Запрет

ПРОЛОГ

Камера в руке дрожит. Пальцы будто не мои — липкие, подрагивающие, еле удерживают её. Страх ползёт под кожей противными змеями, сдавливает грудь и оплетается вокруг рёбер. Сердце колотится так яростно, будто вот—вот пробьёт себе путь наружу.

Зачем я только решилась на это?.. Знаю же, что эти отморозки могут меня как минимум покалечить за то, что я сейчас делаю. А как максимум, закопать где—то на пустыре. И ни один из них не пожалеет.

Хотя нет… один, возможно, пожалеет. Именно из—за него я и пошла на риск. Под покровом ночи, с одним только ножом в кармане для защиты поехала на окраину города.

Потому что помню его другим. Не чудовищем и монстром, а другом, которым он был мне четыре года назад.

Другом, от которого я хотела большего. И думала, что он тоже хочет.

А он бросил меня. Ушел, и превратился в беспринципного монстра.

Выхожу из тени, крепко сжимая подрагивающими пальцами камеру, на которую снимаю то, как он с его дружками скидывают с витрины магазина мобильные телефоны и другую электронику.

Они разбили фонарь, но внутри помещения горит приглушенный свет, благодаря чему лица видно довольно хорошо.

Смачиваю горло слюной, готовясь к разоблачению. Без него никак. Я должна проверить осталось ли в Руслане что—то человеческое. А сделать это можно только одним единственным способом.

От нервов дрожат колени, вибрирует грудь и спирает дыхание.

— Быстрее, — торопит кто—то из них.

А я воспринимаю это как знак для себя.

Набрав в легкие побольше воздуха, окликаю их севшим голосом:

— Эй, улыбнитесь на камеру, мальчики.

Все трое синхронно поворачивают в мою сторону головы, но смотрю я только в темно—зеленые глаза, казавшиеся мне когда—то целым миром.

Руслан небрежным движением откидывает назад волосы, и жестко сжимает челюсть.

— Закругляйтесь, — бросает своим подельникам, отодвигает носком кроссовка стоящую на его пути спортивную сумку, и тяжелым шагом идет на выход из магазина.

Ноги сами хотят сделать шаг назад, но я втаптываю страх в пятки и остаюсь на месте, чтобы не показать его ему.

Камера в руке вздрагивает, когда он подходит почти вплотную. Перевожу объектив ему на лицо, снимая крупным планом.

— Улыбнешься? – голос срывается. – Отцу Славика понравится. Он давно ищет тех, кто опустошает магазины. Не стыдно будет смотреть в лицо отцу лучшего друга?

— У меня нет друзей, Даша. Ты как никто должна это знать, — его равнодушный голос звучит, как пощёчина.

— И кто в этом виноват? – опускаю камеру и смотрю ему прямо в серьезные глаза. – Ты сам от нас отказался. И выбрал это отребье, — киваю в сторону отморозков, застегивающих сумки с награбленным.

— Только не говори, что вы скучали. Славик тебя не утешил?

— Представь себе, скучали. Я скучала. Или для тебя это ничего не значит?

От того, как он ведет плечами, будто ему все равно, я испытываю самые настоящие болевые ощущения в области сердца.

Хоть Руслан никогда не говорил мне, но я была уверена, что он чувствовал что—то ко мне. Ловила его взгляды, улыбки, и сходила с ума. Думала, что мои чувства взаимны. Глупая, наивная дурочка. Придумала себе то, чего нет.

Мне говорили, что он опасный. Предупреждали, а я не слушала. Верила, что моя интуиция не ошибается.

— Камеру дай сюда, если не хочешь уйти на переломанных ногах, Даша, — протягивает руку Руслан.

Меня же ударом молнии пронзает от его угрозы. Камера чуть не выскальзывает, но я сжимаю её крепче, до боли в костяшках пальцев.

— Черта с два. Если ты сам не в состоянии обеспечить себе нормальную жизнь, это сделаю я. Пусть таким способом, но я не позволю тебе и дальше прожигать свою жизнь с этими ничтожествами.

— Слышь, коза, — один из них встает рядом с Русланом. – Тебя пока по—хорошему просят. Во второй раз будет по—плохому. И тебе это не понравится.

Он мерзко облизывает губы языком, намекая на то, что меня может ждать. Внутренне сбиваюсь в комок. К горлу подкатывает тошнотворное предчувствие.

Намеренно смотрю в глаза Руслану, ища хотя бы толику поддержки. Но он как бесчувственное изваяние, смотрит на меня чужим, незнакомым мне взглядом.

И я вдруг понимаю, что он не поможет. Это больше не тот Руслан, с которым мы валялись на пледе и ели бутерброды. От парня, который улыбался своей головокружительной улыбкой не осталось и следа.

Желудок в панике сжимается. Не разрывая с ним зрительного контакта, машинально делаю шаг назад.

Ты не сможешь так поступить…

мысленно пытаюсь до него достучаться.

Не посмеешь.

— Беги, Даша, — отвечает он мне вслух.

Спокойно. Но с устрашающим обещанием в голосе, от которого у меня вдоль позвоночника выступают ледяные мурашки.

— Ты чё, Рус? Мы отпустим ее вот так? – Оскаливается еще один отморозок.

— Мы поиграем, — лениво отзывается Руслан, обводя меня взглядом. – Ты же спортсменка, бегаешь хорошо. Даю тебе фору в тридцать секунд.

— Руслан… — голос обрывается на шёпоте. В груди паника, руки стынут, как лёд. Всё тело замирает в страхе.

— Беги, Даша. Время пошло.

Лихорадочно обвожу взглядом все три довольных лица. Моральным уродам идея с догонялками, похоже, пришлась по душе, и не веря в то, что они действительно способны на это, делаю еще один осторожный шаг назад.

Руслан демонстративно поднимает руку и смотрит на запястье, на котором красуются электронные часы.

— Уже двадцать пять секунд.

Господи…

Я срываюсь с места, будто по команде.

Забыв отключить камеру, несусь вперед, охваченная ужасом.

Я бегу — не оглядываясь, не думая, не чувствуя под собой ног. Воздух жжёт лёгкие, ноги подкашиваются, будто горят. Сердце грохочет в ушах, как барабан. Я мчусь, как в бреду, не разбирая дороги.

Фонари светят пятнами, но многие уже не горят. Темно. Жутко. Я не знаю этот район, не понимаю куда бежать. Здесь мрачно и пусто.

Хотя бы одна машина проехала, боже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перебегаю дорогу, надеясь спрятаться в посадке.

Ныряю в переплетение веток кустов, которые больно царапают кожу, и бегу куда глаза глядят.

Лишь бы вперед. Лишь бы оторваться.

В какой—то момент мне кажется, что за мной кто—то следует. Под быстрыми тяжелыми шагами слышится хруст веток. Я мчусь, не разбирая дороги, уворачиваясь от деревьев, что вырастают на пути.

Глаза жгут слезы. Поверить не могу в то, что Руслан захотел поиграть. Поиграть мною, как игрушкой.

На автомате нащупываю цепочку, которую он подарил мне на День Рождения четыре года назад и срываю ее с шеи. Яростно бросаю на землю.

Я хранила ее как самое дорогое, что осталось в память о нем, но того Руслана больше нет.

А это значит, и хранить больше нечего.

Привалившись к дереву, пытаюсь отдышаться. Грудь ходит ходуном, горло рвёт от жгучего воздуха. Сил больше нет. Я опускаюсь на корточки, пытаясь прийти в себя хоть на мгновение.

И вдруг за спиной раздается треск.

Я замираю. Сердце останавливается. Кажется, даже листья вокруг затихают.

Вскакиваю, но не успеваю сделать и шага, как мне грубо закрывают рот и валят на землю.

Приветствую, мои хорошие! Счастлива видеть вас в своей новой истории.

Будет эмоционально, обещаю!))))

От вас требуется только круто поддержать новинку, поставив "Мне нравится" и добавив ее в библиотеку. За комментарии буду благодарна отдельно))))

Потому что именно вы даете жизнь истории. Именно от вашей активности усердно работает Муз)))

Заранее спасибо.

Люблю вас, ваша Элла.

Глава 1. Знакомство

Джинсы порезаны,

Лето, три полоски на кедах

под тёплым дождем.

Ты снова лучше всех, а дачу, маму,

Билеты мы переживём…

Четыре года назад

— Даш, ты проснулась? – мама заглядывает в комнату как раз, когда я только выныриваю из царства Морфея.

— Да, — улыбаюсь ей, переворачиваясь на бок.

— На столе завтрак, поешь и поднимайся наверх. Поможешь мне с оставшимися коробками.

— Ладно.

Дверь закрывается, а я сладко потягиваюсь. По стене скользит солнечный луч, пробиваясь сквозь открытую форточку и обещая жаркий летний день.

Обожаю каникулы.

Особенно летние. Три месяца без надоедливых уроков и раннего подъема.

Так здорово проснуться, позавтракать и идти гулять с друзьями до самого вечера.

Друзья…

Привычная тоска вихрем проносится за ребрами и стирает улыбку с лица.

Проблема в том, что друзей теперь у меня нет. Точнее они-то есть, но остались в городе, из которого мы уехали.

Здесь папе гораздо удобнее вести бизнес, а нам с мамой пришлось отправиться за ним прицепом.

Родителям, конечно же, не важно, что теперь мне приходится начинать жизнь заново. В новом городе, новой школе, в которую мне только предстоит пойти в сентябре. Искать новых друзей.

А я так скучаю по моим Катьке, Иришке, Маринке и Витьке с Димкой.

Они мне такие проводы устроили! Всем двором собрались и ребят из школы пригласили. Принесли от себя приятные мелочи на память, которые теперь стоят у меня на самом видном месте на подвесной полке. А потом мы все дружно ревели и обещали писать друг другу письма.

Первое я написала еще вчера, и уже даже отправила.

Мне до безумия будет не хватать наших с ними походов на речку и песен под гитару на бревне.

Вздохнув, встаю и плетусь в ванную. Справившись с завтраком, иду маме на помощь. Коробок у нас при переезде было столько, что казалось, мы их не разберем вообще никогда. Но нет, три дня и всё разложено по новым местам.

— У тебя на сегодня какие планы? – спрашивает она, когда мы относим пустые коробки на балкон.

— Думаю пойти пройтись, надоело в четырех стенах сидеть.

— А вот это правильно. Хватит тут кукситься. Тебе четырнадцать, Даша. В это время очень легко заводить новые знакомства, тем более ты у меня такая общительная. А там глядишь, наконец, перестанешь переживать из-за переезда.

Мама знает, как он сложно мне дался.

— Надеюсь.

Пересидев жару, выбираю своё любимое летнее платье, привезённое мамой из—за границы, обуваю босоножки и подкрасив глаза тушью, выхожу из подъезда.

Превосходно.

Обеденная жара спала, уже можно дышать свободнее, если находиться в тени.

Именно то, что нужно для прогулки.

Было бы еще с кем гулять…

Оглядевшись, замечаю на скамейке у соседнего подъезда парня. Он сидит на спинке, широко расставив ноги по сиденью, и чиркает зажигалкой.

На вид — не многим старше меня, может, на год, а то и ровесник. Высокий, подтянутый. Когда он зажимает колесико зажигалки, мышцы на его руке напрягаются, вырисовывая красивый рельеф. Похоже, тренировки на турнике ему точно не чужды.

Это плюс. Так как я сама с детства приучена к активному образу жизни.

Склонив на бок голову, стараюсь рассмотреть лицо, но с этого ракурса и расстояния, это сделать сложно.

Подходить или нет?

Впрочем, почему нет—то?

Я всё равно здесь никого не знаю. Нужно с кого—то начинать. Пусть это будет он. Возможно, на теме спорта мы и найдем общие точки соприкосновения.

Если бы я тогда знала, что именно от НЕГО мне нужно держаться подальше, я бы обошла его десятой дорогой и бежала прочь, не оглядываясь. Хотя нет, кому я вру?… Никогда бы я этого не сделала. Слишком глубоко он забрался мне под кожу. Пустил такие корни, что не вырубить и не выкорчевать.

Но тогда я еще не знала, что меня ждет. Поэтому поколебавшись лишь мгновение, решительно подошла ближе.

— Привет, — улыбаюсь так широко, на сколько могу.

Парень поднимает голову и в этот момент необыкновенно зелёные глаза простреливают меня насквозь. Пулей раздирают кожу и дробят кости.

Я вздрагиваю от неожиданности, потому что ТАК на меня никогда не смотрели. По—взрослому, нагло и дерзко.

Уголки губ дергаются, но улыбку я удерживаю.

А он медленно обводит взглядом моё лицо, скользит ниже, оглядывает шею, талию и задерживается на пальцах, ногти которых у меня накрашены ярко—жёлтым лаком.

Я еле сдерживаю порыв, чтобы не поджать их.

— Чего тебе? — бросает вместо приветствия, возвращая взгляд к моему вспыхнувшему лицу.

— Я Даша, — стойко выдерживаю его недружелюбный тон и, взобравшись на скамейку, опускаюсь рядом. Скорее для того, чтобы не стоять перед ним, как экспонат, и не дать больше возможности так бесцеремонно разглядывать. — А ты?

— А я не имею ни малейшего желания с тобой общаться.

Отрезает грубо и поворачивается ко мне лицом. Попытка спрятаться от его взгляда с грохотом проваливается. Теперь он рассматривает меня на расстоянии каких—то пятнадцати сантиметров.

Настолько близко, что я задерживаю дыхание. Мой взгляд останавливается на кончиках длинных ресниц, изучающе очерчивает высокие скулы, чёткую линию подбородка и выразительные губы.

Я и не замечаю, как застываю, разглядывая его также, как и он меня.

Вроде парень, как парень. Но резкие черты лица и нахмуренный взгляд, в котором читается что-то хищное и дерзкое, выделяют его из толпы знакомых мне сверстников.

Опасный, загорается в моей голове предупреждающей красной лампочкой.

По спине табуном проносится дрожь.

Может, зря я к нему подсела и стоит всё же встать и пройти мимо?

И как тогда бы назвала меня Маринка? Трусишкой, которая не в состоянии познакомиться с парнем?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет, трусость — это не про меня. Я обычно первая, кто взбирается по веткам на дерево, катается на тарзанке над речкой и прыгает через костер.

А тут всего лишь какой—то парень.

Сглотнув невесть откуда взявшийся ком, протягиваю руку.

— Давай это исправим. Обычно это делается так: я называю своё имя, а ты — своё. Как я уже сказала – я Даша.

Взгляд наглых глаз опускается на мои пальцы, которыми я слегка коснулась его запястья, но вместо того, чтобы ответить на рукопожатие, он отдергивает свою руку, словно я обожгла его или заразила чем-то смертельным.

— Я уже сказал, что в общении не нуждаюсь, - отрезает грубо.

Так, ладно. Я поняла. Не хочет, как хочет. Навязываться последнее, что я собираюсь делать.

Выпрямившись, встаю со скамейки. Расправляю юбку и сдув с лица прядь, снова смотрю на него.

— В общении нуждаюсь я. Но, похоже тебе на это глубоко фиолетово. Подскажи, где у вас здесь собираются наши сверстники, и я оставлю тебя в покое? – спрашиваю перед тем, как уйти.

— Зачем тебе это? – он снова чиркает зажигалкой, продолжая распиливать меня взглядом так пристально, что у меня начинает чесаться кожа.

— Общаться. Я только недавно переехала, никого здесь не знаю. И в отличии от тебя не избегаю других.

Он склоняет голову, как будто раздумывая отвечать на мой вопрос или нет. А потом, словно в один миг потеряв интерес, обращает всё свое внимание на зажигалку.

— Все собираются вечером на "кирпиче". Можешь сходить туда, если так сильно хочется общения.

— "Кирпич" — это где?

— У магазина за углом.

Вот и отлично, значит вечером отправлюсь туда.

— Спасибо.

Уже собираюсь развернуться и пойти на выход со двора, как за спиной раздаётся незнакомый голос:

— Но ты туда лучше не ходи.

Оборачиваюсь, замечая, как рядом останавливается еще один парень.

— Почему? – вопросительно смотрю на него.

— Потому что там одни отморозки. Рус, нашёл куда девушку отправлять, — парень заламывает в осуждении бровь, глядя на сидящего на скамейке.

Вот, значит, как…

Прищуриваюсь, ожидая, что этот Руслан хоть как—то отреагирует, но ему, кажется, и на это всё равно. Он равнодушно смотрит на подошедшего друга.

Довольно приятного, темноволосого, полную противоположность этому невоспитанному.

— Ты новенькая, да? — поворачивает он ко мне голову. — Видел, как вы переезжали в соседний подъезд.

— Да. Меня Даша зовут.

— А я Слава. Вы в ту двухэтажную квартиру заселились? – кивком указывает на окна нашей квартиры.

— Ага. Ты знал тех, кто здесь жил до нас?

— Да. И отец говорил, что сюда переезжает какой—то бизнесмен с семьёй. Ну, а раз бизнесмен, то и квартира у вас самая крутая.

Ну, на счет самой крутой, не знаю. У моих друзей в прошлом городе у всех были такие же.

— Ремонт там и правда хороший. – пожимаю плечами, — Да и район у вас вроде неплохой.

— Отличный район! Даже речка есть. Мы как раз туда идём. Если хочешь, давай с нами.

— Эй, — с претензией пинает его по колену Руслан. — С чего это?

Я только сейчас замечаю рюкзак за спиной подошедшего парня и потёртую спортивную сумку, стоящую на скамейке рядом с Русланом.

— А почему нет? — ведет плечом Слава. – Или ты не хочешь?

— Очень хочу! — отвечаю прежде, чем подумать. — Я тут от скуки скоро завою. Никого не знаю, а дома сидеть терпеть не могу.

— Тогда беги за купальником и полотенцем. Только обувь удобную обуй, до речки час пешком.

— Ты чё гонишь? Посмотри на неё, она столько не выдержит, через десять минут по жаре заноет, — недовольно зыркает на меня Руслан.

И в глазах у него горит столько презрения, будто он уже повесил на меня ярлык изнеженной принцессы, которая только и умеет, что капризничать.

— А вот и выдержу, — уверенно заявляю, намереваясь доказать ему обратное. Он еще не знает с кем связался. Пешие прогулки – моё любимое занятие. Если кто—то не может придумать куда идти гулять, у меня всегда есть вариант – прямо. — И ни капли ныть не буду. Я быстро!

Чтобы они не успели передумать, почти опрометью влетаю в подъезд и взбегаю на четвертый этаж. На то, чтобы переодеться у меня уходят считанные минуты. Слишком уж мне не хочется, чтобы Руслан отговорил Славика и они ушли без меня.

Слава этот выглядит более дружелюбным, чем его друг. Вот с ним и можно завести приятельские отношения, а там он, возможно, и с девочками какими меня познакомит.

Надев сверху на купальник простенький сарафан, обуваю кеды, засовываю в сумку полотенце со шлепками и бутылкой воды, и выскакиваю на улицу.

Фух, не ушли.

Быстрым шагом направляюсь к парням, которые одновременно поворачивают на меня головы.

Во взгляде одного читается радушие и терпеливое ожидание, а взгляд второго транслирует раздражение и неприкрытую неприязнь, словно моё присутствие сильно портит ему существование.

Остаётся надеяться, что он не утопит меня в речке ненароком.

Друзья, действия происходят в начале 2000-х. Окунемся в прошлое немного)))

Глава 2

Даша

— Кем работает твой отец? – спрашивает Слава, когда мы ступаем на тропинку, идущую вдоль леса.

— У него своя фирма. Он покупает за границей одежду и технику и продаёт их здесь оптом, — закрутив бутылку, из которой я, кажется, уже выпила добрую половину воды, отправляю её в рюкзак и прикрываю ладонью голову.

И почему я не додумалась взять кепку?

Солнце печет нещадно, несмотря на то, что время близится к вечеру. Обжигает кожу и плавит мозги.

— Круто. У тебя, наверное, всё есть?

— Ну, не всё. А твои родители кем работают?

— Отец милиционер, мама работает в театре.

— Ух ты, она актриса? – с интересом смотрю на вытирающего со лба пот парня.

— Да.

— Здорово. Я просто обожаю участвовать в школьных спектаклях. А уж что говорить о настоящей сцене!

— Хочешь, как—нибудь достану билет на её спектакль?

— Ты сейчас серьезно?

— Конечно, — лихо загорается его взгляд, на миг опускаясь на мои губы.

— Очень хочу, — восторженно киваю, – Было бы классно. Спасибо. А твои родители кто, Руслан? – оборачиваюсь к Руслану, что все это время молчаливо идёт рядом.

Пинает камни носками старых кроссовок и жуёт травинку.

Он не проронил ни слова за последние сорок минут.

— Не твоего ума дело, — отрезает холодно вместо ответа и проходит вперед, опережая нас на несколько шагов.

Запнувшись, утыкаюсь взглядом ему в спину.

— Я же просто из вежливости спросила.

Не то, чтобы мне прям сильно обидно, но мог бы быть пообходительнее.

Я ничего плохого ему не сделала, в конце концов.

— Не обращай внимания, — мягко толкает меня локтем Слава и плескает себе в лицо водой из своей бутылки. – Слушай, Рус, а давай через лес срежем? Пока дойдём, сваримся здесь.

— Нет, — не оборачиваясь, бросает Руслан. – Там охотники шастали, забыл?

— Да когда это было? Неделю назад. Они уже точно свалили. Погнали, Даше вон тоже жарко. Не хватало солнечный удар словить.

— Не сахарные, не расплавитесь. Осталось полчаса идти.

— Да ты издеваешься? Мы через лес за десять минут дойдём. Рус, — Слава толкает его в плечо. – Ну тормози ты уже.

— Я сказал — нет, — резко оборачивается парень. – Это опасно. Забыл, чем для Юсупова всё закончилось в прошлом году?

Слава закатывает глаза.

— Он сам виноват. Попёрся вглубь. А мы пойдём по тропинкам. Погнали? У меня уже мушки перед глазами от этого солнца. Даш, а у тебя?

— Тоже, — заторможено киваю, не совсем понимая, о какой опасности говорит Руслан. Лес вроде городской. Неужели тут водятся дикие звери?

— Я же говорил, что она не выдержит, — с насмешкой говорит он, снова бросая на меня колкий взгляд, от которого на коже выступают болезненные мурашки. – И ты туда же, слабак. Идите, если хотите. Я в обход.

Разворачивается и шагает прочь.

— Баран, — бурчит Слава. – Ладно, пошли, Даш. Мы уже успеем накупаться вдоволь, пока он дойдёт.

Кивнув в сторону леса, он мягко берет меня за локоть.

Растерявшись, неуверенно смотрю вслед удаляющемуся Руслану, но все же иду за Славой.

Он здесь местный, лучше знает, как быстрее добраться. Да и его компания мне в разы приятнее, чем того невоспитанного.

— Только за мной иди, с тропинок не сходи, — предупреждает он, ступая вперёд.

— Ладно. Слушай… почему Руслан такой? – послушно иду за ним, наконец прячась в блаженной тени деревьев.

Делаю глубокий вдох, позволяя прохладному воздуху поселиться в легких. Как же хорошо, когда солнце не жжет.

— Он нормальный. Просто не со всеми.

— Наверное, зря я пошла с вами. Ещё поссоритесь из—за меня.

— Да забей. Он не обидится. Мы с шести лет дружим. Всякое бывало, но чтобы ссориться прям всерьёз — ни разу. Тем более из—за девчонки.

— Ого, вы такие разные, — искренне удивляюсь, слабо представляя, можно так долго дружить с таким угрюмым человеком, как Руслан.

— Это только кажется.

Ну ладно. Возможно, он действительно другой с теми, кого знает долго.

Мы неторопливо идем вперед. Под ногами похрустывают ветки, весело шуршит листва. Мне даже зажмуриться захотелось от удовольствия.

Вскидываю вверх голову, чтобы полюбоваться тем, как сквозь кроны пробиваются солнечные лучи, и замечаю на одной из веток белку.

Машинально останавливаюсь. Пушистая, ярко—рыжая, она вдруг срывается с места и бежит вниз. Такая красивая, просто прелесть. Я тихо смеюсь. Просто обожаю зверушек и завела бы дома хоть кроликов, хоть собак с кошками. Вот только родители категорически против, поэтому я могу любоваться ими только издалека.

Белка перескакивает с одной ветки на другую, спрыгивает на землю, подхватывает что—то лапами, засовывает себе в рот и мчится обратно.

— Даш, ты идёшь? — вздрагиваю от оклика Славы.

Отыскиваю его взглядом и понимаю, что за то время пока я любовалась белкой, он успел свернуть и отойти метров на двадцать.

— Ой, бегу.

Напрочь забыв о его наставлении, срываюсь с места и быстрым шагом сокращаю между нами расстояние. Но не по тропинке, а прямо по притрушенной листвой и сухими ветками земле.

— Стой! — выкрикивает Слава, напугав меня, но не успеваю я остановиться, как вдруг громкий щелчок металла вспарывает тишину.

Прежде чем я понимаю, что произошло, что-то с силой сжимает мою ногу — холодные дуги врезаются в плоть, и вспышка острой боли пронзает всё тело. Вскрикнув, дергаюсь, опускаю оторопевший взгляд вниз и поверить не могу в то, что вижу. Моя нога оказалась в самом настоящем капкане, который я раньше видела только в фильмах. Большом, металлическом, ржавом. Его зубцы расцарапали кожу, и оставили алые полоски, а холодный металл больно сдавил лодыжку.

В глазах мгновенно собираются слёзы. Паника накрывает с головой, дыхание перехватывает. Я тихонько скулю, чувствуя, как боль скапливается в одном месте.

— Чёрт! — Слава срывается, подбегает и плюхается передо мной на колени. — Я же сказал за мной идти! Чего ты попёрлась сюда? – рявкает грубо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На ответ у меня сил нет. Шок и боль парализовали мысли. Всматриваюсь внимательнее в ногу, пытаясь понять масштабы трагедии. Болит так сильно, словно пробило кость, но на самом деле - нет. Редкие зубцы прошли как раз с двух сторон от лодыжки, только царапнув кожу, но не пробив её.

Рвано выдыхаю, чувствуя, как внутри начинает биться истерика. Нога пульсирует всё сильнее и сильнее.

— Сильно больно? — смотрит на меня с испугом Слава.

Слабо киваю, прикусывая губу.

— Я попробую открыть. Как только ослабнет, сразу выдергивай ногу, поняла?

— Да...

Слава напрягается, пытаясь развести дуги капкана. Давит на них изо всех сил.

— Он старый такой. Заржавел полностью, — хрипит, прилагая усилия.

А я молюсь, чтобы у него получилось.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Но мои молитвы остаются не услышанными, и пружина не поддаётся.

Закусив губу, сдерживаю рвущийся наружу всхлип.

Как же больно, Господи.

— Твою мать! — вскакивает Слава на ноги и нервно ерошит свои короткие волосы. — Что делать?!

Как—будто я знаю…

Смахнув слезы, наклоняюсь, чтобы самостоятельно попробовать раскрыть сдавливающий механизм. Глупо, конечно. Если у Славика не получилось, то сомнительно, что выйдет у меня, но не стоять же истуканом и ждать, пока у меня нога посинеет.

А она уже нездорового цвета.

Приложив максимальные усилия, надавливаю на металл и тут же безнадёжно роняю руки. Здесь моей силы точно не хватит. Половины сложились намертво.

Пробую поднять ногу, но тут же с шипением возвращаю её на землю. Во—первых, капкан слишком тяжелый, а во—вторых, едва я пошевелила ногой, как острая боль прошила во второй раз.

— Ай…— с мольбой смотрю на метушащегося Славика. – Я не хотела…

— Пипец, — он сжимает кулаки от бессилия, смотря на меня полным обвинения взглядом. — Просто пипец!

— А я говорил, — внезапно раздаётся за моей спиной.

Мы одновременно со Славой оборачиваемся. Руслан расталкивая палкой листья на земле, подходит ближе.

— Рус, ты не ушёл! — с облегчением выдыхает Славик. Я тоже испытываю облегчение, хоть и понятия не имею, как он может помочь. — Я не знаю, как его открыть.

— Переться сюда не надо было.

— Да мы нормально шли. Это вот… она…

Тяжелый взгляд сканирует моё лицо, а я стараюсь не показать своих эмоций. Обещала не ныть, значит буду терпеть и боль, и обвинение, которым Руслан меня полосует.

Сбросив на землю рюкзак, он приседает передо мной на корточки и проделывает тоже самое, что и мы всего минуту назад. Пробует раскрыть капкан самостоятельно. И у него даже в отличии от нас, получается. Я на радостях готовлюсь вытащить ногу, но уже через мгновение его пальцы соскальзывают и капкан со всей силы ударяет меня по ноге. Из моего рта вырывается тихий всхлип, и я закрываю его руками. Стоически терплю, пока Руслан продолжает пытку. Пробует снова и снова, заставляя меня уже скулить от боли при каждом неудачном рывке.

Не в силах выдерживать, закрываю лицо руками, чтобы позорно не плакать, хотя слезы уже в открытую текут по щекам.

— Так не получится, — Руслан стирает пот со лба. — Нужен рычаг.

Спасибо за поддержку, друзья. И за награды тоже. Я всё вижу и очень ценю))

Глава 3

Даша

— Я давлю, ты тянешь, ясно?

— Да.

