Поцелованная тьмой

ПРИМЕЧАНИЕ

Здравствуй, дорогой читатель. Перед прочтением обязательно изучи то, что я напишу внизу.

"Поцелованная тьмой" - это дарк роман, в котором развиваются остросюжетные приключения. Если вы человек

! со слабой психикой

!! не любите сцены насилия

!!! хотите прочитать романтичную историю двух влюбленных людей,

То эта книга вам не подходит, советую ее не читать.

Книга не связана с религией, это лишь второстепенный план, не имещий важного значения в этом романе. Он описывает лишь жизнь арабской принцессы!!! Их культуру.

Не нужно читать книгу, если вы изначально не любите сцены насилия и жестокости, а потом бежать писать плохие отзывы, обижая автора. Этот жанр поэтому и называется

дарк роман,

потому что нервишки потряпает нехило.

Надеюсь, на ваше понимание. И еще, в главах ошибки есть, я это знаю. После завершения, отредактирую все, добавляя больше моментов и исправляя ошибки. Лучше читать на wattpad, потому что там исправлены некоторые главы и добавлено больше моментов.

Люблю каждого, кто не ленится прочесть мою книгу и ставит сердечки. Безмерно вас благодарю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пролог

Я с детства жадно глотала сказки о принцессах и, украдкой от родителей, смотрела старенькие мультфильмы на крохотном экране. Мои сестры боготворили Жасмин, Покахонтас, Ариэль — сильных, дерзких, непокорных. А я... я любила Фиону. Потому что, в каком-то странном смысле, мы были похожи.

Нет, я не превращаюсь в огра по ночам. Но я живу в высоком замке, укрытом от мира, охраняемом не одним, а множеством драконов. И, как она, я жду своего принца. Того, кто однажды возьмёт меня за руку и увезёт далеко отсюда.

Вот только наши с ней истории разнятся в деталях. Я живу в этом замке счастливо, окружённая заботой и любовью своей семьи. Особенно отца. У меня даже есть принц — жених, которого выбрал для меня он сам. Однажды я тайком пробралась в его потайную комнату, созданную для чрезвычайных ситуаций, и увидела его. Красивый. Богатый. Совершенный.

Хочу ли я стать его женой? Не знаю. Это трудный вопрос. Я ведь знала любовь только по тому старенькому телевизору, который тайком подарил мне верный слуга Керасим. Моя вера не дозволяет мне любить до брака. И я благодарна Всевышнему за то, что в сердце моём к нему живёт лишь лёгкая, детская симпатия.

Сегодня мне исполняется девятнадцать. Отец устроил в мою честь праздник, пригласив лучших музыкантов и танцовщиц Аравии.

Я почти готова. На запястье поблёскивает тонкий золотой браслет. Чёрные, мягкие локоны струятся по спине. Я поправляю белоснежное платье с тонкими, струящимися рукавами и разрезами, приоткрывающими мои бледные руки.

— Лола! Мы ждём твоего танца! — без стука врывается Наида, моя сестра. Я улыбаюсь. Все здесь обожают мои танцы. В детстве, когда сестры гуляли в саду, я из скуки выучила танец живота. Моей наставницей была лучшая танцовщица Востока — я сама попросилась к ней на уроки.

— Тогда не стану вас томить! — смеясь, хватаю сестру за запястье и выбегаю из покоев.

За дверями льётся живая музыка. Тело само начинает плавно двигаться в такт. Я поднимаю руки, иду, покачивая бёдрами, спускаюсь по лестнице, ловлю на себе тёплые взгляды женщин. Звонко смеюсь, мои движения становятся быстрее, пояс с монетками на бёдрах звенит, словно серебряный дождь. Я танцую, приближаясь к отцу. Его взгляд — наполненный нежностью, любовью, бесконечной заботой. Я целую его руку, кружась на месте.

В зале — роскошные шали, струящиеся с колонн. Слева — музыканты. Танцовщицы окружают меня, улыбаясь. Женщины и евнухи сидят за низкими столиками. Мужчинам сюда нельзя. Они веселятся в другом крыле дворца.

Я делаю глубокий вдох. Сердце ликует — здесь моя семья. Они счастливы. Они со мной.

Отец подходит, обнимает меня за плечи.

— Моя хабибти... Тебе нравится праздник? — спрашивает он, кружась со мной в танце.

— Папа... Это лучший день! Спасибо! — я останавливаюсь, прижимаюсь к нему, — Пожалуйста... Исполни мою мечту.

Я смотрю прямо в его глаза. Момент — и его лицо меняется. Он мрачнеет. Я знала, что услышу отказ, но надеялась: может быть, в этот особенный день он сделает для меня исключение.

— Лола... Сколько раз я говорил: нельзя покидать дворец. Нельзя показывать лицо чужим. И нельзя говорить в их присутствии, — голос его становится жёстким. — Ты выросла в безопасности и не знаешь, что скрывается за этими стенами. Там... зло. И ты — не такая, как все. Ты — особенная. Если о тебе узнают... начнётся война. Ты этого хочешь?

— Я самая обычная, папа... Почему ты всё это говоришь? — нахмурилась я. Мне никогда не рассказывали правду.

Да, все знали, что у короля есть старшая дочь. Но никто меня не видел. Люди шептались, будто отец прячет во дворце уродину. Но я ведь здорова...

— Посмотри на себя... Твоя красота... Она — проклятие. Таких, как ты, рождают раз в несколько веков. За такими охотятся. А твой голос... Он погубит любого, кто осмелится встать на пути. Ты — сокровище. И враги не пощадят тебя, Лола.

— Папа... Ты опять утрируешь, — смущённо улыбнулась я.

И в этот момент в зал ворвался евнух, бледный, как полотно.

— Господин Асад, беда!

Отец напрягся. В его взгляде — тревога. Евнух что-то быстро шепнул ему. Гнев и страх исказили лицо отца.

— Музыку остановить! Всем в туннели! — приказал он.

У меня похолодело в жилах.

— Лола, быстро надень платок. Спрячь лицо. Никому не показывайся. Не выходи из туннеля. Обещай, — он оттолкнул меня к служанке.

Повсюду закричали. Люди метались, сбивая друг друга. Меня тянули за руку, на ходу надевая чёрное платье и длинный платок. По обрывкам криков я поняла: на дворец напали.

Выстрелы. Крики. Запах крови. Я едва держалась на ногах.

Служанка открыла тайную дверь. Я дрожала. Всевышний, спаси нас...

И тут — жалобное мяуканье.

— Там кот! Они его убьют! — закричала я, рванулась, но служанка вцепилась в мой локоть.

— Госпожа... Не рискуйте ради зверя!

Зверя?.. Он такой же живой, как я.

Я вырвалась и кинулась в коридор. Увидела комочек серой шерсти, дрожащий в углу. Обняла его, прижимая к груди.

— Не бойся, малыш. Мы сбежим.

Но не успела я подняться — спиной почувствовала холодный металл.

— Лицом ко мне! Быстро!

Отвратительный, мерзкий голос. Я поднялась, закрыв лицо, и медленно обернулась.

— Шевельнись — и пуля в сердце. Поняла меня? — прошипел он, прижимая дуло к моей ключице. Я кивнула. Дыхание сбилось. Пот стекал по спине.

Всевышний... Папа... Спаси...

Слёзы жгли глаза. Я сжала котёнка крепче.

Нас вели по коридору. По лестнице. На полу — тела. Стражники. Душа кричала. Тошнота подкатила к горлу.

— А ты что, решил угоститься арабским мясом? — противный голос. Перед нами встал толстяк с автоматом. За ним — ещё десятки.

— Её к Бобу. Завтра продадим вместе с остальным товаром. Когда узнают, из какого дворца — озолотимся, — ухмыльнулся.

Харам... Как он посмел? Мои ладони вспотели. Как я могла так глупо попасть в ловушку...

Во дворе впервые увидела дворец снаружи. Зелень, фонтаны, деревья...Опустив кота на землю, я затаила дыхание, но в этот момент меня силком затолкали в фургон, набитый женщинами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я всегда мечтала, чтобы меня спас принц. Никогда не желала, чтобы пришёл злой огр. Но сейчас...

О Всевышний... Пошли мне огра, чтобы спасти от этих людей.

Глава 1

Животный страх. Он сковал тело ледяными цепями, стянул грудь невидимой петлёй. Страх перед неизвестностью. Страх перед смертью, которая, казалось, притаилась за каждой тенью.

Чего я добивалась? Почему ослушалась свою служанку?

Отец всегда говорил, что моё сердце слишком доброе и слишком большое для этого мира. Возможно, именно поэтому сейчас я стою на краю гибели — и не знаю, как выбраться.

Нас с девушками привели в огромный, сырой подвал. Пахло плесенью, гнилью и чужим страхом. Бросили туда, как ненужный скот — без воды, без еды, без права на надежду. Плач разносился эхом, сливаясь с истериками. Несколько из нас пытались сопротивляться, за что получали звонкие пощёчины и удары под дых. Я дрожала. Мне было страшно. До судорог в пальцах. До слёз в глазах.

Куда нас привезли? Зачем?

Тысячи вопросов роились в голове, а ответов не было. Девушки сторонились меня, скрытой в парандже. Бандиты обходили меня стороной, шепча, что я, возможно, больна. И я, к стыду своему, радовалась этой мерзкой реплике:

— Не трогайте её. Пусть сначала врач посмотрит, может быть, эта дрянь чем-то заражена.

Обидно? Конечно. Но что по сравнению с унижениями, что мы слышали без конца.

Я потеряла счёт времени в этой вонючей темнице без окон, без солнца. И каждый раз вздрагивала, как только скрипела массивная металлическая дверь. Сегодня её распахнул низкорослый, плотный мужчина, за которым вошли люди в масках с пистолетами.

— К вашему несчастью, теперь вы — мои, мои драгоценные шлюхи. — его голос разрезал тишину, словно хлыст. — С этого момента у вас нет имен, нет прошлого. Вы — товар. И очень скоро вас разберут новые хозяева.

Мои колени подогнулись. Нет... Это ошибка. Я принцесса Аравии. Так не должно быть.

Что же делать?

— Мои клиенты — люди влиятельные. Им не нужны проблемы. Любой писк — и будете наказаны так, что сами захотите умереть.

Его взгляд скользнул по девичьим лицам, на мгновение задержавшись на мне. Я опустила глаза, боясь выдать свой страх.

— А что с той, что в парандже? — спросил он у ближайшего к нему.

— Не подходили. Говорят, больна. Врач ещё не осмотрел.

Мужчина смерил меня взглядом, от которого по коже побежали мурашки, и, ничего не сказав, ушёл.

— Я надеюсь, они хотя бы будут симпатичными... — пробормотала высокая блондинка.

— Мы должны бежать, пока можем. — Я прошептала, и все удивлённо посмотрели на меня. Кто-то снова заплакал.

— Как, по-твоему? Тут одни стены и железная дверь! — горько заметила девушка с каре. Я опустила глаза. Они правы... Но нельзя сдаваться.

— Кто-то должен начать драку, отвлечь их. Остальное — на мне. Адреналин рвёт изнутри. Не знаю, что делаю, но... надо. Либо мы умрём от рук их клиентов, либо от пуль.

— У тебя красивый голос. — произнесла одна из девушек, подходя ко мне. — Мои уши в раю.

Я отступила, не понимая её намерений, но тут блондинка с размаху ударила её в челюсть. Я ахнула, прижимая руку к груди. Как я могла попросить их быть жестокими к самим себе?

— Помогите! Драка! Убивают! — завопила девушка. Всё. Сейчас или никогда.

Я метнулась к двери, прижалась к стене. Скрип замка, мужчина в маске вошёл, размахивая пистолетом. Я заметила у него на бедре кинжал.

«Давай, Лола...» — отозвался голос в голове.

Я резко бросилась вперёд, ухватилась за рукоять и с силой вонзила клинок ему в шею. Густая, горячая кровь хлынула мне на руки. Желчь подступила к горлу. Я убила. Я. Убила. Человека.

Руки дрожат, но нет времени на рыдания.

— Тихо, за мной. — Я сняла с его пояса пистолет. Спасибо Саддику, моему наставнику по борьбе.. Сколько раз он смеялся над моими приёмами. Сколько раз уверял, что мне не грозит опасность. Как же он ошибался.

Мы двинулись по сырому, тёмному коридору. Кто-то всхлипывал. Кто-то молился.

За поворотом услышала голоса:

— Дон Риччи прибудет. Пусть товар будет послушным.

От этих слов подкатила тошнота. Я остановила девушек. Перед нами три коридора. Только один — к спасению. Я закрыла глаза, вслушиваясь в каждый звук. И вот — отчётливый скрип люка. Да. Это путь.

— Я спасу вас. Обещаю. — Я жестом велела оставаться. Платок прилип к лбу. Подняла пистолет.

Лестница, шаг за шагом. Свежий воздух бил в лицо. Я выглянула — лес. Запасной выход. Мы свободны!

— Быстро! Вылезайте! — Тихо шепчу. Одну за другой я тяну их из подвала.

— Убегайте. Не оглядывайтесь,— В их глазах я вижу благодарность.

— Спасибо. Я — Кая. Всю жизнь буду в долгу у тебя.

— Лола, — киваю, — Плати мне своим счастьем. Все вы.

Они долго всматривались в мои глаза, затем убегая, скрылись кто-куда. А я — на север. Сердце стучит, как барабан. Уши закладывает лай гончих. Чёрт. Надо бежать.

Вдруг я слышу женский крик.

«Нет, Лола, уходи!» —кричит мне разум, но я не могу. Шаг вперёд. Второй крик. Бегу на звук. Всего за пару мгновений я оказываюсь у опушки леса, недалеко от которого замечаю девушку.

Она лежит, зажав окровавленную руку. Над ней низкий ублюдок из подвала.

— Где они?! Говори, сука!

Девушка молчит. Его ярость растёт. Он ломает ей руку, и я слышу хруст. Тошнота подкатывает. Он берёт нож и отрубает ей палец. Кровь бьет фонтаном. Я зажимаю рот.

— Дальше — рука, ноги, язык, глаза. Говори!

Я поднимаю пистолет. Иду. Это была глупая выходка, здесь их слишком много.

— Вот и появилась наша прокаженная!,— весело усмехнулся Боб.

Трое направляют оружие на меня. Я прижалась к дереву, замирая от страха. Воздух наполнился запахом пороха и свежей крови. Шаги. Медленные, отмеренные, тяжёлые.

Выхода нет...

— Где товар, Боб? — раздался низкий, бархатистый голос. Его тембр был таким спокойным, что от этого становилось ещё страшнее.

Боб вздрогнул, быстро отступая в сторону.

— Босс... я... это...

Из глубины леса появился высокий мужчина. Его присутствие давило. Тёмный костюм сидел на нём безупречно, взгляд холодный, безжалостный, как у хищника, что уже выбрал жертву. Волосы цвета воронова крыла, подбородок покрыт лёгкой щетиной. Он остановился, оценивающе оглядывая происходящее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему она так одета? — спросил он, указывая на меня.

— Её поймали при осаде дворца... возможно, больна, никто ее не трогал... — залебезил Боб.

Я замерла, не отводя взгляда. Мужчина подошёл ближе. Я ощущала его запах — древесный, с примесью дорогого табака и стали. Его пальцы лёгким движением сорвали с меня паранджу, обнажив лицо. Несколько мгновений он изучал меня, не моргая, не говоря ни слова.

Густая тишина опустилась на лес.

Я сжала пистолет. Моё сердце стучало в висках.

«Выстрелить... сейчас...»

Но внезапно его рука оказалась на стволе. Одним движением он выбил оружие из моей дрожащей ладони. Хватка, как железо.

— Господин Риччи, она не продается,— вдруг пискнул Боб. Мужчина оглядел его презрительным взглядом, словно участь его уже известна.

— Ты знаешь, кто я? — прошептал он, устремляя взгляд на меня.

— Прошу... отпустите... домой... — выдавила я, ощущая, как слёзы предательски подступают к глазам.

Он усмехнулся краем губ.

— Запомни это имя. Я — Домиано Риччи. А ты теперь моя собственность.

Я захлебнулась рыданиями, качая головой. Пытаюсь вырваться, но его люди подоспели, схватили меня за руки. Боль вспыхнула в плечах. Я пыталась отбиться, била ногами, царапалась, но это лишь развлекало их.

— Усыпите её. — приказал Риччи.

Я увидела приближающийся шприц.

— Нет... прошу... — голос дрожал. Я снова посмотрела в его глаза. Там не было жалости.

Укол. Ледяное жжение разлилось по вене. Всё поплыло. Шумы стали глухими, словно из-под воды.

Последнее, что я видела, — это как голова Боба откинулась назад, а на лбу расплывается тёмное пятно.

Выстрел. Пустота. Темнота.

Глава 2

Я пришла в себя от резкой, оглушающей боли в голове. Глаза будто налились свинцом — я не могла их открыть, а язык прилип к небу, пересохшее горло не слушалось. Где я? Куда меня притащил этот зверь?

Ответ мог знать только он.

Вторая попытка открыть глаза оказалась удачнее. Я моргнула, пытаясь сфокусироваться на тусклой, мигающей лампочке, что висела в центре потолка, словно последняя надежда этого забытого Богом места.

Медленно осмотрела помещение. Пусто.

Гулкие серые стены, сырой бетонный пол, тяжелый запах плесени и затхлости.

Я судорожно втянула воздух, и по телу пробежала дрожь.

Боже... куда я попала? Что со мной будут делать?

Взглянув на себя, я облегчённо вздохнула. Одежда на месте. Платок с головы никто не сорвал. Но мочевой пузырь уже неумолимо умолял о пощаде, а желудок скручивало от голода.

Наверное, впервые в жизни я поняла, что значит голодать по-настоящему. Слёзы сами выступили на глазах. Совсем недавно я танцевала со своими сёстрами, под одобрительные хлопки отца, а теперь — сижу на холодном полу, как выброшенная вещь, одна, в незнакомом месте, без семьи, без тепла.

Я невольно вспомнила принцессу Фиону и взбесилась на себя. Какого чёрта я тогда мечтала о свободе, о том, чтобы кто-то спас меня от той жизни, где мне, по сути, было хорошо? Где теперь мой жених? Почему отец не рвёт горы, не ищет меня?

О, Всевышний, сердце отца, наверное, разрывается сейчас...

Вдруг дверь скрипнула, и я вжалась в угол, обхватив колени. Повернуть голову на звук было страшно, но я всё же посмотрела — и увидела его. Дона Домиано Риччи. Высокий, как скала, с холодным, хищным взглядом.

Он подошёл ближе, от него веяло сталью и смертью.

— Снимай одежду, — его голос резанул по нервам, словно ножом по живому.

Я раскрыла глаза, губы задрожали, но я крепко их сжала. Медленно мотнула головой.

Его лицо исказилось.

— Или ты сейчас же раздеваешься, или я сам это сделаю. И поверь... мне плевать, как ты будешь орать.

Я вздёрнула подбородок, силясь казаться храбрее, чем была.

— Я... дочь короля Асада, — пискнула я, когда его лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего. От жара его тела щеки вспыхнули. Домиано ухмыльнулся.

— У Асада три дочери. Наида, Аида, Фатима... и ещё одна, убогая, которую он держал взаперти, как срам. Так значит, ты — та самая, да?

Его глаза впились в меня, как лезвия. Я опустила взгляд, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— Пожалуйста... отпустите меня к отцу. Он... он заплатит. Любую сумму, в любой валюте.

Я старалась говорить спокойно, но голос срывался. Он насмешливо хмыкнул.

— Дочь Асада, значит? — Домиано скривил губы. — А как зовут нашу драгоценную принцессу?

— Лола... — почти шёпотом.

— Лола... — он повторил моё имя, как бы пробуя его на вкус. — Что ж, принцесса, ты сильно облажалась, раз попала ко мне.

Он резко подошёл, и я ударилась спиной о стену, стараясь держать дистанцию, но он только сократил её.

— Думаешь, я боюсь твоего папаши, м? — его голос хрипел от ярости. — Я уже держу в кулаке всю Италию. Испания вот-вот ляжет под меня. Мировые крысы вылизывают подошву моих ботинок, боясь меня, как смерти. А ваш арабский хлам... мешает мне, как гниль на пути.

— Не смей так говорить! — выкрикнула я, вскипев, — Мой отец сильнее тебя и могущественнее любого дона!

Его пальцы вцепились в моё плечо так, что я едва сдержала стон.

— Не прикасайся ко мне! — прошипела я, дёргаясь.

— Не настолько он могущественен, раз я так легко держу его сокровище в руках, — усмехнулся Домиано. — Где же твой всесильный папаша сейчас, а? Видишь? Нету его.

Слёзы защипали глаза, а он, довольный этим зрелищем, достал телефон.

— Адриано. Позвони этим поганым арабам. Передай — их принцесса теперь моя.

Я в ужасе уставилась на него.

— Пока новости дойдут, я буду задавать тебе вопросы. И либо ты отвечаешь — либо я буду задавать их, снимая с тебя тряпки. Все поняла?

Я сглотнула, судорожно кивнув. Он ухмыльнулся.

— Почему Асад прятал тебя от мира?

— Я... не знаю. Он... всегда держал меня во дворце. Даже в сад не выпускал,— сказала я, задумавшись,— Говорил, что я особенная... что мои лицо и голос могут обернуться оружием для врагов.

Домиано фыркнул.

— Хм. Знаешь... голос у тебя и правда стоящий. Но куда больше мне интересно, что ты под этими тряпками прячешь?— он оскалился, но тут же снова натянул свою ледяную маску. — Зачем это всё?

— Я оберегаю себя, — отрезала я. — В нашем мире слишком много грязных мужчин. Я ревную своё тело и волосы. Я сама выберу того, кто будет достоин увидеть меня всю.

Его глаза вспыхнули чем-то тревожным. Я почувствовала, как по коже побежали мурашки.

— Придётся снять это для меня, — процедил он.

— Ты этого не заслуживаешь. Ты... ничто!

Он вскинул брови, его лицо перекосилось от злости.

— Ты смеешь так со мной говорить? Ты, маленькая дрянь! Я мог бы сжечь твоё имя к утру, и никто даже не вспомнил бы тебя.

Я раскрыла рот, чтобы что-то возразить, но раздался звонок. Домиано ответил, не отводя от меня взгляда.

— Говори. — Он помолчал, а потом усмехнулся. — Вот как? Папаша твой слег.. Говорят, инсульт хватил. Какая... досада,— его спокойный голос прошелся по мне, словно острое лезвие.

Я вцепилась руками в рот, чтобы не разреветься.

— Отпусти... меня... к нему... — выдавила я, не надеясь ни на что.

— Ты теперь моя, Лола. Если Асад отдаст мне кусок Аравии — получит тебя обратно. Если же нет — никто и никогда тебя не найдёт. А как надоешь мне — вывезу в Стамбул и брошу в Босфор. Символично будет. Лола означает тюльпан... А там их ценят.

Колени предательски подогнулись, я вжалась в стену.

— Не бойся, куколка, сегодня я тебя не раздену. Хочу, чтобы ты ещё погадала, каково это будет,— черные глаза без доли усмешки оглядели меня.

— Я... останусь здесь? — с трудом выговорила я, осматривая комнату.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, принцесса должна жить как принцесса..

Он жестом пригласил меня к выходу. Я не поверила ему ни на грош, но всё-таки встала. Мы вышли в коридор, где я успела разглядеть обстановку. Красиво, богато, но мёртвое всё. Холодно, без души. Мы поднялись наверх.

— Я попросил приготовить для тебя комнату. Будут пожелания? — как плевок, бросил он.

— Домой... — прошептала я.

— Исключено.

В комнате я ахнула. Большая кровать с чистой постелью; балкон, который явно откроет прекрасный вид его особняка. Я чуть не заплакала от слабости, так хотелось быстрее лечь в кровать и забыть холодный пол. Мой взгляд зацепили две двери. Одна — ванная, похожая на бассейн. Другая — пустая гардеробная.

— Я... хочу одежду... такую же, как на мне, — тихо прошептала я.

— Как скажешь, — устало пробормотал Домиано и вышел.

Я бы могла сбежать, но понимала — глупо. Этот дом кишит охраной.

В дверях появилась женщина, казалось бы мать Дона.

— Здравствуйте, мисс. Я Долорес. Босс приказал присматривать за вами.

Я удивленно кивнула.

— Можно мне в ванную и спать?

— Конечно.

Она подошла снять с меня одежду. Я остановила её, сама развязала платок. Чёрные волосы упали на плечи спустя долгое время. Долорес ахнула.

— Мисс... вы как с небес сошли.

Я слабо улыбнулась ее комплименту. В ванной я сбросила остальное, погружаясь в горячую воду с лепестками роз. Долорес ушла за едой и закрыла дверь на ключ.

А я знала... совсем скоро она сорвётся.

Всевышний... дай мне сил победить этого монстра...

Глава 3

Ночь забрала остатки адреналина. Будто очнулась от дурного сна — только теперь я по-настоящему поняла, что произошло за эти два дня. Я убила. Холодно. Без пощады.

Позволила себе разрыдаться так, что за дверью раздался испуганный голос Долорес, просящей впустить её. Мне было плевать, слышит ли это Домиано. Плевать, что увидит мою слабость, мой страх.

Мой поступок, моя безрассудная дерзость стоили отцу инсульта. Боже, как же я хотела увидеть его, обнять, сказать, что его любимая принцесса жива. Что не сдастся. Я должна быть сильной ради семьи. Должна сбежать. Вернуться к ним. А Домиано не вправе удерживать меня. Я не наложница. Не рабыня.

Только к рассвету, вымотанная слезами, я провалилась в чёрную бездну сна.

Разбудил меня щелчок замка. Сердце сжалось. Я в одном белье. Что, если это он?.. Торопливо натягиваю одеяло до самых бровей. Дверь открылась.

— О Всевышний... Долорес... — прохрипела я, узнавая её. — Чуть в гроб не вогнала.

Она вошла, держа в руках несколько пакетов.

— Простите, миледи... Я боялась, что... что вы с собой что-нибудь... А уже полдень, а вы всё ещё...

Она виновато опустила голову.

— Ничего страшного, хабибти, — я села на кровати по-турецки и попыталась улыбнуться. Долорес казалась женщиной доброй, с тёмно-голубыми глазами и лёгкими морщинками у губ. Высокая, с оливковой кожей, волосы собранные в аккуратный пучок.

— Миледи... а почему вы прячетесь под одеялом?

Я пригласила её сесть рядом. Долорес колебалась, но мой взгляд не оставил ей выбора.

— Я мусульманка, Долорес. Соблюдаю заветы Всевышнего. Моё тело — не для чужих глаз. А уж тем более — не для похотливых мужчин без совести. Я берегу себя. Потому что найти добросовестного — редкость.

Она смотрела на меня с удивлением, потом прошептала:

— У вас чудесный голос, миледи. Я могла бы слушать его вечно.

Я смущённо улыбнулась.

— Это вам... — она протянула пакеты. — Босс велел передать.

— Зови меня Лола.

Её губы дрогнули в лёгкой улыбке. Я осторожно раскрыла первый пакет. Белое длинное платье — точь-в-точь по размеру. Во втором — платок дымчато-серого цвета, гармонирующий с моими глазами.

— Он... правда купил то, что я хотела, — прошептала я, проводя ладонью по мягкой ткани.

— Это вы должны надеть сейчас. Позже привезут остальное.

Я взглянула на Долорес. Её губы сжались, когда она заметила моё загрустившее лицо.

— Я не останусь здесь. Клянусь Всевышним, я не могу. Помоги мне, Долорес, прошу... — я вцепилась в её ладони.

Она попыталась отстраниться, но я держала крепче.

— Лола... милая... Я не могу.

— Помоги. У моего отца инсульт... Этот демон сообщил ему, что я здесь... Папа умирает без меня. Помоги — я клянусь, заберу тебя с собой. Ты будешь жить, как королева.

Её глаза дрогнули.

— Я не предам Босса Риччи. Никогда.

Слёзы предательски наполнили глаза.

— Но... я подумаю, как тебе помочь.

— Да благословит тебя Всевышний... — я вскочила, закружилась, взывая к небу, и крепко обняла её.

Она улыбнулась, погладила мою щёку.

— А сейчас — вниз. Тебе надо поесть.

— Этот огр там? — я с опаской выглянула в ванную.

— Уехал по делам. Не бойся.

Я быстро умылась, надела платье, повязала платок. Одетая так, как велит сердце, я почувствовала себя собой.

Медленно спустилась в гостиную.

— Так вот ты какая, принцесса, — раздался тяжёлый, басовитый голос.

Я обернулась. Передо мной стоял Адриано — крепкий, высокий мужчина с наглыми золотисто-карими глазами.

— Меня зовут Адриано. Я — правая рука Босса.

— Лола, — ответила я, не отводя взгляда. Он нахально рассматривал меня, а я не собиралась ему проигрывать.

— Долго ли мне тут быть? Что Босс хочет от моего отца?

Он ухмыльнулся.

— Власть. Над всей вашей страной. Над путями, портами, небом и землёй. Над людьми. Над всем. У него бы получилось... если бы не ваше упрямство.

Я сжала губы. Отвращение к этим людям разлилось в груди.

— Скоро прибудет человек твоего папаши. Попробуем решить всё мирно, — сказал Адриано, сжалившись.

Я вздохнула с облегчением. Скоро домой.

— Передай Боссу — пусть не тратит деньги на эти платья. Я здесь надолго не задержусь.

Он рассмеялся.

— Думаешь, он тебя отпустит? Не надейся.

Я хотела ответить, но тут открылись двери, и появился он. Домиано.

Его взгляд скользнул по мне, холодный и острый.

— Пусть наша гостья пообедает в саду, пока я занят.

Я вздрогнула от его голоса — бархатного, как сладость, что скрывает в себе яд.

— Вы отпустите меня, когда приедет советчик?

Он устало закрыл глаза, затем отвернулся. В гостиную за Домиано вошла женщина в вызывающем красном платье. Светлые локоны, яркие губы.

— Босс, кто это чучело? — её звонкий голос прорезал воздух.

Я обернулась — Долорес стояла рядом, её глаза молили о снисхождении.

— Я обдумаю твоё предложение... если будешь хорошей девочкой, — процедил Домиано, даже не удостоив меня представления.

Отвращение.

Он позвал женщину к себе, а я смотрела, как она, виляя бёдрами, взбирается по лестнице.

— Это Мишель, — шепнула Долорес.

— Скажи как есть. Его шлюха, — отозвался Адриано, покидая комнату.

Меня подташнивало. Я выбежала на улицу. Яркое солнце освещало всю огромную территорию. Везде цвела зелень, в глаза бросились идеально подстриженные газоны, высокие статуи, белая беседка и прозрачное озеро. Все это так чуждо, даже воздух. Он другой. Это не Аравия...это не мой дом.

— Где я?.. — закричала я, с трудом сдерживая панику.

— «Welcome to Italia», принцесса, — раздался за спиной довольный голос Адриано.

Я побледнела.

— Ты спала два дня. Мы давно уже здесь.

Я с трудом держалась на ногах.

— А кое-кто хотел попробовать тебя... но Босс запретил. Теперь я понимаю почему, — его глаза осколками пробежали по моему лицу.

Я отвернулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет. Больше так нельзя.

Я резко повернулась и стремительно пошла в особняк, невзирая на возгласы за спиной.

— Домиано! Спустись немедленно!

— Лола... — Долорес дрожащим голосом умоляла не делать глупостей.

— Ваш Босс трус! В моей стране таких трусливых собак делают евнухами!,— мое сердце на мгновение остановилось, а уши заложило от оглушительного выстрела почти на уровне моего затылка.

Пуля прошла в паре сантиметров от моей головы и вошла в стенку.

Я подняла глаза. Он. Полуголый, с потрясающе татуированными, сильными руками, с глазами, полными тьмы.

— Что ты только что сказала? — угрожающе прошипел он, медленно двинувшись ко мне, словно хищник, учуявший кровь.

Я в тот же миг поняла — безрассудно. Сейчас мне действительно страшно. Страх холодным комом сжался в груди, но я подняла голову, отступая назад.

— Повторяю, что ты посмела сказать? — шаг за шагом он сокращал расстояние между нами, и вот уже его лицо оказалось почти вплотную к моему.

Я встретила его взгляд, полный ледяного гнева.

— Отойди от меня. Немедленно. Как ты посмел вывезти меня из страны без разрешения короля Асада?! — адреналин плеснул в кровь, обжигая, и вместе с ним — безрассудная смелость.

— Ты меня очень, очень злишь, принцесса, — прошипел он сквозь зубы, наклонившись к моему лицу, и я ощутила его дыхание. — Если ты продолжишь в том же духе... я вырежу своё имя на его лице. Прямо на твоих глазах.

Я сжала кулаки.

— Я хочу домой. Ты не заставишь меня остаться здесь и подчиняться твоим приказам.

Он усмехнулся. Холодно, безжалостно.

— Заставлю. Еще как заставлю. Твой отец явно не научил тебя вовремя закрывать свой прекрасный рот. За это ты заплатишь.

Глаза его налились тьмой. Казалось, вся ярость, что он копил, нашла выход в этот миг.

— Долорес! Накрой стол на две персоны! — рявкнул он, и я видела, как служанка пулей вылетает из холла. Спустя мгновение она вновь появилась, оповестив, что всё готово.

Только тогда его взгляд соскользнул с моего лица.

— Босс... вы оставили меня на самом интересном месте, — услышала я за спиной ленивый голос Мишель. Она спустилась по лестнице, волосы в беспорядке, алой помады почти не осталось, остались только накаченные губы.

— Ты обедаешь со мной, — зло процедил Домиано, глядя прямо на меня. Мишель замерла, шокированная. Потом счастливо закивала.

— Господин, позвольте... — начала Долорес, но он остановил её одним лишь жестом.

Я не понимала, что происходит.

— Нас будет обслуживать принцесса.

Это прозвучало не как насмешка. Голос был стальной и холодный, будто обрушившийся на меня ледяной вихрь.

Я посмотрела по сторонам — надеялась, что это чья-то злая шутка.

— Я не буду вас обслуживать, — процедила я сквозь зубы. Его рука резко легла мне на плечо, сжимая до боли. Я вздрогнула, почувствовав, как, вероятно, на коже останется синяк.

Он резко дёрнул меня на себя. Пока мы шли к залу, я пыталась вырваться, но хватка была мертвой. Только сильнее причиняла себе боль.

На длинном столе уже стояло множество яств. Долорес отодвинула стул для Мишель, та даже не поблагодарила, лишь смерила её презрительным взглядом.

Домиано уселся напротив, сцепив пальцы в замок.

— Лола. Налей мне и Мишель вина, — проговорил он, не сводя с меня холодного взгляда. Я подняла голову и встретила его с вызовом. Он шумно вздохнул и снял пистолет с предохранителя.

Я вздрогнула.

Дуло направилось в сторону Долорес.

— Либо ты сделаешь, как я сказал... либо из-за твоего упрямства пострадает она.

Усталый голос. Без эмоций. Как у опытного палача.

Я зажмурилась, сделала глубокий вдох, подошла к столу. Взяла бутылку вина.

— На коленях, Лола.

Я замерла. Его голос был стальной.

Раздался смешок Мишель.

От злости руки задрожали, в груди всё кипело.

Но я опустилась на колени. Ползком приблизилась к нему. Налила вино в бокал. Он чуть наклонился, глядя сверху вниз с довольной ухмылкой.

— Ты возбуждаешь меня, когда сломлена, — пробормотал он. Меня бросило в жар от унижения.

— Я тоже хочу вина, чучело, — вскинула голову Мишель.

Я сцедила зубы, поползла к ней. Она опустила бокал. Я наполнила его, но она демонстративно плеснула всё на моё платье. В этот момент стержень внутри хрустнул, давая эмоциям взять вверх. Мое сердце обожгло обидой и болью.

Горячие слёзы заполнили глаза.

Я посмотрела на Домиано. Но он... сидел, как статуя. Ни единой эмоции, что делало мне очень больно. Я не привыкла к такому. Не привыкла к унижениям.

— Ты же сам подарил мне это платье, — шепнула я, слёзы потекли по щекам. — Оно мне так нравилось...,— впервые решилась я на откровение.

В его лице что-то дрогнуло. Пару мгновений наши взгляды были прикованы друг к другу.

— Пошла вон, — процедил он. Мишель захихикала.

Я попыталась подняться, но его голос меня остановил:

— Не ты.,— я вздрогнула. Мишель растерянно уставилась на него.

— Ты глухая? — рявкнул голос Адриано, который все это время наблюдал за моим унижением. — Босс сказал: вон, шлюха!

Он схватил её за локоть и вытолкал за дверь.

Домиано поднялся, медленно подошёл ко мне. Я старалась не всхлипывать, но губы предательски дрожали.

Он опустился на корточки, протянув ладонь к моему лицу. Я резко отвернулась.

— Обещаю, не прикоснусь, пока ты сама не захочешь, — тихо проговорил он.

Я невольно встретила его взгляд. Сквозь слёзы увидела в них что-то странное.

— Вставай. Поешь. Советник твоего отца уже в пути.

Он поднялся и ушёл.

Я осторожно села за стол, не в силах сдерживать слёзы. Долорес подошла, обняла меня.

— О, моя девочка... Я же просила тебя, остановись. Босс вспыльчив. Он мог убить... Я удивлена, что наказание не было куда жестче. Ты пойми — никто здесь не осмеливается называть его по имени, никто не смеет перечить.

Я вытерла слёзы.

— Меня скоро заберут. Он больше не посмеет так поступить.

Долорес тяжело вздохнула и положила мне рыбу и овощи. Я молча ела.

После обеда поднялась к себе. На кровати лежало чистое платье — точь-в-точь как испорченное. Он купил ещё одно...Мое сердце совсем чуть-чуть растаяло после такого жеста, но того унижения я ему никогда не прощу.

