии! ― рявкнула я.

― Слышали? ― Один бандит, как раз отскочивший от Родриэля, который пытался дотянуться до его бока, уловил мои слова и решил донести их до товарищей. ― А бабенка-то с магией! Ценный приз! Дурак тот сенешаль, который ее тут, в лесу припрятал, а сам чужой караван защищать полез!

Бандиты утроили усилия. Они спешили справиться с Родриэлем и захватить меня раньше, чем вернется Арест или явятся их товарищи по бандитскому ремеслу.

Иллириэль негромко икнул: остаться без хозяйки, то есть без меня, он боялся больше, чем оказаться на пыточном столе.

― Помнишь, ты делала жгуты из воздуха? ― взялся подсказывать он. ― Попытайся сделать такой и связать им ноги хотя бы одному из бандитов.

― А двум другим свяжу ноги я. Корнями и лианами. На мой свадебный кортеж такие же твари двуногие напали! ― Раздался нежнейший девичий голосок.

Даже в горячке схватки я не могла не отметить, что он звучит, как самые тонкие струны арифаны ― любимого музыкального инструмента всех менестрелей.

Я глянула вверх и увидела высунувшуюся из паланкина Кристалиэль. Она уже вовсю шевелила пальцами, призывая потоки магии и направляя их в землю.

― Не теряй времени, ― заметив мой взгляд, напомнила она. ― Сейчас мы на одной стороне!

Призвать уже знакомый жгут воздуха оказалось проще и быстрее, чем поднять самум. Я сделала его настолько толстым и прочным, насколько сумела. Потом, вспомнив о петле на шее Родриэля, завязала свой жгут в похожую петлю и накинула ее на плечи того умника, который посчитал меня ценной добычей.

― Еще посмотрим, кто тут добыча! ― прошипела себе под нос и дернула воздушный жгут, затягивая петлю вокруг горла бандита.

Тот как раз почти дотянулся до торса Рода своим топором, но успел только рассечь ткань рубахи, а уже в следующий миг захрипел, зашатался, выпустил оружие и потянулся к шее, чтобы снять с нее удавку, но его пальцы только скребли по шее, хватая воздух!

Какая ирония судьбы ― быть задушенным воздухом! Но ничего другого этот бешеный зверь в человеческом обличье не заслуживал! Он упал, синея лицом и губами, поскреб по мягкому лесному дерну скрюченными пальцами, пару раз дернулся, обмочился и затих навсегда.

Почти одновременно сработало и заклятие эльфийки. Прямо из земли под ноги двум оставшимся бандитам выстрелили тонкие гибкие корни, оплели им ноги, мешая двигаться. Бандит, у которого был меч, уже раненый, теперь вынужден был не сражаться с Родриэлем, а рубить лезущие и лезущие из земли цепкие ростки.

Бандиту с кистенем пришлось еще хуже: мало того, что правая рука у него уже висела, перебитая, и он сражался левой, так теперь ему и вовсе пришлось выбирать: бросать кистень, чтобы добраться до кинжала и рубить им корни, или сражаться, стоя прикованным к земле, почти вросшим в нее.

Бандит выбрал второе и взялся вертеть своей дубиной, к которой крепился цепью шипастый железный шар. Родриэль легко покончил с бандитом, пытавшимся рубить корни, и бросился к последнему оставшемуся в живых.

Ни разговаривать, ни уговаривать его Род не пытался. Даже небесный огонь погасил. Только ловко уворачивался от ударов, делал обманные движения, пока не улучил момент и не воткнул свой клинок прямо в живот врага ― точно по центру, на ладонь выше пупка. Воткнул, провернул и выдернул.

Бандит замер. На его лице проступило удивленное выражение. Кистень вывалился из ослабевших рук.

― Проклятая ушастая плесень! ― прохрипел он. ― Вас все равно изничтожат! Всех!

Прохрипел ― и упал, чтобы больше не подняться.

― Отбились?! ― радостно воскликнула я.

― Не совсем. ― Из-за кареты выступил еще один бандит. Седьмой. Откуда он взялся, как подкрался незамеченным ― было неясно.

Но не это было страшно.

Одной рукой он прижимал к своему телу малышку Селиниэль, а другой рукой держал острый клинок у ее горла.

― Селин! ― выдохнули мы все в один голос.

Девочка сдавленно всхлипнула, отыскав глазами своего отца и глядя на него так, что даже у меня сердце защемило. Представить себе, что почувствовал в этот миг Родриэль, я не могла и не желала!

― Чего ты хочешь? ― понимая, что любое движение с нашей стороны, и малышка пострадает, спросила я.

Бандит злорадно оскалился и объявил:

― Золота. И тебя, красотка!

Тут я с облегчением вспомнила, что в поясе, надетом у меня под платьем, больших золотых монет осталось меньше половины. Не такая уж большая цена за собственную жизнь, если получится поторговаться. Ну или хотя бы потянуть время.

― Хорошо. Будет тебе золото. ― Я начала распускать шнуровку кожаного корсета, надетого поверх нижней рубахи, под которой прятался пояс с золотом. ― Много золота. Много больших золотых монет.

Мои руки подрагивали, и я нарочно постаралась усилить эту дрожь. Пусть бандит видит мое волнение, мою неловкость. Пусть увлечется зрелищем обнажающейся женщины и падающих в траву сверкающих кругляшей! Я ведь обязательно сумею сделать так, чтобы монеты посыпались из пояса!

― Не спеши, красотка! ― Бандит, как я и ожидала, наслаждался своей победой и зрелищем обнажающегося женского тела. ― Нам спешить некуда!

Это высказывание мне не понравилось. С чего он решил, что к нам никто не придет на помощь? Он видел бой за караван? Знает, чем он завершился?

От переживаний я неловко дернула шнуровку пояса, не удержала один его тяжелый конец. Пояс повис на моем левом боку, прикрепленный к хлястику штанов специальной застежкой. Из его кармашков, как я и думала, начали выпадать по одной, по две, тяжелые монеты размером с мою ладонь.

― Овца! Ты что творишь! Да ты у меня землю носом рыть будешь, пока не отыщешь каждый выпавший золотой! ― Бандит дернул рукой с кинжалом, будто надеялся поймать падающее золото

Шея Селин оказалась свободна, и в тот же миг в бандита ударила стрела небесного огня! Родриэль сумел выпустить ее с открытой ладони, даже не поднимая руки!

Бандит даже не успел понять, что произошло.

Его тело скрючилось, обуглилось изнутри, начало рассыпаться серым порошком, при этом все еще стоя на ногах, так что в течение нескольких ударов сердца все мы могли наблюдать зависший в воздухе человеческий скелет. Затем, гремя костями, скелет рухнул.

Родриэль бросился к по-прежнему стоящей неподвижно дочери:

― Девочка моя! ― схватил ее, прижал к себе, недоверчиво ощупывая. ― Ты цела? Не ранена? Плохой дядя не сделал тебе больно?!

Глава 15

Как-то навредить малышке седьмой из бандитов не успел. Только напугал так, что она говорить не могла.

― Лир, посмотри Селин! Она вообще заговорит?

― Сейчас я ее спать уложу, поспит ― речь вернется, ― пообещал Лир.

Он погладил девочку по голове, заглянул в глаза, потер кончики ее удлиненных ушек, и ребенок уснул.

Спящую Селин я уложила на свой диванчик в карете.

И спросила Кристалиэль:

― Ну, и как ты за ребенком не уследила? Она же с тобой в паланкине была.

Кристи виновато поморщилась:

― Наблюдала за нападением. Не заметила, как девчонка из паланкина выскользнула. Ждала ― вдруг вмешаться придется. Ну или…

― Или ― что? ― Жесткое выражение, проскользнувшее по нежному личику, мне совсем не понравилось.

― Еще раз насилия я не переживу. ― Глядя куда-то поверх деревьев, решительно заявила Кристи. ― Лучше сразу умереть!

― Знаешь, это, конечно, не то же самое, но меня муж в первую ночь тоже силой взял, ― тихо поделилась я. ― Да и в замке нас ждет мать Лира. Она вообще такое пережила ― лучше не думать! Но она нашла в себе силы жить. И ты найдешь. Жениха-то своего, к которому ехала, сильно любила?

― Не видела ни разу. Нас родители сосватали. ― О женихе Кристи явно не сожалела. И я тут же узнала ― почему. ― Он за мной даже приехать не соизволил. Будь с нами не только мои воины, но и его, может, и отбились бы…

— Значит, вернуться к своим и снова отправиться к жениху не желаешь? ― Пока эльфийку потянуло на откровения, видимо, после пережитого испуга, я решила прояснить для себя, как она дальше жить думает.

― Вернуться? Опозоренной, обесчещенной?! Да кто меня примет!.. ― Кристи оскалилась. ― Да я сама себя грязной чувствую! Запачканной!

Не зная, что еще сказать, я вздохнула:

― Отмоешься. Время пройдет ― отпустит.

Кристи не ответила. Она пока не готова была поверить, что когда-нибудь ей станет легче, а пережитые боль и унижения забудутся.

Молчание становилось тягостным.

Родриэль с Лиром обыскивали бандитов, забирая у них все ценное. Я не возражала и даже решила, что позволю им все найденное оставить себе. Должно же и у рабов быть какое-никакое имущество!

Тишина надолго не затянулась: вернулись Арест, Борниэль и прочие воины. Все были живы, и даже тяжело раненых среди них не оказалось, чему я очень обрадовалась: и Лиру забот меньше, и охрана надежнее.

Арест обвел взглядом вытоптанную, с проплешинами от молний и рытвинами от ударов стихии воздуха, лужайку, пять трупов и пару скелетов на ней…

― А вы, я смотрю, неплохо тут развлеклись, пока нас не было, ― почесал озадаченно свою короткую бородку.

От его слов я впала в ступор: не знала, злиться мне или смеяться.

― Предпочла бы обойтись без такого веселья, ― выдавила, наконец, сухо. И тут же потребовала. ― Докладывай.

Арест тут же собрался и отчитался по-военному коротко:

― Фланговым ударом нанесли поражение банде из пяти десятков бойцов, семеро сбежали, трое взято в плен, остальные уничтожены. Впрочем, ― он пересчитал число бандитов, навестивших лужайку, ― вижу, семеро сбежавших тоже далеко не ушли.

― И уже не уйдут, ― рыкнул Родриэль.

Он закончил осматривать тела бандитов, принес и сгрузил к моим ногам законную добычу. Лир присовокупил к ней рассыпанные мной золотые монеты.

Золото я забрала и принялась раскладывать по кармашкам пояса, на остальную добычу махнула рукой своим рабам:

― Разбирайте. Только не подеритесь.

Впрочем, отряд Ареста тоже вернулся не с пустыми руками. А сам Арест продолжил рассказ:

― Начальник каравана просит нас присоединиться к ним и помочь дойти до Телле-Наура. У них треть охраны полегла, прежде чем мы вмешались. В качестве награды обещает повозку с лошадью и двадцатую часть товара.

— Это за сопровождение? ― уточнила я, понимая, что обещает караванщик многовато.

— Это и вознаграждение за помощь, и плата за дальнейшую охрану.

― С охраной справимся? У нас воинов хватает? ― Умом я понимала, что средств у меня достаточно, чтобы купить весь караван и не обеднеть, но деловая сметка, привитая с детства, требовала не упускать возможности заработать.

― Справимся, госпожа. Так что ― присоединяемся? ― Арест постарался не показывать, что мой ответ его обрадовал, но скрыть удовольствия не сумел.

― А ты что вдруг такой довольный стал? ― заинтересовалась я.

Господин Кондор пошевелил бровями, вновь почесал бороду.

― Понимаешь, какое дело, Сайонара, ― заговорил, решившись. ― Помощник командира охраны обоза ― мой давний знакомый. Служил под моим началом и снова мне под руку просится. Но я сам ― человек не совсем вольный. Обещал, что замолвлю перед тобой слово: вдруг не откажешься еще одного воина из своего племени к себе в охрану принять. Ты присмотрись к нему в пути, может, согласишься?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Присмотрюсь. ― Обещать, что возьму в наемники еще одного рыцаря я была не готова.

Все-таки с мужчинами своего племени, особенно не имеющими магии, мне следовало держать ухо востро. Поймут, что я все еще способна им магию передать, ― могут и забыть о том, что клялись служить верой и правдой. Мне только заговора под собственным носом недоставало!

К каравану мы присоединились, пристроившись в самый хвост. Караванщик, погонщики и оставшаяся охрана к нашему появлению успели восстановить порядок, так что об отгремевшем тут побоище напоминали только сваленные грудой на обочине тела бандитов, негромкие стоны раненых, к которым тут же направился Лир, да следы крови на песке и траве.

― В путь! ― убедившись, что все готовы, скомандовал владелец каравана, а сам приблизился верхом к моей карете и поехал возле окошка.

― Нас не успели представить, госпожа, ― заговорил он. ― Позволь, сам представлюсь.

Я молча кивнула, придерживая на коленях голову спящей Селин. Разбудить ее я не опасалась, но меня настигла слабость после горячки боя, так что я бы и сама подремала ― если бы сумела достаточно расслабиться. А расслабиться я пока была не в состоянии.

― Меня зовут Флор Фарабор. Название моего клана тебе ни о чем не скажет, госпожа, да и бываю я там пару раз в год. В основном вожу караваны от увала подле Тол-Тауна и через Телле-Наур на юг. Обычно охрану посильнее нанимаю, а тут поиздержался, да и товар взял простой: лес, гончарные изделия, порошок клеевой да гвозди. Не думал, что бандиты на все это добро позарятся… Благодарю, что послала своих воинов на подмогу. А то остался бы и без людей, и без товара ― хоть самому в бандиты иди.

Выслушав проникновенную речь господина Флора, я выделила для себя главное:

― Так ты, получается, и мимо клана Сипух, и мимо замка Чифтена караваны водишь?

― Вожу, ― подтвердил торговец.

― А я ― вдова господина Чифтена, Сайонара. Замок теперь мне принадлежит, ― представилась я. ― Думаю, мы с тобой, господин Флор, можем заключить деловой договор ко взаимной выгоде…

Из-за нападения банды грабителей до Телле-Наура мы добрались далеко за полночь. И, как я ни старалась, покинуть его странноприимный дом сумели только после полудня следующего дня. Очень уж разросся мой обоз, и теперь требовал намного больше забот и внимания. Одна только погрузка новой телеги, переданной мне в собственность караванщиком, чуть не четвертую часть солнечного дня заняла!

Зато теперь я везла в замок целый воз уже распиленных и даже ошкуренных досок ― хоть сейчас мебель из них сколачивай! А мебель, я знала, мне понадобится: у меня-то и старые рабы на подстилках спали, а теперь еще и новые прибавятся, их тоже как-то устраивать надо.

Учитывая, что до замка Чифтен оставались еще почти сутки пути, я поняла: к его стенам я прибуду в тот же день, что и мой отец. И как бы не случилось так, что даже позже него.

Впрочем, так оно, в конце концов, и вышло.

Переночевав в просторной горной пещере, о существовании которой я даже не догадывалась, но в которой уже приходилось прятаться регулярно разъезжавшему по Альере Иллириэлю, мы с первыми лучами солнца пустились дальше. Я, как могла, подгоняла лошадей и пеших, торопясь одолеть последний отрезок пути. Тем не менее, у стен замка мы оказались лишь после полудня, когда солнце начало скатываться по небосклону в сторону заката.

И первое, что я увидела еще издали — это были штандарты с изображением белой сипухи. Они реяли над головами небольшого, в десяток воинов, отряда. Отряд стоял в тени скал, перед вратами замка Чифтенов, и молча чего-то ждал. Внутрь гостей не пустили. Все верно: уезжая, я не отдавала стражам-дроу такого приказа. Велела лишь охранять мой новый дом от всех чужаков. Вот они и охраняли.

Отец и его люди тоже заметили нас издали. Однако мой обоз шел без всяких отличительных знаков, поэтому, о том, кто перед ним, лаэрт клана Сипух смог догадаться, только когда разглядел мое лицо. Но его воины к тому времени уже выстроились в боевой порядок, прикрывая своего вождя, и, кажется, даже активировали какие-то заклинания. Этому я не удивилась: воинская подготовка в отцовском клане всегда была на высоте, да и магов хватало: едва не треть взрослых мужчин!

Чтобы избежать ненужного столкновения, я приказала своим воинам строй не нарушать, заклятий не активировать, а сама отыскала белый платочек и помахала им из окошка кареты в знак мирных намерений.

Стоило мне спуститься со ступенек кареты на землю, как отец, взмахом руки приказав своим воинам оставаться на месте, двинулся навстречу.

― Ну, здравствуй, дочь, ― поприветствовал он первым и покосился на карету: видимо, ждал, что из нее покажется господин Чифтен.

Однако вместо него из кареты выбрался Лир, неся на руках спящую Селиниэль.

Густые отцовские брови взмыли на лоб в непритворном удивлении:

― С каких пор рабы в каретах разъезжают? И где твой супруг, господин Чифтен? Не ожидал, что он тебе позволит без своего сопровождения по Альере разъезжать!

― А он и не позволял, отец. И тебе крепкого здоровья. ― Я поприветствовала лаэрта, слегка склонив голову.

Это раньше мне приходилось ему руку целовать, как своему властителю. А теперь ― теперь я сама себе хозяйка стала, и сразу дала это понять.

― Вижу, что-то изменилось за те десять дней, что я тебя не видел, Сайонара. ― Отцовский взгляд стал острым, проницательным. ― Не поделишься новостями?

― Обязательно поделюсь, отец, ― пообещала я. ― Но для начала позволь мне тебя и твоих воинов в дом пригласить: надо ли у порога долгие разговоры разговаривать?

С предложением лаэрт Сипух согласился, хотя и поглядывал на меня настороженно.

А я пробежалась быстрым взглядом по воинам, которых отец с собой привез. Гадала: нет ли среди них Марида? Марида не было, и я ощутила сразу и сожаление, и облегчение. Не представляла, как и о чем я при теперешних обстоятельствах с ним беседы вела бы. Замуж за него я теперь не пошла бы, даже если бы отец разрешил и стал настаивать!

Стучать в двери собственного замка мне не пришлось: стражи башен, разглядев меня и Лира, который сбросил, наконец, свой капюшон, сами сообщили своим напарникам, свободным от караула, что хозяйка прибыла. Так что к тому моменту, когда я приблизилась к порогу, тяжелые, обитые железом створки распахнулись, открывая путь в прохладу каменного здания, прогреть которое было не в силах даже жаркое летнее солнце.

― Госпожа Сайонара! ― У порога стояли, склонившись в приветствии, мои верные дроу, Тайриэль и Кориэль, признавшие меня своим матриархом. ― С возвращением, госпожа!

По глазам стражей я видела, что они хотели бы задать мне множество вопросов, но в присутствии незнакомого лаэрта и его воинов ― не посмели.

— Это господин Сааремарн, лаэрт клана Сипухи и мой отец, ― представила я главного гостя. ― И его воины, мои сородичи. Тай, Кор, передайте слугам и рабыням: пусть подготовят гостевые покои. А поварихе скажите, чтобы подала холодные закуски в большую гостиную и в людскую.

― Все выполним, госпожа! ― Тай отправился раздавать указания, а я оглянулась на Иллириэля. ― Лир, передай Селин Родриэлю, и вместе с остальными рабами позаботься об обозе.

― Слушаюсь, Сайонара. ― Лир передал спящую малышку ее отцу и вышел обратно на улицу.

А я, наконец, смогла уделить внимание отцу:

― Лаэрт Сааремарн, прошу за мной в малую буфетную. Там сможем поговорить с тобой, пока поспеет легкий полдник.

Отец молча кивнул и пошел рядом со мной. Судя по уверенному шагу, дорогу он знал не хуже моего. Видимо, бывал у господина Чифтена не единожды. А я все думала: когда о моей женитьбе сговориться успел?

Наконец, мы добрались до буфетной и остались наедине.

Отец уселся в кресло, я, нимало не смущаясь, расположилась в таком же: имела право. Пусть клана у меня своего по-прежнему не было нет, но теперь я и своей жизни, и этому замку хозяйкой стала!

― Жду объяснений, дочь, ― тоном, не терпящим возражений, потребовал лаэрт. Он на мое своевольство поглядывал с подозрением, но замечаний делать не спешил, как и выводов. ― Где ты была? Где твой муж? И что это за толпа рабов с тобой?

Глубоко вдохнув и коротко выдохнув, я натянула на лицо маску скорби и произнесла, как могла, смиренно:

― Господин Чифтен, мой супруг, скончался десять дней назад. Аккурат в нашу с ним первую брачную ночь.

Глава 16

Лаэрт Сааремарн прекрасно владел лицом. На нем ― на лице ― не дрогнул ни один мускул. Только жесткие складки вокруг рта неуловимо стали еще жестче, а в серых глазах появился хищный стальной блеск.

Я видела такое выражение на лице отца не единожды, поэтому сразу поняла: начинается. Сейчас вождь применит все свои силы, опыт и умения, чтобы прогнуть меня, подчинить своей воле. Поняла ― и опустила взгляд, собираясь с силами. Я обязана выдержать! От этого зависит мое будущее и будущее моих рабов!

― Выходит, дочь, ты уже десять дней живешь без супруга, и до сих пор не озаботились послать мне весть? ― Лаэрт решил начать с мягкого укора.

― Прости, отец, вначале растерялась, после ― не до того было, ― не спеша проявлять своеволие, ответила я. И замолчала.

Лаэрт Сааремарн прищурился. Глянул на меня подозрительно.

― Ты мне тут смирную овечку из себя не корчи, Сайонара. Твой непокорный нрав мне прекрасно известен, как и манера выслушать, покивать и поступить по-своему, ― предупредил он. ― Признавайся, чем все десять дней занималась? Зачем новых рабов в замок притащила? Тебе мало было тех, которые раньше в замке жили?

― Тем и занималась, отец, что пыталась все по уму сделать. Как ты учил. Супруга почившего к погребению готовила, заодно и мага-законника дожидалась, чтобы он записал в свою книгу, что почил мой супруг по старости и болезни, а не потому, что кто-то его по злому умыслу жизни лишил.

Отец сразу выделил главное:

— Значит, маг-законник у тебя уже побывал?

― Да, на третий день после кончины господина Чифтена, ― сохраняя на лице по возможности простодушное выражение, подтвердила я.

― А не желаешь ли ты мне рассказать, дочь, что еще записал в свою книгу господин законник? ― В глубине отцовских глаз стали зарождаться едва заметные глазу искры недовольства. ― Насколько мне известно, наследников у твоего супруга не было. Неужели он уехал, не определив, кому достанется все, чем владел господин Чифтен?

Искры в зрачках вождя Сипух способны были перерасти в пылающие факелы гнева. Отец владел стихией огня. И порой ему с огромным трудом удавалось сдерживать эту силу.

Однако я была в своем праве, а потому пугаться и не думала.

― Ты прав, отец, ― я с нарочитым смирением опустила голову. ― Не имел. ― И добавила. ― Пока не взял меня в жены. Поскольку брак был консумирован, господин Ангус Фомадис счел возможным назначить меня законной наследницей мужа.

Роковые слова были произнесены.

Посеянный ветер был просто обязан породить бурю.

И она грянула.

― Ах, ты! Маленькая хитроумная змейка! ― взревел лаэрт Сааремарн. — Значит, вот для чего ты тут сидела, затаившись! Решила все к своим рукам прибрать?!

― Приказать подать тебе воды, отец? ― Я, не дожидаясь ответа, встала, подошла к дверям и дернула за сонетку ― веревочку, которая заставляла звонить колокольчики по дворцу, призывая рабов и прислугу.

Будто только того и ждали, в буфетную через вторую дверь, о существовании которой я и не подозревала, ввалились сразу трое: Родриэль, Иллириэль и Арест.

― Ты звала, госпожа? ― спросили в один голос, одновременно вставая так, чтобы заслонить меня от задыхающегося от гнева отца.

Как ни силен был отец, но появление трех мужчин вынудило его смирить крутой нрав: расклад сил был не в его пользу. Вряд ли, конечно, он рискнул бы убить меня ― родную дочь, но нанести мне серьезный вред, специально или не очень, он был способен. Магия воздуха, которую я не успела толком освоить, меня не спасла бы.

― Звала, ― кивнула я. ― Лир, подай лаэрту воды. Род, Арест, встаньте у меня за спиной.

― Подготовилась, значит… ― протянул отец.

Он был прав и не прав одновременно.

Я, конечно, готовилась к его появлению: рабов-воинов покупала с расчетом, чтобы у отца и мысли не возникло силой захватить меня и замок. Но вот ждать за дверями моего зова я никого не просила. Мужчины сами догадались. Как оказалось ― весьма кстати.

Слегка пожав плечами ― другого ответа отцовское высказывание не требовало, ― я заговорила о другом:

― Позволь представить, отец. Господин Арест Кондор ― вольный рыцарь, вот уже два дня, как принятый на должность сенешаля замка Чифтен. Думаю, ты согласишься, что он имеет право выступить непредвзятым свидетелем дальнейшего нашего с тобой разговора.

Лаэрт Сааремарн скрипнул зубами. Вырвал из рук Лира поднесенную большую кружку холодной родниковой воды. Осушил ее в три глотка, заливая кипящий в нем пожар.

― Ты и свидетелем запаслась. Научил на свою голову! Надеялся, станешь о родном клане радеть, а не о своих шкурных интересах! ― перешел он от угроз к новым упрекам.

Но и тут мне было, что ответить.

― Клан продал меня. Отправил на верную и жестокую смерть в руках старика-безумца. То, что сейчас я жива и стала наследницей супруга ― это милость духов, а не заслуга клана. И не твоя, заслуга, отец! Моя девственная кровь, пролитая в первую брачную ночь, смыла с меня все долги!

Отец сунул Лиру в руки пустую кружку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Еще воды! ― гаркнул хрипло.

Я коротким взмахом ресниц подтвердила этот приказ, и Лир метнулся за новой порцией освежающей влаги.

Лаэрт заметил эту короткую перестрелку взглядами, засопел еще громче и недовольнее. Но увещевать не перестал. Только надавить решил на другое.

― Хвалю, дочь! ― Он попытался улыбнуться, но сумел показать лишь кривой оскал. ― Достойная ученица. А теперь давай напрямую. Ты ― женщина. Ты не сможешь справиться со всем, чем теперь владеешь, одна. Я мог бы предложить тебе в мужья одного из наших магов-вдовцов, учитывая, что магию ты утратила. Но, так и быть, не стану навязывать того, кто сердцу немил. Тебе, помнится, мой племянник Марид нравился? Что ж, забирай его в мужья.

Отец вперился в меня требовательным взором, уже не пытаясь изображать доброжелательность. Он ждал ответа. Очень ждал. А до меня только теперь дошло, что он вполне был готов к тому, что муж, господин Чифтен, или сломает и обезобразит меня так, что я сделаюсь безумной и беспомощной, или вовсе сведет в могилу. И тогда, как последний зять Чифтена, отец мог бы сам предъявить права на наследство старого мага.

Похоже, лаэрт Сааремарн подозревал, что жить моему супругу оставалось всего ничего. Недаром же приехал навестить нас на десятый день после бракосочетания. Приехал получить желаемое. То, ради чего отправил меня на страдания и смерть. Впрочем, в этом отец был не хуже и не лучше других мужчин моего племени. Для них мы, женщины, носительницы магии, всегда были всего лишь товаром ― ценным, полезным, но почти бесправным.

― Благодарю за щедрое предложение, лаэрт. ― Не вставая с кресла, я слегка поклонилась, краем глаза отмечая, как сжались кулаки стоящего слева от меня Родриэля, как заструился по рисункам на его коже небесный огонь. Еще бы! Род считал меня своей женой, а тут мне еще какого-то мужа навязывать стали!

― Благодарю ― да, благодарю ― нет, или благодарю ― подумаю? ― Отец снова рывком выхватил у Лира, который вернулся с новой порцией воды, кружку. Половину ― выпил, вторую половину вылил себе на голову.

Это мне тоже было знакомо: вода, пусть даже стекающая по волосам, помогала отцу сохранять власть над стихией и не устраивать пожары.

― Не о чем думать, отец. ― Я позволила себе легкую ностальгическую улыбку. ― Марид был всего лишь милым детским увлечением. За десять дней я сильно изменилась, повзрослела и многое поняла. В том числе, что не люблю Марида. Но, в память о нашей с ним дружбе, не стану портить ему жизнь, вынуждая до преклонных дней страдать из-за того, что ему досталась жена, не способная передать магию.

— Вот ты как заговорила! Так хочется единолично наследством владеть, что от любви отречься готова?! ― Отец перестал пытаться изобразить доброжелательность. Все равно ему это не слишком удавалось. ― И как же ты дальше жить думаешь, Сайонара? Вовсе откажешься от семьи, от детей? Хочешь превратиться в затворницу-одиночку по примеру своего почившего супруга? Ты хоть осознаешь, что каждый, кто прочтет в книге мага-законника запись о том, что ты теперь ― богатая вдова, посчитает своим долгом явиться к замку и попытаться взять тебя не лаской, так силой?

В этот раз отцу удалось попасть в мою больную точку. А мне ― удалось скрыть, что он попал.

― Догадываюсь, лаэрт, ― кивнула я, изображая уверенность, которой не испытывала. ― Посмотрим, кто ко мне явится. Вдруг среди гостей достойный жених отыщется?

― Змея! Как есть змея! ― взвился отец. ― Готова породниться с кем угодно, только не с теми, кто тебя растил, кормил, защищал! Тварь неблагодарная!

Лаэрт вскочил с кресла. На его ладонях вспыхнули огненные шары. Он рванул к открытому окну, стряхнул шары с рук вниз, на каменную крошку у подножия замка: убивать меня отец не собирался. Не сейчас, когда я стала законной наследницей.

Получить все, чем я владею, он теперь мог только в честном бою, одолев охрану замка, захватив его ― и меня. Но захватить замок, полный дроу с их боевой магией, отрядом в десяток воинов шансов у него не было. Да и не хотел лаэрт Сааремарн рушить и жечь замок, который надеялся получить в собственность.

― Мы еще вернемся к этому разговору, Сайонара, ― отдышавшись, пригрозил он. ― Ты ведь не выставишь меня и моих воинов прочь, не позволив отдохнуть, помыться после дальней дороги?

Дорога, которую проделал вождь Сипух со своими рыцарями, была вчетверо короче той, которую одолела я. Но говорить об этом не имело смысла.

― Разумеется, отец, ты можешь оставаться в моем замке в качестве гостя так долго, как тебе позволит твое положение вождя клана. ― Я прозрачно намекнула на то, что у него есть дела в его собственном замке. ― После легкого перекуса тебе и твоим людям покажут купальни, а потом предоставят гостевые покои. Надеюсь, после ужина мы встретимся снова, чтобы поговорить о делах, которые вел с тобой господин Чифтен. Возможно, сумеем до чего-нибудь договориться ко взаимной пользе и выгоде.

Отец снова криво усмехнулся.

― Хорошо я тебя учил, Сайонара. Даже слишком хорошо! Уроки ты усвоила. Так и быть, встретимся после ужина в кабинете Чифтена. Посмотрим, на что еще ты способна.

Отец порывисто развернулся и быстрым шагом покинул буфетную.

А передо мной встали стеной трое моих защитников и помощников: Арест, Родриэль и Иллириэль. Судя по их лицам, каждый имел, что сказать мне по поводу произошедшего.

― Все потом! ― не давая им открыть рта, распорядилась я. ― Сейчас ― полдник и купальни. Я мечтаю смыть с себя дорожную пыль!

Глава 17

За стол с отцом и его рыцарями я взяла с собой только Ареста. Лира опустила в людскую. Родриэля попросила встать у меня за плечом, пообещав, что он пополдничает позже. Воины клана Сипух, мои сородичи, за столом вели себя сдержанно, блюда поглощали быстро, но с аппетитом: чувствовалось, что умудрились подъесть запасы, взятые в дорогу, и хорошенько проголодаться.

А поварихи расстарались: успели к холодному копченому мясу и соленым овощам испечь горячих лепешек с сыром, сварить свежий ароматный бульон и запечь яиц. Самые молодые рабыни, Мира и Фира, в своих полупрозрачных одеяниях, прислуживали мне и гостям, мелькали то тут, то там, но глаз на воинов не поднимали и на заигрывания не отвечали.

― Когда успела рабынь распустить, Сайонара? ― Отец попытался ущипнуть Миру за ягодицу и сморщился, когда она вместо игривого смешка издала сдавленный писк и отскочила.

― Сожалею, лаэрт Сааремарн, ― я чуть развела руками, с прищуром поглядывая на отца. ― Но все ваши жены остались в вашем замке. На моих рабынь у меня другие планы.

Наверное, не побывай я сама в шкуре девицы, отданной на растерзание нежеланному мужчине, я бы не смогла понять своих эльфиек. Но первая брачная ночь, пусть даже не самая страшная, показала мне, как это ― когда тебя берут против воли.

― Что ж. Твой дом ― твои правила. Пока он твой. ― Отец очень умело дал понять своим воинам, к чему мы с ним пришли в результате разговора наедине.

― Пусть так, ― кивнула я. ― Жизнь покажет, как оно все сложится.

Правила хорошего тона требовали, чтобы хозяева дома оставались за столом, пока не закончит трапезничать последний из гостей, так что я настраивалась на длинное и напряженное застолье.

Однако, к счастью, и самому отцу, и его рыцарям хотелось не только утолить голод, но еще и искупаться, и полежать, вытянув ноги после длинной дороги и долгого стояния на жаре у стен замка. Так что с едой они покончили быстро. А потом в сопровождении Лира отправились заселяться в гостевые покои и плескаться в большой купальне на десяток персон.

Мне тоже, наконец, удалось оставить их общество и заняться своими делами.

Призвав стража Тайриэля, я попросила его провести Ареста по замку, познакомить с башнями и несущими в них караул стражами.

― В каких покоях тебе жить, Арест, ― сказала я своему сенешалю, ― решишь сам, исходя из соображений безопасности для замка. Увидимся за ужином.

Расставшись с ним, я спустилась в людскую и расположенную рядом кухню. Там меня ждали. Очень ждали ― и наемная прислуга, и рабы, старые и новые. Новых, как я и просила, тоже успели накормить и напоить.

― Где прикажешь нам разместиться, госпожа? ― встретил меня вопросом Борн. ― За полдник ― спасибо. Никто из прежних хозяев не кормил нас так вкусно и сытно.

― Привыкайте, ― улыбнулась я. ― Мне нужны сильные и здоровые воины, а не доходяги, с трудом переставляющие ноги. Где вам лучше расселиться, решит господин Арест. Он как раз отправился обследовать замок. Можете пока посетить нижние купальни, где моются все рабы, смыть с себя пыль и пот, переодеться в свежее.

Эльфы и дроу предложению обрадовались: грязнуль среди них не было. В купальни их повел Кориэль. В людской стало заметно свободнее.

― Ильфиана, принеси еды для Родриэля, ― я прекрасно помнила, что мой личный охранник до сих пор не имел возможности перекусить. ― Кстати, где Синтиэль? Кажется, она единственная, кого я пока не видела. С ней все хорошо?

― Синти заканчивает готовить покои для твоих гостей, госпожа, ― беспечно махнула рукой Ильфиана.

А я метнулась к дверям, на ходу призывая Родриэля и вольнонаемных слуг идти за мной. Опасалась, что отец или кто-то из его рыцарей пожелает воспользоваться попавшейся под руку беззащитной рабыней, несмотря на мой запрет.

Однако, бежать никуда не пришлось: дверь, к которой я уже прикоснулась кончиками пальцев, отворилась, и вошла сама Синтиэль.

― Синти! ― Выдохнула я с облегчением и обняла ее. ― Ты рисковала! Постарайся не оставаться с лаэртом Сааремарном и его рыцарями наедине и не попадаться им в безлюдных местах! Я не разрешила им трогать моих рабынь, но не уверена, что они послушаются.

― Хорошо, моя госпожа, ― Синтиэль тепло обняла меня в ответ.

А я вдруг почувствовала на себя чужой напряженный взгляд. Обернулась ― и встретилась глазами с Кристалиэль. Юная эльфийка смотрела на нас с Синти широко распахнутыми фиалковыми глазами, и в них читалось неверие: неужели так бывает?!

― Синти, я хочу тебя кое-с-кем познакомить. ― Я взяла свою немолодую рабыню за ладонь и подвела прямиком к Кристи и к сидящей подле нее Селин. — Это Кристалиэль и малышка Селиниэль. Теперь они обе будут жить здесь. И я хочу попросить тебя позаботиться о них. Селин нужна мама, Кристи ― добрая старшая подруга. Возьмешь их под свое крылышко?

― Ну, конечно! ― Лицо Синти озарила такая светлая и мягкая улыбка, что настороженность на лицах Кристи и Селин тут же растаяла.

Глаза Кристи наполнились слезами, она еле слышно всхлипнула. А Селин, услышав мои слова, подскочила, бросилась к Синтиэли, уткнулась доверчиво ей в живот и спросила:

― Синти, ты будешь моей мамой?

Все замерли в ожидании ответа. Как будто он мог оказаться отрицательным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Буду, моя девочка, ― Синти погладила Селин по заплетенным в косы белым волосам. ― Конечно, буду!

Эти милые взаимные признания прервал низкий протяжный стон.

Я тут же обернулась и увидела, как Род вскакивает из-за стола, закрывает согнутой в локте рукой лицо и опирается этой же рукой о стену. Плечи Родриэля дрогнули раз, другой. По рисункам на его коже змеился небесный огонь.

Оставив Селин и Синти обниматься, я подошла к своему охраннику.

― Родриэль, ― позвала его тихо, стараясь вложить в голос одновременно строгость и сочувствие. ― Род! Ну чего ты?

Не поворачиваясь, мой дроу признался:

― Я никогда не думал… не смел надеяться, что у Селин появится мама…

― Теперь она появилась, и уже никуда не денется, ― уверила его я. ― А завтра Лир сделает так, что девочке уже не нужны будут наручники. Все будет хорошо, Род! Веришь мне?

Родриэль обернулся. Опустился передо мной на колени. Поднял ко мне лицо с сияющими небесным огнем глазами, и, поймав мою правую руку, прижал ее к своим губам.

― Верю, госпожа моего сердца! ― Его слова прозвучали, как клятва.

― Мама, а можно Кристи будет моей сестрой? ― Малышка Селин разрядила обстановку и отвлекла внимание от нас с Родриэлем.

Она очень спешила обзавестись семьей, родственницами женского пола, которых у нее никогда не было.

― Если Кристи сама захочет, ― проявила мудрость Синтиэль и глянула ласково и вопросительно на Кристалиэль, которая все еще дичилась и не торопилась обзаводиться назваными сестрой и теткой.

Юная эльфийка посмотрела на Селин и Синти. На меня. Снова на рабынь.

― Если я соглашусь звать вас одну сестрой, другую ― тетушкой, ― воскликнула она отчаянно, — это будет означать, что теперь вы ― мои семья! Этот замок ― мой дом. Но мы все в нем рабы! Я не хочу быть рабыней! Понимаете?!

Наверное, останься в людской сородичи Кристи и недавно купленные дроу ― они бы ее поняли. Но они ушли. А оставшиеся рабы слишком давно смирились со своей участью, а некоторые и не знали другой. Поэтому они смотрели на Кристалиэль с сочувствием и сожалением, но понимания у них она не нашла.

― Не понимаете… ― ее плечи опустились.

― Давай так, Кристи, ― я подошла и сняла с нее рабский ошейник. ― Дарую тебе свободу. Могу и купчую уничтожить. Но хочу напомнить: твою жизнь спас мой раб Иллириэль. Ты должна мне, как его хозяйке, по меньшей мере за исцеление.

― Долг жизни — это святое, ― тихо заметил Родриэль.

― Возможно, это у вас, у дроу, а у светлых эльфов ― другие представления? ― так же тихо спросила я.

— Это у вас, людей, нет никаких понятий о чести и долге! ― вспылила эльфийка, но голос ее прозвучал как-то неуверенно. ― Я, между прочим, помогла тебе, Сайонара, с бандитами справиться!

― А не себя ли ты спасала, Кристи? ― напомнила я.

Она засопела, но с ответом не нашлась. Посидела, подумала.

― Отработаю я свой долг! ― объявила она наконец. ― Раз ты, Сайонара, мне свободу дала, то за работу платить должна. Услуги целителя ведь можно в монетах оценить? Вот и высчитывай с меня, как с наемного работника, пока я все до последней серебряной монетки не возмещу!

― Договорились, ― не стала спорить я.

Еще одна работница, да еще магически одаренная, мне и моему замку была не лишней. А уж кем себя при этом Кристи считать будет, рабыней или вольнонаемной, меня мало заботило. Пищей и кровом и так, и этак мне ее обеспечить предстояло. Просто, будь она рабыней, получила бы все это бесплатно. А будет вольнонаемной ― вычту из оклада. О чем ей и сообщила.

Кристи обреченно кивнула: раз уж взялась требовать, чтобы все по справедливости было, значит, оно в обе стороны справедливо работать должно.

― Похоже, уйти отсюда я смогу нескоро, ― пробормотала она.

― А когда сможешь ― куда пойдешь? ― ласково спросила ее Синти. ― Уверена, что где-то лучше будет?

Кристи с ответом не нашлась.

― Покажешь, где мне поселиться? ― Оставаться в людской после непростого разговора ей, похоже, было тяжело, и она хотела поскорее уйти.

― Синти, проводи Кристалиэль и Селиниэль на свой этаж. Селин посели в своей комнате, Кристи ― в соседней, ― распорядилась я.

― Слушаюсь, госпожа. ― Синти взяла за ручку Селин, кивнула Кристи, приглашая следовать за собой, и ушла.

Родриэль проводил дочь тоскливым взглядом:

― Даже не подошла проститься на ночь, ― прошептал он потерянно.

— Это от усталости и избытка новых впечатлений, Род, ― принялась утешать его я. — Вот увидишь, малышка освоится и все наладится. Ты для нее всегда роднее всех будешь!

Родриэль протяжно вздохнул и вернулся за стол. Пока я обсуждала с поварихами меню на ближайшие пару дней и некоторые другие хозяйственные вопросы с их мужьями, а заодно с Мирой, Фирой и Ильфианой, мой охранник закончил полдничать.

― Все. Занимайтесь, кто чем должен, а мне тоже пора в свои покои наведаться, искупаться, отдохнуть.

Забыв о Родриэле, я двинулась к дверям. Зато Род обо мне не забыл: вскочил и пошел следом. Я даже не сразу сообразила, что он неслышно идет за мной. Только на лестнице заметила за плечом большую темную тень и чуть не запищала от испуга прежде, чем поняла, что это ― мой личный охранник.

― Род?! Ты почему не пошел в купальни и устраиваться в рабском крыле? ― с трудом переводя сбившееся дыхание, спросила его.

― Потому что мое место там, где ты, госпожа! ― твердо заявил мой дроу.

― Тоже верно. ― Я кивнула Роду и спросила себя: «Хотела, чтобы Родриэль не отходил от тебя ни на шаг? ― получай!»