— А ты не реви и вытаскивай ногу, как только у нас получится его раскрыть, поняла?

Кивнув, стираю со щёк слёзы. Пожалуйста, пусть только получится.

Но просто оказывается только на словах. Чтобы найти прочную палку, у ребят уходит время. Те, что попадаются под руку, раз за разом ломаются, едва Руслан пытается использовать их как рычаг.

Моя нога уже не пульсирует. Она отекла и превратилась в ноющий кусок плоти, который кажется вот—вот отвалится. Мне страшно остаться без неё. Я понятия не имею, какие будут последствия, но держусь из последних сил.

Слёзы — последнее, что нужно мне и ребятам, которые не ушли, а пытаются помочь. За это я им безмерно благодарна. Даже Руслану, который время от времени бросается ругательными словами в адрес своего друга и меня.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем металл наконец поддаётся. Когда капкан раздвигается под давлением толстой палки, я наклоняюсь и рывком вытаскиваю ногу.

— Наконец—то, — оседает на землю вспотевший и перепачкавшийся от стольких попыток Руслан.

Слава облегчённо выдыхает, опираясь спиной на дерево:

— Думал, мы никогда его не откроем.

Я же пытаюсь понять, чувствую ли вообще ногу. Она немеет, будто её нет. Покалывает, болит.

— Дай сюда, — Руслан берёт меня за лодыжку и внимательно осматривает.

Я почти не чувствую его пальцев. Онемение настолько сильное, что новая волна боли охватывает каждый миллиметр кожи.

— Сильно болит? — хмурясь, крутит стопу из стороны в сторону.

— Я не знаю. Кажется, больно везде.

— Ушиб сильный. Но перелома нет. Через неделю будешь бегать. Наобщаешься потом сколько захочешь, — в голосе сквозит издёвка, но отвечать на неё у меня нет сил.

Мне хочется лечь. Или хотя бы сесть. Но в ближайшей перспективе меня ничего из этого не ждет. Впереди — дорога домой. Самая сложная из всех, что у меня когда—либо была.

— Дойдёшь? — спрашивает Руслан спустя несколько минут, вставая справа от меня.

Славик становится слева.

— Угу, — выдавливаю, но, опустив голову, зажмуриваюсь.

И зо всех сил стараюсь идти сама, но через несколько шагов понимаю, что это невозможно. Ступить на ногу не получается вообще. Сдавленно втягивая воздух, делаю вид, что всё нормально, хотя внутри каждая клетка дрожит от боли.

— Мне домой надо. Ещё немного, и батя меня искать будет, — говорит Слава.

— Можете идти вперёд, я как—нибудь дойду не спеша, — храбрюсь, вкладывая в голос всю бодрость, на которую способна.

— Долго думала? — окатывает холодом Руслан. — Дай сюда руку. — Закидывает мою правую руку себе на плечо. — Второй — Славика обхвати. И прыгай на одной ноге.

Я делаю, как он велит.

Парни крепко поддерживают меня за талию. Так становится намного легче. Давление на ногу исчезает, и я наконец могу выдохнуть.

— В следующий раз будешь думать, куда и с кем идти.

— Я не хотела, чтобы так вышло, — поворачиваю к Руслану голову и задыхаюсь от того, сколько всего читается в его взгляде.

Солнце уже почти село. Поле, вдоль которого мы идем, окрашено в тёмно—оранжевый, отражаясь огненными сполохами в его глубоких зелёных глазах.

— Обычно всякая херня происходит, когда этого не хотят. Прежде чем что—то делать, думать надо. Голова дана не только для того, чтобы красить глаза тушью и улыбаться во все зубы.

— Знаешь, что? — резко останавливаюсь, из—за чего он впечатывает меня в себя, выбивая из лёгких весь воздух. Я замираю, забыв на миг, что вообще хотела сказать. Сглатываю и с усилием заставляю себя посмотреть ему в глаза. — Ты вообще знаешь, как это — остаться без друзей? Без единого знакомого в новом городе? Я просто хотела общения. Я не лезла к тебе с личными вопросами и не вешалась на тебя, чтобы ты вдруг воспылал ко мне ненавистью!

— Ну да. Вот прямо сейчас ты на мне совсем не висишь, — наглая ухмылка неожиданно растягивает его губы, а в глазах вспыхивают искры.

Осознав, что я действительно почти вешу на нём, быстро отстраняюсь, чувствуя, как пульс скачет, а щёки пылают.

Оказывается, он может не только ходить с каменным лицом, а и ухмыляться. Так ему идет гораздо больше.

Зачем об этом думаю сейчас вообще не понимаю. Не место и не время, а у меня эта ухмылка стоп—кадром заела.

— Пойдёмте. Нам ещё черти сколько идти, — нервно торопит нас Славик, косясь на наручные часы.

— Иди уже, общительная блин, — бросает Руслан, снова обхватывая меня за талию.

Из—за меня мы передвигаемся медленно. Прыгать на одной ноге сложно, и парням приходится подстраиваться. Они время от времени меняются местами, дают мне отдохнуть, потому что здоровая нога уже тоже изрядно ноет от непривычного давления.

— Батя меня убьёт, — надсадно выдыхает Слава, когда нам удаётся преодолеть почти весь путь.

Солнце давно село. И мои родители, наверное, тоже волнуются. Ушла, не сказав куда, и пропала.

— Давайте быстрее, — торопит Славик, вновь посматривая на часы. А потом вдруг резко тянет меня вперёд, так что я сбиваюсь с ног и едва не падаю.

— Угомонись. Она упадёт сейчас из—за тебя, — отталкивает его Руслан.

— Да блин... Даш, извини. Просто мой батя... он непростой. Наверное, уже всех на уши поднял.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его слова подтверждаются почти мгновенно. Из двора с фонариками выходят люди, громко переговариваясь.

— Мы идем налево. Я дал патрулям задание, они их уже ищут. Вы – направо, — громыхает на всю улицу командным тоном, от которого мне хочется спрятаться.

— Всё... мне хана, — мне не видно в темноте, но кажется Слава бледнеет.

Мы останавливаемся, когда свет фонарей направляют на нас.

— Вот же они! Даша! Дашенька! — кричит мама, и через секунду толпа оказывается рядом.

Меня вырывают из рук парней, мама прижимает к себе, а папа сканирующим взглядом окатывает с ног до головы сначала меня, а потом ребят.

— Ты где был, паршивец? — мужчина в милицейской форме хватает Славика за плечо. — Быстро говори, где был, иначе отхожу прямо здесь, при свидетелях.

Слава бледнеет еще сильнее, сжимает губы, а я только сейчас понимаю почему он так боялся.

— Пап... Даша в капкан попала. – произносит сдавленно, — Мы её вытаскивали.

— Какой капкан?! — гремит так, что даже мне становится страшно.

Взгляды всех присутствующих обращаются на меня, а потом на мою ногу.

— Дочка, это где ты капкан нашла? — ахает мама, а папа приседает на корточки, чтобы осмотреть меня.

— В лесу. Не переживайте, уже всё хорошо.

Но мой ответ никого не успокаивает. Люди начинают охать и перешёптываться. Папа сверлит меня взглядом, в котором смешаны страх и гнев.

— Какого чёрта ты пошла в лес? — рявкает он.

Отец Славика снова хватает сына за шкирку.

— Вы что, щенки, в лес девчонку потянули?

— Н—нет, — заикаюсь я, шокированная тем, что они могли подумать. — Мы на речку шли.

— На речку? Через лес? — ещё сильнее звереет отец Славика. Его лицо багровеет от злости, вены на шее вздуваются. — Я что говорил про лес? Твоя идея была? — он встряхивает бледного, как мел, Славика так сильно, что тому приходится цепляться за рукав отца, чтобы не упасть. — Я спрашиваю, твоя? После того, как я сказал, чтобы в лес ни ногой после браконьеров?!

— Па…

— Ну я тебе задам!

— Пап...

— Не его, — вмешивается вдруг Руслан, обращая на себя всеобщее внимание.

— Что ты сказал? — отец Славика медленно оборачивается.

— Я сказал – не его.

— Только не говори, что это ты потащил моего сына в лес?! Ещё и девчонку с собой прихватил. Ты, поганец?! Ну конечно, как я сразу не понял?! Мой Славка за тобой, как щенок, бегает!

С силой отталкивает сына и подходит к Руслану. Внезапно хватает его за шею.

Я в ужасе холодею и врастаю в землю.

— Не тронь моего сына, — раздаётся сердитый голос из толпы.

Я нахожу глазами мужчину в старой майке и спортивных штанах, который плотно сжав губы, подходит к Руслану. Лысоватый, с отросшей небрежной щетиной и татуировками на руках и плечах он сильно выделяется из толпы.

— Да я бы его, — делает угрожающее движение рукой миллиционер, словно собираясь ударить, — за то, что таскает за собой Славку, прибил бы. Одни проблемы от тебя.

Он встряхивает Руслана, но тот резко ведёт головой и молча сбрасывает его руку. Сверлит взглядом исподлобья.

— Если бы не он, где был бы твой Славка сегодня? Забыл уже или напомнить?

Лицо отца Славика покрывается красными пятнами. Женщина, вероятно его мать, ахает, зажимая рот ладонями.

Я не знаю, о чём они, но мне стыдно и страшно за всех. Я никогда еще не была в такой ситуации. Родители при мне не кричат. И уж точно руку не поднимают.

Сейчас же происходит какой—то сюр. Руслан вообще был единственный, кто пытался нас отговорить от похода в лес, а сейчас в его адрес льётся столько отвратительных слов и обвинений.

— Это не они, — выпаливаю дрожащим голосом, не в силах больше смотреть на всю эту несправедливость.

— Что, дочка? — мама тревожно заглядывает мне в лицо.

— Не они это, — повторяю громче, чтобы этот злой мужчина перестал смотреть на Руслана с такой ненавистью.

Который теперь уже сам смотрит на меня. Зеленые глаза ввинчиваются в меня, словно буравя. Славик со страхом поворачивает ко мне голову.

— Это я. Ребята предложили сходить на речку, — быстро тараторю, — но предупредили, что идти нужно долго. А мне так надоело сидеть дома, что я согласилась. Но потом поняла, что сделала это опрометчиво. Мне стало плохо от солнца. Голова закружилась, я чуть не потеряла сознание и начала плакать. – Нагло вру, уверенно смотря на всех присутствующих. – Сказала им, что вернусь обратно через лес, и ушла вперед. Они не хотели пускать, но меня начало тошнить от солнца. Я ушла, а они пошли следом. Но я же не знала, что там капканы. Угодила в один, думала умру от боли. Если бы они ушли на речку сами, а не пошли за мной, я бы, наверное, до сих пор там стояла. Но они помогли мне. Нашли палку и открыли его. Просто это было очень долго. А потом мы также долго шли обратно. У меня сильно болела нога, я не могла на неё ступать. Я не знала, что всё так сложится. Простите меня, пожалуйста, — последние слова заканчиваю на надрыве.

Потому что мне действительно искренне жаль, что всё так вышло.

Из—за меня.

Повисает гробовая тишина. Отец Славика выпрямляется. Недовольно выдыхает, и скосив на Руслана взгляд, бросает неохотно:

— Извини.

А потом поворачивается ко мне:

— Кто ж так делает, девочка? В незнакомый лес сама! – отчитывает меня, но тут же сбавляет тон, когда папа встает передо мной, закрывая меня от его злости.

— Я разберусь с дочерью. Извините, что так вышло.

— Главное, что все живы, — произносит женщина в стареньком домашнем халате, которая все это время стояла поодаль, а потом подходит к Руслану.

Скорее всего, его мама, догадываюсь я.

— Да, — тут же подхватывает моя. – Всех на уши поставили. Но хорошо, что всё хорошо. Спасибо, ребята, что помогли. Пойдём, Даша. Дома поговорим.

Папа обхватывает меня за талию, как еще совсем недавно держали меня ребята, и разворачивает ко входу во двор. Славик с родителями идут рядом, а вот Руслан с его матерью и отцом уходят в противоположном направлении.

Мы успеваем с ним лишь на миг пересечься взглядами. Я внутри все еще дрожу. В ушах звенят крики и обвинения.

Надеюсь, дома его не ждёт взбучка, которая определенно ждёт меня.

Глава 4

Руслан

— Сколько раз повторять, не водись ты с этим Белозеровым, — отец отпирает дверь и пропускает нас с матерью вперед.

— Мы друзья, — скидываю обувь и плетусь на кухню.

В желудке черная яма. Есть хочется так, что еще немного и завою.

— Друзья они, — мать с отцом входят следом. – Мусор зэку не товарищ, знаешь такое?

— Слава не мусор, а я не зэк, — падаю на свой стул.

— Пока он не мусор. Но пойдёт по стопам своего бати, вот увидишь, — отец тоже занимает своё место.

— Да типун тебе, Федя, — обрывает его мать, подходя к плите, — ты на что намекаешь? Что наш сын, как ты, за решеткой окажется? Вымой руки, Руслан.

Встаю и подхожу к раковине. В ладонях застряли занозы от веток, надо будет у матери иголку взять и подоставать все, а то загноятся.

— В жизни всё может быть. Я думаешь, хотел там оказаться? А пять лет, как с куста. Посадили, оборотни в погонах, без суда и следствия.

Так вышло, что отца отправили за решетку ни за что. Его подставили, когда он охранял склад, а всю вину за воровство списали на него.

— Я поэтому Белозёра и не терплю. Любит он на лапу взять. Также как и все. И сынок у него такой же будет. А тебе, Рус, от него одни проблемы. Как только Палыч в радиусе километра сына не находит, так сразу сюда бежит: мол, где мой сын? Куда Руслан его потащил?

Отец открывает бутылку водки и наливает себе полную стопку.

Я сажусь обратно, и как только тарелка с пшёнкой оказывается передо мной, жадно на неё набрасываюсь.

— Вот, возьми хлеб, сынок, — мама ставит рядом блюдце с ломтиками подсушенного черного хлеба. — Всё, хватит, Федь, — мягко осаждает отца, когда он выпивает водку. – Руслан сам решит с кем ему общаться, а с кем нет.

— Да пусть общается с кем хочет. Но помяни моё слово, проблем ты не оберешься, если будешь и дальше таскать за собой этого доходягу, — засунув в рот ложку с кашей, и не до конца прожевав, вопросительно заламывает бровь. – А что за девчонка—то была? Я так понял, новенькая здесь?

— Ага, — киваю, откусывая хлеб.

— Хорошенькая такая, — мама садится рядом, тоже принимаясь за ужин. – И родители вроде нормальные. Мы толком, конечно, не общались. Павел нас из дома вытащил, можно сказать, когда понял, что Славка домой не явился. А тут они, по двору ходят, дочку зовут. Откуда они хоть переехали?

— Не знаю.

— У отца её даже сотовый телефон есть, представляешь?! – восторженно шепчет. – Чем же они занимаются?

— Торгуют вроде, — пожимаю плечами, — из—за границы вещи привозят и технику.

— Нууу, тогда ясно, — отец наливает себе вторую стопку, — блатные, значит. Ох, Рус, не там ты себе друзей ищешь. Искать надо среди своих, а не с ментами и блатными водиться.

Забросив в рот последний кусок хлеба, встаю из—за стола. Тарелку отношу в раковину, и достаю из металлической банки несколько бубликов.

— Спасибо, ма. Я к себе.

— Тебе чай принести?

— Давай.

Закрывшись в комнате, валюсь на кровать. Та со скрипом прогибается под моим весом. А с потолка на меня смотрит красотка Синди в ярко красном купальнике. Этот плакат висит уже год. Надо будет сменить. Только на кого?

В памяти всплывает образ светловолосой девчонки в платье с подсолнухами и с ярко желтыми ногтями.

Инстинктивно усмехаюсь.

Принцесса, блин.

Я как её увидел в нашем задрипанном дворе, так сразу и не поверил. Вся такая стильная, красивая. Улыбается во все зубы. Ну точно, не с нашей планеты.

Выбесила меня сначала она. Радостью этой в глазах, желанием общаться. Наивная, жесть. Она бы еще как в детском саду сказала – «давай дружить».

А потом Славка её за нами потянул. Нахрена? Хотя этот оболтус общительный. Руки жмет всем подряд, и любит быть в центре внимания. Наверное, и тут решил блеснуть, показать какой он офигенный и заработать баллы от новенькой.

Потащил её в лес, придурок. Я знал, что эти двое куда—то влезут. Поэтому плюнул и за ними пошел.

Как оказалось, не зря. Вот только удивило меня поведение Дашки. Она даже истерику не устроила. Стояла тихонько плакала, пока мы пытались открыть тот дурацкий капкан. Другие бы на её месте уже выли во всю глотку. А она стойко держалась. Я даже её зауважал. Хотелось как можно быстрее помочь, чтобы она не мучилась, дурёха. И влезла же, а.

На белку видите ли засмотрелась. Это она потом рассказала уже, когда мы домой шли. Ну точно инопланетянка.

Но пахнет от неё богически. Я, когда её за талию держал, аж в глазах потемнело. Чем—то сладким таким, летним пахнет. И волосы у неё мягкие и шелковистые. И губы, пиздец какие красивые.

И вкусные, наверное.

Рывком переворачиваюсь на живот, чувствуя, как по телу струится ток.

Какие губы, блин?

Губы, как губы, ничего особенного. И сама она бесячая. Вот зачем было говорить, что это её идея была идти в лес? Жалко ей нас со Славкой стало? Сначала, главное, сама прицепилась, как пиявка, а потом вся эта фигня из—за неё же и произошла.

— Руслан? – мама заглядывает внутрь, — Чаёк тебе принесла.

— Спасибо, ма. – приседаю на кровати и тут же щурюсь от света, который мама включила в комнате.

— Пей, он горяченький, как ты любишь. Тут вот еще конфетами Зоя меня сегодня угостила. Я тебе парочку припрятала от отца, а то он использовал бы их вместо закуски, и ничего бы не осталось.

Мама достаёт из кармана пару Ромашек.

— Спасибо, — встаю и сажусь за стол. – Ты сама—то ела?

— Ты знаешь, я их не люблю, — отмахивается, улыбаясь.

Ну да, не любит. Ещё как любит.

— Давай эту мне, а эту тебе, — возвращаю ей одну в карман. – Только съешь прямо сейчас. На закуску пусть батя что—то другое найдет.

Вздохнув, мама ерошит мои волосы.

— Хороший мой. Отец завтра попробует устроиться на работу. Может, наконец, что—то выгорит.

Киваю, особо ни на что не надеясь. После тюрьмы отцу найти работу сложно. Брать отмотавшего срок решается не каждый, а если и берут, то оформлять официально не спешат. Деньги вручают в конверте в конце месяца, но часто оставляют и без зарплаты. Просто кидают. Мол денег нет. Бери едой, или каким шмотьем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это его сильно подкашивает. Работы он не боится, но когда этой работы нет, начинает пить.

— Сын, что бы ты хотел, чтобы я завтра приготовила? – спрашивает мама на выходе из комнаты.

— А выбор большой? Пшёнка, или рис? – разламываю в ладони бублик и забрасываю четвертинку в рот.

— А вот и нет. Я сегодня зарплату получила. Могу побаловать тебя пирожками.

— Пирожки – это отлично.

Особенно с мясом….

— Тогда испеку с капустой. Хочешь?

— Хочу, ма.

Глава 5

Даша

— Даша, к тебе пришли.

Откладываю книгу и, взяв трость, подхожу к двери.

— Ты заходи—заходи, я чай вам сейчас сделаю, — слышу приветливый голос мамы. — Даша!

— Иду я, мам. Несусь на всех парах.

Насколько это может сделать такая улитка, как я.

Морщусь, наступая на ногу и шиплю. Каждый шаг даётся с трудом. Отек все еще сильный. Врач сказал нужно какое—то время, чтобы ушиб сошел. Главное, что перелома нет, и на том спасибо. А то скакала бы я так на одной ноге еще очень долго.

Когда вхожу на кухню, замечаю суетящуюся у плиты маму и скромно сидящего за столом Славу.

— Привет, — вскидывает руку он, слегка краснея.

— Привет, — улыбаюсь я, наконец преодолев расстояние и бухнувшись на стул. — Ты в гости?

— Ага, — мельком бросает взгляд на маму. — Как твоя нога?

— Не отвалилась и хорошо, — блаженно вытягиваю её вперёд. — Пока передвигаюсь с помощницей, — указываю взглядом на трость, — но надеюсь, это ненадолго.

— Если бы не ребята, я даже боюсь представить, что было бы, — причитает мама, опуская перед нами чашки с ароматным чаем, а потом достаёт из холодильника торт. — Тебя Слава зовут, да?

— Да, — кивает он, наблюдая за тем, как она отрезает по кусочку и кладёт их на тарелки.

— Твой отец в органах служит, как я поняла?

— Да, он капитан милиции.

— Это замечательно, что у нас такие соседи. Вообще хорошо, когда рядом есть представитель органов. Нужно будет как—нибудь собраться семьями и познакомиться ближе. А то ведь мне даже в магазин сходить не с кем.

— Как будто ты ходишь по магазинам, мам, — снисходительно заламываю бровь.

— Ну, не в магазин. В кафе или театр. Ладно, вы пейте, а я побежала к себе. Не буду вам мешать.

Подмигнув мне так, чтобы Славик этого не заметил, выходит из кухни и прикрывает за собой дверь.

— Классная у тебя мама, — улыбается он ей вслед. — Красивая очень.

— Спасибо.

Она у меня и правда, красавица. И вовсе не выглядит на свой возраст.

Протягиваю руки и обхватываю горячую чашку. Притягиваю к себе, а Слава в это время достаёт что—то из пакета, который всё это время держал в руках.

— Вот, это тебе, — подталкивает мне по столу плитку молочного шоколада.

— Зачем? — улыбаюсь тому, как он снова краснеет.

— Ну… ты тогда взяла всё на себя. Хотя не была обязана. Вот это, считай, благодарность. Тебе, наверное, влетело?

— Неа, — разламываю шоколад на кусочки, а потом кладу плитку по центру стола. — Ну, конечно, папа погремел немного, пальцем погрозил, вручил мне мобильный телефон, чтобы я всегда была на связи, и на том всё и закончилось. А, вот ещё трость подогнал.

Слава присвистывает.

— Так у тебя теперь мобильный есть?

— Ага. Ты сам—то как? Папа у тебя пострашнее моего, если честно. Я его жутко испугалась.

Славик вздыхает, почесав затылок.

— Скажем так, ты меня спасла. Отец говорил не ходить в лес. А если он что—то говорит, я должен беспрекословно выполнять. Но ты тогда так мучилась от этого солнца, что я решил плюнуть и подумал: если мы пойдём по тропинкам, ничего не случится.

Ну да… а тут белка эта… и капкан.

Меня передергивает стоит вспомнить все страдания, которые мне пришлось пережить. Сначала пока открывали капкан, а потом пока мы все втроем дошли до дома.

Кстати, по поводу «втроем».

— А ты почему один пришёл? — беру кусочек шоколада и отправляю в рот, стараясь таким образом спрятать чрезмерный интерес.

— В смысле? — хмурится он.

— Без Руслана.

— Ааа. Так я извиниться хотел перед тобой. Не с ним же это делать.

Понимаю… Наверное, перед Русланом он уже тоже извинился.

— А можно вопрос?

— Конечно.

— Почему твой папа так агрессивно против него настроен?

Славик притягивает к себе тарелку с тортом и ложкой отрезает кусочек.

— У Руса отца из тюрьмы выпустили год назад, — отправляет себе в рот, — вот мои предки и не хотят, чтобы мы общались.

Ого…

В памяти всплывает мужчина, вставший в тот вечер на защиту Руслана. В домашней майке, спортивных штанах и татуировках на руках. Вот, значит, почему он так сильно отличался от наших со Славиком родителей.

— А за что он сидел?

— За кражу. Только Рус говорит, что его батя ничего не воровал.

— Как это?

— Он тогда сторожем работал на складе. Кто—то туда ночью пробрался, его по голове ударили, ну и вынесли всё. А у него в карманах потом нашли деньги. Сделали вывод, что соучастник. Только мутно там всё. Дядь Федя, в принципе, нормальный мужик. Не думаю, что мог бы пойти на такое.

Какой ужас. Если всё действительно так, то это страшно несправедливо. Отсидеть непонятно из—за кого.

— И что? Ему никто не помог?

— Так, а кто? Улики были против него.

— А твой папа? Он не мог ничего сделать?

Слава удивлённо смотрит на меня.

— Нет, конечно. Он же не всемогущий. Дело было закрыто, суд назначил наказание — пять лет.

— Кошмар. Бедный Руслан.

— Да, это хреново. Особенно если учесть то, как они живут.

— А как они живут?

— Ну… так себе. Его матушка в ЖЭКе бухгалтером работает, получает гроши, и он тоже шабашит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Руслан? — теперь моя очередь удивленно таращиться на Славика.

— Да. Время от времени грузчиком в местном магазине.

— Погоди, вы ведь мои ровесники, да? Ему тоже четырнадцать?

— Через месяц будет пятнадцать.

— И он уже работает?

— Ну да. Я говорил ему забить. Он получает копейки, толку с этой его шарашки. Лучше бы отдыхал летом, а осенью за учёбу взялся. У него успеваемость нулячая. Как он будет поступать куда—то, я не знаю. Он даже ещё не думал, в какой универ идти, прикинь. Я—то давно решил в школу милиции. Говорю ему: "Со мной пойдём, вместе учиться будем", а он отнекивается. Говорит: "Потом решу". А времени—то всё меньше.

Со Славиком мы болтаем ещё около часа. Он рассказывает о себе и Руслане, а я ловлю себя на мысли, что слушаю с огромным интересом. Эти двое действительно знают друг друга много лет. Познакомились здесь, во дворе, росли вместе. В школы только разные ходят. Так вышло, что я буду посещать ту же, что и Славик. Руслан учится в другой, в соседнем районе.

Когда Слава уходит, мама тут же впархивает на кухню.

— Поболтали? — опускается на соседний стул, во все глаза смотря на меня.

Наверняка радуется, что я смогла найти знакомых...

— Да, мам, — улыбаюсь, допивая уже давно остывший чай.

— Хороший мальчик, этот Славик. Поддержать пришёл, несмотря на то, что пришлось с тобой повозиться по твоей же милости.

— Мааам, ну хватит, — встаю, забирая трость.

Родителям только дай повод попрекнуть. Вроде сделают вид, что забыли и простили, но потом, в любой удобный момент, норовят напомнить и ткнуть в больное место.

— А что, не так? — доносится мне вслед. — Разве я не права?

— Конечно, права, мамочка, ты всегда права.

Бросаю немного ехидно и закрываюсь у себя в комнате.

На кровати в одиночестве лежит книга, но сейчас я к ней возвращаться не хочу.

Я снова в четырёх стенах.

Рррр. Охота на стены лезть.

Забравшись на подоконник, который в этой квартире оказался низким и широким, к моей радости, утыкаюсь лбом в стекло.

Сколько я так сижу, не знаю. Наблюдаю за соседскими старушками, которые ближе к вечеру выползают на улицу и занимают почти все имеющиеся во дворе скамейки. За детьми, оккупировавшими детскую площадку и их мамами, кучкой столпившимися рядом.

А когда скука берёт верх, всё—таки хватаю книгу и углубляюсь в сюжет.

Отрываюсь от неё, когда за окном уже смеркается. Скамейки заметно поредели, и вместо соседских старушек на одной из них я замечаю компанию ребят. Они сидят чуть поодаль, под развесистым дубом. Внутри меня рождается странная дрожь, когда среди всей этой толпы я вижу Руслана. Он сидит с краю скамейки, широко расставив колени и облокотившись на них локтями. В руке у него зажигалка, как в тот самый день, когда мы познакомились.

Сама не замечаю, как прилипаю к стеклу, рассматривая его. Такого непохожего на других. Или это только для меня он непохожий? Я не знаю. Но что—то в нём делает его другим. Я пока не поняла что.

Пока изучаю его, понимаю, что рядом какое—то навязчивое оранжевое пятно сильно отвлекает.

Перевожу взгляд на эту кляксу, понимая, что это девушка в оранжевом сарафане. Она что—то энергично рассказывает Руслану, взмахивая руками, а он усмехается. Прямо как тогда, когда мы шли домой, а он заявил, что я на нём повисла.

Нагло так усмехается, немного высокомерно.

Я прикусываю губу.

Интересно, это его девушка или просто подруга? Сидит она довольно близко, но там, в принципе, нельзя держаться на расстоянии — скамейки поставлены буквой Г и забиты парнями и девчонками под завязку.

Славика среди присутствующих я замечаю тоже. Он общается с другой девушкой. Брюнеткой в ярко розовом удлиненном топе.

Еще одна клякса. Правда, розовый меня раздражает чуточку меньше.

В груди собирается чувство, чем—то сильно напоминающее обиду. Я бы тоже хотела быть там, а не здесь, взаперти. Познакомиться с их друзьями, возможно найти себе подругу. А, если повезет, и не одну.

Озлобленно кошусь на стоящую рядом трость, а потом на свою ногу. И вот как мне выйти? Я и по квартире—то едва хожу, что уж говорить о том, чтобы спускаться на улицу, а потом подниматься обратно.

Перевожу взгляд снова в окно и замечаю, как вся компания встаёт и дружно отправляется на выход со двора. Руслан засовывает руки в карманы, а та девчонка догоняет его и берёт под локоть.