Переодевшись, я привела лицо в порядок.

— Советник отца приехал, — сообщила Долорес.

О, Всевышний...

Я бросилась вниз. В холле мы столкнулись с Азизом. Он с облегчением осмотрел меня.

— Прошу, в кабинет, — Домиано указал на дверь.

Азиз последовал за ним. Я — следом, не отставая.

В кабинете повисло напряжение.

— Рад встрече, Домиано Риччи, — холодно произнёс Азиз.

— А я как рад, — скривился Домиано.

— Что предлагает твой король за жизнь его дочери?

Я выдохнула. Наконец.

— Босс... король тяжело болен. Пока он не сможет лично обсудить с вами условия, мы не можем сделать предложений.

Азиз бросил взгляд на меня. Я увидела в его глазах печаль.

— Не смей на неё смотреть, — рявкнул Домиано.

Я вздрогнула.

— Мы хотим забрать принцессу, а после выздоровления короля — придём к соглашению.

— Нет. Она останется со мной.

Я задрожала.

— Я хочу домой... — прошептала я.

— Твой дом теперь — Домиано Риччи, — процедил Адриано

— Хорошо... но есть условия, — тяжело вздохнул Азиз. — Нельзя заставлять её снимать платок и одежду. Она должна питаться и жить как гостья.

Он замялся.

— И ещё...

Дверь открылась и в кабинет вошёл Керасим.

Я ахнула, сорвавшийся с губ визг тут же прикрыв ладонью.

— Йа, Рабби...

Я рванулась к нему, но Адриано перегородил путь.

— Это её слуга Керасим. Они выросли вместе.

Я встретилась взглядом с Домиано. Его лицо исказила ярость.

— Исключено.

— Прошу... умоляю... оставь мне его... — прошептала я. Его лицо было каменным.

— У тебя есть Долорес, этого достаточно.

— Господин, простите, что вмешиваюсь... я евнух. Моя госпожа будет в безопасности, — проговорил Керасим.

— Ты знаешь языки? — скривился Адриано.

— Да. Принцесса позволяла мне учиться с ней с самого детства.

— Это последнее условие, — отрезал Домиано. — Но если это ловушка — сожгу всё ваше королевство.

Он вышел.

Когда кабинет опустел, я кинулась к Керасиму.

— Всевышний, как я скучала... — дрожащим голосом прошептала я.

Он обнял меня.

— Принцесса... пока король не поправится, держитесь. Вы должны выжить здесь. Найти их слабое место,— быстро прошептал Азиз.

Я покачала головой.

— Это против моей веры...

— Ради отца и сестёр... — Азиз посмотрел умоляюще.

Я сдалась.

«Всевышний... Ты видишь мои помыслы»

Азиза увели.

Оставшийся вечер у меня прошел в окружении Керасима и Долорес. Мы пили чай, ели вкусности. За весь вечер я больше не увидела своего персонального монстра, но его мускулистый торс и эти необычные татуировки до сих пор греют мои воспоминания. Какой же харам, я так старалась уберечь голову от этих мыслей, но они сильнее.

Ночью Керасим лег на постеленный пол, а я заснула, впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности.

Глава 4

Может ли поменяться мышление человека за пару дней? Может ли невинность сосуществовать с жаждой смерти, жаждой страсти и свободы? Я не знаю. Мое сердце бушует, но разум сильнее. Мозгами я понимаю, что мне надо сосредоточиться на спасении своей семьи, но сердце рвет и мечет. Моя вера порицает вранье, предательство. Я не хочу врать Домиано, не хочу втираться ему в доверие. Это не свойственно мне, я не в праве обманывать человека, даже если он является самым ужасным монстром.

С этими мыслями я открыла глаза. Солнечные лучи просачиваются сквозь прозрачную тюль. Я поднимаюсь на локти и вижу, как мило сопит Керасим. Парень двадцати двух лет, ростом чуть выше меня. Его каштановые волосы кудрями спадают на высокий лоб, а густые брови хмурятся от яркого света. Взгляд падает на тонкие губы, которые дрожат, что-то шепча во сне. Он был худого телосложения, но силой не уступал даже хорошо тренированным солдатам. Он был мне как брат, которого Всевышний не дал моей семье. Я встретила Керасима, когда мне было пять лет. Его привез отец из восточных стран вместе с другими мальчишками, которые подверглись кастрации. В нашей религии запрещено какое-либо вмешательство в тело человека, так как это дано Всевышним с определенной целью и ни одно существо не может отнять у другого то, что даровано свыше. Именно поэтому отец спасал таких детей и привозил во дворец. У них был выбор либо служить государству, либо быть свободными. Керасим был среди детей, которые выбрали первый вариант. Я сидела на ступеньках лестницы, ведущей в большую прачечную дворца, куда редко приходили люди. Я ела жареные каштаны, которые украла у главного повара, когда услышала тихие шаги. Мои серые глаза встретились с голубыми, проницательными глазами симпатичного мальчика, который держал в руках корзину с бельем.

— Салам[прим. мир вам], а вы кто?,— тихо прошептала я, когда заметила изумленный взгляд на себе.

—Ва'салам, меня зовут Керасим, а вы кто?,— так же шепотом ответил он. Я улыбнулась краем губ, слегка откинув голову набок. Может быть тогда я почувствовала влюбленность с первого взгляда. Та самая детская влюбленность, когда думаешь, что красивее мальчика в жизни не увидишь. Да и Керасим был первым мальчиком, которого я видела в своей жизни.

— Я Лола, будем дружить?,— я протянула маленькую ладошку, в которой лежали остывшие каштаны,— Твои волосы такого же цвета,— заметила я. Керасим засмущался и взял каштаны, аккуратно сжимая их, словно боясь потерять.

— Спасибо, Лола,— он улыбнулся мне самой нежной улыбкой,— Давай дружить.

Так и началась наша дружба. Я попросила отца сделать Керасима моим слугой и с тех пор мы были не разлей вода. Мы учились вместе различным языкам, наукам и литературе. Однажды ночью мы сидели на дворцовой крыше, разглядывая звезды, там же он рассказал мне свою историю.

У Керасима была очень бедная семья. Его отец пас овец, а мать пыталась продавать помидоры, которые с трудом выращивала. Но однажды кто-то украл их стадо. Всех до единого. А урожай матери стал скудным, им невозможно было прокормить даже семью. Семья Керасима голодала и его отец решил продать своих детей влиятельным людям из восточных стран. Его сестру продали в Японию, людям из преступной организации «Якудза». Ее невозможно было бы спасти. Скорее всего она уже умерла. Керасима продали в Ближний Восток, в семью «Ариф». Это опасная преступная организация Турции. Он рассказывал, как их завели с другими мальчишками в жуткий подвал, где горел камин, в котором нагревались различные инструменты. Керасим рыдал, вспоминая, как его положили на деревянный стол. Мужчины держали его за конечности, а один старик без какой-либо анестезии отрезал ему гениталии, прижигая раскаленным металлом. Керасим не понимал, как смог выжить после этой адской боли. Он помнил, как ему оставили лишь маленькое отверстие, через которое он мог мочиться. Я ревела вместе с ним. Это было жестоко. Слишком жестоко осознавать, что дети подвергаются такому извращенному способу пыток. Также Керасим рассказывал, что девушкам тоже делали подобную процедуру, чтобы они не могли чувствовать удовольствие во время соития с мужчиной. Это было за гранью разумного. Это запрещено религией, почему люди не боятся Всевышнего?

Керасима и остальных мальчишек спасли люди отца. Они перевезли их в Аравию и так мы с ним встретились. Я знаю, что Керасим счастлив сейчас, но мне больно, что он никогда не сможет иметь жену и детей. Это печально и прискорбно.

Мои воспоминания прервали крики за дверью. Керасим вскочил, закрывая собой мою кровать. Я испугалась и быстро завернулась в плед, закрывая голову. В тот же миг раздался жесткий удар и дверь слетела с петель. Я лишь глубоко вздохнула, когда увидела Домиано, сжавшего кулаки. Взъерошенные волосы спадали на лоб, а глаза искрились от злости. Его выдавали только они. Он не спал до утра?

— Что, черт вас дери, тут происходит?,— угрожающе процедил он, смотря на Керасима.

— Что ты себе позволяешь, Домиано? Я не одета, выйди отсюда?,— прокричала я, указывая пальцем на дверь.

— Ты смеешь в моем же доме приказы раздавать мне? Спишь со своим немощным придурком в одной комнате, да еще и раздетая, а передо мной предстать в таком виде тебе нельзя, да? Смотрю, ты довольно хорошо устроилась, принцесса,— все таким же угрожающим голосом произнес он, делая пару шагов вперед. Керасим подвинулся ко мне, чтобы спрятать от этого монстра. Домиано оглядел меня и переключил свое внимание на моего друга. Одним резким движением он впечатал его в стену, да так, что я отчетливо услышала хруст. Домиано был слишком силен и внушителен по сравнению с Керасимом. Даже если бы он захотел, не смог бы причинить Дону вреда.

— Нет!,— заорала я, подбегая к нему. Было тяжело держать одной рукой плед, но я не могла отпустить,— Прошу тебя, не трогай его. Я попросила его лечь на пол рядом со мной. Мне было страшно от мысли, что ты вот так ворвешься ко мне посреди ночи, поэтому он мне тут нужен!,— подхожу ближе к нему, но он начинает сдавливать горло Керасима, увеличивая пространство между ним и полом, — Ради Бога отпусти его, Домиано, он больше не будет спать здесь!,— обреченно выпалила я. Домиано закрыл глаза и медленно отпустил Керасима, который сразу же упал на пол и начал судорожно вдыхать воздух. Я села рядом, поглаживая его спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Одевайся, ты со мной пойдешь на прием,— он вышел, даже не взглянув на меня.

— Прости меня, Керасим, прости,— шепчу, поднимая своего друга с пола.

— Лола, ты не виновата. Этот дон слетел с катушек,— прошептал он, протирая горло.

— Как там мои сестры?,— спрашиваю, заглядывая в огромную гардеробную, уже забитую кучей вещей. От самых вульгарных, до широких одеяний. Достаю черное, широкое платье и такого же цвета платок.

— Наида отказывалась принимать пищу после твоей пропажи. Она согласилась поесть только после того, как узнала, что с тобой все хорошо,— я грустно взглянула на Керасима. Моя добрая сестренка. Любимее ее у меня никого нет,— Аида так же была опечалена и отказывалась верить, что тебя украли, она говорила, что ты сильная и со всем справишься.

Мои губы дрогнули в улыбке. Мои сестры были самыми замечательными. Наида была младше меня всего на год, а Аида младше нас на целых пять лет. Наша мама умерла, рожая Фатиму. Ей недавно исполнилось всего лишь два года, она очень улыбчивый и спокойный ребенок. Как же я скучаю по ней.

— Я вернусь к ним, Керасим,— твердо решила я. Он ухмыльнулся, кивая мне.

— Боже, надеюсь, он с вами ничего не сделал?,— обеспокоено прошептала Долорес, осматривая мою комнату.

— Нет, все хорошо. Я не понимаю, что он так взъелся из-за Керасима,— цокаю я, выходя из ванной. Я уже оделась в платье и накрыла голову платком.

— Сама не понимаю, Лола,— задумчиво ответила она,— Ты не будешь завтракать?

— Нет, наш монстр захотел, чтобы я сопровождала его на какой-то прием. Покорми Керасима, пожалуйста,— я слабо улыбнулась, выходя из комнаты.

Домиано вышел из кабинета в сопровождении Адриано, когда я спустилась с лестницы. Он оглядел меня с ног до головы, затем подошел вплотную так, что мне пришлось чуть отступить и посмотреть на него снизу вверх.

— Ты забыла скрыть свое лицо,— он бесстрастно взял край моего платка и прикрыл лицо под мой удивленный взгляд. Его лицо было безразличным, он даже не смотрел мне в глаза.

— Вы хотите взять ее с собой, Босс?,— хмуро спросил Адриано.

— Да, весь преступный мир должен узнать, что у Домиано Риччи теперь находится драгоценный бриллиант Аравии,— на его губах прошлась тень улыбки. Адриано широко улыбнулся, видимо поняв посыл своего господина.

Больше разговоров не последовало. Домиано проводил меня до дорогой машины и открыв дверь, позволил сесть сзади, сам же сел за руль. Мы ехали сравнительно долго, я уже устала и была голодной. Когда же мы уже прибудем?

— Ты не должна ни с кем разговаривать, ясно?,— вдруг услышала я. Он еще смеет мне приказывать?

— Да, хорошо,— равнодушно ответила я, пожимая плечами. Замечаю его прищуренный взгляд в зеркальце.

— Лола, если позволишь себе ослушаться меня, я накажу тебя,— предостерег меня Домиано,— Не отходи от меня ни на шаг, там будут очень плохие люди.

— Хуже тебя никого не будет,— зло прошептала я, но он услышал.

Мы наконец-то остановились. Домиано вышел из машины и любезно открыл мне дверцу. Он так тоже умеет? Я осмотрелась. Сзади нас остановились еще несколько машин, в одной из них сидел Адриано. Значит, это охрана.

Мы стояли рядом у входа крупного здания. Длинная лестница вела к роскошному входу во внутрь. Туда мы и последовали. Мужчины открыли двери, запуская нас. Я заметила, как они скукожились, увидев Домиано. Он действительно такой жестокий?

Мы очутились в огромном зале, где находилось большое количество людей. Некоторые стояли у фуршета, некоторые сидели за столиками, обсуждая дела. Но все разом затихло, когда объявили о прибытии Дона Риччи. Все с интересом разглядывали личность, приехавшую с ним, то есть, меня. Некоторые со страхом разглядывали мое черное одеяние, женщины в роскошных платьях с отвращением закатывали глаза. Мне стало неловко. Я никогда не была на таких приемах. Точнее не ожидала, что попаду на них. Наши приемы были куда лучше. Мужчины отдельно со своими политическими темами, а женщины – в другом крыле, обсуждая свои проблемы. А здесь все были вместе, выпивали алкоголь, некоторые безобразно вели себя, поглаживая ягодицы своей спутницы, а другие нагло курили, выдыхая дым на собеседника. Это отвратительно.

Я почувствовала теплоту от большой ладони Домиано. Он даже не касался меня, но я все чувствовала. Мы прошли вперед под пристальными взглядами присутствующих. Играла живая музыка. Медленная и мелодичная. Не так, как у нас. Зачем я сравниваю эти два мира? Наверное, я просто соскучилась по дому.

— Мой дорогой Босс, приветствую вас,— к нам подошел высокий, подтянутый мужчина лет тридцати восьми,— Я польщен тем, что вы все-таки удостоили нас чести принять мое приглашение,— он слегка склонил голову, оголив золотые зубы.

— Добрый день, Арнольд,— стальной голос Домиано вновь заставил мое тело покрыться мурашками. Как он это делает?,— Как же я мог отказаться от такого потрясающего приема?,— послышался явный сарказм. Здесь что-то не так. Между ними чувствуется жуткое напряжение. Они ненавидят друг друга?

— Позволите познакомить меня с вашей интересной спустницей?,— Арнольд опустил глаза, разглядывая меня.

— Конечно, я же совсем забыл,— равнодушно ответил Домиано,— Это одна из четырех дочерей правителя Аравии, короля Асада,— громко представил он меня, заставляя всех присутствующих обратить на нас внимание. Все стали перешептываться, удивленно поглядывая на мою персону.

— Не может быть,— Арнольд хищно оскалился, сделав шаг на встречу ко мне,— Ты действительно могуществен, Домиано, раз смог заполучить недоступное для всего человечества,— восхищенно прошептал он, не отрывая от меня глаза.

— Для меня нет ничего невозможного,— хмыкнул Домиано, высокомерно оглядывая его с ног до головы,— Она та самая, которую этот ублюдок прятал от всех долгие годы.

Я зло посмотрела на него. Как он смеет так говорить о моем отце? Злость закипает во мне.

— Что? Он же прятал инвалидку, зачем она тебе сдалась, Домиано?,— интерес Арнольда пропал сразу же. Ах, так? Инвалидка значит?

— Салам вам, дорогой Арнольд, я вовсе не инвалидка,— любезно произнесла я, привлекая внимание. Лицо Арнольда вытянулось, а зрачки глаз расширились. Я подняла на него свой взгляд и наши глаза встретились. Я чувствовала жар, идущий от Домиано. Он был чертовски зол, ведь я не выполнила свое обещание.

— Домиано, ты слышал?,— восхищенно прошептал он,— Ты уже видел, что скрывается за этими тряпками? Домиано, отдай ее мне и я клянусь, что мы закопаем топор войны навсегда,— Я расширила глаза смотря то на безразличное лицо Домиано, то на Арнольда, пылающего от жажды. Домиано оглядел меня с ног до головы с таким безразличием, что мне стало невыносимо страшно. Мои ноги предательски дрожат. Я не хочу, чтобы Домиано отдавал меня Арнольду. Я ошибалась. Хуже Домиано только Арнольд.

— Топор войны говоришь?,— заинтересованно спросил Домиано, от чего на моем лбу появился холодный пот. Арнольд сделал еще один шаг ко мне, но я быстро отступила и спряталась за мощную спину Домиано. Он не двинулся, но я заметила, как напряглись его мышцы. Прошу, Домиано, не соглашайся.

— Да, Домиано. Столько лет наши семьи убивали друг друга и только мы двое смогли довести эту войну до холодной. Если ты отдашь мне эту девчонку, я признаю тебя лидером всех мафий мира и мы вместе захватим Аравию и покончим с ними,— протороторил Арнольд. Он тяжело дышал, словно сумасшедший мужчина, убежавший из психиатрической клиники. Я видела такое только в фильмах, но сейчас все было на реальном. Я осторожно сжала идеально глаженый пиджак Домиано. Повернись ко мне. Взгляни мне в глаза, Домиано. Прошу, не отдавай меня ему.

Он медленно повернул голову через плечо, словно услышав меня. Я быстро подняла свои глаза, вглядываясь в его черные. Я впервые была готова умолять его оставить меня с ним. Домиано – это защита. Домиано – это сила. Домиано – это мощь. С ним я буду в безопасности хотя бы до выздоровления отца.

Я жалобно замотала головой, мысленно выпрашивая остаться со мной. Он закрыл глаза и повернулся к Арнольду.

— А кто тебе сказал, что я хочу зарыть топор войны, недоумок?,— как гром среди ясно неба прошлось по залу. Его хриплый и глубокий голос звучал угрожающе,— Я буду лидером всего мафиозного мира, Арнольд, а если ты откажешься преклониться передо мной, я убью тебя голыми руками,— выглядываю изо его спины и вижу разъяренные глаза Арнольда, которые через секунду застали мои. Домиано заметил это и притянул меня за край платья назад.

— А ее ты никогда не получишь. Она моя,— его слова словно острая сталь прошлась по моему сердцу, разрывая его на части. Даже так оно не переставало биться, наоборот, оно вот-вот пробило бы грудную клетку.

Он повернулся ко мне лицом и, даже не глядя на меня, кивком приказал идти к выходу. Я не смела перечить, мне было очень страшно. Мы вышли из здания и расселись по машинам. Домиано вел машину на высокой скорости. Он был зол на меня. Честно, мне было очень стыдно.

— Домиано, прости меня,— тихо проговорила я, зажимая между пальцами ткань платья. Он повернул свою голову в мою сторону и пару минут глядел на мое лицо, лишь на доли секунд поворачивая голову на дорогу . Казалось бы что он абсолютно спокоен и ему на все наплевать, но через секунду я пожалела о своих домыслах.

— Я тебе приказывал не открывать свой рот, черт тебя возьми,— заорал он на весь салон, заставляя меня зажать руками уши,— Зачем ты закрываешь то, чего у тебя нет? Может быть ты действительно инвалидка, черт бы тебя побрал? Может у тебя нет ушей? Ты знаешь, что теперь он не оставит тебя в покое? Он захочет тебя отыметь, как последнюю шлюху и когда ты ему надоешь, он просто скормит тебя своим пираньям,— все так же орет он на меня. Мне стыдно. Мне больно. Слезы льются из глаз, я не могу их остановить. Домиано успокаивается и подает мне платок. Я беру его и открыв лицо вытираю слезы, громко всхлипывая.

— Он не тронет тебя, пока ты мне не надоешь. Молишь, чтобы этого не случилось, принцесса,— цедит он сквозь зубы,— А сейчас мы поедем в другое место. Ты меня разозлила, мне нужно остыть.

Я молча шмыгала носом, выглядывая из окна. Сицилия – прекрасный город. Даже ночью здесь все играло своими красками. Потрясающе.

Мы остановились у небольшого здания с огромными амбалами, которые защищали вход. Мы вышли из машины и Домиано грубо прикрыл мое лицо. Он действительно зол.

Амбалы посторонились, увидев Домиано и впустили нас, недоверчиво поглядывая на меня. Внутри все светилось розовым, красным и фиолетовым неоном. Я такое видела в фильме. Неужели мы...? Мы зашагали вперед и я увидела три небольшие сцены с шестами, вокруг которых танцевали полуголые женщины. Если это можно называть танцем, конечно. Они выпячивали ягодицы и крутили ими как могли. Я почувствовала, как сильно горят мои щеки, увидев, как какой-то мужчина засовывает деньги в трусы одной девушки.

— Что это? Зачем ты меня сюда привел?,— зло зашипела я, прожигая спину Домиано своими глазами.

— Ты сама виновата, принцесса,— равнодушно произнес он, поднимаясь по лестнице. Я последовала за ним и мы оказались в какой-то закрытой комнате с шестом в центре.

— Добрый вечер, мой господин,— соблазнительно прошептала какая-то девица в очень откровенном наряде. Даже Мишель выглядела по приличнее, чем эта дама,— Вы желаете чего-нибудь нового или как обычно?,— томно проговорила она, пытаясь снять пиджак с Домиано. Боже, меня сейчас стошнит.

— Как обычно,— отстраненно ответил он, не отрывая от меня глаз.

Девушка лишь наигранно хихикнула и подбежала к какой-то штуке, похожей на колонку. Включила отвратительно безобразную песню, от которой мое лицо стало краснее красного цвета. Она, виляя бедрами, зашагала к шесту и принялась кружится на нем, раздвигая ноги.

— Нет! Я не буду смотреть на это, увези меня домой!,— закричала я, закрывая ладонями глаза.

— Открой глаза и смотри,— прорычал он, хватая меня за край платья. Я помотала головой, все так же держа ладони на лице. Слышу, как он тяжело дышит. Чувствую как притягивает за платье и мы идем назад. Выглядываю, немного поднимая одну ладонь и вижу, как он вальяжно сидит на кресле, смотря на меня снизу вверх. Его томный, полный желания, взгляд окатывает мое тело. Что с ним? Он даже не видел, что под этим скрывается, почему он так себя ведет?

Открывает бутылку с какой-то янтарной жидкостью и выпивает, не разрывая наш зрительный контакт. Тепло разливается в животе. Что со мной происходит?

— Я хочу увидеть тебя, разденься,— скорее просит меня, чем приказывает.

— Я не могу, Домиано, нельзя,— закрываю глаза, шумно вздыхая,— Я могу показаться только своему мужу, это часть моей веры, ты не можешь ничего с этим поделать,— стою на своем.

— Ты не смеешь мне отказывать!,— он снова злится. Я хочу домой.

— Отвези меня к Керасиму и Долорес, прошу тебя!,— хнычу, поглядывая на девушку, которая раздевается уже до гола.

— Уйди отсюда, Адриано за дверью,— только слышу я и сразу выбегаю.

— Адриано, увези меня отсюда, прошу,— шепчу я, увидев нахмуренный взгляд. Он все понял и кивнул.

Когда я вошла в дверь своего нового дома, мое дыхание нормализовалось. Из кухни выбежал Керасим, подбегая ко мне. Я крепко обняла его, чувствуя родное тепло.

— Они запретили мне сопровождать тебя. Он же ничего не сделал тебе?,— обеспокоенно спросил мой друг.

— Все хорошо, Керасим,— только смогла ответить я.

— Моя дорогая девочка, ты не голодна?,— на наши голоса прибежала Долорес и я была так счастлива видеть ее.

— Я бы не отказалась от той рыбы, что вчера ты мне готовила.

Когда накрыли на стол, я попросила Керасима и Долорес составить мне компанию. Конечно, мы долго уговаривали ее забыть про все правила и просто насладиться нашей компанией. В итоге, Долорес не устояла и мы прекрасно поужинали. Я успокоилась и мое настроение заметно улучшилось после пищи.

— Он заставил меня смотреть как ему танцуют стриптиз, вы представляете?,— поделилась я, закатив глаза. Мы были уже в моей комнате и лежали на кровати, обсуждая все на свете. Дверь починили и я была счастлива этому.

— Да что ты?,— удивленно прошептала Долорес,— Как невоспитанно со стороны Босса,— причитала она.

— Я уверен, он бы никогда больше не взглянул на стриптизерш, если бы один раз увидел, как танцует Лола,— гордо проговорил Керасим. Долорес непонимающе нахмурилась,— Лола не рассказывала тебе, что она танцует танцы живота?

— Нет, я никогда не видела такие танцы,— с интересом ответила женщина и я засмеялась.

— Лола, станцуй для нас!,— с широкой улыбкой попросил Керасим. А кто я такая, чтобы отказать? Хватит с нас грусти, я хочу повеселиться.

— Долорес, у тебя есть магнитофон?,— спросил Керасим. Она утвердительно закивала и вышла из комнаты,— Ты думала, я приду сюда с пустыми руками?,— хитро ухмыльнулся он доставая из своей сумки диски с арабской музыкой. Я открыла рот, изумленно разглядывая каждый.

— Керасим!,— закричала я, радостно хлопая в ладоши. Долорес забежала с небольшим магнитофоном. Я засунула туда диск и приготовилась нажать на кнопку.

— У меня нет костюма,— вдруг вспомнила я и поджала губы. Забежала в гардеробную и нацепила на себя черную юбку, обтягивающая мои бедра и расклешенная у ног. С верхних полок я нашла такой же черный топ, красиво выделяющий мою грудь. Выхожу из гардеробной под восхищенный свист Керасима и оценивающий взгляд Долорес.

— Тебе не хватает этого,— он протягивает мне пояс с монетками и я завязываю его на бедрах.

Нажимаю на кнопку магнитофона и по всей комнате раздается арабская музыка. Вот это то, чего мне не хватало. Смеясь, я встаю на носочки и быстро покачиваю бедрами. Раздается звон монет и восхищенные крики Долорес. Поднимаю руки за голову и нежно двигаю ими, образуя волны. Да, это моя стихия. Я чувствую себя свободной, когда танцую.

Кружусь, покачивая бедрами. Моя грудь вздымается, делая ее больше, чем есть. Тонкая талия покачивается вместе с бедрами из стороны в сторону, образуя медленные волны. Поворачиваюсь к ним спиной и выгибаюсь, откидывая голову назад. Мои черные локоны спадают вниз, почти касаясь пола. Поднимаю руки, и двигаю ими в разные стороны, образуя красивые волны. Приподнимаюсь и смотря на завороженные взгляды двух пар глаз. Музыка заканчивается и я со смехом смахиваю пот со лба.

— Моя дорогая, это было прекрасно, Керасим был прав,— восхищенно произнесла Долорес, прикрывая губы ладонью.

— Спасибо,— весело смеюсь, забегая в гардеробную. Надеваю расклешенную юбку, прикрывающую мои щиколотки и кофточку с длинными рукавами. Слышу за дверью гардеробной какие-то разговоры. Прислушиваюсь.

— Что здесь происходит, Долорес? Что за песни тут играют?,— это был Домиано. Пьяный и обозленный.

— Простите, господин. Я не заметила, что вы пришли. Ло...,— она прокашлялась,— Принцесса танцевала для нас с Керасимом. Она невероятно танцует,— воодушевленно рассказывает Долорес, но резко обрывается.

— Что ты сказала? Она танцевала для тебя и для этого засранца?,— мое сердце трепещет от ужаса. Я слышу глухой удар и стон Керасима. Быстро накидываю шаль на голову и выбегаю. С ужасом смотрю, как Домиано возвышается над Керасимом, который держится за нос.

— Как ты посмел смотреть на ее тело?,— зло прошипел он.

— Домиано, что ты творишь? Ты пьян, пожалуйста, пойди спать,— осторожно произношу я. Он поворачивается ко мне и хищной походной стремительно надвигается.

— Когда я просил раздеться для меня, ты не сделала этого, но для этих жалких тварей ты не только разделась, но и танцевала, как последняя шлюха?,— заорал он, взмахивая ладонью. Его рука останавливается в пару сантиметров от моего лица и я зажмуриваюсь. Он хотел ударить меня? Его надо лечить.

— Ты помнишь, что не последовала моему приказу?,— холодно произносит он. Я слабо киваю.

— И что я обещал, если ты меня ослушаешься?

— Наказание,— тихо прошептала я. Он удовлетворенно закивал.

— Да, я тебя накажу,— шмыгнул он. Развернулся и поднял Керасима за шкирку, вынося из комнаты. Я побежала за ним, умоляя оставить его в покое. Долорес шла за мной, прося меня замолчать, что будет хуже. Домиано вышвырнул его по лестнице во двор под леденящий ливень.

— Он будет спать сегодня там,— равнодушно произнес он, глядя на меня.

— Ты не посмеешь,— прошипела я, надвигаясь на него.

— И что же ты сделаешь, принцесса?,— хмыкнул он, смотря на меня сверху вниз.

— Я пойду за ним, а ты останешься таким же жалким монстром. Никто не полюбит тебя. Ты всегда останешься таким же одиноким и никому не нужным мужчиной, которого боятся абсолютно все, но ни один не любит,— разочарованно произнесла я и зашагала под ливень. Юбка и кофта промокли насквозь, шаль казалась бы стала прозрачной, но надеюсь, что это лишь мои догадки. Было очень холодно. Я побежала к Керасиму и обняла его, пытаясь скрыть от дождя, но у меня не очень получалось.

Я думала, что у Домиано есть сердце, но сейчас я поняла, что у него вместо него есть только жажда власти. Ненавижу тебя, Домиано Риччи. Всем сердцем ненавижу.

Глава 5

Ночь казалась бесконечной, промозглой и беспощадной. Каждый час тянулся, как вечность. Одеяние противно липло к телу, а ноги утопали в грязной, промокшей земле. Домиано, словно палач, захлопнул дверь и приказал Долорес идти спать. Мои отчаянные стуки, мольбы об открытой двери – всё тщетно. Я металась по периметру, надеясь вырваться на свободу вместе с Керасимом, но тщетно. В трёхстах метрах от особняка, словно каменные изваяния, стояли огромные амбалы. Они окружали дом плотным кольцом, бдительно охраняя его. Керасим выглядел измученным и замерзшим, когда мы прятались от дождя в покосившейся беседке. Он, как маленький ребенок, прижался ко мне, положив голову на плечо. Я старалась согреть его своим теплом. Он ещё не стал мужчиной, а я понимала, что детская травма, вероятно, оставила в его душе неизгладимый след. Поэтому я старалась быть с ним нежной и понимающей. Домиано поступил жестоко, бросив нас на улице, словно бездомных щенков. В сердце закралась боль. Я верила, что даже у самых отъявленных злодеев есть хоть капля человечности, но Домиано, казалось, был исключением. С первыми лучами рассвета мои глаза слиплись. Я ощущала, как тело горит в огне, как мне плохо. Чувствовала всё, но не могла открыть глаза. Сквозь пелену забытья слышала голос Керасима, полный тревоги, крики Долорес и взволнованный голос Адриано, вызывающего врача. А потом – лишь чёрная бездна.

— Наконец-то очнулась, — я жмурюсь, пытаясь привыкнуть к свету. Со второй попытки мне удаётся разлепить веки. Что случилось? Боже, как же мне плохо! Обвожу взглядом комнату и вижу Долорес, с тревогой смотрящую на меня.

— Что произошло? — мой голос охрип, горло саднило.

— Вчера Домиано оставил тебя с Керасимом на улице, — виновато произнесла она, поглядывая в окно, — Сегодня утром он приказал мне привести тебя к нему, но когда я позвала тебя, ты не отреагировала. Я осторожно коснулась тебя и ужаснулась от того, насколько твоя кожа была горячей. Я позвала Адриано, и он вызвал нашего врача, — я устало глядела на нее, пока она рассказывала мне события сегодняшнего утра, одновременно меняя компресс на лбу, — У тебя была лихорадка. Поднялась высокая температура, но сейчас она уже спадает, — облегчённо выдохнула Долорес.

— Он всегда такой, Долорес? Что с ним происходит? — я осторожно приподнялась на локти и удобнее устроилась на куче подушек. На мне были футболка и шорты. Я удивленно взглянула на нее.

— Не переживай, тебя одела я, никто не заходил, — я удовлетворенно кивнула, — Домиано в детстве не был таким жестоким, Лола. Я была молодой двадцатилетней девушкой, когда он только родился. Можно сказать, что Домиано вырос рядом со мной. Его отец, бывший Дон Вигьено, убил всю мою семью из-за долгов отца, но меня оставил в живых. Он насиловал меня в течение трёх месяцев, — её голос дрогнул, а я ахнула, — Жена Вигьено родила второго сына, которого назвали Домиано, а меня сделали его няней. Честно, я была счастлива, потому что мне некуда было идти, не на что жить, а маленький Домиано был очень ласковым и добрым ребенком, — на её глазах выступили слёзы, но она их быстро смахнула, — Но мне запретили любить его, Лола. Его родители не хотели, чтобы он ощутил любовь, и я не знаю почему. Я не могу тебе всё рассказать о нём, потому что это не моя история и не мои тайны, прости.

— Долорес, мне так жаль, что тебе пришлось пережить весь этот кошмар, — тихо прошептала я, сдерживая слёзы. Сколько боли и страданий пережили эти люди?

— Ты ложись, Лола, я наберу холодную воду для компресса, — она шмыгнула носом, взяла блюдце с водой и перед выходом прошептала, — Он тоже переживал за тебя.

Я нахмурилась. Она говорит о Домиано? Он бы никогда не стал беспокоиться обо мне.

Я удобнее улеглась на подушку и закрыла глаза. Как же я мечтаю сделать этих людей счастливыми! Хочу, чтобы они улыбались и радовались жизни, но возможно ли начать всё с чистого листа в этом мире? Я не знаю.

Чувствую прикосновение ткани к волосам, которую аккуратно смыкают на шее. Улыбаюсь, не открывая глаз. Керасим даже в таком состоянии заботится обо мне.

На лоб положили холодную тряпку, и я невольно съёжилась.

— Долорес разрешила тебе поухаживать за мной? — тихо спросила я. Ответа не последовало.

Мои глаза медленно распахнулись и встретились с чёрной бездной. Я резко подскочила, пронзённая острой болью в голове. Мычу, хватаясь за платок, скрывающий мои волосы.

— Я не смотрел, — почти шёпотом произносит Домиано, избегая взгляда, — изучаю пол.

— Что ты здесь делаешь? — удивлённо смотрю на него, поджимая ноги к груди.

— Долорес с твоим засранцем отправились в магазин, я решил, что тебя нельзя оставлять одну, — он прочистил горло и взглянул на меня. В его глазах читалось безразличие, но если это так, почему он решил зайти ко мне?

— Я не должен был оставлять тебя там, — он поднялся и зашагал к окну.

Домиано был одет в обтягивающую футболку, открывающую вид на мощные руки. Левая рука была полностью покрыта татуировками. На правой руке татуировка красовалась только на предплечье. На шее виднелся край ещё одной татуировки. Наверное, это было очень больно. Внушительный рост Домиано заставлял его немного сгорбиться, чтобы выглянуть в небольшое окно рядом с балконом. Он действительно был очень красив. Если бы не эти ужасные обстоятельства, я бы, скорее всего, влюбилась в него.

— Почему ты так повел себя? — прошептала я, не смея повысить голос даже на октаву. Он повернулся ко мне.

— Я достаточно вежливо попросил тебя раздеться, но ты мне отказала. А какому-то кастрированному идиоту ты танцевала почти полуголая, как мне сообщила Долорес, — Домиано медленно приблизился ко мне, опускаясь на корточки.

— Он может видеть меня без платка, Домиано. Керасим не захочет меня как женщину, а ты... можешь захотеть, — осторожно заглядываю в его глаза и вижу, как расширяются зрачки, — Я не танцевала для них тот развратный танец, который ты заставил меня смотреть.

— Что делать, если я уже хочу тебя? Даже покрытую этими тряпками, — он сморщился, смотря на одеяло, которым я закрывала всё тело. Я застыла, заливаясь краской.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тогда тебе надо держаться от меня подальше, я не смогу дать то, чего ты жаждешь, — всё так же прошептала я, оглядывая его лицо. Он глубоко вздохнул.

— Мне ничего не стоит сейчас сорвать это одеяло и коснуться каждого дюйма твоего тела, — хрипло процедил он, нависая надо мной. Я вжалась в кровать, стараясь увеличить расстояние, — Чёрт, как же сильно я жажду сорвать с тебя всё и коснуться самой души, — прорычал он.

Чувствую горячее дыхание на щеке. Я сглотнула, замечая, как тепло разливается внизу живота. Что со мной происходит? Я поднимаю на него взгляд, который цепляется за губы. У него были такие же пухлые губы, как у меня. И мне впервые захотелось ощутить вкус поцелуя. Он заметил мой взгляд и приблизился ещё ближе. Наши носы чуть ли не касались друг друга. Я чувствую, как по коже бегут мурашки, и раскрываю губы, слегка облизывая их. Он шумно задышал.

— Твою мать, скажи мне остановиться, — жарко проговорил он, сжимая в руке одну из подушек. Прошу тебя, Лола, попроси его остановиться.

— Я... хочу посмотреть телевизор, — сглотнув, прошептала я. Он закрыл глаза, поджимая губы. Закивал, отстраняясь. Чувствую холод. Моё сердце бешено бьётся, и я не могу его успокоить.