Добравшись до своей спальни, я кивнула Родриэлю на первое попавшееся кресло, подразумевая, что там он и будет ждать моего возвращения из купальни. Однако у Рода оказалось свое мнение на этот счет. Он дождался, когда я возьму все необходимое для мытья, и пошел следом за мной в купальню!

Спорить и возмущаться у меня не оставалось сил. Я просто махнула рукой и предоставила своему охраннику стоять, подпирая стену, и наблюдать за тем, как я скидываю с себя одежки и, уже обнаженная, со стоном блаженства погружаюсь в прозрачную воду, от которой исходил легкий аромат хвои.

Какое на меня нашло затмение ― не знаю, но о том, какое воздействие окажет на дроу представшее перед ним зрелище, я догадалась только в тот момент, когда он с протяжным стоном выдохнул что-то вроде «прости, Сай, но это выше моих сил» и, в пару шагов одолев расстояние до ванны, склонился надо мной и потянулся руками к моей ноге.

― Ты что творишь?! ― Охнула я, а уже в следующий момент сама застонала от блаженства, когда жадные губы дроу заскользили от пальчиков к колену.

― То, что давно должен был сделать! ― на миг оторвавшись от моей кожи, прохрипел Род. ― То, без чего сойду с ума!

А ведь Родриэль говорил мне, что после кровной клятвы, которую он мне принес, я для него все равно что жена! И что без близости со мной ему будет невыносимо тяжко! Оставалось только гадать, сколько сил ему понадобилось, чтобы не напоминать мне об этом остаток пути.

Зато теперь Родриэль был неудержим и одержим не просто желанием, а сжигающей потребностью во мне! Он слизывал капли солоноватой воды с моих бедер, ласкал и поглаживал их кончиками подрагивающих от нетерпения пальцев, а в его глазах бушевал, закручивался в спирали небесный огонь!

Такие же огненные спирали страстного желания постепенно закручивались у меня в животе.

― Сними одежду и иди ко мне в воду, Род, ― понимая, что уже не смогу оттолкнуть своего дроу, позвала я.

Родриэль то ли не услышал, то ли не сразу поверил своим длинным ушам. Он продолжал нависать надо мной, пожирая меня горящим взглядом, но его руки, не встретив сопротивления, медленно поднялись по моим бедрам до самых тазовых косточек, неторопливо, как-то по-хозяйски, обхватили и огладили талию, а потом накрыли мои груди.

― Ро-о-од! ― протянула я, ощущая, как тяжелеют под широкими грубоватыми ладонями мои мягкие женские холмики, как покалывает искрами небесного огня их чувствительную кожу. ― Иди же ко мне, или тебе твой небесный огонь мешает?

Я не знала, как еще отвлечь Родриэля от его увлекательного занятия, а потому схватилась легонечко за его уши и слегка потянула вверх.

Родриэля словно стрела пронзила: он уперся руками в края ванны, прогнул спину, запрокинул голову, застонал без слов. Похоже, я нечаянно отыскала очень чувствительное местечко на его теле! И начала легонечко потирать его между подушечками пальцев. А когда отпустила, снова приглашать Родриэля присоединиться к омовению мне уже не пришлось. Он сам начал судорожно срывать с себя одежду.

Но в тот самый миг, когда, обнаженный, он уже занес ногу, чтобы шагнуть ко мне в воду, в купальню заглянул Лир.

― Госпожа? ― схватившись за дверные откосы, Лир пошатнулся, словно у него резко подогнулись ноги. ― Сайонара! ― позвал он несмело. ― Мне уйти, госпожа?..

Глава 18

Более нелепого положения я не смогла бы придумать! Родриэль, оглушенный собственными чувствами, тихих слов Иллириэля просто не расслышал. Он шагнул ко мне в воду, в просторную, как я считала, ванну, которая тут же показалась маленькой и тесной, когда дроу сел, вытянув ноги и опираясь спиной на противоположный бортик.

Вопреки моим опасениям, небесный огонь, который мельтешил по рисункам на коже Рода, словно спрятался в глубь кожи и не погас от воды, но и не мешал ни мне, ни своему хозяину. Нетерпеливые руки дроу вновь легли на мои бедра.

Лир, увидев это, покачнулся снова.

А я не знала, что сказать и что сделать. Отослать Лира? Оправдываться перед ним, будто он мне не раб, а муж? Вот уж точно не последнее!

― Ты должен был постучаться, Лир, и спросить дозволения войти. И да, сейчас будет лучше, если ты оставишь нас с Родом наедине, даже если готов к нам присоединиться. Не думаю, что Род готов к этому.

Только теперь до Родриэля дошло, что мы не одни.

Он медленно, с трудом повернул голову, оторвав жадный взгляд от моих изгибов и переведя его на полукровку. А в следующий момент он начал подниматься из воды ― огромный, с напряженными рельефными мышцами, со вздыбленным членом!

― У-хо-ди! ― проревел Род раздельно, по слогам, с трудом ворочая языком.

Его низкий раскатистый рык был похож на грохот горного водопада. В его ладонях начали вспухать шары небесного огня.

― Беги, Лир! ― пискнула я.

И полукровка, будто очнувшись, резво выскочил за дверь.

В нее тут же полетели два шара небесного пламени.

Хорошо, что дверь была влажной от пара. Хорошо, что с нее свисала железная цепь, конец которой касался каменного пола.

Шары небесного огня стекли по двери, искрами прокатились по цепи и со злобным шипением ушли в каменную толщу.

Дроу, однако, не успокоился. Вылез из ванны, пошел к двери.

― Родриэль! Вернись! Я приказываю! ― закричала я, опасаясь, что дроу, слегка потерявший от вожделения разум, станет преследовать Лира.

― Иду, моя госпожа, ― не оборачиваясь, ответил Род и продолжил движение к дверям.

― Родриэль! ― Я приготовилась воздействовать на ошейник дроу, намереваясь остановить серокожего гиганта разрядом боли. Мне не хотелось делать этого, но потерять Лира хотелось еще меньше!

Родриэль дошел до двери. Наклонился. Подобрал свисающую с поперечной перекладины цепь и намотал ее на вбитый в стену крюк.

Я и выдохнула, и напряглась одновременно: теперь в купальню никто не смог бы войти. Во всяком случае, не сразу. А это означало, что я осталась наедине с Родриэлем, и надеяться на чью-либо помощь, пойди вдруг что-то не так, мне не приходилось.

― Родриэль, напомни, как зовут твою дочь? ― аккуратно спросила я. Мне хотелось убедиться, что дроу не совсем обезумел от страсти.

― Селиниэль. ― Коротко и равнодушно бросил Род.

― Сколько ей лет? ― Я делала все, чтобы к дроу вернулся ясный разум.

― Восемь. ― Ответил Родриэль и вдруг оскалился. ― Не заговаривай зубы, госпожа! Или скажи сразу, что передумала подарить мне близость, или позволь доставить тебе такое удовольствие, какого ты в жизни не знала!

― А если… передумала? ― не могла не полюбопытствовать я.

― Тогда к утру у Селин не будет не только матери, но и отца. Дроу, не принятый женой, должен умереть. ― Родриэль вернулся к купели, в которой я сидела, но в воду не полез.

Встал рядом: такой высокий, что, казалось, сумеет дотянуться рукой до каменного сводчатого потолка. Такой сильный, что мог бы, наверное, держать весь этот потолок на своих плечах. И такой возбужденный, что на кончике его мужского орудия проступили прозрачные капельки смазки.

А сам член, двуцветный, на две трети серый, как кожа Рода, и на треть ― темно-красный, налитый кровью, несколько раз нетерпеливо качнулся, будто ощутил мой взгляд и попытался подозвать меня поближе.

― Конечно, я приму тебя, Род. Только не забывай, что я человеческая женщина, а не дроу. Ты не поместишься во мне целиком. ― Я указала взглядом на крупный напряженный ствол.

― И ты не забывай, госпожа, что мне уже приходилось удовлетворять человеческих женщин. Я не наврежу тебе. Не бойся.

― Хорошо. Тогда вернемся к тому, на чем прервались?

Напряженное лицо Родриэля смягчилось.

― А на чем мы остановились, Сайонара? ― игриво спросил он. ― Напомни, а то я подзабыл.

― Ты сидел вместе со мной в ванне и ласкал ладонями мои ноги, ― я кокетливо улыбнулась, вытянулась в воде и томно потянулась, слегка прогнувшись, отчего мои и без того весьма заметные округлости плавно качнулись, а торчащие соски выступили над поверхностью воды.

― Сайонар-ра! ― низко простонал мой дроу, одним плавным движением скользнул ко мне в ванну, и я сама не поняла, как оказалась лежащей у него на груди так, что эти самые соски очутились у самых его губ. ― Держись, моя дерзкая хозяйка! Сейчас тебе станет не до баловства!

Обещание Родриэль выполнил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Никогда не думала, что с женщиной, лежащей поверх мужчины, можно творить такое! Но Род ― творил! Он придерживал меня то одной рукой, то другой, как пушинку. Он терзал губами и зубами мою грудь, мял огромными лапами попу, одновременно умудряясь то и дело потираться по ложбинке между ног своим огромным рельефным стволом!

Переполненная новыми ощущениями, я потерялась во времени и пространстве, забыла о том, что обычно сама любила проявить инициативу и потрогать мужчину, изучить его тело, а заодно и то, как отзывается оно на мои прикосновения.

Сейчас мне было не до того! Я тонула в свечении глаз дроу, который называл меня своей женой, своей желанной и необходимой, я задыхалась от криков и острых вспышек удовольствия, я превращалась сама в шар небесного огня, жаждущий одного: разрядиться, взорваться, разлететься на несметное число искр!

Но для этого мне нужен был член Рода ― там, во мне, в горячих изнывающих от незаполенности глубинах!

― Хочу тебя в себе, Род! ― просила я раз за разом, но дроу только усмехался и продолжал дразнить меня, скользя мимо входа в лоно огромной, истекающей соками головкой.

― Ро-о-о-од! Ну же! ― понимая, что меня начинает трясти от потребности ощутить его в себе, закричала я, уже не сдерживаясь.

И тогда мой дроу обхватил кулаком основание своего члена, а свободной рукой помог мне приподняться и потом начать опускаться на его ствол.

Будь я не так возбуждена ― наверное, никогда не смогла бы принять в себя всю его толщину и хотя бы половину длины. Но, распаленная страстью, влажная не от воды, а от собственной влаги, я со стоном блаженства насаживала себя на мощное орудие Родриэля, пока не уперлась в его кулак.

― А теперь представь, что ты ― лодка, а я ― озеро, разбуженное сильным ветром, ― шепнул мне Родриэль, заставил обхватить руками его шею и начал плавно, но довольно размашисто раскачиваться, то приподнимая бедра, то опускаясь обратно в воду.

Я поймала волну, недаром же была опытной наездницей. Начала раскачиваться вместе с Родом ― мерно, в одном ритме, без резких рывков и безумной оголтелой скачки. Сначала мне показалось, что так можно продолжать часами, но так и не достигнуть пика. Однако через пару десятков движений я вдруг поняла, что мое удовольствие так же нарастает волнами, и становится все острее, а пик приближается ― неторопливо, но неизбежно.

― Ро-о-од! Род… я сейчас…

― Да, Сай, сделай это! ― Родриэль вдруг качнулся выше обычного, а его пальцы, до этого лежавшие на основании члена, вдруг неведомым образом добрались до жемчужинки моей страсти и нежно сжали ее.

И я забилась в спазмах освобождения, пульсируя своими глубинами, ловя пересохшими губами наполненный паром воздух, выгибаясь в пояснице и вздрагивая от каждого нового движения пальцев Рода.

― О моя сладкая госпожа! О моя жена! О-о-о! ― Родриэль вдруг поднял бедра еще выше и тоже задрожал, исторгаясь и затапливая меня изнутри потоками горячего семени, отчего я поймала еще одну мощную волну разрядки.

А когда пик взаимного удовольствия миновал, Родриэль медленно опустился обратно в воду, по-прежнему не позволяя мне сползти с его груди. Покровительственно, по-хозяйски прижал мою голову к своему плечу:

― А теперь отдохни, моя госпожа. Закрой глазки и позволь себе забыться. Я с тобой, и я позабочусь о том, чтобы никто не потревожил тебя в минуты самого сладкого забвения.

Не знаю, как так вышло, но я и в самом деле прикрыла глаза ― совсем ненадолго, только чтобы прислушаться к своему телу, насладиться чувством сытой усталости. Тело с радостью растеклось счастливой лужицей по твердым теплым мышцам дроу. Ему было хорошо и лениво. Я удовлетворенно вздохнула.

…и уснула.

Очнулась я в своей постели ― чистая, свежая, укутанная в мягкий халат и прекрасно отдохнувшая. Родриэль умудрился вымыть и вынуть меня из воды, так и не разбудив. Похоже, опыт, нажитый им, как отцом маленькой девочки, и тут оказался полезен.

Сам Род, тоже вымытый до скрипа, лежал рядом со мной, вытянувшись во весь свой громадный рост, и чутко дремал. Стоило мне моргнуть и пошевелиться ― он тут же открыл свои светлые глаза и мягко басовито промурлыкал:

― Отдохнула, госпожа моего сердца?

― Только не говори, что я проспала ужин! ― Я резко села, начала суетливо оглядываться в поисках щетки для волос.

― Не беспокойся, госпожа. До ужина еще есть время. Я бы не позволил тебе пропустить его, ― успокоил меня Род. ― Позволишь тебя причесать?

Разумеется, я позволила. Огромные ручищи Рода оказались ловкими и нежными. Он мне даже косу сумел заплести ― тугую, ровную!

Так что к ужину я была полностью готова предстать перед отцом и сородичами: в свежем платье, с аккуратной головой и сияющими после хорошей близости и освежающего сна глазами. Глаза Родриэля тоже сияли ― нежностью и удовлетворением. Прежде, чем выйти из своих покоев, я даже попросила его:

― Род, спрячь уже свою самодовольную улыбку. Не стоит так явно показывать, что ты побывал в моей постели. Особенно моим сородичам.

Дроу обиделся. Похоже, ему как раз показать близость с хозяйкой очень даже хотелось. Правда, подумав, он неохотно согласился:

― Твоему отцу, госпожа, и в самом деле не стоит знать, с кем ты спишь. Так что прости. Я постараюсь вести себя как раб, а не как счастливый муж.

Я вздохнула с облегчением: ну, хоть Родриэль на меня дуться не будет. Мне еще с Иллириэлем разбираться.

Убедившись, что Род сделал каменное лицо и притушил сияние в зрачках, я открыла дверь и наткнулась на сидящего под ней Лира. Вид у него был самый похоронный. Больные глаза, горькие складки у рта и опущенные бессильно плечи. Сердце кольнуло не то чтобы жалостью, но сожалением ― точно. Вот что себе надумал этот глупый полукровка? Зачем накрутил себя? И времени разбираться с ним не осталось!

― Иллириэль. После ужина, когда все гости уснут, жду тебя в своих покоях. Надо будет поговорить. ― Подарила я надежду своему управляющему.

Уж очень он был заторможенный. В таком состоянии серьезные дела не делаются, а нас ждал разговор с моим отцом-лаэртом.

Родриэль недовольно засопел. Зато Лир немножко воспрянул:

― Я приду, госпожа Сайонара!

Сам ужин не принес ничего нового. Отец ел с аппетитом, как и все его рыцари. На меня поглядывал недовольно, но в близких отношениях с Родриэлем, вставшим у меня за плечом, не заподозрил. Только проворчал недовольно:

― Могла бы и не тащить с собой своего охранника. Неужто думаешь, я бы попытался похитить тебя или лишить жизни?

― Хочу верить, что ты не стал бы этого делать, отец, ― стараясь не слишком раздражать лаэрта своими словами, ответила я. ― Но отчего бы рабу, купленному, чтобы заботиться о моей безопасности, не выполнять свои обязанности? Пусть отрабатывает свой хлеб!

Отец дернул бровями:

― Чем бы дитя не тешилось.

А вскоре, доев все, что было у него на тарелке, отодвинулся от стола, вздохнул сыто и распорядился, как у себя в замке:

― Заканчивайте ужинать без нас. Мы с дочерью пойдем делами займемся.

Поскольку приказывал он своим рыцарям, я решила не обращать внимания на его поступок. Но своим рабыням, которые прислуживали за столом, дала дополнительное распоряжение:

― Пошлите за Гертнером и Окснером. Пусть они господ развлекут, если те пожелают. А сами собирайте со стола и отправляйтесь на помощь поварихам. Там и поужинаете.

Так я дала понять гостям, что своего решения не изменила и рабынь под людей отца подкладывать не намерена. Рады они этому не были, но настаивать не стали.

Иллириэль, как я с ним и условилась, уже ждал меня и отца в рабочем кабинете.

― Старый знакомый, ― хмыкнул лаэрт Сааремарн, завидев полукровку. ― Так вот кто дочку мою подучил и мага-законника вызвать, и новых рабов прикупить!

Лир только встал с жесткого стула и молча опустил голову: возражать не посмел.

А я деланно безразлично дернула плечом:

― Этот раб? Ты слишком низко ценишь меня, отец. Он слово лишнее сказать боялся. Какие подсказки? Сама до всего додумалась!

― Ну-ну, ― зыркнул на меня отец. Его взгляд снова стал стальным и остро-проницательным.

Только и я уже успела взять себя в руки, и Лира подставлять не собиралась. Не хватало еще, чтобы отец-лаэрт на нем свое недовольство выместить решил, не сегодня, так в другой раз, когда меня поблизости не окажется.

― Присядь, отец. ― Я указала лаэрту кресло напротив хозяйского, в которое опустилась сама под ревнивым взглядом родителя. ― Иллириэль по моей просьбе сделал выписку по последним договоренностям, заключенным между тобой и господином Чифтеном. Понимаю, что это наверняка не все договоренности. Были, наверное, и устные. Так вот: я готова продлить все, какие смогу, на тех же условиях.

― Гляди как заговорила. ― Лаэрт Сааремарн скривил губы, но не презрительно, а, скорее, недовольно. Ведь одно дело ― завладеть имуществом почившего зятя, а другое ― продолжать вести дела, пусть даже выгодные, с собственной дочерью. ― Начнем с того, что господин Чифтен заряжал для нас силой воздуха арбалеты-артефакты. За счет этого болты летели дальше и били сильнее. Но теперь заряжать их некому. Твои эльфы, темные и светлые, вряд ли на это способны.

― Не способны, ― признала я. ― Стихийников среди них нет.

О том, что сама могла бы попробовать зарядить арбалеты, я пока признаваться не стала. Если отец поймет, что моя магия при мне осталась, да еще и возросла ― точно не отступится, пока мужа не навяжет!

— Вот видишь, дочь. ― Лаэрт показательно вздохнул и развел руками. ― Вторая наша договоренность с твоим мужем качалась поставок малахариума. Он обещал мне долю во владении шахтами ― после того, как сделает тебя женой во всех смыслах этого слова. Ты, как наследница, должна бы это слово вместо супруга сдержать, тебе так не кажется?

Ничего себе! А высоко оценил покойный господин Чифтен шанс отнять у меня магию и жизненную силу! Неужели был так уверен, что у него все получится? Если, конечно, отец правду говорит. И что мне теперь ему ответить?

Я покосилась на Иллириэля:

― Лир, была такая договоренность?

― Не могу знать, госпожа, ― не поднимая глаз, покачал он головой. ― Устные договоренности господа без меня заключали.

Тогда я снова обернулась к отцу:

― А чем, отец, вы с господином Чифтеном устные договоренности скрепляли?

― Ничем! ― вдруг рявкнул Лаэрт. Глаза его недовольно блеснули. ― Двум почтенным господам никакие магические клятвы не нужны, чтобы договориться!

— Значит, подтвердить свои слова о том, что тебе доля в добыче малахариума обещана, ты не можешь, ― заключила я. ― А вот господин законник уверял меня, что никому, кроме него, мой покойный муж долю в этом деле не давал.

― Откуда ему знать, тому законнику, что мне обещано было! ― взревел лаэрт.

— Вот и мне ― откуда знать? Раз подтверждений нет, значит, и договоренностей почитай, что и не было. ― Не обращая внимания на отцовский гнев, решила я. ― Хочешь, отец, малахариум получать ― предложи что-то взамен.

― Змея! Как есть, змея! Взрастил на своей груди! ― Застонал лаэрт Сааремарн, хватаясь за волосы. ― Ладно! Что тебе надо от нас?

― Другой разговор, ― обрадовалась я. ― Мне многое надо. Выделанные шкуры, шерстяная пряжа, мясо ― баранина и конина, сыр овечий…

― Да ты в курсе ли, дочь, сколько малахариум стоит?! Мне всю шерсть, шкуры и мясо за месяц трудов за один воз этого камня отдать придется! ― снова вскипел лаэрт.

Я только покивала:

― Знаю я стоимость камня! Знаю. Но если ты, отец, еще и поставлять все в замок возьмешься, чтобы мне не искать, кого за товаром отправить, то я тебе камень в половину его стоимости поставлять стану. Раз в три месяца ― полный воз. Разве плохое предложение?

Глава 19

Мое предложение и в самом деле было очень щедрым. Драгоценный камень ― за полцены. Но отцу, конечно, хотелось больше. Не просто больше ― все!

― Ладно. Допустим, я соглашусь. ― Он решил зайти с другой стороны. ― Но ты уверена, что сумеешь обеспечить добычу камня, как это делал твой муж? Уверена, что твои обозы не будут грабить? Ты хоть представляешь, сколько стоит их охрана?

― А разве господин Чифтен, ― называть покойного старика мужем мне было крайне неприятно. ― Разве он нанимал огромную охрану для своих торговых обозов? Нет! Он сделал так, чтобы только сделки с ним признавались законными!

― То есть, ты и тут успела подсуетиться… У тебя хватка, как у бывалого дельца, дочь! Я даже немного горжусь тобой. ― Лаэрт Сааремарн покачал головой, не сумев скрыть своего удивления. ― Что ж. Пожалуй, верю, что и работу на шахтах сумеешь наладить.

— Значит, согласен с моим предложением, господин Сааремарн? ― Мне удалось удержаться от самодовольной улыбки: рано праздновать победу.

Вот когда пойдут обозы с малахариумом по Альере, и потекут золотые монеты в мою сокровищницу, тогда и буду радоваться и гордиться собой.

― Согласен. Будут тебе шкуры, кожа, меха и все прочее, о чем ты просишь. Но договор наш с тобой, дочь, оформим не на веки вечные, а с возможностью расторгнуть его, когда я посчитаю нужным.

― Или я. ― Тут же вклинилась я в отцовский монолог. ― Права сторон должны быть равны. Я тоже в любой момент смогу отказаться поставлять тебе малахариум, если посчитаю нужным!

Лаэрт Сааремарн скривился, будто выпил уксуса. Но кивнул неохотно:

― Ты тоже сможешь, Сайонара.

Мы составили договор. Подробно прописали, сколько пряжи, выделанной кожи и шкур, сколько сыров и прочей снеди будет поставлять мне отец. Подтвердили договор подписями с капелькой крови. Его еще предстояло заверить у мага-законника, но это было скорее формальностью, чем необходимостью.

― Ты, наверное, утомился, отец? ― Я намекнула на поздний час. ― Приказать рабам проводить тебя до твоих покоев?

Лаэрт Сааремарн отвечать не спешил. Сидел, глядел на меня пристально и, одновременно, задумчиво.

― Не думал, что ты так скоро Марида забудешь, ― наконец, проговорил он. — Вот племянник тебя не забыл. Жаль, жаль, что ты от парня отказываешься! Подумай еще, дочь. Я тебя торопить не стану. Но через полгода еще раз спрошу, вдруг передумаешь. Все же нельзя молодой девице без мужа, без защиты. Господин Кондор ― рыцарь, конечно, знатный. Но магии у него нет.

― А у Марида ей откуда бы взяться? ― Я глянула на отца, чуть вздернув брови.

― Мариду я бы подобрал скромную невинную девицу в супруги, чтобы дар ему передала. А ты приняла бы ее в дом второй женой, были бы лишние женские руки в доме. Чем плохо-то?

― Ту, что отдала магию ― и второй? ― хмыкнула я недоверчиво.

― Так, дочь. Устал я с тобой препираться. Пойду отдыхать. Твой раб проводит меня? ― он кивнул на Иллириэля.

Но Лир был нужен мне самой. К тому же, отец не мог не знать, что полукровка ― не простой раб, а управляющий. И, похоже, хотел отыграться на нем за помощь, которую Лир мне оказывал все это время.

Иллириэль тоже почуял опасность: его плечи дрогнули и опустились. Он стиснул пальцы одной руки ладонью другой в ожидании моего приказа.

― Проводит, но другой раб. ― Я дернула сонетку, и через пару минут в дверь уже входили Сандиэль, освободившийся от караула в башне, и Родриэль, охранявший двери снаружи.

― Сандиэль, проводи лаэрта Сааремарна в его покои и помоги ему улечься отдыхать, ― распорядилась я. ― Родриэль и Иллириэль ― за мной.

Из кабинета я вышла первой. Отцу ничего не оставалось, как выйти следом. Не обращая внимания на сопровождающего его Санда, он тяжело зашагал в сторону лестницы.

А я направилась в людскую. Выспаться и отдохнуть я успела и теперь, после разговора с вождем Сипух, была не прочь заняться делами собственного дома.

В людской, как и ожидала, я застала всех, кроме Сандиэля, который отправился прислуживать моему отцу, Тайриэля и Кориэля, отправившихся в башни ― караулить подступы к замку, и двух новеньких дроу. Арест, который сидел тут же, на одной скамье с рабами, пояснил, что он и Борниэль решили, что новые дроу должны страховать товарищей, а заодно перенимать опыт.

Кристалиэль сидела на другой, «женской» скамье с каким-то задумчивым видом. Малышка Селин жалась к Синти, но, завидев отца, бросилась к нему с радостным писком. Род растерялся, оглянулся на меня, будто спрашивая разрешения уделить внимание дочери.

Я кивнула:

― Побудь с малышкой, Род. Ты ей нужен.

Он тут же подхватил дочь на руки, поцеловал в щечку.

Заслышав мой голос, со скамьи вскочил сидевший ко мне спиной дроу. Я узнала в нем Сварителя.

Ох! А я и забыла об этом упрямце!

Зато он не забыл обо мне. Мигом проглотив едва не застрявший во рту кусок, он перешагнул через скамью, сделал пару шагов навстречу и рухнул мне в ноги.

― Молю, госпожа, стань моим матриархом! ― воскликнул он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рядом с ним на колени тут же опустилась Ильфиана:

― Позволь Свару это сделать, милостивая госпожа!

― И тебя не смущает, что для этого Сваритэлю придется пролить семя от моих рук? ― Обратилась я к эльфийке, не обращая внимания на умоляющий взгляд Свара.

― Ничуть, госпожа! ― истово поклялась та. ― Я ведь понимаю, что это ради возможности быть не рабом, но твоим воином, одним из клана, равным среди равных!

Пока я раздумывала, как лучше обставить момент превращения Свара из раба в инициированного воина, моего локтя аккуратно коснулся Борн.

― Скажи, госпожа Сайонара, ― спросил он, и в его голосе прозвучала затаенная надежда. ― Ты и впрямь позволила трем своим стражам признать себя матриархом?

― Так получилось… ― Я неловко пожала плечами. Не признаваться же, что хитрые темные эльфы сами все проделали, и только потом объяснили мне суть происходящего.

Впрочем, Борн лишних объяснений и не требовал. Его другое занимало.

― А скажи, госпожа… если я и мои воины достаточно отличимся в ратном деле и покажем себя с лучшей стороны, ― ты и нам позволишь войти в твой клан и признать тебя матриархом?

― Зачем вам это?! ― изумилась я.

Признаться, мечтая о собственном клане, я никак не планировала, что он будет состоять из темных эльфов.

― Воин-дроу, у которого есть клан, есть матриарх, живет радостней, а сражается ― яростней, ― пустился в объяснения Борниэль. ― Сама магия слушается такого воина лучше, и приходит к нему охотнее. Мы осознаем, что в прежних кланах нам уже нет места. Сейчас нас объединяет общая беда. А может объединять общий дом и одна мать-властительница.

― Мне надо подумать. Я отвечу завтра, ― пообещала я Борниэлю.

И поймала на себе напряженный взгляд Ареста. Он, похоже, так же имел, что мне сказать. Но первым все же обратился ко мне Сваритэль. И он по-прежнему ждал моего решения, как и влюбленная в него Ильфиана.

― Свар, ― я протянула руку и пригласила стража встать. ― Я рада, что ты решился. Если ты готов, то мы с тобой поднимемся на третий этаж башен, и там проведем ритуал. Не хочу, чтобы кто-то из людей моего отца мог нарочно или случайно нас заметить. Рано моим бывшим сородичам знать, что у меня среди вас, дроу, появились не просто рабы, но новые сородичи.

С этим были согласны и сам Свар, и Борн, и Лир. А потому, оставив в людской всех, кроме Лира, Сваритэля, Ильфианы и Борниэля, я отправилась в коридор, ведущий к башням. Мне было и приятно, и волнительно. Приятно от того, что Сваритэль, искренний, порывистый и сильный, все же решился служить мне: не по принуждению ― по доброй воле.

Волнительно по той причине, что я не знала, как пройдет ритуал. Напряжется ли ствол Сваритэля от моих прикосновений, если сам страж любит Ильфиану? Сумеет ли Свар пролить семя, как того требует обряд? И что нам делать, если нет?

***

До башен добрались быстро. Поднялись на тайный третий этаж. Лир провел нас в одну из лабораторных комнат, точнее, в соседний с ней кабинет, где имелись кресла и даже удобная c виду лежанка.

И тут Сваритэль засмущался:

― Нам бы остаться без свидетелей, госпожа. Хотя бы на время. Уж больно много чужих глаз.

― Тебя только чужие смущают? ― уточнила я.

― Нечужие смущают еще больше. ― Свар виновато глянул на Ильфиану.

― Подождите в соседней комнате, пока не позову. Все, ― я взмахом руки отослала прочь всех сопровождающих.

Ильфиана вышла первой, и сделала это очень неохотно. Даже замерла на пороге и оглянулась на Свара, будто надеялась, что он передумает. Но дроу стоял с опущенными глазами и просто ждал.

Наконец, я осталась с ним наедине. Мягко спросила его:

― Как тебе будет проще разбудить свое вожделение: если я буду тебя ласкать, или если ты приласкаешь себя сам?

Свар растерянно пожал плечами:

― Понятия не имею, госпожа. Наверное, лучше, если ты. Но я закрою глаза, если позволишь.

― Закрывай. Откроешь, когда настанет момент излиться.

― Хорошо, госпожа. ― Он решительно взялся за концы своей набедренной повязки: переодеть своих стражей я пока не успела, и они так и щеголяли с обнаженными торсами и ногами.

Впервые мне предстояло ласкать мужчину, не испытывая к нему ни влечения, ни даже сочувствия. И, что еще больше осложняло дело ― зная, что он тоже не слишком заинтересован во мне, как в женщине, и, в общем, не особо истосковался по женской ласке: Ильфиана постаралась.

Тем не менее, я уселась в кресло. Поставила обнаженного стража перед собой и медленно, как могла чувственно, провела ладошками по его мощным бедрам: раз, другой, вверх по внутренней стороне и вниз ― по внешней.

Член Сваритэля дернулся. Я улыбнулась: ага! Не так уж безразличен этот темный эльф к женской ласке, и не важно, кто ее дарит. Встала с кресла, пробежалась подушечками пальцев по нижней части живота дроу, поднялась выше, к груди. обвела ноготками чувствительные ареолы сосков.

Сваритэль дрогнул всем телом, напрягся, испустил короткий сильный выдох. Я снова пощекотала низ его живота ― прямо у основания члена. Проследила пальчиками бороздки между кубками мощного пресса. Тело дроу отозвалось легкой дрожью в мышцах. Ствол Свара снова дрогнул, потяжелел. Большая головка выдвинулась из своего кожаного футляра, будто спрашивая: ей правда перепадет ласки? Но я не торопилась хватиться за член. Вспомнила, как остро среагировал Родриэль на прикосновение к кончикам ушей. Влезла на кресло с ногами, дотянулась, не без труда, до ушей Сваритэля и нежно сжала их кончики.

Сваритэль, как ни старался, не сумел сдержать стон ― пока тихий, но весьма чувственный. Настолько, что у меня самой зародилось в глубине живота легкое томление. Я еще пару раз легонько потерла между пальцев чувствительные кончики ушей дроу, каждый раз получая в награду его сдавленные стоны. Потом снова опустилась в кресло и принялась щекотать уже слегка набухшие и подтянувшиеся яички стража.

В ответ Сваритэль беспокойно переступил ногами, как застоявшийся конь, пытаясь удержаться от движения вперед, навстречу моим рукам. Я улыбнулась еще шире: у меня все получалось! А моей довольной улыбки зажмурившийся Сваритэль видеть, к счастью, не мог.

Несколько поглаживаний и легких сжатий, и Свар не выдержал, застонал:

― Возьми меня в руки, госпожа, иначе я не выдержу и схвачусь за себя сам!

Он сцепил руки за спиной, стараясь удержаться и не вмешаться в то, что я делала. Его член в пару рывков приподнялся, и теперь смотрел отверстием прямо на меня: такой же двухцветный, как у Родриэля, но чуть менее огромный.

Что ж! Я была не прочь выполнить мольбу Свара, но по-прежнему не спешила хвататься всеми руками за ствол. Вместо этого начала поглаживать его по всей длине кончиками пальцев обеих рук: от основания к головке и обратно.

Колени Сваритэля подогнулись, подались в стороны, но тут же выпрямились, сдвинулись, и он качнулся вперед, едва не угодив своим стволом мне в лоб. Свар был высок, и, сидя в кресле, я смотрела на его фамильные ценности чуть снизу. Делать замечаний я не стала. Вообще решила не произносить ни слова, чтобы своим голосом не отвлекать его от чувственных ощущений ― во всяком случае, до тех пор, пока его возбуждение не достигнет точки, после которой остановиться и удержаться от пролития семени мужчина уже не в состоянии.

Понимая, что легких прикосновений уже недостаточно, я обхватила член своего стража двумя ладонями, переплетя пальцы обеих рук между собой, и взялась водить ими вдоль ствола ― энергично, но то и дело меняя ритм и стараясь задевать большими пальцами чувствительное местечко под головкой.

Свар, как ни старался сдержаться, постепенно терял контроль над своим телом. Все чаще сквозь его сжатые зубы просачивались сдавленные стоны удовольствия. Все сильнее содрогалось мощное тело, а бедра толкались вперед, пытаясь пронзить затвердевшим стволом невидимую женскую плоть. Из отверстия на головке потекли прозрачными вязкими слезинками любовные соки. Я подхватила их, размазала по головке, начала ласкать ее быстрыми круговыми движениями, одновременно поглаживая второй рукой ствол.

Сваритэль окончательно потерял контроль над собой. Забыл, кто он, где он, кто его ласкает. Все, чего жаждало его мужское естество — это разрядки. Он дрожал, вздрагивал, задыхался и захлебывался стонами, переступал с ноги на ногу и работал бедрами, пытаясь задать желанный ему ритм. В общем, шел к закономерному окончанию огромными шагами.

И, поскольку стоял спиной к дверям и весь был поглощен собственными переживаниями, то не увидел и не услышал, как приоткрылась дверь, и в нее один за другим просочились свидетели: Лир, Борн, Ильфиана. Лир и Борн вид имели нарочито безразличный.

А вот у Ильфианы, когда она увидела, как сходит с ума от моей ласки ее возлюбленный, затряслись губы и проступили слезы на глазах. Я поймала ее взгляд и с укором покачала головой: сама же просила! На коленях умоляла! Зачем было идти с нами, если теперь не в силах справиться со своей ревностью?

Увидев мои поджатые недовольно губы и сверкающие недовольством глаза, эльфийка сморгнула слезы и вытерла сопли. Сделав пару вдохов, справилась со своими чувствами. Я удовлетворенно кивнула и снова взялась за головку члена Сваритэля. Пара движений, и он низко, утробно выдохнул, готовясь излиться.

― Стоп! ― Я прекратила ласки. Не без труда обхватила ствол стража у самого основания и сжала крепко, не позволяя семени исторгнуться.

Сваритэль с трудом открыл затуманенные страстью глаза:

― Госпожа? ― спросил, как будто с недоумением. Вошедших он просто не заметил. Впрочем, они ведь стояли у него за спиной, не шевелились и, кажется, даже не дышали.

― Ты должен попросить у меня разрешения злиться от моей руки. На коленях. ― Напомнила я.

Сваритэль пару раз моргнул: мои слова доходили до него с трудом. Потом без раздумий опустился ниц, припал лбом к моим ступням:

― Дозволь излиться от твоей руки, госпожа, и стать твоим слугой до конца дней. Признаю тебя матриархом, властительницей моей жизни и судьбы! ― хрипло проговорил он. И я поверила в его искренность: в такой момент он вряд ли был способен хитрить и лгать.

― Хорошо. Иди ко мне. Я помогу тебе пролить семя. ― Я с милостивой улыбкой дотронулась до кончиков его ушей в мимолетной ласке.

Сваритэль глухо простонал, проворно вскочил на ноги и снова подставился под мои руки: его тело, страждущее разрядки, пронзило волной чувственной дрожи.

И я снова обхватила левой ладонью мощный ствол, а правой рукой взялась гладить скользкую от любовных соков головку. Вожделение, лишь совсем немного приглушенное, вспыхнуло в серокожем гиганте с новой силой ― еще ярче, чем прежде.

― Да! О да, прошу, госпожа, еще! Сильнее! ― застонал он, и, пару раз толкнувшись мне в ладони, со всхлипом пролился на мои пальцы несколькими волнами мерцающего, словно речной перламутр, белого семени.

Освободившись, вдруг обессилел и медленно опустился на пол. Сел, обхватив руками голени и склонив на колени голову. Его дыхание медленно выравнивалось. И одновременно с этим к дроу возвращалась память.

― Ильфиана? ― Он поднял голову, глянул в сторону двери.

Его длинноухая возлюбленная стояла там. К счастью, у нее было время справиться с собой. Поэтому Сваритэль уже не увидел на ее лице ни следа ревности или осуждения. Только радость за него. И любовь. Не знаю, что было бы, позволь себе эльфийка поддаться чувствам и показать свои прежние переживания.

― Ты сделал это, Свар! ― Она послала ему дрожащую, но искреннюю улыбку. ― Теперь ты не раб. Как и мечтал. Я так счастлива за тебя!

― Зато ты ― все еще рабыня. ― Голос Сваритэля прозвучал глухо, но решительно.

Не поднимаясь с пола, не пытаясь прикрыть наготу, он повернулся ко мне, одновременно перетекая из позы сидя в положение на коленях. И попросил, проникновенно глядя мне в глаза:

― Благослови нас с Ильфианой на брак, матриарх Сайонара!

Глава 20

Такого поворота я никак не ожидала, хотя, наверное, следовало. Это ведь тоже одна из обязанностей лаэртов и матриархов ― устраивать браки своих подопечных сородичей. Но даже между свободными людьми браки никогда не заключали внезапно, без подготовки и расчета. Молодые могли любить как угодно сильно и долго, но это далеко не всегда приводило к женитьбе. Как у нас с Маридом.

Теперь же передо мной встал куда более сложный вопрос. И я, покачав головой, сначала сообщила Сваритэлю:

― Мне надо подумать. Иди пока к своей возлюбленной.

А потом взмахом руки подозвала Борниэля и Иллириэля:

― Мне нужен ваш совет.

― Слушаю, госпожа! ― Одновременно поклонились Лир и Борн.

― Меня интересует вот что. ― Я задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику кресла. ― Если мой подданный, признавший меня матриархом, женится на моей же рабыне — это дает ей право считаться свободной, но тоже моей подданной?

― Не думаю, ― отрицательно повел головой Лир. ― Но свободный член клана может попытаться выкупить у тебя свою супругу или заслужить для нее свободу другим способом.

― А ты что скажешь, Борниэль? ― взглядом поблагодарив Лира, обернулась я к старшему из дроу.

― Скажу то же самое, госпожа Сайонара, ― откликнулся тот. ― Сама по себе женитьба освобождения от рабства для Ильфианы не означает. Однако у нас, дроу, есть одна традиция…

― Какая же, Борн? ― поторопила я своего советчика.

― В день проведения свадебного ритуала мужчина-дроу может первый и единственный раз попросить мать-властительницу клана о чем-то важном и сокровенном. И в такой просьбе не принято отказывать.

В этот момент Сваритэль виновато посмотрел на меня, одновременно пытаясь задвинуть Ильфиану себе за плечо, будто опасался, что я разгневаюсь, и гнев свой оберну против эльфийки.

― Так вот что вы задумали, умники? ― сделав самое строгое лицо, на какое была способна, обратилась я к влюбленной парочке. ― Решили, что я не смогу вам отказать, сначала ― в разрешении пожениться, а потом ― в традиционной просьбе новобрачного?

― Прости, госпожа. Это я все придумал! ― Сваритэль, успевший вернуть на место набедренную повязку, виновато склонил голову, но на колени падать не стал. Все-таки о том, что получил свободу, он не забывал ни на мгновение! ― Назначь мне наказание, как матриарх, если считаешь, что заслуживаю…

― Уймись, Свар! Ничего я не считаю. И никого наказывать не стану. Но с разрешением на женитьбу торопиться не буду. Есть у меня подозрения, что, разреши я такое вам двоим, за вами тут же Тайриэль и Кориэль со своими подружками последуют.

Тут Свар и Ильфиана переглянулись и их лица стали еще более виноватыми.

― Они так и надеялись, госпожа! ― Нашла в себе смелость признаться эльфийка. ― Думали, если нам разрешишь, то и им не откажешь.

― Сговорились. Ну ты посмотри на них! ― хмыкнула я, указывая Борну и Лиру на застывшую у выхода парочку. ― Все. Сегодня ничего решать не буду. И, пока у нас гостит лаэрт Сааремарн со своими людьми ― никаких свадеб и разговоров о них! Это понятно?

― Понятно, госпожа Сайонара! Мы пойдем, госпожа Сайонара? ― засуетились Свар и его подружка.

― Ступайте, ― отпустила я их.

А сама посмотрела на Борниэля.

― Так можем ли мы, те, кто уже получил инициацию у прежнего матриарха, надеяться, что ты согласишься принять нас под свою руку, госпожа? ― напомнил он.

И я… кивнула.

― Можете. Было бы несправедливо позволить это одним, и не позволить ― другим, ― пояснила свое решение.

Борниэль просветлел лицом ― настолько, насколько мог, учитывая сизо-серый оттенок его кожи.

― Ты ― лучшее, что могло с нами случиться после пленения, госпожа! ― воскликнул он, встал на одно колено, с чувством, но без заигрываний, приложился губами к моим пальцам.

― Теперь ты тоже свободен, Борн, ― отпустила его я. ― Ступай, занимайся своими делами. Обязанностей у тебя теперь немало.

― А ты, госпожа?

― Я задержусь здесь. Со мной останется Иллириэль. Не думаю, что мне что-то грозит в стенах моего замка.