Я хмурюсь, провожая их спины взглядом, пока они не скрываются за поворотом.

Глава 6

Даша

Следующим вечером я решаюсь на подвиг. Еще один день в четырех стенах — и я просто взвою. Поэтому, собравшись, кладу в сумку книгу и телефон, беру трость и, перед тем как выйти, глубоко вдыхаю.

Я смогу. А если ребят во дворе не окажется, просто подышу свежим воздухом.

К счастью, мама уехала к отцу в офис, так что отговаривать меня некому.

Вот так храбрясь, я расправляю плечи, закрываю за собой дверь и подхожу к своему самому большому врагу — лестнице.

Держась за поручень одной рукой, второй опираюсь на трость. Получается, мягко говоря, так себе. Я пару раз едва не падаю и не валюсь со ступеней кубарем. Немного больно, но терпимо. Я если честно, думала будет хуже.

Спустя минут десять пыток оказываюсь на улице и радостно улыбаюсь.

Я на свободе.

Оглядевшись, убираю трость, чтобы не позориться и прихрамывая стараюсь как можно скорее прошмыгнуть к скамейке, на которой вчера сидела компания Славы и Руслана.

Здесь тень, прохладно и очень уютно.

Спрятав трость за скамейку, усаживаюсь поудобнее и достаю книгу. Пока еще рано, на сколько я помню, вчера ребята собрались немного позже, поэтому у меня есть время почитать.

За эти дни я осилила если не половину, то добрую четверть маминой библиотеки.

Сюжет очередной истории хоть и не новый, но оказывается довольно интересным. Я настолько погружаюсь в него, что не замечаю, как соседнюю лавочку занимают двое парней.

Поднимаю глаза и сталкиваюсь с их любопытными взглядами. Тут же опускаю их обратно в книгу.

— Что читаешь? — спрашивает один насмешливо.

— Книгу, разве не видно? — не глядя на них, отвечаю я.

— Чё за книга?

Один из них оказывается рядом быстрее, чем я успеваю среагировать. Нагло выдергивает книгу у меня из рук, осматривает обложку, затем раскрывает и пробегается глазами по тексту.

— Эй! — тянусь, чтобы забрать её, но он без усилий удерживает меня одной рукой.

— Слышь, Серый, тут, походу, порнушка, — громко гогочет.

— В смысле? — озадаченно переспрашивает второй, подскакивая со скамейки.

Выдергивает у него книгу и отходит, похабно улыбаясь.

Моё лицо заливает смущенным жаром.

Придурки…

— Верни, — требую, топая здоровой ногой.

— "Всё правильно, я этого и не отрицаю", — игнорируя меня, начинает он читать нарочито громко. — "Должен признаться, что ваши розовые щечки и пышная фигурка возбуждают во мне аппетит. Он схватил её за голову, притянул к себе и сжал так, что у нее зашумело в ушах"… Ну точно, порнуха!

Они начинают ржать, как лошади, а потом тот, что рядом, закидывает мне на плечо руку:

— И кто это у нас тут такая плохая девочка?

Я резко сбрасываю её с себя и отодвигаюсь на самый край скамейки, сверля обоих взглядом исподлобья. Сердце колотится так, что, кажется, вот—вот выпрыгнет из груди.

— Не ваше дело. А брать чужие вещи невоспитанно, если вы не в курсе.

— Да ладно, тебе жалко, что ли? — второй усаживается на корточки. — А ты только читаешь про секс или сама не прочь им заняться? Мне, между прочим, твои розовые щечки тоже нравятся.

Он тянет руку к моему лицу, но я со всей силы шлепаю по ней, отталкивая подальше.

Кажется, у меня воспламеняются кончики ушей от возмущения и стыда.

Если бы можно было испепелять взглядом, я бы с удовольствием оставила от этих кретинов две горстки пепла.

— По—моему, вам пора, — рассерженно цежу сквозь зубы.

— Мы сами решим, когда нам пора, — второй усаживается рядом, а когда я пытаюсь встать, грубо толкает меня обратно. — Да ладно тебе, на, забирай свою порнушку. Только знай, что если вдруг соскучишься, мы с Олежкой рядом. Позови — и мы тебе такое устроим, что больше ни одной книги не понадобится.

— Мне не интересны умственно отсталые индивидуумы, — фыркаю, морщась от запаха дешевых сигарет.

— Чё? Это ты нас только что обидела? — в мгновение меняется его тон с насмешливого на угрожающий.

Я яростно запихиваю книгу в сумку.

— Я же говорю — умственно отсталые. С первого раза не понимаете. — бурчу, намереваясь встать, но меня снова толкают обратно.

При чем на этот раз больнее. Я охаю, ударившись спиной.

— Слышь ты, крыса, сильно умная, да?

— Так мы это исправим, — второй встаёт, вставая передо мной и закрывая собой обзор двора.

Я со страхом сглатываю. Сегодня как на зло, ни одной старушки в поле зрения.

Зачем я вообще вышла? Сидела бы себе дома и из окна на этих кретинов смотрела, но нет же.

Олег, как я успела понять его имя, подходит ко мне вплотную, от чего его поза передо мной выглядит двусмысленно. Я отстраняюсь, но второй, который Серый, хватает меня за шею так, что у меня от ужаса по коже пробегает ледяной озноб.

— Значит так, коза…

Договорить ему не даёт странный звук. Будто кто—то со всей силы плюхнулся на скамейку.

Эти двое оборачиваются, и я тоже скашиваю взгляд в сторону.

Фейерверк облегчения разлетается в груди.

На лавке, широко расставив ноги и раскинув руки по спинке, сидит Руслан.

— Не помешаю? — взгляд зеленых глаз безошибочно находит меня.

— Помешай, пожалуйста, — едва шевелю губами, чувствуя, как пальцы на шее стискиваются сильнее.

Руслан поочередно оглядывает обоих.

— Чё, пацаны? Девчонки настолько вас игнорят, что приходится как первобытным за волосы их в пещеру тащить?

— Рус, валил бы ты, — рычит один из них. — Это наш двор.

— А мне здесь нравится, — ядовито ухмыляется он. — И что ты мне за это сделаешь?

— Значит, сиди молча. У нас тут разговор.

— А меня ваш разговор бесит. Поэтому иди и поговори в другом месте. И с другой девчонкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выдаёт таким тоном, каким говорил со мной в день нашего знакомства. Ледяным, как осколок айсберга.

Они с подозрением косятся на меня.

— А эта что, твоя что ли?

— Считай, что так.

— Какая по счёту?

— Считать научишься — узнаешь. А сейчас руки от неё отцепили и свалили.

Пальцы с моей шеи исчезают, наконец, давая мне возможность нормально вздохнуть. Я на автомате пробегаю холодными пальцами по коже под волосами. Жду, когда они выполнят требование Руслана, но уходить они, кажется, не планируют.

Вместо меня переключают внимание на него.

Тот, который Сергей встаёт, и теперь они уже оба возвышаются над ним.

— Ты достал, Шмель. Жужжишь там, где тебя не просят. Думаешь, самый умный?

Я напрягаюсь, наблюдая, как Олег медленно запускает руку в карман. А уже в следующую секунду из него появляется складной нож.

Меня прошибает холодный пот. Страх сжимает грудную клетку, блокируя работу легких.

Что ж это за место такое, Господи?

Инстинктивно пересаживаюсь ближе к Руслану.

— Вы вообще нормальные? — мой голос дрожит, но я стараюсь не показывать того, как на самом деле мне страшно.

Отшатываюсь назад, а Руслан даже не шелохнулся. Ни одна мышца на его лице не дрогнула.

— Хотите говорить на вашем языке? Без проблем, — лениво тянет он, тоже запуская руку в карман.

Круглыми от шока глазами смотрю, как он достаёт оттуда металлический кастет и как бы играясь, натягивает его себе на пальцы.

— У бати одолжил. В тюрьме ему пару приёмов показали, — произносит с расстановкой, — а он научил меня. — Поднимает взгляд. — Поделиться?

По тому, как меняется выражение лиц этих двоих понимаю, что демонстрация им не слишком интересна.

Они переглядываются, затем отступают на шаг. Олег молча прячет нож и зло сплёвывает на землю.

— Еще поговорим, Шмель, — бросает, развернувшись на уход.

Только когда они отходят на безопасное расстояние, я позволяю себе расслабиться. Всё это время сидела, словно натянутая струна, боясь, что они действительно на что—то решатся.

Кто знает, что у них в головах?

— Испугалась? — сняв кастет, Руслан кладет его обратно в карман.

Тон больше не режущий.

Я откидываюсь на спинку, ощущая, как напряжение медленно уходит. Слишком медленно. Только теперь замечаю, что сижу к нему практически вплотную. Его рука оказывается за моей спиной, а большой палец невесомо гладит моё плечо.

По телу пробегает электрический разряд.

— Очень. Если бы не ты, даже не знаю, чем бы всё закончилось, — отвечаю, чувствуя, как кожа искрится в месте, где он прикасается.

— Да ладно. Они трусы. Только болтать могут.

— Меня это не особо успокаивает. Если бы я хотя бы бегать могла, то ещё ладно. А так… куда я с одной хромой ногой?

Киваю назад, показывая на трость, спрятанную за скамейку.

Руслан оборачивается.

— Сильно болит? – указывает глазами на мою ногу.

— Уже почти нет, — храбрюсь, потому что казаться слабачкой совсем не хочу. — Надоело дома сидеть. Думала, может, вы выйдете. А если нет, хоть почитаю. А тут…

Руслан склоняет голову, и я чувствую его взгляд на себе. Когда поворачиваюсь, замечаю на его лице хитрую усмешку.

— Так ты правда порнушку читаешь? — Вопросительно заламывает бровь.

Вот черт…

Жар мгновенно обдает лицо, и мне хочется провалиться сквозь землю.

— Это не порнушка, — гордо поднимаю подбородок. — Это роман. О любви.

— С элементами порнушки, — уточняет он, уже широко ухмыляясь.

Не так, как в прошлый раз, а по—настоящему, естественно и заразительно. Зависаю на этой улыбке. Чувствую, как сердце трепыхается еще быстрее и как будто горит.

— Эротики, — поправляю его, быстро отводя взгляд. — Это мамины книги.

— Она знает, что ты у нее их таскаешь?

— Нет конечно. Она думает, что я беру повести. И вообще, в этом нет ничего такого!

— Конечно, — согласно кивает он, но в глазах пляшут чертики.

Один за другим заводят хоровод, утаскивая и меня за собой.

А я вдруг осознаю, что имел в виду Славик, когда говорил, что Руслан не всегда отстраненный. Сейчас он совершенно другой. С улыбкой этой и сумасшедшими чертиками, которые мне до безумия нравятся.

— Будто ты никогда не смотрел журналы с голыми девицами, — заразившись его настроением, теперь уже подначиваю и его.

— Смотрел.

— И всякие кассеты, наверняка, тоже.

— Не без этого.

— И сам, небось, уже… — на этом месте я краснею, прикусываю язык и быстро выставляю вперед руку. — На это не отвечай!

Руслан громко смеется, запрокинув голову назад.

— Вот это мне о друзьях точно знать не нужно, — бормочу, умирая от стыда и смешанных ощущений.

Отсмеявшись, он пристально смотрит на меня и лениво кивает:

— О друзьях лучше не надо.

Глава 7

Даша

— У меня пять! Вопрос тебе, Даш, — многозначительно сощуривается Слава, а я уже предчувствую, каким будет этот его вопрос.

— Валяй, — забираю свой кубик с картонки.

— У тебя был парень?

— Был.

— Вы с ним…

— Это уже второй вопрос, — не даю ему договорить, выставляя вперёд руку.

Этим ненормальным только дай волю — все подробности тут же захотят вытащить. И зачем я только согласилась играть с ними в эту дурацкую игру?

— Бросаем кубики, — командую, выкидывая свой и дожидаясь, пока бросят Слава с Русланом.

У них выпадает по три очка, у меня — шесть.

Фух.

— Так, Руслан, вопрос тебе, — поворачиваюсь к нему, задумавшись над тем, что мне действительно хотелось бы о нём узнать.

А точнее, не так. Над тем, что меня интересует больше всего. Потому что узнать о Руслане мне хочется буквально всё.

— Не отличусь оригинальностью и спрошу: есть ли у тебя девушка?

Делаю вид, будто это самый банальный вопрос в мире, но на самом деле внутри всё мелко подрагивает. Пульс несётся вперёд, а желание услышать отрицательный ответ вдруг кажется жизненно необходимым.

Руслан усмехается и качает головой.

— Постоянной — нет.

— Это как?

— А это уже второй вопрос, — повторяет мою интонацию, забирая сразу все три кубика.

Показываю ему язык и тянусь за его рукой, чтобы забрать свой, но он поднимает кулак вверх, и мне приходится потянуться следом.

— Дай.

— Отбери, — нахально лыбится, отодвигаясь в сторону.

— Рус, дай сюда, мне надо ей задать второй вопрос, — делает жест рукой Славик.

— Лови, — бросает ему кубик Руслан.

— И мне, — требовательно выставляю ладонь.

— А тебе не положено, — ухмыляется он.

— В смысле? — возмущённо выпаливаю.

— В том смысле, что Славка задаст второй вопрос, и потом отдам.

— Ага, щас. Обойдётесь.

— Да ладно, Дашка, всё равно же ответишь, — толкает меня плечом Славик, а я складываю руки на груди и упрямо мотаю головой.

— Нет. Это дискриминация с вашей стороны и лишение меня равноправия. Если не в курсе, то Глория Стайнем ещё в шестидесятые годы…

Парни одновременно громко присвистывают, перебивая меня. Руслан ухмыляется, подвигается ближе, так что между нами почти не остаётся пространства, и заглядывает мне в лицо с хитрой полуулыбкой.

— Так ты не только порнушку читаешь? — заговорщицки шепчет.

Его губы чуть шевелятся, а взгляд пылает искорками чистого издевательства.

Я моментально краснею.

Славик моргает, переводя взгляд с него на меня, и его лицо вытягивается в недоумении.

— Какую порнушку? Я чего—то не знаю?

— Да так, не важно, — Руслан, всё ещё не отводя взгляда, берет мою ладонь, уверенно вкладывает в неё кубик и с довольной ухмылкой сжимает мои пальцы. — Это наш с Дашей грязный секрет.

Его голос звучит почти бархатно, но с той самой ноткой, от которой у меня сердце тут же начинает колотиться в бешеном ритме. А от прикосновения к его ладоням — шершавым, с мозолями от турника — по коже пробегает теплая волна.

Ну вот и что он за человек?! Пилю его взглядом, но не могу справиться с биением сердца, которое вдруг оказывается где—то в самом горле. Он всего в нескольких сантиметрах от меня, его глаза смеются, сияют лукавым огнём, и злиться на него просто невозможно.

— Ребята, добрый вечер.

Голос мамы пронзает реальность, как нож по тонкой плёнке.

Руслан молниеносно отдёргивает руку, а я с каким—то странным ощущением пустоты тоже отстраняюсь, во все глаза глядя на неё.

Мама стоит напротив скамейки, внимательно оглядывая нас троих.

— Привет, ма.

— Добрый вечер, — произносит Славик.

— Здрасти, — в своей манере отзывается Руслан, моментально натягивая на лицо безразличную маску.

— Мам, со Славой ты знакома, а это Руслан, — спешу представить его, стараясь справиться со слетевшим с катушек дыханием.

— Очень приятно, — мама пристально пробегается по нему взглядом, — Отдыхаете?

— Да, — пожимаю плечами.

— А я мимо проходила, думаю, дай подойду. И раз уж подошла, то держите, вот.

Открывает пакет и достает оттуда три шоколадных батончика. Раздаёт всем нам.

— Спасибо, — парни отвечают дуэтом.

— Должна же я вас отблагодарить за мою безалаберную Дашулю. Угостить чем—то вкусненьким — самое меньшее, что я могу сделать.

— Мааам…

— Вы же уже благодарили и угощали, — улыбается Славик.

— Тебя — да. А Руслана ещё нет.

— Тогда получается, меня вы поблагодарили уже дважды. Торт был очень вкусным.

— Ну, значит, и Руслану положено два угощения, — смеётся мама, доставая из пакета бутылку ситро. — Держи.

— Спасибо, но не надо, — отказывается он, переводя серьёзный взгляд со Славы на маму, — Я ничего такого не сделал.

— Для меня, как для матери, ты сделал очень многое. Не отказывайся. Бери.

Мгновение он медлит, но в итоге забирает бутылку и коротко кивает.

— Ладно, я побежала, а вы долго не засиживайтесь. Уже темнеет.

— Хорошо, мам. Ещё часик можно?

— Нужно. До свидания, ребята.

Когда мама уходит, напряжение слегка спадает. Славик с лёгкостью подкидывает кубик вверх, ловит его и, словно ни в чём не бывало, произносит:

— Ну что, играем дальше?

Но Руслан не спешит отвечать. Вместо этого он слегка поворачивает голову в его сторону, пристально глядя исподлобья.

— Когда это тебя успели угостить тортом?

Славик переводит на него глаза, при этом усмехаясь.

Они схлёстываются взглядами.

Я, сидя между ними, смотрю по очереди сначала на одного, потом на другого. Воздух вокруг нас как будто незримо меняется на молекулярном уровне. Становится другим, сложным для дыхания.

Открываю рот, чтобы сказать, что Славик заходил в гости извиниться, но он меня опережает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А вот это, друг мой, уже наш с Дашей грязный секрет, — с вызовом цокает языком, подбрасывая кубик ещё выше.

Руслан криво усмехается в ответ, а мне хочется закатить глаза на их мальчишеские соревновательные игры.

Но сделать я этого не успеваю, так как в этот момент откуда—то из—за наших спин появляются парни и девчонки.

— Здорооов, — по очереди здороваются с ребятами, разряжая напряжение.

— Привет, — киваю в ответ, чувствуя на себе оценивающие взгляды.

— Это Даша, — представляет меня Слава.

— Привет, — девчонки буквально сканируют меня с ног до головы, в глазах читается не то любопытство, не то легкое пренебрежение. Парни же, в отличие от них, выглядят абсолютно равнодушными и просто плюхаются на скамейку.

— Чё, заваливаемся сегодня на дискотеку?

— Я пас, — мотает головой Славик.

— Батя ещё не свалил?

— Неа. В следующем месяце.

— Ясно. А ты, Рус? С нами?

— Да, — кивает Руслан, прокручивая между пальцами шоколадный батончик.

— Ооо, ничё себе. Ты где взял такой? Они ж дорогие, жесть, — тут же отбирает его девчонка, которая тогда сидела с ним рядом на скамейке.

Выглядит она вызывающе. Слишком яркий макияж как для её возраста, чрезмерно короткий топ и юбка. Делаю вывод – с ней мы не подружимся. Не то, чтобы я вешала ярлыки на людей, но конкретно она мне не нравится.

— Хочешь? Бери, — равнодушно бросает Руслан.

— Правда? — округляются её подведенные подводкой глаза. — Спасибо, Русичек, — склонившись к нему слишком близко, с легкостью чмокает в щеку и тут же разворачивает обёртку.

Делит пополам и отдает половину шоколадки подружке.

Я сжимаю губы, с трудом подавляя раздражение. Мама вообще—то его угостила, а не этих двоих.

— А что за дискотека? — спрашиваю, отворачиваясь и стараясь заглушить внутри нелицеприятные эмоции.

— В лагере за городом. Там, где озеро.

— В лагере? Разве туда пускают?

— А мы не спрашиваем, — смеётся один из парней. — Мы местные, нам всё можно.

— Там на самом деле весело, — добавляет Славик. — Музыка классная, можно оторваться.

— Ага, и девчонки каждый раз новые, — подхватывает ещё один, имя которого я не запомнила.

— И парни, — мечтательно тянет другая девчонка, накручивая прядь волос на палец.

Парни и девчонки… значит?

Это имел в виду Руслан, когда сказал, что постоянной девушки у него нет?

Я оборачиваюсь к нему и встречаюсь с его взглядом. Он смотрит прямо на меня, чуть прищурившись, как будто догадывается о моих мыслях.

Слова буквально рвутся наружу, но я, конечно, ничего спрашивать не буду.

— Так что, поехали? А то пока доедем, уже стемнеет, — раздаётся сзади.

Мне хочется, чтобы Руслан передумал, чтобы остался, но он лишь отводит взгляд и спокойно кивает:

— Да, погнали.

Пока ребята переговариваются и прощаются, я снова чувствую это глупое, неприятное чувство, которое испытывала, когда они уходили со двора без меня.

Чувство обиды и …. Ревности. Потому что я тоже хочу на дискотеку. Я бы пошла. Попробовала бы отпроситься у мамы, придумала бы какую—то отговорку. Мы часто с друзьями придумывали небылицы, лишь бы остаться подольше на речке или погулять по ночном городу. Мне не составило бы труда и сейчас выкрутиться.

Но куда я поеду с тростью?!

Славик рядом шуршит обёрткой, когда Руслан протягивает ему руку.

— Давай, брат.

— Повеселитесь там, — шлёпает его по ладони Слава. — Завтра в четыре здесь?

— Ага. — Руслан переводит на меня взгляд. — Пока, Дашка.

— Пока, — выдавливаю я.

— А, и вот, — он вытаскивает из—под скамейки бутылку «Ситро» и протягивает её Славику. — Мне всё равно некуда её забрать.

— О, спасибо. Алиске привет, — бросает вдогонку Слава.

Руслан усмехается, поднимает руку вверх.

— Если она будет, передам.

Я смотрю, как они скрываются за аркой двора, и тут же оборачиваюсь к Славику.

— Кто такая Алиса?

— Девчонка одна. Два года подряд в лагерь приезжает. Мы с ней мутили немного.

— Ммм… — веду носком кроссовка по земле. — Ясно. Оба мутили или только ты?

— Только я, конечно, — хохочет Слава, давясь батончиком. — Мы с Русом девчонок не делим. У него другие.

Другие… значит?

— А что, ты ревнуешь? — хитро щурится он, играя бровями.

Фыркаю, закатывая глаза.

— Не дождёшься.

— Ну да, друзей же не ревнуют.

— Вот именно.

— Пить будешь? — протягивает мне «Ситро».

— Конечно.

— Ну, вот и пей.

— Вот и пью.

Мы смеёмся, и ещё час или полтора сидим на скамейке, играя в кубики, болтая обо всём и ни о чём.

С наступающим Великим праздником тех, кто празднует завтра Пасху. Мира вам, здоровья и тепла.

Обнимаю))

Глава 8. Две недели спустя

Даша

— Даш, а трость? — окликает мама у порога.

— Я без неё уже несколько дней хожу, вообще—то, мам.

— Ну смотри. Долго не гуляй. И звук на телефоне включи!

— Включила. Пока.

Выхожу за порог и захлопываю дверь.

Во дворе привычная вечерняя суета. На нашей скамейке уже расположились мужики, увлечённо раскладывающие карты, а на площадке резвится малышня. Из знакомых — никого.

Последние две недели я почти всё время провожу со Славой и Русланом. Иногда мы тусуемся с их компанией. Ожидаемо, ни с одной из девчонок я не нашла общий язык. Кажется, меня недолюбливают за близкое общение с мальчишками, но мне всё равно. Дружить со Славой и Русланом гораздо интереснее, чем с имеющимися представительницами женского пола.

Но чаще мы гуляем втроем. Позавчера, например, смотрели фильм у Славика, пока его родителей не было. А вчера я наблюдала, как они играли в футбол в соседнем дворе. И хоть футбол я терпеть не могу, следить за игрой Руслана и Славы оказалось неожиданно увлекательно.

Играли не только они, а и их друзья, поэтому группа поддержки была внушительная. Количество разноцветных клякс увеличилось в несколько раз. Визжащие девчонки переливались всеми цветами радуги, ну, и я была не исключением. Сама не заметила, как визжала и уже подпрыгивала на обеих ногах, когда Руслан или его команда забивали голы.

Потом мы всей огромной компанией отправились праздновать их победу. Ребята где—то достали вино в тетрапаках, стаканчики, сигареты. Мы со Славой пить отказались.

Руслану же достались все овации. Большинство голов забил именно он. Каждая девчонка считала своей обязанностью поздравить его лично. Празднование затягивалось, в ушах звенело от громкой музыки из бумбокса, голоса сливались в сплошной гул, и в какой—то момент я просто устала. Мы со Славиком ушли раньше. Мне бы хотелось, чтобы Руслан тоже отправился домой, но он предпочёл остаться.

— Привет, — отрывает меня от воспоминаний Славик, тоже вышедший во двор.

— Привет, — обернувшись, улыбаюсь ему. – Наше место занято, — с тоской указываю на скамейку, которую обычно занимаем мы.

— Я видел из окна. Можем пойти прогуляться по парку, если хочешь. Угощу тебя мороженным, — предлагает, подмигивая.

— Нуууу, во—первых, я с десертом, — трясу рюкзаком с конфетами, которые утащила из коробки, чтобы угостить ребят, — а во—вторых, как же Руслан?

— А что Руслан? — лениво пожимает плечами. — Ему вчера ничего не мешало без нас тусоваться. Да и звонил я ему, трубку он не взял. Не будем же мы торчать тут и гадать, появится он или нет.

Нахмурившись, закусываю губу.

В принципе, Славик прав. Но за эти две недели я привыкла, что мы всегда втроём. Кто—то выходит первым, остальные подтягиваются. А вот так просто уйти без предупреждения… неправильно, что ли? Вдруг Руслан появится, а нас уже нет?

— Может, позвонить ему еще раз?

— Предлагаешь мне подняться опять на пятый? – закатывает глаза Слава.

— Не обязательно. Я могу набрать его домашний. Диктуй номер.

Славик называет цифры, и я тут же нажимаю вызов, но вместо ответа звучат одни лишь гудки.

— Не берёт? – хмыкает Славик.

— Неа.

— Ну и всё. Погнали.

Разворачивается, но я ловлю его за локоть.

— Слушай, а пойдём сходим к нему?

— Зачем? – его брови взлетают вверх, — Если телефон молчит, значит, дома никого нет. Зря потратим время.

— Ну и что? Мы всё равно гуляем, какая разница, в какую сторону идти?

— Ну, идём, если ты так хочешь.

Славик разворачивается на выход со двора и уверенно шагает вперед. Я его догоняю.

— Что—то не так? – всматриваюсь в его нечитаемое лицо. – Ты на что—то обижен?

Пнув носком кроссовка камушек под ногой, он засовывает руки в карманы.

— Да нет. Нормально всё. Просто иногда бесит.

— Что именно?

— То, как все лавры достаются Русу. Как будто он один в команде.

Значит, мне не показалось. Еще вчера я заметила, как у Славика пропало настроение после того, как девчонки столпились вокруг Руслана. Только не поняла из—за чего. Теперь всё стало ясно.

Ему просто обидно.

— Ну, будем справедливы, Руслан привнес большой вклад. Четыре гола из пяти – это о чем—то да говорит.

— Ну конечно. Куда один мой, против его четырех? – хмыкает он. – Да и не в голах дело. Если бы не команда, хрен бы он вообще играл. Но все себя так ведут, будто они лузеры, и ничего не стоят, а один он заслуживает похвалы.

— Это не так, — возражаю, — я прекрасно слышала, как девчонки болели за других парней, включая тебя. Я, кстати, тоже, если вдруг ты не слышал моего голоса среди потока визга.

Взгляд карих глаз перемещается на меня.

— Ты? За меня? – недоверчиво усмехается.

— Естественно. – ободряюще толкаю его локтем, — Я далеко не фанатка футбола, и меньше всего люблю, когда игроки летают по полю, как мячики, но когда ты мастерски отобрал мяч у того кучерявого, из—за чего он оступился о свою же ногу, и протаранил гальку носом, от моего довольного визга во мне умер пацифист.

Улыбка на лице Славика становится еще шире.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А нефиг ноги длинные отращивать и цепляться за них.

Мы смеёмся, и настроение Славы заметно поднимается на несколько планок.

До дома Руслана оказывается десять минут ходьбы. Я примерно представляла где он живёт, но в этом районе еще ни разу не была.

Во—первых, потому что он в противоположной стороне от всех имеющихся магазинов и центра города, и мне сюда в принципе не надо, а во—вторых, здесь безлюдно, а я всегда стараюсь обходить безлюдные места стороной.

На узкой улице, по обе стороны которой стоят старые одноэтажные дома, даже сейчас, в разгар дня пусто.

Мы подходим к одной из калиток. Слава уверенно перекидывает через неё руку и снимает крючок.

— Собаки нет? – опасливо привстаю на носочки, заглядывая во двор.

— Нет. Не бойся.

Я прохожу первой, Славик следом, закрыв за нами калитку. Двор оказывается небольшим, но убранным. Асфальт подметен, в углу около дома урна с мусором, а вдоль стены старенькая деревянная скамейка без спинки.

Я неуверенно перетаптываюсь с ноги на ногу, разглядывая покосившееся небольшое здание, в котором живет Руслан. Окна старые, наверное, не менялись с момента строительства, краска на стенах облупилась.

Теперь понятно, что имел в виду Славик, когда сказал, что живёт Руслан с семьей не очень.

— Ну? Звони. Зря, наверное, протащились сюда, — Слава кивает на потертую кнопку звонка около двери.