— Ты сможешь встать? — хрипло произнёс он, снимая с моего лба уже горячий компресс.

Я приподнимаюсь, удерживая плед. Домиано видит это и выходит из комнаты. Сажусь на кровать, замечая, как кружится голова. Шиплю, касаясь её. Замечаю, как Домиано возвращается с одеждой в руках. Он держит огромную чёрную толстовку и широкие штаны.

— Это мои вещи, они должны быть тёплыми, — холодно произносит он, — Скажи, как оденешься, — с этими словами выходит, закрывая за собой дверь. Он пытается делать вид, что ему всё равно. Неужели он не понимает, что проявляет заботу ко мне?

Я с трудом надеваю толстовку и штаны, которые мне приходится семь раз завернуть, чтобы оголились стопы. Беру шарфик и делаю из него импровизированный ремень, чтобы они не спадали. Надеваю капюшон на голову и завязываю шнурки, оставляя открытым только овал лица.

— Домиано? — стараюсь позвать его громче, но тут же закашливаюсь. Дверь открывается, и он оглядывает меня с ног до головы, останавливаясь на лице. Вижу, как он пытается скрыть улыбку. Это заставляет меня засмеяться. Делаю шаг к нему и падаю. Голова кружится. Домиано одним лишь шагом оказывается рядом.

— Давай я понесу тебя? — спрашивает он, хмурясь. Видит мой растерянный взгляд и закатывает глаза. Домиано подходит к кровати, берет одеяло, заворачивает меня в него и поднимает.

Я охаю, цепляясь за его футболку, когда он несёт меня вниз. Только сейчас я замечаю, как вкусно пахнет Домиано. Необъяснимый запах чего-то лёгкого, сладкого. Я глубоко вдыхаю этот аромат, чуть коснувшись кончиком носа его груди. Чувствую, как он напрягается, а сердце сильно бьётся о рёбра. Неужели он так реагирует на меня?

Домиано аккуратно кладёт меня на диван и отдаёт пульт от огромного телевизора.

— Ты голодна? — спрашивает он, широким шагом направляясь на кухню. Скорее всего, это был вопрос, на который ему не нужен был ответ. Я принялась листать каналы и остановилась, когда на экране появился "Шрек". Неужели? Какое совпадение! Я широко улыбнулась.

С удовольствием — я отредактирую твой текст, сохраню сюжет без изменений, исправлю грамматику, пунктуацию и стилистические шероховатости, а заодно усилю драматизм, атмосферу и эмоциональную насыщенность, оставив твой авторский дух. Вот переработанный вариант:

— Домиано, скорее! Здесь идёт мой любимый мультфильм! — стараюсь крикнуть, но голос срывается на кашель. Он выходит из кухни, держа в руках тарелку. Бесцеремонно протягивает её мне и уходит обратно. Я удивлённо разглядываю безобразный бутерброд, щедро обляпанный каким-то соусом. На губах проступает невольная улыбка, и меня едва не рвёт на смех.

Домиано возвращается с двумя бутылками и пачкой

Doritos.

Он останавливается, услышав мой смешок.

— Над чем смеёшься? — хмуро произносит он.

— Это... очень мило с твоей стороны, — улыбаюсь, кивая на бутерброд. Домиано презрительно фыркает, присаживаясь рядом.

— Это готовила Долорес. Я бы не стал тратить на тебя своё время, — цокает он, равнодушно оглядывая меня с ног до головы. Поджимаю губы, пряча улыбку.

— А это что? — спрашиваю, показывая на бутылку с янтарной жидкостью.

— Виски, — коротко бросает он. — А это твоё, — холодная бутылка

Pepsi

оказывается в моих ладонях.

— Спасибо, Домиано, — шепчу я, откусывая бутерброд. Замечаю, как он боковым зрением следит за моей реакцией. Пережёвываю... и сразу чувствую странный, неприятный привкус. Приподнимаю верхний ломоть хлеба — поверх колбасы аккуратно уложен ломтик бекона. Морщусь и возвращаю ему тарелку.

— Харам, харам, Домиано, — вытираю губы салфеткой, ловя его удивлённый тёмный взгляд.

— Что? — нахмурился он, похоже, разочарованный моей реакцией. Я глубоко вздыхаю, глядя на него. Он ведь сделал это для меня... а я повела себя как последняя неблагодарная дура.

— Прости. Это безумно вкусно... просто мы не едим свинину. Это харам, — торопливо объясняюсь. Вижу, как его напряжённые плечи немного опускаются.

— Почему? Это же просто животное.

— Свиньи едят отходы. Даже собственные... экскременты. В их мясе накапливается масса токсинов и опасных бактерий. Я берегу здоровье. Так велит моя вера, — спокойно отвечаю я.

Он не отвечает. Молча встаёт и уходит. Я тяжело выдыхаю, открываю бутылку

Pepsi

и делаю глоток. На экране

Шрек

ведёт диалог с Лордом Фаркуадом. Слышу приближающиеся шаги. Домиано возвращается с новой тарелкой.

— Я скажу Долорес, чтобы в этом доме больше не было свинины, — произносит он, закидывая в рот чипсину. Его взгляд устремляется к экрану, а я разглядываю его профиль. Сегодня он другой. Что с ним происходит?

— Что за нелепость... Он действительно думает, что принцесса полюбит монстра? — хмыкнул он, привлекая моё внимание к экрану.

Я чуть откидываюсь назад и, улыбаясь, произношу:

— А почему ты думаешь, что не полюбит?

— Кто вообще способен полюбить монстра? Он же уродец... да ещё и зелёный, — Домиано скривил губы, обнажив безупречно белые зубы.

— Может, он добьётся её любви своими поступками. Женщины не обязательно влюбляются в красивых. За глянцевой обложкой часто пустота. Женщину добиваются поступками, — задумчиво говорю я.

Он смотрит на меня, склоняя голову набок.

— В тебе нет пустоты, Лола, — тихо произносит Домиано. — Ты полна любви и доброты.

— И в тебе нет, Домиано, — шепчу в ответ.

Он откидывается на спинку дивана, закидывая руку за голову. Моё внимание приковывает напряжённый бицепс. Господи, прости мои мысли.

— Я абсолютно пуст, Лола. За все свои двадцать семь лет я ни разу не наполнился тем, что есть в тебе, — его низкий голос будто пробивает грудную клетку изнутри. — Я не умею любить. Не умею быть добрым. Меня этому не научили.

— Что с тобой случилось, Домиано? — я сажусь в позе лотоса, в упор глядя на него. Он оглядывает меня, усмехается.

— Я нежеланный ребёнок в своей семье. Вот и всё, — делает глоток виски, поморщившись, и заедает

Doritos.

Я нахмурилась.

— У меня был старший брат, которому лизали задницу, которому все жаждали передать власть. А меня... Меня случайно зачали в одну из ночей, когда мои родители были в стельку. Мать была уверена, что родится девочка, которую они продадут другому клану для укрепления связей, — он с силой сжал бутылку. — Ешь, — бросил он взгляд на меня. Я тут же откусила бутерброд.

— Их план провалился. Родился я. С тех пор они решили отыграться. Долорес отдалилась от меня, когда мне было четыре. А мать... мать сажала меня на колени перед старшим братом. Он должен был видеть, как я ничтожен, — я задерживаю дыхание. Мой разум не готов к такой откровенности.

— Жаль, они не знали, что однажды на коленях будут стоять они, — ухмыльнулся Домиано.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спрашиваю. Его лицо снова принимает привычную гримасу равнодушия.

— Предупреждаю... Я не знаю таких понятий, как "любовь" и "сострадание", принцесса, — грубо произносит он, разбивая только что возникшую хрупкую близость. — Досмотрим фильм.

Я разочарованно киваю. Снова смотрю на экран. На нём Фиона предстала в истинном обличии перед Лордом Фаркуадом. Домиано хмурится, жуя

Doritos.

Мне становится жарко. Чертовски жарко. Особенно, когда ловлю себя на том, как жадно смотрю на него.

Когда он откусывает очередную чипсину, я шепчу то, от чего сама себя не узнаю:

— Я тоже хочу...

Я томно смотрю на кусочек в его пальцах, осторожно приближаясь под его удивлённый взгляд. Он сглатывает, напрягаясь всем телом. Я слегка приоткрываю губы, облизнув их, и, приблизившись, зубами хватаю желаемую чипсу, чуть задевая его палец языком.

Откидываюсь назад, пережёвывая, кивнув в знак одобрения.

Визг срывается с моих губ, когда вдруг оказываюсь под ним. Его лицо нависает над моим.

— Зачем ты провоцируешь меня? — зло рычит он, приближаясь.

— Я... я просто хотела

Doritos

, — хрипло шепчу, глядя на его губы.

Он стискивает зубы. Я отчётливо ощущаю его колено, прижимающееся ко мне. Лицо заливает краска. Лола, что ты творишь?

— У тебя снова жар. Ты бредишь, Лола, — Домиано резко встаёт и уходит. Возвращается с таблетками и водой. Я послушно выпиваю.

Он собирается уйти, но я хватаю его за штанину.

— Прошу... останься, пока они не приедут, — хнычу, пытаясь унять пульсирующую боль в голове.

Он медленно подходит и садится рядом. Наверное, я и вправду схожу с ума, потому что ползу к нему, укладываюсь на его твёрдый живот и поджимаю ноги. Он удивлённо разглядывает меня, и мне это безумно нравится.

— Принцесса полюбила монстра, Домиано... Тебя тоже полюбит твоя принцесса, — шепчу, пытаясь удержать взгляд на его лице. Больше не могу. Всё. Сдаюсь. Засыпаю.

О Всевышний... Прости меня. Сегодня я согрешила

.

Глава 6

«Никогда не трогай сердце, если не уверен в том, что сможешь его хранить и охранять»

«Никогда не трогай сердце, если не уверен в том, что сможешь его хранить и охранять»

Однажды в детстве я услышала фразу, которая навсегда засела в моей памяти. В фильмах о любви я часто встречала разбитые сердца, предательства и измены. Меня пугала сама мысль узнать эту боль. Моя вера запрещает измены, а за подобное карает либо смертью, либо семидесятью ударами плетьми. Да, это жестоко, но именно поэтому никто не осмеливается нарушить запрет. Я поняла, почему Всевышний уберёг нас от отношений до брака. Он защищал моё сердце от предательства и боли, ведь тот, кому я могла бы его отдать, мог оказаться не моей судьбой.

Меня с детства учили выбирать себя и свой покой. Помню, как тётя Лаура сажала нас с сёстрами и внушала: никогда не отдавайте свои хрупкие сердца мужчинам, в которых не уверены. Будьте гордыми. Вы — женщины, за которых должны бороться. Тогда я не понимала этих слов. Но с возрастом многое стало яснее. Большинство моих кузин, ослушавшись, вступали в запретные связи и в итоге оставались с разодранными душами. Они жаждали любви, раскрывались слишком рано и не давали мужчинам доказать на деле, что те их достойны.

Женщина — величайшее создание Всевышнего. Она дарит жизнь, наполняет её красками, она умна, коварна, обаятельна. Она — самое опасное оружие против мужчины. И если уж сердце своё отдавать, то только тому, кто доказал право его держать. Я поняла это. И надеюсь, другие поймут тоже.

Прошло два дня с той ночи, как я позволила себе поддаться страсти перед Домиано. С тех пор я его не видела, и слава Всевышнему. Мне было стыдно до дрожи в костях. Я позволила чужому мужчине слишком многое. Наверное, он разочарован. Но я стала чувствовать себя лучше, и это облегчало.

— Ты эти два дня сама не своя, Лола. Что-то случилось? — Керасим сел у моих ног, пока я расчёсывала свои кудрявые локоны.

— Керасим, ты меня убьёшь, — отложила я расчёску и села поудобнее, поглаживая его волосы. Он отпрянул, настороженно оглядывая меня.

— Что случилось?

— У меня был жар, я бредила, — сглотнула я, вглядываясь в его глаза. — Позволила себе вульгарность по отношению к Домиано, — прошептала я, ожидая его реакции. Он распахнул глаза.

— Он трогал тебя? — его лицо побледнело.

— Нет-нет, — я быстро замотала головой. — Просто я легла на его живот головой.

— Лола, это харам! — грубо воскликнул Керасим, вскакивая. — Ты не понимаешь, что он жестокий убийца, который хочет свергнуть короля Асада и занять всю арабскую территорию?

— Я знаю, Керасим, знаю. Мне было плохо, а тебя не было рядом, — упрекнула я. — Он был добр ко мне. Домиано не монстр.

— Лола, из-за него у твоего отца инсульт. Он держит тебя в заложниках, очнись! — прошипел он, хватая меня за плечи.

— Керасим, успокойся. Я не могу влюбиться в него — ты сам знаешь. Он не нашей веры, я не смогу выйти за него замуж, — пытаюсь его вразумить. Керасим отпускает мои плечи и рывком бросается в объятия.

— Лола, прошу тебя. Ты должна помнить, кто такой Домиано Риччи. Его неспроста называют самым жестоким Доном. Он опасен и может использовать тебя для своих целей, — тихо шепчет он, поглаживая мои волосы. — Я очень люблю тебя. Ты мне как сестра, Лола, и я обязан защитить тебя от него. Вспомни слова Азиза. Ты должна найти то, что уничтожит его.

— Нет, Керасим! — я вырвалась из его объятий. — Ты мне говоришь, что я грешу, а сам? Втираться в доверие человека и использовать его тайны в гнусных целях — это такой же грех, если не хуже. Я не буду этого делать, и ты тоже! — угрожающе смотрю ему в глаза, нахмурив лоб. Керасим долго сверлит меня взглядом, но в итоге сдаётся.

— Хорошо, ты права. Но прошу тебя, держись от него подальше, — жалобно произносит он. — Ты единственное, что у меня осталось, Лола. Я не хочу, чтобы твоё доброе сердце разбили, — глаза Керасима становятся влажными, и я успокаиваюсь.

— О ру'хи [прим. душа моя], Домиано для меня — закрытая дверь. Мы из разных миров, и я не полюблю его, — заверила я.

Мои слова были чистой правдой. Домиано — не тот человек, который сделает меня счастливой. Я знаю: рядом с ним мне будет больно, а боль — это последнее, что я хочу подарить своей душе.

После разговора с Керасимом я оделась и спустилась вниз к Долорес, которая уже накрыла стол. Мы плотно позавтракали и решили выйти в город, чтобы немного развеяться. Конечно, просто так за пределы особняка нас бы не выпустили, поэтому Долорес попыталась связаться с Домиано, но он не отвечал на звонки. Мы просидели в беседке два часа, ожидая его звонка, но так ничего и не услышали.

— Адриано идёт, — заметил Керасим, и мой взгляд соприкоснулся с золотисто-карими глазами.

— Добрый день, Адриано, — мило улыбнулась я, махая ему рукой. Он ухмыльнулся, приближаясь к беседке.

— Долорес, Домиано заставил меня тащить сюда свой зад из-за твоих нескончаемых звонков. Что, чёрт возьми, случилось? — недовольно произносит он, облокачиваясь на дерево.

— Простите, сеньор, — она смущённо опускает взгляд, и я хмурюсь. Почему он так разговаривает со старшими? — Принцесса хотела немного пройтись по городу, если господин не будет против.

— Исключено, — я открываю рот от его ответа.

— Адриано, я здесь нахожусь не в качестве вашей рабыни, — зло проговариваю. — Я хочу выйти прогуляться, и если Домиано мне не разрешит — я сбегу, — твёрдо стою на своём. Адриано издаёт смешок и расправляет плечи.

— Полный газ, принцесса, — я растерянно оглядываю его удаляющуюся спину. Злость накапливается. Я поворачиваюсь к друзьям.

— Он хочет поиграть? Я готова! — Долорес испуганно смотрит на Керасима, который обречённо протирает лицо. Он знает: если я что-то задумала — я довожу дело до конца.

— Он хочет поиграть? Я готова! — Долорес испуганно смотрит на Керасима, который обречённо протирает лицо. Он знает: если я что-то затеяла — довожу дело до конца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лола, ты не можешь этого сделать! — зло прошептал Керасим, когда я рассказала ему свой план побега. Мы сидели в моей ванной комнате под горячим паром и шептались, чтобы Долорес ничего не услышала. Я знала — она бы доложила всё боссу. Не из предательства, а лишь затем, чтобы я не совершила очередную безрассудную ошибку. Мне самой страшно убегать из особняка, и шансы провернуть свой хитрый умысел были минимальны. Но одна только мысль о том, что этот балбес Адриано не поверил в мои силы, заставляла меня закипать. Если меня накажут — это будет всецело его вина.

— Успокойся, Керасим. Если я убегу с тобой — нас могут поймать, — объясняю ему. — Домиано убьёт тебя, если узнает, что мы оба сбежали. Понимаешь? Я вернусь до заката, — убедительно киваю, и Керасим сдается.

— Я надеюсь, ты не забыла уроки Саддика, Лола? Кинжал — это часть твоего тела. Будь на чеку и доверься своим чувствам, — я глубоко вздыхаю и ухмыляюсь.

— Скажи Долорес, что мне плохо, — прошу я, вставая из ванной, как только Керасим выходит. Быстро надеваю майку и штаны, задерживаю дыхание и резко падаю на пол, скрючившись от острых ощущений. Долорес вбегает в комнату, обеспокоенно хватается за мои плечи.

— О Господи, Лола, что с тобой?! — кричит она, трогая моё лицо. — Да ты вся горишь!

— Долорес... мне очень плохо, — мычу я, цепляясь за руку Керасима, который едва сдерживает улыбку. — Не подходи ко мне... это может быть заразная инфекция, — отталкиваю её от себя, прикрывая рот рукой. Делаю вид, что меня вот-вот стошнит. Долорес отступает, в её глазах читается искреннее беспокойство.

— Я вызову врача!

— Долорес, мне нужен врач... женщина. Скажи ей, чтобы надела маску, — уточняю я, и она быстро кивает, выходя из комнаты. Я тут же расслабляюсь и откидываюсь на подушки. Керасим уже не может сдержать смеха, и я поддерживаю его.

— Проси у Всевышнего прощения, Лола, ты снова согрешила, — с улыбкой произносит он.

— О Всевышний, помоги мне, — тихо шепчу я, поднимая руки к потолку. — Теперь мне надо обезвредить одного из амбалов и отобрать у него оружие, — хнычу.

— Я могу это сделать, — решительно поднимается Керасим, но я останавливаю его.

— Нет. Ты не должен вмешиваться, Керасим. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Вы с Долорес ничего не знаете, — твёрдо произношу я, и он сдаётся. В этот момент я слышу звук открывающейся двери и быстро ложусь, хватаясь за лоб.

— Она будет здесь с минуты на минуту, — Долорес стоит у двери.

— Хорошо, спасибо, — измученно произнесла я. — Долорес, пожалуйста, не говори ничего Домиано. Я не хочу его видеть, — жалобно посмотрела на неё, и она кивнула.

Слышу шаги. Долорес отходит от двери, пропуская женщину в маске и медицинском колпаке. Я мысленно радуюсь, заметив её тёмные волосы.

— Здравствуйте, — твёрдо произносит она, приближаясь ко мне. — Что вас беспокоит?

— Оставьте нас одних, — я бросаю взгляд на Долорес, и та без слов покидает комнату. Поворачиваю голову к Керасиму и вижу, как он ухмыляется, глядя на одну из моих подушек. Я просила его найти аптечку Долорес и украсть снотворное. Керасим меня не подвёл. Он выходит из комнаты, и я напрягаюсь. Пути назад больше нет, Лола.

— У меня был жар... я плохо себя чувствую, — произношу я, чуть приподнимаясь на кровати.

Женщина смотрит мне в глаза и прижимает ладонь ко лбу.

— Но у вас нет температуры... Вы принимали горячую ванну недавно? — прищурилась она, не отнимая руки. И это был мой шанс.

Молниеносно хватаю её за запястье, выкручиваю руку за спину и вонзаю шприц со снотворным прямо в плечо. Она пытается вырваться и закричать, но я зажимаю ей рот, прижимая лицо к подушке. Через пару минут она обмякает. Я резко встаю с её тела, срываю халат, маску и колпак. Быстро надеваю на себя белое широкое платье, скрывающее шею, прячу волосы в небрежный пучок под чужой колпак, который мне велик и почти закрывает глаза. Маска ложится на лицо.

Дверь скрипит. Сердце уходит в пятки.

— О Всевышний... не пугай меня так, — зло шепчу, заметив Керасима.

— Клянусь Всевышним, я не думал, что ты осмелишься, — он поражённо оглядывает женщину, лежащую на моей кровати. Подходит к ней, переворачивает лицом вниз и накрывает пледом.

— Я скажу, что к тебе нельзя заходить, — шепчет он, подходя ко мне и пряча выбившиеся пряди под колпак. Я обнимаю его, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Моё бьётся в том же ритме. Но я вошла во вкус и хочу довести дело до конца.

Я глубоко вздыхаю и киваю Керасиму. Мы выходим из комнаты, спускаясь вниз, где нас уже ждёт обеспокоенная Долорес.

— Ну как она? Ничего серьёзного? — подходит ко мне, но я не поднимаю головы.

— С ней всё хорошо, Долорес. Ей дали лекарства, она не проснётся до завтрашнего утра, — ответил Керасим, отвлекая её внимание. Она кивнула и предложила проводить меня до двери.

— Береги себя, — сказала она, когда я начала спускаться по ступенькам. Долорес поняла и не остановила меня. Я удивлённо посмотрела на неё и встретила лукавую ухмылку. Игра начинается.

Я иду прямо к воротам особняка, где стоят не меньше шести здоровяков. Надеюсь, обойдётся без лишних вопросов. Подхожу ближе, замечая взгляд одного из них. Вижу у него на бедре ножи, на ремне — кобуру. Это то, что мне нужно.

Останавливаюсь неподалёку и спешно раскрываю сумку, полную лекарств и шприцов. Нахожу «Димедрол». Больше снотворных нет — придётся действовать крупными дозами. Беру два шприца, прячу их в карман халата. Ко мне подходит тот самый мужчина и недоверчиво оглядывает.

— Что ты там делаешь? — грубо спрашивает он. Я поднимаюсь, наши взгляды встречаются. Я вижу вспыхнувший интерес.

— Простите, я хотела уточнить, отдала ли лекарства Долорес, — произношу нежно. Его зрачки расширяются.

— Я провожу вас, — сглатывает он, и я киваю.

Он отдаёт распоряжения остальным, и ворота открываются. «Амбал» заявляет, чтобы его сегодня никто не ждал, и я мысленно дивлюсь своей удаче. Мы отходим достаточно далеко от особняка, и он останавливается.

— Я влюбился в твой голос, сучка, — хрипло произносит он, надвигаясь на меня. — Ну же, сделай папочке приятно.

Я кривлюсь от отвращения. Неужели все мужчины здесь такие ублюдки? Делаю шаг вперёд, внимательно следя за каждым его движением. Он почти касается меня, но я качаю головой.

— Я хочу, чтобы ты встал передо мной на колени, — соблазнительно шепчу, сама удивляясь собственным словам. Он выгибает бровь, ухмыляется.

— Ну же, — подстрекаю, опуская маску. Его лицо вытягивается, глаза цепенеют, будто под гипнозом он опускается на колени.

— Какой хороший мальчик, — усмехаюсь, обводя его кругами.

— Я заслужил поощрение у своей госпожи? — томно спрашивает, когда я останавливаюсь у него за спиной.

— Конечно, — шепчу, доставая из кармана два шприца и вонзая в его тело лошадиную дозу «Димедрола». Надеюсь, я не переборщила и он не сдохнет.

— Что ты сделала, мразь? — с хрипом произносит он, вставая и шатаясь в мою сторону.

— Ты очень устал, я решила помочь, — шепчу, надеясь, что препарат сработает быстро. Вижу, как его лицо бледнеет, походка становится неуверенной. Через минуту он уже лежит на земле, глядя на меня мутным взглядом. Я сглатываю и подхожу, забирая ножи и пистолет.

— Прости ради Всевышнего, — шепчу, оглядывая его в последний раз, и убегаю.

Бегу долго, пока не добираюсь до небольшой забегаловки. Захожу внутрь под изумлённые взгляды персонала. Направляюсь в уборную, кладу сумку на раковину и споласкиваю лицо холодной водой, пытаясь унять бешеный пульс. Снимаю халат и выбрасываю его в контейнер, надеваю платок, закрывая лицо. Я справилась. Я действительно убежала. Это стоило мне нервов, но я смогла. Если бы Керасим был рядом, возможно, я бы больше никогда не вернулась к Домиано.

Что будет, когда он узнает? Убьёт Керасима? У меня нет ни денег, ни документов. Италия — моя тюрьма. Теперь я поняла, почему он привёз меня сюда. Здесь его законы, его люди. Домиано всегда всё просчитывал.

Я выхожу из уборной и бегу на улицу. Уже вечер, Сицилия начинает окутываться яркими красками заката. Вокруг музыка и смех. Я с улыбкой наблюдаю за танцующими парочками, за старыми людьми, обсуждающими жизнь. Здесь — другой мир. Почему Домиано не пускал меня сюда? Керасиму бы здесь понравилось.

— Синьорина, попробуйте наше тирамису, — слышу голос пожилого мужчины у ларька с десертами. Осторожно подхожу, смущённо шепчу:

— У меня нет денег, синьор.

— За ваши глаза я готов угостить всем, что у меня есть, — с доброй улыбкой протягивает тарелку. Я принимаю её, подношу вилку с десертом, чуть приподнимая платок.

— Ммм... сеньор, это лучшее, что я пробовала, — довольным мурлыканьем произношу я. Мужчина заливается краской.

— Никто не хочет пробовать мои десерты, синьорина, — его улыбка становится грустной. Я нахмурилась.

— Почему?

— Не верят, что у бедняка может быть десерт лучше, чем в ресторанах, — грустно усмехается. — Но я счастлив, что прекрасная синьорина с божественным голосом оценила мою работу.

Я смеюсь.

— Извините... боюсь, вы так влюбитесь в меня, — шутливо отвечаю. Старик хихикает. И я вдруг ощущаю желание помочь ему. Этот старик достоин большего.

— Я помогу вам, — с улыбкой произношу я. Старик удивлённо вскидывает брови.

У меня есть только один способ привлечь сюда людей — мой голос.

Я подхожу к музыкантам.

— Умеете играть арабские мелодии? — спрашиваю, видя, как мужчина сглатывает. С каждым разом я всё яснее понимала, почему отец считал меня ценной. Если бы из-за моего голоса началась война, я бы не удивилась.

Мужчина кивает. Я приглашаю их к старику, который смотрит на меня в полном недоумении. Музыканты садятся рядом, и я прошу их сыграть любимую мелодию. Керасим бы рассмеялся над моей затеей. Мелодия льётся, и взгляды притягиваются к нам.

Мне неловко, но платок делает меня смелее. Даже если я опозорюсь — кто меня узнает? Никто.

Я начинаю петь. Да, действительно — петь на арабском, и, к моему удивлению, толпа скапливается, заинтересованно ожидая моих действий. Хорошо, что я не надела всё чёрное, иначе они бы попросту меня испугались. Представьте себе — маленькая покрытая девушка, кружится рядом с музыкантами. А им даже представлять не надо.

— Habibi, ya nour el-ain, — пою я, слегка пританцовывая. Поднимаю руки вверх и медленно вращаю ладонями, вычерчивая в воздухе плавные волны фалангами пальцев. Толпа восторженно аплодирует, ловя мой голос. Я медленно подхожу к женщине, нежно касаясь её руки, мягко подталкивая к старику. Она покупает у него десерт, откусывает, показывает друзьям, оживлённо говоря, как это восхитительно. А я радуюсь.

— Бог одарил тебя... какие волшебные глаза... — продолжаю петь, кружась в танце. Старик в суете ловит мой взгляд и одними губами шепчет: «Спасибо». Толпа выстраивается в очередь за его десертами, одновременно хлопая мне и безуспешно пытаясь повторить мои движения. Ах, если бы я могла зажечь здесь как следует...

— Твоё сердце окликнуло меня и сказало, что ты любишь меня... — тяну последние строки, пробираясь сквозь людское кольцо, пытаясь исчезнуть из поля зрения.

— Постой, моя спасительница, как тебя звать?! — выкрикнул старик, стараясь догнать меня.

— Вспоминайте меня добрым словом! — смеюсь я, отступая. — Храни вас Всевышний... Меня зовут Лола! — выкрикиваю и исчезаю за углом старинных домов. Прижимаюсь к стене, стараясь отдышаться. Глаза предательски наполняются слезами. Это была любимая песня папы... Он так любил, когда я пела ему по ночам. Как же я скучаю по своей дерзкой Наиде, по мудрой Аиде... Моя маленькая Фатима — моё бесценное сокровище. Такая беззащитная... Дай Всевышний, чтобы беда обошла их стороной.

Темнеет. Мне пора возвращаться. Но... я напрочь забыла, как сюда пришла. Чёрт. У меня нет ни телефона, ни номера Долорес.

Я брожу по тёмным улицам, в глубине души надеясь, что Домиано найдёт меня. Мне безумно понравилась эта безрассудная прогулка, и я ни капли не жалею, что сбежала. Но... стоило всё-таки дождаться Домиано и уговорить его отпустить меня с охраной. Глупая...

— Ах, вот ты где, — раздался мужской голос, и я облегчённо вздохнула. Наконец-то.

— Я готова возвращаться в особняк... простите, что сбежала... — быстро тараторю, разворачиваясь на голос. Поднимаю глаза... и вижу совсем не тех, кого ожидала. Я отпрянула назад, наткнувшись на неопрятного мужчину со смуглым лицом и закрашенными чёрным веками.

— Что это ты там щебечешь своим ангельским голосом, птичка моя? — обнажил он жёлтые зубы, от одного вида которых меня подташнило. Только этого мне не хватало. Из-за его спины показались ещё двое.

— Ты слишком красиво пела в центре, прекрасная девица, — прохрипел высокий, ухмыляясь. — Теперь ясно, почему Босс захотел получить тебя. — Он скользнул взглядом по мне. — Но меня раздражают эти тряпки, скрывающие твои изгибы. Уверен... там прячется весьма ценный товар.

Я глубоко вздохнула, прислушиваясь ко всем звукам вокруг. Одним быстрым движением выхватила из рукава нож и метнула в ближайшего мужчину. Лезвие вонзилось ему в переносицу, и я услышала мерзкий хруст челюсти. Господи... меня сейчас стошнит. Он рухнул на землю, бьясь в конвульсиях, пока кровь фонтаном била изо рта.

Второй, завизжав, рванул ко мне, снимая пистолет с предохранителя, но я успела вытащить из кармана платья небольшой пистолет, который тайком одолжила у амбала Домиано. Выстрел. Оглушительный хлопок. Из-за сильной отдачи пистолет выпал из рук. Второй мужчина рухнул, простреленный в грудь. Мои руки дрожали. Глаза застилали слёзы. Я снова убила. Двоих. Я убийца.

Внутренний голос пытался убедить: ты защищалась... они умерли не зря... но разум отказывался это принимать. Смуглый с мерзким воплем подбежал и ударил меня по лицу. Боль вспыхнула огнём. Я упала, ударившись ладонью о камни. Чувствую, как из носа течёт кровь, а платок прилипает к губе.

— Я изнасилую тебя во все дыры, а потом отдам боссу и скажу, что ты сама раздвинула ноги перед Доном Риччи, шлюха, — зло процедил он, надвигаясь. Я отползала, прижимаясь спиной к холодной стене, задыхаясь от ужаса. Молилась. И тут раздался ещё один выстрел. Звон в ушах. И тяжёлая туша упала к моим ногам.

Я открыла глаза. Передо мной — труп. Поднимаю взгляд... и встречаюсь с пронзительно голубыми глазами.

— Ну ты и боевая, ниндзя, — усмехнулся мужчина, опускаясь на корточки. Чёрные волосы, крупная шея, татуировка с пауком, идеально выбритое лицо, пирсинг в нижней губе. Он облизывал кольцо, ожидая, пока я закончу его разглядывать. Он мне кого-то напоминал, но вспомнить я не могла.

— Закончила, ниндзя? Может, скажешь, кто ты? — он встал, протягивая большую ладонь. Я опёрлась о стену, встала, обошла тела.

— Ладно, меня зовут Маттео, — он медленно оглядел меня с ног до головы и задержал взгляд на моих глазах. Его усмешка померкла.

— Мне надо домой... — прошептала я, отступая.

— Я помогу, — решительно сказал он и пошёл следом. Я не стала возражать.

— Как тебя зовут? — спросил, подводя к дорогой иномарке. Я замерла. А если он опасен?

— Спокойно. Если бы хотел, давно бы раздел и сделал всё, что задумал. А желаний у меня — будь здорова, — ухмыльнулся он. Я закатила глаза. Почему все мужчины думают только о грязном?

— Меня зовут Лола, — прохрипела я, садясь в машину. Он закрыл за мной дверь и устроился за рулём.

— Лола, значит... А лицо зачем прячешь, ниндзя? — бросил он украдкой.

— Чтобы такие, как ты, не влюблялись, — фыркнула я.

Он усмехнулся, обнажая зубы, облизал пирсинг и кивнул.

— Уделала, ниндзя.

Я смотрела в окно. Знакомые места... В паре минут отсюда — особняк Домиано.

— Останови здесь, прошу, — попросила я, взглянув на Маттео. Он хмурился, но остановился.

— Я рядом живу. Брат... ревнивый. Если узнает, что меня подвёз мужчина... убьёт, — пояснила я, выходя.

— Ты ведь не пойдёшь за мной? — осторожно спросила, заметив, как он выходит из машины.

— Нет, ниндзя. Но я обязательно тебя найду, — его улыбка заставила меня смутиться.

— Спасибо за помощь, Маттео, — прошептала я, скрываясь в тени деревьев. Услышала, как ревёт мотор и визжат шины.

Глубоко вздохнула. Лишь бы Домиано не вернулся. Но, подходя ближе к особняку, заметила толпу людей в спецодежде. Один из них поднёс рацию к губам:

— Босс, она сама вернулась. Принцесса на территории.

— Живо доставить её ко мне! — рявкнул голос Домиано. И я поняла — мои испытания на сегодня ещё не закончились.

Глава 7

Страх сковывает моё тело с каждым последующим шагом в злосчастный кабинет зверя. Я остановилась у двери, глазами умоляя мужчину защитить меня, но он даже не взглянул в мою сторону. Приказ Домиано. Я уже хотела завлечь его голосом, как вдруг он постучал и открыл дверь. Мои глаза встретились с язвительно чёрными. Слюна скапливается во рту, и я громко её проглатываю.

— Живо зашла, — зашипел он убийственным голосом. — А ты закрой дверь и распусти всех, — он следил за каждым моим движением, пока я медленно заходила внутрь. Послышался звук захлопнувшейся двери, и я поняла — сейчас будет мясо.

— Ты, сука, умудрилась вырубить женщину, — медленно произнёс Домиано, вставая со своего кресла. — Переодеться в её одежду, выйти за пределы особняка и снова вырубить амбала, который втрое больше тебя? — он почти дошёл до меня, и я попятилась назад. — Я бы восхитился твоим поступком, если бы ты не решила сбежать от меня! — заорал он так, что мои уши взлетели в космос.

— Дом... — я вскрикнула, когда в нескольких миллиметрах от моей головы пролетел нож и остриём вонзился в стену.

— Блядь, промахнулся, — зло рявкнул он. — Не смей сейчас произносить ни слова. Ты посмела сбежать от самого опасного Дона практически всего мира и думаешь, что останешься безнаказанной? Чёрта с два! — он широким шагом двинулся ко мне, и я быстро метнулась к углу. — Не будь глупой, принцесса, остановись.

— Прошу тебя, Домиано, я не собиралась сбегать от тебя! — пискнула я, когда он двинулся ко мне. Бегу к его рабочему столу, который оказывается между нами.

— Ты ослушиваешься меня? Я сказал тебе — заткнись! — вены на его шее вздулись, в глазах лопнули капилляры. О Всевышний, как же мне страшно.

— Я хочу объясниться, — быстро ответила я, жалобно хныкая. — Адриано не разрешил мне погулять с Долорес и Керасимом по городу, он сказал, что ты запретил. Я просто хотела посмотреть город! — закричала я, закрывая глаза. Услышала, как он перепрыгнул через стол, и от неожиданности осела в кресло, шокированно глядя ему в глаза.

— Ты решила, что раз я запрещаю выходить в город, значит, у тебя есть привилегия сбегать? Ты мой товар, принцесса! — моё сердце издаёт вопль от этого заявления. — Если мой товар попадёт в чужие руки, я не смогу получить желаемый доход с его продажи, сечёшь? — его стальной голос окатывает меня, и я начинаю злиться.

— Я тебе не товар, Дон, — со всей ненавистью смотрю ему в лицо. — Не такой ты и крутой, и бояться тебя не стоит, ведь я с лёгкостью смогла сбежать отсюда, — гордо вскинула подбородок, замечая, как участилось его дыхание. — А если бы со мной был Керасим, ты бы меня больше никогда в жизни не увидел.

Он хватает меня за ворот платья, поднимая с кресла. Если секунду назад на его лице были отражены все эмоции, то сейчас на нём не было ничего.

— Отпусти меня, что ты делаешь? — испуганно кричу я, когда вижу, как он ведёт меня к шкафу напротив своего стола. Он отодвигает его с такой лёгкостью, словно это был не шкаф, а пенопласт. За ним скрывалась массивная дверь.

— Принцесса, ты знаешь, что даёт абсолютную власть над другими? — глубоко дыша, шепчет Домиано.

Моё сердце бешено колотится, чувствую, что вот-вот упаду в обморок. Мы заходим внутрь большого помещения. Моих обонятельных рецепторов касается отвратительный запах гнили. Зверь включает приглушённый свет, и я вижу различные орудия пыток. Смотрю на стену — и ужасаюсь при виде гниющего тела с пробитой головой.