― Я прикажу двум дроу встать на караул в коридоре, соединяющем башни. Они проводят тебя, куда прикажешь, когда спустишься с тайного этажа, ― решил Борниэль.

― Пусть будет так, ― согласилась я.

И мы с Иллириэлем остались, наконец, одни.

Я сходила ополоснула руки. Попила воды из графина. А когда обернулась к Лиру, который оставался стоять у кресла, то обнаружила, что он по-прежнему стоит там же, но теперь ― без одежды и на коленях.

В ладонях Лир держал небольшую шкатулку и с умоляюще-покорным видом протягивал ее мне.

Шкатулка показалась мне знакомой. Я видела ее среди вещей господина Чифтена: она хранилась в потайном ящике вместе с ключами от рабских поясов верности.

― Что это, Иллириэль? ― не торопясь забирать из его рук шкатулку, спросила я. ― Ты носил это с собой весь вечер?

― Носил, госпожа. ― Полуэльф на миг опустил веки и тут же снова открыл глаза. Тяжело сглотнул. — Ты говорила, что я заслужил наказание? Так накажи меня!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Ты снова чувствуешь себя неживым и ненужным? ― догадалась я.

Иллириэль поник.

― Ты взяла с собой в ванну Родриэля, ― почти шепотом произнес он. В его словах не было упрека, зато слышалось отчаяние. ― Потом ты взяла его в свою постель. Мне больше нет места рядом с тобой, госпожа. Род занял его.

― А как, по-твоему, я должна была поступить? ― Я подошла, схватила Лира за подбородок, заставляя его глядеть мне в лицо. ― Родриэль сказал, что кровная клятва, которую он принес мне, для дроу равноценна брачной клятве! Теперь он ощущает меня своей женой. А дроу, которого не принимает жена в своей постели ― умирает!

Иллириэль горько усмехнулся:

— Это Родриэль так сказал, Сайонара? Ты уверена, что это правда?

― Полагаешь, Род посмел бы мне солгать?! ― возмутилась я.

― Ради того, чтобы оказаться в твоей постели ― да! Он вырос в питомнике. Он жил в людском клане, где много рабов, и каждый мечтает оказаться поближе к хозяевам. ― горячо заговорил Лир. ― Поверь, я знаю, какими жестокими методами способны бороться рабы за расположение своих хозяев!

― Возможно, ты прав, Иллириэль. Я спрошу у Борниэля насчет клятвы. Если Родриэль солгал ― он будет наказан, ― решила я. ― Но в любом случае, он мой личный охранник, так что просто обязан постоянно находиться рядом. Днем и ночью.

― Он просто нравится тебе, госпожа. Я все понимаю. Такой большой, сильный, необычный… И наверняка умеет доставить женщине удовольствие. Но я тоже умею, Сайонара!

― Умеешь, Лир. Конечно же, умеешь! Я это помню и ценю. Не надо думать, что ты мне разонравился! ― Я заставила своего полукровку встать с колен, погладила по щекам, по волосам.

На его глазах проступила влага. Он прерывисто вздохнул. И снова попытался вложить мне в руки свою шкатулку.

― Возьми, госпожа. И накажи меня, если хочешь, чтобы я… ― Он замолк, словно не решался сказать больше.

― Чтобы ты ― что? ― продолжая поглаживать его волосы и чуть удлиненные кончики ушей, подбодрила его я.

― Чтобы я не сходил с ума от чувства, что потерял твою милость… ― выдавил Лир.

И я поняла: отвертеться не получится. Полукровка слишком долго ждал моего внимания ― и не получал его. Слишком привык к боли ― и не ощущал ее. Если сейчас я оттолкну его снова, ему и правда будет становиться только хуже.

― Похоже, простой поркой ты в этот раз не удовлетворишься, да? ― Я нежно чмокнула Иллириэля в уголок рта.

Он был мне дорог и близок, и я хотела показать это. Но Лиру и правда было мало.

― Порка ― наказание для обычного раба. ― Тихо ответил он. ― Я хочу, чтобы ты наказала меня, как своего постельного раба. Того, чье тело тебе небезразлично, Сайонара. Того, кого тебе приятно ощущать рядом. Трогать…

― Причиняя боль, ― хмыкнула я.

― Боль ― часть нашей жизни. Она говорит, что мы все еще живые. Она причиняет страдание, но, когда заканчивается, наступает такое облегчение, от которого хочется парить птицей в небесах!

― Все-все! ― Я снова усмехнулась. ― Не надо мне тут воспевать боль. Я все равно никогда не пойму, как можно ее любить и желать. Но, раз тебе так это необходимо ― так и быть: доставлю тебе это удовольствие. Так что у тебя в шкатулке?

Я откинула крышку и уставилась на содержимое деревянного ящичка в полном недоумении.

Иллириэль смотрел на него со страхом и желанием одновременно. Дыхание полукровки участилось и стало неглубоким.

— Это что, Лир?! ― потребовала ответа я.

***

Лир снова сглотнул. Его острый кадык дрогнул под белой кожей с синеватыми прожилками. Веки томно опустились, затрепетали.

— Это мужские стержни. Их вводят в отверстие на головке члена и…

― Но это же должно быть очень больно! ― не дослушав, перебила я. ― И, наверное, опасно!

У меня аж руки задрожали, когда я представила, как буду засовывать серебряный стержень толщиной со среднюю спицу для вязания в живую подрагивающую плоть Лира.

― Клянусь, я не дам тебе поранить меня, Сайонара, ― принялся уговаривать Иллириэль, обнимая меня за колени и глядя снизу вверх с преданностью и безумным голодом в глазах. ― Я буду подсказывать. Прошу, госпожа!

Я с сомнением подцепила средний по толщине стержень. Он имел длину в два моих пальца. На одном его конце красовался покрытый гравировками серебряный же шарик. Другой конец был скруглен и так гладко отполирован, что нигде не виднелось ни зазоринки.

― Может, все-таки что-то другое, Лир? ― Я сама не заметила, как в моем голосе появились умоляющие нотки.

Но полукровка был непреклонен:

― Ты справишься, госпожа! А я… я, наконец, почувствую, что принадлежу тебе весь. Даже моя боль ― и она в твоих руках, в твоей власти!

― И это сделает тебя счастливым?

― На время, ― не стал скрывать Лир. ― Но я надеюсь, что в следующий раз ты будешь уже не так напугана, и согласишься скорее.

Не знаю, что меня заставило согласиться: собственное любопытство или невыносимый голод в зеленых глазах под стрелками слипшихся от влаги ресниц.

― А это что? ― Я указала на прозрачный стеклянный флакончик в форме длинной трубочки толщиной в мой палец. В ней переливалась неизвестная мне вязкая жидкость, прозрачная, с легких розовым оттенком.

— Это масло ши-лан-ши, ― понимая, что я уже сдаюсь, обрадовался Лир. ― Оно поможет стержню проскользнуть в отверстие и дальше. Так я лягу?

Лир указал на кушетку, обтянутую кожей, под которой пружинил тонкий слой набивки.

― Ложись, ― окончательно сдалась я. Дождалась, когда Лир устроится, вернула стержень в шкатулку, а шкатулку поставила сбоку от его головы. ― Так что нужно делать?

― Для начала подари мне немного своей ласки, госпожа, ― попросил Лир. ― Мой ствол должен налиться желанием.

Выполнить эту просьбу было легко. Как возбудить мужчину, я знала. И буквально только что проверила свои знания и навыки на страже-дроу. Так что в несколько уверенных движений я заставила и без того уже слегка возбужденный член Лира набухнуть и прилипнуть к животу.

― Достаточно, госпожа, ― шепнул, слегка задыхаясь, мой полукровка, после того как я, вдохновленная воспоминаниями о прищепках для сосков, сжала и выкрутила его бледно-розовые соски, вырвав из его горла длинный стон. ― Теперь возьми флакон и окуни один из стержней в масло по самый шарик.

― Какой из стержней мне выбрать, Лир? ― Я почему-то опасалась брать как самый толстый, так и самый тонкий.

Иллириэль, видимо, тоже посчитал, что крайние размеры ― не лучшие для начала.

― Бери средний, ― попросил он. ― Тот, который уже держала в руках.

Вначале я откупорила флакон и понюхала масло. От него исходил едва уловимый травяной запах. Он напоминал аромат травы, которой боялась платяная моль, и я подумала про себя, что, возможно, масло ши-лан-ши не только облегчает скольжение, но и прогоняет всякую заразу.

Обмакнув в масло серебряный стержень, я обхватила член Лира левой рукой и пощекотала кончиком стержня отверстие на головке.

― Ты можешь слегка сжать головку, Сайонара? Так, чтобы отверстие слегка приоткрылось? ― подсказал Лир.

Не сразу, но я сообразила, как это сделать, и ввела кончик стержня в приоткрывшуюся щель ― совсем неглубоко, меньше чем на половину длины ногтя на моем мизинце.

Лир мелко задрожал всем телом. Его колени дрогнули и приподнялись, сгибаясь.

― Запрети мне двигаться, госпожа, ― попросил он. ― Боюсь не сдержаться.

— Вот и я боюсь… Замри, Лир! Ты можешь только дышать, говорить и двигать головой, ― быстро приказала я. ― И еще. Тебе достаточно сказать «стоп», и я остановлюсь. Договорились? Запомнишь?

― Да, госпожа. Ты остановишься, если я посмею сказать «стоп», ― покорно повторил Иллириэль.

― Посмей только не сказать, если поймешь, что у меня не получается! ― зарычала я.

― Я целитель, госпожа, и моя мать ― тоже.

― Ты хочешь, чтобы Синтиэль смотрела на меня с ненавистью и недоверием, при каждой нашей встрече вспоминая о том, как я покалечила ее сына?! ― Мое рычание стало еще громче. ― Знаешь, я, наверное, передумала. Не буду ничего делать. Просто оставлю тебя здесь до утра обездвиженным, чтобы ты подумал и понял, что именно сделал неправильно!

Я действительно собиралась уйти. Лир не мог даже пошевелить рукой, чтобы попытаться удержать меня. Не мог встать и пойти следом.

Но зрачки полукровки вдруг расползлись так, что заслонили собой всю радужку. Его дыхание стало надрывным и свистящим. Бледная кожа посерела и покрылась холодной испариной. Сердце под его ребрами заколотилась так сильно и часто, что грудная клетка заходила ходуном.

― Лир! Что с тобой, Лир, хороший мой?! ― Я испугалась. Так, как еще не боялась ни за кого и никогда.

― Не оставляй меня, Сай… ― Синеватые губы Лира едва шевелились, слова он выговаривал отрывисто и невнятно. ― Только не так… не одного, не обездвиженного…

Не знаю, откуда взялся у Лира страх остаться в одиночестве и полностью беспомощным, но было похоже, что этот страх способен убить полукровку.

― Все-все! Я никуда не ухожу. И разрешаю тебе двигаться! ― поспешила я снять запрет и одновременно обняла раба за плечи, помогая ему сесть. ― Прости, я и подумать не могла…

Лир меня не дослушал.

― Однажды… господин Чифтен решил развлечь своих гостей, ― заговорил он сиплым, словно простуженным голосом. Его дыхание все еще было затруднено, но молчать Лир не мог. ― Он приказал мне лечь на стол, а потом запретил двигаться. Я не мог даже головой пошевелить. А он… предложил своим гостям делать с моим телом все, что им вздумается. Попросил только не лишать жизни, потому что я ему вроде как еще пригожусь.

― Лир, не надо… ― попыталась остановить я поток откровений.

Они причиняли полукровке такую боль, что я вдруг поняла: любая внешняя боль, которую я смогла бы и решилась бы причинить ему ― ничто по сравнению с той болью, что живет у него внутри.

― Страшно даже не то, что делали со мной все эти люди, Сай. Хотя это было настолько невыносимо, что время от времени я терял сознание, ― Лир не мог и не хотел останавливаться. ― Страшнее всего то, что тот, кто дал мне жизнь, сидел и наслаждался этим зрелищем…

― Мой бедный Лир… Я никогда и никому не позволю дотронуться до тебя! Никому не позволю измываться над тобой! ― горячо поклялась я. И вдруг меня озарила догадка. ― Так тебе нужны наказания, чтобы заглушить вот это все, что живет у тебя внутри?!

Иллириэль захлебнулся воздухом и словами. Замер, окаменел в моих объятиях. Потом прошептал надломленно:

― Да… Я никогда не думал так, но… это похоже на правду.

― Тш-ш… ― Я вдруг начала укачивать Лира, будто маленького. ― Тш-ш… Тот, кто позволил сделать с тобой все это, мертв. Он больше никогда не обидит тебя. Больше никогда не сможет смеяться над тобой и наслаждаться твоими страданиями. И никто другой!..

― Только пока рядом ты, Сай. Только пока я принадлежу тебе. ― Лир подрагивающими пальцами начал поглаживать мои руки, обвивавшие его плечи.

В эти мгновения мой полукровка был таким открытым, таким беззащитным, что у меня защемило сердце.

― Ты мой, Лир, и будешь моим всегда! ― в очередной раз поклялась я. ― И, если тебе так важно чувствовать, что я существую, что ты принадлежишь мне, даже когда меня нет рядом, ― я придумаю, как это сделать!

― Спасибо, госпожа… ― Лир ос

ы

пал поцелуями мои руки, а потом одну потянул вниз и прижал к своему члену. И я ощутила, что он снова возбужден ― еще сильнее, чем прежде. ― Я по-прежнему хочу, чтобы ты…

― Ладно, Иллириэль. Ладно! ― Я поняла, что не способна отказать своему полукровке в его просьбе. И что наказание, о котором он так просит, ― скорее благо для него. ― Ложись и постарайся лежать смирно. Я не буду накладывать на тебя неподвижность. Даже не проси! Лучше покажи мне, каким послушным ты можешь быть.

― Да, госпожа. Я… буду послушным! ― Лир плавно опустился обратно на кушетку, вытянул руки вдоль тела и вцепился пальцами в края кушетки.

А я снова обмакнула стержень в масло, чуть сжала головку нетерпеливо подрагивающего члена левой рукой, а правой начала погружать в отверстие глянцево поблескивающий серебряный стержень.

Плечи и руки полукровки напряглись, мышцы натянулись, живот чуть надулся и окаменел. Из горла вырвался стон, в котором смешались боль ― и удовольствие.

Я то и дело внимательно поглядывала на утонченно-красивое лицо, и видела полуопущенные веки, порозовевшие скулы и припухшие яркие губы ― лучшее доказательство возбуждения.

Стержень погружался в глубь естества Лира довольно легко. Я то чуть надавливала на шарик, то на пару мгновений отпускала его, задавая движению определенный ритм. И в такт ему по распростертому передо мной телу прокатывались волны чувственной дрожи. Стоны Лира становились все громче, все слаще.

К тому моменту, когда стержень скрылся внутри весь, мой полукровка был возбужден до предела. Он словно перестал понимать, кто он и где он, но точно помнил, кто с ним рядом, потому что его искусанные до красноты губы то и дело повторяли на выдохе, как заклинание:

― Сай! Сай!..

Мне казалось, что я никогда не смогу почувствовать возбуждение, наказывая раба таким странным, болезненным и довольно опасным образом. Тем более после того, как провела несколько сладких часов с Родриэлем. Но постепенно возбуждение Лира передалось и мне. Между ног стало горячо и влажно. Внизу живота потяжелело, и я поняла, что и сама захочу разрядки после того, как подарю ее полукровке.

Правда, я еще не решила, кому из двух своих рабов, желающих делить со мной постель, я позволю ласкать меня этой ночью. А пока… Пока я придерживала шарик стержня подушечкой большого пальца, и то надавливала на него, то постукивала по нему, отчего по вытянутому в напряжении телу Лира то и дело пробегали мелкие спазмы удовольствия. Второй рукой я поглаживала пульсирующий ствол Лира, пощипывала и сжимала его подтянувшиеся вверх яички. Голова Лира металась из стороны в сторону. Живот то надувался, то втягивался, едва не прилипая к позвоночнику.

― Сейчас… ― выдохнул вдруг Лир. ― Прикажи мне излиться, Сай! Прикажи, Сай!

Я не стала медлить.

― Разрешаю, Лир. Ты можешь излиться, ― шепнула я, убрала палец с головки стержня и чуть потянула вниз яички.

Ствол Лира запульсировал часто, сильно. Стержень немного выдвинулся вверх, и из отверстия на головке стали вытекать одна за другой белесые капли семени. Я дождалась, когда пульсация немного утихнет. Плавно, одним слитным движением извлекла стержень и еще раз провела сжатой ладошкой по стволу, отчего он снова забился, затрепетал, исторгая из себя последние капли.

Мой полукровка издал низкий утробный стон полного освобождения и обмяк. Я склонилась, провела ладонью по его рассыпавшимся спутанным волосам. Погладила опущенные веки. На искусанных припухших губах раба проступила чуть пьяная улыбка.

― Я люблю тебя, Сайонара! ― прошептал он, не ожидая и не требуя ответа.

― Я знаю, ― все же ответила я.

Потому что и правда знала: этот полуэльф весь, до последнего вздоха, принадлежит мне: не потому, что достался мне в наследство, а потому что сам выбрал меня своей хозяйкой, чтобы быть со мной всегда.

Глава 21

На какое-то время мне удалось осчастливить Лира. Однако проблема соперничества между ним и Родриэлем от этого не исчезла. Мне предстояло решить, кто из них будет спать в моей постели. Места в ней, пожалуй, на троих было более чем достаточно. Но эти два упрямца были совершенно не готовы мириться с присутствием друг друга. А я слишком ценила и берегла свой мирный сон, чтобы ложиться спать между молотом и наковальней.

«Так не доставайся же ты никому!» ― припомнилась мне фраза из одной старинной баллады, которую исполняли заходившие иногда в отцовский замок менестрели. И решила, что, пожалуй, никому и не достанусь. Хотят длинноухие поклонники отношения между собой выяснять ― их проблемы. Пусть делают это за пределами моих покоев.

Дождавшись, когда Лир немного придет в себя, я приказала ему проводить меня ― пока лишь до людской. Два стража-раба, как и обещал Борн, ждали нас в коридоре, который соединял башни на уровне второго этажа. Они отправились вместе с нами.

В людской было почти пусто. Борн со стражами отправился расселяться по комнатам, которые им указал Арест. Синти увела малышку Селин и Виллириэля, сына Фириэль, укладываться спать. Наемная прислуга хлопотала по хозяйству, готовя замок ко сну. Фира и Мира хлопотали на кухне, делая заготовки на утро.

Так что меня встретили только Сандиэль ― напарник Сваритэля, сам Сваритэль с Ильфианой, Кристи и Родриэль. Когда я вошла, Санд как раз сидел на полу возле ног Кристи и, положив ей на колени свои широкие сильные ладони, о чем-то негромко рассказывал. Кристи отстраняться и прогонять его даже не думала ― пока не увидела в дверях меня.

Вот тогда она резко выпрямилась, закрылась, скрестив на животе руки, и попыталась отодвинуться от стражника. Санд, заметив это, молча встал и с ничего не выражающим лицом пересел на скамью напротив. Кристи посмотрела на него виновато, но он предпочел сделать вид, что не замечает ее несчастного ищущего взгляда.

Так-так. Кажется, мой стражник заинтересовался строптивой гордячкой, и сумел заинтересовать ее. Что ж. не буду препятствовать их отношениям. Санд ― уже не раб. Да и Кристи выторговала относительную свободу. А там, глядишь, и уходить раздумает. Сандиэль-то признал меня матриархом, и теперь от меня никуда.

Сделав вид, что не заметила никакой суеты, я позвала:

― Родриэль. Идем со мной. Остальные могут заниматься своими делами. А лучше отправляйтесь все спать. Вставать вам рано, дел впереди ― немеряно.

Не дожидаясь ответа, я развернулась и пошла к себе. Иллириэль и Родриэль, косясь друг на друга и недовольно сопя, поспешили следом.

У порога своей спальни я остановилась.

― У меня было время подумать, ― сказала я им. ― И я решила, что спать со мной никто из вас не будет. Лир, как моя правая рука, останется жить в маленькой комнате личной прислуги. А ты, Родриэль, разместишься в гостиной, на любом из диванов. Они достаточно большие, чтобы ты мог удобно устроиться.

― Но я твой личный охранник, госпожа! ― попытался возразить Род.

— Вот и охраняй вход в мою спальню, ― постановила я. ― С тех пор, как не стало господина Чифтена, дверь из общей ванной в его покои надежно заперта, так что оттуда ко мне никто не проникнет. А спать рядом со мной иногда, когда я сама того пожелаю, будет то один из вас, то другой. Это приказ. Обсуждений я не потерплю. это ясно?

― Да, госпожа.

― Как прикажешь, госпожа.

Оба раба поклонились, показывая смирение, в которое я не очень-то поверила. Но знала, что магия не позволит полуэльфу и дроу нарушить прямой и однозначный приказ. А потому ушла к себе, быстро переоделась и упала в свежую, благоухающую луговыми травами постель.

***

Утром меня заботило не хмурое лицо Рода и не грустная мина Лира, а вопрос, как провернуть некоторые срочные дела, не привлекая внимания отца, который пока об отъезде даже не помышлял. Мне хотелось как можно скорее поручить рабам начать шить новую одежду ― для них же. Сколачивать двухъярусные лежаки для мужчин и удобные кровати ― для женщин.

А еще я прекрасно помнила о малышке Селиниэль, которая все еще ходила в наручниках. Пора было Иллириэлю заняться нанесением татуировок, которые должны были стабилизировать ее магию. И в то же время я не могла отпустить Лира от себя, ведь, как управляющий, он был вынужден постоянно присутствовать при моих встречах и разговорах с лаэртом Сааремарном.

К счастью, Арест и Борниэль нашли, чем занять свободных от караула стражей, а заодно и людей отца. Прямо перед входом в замок они оборудовали нечто наподобие площадки для отработки боевых навыков и устроили турнир. Сражались четыре на четыре, сначала с оружием, потом ― врукопашную. Призом Арест, пригласивший вождя Сипух составить ему компанию в качестве судьи, назначил добытый им в одном из дальних военных походов черный клинок.

Арест утверждал, что клинок способен выпить жизненные силы любого живого существа ― дроу, эльфа или человека.

Я была не уверена, что такой опасный артефакт следует выставлять в качестве награды, но спорить со своим сенешалем не стала: кто я, чтобы судить о мужских забавах?

Зато у меня все же появилась возможность забрать Иллириэля и, оправдываясь плохим самочувствием, покинуть турнир и отправиться на третий тайный этаж, чтобы заняться малышкой Селиниэль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Разумеется, Родриэль пошел с нами, и Синтиэль ― тоже. Малышка-полукровка была готова полежать тихо, но только при условии, что мама Синти, как называла она теперь пожилую эльфийку, будет держать ее за одну руку, а папа ― за другую.

― Имей в виду, Лир, ― убедившись, что Селин удобно, не жестко и не холодно, обратился Род к моему полукровке с угрозой в голосе. ― Если ты навредишь Селин…

― То ты, Родриэль, ― перебила его я, ― предоставишь мне самостоятельно разбираться с моим рабом. Или уйди, или молчи и не мешай. А может, тебе с помощью магии запретить открывать рот, пока все не закончится?

Родриэль сжал челюсти, свел к переносице широкие белые брови. Проскрипел через силу:

― Прости, госпожа. Я буду молчать. И не посмею прикоснуться к этому… рабу без твоего позволения.

― Так-то лучше, Род. Тебе, Селин, я приказываю лежать и не шевелиться. Но разговаривать ― можно.

Селин тут же обмякла. Но дело было не в магии подчинения: рабский ошейник мы с девочки сняли, чтобы он не мешал изменению структуры магических потоков под воздействием печати, которую должен был нанести Лир. Просто малышка настолько привыкла, что по приказу не двигаться у нее перестают работать руки и ноги, что теперь, сама того не понимая, отключила их своей волей по моему приказу.

Лир за все это время не произнес ни звука, и даже, кажется, не слышал ни угроз Рода, ни моих жестких слов. Полукровка погрузился в особое состояние и теперь плавно двигался, укладывая на обработанный магией столик различные инструменты, специальные краски, чистую ветошь. Его шаги были похожи на загадочный танец.

― Приступаю? ― закончив хлопоты, обратился он ко мне.

― Да. Работай, Лир. Я знаю, что ты все сделаешь как надо.

Стоило мне кивнуть, и Лир, вдруг перейдя на свое древнее наречие, тихонько запел. Одновременно он взял одну из игл, обмакнул в краску и сделал первый укол в плечо малышки.

Селин даже не вздрогнула.

― Как это? ― шепотом, чтобы не отвлекать Лира, удивилась я.

― Древнее заклинание, ― так же шепотом отозвалась Синтиэль, которая держала приемную дочь за ладошку. ― Оно забирает боль у Селин и передает ее Лиру. Так он сможет чувствовать все, что ощутила бы девочка…

Родриэль, услышав слова Синти, гулко сглотнул и посмотрел на эльфа-полукровку совсем другими глазами: с уважением и признательностью. Ох, знал бы он, что для Лира такая боль — это всего лишь легкая щекотка!

Точка за точкой на левом плече Селин появлялись древние знаки эльфийских рун. Они соединялись, переплетались, превращались в ритмичный растительный орнамент.

― Ай! Щекотно! ― хихикнула Селин, когда круг замкнулся.

― Где тебе щекотно, дочка? ― склонилась к девочке Синтиэль.

― Как будто по шее кто-то пушистым хвостиком провел! ― повертев головой, пояснила маленькая полукровка.

— Это хорошо, Селин. Значит, все идет как надо. Полежи еще тихонько, ладно? ― заворковала Синти, а я выдохнула с облегчением: Синтиэль понимает в целительской магии. Раз она утверждает, что все идет как надо, значит, так и есть.

Второй раз терпеливая и послушная Селин захихикала, когда почувствовала щекотку в груди, третий раз ― когда стало щекотно животику. И каждый раз это совпадало с замыканием очередного круга рунической вязи. Не прошло и половины времени между завтраком и обедом, как первая печать была готова.

Лир переместился к другому плечу Селин и снова погрузился в работу и свои магические древние напевы. И все повторилось снова: замыкающиеся круги, хихикающая от щекотки Селин, довольное лицо Синтиэль и напряженное ― до последнего! ― Родриэля.

― Готово! ― нанеся последний штришок, объявил, наконец, Иллириэль.

Он убрал влажной губкой остатки краски с кожи Селин и наложил на оба плечика девочки повязки с целебным составом.

— Это чтобы унять зуд, ― пояснил на мой вопросительный взгляд. ― Вечером снимем.

― И когда печати заработают? ― Родриэль заботливо убрал со лба дочери белую прядку волос.

― Они уже работают. Сайонара, госпожа, разреши Селин шевелиться. ― Лир отодвинул от лежанки, на которой была распластана маленькая полукровка, свой одноногий столик и начал методично чистить иглы.

― Ты можешь двигаться, Селин, ― сообщила я девочке.

Малышка тут же с удовольствием потянулась, поболтала в воздухе руками, потом села, свесив с лежанки ноги.

― Попробуй призвать свою магию и собрать на кончике пальца вот такую искорку, ― Родриэль присел перед дочерью на корточки и показал указательный палец, на котором мерцал крошечный шарик небесного огня.

― Такой? ― Селиниэль подняла вверх кулачок с отставленным указательным пальчиком. На кончике ноготка вспыхнула белая искорка. ― Получилось, получилось! Пап, у меня получилось!

Селин торжествовала, смеялась, показывала пальчик окружающим, а я с сочувствием смотрела на своего огромного сильного дроу, который с трудом переводил срывающееся дыхание и смущенно прятал от посторонних вмиг увлажнившиеся глаза.

― Лир. Буду должен, ― произнес Род, когда сумел справиться с чувствами.

― Я запомню, Родриэль, ― кивнул Иллириэль и очень прямо и откровенно посмотрел в мою сторону.

Родриэль проследил взгляд своего конкурента и недовольно сжал зубы. Он, как и я, понял, чего однажды потребует у него хитроумный полуэльф.

― Завтра, госпожа, ― Иллириэль решил сделать вид, что он-то вот совсем ничего не заметил, ― можем нанести такие же печати малышу Вилли.

Я тут же согласилась:

― Да, это обязательно следует сделать! Главное, придумать, чем занять отца и его людей на это время. Если, конечно, они не надумают покинуть нас и отправиться домой.

В ответ все взрослые дружно вздохнули. Им, как и мне, не терпелось вернуться к спокойной жизни, заняться обустройством замка и прочими простыми бытовыми делами.

И только малышка Селин продолжала забавляться со своей магией, которая стала вдруг послушной, как собственная рука. Она то создавала по искорке на кончике каждого пальца, то заставляла эти искры собраться воедино и перекидывала получившийся более крупный огонек из ладошки в ладошку.

― Синти, бери Селин и веди на обед, ― распорядилась я. ― Лир, если закончил тут, ступай вместе с ними. Родриэль, нам пора спускаться в обеденный зал к гостям.

― А как же ошейник? ― Род показал мне на кожаный ремешок с железными вставками, который еще утром носила его дочь.

― Он не нужен. Вряд ли Селиниэль попытается сбежать или напасть на кого-то. А когда чуть подрастет, Лир нанесет ей еще одну печать, которая заменит ошейник.

― Он и такое умеет? ― Родриэль с опаской покосился на полукровку.

― И не только такое. Но поверь, Род, ты не хочешь знать, на что еще способен наш целитель.

Родриэль задумался. Тряхнул головой.

― Пожалуй, и правда не хочу, ― признал тихо.

С этого дня Родриэль начал относиться к Иллириэлю куда уважительнее, чем раньше. Похоже, увидев некоторые умения полукровки, он впечатлился и начал даже немного опасаться более тонкого и слабого с виду соперника.

***

― Итак, кто же победил в турнире, господин Арест? ― Мы сидели за обеденным столом: я, мой сенешаль, лаэрт Сааремарн и его воины. Я пыталась поддержать легкую беседу. ― Кому достался зачарованный черный клинок?

Лаэрт Сааремарн скрипнул зубами. Арест сдержанно улыбнулся.

― Победителем турнира стал твой раб, госпожа, Борниэль. Думаю, свой приз он отдаст тебе, как только вы встретитесь.

― И ты научишь меня с ним обращаться, ― не попросила, а почти приказала я.

Не то чтобы я была совсем уж неумехой в этом деле. Пусть планировать военные походы и атаки меня не учили, но, как все женщины клана охотников, я держала в руках и арбалет, и кинжал.

― С удовольствием, госпожа, ― не вставая, поклонился мне господин Кондор.

И наложил себе на тарелку побольше запеченных овощей. Отсутствием аппетита он не страдал, а вот отъесться после не слишком сытой жизни еще не успел.

«Интересно, каким он станет, когда наберет вес? ― вдруг подумалось мне. ― Превратится в упитанного увальня? Нарастит огромные, как у дроу, мышцы? А может, сумеет сохранить достаточно стройную и гибкую фигуру?» Как бы то ни было, ограничивать Ареста в еде я точно не собиралась.

― После обеда отдохнете, отец? ― обратилась я к лаэрту Сааремарну.

Дневной отдых, на который я намекала, подарил бы мне еще немного времени, свободного от необходимости развлекать гостей.

― Воины мои ― отдохнут, ― кивнул отец. ― А я не устал. Прокатишься со мной, дочь? Нам не помешает коней вывести, позволить им размять ноги.

― Хорошо, отец, ― без особой охоты согласилась я. ― Хочешь прогуляться, значит, прогуляемся. Только мне необходимо подняться к себе и сменить наряд. Вы тогда заканчивайте обед, а я пойду переоденусь.

― Ступай дочь, ступай. Встретимся на ступенях замка.

Собираясь на прогулку, я ломала голову: кого мне взять с собой в качестве сопровождения? Проблема была в том, что ездить верхом умели только Арест, Родриэль и Иллириэль, но от Лира как от охранника пользы было мало. А остальные эльфы и дроу жили в лесу и лошадей не держали. Впрочем, Ареста и Родриэля должно было хватить для охраны. Особенно, если отец тоже возьмет с собой одного-двух своих рыцарей.

Как я и предполагала, лаэрт Сааремарн собрался на верховую прогулку не один, а с двумя своими оруженосцами. Мой сенешаль, Арест, просчитав варианты, напросился на поездку сам и позвал с нами Родриэля. Так что кататься на лошадях мы отправились вшестером. И началась эта прогулка вполне себе приятно. Сверху пригревало солнце. Сбоку веял в меру прохладный ветерок. Высокие травы колыхались ровными волнами. Высоко в небе реяли хищные горные птицы.

Глава 22

Глядя на хищных птиц, их у нас называли стриягами, я вдруг вспомнила шепотки о том, что маги, владеющие стихией воздуха, способны летать. «Надо будет спросить у Иллириэля, правда ли это, и сможет ли он меня научить», ― сделала пометку в памяти.

Дорога, по которой мы ехали, вела не на северо-запад, откуда мы недавно вернулись, и не на юго-восток, где располагались земли клана Сипух. Мы двигались на северо-восток ― в сторону еще одной горной гряды, которая шла параллельно той, в подножии которой располагался замок Чифтен. Теперь ― мой замок.

Еле заметная тропинка плавно спускалась под уклон, почва под копытами лошадей становилась все более влажной и вязкой. Я не сразу обратила на это внимание. Только когда лошадь едущего впереди Ареста запнулась и едва не скинула моего сенешаля со спины, я заподозрила неладное.

― Не знала, что тут есть болото, ― произнесла вслух.

Впрочем, откуда бы мне знать? Обследовать окрестности замка времени и возможности у меня пока не было.

― Его здесь и не должно быть! ― господин Кондор остановил лошадь.

Ее ноги тут же стали погружаться в зыбучую трясину с удвоенной скоростью. С моей лошадью и лошадью Родриэля происходило то же самое.

А вот отец и его рыцари спокойно встали в десятке лошадиных шагов от нас, и под ними земля даже не думала расползаться! На тонких губах лаэрта Сааремарна проступила ядовитая змеиная улыбка. Он будто спрашивал взглядом: ну что, попалась, доченька? Теперь я буду ставить условия!

И тут меня осенило: отец владеет стихией земли! Что ему стоило заставить превратиться небольшой ее клочок в зыбучие пески или в болотную пучину? Да он, по слухам, однажды целый отряд чужаков, которые явились к нам в поисках легендарного камня силы, вот так же в болото увел! Ни один из вражеских воинов оттуда не вернулся! Камня у Сипух не было: это я точно знала. Но чужаки все равно грозились весь наш клан. Вот отец и перехитрил их. А теперь ― меня.

Только он не учел, что я теперь тоже свои тайны имела. Осушить болото сил у меня, возможно, и хватило бы, но я не понимала, как это сделать с помощью стихии воздуха. Зато создавать невидимые воздушные жгуты я вполне себе научилась. А с лошадьми так и вовсе с детства обходиться была обучена.

Поэтому я просто подвела по два жгута, сделав их широкими, как ленты, под брюхо каждой из нервничающих и тревожно всхрапывающих лошадей. Один жгут разместила сразу за передними ногами, второй ― прямо перед задними. И заставила эти жгуты тянуть груз вверх.

Медленно, неохотно жидкая грязь начала отпускать свои жертвы. Лошади, почуяв легкость, шустро заработали копытами и вынесли меня и моих сопровождающих на твердый грунт. А я, пока отец растерянно хлопал глазами, пытаясь понять, что происходит, быстро сотворила несколько тонких жгутов и стреножила ими лошадей отца и его рыцарей.

На самих рыцарей тоже накинула путы, прижимающие локти к бокам. Сразу мои бывшие сородичи этой маленькой пакости не ощутили. Но вот когда попытаются поднять руки вверх или развести в стороны ― тогда и узнают, какой их ждет сюрприз.

Махнув призывно рукой, я позвала Рода и Ареста:

― Кажется, нагулялись. Давайте-ка галопом до замка! ― И сжала коленями бока своего скакуна.

Тот охотно помчался прочь от опасного места.

Род и Арест, разумеется, присоединились.

Попытались нас догнать и отец с его рыцарями. Только вот их лошади тут же запнулись, встали на дыбы, скидывая ездоков. Рыцари повалились на землю, как мешки с зерном: помочь себе руками они не могли. И чем сильнее дергались, тем крепче затягивали невидимые воздушные петли. Вязать такие меня Марид учил!

― Сайонара, стой! ― гаркнул мне вслед отец-лаэрт. ― Вернись, негодная девица! Поговорить надо!

Наверное, стоило проучить отца: бросить его и рыцарей здесь, в довольно отдаленном и пустынном месте. Пусть бы шли пешком и вели в поводу стреноженных коняшек ― если сумеют их поднять. По самому солнцепеку. По обширной долине, где лишь изредка встречались заросли кустарника и растущие по три, по пять невысокие деревца, не дающие тени.

Только вот злить отца я не хотела. Вступать с ним и его рыцарями в настоящую магическую схватку ― тем более. Еще не известно, кто бы из нее вышел победителем. Я, неумеха, и мой раб с его небесным огнем, или три человеческих мага: один стихийник земли и два огневика.

Дала знак Роду и Аресту развернуться и держаться чуть позади, прикрывая меня сбоку и сзади. Медленно двинулась обратно к отцу, который, как и его рыцари, кое-как поднялся с земли и теперь пытался заставить встать на ноги свою лошадь. Вот только со спутанными ногами сделать это бедной животине никак не удавалось.

― Слушаю, лаэрт Сааремарн.

Слишком уж близко к гостям, решившим проявить подлость, я подъезжать не стала. И змеиной улыбки себе не позволила. Смотрела на отца серьезно и строго. С молчаливой укоризной. Так, как он на меня когда-то.

Отец недовольно оскалился. Сейчас, стоя на земле, он вынужден был запрокидывать голову вверх, чтобы поймать мой взгляд. И такое положение ему, гордому вождю, пришлось совсем не по вкусу!

― Сними путы с лошадей! ― потребовал он, не пытаясь извиниться за попытку нападения.

― Какие путы? Не понимаю, о чем ты, отец. ― Мне удалось настолько правдиво изобразить недоумение, что лаэрт засомневался, перевел горящий бешенством взор на Ареста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Кто-то из вас двоих владеет стихией воздуха! ― рявкнул он. Прищурился. Оскалился злобно. ― Чифтен выбрал тебя, Сайонара, потому что у него, как и у тебя, была сила воздуха. Значит, это ты. Сенешаль твой ― лишенец: женат не был, силы не получал. О нем немало слухов ходит. А вот ты… лживая мелкая змейка! Брось притворяться и отпусти лошадей!

― А ты отпустил бы меня, отец? ― не подтверждая, но и не опровергая его догадки, спросила я. ― Если бы мы не сумели выбраться из болота, которое ты создал на ровном месте ― что было бы с нами? Впрочем, можешь не отвечать. И без того знаю: ты вынудил бы меня принести тебе нерушимые клятвы, отдать все, что у меня есть, ради спасения жизни ― моей и моих людей.

― Женщине не положено владеть такими богатствами! ― Отец топнул ногой, земля под его ногами пошла трещинами, лежащие на боку лошади забились, заржали в своих путах.

Это заставило отца усмирить свой гнев. Животных он ценил и берег.

— Значит, Чифтен забрал твое девство, а магию отнять не сумел, ― протянул он. ― Говорил я ему: не рискуй! Слишком стар, не выдержишь! Но нет же! Решил, если два раза пережил ритуал, то и в третий справится. Жадный безумец!

— Вот с этим согласна, ― кивнула я без капли насмешки.

А про себя подумала, что отец-то не сильно далеко от господина Чифтена ушел. Интересно: не подумывал ли он сам воспользоваться помощью моего покойного супруга и продлить себе жизнь и увеличить силу за счет какой-нибудь несчастной девчонки, моей ровесницы?

― Мне наплевать, с чем ты там согласна! Убери путы с лошадей! ― вновь взвился лаэрт Сааремарн. ― Они же не смогут встать и погибнут! А нам отсюда пешком до твоего замка полдня идти!

― Ну, дойдете же, ― хмыкнула я и сделала вид, что собираюсь уехать.

Я видела, что отец так же не уверен в исходе магического боя, как и я. И связываться со мной и Родриэлем не горит желанием. А это означало, что вот сейчас, наконец, мы перейдем к настоящим договоренностям. Таким, которых в другом положении я ни за что не добилась бы.

― Чего ты хочешь, Сайонара? ― пророкотал лаэрт Сааремарн. ― Чего добиваешься?!

― А ты не догадываешься, отец? ― Я вздохнула, будто сожалея о его недогадливости. ― Хочу мира и покоя в своем доме. Хочу быть уверена, что ты никогда не придешь к дверям моего замка с войском и не попытаешься отнять у меня мое наследство. Не станешь хитрить и строить ловушки вроде сегодняшней. Оставишь меня и моих людей в покое.

― Твоих людей? Это рабов, что ли? ― презрительно скривился лаэрт Сааремарн.

Я дернула плечом: вступать в споры с вождем смысла не видела. Мне важно было одно: добиться, чтобы отец поклялся своей кровью и магией больше не злоумышлять против меня. Он очень не хотел этого делать! Но погибнуть в бою с собственной дочерью, или остаться со связанными людьми и лошадьми среди горной долины он желал еще меньше.

― Решай, отец. Или ты клянешься, что больше не будешь пытаться причинить мне вред хоть словом, хоть делом, или я оставляю вас на милость горных духов и местных хищников. Пусть они решают вашу судьбу.

Лаэрт грязно выругался, поминая мою бедную маму и ее родню до третьего колена. Снова гневно топнул ногой, но уже не выпуская магию. Обвел взглядом судорожно всхрапывающих лошадей. Посмотрел на повесивших головы рыцарей, которые безуспешно пытались сжечь магическим огнем наложенные на них воздушные путы. Пока огонь горел ― путы исчезали. Стоило ему погаснуть ― они возникали снова. Я сама не знала, как так вышло, но была собой очень, очень довольна!

― Клянусь, Сайонара, дочь Сааремарна и вдова Чифтена, ― решившись, отец резанул себя по пальцу кинжалом и измазал кровью свои же губы. Теперь магия крови не позволила бы ему солгать и убила бы, если бы он нарушил свою клятву. ― Клянусь не чинить против тебя козней ни словом, ни делом!

Произнеся слова силы, он сплюнул кровавую слюну, утерся рукавом и гаркнул:

― Что, довольна?!

― Да, отец, ― кивнула я. ― Надеюсь, все прежние договоренности в силе.

― В силе! ― рыкнул лаэрт.

И я сняла путы ― с рыцарей, с лошадей. Подвела невидимые канаты под несчастных животных и подняла их на ноги. Лошадей мне было искренне жаль.

Гости взобрались на своих скакунов, и мы прежним составом неторопливо пустились в обратный путь.

***

До самого замка все ехали в молчании. Привалов не делали. По сторонам не глядели, хотя я бы с удовольствием послушала разговоры об окрестностях. Но не сложилось.

В замок вернулись к ужину. Там, к моему облегчению, все было спокойно. Оставшиеся дома отцовские рыцари не пытались захватить замок, не лезли, куда не приглашены, а сидели в гостиной, попивали прохладительные напитки, играли в кости и травили байки.