Я поднимаю руку и вжимаю её внутрь. Из—за двери слышно, как разносится трель. И больше ничего.

Наверное, мы действительно пришли зря. Не похоже, чтобы дома кто—то был.

Расстроившись, уже собираюсь сойти с крыльца, как вдруг щелчок замка доказывает обратное.

Дверь открывается и на пороге показывается Руслан. В одних лишь спортивных шортах, волосы взлохмачены. Не то, чтобы я не видела его торс… видела уже пару раз, когда он с ребятами играл в футбол, но сейчас, когда он находится в такой непосредственной близости, я отчего—то чувствую, как к щекам стремительно приливает краска.

Быстро перевожу взгляд на его лицо и замечаю, что вместо привычной усмешки, Руслан хмурится и выглядит как будто недовольным.

— О, здоров, — тянет ему руку Слава. – А ты трубку чего не брал?

— Телефон не работает со вчера. Линию перерезали. А вы зачем здесь? — жмёт её, и бросает на меня косой взгляд.

— А мы в гости к тебе пришли, — натягиваю на губы широченную улыбку, чтобы спрятать смятение. — Если Магомед не идет к горе….

— Я вас не звал.

От неожиданности я буквально давлюсь остатком фразы.

Улыбка мгновенно сползает с лица, и я теряюсь. Чувствую, как лицо начинает гореть еще сильнее.

В последнее время мне казалось, что наше общение наладилось. Мы нормально разговаривали, смеялись, подкалывали друг друга…

— Ты никогда не зовёшь, — хмыкает Славик.

— Значит, на то есть причины.

— Ой, ладно тебе. Пускаешь нас или нет?

— Нет. Я занят.

— Оооккей, — растягивает невразумительно Славик, по всей вероятности, тоже не ожидавший такого приёма, — мы тогда в парк. Освободишься, подходи.

Кивнув, и еще раз прострелив меня взглядом, Руслан захлопывает перед нами дверь. Я вздрагиваю, полностью растерявшись.

В груди неприятно тянет, ощущение, что нас только что пнули как собачонок.

— Это что было? – спрашиваю, пока Слава почесывает макушку.

— Шмеля муха укусила, — пожимает плечами, — не обращай внимания. Пойдём.

Не обращать, наверное, было бы правильно, но у меня не получается.

Глава 9

Даша

Иногда я не понимаю Руслана. Порой он веселый, открытый — насколько это возможно, стебётся надо мной, улыбается так, что я забываю обо всем на свете. А в другие моменты он замыкается, словно выпускает наружу другую версию себя — холодную, грубую, способную задеть одним словом. Вот эту его сторону я ненавижу. И самое главное — не понимаю, что её вызывает.

— Погнали, Даш, — торопит Слава, пока я продолжаю стоять, как вкопанная.

Разворачиваюсь на выход, когда вдруг во двор входит женщина.

Я узнаю её сразу.

Это мама Руслана.

В тот вечер, когда мы познакомились с ребятами, она была в домашнем халате. Я хорошо её запомнила её.

— Здравствуйте, дети, — приветливо улыбается женщина, подходя ближе.

— Здравствуйте, — отвечаю я, всматриваясь в миловидное лицо, которое теперь могу рассмотреть лучше при свете дня.

Руслан не слишком похож на неё. Разве что цвет глаз — глубокий зелёный, и русый оттенок волос. Правда, у его мамы волосы светлее. Собраны в небрежный пучок, несколько локонов выбились и обрамляют уставшее лицо.

Одета она просто — в бежевую блузку и скромную юбку. На ногах туфли—лодочки с потёртыми носками. Но, несмотря на это, выглядит она очень аккуратно.

— Здрасти, тёть Марин, — произносит Славик.

— А вы что на пороге топчетесь? — достаёт она из сумки ключи. — Руслана дома нет?

— Есть, но говорит, что занят.

— Ну так подождёте, пока освободится. Я чай нам заварю. Проходите, давайте, — открыв дверь, она зазывает нас рукой.

Мы неуверенно переглядываемся. Руслан ясно дал понять, что сейчас ему не до нас, и навязываться не хотелось бы.

— Мы лучше пойдём, — озвучивает мои мысли Славик.

— Никуда вы не пойдёте, — решительно заявляет тётя Марина. — Меня таким чаем угостили, ммм, вы такой ещё не пили, уверена.

— Тёть Марин…

— Славик, — отрезает она строго. — Ну что ты как не родной?

Славик вздыхает и сдаётся. Входит первым и тянет меня за собой.

— Идём. Пока она нас не накормит, не отпустит, — шепчет, скидывая кроссовки.

Я улыбаюсь, разуваясь на пороге.

Мамы, наверное, у всех одинаковые. Главное, чтобы дети были сыты, остальное не имеет значения.

— Проходите на кухню, я сейчас узнаю, чем таким важным занят Руслан, — бросает она, уходя по коридору налево.

Я с любопытством осматриваюсь.

В прихожей стоит узкий шкаф с облупившимся лаком — старый, но отполированный до блеска. На стене крючки с куртками, среди которых висит знакомая джинсовка Руслана.

— Нам сюда, — указывает Славик, направляясь направо.

Я следую за ним.

Кухня оказывается крошечной, но светлой.

Слава опускается на один из стульев, мне кивает на другой.

— Падай.

Я занимаю место у холодильника и бегло оглядываюсь. На подоконнике — глиняные горшки с алоэ, над окном — простые серые занавески. Старая плита выглядит ухоженной. Надо заметить, здесь очень чисто, несмотря на то, что мебели, наверное, лет тридцать, если не больше.

Стол накрыт клеёнкой в цветочек, а в центре — сахарница, стопка кружек и блюдо с сушками.

Эта обстановка напоминает мне дом бабушки и дедушки. Когда я была маленькой, мы ездили к ним в деревню, и всё там было почти таким же.

От разглядывания меня отрывает приглушенный голос тёти Марины, и явно недовольный Руслана, доносящиеся из глубины дома.

— Может, он действительно занят? — прислушиваюсь к его тону, все еще пытаясь понять, чем вызван негатив в нашу сторону.

Славик пожимает плечами.

— Не знаю.

— Так, Руслан присоединится к нам позже, — в дверном проёме показывается тётя Марина.

Снимает с крючка фартук и завязав его за спиной, ставит на плиту чайник.

— Мы с тобой еще не познакомились, — доброжелательно оборачивается ко мне. – Ты Даша, да?

— Да, — улыбаюсь ей.

— Я Марина Анатольевна. Можно просто тётя Марина. Как твоя нога?

— Уже хорошо, спасибо.

— Ну и прекрасно. Вы голодные, дети? Есть рис и капуста тушеная.

— Нет, спасибо, — мотаю головой, — я только недавно поела.

— Я тоже, — подхватывает Славик.

— Ну, смотрите. Тогда чай.

— С конфетами, — лезу в рюкзак и достаю оттуда пакет с шоколадными трюфелями, которые привезли отцу. – Угощайтесь.

— Ой, вы кушайте, дети, мне незачем.

— Нет—нет, чай пьем мы все, значит и конфеты тоже едим все.

Рассмеявшись, хозяйка достает из ящика тарелку, и я выкладываю на неё конфеты.

— Ну рассказывай, вы откуда приехали к нам?

Как—то так выходит, что разговор завязывается легко. Тётя Марина оказывается приятной женщиной. Она угощает нас вкусным чаем с бергамотом, достаёт клубничное варенье к бубликам, поддерживает нашу ненавязчивую беседу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда она ударяется в воспоминания о детстве Руслана, я не замечаю, как заслушиваюсь. Глупо улыбаясь ее рассказам, царапаю ногтем выцветший рисунок на клеенке, а когда поднимаю голову, натыкаюсь на взгляд объекта нашей темы разговора. Руслан стоит, подперев плечом дверной проём и наблюдает за моим пальцем, скользящим по клеёнке. Я рефлекторно застываю и убираю руку со стола.

— О, ты освободился? – замечает его тетя Марина, — Садись давай. Даша такие конфеты вкусные принесла, пальцы можно слопать. Я в жизни таких не ела.

— Ты пей, ма. Я потом, — сухо отвечает Руслан.

— Я уже допила. Садитесь пообщайтесь. Гости к тебе все—таки пришли, а не ко мне.

Руслан подходит к столу и садится на её место, так как стульев только три. Я пытаюсь понять по его лицу его настроение, но судя по выражению, оно улучшилось не на много.

— Чем это ты таким занимался? – с издевкой толкает его локтем Славик.

— Да алгебру он учил, — отвечает вместо Руслана мама.

— Мам, — он недовольно закатывает глаза.

— Что? Секрет что ли? У Руслана беда с этими всеми точными науками, — тетя Марина опускает перед ним чашку.

— Нормально у меня всё, — чеканит он сквозь плотно сжатые зубы.

— Ну да, нормально. Как поступать будешь, ума не приложу.

— Так давайте я помогу, — выпаливаю я, не раздумывая.

Есть у меня такой грешок — озвучивать свои мысли раньше, чем их обмозговать.

На меня тут же устремляются три пары глаз.

— Я хорошо разбираюсь. У меня одни пятерки. Вообще по всем предметам, — тараторю на одном дыхании.

Бровь Руслана издевательски ползет вверх, а до меня только сейчас доходит, что звучит все так, будто бы я хвастаюсь.

— В том смысле, что я могу помочь с алгеброй. И с геометрией.

— Не надо, — буркнув, Руслан делает несколько глотков чая и тянется за бубликом.

— Что значит не надо? – подхватывает мою идею его мама. – Очень даже надо. Дашенька, если тебе не сложно, то было бы прекрасно.

— Мне не сложно.

Хруст разламываемого бублика разносится по кухне, и я замечаю, как несчастная выпечка становится крошкой в кулаке Руслана.

— Решено, можете начинать хоть сегодня. Русик, ты же понимаешь, что это лучший вариант. Нанять учителя у нас денег нет, а нужно чтобы тебе просто кто—то объяснил материал.

Окрыленная идеей хозяйка испаряется из кухни, оставив меня на растерзание ее сына.

— Кто тебя за язык тянул? – пилит меня взглядом Руслан, высыпая на клеенку то, что осталось от бублика.

— Я помочь хочу.

— Я тебе так—то тоже предлагал помощь и не раз, — заявляет Славик.

— Идите вы оба, — закидывает в рот новый бублик Руслан.

— Бери конфету, — пододвигаю ему мою самую любимую, с миндальным орехом.

— Не хочу.

— Она вкусная.

— Ну, ты и ешь.

— У меня дома есть. Угощайся.

По взгляду Руслана понимаю, что делать этого он не собирается.

Непонимание, что начало копиться еще с момента как мы пришли, вырывается наружу. Я складываю руки на груди и склоняю голову, смотря ему прямо в серьезное лицо.

— Слушай, в чем дело? Что мы такого сделали, что ты так с нами разговариваешь? Еще вчера всё было отлично, на сколько я помню.

— Я не люблю, когда приходят без приглашения, — отрезает он холодно.

— Я всегда к тебе прихожу без приглашения, — замечает Славик.

— Это ты.

— То есть, у тебя претензии именно ко мне? – крепче сжимаю пальцы, чувствуя, как обида закручивает внутренности. – Мне уйти?

Руслан переводит на меня взгляд, а я дышать перестаю. В висках начинает стучать. Уже заранее знаю, что он скажет.

— Уйди.

Знаю, но оказываюсь не готова услышать. Пульс в мгновение достигает максимума. Горло перехватывает.

Мы сталкиваемся взглядами, ведя какую—то непонятную борьбу. Я проваливаюсь в его колючих глазах, лечу куда—то, а когда уже собираюсь встать, чтобы выполнить его пожелание, вдруг слышу рассерженный мужской голос, доносящийся из глубины дома.

— Маринка, ты дома?

Руслан замирает.

И я, ведомая его реакцией, тоже.

Почему? Пока не понимаю, просто смотрю на него и вижу, что выражение его лица меняется.

— Да, Федь, — доносится тепло в ответ.

— Есть что поесть у нас? Представляешь, я двое суток пахал на этого упыря, а он сегодня меня выставил, — раздается заплетающимся языком. – Ну не ссссука?!

Атмосфера в кухне мгновенно становится тяжелой и давящей. Желваки на лице Руслана вздуваются, губы складываются в тонкую линию.

А я от накатившего волнения вытягиваюсь струной.

— Федь, тише, у нас гости, — осаждает его тетя Марина.

— Гости? – мужская фигура занимает дверной проем, и я напрягаюсь еще сильнее.

По шатающейся походке понимаю, что выпил отец Руслана не мало. А то, что это он, сомнений нет. Этого мужчину я тоже хорошо запомнила.

— Опааа. Какие люди и без охраны.

— Здрасти, дядь Федь, — поворачивает к нему голову Славик.

Он не выглядит удивленным, вероятно привык видеть его таким. В отличии от меня. Я боюсь пьяных людей. Мой дедушка пил. Сильно. И бабушку бил. Я один раз была свидетельницей их выяснения отношений. С тех пор стараюсь обходить пьяных людей стороной.

— Здорово, Славка. И Вам добрый вечер, девушка, — растягивает губы в неестественно широкой улыбке мужчина, но глаза его остаются холодными.

— Добрый, — шевелю похолодевшими губами.

— Не помешаю? Я тут с краю присяду.

— Они уже уходят, — отрезает Руслан, по очереди многозначительно взглянув сначала на Славу, а потом на меня.

— А что так?

— Так, Федь, не доставай детей, — тетя Марина отвлекает его внимание на себя, пока мы втроем ретируемся из кухни.

— Я разве доставал? – летит нам вслед. – Я может пожаловаться хотел? Нет, ну я что, не человек, Марин? Двое суток бесплатно! Мрази! Чтоб они там все подохли!

Мы быстро обуваемся. Точнее, я быстро. Славик, похоже, привык к поведению отца Руслана, поэтому никуда не торопится. Пока он справляется со шнурками на кроссовках, я уже стою у двери и крепко сжимаю ремешок рюкзака.

Сердце скачет по грудной клетке, как оголтелое. Из кухни громким басом летит ругань, заставляя меня вжиматься лопатками в дверь.

Щека в какой—то момент начинает гореть, я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Русланом. Он смотрит на меня исподлобья. Так, будто проникает мне под кожу и считывает все мои эмоции до одной. Мне хочется спрятаться, чтобы не демонстрировать ему их, но куда? Кажется, всё написано на моем лице, как на листе бумаги.

— Давай, брат, — протягиваете ему руку Славик. – Сегодня увидимся?

— Не знаю, — хлопает его по ладони Руслан.

— Пока… — выдавливаю из себя улыбку, но Руслан не отвечает.

Дожидается пока мы выйдем и закрывает за нами дверь.

Оказавшись на улице, я с облегчением выдыхаю. Как будто мне развязали пояс на груди и освободили легкие. Приложив руку к груди, часто и глубоко дышу.

— Его батя снова в запое. – говорит Слава, пока мы идем к калитке, — Наверное, поэтому Рус не хотел нас пускать.

— Я уже поняла…

Как вы уже догадались, главы выходят через день, но довольно большие. Разрывать их на две части, чтобы выкладывать каждый день не хочу, так как обычно глава несет одну какую-то цель и смысловую подачу. Поэтому вот так))

Глава 10

Руслан

Придурок Белозёров!

Пинаю ногой мяч, от чего тот отлетает и с силой ударяется о стену. Захлопываю дверь и падаю на кровать.

Внутри всё клокочет от злости.

Спрашивается, зачем было тащить Дашку сюда?

Она в моем доме выглядела, как инородный предмет. Это как взять хрустальную вазу и поставить в хлев. Выглядело бы примерно также. Сидела на кухне, в своем платье, которое стоит как половина маминого гардероба, и думала, как бы не испачкаться. Точно думала. Я видел её взгляд. И то, как она брезгливо водила пальцем по клеенке, и то, как быстро убрала его. И как оглядывалась по сторонам, рассматривая мебель.

Она, конечно, не признается, но не понять её эмоций нельзя. Привыкшая к роскоши, для неё мой дом выглядел, наверное, сараем.

Еще и батя бухой припёрся… атас.

Со злостью впечатываю кулак в стену.

Иногда мне кажется, я ненавижу его. Ненавижу то, как живу. Эту скрипучую кровать, половина пружин которой давно полопалась, эти стены, не видевшие ремонта со дня моего рождения, а то и раньше, тупую бесконечную бедность.

И если раньше я как-то не сильно задумывался над тем, как живу, то после знакомства с Дашкой, стал видеть мир вокруг другим.

И это бесит. Она бесит.

Потому что после сегодняшнего её отношение ко мне явно поменяется.

Рывком разворачиваюсь на бок и утыкаюсь взглядом в никуда.

А хотя… Плевать. Так даже лучше. Больше не повадно будет по гостям ходить и может, наконец, оставит нас с Белозеровым в покое. Найдёт себе других друзей, а если он так и продолжит с ней водиться, то тогда найду других я.

Это мне сделать не проблема. Перед другими мне все равно как и где я живу. Остальные не могут похвастаться родителями, которые торгуют товарами из-за границы. У них все проще. Это только с Дашкой всё сложно.

Будучи абсолютно уверенным в том, что больше она сюда не заявится, я сильно удивляюсь, когда на следующий день Даша нарисовывается на пороге моего дома.

- Ты что здесь делаешь? – выхожу на улицу и прикрываю за собой дверь, потому что сегодня у бати похмелье.

- Как что? – искренне удивляется она. – У нас алгебра, ты забыл?

Чегооо? Она серьезно сейчас?

- Не будет алгебры, - отрезаю, ненароком рассматривая её белоснежный комплект из шорт и майки.

Вроде простой, а ей идёт. Как в принципе все, что она надевает.

Мне кажется, если она напялит мешок из-под картошки, тот тут же приобретет ценность и будет выглядеть как дизайнерская вещь.

- Что значит не будет? Ничего не знаю, - упрямо мотает головой, - я уже все подготовила. Выбрала тему, продумала как объяснить. Так что отказы не принимаются.

Взгляд голубых глаз копьем вонзается в мое лицо и пробивает насквозь. Смотрит искренне и улыбается.

Вот настырная.

Не хватало еще, чтобы она мне что-то объясняла.

Открываю рот, чтобы отправить её домой, но как раз в этот момент из дома раздаётся требовательный голос отца:

- Рус, принеси мне рассолу, а?!

По мне удушающая волна прокатывается.

Сцепляю зубы, вонзаясь в Дашкино лицо глазами, и ожидая увидеть ее вчерашнее перепуганное выражение, но оно отсутствует. Девчонка, как ни в чем не бывало, хлопает ресницами, словно ничего не услышала.

Хотя не услышать нереально. Иногда соседи на его крики сбегаются.

- Рууус!

Да блин…

Пальцы автоматически сжимаются в кулаки.

- Ты слышишь? Рассолу принеси!

- Пойдём, - быстро выдавливаю сквозь плотно стиснутые зубы.

Пока Даша отворачивается и идет к калитке, я заглядываю в дом.

- Я ушёл, - даю знать отцу, чтобы тот не орал на всю округу, а потом догоняю её.

Засунув руки в карманы, иду рядом.

Настроение на нуле. Хочется наорать на неё, потому что снова пришла без приглашения.

Что за манера вообще?

- Я взяла нам подстилку, - лепечет Дашка, не замечая моего состояния, - а еще бутерброды, напитки, и конфеты.

- Подготовилась…

- А то. Не голодными же нам сидеть.

В парке мы расстилаем подстилку в тени большого дерева и разувшись, падаем на неё. Заниматься у меня желания нет. Еще и под ее руководством. Как-будто я лох какой-то, который не понимает банальных вещей.

Зачем вообще мама спалила, что я занимался?

- Так, начнем с азов. Потому что в любой теме главное понять базу, остальное уже будет идти как по накатанной, - усаживается удобнее Даша, разложив передо мной учебник, чистую тетрадь и две ручки.

Я отрываю травинку и запихиваю её в рот. В груди бурлит раздражение. Все-равно ведь ни черта не пойму. Последнюю неделю усиленно пытался и все без толку.

- Вот это тебе не понадобится, - выдернув у меня изо рта травинку, эта зараза выкидывает её.

- Э, - срываю другую, но Даша и её отбирает.

- Ты должен сконцентрироваться, а это тебя будет отвлекать.

- Ну ты и пиявка, Дашка.

- Пообещай, что ты сейчас сконцентрируешься, - игнорирует мою попытку обидеть её и свернуть наше занятие, - и приложишь усилия, чтобы понять тему. Потому что я вчера весь вечер подбирала для тебя примеры и материал, чтобы доступно объяснить что к чему. И не хочу, чтобы мои усилия были напрасными. Договорились?

Строго смотрит на меня своими голубыми глазами, и мне ничего не остается как кивнуть.

Я думал она после вчерашнего вообще не придет, а она сидела выбирала материал. Дурочка…

Через час я понимаю, что делала она это не зря. Если изначально я был настроен скептически, потому что уже много лет вся эта математическая фигня далека от меня, то Дашке действительно удалось хотя бы немного распутать эти дебри. Да, программу пока мы разбираем шестого класса, и до девятого нам еще учить и учить, но хотя бы эту фигню с модулями и раскрытием скобок я вроде как понял.

- Вечером сделаешь эти примеры, и завтра я их проверю, - торжественно, словно нечто важное, вручает мне тетрадь, в которой мы решали уравнения.

- Так всё, выключай училку, - падаю на спину, откидывая тетрадь подальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В мозгах кипит, и больше ни слова о математике мне слышать не хочется.

Рассмеявшись, она лезет в пакет и достает пластиковую коробку.

- Ты молодец. Не совсем уж безнадежный, я думала будет хуже. Ай, - вскрикивает, потому что я щипаю её за кожу на талии.

- Это чтобы за языком следила, - закидываю за голову руки, наблюдая, как она ставит между нами коробку с бутербродами и высыпает на подстилку конфеты.

Маска сосредоточенности исчезла и теперь она снова та самая Даша, которую я знаю. Солнечный луч, пробивающийся через крону дерева, скользит по её лицу, заставляя щуриться.

Я засматриваюсь.

На кончике носа у нее несколько веснушек, ветер треплет светлые волосы. И вся та злость, что я испытывал в её адрес куда-то уже давно испарилась. Я вообще не понимаю себя. То мне хочется отфутболить её подальше, то договориться о таких вот занятиях на ежедневной основе. И желательно без перерывов.

Тупость какая-то.

Голубые глаза находят мои и задорно улыбаются.

- Ешь! А то я сама всё съем.

- Ешь, - улыбаюсь тому, как она вгрызается в бутерброд с вареной колбасой.

- Неа. Тут на двоих.

Скашиваю взгляд на аппетитный обед, а в желудке в ответ требовательно урчит. На самом деле, я очень голодный. На завтрак пил чай с галетным печеньем и на этом всё.

Поэтому сажусь и набрасываюсь на бутерброды.

Они капец какие вкусные. Колбасу мы покупаем редко. Сыр так вообще по праздникам.

Когда с ними покончено, мы запиваем все это дело лимонадом, который чудным образом оказывается в пакете у Даши, а потом, в какой-то момент она вдруг меняется в лице, медленно отставляет бутылку подальше и застывает.

- Шмель… - шепчет, смотря мне куда-то выше лба.

Я настораживаюсь.

Не то, чтобы я не привык, что ко мне так обращаются, но не она. Для Дашки я всегда был просто Русланом.

Поэтому удивленно дергаю бровь наверх.

- Что? – всматриваюсь в её голубые глаза, ставшие круглыми, как блюдца.

- Шмель, Руслан, - говорит тихо, а потом как завизжит, - Шмееель.

Я моргнуть не успеваю, как она подскакивает, и начинает наворачивать круги вокруг подстилки, размахивая руками в разные стороны.

Шмель, блин… настоящий, доходит до меня.

- Сядь, - откровенно ржу, пока она пробегает мимо.

- Ты что? Он ужалит. Я их боююююсь, - верещит, отмахиваясь от преследующего ее насекомого, который вероятно, как и я, повелся на запах дорогой колбасы.

- Да сядь ты, - на очередном марафонском круге, хватаю её за руку и заваливаю на подстилку. Наваливаюсь сверху, придавливая собой. – Не шевелись.

Шмель подлетает ближе, жужжа, как вертолет. Дашка застывает, во все глаза наблюдая за траекторией, которую он наворачивает вокруг нас, а я проваливаюсь куда-то, зависнув на её лице.

Пока прижимаю её, как дурак пялюсь на розовые губы, чувствуя, как внутренности скручиваются в узел. Натягиваются и звенят.

Скольжу взглядом по слегка загорелым щекам, длинным ресницам, кончики которых красиво изогнуты, размашистым бровям.

Растрепанные волосы пахнут ванилью, и этот запах мне внезапно кажется самым вкусным на свете.

Внутри все отзывается на каждую ее мельчайшую черту. Как будто закручивается во что-то и набирает обороты. Стремительно и мощно. Вызывая громкую пульсацию в затылке и странное тепло в венах.

Сглотнув, возвращаю взгляд на голубые глаза, и напрягаюсь еще сильнее. Даша тоже смотрит на меня. Жужжание шмеля не слышно. Наверное, улетел, но я как-то не в состоянии сообразить, что её нужно отпустить.

Сомкнув губы, Даша часто дышит, пробираясь взглядом куда-то мне в самое нутро. Опускает его на мои губы, от чего я испытываю нечто на подобии удара молнией. Она прошибает меня от макушки до пят, крошит, накаляет.

- А что это вы здесь развалились? – раскатывается вместо грома голосом Славика.

Мы одновременно с Дашей вздрагиваем. Я быстро отпускаю её, а она тут же садится на подстилке.

Пульс грохочет в ушах, меня выкручивает. Срываю травинку и запихиваю ее в рот.

- Тут Шмель летал. Я их боюсь до ужаса. А Руслан сказал надо не шевелиться. Вот мы и не…шевелились, - выпаливает Даша, покраснев.

- А мне чего не сказали куда идете? – с претензией выдаёт Белозеров, падая на край подстилки и протягивая мне руку. – Я вас час во дворе ждал.

Жму на автомате.

- Так мы же занимались алгеброй, - сбивчиво объясняет Даша. – но теперь вот освободились, - на меня не смотрит. – Присоединяйся.

- Ага, вот спасибо.

Давно я промики не раздавала.

Ловите парочку на "(Не) зачёт для мажора"

pnlaqf-F

cVYXstyP

На "Не пара"

yym5nV8x

4urJcVJr

И на "Любовный треугольник"

dLd0d5ws

Всем отличного вечера, обняла))

Глава 11

Даша

— Предки уехали? – спрашивает Слава.

— Да. Вернутся завтра к вечеру.

— То есть можем гулять до утра? – дергает бровью Руслан.

— А то, — с вызовом зеркалю его действие.

Он все еще считает меня трусишкой, но сильно ошибается, полагая, что я не использую возможность того, что родители уехали ночевать к их друзьям. Если ребята планируют гулять всю ночь, то я однозначно с ними.

— Ээээ нет, — тянет Славик, — мой батя хоть и свалил, но мать на ночь не отпускала. Так что я пас.

— Минус один, — щелкает зажигалкой Руслан. – «Осталось двое нас. Один ушел. Ушел с женой моею весело и просто».

— «От водопада слез он свой огонь не спас и стал золою на земле американской. Нас было трое» – подхватываю я текст песни, и хоть петь не умею от слова совсем, сейчас энергично затягиваю ноты, от чего Руслан смеется.

Моё настроение тут же стремится к самому пику. Когда он вот такой открытый, он будто служит мне батарейкой и подзаряжает мои внутренние резервы.

— Да щас, разбежались. – фыркает Славик, — Вы без меня и так алгебру зубрите, еще гулять собрались? Ничего не знаю. После дискача все по домам.

— А то что? Ремня выпишешь? – ухмыляется Руслан.

— Надо – выпишу. Нечего Дашке ночью по городу шастать, это не безопасно.

— Ну пааапочка, — шутливо заглядываю ему в лицо, — ну разреши мне немножко погулять с друзьями.

Слава скашивает на меня взгляд и обняв локтем за шею, притягивает к себе.

— Нет, доченька. У тебя очень строгий папа. Чтобы в десять была дома.

Картинно надуваю губы, делая вид, что собираюсь заплакать, а Слава в этот момент переводит на них взгляд. Еле заметно сощуривается, но тут же отводит его, потому что к нам подходят остальные ребята.

Мы рассаживаемся по велосипедам. Я сажусь к Славе, к Руслану — Альбина.

Дорога занимает минут двадцать. Приезжаем мы, когда на улице уже почти стемнело. Оставляем велосипеды около забора и идем вдоль него метров тридцать. Из лагеря доносятся басы музыки, рождая внутри чувство азарта.

Последний раз я была на дискотеке в парке в нашем городе. Там танцплощадка под открытым небом, прямо рядом с рекой. Родители обычно нас туда не пускали, потому что контингент туда приходил разный, но нам было все равно. Диджей всегда включал классную музыку, мы держались друг друга и ни разу не попадали в неприятности.

Когда мы подходим к месту, в котором забор слегка покошен, ребята начинают друг за другом через него перелезать.

— Помочь? – спрашивает Славик, когда очередь доходит до нас.

— Я думаю, справлюсь.

Слегка подпрыгнув, подтягиваюсь, секунда и я уже по другую сторону.

Музыка грохочет еще сильнее, пульсация разносится по крови в такт битам, пока мы приближаемся к большой танцплощадке.