Моё тело леденеет. Домиано отпускает меня, когда я начинаю неистово вырывать всё, что было в желудке. Руки дрожат, не могу успокоиться.

— Не знаешь? А я тебе скажу... — он опустился рядом, глядя мне в лицо. — Абсолютную власть над другими даёт страх. Страх смерти. Страх боли. Страх мучений. Страх потери, — перечисляет он своим глубоким голосом, заодно поднимая меня за рукав платья. Мы идём прямо в центр.

— Принцесса, вы когда-нибудь практиковали гвоздестояние? — с ухмылкой произнёс Дон, подводя меня ближе к двум доскам с забитыми в них гвоздями. — Если я спросил — надо отвечать! — прорычал он у уха, и я замотала головой, всхлипывая. — Хорошая девочка... тогда я буду твоим первооткрывателем.

Его рука указала на доски. Домиано приказал встать на них.

Я поджала губы, стараясь не разреветься в голос. Слёзы лились градом по щекам. Он толкнул меня ногой вперёд, и я осторожно встала на гвозди. Громкий вой вырвался из моего горла от остроты боли.

Гвозди были заточены и вонзались в мои пятки, но я не чувствовала, как они разрывают кожу — от этого становилось только мучительнее.

— Браво, моя маленькая принцесса, — мой мучитель сел на стул и смотрел на меня абсолютно равнодушным взглядом.

Домиано даже не жалел меня.

— Умоляй меня. Скажи, кому ты принадлежишь. Скажи, что никогда не посмеешь сбежать от меня! — прорычал он. Его напряжённые мышцы проступали сквозь белую рубашку, словно готовы разорвать её. Я посмотрела на него с отвращением, оглядывая с ног до головы.

— Не смей так смотреть на меня. Ты сама виновата. Разве не знала, что находишься у монстра? Разве не знала о последствиях? — он вскочил со стула, надвигаясь на меня. — За каждое непослушание следует наказание. Ты должна это усвоить! — он всучил мне в руки тяжёлые цепи, которые добавили веса на гвозди. Я закричала, задрожав всем телом.

Такой боли я ещё никогда не испытывала в своей жизни.

— Ну же, умоляй — и получи поощрение, — сладко прошептал он у моего лица. Я уже не справлялась с разумом. Сознание мутнело.

— Скажи, что принадлежишь мне... — его глаза встретились с моими.

— Ни за что. Ты шайтан, Домиано Риччи, — прошипела я, приближаясь к его лицу. — Во мне течёт арабская кровь, а, как ты знаешь: мы, арабы, любим смерть так же сильно, как вы любите жизнь.

В глазах потемнело. Вдруг я почувствовала, как становится легко и невесомо. Боль в ногах исчезла, и я блаженно выдохнула. Наконец-то сон. Наконец-то темнота. Наконец-то это закончилось.

Я очнулась от пальцев, щекочущих мои пятки. Мычу, открывая один глаз. Передо мной — Керасим, хмуро мажущий мазью мои ноги. Он заметил, что я пришла в себя, и облегчённо выдохнул.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Наконец-то ты очнулась, моя госпожа, — со вздохом произнёс мой друг, нежно обнимая меня.

— Сколько я спала? — спрашиваю, устало кладя голову ему на плечо.

— Почти неделю, Лола, — я шокированно всмотрелась в его лицо. — Как сказал врач, у тебя был болевой шок. Тебя ввели в искусственную кому, потому что первые два дня ты мучилась кошмарами и пыталась убежать, не давая ногам зажить, — объяснил он, тяжело вздыхая. — К счастью, ты очень быстро идёшь на поправку. Ещё два дня — и всё будет как новое.

— Он с тобой ничего не сделал? — прошептала я, виновато опуская взгляд.

— Он заставил меня отмыть весь особняк одной зубной щёткой, — мучительно захныкал Керасим, и я ужаснулась. — Мне понадобилось двое суток и ещё один день, чтобы очистить всё. Я даже спал в одном из коридоров с щёткой в руках, — сморщила нос. — Этот ненормальный заставил Долорес спать рядом с гниющим трупом два дня. Её покусали мухи, — мои глаза расширились.

— Что? За что Долорес?! — прокричала я.

— Домиано не глуп. Он понял, что Долорес догадалась, кто ты. Она не винит тебя, не переживай. Больше всего досталось, конечно, тебе и Адриано, — нахмурился Керасим. — Он выстрелил в него дважды за то, что тот не сообщил о твоём желании, — я в ужасе закрыла рот. — Адриано жив и даже не злится на Дона. Говорит, что это наказание за невыполнение приказа. Но, Лола... я больше не могу смотреть, как этот ненормальный человек убивает тебя. Мы должны как можно скорее вернуться на арабские земли.

— Керасим, ты видел, на что способен Домиано... Ему плевать на всех. Он готов убить своё доверенное лицо и даже женщину, которая растила его. Мы должны быть осторожны, — испуганно прошептала я. Керасим нахмурился, но всё же согласился.

— Я очень голодна, — добавила я, и Керасим тут же подскочил с кровати.

Он зашёл в гардеробную и достал для меня белое платье-халат с цветочным синим принтом. Помог надеть его и осторожно поднять меня на ноги. Ходить было не больно, только слегка неприятно. Я пошла в ванную и умылась.

Мои серые глаза казались ярче, чем обычно — от слёз. Белая кожа стала ещё бледнее, а губы — розовыми и искусанными. Я надела светло-голубой платок и под присмотром Керасима спустилась вниз. Меня встретила Долорес и крепко обняла.

— О, хабибти [прим. «любимая»], прости меня. Прости ради Всевышнего, — горько заплакала я, крепче обнимая полюбившуюся мне женщину.

— Не переживай, моя девочка, всё хорошо. Я не злюсь на тебя. Помнишь, я обещала, что помогу тебе сбежать? Мне показалось, что таким образом я выполню своё обещание, а потом и Керасим сбежит... но увы... — она поджала губы.

Мы прошли на кухню и сели завтракать. Я съела всю свою порцию яичницы с помидорами и блаженно улыбнулась. Чьи-то шаги заставили меня напрячься. Я затаила дыхание, увидев Адриано с разбитой губой и синяком, проступающим у виска.

— Адриано, прости меня, — дрожащим голосом прошептала я. Он ухмыльнулся.

— Ты всё-таки дала крепкий газ, принцесса. Я восхищён, — сказал он, и я облегчённо выдохнула. — Босс велел передать, чтобы вы с Керасимом были готовы через десять минут. Мы улетаем.

Я нахмурилась.

— Куда мы летим? — спросил Керасим, заметив мой взгляд.

— В Рим. В поместье Риччи, — с воодушевлением проговорил Адриано и напомнил, чтобы мы уложились в указанное время. Нас ожидало прощание с Долорес, вещи же перевезут другие люди.

— Зачем нам лететь в Рим, Долорес? — тихо спросила я, обнимая её.

— Босс сейчас в Сицилии, но его родной город — Рим. Там находится родовое поместье, где собираются все члены семьи на важные собрания или семейные праздники, — объяснила она. — Скоро праздник Тьмы, поэтому господин должен там присутствовать.

— Праздник Тьмы? — Керасим скептически оглядел её.

— Это день, когда зародилась первая итальянская мафия. Домиано Риччи — прямой наследник первого мафиози в Италии. Можно сказать, он воплощение Тьмы своих предков. В этот вечер все преклоняются перед ним и дают клятву верности, а он обещает защиту и покровительство своим... рабам. — Долорес замолкла, заметив выражение наших лиц.

— Что за бред? Они должны поклоняться человеку? А как же Бог? — возмутилась я.

— Для нас есть лишь один Бог, Лола. Это Домиано Риччи, — она поджала губы.

— Нам пора, Лола. Долорес, мы будем по вам скучать, — с улыбкой произнёс Керасим, прижимая ладонь к сердцу.

Я крепко обняла её и кивнула, когда она попросила быть осторожнее.

— Не держи зла на Домиано, Лола. Постарайся заглянуть в его душу, даже если она колючая. Там ты найдёшь все ответы, — прошептала она, отпуская меня.

Что она имеет в виду?.. В ту ночь, когда я металась в лихорадке, Домиано был удивительно ласков и заботлив. Почему же он снова поступил так со мной? Чего он добивается?..

Странный мужчина. И эта странность притягивает.

Мы прибыли в аэропорт, и я впервые за долгое время увидела его — огра. Он был одет во всё чёрное, и это лишь усиливало его сатанинскую притягательность.

Мы сели в частный самолёт. Я устроилась у окна, рядом расположился Керасим. На другом конце — Домиано, изредка бросавший в мою сторону изучающие взгляды. Несколько раз наши взгляды встретились, но я тут же хмурилась и отворачивалась. Вскоре меня одолел сон, и я, опершись на плечо Керасима, задремала.

— Мы прилетели, добро пожаловать в Рим, — я очнулась от голоса стюардессы. Ощутив под щекой что-то твёрдое и высокое, я приоткрыла глаза... и увидела Домиано. Моя голова покоилась на его плече.

Я вздрогнула, с усилием сглотнув. Его лицо казалось почти мирным. Немного отросшая щетина лишь подчеркивала его жесткую, опасную красоту. Густые, идеально ровные брови едва подёргивались, губы были влажными и поджатыми.

О Всевышний... я ненавижу его. Тогда почему сердце выдает себя?..

— Что тебе мешает меня поцеловать, принцесса? — раздался хриплый голос. Я отпрянула. Осмотрев салон, заметила Керасима на том месте, где до этого сидел Домиано. Тот насупился и скрестил руки на груди.

— Ты же сказал, что не тронешь меня, — нахмурилась я.

Домиано ухмыльнулся — так мило, что этой ухмылкой мог бы покорить весь женский мир.

— Я тебя не трогал. Этот сопляк любезно уступил мне место, а ты сама устроилась у меня на плече, — без всякого стеснения бросил он. — Какая бесстыдница, принцесса Лола...

Я залилась краской. Он пристегнул меня, и мы начали снижение.

На выходе Домиано прикрыл моё лицо концом платка. Я закатила глаза, но промолчала. Он оставил меня с Керасимом и спустился к ожидающему мужчине и охране.

— Этот шайтан приставил мне к голове пистолет, вот и пришлось встать, — зло прошипел Керасим. Я едва не расхохоталась.

Мы подошли к машине, где стоял Домиано.

— Это принцесса Лола, дочь Асада, а это её сопляк-слуга, — бесцеремонно произнёс он. Я заметила, как сжались кулаки Керасима, и осторожно коснулась его руки. Тот сдержался.

Домиано взглянул на меня так, что я тут же убрала руку.

— Для меня честь познакомиться с принцессой Аравии, — сладко проговорил мужчина лет тридцати пяти. Он был значительно ниже Домиано, но обладал крепким телосложением. Волосы спадали до плеч, а на брови пересекался шрам. — Я Винченцо Веласко, дядя Домиано, — он улыбнулся.

Дядя?..

— Приятно познакомиться, Винченцо Веласко, — любезно произнесла я. Его глаза скользнули по мне и задержались на племяннике.

— Она моя, дядя, — предостерегающе произнёс Домиано.

— Игрушки моего дорогого племянника для меня вне доступа, — усмехнулся тот и открыл дверцу.

Я не игрушка... Пусть Всевышний простит, но чтобы все, кто зовёт меня товаром и игрушкой, не выходили из уборной из-за нескончаемого поноса. Аминь.

— Керасим, скажи «Аминь», — прошептала я, садясь у окна.

Он зловеще ухмыльнулся.

— Аминь. Аминь. Аминь, — я поджала губы, чтобы не рассмеяться вслух.

Мы ехали недолго. Скоро передо мной предстало огромное поместье — не такое величественное, как моё, но всё же поразительное. Мы проехали ворота, охраняемые солдатами. Вокруг раскинулись зелёные лужайки и ухоженные деревья. Это место невозможно было описать словами — его можно лишь увидеть.

У входа нас встретил Домиано.

— Там будут мои родственники. Ты — моя женщина, ясно? — хрипло бросил он. — Если они узнают, что ты гостья, тебя будут бить, пока не сдохнешь от мук, — произнёс он и оставил меня в состоянии ледяного шока.

Огромные двери распахнулись, и моему взору предстал роскошный зал с массивными лестницами, мраморными стенами, диванами и круглым столом для азартных игр.

— Босс, наконец-то вы удостоили нас чести, — послышалось. Нас окружили женщины разных возрастов.

— Босс, наконец-то вы удостоили нас чести, — послышалось, когда мы шагнули вперёд. Нас окружили женщины разных возрастов.

— Адэлина, — устало произнёс он, когда на него налетела молоденькая девушка. Он холодно обнял её и тут же отцепил. Кто она?

— Домиано, кто они? — любопытно оглядела нас белокурая девушка моего возраста. Её взгляд задержался на Керасиме.

— Это моя женщина, Лола, а это её брат — Керасим, — ответил он, подходя ближе ко мне.

Я и Керасим переглянулись, прекрасно понимая: если мы сейчас выдадим себя — нам не сносить головы.

— У тебя появилась женщина?! — удивлённо закричала она, подбегая ко мне, чем едва не напугала, — Кузен, почему я ничего не знаю? — она пристально оглядела меня с головы до ног.

— Адэлина, успокойся, — к нам подошла взрослая женщина лет пятидесяти. Она была статной, словно герцогиня, и морщинки на её лице гармонично сливались с зелёными глазами и тёмными волосами. — Дорогой Босс, я, конечно, знала, что ты горячий ревнивец, но настолько? — она ухмыльнулась, оглядывая меня цепким взглядом.

— Если бы я позволил ей ходить раздетой, войны бы никогда не заканчивались, Агнес, — хмыкнул он.

К нам подошло несколько мужчин и пара кузенов Домиано. Он представил их, и я, с трудом, но всё же запомнила имена.

— Лола, ты ещё не знакома с моим братом. Он скоро спустится, — прощебетала Адэлина, широко улыбаясь мне. Она была такой жизнерадостной, словно и впрямь не замечала гнетущего напряжения в воздухе. Адэлина пыталась заговорить с Керасимом, но тот упорно игнорировал её.

— Керасим, не будь врединой, — с улыбкой произнесла я, и он, наконец, сдался.

— Неужели у моего брата-ловеласа появилась женщина? — я вздрогнула, услышав голос, который запомнила на всю жизнь.

Медленно повернувшись, я столкнулась с ярко-голубыми глазами, в которых явно промелькнуло удивление, когда они встретили мои — серые.

— Это Маттео, мой верный брат, — произнёс Домиано, подводя меня к нему, — А это Лола, моя принцесса. Кстати, можешь здесь показывать своё лицо. Члены семьи для тебя безопасны, — сказал он, и я медленно стянула с лица платок.

Тишина упала на комнату. Все замолчали, уставившись на меня, словно на нечто первозданное и неизведанное.

Особенно взгляд Маттео — он будто выл от досады.

— Мы устали. Лола должна отдохнуть, — грубо произнёс Домиано, и все поспешно разошлись. Кроме голубоглазого.

— Приятно познакомиться, ниндзя. Каникулы с любимыми родственниками обещают быть весёлыми, — ухмыльнулся он, облизывая свой пирсинг.

Да, Маттео... Я тоже считаю, что дни в логове зверя будут стоить мне ещё больше нервов.

Глава 8

Всего две недели назад я жила самой обычной жизнью принцессы, которую прятали от опасности. А сейчас я буквально обитаю рядом с самым опасным человеком, не знающим ни жалости, ни сострадания даже к своим доверенным лицам. Я узнаю много нового о людях, об их смысле жизни. Это странно... но чертовски интересно.

Мои вещи принесли в любезно отведённую для меня комнату. Я погрузилась в роскошную ванну, отделанную золотом, затем надела длинную юбку, слегка обтягивающую бёдра и свободно ниспадающую к стопам, а сверху — большую чёрную толстовку, ту самую, что в ту ночь одолжил мне Домиано.

Нет, я не вернула её... потому что чувствовала себя в ней в безопасности. Она пахла им — этим упрямым, жестоким зверем, запах которого был до боли притягателен. Я ненавижу его за то, что он сделал со мной... но разве я виновата, что его запах сводит меня с ума?

Спустившись вниз, я увидела Керасима, который что-то бурно рассказывал Адэлине. Я невольно улыбнулась, замечая, с каким восторгом он говорил ей о пользе фиников. А то, с каким интересом она его слушала, стоило видеть. Адэлина сидела на диване, поджав под себя ноги, внимательно разглядывая Керасима. А я, в свою очередь, разглядывала её.

Она была похожа на Маттео. Те же пронзительные, ярко-голубые глаза. Прямой нос, идеально подходящий к округлому личику, и светлые, крашеные волосы до плеч. Когда она широко улыбалась, на зубах блестели брекеты с милыми розовыми резинками. Адэлина была лишь чуть выше меня. Совсем скоро ей должно исполниться девятнадцать — она обмолвилась, что собирается устроить вечеринку в розовом стиле.

Почему-то я всегда сравниваю девушек с разными принцессами. Её я бы сравнила с очаровательной принцессой Шарлоттой Ля Бафф из мультфильма «Принцесса и лягушка». Она была так похожа на неё, что я невольно задумалась — не с неё ли брали прототип. Хотя Адэлина казалась слишком молодой для того времени. Я тихо захихикала от своих мыслей, и все вдруг обратили на меня внимание.

— Ты уже освоилась, дорогая? — Агнес похлопала по креслу рядом с диваном, и я села.

— Да, тут прекрасно. Спасибо за комнату, — мило улыбнулась я.

— А как вы познакомились с Домиано? — Адэлина с любопытством ожидала моего ответа.

Я растерянно посмотрела на Керасима, который лишь пожал плечами. Врать — грех. Проклятый Домиано, он вынуждает меня лгать.

— Однажды вечером я гуляла по Сицилии... там на меня напали бандиты и хотели... — я запнулась, ловя на себе сочувственные взгляды женщин. — В общем, Домиано спас меня, и с тех пор мы вместе, — закончила я, теребя шнурки на толстовке.

Все шокированно переглянулись.

— Домиано слишком безжалостен, чтобы спасать кого-то. Как ты его охмурила, Лола? — прищурилась Агнес.

— Так вам и скажи, — усмехнулась я, вызвав смех у присутствующих.

С нами сидели представительницы рода Риччи и несколько женщин из других кланов, входящих в Семью. Агнес, как оказалось, была сестрой матери Домиано. Она рассказала, что он рос практически рядом с ней.

— А где старший брат Домиано? — осторожно спросила я, и все сразу замолкли.

— Он тебе ничего не рассказывал? — Агнес нахмурилась, а я покачала головой.

— Дело в том...

— Тётя, мы покинем вас, — вдруг с лестницы спустился Маттео, хищно оглядел меня и только после этого удостоил вниманием Агнес.

— Проблемы? — спросила она, вставая с дивана. Остальные последовали её примеру.

— Не ждите нас, — я вздрогнула, услышав глубокий, холодный голос Домиано.

Наши взгляды встретились. Он быстро окинул меня взглядом, и на одно мгновение мне показалось, что с ним что-то не так. Словно он смотрел на меня, желая что-то сказать... Мне впервые стало страшно от мысли, что Домиано Риччи может не вернуться. И не потому, что он мне симпатичен, а потому что, если что-то случится — Семья узнает, кто я на самом деле... и, не задумываясь, продаст меня на невольничьем рынке.

— Будь осторожен, Домиано, — с тревогой в голосе сказала Агнес. Я напряглась. Они двинулись к выходу, и я бросилась за ними.

— Домиано, — я ухватилась за край его пиджака. Он резко остановился, позволив мне налететь на него. Я отпрянула, а он медленно обернулся.

— Будь хорошей девочкой, принцесса, — хрипло произнёс он, и моё сердце гулко ударилось о грудную клетку. Нежен... снова.

— Что происходит? — со страхом прошептала я.

— Ничего. Просто кое-какие суицидники предпочли умереть от моей руки, а не от петли, — он усмехнулся слабой, хищной улыбкой, и я задрожала.

— Ты собираешься убить?.. — Домиано закатил глаза и шумно вздохнул.

— Принцесса, ты забыла, кто перед тобой? — он резко приблизился, и я инстинктивно попятилась назад. — Боишься?.. — глухо прорычал он, хватая меня за горловину толстовки и притягивая ближе. Я не могла остановить его. Моё сердце бешено колотилось, а щёки залились горячей краской.

— Тебе очень идёт чёрный платок, — хрипло произнёс он у моего уха. — Тебе идёт тьма, — его намёк был понят и принят. Я невольно отшатнулась.

— Босс, нам пора, — сзади появился Маттео, озадаченно наблюдая за нашей сценой. Домиано вновь скользнул по мне взглядом и неспешно зашагал вниз по лестнице.

— Обещай, что вернёшься! — это прозвучало громче, чем я планировала. Он замер. Его чёрный, холодный взгляд обжёг меня через плечо. А после... После он ушёл.

— Я хочу немного прогуляться по поместью, — быстро проговорила я, стараясь ускользнуть от умиляющихся взглядов.

— Будь осторожна, Лола, — весело прокричала Адэлина, увлекая куда-то Керасима. Хоть кому-то весело.

Я бродила по длинным коридорам этого маленького дворца. На стенах висели картины различных мастеров, но нигде не было портретов семьи Риччи. Впрочем, я бы и не узнала их, будь они здесь.

Пройдя чуть дальше, я заметила открытые двери, ведущие на просторный балкон. Оттуда в комнату проникал свежий, прохладный ветер, и я немедленно выскользнула туда. Подходя к перилам, я замерла, восхищаясь великолепным видом на город. Казалось, он лежит у меня на ладони. Ветер нежно трепал мой платок, ласкал лицо, и я с наслаждением вдохнула этот ночной воздух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Принцесса, — я вздрогнула, услышав незнакомый женский голос.

— Не бойтесь, меня послал король Асад, — поспешно произнесла она, когда я в испуге отшатнулась.

— Что? Отец болен... — я недоверчиво оглядела тёмную, приземистую женщину.

— Мы мусульмане из восточных стран. Переехали в Рим, чтобы передавать сведения о наших врагах, — зашептала она, медленно приближаясь. — Наше поселение находится недалеко отсюда. Мы спасём вас и увезём в Аравию.

Моё сердце бешено затрепетало. Неужели... она говорит правду?

— Чем ты докажешь свои слова? — спросила я, высоко приподнимая подбородок.

— Король Асад уже идёт на поправку. Наш босс узнал, что принцессу похитил Дон Риччи, и решил немедленно перехватить вас. Вы — наше сокровище, принцесса Лола. Эти грязные ублюдки не имеют права держать нашу принцессу в заточении, — произнесла она с такой уверенностью, что я почти поверила. — Будьте готовы. В вечер Праздника Тьмы мы заберём вас и увезём отсюда, — она кивнула, поклонилась и бесшумно скрылась в глубине коридора.

Я опустилась на холодную плитку, не в силах больше держать себя в руках. Я увижу отца... увижу сестёр... О Всевышний... Кто же их босс?

— Лола? Тебе плохо? — Керасим подбежал ко мне, случайно заметив, проходя мимо балкона.

— Керасим... — я посмотрела на него с расширенными от волнения глазами. — Здесь была женщина, притворявшаяся служанкой. Она сказала, что её послал мой отец... чтобы спасти нас, — зашептала я, ощущая, как его глаза округлились от изумления. — В вечер Праздника они заберут нас и увезут во дворец.

— Не может быть... А если это ловушка? — он нервно сглотнул.

— Она говорила на арабском... хотя это, конечно, ни о чём не говорит, но всё же.

— Это наш шанс, Лола. Мы должны попробовать, — твёрдо произнёс Керасим, протягивая мне руку.

— А как же... Домиано? — почти неслышно прошептала я, и он тут же напрягся.

— Ты про зверя, который удерживает тебя насильно? Плюнь на него, Лола. Он творил с тобой такие вещи, которые ты не должна прощать, — зло выговорил Керасим, проводя ладонью по лицу.

— Ты про зверя, который удерживает тебя насильно? Наплюнь на него, Лола. Он творил с тобой жестокие вещи, которые ты не должна прощать, — зло проговорил Керасим, проводя рукой по лицу.

— Всевышний прощает наши грехи каждый день, Керасим. Мы не имеем права не прощать других! — нахмурилась я. — Ты совсем забываешь о нашей религии.

— Это я забываю о нашей религии? — он вспыхнул от гнева. — Ты думаешь, я не видел, как ты побежала за ним, шушукалась, стоя перед этим монстром? Ты даже не оттолкнула его, когда он чуть ли не коснулся твоего уха! — я виновато опустила голову, понимая, что он прав.

— Я не знаю, что происходит, Керасим... Это происходит само собой, — прошептала я, прикусывая губу и стирая слезу с левого глаза.

— Я тебя понимаю, Лола, — грустно вздохнул он, и я с удивлением подняла взгляд.

— Адэлина... она такая весёлая, — смущённо произнёс он, и я невольно улыбнулась.

— Вы с ней очень красиво смотритесь, — игриво подмигнула я.

— Ей нужен нормальный мужчина, принцесса. Я не сгожусь, — хмыкнул он, направляясь к выходу. Я молча последовала за ним.

— Керасим, может, ей это даром не надо... Не делай поспешных выводов, — я крепко сжала его руку. — Просто оставь всё на волю Всевышнего и не принимай решений в пылу.

Керасим щёлкнул меня по носу, и проводил до комнаты. Я пожелала ему спокойной ночи и аккуратно заперла дверь на замок.

Внутри бушевали эмоции. Когда я сбегала просто поглядеть на город, мне не было так страшно и тревожно. Домиано мог убить меня за то, что я осмелюсь сбежать во второй раз... но разве этого я боялась? Мне нравилось проводить время с Долорес, нравилось бродить по этим улицам. А в Аравии мне точно запретят выходить за пределы дворца. Там не будет ни города, ни свободы, ни шанса на побег. Всё это казалось тяжёлым, как свинцовые оковы.

Я умылась, но переодеваться не стала. Легла в той же одежде, свернувшись калачиком, глубоко вдыхая сладкий аромат ткани. Толстовка хранила чужой запах, и это отчего-то успокаивало.

Где же Домиано? Его слишком долго нет... Меня вообще не должно волновать, что с ним происходит. Я должна думать только о своей жизни и о Керасиме. Если с ним что-то случится — нас обоих ждёт гибель. Рычу сквозь зубы, снимаю чёрный платочек и прячу лицо в подушке.

Как угомонить свой разум? Замолчи... Замолчи!

Я подскочила, услышав, как опустилась дверная ручка. Быстро накинула капюшон, отступая к стене. Страх сковал всё тело. Я слышала, как в замочную скважину вставили ключ... Щелчок. Ещё один. Дверь медленно открылась, и я увидела высокую тёмную фигуру.

— Домиано... — выдохнула я с облегчением.

Он молча вошёл, тяжело опустился на край кровати. Я медленно подошла, всматриваясь в его лицо.

— Домиано? — осторожно окликнула я и ахнула. Половина его лица была залита кровью, а окровавленная рубашка прилипла к телу.

— О Всевышний... Домиано, ты ранен? — дрожащими пальцами я коснулась его рубашки, ощущая под ладонью влажное пятно. Быстро бросилась в ванную, намочила полотенце и вернулась, опустившись перед ним на колени.

Я только поднесла ткань к его лицу — как он отстранился.

— Прошу тебя... дай мне помочь, — шепчу нежно, умоляя. Его взгляд медленно поднялся на меня. Пустые, выжженные изнутри глаза. Он был похож на безжизненную куклу, которую можно заставить сделать всё, что угодно.

Страх сковал мои внутренности. Надеюсь, он не сильно ранен.

Я осторожно коснулась его лба, на котором красовался небольшой порез, и аккуратно прочистила его. Затем вытерла кровь с щёк и губ, перемещаясь к шее. Всё это время он наблюдал за мной, что заставляло мои руки дрожать. Я бросилась обратно в ванную и нашла в нижнем ящике аптечку. Достала перекись, пару бинтов и несколько пластырей.

— У тебя есть ещё раны на теле? — спросила я, на что он утвердительно кивнул. Я приблизилась к его лицу и накапала пару капель перекиси на лоб, осторожно дуя, чтобы ему не было больно. Его брови вздрогнули на секунду. Я прилепила пластырь на рану и спросила, где ещё.

Он осторожно снял пиджак, заставляя меня смутиться. Затем, одним лишь резким движением, разорвал пропитанную кровью рубашку. Моему взору предстало безупречное тело. Домиано не был перекачан, его руки казались мощными, а мышцы пресса на ощупь наверняка были твёрдыми, как камень. Его внушительный рост в сочетании с этим телом мог бы свести с ума любую. Правая грудь была украшена небольшой татуировкой дракона, хвост которой исчезал где-то под воротом. Я опустила взгляд, коря себя за то, как бесстыдно его разглядываю.

— Сзади, — хрипло бросил он. Я аккуратно встала на кровать, села за его спиной и заметила длинный, неглубокий порез, тянущийся от лопатки до поясницы. Осторожно обработала рану перекисью, вновь дуя на кожу. Я заметила, как мурашки прошлись по его шее, и моё дыхание участилось.

Вот почему Всевышний запретил мужчине и женщине оставаться наедине вне брака. Потому что шайтан способен запутать их разумы и привести к непристойностям.

Я размотала бинт и осторожно начала обвязывать его талию. Мои пальцы касались его твёрдой кожи, и я чувствовала, как он напрягается. Постаравшись больше не прикасаться к нему, я быстро завязала милый, аккуратный бантик на спине. Он повернулся ко мне и устало оглядел.

— Расскажешь? — умоляюще посмотрела я на него.

— Кто-то считает, что я стал слабым, — хмыкнул Домиано. — Я не знаю, кто они, но какие-то люди хотели убить нас. В частности — меня, — задумчиво произнёс он, и в душе что-то болезненно кольнуло.

— Как они ранили тебя? — обеспокоено спросила я, и он чуть расслабился.

— Воин без ран — не воин, принцесса. Но, как я уже говорил, они захотели умереть от моей руки, и я им помог, — ухмыльнулся он. — Однако одного оставил в живых. Надо узнать, кто затеял эту игру.

Я слабо кивнула и опустила глаза, снова засмущавшись при виде его полуобнажённого тела.

— Я вернулся, как и обещал, — неожиданно прошептал он, чем ещё сильнее меня удивил.

— Но ты не обещал... — я облизнула пересохшие губы, что не укрылось от его взгляда.

— Я привык всё показывать поступками, принцесса. Слова ничего не стоят.

Я не удержалась и тихо захихикала. Он смотрел на меня с такой нежностью, что это почти пугало.

— Мне придётся остаться здесь. Будут вопросы, если я не буду спать со своей женщиной, — проговорил он, словно проверяя мою реакцию. Я растерялась.

— Н-но...

— Не переживай. Я не буду к тебе лезть, — усмехнулся Домиано, и моё сердце больно кольнуло. Почему я так реагирую на него?

Он осторожно лёг на спину, будто не чувствуя боли. Я сползла с постели, выключила свет и прошла на другой край кровати, осторожно улёгшись лицом к нему, разглядывая его профиль.

Домиано, завтра будет последний день, когда я увижу тебя. Будешь ли ты скучать?

С этими мыслями я закрыла глаза. В полудрёме ощутила, как меня нежно обхватили за плечи, притянув к чему-то твёрдому. Глаза не открывались. Такой приятный, невесомый сон. Я слышала бешеный стук сердца. Не моего. Меня медленно уносило в темноту, и последнее, что я уловила:

— Моя Лола. Моя.

Мне снилось, что я в опасности. Тревога сковала тело, разум метался, ища выход из этого кошмара. Меня держали за конечности, я чувствовала невыносимую боль. Крики разрывали тишину той тёмной комнаты, что виделась во сне. Я слышала голос Домиано. Старалась вырваться и бежать к нему. Голос всё ближе... и ближе...

— Лола, очнись!

Я резко открыла глаза, приподнимаясь, и со всего размаха ударилась лбом о Домиано. Он поморщился, а я шумно выдохнула.

— Это был кошмар... мне было очень страшно, — прошептала я, поднимая на него глаза. Он выглядел сонным, волосы небрежно спадали на лоб. Смотрел на меня с тревогой, но, уловив мой взгляд, быстро спрятал всё за привычной маской равнодушия.

— Ты меня разбудила, — охрипшим голосом проговорил он, вставая с кровати. На нём всё ещё были вчерашние брюки, чуть сползшие на бёдрах. Я заметила тонкую полоску волос от его пупка до края брюк и сглотнула. Это выглядело... слишком соблазнительно. Я резко отвела взгляд, отгоняя от себя дурные мысли.

— Надо перевязать раны, — я шагнула к аптечке, но он остановил меня.

— Нет, я сам. А ты умойся и иди завтракать, — немного грубо бросил он, и мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я надеялась, что после вчерашнего он будет ко мне мягче, но ошиблась. Глубоко вздохнув, я отправилась в ванную.

Умывшись, я выбрала юбку молочного цвета с разрезом от середины бедра и кофточку, чуть обнажающую живот. Я радовалась, что Домиано купил мне вещи, похожие на те, что я носила во дворце. Поверх накинула широкое белое платье и чёрный платок.

В комнате было пусто. Домиано уже ушёл, и я решила спуститься.

Мой взгляд упал на Керасима и Адэлину, сидящих за столом. Они не умолкали ни на секунду, и моё сердце трепетало от этой картины. За огромным столом сидели все члены семьи, и мужчины, и женщины. Меня пригласили сесть напротив этой парочки.

— Сегодня вечером мы будем отмечать начало эры итальянской мафии, — торжественно произнёс Винченцо, и все поддержали его возгласами. — Мужчины будут развлекаться в нашем клубе, — он пошло усмехнулся, и сидящие рядом мужчины загоготали. — А женщины устроят праздник в поместье. Вечером мы соберёмся и отдадим дань нашему Боссу, — он кивнул за мою спину, и я ощутила тот самый сладкий, дурманящий аромат. Домиано сел рядом со мной и, к моему изумлению, начал накладывать мне на тарелку пирожное и несколько кусочков фруктов. Затем положил еду себе. Я с удивлением наблюдала за этой сценой, не понимая, действительно ли это тот самый монстр.

Керасим приподнял бровь, непонимающе посмотрев на меня, и я еле заметно покачала головой.

— Агнес, если я узнаю, что вы привели сюда стриптизёров — я сожгу это поместье, — холодно произнёс Домиано, и все разом замерли.

— Дорогой, но этот праздник всегда проходил так: мужчины развлекались с женщинами, а женщины — с мужчинами. В этот день все понятия о верности и морали откладывались на завтра, — возмутилась она, и я заметила, как напряглись его мышцы.

— Ты будешь спорить со мной, Агнес? — зло прорычал он, откладывая вилку, но крепко сжимая нож в руке.

— Ни в коем случае, Домиано, — сглотнув, проговорила она. — Но это несправедливо.

Он бросил взгляд в мою сторону, и я поняла, что весь этот запрет связан со мной. Он не хотел, чтобы я видела полуголые тела. Это харам... но я не желала, чтобы женщины грустили из-за меня.

— Я останусь в нашей комнате, — прошептала я, выделяя каждое слово. Он удивлённо взглянул на меня, и я поняла, что пошла верным путём.

— Не переживай, как только они прибудут, я убегу в нашу комнату и буду ждать тебя там, — с нежной улыбкой произнесла я. Раз уж надо играть любящую пару, я готова. И... почему-то это даже нравилось.

Он долго смотрел на меня, затем закрыл глаза и выдохнул.

— Хорошо. Тогда я согласен.

Агнес благодарно улыбнулась мне, и все возбуждённо продолжили обсуждать предстоящий вечер. Я поела фруктов, с интересом слушая разговоры женщин за соседним столом. В какой-то момент я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Маттео облизывал пирсинг, ухмыляясь, и рассматривал меня. По спине пробежал холодок. Он напоминал не льва — шакала, который только и ждал момента приблизиться. Слава Всевышнему, с вечера ещё ни разу не удалось с ним остаться наедине. И я этому безмерно рада.

После завтрака мужчины отправились по своим делам, а мы занялись подготовкой к празднику.

Курьеры привезли декорации и попытались всё расставить, но я им этого не позволила.

Женщины сидели без дела — им явно было скучно, и я решила скрасить их досуг. Во дворце я была лучом света и веселья, пора бы и здесь оставить частицу себя.

Я подняла всех и раздала указания. Одни должны были украсить лестницы чёрными цветами, другие — развесить гирлянды в определённых местах. Мы принялись за работу. Без музыки всё казалось особенно тягучим, и я попросила Керасима принести диски. К счастью, в холле стоял большой магнитофон. Под удивлёнными взглядами присутствующих я включила самую раскачивающую арабскую музыку. Она всем пришлась по душе.

Женщины неумело пританцовывали, пока занимались делами. Я громко подпевала, украшая столики свечами, пока другие хлопали мне в ладоши. Было по-настоящему весело. Адэлина пинком под зад выпроводила Керасима, причитая, что тот должен быть с мужчинами. Мы весело кружились, бегали друг за дружкой, а Агнес заливалась смехом, глядя на нашу с Адэлиной борьбу. Я впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему счастливой. Мне нравилось быть среди этих людей — даже если каждый из них являлся опасным убийцей. О последнем я старалась не думать.

После нескольких часов непрерывной работы мы бессильно повалились кто на небольшой ковёр, кто на кресла, кто — на диван.

— Никогда так не веселилась, — прохрипела Адэлина, пытаясь отдышаться.

— Это точно. Если все праздники будут проходить так — я никогда не откажусь от них, Агнес, — со смехом проговорила женщина из семьи Ковалли, находящейся под влиянием Домиано.