― Смотрю, вы хорошо проехались, ― заметил старший из них, оценив взъерошенный и запыленный вид лаэрта и своих сотоварищей, а заодно и на заляпанные грязью сапожки на моих ногах.

Мне отвечать на насмешки не хотелось. Отец шутки тоже не принял.

― Завтра с утра выдвигаемся в обратный путь, ― холодно и строго сообщил он. ― Сходите, проверьте лошадей, сбрую, и с вечера седельные сумки соберите.

― Сделаем, Сааремарн! ― Рыцари, сидевшие за столом, удивленно и тревожно переглянулись: причин отцовского недовольства они не знали, но догадывались, что ничего приятного их не ждет.

Кости со стола были тут же убраны. Я велела Мире и Фире потихоньку накрывать ужин, а сама отправилась переодеваться. Пока возилась, ко мне в дверь постучал Лир. Учитывая, что он в какой-то степени заменял мне личную служанку, я впустила его без колебаний.

К счастью, Родриэль, хоть и бросил в нашу сторону ревнивый взгляд, но сказать ничего не посмел, и вообще, взяв запасные штаны и тунику, вышел: я велела ему сходить в купальню для рабов и привести себя в порядок.

― Должен ли я что-то знать, как твой управляющий, госпожа? ― аккуратно поинтересовался полукровка, помогая мне избавиться от испачканной обуви, платья и распуская мою растрепавшуюся косу.

― Пожалуй, нет. ― Я откинулась на подушку, прислоненную к спинке деревянного кресла, в которое упала, как только осталась в одной нижней рубашке. И все же решила поделиться. ― Отец поклялся на крови не чинить вред мне ни словом, ни делом. Еще он понял, что мой магический дар остался при мне. А еще теперь об этом знает Арест. Остается только догадываться, как он к этому отнесется.

― Опасаешься, что зависть толкнет сенешаля на плохой путь? Я… постараюсь присматривать за ним. ― Теперь и Иллириэль встревожился.

― Да, присматривай за ним, Лир. Человек он для нас новый, знаю я его мало. Хорошо, что в подчинении у него не человеческие мужчины, а дроу и эльфы, верные мне, а не ему. ― Я вздохнула. ― Боюсь, рано или поздно он все равно бы узнал…

Лир с этими соображениями согласился. Он быстро привел в порядок мои волосы, помог обтереться влажной тканью и переодеться в свежее. За это время я успела подробно рассказать, как с помощью магии воздуха сумела справиться с ситуацией, которая казалась почти безнадежной.

― Завтра, как только лаэрт Сааремарн уедет, начнешь учить меня всему, что знаешь о стихии воздуха, ― приказала я. ― Чувствую, она нас еще не раз выручит.

Прощальный ужин в компании отца и его людей прошел в напряженной обстановке, которую я даже не пыталась развеять. Лаэрт Сааремарн был мрачен и задумчив, его рыцари ― молчаливы и напряжены. Арест тоже выглядел хмурым и озадаченным.

Как только гости отправились в свои покои готовиться к поездке и ко сну, я собралась ускользнуть в кабинет и уделить хоть немного времени хозяйству. Неожиданно Арест направился за мной. Лир и Род попытались просочиться тоже, но господин Кондор попросил ровно:

― Сайонара, прикажи своим рабам оставить нас наедине.

― Ждите за дверями, ― кивнула я обоим.

Рабы неохотно вышли.

― Итак? ― Я уселась за хозяйский стол и взмахом руки предложила Аресту занять стул напротив. ― У тебя есть ко мне разговор?

Мой сенешаль взял в руки одно из перьев для письма, задумчиво покрутил его в руках.

― Ты полна сюрпризов, Сайонара, ― внезапно произнес он. ― А я-то все голову ломал: неужели среди погибших там на дороге, бандитов, был маг воздуха? Следы на земле от применения одного из воздушных заклятий я узнал сразу. Но почему ты не сказала мне сразу, госпожа моя?

— Это что-то изменило бы? ― не приняла я упрека. ― Разве я обязана раскрывать тебе свои секреты, господин Кондор?

― Раз они имеют значение для обороны замка ― обязана! ― разозлился Арест. Перо в его пальцах хрустнуло и сломалось. ― Самодеятельность в момент боевых действий недопустима, а ты вряд ли станешь отсиживаться за спинами своих защитников, когда вдруг на твои владения нападут! И можешь скорее навредить, чем помочь, понимаешь?!

― Отсиживаться ― не стану. ― Согласилась я виновато. Обижать Ареста еще больше, рассказывая о моем недоверии к нему, я не стала. Просить прощения ― тоже. Предпочла перейти к делу. ― Что ты предлагаешь?

― Ты должна учиться, Сайонара. Не только управлять магией, но и взаимодействовать с воинами! Завтра же начнем совместные тренировки! Кто тебя обучал до сих пор? ― Взгляд Ареста был таким требовательным, что я невольно втянула живот и распрямила спину, будто уже стояла в строю.

― Иллириэль, ― назвала имя полукровки. ― Он, разумеется, не владеет магией воздуха сам, но читал свитки, которые принадлежали его отцу.

― Свитки заберешь себе. Изучим их вместе, и я решу, какие из заклятий тебе стоит освоить в первую очередь. Осваивать тоже будешь под моим присмотром.

И снова я согласно кивнула. А смысл возражать, если Арест во всем прав? Это он в военном деле с младых ногтей учился понимать. И, если и завидовал мне теперь, когда узнал, что мой дар никуда не подевался, то скрывал это так хорошо, что я этой зависти совсем не почувствовала.

Взгляд Ареста смягчился. Несколько мгновений он смотрел на меня ― как-то по-новому, иначе, чем до сих пор, будто искал во мне нечто неведомое. Потом вздохнул, тряхнул головой.

― Такая юная, хрупкая, решительная и справедливая… В одном твой отец прав, госпожа Сайонара. Мужа бы тебе. Любящего, готового ради тебя на все.

― А такие бывают? ― горько усмехнулась я.

― Редко, потому что мало кому позволено жениться по любви. ― Арест резко вскочил из кресла и отошел к окну. ― А потом… потом сердце покрывается шрамами, черствеет. И второй раз полюбить почти невозможно. Почти.

Он снова развернулся ко мне и посмотрел на меня особенным взглядом ― будто впитывал в себя мой образ, стараясь запечатлеть его в своей памяти.

Мне новый поворот нашего разговора не очень понравился, а потому, убедившись, что главное мы выяснили, я потянула за сонетку, призывая звоном колокольчика рабов к себе в кабинет.

Родриэль и Иллириэль вошли сразу же, даже эхо звона не успело утихнуть. Лир поспешил ко мне. Родриэль задержался на пороге, оценивая ситуацию. Убедился, что я невредима, а Арест стоит у окна со сложенными на груди руками, поспешил ко мне, встал за спиной, оперся могучими руками на спинку моего стула.

― Все хорошо, госпожа? ― Задал вопрос одновременно с Лиром.

Как сговорились между собой!

― Все в порядке. Лир, принеси, будь добр, свитки своего отца с описанием магических заклятий для стихии воздуха. ― Я сразу перешла к делу. ― Обучать меня будешь вместе с господином Кондором. Начнем завтра, раз уж гости решили, наконец, покинуть нас с утра пораньше.

― Несу, госпожа. ― Лир куда-то ушел.

Я заподозрила, что на тайный третий этаж, расположенный между башнями.

А Родриэль так и остался стоять у меня за плечом. Правда, соизволил выпрямиться. А в кабинет после короткого стука и разрешения войти заглянул Борниэль.

― Я хотел бы передать тебе приз, добытый в турнире, моя госпожа, ― начал он с порога.

И я припомнила, что он получил в награду темный клинок. Магический артефакт, выпивающий силу и жизнь разумных.

Глава 23

Хвататься за подношение я не спешила. Кивнула Борниэлю поощрительно, указала взглядом на стол перед собой.

Борниэль все понял правильно. Приблизился, аккуратно и бережно положил клинок рукояткой ко мне, острием к себе и отошел на два шага.

Я опустила взгляд на оружие. Клинок и в самом деле был черным. Я слыхала от самых старых рыцарей родного клана, будто где-то в южных пустынях Альеры есть мастера, которые куют вороненую сталь, что прочнее железа. Но не думала, что однажды сама стану обладательницей такой редкой и ценной вещи.

― Ты уверен, Борн, в своем решении? Правда желаешь отдать клинок мне? ― подняла глаза на дроу.

― Не может быть ничего своего у того, кто сам не принадлежит себе. ― Борниэль смотрел на меня прямо и открыто. В его взгляде светилась надежда.

Я не сразу поняла, на что намекает и на что надеется старейший из моих стражей.

― Ты говорила, каждый из нас сможет заслужить право назвать тебя своим матриархом, госпожа, ― напомнил Борн, так и не дождавшись ответа.

И только тогда я сообразила:

— Значит, вот какой награды ты желаешь за победу в турнире?!

Борниэль решительно кивнул:

― Всем сердцем желаю, госпожа!

И снова я не стала спешить с ответом. С одной стороны, никаких особых причин отказать дроу в его просьбе у меня не было. Я и правда подумывала со временем принять под свою руку матриарха всех рабов, которые изъявят такое желание. С другой стороны, я не была уверена, что победа в турнире над людьми отца была мне так уж необходима. Кто знает: зауважают после этого рыцари моих защитников, или, напротив, обозлятся? Не хотелось бы в дальнейшем лишних столкновений с ними.

В задумчивости я перевела взгляд с Борниэля на окно ― и встретилась глазами со стоящим там же, у окна, Арестом. Мой сенешаль медленно опустил и поднял веки, еле заметно кивнул. Похоже, подсказывал принять подарок. И я решилась.

― Хорошо, Борниэль. Я приму клинок и твою клятву верности матриарху. Родриэль и господин Кондор будут свидетелями. Но ты ведь наверняка проходил инициацию? Мне не придется… помогать тебе излить семя?

Я вдруг с ужасом представила себе, что мне придется еще двенадцать раз повторить эту процедуру, и вдруг почувствовала, что не готова. Не хочу. Слишком много стало мужчин вокруг меня, слишком часто они требовали от меня таких ласк, которые только муж вправе требовать от своей супруги! И пусть скромницей я себя никогда не считала, но и у меня нашелся свой предел.

― Не придется, госпожа Сайонара, ― Борниэль слегка смутился и пустился в объяснения. ― Мужчины-дроу, получившие воинское посвящение в родном клане, могут переходить под руку другого матриарха, всего лишь позволив новому матриарху взять каплю их крови.

― И что мне делать с этой каплей? ― Я подозрительно уставилась на Борна.

― Ты должна ее проглотить, госпожа. Тогда моя магия станет для тебя не опасна.

Родриэль, судя по всему, даже и не догадывался о такой возможности защитить меня от своего небесного огня. Он гулко вздохнул у меня за спиной и произнес негромко:

― Может, чтобы не вставать дважды, и у меня каплю крови возьмешь, госпожа?

Я открыла рот, чтобы спросить, разве может магия мужа навредить жене, поймала на себе напряженный взгляд Ареста ― и рот захлопнула. Не нужно моему сенешалю знать, что Родриэль на мне женат по законам своего племени! Лишнее это!

― Возьму, Род, ― выдавила я, стараясь не замечать того, как смотрит на меня господин Кондор. ― И правда: что время терять?

Родриэль тут же встал рядом с Борниэлем. Оба опустились передо мной на колени, произнесли слова клятвы-заклинания, созданной специально для воинов-дроу, принимающих покровительство матриарха, прокололи себе пальцы и выдавили по капельке крови.

Сначала я слизнула кровь Борниэля, потом ― Родриэля. На несколько мгновений прикрыла глаза, пытаясь ощутить: меняется ли что-нибудь во мне, в моем теле и в восприятии пространства и людей вокруг? Пол покачнулся под ногами, но тут же выровнялся. И на этом все закончилось.

― Теперь ты вольный воин, Борниэль, поздравляю! ― сказала я Борну.

Тот счастливо и немного пьяно улыбнулся:

― И теперь у меня есть матриарх и побратимы. Я счастлив, Сайонара!

― Что ж, ступай на кухню и передай поварихам, что я велела выдать тебе двадцать больших кружек хмельного напитка, чтобы ты мог разделить радость с твоими друзьями! ― отпустила я Борниэля, и тот, сложив руки перед собой в жесте, которого я раньше никогда не видела, торопливо вышел.

Родриэль подошел, обнял меня со спины за плечи, втянул носом запах моих волос, а на выдохе спросил:

― А что прикажет мне моя госпожа?

― Ты не хочешь составить компанию Борну? ― откидываясь на его сильную грудь спиной, устало спросила я.

― Предпочту остаться с тобой, Сайонара. Если хочешь, отнесу тебя в твои покои.

― Мне еще Лира с документами дождаться, ― вздохнула я. ― Но разбирать их будем уже завтра, когда лаэрт Сааремарн уедет.

Неохотно оторвавшись от Рода, я вернулась в свое кресло и вновь поймала на себе очередной задумчивый взгляд Ареста. Только теперь мне казалось, что сенешаль не любуется мной, а пытается разглядеть те невидимые нити, которые связали меня и Родриэля, и понять их природу. О! Если бы он знал!..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чтобы не играть с Арестом в гляделки, я достала из ящичка перо, нож и принялась заострять новое перо взамен того, которое сломал мой сенешаль. И вдруг задумалась: Лир письму и счету обучен. Арест, наверняка, тоже. А вот о Родриэле я пока таких деталей не знала.

― Род, ― позвала я своего гиганта-дроу, который опять стоял у меня за плечом на карауле и сдвигаться не собирался ни на четверть шага. ― Скажи, ты читать, писать и считать умеешь?

Ответом мне была тишина. Такая напряженная, что, казалось, воздух сгустился и его стало можно резать ножом.

Я медленно обернулась. Запрокинула голову, заглядывая в опущенное лицо своего личного охранника.

― Родриэль? ― позвала негромко.

― Я обучен счету до ста, сложению и вычитанию, госпожа, ― еще более тихо отозвался он. Его лицо потемнело от прилива крови. ― Письму и чтению меня никто не учил.

Мой дроу покраснел, как мальчишка! Мне стало его жаль.

― Хочешь, научу? ― предложила я.

― Для чего, госпожа? Разве мне есть, что читать и кому писать? Лучше научи мою дочь, Селин. Я бы хотел… так ее будут больше ценить… ― сбивчиво ответил Родриэль.

― Селиниэль и Виллариэля всему научит Синти, ― я успокаивающе погладила Рода по сжавшейся в кулак руке. ― А ты, раз не хочешь, то и не учись. Ты ― совершенный воин и охранник. Для меня это самое важное.

― А для меня самое важное ― ты, госпожа, ― постепенно успокаиваясь, признался Родриэль, пожимая в ответ мою руку.

И именно этот момент выбрал Лир, чтобы вернуться. Вошел стремительно, сделал пару шагов и запнулся на ходу, увидев, как мы с Родриэлем улыбаемся друг другу. Тут же выровнял шаг, дошел до стола и аккуратно положил стопку развернутых свитков рядом с черным клинком.

― Ты просила принести, Сайонара, ― отчитался ничего не выражающим голосом.

― Да, Лир. Просила. ― Я быстро спрятала в запирающийся ящик стола и клинок, и свитки. ― А теперь предлагаю всем разойтись и отдохнуть до утра. Насколько я знаю своего отца, поднимется он еще до рассвета. А вместе с ним придется встать и нам. Вернемся к нашим делам после его отъезда и завтрака.

― Как прикажешь, госпожа, ― согласились мужчины, и остались стоять, где стояли.

Пришлось мне подняться и первой отправиться к выходу. За мной огромной бесшумной тенью последовал Родриэль. Иллириэль повесил голову и пошел следом. Арест от окна провожал нас всех нечитаемым взглядом. Впрочем, гадать, что творится у него в голове, у меня уже не оставалось сил. День снова выдался непростой, и все, чего я теперь хотела — это упасть и забыться до утра крепким сном.

***

Как я и ожидала, лаэрт Сааремарн проснулся сам и поднял своих рыцарей ровно в тот момент, когда из-за вершин восточного горного хребта показался первый дневной лучик. Поговаривали, что у отца имелся магический артефакт, который будил его звоном всегда в одно и то же время на восходе. Сама я никогда этот артефакт не видела и не слышала, но была склонна поверить слухам.

В эту ночь я снова спала в гордом одиночестве, и была этим несказанно довольна. Проснувшись, собиралась так же, в одиночестве, полежать совсем недолго в ванне, но Лир спал слишком чутко. Стоило мне сесть в постели, как он вышел из своей комнатки и спросил с надеждой:

― Позволишь помочь тебе умыться, госпожа?

Отказываться я не стала. Влезла в воду и позволила полукровке промывать мои волосы, намыливать руки, ноги, а потом и остальное тело. Если при этом Лир и испытал возбуждение определенного рода, то никак этого не показал, и на более откровенные игры намеков не делал. За это я была ему вдвойне благодарна.

После купания, свежая, в чистом платье и с аккуратно заплетенными косами, я спустилась на кухню в сопровождении Лира и Рода. На кухне поварихи и их бессменные помощницы Фириэль и Мириэль уже вовсю стряпали ранний завтрак.

― Подготовьте для лаэрта и каждого его воина еды на день пути, ― приказала я им. ― И не волнуйтесь о запасах: лаэрт Сааремарн будет присылать нам баранину, конину и сыры в достаточных количествах уже начиная с этого месяца.

Эта новость заметно порадовала женщин. У них даже довольные улыбки на губах проступили. Голодать им не хотелось. Они довольно пожили впроголодь и еще не успели забыть, как это ― ложиться спать с пустым животом, прилипшим к позвоночнику.

В гостиной я обнаружила Синти и Кристи, которые готовили к завтраку стол: стелили свежую скатерть, расставляли приборы и графины с напитками. Помимо них ― неожиданно ― там же обнаружился Сандиэль. Он помогал эльфийкам двигать стулья, отвешивать шторы и отворять окна, чтобы впустить в зал пропитанный ароматами горных трав свежий утренний воздух.

Кристалиэль поглядывала на Санда благосклонно. Впрочем, при моем появлении снова сделала вид, что почти не замечает его. И снова Санд заметно обиделся и огорчился, обнаружив это.

― Санд, зайди ко мне в кабинет перед обедом, если не в карауле будешь. Дело есть. ― Я решила обсудить со своим стражником его отношения с Кристи.

Мне не хотелось, чтобы из-за этой надменной ушастой красотки у одного из моих стражей оказалось разбито сердце. И одновременно я была совсем не против, чтобы у него, как и у его друзей и побратимов, появилась женщина. Раз уж стала я матриархом, то должна быть готова к тому, что под моим присмотром окажутся не только воины, но и их семьи.

― Зайду, госпожа, ― кивнул Сандиэль, одарив меня теплой улыбкой, а Кристи ревниво стрельнула в мою сторону глазами.

Меня эта ревность порадовала. Для чего Кристи пыталась скрывать от меня свой интерес к Санду, я и близко не догадывалась, но в том, что он был и становился все сильнее, уже не сомневалась.

Убедившись, что и тут все идет как надо, я вышла в главный холл замка и стала ждать отца и его рыцарей, которые уже попарно, как жили в гостевых покоях, спускались вниз: собранные, суровые, настроенные на довольно дальний и, как всегда в Альере, опасный путь. Каждый вежливо пожелал мне доброго утра, я отвечала тем же. Следом за рыцарями спустился и господин Кондор.

Когда собрались все, я пригласила гостей на завтрак. Они в этот раз поели быстро, не тратя времени на пустые разговоры. Потом разобрали сложенные на отдельном столике припасы на дорогу и под предводительством отца вышли на крыльцо замка, подле которого их уже ждали лошади.

Вскочив на своего коня, лаэрт Сааремарн в последний раз окинул меня пристальным взглядом и посоветовал на прощание:

― Выходи замуж, Сайонара. Тебе не справиться в одиночку со всеми, кто пожелает заполучить тебя и твое богатство. Конечно, в замке Чифтен осаду можно держать долго, а твои рабы способны сильно потрепать любое войско. Но спокойной жизни без мужа не жди.

― Я тебя услышала, отец, ― поклонилась я. ― Добрый путь.

Вместе со мной поклонился отъезжающим и стоящий справа от меня сенешаль. Он тоже слышал слова отца, и по его напряженным плечам я заподозрила, что они ему не понравились.

В этом я с Арестом была солидарна. Мне не хотелось впускать в свою жизнь новых мужчин, тем более ― моих соплеменников. Это Арест каким-то удивительным образом неожиданно легко вписался в наше странное сообщество эльфов, дроу и полукровок, но я не слишком надеялась, что такое везение повторится еще раз.

― Надеюсь, хотя бы десяток дней нас больше никто не станет беспокоить, ― глядя вслед удаляющемуся верховому отряду, произнесла я вслух.

― Хорошо бы, ― согласился мой сенешаль.

— Это вряд ли, ― ровно отозвался Иллириэль.

И я тут же развернулась к нему с вопросом:

― Что ты имеешь ввиду, Лир?!

― Думаю, со дня на день к нам прибудет торговец рабами, который из года в год поставлял по весне рабов для шахт господина Чифтена, и пригонит новую партию, ― известил мой полукровка-управляющий.

Я с трудом удержалась, чтобы не схватиться за голову. Быть владелицей большого наследства оказалось намного сложнее и хлопотней, чем я могла себе представить, даже при том, что меня учили управлять хозяйством замка.

― Так. не буду думать об этом сейчас. ― Я тряхнула головой и решительно зашагала обратно в замок. ― Давайте начнем с малого. У нас есть куча досок, и пора пустить их в дело. Надо расспросить дроу и эльфов: может, кто-то из них имеет опыт работы с деревом?

Глава 24

Выяснилось, что с деревом прекрасно умеют работать двое из четырех моих эльфов-лучников, и двое дроу. Об этом я узнала, собрав в людской всех рабов-мужчин, не занятых в карауле, как только спины отцовского отряда скрылись в колыхании трав.

― Прикажи позвать Кристалиэль, госпожа, ― посоветовал мне еще один из них, Горниэль. ― Если помнишь, она сильна в магии растений.

Помнить-то я помнила, но…

― Разве распиленные и оструганные доски подчиняются ее магии? ― не поверила я.

― Не совсем так, ― покачал головой Гор. — Это, скорее, второй, дополнительный дар Кристи, родственны первому, более сильному и распространенному.

— Вот оно как, ― кивнула я, хотя про себя подумала, что в эльфийской магии сам горный дух ногу сломает. И в магии дроу ― тоже. И попросила Сандиэля. ― Санд, сходи за Кристи.

Дроу с готовностью отправился искать эльфийку.

А я, чтобы не терять времени даром, решила пока распределить остальные работы. Помогали мне в этом Арест и Иллириэль.

Пару дроу мы отрядили в помощь мастерам, которым предстояло сколачивать из досок лежанки для рабов.

Пару эльфов-лучников отправили на конюшню, в помощь вольнонаемным слугам Гертнеру и Окснеру. Лошадей в конюшне стало больше, и забот с ними тоже стало много. А оба эльфа, как они сами же признались, обладали способностью ладить с животными, хотя основная их магия была охотничья.

— Кстати об охоте, ― припомнила я. ― У нас тут на склонах гор дикие козлы и бараны водятся, в лесах ― кабаны, а в травах долины ― кролики и птицы. Как, сможете для замка эту дичь добывать, или вы только по лесным обитателям?

― Сможем! ― заверили меня Миланиэль и Шадриэль. ― Только дай позволение воспользоваться кузней и столярной мастерской, чтобы капканы и силки изготовить и оголовки для стрел выковать.

― Из чего ковать-то будете? ― Не думала я, что эльфы еще и кузнецами подрабатывать могут.

― Из старого железного лома, госпожа.

― Иллириэль, у нас найдется железный лом? ― спросила я Лира.

Тот заверил, что найдется, и я отпустила его вместе с эльфами заниматься подготовкой к охотничьей вылазке. О том, что эльфы попытаются сбежать, я не беспокоилась. Как и всем моим ушастым помощникам, пополнившим население замка, бежать им было некуда и незачем. Да и магия ошейников уже через сутки их обратно в замок пригнала бы.

Только ушли эти трое, как явились Кристи с Сандиэлем.

― Кристи, я слышала, ты способна помочь в изготовлении мебели для дома? ― спросила я своенравную красотку.

Она была на год младше меня, но по эльфийским меркам достигла только первого, телесного совершеннолетия, а второе, магическое, было у нее впереди. Видно, поэтому и нрав у нее был скорее, как у подростка, чем как у сложившейся женщины.

― А что мне за это будет? В оплату долга перед тобой зачтется? ― тут же показала она иголки.

― Зачтется, ― хмыкнула я. ― Чем лучше сделаешь, тем выше оценим твои труды. Так что пользуйся возможностью поскорее освободиться.

― Уж я-то воспользуюсь! Не упущу ни шанса! Где доски, с которыми работать?

― Пока на складе подле конюшни, ― я чуть развела руками. ― Ты пройдись по комнатам, в которых рабы и рабыни живут, посмотри, где что можно поставить, и сколько досок в ту или другую комнату нести. Для мужчин койки делай двухъярусные. Комнатушки у них небольшие, место свободное надо беречь.

― Поняла. ― Крис кивнула. ― Перо и свитки дашь? Мне бы пометить где-то для памяти, кто в какой комнате живет, и какую я для этой комнаты мебель задумала.

― Выдам, конечно, раз ты у нас грамотная, ― улыбнулась я. ― Кстати, в комнаты Синти, у нее их две, поставишь кровати для Селин и Виллариэля. Мы с ней решили, что дети к ней переедут.

За пером, чернилами и свитками я отправилась вместе с Кристи после того, как сказала остальным рабыням, чтобы они разобрали ткани, пряжу и приступали понемногу к пошиву и вязанию одежды для себя, мужчин и детей. Какими счастливыми сделались в этот момент глаза моих ушастых девчонок — это надо было видеть!

― Шить же можно, что сами захотим? ― уточнила Мириэль.

― Да. Шейте то, в чем вам будет тепло и удобно, ― подтвердила я.

Как после этого Фириэль не бросилась меня обнимать и целовать ― сама не знаю. Наверное, сказалось то, что я ― все же хозяйка, а не подружка.

Стоило мне закончить распределять дела, и работа в замке закипела. И рабы, и те дроу, кто стал уже моими сородичами, взялись за дела охотно, ведь они не просто выполняли мои приказания, а обустраивали свой быт.

Что до меня, то я отправилась проверять запасы провизии, вносить сведения в хозяйственную книгу и разбираться с другими делами.

Незадолго до обеда ко мне в кабинет постучался Сандиэль.

― Ты велела заглянуть к тебе на разговор, Сайонара, ― напомнил он.

― Да, заходи, присаживайся, ― я показала ему на одно кресло, сама с удовольствием выбралась из-за рабочего стола и устроилось во втором. ― Если мой вопрос покажется лишним, так и скажи, Санд. Но я бы хотела понимать, что происходит между тобой и Кристалиэль. Мне ждать, что вы станете парой, как Мира, Фира и Ильфиана со своими стражами, или не ждать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сандиэль тяжело вздохнул:

― Не могу сказать ни да, ни нет, госпожа. Сам пока ни в чем не уверен. Кристи мне нравится. Я бы хотел быть с ней…

― Мне показалось, ты ей тоже небезразличен, ― поощрила я Санда.

― Может, и так, ― снова вздохнул он. ― Крис меня не гонит, ухаживания мои принимает. Однако, когда я попытался намекнуть, что мы могли бы пойти дальше и стать парой, она заявила, что, пока не освободится от долгов перед тобой, госпожа, ни о чем другом думать не станет.

― И ты опасаешься, что, отработав долг, она пожелает уйти? ― озвучила я догадку.

― Боюсь, Сайонара, ― признался мой страж. ― Я ведь дроу, не эльф. К тому же, простой воин. Грамоте, в отличие от нее, не обучен. И уходить от тебя, покидать замок не стремлюсь. Иной жизни, кроме той, что у меня есть, я не знаю, и другое место искать не хочу…

— Вот как. ― Я погладила Сандиэля по сильному мускулистому предплечью. ― Обещать тебе, что заставлю Кристи остаться и стать твоей, я не могу. Сердцу не прикажешь, особенно чужому. А против воли ты и сам ее при себе держать вряд ли захочешь.

― Не захочу! ― поспешно согласился Санд. ― Я мечтаю, чтобы моя женщина была счастлива рядом со мной.

— Значит, пока Кристи завоевывает свободу, постарайся завоевать ее сердце, ― улыбнулась я. И вдруг сообразила. ― А давай-ка я тебе, раз уж ты не раб, а сородич мой, выделю небольшое денежное довольствие, чтобы ты мог ей приятные подарки делать.

― Тогда и побратимам моим такое же довольствие надо бы положить, ― тут же стал строгим и деловым Сандиэль. ― А то несправедливо будет.

― Хорошо, и им буду по полсотни серебряных монет в месяц платить, ― согласилась я. ― Тем более, они скорее тебя, наверное, семьями обзаведутся.

Отпустив на этом Сандиэля, я отправилась в комнаты рабов. Очень уж интересно мне было посмотреть, как Кристи творит при помощи магии из досок мебель. Раньше ни о чем подобном мне даже слышать не приходилось!

***

В какой из комнат творит свою магию моя новая уже не рабыня, я догадалась по возбужденным голосам, восхищенным выкрикам и хлопкам в ладоши. Это были покои Синтиэль, где раньше обитала она вместе с Иллириэлем, а теперь вторую комнату предстояло занять Виллариэлю и Селин.

Заглянув туда, я обнаружила Кристи и ее сородичей ― эльфов Галиэля и Горниэля, а еще Синти и детей-полукровок. Гал и Гор укладывали доску так, как им велела Кристалиэль, после чего эльфийка прикладывала ладони к древесине, и она начинала течь и плавиться как густая карамель, изгибаться в разные стороны и сливаться с другими досками.

Как только доска принимала нужную форму и положение, Кристи убирала руки. Тогда древесина снова застывала, и начинало казаться, что так было всегда, или что чьи-то умелые руки вырезали и выточили мебель из цельного куска дерева.

Кровать для Синтиэль, судя по всему, была уже готова, а Кристалиэль колдовала над двухэтажной кроватью для Вилли и Селин. Я не удержалась, провела ладонью по спинке готовой кровати, по ее бортикам, полюбовалась на чуть выгнутые вверх пластины днища, поверх которых должен будет лечь матрас.

― Похоже, ложе нашей Синти будет слегка пружинить, ― заметила я вслух, дождавшись, когда юная эльфийка закончит сращивать стойку с поперечной перекладиной.

― Госпожа! Вы здесь! ― всполошились рабы.

Кристалиэль чуть поджала губы, но говорить ничего не стала. Вместо этого с показательным усердием стала мастерить дальше детскую постель.

― Ой, нам же надо доски в следующую спальню принести! ― вдруг опомнились Галиэль и Горниэль и умчались.

― А нам с детьми пора в людскую, помогать накрывать на столы к обеду, ― делая малышам знаки руками идти за ней, нашла повод оставить нас с Кристи наедине Синтиэль.

Поскольку сама я ни о чем таком не просила, то заподозрила, что это было желание Кристи. Видимо, длинноухая красотка надеялась, что я загляну и хотела поговорить.

― Давай помогу. ― Я подхватила воздушными жгутами очередную доску, подняла, уложила туда, куда указала Кристи.

Та с признательностью кивнула и вдруг спросила:

― Зачем ты это делаешь, Сайонара?

― Что именно? ― не поняла я.

― Одеваешь рабов в новые вещи, обустраиваешь им комнаты. Насколько я слышала, люди ненавидят нас, эльфов и дроу, и предпочитают держать в железных клетках и каменных темницах, заставляют спать на голом полу и питаться объедками…

― Мне это невыгодно. ― Я пожала плечами. ― У меня молодые, сильные и здоровые рабы, которые стоят немало золота. Чем губить их, а потом тратиться на новых, которых, к тому же, придется снова обучать и приучать, я лучше сделаю так, чтобы мне как можно дольше и как можно охотнее служили те, что уже есть.

Кристи задумчиво кивнула.

― В такое объяснение я готова поверить. Вот если бы ты начала рассказывать, что делаешь это из любви и милости ― я сказала бы, что ты мне лжешь.

― Мне незачем лгать тебе, Кристалиэль. ― Я снова с недоумением повела плечами и помогла эльфийке поднять и уложить еще одну доску. — Это ты нуждаешься в моей помощи и защите, Кристи, а у тебя нет ничего такого, что я не могла бы получить от других. Ну, не считая мебели. Если бы не ты, мужчинам бы пришлось сколачивать ее обычным способом.

Кристалиэль поморщилась, нехотя признавая мою правоту. Еще немного помолчала, раздумывая о чем-то своем. Дерево снова текло и плавилось под ее руками, словно само собой, и у детской двухъярусной лежанки появлялись красивые бортики с завитушками и боковая лесенка.

― Мне некуда идти, ты права, ― произнесла, наконец, Кристалиэль. ― Ни один свободный эльф не возьмет меня в жены после… всего. Но если я останусь, то и здесь, в твоем замке, мне придется жить без мужа до конца своих дней, или выходить замуж за раба. И рожать новых рабов!

― Смотря кого ты выберешь мужем, ― как можно равнодушнее отозвалась я, хотя в глубине души испытала облегчение. Похоже, Сандиэль по какой-то причине не сказал Кристи, что он ― не раб. ― Среди дроу, живущих в замке, есть те, кто признал меня своим матриархом по традициям своего народа. Эти воины теперь мне не рабы, а сородичи.

Кристалиэль уставилась на меня неверящим взором:

― Ты освободила их от рабства?!

― Да, освободила. И освобожу других, если они этого заслужат и пожелают признать меня матриархом. ― Заметив непонимание во взгляде Кристи, я пустилась в объяснения. ― Мне досталось от мужа большое хозяйство. Замок, залежи малахариума. И почти не досталось людей. А я не в состоянии управляться со всем этим в одиночку.

― Поэтому ты накупила рабов, ― кивнула Кристалиэль. ― Но зачем ты даешь нам свободу?

― Чтобы вам самим хотелось заботиться о замке, работать в кузне и конюшнях, готовить на кухне и ходить на охоту. Чего жаждет раб, которого хозяин бьет, не одевает, держит впроголодь и принуждает работать из-под палки?

― Смерти! ― горячо откликнулась Кристи. И добавила тише. ― Своей или своего жестокого хозяина.

— Вот именно. ― Я позволила себе слегка усмехнуться. ― Я не хочу окружать себя теми, кто будет жаждать убийства. Их и так скоро станет слишком много ― там, вне замка. И мне придется отстаивать свое право на замок, на наследство. На ту жизнь, которую я создам для себя сама, а не навяжет мне муж, которого я даже не выбирала.

― Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе, ― кивнула Кристи.

― Хочу, ― признала я.

― А Сандиэль… ― решилась, наконец, заговорить эльфийка о том, что волновало ее больше всего. ― Он… раб тебе или сородич?

― Почему бы тебе не просить об этом у него самого, Кристи? ― теперь уже не таясь, широко улыбнулась я.

― И ты… позволишь нам пожениться, если я останусь и решу создать с ним семью?

― Позволю, ― тут же убрав с лица улыбку, подтвердила я. И добавила. ― Клянусь!

Кристи кивнула. И я поняла: строптивая длинноухая красотка мне поверила!

Глава 25

Я помогала Кристи до самого обеда. Эльфы только успевали подносить все новые стопки досок. За время совместной работы мы успели немного разговориться. Я рассказала эльфийке, как отец отдал меня замуж за старого мага, который надеялся отобрать у меня магию и даже жизненную силу, и как счастливый случай спас меня и сделал богатой наследницей.

Кристи призналась, что она тоже считалась богатой наследницей, но это не спасло ее ни от навязанного советом клана жениха, ни от рабства. Оказалось, растительной магией в ее клане обладали многие, и даже мебель, кроме нее, могли выращивать еще с десяток сородичей.

Когда прозвучал сигнал на обед, я вместе с Кристи и ее помощниками отправилась в людскую. Туда же подтянулись остальные рабы, стражи, а с ними и Арест. За стол с эльфами и дроу он сел так же легко, как и я. Его такое соседство не смущало и не возмущало.

Что-то мне подсказывало, что в отрядах, которыми командовал господин Кондор, тоже попадались и дроу, и эльфы. А еще я догадывалась, что относился он к своим длинноухим воинам так же, как к остальным подчиненным. Не делал разницы.

За столом Арест уселся справа от меня. Иллириэль, как управляющий ― слева. Родриэль, недовольно посопев носом, смирился с тем, что ему досталось место сбоку от Лира.

― Надеюсь, Сайонара, после обеда ты найдешь возможность уделить мне время. Пора бы нам с тобой изучить свитки, о которых мы говорили вчера вечером, ― выслушав вместе со мной рассказы эльфов о том, кто и что успел сделать, обратился ко мне мой сенешаль.

― Да, думаю, этим и займемся, ― согласилась я.

Откладывать вопросы обучения магическим заклятиям мне и правда не следовало. да и владению клинком стоило поучиться. Напрасно, что ли, мне его Борниэль подарил?

Знакомиться со свитками, а заодно и испытывать новые для меня заклинания мы отправились вчетвером на третий тайный этаж между башнями. Лир заверил, что там есть пустой просторный зал, разрушить который мне вряд ли удастся, даже если я нечаянно пущу в ход какое-нибудь особенно разрушительное заклятие и вложу в него всю силу. И, разумеется, напросился показывать дорогу. Родриэль так и вовсе не намеревался отходить от меня ни на шаг.

Оба эльфа, темный и светлый, явно смирились с присутствием друг друга, зато на Ареста посматривали подозрительно. Арест их обществу тоже был не рад, хотя старательно скрывал свое недовольство. Только проворчал что-то о бездельниках, отлынивающих от настоящей работы.

Впрочем, как выяснилось, Лир пошел с нами не напрасно. Мало того, что свитки были написаны на эльфийском, которого я не знала совсем, а Арест знал не слишком хорошо, так еще и почерк писавшего оказался ужасно неаккуратным и неразборчивым.

― Для начала, покажи, что уже умеешь, Сайонара, ― попросил меня Арест, взявший на себя роль главного.

― Собственно, ты уже все видел, ― откликнулась я. ― Воздушные плети разной длины, толщины и силы ― раз, и Самум ― два. И то Самум я только один раз применить пыталась.

― Самум хорош, когда противник достаточно далеко, ― заметил на это мой сенешаль. ― А вот если враг уже на стены крепости лезет, воздушники обычно заклятие смерча используют. Видела когда-нибудь, как смерчи выглядят?

― Не приходилось, ― я пожала плечами. ― Вроде бы природные смерчи только на больших равнинах бывают, а у нас тут долина между двух гор, ветру разгуляться особо негде.

― Все так, ― подтвердил Арест и добавил. ― А я ― видел. Поверь, против такой мощи устоять никто не в силах ― кроме тех, кто ей и управляет! Освоишь ― сможешь любое войско в стороны разметать, как нашкодивших сосунков.

― О! Тогда надо первым делом Вихрем заняться! ― вдохновилась я и обратилась к Лиру. ― Иллириэль, есть в твоих свитках такое заклятие?

Заклятие нашлось. Лир дважды прочел мне его описание, потом я под его диктовку я записала слова, заставляющие потоки воздуха закручиваться воронкой. Тут же затвердила их наизусть и уже собралась было применить, как меня остановил Родриэль.

― Погоди, госпожа, ― попросил он. ― Ты бы выяснила для начала, как силой смерча управлять. Призвать магию ― полдела. Управиться с ней как задумано, а не как попало, — вот где искусство.

Лир покивал, почесав золотистую маковку. Арест же был задет, что сам ни о чем таком предупредить меня не додумался, да и сам, видимо, не знал. У него ведь вообще магии не было, даже спящей, и владеть ею он не учился. А когда начинаешь учиться, вдруг, откуда ни возьмись, куча всяких тонкостей и важных моментов появляется, о которых со стороны догадаться ну никак невозможно!

В итоге, под присмотром трех нянек, я все же сотворила вихрь. Настолько маленький, насколько была способна. Он покрутился несколько мгновений, поднимая с пола до того незаметную пыль, и развеялся сам, потому что я отвлеклась и перестала подпитывать его силой.

Следующий вихрь был помощнее. Постепенно напитывая магией, я вырастила его до половины своего роста, после чего перешла ко второму этапу: попыталась направить воронку в нужную сторону. Это оказалось не так просто. Своевольный смерчик то и дело норовил сбежать от меня и отправиться в свободный полет. Один раз он растрепала хвост Ареста. В другой раз чуть не сорвал с Родриэля рубаху.

Род, мой серьезный суровый дроу, неожиданно развеселился и начал заигрывать:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Если ты желаешь раздеть меня, госпожа, то не обязательно срывать с меня одежду магией. Я бы предпочел почувствовать на своей коже твои нежные пальчики, а не холодные и бездушные струи воздуха!

― Ты бы не отвлекал хозяйку разговорами не по теме, Родриэль! ― тут же рявкнул Арест.

Глаза его злобно блеснули, и мне почудилось, что в них промелькнула и тут же спряталась ревность: он-то себе ничего такого позволить не мог!

К счастью, Род не стал еще больше подзадоривать сенешаля. Только посмотрел на него долгим взглядом и кивнул:

― Как скажешь, господин.

Но откровенный голодный взгляд Родриэля сказал мне, что мой темный эльф все равно намерен получить свое. Впрочем, отдохнув две ночи, я и сама поняла, что соскучилась, так что отталкивать Рода не собиралась. Оставалось только дождаться ночи и возможности остаться наедине.

Впрочем, первым такую возможность все же сумел улучить Арест. Стоило мне объявить, что магии с меня на сегодня хватит, как он предложил Родриэлю проведать дочь, а Иллириэлю ― пойти проверить, чем заняты и как справляются со своими задачами рабы.

― Но я должен проводить госпожу, куда она скажет! ― попытался возразить Род.

― Я провожу, ― отбрил его Арест. ― И вообще, неужели ты полагаешь, что твоей хозяйке что-то угрожает в ее же замке, да еще, когда я рядом?

― Может, ты и угрожаешь? ― прищурился мой дроу. ― И вообще, я тебе не подчиняюсь. У меня одна хозяйка. Скажет уйти ― уйду!

― Как твой личный раб и управляющий, я тоже признаю только твои приказы, Сайонара! ― поспешил встать на сторону ушастого побратима Иллириэль.

Арест гневно и бурно задышал. Пригвоздил непокорных рабов грозным взглядом.

― А ты что скажешь, госпожа Сайонара? ― спросил у меня, не оборачиваясь в мою сторону.

― Скажу, что в обычной мирной жизни Лир и Род и в самом деле будут слушаться только меня. А вот если на нас попытаются напасть ― тут все командование перейдет в твои руки. Да я первая твоих приказов слушаться стану!

Как ни зол был Арест, но ему пришлось признать мою правоту.

― Ладно, прости. Я и в самом деле перегнул, ― выдохнул он со свистом. ― Тогда отпусти своих рабов, прошу! Или мне к тебе на личную встречу записаться?