Я ни разу не была в лагере, поэтому с немалым любопытством осматриваю одноэтажные домики, в которых, судя по всему, живут воспитанники.

В воздухе стоит стойкий аромат гречки и котлет, а еще ягодного компота. Похоже пахло у нас в лицее.

— Ну что? Расходимся? – оборачиваются к нам ребята. – Мы на охоту.

Многозначительно поиграв бровями, они тут же теряются в толпе.

Охотиться здесь однозначно есть на кого. Множество девчонок двигаются под музыку. Они почти все с ярким макияжем, в коротких юбках, парни же в большей степени оккупировали лавочки, стоящие вокруг площадки.

Я растерянно оборачиваюсь, боясь остаться одной, но Руслан со Славиком оказываются за моей спиной.

— Танцуем? – улыбается Слава.

— Да, — киваю, останавливаясь и начиная двигаться.

Славик подключается сразу же, а Руслан стоит, поглядывая на нас и закатывая глаза.

Не могу не рассмеяться. Во мне бурлит энергия, музыка проникает в поры и зажигает невидимые фитильки, которые приводят к ощутимым взрывам в моем теле, от которых хочется танцевать активнее и петь громче.

— А он тебя целует, говорит, что любит, и ночами обнимает, к сердцу прижимает, а я мучаюсь от боли со своей любовью….

Руслан насмешливо качает головой, переводя взгляд с меня на других девчонок. Оценивающе оглядывает их танцующие тела и снова возвращается ко мне.

— А что, ты настолько серьезный, что вообще не танцуешь? – поддаюсь порыву и приблизившись, кричу ему на ухо.

— Не люблю попсу.

— А что ты любишь?

— Рок.

— А сюда зачем приходишь тогда?

— Не за танцами, — снисходительно улыбается.

— Но раз уж ты сейчас с нами, значит танцуй, — беру его за ладони и по очереди тяну их на себя, имитируя танцевальные движения.

Руслан смеется, закидывая назад голову, пока я проскальзываю под его рукой, и снова хватаю другую ладонь.

Не за танцами приходит он, видите ли. Сегодня здесь я, а значит он будет танцевать.

— Ну давай, не будь таким букой, — кричу ему на ухо, активно двигаясь рядом, — фотографии в альбоме о тебе напомнят, о тебееее…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На финальной ноте прогибаюсь в спине, буквально вынуждая его удержать меня за талию, а когда выпрямляюсь звучат первые аккорды медленной мелодии.

— Ты подойди поближе, присядь со мною рядом, я не могу тебя так долго ждать….

Пальцы Руслана на моей талии вздрагивают, я застываю. Смотрю ему в лицо. И что делать? Отстраниться? Да, это будет правильно. На медляк я не хочу его вынуждать.

Делаю невольный шаг назад, но Руслан вдавливает свою ладонь мне в спину.

— Ты же танцевать хотела? – произносит с вызовом мне на ухо.

Плечи тут же покрываются мурашками, а сердце начинает заходиться, как от марафонского бега.

— А ты сам—то хочешь? – смотрю ему прямо в глаза.

— Потанцуем, раз уж пришли.

Кладет вторую ладонь мне на талию, а я осторожно обнимаю его за шею, ступая к нему вплотную. Грудью упираюсь в его торс, наши лица оказываются буквально в миллиметре друг от друга.

Мы так близко были лишь дважды – в самый первый вечер, когда познакомились и вот совсем недавно, когда Руслан спасал меня от шмеля. Я запомнила эти сумасшедшие ощущения. И сейчас они многократно усилившись, курсируют по моим венам, вызывают дрожь и заставляют сердце выплясывать словно на углях.

Я даже не могу придумать тему для разговора. Как—то отвлечься от собственных эмоций, которые скачут в черепной коробке, как кузнечики. И Руслан тоже молчит. Только большими пальцами мягко водит по моей спине, от чего я дрожу сильнее.

Повернув голову, замечаю, что Славик танцует рядом с какой—то девушкой. Мы пересекаемся с ним взглядами. Я посылаю ему улыбку, а он, кивнув, отворачивается.

Видимо, это и есть та самая Алиса. Довольно милая и симпатичная. Вкус у Славика однозначно есть.

— Что ж ты не подпеваешь? – вздрагиваю от того, как звучит голос Руслана мне на ухо.

— А сам почему не подпеваешь? – поднимаю на него взгляд.

Он смотрит на меня с легкой улыбкой.

— Я? Шутишь? Я даже слов не знаю.

— Ой врун. Все знают их песни. Даже те, кому они не нравятся. Их просто нельзя не знать.

— Да что ты? – от его смеха я снова начинаю улыбаться.

— Конечно. Я прошепчу тебе ласково, нежно рукою обниму, — тихо подпеваю в унисон на последних аккордах песни. – Солнышко ты моё ясное, я не отдам тебя…

— Никому... – завершает Руслан, а потом отстраняется и скрывается в толпе.

Подпевали на знакомых текстах?)))))

Помню я эти дискотеки, и к своему удивлению пока писала, обнаружила, что тексты песен тоже помню на отлично, они откуда-то из-под корки выбрались и каждое слово на своем месте встало))))))

А вот что-то новое сейчас выучить уже проблематично. Так что поём, и вспоминаем те безоблачные времена)))))

Глава 12

Остальное время мы танцуем со Славой вдвоем. Его знакомая присоединяется к своим подругам, а мы с ним уходим в отрыв, если это можно так назвать.

Диджей здесь действительно крутой. Ставит популярные отечественные и зарубежные новинки, а также песни прошлых лет. У меня дома есть кассеты почти со всеми, поэтому зная тексты наизусть, я танцую и подпеваю. Славик тоже не держится в стороне. Он оказывается меломаном не хуже меня.

В какой—то момент мне становится дико жарко, и я отхожу подальше, чтобы передохнуть. Не проходит и секунды, как к Славе присоединяется Алиса. Вероятно, она не слишком рада моему присутствию, и только и ждет, когда он останется один.

Я как—то об этом не подумала.

Решив оставить их наедине, я медленно прохаживаюсь вдоль площадки, забитой ребятами. Сканирую глазами танцующую толпу, подсознательно понимая, что ищу Руслана.

Он как ушел, так больше не возвращался. Тоже пошел на охоту, как и его друзья? Эта мысль вызывает раздражение и неприятное движение в грудной клетке, будто там закопошились черви.

Мог бы сегодня сделать исключение, раз уж пришел с нами со Славой. Никуда его сменяющие одна другую девчонки не делись бы.

Пока иду мой взгляд цепляется за высокую крепкую фигуру в толпе. Я застываю, едва не споткнувшись. Отсюда плохо видно, из—за фонарей, освещающих площадь, но это Руслан, ошибки быть не может. Его волосы в беспорядке, как и всегда, он отводит их назад пятерней. Впиваюсь в него глазами, и буквально перестаю дышать, когда он обнимает девушку и целует. Прямо посреди площадки. Под отвратительную быструю музыку, под которую я еще недавно с огромным удовольствием танцевала.

Черви в груди увеличиваются в размере, грозясь выползти через рот и наброситься на них.

Я рывком отворачиваюсь.

Сжимаю зубы от обиды.

Знаю, это глупо, он мне ничего не должен и может тискать кого хочет, но от этой мысли не легче.

Чтобы больше не смотреть на них, отхожу дальше и сажусь на одну из скамеек.

Танцевать и отрываться желание пропадает. И даже выученные наизусть тексты больше не будоражат.

— Привет, — раздаётся бодро, а спустя миг рядом опускается незнакомый парень.

— Привет, — нехотя поворачиваю к нему голову.

Симпатичный, темноволосый. Он улыбается, без смущения разглядывая меня.

— Я – Саша.

— Даша.

— Ты местная? Не видел тебя раньше.

— Мхм. Я первый раз приехала.

— Правильно сделала. Мы с пацанами тебя сразу заметили, — он кивает на одну из лавочек, на которой сидят ребята и глазеют на нас.

Когда я направляю на них взгляд, они ухмыляются.

— Не знала, что я такая заметная.

— Очень. И танцуешь классно.

— Спасибо.

— Хочешь проведу экскурсию?

На самом деле – нет. Единственное, чего я хочу – не испытывать это отвратительное копошение в груди.

Невольно перевожу взгляд туда, где видела Руслана с девчонкой. Они все еще там. Он стоит ко мне широкой спиной, а её руки блуждают по его идеально белой футболке.

— Хочу, — вылетает из меня раньше, чем я успеваю подумать.

— Круто. Пойдем.

Схватив меня за руку, как будто только этого и ждал, Саша уверенно ведет меня к проёму между невысокими туями, который служит выходом с площадки.

В самом лагере намного темнее, освещаются только тропинки. И людей почти нет.

Экскурсия получается так себе, потому что рассмотреть что—либо все равно сложно.

— Там у нас выход к реке, — указывает рукой налево Саша, пока мы отчего—то быстро идем вперед, — здесь столовая. Там дальше – корпус нашего отряда. А здесь мы можем уединиться.

Потянув меня резко направо, где практически кромешная темнота, он без предупреждения стискивает меня. От неожиданности я не успеваю сообразить, как его губы оказываются на моих. Я теряюсь лишь на миг. Изнутри вспыхивает волна протеста. Чужой запах и ощущения служат катализатором для того, чтобы резко отвернуться, не дав ему засунуть мне в рот язык.

— Эй, ты что творишь? – пытаюсь оттолкнуть.

— Знакомлюсь.

— Я не просила такого знакомства, — упираюсь ему в плечи, но он крепче меня стискивает.

— А для чего ты сюда пришла? Точно не трепать языком. Ими мы можем делать вещи намного более приятные.

Он снова тянется ко мне, а я морщусь, отворачивая голову. Пульс слетает с катушек и страх удушающей змеей окручивает горло.

Издалека доносятся биты музыки, так не вписывающейся в мое внутреннее состояние.

И зачем я только пошла сюда?

— Да не трогай меня, — изо всех сил, на которые только способна, наступаю ему на ногу и отталкиваю.

С яростным шипением этот Саша отпускает меня, а я, лишившись опоры, и потеряв равновесие, больно падаю на пятую точку. В ягодицы впиваются мелкие камушки, ладони скользят по гальке. На автомате отползаю назад, потому что он озлобленно вскрикивает:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты че? Офигела новенькая?

— Ээээ, — знакомый голос разрезает пространство, вызывая у меня выдох облегчения. Быстро оборачиваюсь и вижу, как к нам подбегает Славик. Протягивает мне руку, помогая встать. – Он что, толкнул тебя?

— Нет.

— Ты охренел? – не услышав моего ответа, толкает его в плечо.

— Слышь, не трогал я её, — отталкивает его руку Саша.

— Что случилось? – рядом будто из ниоткуда оказывается Руслан, а за спиной Саши несколько других парней.

— Этот упырь Дашку толкнул, — бросает Слава.

— Да не толкал он меня.

— Не толкал я её. Пососаться хотел. А эта дура ломается, — взмахивает в мою сторону рукой.

— За дуру ответишь, — рявкает Славик. – Извинился перед ней!

— Ага, разбежался и еще раз извинился. Нормальных девок бы приводили.

— Последний раз предупреждаю, — сжимает кулаки Слава. Его скулы дергаются, плечи вздрагивают.

— Идите в жопу. Задолбали сюда приезжать. Мало того, что девок наших тискаете, так вместо того, чтобы нормальных привозить, тащите телок, которых уламывать надо. Коза тупая, — ожесточенно сплевывает в мою сторону.

Всё меняется в секунду. Руслан делает выпад и его кулак без предупреждения впечатывается в лицо парня.

Я вскрикиваю, машинально отскакиваю назад, когда начинается месиво. Наши ребята, которые невесть откуда взялись, сцепляются с воспитанниками лагеря.

Славик падает с кем—то на землю.

Слышится треск рвущейся одежды, глухие удары. Я в ужасе закрываю рот руками, выхватывая глазами, как Руслана кто—то бьет по лицу, а он в ответ засаживает кулак парню в живот.

На его спине скалится череп, а я только сейчас понимаю, что футболка, в которую он одет не идеально белая. Она с рисунком на спине, которого я не видела.

Неуместная радость волной прокатывается под кожей, потому что это значит, что там, на танцплощадке был не он. И девчонку целовал тоже не он.

— Что происходит?

Оборачиваюсь и замечаю Альбину с Аней. Они запыхались, вероятно бежали откуда—то.

Я не успеваю ответить, как следом за ними раздаются пронзительные звуки свистка.

Все парни как по команде друг от друга отскакивают. Лагерные, вытирая лицо, пятятся назад.

— Чтоб мы вас здесь больше не видели.

— Мечтай, — хмыкает Кирилл, один из наших. – Валим, народ.

Срывается с места, а следом за ним вся наша компания.

Я растерянно провожаю их взглядом.

— Бежим, Дашка, — хватает меня за руку Славик.

В набирающем обороты хаосе отчетливо различаются голоса взрослых за спиной, снова свистки.

— А ну стоять! – кричит кто—то требовательно.

Чёрт. Не хватало еще чтобы ребятам влетело.

Бегу так быстро, как только могу. В боку начинает колоть, ногу, на которую еще совсем недавно не могла наступать, прошибает болью.

Закусив губу, несусь вперед.

Пока ребята с девчонками перепрыгивают через забор, лихорадочно оборачиваюсь назад.

Взрослые приближаются, их голоса слышно все отчетливее. Я в панике начинаю заламывать себе руки, пульс бьет по венам, как ненормальный.

— Быстрее, — торопит Славик. – Давай Дашка, — поворачивается ко мне, когда доходит моя очередь.

Пытаюсь подпрыгнуть, но понимаю, что не могу.

— Давай ты, — подталкиваю его вперед.

— Нет, ты.

— Быстрее, блин, — рявкает Руслан, — Белозёр, не тупи.

Славик быстро перемахивает через ограждение. Моё сердце вот—вот выпрыгнет из груди, потому что тучный мужчина с дубинкой уже практически настигает нас, но понимаю, что подпрыгнуть у меня не получается. Ногу охватывает боль и оттолкнуться от земли я никак не могу.

— Не могу, — выпаливаю сквозь слезы, оборачиваясь на Руслана.

Он мимолетом бросает взгляд на мою ногу. Матерится.

— Иди сюда, — подхватывает меня на руки и буквально закидывает наверх, — подтягивайся. Слава, лови её!

— Ловлю, — доносится с той стороны.

Подтянувшись, краем глаза замечаю, как охранник хватает Руслана за рукав. Спрыгиваю, мы со Славиком падаем на землю, но всё, о чем я думаю – это то, что Руслан остался там.

За оградой слышится его голос и грубый мужской.

— Руслан, — истерически зову, пока Славик поднимается сам и поднимает меня.

От падения болят локти и колени. В голове пульсирует, истерика охватывает каждую клетку.

— Где он? – смотрит на меня сумасшедшими глазами Славик.

— Охранник схватил его.

— Чёрт, — помешкав, он оборачивается назад, на тех, кто уже успел убежать. – Пацаны!

Поняв, что всем не до нас, с сомнением вскидывает голову на забор, будто не может решить, что ему делать.

— Слава, Руслану нужно помочь, — дергаюсь машинально вперед, хотя и дураку понятно, что лично я никакой помощи не принесу.

— Да знаю я, — рявкает Слава. — Иди к великам.

Оттолкнувшись от земли, он перескакивает обратно. Рядом свистят шины велосипедов. Наши уезжают, а я мысленно молю все силы, чтобы парни выбрались.

Из груди рвутся всхлипы, потому что я даже не могу подпрыгнуть, чтобы посмотреть как они.

Слышу только возню и их спор с охранником. Кажется, это длится вечность, но хвала Богам, в какой—то момент парни один за другим перепрыгивают через забор.

На то, чтобы облегченно выдохнуть времени мне не дают. Теперь уже Руслан тащит меня к велосипедам.

— Где вы были, блин? – вопит Альбина, которая ждет его.

— Сядь, — рявкает Руслан ей, поднимая свой велик.

— Поехали, Дашка, — торопит Славик.

Как мы садимся и уезжаем отсюда я практически не замечаю. Все проносится, как кадры кинопленки. Молниеносно, размыто. Сердце мое, загнавшись, тарабанит в ребра, руки мелко дрожат, пока я вжимаюсь в спину Славика. Мне кажется мы едем так быстро, как никогда.

Я оборачиваюсь, все время ожидая, что за нами погонятся, но этого не происходит.

Ну его к черту этот лагерь. Больше я сюда не ногой. Хотя думаю, ребятам теперь тоже проход сюда заказан. И снова из—за меня.

Что ж я такая неудачливая?

Друзья, на мой горяченный роман "Не пара" сегодня действует скидка 25%.

И на него же нашлись пара промокодов. Ловите. Только помните, что они действуют единоразово. То есть, кто успел, того и тапки, то есть того и Сашка))

p75HG9R2

77cy0KmS

Глава 13

Даша

— Заходите.

Вхожу в квартиру и жду, пока войдут парни.

— Уверена, что это хорошая идея? – спрашивает Слава, с опаской оглядываясь, будто в любую секунду могут появиться мои родители.

— Ну, конечно. Лучше сейчас привезти вас в порядок, чем вы пойдете так домой.

— Ничего мне не будет, — в своей равнодушной манере говорит Руслан.

— А мне будет еще как, — выдыхает Славик.

Хотя на самом деле, пострадал больше Руслан. У Славы только кулаки счесаны и небольшая гематома на скуле. Футболку же Руслана, скорее всего, придется выбросить. Её порвали сбоку. О том, что у него разбита губа я вообще молчу. Мне даже смотреть на него больно. Кровь уже запеклась и не течет, но появилась припухлость.

— Заходите. Я сейчас принесу аптечку.

Отправляюсь в родительскую комнату, и достаю из антресоли коробку с медицинскими препаратами.

Когда возвращаюсь обратно, слышу, как Славик присвистывает.

— Живут же люди. Я такую музыкальную систему только по телеку видел.

— Твой центр не хуже. Музыка что там что там одинаково играет, — отвечает Руслан.

— Не скажи. Здесь, должно быть, звук намного круче.

Ребят я нахожу в гостиной. Руслан сидит на диване, откинув на спинку голову, а Славик ходит вдоль стенки, рассматривая систему.

— О, Дашка, — замечает меня, — где вы такую достали? Она же стоит, наверное, как моя почка?

— Думаю, твоя почка дороже, — улыбаюсь, опускаясь на диван рядом с Русланом, — отцу привозят, я же рассказывала. Он такими здесь тоже торгует.

И будто услышав, что разговор зашел о нем, мне звонит папа.

Мысленно благодарю провидение за то, что я уже дома.

Достав из испачканной землей и пылью сумки телефон, прикладываю палец к губам, показывая ребятам, чтобы вели себя тихо, и только после этого отвечаю на звонок.

— Да?

— Дарья, ну как ты?

— Всё хорошо, пап, — щебечу в своей обычной манере, стараясь сильно не переигрывать, — читаю книгу.

— То есть уже дома?

— Да.

— Хорошо. А то мать волнуется.

— Не надо. Отдыхайте. У меня все в порядке.

— Умница, дочка. Ты тоже долго не засиживайся. Спокойной ночи.

— И вам, пап.

Сбросив вызов, откладываю телефон за спину и достаю из коробки перекись водорода и вату.

Поднимаю взгляд, еще раз оценивая масштаб повреждения губы Руслана и снова испытываю укол боли.

Это же оно теперь дня три сходить будет, не меньше. А то и больше.

Смочив ватку, протягиваю ему.

— Сам, или помочь?

— Сам, — отобрав её у меня, Руслан прикладывает к ране и морщится.

Я на автомате делаю тоже самое. Щиплет ведь.

Бедный.

— Даш, и мне дай, — диван прогибается под весом Славика, который садится от меня с другой стороны.

Вручаю и ему кусочек ваты с перекисью.

С шипением он обрабатывает себе счесанные костяшки пальцев.

— Вот уроды, да? – произносит со злостью.

— Они давно на нас зуб точат, — отвечает Руслан. – Это было ожидаемо. Только я так и не понял, Дашка. Зачем ты пошла с ним?

Закусив губу, устремляю взгляд на содержимое коробки.

Хороший вопрос…

Дурочка, потому что. Отвечаю мысленно про себя.

Не говорить же, что я сделала это на зло ему, правда?!

Тогда я буду выглядеть полной идиоткой, коей собственно и являюсь. Но уж лучше пусть об этом буду знать только я.

— Я немного устала, присела отдохнуть, а этот Саша предложил пройтись и провести мне экскурсию по лагерю, — надеюсь, мои уши не краснеют от вранья, — Ну, я же не знала, что в экскурсию входит не только осмотр достопримечательностей.

— И что? Он полез к тебе? – в голосе Славы слышатся металлические нотки.

— Ну, да. Я отказалась. Он начал лезть более настойчиво, а я не люблю, когда так делают. Пришлось наступить ему на ногу и оттолкнуть. Он разжал руки, и я упала. Ну, а потом примчались вы, мои Чип и Дейл, — стараюсь немного сбить напряжение и с благодарностью смотрю по очереди на ребят. – Не знаю, что бы я без вас делала?!

— Дурочка ты, Дашка, — ругает Слава, — кто ж в незнакомом месте уходит с незнакомым парнем?

Пожимаю плечами.

— Я же не знала, что есть какое—то негласное правило о том, что в лагерь ходят только целоваться.

— Нет такого правила, — грубо отвечает Руслан.

— Тогда почему он ждал этого от меня?

— Да потому что наши девчонки их так приучили, — говорит Славик, — вот он и решил, что ты такая же.

— Ппфф. Обойдется. Я целуюсь только с тем, кто мне нравится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И кто тебе нравится? – от прямого вопроса Руслана, меня окатывает волной жара.

Пульс слетает с катушек, пальцы вцепляются в край коробки, стоящей на моих коленях.

Чувствую на обеих щеках два пристальных взгляда, которые буквально пропаливают кожу лица, проделывая в ней дырки.

— Сегодня я просто в восторге от вас обоих, — лепечу, вероятно, слишком бодро, но мне нужно как—то скрыть неловкость, вызванную его вопросом, — вы как самые настоящие друзья, не бросили меня в беде. Спасибо вам.

Поворачиваюсь и сначала быстро чмокаю Славу в щеку, а потом тянусь к Руслану. От соприкосновения к его лицу, меня прошибает электрическим током. Таким сильным, что я вздрагиваю, но уже через секунду продолжая улыбаться, вскакиваю с дивана.

— Так что, может чаю? Или поужинаем? – чувствую срочную необходимость в смене темы.

Кончики ушей горят так сильно, что кажется я воспламенюсь сейчас сама.

— В десять часов? – вздергивает бровь Слава.

— Точно, — спохватываюсь, бросая взгляд на настенные часы. – Тогда, чай. С пирожными. М?

Парни переглядываются и пожав плечами, соглашаются.

Мы перебираемся на кухню.

— Как на счёт кафе завтра? – спрашивает Славик, пока мы пьем чай.

Я открываю рот, чтобы поддержать идею — давно хочется посидеть где—то не дома, но Руслан, не дожидаясь моего ответа, медленно качает головой.

— Меня и дома неплохо кормят, — отзывается глухо, не глядя ни на кого.

— То дома, — не сдаётся Славик. — А мы посидим, как белые люди. Мне батя денег оставил.

— Тебе оставил — ты и иди, — коротко отрезает Руслан.

Между нами на мгновение повисает тишина. Я ловлю взгляд Славика. Мы оба всё понимаем, но никто не говорит вслух. Это уже не первый раз. Руслан редко соглашается на общие вылазки куда—либо, если дело касается не просто прогулок. А если и соглашается — то только при условии, что заплатит сам. А значит — почти никогда.

А если мы просто скидываемся на какую—нибудь ерунду типа газировки, жвачек или мороженого, Руслан ничего не ест. Говорит, что не голоден, но мы—то понимаем, что дело совсем в другом.

Иногда я не понимаю почему Руслан не соглашается на то, чтобы мы платили за него. Ведь в этом ничего такого нет. Мы друзья, и просто хотим проводить время вместе. Лишний раз купить ему что—то ни мне ни Славе совершенно не сложно.

Я бы поговорила с ним об этом, но с Русланом подобные разговоры — как мины. Наступишь — взорвёшь всё к чертям.

А я не хочу взрывать. Сейчас тем более.

Поэтому чтобы не портить Руслану настроение, я решаю его поддержать.

— Давайте лучше на подстилке завалимся. Я конфет из дома притащу. В карты сыграем.

Славик незаметно закатывает глаза, но варианта кроме как согласиться у него не остается. Не самому же ему в кафе идти, в конце концов.

Остаток лета пролетел незаметно.

Спустя пару недель мы—таки дошли до речки, на этот раз в обход. И потом стали ходить купаться каждый день. Я все не могла понять почему же нельзя туда ехать на велосипедах. Оказалось, что за лесом тропинка круто опускается вниз, а потом поднимается вверх, и есть места, где нужно идти между валунами. Конечно, гораздо проще и быстрее идти через лес, но как показала практика, туда лучше не соваться.

Мы каждый день с ребятами проводили вместе. С Русланом трижды в неделю занимались алгеброй, и он начал делать успехи. Стебаться, конечно, не перестал, и часто делал вид, что ему все это не нужно, но занятий не отменял, а значит, его все устраивало. Как и меня. Иногда мы с ним просто бесились, поясничали и прикалывались друг над другом. Славик ворчал, но не сильно.

Как—то так вышло, что мы втроем стали очень близки за пару месяцев. Если было сильно жарко, мы шли домой ко мне или Славе. К Руслану почти не ходили. Причины объективны и понятны. Он не приглашал, а мы не напрашивались.

Так незаметно прошло лето.

И наступило первое сентября.

Друзья, на мой роман "Любовный треугольник" сегодня скидка 30%.

И нашла пару промокодов к нему. Кто еще не читал, успевайте поймать первыми:

vPKjuQwy

rXp8Jaov

Глава 14

— Ну что, Дашка, покорила свой новый класс? – Славик протягивает мне кусочек шоколадки, пока мы идем с ним домой из школы.

— Кое—кого, да, — довольная отправляю его в рот.

Настроение у меня прекрасное. Ребята в классе оказались хорошими, в своем большинстве. Конечно, не обошлось без «особенных» девчонок и парней, для которых я выскочка, приехавшая из столицы. Но в целом меня приняли тепло. Катя Венцковская, к которой меня посадили и вовсе просто прелесть. Милая, веселая девочка, потратившая треть всех перемен на расспросы о столице. Мы нашли общий язык сразу и обменялись номерами домашних телефонов.

Наконец—то у меня появится подруга. Не то, чтобы мне было плохо с ребятами, но это ребята. А хочется иногда поговорить с кем—то и на темы, которые понятны только нам девочкам.

— Да ну. Неужели и Карпаева с Лопатиной к тебе прониклись?

— А ты сам как думаешь?

— Эти две стервозины вряд ли дадут тебе возможность подвинуть их с пьедестала.

— Вот видишь, ты и сам всё знаешь, — улыбаюсь, поправляя на плече сумку. – Но я не стремлюсь на пьедестал. Мне и обычного места под солнцем хватит. Эти двое сразу закатили глаза, когда меня представили классу, но остальные ребята приняли хорошо.

— Я даже не сомневался. Ты же вон какая красотка сегодня.

Восхищённый взгляд Славы уже в который раз проходится по моему наряду — чёрной расклешённой юбке и белоснежной блузке с красивыми воланами. Таких здесь не найти. Мама специально летала на шопинг за границу, чтобы привезти мне что—то особенное.

У неё это получилось.

— Спасибо, — широко улыбаюсь, — ты сам вон какой. Рубашка, брюки. Бабочки не хватает для полноты образа.

Славик скашивает на меня издевательский взгляд.

— Если мне бабочки, то тебе бантов.

Мы с ним смеёмся и в активном обсуждении первого дня доходим до дома.

Едва проходим арку, как мой взгляд привычно направляется на скамейку перед нашими подъездами. И хоть умом я понимаю, что она будет пустой, но все равно подсознательно проделываю это действие.

Привыкла за эти месяцы. Летом Руслан часто ждал нас, сидя на ней.

Бывает, выгляну из окна, увижу его и несусь вниз, чтобы выйти первой и несколько минут поболтать с ним вдвоем, перед приходом Славика.

Поэтому теперь каждый раз, когда захожу во двор или выглядываю в окно, в первую очередь ищу его глазами на том самом, неизменном месте.

Сейчас же, когда взгляд неожиданно натыкается на знакомую фигуру, мое сердце подскакивает.

На спинке, расставив колени, сидит Руслан.

Я думала, он еще в школе.

Машинально поправляю юбку.

Надеюсь, она не примялась. Не хотелось бы выглядеть неопрятно.

Пальцы скользят по волосам, приглаживая пряди — будто это способ успокоить то, что бурлит внутри. Сердце бьётся чуть быстрее, чем нужно, и я чувствую каждое его движение.

По мере того, как мы со Славой приближаемся, во мне растет волнение. Я слышу, как каблуки отбивают ритм по асфальту, и впервые за день мне кажется, что ноги не мои. Будто в любой момент я могу споткнуться, хотя обычно уверенно держусь на каблуках.

Руслан поворачивает голову и сразу смотрит на меня. Не на нас — на меня. Пристальным, изучающим взглядом.