— Лола, ты такая весёлая, — с нежной улыбкой произнесла Агнес, притягивая меня в объятия. — Спасибо тебе.

— С вами очень весело, это я должна вас благодарить, — я рассмеялась.

— Кстати, Керасим сказал, что ты очень красиво танцуешь. Покажешь нам? — воодушевлённо пролепетала Адэлина. Я с улыбкой закатила глаза.

— Только если здесь не будет мужчин, — поставила я условие, и последние пару мужчин вышли, оставив нас одних.

Я вскочила, побежала к магнитофону и выбрала подходящую музыку.

Под медленное вступление я стянула с себя платок и платье, оставшись в кофточке и юбке. Замечаю восхищённые вздохи и перешёптывания. Медленно поднимаю руки над головой, от чего кофточка слегка поднимается, открывая очертания полной груди. Быстро оттягиваю юбку вниз, чтобы она оказалась на моих бёдрах, ниже пупка.

Под звон монет арабской мелодии я раскачиваю бёдра и талию, держа руки над головой. Нежно провожу пальцами по предплечьям, опуская их на уровень груди, быстрее и резче покачивая бёдрами в такт.

Подхожу к Агнес, трясу плечами, от чего грудь вздымается. Агнес воодушевлённо поддерживает меня, хлопая в ладони, за ней подхватывают другие. Я кружусь, покачивая бёдра так, будто рисую ими знак бесконечности.

Подхожу к столу и беру красивый кинжал средних размеров. Выгибаюсь, слегка выпячивая бок, и аккуратно кладу его остриём на кожу. Держу равновесие, чтобы не уронить лезвие, и соблазнительно покачиваю талию, руками образуя волнообразные движения. Провожу руками по волосам, собирая их в лёгкие кудри.

Музыка подходит к концу. Я убираю кинжал на место и завершаю танец резкими покачиваниями бёдер, ставлю правую ногу на диван, оголяя белую кожу. Агнес осторожно проводит пальцами по моему гладкому бедру и задерживает ладонь у начала разреза юбки, с вожделением разглядывая моё тело.

Музыка стихает. Я убираю ногу, и все начинают громко аплодировать, пока я торопливо пытаюсь одеться.

— Я спрашивала, как ты охмурила Домиано, — сглотнув, прошептала Адэлина. — Теперь у меня нет вопросов, Лола. Я в жизни не видела такой красоты. Понятно, почему Домиано не разрешает тебе показывать своё тело.

— Ты потрясающая, — шепнула Агнес, и все её поддержали. Я смущённо улыбнулась, сдерживая желание прикрыть лицо руками.

— Ты точно завела своего мужчину, Лола, — с ухмылкой шепчет Адэлина, когда я присаживаюсь рядом. Моя улыбка тут же спадает, и я непонимающе качаю головой.

— Домиано стоял у двери, когда ты танцевала. Ты бы видела его лицо — это было нечто, — с возбуждением произнесла Адэлина.

Мир пошатнулся. Я начала тяжело дышать, пытаясь скрыть панику на лице. Домиано... видел меня без платка? Да ещё и в таком виде?.. Нет... этого не может быть. Не правда... Какая же я глупая.

О, Всевышний... не гневайся на меня.

Через какое-то время я вернулась в комнату, ведь приехали стриптизёры, и мне там делать было нечего.

В комнату зашёл Керасим, поинтересовавшись, как я себя чувствую. Мне не хватило смелости признаться, что Домиано всё видел.

— Принцесса, вы готовы? Прямо сейчас мы должны убежать, пока все ждут Босса Риччи, — в комнату врывается та самая женщина, которая вчера застала меня на балконе. Я затаила дыхание. Тревога окатила моё сердце.

— Лола, мы сделаем так, как захочешь ты, — успокоил меня Керасим. — Если ты хочешь остаться, мы останемся, но второго шанса вернуться к семье может и не быть.

Я глубоко вдохнула, закрыв глаза. Домиано...

Я закивала, и женщина попросила нас следовать за ней. Керасим был тоже непривычно грустным — может, никто другой и не заметил бы этого, но только не я. Ему нравится Адэлина. Я уверена в этом. Мой бедный Керасим... Ничего, когда вернёмся домой, я устрою им встречу.

Мы прошли по коридору и остановились у одной из больших картин. Женщина огляделась и чуть притянула полотно к себе.

— Пригнитесь и залезайте, госпожа, — прошептала она, и я послушно сделала то, что от меня ожидалось. Я пролезла в небольшое отверстие, ведущее в узкий тёмный проход. Керасим полез следом, и мы двинулись вперёд, чтобы дать дорогу нашей спасительнице.

— Вперёд, принцесса, — шепнула она, и я задвигалась. — Эти туннели существуют с тех пор, как власть захватил прапрадед Риччи, — рассказывала она, пока мы пробирались вперёд, — многие о них не знают, что нам на руку.

Я услышала, как вдалеке голос попросил поприветствовать самого могущественного Дона итальянской мафии — и моё сердце дрогнуло. Я остановилась, заметив маленькое отверстие, из которого сочился тусклый свет. Подобравшись ближе, я заглянула.

Моему взору предстала высокая фигура мужчины, от которого я убегаю уже во второй раз. Он оглядывался, словно кого-то искал среди многочисленных гостей. Я видела, как один за другим они склонялись перед ним, но ему было всё равно. Я различила беспокойство в его глазах. Понимаю... Домиано Риччи ищет меня.

Прости меня, Босс. Я преклоняюсь лишь перед своим Господом.

Я в последний раз посмотрела на его силуэт, мысленно простившись. Мы вышли с другого конца дворца, где валялись тела нескольких убитых. Охрана Риччи. Несколько людей в масках коротко поприветствовали меня, и мы бросились вглубь леса. Я обернулась, задерживая взгляд на поместье. Моё сердце било тревогу. Оно звало меня назад — к Домиано, шепча, что с ним будет безопаснее... Но было уже поздно.

Я выбрала семью. А не монстра, удерживавшего меня ради власти. Я вернусь к отцу и сёстрам. Я буду жить так, как жила до встречи с этим чудовищем.

Но вопрос лишь в одном — хочу ли я снова стать Фионой, которая ждёт прекрасного принца, чтобы тот спас её из дворца?

Глава 9

Мы шли, казалось, целую вечность. Я безумно устала и уже несколько раз останавливалась, порываясь вернуться назад, но было уже поздно. Я была уверена — Домиано уже сообщили о моей пропаже, и совсем скоро он начнёт искать меня. Я боялась. Боялась того, что меня ждёт, если ему удастся поймать беглянку. Керасим выдохся. Его кудри прилипли к вспотевшему лбу, но он старался не жаловаться. А я уже не могла терпеть.

— Да куда вы нас ведёте? — злобно прокричала я. — Мы уже пол-Рима прошли в этом лесу!

— Госпожа, успокойтесь. Мы уже почти на месте. Осталось лишь спуститься, — снисходительно произнесла женщина, и я подавила свой гнев.

Мы осторожно спустились по склону. Лагерь раскинулся на лугу. Везде стояли шатры разных размеров — их были десятки.

— Уже рассветает, принцесса. Вам нужно немного отдохнуть, а потом я отведу вас к нашему главному, — любезно произнёс незнакомый мужчина. Я слабо кивнула, и он проводил нас с Керасимом в один из свободных шатров.

В шатре стояла лишь одна лампа с горящей внутри свечой и две деревянные односпальные кровати. Больше ничего.

— Мне неуютно здесь, Керасим, — с тревогой в голосе произнесла я, опускаясь на одну из кроватей. Он сел рядом, обнимая меня за плечи.

— Мне тоже страшно, Лола, — прошептал он, прижимая меня к себе. Я разрыдалась. Чувствую, как с каждым днём моя психика всё сильнее расшатывается. Мне так хочется домой. Но где он, мой дом? Разумом я понимаю — дом это дворец в Аравии, но сердце спрашивает:

так ли это?

Что ему ответить? Я и сама не знаю.

— Не совершили ли мы ошибку? — спросила я, шмыгнув носом. Керасим напрягся.

— Надеюсь, что нет, принцесса, — он встал и лёг на свою кровать. — Не бойся, Лола. Поспи, а я буду охранять твой сон.

Я слабо улыбнулась ему, вытирая слёзы, и тоже легла.

Наутро нас разбудил голос, доносившийся из-за шатра. Я привстала, протирая затёкшую шею — спали мы плохо. Керасим просыпался несколько раз за ночь, едва услышав, что я ворочаюсь. Он выглядел уставшим, и мне было его жаль. К нам вошла молоденькая девушка в платке и пожелала доброго утра.

— Госпожа, наш господин ожидает вас, — тонким голосом произнесла она, протягивая блюдце с водой. Я быстро умылась и попросила сопроводить нас к их главному. Было любопытно узнать, кто же мой спаситель.

Мы направились к самому большому шатру под заинтересованные взгляды окружающих. Я вошла первой и увидела в центре низкий стол и несколько подушек вокруг. Недалеко стояла такая же деревянная кровать, как в нашем шатре. Справа от меня располагался рабочий стол с бумагами, а на полу лежал большой ковёр. Видимо, важная персона — раз у него такие апартаменты.

— Принцесса, вам нравится? — я вздрогнула, услышав до боли знакомый голос у себя за спиной. Не может быть... Я резко обернулась — и встретилась с глазами, которых ожидала увидеть здесь меньше всего.

— Наиль...? — шёпотом произнесла я, узнав своего жениха.

— Господин Наиль? — Керасим был не менее удивлён, когда вошёл следом. А Наиль всё продолжал пожирать меня взглядом. Он изменился. Раньше у него не было шрама над бровью. Он казался крупнее... или, быть может, я попросту забыла его черты.

— Прошу вас сесть. Разговор будет долгим, — с ухмылкой проговорил он, указав на стол. Мы послушно расселись, и вскоре нам принесли еду: несколько ломтиков хлеба, сыр, чай и пару видов турецких сладостей.

— Как вы узнали, что принцесса в Италии? — настороженно спросил Керасим.

— Когда принцессу похитили, мне первому сообщили об этом как её жениху, — начал Наиль. — Я был поражён, что на дворец самого короля Асада осмелились напасть какие-то жалкие бандиты. Моё сердце содрогнулось, когда я услышал, что Лолу увезли, поэтому я не медля ни минуты вылетел из Стамбула во дворец, — я покраснела под его обеспокоенным взглядом. — Мы искали вас два дня по всей Аравии, но когда король Асад слёг, я понял — ему стало известно нечто ужасное.

Я сжала бедро, услышав об отце. Меня пробрала дрожь от мысли, что из-за меня у него случился приступ.

— Не переживайте, Лола. Ваш отец почти полностью оправился, — он успокоил меня, и я слабо улыбнулась. — Когда король Асад пришёл в себя, с трудом он смог произнести имя похитителя. Домиано Риччи. Этот гнусный монстр так поглощён жаждой власти, что решился на подлое похищение, — Наиль зло процедил последние слова. — Я долго вынашивал план вашего спасения. Нашёл лагерь турков, провёл сюда своих людей, незаметно проник на территорию поместья Риччи — и вот. Вы снова моя, — он искренне улыбнулся, заглянув мне в глаза, а я почувствовала странное, липкое напряжение.

— Я благодарю вас, Наиль, за наше спасение, — я натянуто улыбнулась. — Однако меня интересует: когда вы отвезёте меня с Керасимом домой?

— Сообщают, что ближайшие два дня погода будет неблагоприятна для взлётов, моя принцесса. Нам придётся пока остаться здесь, — я нахмурилась.

— А если Домиано нас найдёт? — спросила я, откусывая кусочек сыра, который нехотя скользнул в горло.

— О нём не беспокойтесь. Мы уедем раньше, чем он нас отыщет.

Я кивнула, опуская взгляд на свою тарелку. Керасим заговорил о дворце, семье, их здоровье. Наиль охотно отвечал на вопросы, то и дело украдкой посматривая в мою сторону.

— Принцесса Лола, когда мы прилетим в Аравию, я хочу наконец сделать вас своей, — проговорил он, выговаривая каждое слово с осторожностью, будто испытывая мою реакцию. Я натянула улыбку.

— Как заблагорассудится моему отцу, так и будет, — вежливо ответила я. Нет, я не хочу за него замуж. Возможно, ещё месяц назад я бы без раздумий ответила «да», но сейчас, сидя за этим столом, мой язык не поднимется солгать. Наиль был красивым мужчиной восточной внешности. Как рассказывал Керасим, его мать была арабкой, отец — турком. Он владел Турцией, и мой отец мечтал скрепить наши страны браком. Многие отзывались о Наиле как о праведном и благочестивом человеке, что так мне подходило... однако теперь...

— Я бы хотела осмотреть лагерь, с вашего позволения, — прокашлявшись, произнесла я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Конечно, принцесса, — я поблагодарила за еду и встала.

— Будьте осторожны, Лола, эти люди очень странные, — кинул он напоследок, заставляя меня насторожиться. Керасим тоже хотел встать, но я попросила его остаться. Было видно, что он хотел побыть в компании Наиля.

Я выхожу из шатра и оглядываюсь. Женщины на улице были в платках. Кто-то зашивал дыру на шатре, который явно проткнули чем-то. Некоторые чистили кур, бурно обсуждая последние события, а другие — драили бельё, намыливая хозяйственным мылом.

— Салам вам, — любезно произнесла я, подходя ближе. Они странно оглядели меня, затем нехотя ответили на приветствие.

— Вы жена господина Наиля? — спросила меня смуглая женщина.

— Нет, я его... невеста, — слова застряли в горле, язык отказывался их произносить, но я заставила себя.

— Вы красивая, — ко мне подбежала юная девочка лет тринадцати. Она восхищённо оглядела меня и широко улыбнулась. Такая милая: русые волосы, белая кожа, розовые губки.

— Спасибо. А как тебя зовут? — спросила я, обнимая её за плечо.

— Кира. А тебя? — она склонила голову набок.

— Она дочь от русского, — с отвращением произнесла одна из пожилых женщин, что чистила курицу. — Её мать совершила грех, родив это отродье, — Кира опустила голову.

— Зачем вы так говорите? Это ребёнок. Нельзя осуждать людей за грехи, которые Всевышний, возможно, уже простил, — нахмурилась я, прижимая девочку к себе.

— Не тебе меня учить, — злобно бросила она, сжимая рукоятку ножа. — Мы чтим свои традиции, а её мать наплевала на них и поплатилась за это! — я разочарованно покачала головой и отошла подальше, забирая Киру с собой.

— Меня зовут Лола, — нежно улыбнулась я, поглаживая её розовые щёчки. Она вытерла слезу и повторила за мной.

— Ты такая красивая, — прошептала она, касаясь моей щеки. — Мы будем дружить? — я охотно закивала.

Кира устроила мне экскурсию по лагерю и окрестностям леса. Здесь было действительно очень красиво. Ранняя осень. Листья деревьев только начинали краснеть и рыжеть. Сочетание зелёного с кирпично-красным было просто великолепным. Дул свежий ветер, и я вдохнула полной грудью. Понравилось бы здесь Домиано? Может, в таком уютном месте он бы обрёл покой... Я чувствовала, что его душу что-то терзает. Что-то точно мучает. Надеюсь, он справится и станет добрее к миру, а Всевышний одарит его счастьем.

Мы присели с Кирой на мягкую зелёную траву.

— Ты же принцесса, да? — тихо шепнула она, вглядываясь в моё лицо. Я растерялась. О том, что я принцесса, знали лишь самые приближённые — ради моей же безопасности. Невозможно предугадать, что возникнет в голове человека, когда он узнает о моём статусе.

— Да, — честно ответила я. Она легонько улыбнулась и пообещала никому не рассказывать о моей тайне.

— А что случилось с твоей мамой? — осторожно спросила я.

— Её забили камнями, как мне рассказали, — я ахнула, прикрывая рот ладонью.

— За что? — сердце забилось чаще от такой жестокости. Что за издевательство?

— Моя мама полюбила христианина, будучи мусульманкой. А как ты знаешь, такие отношения в строжайшем запрете. Но я не понимаю, почему? — захныкала она, и мне стало не по себе.

— Кира. Мы — женщины. Мы очень эмоциональны, любвеобильны. Мы преданы своей любви сильнее, чем мужчины. Любим мы тоже сильнее и ради своей любви готовы пожертвовать многим. Если мусульманка полюбит христианина, шайтан затуманит ей разум и оттолкнёт от веры. Если мужчина потребует сменить религию, она может согласиться. А это — огромный грех. Поэтому женщинам нельзя выходить замуж за мужчину иной веры. Тем более дети, рождённые в таком браке, будут воспитываться в разных религиях, и это создаст хаос в их разуме, — постаралась я объяснить. Я не была большим знатоком религии, но старалась передать то, что поняла сама.

Кира закивала, соглашаясь.

— Им не разрешили пожениться, и мама сбежала с папой. Долго их не могли найти. Через пару месяцев мама сама пришла домой — отец бросил её ради другой. — Она хмыкнула, а моё сердце разбилось вдребезги. — Мама уже была беременна мной. Её сильно избили. Была угроза выкидыша. Старшина лагеря решил забить её камнями до смерти. Но мой дедушка воспротивился. Несмотря ни на что, он очень любил свою дочь и не хотел, чтобы она умерла в таких муках, — в моих глазах выступили слёзы. — Единственное, что он смог — отложить казнь до моего рождения. Он убедил их, что ребёнок ни в чём не виноват. Мама всё время беременности молила о милости. Говорила, что раскаивается. Дедушка рассказывал, что она каждую ночь вставала на молитву. Но старшина был непреклонен.

— Это невозможно! — я заплакала. — Это против религии Всевышнего! Как они посмели? Всевышний велел, чтобы к искренне раскаявшемуся относились так, словно он не совершал греха! Наша вера запрещает убийства. Никто не имеет права отнимать жизнь у другого, кроме как в случае угрозы или на джихаде! — прокричала я. Что с этими людьми? Почему они позорят свою религию?

— Так говорил и дедушка, Лола. Но для многих важнее обычаи. Они смешивают их с религией, будто эти преступления дозволены. К сожалению, так по всему миру, не удивляйся, — обречённо произнесла Кира. Я задохнулась. Неужели подобное творится повсюду?

— Её казнили на второй день после моего дня рождения, — продолжила она, вытирая мою слезу с левого глаза. — Эти старухи детально описывали мне мамину смерть. Её тащили за волосы в центр лагеря. Она истекала послеродовой кровью. Даже нижнего белья не дали. На ней была лишь белая сорочка, промокшая снизу от крови. Она умоляла пощадить её, дать воспитать меня. Кто-то кинул ей в затылок камень. Дедушку держали пять мужчин, а женщины и даже дети забивали маму камнями, выкрикивая проклятия. Её лицо превратилось в месиво. Мне рассказывают об этом каждый день. А та старая ведьма, что сегодня оскорбляла меня, добила маму ногой. Гульнур не позволяла никому подходить. Она добивала её сама. Жестоко и с наслаждением. Гульнур до сих пор вспоминает, как прыгнула на мамин череп...

Я не могла сдержать истерику. Кира так спокойно рассказывала. Бедная девочка. Тринадцать лет слушать, как зверски убили её мать... Её психику уничтожили.

— Дедушка похоронил маму недалеко отсюда. Хочешь сходить к ней? — спросила она, шмыгнув носом. Я закивала. Мы встали и пошли в лес. Через несколько минут добрались до двух могил. Никто бы и не догадался, что это могилы, если бы не дощечки, вбитые в землю.

— Салам, мама. Салам, дедушка, — с улыбкой прошептала Кира, и я содрогнулась. — Я привела к вам ангела. Познакомьтесь — это принцесса Лола, — она посмотрела на меня, и мои губы задрожали.

— Дедушка умер, когда мне исполнилось восемь. Я сама его похоронила здесь, — сказала она, и мне стало хуже.

— Тебе никто не помогает в лагере? — дрожащим голосом спросила я.

— Нет. Для всех я отродье. Мне не разрешают играть с детьми. Я ем, что нахожу в лесу.

— Я хочу почитать Коран для них, — кивнула я в сторону могил. Кира восхищённо распахнула глаза.

— Ты сделаешь это? Я не умею... меня никто не учил, — смущённо произнесла она. Я улыбнулась.

— Я научу тебя, Кира. И знаешь... я хочу забрать тебя с собой, — с надеждой произнесла я. Она замерла.

— Ты заслуживаешь счастья. Я смогу тебе его дать. Ты согласна поехать со мной в Аравию? — я приподняла брови, нервно ожидая ответа.

— Я поеду с тобой, куда ты скажешь, моя принцесса, — счастливо произнесла она, и мы прижались друг к другу. Я была поистине счастлива, что этот ребёнок наконец обретёт покой.

Кира ушла рвать полевые цветы, а я села между двумя могилами. Закрыв глаза, начала читать заученные строки из Корана. Мёртвым всегда нужно читать Священное Писание — так им, даже после смерти, воздаются благие деяния.

— «Воистину, добрые деяния удаляют злодеяния». Сура 11, аят 114.

— «Каждый из них явится к Нему в день Воскресения в одиночестве». Сура 19, аят 95.

Когда я дочитала несколько сур, Кира поблагодарила меня, и мы отправились в лагерь.

Уже вечерело. Мы почти дошли до моего шатра, как вдруг раздались истошные вопли. Я метнулась в сторону звука. Добравшись до шатра, я вбежала внутрь — и застыла.

Ребёнок. Грудной ребёнок. Девочка.

Я не дышу. Всё мутнеет перед глазами. Голова будто погрузилась в воду, и я едва различаю отдалённые голоса. Кира окликнула меня — и будто душа вернулась в тело.

Две женщины держали младенца за руки и ноги, а третья раздвинула ей половые губы и коснулась пальцем клитора.

— О Всевышний, что вы делаете?! — закричала я во всё горло, пытаясь добраться до ребёнка, но меня удержали сильные руки.

— Это процедура, которую должны пройти все женщины нашего племени! — зло процедила одна из тех, кто держал девочку.

— Вы безумные! Это не имеет отношения к религии, побойтесь Бога! — завопила я.

— Наши предки всегда делали это, и наши дети тоже пройдут через это! — выкрикнула женщина, оскалив прогнившие зубы.

— Всевышний накажет вас за это преступление! То, что создано Богом, не должно быть тронуто рукой человека! Её тело будет свидетельствовать против вас в Судный день! — я рванулась вперёд, но чужие руки ещё крепче вцепились в меня.

Я увидела, как та женщина достала лезвие и поднесла его к девочке, которая уже захлёбывалась в слезах. Бедное дитя не понимало, что с ней творят.

Я истошно закричала, когда она провела лезвием по маленькому бугорку. Девочка взвизгнула, задрожав всем телом. В ту же секунду адреналин ударил в кровь. Я вырвала одну руку, и со всего размаху нанесла удар кулаком по челюсти второй женщины. Она отпустила младенца, и я бросилась к той тваре, схватила её за волосы и с силой оттащила от ребёнка.

Кира подбежала к женщинам, в ужасе выхватила девочку из их рук. Кровь лилась на землю.

Я продолжала тащить мучительницу за волосы, ощущая, как с корнем выдираю целые пряди. Она завыла, и этот крик доставил мне мрачное удовлетворение.

Толпа столпилась вокруг, не понимая, что происходит.

— Что ты творишь? Немедленно отпусти её! — выкрикнула из толпы Гульнур. Я метнула в неё взгляд, полный ненависти. Она будет следующей. Обещаю.

— Ты не слышала? Отпусти меня! — взвизгнула тварь, пытаясь вырваться. Я со всей силы ударила её лицом о своё колено. Она, застонала и рухнула на пол.

— Что здесь происходит? Лола?! — услышала я голос Наиля. Керасим с широко раскрытыми глазами подбежал ко мне.

— О Всевышний... хабибти... что с тобой? — испуганно спросил он. Я отшатнулась.

— Эти люди — изверги, Наиль! — истерично выкрикнула я. — Они хотели обрезать маленькую девочку! Нам нужен врач, Наиль! Она истекает кровью! Прошу тебя! — я судорожно проговорила, глядя на свои дрожащие руки.

— Лола... это их обычаи. Мы не имеем права вмешиваться... — тихо произнёс Наиль. Мне стало дурно.

Я медленно подошла к нему, распахнув глаза.

— Они мусульмане, — угрожающе прошептала я. — Всевышний запретил нам наносить вред себе и другим. Ты не осуждаешь это? — выкрикнула я, чувствуя, как платок прилип к потным щекам.

— Я знаю, принцесса... но это их традиции. Мы никто, чтобы запретить... — он шагнул ко мне, стараясь успокоить.

Я подошла вплотную, посмотрела в глаза, и, не упуская момента, выхватила у него пистолет с пояса.

Отступила, подняв оружие.

— Не забывайся, Наиль, — прорычала я, вынимая магазин и наощупь проверяя патроны. Пальцы нащупали их. Я вставила магазин обратно, взвела затвор, не отрывая взгляда от Наиля.

— Не забывай... Я принцесса всех арабских земель! — выкрикнула я, снимая пистолет с предохранителя. — Я принцесса всех мусульман, и каждый обязан отдать за меня жизнь! Я дочь короля Асада! Лола бинт Асад, шайтаны! — процедила я сквозь зубы. — Мой приказ — для вас закон. И я повелеваю немедленно привести врача и оказать помощь этому ребёнку! — я указала на Киру, державшую девочку, побелевшую от потери крови.

Люди растерянно переглянулись. Я вспыхнула.

Одним движением вскинула пистолет на Гульнур, чей взгляд излучал презрение. Нажала на курок. Пуля угодила ей в плечо.

Раздались вопли. Наиль бросился ко мне, но я вскинула руку.

— Кто ещё хочет пулю за ослушание приказа? — ухмыльнулась я.

— Я... я врач... Несите её в мой шатёр, — выдохнул один мужчина. Я кивнула Кире.

— А теперь — все по шатрам! И чтоб я больше не слышала о проклятой процедуре обрезания! Я распоряжусь, чтобы сюда привезли священные писания — учитесь тому, что действительно несёт благо! — выкрикнула я, и все расступились, склонив головы.

— Ты заплатишь за это, принцесса... — прошипела Гульнур. — Кира тоже не обрезана... — ухмыльнулась она.

Я рванулась к ней, но Керасим схватил меня.

— Оставь её, Лола, — он взял моё лицо в ладони, заставляя посмотреть ему в глаза. — Я горжусь тобой, принцесса, — прошептал он, и я рухнула в его объятия.

— Лола... прошу, выслушай меня... — я глубоко вдохнула, услышав голос, который за несколько минут стал мне отвратителен.

— Ты завтра же увезёшь нас домой, Наиль, — прорычала я. — Я не выйду замуж за мужчину, у которого нет сострадания даже к младенцам, — процедила я сквозь зубы. Лицо Наиля побледнело, дыхание сбилось.

— Нет... прошу... принцесса... не принимай поспешных решений... — испуганно забормотал он, делая шаг ко мне.

Керасим развернул меня за спину и угрожающе надвинулся на Наиля.

— Принцесса ясно дала указание. Не приближайся к ней. Иначе я за себя не ручаюсь, — ледяным голосом произнёс он.

Таким я его видела редко. Если мне угрожала опасность — он становился зверем.

Наиль сглотнул, опустил глаза, попрощался и ушёл.

Я приказала сопроводить нас в шатёр врача. Там мы увидели девочку, мирно спящую на постели. Её бедра были раздвинуты специальной конструкцией, не позволяющей им сжиматься.

— Как она? — с надеждой прошептала я, увидев лицо Киры.

— Я сделал всё, что мог, принцесса, — устало произнёс старик. — Рана воспалилась... Я боюсь инфекции...

Моё тело осело на пол.

— Лола... — Керасим опустился рядом, обняв меня.

— У меня нет антибиотиков. Нет противовоспалительных средств.

— Мы отвезём её в госпиталь! — закричала я, заливаясь слезами.

— Не успеем, принцесса. Вспомните, сколько вы шли сюда, а машины ни у кого нет — сюда она попросту не сможет заехать, — моё дыхание замерло.

Вы знаете это чувство опустошения? Когда понимаешь, что сделать ничего не можешь, словно застрял в капкане. Это как клаустрофобия, когда ты в запертом пространстве, из которого больше не выйти. Как будто тебя похоронили заживо и забыли навсегда. Как ещё описать эти чувства?

Я села на кровать, заливаясь слезами. Она была такой хорошенькой. На вид ей был годик — тёмные, блестящие волосы, на которых красовались маленькие резиночки. Толстенькие ножки с несколькими складочками. Она только начала жить. О Всевышний, накажи их всех. Убей их всех!

— Где её родители? — спросил Керасим, протирая глаз, из которого сочились слезинки.

— Не захотели прийти. Мать не выдержит, если увидит смерть своего ребёнка, — прошептал старик.

Девочка заёрзала, хныча. Я аккуратно погладила её волосы, и тёмно-серые, большие глазки с любопытством оглядели меня. Моё сердце сжалось, а из глаз снова вылились слёзы. У неё задрожал подбородок, и через секунду я услышала жалобный плач. Закрываю глаза, поджимая губы.

Решаю спеть малышке турецкую колыбельную. Дрожащим голосом нежно шепчу:

«Заснёт ли мой малыш, если я спою баю-бай?

Окутают ли розы его лепестками?

Вырастет ли мой малыш большим-большим?»

Пою я, покачивая телом из стороны в сторону, словно убаюкиваю себя. Малышка затихает, слушая меня. Слышу всхлипы Киры. Вижу опущенную голову Керасима.

«Баю-баюшки-баю, мой сладенький.

Колыбельная наша из ели,

Свалилась, упала с самой верхушки.

Баю-баюшки-баю, мой сладенький.

Я все леса пройти не смогла,

Детку свою отыскать не смогла.»

Мой голос дрожит, я мычу от боли в сердце. Голова опускается на колени, и я содрогаюсь в слезах. Чувствую маленькие пальчики на своём мизинце. Украдкой смотрю на малышку, которая поглядывает на меня, закатывая глазки. Её кожа всё больше белеет, а хватка на моём пальце ослабевает, но не отпускает, словно цепляясь за жизнь.

Совсем чуть-чуть потерпи, моё солнышко. Ангел смерти почти пришёл, чтобы забрать тебя в лучший из миров.

«...От всех бед уберечь не сумела.

Баю-баюшки-баю, мой сладенький.

Я моё солнышко укачала,

На розовой веточке уложила,

А сама надежду совсем потеряла.

Баю-баюшки-баю, мой сладенький.»

Замираю, почувствовав, как пальчики спадают с моего мизинца. Смотрю на неё и вижу открытые глаза, устремившиеся вверх.

Моя душа... о, моя душа. Чего же ты натерпелась за сегодня? Почему ты не сумела спасти эту девочку?

— Вот видишь, — с дрожащей улыбкой произнесла я, судорожно вытирая нос. — Не такой он и страшный, этот ангел смерти, да? Он забрал тебя в рай. Там ты будешь счастлива, малышка, — прошептала я, закрывая ей глаза.

Кира разревелась, после чего я поджала губы, стараясь быть сильнее.

— Я покажу вам, где её можно похоронить, — скорбно произнёс старик, вытирая слёзы.

Мы провели все необходимые ритуалы и похоронили ребёнка рядом с красивыми полевыми цветами у опушки леса.

Вернувшись в наш шатёр, мы бессильно рухнули на кровати, позволяя сну забрать нашу боль.

————————————————————

????????мой тгк:

в ресурсе писать книги

Глава 10

«И встретишь ты, когда не ждешь,

И обретешь не там, где ищешь»

Не каждый принц является хорошим, не каждый монстр — злым.

Милосердие и сострадание — вот качества, определяющие человека. Они — составная часть души. Если этих качеств нет, значит, человек мёртв, будучи живым. С первых дней, проведённых за пределами дворца, в котором я находилась все девятнадцать лет, я поняла, как сильно этот мир нуждается в доброте и сострадании. Сколько бы людей дожили свою жизнь, если бы правители хоть раз пожалели мирных граждан, прежде чем начинать войны. Сколько бы людей жили счастливо, если бы в их душах не зародилась злоба и ненависть ко всему сущему.

Люди осуждают, ищут ошибку, не пытаясь отыскать хотя бы одно оправдание.

Этот мир полон опасности и ненависти. Полон разврата и предательства. Этот ли мир для счастья? Думаю — нет, ведь в священном писании слово «счастье» упомянуто всего один раз:

«Счастливые же прибудут в раю».

Сура 11, аят 108.

Я думала, что Наиль станет праведным и добрым мужем, но в его сердце нет ни капли сострадания, ни крупицы милосердия. Он отвратителен. Как можно было допустить такой исход? Смерть этой малышки лежит всецело на его совести. Пусть Всевышний покарает их всех.

Я проснулась довольно рано. Солнце только начинало восходить. Я умылась водой из кувшина, стоявшего неподалёку от кровати. Керасим не сомкнул глаз всю ночь, оберегая нас с Кирой. Лишь час назад он не выдержал и всё-таки поддался сну. Бедный мой Керасим... он практически не спал эти два дня. Совсем ослаб.

Кира спала со мной в моей кровати, в которой мы еле уместились. Я прижимала её к себе, боясь, что в любой момент они ворвутся в шатёр и утащат её.

Погладив Керасима по щеке, я вышла из шатра. Никого не было. Казалось, лагерь опустел, но на деле они просто мирно спали в своих лачугах. Я поплелась на опушку леса — туда, где вчера мы похоронили ребёнка. Положив на свежую могилу красивые цветы, которые сорвала по пути, я присела.

Ничто не вечно в этом мире. Глядя на эту крошечную могилку, невольно понимаешь: никто не знает, доживёт ли до старости. Этот ребёнок прожил всего лишь год, а мог бы научиться ходить, говорить, пойти в школу, стать взрослым, найти своё счастье... и в старости играть с внуками. Умру ли я сегодня? Или завтра? А может, через сорок лет?

Ответа я не узнаю.

Просидев ещё долго у могилы, размышляя о смысле жизни, я всё-таки решилась вернуться обратно. Керасим, наверное, уже проснулся и, возможно, ищет меня.

Я медленно зашагала к лагерю, опустошённая внутри. Замечаю красные ягодки в траве. Присев, раздвигаю её руками — земляника. Я ахнула от радости и принялась собирать её. Она ведь должна была давно исчезнуть... Счастливая улыбка тронула мои губы. Я побежала к шатру. Люди уже начинали просыпаться, занимаясь своими делами, странно поглядывая на меня, но я не обращала внимания.

Вбежав в шатёр, земляника выпала из моих рук, когда я увидела избитого Керасима.

— Керасим!, — истошно крикнула я, подбегая к нему. Его руки были связаны за спиной.

— Я бился, Лола... Я пытался... — ему было трудно говорить, он шумно дышал, задыхаясь от боли.

— Что случилось? Кто это сделал? — шептала я, пытаясь развязать его, но безуспешно.

— Беги отсюда, Лола, — прорычал он, силясь сделать вдох. — Беги, я приду за тобой.

Я медленно замотала головой. Глаза застилали слёзы, крупные капли падали на пол.

— Что ты несёшь, мой друг? Я не оставлю тебя! Где Кира? Она сбежала? — я решительно встала и начала судорожно искать хоть что-то острое.

— Я пытался её спасти, принцесса, — моё тело замерло, я не посмела даже оглянуться на него, — Они забрали её. Хотели забрать и тебя, но не нашли. Прошу, убегай, — взмолился он.

Я сглотнула, судорожно ища хоть что-то, что могло бы помочь развязать Керасима, но всё уже забрали. Пистолет тоже.

— Керасим, лежи тихо. Пусть все думают, что ты спишь. Я приду за тобой, — я погладила его по щеке и выбежала из шатра под его отчаянные крики.

Мне навстречу двинулись двое мужчин, и я ясно поняла, что они собираются меня схватить. Адреналин бурлил в крови. Он сливался с яростью, образуя огромный, плотный клубок силы, который вот-вот мог испепелить всё вокруг. Боковым зрением я заметила женщину, приближающуюся ко мне с ножом. То, что нужно.

Неожиданно для всех, я свернула в её сторону и с ходу ударила её ногой в живот. Женщина с криком рухнула на землю. Я тут же подняла нож и устремилась к мужчинам, которые уже почти достигли меня.

— Ты мужчина моей мечты, — жарко шепчу одному, который уже занёс над головой кулак. Он замирает. Я смотрю ему прямо в глаза, томно шепча, как он хорош. Вижу, как его зрачки расширяются, и, воспользовавшись этим мгновением оцепенения, заношу острие ножа по его шее. Кровь хлынет по моей одежде, брызгая на лицо.

Второй хватает меня за шею, и я со всей силы вгрызаюсь ему в плечо. Чувствую, как прокусываю плоть. Он отшатывается, мыча от боли. Без колебаний я вонзаю нож ему в живот. Изо рта хлынет кровь, и он падает на землю. Я не чувствую ни страха, ни жалости. Они заслужили свою смерть.

Безумными глазами окидываю несколько человек, которые в испуге полезли по шатрам. Я вижу, как пытается ускользнуть та женщина, что напала на меня. Целюсь. Метнув нож, с мрачным удовлетворением наблюдаю, как он вонзается в её спину. Я подхожу ближе и рычу:

— Где Кира? — она корчится от боли, и я нажимаю на рукоять, от чего её вой срывается в воздух.

— Там... там! — показывает она на шатёр, стоящий неподалёку. Я выдёргиваю из неё нож.

Я подхожу ближе, и уже издали слышу крики. Нет... только не это...

Врываюсь внутрь и вижу Гульнур, которая яростно избивает Киру ногами. Она поворачивается ко мне и ухмыляется. Моя душа разрывается от ярости, и я бросаюсь на неё. Меня перехватывают крепкие руки. Я поднимаю глаза — Наиль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет уж, принцесса. Вы пойдёте со мной, — ухмыляется он.

— Отпусти меня! Дай мне убить её! Скажи ей отпустить Киру! — кричу я во всё горло, извиваясь.