― Не надо записываться! ― хохотнула я. Отправила прочь Родриэля и Иллириэля и уже серьезно посмотрела на господина Кондора. ― Так и о чем ты со мной поговорить хотел?

***

И тут господин Кондор смутился. Сильный мужчина, опытный воин превратился в растерянного мальчишку, впервые пытающегося поухаживать за девчонкой, которая нравится.

― Сайонара, ― запинаясь и розовея щеками начал он с главного, не пытаясь зайти издалека. ― Сай… Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я решил позариться на твое наследство. Да и магию ведь без ритуала не передать…

Произнес он скороговоркой, резко выдохнул, сжал кулаки и сделал пару шагов ко мне. Я тут же выставила руку, не позволяя ему приблизиться вплотную.

― О чем ты, Арест? ― прикинулась я непонятливой, хотя сердце вдруг встрепенулось, а плечи, как солнцем после тучки, обдало теплом.

Но решимость Ареста уже испарилась, и озвучить свое предложение напрямую он не сумел.

― Наверное, я не самая подходящая для тебя партия... Ты могла бы найти кого побогаче, чем я, может даже, мужчину, уже получившего магию. Но мне показалось, что ты не гонишься за богатством.

― Не гонюсь. Уже догнала, ― хмыкнула я и сбила и без того замявшегося Ареста с мысли.

― А? Кого догнала? ― потерялся он.

― То ли я ― богатство, то ли оно ― меня, ― снова усмехнулась я.

― А… ну да. ― Арест запустил руки в свою и без того небрежную прическу, еще больше растрепал ее. ― Знаешь, что я осознал на днях?

― Что же? ― послушно переспросила я.

― Мое сердце. Оно было как кусок льда: холодное, каменное. Я был уверен, что никогда больше!.. А ты… Тебе понадобилось меньше десятка дней, чтобы растопить этот лед. Я и сам не понял, как это вышло. Вроде бы еще позавчера смотрел на тебя отстраненно. Осознавал, что ты юная и красивая, наблюдал, как тянутся к тебе рабы и уважал твою деловую хватку. А вчера…

― Вчера? ― Я невольно глянула вверх, в потолок, пытаясь припомнить, чем таким был знаменателен ушедший день, чтобы заставить Ареста резко поменять свое отношение ко мне. Подсказки на потолке не нашлось.

А Арест, кивнув на мой вопрос, продолжил.

― Женщины редко бывают честными. Я не осуждаю их. Когда твой отец, муж, брат относится к тебе как к племенной скотине, выжить иначе невозможно. Только хитрить, изворачиваться, приспосабливаться. Но ты, Сай, ― ты другая! Ни разу я не видел, чтобы ты пыталась схитрить, даже когда общалась с отцом-лаэртом. Не использовала на нем, на мне, на своих рабах всякие женские штучки. Это восхищает! …Не меньше, чем твоя красота и твой ум.

― Ты мне уже почти признался в любви, Арест! ― заметила я, улыбаясь. ― Польщена, что ты так высоко ценишь мои достоинства.

— Вот! Еще и скромная, ― Арест, наконец, немного справился с волнением и даже сумел улыбнуться. ― Вчера я обнаружил, Сайонара, что мое сердце начинает биться сильнее от одного твоего взгляда! Что я хожу по замку и прислушиваюсь: не прозвучит ли поблизости твой голос. Хочу видеть тебя постоянно, слышать твой смех, ловить твои взгляды. Я пойму, если ты не примешь моих чувств, но, если позволишь, я бы начал ухаживать за тобой. Я мог бы стать для тебя тем мужем, который тебе так необходим: не претендующим на твое наследство, не пытающимся отнять твою магию…

― Ты не хочешь получить магию?! ― не поверила я.

Если бы Арест сказал, что не хочет ― я бы не поверила. Магию хотят все. И мужчины, и женщины. Нет ничего дороже ее. Золото, малахариум ― да что ни возьми! ― все ценится меньше, чем хороший магический дар. А уж если он большой!..

― Хотел, как и все. Да и сейчас был бы рад магическому дару, если б не нужно было отнимать его у любимой женщины! ― Арест закрыл глаза, покачнулся. На его лице отразилось страдание. ― Я ведь любил… однажды. А любимую решили отдать другому. Она предлагала мне провести ритуал. Говорила, что пусть уж лучше ее дар достанется мне, чем навязанному жениху ― тупой самодовольной скотине. А я… не смог. Знал, как она дорожила своей способностью управлять водой. Находить ее, призывать. Спасать от засухи растения и животных!..

Признания полились из Ареста рекой, будто прорвало плотину. А я слушала и думала о том, как много трагедий из-за магии. Из-за того, что у мужчин ее нет, а у женщин ― есть. Всех нас, девочек, учили, что это наш долг: передать силу мужчине. Он ведь умнее, сильнее, он ― защитник и добытчик. Ему нужнее!

А старый эльф, раб, который жил в клане Сипух, как-то однажды сказал мне по секрету, что было время, когда магию человеческие мужчины получали при рождении, так же, как и мы, женщины. Но после того, как наши мужчины пошли зачем-то войной на появившихся неведомо откуда эльфов и дроу, победили их и стали брать в плен, человеческие мальчики с магией рождаться перестали. Будто кто-то неведомый наказал людей за жестокую расправу над длинноухими.

― Не смог забрать магию?! ― переспросила я, глядя на Ареста совершенно новым взглядом. ― Дай угадаю. Твоя возлюбленная обиделась, вышла все же замуж, и магия досталась жениху, которого для нее выбрали! так?

― О, если бы так! По меньше мере, она был бы жива! Никогда себе не прощу своей нерешительности… ― Арест сжал кулаки, заскрипел зубами. ― Адалинда попыталась сбежать. Одна, без меня. А когда поняла, что ее вот-вот догонят, побежала по воде. Добежала до середины озера и развеяла заклятие, которое не давало ей тонуть.

― Она… утонула? ― снова переспросила я.

У меня в голове не укладывалось: зачем было топиться, если можно было спокойно перейти вот так, по воде, на другой берег, оторваться от погони и продолжить путь? Хотя… куда ей, бедняжке, было бежать?

Арест в ответ на мой вопрос покачал головой:

― Никто не знает, что стало с Адалиндой. Говорят, она превратилась в деву озера. Рыбаки сплетничают, что видят иногда в лунные ночи гуляющий по воде силуэт юной человеческой девушки. Она танцует в лучах ночного светила, и серебристые рыбки выпрыгивают из воды вокруг нее, словно водят хоровод. Я… так виноват перед ней, что этой вины мне не изжить никогда!..

― Но все равно хочешь ухаживать за мной? ― Я поняла, что не могу разобраться, любит ли Арест по-прежнему несчастную Адалинду, или в нем говорит только вина.

― Хочу! ― Арест встряхнулся, будто пытался сбросить с себя плохие воспоминания, как воду. ― Да, я всегда буду помнить о своей вине. Но во второй раз я не позволю себе ошибиться! Не отступлюсь от тебя, Сай! Не отдам тебя никому. Не предам ни словом, ни делом! Позволишь мне хотя бы попытаться завоевать твое сердце?

Как ни готовил меня Арест к этому вопросу, а ответить на него я оказалась не готова. У меня была куча доводов за то, чтобы сказать своему сенешалю «да». Я оценила его сегодняшнюю честность и откровенность.

Хоть я и старалась не думать об этом, но он мне нравился: внешностью, характером, зрелостью, выдержкой! Нравилось, что он так же справедлив и уважителен к эльфам и дроу, как я. Нравилось, что не распускает руки, не пытается зажать в углу меня или кого-то из эльфиек.

А еще я помнила совет мага-законника и точно такой же совет отца-лаэрта: «Выходи замуж, Сайонара!»

Против того, чтобы разрешить господину Кондору ухаживать за собой, я видела только два весомых довода. Звали их Лир и Род. Как отнесутся мои мужчины к тому, что у них появится соперник? А если этот соперник станет мне мужем? С одной стороны, оба эльфа, темный и светлый ― рабы. Значит, никуда не денутся. Прикажу ― примут все как есть.

С другой… Ах, как же хочется мира в своем доме! А смогут ли эти трое сосуществовать в мире и не разрывать мое сердце на три части? Изгонять из своей постели я не намерена ни Лира, ни, тем более, Родриэля, для которого близость со мной ― не просто желание: жизненная необходимость.

И… я решила рассказать об этом Аресту. Если он не сможет смириться с мыслью, что никогда не будет для меня единственным, то и ухаживания его мне не нужны!

― Ты многое открыл о себе, Арест. ― Я подошла, погладила мужчину по напряженному предплечью, по которому перекатывались тугие жгуты сильных мышц. ― Прежде, чем я соглашусь на твои ухаживания, хочу тоже открыться тебе кое в чем.

Арест насторожился.

― Судя по тону, откровения меня вряд ли обрадуют, ― проговорил он. Собрался, словно перед боем, и договорил. ― Но я готов тебя выслушать.

― Спасибо. Начну немного издали. Я купила Родриэля в тот же день, когда ты с ним дрался и стал моим сенешалем. Но это была не просто покупка. Я долго сомневалась, стоит ли брать в дом строптивого раба, который сменил пять владельцев, и с каждым разом его продавали все дешевле.

― Не могу поверить! Родриэль предан тебе больше, чем стражи-дроу, которые признали тебя своим матриархом! ― удивился сенешаль.

― Да, предан. Потому что я поклялась не перепродавать и не обижать его дочь, Селиниэль. А он в ответ принес мне кровную клятву верности, ― сообщила я.

— Это только твое дело, Сайонара, как ты добилась от своего личного охранника такой клятвы и такой верности. Но какое это имеет значение для наших с тобой возможных отношений?

― Сейчас объясню. Дело в том, что клятва, которую произнес тогда Родриэль… она не совсем обычная. По традициям дроу, если их мужчина приносит такую клятву женщине, то становится ей мужем. Так что я вроде как замужем, Арест. Замужем за своим рабом по законам его племени и его магии.

Арест набрал воздуха в грудь, захлебнулся, закашлялся. Попил воды, отдышался и уставился на меня требовательно:

― А ты считаешь его своим мужем? Сай, ты же понимаешь, что наш с тобой народ никогда не признает этот брак?! По людским законам ты свободна!

― По людским ― да. Родриэль не претендует ни на имущество, ни на право распоряжаться в доме. ― Я пустилась в объяснения. ― Не знаю, слышал ли ты об этом, но у дроу всегда и во всем главные женщины. И если у людских мужчин принято иметь несколько жен, то у дроу одна женщина может иметь больше одного мужа.

― Слышал, но никогда не задумывался об этом всерьез, ― покачал головой Арест. — Значит, ты решила жить по законам дроу? Но это неразумно, Сайонара! Тебе следует разорвать эту клятву и освободиться от ненужных брачных пут!

Тут я возмутилась:

― Начнем с того, что это не тебе решать, Арест! Клятва пожизненна и неразрывна. Если я отвергну Родриэля ― он умрет. Если я буду делать вид, что он мне не муж, откажусь брать его в свою постель ― он умрет! Я ни за что не пойду на такое!

― Тем более, он тебе небезразличен, и в постель ты его берешь охотно, ― договорил за меня Арест то, что я не решилась произнести вслух.

― Да, охотно! Как вдова, имею право! ― отрезала я.

Арест судорожно вздохнул, снова взъерошил свои волосы, отошел к узкому окну-бойнице, стал смотреть куда-то вдаль. Могло бы показаться, что он спокоен, но бурное дыхание и гуляющие по щекам желваки выдавали его волнение.

― Не думал, что когда-нибудь передо мной встанет выбор: делить женщину с темным эльфом, или отказаться от нее, ― наконец, произнес он напряженно. ― Но я… Наверное, я сумею смириться с этим. Твое счастье для меня важнее.

― Делить меня тебе придется с двумя эльфами, Арест, ― безжалостно добила его я. ― Лира я тоже не смогу оттолкнуть. Он спас меня в первую брачную ночь. Помог справиться с магией, которая вдруг проснулась и начала вырываться из меня против моей воли.

― Он тоже тебе в чем-то поклялся? ― Арест словно через силу оторвал взгляд от окна и повернулся ко мне. ― Только не говори, что он тоже женат на тебе ― по законам светлых эльфов.

― Нет! Точнее, я не знаю. Он не говорил ничего такого… ― засомневалась я. ― И, знаешь, не спеши говорить, что Лира ты тоже примешь. Вернемся к этому разговору позже. Тебе надо подумать. Мне ― тоже.

В этот раз господин Кондор не стал возражать. И утверждать, что готов смириться с тем, что у его жены будет еще два мужчины ― тоже не стал.

― Спасибо, что все сказала, как есть, Сай. ― Он вдруг сделался усталым и как будто постарел враз на десяток лет. ― Скоро полдник. Нам пора в людскую. И, если не сложно, не делись нашим разговором со своими эльфами, хорошо?

― Обещаю. — Это слово далось мне легко: я и сама не собиралась обсуждать с Лиром и Родом предложение сенешаля. Зачем расстраивать их, если ничего пока не ясно?

Я подала господину Кондору руку, и он повел меня в людскую.

Глава 26

Сразу после полдника Арест собрал всех свободных воинов и сбежал вместе с ними во двор замка, заявив, что их необходимо учить, учить и учить. Я была уверена, что так он обеспечил себе время на раздумья. Впрочем, торопить его у меня желания не было. Господин Кондор был приятен мне как мужчина, но я не испытывала к нему ни сокрушительной нежности, как к покорному Лиру, ни жадной страсти, как к горячему, пылкому Родриэлю.

Убедившись, что кроватями обеспечены все мои рабы, я поручила рабыням принести тюки с тканями в большую гостиную, где было много свободного места. Там, на тщательно вымытых полах, мы и устроили раскроечный цех. До ужина обмеряли всех, кто нуждался в новой одежде ― от четверых стражей до Селин и Виллариэля, все еще ходивших в опрятных, но очень ветхих обносках. Потом распределяли ткани, кроили нижнее белье, рубашки, платья.

Так я узнала, что все эльфийки предпочитают короткие платья-туники и свободные штаны под них. малышка Селин захотела домашнее платье, как у меня. Виллариэль мечтал о таких штанах, в которых можно будет тренироваться. Как выяснилось, Борн пообещал мальчишке взять его в ученики, как только Вилли будет в чем выйти из замка.

К ужину все будущие одежки были скроены и даже сметаны. Впереди была самая сложная и муторная часть работы: обметка краев и собственно шитье с использованием особых швов ― долговечных, ровных, почти незаметных с лицевой стороны. Я шить в принципе никогда не любила. Вязать, впрочем, тоже. Кристалиэль, к сожалению, помочь тут не могла: ткани и нитки, в отличие от древесины, к ее магии были не чувствительны. Зато Синтиэль и Ильфиана управлялись с иголками и нитками так, будто с ними в руках и родились.

― Все. Сейчас ― ужин и другие важные дела. Шитье ― завтра! ― приказала я эльфийкам, и они неохотно отложили в стороны иглы и ткани.

Если бы после дневного разговора Арест не явился на ужин, я бы не удивилась, не обиделась и даже отправила бы Вилли с подносом в комнату к сенешалю. Однако Арест оказался не трусом и не слабаком: на ужин пришел. Во время ужина старательно ухаживал за мной на правах главного мужчины в нашем небольшом сообществе. А после ужина вышел в коридор сразу следом за мной, придержал меня за локоть и сообщил:

― Я подумал, Сайонара. И, если ты не против, все же попытаюсь поухаживать за тобой и завоевать твое сердце. Надеюсь, в нем и для меня найдется уголок.

― Возможно, и найдется. я приму твои ухаживания, Арест, но пока не могу обещать ничего, кроме этого, ― согласилась я.

― Ухаживания? Зачем сенешалю ухаживать за тобой, госпожа? ― Уши у Родриэля оказались не только длинными, но еще и очень чуткими. Он расслышал, о чем шептались мы с господином Кондором, хотя стоял в добром десятке шагов от нас.

― Мы обсудим это с тобой не здесь и не сейчас, Родриэль.

― Что обсудите? ― появился задержавшийся в людской Лир.

― Так! Арест ― по своим делам. Лир ― по своим. А мы с Родриэлем ― по моим. И никаких обсуждений! ― прервала я этот затянувшийся и бессмысленный разговор.

― Когда я могу подняться к тебе в покои, госпожа? ― тут же смиренно склонился Иллириэль, хотя я видела, как он побледнел, прикусил губу и стрельнул в Родриэля ревнивым взглядом.

― Приходи ближе к полуночи, ― не обращая внимания на грустное лицо Лира, распорядилась я.

И заторопилась вверх по лестнице, опасаясь, что иначе меня снова задержат и втянут в какую-нибудь бессмысленную перепалку. Но мужчины все поняли правильно и разошлись молча.

***

Родриэль молчал, но напряженно сопел, пока мы поднимались по длинной лестнице и шли к моим покоям. И даже когда вошли, и я заперла дверь, чтобы никто не помешал нашему уединению, Род все еще сдерживался и помалкивал, хотя небесный огонь уже вовсю струился по рисункам на его коже.

Это было красиво и завораживающе. А для меня ― еще и безопасно. И очень хотелось дотронуться. Ощутить тугую горячую кожу и перекатывающиеся под ней каменные мышцы. Я подошла к Родриэлю вплотную и начала водить подушечками пальцев по его груди, плечам, предплечьям, прослеживая огненные дорожки, разбегающиеся по насыщенно-серой, с синеватым оттенком, поверхности.

Родриэль откликнулся незамедлительно.

― Госпожа моя! ― Род забыл, как только что злился и негодовал оттого, что у него внезапно появился новый соперник.

Он задышал глубже и чаще, скользнул ладонью под свою набедренную повязку, морщась и будто пытаясь поправить пояс верности, который я с него сняла всего-то дней десять назад. Его рука не нащупала клетки, и он на миг зажмурился, наслаждаясь свободой прикасаться к себе и ощущать естественное удовольствие вместо боли.

― Ты решила подразнить меня, госпожа? ― Род хотел убедиться, что я не шучу и не буду играть с ним в жестокую игру «раба возбудим, а излиться не дадим».

― Если только самую малость, ― коварно усмехнулась я и, привстав на носочки, лизнула его темный, почти черный сосок.

― Не играй со мной, Сай! ― зарычал мой дроу, мигом превращаясь из раба во властного самца. ― Ты же знаешь: я не умею останавливаться на полпути!

― Так не останавливайся! ― разрешила я.

Род только того и ждал.

― Госпожа-а! ― протянул он, подхватил меня под бедра, прижал к своему торсу и впился в мои губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я охотно впустила в свой рот его дерзкий язык. И он тут же овладел мной, задвигался внутри, массируя небо, отнимая дыхание.

Сделав всего пару длинных шагов, Род прижал меня спиной к прикрытой гобеленом стене. Его руки пустились в путешествие по моему телу, трогая, сжимая, сминая. Это было так восхитительно, что я застонала прямо Родриэлю в рот. Сжала одной рукой его затылок, зарываясь пальцами в серебристую россыпь волос. Потерлась уже увлажнившимся лоном о набедренную повязку раба, под которой оказалось очень горячо и твердо.

― Не торопи меня, хозяйка! ― Род на пару мгновений перестал терзать мои губы, но не выпустил вдруг оказавшуюся голой грудь из своих чуть шершавых ладоней. ― Дай насладиться тобой и подарить тебе такое удовольствие, что ты забудешь даже думать о всяких сенешалях! Почувствуй, как умеет любить муж-дроу!

О! Я почувствовала! Много чего почувствовала в этот вечер!

Род утопил меня в своей страсти, поглотил мои силы, забрал себе все мое внимание! Его пальцы были везде: на мне и во мне. Они то играли сосками моих грудей, отчего по телу пробегали разряды, подобные ударам небесного огня, то раскрывали мое лоно и проникали в него, толкаясь, кружа, растягивая стенки и размазывая по нежной плоти любовные соки.

Я металась, стонала, упрашивала, мечтая оказаться пронзенной огромным сине-красным орудием, головка которого то упиралась в мое заднее колечко, то скользила меж двух половинок, пачкая их предсеменем.

― Род, ну же! ― требовала я. ― Род, я хочу!..

― О нет, это ты еще слабо хочешь, Сай, ― сам задыхаясь и подрагивая от страсти, хрипло шептал Родриэль и держал, держал меня на весу, продолжая терзать и доводить до безумия своими умелыми ласками. ― Я пойму, когда ты захочешь по-настоящему. И ты поймешь, Сайонара!

…И я поняла.

Потому что в какой-то момент настолько забылась, что начала не требовать, а умолять, всхлипывая и пытаясь самостоятельно насадить себя на такой близкий и такой недоступный член длинноухого мужа.

— Вот теперь ты жаждешь меня по-настоящему, жена! ― удовлетворенно прохрипел Родриэль и ― дал мне все, о чем я устала просить.

Моя влажная, захлебывающаяся глубина наполнилась ― нет, не мужской плотью, а словно чем-то темным, древним, мощным. Оно не вошло ― вдвинулось в меня, овладевая, присваивая, покоряя. И я перестала быть. Рассыпалась облаками невидимых пылинок, стремящихся приникнуть к тому стержню, который стал на несколько безумных мгновений центром моего существования!

― Кричи, Сай! Кричи, моя госпожа! ― доносились откуда-то приказы, отдаваемые знакомым хриплым басом.

Но как кричать, если тебя ― нет? Если ты ― всего лишь пыль, которую кружат вихри времени?

― А-а-а! ― попыталась все же дать голосу то, чего он требовал.

― А теперь скажи, что я могу излиться, Сай!

И снова я не могла понять, что от меня хотят, чего ждут? зачем беспокоят по пустякам, когда я парю в небесах?

― Скажи да-а-а, гос-спожа-а! — Это был уже не шепот ― рев.

― Да-а-а!.. ― Меня качнуло раз, другой, будто сквозь невесомо облако прошли высокие волны, и я, только начавшая собираться из пылинок во что-то целое, тут же рассыпалась вновь.

А где-то там, подо мной-облаком, билось красным мигающим угольком то самое большое и темное, что слилось со мной и превратило меня в пыль.

Глава 27

Я пришла в себя уже в ванной. Мое вялое тело растеклось по широкой груди Родриэля медовой патокой. Нас омывала ароматная теплая вода, которую напустил в ванну заботливый Род. Он даже пригоршню моей любимой ароматной соли сыпануть не забыл! А теперь придерживал меня поверх своего тела одной рукой, а другой загребал воду, и волна за волной гнал снизу вверх. Вода то и дело омывала меня, плавно колыхала мою грудь. Это оказалось неожиданно приятно и успокаивающе.

Но спать я уже не хотела.

― Далеко еще до полуночи, Род? ― не торопясь открывать глаза, промурлыкала я сонно.

― Еще есть время, госпожа, ― мягко отозвался и Род и, не меняя тона, спросил. ― Так с чего вдруг господин сенешаль вознамерился ухаживать за тобой, Сай?

― Быть может, оттого что подумывает жениться на мне? ― тоже мягко поинтересовалась я.

Мне очень хотелось верить, что размякший, утомленный и подобревший после бурной страсти дроу отнесется к новости спокойно.

Ох! Не тут-то было!

― Жениться? Он ― жениться?! ― Родриэль дернулся, намереваясь встать, но я ловко развернулась, повисла у него на шее и не позволила ему выскочить из ванны.

Мало того: я закрыла поцелуем его оскалившийся в негодовании рот, заерзала по его торсу грудью, а мои ягодицы проехались несколько раз вверх-вниз по вновь твердому мужскому достоинству.

Род протяжно застонал, невольно запрокидывая голову и прогибаясь в пояснице.

― Ты не заставишь меня отвлечься от разговора во второй раз, Сай! ― отдышавшись, прорычал он, но уже совсем не так грозно. ― Зачем тебе муж-человек? Разве мало тебе меня? …и Лира. Ты сама уверяла, что мечтаешь оставаться свободной от любых обязательств!

― Подумай сам, Родриэль. ― Я перестала ласкать Рода, и он тяжело сглотнул: продолжения ему очень хотелось! Как будто и не было между нами совсем недавно взрыва страсти. ― Подумай, смогу ли я, даже с вашей помощью, защитить от жадных людей замок, себя, да и Селиниэль?

Упоминая Селин, я понимала, что бью по больному, но не знала, как еще достучаться до своего упертого охранника-дроу.

Родриэль дернулся, как от удара.

― Прости, госпожа… Ты, наверное, права, а я думаю лишь о себе. О том, как не хочу делить тебя ни с кем. Не представляю, как мужчины моего племени мирятся друг с другом, становясь мужьями одной женщины.

― Тебе придется смириться, Род! Ради нас. Ради дочери. Толку будет, если погибнем ты, я, остальные воины, если замок все равно падет, а Селин останется без защиты?

― Ты уверена, госпожа, что господин сенешаль сумеет защитить все, что тебе дорого, лучше, чем мы сами? ― с горечью прошептал Род.

― Я уверена, что желающих попробовать захватить замок, меня и все, чем я владею, станет сильно меньше! ― заверила я. ― Не знаю, как это работает, но мужчинам моего народа намного проще принять то, что богатство принадлежит одному из них. Мужчине, пусть даже он обделен магическим даром. А вот женщина… в понимании наших мужчин, женщина чуть умнее лошади, и управлять большим хозяйством не способна!

― А сенешаль ― он не такой же?

― Нет! Арест ― не такой. ― Заверила я Родриэля, начиная снова поглаживать его сильную шею, огромные плечи. ― Во время заключения брака он принесет клятву, что не будет вмешиваться в мои дела и пытаться завладеть моим наследством. Откажется от попыток забрать у меня магию. Но это все ― при условии, что я в принципе соглашусь стать его женой!

― Ты согласишься! ― Безрадостно заявил Родриэль. ― Раз у тебя уже появилась такая задумка, ты доведешь ее до конца, или я тебя совсем не знаю, жена моя!

Он глухо, тоскливо простонал, а потом взялся целовать меня, но не как одержимый страстью мужчина, а как тот, кто боится потерять навсегда нечто дорогое и сокровенное.

― Я поставила Аресту еще одно важное условие, ― понимая, какие сомнения разъедают сердце дроу, заговорила я снова. ― И он принял его.

― Какое условие, Сай?

― Ему придется смириться, что ты ― мой муж. Мужчина, который имеет на меня столько же прав, сколько получит и сам Арест.

― Неужто он согласился? ― В хриплом голосе Рода прозвучало недоверие.

― Не сразу, но ― да. Поэтому прекрати злиться, ревновать и тревожиться о том, о чем не следует. Обещай, что постараешься поладить с Арестом, Род! ― потребовала я.

Родриэль зажмурился, вдохнул так глубоко, что едва не выплеснул из ванны половину воды, но все же заставил себя произнести обещание:

― Иногда мне кажется, что ты требуешь от меня невозможного, моя госпожа. Но, ради тебя и Селин… Я буду укрощать себя. И, по меньшей мере, не убью господина сенешаля, когда он станет тебе мужем и ляжет в твою постель!

— Вот и хорошо, Род. Я знала, что ты поймешь меня. ― Я чмокнула своего длинноухого ревнивца в уголок рта и выбралась из ванны. ― А теперь мне пора в спальню, а тебе ― на твой диван в гостиной. Скоро придет Иллириэль.

― И его ты тоже приласкаешь, ― обреченно пробормотал Род. ― Когда на мне был пояс верности, мне казалось, что хуже этой пытки быть не может. Но вот теперь мой член свободен, но зато в клетке оказалось мое сердце. А ключ от этой клетки ― в твоих тонких пальчиках, Сай. Скажи, за что мне это?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Может, твое сердце просто впервые любит по-настоящему, Род? ― Я вернулась к ванне, склонилась и поцеловала кожу Родриэля чуть ниже соска. Туда, где можно было ощутить толчки его горячего сердца. ― Может, оно сжимается от силы чувств?

Родриэль поднял руку, отвел волосы о моего лица, погладил большим пальцем меня по скуле.

― Думаю, ты права, госпожа. Однажды я должен был познать любовь. А кого еще может любить истинный дроу, если не свою жену?.. И кто бы мне сказал, что это бывает так мучительно!

― Истинная любовь — это самый большой дар, который только может принести мужчина своей женщине! ― Я погладила подрагивающие пальцы Родриэля, снов поцеловала его ― на этот раз прямо в губы. ― Хочу, чтобы ты знал, Род: я тоже люблю тебя. И даже если выйду замуж за Ареста ― от этого ничего не изменится.

Оставив Родриэля домываться и вытираться, я пошла к себе в спальню. Уселась у камина, чтобы расчесать и просушить волосы.

***

Вскоре Род вышел из купальни. Молча поцеловал меня в маковку и ушел в гостиную, на диван. А почти сразу после этого явился Иллириэль.

Второй раз за вечер переживать тяжелый разговор я была не готова, а потому рыбкой нырнула в постель, похлопала ладонью по простыне рядом с собой.

Лир глянул на меня недоверчиво:

― Ты хочешь, чтобы я лег рядом, госпожа?

― Да! И давай уже скорей! ― потребовала я.

Лир разделся мгновенно. Рубашка и штаны исчезли, как и не было, а сам он, нагой и взволнованный, вытянулся на самом краешке матраса, глядя на меня с ожиданием и надеждой.

― До утра ― только сон, Лир, ― слегка разочаровала его я. ― Но я обнаружила, что мне не слишком нравится спать одной. Двигайся ближе.

― Да, госпожа! ― Полукровка, поняв, что я буду обнимать его до самого утра, мигом забыл обо всем.

Он подкатился ко мне вплотную, подставил плечо под мою голову, прижался щекой к темечку и счастливо вздохнул.

― Спать? ― переспросил шепотом.

― Спать, Лир, ― отозвалась я и уплыла в сон.

Утреннее пробуждение было приятным. С первой ночи, проведенной с Лиром, я поняла, что мне нравится просыпаться в обнимку с близким мужчиной, слышать его сонное дыхание, ощущать утреннее напряжение, упирающееся мне в бедро или в ложбинку между ягодиц.

Ощутила я его и в это утро. Иллириэль спал в той же позе, в какой лег: на спине, обнимая меня одной рукой и закинув за голову вторую. Я чуть приподняла голову, чтобы заглянуть в точеное бледное лицо. Лир тут же пошевелил затекшим плечом, завел за голову освободившуюся вторую руку.

И тут мне в голову пришла идея. Я призвала воздушные жгуты, мягко обвила ими запястья Лира, и зафиксировала их к спинке кровати. Потом создала воздушную петлю и накинула ее, не затягивая слишком туго, на возбужденный член своего раба. После чего легла, неплотно прикрыла глаза, делая вид, что сплю, а сама стала двигать петлей, лаская утреннее возбуждение своего полуэльфа.

Лир, не просыпаясь, напряг одну руку, пытаясь поднять ее и, видимо, дотянуться до вдруг проявившего беспокойство органа. Это ему не удалось. Я сделала еще пару ласкающих движений вдоль члена. Лир чуть повел бедрами вверх и в сторону, выдохнул, еще не постанывая, но уже выдавая овладевающее им сладострастие.

Ох, как же забавно было играть с ним, спящим! И почему-то я была уверена, что с Родриэлем такой номер не прошел бы. Род проснулся бы мигом, и тут же взял дело в свои руки. А вот Лир… Он не спешил просыпаться. Напрягал то одну руку, то другую, пытаясь оторвать их от подушки, вертел бедрами, постанывал и даже пытался потереться уже по-настоящему возбужденным стволом о мое бедро. Я, хихикая про себя, уворачивалась и продолжала ласкать ствол невидимой воздушной петлей.

Наконец, желание Лира достигло той точки, когда тело стало требовать таких движений, которые, не пробудившись, не сделаешь. И Лир проснулся. Я же по-прежнему продолжала делать вид, что сплю, и даже перестала двигать воздушную петлю. Но развеивать ее совсем пока не спешила. Лежала, прислушивалась и подсматривала за своим внезапным пленником.

Иллириэль, теперь уже сознательно, попытался пошевелить руками. Поскольку мышцы его слушались, он понял, что не обездвижен. Но ощутил, что его запястья что-то держит. Запрокинув голову, посмотрел на них ― и ничего не увидел. Тогда Лир повернулся лицом ко мне. Несколько мгновений всматривался в меня.

Я все еще «спала». Мне было интересно: рискнет мой полукровка меня разбудить, или не решится?

Лир не решался: так долго, что я не выдержала и снова начала потихоньку ласкать его ствол невидимой петлей.

Наконец, Лир все же не выдержал и позвал тихо, робко, почти жалобно:

― Госпожа? Ты ведь не во сне это со мной делаешь? ты ведь не спишь, да, Сай?

― Не сплю, Лир. ― Мне не хотелось пугать Иллириэля.

Хотелось увидеть его разнеженным, расслабленным. Полностью доверившимся моим рукам и моей воле.

― Ты… хочешь поиграть со мной?

― Если ты не против.

Глаза Лира вспыхнули.

― Разве я могу быть против, Сай? Я ― твой! И я знаю, что ты не способна сделать ничего такого, что причинило бы мне вред.

— Это правда, Лир. ― Я приподнялась на локте и поцеловала своего полукровку в губы.

Дыхание Лира было свежим и теплым.

Он не стал пропихивать язык мне в рот, как это делал Родриэль. Вместо этого постарался поймать мой язык, а когда я позволила это, начал нежно посасывать его. И это было тоже удовольствие: другое, но не менее острое.

Некоторое время я продолжала целоваться с Лиром, одновременно то и дело заставляя петлю то слегка сжиматься и разжиматься, то двигаться вверх-вниз по его напряженному стволу. В такие мгновения Лир забывался, закатывал глаза и стонал мне в рот ― сладко и протяжно.

Он вообще был в это утро таким вкусным, что мне захотелось попробовать его ― везде. Поэтому, вдоволь нацеловавшись, я развеяла петлю на члене Лира, но оставила путы на его запястьях, а потом пустилась в путешествие губами и языком по его все еще немного более стройному, чем нужно, телу.

Облизала, пососала и прикусила бледно-розовые соски. Пробежалась кончиком языка по центру груди. Спустилась поцелуями до пупка, покружила вокруг него. А потом сдвинулась чуть ниже. Туда, где уже подрагивала, выпуская прозрачные слезинки смазки, крупная глянцевая головка.

***

Раньше я никогда не ласкала мужчину ртом ниже пояса. До свадьбы это считалось непозволительным, а после свадьбы у нас с Лиром как-то до этого не доходило. Но теперь я очень хотела узнать, как ощущается мужская плоть на губах и на языке. Каков на вкус мой сладкий раб-полукровка внизу.

― Госпожа? Ты уверена, что хочешь этого?! ― Голос Иллириэля прозвучал испуганно, даже тонко.

― Разве ты видишь тут кого-то, кто мог бы заставить меня делать что-то против моего желания, Лир? ― притворно-строго нахмурилась я. ― А может, ты боишься доверить мне свою большую сладкую конфету?

― Я… но это ведь… Разве мог раб мечтать о таком?! ― забормотал Лир. Его ресницы вдруг увлажнились. — Это было то, о чем я никогда не посмел бы попросить тебя, Сай!

― Хватит болтать, Лир! Наслаждайся!

Махнув рукой на его метания и смятение, я решительно склонилась, приподняла длинный ствол пальчиками и медленно, со вкусом провела языком по всей длине ― от основания до вершинки.

Лир ахнул и бормотать перестал: ему стало не до разговоров. Мой отзывчивый любовник вначале замер, прислушиваясь к ощущениям, перестал дышать. Я коварно улыбнулась и втянула в рот головку, пощекотала языком ямочку на вершинке, пососала головку, как леденец. Вкус у Лира был такой же свежий, как дыхание. В нем не оказалось ничего отталкивающего.

Довольная открытием, я повторила ласку. Лир задрожал бедрами, дернул руками, приподнял голову, глядя на мою склоненную над его пахом голову.

― Еще, госпожа! ― попросил, задыхаясь.

И я приласкала его еще. И снова. Попыталась заглотить ствол поглубже, одновременно помогая себе рукой. Задвигалась вверх-вниз, про себя отмечая, на какие движения тело Лира отзывается лучше. Впрочем, оно бурно отвечало на каждое мое движение.

Лир метался головой по подушке, то сгибал ноги, пытаясь толкнуться вверх, то выпрямлял их, запрокидывая голову и прогибаясь в груди. Он растворился, потерялся в незнакомом доселе удовольствии, забыл о скромности и стонал во весь голос, срываясь на хрип.

― Еще! ― То и дело шептали его губы, а его тело льнуло к моим рукам. ― Прошу! Еще, госпожа!

Никакие эксперименты с плетками, стержнями и зажимами для сосков, которые предлагал раньше Лир, не давали мне такого полного ощущения власти над ним. Ни разу я не наслаждалась своей ролью хозяйки так полно и глубоко. Только сейчас, утонув в ощущениях, забыв, кто он и где, Лир открылся и доверился мне полностью, отпустив контроль, не пытаясь руководить и подсказывать!

Это возбуждало так сильно, что я сама стала мокрой, скользкой и горячей. Мое лоно запульсировало ― сильно, почти до спазма, требуя заполнить его этой роскошной бело-розовой плотью, которая так неистово вздрагивала в моих руках, стремясь к разрядке.

Лир тоже приближался к разрядке, но я не была готова позволить ему отделаться от меня так просто. Услышав особенно проникновенный вздох и заметив, как напрягся впалый живот полукровки, я обхватила и сжала основание его члена одной рукой, а головку ― другой.

― Не так быстро, мой хороший! ― пропела весело. ― Хочу, чтобы ты не просто излился, а взорвался, как вулкан!

― Но я уже на пределе, госпожа! ― задыхаясь, пожаловался Лир.

― А будешь ― за пределом! ― пообещала-пригрозила ему я, дождалась, когда затихнут частые мелкие спазмы ствола, и потом снова принялась ласкать его ― уже уверенно, смело, прекрасно зная, как заставить тело раба вновь приблизиться к пику страсти.

Я проделывала это с Лиром еще пару раз: останавливала в последний момент, не позволяя излиться. И с каждым разом Лир становился все нетерпеливее, его тело извивалось и дрожало все сильнее, а пересохшие губы то и дело молили: еще! Еще!

Наконец, я довела Лира до того, что он стал отзываться дрожью и судорожными движениями таза на любое прикосновение ― к соскам, к кончику уха, к бедрам.

И тогда, понимая, что и сама жажду единения, я уселась на Лира верхом. Впустила в себя его скользкий от моей слюны и его соков член и задвигалась, ловя собственные направление и ритм.

Лир на миг распахнул невидящие глаза. Забывшись, дернул руками. Я поспешно сняла с них невидимые воздушные путы. Теперь мне и самой хотелось прикосновений ― к груди, к ягодицам.

И я получила желаемое! Несколько мгновений Лир мял мою грудь, ласкал, пощипывал и выкручивал соски, а потом подхватил меня под попу и стал помогать мне двигаться.

Мы превратились в единый организм. С влажными шлепками мы сталкивались бедрами и дышали, как загнанные лошади. Словно обезумевшие, мы ломились наперегонки к вершине, и достигли ее почти одновременно: сначала взорвался Лир, заполнив меня до упора своей пульсацией и залив горячим семенем, а следом разрядка накрыла и меня.

***

Я упала на грудь Лира. Мое лоно сокращалось так часто и сильно, что это внутреннее движение отдавалось во всем теле. Сердце стучало в горле. По вискам стекал пот. А подо мной всхлипывал переполненный чувствами раб-полукровка. Он пытался что-то сказать, в чем-то признаться, что-то объяснить. Но потом бросил все эти бесполезные попытки и сказал то, что говорил уже однажды:

― Люблю тебя, госпожа моя… ― И добавил робко. ― Моя Сай.

― Любишь? ― игриво переспросила я.

***

Лир судорожно вздохнул и вдруг нашел слова, чтобы высказать все, что его мучило:

― Я так тебя люблю, Сай, что задыхаюсь и захлебываюсь в этой любви, но готов нырять еще дальше и глубже! Если бы я мог раствориться в тебе ― сделал бы это, не задумываясь! Мне постоянно тебя мало…

― Не надо растворяться, мой сладкий, ― я нашла в себе силы отлепить щеку от его груди и поцеловала гладкий подбородок Лира. ― Ты мне нужен целым. Иначе как я буду любить тебя?

― А ты любишь меня, госпожа? ― поймал меня на слове Лир.

И я ответила ― искренне, от всего сердца:

― Люблю! Ты всегда будешь моим любимым сладким эльфом, Лир! Только…

― Что ― только? ― насторожился Иллириэль.

― Только не забывай, что есть еще Родриэль. И его я люблю тоже. А ты ревнуешь.

— Это не совсем ревность, Сай, ― признался Лир. Сейчас, получив от меня подтверждение и даже признание в том, что любим и нужен, он готов был признаваться в самых тайных своих страхах и чувствах. — Это зависть. Я понимаю, что ты ― хозяйка. Что я никогда не буду единственным в твоей постели. Но каждый раз, когда твое внимание достается Роду, мне не удается избавиться от мысли о том, что на его месте мог быть я.

― В таком случае, скоро тебе станет еще сложнее, мой сладкий.

― Почему? ― Лицо Лира вытянулось. ― Ты хочешь взять в свою постель кого-то еще? Кого? Борниэля? А может, кого-то из лучников? Но они не достойны тебя, Сай! Борн стар и не думает о женщинах. А эльфы… Они слишком юные, неопытные, глупые! Они не смогут дать тебе и десятой доли того, что могу дать я… или Род.

― Ты прав, Лир. Они ― не смогут. ― Я погладила пальчиками острые скулы, по которым заходили желваки, выдавая, как напрягся Иллириэль от такого поворота. ― Но я разрешила господину Кондору ухаживать за мной. Возможно, он станет моим мужем.

― Но ты не любишь его, Сайонара! ― Руки Лира сдавили мои плечи, его кадык дернулся от судорожного глотка. ― Я понимаю, Арест одного племени с тобой, госпожа! Знаю, что маг-законник, а потом и лаэрт Сааремарн убеждали тебя, что без мужа не обойтись, но…

― Что ― но, Лир? ― я насупилась.

Мне так хотелось, чтобы мои мужчины хоть немного ладили между собой! А они с трудом мирились с существованием соперников!

― Но ты могла бы подождать! Вдруг среди тех, кто явится к тебе с предложением руки и сердца, найдется тот, кто понравится тебе больше? У кого будет магия, наконец!

― А вдруг не найдется? ― еще больше нахмурилась я. ― Ты пойми, Лир! Мне нужен муж, который будет относиться к вам, темным и светлым эльфам и к полукровкам, как к равным! Кто не попытается вопреки моей воле посадить вас снова на голодный паек. Не станет воспитывать цепями, плетями и ошейниками. Думаешь, много среди мужчин моего народа таких, как Арест?

Лир закрыл глаза. Помолчал, заталкивая внутрь возражения. И признал тихо:

― Других таких, наверное, больше нет. И это пугает, госпожа! Я… боюсь, что ты полюбишь Ареста больше, чем меня, больше, чем Родриэля! Перестанешь даже смотреть в мою сторону. Не знаю, как Род, а я… Я с ума сойду, если ты выгонишь меня из своей постели!

