Искушение Арканов. 15. Колесо Фортуны

Искушение Арканов. Глава 15. Колесо Фортуны

«Случай — это всего лишь псевдоним Бога, когда Он не хочет подписываться лично. »

— Анатоль Франс

--

Лукас не проснулся – он  вплыл в мир, где было тепло.

Дышащее пространство.

Алый свет.

Бархатный дилижанс жил собственной жизнью: его стены подрагивали, будто легкие, обтянутые тканью. Под ним — мягкий пол, на котором он лежал голым. Над ним — зеркальный потолок, в котором отражалось его тело, облитое янтарем. Под спиной — колесо, неторопливо вращающееся, его вибрация передавалась в позвоночник.

А перед ним — она.

Фортуна.

Она не вошла — возникла, как озарение.

В теле — порочная поэзия, в жестах — изысканная распущенность. Её волосы были водопадом: серебро, вплетённое в золото, в них — звёзды и шестерёнки, как аллегория небесной механики. Один глаз — аквамариновый, другой — расплавленное золото. Лицо одновременно надменное и нежное, как у богини, которой скучно быть поклоняемой.

Она носила на себе не одежду, а загадку: прозрачный шёлк, обрамлённый золотыми цепями, как будто её тело — храм, доступ в который требует ставки. Соски — тугие, живот — упругий, между ног — тьма, пахнущая сандалом, мускусом и чем-то алхимически возбуждающим.

— Ну вот и ты, — сказала она с легкой усмешкой, — очередной гость. Очередной игрок. Очередная жертва.

— Я... умер?

— Ты просто сорвал стоп-кран реальности.

Он попытался сесть, но её ладонь мягко, почти лениво, прижала его обратно.

— Расслабься. Здесь не нужно бороться. Здесь нужно играть.

— Во что?

— В вечное. В перемену. В меня.

Она поднялась, медленно, как тень на циферблате. Села к нему ближе, на колени. Её взгляд обжигал.

— Я — Колесо. Ты — ось. С этого момента ты не под и не над — ты внутри.

Она опустилась к его губам и поцеловала — влажно, сладко, с лёгкой примесью угрозы. Он хотел взять её, вжаться, войти, но она ускользала, как пламя на кончиках пальцев.

— Сначала ставка, — прошептала. — Твоя воля. Твоё «я».

Он сдался. Разжал руки.

И тогда она начала.

Прелюдия была медленной пыткой.

Фортуна касалась его языка кончиком груди — и исчезала. Водила пальцем по его члену — и уходила в сторону, заставляя дрожать от бездействия. Садилась на его грудь, прижимая её своими бёдрами, скользила влево-вправо, и каждый раз, когда он пытался двинуться — смеялась:

— Терпение, ось. Ось не двигается — она принимает вращение.

Он чувствовал её запах, её жар.

Она скользила по нему, словно богиня, танцующая на острие заклинания. Её ладони были везде — волосы, губы, плечи, пальцы между пальцами.

Она лизнула его ухо, потом ключицу, потом обхватила сосок губами и прикусила — так, что он застонал в голос.

— Хорошо. Теперь ты можешь войти.

Она оседлала его. Вошла, медленно, с силой — как будто закрывала мир между ног. Внутри она была жадной, обволакивающей, её влагалище словно дышало и говорило: тянуло, прижимало, отпускало, снова сжимало, будто внутренний язык, что знал, как разжечь душу через плоть.

Он сжал её бёдра, подался вверх. Фортуна смеялась, набирая ритм, и с каждым толчком он терял ориентиры. Её тело менялось — из серебристого в бронзовое, из светлого в смуглое. Она была не одной — она была всеми.

И вдруг — мир дрогнул.

Она стала четырьмя.

Золотая Фортуна — танцевала на его члене, её бёдра крутились, как спирали. Она обхватывала его лобковыми мышцами, то нежно, то с хищной жадностью, будто хотела выжать из него душу.

Тёмная Фортуна — села на его лицо. Её вкус был пряным, острым, с нотками гвоздики и магии. Она держала его за волосы, направляя к себе, и он пил её, будто это была истина, зашитая в плоть.

Огненная Фортуна — сосала его пальцы, потом лизала живот, потом села верхом на его ноги, чтобы облизать его ступни, прикусить пятки, провести ногтями по внутренней стороне бёдер. Её язык был жаром, а дыхание — магмой.

Туманная Фортуна — коснулась его ануса пальцем, влажным, прохладным. Потом — губами. Она дышала на его промежность, а затем, как тень, скользнула между его ягодиц.

Их волосы оплели его, как щупальца. Их руки были повсюду. Кто-то вводил в него пальцы, кто-то лизал ему мошонку, кто-то кусал шею. Его тело пылало, раскалываясь между болью и экстазом.

Он кричал, но звук был молитвой.

Они сливались в нём.

Они вращались вокруг него.

Он был не мужчиной — вратами. Через него проходило что-то большее.

— Ты готов? — прошептали они в унисон. — Готов быть частью вечного?

И в тот миг он кончил в каждую — сперва в Золотую, потом в Тёмную, потом в Огненную, и в конце — в Туманную, чья влага обволакивала его член, как подземное озеро.

Он чувствовал, как магия утекает из него, как его эякуляция — не просто акт, а ритуал. Как каждая из Фортун впитывает его семя, как алхимический ингредиент, как формулу.

Они светились.

Животы их мерцали.

И… исчезли.

Тишина.

Он лежал один.

В руке — монета.

На одной стороне — его лицо.

На другой — четыре: сияющее, тёмное, огненное, призрачное.

Все они смотрели на него.

Все — знали его.

И сзади, в глубине его черепа, голос:

— Теперь ты понял? Не ты вращаешь колесо. Колесо — это ты.

И оно снова начало крутиться.

Через мгновение карета замерла. Дверь распахнулась.

За ней величественно стоял храм с мраморными ступенями …