— Если ты выполнишь два моих условия, я скажу ей остановиться, — его глаза хитро сузились. Шакал. Он был похож на гиену. И как я могла когда-то подумать, что эта мерзкая змея способна быть праведной?

Меня отвлекает резкий звук треска, я оборачиваюсь — Кира держится за рёбра.

— Согласна! Согласна! — реву я, осознавая, что выхода попросту нет.

— Отлично. Первое условие — разденься, принцесса. Ты вся в крови, от тебя воняет, — мои глаза расширяются. Губы дрожат, я поджимаю их, с ненавистью глядя на него. Он отпускает меня, ожидая.

На полу лежит мой нож. Я украдкой бросаю взгляд на него, мысленно составляя план. Протягиваю руку к платку и снимаю булавку, которой закрепила его на шее. Платок падает с головы, освобождая чёрные локоны. Его ухмылка медленно спадает с лица, когда я стягиваю с себя грязное платье, оставаясь в том, в чём была в поместье Риччи.

Я чувствовала себя обнажённой и униженной. Глаза высохли — слёзы иссякли. Я лишь всхлипывала, опустив взгляд себе под ноги.

— Потрясающая... — томно прошептал Наиль, делая шаг ко мне. Я опустилась на колени, положив руки на бёдра.

— Прошу, отпусти Киру и Керасима, — прошептала я, прикидывая, сколько секунд мне понадобится, чтобы добраться до ножа.

— Керасима я могу отпустить — этот кастрированный евнух мне не опасен, а вот Кира останется здесь. Она уже часть их племени, и я не могу так поступить со своими друзьями, — хищно проговорил он, ухмыляясь Гульнур.

— Надеюсь, вы покажете ей, где её место, мой господин, — мерзко произнесла та, дёрнув Киру за волосы. Я не сдержалась. Резко ухватилась за нож и, подбежав к этой мрази, вцепилась ей в волосы. Успела лишь полоснуть лезвием по её спине, как меня снова схватили.

— Лола! Ты злишь меня! — процедил Наиль, замахиваясь. Его сильный удар по лицу отозвался в голове ватным гулом. Я отшатнулась, но он тут же крепко прижал меня к себе, впиваясь пальцами в поясницу.

— Отпусти меня, — зарычала я, пытаясь отлепить его мерзкие руки. Он только сильнее сжал нежную кожу. Гульнур шипела, пока кто-то пытался оказать ей помощь. Я смотрела в лицо Киры, которая слабо подняла голову, стараясь сфокусировать взгляд на мне. Её лицо было изрезано и заплывшими глазами. Её били долго, жестоко... Моя бедная девочка. Я поклялась отомстить.

— Наиль, отпусти Керасима — и я буду послушной, — обречённо выдохнула я, поднимая на него взгляд. Мужчина медленно оглядел меня, сжал волосы в кулаке. Я поморщилась, но не отвела глаз.

— Хорошо. Отпустите евнуха, пусть катится ко всем чертям, — его люди кивнули и вышли из шатра.

— Я хочу попрощаться с ним, — взмолилась я. Он прищурился, вглядываясь в мои глаза, но я осталась непроницаемой. Ты никогда не узнаешь, что у меня в голове.

— Хорошо. Приведите его в мой шатёр, — сказал он.

Мы двинулись вперёд. Я прикусила губу, опустив взгляд от стыда. Вокруг мужчины возбуждённо шептались, не стесняясь произносить мерзкие вещи. Они обсуждали, что сделает со мной Наиль, и это было отвратительно. А он, казалось, смаковал эти разговоры, довольно прижимая меня к себе. Меня мутило от одного его прикосновения.

В шатёр зашли его люди, волоча Керасима. Он был так слаб, что едва держался на ногах.

— Керасим... — захныкала я, когда он, с болью в глазах, посмотрел на меня.

— Тварь... я убью тебя... — слабо процедил он, глядя на Наиля. — Король Асад узнает — и убьёт тебя.

— Короля Асада убьёт Домиано. Я не стану этому мешать. Ведь в моих руках сейчас самое желанное сокровище, — торжественно произнёс Наиль, приближаясь ко мне. — Второе условие, моя госпожа. Сегодня же ты выйдешь за меня замуж. При четырёх свидетелях. Если бы ты не наговорила глупостей вчера — мы бы сыграли свадьбу в куда более приличной обстановке.

Я остолбенела. Нет... Никогда. Ни за что.

— Наиль, не смей! — Керасим, собрав последние силы, вырвался и бросился к нему, но я остановила его. Он непонимающе глянул на меня.

— Всё кончено, Керасим. Я попросила Наиля отпустить тебя. Ты должен быть счастлив. Ради нас двоих, — твёрдо проговорила я и крепко обняла его, прижимаясь лицом к его шее.

— Найди Домиано, — шепнула я почти неслышно. Он напрягся. Я отступила.

Керасим, прихрамывая, вышел из шатра, бросая на нас презрительный взгляд.

— Я обещаю, принцесса, — прошептал он.

— Выйдите все. Готовьте четырёх свидетелей и имама для обряда никаха, — приказал Наиль. Я замерла. Если Керасим не успеет... Моя смерть неизбежна. Лучше пусть меня убьёт Домиано, чем я умру после брачной ночи с этой свиньёй..

— Красавица, — слышу у самого уха. Я резко разворачиваюсь, глядя на него с такой злобой, что сама удивляюсь, как не сгорело его мерзкое лицо.

— Не смей касаться меня, — я вижу, как в его глазах вспыхивает ярость. В следующее мгновение он хватает меня за шею и начинает душить. Я распахиваю глаза, сердце бешено колотится в груди.

— От-тпусти... — хриплю я, пытаясь разлепить его пальцы, сжавшиеся железным обручем.

— Я не хочу портить твоё прекрасное лицо, Лола... но придётся, — Наиль с силой бьёт меня по щеке. Удар отбрасывает меня на кровать. Голова взрывается от боли, словно в ней разбили хрустальный сосуд. Я мычу, цепляясь за лицо. Кожа горит, из носа течёт кровь, оставляя тёплые потоки.

Домиано... найди меня. Спаси. Спаси меня, Домиано...

— Ты будешь знать, как перечить своему мужу, — Наиль рывком разворачивает меня к себе, его мерзкие ладони шарят по животу, сползая к бедру.

— Прошу, нет! Остановись! — кричу я, захлёбываясь страхом. — После свадьбы, Наиль! Я отдамся тебе добровольно после свадьбы!

Он замирает. Мужчина нехотя встаёт с меня, облизывая губы, полные похоти.

— Умеешь ты соблазнять мужчин, Лола... Интересно, как этот монстр устоял перед тобой? — он усмехается, а во мне вскипает ярость.

— Если ты ищешь монстра — просто посмотри в зеркало. Домиано не монстр, — рычу я сквозь боль.

— Что ты сказала? — угрожающе прошипел он, делая шаг вперёд.

— Что слышал. Домиано найдёт тебя... и уничтожит. Я ему в этом помогу, — я ухмыляюсь, высоко поднимая голову, не позволяя себе дрогнуть.

Он приближается, рука его взметнулась, но в этот миг его остановили.

— Господин, всё готово, — раздался голос одного из людей Наиля. — Гульнур спрашивала, можно ли ей закончить начатое?

Я резко уставилась на Наиля.

— Собирай людей. Сразу после обряда уходим отсюда. А девочку можно убрать, — холодно бросил он.

Я истошно закричала, бросаясь на него, но Наиль схватил меня за руки, ловко стянул их чем-то тонким и прочным. Я извивалась, крича, пока горло не охрипло.

— Пожалуйста! Не убивай её! Нет! — мой голос стал хриплым, срывающимся.

Силы покидали меня.

О Всевышний... пусть Домиано придёт за мной. Пусть заберёт меня отсюда. Пусть увезёт...

Глава 11| Домиано Риччи

Нежеланный ребёнок. Какое же это дерьмовое клеймо на моей грёбаной душе. Родиться только потому, что думали, будто будет девочка. Если бы эти ублюдки в своё время просто пошли на УЗИ — возможно, я бы и не родился. Может, тогда я был бы счастливым. Хотя... что такое «счастье»? Был лишь один раз, когда я чувствовал себя по-настоящему счастливым.

Долорес.

Когда она впервые прижала меня к себе, маленького, беззащитного... Я никогда не знал ласки, тепла, любви. Женщина, которая родила меня, с первых дней издевалась надо мной так жестоко, что за двенадцать лет я несколько раз пытался покончить с собой. Они сломали меня. А потом приказали Долорес быть ко мне холодной и бесчувственной. Эти два качества приросли ко мне, словно вторая кожа. Будь моя воля, меня бы звали не Домиано Риччи, а Безжалостность.

Домиано. Домиано Риччи.

Я не был Домиано в детстве. Меня звали сопляком Доми. Я стоял на коленях каждый день перед старшим братом по приказу матери. Это было как исповедь, как молитва. Домиано. Домиано Риччи.

Что заставляет людей подчиняться? Страх. Что заставляет людей склониться? Страх. Страх. Страх. Что даёт власть? Страх.

Власть — это то, что я сумел заполучить самым изощрённым способом. В моей жизни стояла одна-единственная цель — власть над всем миром. Когда-то на коленях стоял я. Но в один знаменательный день механизм пошёл против системы, и теперь на коленях должен стоять весь мир. Передо мной. Я жажду этого. Жаждал.

До появления этой проклятой девушки.

Я ненавижу её. За доброту. За её светлую душу. За ту ночь, когда впервые увидел её. Будь проклят тот вечер. Будь проклят я.

Она могла сбежать, но осталась — спасти совершенно незнакомую ей женщину. Я никогда не видел ничего подобного. Будь я проклят, если знал, что доброта ещё осталась в этом мире. Глупая. Попала в ловушку. Добровольно отдалась зверю. Когда я впервые увидел её там, в лесу, в этих тряпках... мне было плевать на её красоту. Я хотел познать её душу. Узнать, действительно ли она так милосердна. Увидев её глаза, я еле сдержался, чтобы не выколоть их. Будь я проклят, если видел глаза, красивее этих.

Когда я снял с её лица платок, моё нутро вскипело. Я хотел её там же. В этом лесу.

Ох, как вспомню её лицо, когда она расплакалась из-за испачканного платья. Плакала из-за моего подарка. «Ведь ты мне его подарил». Этот мешок, который она называла платьем... Я просто отдал приказ, и мне привезли одежду. Но для неё это было что-то большее.

Я убил Мишель. В тот же день.

Не имеет права жить мразь, которая заставила её пролить слезу. Даже я. Но кто убьёт меня? Она. И это пугало меня.

В ту ночь, когда я выставил её за дверь к этому сопляку... В ту ночь я не сомкнул глаз ни на секунду. Хотел забрать её, укрыть в тёплой постели... но это был не я. Я — Домиано Риччи. У меня не должно быть слабостей. Я бессмертен, потому что нет того, что может убить меня. Ничто не сломит. Я никем не был пленён. До того проклятого вечера.

Сейчас я узник.

Узник её серых глаз.

Я не могу позволить себе быть слабым в её глазах. В глазах своих врагов. Они уничтожат её, если узнают, что я думаю о ней.

Когда она надела мою толстовку... я чуть не потерял самообладание. Чёрт... как же я хотел зацеловать её до смерти. Уничтожить за ту муку, что она причиняла мне одним своим существованием. Лола. Райский тюльпан.

Я никогда не заботился ни о ком. Но с ней... с ней мне хотелось быть другим. Я впервые в жизни приготовил этот чёртов бутерброд. Для неё. Моё сердце отбивало странный ритм, когда я видел её искреннюю улыбку, эту благодарность...

Она была добра ко мне, несмотря на всё ужасное, что я с ней делал. Я не собирался меняться. Я — не другой. Я — монстр. Но она сказала, что даже монстра можно полюбить за его поступки.

В ту ночь, когда она прижалась ко мне... Чёрт... я думал, что моё сердце остановится. Домиано Риччи. Как шестнадцатилетний девственник, впервые увидевший обнажённую женщину. А я увидел... светлую душу. Райский ангел.

Я ушёл, когда она заснула. Уехал подальше от неё. Два дня подряд смотрел этот чёртов мультик, чтобы понять, почему она так его любит. Лола... даже закутанная в мешки, прекрасна. Как же мне это нравилось. Дьявол, даже в этих тряпках она оставалась чертовски сексуальной.

Я сгорал от одной лишь мысли, что другие мужчины могли бы так же о ней подумать.

Когда она сбежала — я чуть не сошёл с ума. Ярость разрывала моё тело. Мне хотелось найти её... и убить.

Принцесса смогла сбежать от меня. Так искусно. Так смело. Она боялась... но была сильнее всех.

Я восхищался ею.

Лола. Прекрасная принцесса, которую украли из одного заточения... в другое.

Я никогда ничего не боялся. До встречи с ней.

Домиано Риччи, у которого не было страха. Самый могущественный. Непобедимый. Пленник.

Домиано Риччи — пленник маленькой принцессы с огромной душой.

Она пленяла. Такая добрая. Невинная. Сильная. Лола бинт Асад.

Моя. Если мне придётся убить её — я убью. Но она будет моей. Всегда.

Её гладкие пальцы, касавшиеся моей кожи, когда она перевязывала рану... Дьявол, я готов был разорвать своё тело, лишь бы ощутить это снова. Её забота пленила меня. Я никогда не чувствовал себя значимым для кого-то. Никто не заботился обо мне. Никто не думал обо мне. Никто не любил меня. Но Лола — заботилась.

Я не удержался и притянул её к себе той ночью. Прижал так крепко, что слышал, как спокойно бьётся её сердце. Как же я жаждал подчинить его себе. Забрать. Как она забрала моё. Мое сердце вырвалось из груди и отдалось ей, как трофей.

Боюсь. Она опасна. Она уничтожит меня, если узнает.

Сегодня — праздник тьмы. День, когда все встают на колени передо мной.

Но сегодня я был готов преклониться перед ней.

Я готов был стоять перед ней на коленях. Уязвимый. Открытый. Искренний.

Домиано Риччи, которого не знал никто. Даже он сам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я абсолютно случайно увидел то, что не должен был видеть. Мне надо было забрать документы из сейфа, но я напрочь забыл обо всём, когда услышал арабскую музыку, доносящуюся из зала. Неужели стриптизёрши решили раздеться для арабской принцессы? Я решительно зашагал вперёд — и застыл в дверях, увидев белую бархатную спину, на которую спадали чёрные вьющиеся кудри до поясницы.

Мой рот приоткрылся, дыхание сбилось. Её сочные бёдра так и манили меня. Я должен был отвернуться, уйти, забыть — но она... Она пленяла. Я не мог отвести взгляд, даже когда очень сильно постарался. Когда она поднимала руки, кофта слегка вздергивалась, открывая очертания большой груди. А тонкая талия так и просилась в ладони, чтобы сжать её, прижимая к себе потрясающее тело.

Клянусь, она больше никогда не разденется. Даже перед женщинами. Я выколю всем глаза, чтобы никто не смел смотреть на то, что принадлежит мне.

Когда я увидел, как Агнес провела ладонью по её бедру, меня окатил жар. Твою мать, это должен был быть я. Хочу. Чёрт возьми, как же сильно я хочу. Она должна быть моей. Моя.

Как только музыка стихла, я ушёл, чтобы не доставлять ей дискомфорта.

Мы поехали в клуб, где знакомая стриптизёрша всеми способами старалась доставить мне зрительное удовольствие, но в моих глазах были лишь её сочные бёдра.

Каковы они на вкус? На ощупь? Я хочу прижаться к её шее, губам, щекам. Хочу обнимать её и защищать от всего опасного. Но как я уберегу её от себя?

Опасное, бездушное существо — и прекрасная принцесса. Нет. Я эгоист. Она будет со мной. Даже если не захочет этого. Моя.

Я решительно встал с кресла под удивлённые возгласы женщины.

— Мы возвращаемся в поместье, — сказал я Маттео, и он кивнул.

Я хотел увидеть её. Знать, что она в порядке.

Мы приехали и зашли в зал. Все были на своих местах. Я искал Лолу глазами, но нигде её не видел. Где же эта чертовка

— Где она? — безразлично спросил я у Агнес, хотя в душе жаждал наконец увидеть её улыбку.

— Она ещё не спускалась, дорогой, — блаженно произнесла та. У неё был хороший вечер.

Нужно было уже начинать церемонию. Я стоял, пока каждый подходил ко мне, вставая на колени. Чёрт возьми, как же мне было всё равно на этих людишек. Где эта мышка?

После церемонии я поднялся в нашу комнату. Пусто.

Нигде не видно было ни Лолы, ни евнуха.

Нет. Прошу, Лола... надеюсь, ты не сглупила снова.

В животе завязался тугой узел. Судорожно дышу, пытаясь прийти в себя, но ярость застилает моё тело.

— Маттео! — ору я так, что срываю голос. Через пару секунд он вбегает, испуганный. Я поворачиваюсь к нему и угрожающе надвигаюсь.

— Узнай, где она. Опроси всех. Убей, если надо. Мучай. Содри со всех кожу, но узнай, где она! — рычу я.

Маттео сглатывает и кивает.

С силой бью кулаком в дверь, срывая её с петель.

Лола... Как же ты посмела? Смелая принцесса не усвоила урок.

Я должен найти её. Где же она?

Агнес зашла в комнату, оглядываясь. Увидев, как сильно я напряжён, она прикрыла рот рукой.

— Лолу... украли? — тихо прошептала она, заставляя моё лицо побледнеть ещё сильнее.

— Я найду её, — прошипел я, выходя из комнаты.

— Босс, никто не видел, как она выходила из дворца, — запыхавшись, проговорил Маттео.

— Значит, есть другой выход из поместья... и она его нашла, — моя ярость была уже неконтролируемой.

Она действительно сбежала. Но ей кто-то помог.

— Какая-то бессмертная тварь жила среди нас, — процедил я, хватая Маттео за шею.

— Эта сука вывезла Лолу из-под моего носа, Маттео. Как она проникла сюда? Почему ты не следишь, кто заходит и выходит отсюда? — моя хватка крепчала. Он затрепетал от нехватки воздуха. Я не мог остановиться. Мне нужно было убить. Я хотел убить Лолу.

— Домиано, не трогай моего сына, — раздался ласковый голос Винчессо. Дядя обожал своего сына и дочь. Прям-таки идеальная семейка.

Я отпустил Маттео и медленно повернулся к Винчессо.

— Мы найдём её, не переживай. Я знаю, как они могли выйти, — я облегчённо выдыхаю. Он ведёт нас в коридор и останавливается у большой картины. Пытается притянуть её на себя, но я, не выдержав, хватаю полотно и опрокидываю его на пол. На стене оказывается небольшое отверстие, через которое можно пролезть.

— Это чёрный ход, который соорудил мой покойный отец. Он ведёт в сторону леса, — просветил меня дядя.

— А сказать мне это раньше нельзя было? — стискиваю зубы, сдерживая желание прикончить его.

Пролезаю сквозь отверстие. Из-за массивного роста даётся это тяжело, но я справляюсь.

Спустя немного времени мы оказываемся на задней части поместья. Вижу гниющие трупы своих людей.

— Это было спланировано. Я убью каждого, кто причастен к этому, — яростно произношу, двигаясь вглубь леса.

— Домиано, дай нам время собрать людей, там может быть опасно, — обеспокоенно кричит мне вслед Винченцо.

— Соберите людей и идите по моему следу, я не могу ждать ни секунды, — это последнее, что они услышали от меня.

Я шёл долго, не зная, куда иду, правильно ли держу путь. Лола. Где же ты? Моя Лола.

Я сжал зубы от невыносимого чувства тоски по ней. Она нужна мне. Лола. Принцесса, перед которой я склоняю голову.

Уже темнеет, а я до сих пор не нашёл ни следа. Она не могла исчезнуть. Мне нужны силы. Я не смогу защитить её, если окажусь бессилен. Надо лечь и набраться хоть каких-то сил.

Я взобрался на крепкое дерево и лёг на массивную ветку, которая могла выдержать мой вес. Если я не найду её — умру.

Впервые за двадцать семь лет я почувствовал, что жив. И умереть после этого — я больше не хочу.

Я проснулся от тревоги внутри. Никогда такого не было. Уже светило солнце, позволяя разглядеть какое-то движение неподалёку. Я спрыгнул с ветки, потянулся, хрустнув шеей, и решительно двинулся на звук, снимая с предохранителя пистолет. Осторожно подхожу ближе и замечаю ползущего Керасима. Его состояние оставляло желать лучшего. Ничего, я так уж и быть — закончу его мучения.

Подхожу ближе. Его глаза расширяются, увидев меня. Уже собираюсь нацелиться, как он счастливо лыбится.

— Домиано, ты нашёл, — еле проговорил он, и я нахмурился, почувствовав леденящий страх внутри.

— Где она, Керасим? — холодно спрашиваю, и он сглатывает.

— Внизу... Лагерь... Лола в большой опасности... мы должны убить их всех, — ему тяжело говорить, но он пытается подняться, чтобы идти со мной. Смелый мальчишка, готовый помочь своей госпоже. Он был лучше меня, и я ненавидел его за это.

— Нет. Ты будешь только обузой в таком состоянии, — поморщился я. — Оставайся здесь и скажи моим людям, куда идти.

Он слабо кивнул.

— Прошу... спаси её... — прохрипел он, когда я стремительно зашагал вниз по склону.

— Спасу, — отрезал я.

Лола в опасности. Если хотя бы волос упадёт с её головы — я сожгу этот лагерь, а их содранная кожа станет дровами.

Спускаюсь вниз и вижу небольшой лагерь из десятков шатров. Убью каждого.

Вхожу в лагерь, яростно оглядывая пару ублюдков, что его охраняли. Они увидели меня. Сначала растерялись, поглядывая друг на друга.

— Ну же... демон пришёл за вашими душами, — ухмыляюсь.

Один подбегает ко мне, но не успевает приблизиться — я ломаю ему рёбра мощным ударом ноги в грудь. Слышу хруст — и это вдохновляет. Я достаю нож, спрятанный в рукаве чёрной рубашки. Он летит в лоб следующему засранцу. Несколько трусов сбежали, один остался, дрожа, как осиновый лист.

Я подхожу к нему, возвышаясь всем ростом.

— Где она? — рычу.

Его дрожащий палец указывает на большой шатёр. Быстро надвигаюсь туда.

Моё сердце замирает. Моя Лола. Без платка. Без этих тряпок на теле. А рядом с ней сидит какой-то ублюдок. За ними — ещё четверо. Что здесь, чёрт возьми, происходит?

Она поворачивает голову ко мне. Моё лицо вытягивается. Я не вижу её тела, не вижу волос. Вижу только кровоподтёки на левой стороне лица, засохшую кровь под носом и опухшую губу.

— Домиано... ты пришёл... — её нежный голос, полный счастья и облегчения, обрушился на мою душу. Сердце трещит по швам. Но я зол. Чёрт, как же я зол.

Ублюдок поворачивается ко мне, и его лицо застывает в ужасе.

— Убейте его! — вопит, хватая Лолу за руку.

Я следую за его рукой взглядом. Ярость застилает глаза.

— Сейчас же отпусти её, ублюдок, или я вырву тебе глаза, — прорычал я, напрягаясь всем телом. Я старался не смотреть на Лолу, чтобы она не стыдилась своего вида. Но мне хотелось укрыть её от всех этих глаз.

— Она моя невеста! — закричал он, побледнев.

— Принцесса... снова суицидники решают умереть от моей руки, а не от верёвки. Все грехи на меня сваливают, вот же засранцы, — надвигаюсь.

Какие-то щенки пытаются остановить меня. Двух вырубаю одним ударом, одному разрезаю горло. Ублюдок мечется. Я думал, у меня будет достойный соперник. Но он неожиданно достаёт нож и подносит его к тонкой шее Лолы. Я замираю.

— Ещё шаг — и я убью её! — кричит он.

Я смотрю на неё. Беззащитная. Распахнутые от страха глаза, полные слёз. Моя Лола. Она смотрела на меня с надеждой. Я не мог предать её. Не сейчас. Не сегодня.

— Убивай. Как раз сделаешь мою работу, — бросаю.

Слышу разочарованный вздох принцессы.

Я бы уничтожил всю планету, чтобы жила ты одна.

Дождавшись, когда ублюдок расслабится, я взмахнул ножом — и он вонзился в его плечо. Его рука отталкивается от Лолы. Она бежит ко мне.

Клянусь, я видел: она жаждала броситься ко мне в объятия. Пусть я буду проклят, если это было не так. Но она останавливается прямо в метре, счастливо улыбаясь своими прекрасными ровными зубами.

— Ты пришёл за мной! Ты пришёл! — словно не веря, она оглядывала меня сквозь слёзы.

Я не спуская глаз с корчащегося от боли ублюдка, снимаю рубашку и протягиваю ей. Она смущённо опускает взгляд, стараясь не смотреть на моё тело. В другой ситуации... Чёрт, в другой...

Она надевает рубашку, доходящую ей до колен.

— На кровати одеяло. Прикройся, — жестко приказываю. Она замирает, но всё же следует моим словам.

Я не могу показать ей, что она для меня значит. Она может меня убить. Она моя погибель. Моя тьма.

— На кровати одеяло, прикройся, — жёстко приказываю, когда вижу, что Лола недостаточно прикрыта. Она замирает, но спустя пару мгновений всё же следует моему приказу.

Я не могу показать ей, что она для меня значит. Она может меня убить. Она — моя погибель. Моя тьма.

Моё внимание заостряется на ублюдке, который поднимается и судорожно хватается за нож, валяющийся на земле. Я закатываю глаза от этой жалкой попытки самообороны.

— Принцесса, что он делал? Расскажи-ка, — стальным голосом произношу я, приближаясь к нему. Лола сглатывает. Боковым зрением замечаю, как дрожит её опухшая губа.

— Он позволил убить годовалого ребёнка, — тихо шепчет она дрожащим от слёз голосом. Меня словно окатывает ледяной водой. Почему я чувствую сострадание к ребёнку? Я никогда не убивал детей, но мне было всё равно, если они умирали. А сейчас... Сейчас что-то колет моё чёрное сердце. Я злюсь. Сильнее. Сильнее.

— Он хотел насильно жениться на мне, — со злостью произносит она, и я хмурюсь. — Наиль бил меня за отказ, он заставил меня раздеться, пройтись по лагерю в таком виде. Он отдал приказ, чтобы убили мою подругу! — она разрыдалась, и я на мгновение умер.

— Что они заслуживают, принцесса? — я был львом, которым управляла она. Одно её слово — и я уничтожу этот лагерь.

— Смерть, — произносит она, и я срываюсь с места. Ублюдок кричит, пытаясь нанести мне удар ножом, но я перехватываю его руку и выворачиваю с такой силой, что слышен хруст. Вопль. Прекрасный звук. Я мог бы вечно слушать голос Лолы и крики таких, как он. Услада.

Я выворачиваю руку сильнее, пока сустав не выскакивает из впадины.

— Этой рукой ты её бил? — спрашиваю. — Лола, отвернись и закрой уши, — приказываю, и она подчиняется. Я хватаю свой острый нож и без малейшей жалости вспарываю кожу на вывернутой руке. Он извивается, вопя во всё горло, но я ещё не закончил. Дохожу до мяса. Отвратительно. Всего несколько мгновений — и я произвожу ампутацию конечности. По-хорошему, мне стоило бы стать патологоанатомом.

Он валяется, широко распахнув глаза. Травматический шок. Мразь.

— Он скоро умрёт, и я сожгу его, — жёстко проговариваю, подходя ближе к принцессе. Она смотрит мне в глаза. Её усталый вид болезненно отражается в моём сердце: бледная кожа, синяки под безупречными глазами, искусанные губы. Моя Лола.

— Прости меня, Домиано, — нежно шепчет она. Глаза её красные от нескончаемых слёз. Я чувствую её опустошение.

— Прости меня, я больше никогда не сбегу от тебя, — дрожащим голосом произносит, приближаясь ко мне. Я вскидываю брови, ощущая, как её прикрытый одеялом лоб касается моего живота. — Я так счастлива, что ты пришёл за мной. Спасибо тебе, — я сглатываю слюну, скапливающуюся во рту. Такая маленькая. Беззащитная. Она рада видеть меня. Она действительно рада видеть меня. Нельзя. Она не должна узнать, что я к ней чувствую. Убьёт. Убьёт. Убьёт меня.

— Об этом мы поговорим с тобой в поместье, — холодно отрезаю. Чувствую, как её тело содрогается. Прости меня, госпожа моего сердца. Ты — мой самый страшный страх. Ты — моя погибель. Свет, который уничтожит мою тьму.

Я беру её за прикрытое плечо, и мы выходим из шатра. Я замечаю своих людей, оккупировавших весь лагерь.

— Мы должны найти Киру, — судорожно произносит Лола, озираясь. Она ведёт меня к одному из дальних шатров. Я захожу — и хмурюсь, видя месиво. Это нельзя было назвать человеком.

Слышу истошный вопль Лолы, и впервые в жизни во мне просыпается ужас. Она бросается к девушке, изрезанной, избитой, покрытой кровью. Вонь стояла нестерпимая. Что с ней творили?

Лола что-то шепчет ей, трогая изуродованное лицо. И я слышу хрип. Она жива.

— Лола, — слышится звук из её рта. Хриплый, пугающий голос. — Я не хочу умирать... спаси... — обрывками произносит девушка, и я вижу, как Лола содрогается в рыданиях. Я подхожу ближе и замечаю: у той нет ни единого волоска. На коже головы — раны, словно её брили бритвой, не раз задев кожу. По рукам пробегают мурашки. Так извращённо... Даже я не поступал так со своими врагами.

— Лола... мама... снилась мне, — мычит она между словами. — Она... была красивой... в раю... Я тоже... туда?.. — я сглатываю. Моя Лола... Её психика мертва после этого.

— Д-да, — глухо отвечает принцесса, не справляясь с рыданиями. От девушки больше не доносится ни звука. Она умерла.

Я притягиваю Лолу к себе — она поддаётся. Мы выходим из шатра.

— Она должна быть похоронена у опушки леса, — шепчет принцесса, и я киваю. Вдруг она останавливается в центре лагеря, оглядывая каждого присутствующего. Пальцем указывает на нескольких женщин и пару мужчин.

— Смерть. Они должны умереть мучительно... как умирала Кира, — я смотрю на Маттео, застывшего от ужаса при виде Лолиного лица. Я бы, наверное, выглядел так же, если бы не держал самообладание. Я киваю ему — он без слов отдаёт приказ.

Перечисленных хватают под их отчаянные вопли и тащат в центр. Но Лола смотрит только на одну. Указывает на неё пальцем, яростно стиснув зубы.

— Я хочу, чтобы с неё содрали кожу живьём, вколов адреналин, чтобы не умерла раньше времени, — с огромной ненавистью произносит она, и я ухмыляюсь. Мне нравится, какой она может быть. Невинная, добрая, милосердная — с теми, кто этого достоин. Жёсткая, жестокая, безжалостная — с теми, кто заслуживает смерти.

Та женщина орёт, прося о пощаде.

— Ты не пожалела ребёнка и Киру. Ты заслужила такую же смерть, — прорычала Лола.

— Нам пора возвращаться, — безразлично произношу я, и она поднимает на меня свою прикрытую голову. Такой невинный взгляд — взгляд, который только что отдал приказ содрать кожу с живого человека. Я стараюсь не показывать эмоций, чтобы она видела перед собой лишь пустую, опустошённую душу.

— Ты накажешь меня? — тихо шепчет она со страхом в заплаканных глазах. Будь я проклят, если не захотел в этот миг встать на колени перед ней и извиниться за то, что заставил её бояться.

Она морщится, касаясь пальцами виска. Лола вновь поднимает на меня взгляд. Её разум больше не выдерживает. Она падает в мои руки, и я осторожно подхватываю её, прижимая к себе. Мой сильный ангел. Как же ты умудрилась попасть в руки к дьяволу?

— Сжечь весь лагерь, кроме детей и женщин, которых не упомянула Лола, — громко приказываю я. — Сжечь всё дотла!

Слышу истошные вопли мужчин и женщин, которых избивали с безумным, почти болезненным удовольствием. Я бы с радостью присоединился, но должен был доставить Лолу в поместье живой и целой.

Ни одна мужская особь, увидевшая в этом лагере обнажённую Лолу, не должен дышать этим воздухом. Никто не имеет права смотреть на мою женщину.

Моя Лола. Хозяйка моей души.

Глава 12

Прошло две недели с тех пор, как мы вернулись в Сицилию. Я не разговаривала ни с кем с того самого дня, когда на моих руках умерла Кира. Её обезображенное лицо... Прекрасные волосы, которых не осталось на голове. Меня едва не вырвало, когда я увидела глубокие раны от бритвы. Моя Кира. Она не хотела умирать, но я не смогла её спасти. Из-за моей глупости пострадал Керасим. Врач говорил, что у него сломаны два ребра. Сейчас он лежал в своей комнате, шёл на поправку, а за ним приглядывала Адэлина.

Домиано всё ещё не наказал меня. Я думала, больнее уже быть не может, но когда он с таким безразличием сказал Наилю убить меня — моё сердце изнутри взвыло. Однако, несмотря ни на что, он спас меня. Пытался не смотреть на меня, когда зашёл в шатёр. Он убил их всех. Дал мне самой вынести приговор моим обидчикам. И ни разу не осудил за то, что я приговорила их к смерти.

Жалею ли я их? Нет. Будь я в состоянии тогда — убила бы каждого своими руками. Жестоко. Мучительно. Так, как они делали это с Кирой. Мой ангел... Я обязательно приду на её могилу, прочитаю Коран за неё.

Долорес была в ужасе от моего вида, когда мы вернулись домой. Пришлось врачу вколоть ей успокоительное, чтобы она пришла в себя. Она ухаживала за нами все эти две недели, и я искренне благодарна ей за это. Если бы не Долорес — наверное, я бы умерла от тоски.

Маттео и Адэлина приехали с нами. Адэлина — ради Керасима, а Маттео — чтобы заняться делами Домиано. Пока Босса не было в Сицилии, его место занимал Адриано. Он, как я заметила, неплохо справился со своей работой. Адриано был сильно опечален случившимся, но и зол на мою глупость. Я его отчасти понимала.

С Риччи мы не разговаривали с тех пор, как приехали. Я часто ловила его взгляды, когда он проходил мимо моей комнаты, но на этом всё и заканчивалось.

— Дорогая, может, ты уже выйдешь из комнаты? Давай погуляем вместе по двору, — не унималась Долорес, сидя на краю моей кровати. Она была измотана, уставшая и очень сонная. Бедная Долорес — ей не хватало уже сил убираться, готовить и ухаживать за нами.

— Долорес... — я прокашлялась, чтобы унять хрипотцу. — Тебе нужен отдых, — я прижалась к её груди, крепко обнимая. Чувствовала, как она пытается совладать с дрожью в теле.

— Если честно, Лола, я была бы не против поехать на море, отдохнуть немного, — всхлипывая, прошептала она. — Но Домиано не позволит другой горничной зайти в его дом. Он никому не доверяет.

— Не переживай, я со всем разберусь, — встала с кровати и зашла в гардеробную. На улице уже порядком похолодало, поэтому я надела вязаный свитер нежно-розового цвета и белую юбку, едва достигающую щиколоток. На голову набросила бледно-розовую шейлу.

Мои синяки почти сошли. Остались лишь жёлтые пятна, которые я скрывала косметикой.

— Домиано дома? — спросила, выходя с Долорес из комнаты.

— Когда я заходила к тебе, он был в своём кабинете, — было видно, как она волнуется.

Мы спустились на первый этаж, и я зашагала в сторону его кабинета. Всё внутри дрожало от предстоящей встречи, но я должна была что-то сделать для Долорес. Постучавшись, я зашла. Мои глаза встретили Домиано, сидевшего в кресле, читающего что-то. Он был хмур, недоволен тем, что видел в бумагах.

— Адриано... — его взгляд метнулся в мою сторону и замер. Его чёрные глаза медленно прошлись по моему лицу, отчего я опустила взгляд.

— Ты что-то хотела, принцесса? — мои руки покрылись мурашками от его голоса. На мгновение я представила, что мы муж и жена. Будто я зашла к нему просто потому, что соскучилась. А может, так оно и было. Меня бы осудили за это, но я тосковала по нему всё это время. Когда в тот день я прижалась лбом к его рельефному торсу — жаждала, чтобы он крепко-крепко обнял меня.

О Всевышний, помоги мне справиться с этими желаниями.

— Я хотела попросить тебя, Домиано, — тихо начала я, продолжая, когда он отложил бумаги в сторону и устремил на меня всё внимание. — Долорес ослабла, ей нужен отдых. Разреши ей, пожалуйста, поехать на море хотя бы на пару дней, — попросила я, умоляюще глядя в его чёрные глаза.

— И кто будет готовить, убираться и следить за здоровьем сопляка? — спросил он, словно ему было скучно слушать меня.

— Я, — его брови удивлённо взметнулись.

— Я буду готовить, убирать и ухаживать за Керасимом. Обещаю, — попыталась мило улыбнуться. Кажется, получилось, раз он расслабился и слегка приподнял уголки губ.

— Долорес! — громко позвал он её, заставив меня вздрогнуть. Женщина зашла, обеспокоенно теребя пальцы.

— Вы звали, Босс?

— С сегодняшнего дня у тебя отпуск. Собирай вещи. Водитель отвезёт тебя в аэропорт — полетишь, куда захочешь, — снова уткнулся в бумаги. Долорес счастливо вскрикнула и, подбежав, крепко обняла меня. Я не удержалась и засмеялась, искренне радуясь за неё. Поймав взгляд Домиано, одними губами прошептала: «Спасибо».