― Род этого тоже не переживет, ― протяжно вздохнула я. ― Не знаю, говорил он тебе или нет, но по законам его племени та кровная клятва, которую он мне принес, сделала меня его женой.

― А мужчина-дроу, отвергнутый женой, умирает, ― договорил за меня Лир.

― Ты знаешь? ― удивилась я.

― Читал. Я много читал, Сай. В этом господин Чифтен меня не ограничивал.

― Тогда ты понимаешь, почему я никогда не смогу оттолкнуть Рода.

― Понимаю, госпожа. ― Лир вдруг сделался привычно-печальным. ― Получается, Род уже твой муж. Господин Арест почти наверняка станет мужем. Наверное, будь я чистокровным эльфом, ты могла бы взять в мужья и меня. Но я ― полукровка. Я не могу стать тебе супругом по человеческим законам. И не уверен, что эльфийская родовая магия откликнется, если ты вдруг когда-нибудь согласишься на брачную церемонию со мной.

― Давай не будем заглядывать так далеко вперед, Лир, ― попросила я. ― Пока что Арест мне не муж, а ты проводишь ночи в моей постели, получаешь от меня слова любви и обещания, что так будет и дальше. Разве этого мало?

Иллириэль опустил веки.

― Прости, Сай. Я ― жадный. Я хотел бы себе тебя всю, чтобы не делить ни с кем, чтобы ночи с тобой были только мои. Понимаю, что так не будет никогда и готов довольствоваться меньшим. Но чувства сильнее меня. Я всегда буду завидовать твоим мужьям. Всегда буду томиться в ожидании твоей ласки. Сможешь ли ты и дальше любить меня такого ― жадного, завистливого?

― Смогу, Лир, если ты не позволишь чувствам взять верх, если не станешь вредить моим мужьям и их детям от меня.

― Я никогда не подниму руку на ребенка, тем более ― твоего! ― вскинулся оскорбленный в лучших чувствах Лир. ― ты слишком плохо знаешь меня, Сайонара, если могла такое предположить!

― Теперь ― знаю, что ты никогда так не поступишь, мой сладкий, и верю тебе полностью! ― Я снова погладила Лира по скуле. ― Все, прекращай хмуриться и пошли в ванну. Хочу, чтобы ты искупал меня!

― С радостью, госпожа! ― Лир, не выпуская меня из объятий, умудрился сесть, а потом и встать и, шлепая босыми ногами, понес меня в купальню.

В это утро мы с ним больше не предавались страсти, но купал меня Иллириэль так бережно и нежно, что я просто таяла от его трепетной заботы. Наверное, даже если бы я не чувствовала в сердце тепла к Лиру, то не смогла бы оттолкнуть его, ведь он жил и дышал только мной!

***

С полдника и до вечера я провела время в обществе рабынь, помогая, по мере сил, с шитьем. Сенешаль тем временем гонял воинов. Родриэль, попытавшийся было из чистого упорства остаться при мне, очень скоро осоловел от наших женских хлопот, шепотков, хохотков и с моего разрешения отправился во двор, к Аресту ― тренироваться-разминаться.

Я уж полагала, что больше ничем в этот день господин Кондор меня не удивит, но ошиблась. После ужина Арест дождался, когда я встану из-за стола и спросил тихо:

― Позволишь пригласить тебя на свидание, Сайонара?

― Свидание? ― замялась я.

Как-то так вышло, что я уже успела и овдоветь, и вроде бы даже второй раз замуж выйти ― за Родриэля, а свиданиями меня разве что Марид немного баловал. И в этой, новой и взрослой жизни, я их уже не ждала.

― Разумеется! ― продолжал стоять на своем господин Кондор. ― Как иначе я смогу за тобой ухаживать, открываться перед тобой и завоевывать твое сердце? Мог бы, конечно, вместо настоящих уроков с кинжалом пытаться тебя соблазнить, но чувство долга во мне противится такому.

— Это хорошо, что противится, ― кивнула я. ― Ценю твою порядочность, Арест.

― А на свидание со мной пойдешь?

― Пойду, ― повторно кивнула я.

На этот раз ― с предвкушающей улыбкой. Что-то подсказывало: сенешаль еще не раз сумеет меня приятно удивить.

И он сумел.

Снова повел меня на третий, тайный этаж, но не стал заводить ни в один из залов. Вместо этого прошел в темный угол коридора, повернул какой-то камешек, и перед нами вдруг открылся тайный ход.

― Что это?! ― моему изумлению не было предела. ― Ты знаешь, куда ведет этот проход?

― Знаю. Я нашел его сегодня утром, пока ты спала. Хотел проследить, откуда поступает вода на третий этаж. Прикинул направление, ощупал эту стену, и вот ― отыскал потайной ход. Но самое интересное ждет тебя впереди! Идешь?

Разумеется, я пошла!

Шагать по полутемному пыльному и узкому коридорчику, который постепенно поднимался вверх, пришлось довольно долго. А потом как-то внезапно ход кончился, и мы с Арестом оказались в самой настоящей горной пещере, в центре которой красовалось чуть мерцающее внутренним голубоватым светом подземное озеро!

Арест извлек из заплечной сумки пять толстых свечей, расставил их на выступах каменных стен, зажег. Расстелил на берегу озера плед.

― Озеро необитаемо, ― сообщил мне, заметив, как опасливо поглядываю я на темную, маслянисто поблескивающую воду. ― Я в нем уже плавал. Вода, правда, очень холодная, почти ледяная. Так что тебе плавать не предлагаю, но, если захочешь, можешь зайти по колено. Берег тут пологий.

Разувшись, я и правда решилась попробовать водичку. Как и обещал сенешаль, она оказалась холодной до ломоты в зубах. Зато, взяв в руки свечу, я осветила дно и заметила на нем золотистые отблески. Удивительно, но оказалось, что прямо в озере тут и там расположены друзы дикого горного хрусталя, обточенные водой так, что никакому ювелиру не снилось!

Собрав несколько горсточек этого прозрачного камня, я с удовольствием устроилась на пледе, а Арест присел рядом, поймал в свои широкие шершавые ладони мои замерзшие ступни и стал их растирать и согревать дыханием.

― Не хватало еще, чтобы ты простыла из-за меня, ― коварно усмехнулся он. ― Понимаю, что Иллириэль и Синтиэль тебя вылечат, но зачем давать им лишний повод для беспокойства?

Мне забота Ареста была так приятна, что я не стала возражать. Сидела, попивала сладкий хмельной мед, любовалась отсветами свечного огня в русых волосах сенешаля и даже не сразу сообразила, что он уже не просто дышит на пальчики моих ног, а бережно целует их, щекоча языком и посасывая губами.

― А ты куда более дерзкий, чем я предполагала, господин Кондор, ― засмеялась я, чувствуя, как хмель приятной огненной волной разливается по венам. ― Уже и к поцелуям перешел!

— Это лишь сотая часть того, что я хотел бы сделать для тебя, Сайонара! ― отрываясь от моих ног и заглядывая мне в глаза, признался Арест. ― Понимаю, два постельных раба открыли для тебя столько чувственных удовольствий, что наверняка кажется, будто никто и ничем уже не сумеет тебя поразить. Но я ― я постараюсь и покажу тебе!..

― Покажешь ― что? ― снова засмеялась я.

― Покажу, что такое страсть зрелого мужчины, который любит в последний раз! ― неожиданно серьезно и взволнованно проговорил господин Кондор, и под его тяжелым, полным темной страсти взглядом смеяться мне вдруг расхотелось.

― Так уж и в последний раз, ― пробормотала я растерянно.

― Я ― не маг, госпожа моего сердца, ― напомнил Арест. — Это Родриэль и Иллириэль проживут лет триста, если не погибнут. А у меня полжизни за спиной. Но я буду счастлив провести подле тебя вторую ее половину. Если не прогонишь.

― Прости, Арест. ― В последних словах сенешаля мне почудился вопрос, и я не могла сделать вид, что его не заметила. ― Пока я не готова тебе обещать что-то, кроме того, что обязана дать по контракту…

― Понимаю, Сай. Спасибо, что не гонишь. Что дала шанс завоевать твое сердце. Я сделаю все, чтобы покорить его!

Голос Ареста звучал решительно, а глаза горели мрачным огнем, присущим человеку, который решил ввязаться в сражение с неведомой силой и поставил на кон собственную жизнь.

― Тогда поцелуй меня по-настоящему, Арест! ― Я протянула руки к сидящему на коленях у моих ног мужчине. ― Хочу узнать вкус твоих губ.

Арест рвано выдохнул, поймал мои ладони, притянул меня к своей груди и медленно склонился к приоткрытым к нему навстречу губам:

― Не могу отказать, когда меня так приглашают, ― усмехнулся он.

И утопил меня в тягучем, карамельно-сладком, но с привкусом чего-то острого и пряного, поцелуе.

Не робком, как у Иллириэля; не жадном и требовательном, как у Родриэля.

Нет! Арест целовал меня так, будто познавал на вкус новое лакомство: уверенно, неспешно и, тем не менее, голодно.

Его страсть разгоралась постепенно, и так же неторопливо он распалял мое тело: почти невинными поглаживаниями плеч, легким сжатием груди, плавным скольжением пальцев по бедрам. Дыхание Ареста становилось все глубже и тяжелее. Глаза затуманивались. Его губы сделались жестче, пальцы ― смелее.

В какой-то момент они осмелели настолько, что скользнули между моими слегка раскинутыми бедрами, погладили увлажнившуюся ткань тонких нижних штанишек. А я, осмелев, погладила прямо через ткань налитой, напряженный ствол сенешаля.

― Са-а-ай! ― Арест поймал мою руку, оторвал от своего мужского орудия и поднес к губам. ― Не так скоро! Я хочу, чтобы ты вначале узнала меня, а только потом ― мое тело. Хотя видят духи, как я жажду слиться с тобой на брачном ложе и познать все тайны твоего юного сладкого тела!

― Узнать тебя? ― немного растерянно пробормотала я. ― Разве мало того, что я уже знаю?

― А что ты уже поняла про меня, Сайонара? Расскажи! ― попросил Арест.

Переведя сбившееся дыхание и собравшись с мыслями, я взялась перечислять, одновременно поглаживая кончиками пальцев по груди взволнованно дышащего сенешаля.

― Ты ― сын воеводы одного из кланов. Родной клан предал тебя. Ты никогда не был женат, но однажды любил и потерял свою возлюбленную, за что винишь себя до сих пор. Ты не слишком доверяешь людям, зато умеешь ценить и уважать эльфов и дроу, если они ― хорошие и честные воины. И тебе все равно, рабы они, или вольные. Ты стараешься быть внимательным, заботливым и справедливым к тем, кто тебе подчиняется. Это вызывает уважение.

Договорив, я подняла взгляд на Ареста и заметила, что его глаза увлажнились, а лицо выглядит растроганным и даже немного растерянным.

― А ты ― ты добра, наблюдательна и мудра не по годам, моя Сай! ― прерывающимся голосом проговорил Арест и прижался губами к моему виску.

Его дыхание все еще было бурным и прерывистым, а по спине пару раз прокатилась дрожь.

Я дождалась, когда Арест справится со своими чувствами, поглаживая его одной рукой по шее и затылку, а другой ― обнимая за плечо. Потом сказала:

― Мне кажется, нам уже пора возвращаться, Арест, но я с радостью вернусь с тобой сюда в другой раз, а ты, если захочешь, расскажешь о себе что-то еще. Все, что захочешь или посчитаешь нужным.

― Да. Мы вернемся сюда, Сай! Тут так уединенно и спокойно. Тут хочется говорить и открывать свои мысли и чувства… ― Мой сенешаль еще раз поцеловал меня в губы ― нежно и почтительно, собрал вещи, погасил все свечи, кроме одной, и повел меня обратно на тайный этаж и дальше, в рабочий кабинет.

В кабинете нашлись Родриэль и Иллириэль.

Они сидели, один за столом, другой ― на подоконнике, и напряженно поглядывали то на дверь, то друг на друга. На их лицах смешались ревность и тревога.

― Где вы были?! ― подскочил Род, едва завидев меня.

― С тобой все хорошо, Сай?! ― метнулся нам навстречу Лир.

― Оставляю тебя наедине с твоими ревнивыми эльфами. Доброй ночи, Сай, ― мягко, беззлобно усмехнулся Арест и вышел.

А я, проводив его взглядом, уперла руки в боки и развернулась к своим рабам.

Глава 28

Арест оказался из тех мужчин, которые, единожды приняв решение, тут же приступают к его осуществлению. Впрочем, это было понятно и раньше, но в это утро я убедилась, что такая решительность присуща моему сенешалю не только в военном деле, но и в личной жизни.

Он начал ухаживать за мной сразу. С утра. Казалось бы, чем может поразить и обрадовать желанную женщину мужчина, который настолько ограничен в средствах, что вынужден был просить выдать ему часть жалования вперед, чтобы иметь хоть немного серебра на текущие расходы?

Господин Кондор придумал ― чем. Пока я нежилась в объятиях Иллириэля, Арест прогулялся по окрестным скалам и собрал букет невиданных цветов. Их нежные бледно-лиловые соцветия имели форму колокольчика, и таких бутонов на одном стебле росло от четырех до семи штук. От колокольчиков исходил нежный сладкий аромат, такой восхитительный, что хотелось его пить, как сладкий нектар, и кутаться в него, как в мягчайший пуховый платок.

― О, это просто чудо! ― Я зарылась носом в букет, отыскала взглядом Ильфиану и приказала ей. ― Принеси для цветов хрустальную вазу из гостиной Чифтена. Такой утонченный букет не должен стоять в простом глиняном кувшине!

Арест широко и довольно улыбнулся:

― Рад, что сумел порадовать тебя, Сайонара!

― Сумел, ― не стала спорить я. ― Однажды мы найдем время выбраться вместе на прогулку, и ты покажешь мне, где собирал их.

― Обязательно, госпожа! ― согласился Арест и тут же добавил. ― Надеюсь, ты найдешь время и для более важного дела.

― Какого же? ― Я передала Аресту бразды правления и предоставила все средства, чтобы он мог наладить охрану замка и обучение стражей, старых и новых, и теперь недоумевала, о каких еще важных делах он может говорить.

― Мы договаривались, что я начну обучать тебя владению кинжалом, ― напомнил мой сенешаль.

― А! Вот ты о чем… ― Я припомнила, что в запертом ящике моего рабочего стола действительно ждет своего часа кинжал из вороненой стали.

Пока что носить его на поясе я даже не пыталась: эта благородная, да еще и напитанная смертельно опасной магией вещь не годилась для того, чтобы чинить ею перья, обрезать сломанные ногти и решать прочие мелкие бытовые вопросы.

Применить это грозное оружие можно было только в бою. Я от всего сердца надеялась, что мне никогда не придется этого делать. Но научиться хотя бы самым простым приемам защиты и нападения мне и правда не помешало бы.

― Как смотришь на то, чтобы провести первый урок сразу после завтрака? ― предложил господин Кондор.

Ни поводов, ни причин отказываться от тренировки у меня не было, поэтому я согласно кивнула:

― Как скажешь, Арест.

Для тренировок Арест выбрал один из залов на тайном третьем этаже между северной и южной башнями. Оставив Лира разбираться с текущими делами и отправив почти всех женщин заниматься шитьем, я переоделась в единственные замшевые штаны, в которых привыкла скакать по горам и пасти коз и овец еще в пору моей жизни в родном клане. Грудь стянула широкой лентой и скрыла под свободной рубашкой. Волосы убрала в две тугих косы.

Господин Кондор встретил мое преображение одобрительным и по-мужски заинтересованным взглядом.

― Образ простой охотницы идет тебе даже больше, чем образ богатой наследницы, ― заметил он. ― Впрочем, ты хороша в любом наряде, Сай. А без него, наверное, просто ослепительна!

― Ты умеешь лить мед в уши, Арест, ― хмыкнула я польщенно. ― Но давай к делу. Я принесла с собой кинжал…

― Напрасно. Прежде, чем брать в руки настоящее оружие, следует поучиться на простых деревяшках. Впрочем, Кристалиэль по моей просьбе вырастила из обрезка доски железного дерева точную копию твоего кинжала, только с тупым лезвием и закругленным кончиком. Так у тебя будет меньше шансов навредить себе.

― Себе, не тебе? ― удивилась я.

― Меня ты нескоро сумеешь задеть. Но попытаться можешь прямо сейчас, ― Арест улыбнулся и подал мне деревянный кинжал. ― Давай, нападай!

Нежным цветком я никогда не была, так что сомнениями не мучилась. Приняв из рук сенешаля свое первое учебное оружие, я тут же занесла руку над головой и попыталась с размаху ударить сверху вниз, целясь в ямку над ключицей слева.

Марид когда-то говорил, что длинный узкий стилет, удачно попав в это место, способен добраться до сердца. Разумеется, убивать своего сенешаля я не намеревалась, да и вообще не слишком опасалась навредить ему, ведь он надел на себя легкую кольчугу, наручи и даже наплечники.

В тот, первый раз, мне показалось, что это для безопасности. Только потом я узнала, что так Арест усложнял себе задачу: двигаться в доспехах было сложнее, и скорость движений пусть ненамного, но все же падла.

― Х-ха-а! ― обрушивая удар на сенешаля, выдохнула я, и… упала на одно колено: моя рука встретила лишь воздух там, где всего долю мгновения назад находилось широкое мужское плечо. От неожиданности я потеряла равновесие и чудом не рухнула на пол всем телом.

Подняла глаза и увидела, что Арест стоит в полушаге от меня и лукаво усмехается.

― Еще разок попробуешь? ― подзадорил он меня.

― Обязательно! ― мной овладел азарт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да не может быть, чтобы я не сумела хоть разок, хоть кончиком задеть этого огромного, почти как воины-дроу, мужчину!

На этот раз я перехватила кинжал так, чтобы было удобно бить снизу. Благо, за тренировками своих братьев и прочих родичей я наблюдала не единожды, и с какой стороны браться за оружие, представляла вполне себе наглядно.

― Ай, молодец! ― похвалил меня Арест. ― Держишь клинок почти правильно. Потом покажу, в чем ошибка. А пока ― нападай! Не сумеешь ударить ― получишь щелчок по носу!

Щелчок?! Да он обнаглел! Кто так со своими нанимательницами обращается?!

Возмущенная обещанием, я отвела руку как можно дальше вбок и назад и бросилась в атаку.

Арест стоял на месте до последнего. В этот раз касание казалось неизбежным. Я уже готовилась торжествовать победу, как вдруг одним смазанным движением мой сенешаль скользнул в сторону и, одновременно, мне навстречу, и не больно, но обидно щелкнул меня по кончику носа!

― Ах, ты! ― разозлилась я и уже всерьез и без улыбок начала гоняться за ним по залу, пытаясь хотя бы вскользь на миг достать мельтешащее в издевательской близости тело.

Вскоре я запыхалась, в глазах замелькали мушки, в боку закололо. Кончик носа, которому перепало еще пару щелчков, слегка покраснел.

― Да ты нарочно скачешь, как безумный заяц, Арест! Кто в драке будет виться ужом?! ― закричала я с досадой, отбрасывая в сторону бесполезную деревяшку и упираясь ладонями в колени.

― О! Поверь мне, уворачиваться будут, и еще как! ― заверил сенешаль.

Подошел, обнял меня поперек туловища, предлагая откинуться на свою грудь и постоять так, восстанавливая дыхание. Я не стала вырываться, хотя и злилась. Просто догадывалась: Арест злил меня нарочно, чтобы заставить драться по-настоящему, не вполсилы, как я намеревалась сначала.

Следующие слова сенешаля только подтвердили мою догадку:

― Запомни, Сай: взяла оружие в руки — значит, дерись, как в последний раз. И не важно, кто перед тобой: умелый воин, шальной подросток или такая же девчонка, как ты сама. Ты не знаешь, на что способен твой противник. Не можешь угадать, насколько серьезно он настроен. Поэтому не давай спуску никому. Запомнишь?

― Запомню, ― заверила я.

— Вот и умница! ― Арест развернул меня к себе лицом и чмокнул в кончик носа, будто извиняясь за щелчки. Во взгляде сенешаля смешались строгость и нежность. ― Бери кинжал и попробуем разобрать ошибки. И еще, Сайонара: никогда не бросай оружие, если не хочешь, чтобы оно оказалось в руках твоего врага.

До полдника Арест не отпускал меня из зала и не давал спуску. Показывал правильный прямой и обратный хват, учил бить без замаха, который, как оказалось, только отнимает время и лишние силы, объяснял, как угадать, куда попытается сдвинуться соперник, стараясь уйти от удара.

― В день, когда ты сумеешь задеть меня лезвием или острием клинка, я подарю тебе кое-что особенное, ― пообещал он мне напоследок.

― Что же такое особенное ты хочешь мне подарить? ― тут же попалась я на крючок.

― Пусть это пока останется секретом! ― усмехнулся Арест. ― Идем полдничать.

Я насупилась: меня раздражало, что мой сенешаль ведет себя со мной так, будто мне десять лет, а не двадцать. И еще больше раздражало то, что, даже понимая и замечая эти хитрости, я все равно велась на них, как ребенок! А мой сорокалетний наставник только улыбался и даже не пытался скрывать, как его умиляет мой бессильный гнев.

Глава 29

Лир и Род мгновенно поняли свою ошибку и с виноватым видом прогудели в один голос, склоняясь в поклонах:

― Мы боимся за тебя, госпожа!

― Никто не знал, где вы, а одного господина Кондора явно недостаточно для твоей охраны! ― добавил Родриэль.

― Мы были в безопасном месте. Постарайтесь больше доверять господину сенешалю, ― все еще злясь, проворчала я.

― Мы его не настолько хорошо знаем! ― продолжал стоять на своем Родриэль. ― Может, позволишь мне сопровождать вас на эти ваши свидания?

― Я знаю тебя, Род, ровно столько же дней, сколько и Ареста. И он тоже принес мне клятву, пусть и не такую, как ты, ― напомнила я.

Родриэль осекся. Он, похоже, забыл, что стал моим рабом-мужем совсем недавно.

― Все равно! ― уперся он. ― Я должен быть при тебе, даже когда ты милуешься со своим сенешалем!

― Я подумаю, Род. И поговорю с Арестом. Возможно, тебе в самом деле стоит сопровождать нас. Но я бы хотела быть уверенной, что ты не станешь нам мешать.

― Ты можешь остановить меня одним своим словом, моя госпожа. ― Родриэль указал на свои татуировки. ― Я весь в твоей власти.

― Тоже верно, ― кивнула я. Не признаваться же, что я совсем забыла о том, что могу с помощью магии сделать с телом Родриэля все, что захочу. ― Тем не менее, надеюсь, мне не придется использовать магию, чтобы призвать тебя к порядку.

― Я тоже надеюсь, ― неуверенно отозвался Род.

― Так. С этим разобрались. Больше ничего срочного? ― сменила я тему.

― В замке все спокойно, госпожа, ― отчитался Иллириэль, как управляющий. ― Рабы делают, что приказано. Дети помогают. Завтра, если позволишь, я нанесу печати, стабилизирующие магию, на тело Вилли.

― Разумеется, Лир! Давно пора! Хорошо, что напомнил, ― тут же разрешила я. Посмотрела в окно, за которым совсем стемнело, и решила. ― А теперь ― спать. Род, ты сегодня ляжешь со мной.

― С радостью, Сай! ― просветлел, насколько позволял окрас его кожи, мой дроу.

Лир завистливо вздохнул, но не произнес ни слова. То ли признал, что в этот раз ― очередь соперника, то ли решил не злить меня снова.

Ночь в объятиях Родриэля была, как всегда, сладкой, томной и жаркой.

***

Следующие несколько дней прошли почти так же, как тот, когда мы с Арестом сходили на первое свидание. По утрам Арест на пару с Родриэлем ― они как-то сумели договориться между собой ― учил меня то магии, то владению кинжалом, по вечерам ― водил на свидания. С полдника и до ужина я то шила вместе с рабынями, то присматривала за тем, как Лир ведет записи и учет.

В один из дней наши эльфы-лучники выбрались на охоту и добыли десяток зайцев, пяток упитанных куропаток, наловили в горной реке крупной жирной рыбы. Шадриэль предложил построить в одной из свободных пещер неподалеку коптильню, чтобы не покупать вяленое и копченое мясо, а заготавливать его самим. Я с радостью согласилась.

Вообще, новые рабы радовали меня тем, что на хорошее отношение отвечали тем же. Они понемногу осваивали и изучали окрестности, в лесах на склонах гор находили то заросли орешника, то ягодные и грибные поляны. Понятно, что пока ягод, грибов и орехов там не было: их следовало ждать ближе к осени. Но сам факт того, что многие вкусные и полезные плоды и ягоды можно будет не покупать и не привозить издали, а добывать возле замка, меня радовал и вдохновлял.

Наши с Арестом отношения развивались постепенно. Мы гуляли с ним по окрестностям под присмотром Родриэля и пары лучников, которые следовали за нами на почтительном расстоянии, уединялись в найденной сенешалем пещере с озером. В такие вечера, оставшись вдвоем, мы много целовались и говорили, делясь воспоминаниями и мнениями, которые чаще совпадали, чем нет.

Пожалуй, я даже согласилась бы на более тесную близость с Арестом, но он по-прежнему думал о том, чтобы разделить со мной постель только в первую брачную ночь.

― Почему ты так настаиваешь на этом, Арест? ― спросила я как-то.

― Потому боюсь влюбиться в тебя еще больше, Сай. Прикипеть к тебе душой и телом. ― Признание давалось Аресту непросто, но он все же решился на эту откровенность. ― Мне и без того с каждым днем все труднее держаться на расстоянии от тебя. А мои сны полны мечтами о тебе. Я сойду с ума, если я потеряю тебя! Скажи, когда ты решишь, готова ли взять меня своим мужем?

― Не знаю, ― ответила я Аресту в тот день. ― Дай мне еще немного времени.

― Столько, сколько тебе потребуется, моя госпожа! ― с покорным вздохом согласился Арест.

Знала бы я тогда, что времени у нас осталось совсем немного!

Где-то через десяток дней наш едва наладившийся и устоявшийся быт ожидаемо, но все равно внезапно оказался нарушен: пришел караванщик и пригнал рабов для моих шахт, где добывали малахариум.

― Госпожа Сайонара! Госпожа Сайонара! ― примчался ко мне в кабинет Виллариэль, которого теперь стражи башни часто использовали как посыльного. ― Стражи просили передать, что в паре тысяч шагов от замка показался рабский обоз! Они идут сюда!

― Хорошо, Вилли, беги во двор, извести господина сенешаля и скажи, что я жду его здесь, в кабинете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Господин Кондор появился совсем скоро.

― Я вооружил всех воинов и расставил дополнительные дозоры на скалах и внутри замка, ― известил он. ― Но нас не так много. Надеюсь, ты не намерена пускать внутрь стен всю эту толпу?

― Само собой, нет! ― успокоила его я. ― Пусть располагаются в самой просторной пещере, если не хотят сидеть под палящим солнцем. А мы доставим туда столько еды и воды, сколько понадобится, чтобы накормить и напоить не только владельца каравана и надсмотрщиков, но и каждого раба.

― Не слишком ли ты расточительна, госпожа моя? ― едва ли не впервые возразил Арест. ― О пропитании своих рабов пусть заботится их владелец. Тебе же следует думать лишь о тех, которых ты у него купишь.

― Не обеднею, ― нахмурилась я. ― Мы не будем кормить их от пуза. Но по куску лепешки и горшку наваристой похлебки обеспечим.

― Как скажешь, Сай. Надеюсь, твоя доброта тебе не аукнется, ― покачал головой мой сенешаль.

Я только пожала плечами: опасаться несчастных, измученных дальней дорогой разумных мне казалось излишним.

По подсчетам стражей, которые снова прислали Вилли с новостями, рабов в караване было около пяти сотен. Мои вольнонаемные слуги, а вместе с ними и рабыни, тут же взялись варить похлебку и печь лепешки на всю эту толпу. Работы им предстояло немало.

А я в окружении Ареста, Родриэля, Борниэля и Лира отправилась на порог замка: встречать гостей.

***

Глядя на приближающийся рабский караван издали и чуть сверху, я обнаружила, что он условно поделен на три относительно одинаковых по численности колонны. В первой шли дроу: впереди мужчины и юноши, следом ― женщины и дети. Мужчин и юношей было навскидку в два раза больше, чем женщин и детей. Во второй колонне двигались эльфы в том же порядке. Среди них тоже было больше мужчин. А в третьей колонне ― в третьей шли люди. Такие же, как я и стоящий рядом со мной Арест. Среди них женщин и детей почти не было.

— Это что? Это… как?! ― Я уставилась на полторы сотни своих соплеменников, на чьих шеях виднелись рабские ошейники. ― Разве бывают люди-рабы?!

― Отчего бы нет? ― довольно равнодушно повел плечом мой сенешаль. ― Мне самому с трудом удалось избегнуть такой участи. Если бы я не сбежал из отческого клана, а попытался отстоять свое наследство, меня наверняка схватили бы, надели на меня такой же ошейник и продали бы первому проходящему мимо торговцу рабами.

― Ты хочешь сказать, все эти люди не пришлись ко двору в родных кланах? ― У меня от ужаса по рукам побежали мурашки. Я зябко поежилась.

― Нет, далеко не все. Думаю, единицы. ― Сенешаль протяжно вздохнул. Появление рабов людей явно разбередило его раны.

― Тогда кто остальные? ― потребовала я новых объяснений.

― Отловленные в лесах бандиты, грабители поселений и караванов, ― взялся перечислять господин Кондор. ― Пленники, уцелевшие в стычках между кланами. Должники, не сумевшие расплатиться с долгами, или члены семей таких должников. Ты, видимо, жила в очень благополучном клане, моя госпожа, если ни одного из своих людей ваш лаэрт ни разу не продал в рабство.

Я неуверенно покачала головой:

― Не знаю. Не берусь утверждать, что такого не случалось. Возможно, от нас, детей и женщин, это скрывали. Из некоторых вроде бы мирных поездок и походов нередко возвращались не все, кто в них отправился. Но нам говорили, что те, кто не вернулся, погибли при нападении все тех же бандитов или воинов из других кланов…

― Теперь ты знаешь, Сай: некоторые из твоих сородичей могли оказаться в подобном караване. ― Арест заметил мое смятение и приобнял меня за плечи, предлагая защиту и поддержку.

Его тепло немного согрело и утешило меня. Но разговаривать больше не хотелось. Поэтому мы так и стояли в молчании: я, Лир, Род и Арест, пока караван не встал под стенами замка, а его владелец не направился к нам, кланяясь и приветственно размахивая на ходу руками.

Мне владелец рабского обоза оказался незнаком. Зато его знал Иллириэль. Он-то и представил меня господину Диккерду как новую хозяйку замка и малахариумовых залежей.

― Выходит, господин Чифтен преставился? Давно ли? Могу я узнать, что с ним случилось? ― после всех положенных случаю поклонов и приветствий поинтересовался господин Диккерд.

― Муж покинул нас почти два десятка дней назад, ― изображая на лице скорбь, подтвердила я. ― Сердце подвело. Только-только консумировал брак, и вдруг упал и кончился.

― Что ж, все мы не вечны, ― господин Диккерд осенил себя знаком, отгоняющим духов смерти. ― Надеюсь, госпожа, ты не забросишь добычу малахариума? Она сделала твоего супруга богатейшим магом известных земель Альеры!

― Разумеется, я намерена продолжать дело моего почившего супруга! ― заверила я. ― Признаться, мы ждали вашего появления, чтобы приобрести работников для шахт. Однако, предлагаю тебе, господин Диккерд, вначале отдохнуть под моим кровом, разделить со мной стол и хлеб, а уж потом говорить о делах. Рабов твоих я тоже накормлю, только прикажи им расположиться, где считаешь нужным: во дворе или в пещере.

― Благодарю, госпожа. Съестного у нас немного осталось. Детей и женщин отправлю в пещеру, ― кивнул Диккерд. ― А мужчины останутся тут, им и простых навесов хватит.

Владелец каравана отдал приказы десятку надсмотрщиков, и те отправились распределять рабов по местам для отдыха.

Я распорядилась четверке стражей наполнить и вынести на порог замка десяток бочек воды, чтобы напоить рабов, а владельца каравана пригласила в гостиную, где уже был накрыт стол.

Лир уверенно уселся рядом с нами: видимо, господин Чифтен ради таких случаев делал исключение и не требовал, чтобы его управляющий стоял на коленях, как простой раб. Я тем более не собиралась ставить Лира на колени. Родриэль, как личный охранник, твердо и уверенно держался у меня за плечом.

― Расскажи, господин Диккерд, ― подкладывая на тарелку торговцу самый румяный и сочный кусочек запеченной в травах куропатки, завела я застольную беседу. ― В каких местах ты побывал, через какие города прошел, что нового видел и слышал?

Караванщик с удовольствием налег на угощение, но и от разговора отказываться не стал. Поведал о своих странствиях, о потопах и землетрясениях, свидетелями которых стал, о войнах и стычках между людскими и эльфийскими кланами, благодаря которым его караван разросся больше обычного.

Наконец, стол опустел, а наши животы наполнились.

― Предлагаю, госпожа, ― сыто выдыхая, сказал господин Диккерд, ― прогуляться, растрясти сытный обед. Заодно начнешь присматривать себе крепких мужчин для работы в шахтах. Тебе повезло: замок Чифтена ― первая моя остановка на обратном пути. Выбор велик.

― Хорошо, пойдем, ― согласилась я.

Мне и самой не терпелось взглянуть на несчастных, убедиться, что воды хватило всем. Если придется, то попросить Лира оказать помощь тем, кто болен или ранен. Смотреть на страдания разумных мне было тяжело, не смотреть ― еще хуже, потому что воображение рисовало совсем уж страшные картины.

Господин Диккерд оказался опытным караванщиком и рачительным хозяином. Среди его рабов не было немощных стариков, избитых до полусмерти пленников и кашляющих кровью доходяг. Эльфы, дроу, люди ― все были по меньшей мере с виду здоровы, довольно крепки и не выглядели до крайности истощенными.

― Там у меня элитные рабы. Их всего трое, ― указал караванщик на отдельно стоящую палатку. ― Для работ в шахте они слишком дорого стоят. Так что даже не знаю, станешь ли ты глядеть на них?

― Если только ради любопытства, ― я все же зашагала к палатке.

Не считая Родриэля, элитных рабов я не видела. В своей поездке на увал до тех рядов, где они продавались, я так и не дошла.

Элитными оказались два эльфа и один дроу.

Они вышли из палатки по приказу господина Диккерда и тут же встали в нарочитые позы, которые должны были подчеркнуть их фигуры. Но меня их фигуры не интересовали. Впрочем, как и лица.

― Какими навыками они владеют? Какой магией? ― спросила я о главном.

― Этот белобрысый, ― караванщик указал на эльфа пониже, ― владеет способностью приманивать рыбу, птицу и прочих животных. Его хорошо брать с собой на охоту. Но, поверь, госпожа Сайонара, куда лучше он умеет ублажать женщин. Этому его учили особенно тщательно!

― Этому всех элитных учат. ― Я безразлично отвернулась от сероглазого блондина.

Способностью приманивать дичь владел один из моих эльфов-лучников, так что способность этого раба была мне без надобности.

― Второй белобрысый, ― господин Диккерд кивнул на эльфа повыше, ― способен услышать, о чем шепчутся на расстоянии пары тысяч шагов.

Эльф кивнул и шевельнул своими удлиненными ушами. Я задумчиво покачала головой:

― Полезный навык для тех, кто думает воевать и нападать, но мы войн не планируем.

― Тогда осталось рассказать тебе про дроу, госпожа. ― Господин Диккерд указал на серокожего раба. ― Этот дроу так силен, что способен руками крошить камни, а головой пробивать каменные стены. Каменные ядра он толкает так далеко и мощно, что деревянные дома разлетаются в щепки!

Арест заинтересованно обошел эльфа и дроу. Ему, военачальнику, оба раба были интересны. Наверняка мой сенешаль уже прикидывал, как мог бы использовать этих рабов для укрепления защиты замка. Но я не была уверена, что готова отдать за них столько золота, сколько они весят. Еще не известно, обрадуются ли эти рабы, если выяснится, что их приобрели не для того, чтобы согревать постель человеческим хозяйкам.

― Пойдем дальше. ― Я отвернулась от рабов, и Арест, подавив вздох сожаления, подставил мне локоть.

Мы пошли к ближайшему навесу.

― Иллириэль, тебе лучше знать, какие рабы больше годятся для работы в шахтах, ― шепнула я Лиру, который шагал по другую мою руку. ― Присматривайся и показывай мне на тех, кого считаешь подходящими.

Лир кивнул и неожиданно решил поделиться:

― Выбирать стоит среди дроу и людей. Эльфы быстро слабеют и угасают в шахтах. Их мир ― лес, а не подземелья. Дроу хороши для переноски тяжестей, а мужчины твоего племени способны поспорить с ними в выносливости. К тому же, дроу слишком огромные, не в каждый лаз и даже не в каждую пещеру пройдут. Так что готовься, госпожа, что покупать тебе придется не только дроу и эльфов.

― Хорошо, что ты объяснил мне это сейчас, Лир. ― Я на миг зажмурилась: никогда не думала, что однажды мне придется сделаться владелицей тех, кого считала хозяевами жизни и вершителями судеб мира. ― Как думаешь, среди людей-рабов могут быть те, кто владеет магией? Маг земли в шахтах мог бы быть особенно полезен!

― Поищем, ― согласился Лир. ― Конечно, среди рабов-людей маги ― редкость, но всякое случается.

Глава 30

Ближе всего к нам оказалась колонна эльфов. Я прошла мимо нее, стараясь даже украдкой не коситься в сторону этих изящных, но несчастных и обездоленных рабов. Понимала: даже если бы накопленного господином Чифтеном богатства хватило бы на то, чтобы выкупить весь караван, то на обустройство и содержание такой толпы я истратила бы все, до донышка!

Следующими в ряду оказались дроу. Их я рассматривала уже без стеснения. Мне хотелось сравнить: кого выбрала бы я, и кого выберет Лир. Мой взгляд против воли цеплялся то за совсем молодых с виду мужчин, то за самых огромных воинов, которых трудно было не заметить.

Однако Лир почти не обращал внимания на молодняк и обходил стороной особо крупных дроу.

Его выбор пал сначала на троих темных эльфов, которые держались немного особняком и явно ладили между собой. Все трое имели средние для дроу рост и мышцы. Однако их тела выглядели крепкими, а на лицах не было ярости, но не было и мертвенного безразличия.

― Если позволишь, госпожа, я поговорю с этими дроу, ― шепнул мне Лир. ― Думаю, они могут быть нам полезны.

― Раз ты так считаешь ― действуй! ― тут же кивнула я.

Лир кивнул и с самым деловым видом отправился к рабам.

При его приближении они поднялись с земли и даже слегка поклонились.

О чем говорил мой управляющий с этой троицей, я не расслышала: вокруг стоял гомон голосов, позвякивали цепи, всхрапывали и ржали лошади надсмотрщиков.

Иллириэль вернулся довольным:

― Можно брать, ― сообщил он. ― Парни понимают, что работа в шахтах ― не самое страшное, что их могло бы ждать. С горным делом они знакомы, так что им будет вдвойне проще. Возможно, их можно будет поставить старшими смены.

― Записал их имена? ― Я опасалась, что позже, когда дело дойдет до оформления купчих, выбранных рабов будет трудно отыскать в общей массе.

― Запомнил. К тому же, господин Диккерд разрешил нам собрать вместе всех, кто нам глянется. Так что рабов, которых выберем дальше, будем отправлять к этим трем, ― успокоил Лир.

И мы пошли дальше. Переходя от одной группы рабов к другой, Лир заодно рассказал мне, что всего в мои каменоломни требуется около шести десятков рабов: четыре десятка ― для работы собственно в забоях, десяток ― для присмотра и руководства, и еще десять ― чтобы обслуживать остальных: готовить пищу, прибирать в бараках, стирать и латать одежду.

Пока Лир беседовал с новой группой дроу, которые чем-то ему приглянулись, я внезапно обратила внимание на раба, сидящего немного поодаль от остальных и с тоской посматривающего на пещеру, куда отправили женщин и детей.

― Почему ты отделился от остальных? ― подошла я к нему.

― Прости, госпожа, ты о чем-то спрашивала? ― Дроу, как оказалось, даже не сразу заметил, что он уже не один. Обвел потерянным взглядом Ареста и Родриэля, стоящих подле меня.

― Я хочу знать, почему ты сидишь тут один, ― повторила я вопрос.

― Меня слишком беспокоит судьба жены и сына, чтобы вести досужие разговоры с остальными. ― Дроу снова посмотрел в сторону пещеры. ― Я ― единственный муж своей женщины, уцелевший в стычке. И я обязан быть рядом с моей семьей, заботиться о них.

― А если вас разделят ― ты умрешь, ― припомнила я особенность женатых дроу.

— Это не важно, госпожа. Другого я и не заслуживаю, раз не сумел защитить ту, которая взяла меня мужем. ― Раб бессильно пожал плечами. ― Жаль, что я не погиб в бою. Но, пока жив, не могу не думать о них…

― Как тебя звать, воин? ― я прониклась горем темного эльфа.

― Я ― Фарнаэль, ― ответил он. И вдруг встал передо мной на колени. ― Выкупи меня и мою семью, госпожа! Позволь нам быть вместе! Я буду работать, как проклятый! Моя жизнь и раньше не была легкой, трудностей я не боюсь!

Я растерялась. Мне было жаль этого нестарого еще дроу, и жаль его семью, но выкупить женщину и ребенка ― и обречь их на непосильный труд в каменоломнях? Разве это лучше, чем позволить им отправиться с караваном дальше и, возможно, найти другого хозяина?

Пока я размышляла, вперед выступил Арест:

― Ты сам не знаешь, о чем просишь, Фарнаэль, ― заговорил он с рабом. Так, как он умел: честно и жестко. ― Нам нужны рабы для работы в шахтах и забоях. Вряд ли твоя жена обрадуется, если ее и ребенка заставят махать кайлом наравне с мужчинами.

— Это так, ― опустил голову Фарнаэль. ― Но разве не найдется для них другой, посильной работы?

― А захочет ли твоя жена стирать и готовить для пяти десятков мужчин, среди которых будут не только дроу, но и люди? Ты не сможешь выполнить за нее эту работу. Не возненавидит ли она тебя за то, что по твоей воле ей придется прислуживать чужим мужчинам, в то время как она привыкла, чтобы мужчины прислуживали ей? ― вступила я в разговор.

― Женщины-дроу привычны трудиться наравне с мужчинами! ― возмутился раб. ― Они не избалованные неженки! Ради нашего сына моя Талиэлла пойдет на все!

Последние слова раба-дроу услышал Иллириэль. Он как раз отправил к месту сбора еще двух рабов и готов был двигаться дальше.