Мои щеки тут же вспыхивают. Стараюсь улыбнуться, как будто между нами ничего особенного. Но замечаю каждую мелочь. Его полуулыбку, то, как уголки его губ чуть поднимаются в ответ на мою. Как он щурится от пробивающегося через крону дерева луча солнца.

— Ваш смех за километр слышно, — чиркает зажигалкой, когда мы подходим ближе.

— Настроение отличное, — Славик протягивает ему руку.

— Только не говори, что ты так рад возвращению в школу.

— Я — да.

— Ну ясно. Одни зубрилы вокруг. И с кем я вожусь? – иронично закатывает глаза.

— С самыми лучшими друзьями, — ставлю на скамейку сумку. – Ты уже успел переодеться?

На Руслане его обычные спортивные штаны и футболка. Должно быть он пришел намного раньше нас.

— Да. Какие планы на вечер? Предлагаю сегодня гульнуть, — тянет за угол из кармана пару мелких купюр.

— Ооо, откуда? – удивляется Слава.

— Где взял там уже нет, — усмехается Руслан. – Так что? Сходим в парк, купим ситро с твоим любимым пирожным, Дашка.

В зеленых глазах горит такой живой огонёк и нетерпеливое ожидание, что мне становится неловко. За всё лето он за нас счет так никуда и не сходил. А это предлагает сам. Впервые. Отказываться совершенно нет желания, но…

Пока я думаю над тем, как сделать это тактично, Славик отвечает за меня.

— Сегодня никак. Мы с предками идем к Даше.

— Опять?

— Да. Первое сентября решили отметить и пригласили нас.

Огонёк в глазах Руслана гаснет мгновенно, как свеча на сквозняке. Он опускает взгляд.

— Ясно, — бросает коротко.

Так вышло, что мои родители две недели назад—таки выполнили свое обещание и пригласили семью Славика в гости. Мы тогда к ним не присоединялись. Гуляли по городу втроем, а они себе знакомились. Сейчас же папа решил повторить встречу, но уже вместе с нами.

— Приходи и ты тоже, — протягиваю руку, чтобы коснуться его пальцев своими, но он так резко отнимает их, что я неуклюже проезжаюсь по его костяшкам пальцев.

— У меня другие планы.

А потом неожиданно спрыгнув на асфальт, протягивает руку Славику.

— Ладно, я погнал. Увидимся, — выстреливает на одной тональности.

— Какие у тебя планы? Ты же предлагал погулять, — растерянно смотрю на него, такого в миг ставшего чужим.

— Вот я и буду это делать.

— Слушай, Дашка права, — жмет его руку Слава, – предки все равно сами по себе тусуются. А мы в комнате посидим. Подваливай к нам.

— Сидеть в комнате не то, как я собирался провести время. Развлекайте предков, детишки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Искривив губы в кривой усмешке, Руслан обходит нас и направляется к выходу со двора.

Нахмурившись, смотрю в удаляющуюся спину. В груди собирается неприятный клубок.

— Нужно было позвать его раньше, — озвучиваю собственные мысли.

Я как—то даже не подумала, как это будет выглядеть, что мы с семьями отдыхаем у меня, а его не пригласили.

Просто этот ужин для меня абсолютно не важен. Ну собираются родители, и что с того?

— Да ладно, что тут такого—то? – хмыкает Слава. – Это же родоки придумали, а не мы за его спиной, правда?

Так и есть. Но мне все—равно отчего—то не по себе.

Глава 15

Руслан

— Ма, ты дома?

— Да. У меня к тебе разговор, — голос звучит непривычно строго.

А это значит только одно…

Мысленно выругавшись, скидываю обувь и иду на кухню.

— Привет, — мимолётом оцениваю её напряжённый вид.

Руки скрещены на груди, взгляд — колючий, глаза мечут молнии. Ну всё. Точно спалили.

— А я тебе кое-что принёс, — бодро, почти с наигранным энтузиазмом, достаю из сумки кусок вырезки. — Смотри, что мне подогнали на рынке. Только приготовить нужно сегодня.

Мамин взгляд скользит по мясу и становится ещё более жёстким.

— Подогнали, значит? — пристально смотрит мне в глаза. — Зачем ты мне врёшь, Руслан?

— С чего ты взяла?

— Звонила Елизавета Сергеевна. Сказала, что ты появляешься в школе через день. Это как понимать?

Блин… Вот же коза.

— Руслан, а ну—ка дыхни!

Мать резко подходит ко мне и чуть ли не упирается носом в лицо.

— Ты о чем, ма? – резко дергаю головой, отстраняясь назад. – Думаешь, я бухаю?

— Я не знаю, что думать! — почти срывается. Не унюхав того, чего, видимо, ожидала, отходит и нервно запускает руку в волосы. Несколько раз проходит туда—сюда по кухне.

— Почему ты прогуливаешь, сын? Руслан, скажи мне, как есть. Ты попал в неприятности? Связался с кем—то? Господи, я уже чего только себе не надумала… Учитель говорит, что за две недели школы ты был там всего пять раз! Это как вообще понимать? И это мясо… откуда оно?

— Ма, успокойся, — пытаюсь сбить её накрученный тон. — Никуда я не вляпался. Я… работаю.

— Что ты делаешь?

— Работаю.

— Где? — удивлённо моргает.

— На рынке. Помогаю грузчикам. Ящики таскаю.

— Господи, — она медленно опускается на стул, смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Дожили. Мой сын вместо школы таскает ящики… Зачем? Из—за отца?

— Нет.

— Да как же нет, если да? Ох, кошмар какой, — сделав свои выводы, отчаянно роняет лицо в ладони. Голос вздрагивает. – Руслан, милый, ты не должен этого делать. Отец справляется… пусть, не очень хорошо, но я ведь тоже есть. Мы не голодаем. Зачем вот это? – Она берёт мясо, а через секунду кидает обратно на стол.

— Ма, мясом меня угостили, это правда.

Тут не вру. За помощь мяснику мне подогнали кусок шеи. Завтра его продать он уже не сможет, а выкидывать еще довольно неплохое мясо жалко. Я вообще привык, что там народ друг друга подкармливает. Кто маслом с молоком, кто яйцами, а кто вот мясом. Работать на рынке выгодно. Меня там еще в прошлом году подкармливали, но тогда я мало кого знал, и давали в основном по мелочи. Домой нечего было принести.

Мама, конечно, не в курсе, что я там верчусь еще с прошлого года. На карманные же должен хоть как—то собирать. Отец еле на проживание зарабатывает, мамины уходят на другие траты. Летом вот только перерыв делал. Думал, ударюсь реально в учебу, подтяну всё, что могу, но обстоятельства складываются явно не в сторону гранита науки.

— Так, сын, — вытерев выступившие слезы, мама решительно протягивает руки и накрывает мои, — я категорически против твоей работы. Слышишь? Против!

— Ма…

— Выслушай! Подрабатывать — это хорошо. Я горжусь, что ты не бездельничаешь. Но делать это вместо школы я тебе запрещаю. Запрещаю!

Я молчу, сжав челюсть.

— Руслан, — видя моё молчание, мама крепче сжимает мои пальцы, — ты не должен терять это время. Сейчас тебе нужны знания, нужны возможности. Мы справимся, я тебе обещаю. Я заставлю отца бросить пить. Если тебе нужны деньги на расходы, то я постараюсь еще сильнее экономить. Сколько тебе нужно в день? Скажи, я дам.

Мама вскакивает со стула, но я тяну её обратно.

— Не надо, — серьезно смотрю ей в лицо потому что столько, сколько мне нужно у нее все равно нет. – Я тебя услышал.

Выглядит мама растерянной и разозленной одновременно. Под глазами синяки от усталости, щеки впали.

И мне стыдно, что сейчас она обо мне лучшего мнения, чем я есть на самом деле. Потому что работать я пошел в первую очередь не из—за того, чтобы помочь ей. Или отцу.

Деньги мне нужны Дашке на подарок.

А так, как она девочка, у которой есть всё, обычной кассетой здесь не отделаешься.

Мне хочется подарить ей что—то, чего она будет достойна. А это стоит денег. И не малых.

— Точно услышал? – мама встряхивает мои руки. – Руслан, обещай мне! Ты должен закончить школу и поступить в институт. Как выучишься, так и пойдешь работать. А раньше это делать я тебе запрещаю. Выбери себя! Слышишь меня?

Встретившись с ее встревоженными глазами, киваю.

— Ладно. Я пойду в комнату. А ты мясо приготовь. Сказали, до завтра оно не доживет.

Мама рвано выдыхает, пристально смотря на меня, будто сомневаясь в том, что я сказал, а потом переводит взгляд на мясо.

— Конечно, приготовлю, — снова берет его в руки и разворачивает газету. – Ох, какой кусок. Вот это поужинаем сегодня. Передай от меня спасибо тому, кто тебя угостил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Передам.

Развернувшись, отправляюсь в свою комнату. Закрываю дверь, падаю на кровать.

Тяжело выдыхаю.

И что теперь делать? Если снова не пойду в школу, опять нажалуются.

А день Рождения у Даши в следующем месяце.

Она пригласила меня еще летом. Сказала, что у них будет какой—то официальный семейный ужин, на который придут коллеги по бизнесу её отца с семьями. Ну и конечно, семья Белозёрова, и я. Думаю, добавятся еще ее одноклассницы, с которыми она сдружилась.

Как по мне, это полный бред – праздновать день рождения дочери в таком формате. Пятнадцать лет – время, чтобы отмечать с друзьями, а не с коллегами родителей, но это их семья. Я туда не лезу.

На самом деле, я даже не пошел бы, если бы это была не Дашка.

Мы в последнее время и так редко видимся. Они со Славой вместе ходят в школу и возвращаются домой. Его предки частенько захаживают к ним в гости. А я вижу её раза три в неделю, если повезет. Пока тепло мы еще выбираемся вечером пройтись. Но если натаскаюсь ящиков, к вечеру встать с кровати получается плохо.

Да и у неё кружки всякие начались. Английский, хореография.

Алгебра наша, конечно, накрылась. Не совпадаем мы по расписанию. Хотя мне этого не хватает. Времени, когда мы были только вдвоем. Я слушал её, как ненормальный. И примеры легче давались, пока она смотрела на меня своими голубыми глазами, в которых таилось ожидание моего правильного ответа. Выглядеть перед ней долбоёбом не хотелось, поэтому приходилось включать работу серого вещества на максимум.

Благодаря ей у меня получалось.

С ней вообще все стало по—другому. И общение моё с Белозеровым тоже стало другим. И хоть умом я понимаю, что между ними ничего нет, а все равно завидую тому, что он может быть с ней чаще. Что его родителям выпал шанс сдружиться с Дашкиными. Что его батя не бухает, и не позорит его перед другими. У него есть статус, уважение. А у матери Славки есть возможность покупать себе вещи, которые она может обсудить с Дашиной, той еще модницей.

Моя мама бы их тем для разговора не поддержала. Просто не смогла бы, потому что мы как ни крути, ниже по уровню жизни.

А я хочу быть выше. Хочу быть достойным Дашки. И подарить ей подарок, который она от меня точно не ожидает.

Мы как—то гуляли, и она увидела в витрине магазина небольшой рюкзак. Стоит он столько, что я даже не поверил сначала, что это цена. Но она была в восторге. Еще минут десять лепетала о том, какой он красивый, белый, с крошечными бабочками на замках.

И если бы я дальше работал через день, то возможно, смог бы подарить ей его.

Но теперь… мать будет следить, однозначно. А я не хочу её расстраивать.

Придется выходить по выходным.

Проблема в том, что этих денег все равно не хватит и на рюкзак я теперь вряд ли насобираю.

Глава 16

Руслан

— А эта сколько стоит?

Указываю на серебряную цепочку во втором ряду.

Продавец нехотя озвучивает цену.

Я вписываюсь в неё, но продолжаю сканировать витрину взглядом. Хочу выбрать цепочку, которая подойдёт Даше.

С особенным плетением.

И, когда добираюсь до самого дальнего ряда, нахожу такую. Даже рефлекторно подаюсь вперед, едва цепляюсь за неё взглядом.

Цепочка аккуратная, тонкая. У неё необычное плетение — будто крохотные крылья бабочки, переплетённые в узор. Изящная, аккуратная, без вычурного блеска. Такая, какая подойдёт именно Даше. Ненавязчивая, но особенная. Я подобных и не видел раньше.

Главное, чтобы вписался по деньгам.

— А эта? — стучу пальцем по стеклу, указывая на ту самую.

Продавщица фыркает:

— Слушай, парень, если ты ради интереса спрашиваешь, то не трать моё время. Видно же, что денег у тебя нет.

Поднимаю глаза и смотрю на неё в упор. С вызовом. В неровно подведенных черной подводкой глазах читаю пренебрежение и превосходство. Мне не привыкать. Как только отца посадили, в нашу с матерью стороны такие взгляды летят постоянно.

Будто мы с ней ничто, два пустых места.

—Так сколько стоит? – повторяю вопрос сквозь зубы. — Или мне деньги в другой ювелирке потратить?

Стиснув тонкие, накрашенные ярко розовой помадой губы, продавщица называет цену.

Прикидываю по моим финансам.

Хватает. Отлично.

И даже на небольшой кулон еще хватит.

— Беру. Только пока не упаковывайте, я еще кулон посмотрю.

Под прицелом любопытного взгляда отхожу к стойке с разнообразными подвесками. Здесь и вычурные крупные с разноцветными камнями, и еще какие—то мерзко броские, которые Дашке точно никаким образом не подойдут. Это вот для таких тёток, как продавщица в самый раз.

Даше же нужно что—то нежное и тонкое, такое как она сама.

Обвожу взглядом их все и натыкаюсь на бабочку. С маленькими изогнутыми крыльями.

Обалдеть какую красивую.

Она будто реальная, пойманная в момент полета. На поверхности едва заметная матовая гравировка, как настоящая пыльца. А в центре — крошечная вставка. Что—то блестит. Камень? Стекляшка? Без разницы.

Мои губы растягиваются в довольной улыбке. Вот же. Она идеально подходит к цепочке. Как будто под неё и делали.

— Сколько стоит эта бабочка? – в нетерпении скашиваю взгляд на продавщицу.

— Это ручная работа. Итальянское серебро, ажур, с фианитом, — выдаёт по слогам, как будто я тугодогоняющий.

— И? – дергаю бровью.

От озвученной цены обалдеваю.

— За бабочку? Она летает что ли?

— Летает—не летает, а работа тонкая. Бери попроще, если не тянешь.

Стиснув зубы, испепеляю эту усмехающуюся гадину. Довольная, что наконец угадала.

Бабочку я не потяну.

У меня хватит на что—то вдвое дешевле.

Пальцы в кармане сами сжимаются в кулак.

Еще раз бросив взгляд на идеальный кулон, без энтузиазма исследую другие. Настроение уверенно катится вниз. Потому что бесит, что не могу позволить себе купить то, что хочется.

Что нужно выбирать. И не из лучшего, а из того, что дешевле.

Скольжу безразличным взглядом по однотипным подвескам.

Фигня. Всё не то. Разве что вот эта звезда с мягкими округлыми краями. Она тоже вроде ничего.

И не банальщина.

Беру её.

Жаль, конечно, что не первый кулон. Он бы Даше понравился намного больше. Хотя бы тем, что отдаленно напоминает тот дорогущий рюкзак с бабочками.

Дождавшись, пока продавщица упакует в простую коробку купленное, расплачиваюсь. Она почти по минуте разглядывает на свету купюры и удостоверившись, что настоящие, отпускает меня восвояси.

Пиная камень, выхожу на улицу. Погода удивительно теплая, несмотря на то, что середина осени.

Когда прохожу мимо ларька с пирожками, желудок требовательно стягивает в узел. Есть хочу, как волк.

Нащупав в кармане мелочь, покупаю два пирожка с картошкой.

Несколькими укусами быстро справляюсь с ними.

Теперь хочется пить. А денег, наверное, не хватит.

Пошарив по карманам, собираю всё, что осталось, и захожу в магазин. Пока стою в очереди замечаю знакомых мне пацанов, с которыми мы время от времени гоняем мяч. Они без разбора заказывают у продавца мороженое, целый кулек разнообразных пирожных, несколько бутылок лимонада и еще много чего другого.

Это откуда у них столько бабок? На сколько мне известно, по материальному положению от меня они ушли недалеко. Тогда как?

Когда пацаны отчаливают из магазина, я беру на последние деньги воду, и выхожу следом.

Свищу им в спину.

— О, здорово, Рус, — пацаны заметив меня, тормозят.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Привет. – Пожимаем руки. — Вы сундук с бабками откопали? – киваю на их забитые до отвала пакеты.

Парни ржут.

— Ага. Вот они, сундуки вокруг ходят, — указывают головой на проходящих мимо людей.

— В смысле? – не догоняю я.

Они переглядываются, а потом кивают мне в сторону арки, ведущей в один из дворов.

— Здесь ушей меньше, — поясняет Андрей. – Короче, мы тут одну тему просекли, — заговорщицки понижает голос. — В принципе, можешь и ты к нам подтянуться. Только другим не пизди.

— Что за тема?

— В общем, народа по утрам на рынке тьма. Они все копошатся и даже не замечают, как легко из их карманов можно стащить лавэ.

— В смысле? Вы бабки воруете? – доходит до меня, наконец.

— Ну давай поори еще об этом, — шикает Саня, — не воруем. А зарабатываем. Кто—то на работу ходит, а кто—то, например, мы, шныряет под ногами и берет то, что плохо лежит. Навар небольшой, но на пожрать и отложить хватает. Я пока собираю. Хочу себе мобильный купить. От родоков хрен дождешься. «Ты что, из ума выжил? Он денег таких стоит, мы не можем себе позволить», — перекривляет мать или отца. — А я вот возьму и позволю.

— А я плейер хочу. Сначала куплю себе его, а потом тоже на телефон собирать начну, — с азартом выпаливает Андрей.

— И сколько в день у вас выходит «заработать»? – черчу в воздухе кавычки.

Примерная цифра, которую озвучивают пацаны оказывается выше раза в три от той, которую я зарабатываю на рынке.

Нормально так.

— Так что? Хочешь, подваливай к нам. Мы покажем, как всё правильно сделать. И так уж и быть, поделимся парочкой самых жирных точек.

Оглядываю пацанов и их пакеты. Потом щупаю свои пустые карманы. Там голяк. И деньги появятся только к концу следующей недели.

Но… нет… Вот так нет.

— Я пас, пацаны.

— Серьезно? Чё, бабла дофига? – ржут эти двое.

— Нормально бабла.

— Ну круто, чё. Только не спали нас.

— Я могила, — разворачиваюсь и отправляюсь на выход из арки.

А в след мне доносится:

— Ты в курсе где нас искать, если передумаешь.

Друзья, на роман "Не моя" сегодня скидка 30%

А также ловите к нему промокоды.

HLx_r1Bz

aUYoSZDi

qWYnX0sz

Глава 17

— Ну ты красотка, Даш, — с восхищением оглядывает меня Катя. – Прямо как с глянца. Платье, туфли…И серьги эти просто обалденные.

— Ну всё, засмущала, – с улыбкой отмахиваюсь, косясь на себя в очередной раз в зеркало.

Но не согласиться не могу. Мой образ сегодня и впрямь выше всяких похвал.

На мне светло—розовое платье длиной до колен, с тонкими бретельками и лёгкими сборками по лифу. Оно почти невесомое — из шифона, с подкладкой, чтобы не просвечивало. Талия подчёркнута атласной лентой в тон, завязанной на спине в аккуратный небольшой бант.

На ногах — лаковые туфли с невысоким каблуком. Белые, как и сумочка—клатч.

Волосы уложены мягкими локонами и слегка подколоты сбоку заколкой с жемчужиной. А в ушах — те самые серьги. Небольшие, изящные, золотые, с нежно—розовыми камешками. Папа подарил их утром.

— Как модель, — не унимается Катя.

Я улыбаюсь и поправляю прядь, что выбилась из укладки.

Сегодня я чувствую себя по—настоящему красивой. И хочу, чтобы Руслан это увидел. Его пока еще нет, хотя я звала всех на шесть.

— Честно! Я чувствую себя на твоем фоне ущербной.

— Ну приехали, — закатываю глаза. – Ты себя—то видела? Если бы все "ущербные" выглядели как ты, мир был бы безупречным.

Катя довольно улыбается и слегка краснеет. Она очень хорошенькая, правда, с самооценкой у девочки беда. Почему—то она считает, что хуже остальных, хотя на самом деле это не так. Я бы все отдала за её большие кукольные зеленые глаза и длиннющие ресницы. Мои без подкраски так красиво не выделяются.

— Даш, ну что? Садитесь за стол? — мама заглядывает ко мне в комнату.

Бросив взгляд на настенные часы, отрицательно качаю головой.

— Нет, Руслан ещё не пришёл. Давай подождём немного.

— А ты уверена, что он придёт? Может, зря его ждём?

Закусив губу, поворачиваюсь к окну. Двор пуст, ветер мотает листья по асфальту, за стеклом моросит дождь. Но я почему—то не сомневаюсь. Даже такая погода не остановит его.

— Он придёт, — твёрдо говорю, пряча сомнение, что уже зародилось внутри. — Я уточняла, он обещал быть.

— Ну, тогда он, мягко говоря, не слишком хорошо воспитан. Опаздывать на праздник, особенно к девочке — моветон.

И словно в ответ на её слова в прихожей раздаётся звонок.

Сердце подпрыгивает, я срываюсь с места. Не бегу, конечно, но шагаю быстро. Внутри дрожит предвкушение.

Потому что нутром чувствую, что это он.

Прохожу мимо гостей, расположившихся в зале.

И с трепещущим сердцем, отворяю дверь.

Губы в эту же секунду расплываются в счастливой улыбке.

На пороге, с мокрым зонтом в руке стоит Руслан.

— Привет, — тряхнув волосами, сбрасывает с них капли.

— Привет. Заходи, — пропускаю его внутрь.

Зацепившись за меня взглядом, входит в квартиру.

— Я туда попал? – Осматривает меня с ног до головы, как будто видит впервые. В зеленых глазах плещется нечто, чего я разобрать не могу. – Ты прям как принцесса.

Лицо обжигает краской.

— Надеюсь, это комплимент, — сощуриваю глаза, пытаясь понять все же что у него на уме.

По выражению лица совершенно непонятно.

Руслан усмехается.

— Конечно. Тебе… классно вот так, — обводит меня лёгким жестом, а потом, словно вспомнив, зачем пришёл, протягивает небольшой подарочный пакет. — С Днем Рождения.

Мой любопытный нос не может удержаться и тут же ныряет внутрь. На дне пакета небольшая коробочка.

— Спасибо, — лепечу, доставая её. – Что внутри?

— Посмотри, — хмыкает Руслан, снимая кроссовки. – Куда зонт деть?

— А… вон в ведерко поставь к остальным.

После того, как Руслан ставит зонт в специальную стойку, я маню его на кухню. Там пусто, и можно посмотреть, что он мне подарил.

Откладывать на потом у меня желания нет. И терпения тоже.

Положив пакет на стол, открываю коробку и чувствую, как грудь сжимается от восторга. Внутри оказывается очень милая и необыкновенная серебряная цепочка с небольшой звездочкой.

— Как красиво, — бережно достаю её, чтобы не порвать.

Она выглядит тонкой и невесомой. Я даже не ожидала от Руслана такого подарка. Думала, подарит что—то вроде того, что преподнесли другие ребята – кассеты, картриджи с играми…

— Спасибо большое, — поднимаю на него благодарный взгляд. – Это особенный подарок. Я буду хранить её.

Он ведет плечом, мол ничего такого. Но я ведь знаю, что это не так. Для меня так точно.

— Ты сам выбирал?

— Ну да. Кто ж еще?

Улыбаюсь еще шире. Сам… для меня…

А потом поддаюсь порыву, подхожу и обнимаю его. Искренне, со всей благодарностью, что не влезает в банальные слова.

— Спасибо тебе.

Прижимаюсь к нему со всей силы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Руслан сначала застывает, а спустя миг его руки обвивают мою талию. Ладони скользят по спине, и в ту же секунду все внутри меня оживает. Сердце колотится в груди, дыхание сбивается, а по спине расползается жар.

Я понимаю, что мы обнимаемся. Но дружескими эти объятия назвать сложно. В первую очередь потому, что сердце мое колотится совсем не по—дружески от того, что мы стоим настолько близко друг к другу.

Сглотнув, я слегка отстраняюсь и встречаюсь взглядом с самыми зелеными в мире глазами. Руслан не улыбается. Он серьезно смотрит на меня, а я чувствую, как его сердце бьется не слабее моего.

И не дышу.

Между нами жалкие миллиметры, которых, как мне кажется, становится меньше. Это от того, что Руслан тянется к моим губам. А я осознаю, что приближаюсь к его.

Пульс оглушает, воздух ощущается горячим. Всё внутри меня пышет обжигающим огнем.

Поверить не могу, что это происходит. Сейчас произойдет…

Вот—вот…

Но я успеваю испытать лишь толику восторга, едва его губы касаются моих. Неожиданно совсем рядом раздаются шаги.

Сердце падает в желудок, я съезжаю ему на щеку, делая вид, что целую именно туда и быстро тараторю:

— Спасибо огромное за подарок.

В это же миг за спиной Руслана показывается Славик.

Отстраняюсь, чувствуя, как Руслан задавливает меня взглядом. Душит, перекрывает кислород, но посмотреть ему в глаза не решаюсь.

— Здорово, Рус, — бодро здоровается Слава.

Руслан неохотно оборачивается.

— Здоров, — жмет его руку.

— Наконец—то. Тебя только и ждали. Чё так долго—то?

— Так вышло, — отвечает Руслан, снова переводя взгляд на меня.

А я еле стою, не чувствуя ног, с бешеным сердцем и неутихающим трепетом внутри.

— О красиво. Это ты подарил? – Славик цепляет пальцами цепочку и поднимает ее вверх.

— Я.

— Дорогая. Предки расщедрились?

Вот что за бестактность? Рассерженно отбираю у него цепочку.

Ответить Руслан не успевает, потому что на кухне показывается мама.

— Ну вот, теперь все в… сборе? – обводит Руслана слегка удивленным взглядом, остановившись чуть дольше на его влажных джинсах.

Знаю, о чем она думает. Заявиться не в рубашке и брюках тоже моветон.

Но мне, если быть откровенной, безразлично на то, в чем он пришел. Главное ведь, что он здесь.

— Да, — киваю, глазами показывая маме, чтобы так выразительно на него не смотрела.

— Ну что ж, — отвечает она сдержанно, — Тогда марш за стол. Гости скоро нас съедят.

— Хорошо. Только подарок отнесу к себе в комнату.

Собираюсь проскользнуть мимо нее, но она меня тормозит.

— Так. Никаких отнесу. Еще минут двадцать будешь копаться. Вон, положи в рюкзак, который Слава тебе подарил. А потом их вместе и отнесешь.

Мама уходит, а я тянусь за рюкзаком, который оставила здесь, на диване.

— Это ты подарил? – спрашивает Руслан, пока я аккуратно закрываю коробочку с цепочкой и кулоном.

Открываю рюкзак и кладу их внутрь, чтобы не потерялись.

— Да, — отвечает Слава. – Мы как—то гуляли, Дашке он понравился.

— Он запомнил, представляешь? – с улыбкой оборачиваюсь к парням.

Я, если честно, даже не ожидала. Еще в августе заприметила этот рюкзак. Думала попрошу маму купить, а потом как—то вылетело из головы.

А Слава, оказывается, запомнил. Это очень приятно.

Руслан хмуро следит за тем, как я закрываю замок и кладу рюкзак обратно на кухонный диван.

— Представляю, — выдает сухо, снова перехватывая мой взгляд.

От смущения я не знаю куда себя деть. От смущения и разочарования. Потому что я хотела, чтобы случился поцелуй. И кажется, Руслан тоже. Во всяком случае, мне так показалось. Его сердце стучало также сильно, как и мое.

А это значит, что возможно еще не все потеряно, и он–таки поцелует меня… Может, не сегодня, но в ближайшем будущем.

Закружившись, бабочки в животе, вызывают у меня прилив хорошего настроения и заставляют повиснуть у ребят на локтях, чтобы энергично потянуть их в сторону зала.

— Пойдемте уже поздравлять меня.

Друзья, истории очень нужны ваши лайки. Буду благодарна за поддержку. Обнимаю))

Кстати, на роман "Ты -моя паранойя" сегодня действует скидка 30%.

- Я хочу, чтобы ты стал моим первым! – смело смотрит на меня девчонка.

Я ухмыляюсь.

- Тебе лет сколько?

- Достаточно, чтобы ты не понес криминальной ответственности.

- И в чем подвох? – хмыкаю, осматривая малышку с ног до головы.

Миниатюрная, стройная. Личико прямо кайф.

- Никакого подвоха, - ведёт плечами, - Просто хочу, чтобы всё случилось быстро и качественно. В том, что ты сделаешь это качественно я не сомневаюсь. Стоит только глянуть на шлейф девчонок, который тянется за тобой, где бы ты не оказался. Думаю, все они остались довольны, проведённым с тобой временем. Я же в удовольствии не нуждаюсь. Мне нужен результат. Все, что от тебя требуется – сделать так, чтобы мне было минимально больно.

- А потом?