Мы собрали вещи Долорес, и она захотела попрощаться с Керасимом. Когда мы зашли в его комнату, он как раз не спал и сидел рядом с Адэлиной. На его лице уже не было ни синяков, ни ссадин. Ему всё ещё нельзя было вставать, пока не срастутся кости.

— Долорес, я буду по тебе скучать, — искренне грустил Керасим. — Как мы без тебя?

— Лола согласилась взять все дела по дому на себя, — счастливо улыбнулась она. — Спасибо тебе огромное, — мы крепко обнялись.

— Да что ты, Долорес, не впервой мне готовить и убираться, — отмахнулась я.

— Моя дорогая, скидывай селфи! — смешно протянула Адэлина, покачиваясь с ней вместе.

Когда она уехала, мы с Адэлиной быстро поднялись к Керасиму.

— Лола, ты же никогда ничего не делала, — сказал он, и я озадаченно поджала губы.

— Ну ты и влипла, дорогуша, — Адэлина надула губы.

— Она должна отдохнуть. Если бы Долорес узнала, что я ничего не умею — никто бы её не заставил уехать. А ты, Адэлина? Поможешь мне? — жалобно спросила я.

— Нет-нет, — подняла руки она. — Я такая же, как и ты.

— Но что ты будешь делать сейчас? Я тоже помочь тебе не смогу, — усмехнулся Керасим, и я закатила глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Приготовлю что-нибудь по рецепту, — хмыкнула я и пошла на кухню.

Сегодня я должна была покорить всех своей едой. Полистав пару кулинарных каналов, я наткнулась на рецепт курицы с картошкой в духовке. То, что надо!

Достав из холодильника всё необходимое, я замариновала курицу, как было сказано. Но почему на такое количество картошки всего две чайные ложки соли? Не могу же я накормить Домиано пресной едой. Я добавила ещё парочку ложек, щедро посыпала тертым чесноком. Разложила всё на противне, включила духовку на сто восемьдесят градусов — но мне хотелось, чтобы приготовилось быстрее, поэтому выставила на двести пятьдесят.

Справлюсь отлично. Надо бы утереть нос Керасиму и Адэлине.

Пока еда готовилась, я решила убраться. Взяла пару бутылок со средствами, которыми пользовалась Долорес. Намыливала посуду, усердно протирая всё содержимым — чтобы наверняка. Руки жгло, но я прополоскала их в воде и вытерла насухо. Решила помыть полы.

Открыла кладовку, нашла ведро и тряпку. Налила воду с ароматным средством, опустила тряпку, выжала и принялась возить ею по полу. В некоторых местах появились пузырьки.

В этот момент я услышала шаги. Подняла взгляд — в кухню зашёл Маттео. Он стремительно двинулся ко мне, но тут же поскользнулся и с грохотом упал.

— Какой идиот тут пролил воду?! — зло цедил он, заставляя меня покраснеть, как помидор.

— Я хотела помыть полы, — смущённо выдавила я. — Прости... тебе очень больно?

— Это ты тут решила потоп устроить? — в его голосе послышался смешок.

— Я вообще-то за Долорес на неделю! — обиженно сказала я. — Это не потоп, я просто помыла полы.

— Понятно. А готовить хоть умеешь? — Маттео откровенно рассмеялся. Я невольно улыбнулась.

— Умею. Вот увидишь, — произнесла я, как ребёнок. Он осторожно поднялся, держась за столешницу.

— Похоже, мне придётся немного помочь вам с уборкой, ниндзя, — ухмыльнулся Маттео. Он ушёл в кладовку и вернулся со шваброй. Вручил её мне и перекрутил тряпку так, что с неё почти не капало.

— Эй, ты сухой тряпкой полы мыть собрался? — недоверчиво спросила я.

— Влажной, ниндзя. Мокрой тряпкой моют полы — и разводы потом остаются, — я смутилась, когда он выхватил у меня швабру и покачал головой.

Положив тряпку, он ловко прошёлся ею по полу, собирая всю воду, что я размазала. Я заворожённо наблюдала, как Маттео взглянул на меня своими яркими голубыми глазами. Он медленно приблизился, коснувшись языком пирсинга...

— Если бы ты тогда сказала увезти тебя, Домиано никогда бы не нашёл твоего следа, — тихо проговорил он, разглядывая меня.

— Я больше не совершу этой ошибки, Маттео, — я сделала шаг назад. — Домиано очень добр ко мне. Я больше не предам его, — абсолютно серьёзно говорю.

— Совсем скоро твой отец отдаст Боссу территорию, и он выбросит тебя, как маленького котёнка, — я нахмурилась.

Смог бы Домиано так поступить? Думаю, да. Он слишком любит власть. И спас меня только для того, чтобы заполучить арабские земли. Как же я раньше до этого не додумалась?

— Тогда я буду только рада.

— Но я могу стать для тебя другом, соратником... любовником, — обаятельно прошептал он, почти склоняясь ко мне.

— Ты меня не интересуешь как мужчина, Маттео. Не порть наши отношения, — достаточно жёстко произношу я. Он касается пальцами своего пирсинга и хмыкает.

— Не руби с плеча, принцесса. Может, совсем скоро ты передумаешь, — Маттео трогает конец моей шейлы и выходит из кухни.

Невыносимый.

Спустя некоторое время я почувствовала исходящий из духовки аромат. Взяла рукавицу и аккуратно вытащила противень. Пахло восхитительно. Безумно счастливая, быстро накладываю еду на тарелки и расставляю их по столу. Краем глаза замечаю высокую фигуру Босса.

— Домиано! — выкрикиваю я, широко улыбаясь. Он смотрит на меня, затем его взгляд переходит на тарелку с картошкой и курицей. — Прошу, садись. Я очень старалась для тебя, — смущённо произношу, замечая, как на долю секунды его взгляд теплеет. Он присаживается за стол напротив меня.

Я с нескрываемым любопытством всматриваюсь в его лицо, ожидая честной реакции. Он, не отрывая взгляда от моих выжидающих глаз, кладёт в рот кусочек курицы, а следом дольку картофеля. Сначала замирает, будто окаменев, от чего моё сердце болезненно сжимается. Но тут же закрывает глаза, словно с наслаждением пережёвывая еду. Я с изумлением наблюдаю, как он снова и снова накладывает в тарелку курицу и картофель, с аппетитом их поедая. Я широко улыбаюсь, прикрывая рот ладонями.

— Тебе действительно нравится? — счастливо спросила я. Он молча кивает.

— Тогда я отнесу Адэлине и Керасиму, — произнесла я, подходя к чистым тарелкам.

— Нет, — я недоумённо смотрю на него. — Это всё хочу съесть я. Им мы закажем что-нибудь другое. А ты сиди рядом, — произносит он бархатным голосом, пережёвывая очередную дольку картофеля. Я улыбаюсь, кивая. Сажусь за стол, подперев голову ладонями, наблюдая за ним. Он такой красивый. А внутри, оказывается, ещё и добрый. Такой необыкновенный.

— Почему ты сбежала? — вдруг, как гром среди ясного неба. Я прочищаю горло, растерянно оглядывая интерьер.

— Я просто хотела увидеть семью, — грустно выдыхаю. Он долго смотрит на меня своими тёмными глазами, затем шмыгает носом и продолжает есть.

— Твой отец выздоровел. Мы назначили встречу в Париже, — равнодушно произносит он, не глядя мне в лицо. Я удивлённо выпрямляюсь.

— И что это значит? — осторожно спрашиваю.

— Мы с ним заключим сделку, как и планировалось, — он поднимает на меня взгляд, и я сглатываю. — Ты поедешь со мной.

— Я увижусь с отцом? — не верю своим ушам.

— И не только. Там будут и твои сёстры, — он доедает очередную порцию и закрывает глаза. Почти весь противень опустел. Это меня приятно удивляет.

Вдруг на кухню заходят Адриано с Маттео.

— Ужинаете без нас? — весело произносит Маттео, садясь недалеко от Домиано.

— Садитесь, садитесь. Домиано почти всё съел, берите, — с кривой улыбкой говорю я, всё ещё не отошедшая от новости. Домиано предостерегающе смотрит на этих двоих, когда они накладывают себе немного моего блюда.

Маттео закидывает в рот картошку, смотрит на Босса, затем переводит взгляд на меня.

— Ниндзя, вы, оказывается, прекрасно готовите, — с ухмылкой произносит он, делая глоток воды.

— Вкуснее не ел ничего, — Адриано слабо улыбается мне.

— Да что вы, не преувеличивайте, — я широко улыбаюсь им, краснея.

Когда все закончили, я взялась за посуду. В моменте ощутила тот самый сладкий запах за спиной и осторожно повернулась.

— Если я отпущу тебя к отцу навсегда — ты уйдёшь? — низким голосом спрашивает он, опуская голову к моему уху. Представляю, как ему неудобно так склоняться. Я задумалась. Хочу ли я домой?

— Я не знаю, Домиано, — шепчу, осторожно выглядывая из-под ресниц. Он смотрит на меня взглядом, от которого внутри всё дрожит.

— Ты не сказала «да», принцесса, — с лёгкой усмешкой произносит он, и мурашки табуном бегут по моей коже.

— Но и не сказала «нет», — передразниваю его. Он смеётся. Я не каждый день вижу его таким... простым, живым. Словно он обычный человек, а не самый опасный дон мафии.

— Я хочу, чтобы ты станцевала для меня, — томно шепчет он, прижимаясь ко мне. Я стараюсь держать дистанцию, но он загнал меня в угол. Что-то тёплое разливается внизу живота, и я не понимаю, почему так происходит, когда он рядом.

— Я не могу, Домиано, — шепчу ему в шею, когда его лицо почти касается моего уха.

— Почему? — его дыхание обжигает шейлу.

— Я могу танцевать только для женщин... и для мужа, — сглатываю комок в горле. Чувствую, как он напрягается.

— И что мне мешает жениться на тебе, чтобы ты станцевала? — хмыкает он, и я замираю.

— Мой муж должен быть мусульманином... и любить меня, — констатирую. Он шумно вздыхает.

— Как же глупо преклоняться перед каким-то богом... — возвращает мою душу в тело. Я словно окатываюсь холодной водой. Толкаю его и отхожу к раковине, включая воду. Замечаю, как он закрывает глаза, поджимая губы.

— Принцесса, ставь их в посудомойку, — Домиано открывает шкафчик, и там оказывается посудомоечная машина. Он уходит, оставляя меня одну. Я быстро раскладываю грязную посуду, нажимая на «пуск».

Решаю доесть остатки своей еды. Кладу на тарелку, сажусь, закидываю в рот картошку — и широко распахиваю глаза. Выплёвываю, зажмуриваясь. Это отвратительно.

О Всевышний... как же это ужасно. Пробую курицу — пересолена до ужаса. Йа Рабби, как Домиано это ел? Зачем?

Домиано... Господи. Он просто хотел, чтобы я улыбнулась. Чтобы не расстраивалась из-за неудачи. Замираю, чувствуя странный привкус хлорки. Откуда? Я же... Мой взгляд падает на тарелку. Принюхиваюсь. О боже. Это фиаско. Позор.

Поднимаюсь в свою комнату и падаю на кровать. Какая же я глупая... непутёвая дурёха!

Но моё тело разливается тёплой волной от одной мысли — он не поругал меня. Он ел это, словно это самое вкусное, что пробовал в жизни. Маттео... Адриано... Взгляд Домиано. Он их заставил. Я смеюсь от нелепости этой ситуации.

Поднимаюсь с кровати — и замечаю на столике пакет. Как я его раньше не заметила?

Подхожу ближе. Заглядываю внутрь.

Роллы.

Я прикрываю ладонью широко улыбающиеся губы и закрываю глаза.

Домиано...

Глава 13

Спустя пару дней я привыкла к хозяйственной рутине. Конечно, готовить мне уже не давали, да и убираться тоже. Керасим встал на ноги, чему я была безмерно счастлива. Он готовил для нас всех, а Адэлина пыталась хоть как-то ему помочь с уборкой. Без Долорес было грустно, но смотря на ее селфи у берега моря, которые она отправляла Адэлине, я искренне радовалась.

— Вы с Керасимом очень сблизились,— игриво прошептала я, когда мы остались с ней вдвоем. Она засмущалась, украдкой поглядывая на дверной проем.

— Лола, я, наверное, влюбилась в него,— она закрыла лицо ладонями, а я завизжала. По ней было видно, что это не просто дружеское внимание.

— Я уверена, что Керасим тоже к тебе чувствует это.

— Ты думаешь?,— Адэлина поджала губы, выжидающе смотря на меня.

— Я тебе говорю, что да. Но...,— мне нужно было спросить это,— Ты же знаешь, что Керасим не сможет дать тебе физического удовольствия?,— я напряглась, когда ее лицо вытянулось. Она выдохнула, закрывая глаза.

— Я знаю, что ты принцесса, а он – евнух. Керасим мне все рассказал,— она виновата улыбнулась мне,— И знаешь, Лола, меня это абсолютно не волнует. Керасим очень добрый, заботливый, до глубины души интересный человек. Он приносит мне дикое удовольствие одними лишь словами,— она так влюбленно описывала свои чувства к нему, что мои губы задрожали. Я была так рада, что Керасим нашел свое счастье.

— Адэлина, ты должна рассказать ему о своих чувствах,— уверена проговорила я.

— Лола...я боюсь, вдруг он откажется?,— ее глаза выдавали весь страх, распыляющийся внутри.

— Я знаю Керасима. Он любит тебя, просто боится, что ты ему откажешь. Ты же смелая, сделай первый шаг,— подбадриваю, поглаживая ее руки. Она решительно кивает.

— Я сделаю это.

Адэлина помогла мне загрузить в посудомойку грязную посуду, затем побежала к Керасиму. Это было очень волнительно, но я знаю, что мой друг будет безумно счастлив.

Я зашла к себе в комнату, заглядывая в шкаф. Все было новое, но все равно чего-то не хватало. Мне хотелось впервые в своей жизни походить по магазинам, поесть в кафе и просто наслаждаться обычной жизнью. Я хитро ухмыльнулась.

Быстро бегу вниз по лестнице и с разбегу вылетаю из дома.

— Адриано!,— кричу я. Спустя два крика я увидела его недовольную физиономию.

— Принцесса, зачем так кричать?,— цокает он, складывая руки в замок.

— Я хочу найти Домиано, где он?,— становлюсь в такую же позу. Он ухмыляется.

— Босс занят, ожидай его в своей комнате,— произносит он и двигается обратно.

— Тебе напомнить, что он сделал с тобой, когда ты не доложил о моей просьбе?,— он остановился, медленно поворачивая голову в мою сторону.

— Я бы сказал сейчас: «ах, ты сучка», но увы. Ты принцесса,— я хихикаю. Раньше я могла разозлиться за его маты, но сейчас мне действительно было смешно.

— Так ты передашь ему, Адриано? Я очень хочу его увидеть,— выпячиваю нижнюю губу, словно маленький ребенок. Я была в очень хорошем настроении, мне хотелось бросаться звездочками и дарить всем радугу.

— Лола, если ты так продолжишь себя вести, Босс и из меня сделает евнуха,— двусмысленно произнес он, пристально оглядывая мое лицо.

Адриано достает из кармана сотовый и подносит к уху.

— Как говорят в Испании: « Adios amigo»,— отсалютовав мне, он уходит в другой корпус особняка.

Я подхожу к беседке и сажусь на скамью. Смотрю на озеро и почти полностью опавшие листья с деревьев. Совсем скоро начнется зима. Интересно, как она проходит в Италии? Бывает ли снег? В Аравии снег идет редко. Только в высокогорных участках территории.

Зима у меня ассоциируется с мультфильмом «Анастасия». Про принцессу Романовых.

Интересно, если бы про меня сняли мультфильм или же написали бы книгу, ее бы читали? Было бы людям интересно узнать, кто такая принцесса Лола? Мою историю. С чем бы я ассоциировалась у них? Может кто-то бы выделил меня, как самую любимую принцессу? Я бы прочитала книгу о себе, чтобы узнать конец. Что мне предписано? Буду ли я вместе с...

— Ты не замерзла, принцесса?,— я с наслаждением впитываю голос, который моментально согревает все мое тело. Бархатный, ровный, низкий. Я жаждала взглянуть на него и тут же повернулась.

— Нет-нет, я только присела,— нежно улыбнулась я, утопая в черном омуте. Он нахмурился.

— Что случилось?,— недоверчиво спрашивает.

— О чем ты?

— Ты слишком...странная сегодня,— проговорил он, выдыхая холодный воздух. Я засмеялась, поднимаясь со скамьи.

— Я очень хочу сходить с тобой по магазинам,— он взмахнул бровями,— Хочу сама выбрать себе одежду для Парижа,— замечаю, как холоднеет его взгляд.

— Ты так рада тому, что скоро уедешь из этого дома?,— раздраженно спросил он, глядя на озеро. Я опешила. Я даже забыла, зачем мы туда летим. Мои уголки губ опустились. А ведь если отец согласится на его условия, я же уеду навсегда.

— Забудь про Париж, Домиано. Сегодня я хочу быть с тобой,— откинув свое стеснение, говорю я. Он напрягается, поднимая голову к небу.

— Тебе нужно одеться?,— мое настроение возвращается, и я мотаю головой. Домиано приближается ко мне и осторожно закрывает лицо краем серого платка. Так невозмутимо, словно это его работа. Он указывает рукой идти вперед. Мы проходим мимо Адриано, который удивленно уставился на Дона.

— Босс, дела...,— он замолкает, когда Домиано окатывает его красноречивым взглядом.

— Мы вернемся нескоро, закончи все за меня. Порви ему пасть двумя руками, как я показывал,— я шокировано поднимаю взгляд на двухметрового монстра, про которого совсем забыла. Адриано кивает.

— Прошу,— я сглатываю слюну и иду вперед. Домиано проходит мимо охраны, и я замечаю там амбала, которого усыпила. Прикрывая ладонью глаза, выбегаю к Домиано. Он открывает мне дверь своей машины. Я сажусь и пристегиваюсь.

В дороге позволяю себе оглядеть его. Домиано верен своим вкусам. Черный пиджак, который идеально подчеркивает его руки и спину, белая рубашка и черные брюки. Его аккуратный, прямой нос без горбинки меня покоряет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тебе никогда не ломали нос?,— я сразу замолкаю, понимая, что только что спросила. Щеки заливаются краской. Из его рта вырывается гортанный смех. Я впервые слышала искренний смех Домиано. Это завораживает.

Отец говорил, что от моего голоса и внешности будут сходить с ума все, но видел ли он хоть раз Домиано Риччи? Почему не сказал, что в этом мире есть тот, который сведет с ума меня?

— До этого, к сожалению, не доходило, принцесса. Тебя не устраивает мой нос?,— с улыбкой спросил он, не удостоив меня взгляда.

— Нет-нет. Я читала про донов различных стран. У всех в характеристиках есть нос с горбинкой, и зачастую он сломан,— рассказываю ему, вспоминая интересные факты.

— Есть только один Дон. Остальные – капо, которых я оставил на своих местах,— высокомерно ухмыльнулся он, на что я закатила глаза.

— И кто же этот Дон?,— игриво спрашиваю, склоняя голову набок.

Он тормозит и откидывается на сиденье, с улыбкой закрывая глаза.

— Я хочу услышать это от тебя, Лола. Кто Дон?,— его томный взгляд коснулся ни только моих глаз, но и моей души. Я сглотнула, всасывая нижнюю губу зубами. Его улыбка пропадает. Взгляд становится хищным и жаждущим.

— Ну же, скажи, кто твой Дон? Кому ты принадлежишь?,— он хватает меня за ворот теплого свитера и легко притягивает к себе. Не могу контролировать свой разум. Могу оттолкнуться, выйти из машины, но я не хочу. Действительно не хочу. Зачем обманывать себя? Я чувствую, что между нами летают огоньки. Боюсь себе признаться. Не стоит. Я знаю, что погибну в нем, если признаюсь себе в том, что чувствую. Это неправильно. Он мой похититель. Я его пленница. Не поддавайся его чарам, Лола.

— У меня нет Дона, я принадлежу Богу,— шепчу, когда его губы оказываются почти вплотную к моим. Он втягивает воздух сквозь сцепленные зубы, затем издает рык, отстраняясь от меня.

— Мы приехали,— он выходит из машины, я хочу последовать его примеру. Как только я открываю дверь, Домиано захлопывает ее. Я удивленно взмахиваю бровями, когда он отрывает ее вновь.

— Прошу вас, принцесса,— я выхожу из машины, пристально изучая его непробиваемое лицо,— Что? Разве не так делают джентльмены?

— С каких пор Домиано Риччи захотел стать джентельменом?,— я смеюсь, двигаясь с ним ко входу.

— Сегодня у меня хорошее настроение,— хмыкает. Я захожу в огромный торговый центр, но меня сразу же останавливают охранники.

— Синьорина, здесь нельзя ходить в такой одежде, покиньте здание,— достаточно жестко произносит мужчина. Я хмурюсь. Почему здесь нельзя ходить в платке? В Аравии с этим не было проблем.

— Что ты посмел сказать?,— слышу леденящий душу тон. Зря они злят его.

— Синьор, женщины в этих тряпках пугают детей,— я оглядываю пухлую женщину, которая с презрением оглядывает меня.

— Но почему? Чем я пугаю детишек?,— обиженно спрашиваю. На мне был светло бежевый свитер и атласная белая юбка. Почему я кого-то пугаю?

— Ты хоть знаешь, с кем сейчас пререкаешься, мразь?,— вижу как Домиано приближается к ней вплотную. Раздается щелчок. Такой щелчок издается, когда снимаешь пистолет с предохранителя,— Перед тобой стоит Домиано Риччи, а она,— он кивает в мою сторону,— Моя. А ты знаешь, что бывает с теми, кто расстраивает то, что принадлежит мне?,— я расширяю глаза. Непонятное тепло разносится по всему телу. Оглядываю охрану и вижу побелевшие лица. То, как трясется женщина, было видно невооруженным взглядом. Я подхожу к Домиано, одергивая его за пиджак.

— Прошу, оставь их. Давай не будем портить этот день,— стараюсь говорить максимально нежно, чтобы успокоить его,— Разреши мне снять платок с лица. Этого же будет достаточно?,— обращаюсь к ней, и она судорожно кивает.

— Нет, Лола,— цедит он, но я не унимаюсь.

— Пожалуйста, Домиано. Ты со мной, никто меня не тронет,— он шумно выдыхает, закрывая глаза. Я расцениваю это, как утвердительный знак и осторожно открываю лицо. Слышу, как охают мужчины.

— Быстро опустили глаза в пол и пусть каждый ублюдок в этом здании смотрит себе под ноги, пока она здесь. Вы поняли?,— он делает шаг к охране, и те отшатываются.

— Да, господин. Мы постараемся предупредить всех, простите нас,— проговаривает мужчина, не поднимая взгляд. Мне их жаль, честное слово.

Домиано поворачивается ко мне и кивает вперед. Мы проходим с ним мимо витрин с различными магазинами, и я замечаю, как каждый мужчина, проходящий мимо нас, идет с опущенной головой. Это мило.

— Домиано, а почему они так боятся меня?,— шепчу я.

— Они боятся не тебя, а в то, во что ты одета. Многие женщины прячут у себя под одеждой бомбы и взрываются среди большего количества людей,— я замираю, смотря ему в глаза. Неужели это правда?

— Но этого не может быть. Ты хочешь сказать, что мусульмане сами себя обрекают на смерть и убивают невинных? Домиано, у нас запрещены самоубийства. Мы не имеем права отбирать жизнь, которую дал Всевышний. Это абсурд...

— Ты так невинна, принцесса,— хмыкает он,— Возможно мусульман так подставляют, чтобы свалить всю вину на одеяния мусульманок. Или же многие забыли инструкцию из вашей книжки.

Я вздыхаю. Грустно от всей абсурдности ситуации. Почему меня боятся из-за тех, кто не чтит свою религию? Ладно, сейчас не время думать о плохом.

Замечаю один очень интересный магазин, под названием «Арабская ночь».

— Я хочу туда,— показываю пальцем на вход, и Домиано без лишних слов заводит меня туда.

Мы оказываемся в помещении, полностью заполненным восточными и арабскими предметами, одеждой и аксессуарами. Мой взгляд падает на кулон в форме полумесяца, покрытый белым золотом, украшенный маленькими бриллиантами. Внутри него находился маленький шар, который интересно блестел. Завораживающе.

— Он светится в темноте серым пламенем,— мило улыбнулась мне консультантка в магазине.

— Это потрясающе,— прошептала я, украдкой поглядывая на Домиано, который рассматривал кальяны. Мне стыдно тратить его деньги. Наверное, этот кулон стоит целое состояние. Иду вперед, иногда оглядываясь на это изделие. Я его обязательно куплю, когда будут деньги. Натыкаюсь на отдел нижнего белья и замечаю костюмы для танцев живота. Мое сердце замирает от этой красоты. Они были разных цветов и такие необычные. Топы были украшены минимальным количеством страз. Все как я люблю. Танцовщицы часто носят на груди бюстгальтеры, осыпанные камнями. Мне такое не нравится. Я за минималистичность и легкость.

— Мы берем черный, белый и красный,— вздрагиваю от хриплого голоса позади меня.

— Это отличный выбор, сеньор,— девушка забирает костюмы, предварительно оглядев меня, видимо угадывала размер.

— Я хочу, чтобы твой первый танец для меня был в белом,— чувствую его дыхание и щеки, которая горит. Не буду врать самой себе, я так сильно хочу станцевать для Домиано. Увидеть его взгляд, полный желания. Узнать, что он чувствует, смотря на мое тело. Будет ли смотреть так же, как он смотрел на стриптизершу из клуба? Но я не могу. Предать религию – это предать себя.

— Я не буду танцевать для тебя,— с вызовом отвечаю, гордо поднимая голову. Развернувшись, вглядываюсь во тьму.

— Наплюнь на религию, Лола. Вдруг после смерти ничего не будет? Вдруг все твои старания будут зря?,— он не злится, не пытается осудить. По его тону казалось, что ему действительно интересно узнать мое мнение насчет этого.

— Если после смерти будет одна лишь пустота, я ничего не потеряю, но если все же я окажусь права и после смерти будет Великий суд, то я потеряю все. И ты, и все, кто не познал истинный путь, Домиано,— я кивнула, подтверждая уверенность своих слов. Он замирает, обдумывая мои слова,— Я голодна.

Домиано очнулся и кивнул. Он оплатил покупки, и мы поднялись на третий этаж торгового центра, где находились различные кафе. Я осматривала все с таким воодушевлением, что Домиано несколько раз искренне рассмеялся. Мне это так нравилось. Его искренний смех. Я увидела тот самый McDonald's, который часто видела по телевизору.

— Хочу туда, хочу туда,— запрыгала я. Он приложил ладонь к моей макушке, и я замерла.

— Они смотрят на тебя, меня это бесит,— нахмурился, оглядывая людей.

— Не замечай их, Домиано. Я бы тоже смотрела, если бы увидела двухметрового грозного мужчину и девушку, которая еле достигает его груди,— я засмеялась, обнажая свои зубы. Он пристально оглядел мое лицо, и что-то теплое разлилось по его взгляду. Домиано встряхнул головой и кивнул в сторону кассы. Мы подошли к кассирше, которая украдкой поглядывала на нас, забивая заказ.

— Вам наггетсы, картошку фри, сырный соус и Coca-Cola, всё верно?,— тоненьким голоском спросила она. Я кивнула,— А что будет ваш муж?,— я взмахиваю бровями, резко поднимая голову на Домиано. Он замер, сначала глядя на кассиршу, затем на меня.

— Я буду то же, что и моя жена,— бесстрастно отвечает он, поглядывая на проходящих мимо людей. Я сглатываю, пытаясь унять мурашки и дрожь по коже. Муж и жена. Это звучит дико. Дико изумительно.

Нам пробивают чек и мы садимся за свободный столик.

— Домиано, я пойду в уборную?

— Я иду с тобой,— он встает с места, но я сразу его останавливаю.

— Нет, сиди здесь, вдруг наш заказ будет готов,— он хмуро оглядывает меня с ног до головы,— Не переживай, я же обещала, что не сбегу больше,— Домиано расслабляется и откидывается на спинку стула. Я быстро ему улыбаюсь и прохожу через дверь, на которой была нарисована фигурка женщины.

В уборной было пусто. Я оглядела себя в зеркало, поправила платочек и включила воду, чтобы помыть руки. Слышу, как открывается кабинка, и кто-то подходит ближе к умывальнику. Поднимаю взгляд и шокировано разворачиваюсь, устремляя глаза на золотую улыбку.

— Как же ты прекрасна,— мерзкий голос доносится до моих ушей,— Я и представить не мог, какую красоту прячет этот старик у себя во дворце,— шепчет Арнольд, подходя ко мне ближе. Я стараюсь отойти от него, но он блокирует все выходы, оставляя меня в ловушке.

— Здесь Домиано, он скоро зайдет сюда и узнает, что вы здесь,— не могу унять дрожь в голосе. Арнольд медленно качает головой.

— Я ничего не буду делать с тобой сейчас, Лола, я лишь пришел, чтобы посмотреть, какое же сокровище мне скоро достанется,— его рука поднимается к моему лицу, но я отшатываюсь,— Непокорная, дерзкая принцесса. Ничего, если такой монстр, как Домиано, не смог воспитать тебя, то это сделаю я,— он оголяет свои золотые зубы,— Можешь бежать к Боссу, но я обязательно за тобой приду, обещаю,— Арнольд отходит от двери, и я осторожно обхожу его и вылетаю из уборной. Пытаюсь отдышаться, но сердце ужасно колотит. Я так испугалась. О, Всевышний, спаси меня от этого психа. Стоит ли рассказывать об этом Домиано? Наверное, нет. Я не хочу портить этот день еще больше.

Глубоко вздохнув, я поправляю свитер и иду к нашему столику. Хмурюсь, замечая нескольких женщин, окруживших Риччи. Одна вульгарно склонилась перед ним, открывая взгляд на грудь, а вторая качает его шеи пальцами. Еще две сидят по обе стороны, поглаживая его руки. Злость окатывает все мое тело, словно лавина. Я подхожу к столику и хмуро оглядываю его.

— Что здесь происходит?,— мой язык шипит. Девушки оглядывают меня с ног до головы.

— Кто она тебе?,— кокетливо спрашивает та, что держит Домиано за шею. Я надвигаюсь на нее и оттаскиваю ее руку, сильно сжимая.

— Я его жена, а ты кто такая? Кто вы все такие?,— спрашиваю сквозь зубы. Мне не пришло в голову идеи лучше, чем назваться его женой. Керасим бы меня убил.

Девушки удивленно уставились на меня, даже не собираясь отцепиться от него.

— Моей жене не нравится ваше внимание, можете уходить,— равнодушно отвечает Домиано, и они уходят, тяжело вздыхая. Я сажусь на стул, и сразу налетаю на еду. Впервые пробую наггетсы. Это так вкусно. Я мычу от удовольствия, когда запиваю все газировкой. Вкуснее ничего не ела.

— Что это было?,— он выгибает бровь, с интересом разглядывая меня.

— Та кассирша, наверное, подумала о тебе плохо, когда ты щебетал тут с этими женщинами, пока жена в уборной,— говорю, продолжая есть. Он ухмыляется.

— Домиано, расскажи, кто такой Арнольд и почему вы с ним ненавидите друг друга?,— осторожно спрашиваю. Его взгляд сразу холодеет, а лицо становится каменным.

— Он мой дядя,— я кашляю, подавившись картошкой. Быстро пью газировку и шокировано ожидаю дальнейшей информации,— Он младший брат моего отца. Их было всего три. Мой отец самый старший в семье и, соответственно, власть досталась ему. Винцессо полностью поддержал отца, а вот Арнольд не захотел смириться с тем, что Доном Италии будет Вигьено. Однажды он попытался убить моего отца, но ничего не получилось. Его жестоко наказали, изгнав из семьи. Из Италии Арнольд направился в Испанию, к родственникам его матери. Там он сменил фамилию отца, на фамилию матери. Арнольд Лучано. Он стал капо Испанского государства, а после смерти Дона, из капо Арнольда повысили до Дона Испании. Наши семьи развязали жестокую войну из-за предательства по отношению к моему отцу. Испанцы приняли изгнанного предателя и сделали его главой. Однако после смерти отца, мы решили с ним вести холодную войну. Я могу делать все, что угодно на его территории, как и он – на моей, но если вскроется что-то, это карается смертью,— он пережевывает картошку и продолжает,— Арнольд понимает, что я не остановлюсь. Почти весь мир стоит передо мной на коленях. Осталась непокоренной Испания и Аравия. Испания будет у моих ног, когда мне надоест Арнольд, но Аравию заполучить будет тяжелее, принцесса,— он пристально смотрит мне в глаза, склоняя голову набок.

Я еще не отошла от информации о его семейных проблемах.

— Мой отец никогда не встанет перед тобой на колени, Домиано, Аравия вряд ли покорится тебе, — шепчу я, попивая колу.

— Аравия и король Асад – не проблема для меня,— он откидывается на спинку стула, оглядывая меня странным взглядом,—

Сейчас я хочу, чтобы мне покорился бриллиант Аравии. Сейчас моя цель – это заполучить сокровище арабов.

Глава 14

«Не бойтесь начать все сначала.

На этот раз вы не начинаете с нуля, вы начнаете с опыта»

Я снова задаюсь вопросом, может ли добро победить зло в самом человеке? Может ли человек существовать без зла? Не думаю. В каждом из нас есть две стихии, которые находятся в гармонии и сосуществуют друг с другом. Иногда одна стихия может возвыситься, превзойти другую. Только поэтому людей можно делить на добрых и злых.

В злых людях есть частичка добра, которая прячется за злом. В таких сердцах творится хаос. Нарушается механизм и гармония двух стихий.

Что может восстановить равновесие между двумя главными составляющими человеческой натуры?

Я раньше не знала ответ, однако с приходом в мою стихию света и добра Домиано, у которого в душе один лишь хаос и зло, я познала истину. Мы изменились. Отдали друг другу частичку своих стихий. Не знаю, что творится с его душой, но моя душа обрела гармонию. Теперь Лола бинт Асад не просто добрая принцесса, в ней теперь есть и зло. Оно не плохое, если умеет сосуществовать с добром. Изменился ли Домиано? Да. Раньше я боялась его, как боятся другие. Но сейчас я уважаю его, смотрю совсем другими глазами. Его поступки истинного мужчины покоряют. Не знаю, был ли он с другими женщинами таким чутким, внимательным, но мне было достаточно, что я вижу его таким. Домиано Риччи самый опасный Дон Итальянской мафии. Да что там Италия, ему покорился почти весь мир. Когда мы ехали домой, он рассказал о сотрудничестве с Камморой, Якудзой и опасной мафиозной группировкой России. Ему подчинялась французская мафия, «Красная команда», которая является опасной преступной группировкой Бразилии. Ему подчинились все, кроме моей страны. Я восхищаюсь. Аравия останется непокоренной даже Домиано Риччи.

Мы приехали домой поздно ночью. В особняке еще горел свет, что было странно. К душе пробралась тревога. Мы с Домиано зашли в дом и застали Керасима, прислонившегося к стенке, Адэлину, которая с тревогой поглядывала на нас и Маттео с Адриано.

— Что происходит?,— напряженно спросила я, и все взглянули на нас.

— Принцесса задала вопрос,— ровный голос Домиано разбудил Керасима.

— Мы вас ждали,— он отошел от стены, приближаясь к Адэлине,— мы хотели сообщить новость.

Я взмахнула бровями, когда увидела легкую улыбку Адэлины.

— Мы решили пожениться,— с теплой улыбкой произносит она и я закрываю ладонями губы.

— Поздравляю!,— визжу я, подбегая к ней. Адэлина со смехом обнимает меня, и я смотрю на Керасима.

— Что за спешка?,— непонимающе спрашивает Адриано.

— Наша религия не разрешает отношения, они в себе хорошего не приносят. Таким образом я хочу доказать свою верность и любовь к Адэлине,— я с огромной гордостью смотрю на Керасима, замечая его взгляды полной решимости и влюбленности.

— Я против, Адэлина,— достаточно жестко отрезал Маттео, который до сих пор сидел молча. Я нахмурилась.

— Почему?,— захныкала Адэлина. Не представляю это боль, когда твой родной брат идет против тебя. Керасим что-то прошептал ей на ухо, и она успокоилась.

— Ты прекрасно знаешь почему. Отец будет в ярости, если узнает, что ты собралась замуж за евнуха арабской принцессы. Он прислуга!,— закричал Маттео, поглядывая на меня своим голубым взглядом. Я разозлилась.

— Ты думаешь, что Керасим не в состоянии быть хорошим мужем для Адэлины? Что ты себе позволяешь, Маттео? Как смеешь говорить об моем друге плохо?,— взрываюсь я,— Еще хоть слово плохое про него скажешь, я зарежу тебя,— делаю шаг вперед. Маттео закатывает глаза, с вызовом поднимая голову.

Я бросаюсь на Домиано, который с каменным лицом смотрит за всем происходящим, и с легкостью выхватываю нож, спрятанный внутри пиджака. Ему интересны мои дальнейшие действия, иначе я бы и шагу к нему не сделала. Он бы не позволил.

— Повтори. Попробуй повторить то, что сказал про него,— угрожающе приближаюсь. Керасим хочет меня остановить, но Домиано поднимает руку, показывая молчать.

— Этот евнух трус, который не станет мужем моей сестры,— с усмешкой произносит Маттео. Мозг отключается и я с размаху бросаю нож в него. Это произошло в считанные секунды. Я вздрогнула, услышав выстрел. Мои глаза распахнулись, когда нож улетел к стенке и упал с небольшим отверстием от пули. Я поднимаю голову к Домиано, который устало кладет пистолет в кобуру.

— Сегодня никто не умрет. По крайней мере от твоей руки, Лола,— предупреждает,— Адриано, свяжись с Винцессо, пусть он прилетает прямо сейчас.