― Я бы взглянул на женщину и ребенка, ― сказал он мне. ― Обычно рабыни-дроу и в самом деле так выносливы, что способны работать наравне с мужчинами. Если помнишь, нам нужны работники на кухню.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Моя жена прекрасно готовит! ― тут же встрепенулся Фарнаэль.

― Как, говоришь, ее зовут? ― переспросил Лир.

― Талиэлла, господин! ― с надеждой глядя на меня и Лира, повторил дроу.

― Но мы ведь все равно продадим всех осенью, Лир! ― напомнила я, и свет в глазах Фарнаэля слегка поугас.

― Позволь сказать, госпожа, ― все же окликнул меня он. ― Даже полгода рядом с семьей станут для меня даром, который я буду отрабатывать изо всех сил!

Закончив выбирать рабов-дроу, мы наведались в пещеру.

― Кто здесь Талиэлла? ― перекрикивая гомон, командным голосом грохнул Арест.

Наступила испуганная тишина. В этой тишине несколько голов обернулись к весьма еще юной на вид женщине-дроу, которая пыталась напоить водой из кружки малыша, которому я дала бы не больше двух лет от роду.

Талиэлла вздрогнула. Встала, подхватила на руки сына. В ее взгляде не было страха. Скорее ― настороженность и решимость бороться до последнего, защищая свое дитя.

Моё сердце дрогнуло от жалости: я слишком хорошо понимала, что в таком состоянии Талиэлла может, не разобравшись, натворить глупостей.

― Тебе и твоему ребенку ничего не грозит, ― поспешила успокоить рабыню. ― Просто я решила выкупить всю вашу семью: Фарнаэля, тебя и ребенка. Так что мы отведем тебя к мужу.

Талиэлла немного расслабилась и даже попыталась улыбнуться:

― Спасибо, госпожа. Я не смела надеяться на такую милость.

― Идем. ― Я покачала головой, не отвечая на ее благодарность.

Мне все еще казалось, что гордая воительница не слишком обрадуется уготованной для нее участи и скоро заберет слова признательности обратно.

Наблюдать за воссоединением мужа и жены я не стала. Не хотела растрогаться еще больше. Нам предстояло выбирать рабов среди мужчин моего племени, а для этого мне следовало заковать свое сердце в броню.

Люди-рабы сидели, как и прочие, группками. Одиночек не было совсем. Но выглядели мои соплеменники намного хуже эльфов и дроу. И не потому, что были измождены или избиты. Совсем нет! Но заросшие щетиной лица, обрюзгшие тела, несвежие одежды и рты, в которых не хватало зубов, производили тягостное впечатление запущенности и неопрятности.

Пытаясь не морщиться от кислого удушливого запаха потных немытых тел, я шла следом за Лиром и Арестом, а спину мне прикрывал верный Род. Лир присматривался то к одному рабу, то к другому. Обращаться к ним он даже не пытался. Указывал на нужного Аресту, а уж тот отдавал команды ― «Встань, представься, повернись, подними руки».

Похоже, Лиру самому было сложно командовать теми, кому он привык подчиняться, а может, он не хотел провоцировать рабов на сопротивление. Здесь, среди соплеменников, я вдруг почувствовала себя куда в большей опасности, чем среди дроу и эльфов.

Злые, презрительные, а порой похотливые взгляды и словечки, которые то и дело доносились до нас, заставили меня развернуть плечи, выпрямить спину и задрать подбородок. Я не имела права показать хоть тень слабости или сомнений! Но мной овладело какое-то тревожное предчувствие. Хотелось окликнуть Лира, Ареста и уговорить их уйти отсюда. Не нужны нам эти рабы. Лучше дроу!

Однако я сцепила зубы и продолжала оглядываться по сторонам. Поэтому и заметила раба, совсем еще молодого, который сидел и, болезненно морщась, потирал левую ногу. На ноге, чуть ниже колена, виднелась большая и глубокая рана. По обе стороны от парня устроились его товарищи: один такого же возраста, другой ― сильно старше. «Отец или другой родич?» ― подумала я.

― Помоги, госпожа! ― заметив мой взгляд, простонал раненый юнец.

Я остановилась. убедилась, что Арест и Лир тоже замедлились, и шагнула к рабу.

― Как ты сумел так пораниться? ― склонилась к его ноге.

― Отойди от них, госпожа! ― зарычал за спиной Родриэль, схватил меня за плечо, задвинул себе за спину.

В тот же миг мой вороненый клинок, который я на всякий случай повесила в ножнах на пояс и скрыла в складках платья, вынырнул из руки юнца, который сидел подле раненого, и перелетел в руку их старшего товарища. Тот без замаха, снизу, метнул кинжал в Ареста!

― Прислуживал девке и эльфам? Пошел против своих? Так сдохни, тварь! ― рявкнул раб и повалился на траву, хватаясь за ошейник и хрипя от удушья.

Несколько мгновений ― и он затих. Магия рабского ошейника убила его за нападение на вольных.

А я, словно очнувшись от морока, бросилась к своему сенешалю:

― Арест! Ты ранен?! Я не знаю, как так вышло!.. Зря я взяла кинжал с собой!

― Я почти увернулся, Сай, ― медленно оседая на землю, с извиняющейся улыбкой ответил Арест. ― Смотри, клинок воткнулся в предплечье.

― Тогда почему ты падаешь? ― Я видела, как белеет кожа Ареста, как проступают синяки вокруг его глаз.

― Магия артефакта, Сай. Она отбирает у меня силы. Не думал, что однажды этот кинжал обернется против меня…

― Ты!!! ― Родриэль схватил за ухо юнца, сидящего рядом с раненым. — Это ты вытянул клинок у моей госпожи!

― Ну, я, ― ухмыльнулся тот. ― Убери свои грязные руки, раб!

Родриэль дернул его за ухо так, что тот привстал, потом резко отпустил и отошел, брезгливо отряхивая руки. Вершить суд над рабом, да еще чужим, он не мог.

А я… Я впервые растерялась настолько, что совсем не понимала, что делать.

Мне хотелось убить наглого мальчишку раба. Мне хотелось сломать проклятый кинжал. Мне хотелось спасти моего сенешаля!!!

Вместо этого всего я стояла и хлопала глазами, потому что не понимала, чем могу помочь Аресту и как могу наказать вора-карманника!

Хорошо, что рядом были мои верные мужчины. Мои эльфы ― светлый и темный. Лир и Род. Они мигом собрались и начали действовать.

― Ты! ― Ткнул Лир пальцем в ближайшего раба, не принадлежащего к шайке воришек и убийцы. ― Бегом за господином Диккердом! Скажи, что он срочно нужен здесь!

Раб без возражений вскочил и устремился в нужную сторону.

― Прикажи ошейникам обездвижить этих двоих, ― тем временем подсказал мне Родриэль, указывая на раненого юнца и его дружка-воришку.

Они медленно пятились к другой группке рабов. Наверное, надеялись смешаться с толпой и затеряться.

― Замрите! ― рявкнула я, и двух преступников сковал магический паралич.

― Придержи голову Ареста, Сайонара, ― тут же позвал меня Иллириэль. ― Я извлеку кинжал, остановлю кровь и залечу порез. Отток сил из тела сенешаля ослаблю, насколько сумею. Это даст нам времени хотя бы до полуночи. Род, отправь кого-нибудь еще за носилками.

Мы с Лиром захлопотали над Арестом, а Родриэль присмотрел еще одного раба и послал его в замок.

― Как может магия моего клинка забирать жизнь у того, кому я не желаю зла?! ― наблюдая, как Лир сводит вместе и сращивает края раны на руке Ареста, спросила я. ― Разве я не могу остановить это каким-нибудь заклинанием или просто приказом?

― К сожалению, нет, Сай, ― вместо Лира ответил Арест. Его голос звучал совсем тихо и прерывисто: мой сенешаль дышал часто и поверхностно. ― Тебе придется поискать другого мужа. Знай, я был счастлив рядом с тобой. Мое сердце ожило и снова наполнилось любовью. Жаль, что судьба отвела нам так мало времени…

― Лир! Придумай что-нибудь! Ты же можешь! ― закричала я в отчаянии.

Сейчас я безумно жалела, что не сделала Ареста своим мужем еще десять дней назад, что тянула, наслаждаясь его ухаживаниями и затаенной страстью.

― Поговорим в замке, госпожа, ― опустил глаза Лир.

― Хотя бы скажи, что есть надежда! ― потребовала я.

Лир, не поднимая на меня взгляд, неопределенно повел плечами и ничего не ответил.

Глава 31

Владелец рабского каравана примчался чуть раньше, чем прибыли носилки из замка.

― Я сам разберусь с рабами, госпожа, если позволишь, ― поклонился мне коротко. ― Поверь, они пожалеют, что посмели напасть на вольного. Жаль, что этот сдох.

Пнув носком сапога труп убийцы, он приказал надсмотрщикам закопать его, а юнцов еще двое надсмотрщиков увели в сторону палатки, где собирались ночевать. Ни заступаться за вора и его подельника, ни интересоваться, как обоих накажут, я не стала. Уже догадалась, что в рабство их продали не случайно. Видимо, они успели натворить нехороших дел там, где их поймали.

Арест угасал у меня на глазах. Из-за пустяковой раны! А я ругала себя последними словами: за то, что взяла с собой это проклятый кинжал, еще не научившись толком им владеть. За то, что не ответила на чувства Ареста раньше. За свое бессилие помочь мужчине, в которого ― теперь, перед лицом вечной разлуки, я нашла в себе силы признать это, ― влюбилась, как девчонка.

― Не ругай себя, госпожа. ― Арест даже теперь, лежа на постели в своей комнате, куда его перенесли мои стражи, и быстро угасая, больше беспокоился обо мне. ― Ты не всесильна и не могла предвидеть такого поворота. Я сам подписал себе приговор еще тогда, когда впервые взял в руки зачарованный клинок.

― Ты не должен умирать! Все должно быть не так! ― Я сжимала бессильную руку Ареста и глотала текущие ручьем слезы. ― Проклятое рабство! Проклятая Альера, в которой не могут ужиться все разумные! Словно места им мало!

― Все будет хорошо, Сай. Ты… найдешь того, кто будет любить тебя не меньше, чем я. Ты просто обязана стать счастливой ― ради моей памяти, слышишь? ― Арест продолжал утешать меня, а мне от этого становилось еще горше.

Лир куда-то ушел. Я не держала его. Если он не в силах помочь, то пусть хотя бы не мешает нам с Арестом прощаться. Рода я попыталась тоже прогнать, но тот упрямо мотнул головой и встал у дверей.

― Я буду рядом, Сай. Или прикажи мне с помощью магии. Но знай, что я тебе этого не прощу! ― насупился он.

Я махнула на него рукой. Мне было не до споров.

― Попей водички, Арест! ― Я пыталась сделать для своего любимого сенешаля хоть что-то. ― И знай, что я тоже успела полюбить тебя за эти дни. Я… собиралась выйти за тебя замуж. Сделала бы это сразу, как только ушел бы рабский обоз!

― Знаю, Сай, любимая. Я видел любовь в твоих глазах. Это согревает мое сердце даже сейчас, в мои последние мгновения жизни. ― Арест сделал нечеловеческое усилие, притянул к губам мою ладонь, поцеловал ее и тут же откинулся на подушку, на время впав в обморок от слабости.

Закрыв лицо руками, я застонала от отчаяния.

Как раз в этот момент вернулся Иллириэль.

― Госпожа моя! ― Он опустился на колени, обхватил мои ладони своими, без слов умоляя посмотреть на него.

― Что тебе надо, Лир? ― неохотно взглянула на него я.

― Выслушай меня, госпожа, ― смиренно попросил он. ― Я больше не могу смотреть, как ты убиваешься. Можешь позже наказать меня за то, что я хотел утаить от тебя это, но один способ спасти сенешаля есть.

― И ты молчал?! ― закричала я так громко, что даже Арест слабо зашевелился, выплывая из забытья.

― Я… ― Лир тяжело сглотнул. ― Я ревную. Не могу избавиться от мысли, что стану совсем не нужен тебе как любовник, если в твоей жизни станет на одного мужа больше. Но, если Арест и в самом деле так дорог тебе, что ты готова взять его мужем…

Лир замолчал, дожидаясь ответа.

― Да! Готова! ― выкрикнула я.

― Тогда тебе придется разделить с ним свою магию, Сай. Иначе его не спасти, ― тихо проговорил Лир.

― Разделить? Не отдать всю? ― так же тихо переспросила я.

― Можешь и всю отдать. Магия артефакта распознает твою силу, которой принадлежит и подчиняется, и перестанет убивать Ареста.

― Я не приму такой жертвы! ― прохрипел Арест. Оказалось, он достаточно пришел в себя, чтобы осознать слова Иллириэля. ― Слышишь, Сай?! Я отказываюсь!

― Поэтому я предлагаю вам разделить магию. Она у вас будет одна на двоих, ― пояснил Лир. ― Пока Арест будет твоим мужем, Сай, твой дар будет принадлежать и ему. Но и ты сможешь магичить.

― Я согласна! Что для этого нужно? ― На меня теплой ласковой волной накатило облегчение.

Выйти замуж? Разделить магию с Арестом? — Это такая мелочь по сравнению с возможной потерей! Да я бы дар целиком отдала, лишь бы спасти своего сенешаля!

― Мы проведем брачную церемонию по вашим человеческим традициям. Я знаю, как это делается. Проводил ее для господина Чифтена, ― торопливо заговорил Лир. ― Но перед этим я нанесу на твое тело и на тело Ареста печати. Они не позволят магическому дару полностью перейти к мужу. А Арест пусть поклянется во время церемонии, что не станет брать власть в свои руки, не лишит тебя права распоряжаться твоим наследством!

― Я поклянусь, ― заверил Арест. В его глазах появился проблеск надежды.

― Печати будут временными, ― кивнув на слова сенешаля, продолжил объяснять Лир. ― Но это не важно. Они нужны, только чтобы направить потоки магии так, как задумано. Дальше потоки будут работать сами, а печати смоются простой водой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Ты уверен, что это поможет, Иллириэль? ― все еще не в силах поверить, что спасение возможно, снова спросила я.

― Почти уверен, ― вздохнул мой полукровка. ― Я давно работал над этой затеей. Мечтал, что однажды смогу предложить такой способ разделения магии отцу. Всем человеческим мужчинам! Может, тогда они стали бы добрее…

― Тогда почему ты не предложил это господину Чифтену, когда он привез меня в свой замок? ― засомневалась я.

― Я предлагал. Он сказал, что его это не интересует. ― Лир печально повесил голову. ― И тогда я понял, что другие ваши мужчины откажутся тоже. Им нравится быть хозяевами. Нравится, чтобы жены были слабее и подчинялись им. Я до последнего был уверен, что Арест такой же.

― Он не такой, ― я слабо улыбнулась и погладила безвольную руку своего сенешаля. ― И за это я люблю его еще больше…

Арест послал мне полный любви и благодарности взгляд.

― Ты ― дороже жизни, Сай, ― произнес он одними губами.

Иллириэль встряхнулся:

― Давайте приступать. У нас мало времени.

― Так говори, что делать, Лир! ― потребовала я.

Печати мой полукровка нанес нам тут же, в спальне Ареста. Мне ― на грудь чуть ниже ямочки между ключицами. Аресту ― прямо над сердцем.

Потом Иллириэль поставил между нами брачный алтарь: в замке Чифтена нашелся и такой. Воскурил над ним травы.

― Проколи Аресту палец и пусть он принесет клятву, как договаривались, ― сейчас Лир командовал, как настоящий лаэрт, а я беспрекословно делала все, что он говорил. И Арест ― тоже.

После клятвы Лир соединил наши с Арестом руки над алтарем, перевязал их сплетенной из пахучих трав лентой. Ленту поджег.

Я ойкнула, но рукой дернуть не посмела, даже когда пламя добралось до запястья. К счастью, огонь оказался магическим и кожу не обжигал.

― Объединяю ваши жизни, ваши сердца и магию. Станьте едины и неразделимы! ― произнес Лир торжественно, дунул на пепел, оставшийся на наших руках, и по моему телу волной промчалось странное ощущение.

Чувство было такое, будто невидимые волны исходят из центра груди, где виднелась нанесенная Иллириэлем печать, проходят в руку, замершую над алтарем, и перетекают к Аресту, а потом возвращаются назад, намного более слабые.

Я отвела взгляд от наших с ним рук и уставилась в лицо своему сенешалю. Оно оживало на глазах: светлела кожа, исчезали синяки над скулами, расправлялись морщины. В глазах появлялась здоровая ясность и привычная твердость. Пальцы Ареста тоже становились все сильнее и все крепче сжимали мою ладонь.

Иллириэль, пропев несколько фраз на незнакомом мне древнем языке, вдруг ударил ребром ладони по нашим с Арестом сомкнутым рукам:

― Хватит! Связь установлена. Теперь магия будет свободно перетекать между вами. Хорошо, что ее так много. Каждый из вас будет сильным магом. Но запомни, Арест: твоя сила ― заемная. Откажешься от госпожи, предашь ее или позволишь ей умереть ― лишишься всего. И магии, и жизни. Заклятие клинка не разрушено. Оно останется с тобой до конца дней.

― Без Сай мне и так не жить, ― светло улыбнулся Арест. ― Я догадываюсь, чего тебе стоило решиться спасти меня, Лир. Как муж нашей госпожи, я клянусь, что тебе всегда будет место рядом со мной. Что я не стану ревновать и вмешиваться в ваши отношения. Но, если ты сам поссоришься с ней ― я всегда буду на ее стороне, так и знай!

― Ты произнес эти слова над алтарем, господин Кондор. Магия запечатлела их. А ты благороднее, чем я думал. ― Лир невесело усмехнулся, поднялся с коленей, затушил дымящиеся на алтаре травы. ― Теперь отдыхай, муж моей госпожи. Силы будут возвращаться к тебе постепенно. И, пока не вернутся полностью ― не пользуйся магией!

― Так и сделаю, Лир. И обращайся ко мне по имени, как Сай. Мы теперь ― одна семья. И не важно, кем были твои родители, кем считаешь себя ты. Я знаю, что, если бы ты пожелал, Сайонара давно сняла бы с тебя рабские оковы. Поэтому считаю тебя равным. И хочу, чтобы ты считал так же. ― Арест выдал такую длинную и прочувствованную речь, что я растерялась и захлопала глазами, но вмешиваться не стала. Пытаются мои мужчины поладить ― мне же лучше!

― Я принимаю твои слова и твое предложение, Арест. А теперь хватит разговоров. Отдыхай сам и отпусти отдохнуть госпожу. Ей тоже досталось сегодня вечером. ― Завершил разговор Лир.

― Я наведаюсь к тебе перед сном, муж, ― я склонилась и поцеловала Ареста во все еще бледный лоб. ― И будь добр съесть ужин, который тебе принесут!

― Ступай, любимая. Со мной теперь все будет в порядке. Жаль, что брачную ночь придется отложить… ― отвечая на целомудренный поцелуй, прошептал Арест. Провел ладонью по моей щеке и закрыл глаза, показывая, что намерен подремать.

Я встала. Пошатнулась от слабости. Родриэль подскочил и подхватил меня на руки. Понес прочь из комнат сенешаля.

― Пока твой второй муж приходит в себя, позволь первому мужу позаботиться о тебе так, как ты этого заслуживаешь, Сай, ― чуть ревниво проворчал он.

Устроив меня на постели в моей собственной спальне, Род вызвал Вилли, сгонял его на кухню за укрепляющим травяным отваром и легким перекусом, сделал мне массаж, на этот раз ― не пытаясь меня возбудить или соблазнить. А потом прилег рядом, уложил мою голову себе на плечо и взялся ласково перебирать мои волосы.

― Как хорошо, что ты у меня есть, любимая, ― тихо прошептал он. ― Какое чудо, что ты у меня есть!

***

Как и обещал Иллириэль, после бракосочетания Арест быстро пошел на поправку. Я провела подле него ночь. Мы просто спали, обнявшись. А наутро я обнаружила, что муж уже способен самостоятельно сидеть и вовсю порывается встать.

Мне с трудом удалось убедить его остаться в кровати, в то время как мы с Лиром и Родом намеревались продолжить выбирать рабов для работы в каменоломнях. Это дело было безотлагательным: невольничий караван должен был двигаться дальше.

Взяв с собой, по настоянию Ареста, еще двух стражей для охраны и клятвенно пообещав не приближаться к рабам ближе, чем на пять шагов, я все же покинула комнаты своего второго мужа и отправилась к стойбищу рабов.

На этот раз владелец каравана сопровождал меня лично. Рассказывал о том, где приобрел того или другого раба, что о нем известно. Время от времени мы торговались, и я получала неплохие уступки.

― А это что за раб, господин Диккерд? ― Внезапно даже для себя остановилась я возле одного человеческого мужчины, у которого, помимо рабского ошейника, заметила еще и странные, не соединенные между собой наручники на запястьях.

Мужчина выглядел зрелым, он наверняка был немногим моложе моего отца. Его лицо не казалось злым или порочным. Скорее, в глубоких складках у рта и между бровей, в мелких морщинках вокруг глаз таился живой ум, который, однако, победила безмерная усталость.

― О, это не просто раб, госпожа. Это ценный пленник, ― усмехнулся караванщик. ― Он сам продал себя в рабство, чтобы выкупить у лаэрта враждебного клана свою единственную дочь, которую тот похитил для своего жестокого сына. Зовут пленника Ламберт.

― Ты ведь был женат, Ламберт? ― обратилась я к пленнику. ― На вдове или на невинной девице? И что случилось с твоей супругой?

Называть Ламберта господином я, разумеется, не стала. Пусть он годился мне если не в отцы, то в старшие братья ― точно, но сейчас он был всего лишь раб. Никак не господин.

― Я был женат, госпожа. Супруга досталась мне невинной, ― с тоской во взгляде кивнул Ламберт. ― Ее не стало чуть больше пяти лет тому: умерла родами.

― А ты стал рабом. Ради дочери. ― Мне с трудом верилось, что среди мужчин моего племени отыскался еще один, кроме Ареста, способный на невероятное благородство. Ламберт молча пожал плечами. Он себя героем не считал. Скорее, жертвой обстоятельств.

Зато заговорил господин Диккерд.

― У тебя острый глаз, госпожа Сайонара, ― льстиво заметил он. ― Ламберт ― единственный из людей-рабов, у кого есть магический дар. Поэтому пришлось надеть на него, кроме ошейника, еще и зачарованные наручники, которые не позволяют ему магичить.

― Но зачем запрещать использовать магию человеку, который добровольно отдал себя в рабство? ― удивилась я.

― Затем, что Ламберт рассчитывал, что его оставят в клане, лаэрту которого он себя продал. А его перепродали мне. Он пытался бежать, глупец! ― хохотнул караванщик.

Ему происходящее казалось смешным. Мне смешно не было.

― Какой стихией ты владеешь, Ламберт? ― спросила я.

― Земной, ― глухо и односложно отозвался он.

Мое сердце радостно встрепенулось: вот он ― тот, кто мне нужен! Я куплю его, и у меня будет свой специалист, который сильно облегчит рабский труд на каменоломнях! Главное, чтобы маг согласился помогать. Впрочем, если пообещать ему свободу, пусть даже не завтра, а через несколько лет, он наверняка заинтересуется!

― А знаешь, господин Диккерд, я, пожалуй, куплю этого твоего ценного пленника, ― обернулась я к караванщику. ― Сколько ты за него хочешь?

Мы сошлись на цене в двенадцать больших золотых. Это, конечно, было недешево, но я надеялась, что вложения себя оправдают.

К обеду покупки были закончены, сделки завершены, купчие оформлены. Пообедав со мной, Лиром и Арестом, господин Диккерд с отдохнувшими рабами и лошадьми двинулся в путь.

А я, устроившись за рабочим столом в кабинете и усадив в кресло у окна своего сенешаля, велела привести ко мне Ламберта, которого вместе с другими новыми рабами на время разместили в пещере, где до этого ночевали женщины и дети из обоза.

― Послушай, Ламберт, ― заговорила я. ― Не знаю, известили тебя уже, или еще нет, но я владею залежами малахариума. Рабы нужны мне для работы в шахтах и каменоломнях. Но не думаю, что ты захочешь махать кайлом, как простой мужик без магии.

― Так вот для чего ты меня купила, госпожа! Надеешься воспользоваться моим даром? ― кривовато ухмыльнулся раб.

― Отчего бы и нет? ― пожала я плечами. ― Ты мог бы помочь своим товарищам по несчастью, сберечь их труд.

― И принести тебе выгоду, ― снова усмехнулся Ламберт.

― Не без того, ― ответила я такой же ухмылкой.

― Что мне-то с того будет? Ты ведь понимаешь, госпожа, что эти побрякушки, ― он указал на зачарованные наручники, ― я позволил надеть на себя добровольно? Стоит кому-то их с меня снять, и моя сила вернется ко мне. А уж от рабского ошейника я, маг земли, избавлюсь в два счета!

― Догадываюсь, ― кивнула я. ― Поэтому хочу предложить тебе сделку. Я сама освобожу тебя от рабства. С записью в книге мага-законника. Тогда тебе не придется скрываться в лесах, водиться с бандитами и грабителями. Ты сможешь вернуться к честной жизни, повидать дочь. Но вначале ты поработаешь на меня.

― Сколько сезонов? ― В усталых глазах Ламберта загорелся огонек надежды.

А меня порадовало, что он измеряет время не годами, а сезонами, а значит, кое-что в горном деле понимает.

― Десять сезонов, ― подозревая, что все равно придется торговаться, назвала я срок, который готова была сократить вдвое.

― Ты смеешься надо мной, госпожа?! ― Ламберт, похоже, слишком вжился в свое рабское положение, чтобы думать о торговле. ― Твое предложение, конечно, лучше, чем все, что я мог надеяться услышать…

— Вот именно! ― перебила его я. ― Второго такого может и не случиться. А я, так и быть, положу тебе еще и небольшой оклад, чтобы к тому времени, как истечет срок договора, у тебя появились деньги хотя бы на дорогу.

Ламберт, стоявший во время разговора передо мной на коленях, вдруг уселся на пол, обхватил руками голову, застонал, желая и не решаясь сказать: «Да».

― Скости срок хоть на треть, госпожа! ― взмолился он наконец. ― Ты не представляешь, как я тоскую по своей дочке. Хочу убедиться, что ее отдали замуж за того, за кого обещали!

― Давай так. Про твою дочь мы постараемся узнать окольными путями. Может, даже сумеем передать ей весточку. А тебе, если оправдаешь мое доверие, я уменьшу срок службы с десяти до семи лет.

― Договорились! Благодарю, госпожа! ― возбужденно закивал Ламберт.

Тут от окна послышался голос Ареста ― все еще глухой и негромкий от слабости:

― Устные договоренности — это хорошо, Сай. Но возьми с него клятву, что все будет так, как обещано, ― напомнил мне муж.

― Да-да, я готов подписать магический контракт, ― кивнул Ламберт.

Так у меня появился первый и главный помощник для Лира. Маг, владеющий стихией земли. Ему предстояло жить в течение сезона в горах, рядом с каменоломнями, и руководить всеми работами. Я, Лир и Арест могли только наведываться туда время от времени и отправлять небольшие обозы с запасами воды и продовольствия.

Я сняла с Ламберта не только наручники, но и ошейник. В них не было надобности после подписания контракта. Попросила рабынь подобрать для него штаны, рубаху и жилетку из запасов мужской одежды взамен тех лохмотьев, в которые превратилась его собственная одежда. Позволила сходить в купальню, привести в порядок тело, волосы и бороду.

Отмытый и посвежевший Ламберт, внезапно позабывший о своей усталости, оказался даже моложе, чем я думала. Теперь я видела, что он, скорее всего, ровесник моего супруга, Ареста.

― Пополдничай с нами. ― Я усадила Ламберта за общий стол в людской, где сидели не только я и Арест, но и все домашние рабы.

― Ты ешь за одним столом с рабами, госпожа? ― удивился он.

― Как видишь, ― улыбнулась я. ― Эти рабы ― самые близкие мне разумные. Можно сказать, мой клан. Да и не все, кого ты тут видишь, невольники. Вон те воины-дроу признали меня своим матриархом.

― Поразительно! Никогда не слышал ни о чем подобном! ― потряс головой мой новый раб. ― Но теперь я начинаю понимать, отчего ты так легко предложила мне свободу, пусть даже через семь лет.

Тут вдруг заговорила Синтиэль:

― Возможно, через семь лет, Ламберт, ты и сам от нас уходить не захочешь.

Ламберт вскинулся было ответить резкое «нет», но взглянул на Синти и вдруг осекся, хмыкнул и ответил неожиданно мягко:

― Посмотрим. Мне бы знать, что у дочери жизнь сложилась, а там и о себе позаботиться можно.

***

Новых рабов с обозом припасов под руководством Иллириэля и Ламберта я отправила в горы на шахты следующим утром. Им нужно было как можно скорее приступить к работе. Сезон-то уже начался, и каменоломням не следовало простаивать без дела.

― Возвращайся скорее, Лир! ― После проведенной вместе ночи я нежно поцеловала своего полукровку. ― Буду скучать по тебе!

― Даже несмотря на то, что твой новый муж уже совсем оправился и жаждет получить свою первую брачную ночь? ― недоверчиво переспросил Лир.

― Ты мне так же дорог, как и он. Вы разные, но вы оба нужны мне! ― заверила его я и попросила. ― Береги себя.

Вместе с обозом отправились в путь и четыре стража дроу в качестве охраны. Арест был не очень доволен этим обстоятельством. Он разрывался между желанием остаться со мной и сопровождать обоз. Но в конце концов решил, что охранять замок и меня для него важнее.

После отъезда караванщика и Иллириэля замок как-то опустел и слегка притих. Все снова вернулись к обыденным делам, а я затеяла переезд Ареста.

― Раз ты теперь ― мой муж, ― сказала я ему, — значит, должен перебраться в комнаты, где жил господин Чифтен.

― Я бы отказался, ― улыбнулся Арест. ― Но, поскольку это позволит мне быть ближе к тебе не только днем, но и ночью…

На лице моего сенешаля появилось мечтательное выражение, и я поняла: Лир был прав ― Арест уже вовсю грезит о первой брачной ночи! Впрочем, я и сама с нетерпением предвкушала нашу первую близость.

Глава 32

Прежде, чем поселить Ареста в комнатах почившего господина Чифтена, мы решили полностью сменить в них обстановку. Содрали со стен старые выцветшие гобелены. Вынесли мебель и ковры. Рабыни-эльфийки и их добровольные помощники ― свободные от вахты стражи ― щетками отмыли окна, полы и стены.

Кристалиэль сотворила для Ареста новую мебель: куда более легкую, изящную и удобную, чем те колченогие кресла, больше похожие на табуреты со спинками, которые стояли в гостиной раньше. А уж какое супружеское ложе она смастерила ― просторное, прочное, нарядное! На таком впору лаэртам богатейших кланов почивать!

Стены Кристалиэль сумела закрыть до середины деревянными панелями, сотворенными из досок, которые напилили в срочном порядке из деревьев, добытых в ближайшем перелеске на горном склоне. В спальне сразу стало уютнее и теплее.

Родриэлю пришлось освободить гостиную, где до этого он ютился на диване. Впрочем, ему, после нескольких лет рабской жизни, диван казался невероятной роскошью. Но теперь я выделила для Рода целую отдельную комнату напротив моей. Ее мы обустроили тоже. Попроще, чем супружеские покои, но все равно красиво и уютно. На эти хлопоты ушел целый день.

А вечером, отправив Рода в его новую спальню, мы, наконец, уединились с Арестом в наших собственных комнатах. Поужинали вдвоем при свете восковых свечей, потом решили вместе принять ванну.

― Как же давно я мечтал прикоснуться к тебе, Сай! ― помогая мне избавиться от дневного платья и нижней рубашки, произнес Арест.

Его чуть подрагивающие от волнения и нетерпения сильные мозолистые пальцы пробежались осторожной лаской по моим рукам и плечам. Это было волнительно. Я-то ведь тоже ждала, когда, наконец, познаю тело Ареста, как познала его сердце.

― А я мечтала ощутить твои губы на своем теле, ― мягко отозвалась на его слова.

Арест на мгновение замялся. Потом улыбнулся чуть печально:

― Ответ опытной женщины, а не невинной девы. Я все забываю, что ты уже один раз вдова и один раз жена. Но, знаешь, я буду даже рад, если ты будешь вести себя смело. Так мы оба получим намного больше удовольствия.

Эти слова избавили меня от вынужденной скованности.

Не убирая рук Ареста, которые как раз спустились к моей груди, я окончательно стянула с себя одежду и потянулась к шнуровке у горла на рубахе мужа. Не то чтобы я не видела его обнаженным до пояса, но это всегда было не вовремя, издалека и в спешке. Теперь же я намеревалась изучить его так же, как он уже изучал меня.

Арест позволил мне избавить его и от рубахи, и от штанов. Он не стыдился своего тела. Да ему и нечего было стыдиться. Его торс был суховатым, живот ― слегка впалым, перевитые жгутами мышц руки и ноги не поражали объемами мышц, как у Рода, но и не казались изящными до хрупкости, как у Лира. А его мужской ствол уже затвердел и нацелился головкой вверх, обещая мне немало удовольствия своими размерами ― не столь грандиозными, как у дроу, но тоже вполне себе достойными.

Хвататься за член мужа вот так, сходу, я не стала. Это могло привести к слишком быстрому финалу. А мне хотелось заигрываний, ласки, постепенного прилива жара к груди и влаги к лону.

― Ванна заждалась нас, мой муж, ― позвала я Ареста, который с завороженным видом неторопливо водил кончиками пальцев по моей груди ― то широкими кругами, будто очерчивая контуры каждого полушария, то узкими, щекоча и даже слегка царапая грубой кожей нежную кожу ареол.

― Ох, да… идем, конечно, ― чтобы вернуться из грез, мужу даже пришлось потрясти головой.

Мы устроились в воде лицом друг к другу. Арест по-прежнему медлил и не спешил набрасываться на меня, хотя я видела, как ходит кадык по его шее от взволнованного дыхания, как пульсирует его напряженная плоть. Но муж начал с того, что взялся медленно поглаживать мои ступни, щиколотки, постепенно поднимаясь все выше и одновременно перемещаясь все ближе ко мне, пока мои ноги не оказались у него за спиной, а мои острые от возбуждения соски не уперлись в его покрытую короткими светлыми волосками грудь.

― Ты кажешься мне сбывшейся мечтой, воплотившейся грезой, Сайонара, ― приближаясь к моим губам, ― прошептал Арест, и этими словами невольно объяснил, что с ним происходит.

Теперь я понимала, откуда такая медлительность, такое бережное, трепетное, в чем-то даже почтительное поведение. Он не врал, когда говорил, что считает меня своей последней любовью. Он и в самом деле бросился в любовь ко мне с головой ― словно нырнул в незнакомый водоем без намерения когда-нибудь выплыть, и боялся только одного: что оазис окажется миражом, а сам он очутится снова в знойной засушливой пустыне.

― Может, я и мечта, Арест, ― первая прикасаясь к его губам, заявила я, нахально щипая его за сосок. ― Но еще ― вполне себе живая земная женщина из плоти и крови. И эта плоть трепещет в жажде соединиться с твоей плотью. Ты уже показал мне свою нежность. Теперь покажи мне свою страсть!

И тут Ареста как прорвало. Его лицо исказилось от желания, из горла вырвался низкий стон.

― Хорошо, дерзкая девчонка! Ты сама напросилась! ― пригрозил он, и взялся зацеловывать меня всю ― от губ и шеи до напряженных сосков.

― Сядь на бортик ванны и раздвинь ноги, ― изжалив острыми поцелуями мои плечи и грудь, приказал он.

Я покорно выполнила команду, а уже через десяток вздохов стонала и извивалась, потому что Арест прижался лицом к моему пылающему лону и начал вытворять с ним такое!..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Уф… Ох! Да-да-да! ― только и могла время от времени стонать я, ерзая и выпрашивая все больше и больше ласки.

― Еще? ― то и дело спрашивал Арест, заглядывая мне в лицо. ― Какая у меня ненасытная, оказывается, женушка!

Наконец, доведя меня до дрожи и полубессознательного состояния, Арест вдруг встал, выбрался из ванны сам, подхватил на руки меня и, не вытираясь и не оглядываясь, понес в нашу супружескую спальню.

― Я мог бы позволить тебе достичь пика удовольствия там, в воде, шептал он на ходу, продолжая заодно мять мою попу. ― Но я хочу, чтобы мы сделали это вместе!

…И вот я уже лежу на совершенно новой кровати, на новом белье ― дорогом, купленном во время поездки за рабами. Мой муж встает на колени у меня между ног, закидывает мои лодыжки к себе на плечи и уверенным, но плавным движением проникает в меня.

Мы начинаем двигаться, то сближаясь, то отдаляясь, все быстрее и быстрее, все резче, мощнее, теряя дыхание, забывая обо всем, кроме одного на двоих желания! Руки Ареста то шарят вслепую по моему телу, трогают то грудь, то чувствительный бугорок между ног. Я запрокидываю голову, цепляюсь руками за изголовье кровати и стону-стону-стону, умоляя Ареста не останавливаться, не медлить!

И он не медлит, не щадит себя и меня, врывается в мои потаённые глубины мощно и глубоко! Ему не нужно осторожничать, как Роду: Арест подходит мне так, словно его делали специально под меня ― всего, от щекотных волосков на груди, бедрах и запястьях, до ловких пальцев и шустрого языка, такого же умелого, но более дерзкого, чем язык Лира!

Арест другой, не такой как мои любимые рабы. Но ничуть не хуже! Я понимаю это, когда что-то во мне взрывается, свечение затапливает мой взор, тело начинает содрогаться, а лоно ― ритмично пульсировать, сжимая орудующий в нем крепкий ствол. Через мгновение Арест тоже взрывается, вжимается в меня и, вздрагивая, рычит сквозь зубы и затапливает меня своим горячим семенем!

***

― Ну что, не жалеешь, что взяла меня в мужья, Сай? ― дождавшись, когда я немного отдышусь, Арест вытянулся подле меня и поцеловал мое плечо. ― Сумел я тебе угодить?

― Еще как сумел! ― благодарно улыбнулась я и лениво продела пальцы сквозь растрепанные длинные пряди его волос. ― Надо будет повторить!

― Как только пожелаешь! ― усмехнулся Арест, поймал мою ладонь и положил на свой пах. И я поняла, что муж готов выполнить мое пожелание прямо сейчас!

― Эй-эй, не так скоро! ― засмеялась я. ― Понимаю, тебе после долгого воздержания не терпится, но лучше мы вернемся к этому разговору утром!

― Как скажешь, Сай, любимая! ― стараясь скрыть легкое разочарование, согласился Арест.

Похоже, он начал входить во вкус. Оставалось только радоваться, что Иллириэль уехал на несколько дней, так что хотя бы ненадолго одним претендентом на мое тело стало меньше.

Разумеется, я уже заскучала по своему нежному полукровке, но с опаской думала о том, как будут дальше делить меня мои мужчины. Потому что каждый из них оказался тем еще собственником, вынужденным мириться с наличием соперников только потому, что так сложились обстоятельства.

Утром, как и договаривались, мы с Арестом повторили ― в обратном порядке ― и близость, и омовение. А когда я вышла к завтраку с зацелованными губами и уже слегка посиневшим пятнышком от особо страстного поцелуя на шее, Родриэль встретил меня очень выразительным взглядом.

― Вижу, ночь удалась, ― склонившись к моему уху, прошептал он ревниво.

― Вполне, ― улыбнулась я.

― Опытный воин в бою не оплошает, ― услышав наши перешептывания, поддел ревнивого дроу Арест.

― Когда устанешь от этого старого самодовольного индюка, дай знать, Сай, ― с намеком потираясь о мое бедро своим возбуждением, попросил Род. ― Я найду, чем тебя удивить.

Говорить Родриэлю о том, что лучше всего удивлять меня пока что удавалось Иллириэлю, я не стала. Но вдруг со всей ясностью поняла: вряд ли хотя бы двое из моих мужчин когда-нибудь встретятся в моей постели. А ведь могло бы получиться необычно и очень приятно!

Эта неожиданная фантазия почему-то прочно засела в моей голове. Но я решила, что не признаюсь в ней никогда ни одному из моих мужчин!

Глава 33

И снова судьба подарила нам несколько дней спокойной мирной жизни. Я просила духов, чтобы так шло и дальше. Пусть бы маг-законник, господин Ангус Фомадис, ошибался, когда говорил, что очень скоро к стенам моего замка явятся желающие заполучить меня и мое богатство.

Но он не ошибся, как и мой отец, лаэрт клана Сипух.

Прошло всего четыре дня, как я вышла замуж за Ареста, а Лир с рабами отправился на шахты, когда незадолго до полдника Сваритэль и Тайриэль, дежурившие один в Северной, другой ― в Южной башне, известили, что вдали показался небольшой вооруженный отряд людей. Не эльфов и не дроу.

«Началось!» ― поняла я.

Арест тут же усилил башни эльфами-лучниками, расставил у невидимых снаружи бойниц второго этажа и возле входных ворот воинов-дроу по заранее намеченному плану.

― Надеюсь, это просто гости, ― заламывая руки, я ходила по большому залу первого этажа в ожидании дальнейших событий. ― Ну может же быть так, что это просто путники, которые едут мимо и решили заглянуть на огонек?!

― Для путников они слишком собранные и очень уж старательно держат строй, ― поглядывая в одну из бойниц на приближающийся вооруженный до зубов отряд в пятьдесят воинов, покачал головой Арест. ― Намерения у них явно не самые мирные.

― Но, может, они передумают применять силу, когда узнают, что ты ― мой муж? ― Я все еще не теряла надежды, что боевой стычки получится избежать.

― Предоставь мне вести переговоры, Сай. Если будет хотя бы один маленький шанс решить все миром ― я это сделаю! ― пообещал мой муж-сенешаль.

― Разумеется, я доверю тебе это непростое дело, Арест! Со мной, женщиной, наши соплеменники-мужчины говорить и считаться все равно не станут! ― Я на миг прислонилась лбом к закованному в латы плечу мужа и вздохнула. ― Это для тебя я любимая женщина. А для них ― всего лишь богатая добыча.

― Как бы им самим добычей не стать! ― оскалился Арест. Он тоже сделался собранным и непривычно жестким. В его глазах появились отблески стали. ― Повесь кинжал на пояс. Если другого выхода не будет ― воспользуйся им, но только сразу. Не угрожай ― бей, молча и без предупреждения, как я учил. Обещаешь?

― Обещаю!

Навредить заговоренным клинком Аресту или Родриэлю я уже не опасалась. Они оба были под защитой моей магии. Да и некому будет воровать у меня оружие, чтобы потом подло ударить в спину. Так что просьбу Ареста я исполнила тут же. Правда, спокойствия это мне не добавило.

Я снова пробежалась от стены к стене. Но тут меня поймал, обнял за плечи и прижал к себе Родриэль.

― Все будет хорошо, госпожа моя, ― тихо пообещал он. ― Мы подготовились к нападению. Пять десятков воинов раскидаем без труда, даже если в отряде есть маги. Так что выдохни и постой со мной. А то я, как твой личный охранник, начну бегать следом за тобой и устану, даже не успев вступить сражение.