- Разойдемся, как в море корабли.

- Уверена? Так многие говорят, а потом я разгребаю десятки слезливых сообщений и фотографий топлес.

Она обдаёт меня таким снисходительно взглядом, словно это я прошу её переспать со мной, а не наоборот.

- Зак, я выбрала твою кандидатуру только потому что тебе, как и мне, не нужно продолжение. Я не ищу большой и чистой любви, ты, как мне известно, тоже.

Да, она её не искала. А я влип по полной.

Глава 18

— Садитесь, ребятки, — мама подталкивает моих друзей к столу. – А нам с вами накрыт стол в столовой. Витя вас проведет, — мягко трогает папу за локоть, намекая на то, что для остальных гостей приготовлен иной пир.

С алкоголем и более серьезными закусками.

Пока коллеги отца выходят, а ребята занимают свои места, я отхожу подальше к двери, чтобы не стоять на проходе. Если честно, я понятия не имею зачем папе было приглашать своих знакомых с их детьми. Почти всех я вижу впервые.

Мне было бы достаточно похода в кино с Русланом, Славиком, Катей и еще несколькими одноклассниками. Но нет, папе захотелось именно официоза. Мы так всегда отмечали дома. И на новом месте он решил, придерживаться семейных традиций.

Правда, дома я хоть всех знала. А здесь одни новые лица.

— Ведите себя прилично, — подмигнув мне, папа проводит по моим волосам, и проходит в коридор.

— Прилично с сынком Шмелёва это ты конечно, не угадал, — догоняет его дядя Паша, отец Славика.

Я машинально оборачиваюсь. Папа тоже останавливается и поворачивается к нему с нахмуренным лбом.

— Почему?

— Да потому что это шпана с криминальными корнями. Я тебе раньше не говорил, но у нас о нём и разговор не заходил. Ты, знаешь, украшения жены подальше спрячь, а после праздника проверь, чтобы ничего не пропало. Вообще не понимаю зачем вы его позвали? Еще и за стол с нормальными детьми посадил.

Папа скашивает в мою сторону взгляд и заметив, что я их слышу, кивком головы уводит дядю Пашу дальше по коридору.

Я же, сцепив зубы, смотрю им вслед. Хочется догнать и выгнать его со своего праздника.

Хорошо, что Руслан сейчас в комнате со Славой и не слышал этих отвратительных слов.

Я все еще не понимаю Белозёровых. Видно же, что отец Славы Руслана на дух не переносит, но позволяет сыну с ним проводить время. Теперь вот еще и моих родителей настроит против.

Как—то лицемерно получается с его стороны. И абсолютно невоспитанно лезть со своим уставом в чужой монастырь. Если я пригласила Руслана, значит это мое решение.

— Даш, только тебя все ждут, — поторапливает мама.

Спохватившись, спешу к столу. Испорченное настроение поднимается за считанные секунды, когда усаживаюсь за стол и Славик встает, чтобы произнести тост.

— Дашка, поздравляю тебя, — улыбается своей голливудской улыбкой. – Не знаю, что бы я вообще делал сейчас без тебя. Если бы мы в день нашего знакомства с Русом ушли раньше на речку и не познакомились с тобой….

— Не ушли бы. Кое—кто слишком любит долго попариться в душе, — стебёт его Руслан, прерывая тост.

Ребята за столом смеются, и я тоже улыбаюсь, вспоминая тот день.

— Вот, — вскидывает указательный палец Славик, — если бы не моя чистоплотность, свалили бы мы раньше. И кто знает, когда еще познакомились бы.

— Да на следующий день, — снова лениво выдаёт Руслан, — это же Дашка. Она готова была почку продать лишь бы завести друзей.

Я сощуриваюсь.

— То есть ты не рад, что мы познакомились?

— Ну почему же? – смотрит мне прямо в глаза. – Я этого не говорил.

Он выглядит серьезным с того самого момента на кухне. Вроде шутит, но глаза при этом не улыбаются.

— Но намекнул, что я навязчивая.

— Тебя это не портит.

— Да? В первый день ты меня буквально на дух не переносил.

— Я со всеми так, — продолжает смотреть на меня Руслан. – Но не у всех получается сделать так, что я передумываю.

Мы на долю секунды зависаем друг на друге. Мои губы расплываются в улыбке, и я даже забываю, что вокруг гости. Приятных слов от Руслана редко можно дождаться, поэтому такая мелочь звучит как признание того, что я особенная. И мне удалось то, что удавалось далеко не каждому. Потому что близких друзей у Руслана кроме меня и Славы нет. Остальные – знакомые, и он этого не скрывает.

— Так я не понял, мне дадут тост договорить, или нет? – Шутливый, возмущенный голос Славика возвращает меня в реальность.

— Простиии, — рассмеявшись, направляю внимание целиком и полностью ему. – Я слушаю тебя.

— Рус, еще одно слово, и я запущу в тебя вилкой, — угрожающе поднимает столовый предмет.

Руслан медленно заламывает бровь, как будто транслируя «кидай, я верну её в тебя обратно».

— Так вот…. Даша, я желаю тебе добиться в жизни успеха. Пусть твои мечты исполняются, на все пожелания всегда будут деньги, а окружают тебя только достойные люди. Знай, я всегда рядом, что бы не случилось. В любой ситуации, у тебя есть я.

— Спасибо, Слав, — тронутая его такой искренней речью, я прикладываю руку к груди.

Вот как может сын так разительно отличаться от своего грубого и невоспитанного отца?

Я понятия не имею. Но рада, что Славик все же другой.

Оставшись одни, без надзора взрослых, мы немного расслабляемся. Знакомимся с ребятами, общаемся. Я пытаюсь найти тему, которая была бы интересна всем, но получается это не сразу.

На выручку приходят карты и музыка. Новенькие парни предлагают сыграть в бутылочку, но я не решаюсь. Двери в зал у нас нет, поэтому любой, кто пройдет мимо, будет наблюдать очень занимательную картину. Мне подобного счастья не надо. Отец не перенесет.

Он все еще думает, что я никогда не целовалась. Не буду снимать с него розовые очки.

Сказать, что День Рождения проходит идеально? Нет, это не так. Общаться легко у нас не получается, как я не стараюсь. И вести себя естественно тоже. В компании, где настолько разные люди, это сделать сложно. Кате не очень комфортно в присутствии незнакомых. Тем со временем становится скучно, и парочка ребят просто достают телефоны и зависают в играх, абсолютно наплевав на то, что они в гостях.

У моих же друзей телефонов нет. Не все могут себе их позволить. Поэтому я включаю приставку, и мы режемся в нее по очереди.

Я шепотом обещаю своим, что на следующих выходных мы обязательно повторим празднование, но уже чисто нашей узкой компанией. Сходим, как я и хотела в кино, а потом в кафе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда вечер подходит к концу, я даже немного выдыхаю с облегчением. Стоя у дверей, как лакей я благодарю каждого за то, что они пришли, и улыбаясь дежурной улыбкой, провожая гостей на выход.

— Выдыхай, стойкий оловянный солдатик, — шепчет мне Руслан, обуваясь.

— Стараюсь, — улыбаюсь ему. – Спасибо, что пришел.

Он кивает, собираясь что—то еще сказать, но в коридоре появляются Белозеровы и махнув мне рукой, просто уходит.

Проводив всех, я устало падаю на стул на кухне.

В голове стоит небольшой гул, но настроение у меня неплохое. Всё—таки праздник. Я бы даже съела еще один кусочек торта.

Решив не отказывать себе в удовольствии, приношу из зала свою тарелку, в которую положила вкуснейший наполеон и принимаюсь его есть.

— Ну, Даш, хоть бы переоделась, — журит беззлобно мама, входя следом.

— У меня все еще день рождения, хочу быть красивой.

— Ты довольна, дочь? – замыкает цепочку из родителей папа.

— Да.

Не говорить же ему в очередной раз, что мне хотелось совсем другого. Он и так это знает. Просто предпочитает делать вид, что поступает правильно.

— Ну, вот и отлично. Я считаю, праздник удался. С ребятами познакомилась. Вроде, все неплохие, да?

Пожимаю плечами. С сыновьями его друзей бизнесменов я не то, чтобы совсем не нашла общий язык. Но мне с ними было неинтересно.

— Единственное, чего я не понял.. – продолжает папа, не дождавшись моего ответа, — так это почему твой друг заявился в таком виде, словно он только что пришел с рынка? – подтянув брюки, садится на соседний стул.

Его прицельный взгляд останавливается на моем лице. А я перестаю жевать.

— Вить, — одергивает его мама, — мы же договорились – не сегодня.

Усиленно проглатываю торт, который тут же становится безвкусным.

Объяснять о ком речь нет необходимости. Только Руслан был в джинсах и футболке с надписями. Просто я надеялась, что папа из вежливости не заострит внимание на его внешнем виде.

Спасибо большое за лайки, награды, и тёплые слова, девчонки! Приближаемся к временному скачку. Скоро ребятки вырастут и будут более откровенны)))

Глава 19

— Это так важно? – встречаюсь глазами с отцом.

— А то как же. — Он разводит руками. — Мы намеренно озвучили, что прием будет официальный. Чтобы все имели возможность подготовиться и прийти в достойном виде.

— Пап, какой прием? – устало моргаю, — Это мой День Рождения. Я вообще хотела сделать его простым.

— Простым будешь делать, когда вырастешь, Даша, — строго отрезает папа. – Ты прекрасно знаешь, что для меня важны люди и связи. Сегодня пришли те, кто поможет мне поднять бизнес на новый уровень. И единственным условием было – все должно быть идеально. Мы должны показать всем, что не пальцем деланные. А тут, как здрасте, приходит этот мальчишка в том, что первое нашел в шкафу. Не мог для тебя одеться нормально? Или он настолько тебя не уважает?

— Папа, перестань, — звучу грубее, чем должна, но иначе не получается. — Я говорила и Руслану и Славику о том, что приветствуются брюки и рубашка.

— Слава тебя услышал, это я заметил. А вот Руслан не посчитал нужным, — стучит по столу папа.

— Не в этом дело, — пытаюсь защитить его, — просто у Руслана финансовое положение хуже. Возможно, у него даже нет таких брюк.

— Нет брюк? Он что, бомж?

— Витя, ну хватит, — шикает на него мама, — может, он правда не может себе их позволить.

— Как это – не может позволить себе брюки? Да их на рынке как кур нерезаных. Гроши стоят. Если так хотел присутствовать на празднике нашей дочери, мог бы попросить денег у родителей. Хотя… мне Павел рассказал кто его отец. Там и просить не у кого. Ты вообще знала, что он уголовник, Даша?

Ну вот… я чувствовала, что эта тема когда—то поднимется. Даже удивлена, что не раньше.

Стиснув зубы, киваю.

— И ты все равно с ним водишься? Только не говори, что еще и дома у него была? – строгие глаза отца мечут молнии, а я просто молчу.

Молчу, потому что снова испытываю это чувство. Чувство обиды за Руслана. Мне хочется сказать, что он подарил мне такую чудесную цепочку, которая стоит столько, что бомжом его назвать у папы больше язык не повернется. Вероятно, его родителям дорого она стоила. Я помню, что дядя Федя постоянную работу так и не нашел, наверное, последние деньги на нее потратили. Но папа всё равно не поймёт.

— Руслан хороший, — говорю единственное, что считаю важным. – И мама у него замечательная. Вы просто не дали шанса ей показать себя. Сразу решили познакомиться только с родителями Славы, а тётя Марина не хуже тёти Жени.

— Тётя Марина, значит, — недовольно цокает папа, — и давно ты знакома с ней?

— Еще с лета, — по тому как сжимаются его губы, понимаю, что говорить что—либо и объясняться нет смысла, но я все же делаю это, — Пап, она замечательная. Как и мама, никогда не оставляет меня голодной. Искренне интересовалась как моя нога, когда она болела. Радовалась, когда я занималась с Русланом алгеброй.

— Ну конечно, она радовалась. Нашла бесплатного учителя. Я бы тоже радовался.

— Ты не понимаешь, — повышаю голос, но тут же вздрагиваю, потому что он ударяет ладонью по столу.

— Тон ниже, Даша.

Выдыхаю, внутренне натянувшись, как тетева лука.

— Пап, я знаю как нам сделать так, чтобы вы познакомились, — озвучиваю идею, которую вынашивала всю последнюю неделю. – Мы же на каникулах собираемся в лес с Белозеровыми. Так, почему бы нам не взять с собой и Руслана с его родителями?

Папа поднимает взгляд на маму с таким видом, будто я ляпнула какую—то несуразицу.

— Долго думала? – возвращает его обратно на меня.

— Нет.

— Оно и видно. Во—первых, Павел с отцом этого твоего Руслана не в лучших отношениях, а во—вторых, ты в курсе сколько стоит арендовать дом у озера?

— Ну… нет…

— Ну вот. Они на штаны сыну наскрести не могут, а ты предлагаешь, чтобы они дом сняли рядом с нами.

— Ну вообще, я имела в виду, чтобы мы им арендовали.

Произношу и не дышу. Знаю, это очень щедро, но у нас есть эти деньги и почему бы не потратить их на хорошее дело? Думаю, Руслану и тете Марине понравилось бы отдыхать в лесу.

Я если честно даже позволила себе представить, как мы гуляем с ним поздно вечером у озера. Можно даже молча, ни о чем не разговаривая, просто с ним вдвоем…

Без Славы рядом, без компании ребят, которые вечно жужжат как пчелы и утаскивают его от меня на какие—то тусовки.

Просто он и я… И тогда возможно, он бы снова обнял меня, и даже…

— У тебя нет температуры, дочь? – ладонь папы касается моего лба, а я отшатываюсь. – Это даже не обсуждается.

— Почему?

— Потому что я не спонсор оплачивать малоимущим отпуск. И выдавать путевки за свой счет не собираюсь. Если они настолько ущербны, что не могут заработать себе на нормальную жизнь, то это не мои проблемы. Для этого есть специальные социальные инстанции. Ни копейки я не дам уголовнику и его сынку. И больше, чтобы я не слышал от тебя таких предложений, Дарья. Запомни, мы не благотворительный фонд. Я вообще сомневаюсь, что он дружит с тобой из чистых побуждений. Небось таскает у тебя шоколад и пользуется мобильным телефоном, потому что о своем таком может только мечтать.

От слов отца мое горло сводит судорогой, а грудь ошпаривает кипятком.

Сцепив зубы, утыкаюсь взглядом в стол. Брошенные слова кажутся ядовитыми змеями, потому что звучат очень болезненно и сильно жалят.

— Витя, ну перестань, — останавливает его мама, хотя папа, кажется, готов говорить и говорить дальше.

Разбрасываться этими змеями, пока они меня не задушат.

Встаю, чтобы выйти из кухни, но папа останавливает меня, взяв за запястье.

— Значит так, дочь. Чтобы эту шпану я дома у нас больше не видел. – встречаюсь взглядом с отцом, не веря, что он это говорит. – Этот Руслан – не тот человек, с которым ты должна дружить. Где ты и где он? Моя умная, подающая надежды дочь не должна общаться с бесперспективным пацаном, который никогда не прыгнет выше своей головы. Попрощайся с ним как—нибудь осторожно. С такими, как он, надо аккуратно. Чтобы не нажить себе врага. Сделай это мягко. Отдались. Я запрещаю тебе с ним водиться, это ясно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мотнув отрицательно головой, серьезно смотрю в лицо папы. Это впервые, когда он запрещает мне с кем—то общаться. И я настолько в шоке, что даже не могу подобрать слов, чтобы высказать свое негодование.

— Я спросил – это ясно?

— Да, — выталкиваю с ненавистью.

— Точно?

— Точно.

— Вот и умница. Общайся со Славиком. Он мне нравится.

Отпускает мою руку, а я разворачиваюсь на пятках, чтобы схватить рюкзак и вылететь из кухни. Не дождешься папа. Я не твоя марионетка, чтобы ты решал с кем мне общаться, а с кем нет.

Выхожу в коридор и вздрагиваю, потому что в этот момент хлопает входная дверь.

К нам кто—то заходил? Или мы просто не закрыли её и сейчас она захлопнулась из—за сквозняка?

На то, чтобы задуматься об этом, у меня не хватает эмоционального ресурса, поэтому я быстро сбегаю к себе в комнату и закрываюсь на замок.

От злости всю трясёт.

Достав из рюкзака цепочку, расстегиваю её и подойдя к зеркалу, застегиваю у себя на шее.

С нежностью провожу по небольшой звездочке. Она такая аккуратная, без острых концов, чтобы не поранить. Сжимаю её в ладони и зажмуриваюсь, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Мне так жаль, что о Руслане думают подобным образом. Он не заслужил такого отношения. Не заслужил быть тем, на ком все срываются только потому, что его семья живет хуже нашей.

Поднимаю звездочку и прижимаюсь к ней губами.

Я никогда не сниму её. Никогда. Дороже этого подарка у меня нет и никогда не будет. Я точно знаю.

Глава 20

— Здравствуйте, а Руслан дома?

— Нет, — отрицательно мотает головой тётя Марина, — он ушел еще в обед. Я думала, с вами пошел гулять.

Теперь моя очередь качать головой. После моего дня рождения я не видела Руслана неделю. Это впервые так долго после нашего знакомства. До этого нам удавалось пересечься два—три раза в будни. То он заходил во двор, то просто как—то получалось на улице.

В этот же раз он будто испарился. Слава говорит, что и ему он не попадался на глаза.

— Не с нами, — произношу рассеянно и, после короткой паузы, смотрю на женщину, — а можно я подожду его у вас?

— Конечно, заходи, — без колебаний открывает мне дверь.

Пока разуваюсь, прислушиваюсь к шуму в доме. Надеюсь, отца Руслана нет дома, так как его я искренне побаиваюсь. А если и есть, то я просто быстро сбегу к Руслану в комнату, чтобы с ним не пересекаться.

— Только, Даш, я не могу сказать, во сколько он будет. Вот сюда проходи, — тётя Марина указывает рукой на одну из дверей. — Вчера, например, пришёл в одиннадцать.

Я вхожу в небольшую комнату с аккуратно застеленной кроватью. На столе в отличии от кровати бардак, на стуле тоже валяются вещи, в которых я узнаю футболки Руслана.

— Я хотя бы часик подожду тогда, — оглядываюсь на хозяйку дома.

— Да пожалуйста. Я думаю, он на рынке снова. Поэтому и приходит поздно.

— На рынке?

— Ну да. Он подрабатывает там. Ты не знала?

— Нет.

Руслан снова работает?

— Около двух месяцев уже, — тетя Марина подходит и начинает собирать футболки, аккуратно складывая их одна на одной на краю стола. – Что с ним делать, я не знаю. Сначала школу прогуливал из—за этого. Потом правда, пообещал, что не будет и начал по выходных уходить. Куда он эти деньги тратит, я понятия не имею. Надеюсь, ни во что плохое не ввязался. А кстати, это же у тебя день рождения был? – спохватывается с улыбкой, — Поздравляю, Дашунь.

— Спасибо, — машинально касаюсь пальцами кулона—звездочки на шее.

— Я Руслану денег дала тебе на подарок, но как я поняла, он потратил их на вещи. Тётя Зоя рассказала, что помогла ему выбрать недорогие, но такие, чтобы ему понравились. Это подруга моя, она на рынке работает. Иногда делает нам хорошую скидку, если вещи залежались. Но что он подарил тебе в итоге, я так и не знаю. Много мы себе позволить не можем, к сожалению, но хочется верить, что он смог сделать тебе приятно.

Я ошеломлённо киваю, сжав цепочку между пальцами.

Так значит, Руслан сам заработал на цепочку и кулон? Без помощи родителей?

Сердце пронзает волна нежности и благодарности.

Ну вот зачем он это сделал? Даже если бы он принес просто шоколадку, я была бы на седьмом небе от счастья.

— Он смог, — киваю, представляя, как он таскал там те ящики для того, чтобы купить мне подарок.

Слава как—то говорил, что в их возрасте берут только грузчиками. А это очень тяжело…

— Ну и отлично. – собрав все футболки, женщина отправляет их на полку шкафа, пока я так и сижу, переваривая услышанное, — может, ты хочешь чаю? Давай заварю.

— Нет, спасибо, — выплываю из своих мыслей и встречаюсь с ее добрыми, немного уставшими глазами, — я просто подожду здесь немного.

— Ну хорошо. Будем надеяться, что он не задержится.

Когда тетя Марина уходит, я оглядываюсь по сторонам.

Значит, вот где живет Руслан.

Потёртый линолеум, сероватые обои. Небольшое окно с дешёвыми, но аккуратными занавесками. Около стены стоит узкая односпальная кровать. Справа от неё тумбочка с потёртой настольной лампой, у которой треснутая ножка аккуратно склеена скотчем. Напротив стол со стулом и шкаф. Собственно, это всё. Задираю голову и улыбаюсь. Нет, не все. На потолке висит плакат Синди Кроуфорд в купальнике.

Цокнув, качаю головой. Парни, такие парни.

Поддавшись любопытству, подхожу к кровати и сажусь на неё. Та со скрипом прогибается под моим весом. Недолго думая, укладываюсь на подушку и устремляю взгляд прямо на полуголую Синди.

Вот такой вид, значит, будит тебя по утрам, Руслан. Наверное, глупо, но я испытываю долю ревности к этой полураздетой барышне и её формам. Они, надо признать, очень выдающиеся, не то, что мои.

Закатив глаза на собственные мысли, встаю и прохожусь вдоль стола.

На нем валяются разные листы, тетради, учебники. Даже погрызанный карандаш.

Прохожу дальше и тут вдруг взгляд падает на урну рядом со столом. Притормаживаю, замечая в ней мятую, наполовину свернутую тетрадь, в которой мы летом решали примеры. Толстая, сорокавосьмилистовая. Я специально взяла именно такую, чтобы вся информация у него была в одном месте.

А он ее выбросил…

Испытывая странное ощущение, сродни обиды, все же стараюсь сама себе объяснить, что это потому, что она, скорее всего, закончилась. А хранить ее ему нет необходимости. Материал он запомнил, вот и выбросил за ненадобностью. А то, что я там выводила разными цветами темы, чтобы он лучше запомнил, так это ведь было для него. Цель достигнута.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это глупо, правда. Обижаться из—за какой—то тетради.

Говорю сама себе, но так и продолжаю на неё пялиться.

Ну не буду же я лезть в мусорник, чтобы проверить действительно она закончилась, или просто ему это больше не нужно, в конце концов.

Одернув саму себя, уже собираюсь пройти дальше, как замечаю под тетрадью торчащий уголок фотографии.

А вот это уже весомая причина для того, чтобы порыться в чужом ведре для мусора. Потому что не узнать эту фотографию даже по маленькой видимой ее части я не могу.

Она распечатана в трех экземплярах. Для меня, Руслана и Славы. Потому что печатала я ее сама.

Наклонившись, тяну за уголок и убеждаюсь. Это она.

На снимке мы втроем сидим на лавочке. Парни по обеим сторонам от меня. А я, вытянув руку, сняла нас троих. Это было еще летом. Самый разгар дня. Нам было жарко, мы обливались водой, и поэтому волосы частично мокрые у всех троих.

Помню, я вынесла фотоаппарат и фотографировала то, как мы бесились. Это был чудесный день. Мы были счастливы. А потом я решила распечатать самое удачное фото, купить рамки для ребят и подарить их им.

Мой экземпляр стоит на столе, на самом видном месте. Славкин снимок тоже. На полке в его комнате.

А Руслана…. Руслана валяется в мусорном ведре.

Почему?

В груди начинают скрестись кошки от непонимания.

Всё же было хорошо. Он улыбался, когда уходил от меня. Что могло случиться за эту неделю, что он решил его выбросить?

Друзья, нашла три промика сгорающих на "А я заставлю!" ловите легкую новогоднюю историю с юмором и гоньком.

YlkuH_ot

PTn1stDT

Yw4zAsGc

Глава 21

Задумавшись, перебираю в памяти все причины, которые могли вызвать подобное решение с его стороны, но не могу зацепиться ни за одну.

Не понимаю. Решительно не понимаю.

Оставив снимок на столе, выхожу из комнаты.

— Даш, я все—таки заварила чай, — ловит меня в коридоре тётя Марина.

— Не нужно было, — вежливо отказываю, натягивая на ноги кроссовки, — я подумала, что будет лучше, если я поищу его, чем просто сидеть на месте.

— Уверена?

— Да.

— Ну смотри. Курточку только застегивай, там холодно сегодня.

— Ладно. До свидания.

Накинув куртку, выхожу во двор.

На улице и правда мерзкая погода. Дождя нет, но дует неприятный ветер. Солнце погребено под тяжелыми облаками и как бы ни старалось, пробиться теплыми лучами до земли у него не получается.

Выйдя на узкую улицу, оглядываюсь по сторонам. Ну и куда мне идти? На рынок?

Пока обдумываю как туда быстрее добраться, звонит мобильный.

Вынув его из кармана, вижу, что это Слава.

Ему пару дней назад подарили телефон к окончанию первой четверти. Он закончил ее на отлично, и дядя Паша решил таким образом его поощрить.

— Алло? – нажимаю на кнопку, отходя подальше от дома Руслана.

— Привет, Дашка. Чем занимаешься?

— Вышла пройтись. А ты?

— Да вот думаю как одеться в кино. Там холодно?

— Да. Лучше одевайся теплее.

— Понял. Я знаешь, что вчера слышал? – выдает со смешком.

— Что?

— Ну, короче, твой батя вечером заходил, ты же в курсе?

— Ну да.

— Так вот они пока на кухне сидели и курили с моим, обсуждали какая мы с тобой классная пара была бы, прикинь.

— Дураки, — ёжусь от холода, — с каких это пор друзья парой становятся?

Слава на том конце молчит пару секунд, а потом смеется.

— Вот и я так подумал. Лишь бы языком потрепать.

— Точно. – сзади раздается шорох гальки, и я оборачиваюсь. Из—за поворота показывается Руслан с Альбиной. Он идёт, засунув руки в карманы, на голове капюшон. Всё внутри меня тут же оживает, когда мы с ним встречаемся взглядами. – Слав, я побегу, увидимся возле кинотеатра.

Не дожидаясь ответа, заканчиваю звонок, засовываю телефон в карман и делаю шаг вперёд — навстречу Руслану и раздражающе яркой кляксе, которая даже в такую промозглую погоду ухитрилась вырядиться в ядовито—оранжевую юбку.

— Привет, — во все глаза смотрю на Руслана.

Я не видела его целых семь дней. В груди неистово стучит при виде его зеленых, отчего—то серьезных и холодных глаз.

— Привет, — рубленый ответ врезается в меня, как пуля. Больно и неожиданно.

— Есть пара минут поговорить? – многозначительно скашиваю взгляд на трущуюся рядом с ним Альбину.

— Подожди там, — нехотя кивает ей Руслан, указывая на свой дом.

Там? Это он ее к себе вел? Зачем?

Взглядом из—под бровей провожаю девицу, которая с недовольным выражением лица дефилирует к его дому. Привычным жестом перекидывает руку через калитку и открыв её, заходит во двор.

— Как часто она здесь бывает? – задаю себе вопрос, а получается, что произношу его вслух.

— Тебе эта информация ни к чему, — осаждает меня Руслан.

Резко на него оборачиваюсь.

Вместо приветливого взгляда врезаюсь как будто в стену. На скорости.

— Что случилось? – выстреливаю в лоб, пытаясь отыскать в до боли знакомом лице того Руслана, которого помнила в нашу последнюю встречу.

— А что должно было случиться? – заламывает он лениво бровь.

И вот снова та версия его, которую я узнала в первый день знакомства. Она мне жутко не нравится. Пугает. Отталкивает. Сейчас он чужой, а почему я искренне не понимаю.

Решаю идти сразу с козырей, потому что не знаю, как по—другому к нему подступиться.

— В общем, я за тобой пришла. — произношу сиплым голосом, потому что стараюсь храбриться, — Помнишь, обещала нам поход в кино на этих выходных? Так вот, фильм начинается в семь. Боевик какой—то вышел, я если честно не знаю хороший ли, но надеюсь, не подкачает. На Альбину правда, билета у меня нет. На нее я не рассчитывала. – сразу даю понять, что она не приглашена.

И хоть внутри меня бушует ураган из—за того, что он сейчас с ней, я стараюсь его утихомирить, чтобы нащупать того Руслана, которого знаю. И которому эта девица не нужна была все эти месяцы. Я не глупая. Вижу, когда парню нравится девушка. Ему она точно не по душе.

— Я пас, — даже не сделав вид, что мое предложение ему интересно, он достает из кармана зажигалку и пачку сигарет.

Я в шоке наблюдаю за тем, как подкуривает одну, выпуская серый дым в сторону. Закашлявшись, тут же выдергиваю эту гадость у него изо рта.

— С каких пор ты куришь? — цежу озлобленно сквозь зубы.

Что вообще происходит? Рой вопросов рвется из меня, пока Руслан стискивает губы в тонкую линию.

— Дай сюда, — требовательно выставляет руку вперед.

— Разбежалась.

Выбрасываю сигарету под ногу и топчу о гальку.

— Руслан, что происходит? — шагаю к нему ближе, потому что уверена, что клякса обладает большими ушами и сейчас раскинула их как локаторы на маяке. — Я не видела тебя неделю. Приглашаю сейчас в кино, — понижаю тон, оказываясь от него в каких—то жалких сантиметрах.