Последние слова он произнес с хитрой улыбкой, и я поняла, что Род шутит. Умудряется шутить в такой опасный момент! Его происходящее, похоже, не пугает, а бодрит!

― Ну да. Вдруг война ― а ты устал, ― проворчала я, но вырываться не стала.

В железных объятиях моего мужа-дроу мне отчего-то и в самом деле было спокойнее.

Наконец, отряд приблизился, встал правильным строем в паре десятков шагов от входных ворот замка. Кажется, Марид называл такой строй клином.

Вперед, ровно до середины расстояния между отрядом и воротами, вышел одинокий воин с горном и штандартом в руках. Разглядев цветастый стяг, я догадалась, кто явился по мою руку. Арест понял тоже.

― Родственнички пожаловали. Северные псы! ― сквозь стиснутые в ярости зубы проговорил он. ― Второй раз они у меня ничего не отнимут!

И тут я поняла, что переговоров не будет, и дело миром не решится. Те, кто отнял у Ареста будущее один раз, посчитают, что смогут сделать это снова. А он ― он будет не просто отстаивать меня. Он будет мстить за обиды прошлого!

Тем временем, воин-глашатай протрубил в свой горн, постоял некоторое время, вероятно, дожидаясь, когда кто-нибудь выйдет из ворот или как-то иначе даст знать, что появление отряда не осталось незамеченным.

Ни я, ни Арест показываться не спешили.

Тогда воин протрубил второй раз, а потом начал вещать в пустоту. Его громкий голос отчетливо доносился до нас, замерших у замаскированных бойниц:

― Госпожа Сайонара Чифтен, вдова Неглая Чифтена! Выйди и приветствуй того, кто решил оказать тебе честь и взять тебя второй женой! Мой господин, Гориус Нордханд, второй сын лаэрта клана Северных псов, обещает тебе достойную и покойную жизнь под его покровительством!

― Борзый щенок! ― прорычал Арест, подразумевая Гориуса. ― Всегда таким был! Ну, ничего, я с ним пообщаюсь!

Нажав на выступ в стене, он открыл себе выход на невидимую снизу небольшую площадку, образованную выступом скалы. Площадка была огорожена по краю невысоким бортиком из каменных осколков.

Я только охнула, обнаружив, что прямо над воротами замка и такое есть. Мне об этом маленьком балкончике известно не было. А вот Арест ― нашел!

И теперь воспользовался находкой.

Вышел ― прямой, гордый, грозный. И заявил так же громко и уверенно, как глашатай внизу:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Я, Арест Кондор, единственный сын почившего господина Руфуса Кондора, объявляю, что взял госпожу Сайонару Чифтен, отныне ― Сайонару Кондор, в жены! Она находится под моим покровительством и защитой! Уходите. Здесь вам не рады!

Глашатай запрокинул голову вверх, всматриваясь в фигуру моего супруга-сенешаля. Уронил вдоль тела руку с горном, мотнул головой, явно не в силах поверить своим глазам и ушам:

― Ты жив?!

― Живее всех живых! ― оскалился Арест. ― И повторяю еще раз: госпожу Сайонару твой хозяин не получит, как и ее богатства!

— Это мы еще посмотрим! ― Глашатай пришел в себя, сделал небрежный жест, развернулся и отправился к стоящему в отдалении отряду.

Проводив его взглядом, Арест отдал приказ всем готовиться к бою, а меня попросил вместе с Родриэлем и эльфийками-рабынями подняться на тайный третий этаж. там на случай нападения были подготовлены комнаты, до которых воинам, не представляющим устройства замка, добраться было почти невозможно.

Мне страшно не хотелось покидать Ареста перед лицом опасности. тем более что я и сама владела магией. Но муж посмотрел на меня со странной смесью строгости и нежности:

― Прошу тебя, родная! Укройся в безопасности. Так я буду уверен, что ты останешься живой и свободной. И верь в меня! Я справлюсь!

Мы с Арестом коротко, но жадно поцеловались, и я, собрав рабынь и детей, повела их за собой в тайное убежище. Наш строй замыкал Родриэль.

― Мы сможем наблюдать за тем, что происходит, госпожа, ― на ходу шепнул мне мой дроу. ― Ты не будешь сидеть в полном неведении.

Это обещание немного утешило меня. Неизвестности я боялась даже больше, чем самого сражения, каким бы жестоким оно ни было.

Убедившись, что все мои рабыни и их дети устроились со всеми доступными удобствами, я приказала Родриэлю:

― Показывай, откуда мы сможем наблюдать за происходящим.

И Родриэль отвел меня в совсем небольшую башенку, устроенную прямо внутри скалы, слегка нависающей над обрывом чуть левее балкончика, с которого вещал Арест. Мы с Родом с трудом поместились в ней вдвоем. О существовании этой башенки я также раньше не знала.

Пять вертикальных десятисантиметровых щелей позволяли проникать в тесную каменную клетушку дневному свету, воздуху и звукам снизу.

― Главное ― не пытайся вмешаться в ход сражения, если оно начнется, предупредил меня Род. ― Во всяком случае, пока я не позволю. Лучше, если враг до последнего не будет знать, что у него над головой затаились два мага.

Да! Точно! Род же тоже владеет магией, и какой!

― Получается, мы с тобой вроде как сидим в засаде? ― нервно хмыкнула я.

― Точно, госпожа! Думаю, Арест и твои стражи отобьются и без нас. Но, если придется, то мы поможем им внезапным ударом по врагу в самый неожиданный момент!

Слова Родриэля неожиданно взбодрили и немного успокоили меня.

― Что ж. Только дай знак, и я обрушу на захватчиков всю силу своего гнева и своей магии! ― сказала я и приникла к узкой щели-бойнице.

***

Я выглянула наружу ― и прикусила костяшки сжатой в кулак руки: выстроившиеся клином воины бежали, набирая скорость, в сторону ворот моего замка! Десяток из них нес на своих плечах огромное бревно с заостренным концом.

― Они выбьют дверь! ― шепнула я, но мне показалось, что я кричу.

― Не выбьют. Наш сенешаль уже воспользовался полученной от тебя магией и создал воздушную подушку. Они увязнут в ней. ― Род говорил так уверенно, что я поверила, немного успокоилась и продолжала наблюдать за попыткой наката уже не столько со страхом, сколько с любопытством.

Как и обещал Родриэль, в десятке шагов от ворот атака захлебнулась. Враги словно попали в густой кисель или жидкую грязь. Они не ударились, не ушиблись, но резко затормозили, от неожиданности ― выронили бревно, которое тут же упало на ноги своим носителям.

Раздались крики: кому-то бревно всего лишь отдавило пальцы и ступни, но парочке Псов повезло сильно меньше: они упали и покатились по земле, вопя от боли и хватаясь за сломанные ноги. Строй сломался. Воины противника бросились врассыпную, спасаясь от катящегося с пригорка бревна и стараясь не споткнуться об упавших товарищей. Спастись удалось не всем.

— Вот видишь, Сай, первая атака отбита. А мы еще почти ничего и не делали, ― подбодрил меня Род.

― Вижу, ― я улыбнулась дрожащими губами. ― Думаешь, они теперь уйдут?

― Вряд ли, ― мой дроу злобно оскалился. ― Мы им пока всего пару зубов выбили. Они еще попытаются укусить.

Откуда Родриэль знал об этом, мне оставалось только догадываться. Он ведь никогда не был защитником крепости, не воевал по-настоящему. Возможно, это Арест успел преподать ему, как и прочим стражам, несколько уроков? Расспрашивать я не стала: не до того. Умеет, знает ― и хорошо.

― Похоже, ты прав. Они не собираются уходить. Но что они задумали?

Родриэль пожал плечами, вглядываясь в одну из соседних бойниц:

― Огнем нас не закидаешь. Если только магическим, от которого горят даже камни. Но для этого у них должен быть сильный маг, владеющий стихией огня.

― Надеюсь, у них такого нет, ― содрогнулась я.

― Поверь, для нас безопасней огневик, чем маг земли, ― Род вдруг поднял перед собой ладони, сложил лодочкой, а когда чуть развел в стороны ― между ними показался быстро растущий шар небесного огня.

― Что?.. ― «ты задумал», ― хотела спросить я, но Род меня опередил.

― Стихия воздуха не способна развеять само магическое заклятие, только отвести его проявления. А я, если придется, выжгу магию и не дам заклятию развернуться! ― пояснил он. ― Не нравится мне, что в стане врага трое магов объединяются. Вы с Арестом сильны, но не уверен, что вашей силы хватит устоять против троих.

― А твоей ― хватит? ― с надеждой уставилась на него я.

― Если даже не получится уничтожить заклятие, то уж подпортить его я точно смогу! ― нехорошо усмехнулся мой дроу. ― Тогда и посмотрим, чем это для Псов обернется!

Тем временем над магами Псов, которые, как и предполагал Род, оказались огневиками, начали подниматься один за другим огненные шары. Другие воины врага, окружившие своих магов ― видимо, для защиты ― с благоговением запрокинули головы и следили за шарами.

― О да! Как я и говорил: магическое пламя! ― опознал Родриэль. ― Что ж, да обрушится их огонь на их же головы!

Раньше, чем я успела хотя бы пискнуть, он сжал шар небесного огня, зависший между его ладоней, и бело-синяя стрела стремительным клинком вспорола пространство, разветвилась и ударила рукам магов, по висящим над ними огненным шрам.

Ба-ба-ба-ба-а-ах!..

Раскат грома сотряс горы и, кажется, сами небеса.

Маги Псов попадали, пара ― замертво, один ― катаясь по каменному крошеву и прижимая к груди обугленную руку. Одновременно лишенные управления шары магического огня вдруг пролились на головы вражеских воинов кипящей неугасимой лавой.

Огонь охватил каждого, на кого попал. А таких было не менее десятка! Его пытались сбивать, тушить водой, засыпать песком. Но Род заметил верно: погасить это пламя мог только маг, призвавший его.

Единственного живого огневика подняли, отхлестали по щекам, напоили отваром цветов паупера. Этот отвар ослаблял боль, но туманил сознание.

Понукаемый товарищами, маг сумел отозвать пламя, но еще десяток воинов оказался выведен из строя.

— Вот видишь, Сай. Считай, половина отряда уже не в строю, ― со злым весельем прокомментировал Род. ― Если Гориус не совсем идиот, он сейчас же соберет своих раненых и уйдет.

Гориус оказался жадным тупым ублюдком, готовым положить всех своих людей ради богатства. Он собрал уцелевших. Поставил в строй едва живого мага-огневика. И послал их штурмовать ворота замка. На ходу огненный маг из последних сил сотворил еще один шар магического огня. Вероятно, Псы намеревались ударить им по воротам.

В этот раз они не полезли тесной кучей. Мага пустили вперед одного, а сами настороженно продвигались следом, отставая на десять шагов.

Приблизившись к воротам на расстояние в пятнадцать шагов, огневик направил свой шар в ворота ― не резко, так, чтобы не поймать рикошет.

Шар доплыл до невидимой воздушной подушки и замедлился. Но совсем остановить этот снаряд уплотненный воздух не мог.

Я с новой волной ужаса в груди наблюдала, как медленно и величественно плывет магический снаряд к воротам: неумолимо, неотвратимо, выжигая вокруг себя сам воздух, каким бы густым тот ни был. Казалось, нет ничего, способного его остановить.

― Род?! ― Я не могла понять, почему мой дроу не ударит по шару молнией.

― Сейчас лупить по нему молнией бесполезно, ― вздохнул Родриэль. ― Он уже существует и не связан с магом. В этот раз огневик оказался хитрее и просто выпустил стихию.

— Значит, ворота будут сожжены?! В наш замок вторгнутся?

― Не так быстро, Сай. Хорошо, что твой почивший муж умел хранить свои секреты и не отпускал врагов живыми ― ни одного. Смотри вниз.

Я прижалась лицом к бойнице и скосила глаза вниз, а затем уронила в том же направлении челюсть.

Потому что из-под земли, которая вдруг расступилась прямо в двух шагах от ворот, быстро поднималась вверх самая настоящая каменная стена! Она была выточена из цельного куска гранита и имела толщину в пару широких шагов. Ее высоту я смогла оценить только тогда, когда верхний край стены почти уперся в балкончик, с которого руководил защитой замка Арест.

— Вот так. Даже если магический огонь сожжет эту стену, до ворот он не доберется! ― хохотнул Родриэль, потешаясь над изумлением врага.

По которому, следуя команде Ареста, вдруг ударили лучники: стрелы обрушились на строй в три десятка бойцов стальным дождем и выкосили половину из них раньше, чем кто-то сообразил отдать команду “Щиты!”.

Щиты были магические, создаваемые при помощи артефактов. Я видела их мерцание над головами полутора десятка ошеломленных вояк, которые медленно пятились, отступали, пытаясь увести и утащить своих раненых.

— Значит, говоришь, отпускать никого нельзя? ― переспросила я, гадая, как намерен мой муж-сенешаль покончить с остатками вражеского войска.

― Нельзя, ― кивнул Родриэль. ― Пусть люди знают: кто пошел на замок Чифтен войной, тот сгинул бесследно на веки вечные!

И, словно услышав его слова, Арест поднял и погнал вслед бегущим с поля боя противникам знаменитый сель. Стена ветра, смешанного с камнями, врезалась в них, сбила с ног, перемолола, прокрутила, как через жернова, и развеялась, оставив после себя густое облако пыли.

― Четверо стражей ― на разведку! Добить выживших! Двое лучников ― прикрывайте!

Стражи скатились откуда-то со скал, как и два эльфа-лучника. Побежали, настороженно оглядываясь, вначале к магу, потом ― к остальным. Я отвернулась, чтобы не видеть, как они будут забирать жизнь у побежденных, поверженных бойцов, польстившихся на легкую наживу.

― Мы победили, Род? ― уточнила у своего личного охранника.

― Мы победили, Сай, госпожа моя. И так будет со всеми, кто бы ни пришел, чтобы попытаться обидеть тебя. Арест, Лир и я… мы поговорили. И договорились по-своему, по-мужски. Может, мы будем ревновать и соперничать в обычной жизни. Но перед лицом опасности мы все ― одна команда, единственная цель которой ― уберечь тебя и наш дом.

― Спасибо! ― Я на миг приникла к груди своего любимого дроу. ― Люблю вас. Тебя, Лира, Ареста. Вы ― лучшее, что случилось в моей жизни!

― Даже лучше замка и наследства? ― лукаво глянул на меня Род, с удовольствием подставляя под мой поцелуй гладкую темную щеку.

― Лучше! ― кивнула я. ― Без вас мне никакое богатство не помогло бы. С вами ― можно обойтись и без него.

Глава 34

Лучники покинули укрытия в скалах. Я вывела женщин-рабынь, Вилли и малышку Селин с тайного этажа и отправила заниматься повседневными делами. Мужчины прибирали на склоне и площадке перед входом в замок. Стражи снова несли дозор в башнях.

Они-то и подали новый сигнал.

― Неужели подкрепление к Северным Псам подоспело?! Или еще гости с марьяжными намерениями едут? ― Я схватилась за сердце и рванула на тот самый балкончик, с которого командовал Арест. Благо, проход в стене все еще был открыт.

Родриэль поспешил за мной.

Встав у края площадки, я обвела взглядом склон ниже замка ― и никого не увидела. И только когда догадалась глянуть на серпантин, вьющийся по склону южного отрога горы, увидела знакомые повозки с лошадьми, Лира и его спутников.

Спутников с Лиром шло куда больше, чем должно. Издали было непонятно: то ли он просто ведет с собой этот небольшой, в десяток разумных, отряд, то ли его взяли в плен и велели показывать дорогу. Как бы то ни было, а ехал он на своей лошади, и руки у него связаны не были. Как и у стражей, которых мы с Арестом отправили сопровождать рабов на шахты.

― Кто это с ним? ― мое зрение было острым, но у Рода ― острее.

― Две женщины-дроу, ― начал перечислять он. ― На повозках. У одной младенец на руках, другая в тягости, судя по животу, вот-вот настанет срок рожать. И у каждой повозки по два моих соплеменника, дроу, вероятно ― мужья этих женщин.

― Как думаешь, они не представляют для нас опасности?

― Уверен, что нет. ― Родриэль решительно мотнул головой. ― Почти наверняка это беглецы, пытавшиеся укрыться в горах. Возможно, где-то поблизости возле шахт.

― Слушай, точно! Лир же говорил, что там есть какие-никакие постройки! Пара бараков для рабов, домик смотрителя. Какое-никакое, а жилье… ― Теперь я смотрела на приближающийся к замку обоз не с опаской, а с жалостью и любопытством.

А когда им оставалось преодолеть меньше пяти сотен шагов, не выдержала и помчалась встречать их лично. Хотя, если говорить честно, то не всех, а своего любимого полукровку. Только теперь, увидев его почти у порога, я вдруг ощутила в полной мере, насколько я по нему соскучилась! Род широко шагал следом и даже не ворчал.

А Лир, завидев меня, чуть ускорил коня, выехал вперед и подхватил меня на ходу, усадил перед собой, обнял не руками ― всем телом, укутывая своими объятиями, зарылся носом в волосы у меня на макушке и выдохнул с блаженством:

― Са-а-а-ай! Госпожа моя!

И замолчал. Только сопел громко и сосредоточенно, и колотилось мне в спину его взволнованное сердце.

И столько было в этом молчании невысказанного!

― Как же я по тебе соскучилась, мой сладкий! ― Я ехала и таяла от любви, что била из Лира ключом, выплескивалась волнами, и от нее вибрировал воздух между нами.

О, я знала, где и с кем проведу ближайшую ночь ― если ничего не случится. Если не придут к стенам замка очередные псы ― северные, южные или какие там еще.

Вспомнив о них, я вздохнула и произнесла с чувством:

― Лир, у нас тут такое было сегодня!

― Да уж вижу. ― Лир неохотно вынул нос из моей прически и глянул по сторонам. ― Что за клан почтил нас своим визитом?

― Родной клан Ареста. Нордханд. Второй сын их лаэрта решил, что я буду счастлива стать его второй женой. ― В моем сердце все еще плескались остатки гнева и презрения. Но была там и радость победы. ― У нас все живы, Лир! И даже никто не ранен. Все-таки Арест ― лучший сенешаль Альеры! Нам повезло с ним!

— Это ему повезло с тобой, госпожа. Нам троим повезло, ― Лир не выдержал и провел губами по моей шее.

Я чувствовала, как нарастает его томление и нетерпение. Мое тело откликалось на этот зов ― такой родной, такой необходимый! Но время для чувственных утех еще не настало.

― Расскажи, кого это ты нам привез, ― попросила я, чтобы отвлечься и немного охладить страсть ― свою и Лира.

― Остатки очередного разоренного людьми клана дроу, ― подтвердил наши с Родриэлем догадки Иллириэль. ― Может, выжил и еще кто-то, эти два семейства не знают. Их спасло чудо в виде горного обвала, который отрезал их от преследователей. Потом они набрели на постройки возле шахт и жили в них, пока не появились мы.

― Почему они приехали с тобой, а не ушли куда-то дальше в горы? Они ведь не рабы. ― Мне было странно, что дроу спустились с гор и явились в замок, которым владеют люди.

― Они устали выживать в горах. Привыкли жить в клане, где каждый умеет что-то свое. Одной из женщин скоро рожать, и я пообещал ей помощь эльфийки-целительницы. Это решило все. Если ты позволишь им, госпожа, они станут жить и трудиться у нас ― за кров и пищу.

Это предложение мне понравилось. Я прекрасно понимала, что у нас все еще недостаточно воинов для защиты замка, не хватает работников, чтобы открыть свою кузницу, завести стадо овец, наладить коптильню.

Мне хотелось свой клан ― большой, дружный, сильный и богатый! И пусть в клане будут преимущественно дроу и эльфы, а не мои соплеменники-люди ― меня это не смущало!

― Что умеют мужчины-дроу? Какая у них магия? Ты выяснил? ― Я набросилась с Лира с расспросами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Может, они сами тебе расскажут, а если позволишь, то и покажут, госпожа? ― усмехнулся Лир с нежностью и снова поцеловал меня в изгиб шеи. ― Прости, я не могу думать ни о чем, кроме как о том, чтобы остаться с тобой наедине, моя Сай. Ты ведь не откажешь мне в близости этой ночью?

― Не откажу, если будешь хорошим рабом и перестанешь показывать остальным, как плохо ты на меня влияешь! ― засмеялась я, но Иллириэль понял, что в моей шутке только доля шутки, и постарался вести себя более сдержанно.

Впрочем, мы уже добрались до замка и пора было спешиваться.

Дальше я познакомилась с дроу. И снова Родриэль оказался прав: это были две семьи, в каждой ― по двое мужей. Мужчины оказались очень полезными в смысле своих магических талантов. Один отлично ладил с металлом и обещал стать хорошим кузнецом. Другой, как выяснилось, владел даром артефактора. Третий говорил с ветрами и мог управлять погодой. Ну а четвертый дружил с минералами, чуял их залежи и мог огранить камни так, как нужно артефактору.

Кроме того, все четверо были сильными, быстрыми и под присмотром Ареста должны были превратиться в хороших воинов.

А вот женщины-дроу меня удивили. Оказалось, что с момента наступления беременности до тех пор, пока их ребенку не исполнится год, они не могли пользоваться своей магией. Она словно засыпала в их теле и не отзывалась ни на какие воздействия. Впрочем, для меня, выросшей среди людей, отсутствие магии у женщин было скорее привычно, чем удивительно. Так что я махнула рукой: все равно ни с беременной, ни с кормящей женщины много требовать нельзя: ей бы со своими заботами справиться. Смогут помогать по дому ― и ладно.

Да-да! Взяв с женщин-дроу и их мужей клятвы не вредить мне, моему имуществу и другим жителям замка ни словом, ни делом, я позволила обеим семьям поселиться в своем доме и влиться в наше все еще не слишком большое общество. Выделила им покои ― по две комнаты на каждую семью. Велела поставить всех на довольствие.

Будто только того и ждала, беременная решила разродиться, едва ее провели в комнаты, где ей предстояло жить, и уложили на срочно созданную руками и магией Кристи кровать. Ох, сколько беготни было, сколько шума! Как метались по коридору ее ополоумевшие мужья, пока Синти и Лир принимали роды!

― Я слышал, женщины-дроу могут немного ускорить или отложить рождение ребенка, если считают, что обстоятельства не способствуют его появлению, ― заметил мне Родриэль. ― Похоже, кое-кто с трудом дождался конца дороги.

Мне оставалось только пожать плечами: я о такой способности вообще впервые слышала!

К вечеру все в замке устаканилось, угомонилось. Воины, которые участвовали в сражении с Северными Псами, помылись, путники ― тоже. Все были накормлены и напоены. Дети, что постарше, спали в своих кроватях, новорожденные ― возле своих мам.

А я, отправив Ареста в его спальню, а Родриэля ― в его комнаты напротив, осталась, наконец, наедине с Лиром. Он тоже был умыт, свеж и полон трепета и нетерпения.

― Сделай милость, Сай. ― Он встал на колени перед моей кроватью, оперся подбородком и руками на мои колени. ― Пойдем со мной в тайную комнату. Хочу почувствовать твою любовь так сильно и пронзительно, как только способен!

Не то чтобы я скучала по игрушкам Лира, но отказать ему посте долгой разлуки была не готова, а потому со вздохом провела пальцами по его волосам ― от лба к затылку, и согласилась:

― Раз тебе это так необходимо, Лир…

К счастью, никаких новых игрушек мы с ним в этот вечер не пробовали. Обошлись уже знакомыми зажимами для сосков, шлепалкой для спины и ягодиц и стержнем для члена, причем в ходу оказалось все вместе.

Я то шлепала своего сладкого полукровку, сидящего со связанными руками на специальной скамье, по плечам и спине, то ласкала его торчащий вверх почти деревянный от напряжения мужской ствол, двигая стрежнем, то легонько тянула Лира за волосы и целовала его в искусанные до красноты губы.

Его глаза были завязаны, и он никогда не знал, что я сделаю с ним в следующий момент. Его возбуждала до судорог эта игра, приправленная, словно перцем, легкой болью, а меня ― то бесконечное доверие, с которым позволял он мне творить с его телом все, что взбредет в голову.

Наконец, стержень был вынут, шлепалка ― отброшена, а я опустилась на колени Лира, впустила в себя его покрытый соками любви ствол, и мы помчались наперегонки к освобождению, помогая друг другу взлетать все выше и выше, пока не достигли взрыва ― одного на двоих. Такого мощного, что, казалось, свет от него будет виден на другой окраине Альеры!

А потом, снимая с любимого полукровки кожаные путы, повязку и зажимы для сосков, я сказала себе, что он ― особенный. Не такой, как Род и Арест. И с ним мне не нужен в постели кто-то третий. Тот, кто не поймет наших игр, кто будет смотреть на нас круглыми глазами и, возможно, посмеет потом насмехаться над моим нежным полуэльфом.

― Ты ― моя тайна, Лир, ― сказала ему я. ― Мой сладкий порочный секрет.

― И ты любишь меня, Сай, ― полувопросительно, полуутвердительно добавил Лир. Ему по-прежнему не хватало уверенности во мне, в своем будущем. И в этом тоже была особая пикантность наших отношений.

― И я безумно люблю тебя, Лир, ― подтвердила я, понимая, что счастье, озарившее после моих слов тонкое и бледное лицо моего златовласого эльфа, не будет долгим. Очень скоро на нем снова появятся тени сомнений. Глаза станут тревожными. Но сейчас ― расслабленный, разнеженный и уверенный в правдивости моих слов, ― он был так прекрасен, что перехватывало дыхание!

― Тебе не кажется, Сай, что ты могла бы уже подумать о том, чтобы родить Аресту дочку или сына? ― внезапно огорошил меня вопросом Лир.

― Куда спешить? ― удивилась я.

— Это укрепит ваше положение среди людей. Одно дело ― пытаться избавиться от Ареста. Другое ― знать, что ты уже родила, а значит, у вас есть наследники. И за них, если придется, вступятся твои родичи или родичи Ареста. А значит, придется иметь дело не с одним кланом.

― Да, пожалуй, мой отец вполне способен вступиться за своего внука, ― подумав, согласилась я.

― Тогда позволь поколдовать над твоей печатью, которая защищает тебя от зачатия. На время я сделаю так, чтобы зачать ты могла, но только от человеческого мужчины, ― сказал Лир и, вместо того чтобы нежиться со мной в постели, треть ночи дорисовывал на моей печати новые значки и символы.

Правда, утром, немного выспавшись, мы с Лиром все же подарили друг другу еще порцию ласки ― щедрую, обильную, пусть и без всяких игрушек.

А потом спустились вместе к завтраку, потому что настал новый день. И я не просто надеялась ― знала, что их, таких дней, когда все мои мужчины будут рядом со мной, впереди еще очень много! И пусть нам не избежать трудностей и новых столкновений, но мы, все трое, будем счастливы ― так долго, как позволит жизнь, и так глубоко, как сумеют наши сердца!

Эпилог 1

Три года спустя

Мы с Лиром рука об руку стояли у брачного алтаря. По другую сторону алтаря, бормоча нараспев слова на древнеэльфийском, помахивал горящим пучком трав старый морщинистый эльф ― жрец и маг.

Он появился в замке Чифтен недавно, меньше месяца назад. Пришел сам. Сел на пороге.

Решив почтить его старость, я вышла к нему сама в сопровождении Рода, Лира и Ареста. После вежливого приветствия поинтересовалась:

― Куда путь держишь, почтенный?

Старый эльф тонко усмехнулся:

― Куда лежит наш путь ― никому неведомо. Но сейчас он привел меня сюда.

― И… ― давая понять, что такого ответа мне мало, произнесла я.

― И я буду здесь жить.

От такой заявки у меня глаза на лоб полезли. У Рода и Ареста ― тоже. Только Лир сохранил невозмутимое выражение лица.

― Твои духи говорят тебе, что ты должен быть здесь? ― ровным голосом, будто обсуждал урожай орехов в лесу, спросил он.

Эльф величественно кивнул:

― Говорят. Зовите меня Сайлиэль.

― И что? ― Я уставилась на Лира с недоумением. ― Мы вот так просто впустим в дом и поселим среди нас совершенно незнакомого жреца с неизвестной магией, силой и намерениями?

― Те, кого ведут духи, не чинят вреда гостеприимным хозяевам, ― со светлой улыбкой сообщил Сайлиэль.

― Если его не впустить ― он будет жить тут, у порога, потому что его духи сказали ему, что он должен быть здесь, ― добавил Лир.

И я смирилась. Впустила Сайлиэля в свой дом. Выделила ему комнату из числа новых, недавно созданных для разросшегося населения замка магом земли Ламбертом. Тот давно перестал быть рабом, забрал из родного клана дочь вместе с молодым мужем, которому она передала свой дар ― способность работать со стихией земли.

Теперь шахтами и каменоломнями управлял сын Ламберта, а сам Ламберт перебрался ко мне в замок, и заявил, что уйдет только вместе с Синтиэлью. Синти принимала ухаживания человеческого мага с такой охотой, что я только развела руками и на всякий случай поинтересовалась у рабыни, не навредит ли он ее женскому здоровью.

Синти, рдея щеками, заверила меня, что справится, и беспокоиться мне не о чем. И спросила, позволю ли я Ламберту выкупить у меня ее свободу. Я позволила ― за символическую плату. И эта парочка стала жить вместе. Впрочем, как и еще одна: Сандиэль и Кристалиэль. Санд все-таки уломал гордую эльфийку взять его в мужья. Судя по горящим глазам вредной ушастой занозы, она была с ним счастлива и уходить от нас никуда не собиралась.

Вообще, за три года к моему клану ― теперь я уже смело могла так называть наше все еще небольшое сообщество ― прибилось более трех десятков разумных. Среди них были дроу и эльфы, сумевшие сбежать от ловцов. Выкупленные и освобожденные рабы, посчитавшие, что лучше, чем здесь, им нигде не будет. Три пары сумасшедших влюбленных: человеческие девушки и бывшие рабы-эльфы, два светлых и один темный.

И вот ― последнее пополнение ― эльфийский жрец. За неполные тридцать дней он успел провести три брачных церемонии, в том числе между человеческими девушками и их светлыми длинноухими женихами.

Лир смотрел на эту брачную лихорадку и темнел лицом: он по-прежнему оставался моим рабом, отказываясь от свободы. И я понимала, почему так: если он не мог стать мне мужем, то хотел иметь хоть какую-то подтвержденную тесную и неразрывную связь со мной.

Наблюдать за тем, как мучается любимый мужчина, было невыносимо. Поэтому однажды, точнее, всего-то сутки назад, отправив Ареста тренировать наш разросшийся замковый гарнизон, а Родриэля ― на охоту вместе с десятком других охотников, я пригласила к себе в рабочий кабинет жреца-эльфа. Лир и без того был рядом.

Усадив этих двоих в мягкие кресла у окна-бойницы, через которую струился бледный утренний свет, я обратилась к старому эльфу:

― Не буду ходить вокруг да около. Скажи, Сайлиэль, возможно ли провести брачную церемонию по эльфийским традициям между мной и Иллириэлем?

Жрец помолчал, закрыв глаза, пощелкал бусинами-четками, потом встал сам, заставил подняться из кресла Лира.

У Лира подгибались колени, дрожали губы и пальцы рук, а в глазах метались паника и надежда.

― Духи говорят ― давно пора, ― объявил, наконец, Сайлиэль.

Я рухнула в кресло, где раньше сидел Лир.

Лир плавно, словно перышко, опустился на пол у моих ног, охватил их ледяными дрожащими ладонями и заплакал.

― Ты правда сделаешь меня своим мужем? ― сдерживая рыдания, переспросил он.

― Если ты не против, Лир. ― Я знала, что мой сладкий полукровка вовсе не против, но мне хотелось изменить его настроение. Заставить возмущаться, негодовать, смеяться ― что угодно, только не плакать!

И Лир ожидаемо возмутился:

― Я?! Против?!! ― Он неверяще покачал головой, сделал несколько глубоких вздохов, и вдруг стал таким, каким я его любила больше всего: отчаянно решительным, безумно-смелым. ― Когда ты нас поженишь? ― обернулся он к жрецу.

― Завтра, ― снова пошептавшись с духами, объявил жрец. ― Тебе пора дать миру еще одно дитя, Сайонара. От него. ― Сайлиэль указал на Иллириэля.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хорошо, что мы с Лиром оба сидели, иначе в очередной раз оба не устояли бы на ногах.

― Так говорят твои духи? ― зачем-то уточнила я.

― И духи, и твое тело, ― Жрец поглядел на мой уже не совсем плоский после рождения двух малышей животик. ― Оно готово.

Это прозвучало так, будто мне предстояло не очередного ребенка родить, а взлететь на горный пик или просидеть два часа под водой, не выныривая.

Кстати, летать для меня, мага воздуха, проблемой не было, как и для Ареста. Время от времени мы с ним развлекались, гоняя наперегонки над горной долиной или поднимаясь над скалами. В такие мгновения Род укладывался на траву неподалеку от входа в замок и следил за нами снизу, удерживая в ладонях шары небесного огня: готовился отражать нападение на нас с воздуха. Нападений не случалось еще ни разу, но Родриэля это не успокаивало. Если он не мог быть рядом со мной там, в воздухе — значит, был хотя бы взглядом и сердцем, лежа на земле.

Лир к нашим с Арестом полетам относился почти равнодушно. За нашу безопасность не тревожился, ревности не испытывал. Знал: у нас с ним есть своя тайна, свои жаркие грязные секретики. Посвящать в них Рода и Ареста мы с Лиром так и не стали.

…И вот теперь, пройдя со мной огонь, воду и двое родов, во время которых заменял мне повитуху, Лир, наконец, получил свою награду: мою руку ― мое сердце давно принадлежало ему ― и обещание родить ему дитя.

Он стоял рядом со мной у алтаря: серьезный до невозможности. Сосредоточенный. Напряженный. Наверное, он до последнего ждал подвоха, опасался, что духи передумают и провести эльфийскую брачную церемонию не позволят.

Я предпочитала не думать о том, что с ним будет, если жрец ошибся. Если что-то пойдет не так.

Но духи оказались милостивы: светящийся золотом и благоухающий дымом трав туман окутал нас с Иллириэлем на несколько мгновений так плотно, что мы могли видеть только друг друга. В этот момент неведомая сила толкнула нас друг к другу, заставила соприкоснуться лбами… губами… телами. Переплести руки, языки и дыхание. Золотые искры осели на коже ― моей и Лира. Собрались ручейками, побежали по рукам, оплели запястья и превратились в брачные браслеты-печати.

Туман рассеялся, и мы с Лиром нехотя оторвались друг от друга. Жрец взял наши переплетенные руки, поднял вверх, показывая свидетелям сияющие золотом брачные браслеты.

― Благословленная пара! ― объявил он.

Я не знала значения этих слов. Лир ― знал. Из его глаз в очередной раз брызнули слезы.

― Теперь у меня есть не только жена, но и свое племя, ― прошептал он. ― Древняя магия эльфов признала меня эльфом. Как же я счастлив, Сай! Как я тебя люблю!

― Наконец-то! Наконец-то я вижу тебя счастливым, муж! ― Я нарочно назвала Иллириэля супругом, чтобы он прочувствовал до самой глубины этот момент, его красоту и радость. ― Хочу видеть тебя таким всегда, любимый!

Жрец погасил пламя в чаше на алтаре, накинул на нас с Лиром полупрозрачный покров-накидку, один на двоих. И, размахивая дымящимся веником из пахучих трав ― так он отгонял злых духов ― повел нас, молодоженов, в специально подготовленные покои. Там нам с Иллириэлем предстояло провести первую брачную ночь и пять медовых дней.

Родриэль и Арест с трудом смирились с мыслью, что целых пять дней я буду принадлежать только своему третьему мужу, но я напомнила им, что каждому из них устраивала подобную медовую неделю, после которой у нас с Арестом родился сын, а с Родриэлем… тоже сын!

Теперь пришла очередь Лира. И я была настроена сделать все, чтобы ничто нам не помешало!

Эпилог 2

Почти через год после свадьбы с Иллириэлем

За дверями моей спальни орал Иллириэль.

― Пустите меня! Пустите меня к ней! Сай! Я здесь! Прикажи, чтобы меня не держали! Са-а-ай!

Ага. Сейчас. Его мне тут не хватало. Еле выгнали, после того как едва не хлопнулся в обморок. Это Лир-то! Целитель! Тот, кто уже дважды принимал у меня роды!

Я сжала зубы и застонала-завыла, низко и хрипло, приподнимая голову и плечи, изо всех сил напрягая живот.

— Вот так, вот умница! Еще чуть-чуть! Головка уже почти вышла! ― Синтиэль стояла у меня между ног, Родриэль придерживал за плечи, помогая тужиться, а старый эльфийский жрец и шаман усиленно окуривал нас травами, уменьшая мою боль и, по его словам, отгоняя злых духов.

Боль и правда была вполне терпимая. То ли временная печать, которую Лир успел нарисовать, все еще действовала, то ли нещадно дымящие травы помогали. А вот силы уже были на исходе. Но я старалась, как могла: разве было у меня право подвести своего любимого полукровку и нашего с ним первенца?

― Отдохнула? Отдышалась? А теперь давай еще. Ну же, Сай! ― Ловкие пальцы Синти пробежались по и без того напряженному животу, нажали пару неизвестных точек, и меня снова скрутило мышечным спазмом.

― Еще-еще-еще! Ну же! Род, помогай ей! ― Синти положила ладонь мне чуть выше пупка и слегка надавила вниз, к ногам.

― О-о-а-а! ― выдавая все, на что способна, протяжно выдохнула я.

― Са-а-а-ай! ― снова затряслись, заходили ходуном двери.

― Уа-а! Уа-а-а! ― раздался долгожданный вопль новорожденного.

Род помог мне лечь, прижался губами к тыльной стороне ладони:

― Умница моя! Ты отлично потрудилась!

― Синти, кто там у нас с Лиром? ― все еще слегка задыхаясь и прислушиваясь к воцарившейся за дверями тишине спросила я.

― Девочка! И какая! ― Синти закончила перевязывать пуповину и уложила дочку мне на грудь.

― Ну здравствуй, моя первая доченька! ― Я с умилением провела ладонью по светлому, как у папы, редкому пуху на ее головке.

― Подумываешь еще рожать? ― с улыбкой глянула на меня Синти.

― Ну, может когда-нибу-у-у-у… Ой! А-а-о! Забери ее! ― меня снова скрутило.

Синти проворно забрала малышку, а я приготовилась избавиться от последа. Но что-то пошло не так. Послед выходить не спешил. А потуги шли одна за другой. Синти пощупала мой живот. Покачала головой:

― Я все же позову Лира. Остатков моего дара не хватает, чтобы понять, что с тобой.

Иллириэль ввалился в комнату сразу, как ее отперли. Таким я его еще не видела: белее мела, с выцветшими от безумной тревоги глазами и серыми губами, он бросился ко мне так, будто я могла в любой момент раствориться в воздухе, а он надеялся не позволить этому случиться.

― У нас доченька, Лир! ― Я протянула к нему руку, и он склонился, прижался щекой к моей щеке. ― Все хорошо. Только послед что-то не выходит. Давай ты посмотришь, что не так?

― Да-да, я… сейчас, конечно!

Синти полила Лиру на руки. Он встал между моих ног, положил руку мне на лоно.

― Ты рожаешь, Сай, ― заявил уверенно. ― Рожаешь еще одного ребенка!

― Как ― еще одного?! ― Я с недоумением, даже почти с обвиняющим видом уставилась на старого эльфа-шамана. ― Ты ведь говорил, Сайлиэль, что мне пришла пора родить ребенка! Ре-бен-ка! Не двоих!

― Духи передумали! ― хихикнул противный старик. ― Духи решили пошутить и сделать сюрприз!

― Поэтому и Лир не видел, что у нас двойня? Духи скрыли? ― Даже новая волна спазмов не сбила меня с темы.

― Духи скрыли, да! ― веселился в ответ длинноухий гад. ― Хотели, чтобы скорее появились те, которые смогут отдавать магию мужьям, не теряя ее сами! Пора! Однажды все женщины твоего племени так смогут!

— Значит, наши с Лиром девочки будут скорее как я, чем как он? Какая у них будет магия?

― Для мужа ― твоя. Для себя ― отцовская, ― не совсем понятно объяснил шаман.

― То есть, у каждой будет два дара, один ― стихийный, другой целительский? ― потребовала я подробностей.

― Так и будет, да! ― подтвердил шаман, махнул на меня своим чадящим веником, и я снова скорчилась в потугах.

Вторую нашу с Лиром дочку я родила уже в присутствии ее отца. Лир отказался уходить и поклялся убить каждого, кто попытается его выгнать. Проверять, осуществит ли он свою угрозу, никто не захотел: ни Род, который снова держал меня за плечи, ни знахарь, ни тем более Синтиэль.

Вторая малышка была чуть уменьшенной копией первой: все тот же светлый пушок на голове, почти человеческие ушки и милая родинка на правой скуле. Лир принял кроху лично в руки. Сам обработал пуповину, обтер девочку подогретым ореховым маслом и укутал в пеленки. Потом взял обеих малышек на руки, сел в кресло и принялся по очереди целовать их в лобики и щечки.

― Мои! Мои! ― счастливо всхлипывал он. ― Маленькие хозяйки моего сердца!

Я смотрела на Лира и понимала: кажется, на ближайшие пару-тройку лет я осталась без управляющего, зато обрела совершенно безумного ушастого няня, который не отойдет от девочек ни на шаг!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хорошо, что руководить шахтами было кому и без моего третьего мужа, да и бразды правления хозяйством замка уже почти перехватила Кристалиэль.

― Твои, Лир, ― согласилась я. ― Твои. Но молоко для них только у меня. Так что придется тебе немножко потесниться и поделиться. Давай одну сюда.

Откровенно говоря, молоко было не только у меня. Несколькими днями раньше успела родить Ильфиана, а еще чуть раньше ― одна из человеческих девушек. Так что детей и кормящих матерей в моем замке было не так уж и мало. И я гордилась этим: мой клан растет! Появляются малыши, для которых этот дом будет родным!

Дочек мы назвали Алекта и Алтея: в честь самых добрых и милых нянюшек моего детства, родственниц отца. Я знала, что мои малышки тоже вырастут чуткими и добрыми, ведь им достался не только отцовский дар, но и характер их родителя: кроткий, нежный, но со стальным стержнем внутри, который проявляется только тогда, когда нужно кого-то спасать.

Через три дня после рождения Алекты и Алтеи состоялся праздничный ужин в их честь. Ну и в мою, конечно, тоже. Мы все сидели в большом обеденном зале, за единым столом: я и мои мужья, стражи Башен их жены, эльфы-лучники и воины гарнизона, свободные от вахты, Ламберт с Синти, его дочь с мужем, три поженившихся год назад парочки эльфов и человеческих женщин.

За этим столом были люди. Были эльфы и дроу. Были полукровки.

А вот рабов за этим столом не было. Ни одного!

Конец