От него неприятно пахнет сигаретами и отдалено им самим. Этот запах улавливают мои рецепторы и начинают дуреть. Потому что именно этот аромат я помню. Именно он сводит меня с ума всякий раз, когда Руслан оказывается рядом.

— Тебе каким языком сказать, что я не пойду? — склоняет он ко мне лицо практически вплотную. Зеленые глаза так близко, но сейчас там не весенняя светлая зелень, а темная летняя, после продолжительного штормового ливня.

— Если дело в деньгах, то не переживай, — переходу на шепот. — Гуляем за мой счет. Я купила билеты всем. Тратиться не придется.

Протягиваю руку и кладу ладонь ему на грудь.

Но его скула вдруг дергается, как будто я его ударила. Руслан отшатывается, а ожесточенные глаза отчетливо транслируют презрение. Это неожиданно. Потому что никогда еще раньше он так на меня не смотрел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как на пустое место. На то, что совершенно не стоит его внимания.

— Не стоило разбрасываться деньгами.

Смотрю на него, а внутри все переворачивается.

— Зачем ты так? – шепчу одними губами, — Я знаю, что ты потратился на цепочку. Твоя мама мне сказала о работе. И я прекрасно понимаю, как дорого она стоила. Поэтому и говорю, что сейчас не нужно покупать билеты. Я купила их.

Я хочу еще сказать, что для меня это очень важно, чтобы он пошел с нами. Ведь это он… Руслан… По сути я вообще хотела бы пойти только с ним.

Но он внезапно выставляет вперед руку и грубо меня перебивает.

— Все, Даша, хватит. Ни в кино, ни куда—либо еще я не пойду. Уверен, вы придумаете как использовать пустующее кресло.

Разворачивается, но сделав несколько шагов по направлению к калитке, останавливается и оборачивается.

— И домой ко мне больше не приходи.

Резанув по мне острым взглядом, прячется во дворе, а я так и стою пришпиленная к месту.

Как будто меня расплющими. Втоптали в землю. В эту самую гальку, по которой я только что топтала его сигарету.

В груди разрастается зияющая пустота. Пульс оглушает, а глаза застилает слезами.

Но самое ужасное — я не понимаю за что…

Глава 22

Год спустя

— Предлагаю отметить начало последнего учебного года у кого—то на хате. Скинемся у кого сколько, купим чего—нибудь и затусим. Как вам такое предложение? – предлагает Вавилов после окончания уроков.

— Я – за, — тут же подхватывают одноклассники.

— Да все – за.

— Кроме меня, — отказываюсь, спускаясь вниз по ступеням.

— Шмель, да ну? Чё так? – догоняют сзади пацаны.

— Планы другие.

— Фига се. Круче, чем с нами? – обиженно надувают губы девчонки.

Я не отвечаю. Потому что планов у меня как таковых нет. Как и денег на их тусу. Я на нуле. Как всегда.

Выслушав с пару минут их негодование и возмущение, ухожу домой.

Можно было бы, конечно, упасть им на хвост, ребята бы слова не сказали. Но я не хочу так. Тусить за чей—то счёт, как лох.

Если бы работал, то хотя бы какие—то деньги водились в карманах, но я уже почти год как этого не делаю. Во—первых, потому что платят мало, а времени уходит уйма, а во—вторых, решил подтягивать учебу. Быть последним в классе по успеваемости полная лажа.

Всю зиму и весну зубрил, втягивался в дебильные темы, которые раньше мне были непонятны. А на лето умотал к бабке в деревню. И сделал это даже не потому, что соскучился или ей помощь там нужна. А чтобы не видеть Белозёра с Дашкой, которые здесь в городе то и дело мелькали перед глазами.

С месяц после дня рождения Даши эти двое пытались понять что со мной не так. Славка приходил, вопросами закидывал. Дашка тоже пару раз поджидала. А потом, наконец, дошло до них, что смысла нет и перестали ходить.

Я сам себя от них отрезал. Слова её бати долго у меня в ушах звенели, как удары колокола. А её согласие отдалиться от меня еще дольше. Да, я слышал их разговор, когда вернулся за зонтом, а дверь оказалась не заперта.

Поэтому и упростил ей задачу. Сделал так, чтобы осторожно от такого херового меня отстраняться не пришлось. Обрубил сразу и на корню.

Летом даже как—то попроще стало. Думал, вернусь и ровно буду смотреть на этих двоих, везде снующих вместе. Но ни черта подобного.

Я увидел их на второй же день после приезда. Они сидели на лавке и беззаботно болтали. Дашка смеялась, а Славка в рот ей заглядывал, как верный щенок.

Меня тряхнуло, как от электричества. Потому что Дашка еще красивее стала. Вытянулась, отрастила волосы. От улыбки её всё внутри в узел свернулось.

И я понял, что не прошло у меня к ней. И ровно смотреть не получается. Все внутренности вздрагивают, а пульс рвет вены.

Когда симпатия к ней стала чем—то настолько сильным я и не понял. Она просто росла с каждым днем, который мы проводили вместе. С каждой чертовой улыбкой. С каждой ее фразой, какими—то научными фактами, которые она толкала, а я внутренне восхищался, потому что Даша как никто из наших сверстниц была начитана.

И когда на дне рождении мы почти поцеловались, я думал меня испепелит эмоциями. Ожиданием, разочарованием, что Белозер так не вовремя зашел. Думал потом вытащу её и закончу начатое.

Но нет.. как оказалось, не судьба. Такой, как я, ей не пара.

Пнув камень под ногами, плетусь в сторону дома.

Солнце неистово шпарит, и приходится уйти в тень, чтобы не расплавиться. Листья только начали осыпаться, поэтому скрыться есть где. Бреду вдоль дороги, а когда заворачиваю за угол, замечаю неторопливо идущих по парку старых знакомых.

Машинально отворачиваюсь. Но зачем—то снова направляю на них взгляд.

Славка останавливается, преграждая Даше дорогу, склоняется к ней, а я не замечаю, как спотыкаюсь и торможу. Внутри всё пульсировать начинает, когда они на протяжении нескольких секунд вот так стоят. Близко друг к другу, почти соприкасаясь носами.

Я знаю, что она ему нравилась. Он не говорил, но не увидеть было сложно. Вот только не подозревал, что и он ей тоже.

Дыхалку перехватывает, пальцы складываются в кулаки. Внутри вспыхивает вспышка из ревности и ярости, но я быстро её давлю.

Всё правильно. Это было ожидаемо. Белозеров в отличии от меня не персона нон грата.

Зачем продолжаю пялиться не понимаю. Как мазохист жду доказательства, что они вместе? Или наоборот глубоко внутри надеюсь, что ничего не произойдет?

Пока задаю себе все эти вопросы пропускаю момент, как Даша поворачивает голову в мою сторону. Наши взгляды встречаются. Её голубые глаза пронзают меня, как всегда, разнося до самых костей. Только ей удаётся смотреть так, что я дышать забываю.

Она что—то говорит, после чего Слава оборачивается и тоже смотрит на меня.

Я равнодушно отворачиваюсь. Равнодушно для вида, конечно. Внутри меня бомбит ураган. Но они этого не увидят.

Перед глазами все еще стоит картина, как они почти целуются, когда я дохожу домой.

Год прошел. Год! А легче не стало. Чувство неполноценности душит. Травит. Заставляет чувствовать себя ничтожеством.

Открыв дверь, бросаю на пол папку. Не успеваю разуться, как слышу надтреснутый голос отца из кухни:

— Месяц, мать их! — а потом грохот. Похоже, он ударил кулаком по столу. — Месяц, Марина, я на него пахал, а он сегодня выставил меня как последнюю шавку! Сказал с такой подъебкой, мол — "извини, Фёдор, для тебе денег нет". Для меня, слышишь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты шутишь… — мама тихо ахает.

— Хотел бы, чтоб шутил! Я им шестерил, машины чинил, ржавчину жрал. Без бумажек, по—чёрному, как собака. А теперь — всё. Гуд бай. Никто тебе не должен!

— Но ты же говорил, что хозяин нормальный. Что заплатит. Нам эти деньги… Федь, сейчас как никогда нужны. У меня на работе зарплату задерживают уже второй месяц. А нам кредит платить надо.

— Какой к черту кредит?

— За телевизор, — выдыхает мама. — Ты же сам взял его. "Футбол хочу смотреть, как человек". Забыл уже? А я говорила, что мы не потянем. Просила старым обойтись. У нас и без него трат полно. Учебный год начался. Руслан из всего вырос. Пора одежду ему хоть какую—то купить. И так ходит уже в чем попало. А на меня посмотри. Юбке семь лет. Пальто истрепалось. Сколько можно—то? – мама всхлипывает, а я с силой сжимаю челюсть.

— Чёрт бы меня побрал с этим телевизором, — тихо рычит батя, и я уже вижу, как он впивается пальцами в лысину. Как делает всегда на эмоциях, — Значит так, я вытрясу у него деньги. Пойду прямо сейчас, и пусть платит. – слышу, как что—то звякает. – Я ему покажу как это связываться с уголовником.

— Ты что? – вскрикивает мама. – С ума сошел? С ножом идти. Не хватало, чтобы тебя опять посадили. Им же только повод дай. Не пущу.

— А я тебя не спрашиваю, — огрызается отец, явно на пределе. — Меня, значит, как шавку — под зад ногой, а я буду сопли жевать? Нет уж. Я этого паскуду и гараж его разнесу в хлам! Плевать, что сяду. Второй раз не страшно!

— Страшно! — голос мамы срывается. — Мне страшно, Федя! Думаешь, ты нужен нам снова за решёткой? Мне? Сыну? Или ты забыл, что он тебя тогда годами не видел?

— Да плевать! Пусть знает, что отец не тряпка! Не для того я зубами землю грыз, чтобы меня как мусор выбрасывали!

Я стою как вкопанный, и кровь стучит в висках. Отец в бешенстве, мать почти в истерике. Они снова проваливаются в ту бездну, из которой еле выбрались. А я не хочу, чтобы нас затянуло туда обратно.

Отец, как и я, для остальных – ничтожество, с которым не считаются.

Не человек, не личность. Без денег мы пустое место.

Гребанное чувство неполноценности перед окружающим миром снова скалит свою противную рожу. Как же меня достало быть никем. Достало, что на нас смотрят как на грязь под ногами.

Молча захожу в комнату, подхожу к нижнему ящику, достаю кастет и засовываю его в карман куртки. Натягиваю капюшон.

Хватит. Больше я этого терпеть не стану.

У двери останавливаюсь, кидаю взгляд на кухню. Свет тусклый, отец расхаживает по комнате, как лев в клетке. Мать стоит у стола, сжала руки в замок и что—то шепчет себе под нос.

— Только через мой труп! — цедит со слезами на глазах.

Дальше я их не слушаю.

Выхожу из дома и иду туда, где работал последний месяц отец. Неделю назад к нему заходил, поэтому точно знаю местонахождение.

Рабочих там человек пять. Все заняты своим делом, и пройти в кабинет жирного бугая, который и является хозяином гаража мне не составляет труда.

Когда я без стука вхожу к нему, он вразвалку сидит на стуле и говорит с кем—то по телефону.

В широких джинсах с подтяжками и расстегнутой сверху рубашке он напоминает борова. Самодовольного, сального и мерзкого.

Увидев меня, он округляет свои маленькие глаза.

— Я не понял, ты что здесь делаешь, пацан?

Грохнув трубкой по аппарату, силится встать с кресла, но я оказываюсь быстрее и толкаю его обратно.

— Сидеть, — произношу ровно и демонстративно достаю из кармана кастет.

Его глаза жадно следят за каждым моим движением, особенно за тем, как я надеваю железо на пальцы.

— Значит так. Сегодня ты кинул одного хорошего человека. На сколько я знаю, работал он старательно.

Батя даже не пил все лето, мать говорила. Специально, чтобы не давать малейшего повода для увольнения. А его снова макнули рожей в грязь.

— И что? – настороженно бурчит он.

— Сейчас ты отдашь мне эти деньги. А я ему их передам. Ты же не хочешь прослыть мразью, который кидает своих рабочих?

С пару секунд боров смотрит на меня так, словно увидел второе пришествие, а потом начинает мерзко ржать.

— Ты что, пацан, угрожаешь мне? – оперевшись на ручки кресла, кое как достает из него свою тушу, — А ну—ка вали отсюда, — пошатываясь, двигается на меня, — пока я тебя сам не вышвырнул! За батю своего пришёл просить? Такой же, как он — тоже мечтаешь за решёткой погреться? Туда вам всем дорога, нищебродам. Пусть ещё спасибо скажет, что я его пару раз обедом накормил. Больше вы и не стоите — отбросы.

Действую на автомате.

Поднимаю руку и со всей злостью, которую копил годами, врезаю кулаком по его жирной физиономии. Не на полную силу, но достаточно, чтобы он рухнул обратно в кресло и отъехал к стене.

Железо вспороло ему кожу и кровь сочится из распоротой губы.

Меня изнутри всего ломает. Растирает в порошок. Выжигает.

Смотрю на него и хочется сплюнуть, потому что его рожа вызывает омерзение. Он с ужасом в глазах проводит по губе, и размазывает между пальцами кровь.

— Деньги, — цежу сквозь зубы, а потом делаю шаг вперёд.

Вероятно, на моем лице написана готовность продолжить то, что я начал, потому что мужик дергается.

— Да ты… да я тебя засажу, — выплевывает, задыхаясь.

— Я сказал – деньги, — повторяю, сжимая холодный металл, на котором остался красный след.

Боров переводит на него испуганный взгляд, а потом тычет пальцем в верхний ящик.

— Т—там, в столе.

Открываю его и вижу огромное количество купюр. Ящик забит ими до отвала.

Сощурившись, поднимаю взгляд и медленно провожу глазами по этой жирной туше. Он не захотел рассчитываться с отцом, имея при этом столько денег, что их можно грести лопатой.

— Сколько ты платишь рабочим за месяц? – смотрю прямо в его бегающие глаза.

— Бери сколько хочешь.

— Я спросил сколько ты платишь? – повторяю, сжимая кастет, потому что из меня рвется нечто страшное, чего мне кажется я не смогу контролировать, если побуду здесь еще хотя бы немного.

Он называет сумму, и я отсчитываю ровно столько, сколько заработал отец честным трудом.

Захлопнув ящик, направляюсь к выходу.

Увидев, что я отдаляюсь, боров спохватывается и оживает.

— Тебе это так просто с рук не сойдет! Я напишу заявление в милицию!

Опустив руку на дверную ручку, оборачиваюсь.

— А потом, глядишь, и не проснёшься.

Не знаю, что он видит в моих глазах. Вероятно, там все то, что я к нему испытываю, потому что в его собственных появляется страх.

Первобытный, животный.

Ничего он писать не станет.

Разворачиваюсь и ухожу.

Грудная клетка вибрирует. По крови курсирует адреналин.

Двор, воздух, небо — всё дрожит перед глазами.

Жалею ли я о том, что сделал?

Нет.

С этого момента я вообще перестал о чём—либо жалеть.

На этом юношеский период мы завершаем. Я планировала сделать только скачок во времени и следующую часть писать здесь, поэтому и поставила плашку 18+, но когда дошла до момента их взросления, поняла, что хочу оставить их 15-летних в этой части. А следующую начать отдельно. Потому что там все же будет горячее.

Вторая часть уже на сайте и называется «Запретная. Моя».

Жду вас там. Ваша Элла

Глава 22

Год спустя

— Предлагаю отметить начало последнего учебного года у кого—то на хате. Скинемся у кого сколько, купим чего—нибудь и затусим. Как вам такое предложение? – предлагает Вавилов после окончания уроков.

— Я – за, — тут же подхватывают одноклассники.

— Да все – за.

— Кроме меня, — отказываюсь, спускаясь вниз по ступеням.

— Шмель, да ну? Чё так? – догоняют сзади пацаны.

— Планы другие.

— Фига се. Круче, чем с нами? – обиженно надувают губы девчонки.

Я не отвечаю. Потому что планов у меня как таковых нет. Как и денег на их тусу. Я на нуле. Как всегда.

Выслушав с пару минут их негодование и возмущение, ухожу домой.

Можно было бы, конечно, упасть им на хвост, ребята бы слова не сказали. Но я не хочу так. Тусить за чей—то счёт, как лох.

Если бы работал, то хотя бы какие—то деньги водились в карманах, но я уже почти год как этого не делаю. Во—первых, потому что платят мало, а времени уходит уйма, а во—вторых, решил подтягивать учебу. Быть последним в классе по успеваемости полная лажа.

Всю зиму и весну зубрил, втягивался в дебильные темы, которые раньше мне были непонятны. А на лето умотал к бабке в деревню. И сделал это даже не потому, что соскучился или ей помощь там нужна. А чтобы не видеть Белозёра с Дашкой, которые здесь в городе то и дело мелькали перед глазами.

С месяц после дня рождения Даши эти двое пытались понять что со мной не так. Славка приходил, вопросами закидывал. Дашка тоже пару раз поджидала. А потом, наконец, дошло до них, что смысла нет и перестали ходить.

Я сам себя от них отрезал. Слова её бати долго у меня в ушах звенели, как удары колокола. А её согласие отдалиться от меня еще дольше. Да, я слышал их разговор, когда вернулся за зонтом, а дверь оказалась не заперта.

Поэтому и упростил ей задачу. Сделал так, чтобы осторожно от такого херового меня отстраняться не пришлось. Обрубил сразу и на корню.

Летом даже как—то попроще стало. Думал, вернусь и ровно буду смотреть на этих двоих, везде снующих вместе. Но ни черта подобного.

Я увидел их на второй же день после приезда. Они сидели на лавке и беззаботно болтали. Дашка смеялась, а Славка в рот ей заглядывал, как верный щенок.

Меня тряхнуло, как от электричества. Потому что Дашка еще красивее стала. Вытянулась, отрастила волосы. От улыбки её всё внутри в узел свернулось.

И я понял, что не прошло у меня к ней. И ровно смотреть не получается. Все внутренности вздрагивают, а пульс рвет вены.

Когда симпатия к ней стала чем—то настолько сильным я и не понял. Она просто росла с каждым днем, который мы проводили вместе. С каждой чертовой улыбкой. С каждой ее фразой, какими—то научными фактами, которые она толкала, а я внутренне восхищался, потому что Даша как никто из наших сверстниц была начитана.

И когда на дне рождении мы почти поцеловались, я думал меня испепелит эмоциями. Ожиданием, разочарованием, что Белозер так не вовремя зашел. Думал потом вытащу её и закончу начатое.

Но нет.. как оказалось, не судьба. Такой, как я, ей не пара.

Пнув камень под ногами, плетусь в сторону дома.

Солнце неистово шпарит, и приходится уйти в тень, чтобы не расплавиться. Листья только начали осыпаться, поэтому скрыться есть где. Бреду вдоль дороги, а когда заворачиваю за угол, замечаю неторопливо идущих по парку старых знакомых.

Машинально отворачиваюсь. Но зачем—то снова направляю на них взгляд.

Славка останавливается, преграждая Даше дорогу, склоняется к ней, а я не замечаю, как спотыкаюсь и торможу. Внутри всё пульсировать начинает, когда они на протяжении нескольких секунд вот так стоят. Близко друг к другу, почти соприкасаясь носами.

Я знаю, что она ему нравилась. Он не говорил, но не увидеть было сложно. Вот только не подозревал, что и он ей тоже.

Дыхалку перехватывает, пальцы складываются в кулаки. Внутри вспыхивает вспышка из ревности и ярости, но я быстро её давлю.

Всё правильно. Это было ожидаемо. Белозеров в отличии от меня не персона нон грата.

Зачем продолжаю пялиться не понимаю. Как мазохист жду доказательства, что они вместе? Или наоборот глубоко внутри надеюсь, что ничего не произойдет?

Пока задаю себе все эти вопросы пропускаю момент, как Даша поворачивает голову в мою сторону. Наши взгляды встречаются. Её голубые глаза пронзают меня, как всегда, разнося до самых костей. Только ей удаётся смотреть так, что я дышать забываю.

Она что—то говорит, после чего Слава оборачивается и тоже смотрит на меня.

Я равнодушно отворачиваюсь. Равнодушно для вида, конечно. Внутри меня бомбит ураган. Но они этого не увидят.

Перед глазами все еще стоит картина, как они почти целуются, когда я дохожу домой.

Год прошел. Год! А легче не стало. Чувство неполноценности душит. Травит. Заставляет чувствовать себя ничтожеством.

Открыв дверь, бросаю на пол папку. Не успеваю разуться, как слышу надтреснутый голос отца из кухни:

— Месяц, мать их! — а потом грохот. Похоже, он ударил кулаком по столу. — Месяц, Марина, я на него пахал, а он сегодня выставил меня как последнюю шавку! Сказал с такой подъебкой, мол — "извини, Фёдор, для тебе денег нет". Для меня, слышишь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты шутишь… — мама тихо ахает.

— Хотел бы, чтоб шутил! Я им шестерил, машины чинил, ржавчину жрал. Без бумажек, по—чёрному, как собака. А теперь — всё. Гуд бай. Никто тебе не должен!

— Но ты же говорил, что хозяин нормальный. Что заплатит. Нам эти деньги… Федь, сейчас как никогда нужны. У меня на работе зарплату задерживают уже второй месяц. А нам кредит платить надо.

— Какой к черту кредит?

— За телевизор, — выдыхает мама. — Ты же сам взял его. "Футбол хочу смотреть, как человек". Забыл уже? А я говорила, что мы не потянем. Просила старым обойтись. У нас и без него трат полно. Учебный год начался. Руслан из всего вырос. Пора одежду ему хоть какую—то купить. И так ходит уже в чем попало. А на меня посмотри. Юбке семь лет. Пальто истрепалось. Сколько можно—то? – мама всхлипывает, а я с силой сжимаю челюсть.

— Чёрт бы меня побрал с этим телевизором, — тихо рычит батя, и я уже вижу, как он впивается пальцами в лысину. Как делает всегда на эмоциях, — Значит так, я вытрясу у него деньги. Пойду прямо сейчас, и пусть платит. – слышу, как что—то звякает. – Я ему покажу как это связываться с уголовником.

— Ты что? – вскрикивает мама. – С ума сошел? С ножом идти. Не хватало, чтобы тебя опять посадили. Им же только повод дай. Не пущу.

— А я тебя не спрашиваю, — огрызается отец, явно на пределе. — Меня, значит, как шавку — под зад ногой, а я буду сопли жевать? Нет уж. Я этого паскуду и гараж его разнесу в хлам! Плевать, что сяду. Второй раз не страшно!

— Страшно! — голос мамы срывается. — Мне страшно, Федя! Думаешь, ты нужен нам снова за решёткой? Мне? Сыну? Или ты забыл, что он тебя тогда годами не видел?

— Да плевать! Пусть знает, что отец не тряпка! Не для того я зубами землю грыз, чтобы меня как мусор выбрасывали!

Я стою как вкопанный, и кровь стучит в висках. Отец в бешенстве, мать почти в истерике. Они снова проваливаются в ту бездну, из которой еле выбрались. А я не хочу, чтобы нас затянуло туда обратно.

Отец, как и я, для остальных – ничтожество, с которым не считаются.

Не человек, не личность. Без денег мы пустое место.

Гребанное чувство неполноценности перед окружающим миром снова скалит свою противную рожу. Как же меня достало быть никем. Достало, что на нас смотрят как на грязь под ногами.

Молча захожу в комнату, подхожу к нижнему ящику, достаю кастет и засовываю его в карман куртки. Натягиваю капюшон.

Хватит. Больше я этого терпеть не стану.

У двери останавливаюсь, кидаю взгляд на кухню. Свет тусклый, отец расхаживает по комнате, как лев в клетке. Мать стоит у стола, сжала руки в замок и что—то шепчет себе под нос.

— Только через мой труп! — цедит со слезами на глазах.

Дальше я их не слушаю.

Выхожу из дома и иду туда, где работал последний месяц отец. Неделю назад к нему заходил, поэтому точно знаю местонахождение.

Рабочих там человек пять. Все заняты своим делом, и пройти в кабинет жирного бугая, который и является хозяином гаража мне не составляет труда.

Когда я без стука вхожу к нему, он вразвалку сидит на стуле и говорит с кем—то по телефону.

В широких джинсах с подтяжками и расстегнутой сверху рубашке он напоминает борова. Самодовольного, сального и мерзкого.

Увидев меня, он округляет свои маленькие глаза.

— Я не понял, ты что здесь делаешь, пацан?

Грохнув трубкой по аппарату, силится встать с кресла, но я оказываюсь быстрее и толкаю его обратно.

— Сидеть, — произношу ровно и демонстративно достаю из кармана кастет.

Его глаза жадно следят за каждым моим движением, особенно за тем, как я надеваю железо на пальцы.

— Значит так. Сегодня ты кинул одного хорошего человека. На сколько я знаю, работал он старательно.

Батя даже не пил все лето, мать говорила. Специально, чтобы не давать малейшего повода для увольнения. А его снова макнули рожей в грязь.

— И что? – настороженно бурчит он.

— Сейчас ты отдашь мне эти деньги. А я ему их передам. Ты же не хочешь прослыть мразью, который кидает своих рабочих?

С пару секунд боров смотрит на меня так, словно увидел второе пришествие, а потом начинает мерзко ржать.

— Ты что, пацан, угрожаешь мне? – оперевшись на ручки кресла, кое как достает из него свою тушу, — А ну—ка вали отсюда, — пошатываясь, двигается на меня, — пока я тебя сам не вышвырнул! За батю своего пришёл просить? Такой же, как он — тоже мечтаешь за решёткой погреться? Туда вам всем дорога, нищебродам. Пусть ещё спасибо скажет, что я его пару раз обедом накормил. Больше вы и не стоите — отбросы.

Действую на автомате.

Поднимаю руку и со всей злостью, которую копил годами, врезаю кулаком по его жирной физиономии. Не на полную силу, но достаточно, чтобы он рухнул обратно в кресло и отъехал к стене.

Железо вспороло ему кожу и кровь сочится из распоротой губы.

Меня изнутри всего ломает. Растирает в порошок. Выжигает.

Смотрю на него и хочется сплюнуть, потому что его рожа вызывает омерзение. Он с ужасом в глазах проводит по губе, и размазывает между пальцами кровь.

— Деньги, — цежу сквозь зубы, а потом делаю шаг вперёд.

Вероятно, на моем лице написана готовность продолжить то, что я начал, потому что мужик дергается.

— Да ты… да я тебя засажу, — выплевывает, задыхаясь.

— Я сказал – деньги, — повторяю, сжимая холодный металл, на котором остался красный след.

Боров переводит на него испуганный взгляд, а потом тычет пальцем в верхний ящик.

— Т—там, в столе.

Открываю его и вижу огромное количество купюр. Ящик забит ими до отвала.

Сощурившись, поднимаю взгляд и медленно провожу глазами по этой жирной туше. Он не захотел рассчитываться с отцом, имея при этом столько денег, что их можно грести лопатой.

— Сколько ты платишь рабочим за месяц? – смотрю прямо в его бегающие глаза.

— Бери сколько хочешь.

— Я спросил сколько ты платишь? – повторяю, сжимая кастет, потому что из меня рвется нечто страшное, чего мне кажется я не смогу контролировать, если побуду здесь еще хотя бы немного.

Он называет сумму, и я отсчитываю ровно столько, сколько заработал отец честным трудом.

Захлопнув ящик, направляюсь к выходу.

Увидев, что я отдаляюсь, боров спохватывается и оживает.

— Тебе это так просто с рук не сойдет! Я напишу заявление в милицию!

Опустив руку на дверную ручку, оборачиваюсь.

— А потом, глядишь, и не проснёшься.

Не знаю, что он видит в моих глазах. Вероятно, там все то, что я к нему испытываю, потому что в его собственных появляется страх.

Первобытный, животный.

Ничего он писать не станет.

Разворачиваюсь и ухожу.

Грудная клетка вибрирует. По крови курсирует адреналин.

Двор, воздух, небо — всё дрожит перед глазами.

Жалею ли я о том, что сделал?

Нет.

С этого момента я вообще перестал о чём—либо жалеть.

На этом юношеский период мы завершаем. Я планировала сделать только скачок во времени и следующую часть писать здесь, поэтому и поставила плашку 18+, но когда дошла до момента их взросления, поняла, что хочу оставить их 15-летних в этой части. А следующую начать отдельно. Потому что там все же будет горячее.

Вторая часть уже на сайте и называется «Запретная. Моя».

Жду вас там. Ваша Элла

— Боже, Даша, ты в порядке? — Дрожа от страха, спрашивает Ася.

А я не могу даже слова произнести. Смотрю в широкую мужскую спину, и не верю.

Это не мог быть он. Не мог.

— Руслан, — зову, не выдержав.

Он останавливается только на секунду, за которую мое сердце делает кульбит, а потом просто уходит.

— Даш, ты знаешь его? — в шоке смотрит на меня подруга.

— Знала.

И не просто знала. Я с ума по нему сходила. И думала, что это взаимно.

Руслан исчез на четыре года, а сегодня его дружки напали на нас в подворотне.

Мне говорили, что от него нужно держаться подальше. Все вокруг не раз твердили, что он опасный и не ровня мне.

Что однажды я пожалею, что с ним связалась. А я глупая не верила.

Конец