Адриано с кивком вышел из особняка и мы остались вчетвером. Адэлина ревела, Керасим пытался ее успокоить, но было видно, что он сам нервный. Маттео не сводил с меня взгляд.

— Керасим самый добрый человек в моей жизни, Маттео. Он рос вместе со мной, знает пять языков. Керасим отличный стратег и умеет неплохо обращаться с оружием. Он идеальный, и Адэлина не пожалеет о своем решении,— твердо говорю я, смотря на всех по очереди.

— Он не сможет заняться с ней сексом, не сможет оплодотворить ее. У них не будет нормальной семьи!,— прокричал Маттео. Замечаю, как Домиано движется к нему и с ходу сжимает его горло, припечатывая к стенке.

— Еще раз ты посмеешь повысить на нее свой тон, я не посмотрю на то, что ты мой брат,— прорычал он,— И ты прекрасно знаешь, что я не лгу,— Домиано отпускает его, позволяя отдышаться.

— Маттео, мне не нужен секс, я не нуждаюсь в этом. Мы живем не в средневековье, есть масса способов решить эти проблемы,— Адэлина подает голос, дрожащий от слез,— Я люблю Керасима, Маттео. Он тот, кто мне нужен. Прошу тебя, дай свое согласие на этот брак,— она подходит к нему, помогая встать. Маттео сверлит яростным взглядом Керасима.

— Босс, Винцессо уже сел на самолет,— Адриано останавливается в дверях, заметив интересную картину.

— Ее отец и решит их судьбу,— отрезал Домиано и ушел к себе в кабинет. Маттео быстрым шагом пошел за ним. Мы с Керасимом и Адэлиной остались вдвоем.

— Не переживайте, вы обязательно будете вместе, я обещаю,— обнимаю Адэлину,— Поспи немного, совсем скоро приедет твой папа, надо быть сильной,— она кивнула мне и ушла наверх.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лола, они унизили меня,— разочарованно процедил Керасим,— Они не считают меня за мужчину. Будь прокляты те, кто сделали это со мной,— он рукой разносит вазу, которая стояла на маленьком столике у стены.

— Керасим, ты настоящий мужчина. Клянусь Всевышним, ты вырос. Очень вырос за это время, стал мужественнее, сильнее. Ты обязан побороться ради вашего с ней счастья,— я беру его за руки, сжимая их.

— Я люблю ее, Лола. Мое сердце трепещет, когда она смотрит на меня, кожа покрывается мурашками, когда Адэлина обращается ко мне. Она то, что я так жаждал всю свою жизнь,— горячо прошептал он, и я замерла.

Любовь... Так это и есть любовь? Дрожь, трепещущее сердце от одного лишь взгляда?

— Керасим, вы будете вместе. Ты больше не прислуга и никогда не будешь им ни для кого. Я освобождаю тебя от этого клейма. Вырезаю его вместе с твоими страданиями. Ты будешь счастлив, мой любимый друг. Я освобождаю Керасима. Освобождаю Керасима. Освобождаю,— его глаза расширились. Я вижу, как в них скапливаются слезы.

— Я свободен? Я больше не слуга?,— шепчет он, не веря,— Но как...как я буду без тебя? Где мне жить? Как жить?,— он судорожно схватился за мои плечи. Его реакция была понятна. Он почти всю жизнь провел со мной во дворце и другого не видел. Так же, как и я.

— Я куплю дом там, где вы с Адэлиной захотите, найдешь работу и в этом я тебе помогу, Керасим,— успокаиваю его,— Ты заживешь нормальной жизнью со своей любимой, а я буду приезжать к вам в гости каждый месяц,— со слезами на глазах шепчу я, поглаживая его волосы. Он падает на колени вместе со мной. Сильно-сильно обнимает, позволяя себе рыдать в мое плечо.

— Лола, спасибо тебе! Принцесса, да будет доволен тобой Всевышний. ты осчастливила меня!,— Керасим прижимает меня сильнее,— Я обещаю, что буду счастливым. Если Винцессо разрешит, я буду лучшим мужем для Адэли,— из моих глаз хлынули слезы. Я искренне радовалась за Керасима и надеялась, что Винцессо не будет против их брака.

Два часа мы сидели в напряжении. Иногда я вздрагивала от криков Маттео в кабинете Домиано. Он был зол, и с одной стороны я его понимала. Он не знает Керасима, но если бы только хотел, Маттео понял бы, какой мой друг хороший.

Входная дверь открылась, и я поднялась с места. Винцессо улыбнулся мне, кивнув.

— Здравствуйте, простите, что Домиано вас отвлек от дел,— я ответила ему нервной улыбкой.

— О, не переживайте, принцесса. Важнее приказа Дона нет ничего,— он подошел ближе к дивану и разместился на нем,— Кстати, где он?

Дверь кабинета открылась и из нее вышел Домиано, а за ним Маттео и Адриано. Домиано был хмурым, под глазами появились небольшие синяки, а взгляд был усталым. Бедный.

— Винцессо,— черные глаза на мгновение встретились с моими. Домиано сел в кресло, широко расставив ноги.

— Доброй ночи, Домиано, что за срочность?,— Винцессо сложил руки в замок.

— Твоя дочь хочет замуж,— серьезно заговорил Домиано, откинув голову на спинку кресла.

Винцессо замер, затем оглядел всех нас.

— За кого?,— настороженно спросил он. Я услышала шаги с лестницы. Все разом взглянули на Керасима, который слегка касаясь своей ладонью плеча Адэлины, шел к нам.

— Здравствуйте, Винцессо Веласко,— твердым голосом произнес он,— Я хочу попросить у вас руки Адэлины,— мой взгляд бросился на лицо девушки, которое излучало адское волнение.

Винцессо молчал, нагнетая обстановку. Он резко встает, заставляя Адэлину подпрыгнуть.

Винцессо медленно двигается в сторону них и останавливается в двух шагах от Керасима.

Я охаю, когда Веласко проходится кулаком по лицу моего друга. Я пытаюсь подбежать, но Домиано с силой хватает меня за плечо. Он смотрит на меня предупреждающе, и я закрываю глаза. Они наполняются слезами.

— Адэлина, ты захотела выйти замуж за прислугу принцессы? За евнуха, черт бы тебя побрал?,— заорал он, надвигаясь на испуганную девушку. Керасим дергает ее к себе за спину, вставая между ними.

— Я свободен. Принцесса дала мне свободу два часа назад. Я больше не прислуга и не буду,— прорычал он, одаривая Винцессо яростным взглядом. Тот посмотрел на меня, и я с гордо поднятой головой кивнула.

— Папа, пожалуйста, разреши нам быть вместе, я люблю его...,— Адэлина плакала, разливаясь слезами.

— Как ты посмела, Ади? Он не сделает тебя счастливой! Он не сможет,— Винцессо было не переубедить.

— Керасим уже делает меня счастливой, папа!,— закричала она, хватаясь за Керасима.

— Я сделаю вашу дочь самой счастливой, Винцессо. Она ни в чем не будет нуждаться. Я буду жить только ради того, чтобы она улыбалась каждую секунду своей жизни,— Керасим говорил искренне, но Винцессо не собирался даже вникать в его слова. Я отчаянно посмотрела на Маттео, который пристально следил за Керасимом. Домиано сидел, закрыв глаза пальцами правой ладони, а Адриано стоял в дверях, с сожалением смотря на Адэлину.

— Керасим не евнух,— тихо проговорила я, и все замерли. Домиано хмуро посмотрел мне в глаза, медленно вставая.

— Что ты сказала?,— прошептал Винцессо. Я опустила глаза, набираясь смелости.

— Керасим не евнух. Он не евнух!,— уже громче прокричала я. Слышу, как разбивается очередная ваза, но уже от рук Домиано. Долорес будет в ужасе.

Он стремительным шагом надвигается на меня и хватает за шею, прислоняя к стене.

— Ты, черт тебя дери, обманывала меня все это время? Этот сопляк был с тобой наедине ни один раз. Хочешь сказать, что ты была с мужчиной, который мог тебя трахнуть, в одной комнате?,— заорал он, сдавливая мою шею несильно. Я заплакала от страха.

— Отпусти,— пытаюсь выбраться из его хватки.

— Отпусти ее, Дон,— зло процедил Керасим, надвигаясь на нас. Домиано отпускает меня и с разворотом дает в челюсть моему бедному другу. Он падает, хватаясь за нос.

— Керасим!,— Адэлина подбегает к нему, пытаясь поднять.

— Я не верю принцессе, Домиано! Король Асад не подпустил бы к ней его, не будь он евнухом,— проговорил Винцессо, заставляя мое сердце биться отчаянно.

— Тогда пусть Маттео проверит, есть ли у него то, что он мог всунуть в нее,— стальным голосом проговорил Домиано. Мне стало больно от его унижений в мою сторону. Что он такое говорит?

Маттео кивнул. Керасим пошел вперед к кабинету Домиано, а за ним и голубоглазый.

Я помогла Адэлине сесть, вытирая ее слезы. Мое тело прожигало от пристального взгляда Домиано. Мое сердце колотилось. Теперь вся их жизнь зависит от Маттео. Все, кроме Домиано, поворачиваются в сторону шагов. Сначала заходит Керасим, не выражая никаких эмоций, а за ним и тот, от кого зависит будущее двух влюбленных.

— Ну? Каков твой ответ, сын?,— спросил Винцессо, подходя ближе к Маттео. Тот долго молчал, сначала смотря на Адэлину, затем переметнув взгляд в мою сторону.

— Отец. Принцесса оказалась права. Керасим действительно не евнух,— пустым голосом ответил он, и я облегченно выдохнула.

— Боже,— Винцессо взял салфетку и протер выступивший пот со лба,— Почему ты сразу не сказал, Керасим?

— Я не хотел потерять принцессу. Она дорога мне, как сестра,— после недолгого молчания, произнес он. Винцессо подошел к нему и похлопал по плечу.

— Прости за удар. Если Домиано благословит вас, этот брак состоится. Я даю добро, моя дочь,— он кивает, и Адэлина с криками обнимает отца. Я счастливо заулыбалась, вытирая слезы с глаз.

О Всевышний, прости меня, я согрешила.

Адэлина и Керасим счастливо подошли к Домиано, который не выдавал никаких эмоций. Он все так же разглядывал меня, от чего мне становилось страшно.

— Я благословляю этот брак, Винцессо. Пусть тьма всегда прибудет с вами,— холодно произнес он, затем уходит наверх. Я провожаю его взглядом и вижу, как Домиано останавливается. Его взгляд касается меня, и он кивком приказывает следовать за ним.

Пока все радуются и поздравляют друг друга, я медленно иду наверх, боясь, что меня там ждет. Я вижу, как он заходит в мою комнату, и, сглотнув, направляюсь туда же.

Как только за мной захлопывается дверь, он стоял у моей кровати. Лунный свет красиво прорисовывал его контуры. Черные глаза светились.

— Подойди по мне,— низкий голос заставил холодок пробежаться по моей спине. Я подошла к нему.

— Встань на кровать,— я удивленно взмахнула бровями, но выполнила его просьбу.

Горячее дыхание окатывает мое лицо, когда он приближается ко мне.

— Чертовски болит шея, когда пытаюсь приблизиться в твоему лицу,— томно шепчет он, и я покидаю свое тело,— Я же не сделал тебе сильно больно?

— Я солгала ради их счастья,— я посмотрела в его глаза, которые вглядывались в мои с огромным, непонятным для меня, желанием.

— Я знаю, ты думаешь, я так глуп, моя принцесса? Если бы я не устроил этот цирк, Винцессо не поверил бы тебе,— ухмыльнулся Домиано,— Хотя если бы не Маттео, никто бы не убедился в твоей правоте.

Я открыла рот от шока. Он знал. Какая я глупая, конечно он знал.

Я промолчала, опустив глаза.

— Я так хочу...,— слышу, как колотится мое сердце,— Обними меня, Лола, я так хочу, чтобы ты обняла меня,— прошептал он, притягивая меня к себе за платье. Его нос касается края моего платка. Еще немного и он заденет щеку.

— Домиано...,— выдыхаю его имя, чувствуя как сильнее сжимается мое платье в его руках.

— Еще...повтори мое имя еще раз,— его дыхание учащается.

— Домиано,— он судорожно вдыхает воздух, касаясь губой моей щеки. Я чувствую жар.

О Всевышний, прости...прости.

— Лола,— шепчет он, страстно притягивая мое тело к себе, все так же удерживая в кулаке платье. Оно облипло вплотную,— Я так жажду тебя. Жажду, чтобы ты разделась передо мной, станцевала для меня. Я так жажду твоей души, Лола,— шепчет он, дурманя мой разум. Тело не слушается, голова кружится от переизбытка эмоций,— Подчинись мне, принцесса. Стань моей,— рычит он, хватая мое лицо ладонью. Я издаю слабый стон, когда он касается приоткрытыми губами моей щеки. Остановись, Лола. Прошу тебя, остановись.

— Домиано, я не могу,— жарко выдыхаю я, когда он с силой дергает меня, заставляя шлепнуться о его мускулистую грудь.

— Не своди меня с ума, принцесса. Ты разве не видишь, как убиваешь меня?,— его глаза находят мои. Блестящие, черные и такие глубокие. Он впервые открыл мне все свои эмоции в одном лишь взгляде. Жажда, желание, злость, счастье, отчаяние. Я утопала.

— Домиано, остановись, это неправильно,— вдруг его взгляд становится таким же холодным и пустым, как и всегда.

— Ты хочешь к семье? Ты так сильно хочешь уйти от меня?,— злость окатывает его, я даже не успеваю ответить. Мы замираем, когда в дверь стучатся.

— Лола, идем вниз. Долорес приехала,— счастливо произносит Адэлина, заставляя меня шумно выдохнуть. Домиано отпускает мое платье, и я плюхаюсь на кровать.

— Я скоро приду,— осиплым голосом отвечаю и слышу отдаляющиеся шаги.

Смотрю на Домиано, который проводит ладонью по лицу. Ничего не ответив мне, он быстро выходит из комнаты, и я остаюсь одна. Жар еще не спал. Забегаю в ванную и умываюсь холодной водой. Что со мной происходит? Что он делает со мной?

Я все же слегка утихомирила свой пыл и спустилась по лестнице. Увидев загорелую Долорес, мой шаг сменился на бег. Я с разбегу схватила ее в свои объятия, прижимая ближе. Слышу ее звонкий смех, и тепло разливается по телу.

— Моя дорогая, как же я скучала,— счастливо произносит она.

— Ты не представляешь, как сильно мы по тебе соскучились, Долорес,— я целую ее в обе щечки.

— Пока меня не было столько всего произошло. Керасим, Адэлина, я так за вас рада. Пусть Бог осчастливит вас,— с нескрываемой радостью говорит она.

— Аминь,— Керасим и я кивнули. Они такие счастливые, желанные друг другу. Наконец-то мой милый Керасим обрел свое счастье. Наконец-то он будет жить своей лучшей жизнью.

— К счастью, я не умру, не побывав на свадьбе своих любимых детей,— она будто укоризненно поглядывает на Домиано, который смотрит на нее каменным взглядом.

— Мы через два дня уезжаем с принцессой в Париж,— холодно произносит он, и в душе зарождается паника.

— Через два дня Рождество,— Адэлина визжит,— Мы успеем украсить дом и отпраздновать!,— мы с Керасимом непонимающе смотрим друг на друга.

— А что такое Рождество?,— спрашиваю я, чувствуя себя неловко,— В Исламе просто два праздника, остальные мы не празднуем.

— Вам не обязательно праздновать, просто насладитесь атмосферой в кругу семьи,— Долорес воодушевленно кивает.

— Это будет последнее наслаждение в кругу нашей семьи для принцессы,— проходится как гром среди ясного неба,— Я встречаюсь с Асадом в Париже. Принцессу передадут отцу,— все замерли. Я облизала губы, опуская голову.

— Тогда мы должны сделать этот праздник незабываемым,— с ухмылкой ответил Маттео, облизывая пирсинг.

Все разошлись по комнатам, но я словила его на пути в кухню.

— Маттео, почему ты сделал это?,— спросила я, вставая рядом с ним.

— Я понял, что Керасим действительно не любит. Моя сестра будет счастлива с ним,— с улыбкой произнес он. Я счастливо закивала.

— Спасибо, Маттео. Ты лучший брат,— прошептала я, смотря на его потеплевший взгляд,— Спокойной ночи,— я помахала ему рукой, когда он кивнул мне с яркой улыбкой.

Зайдя в комнату, я быстро разделась и плюхнулась на кровать.

Домиано. Человек, чье зло превзошло добро.

И Лола, чье добро превзошло зло.

Вначале я задала вопрос:

«Что может восстановить равновесие между двумя главными составляющими человеческой натуры?»

Домиано дал мне ответ. И это

Любовь...

———————————————————————

Глава не отредактирована, так как выложена сразу же после написания, простите, если встретите ошибки.????

приятного прочтения

Глава 15

«Самый трудный шаг это шаг за пределы привычного»

Праздники во дворце проходили очень весело. Всегда играла музыка, танцевали красивые женщины, ели лучшие сладости. Последний праздник, который я праздновала в кругу семьи был Ид Аль-Фитр. Праздник в честь завершения месяца Рамадан. К нам приехали много гостей, которых мы угощали вкусностями. Помню, как я выносила небольшие кусочки баранины Керасиму, когда мы были маленькими. Убегали вместе на балкон дворца и ели, делясь друг с другом своими мечтами.

Керасим мечтал о семье. Он с самого детства так жаждал семью, и вот, спустя столько лет, он ее обрел. Мой милый Керасим. Пережив столько страданий, нашел свое счастье в этой прекрасной девушке. А о чем мечтала я?

Я мечтала о свободе. Увидеть мир. Выйти замуж и родить красивого мальчика с глазами моего мужа. Что из этого исполнилось?

Я, в какой-то степени, получила свою свободу. Увидела мир. Понравилось ли мне это? Нет. Я не ожидала, что мир так жесток. Люди ненавидят нас. Не ценят друг друга. Живут совсем иначе, не так, как я себе представляла. Вокруг один лишь хаос, предательство, смерть.

Домиано. Я ненавидела его, когда только попала сюда. Какой жестокий он был в моих глазах. Испытывал меня, делал больно. Зачем? Не знаю. Однако сейчас он был тем, кто заставлял мое сердце биться чаще. Домиано Риччи, некогда приносящий мне боль и раны, стал тем, кто залечил их своим теплом и заботой. Он был не плохим. Я не разгадала всех его тайн, но было понятно, что ему не хватало любви. Не хватало человека, которому он был нужен.

Нужен ли мне Домиано Риччи? Я боюсь ответить себе, ведь от моего ответа своему сердцу, зависит мое будущее. Буду ли я страдать, если отвечу «да»? Буду ли я благословлять Всевышнего, если отвечу «да»?

Моя душа между двух огней, и я не в силах решать, какой из них сожжет меня дотла.

— Лола, моя дорогая, ты умеешь нарезать овощи?,— нежно спросила Долорес, вручая мне небольшой нож. Она готовила праздничный ужин для сегодняшнего праздника. Адэлина с Керасимом украшали дом, а я решила помочь Долорес.

— Я не знаю, но могу попробовать,— хватаюсь за рукоятку ножа и беру огурец. Мои щеки горят, когда я понимаю, что не знаю, с чего начинать. Долорес замечает это и с легким смехом показывает мне, как правильно резать. Я пристально смотрю на движения ее кисти и киваю.

— Вот так?,— возбужденно спрашиваю, показывая криво нарезанную дольку.

— Да, ты большая молодец, моя девочка,— я улыбаюсь, начиная делать свою работу.

Было весело готовить с Долорес. По крайней мере, сейчас ничего пересоленного не было. Поставив большую курицу в духовку, мы сели за стол. Она рассказывала, как провела свои выходные, упомянула, что за ней ухаживал один американец.

— Ох, Долорес, почему бы тебе и вправду не найти себе мужа?,— делаю глоток холодной колы. Невольно вспоминаю тот вечер, когда он приготовил мне бутерброд с беконом. Такой заботливый, добрый и горячий.

— Лола? Ты меня слышишь?,— меня легонько толкают в плечо, и я вздрагиваю.

— Д-да, конечно. Просто задумалась,— мямлю, стараясь не краснеть.

— Я говорила, что найду себе мужчину только после того, как у моего Домиано родятся дети,— мои брови взмахивают вверх,— Я хочу, чтобы он обрел свою семью, свой покой. Если пойму, что больше не нужна ему, то займусь своей жизнью.

— Ох, Долорес, ты всегда будешь ему нужна,— я качаю головой.

— Лола, ты, действительно, хочешь уйти от нас? Уже завтра ты будешь в Париже и не вернешься обратно,— грустно проговорила она, и я опустила глаза.

— Хабибти[прим. дорогая], моя семья ждет меня, но я буду вас навещать, обещаю,— со скребущим сердцем отвечаю ей.

— Что вы такие кислые сидите тут?,— с веселой улыбкой забегает к нам Адэлина. Она светилась ярче огня, чем заставляя мои губы расплыться в улыбке. Затем заходит Керасим и встает за ее спиной.

— Мы решили сыграть свадьбу летом,— подтанцовывает Адэлина, вызывая у нас смех.

— Вы уже выбрали время торжества? Почему так долго?,— наигранно грущу я,— Я хочу быстрее оторваться на свадьбе своих дорогих людей.

— Как моя Адэли пожелает, так и будет, Лола,— с ухмылкой произносит Керасим, легким движением касаясь ее плеча,— Но никах мы заключим совсем скоро, иначе я не удержусь и совершу грех перед Всевышним,— я качаю головой, понимая, на что он намекает.

— Наконец-то в этом доме будет торжество,— Долорес встает со стула,— Вы уже поставили елку?,— голубки синхронно кивают.

— Тогда надо позвать наших мужчин, мы должны нарядить ее,— я непонимающе смотрю на Долорес.

— Это такая традиция. Перед Рождеством украшают дом и елку разными гирляндами и игрушками. У нас в семье принято наряжать елку всем вместе. Теперь вы наша семья, поэтому пойдемте,— Адэлина берет меня за руку и выводит в гостиную.

Я открываю рот, оглядывая украшенные стены, потолки, окна. Везде висели гирлянды, святящиеся, словно светлячки, на окнах красовались игрушки в виде оленей и какой-то дедушка с белой бородой и красным костюмом.

Мой взгляд зацепился за большую зеленую елку, ожидающая своего платья в виде разноцветных игрушек, которые лежали в коробках, на полу. Я не могла отвести взгляда от этой красоты. Мою душу окатывает тепло. Я словно слышу звон золотой пыльцы, будто маленькая феечка Динь-Динь кружится вокруг меня, опаляя ею. Я так захотела одеться в золотое пышное платье, как у Бэль, и танцевать вокруг этой красоты со своим чудищем. Мое чудовище. Мое чудо... Мой Домиано.

— Мы чуть не начали без вас,— голос Адэлины приводит меня в чувства. Я оглядываюсь и замечаю Маттео.

— Это лучшая традиция нашей семьи, только бы попробовали,— шуточно угрожает он, отходя от двери, через которую в тот же момент появляется он. Большой. Сильный. Властный. Равнодушный ко всему происходящему. Домиано.

— А где Адриано?,— нетерпеливо спрашивает Долорес.

— А я уже тут. Простите за ожидание,— запыхавшись забегает он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Все подходят к коробкам с игрушками. Каждый начинает выбирать себе самую красивую и интересную. Мой выбор пал на серебряную звездочку. Такая необычная.

— Все выбрали по игрушке?,— Маттео поднимает свой шарик.

— Выбрали!,— весело подпрыгивает Адэлина, с влюбленными глазами оглядывая Керасима. В их руках были два зайчика. У Долорес был маленький олень, а у Адриано игрушка в виде варежки.

Мой взгляд пал на Домиано, который сидел на своем кресле, крутя в руках фигурку ангела. Он задумчиво вглядывался в нее, словно вспоминая что-то. В последние два дня он не появлялся в особняке. Адриано говорил, что у него работа. А значит, он убивал. Жестоко и без жалости.

Трясу головой, пытаясь выкинуть плохие мысли.

— Раз уж все выбрали свою игрушку, возьмите ручки и напишите на ней свою мечту. Мы повесим ее на елку и будем ждать дня, когда наши мечты сбудутся,— я удивленно посмотрела на Долорес,— Это часть нашей традиции,— поспешно ответила она, и я кивнула.

Керасим подал мне ручку, и я подошла к окну, осторожно садясь на подоконник. Смотрю, как все начинают строчить свои мечты. Украдкой поглядываю на Домиано, который небрежно чиркнул одно слово и положил ручку на подлокотник кресла.

А что написать мне? Задумываюсь. Мои глаза опускаются к звездочке, и я вижу чернила. Хмурюсь, поднимая ее ближе, медленно покручивая. Мои глаза расширяются.

« Небеса, подарите мне ангела, который полюбит меня

Д.Р.»

Детский почерк заставляет мое сердце биться чаще. Я резко поднимаю взгляд и вижу, что он смотрит на меня. Это его игрушка. Домиано.

Его глаза касаются звездочки в моих руках. Грустный. Бездушный. Отрешенный.

На глазах появляются слезы. От чего? Не могу дать ответ. Наверное, потому что мне жаль. Маленький мальчик с детства жаждал любви, но почему его запрещали любить? Маленький Домиано. Одинокий. Не знавший заботы, доброты и ласки.

Чиркаю на звездочке слова и спрыгиваю с подоконника.

— Ну что, все закончили? Надо уже вешать,— громко произносит Адриано, вставая с дивана,— Кто повесит первый?,— мы все смотрим друг на друга.

— Может наши будущие супруги?,— застенчиво спрашиваю я, кивая в сторону голубков.

— Хорошая идея! Пусть это будет началом их семейной жизни,— поддерживает Долорес.

Адэлина берет Керасима за рукав, и они подходят к елке, одновременно надевая на веточки своих зайчиков. Затем подходит Долорес, после нее Маттео и Адриано.

— Теперь вы!,— я смотрю на Домиано, который кивком приглашает вперед. Мы идем к елке и вешаем свои игрушки почти на самый верх.

— И какую же мечту ты написала на этой безделушке, принцесса?,— он возвышается надо мной, заставляя поднять выше голову.

— А что написал ты, Дон?,— вглядываюсь в темноту его души и вижу ухмылку.

— Я не мечтаю ни о чем, потому что все мои мечты сбылись,— произносит он.

— Еда готова! Всем за стол быстро,— хлопает Долорес, прерывая наш зрительный контакт.

— Наконец-то,— слышу вдохновленный голос Адриано и невольно смеюсь.

Мы идем на кухню и садимся за стол, накрытый вкуснейшей едой. Домиано садится напротив меня, что доставляет неудобства. Я кладу себе немного салата и кусочек курицы.

— Я никогда не любил праздники, но сегодняшний вечер заставил меня почувствовать, как же прекрасно в окружении близких людей,— начал Маттео,— Принцесса Лола, Керасим, я благодарен небесам за то, что вы появились в нашей семье. С вами она стала намного веселее и интереснее,— я выпячиваю губу, пытаясь остановить накопившиеся слезы.

— Заткнись, Маттео, она плачет,— тихо процедил Домиано, чем заставил мое сердце биться чаще. Если у меня не окажется проблем с сердцем после встречи с этим мужчиной, я удивлюсь.

Маттео ухмыльнулся, облизнув свой пирсинг.

— Я рад, что мы нашли друг в друге что-то хорошее и перестали быть врагами,— с улыбкой проговорил Керасим,— Я счастлив, что Всевышний свел меня с Адэли, поистине моя душа обрела покой и счастье в доме, некогда бывшего врага,— он кивнул Домиано в знак уважения.

— Керасим, ты можешь полагаться на Семью. Ты войдешь в нее, если захочешь, после брака с моей сестрой,— своим пронизывающим голосом сказал черноглазый, на мгновение взглянув на меня.

— Кстати, мы с Керасимом решили после свадьбы взять ребенка из детского дома,— счастливо произнесла Адэлина. Я удивленно взглянула на них.

— Адэли не хочет рожать, а я не могу иметь детей, поэтому мы, по воле Всевышнего, решили осчастливить ребенка из детского дома,— Керасим был достаточно серьезен.

— Это прекрасно, вы молодцы,— я поддержала их, как и Долорес. Маттео пришлось с этим смириться, а Домиано просто продолжал есть.

— Лола, а ты бы хотела детей?,— неожиданный вопрос Долорес заставил меня поперхнуться, я быстро проглотила кусок курицы. Замечаю, что он тоже перестал жевать, с интересом разглядывая меня.

— Ну, я не думала о детях еще,— растеряно начала я,— Но мне бы хотелось детей, большую семью.

— А кого бы ты хотела?,— с любопытством спрашивает Адэлина. Я глотаю скопившуюся слюну. Мои щеки горят.

— Сына. Я бы хотела сына, который будет защищать своих братьев и сестер,— облизываю губы, представляя семейную жизнь,— Рияд. Я бы назвала его Риядом.

— А ты, Домиано? Кого бы ты хотел?,— лицо Адэлины приобретает лисий взгляд. Домиано кладет приборы и откидывается на спинку стула.

— Дочь. Моя дочь будет сильнейшей в своем роде, ведь ее вырастит такой отец,— самодовольно отвечает он, заставляя меня шокировано раскрыть глаза. Я не думала, что он хочет детей.

— А ты придумал имя?,— спрашиваю, сама того не замечая. Домиано пристально вглядывается в мои глаза.

— Леонора. Леонора Риччи,— мое дыхание замедляется. Невольно представляю, как мы сидим за этим столом, а вокруг бегают дети, называя нас папой и мамой. Нельзя. Не думай об этом. Я закрываю глаза, прерывая эту несбыточную идиллию.

— Как это мило, Домиано. Осталось только найти жену,— произносит Маттео. Кровь приходит к ушам, когда я слышу это. Не реагируй. Просто не реагируй.

— Пора открывать подарки!,— Долорес встает из-за стола и направляется в гостиную. Все следуют за ней. Мы с Керасимом были в неведении. Я чувствовала его неловкость, как и он – мою.

Я замечаю внизу елки подарки, которых до этого там не было.

— На Рождество мы дарим друг другу подарки, но вы не празднуете его, поэтому я решила, что вам необязательно дарить нам их тоже,— Адэлина смущенно оглядела нас,— Но скоро будет новый год, вы сможете реабилитироваться!,— я улыбаюсь, закатывая глаза. Эта девушка безнадежна.

Долорес достает небольшую коробку и читает имя Адриано. Он, словно маленький ребенок, с нескрываемой радостью берет свой подарок. Затем она читает свое и имя Маттео. Смотрю, как Адэлина бежит и берет в руки большую коробочку розового цвета.

— Керасим, это тебе!,— она преподносит моему другу эту коробку. Я не могу налюбоваться их отношениями. Какие же они счастливые и влюбленные. Оглядываюсь и не замечаю Домиано. Он ушел? Когда только успел?

— Ну, пора закругляться,— произнесла Долорес, вставая,— Счастливого Рождества, мои дорогие. Я счастлива быть частью этой семьи и, надеюсь, что она с каждым годом будет пополняться все больше и больше,— мои щеки устали искренне улыбаться, но я не могу. Такой теплый праздник.

— Счастливого Рождества!,— кричит Маттео, хватая Адриано за плечо, и выходит из особняка,— Мы пошли праздновать дальше!

— Счастливого Рождества!,— Адэлина визжит, приобнимая нас с Керасимом. Я смеюсь, все больше влюбляясь в этот праздник.

Вот бы моя семья была здесь. Наида ела бы без остановки, рассказывая смешные истории, а Аида рассматривала бы красивый, рождественский интерьер особняка. Маленькая Фатима небольшими шажочками шла бы к елке, чтобы достать игрушку. А папа...Папа сидел бы, с любовью оглядывая нас, таких счастливых и беззаботных. Моя семья. Наконец-то я увижу их. Обниму. Скажу, как сильно мне их не хватало.

— Спокойной ночи, Лола,— слышу отдаляющийся голос Долорес. Вытираю слезы и понимаю, что осталась тут совсем одна.

Осторожно подхожу к елке и снимаю с нее ангела. Медленно кручу ее, останавливаясь на слове.

«Лола»

Я открываю рот, выдыхая воздух. Мое имя?

Ангел.

«...Подарите мне ангела...»

«...Мои мечты уже сбылись...»

— Мой ангел не получил подарка,— слышу голос, который сводит меня с ума. Блаженно закрываю глаза, глубоко вздыхая. Слышу шаги, приближающиеся ко мне. Чувствую жар прямо за спиной.

— Домиано...,— открываю глаза, чувствуя, как что-то тонкое ложится на мою шею, прикрытую платком. Опускаю глаза вниз и вижу серый огонек, сверкающий в ночи. Я расширяю глаза, не веря им. Судорожно хватаю тот самый кулон, о котором грезила в магазине.

— Не может быть...Как?,— прерывисто шепчу я, поворачиваясь к нему.

— Ты думаешь, я не заметил, как сильно ты смотрела на него? Такого в этом мире больше нигде нет, я позаботился об этом,— произнес он хриплым голосом,— Только принцесса может носить то, что ей так понравилось.

Я чувствую, как сильно бьется мое сердце. Мне хотелось броситься к нему в объятия, прижать к себе и никогда не отпускать. Но хотел ли он того же? Чувствовал ли то же самое, что и я?

— Домиано, это самый прекрасный подарок, который когда-либо был у меня,— шепчу я,— Спасибо тебе, ты сделал меня счастливой,— замечаю улыбку, оголяющую его ровные зубы.

— Что ты написала на своей игрушке?,— спросил он, приближаясь ко мне почти вплотную. Я наклонила голову, чтобы взглянуть в сверкающую темноту его глаз.

— Я загадала, чтобы ты нашел своего ангела,— прошептала я, заставляя его на мгновение удивиться,— Я не подарила тебе ничего,— грустно произнесла я, опуская голову.

— Ты мне подарила нечто большее,— его пальцы коснулись моего подбородка, вновь поднимая голову. Мои глаза коснулись его.

— Я пленник, Лола,— прошептал Домиано своим глубоким, низким голосом,— Я чертов пленник твоих прекрасных глаз,— замираю, не веря своим ушам. Однако его расширенные зрачки, позволяющие заглянуть в мрачную душу, дали мне увидеть свет. Серый свет, отражающийся от кулона.

Он опускается, забирая меня с собой. Мы садимся на пол, не отрывая глаз друг от друга.

— Ты моя, Лола,— тихо рычит он, осторожно касаясь моих плеч,— Моя,— приближает меня к себе, а я не могу противиться,— Я хочу, чтобы ты принадлежала мне,— схожу с ума от его ласк,— Скажи, что хочешь принадлежать мне,— его губы тенью касаются моей щеки, опаляя ее горячим дыханием,— Скажи мне, что не хочешь покидать меня.

Прости меня, Всевышний, сегодня я снова согрешила.

Я осторожно касаюсь своими губами его. Чувствую, как замирает его тело, выдыхая свежий запах ментола. Не успела я опомниться, как Домиано резко схватил меня за шею и прильнул к губам с такой силой, что я забыла, как дышать. Никогда не чувствовала такого сильного желания и жажды этого поцелуя, как сейчас. Он жадно обхватывал мою нижнюю губу, нестерпимо меняя ее на верхнюю. Через пару мгновений я вошла в его ритм и повторила те же движения.

Невообразимое чувство. Кто бы мог подумать, что целовать красивого мужчину – так потрясающе?

Слышу его тяжелое дыхание, и кожа покрывается жуткими мурашками. Тело дрожит, словно осиновый лист. Не могу остановиться, хотя и знаю, что веду себя неподобающе.

Домиано нехотя прерывает поцелуй, не смея открыть глаза. Все его тело напряжено, а дракон на его шее жжет мои руки. Мне стыдно, но я не каюсь. Не жалею.

Осторожно встаю, быстрым шагом поднимаясь в свою комнату. Нам необходимо остаться наедине с самими собой, обдумать случившееся. Однако одно я знаю точно.

Эта ночь стала свидетельницей новой истории арабской принцессы.

Эта ночь будет свидетельствовать Всевышнему о той, что

поцелована тьмой.

———————————————————————

Я сама в шоке с этой главы, честно.

Как вам? Пишите свое мнение, ставьте звездочки. Люблю очень сильно своих читателей, которые ждут новых глав.????

тгк для информации: в ресурсе писать книги

Глава 16

Париж. Самый романтичный город, куда стремится каждая влюбленная пара. Обычная пара. Для меня же это город, принадлежащий Домиано. Город, в котором я встречусь со своей семьей. Город, в котором я потеряю свое чудовище. После откровения Домиано и моего греха, мы так и не увиделись. Как всегда. Даже в Париж мы прилетели раздельно. Адриано сообщил, что мне велено лететь первой. Я послушно согласилась и собрала маленький чемодан, слезно попрощалась с любимой Долорес и улетела. Керасим с Адэлиной еще приедут ко мне, а она – не факт.

Охрана Домиано провела меня в прекрасный пятизвездочный номер отеля, с большой террасой. У меня не было желания даже осмотреться, единственное, что я сделала – легла на мягкую кровать и задумалась. Что он почувствовал после того поцелуя? Ощущал ли те же эмоции, что и я? Думаю, нет. У него была сотня женщин, если не больше. А у меня это было в первый раз. Впервые я коснулась губ мужчины, впервые ощутила эту сладость, желание. Хочу ли я повторить? Безусловно. Каюсь ли я сейчас? Однозначно. Я предала свою религию, предала то, что так долго хранила для мужа. Свое сердце. Домиано не моей веры. Домиано и я не можем быть вместе, ибо это за гранью допустимого. Но как я могу обманывать себя, если одним лишь действием показала ему то, в чем себе признаться была не в силах? Свои чувства. Свое сокровенное. Домиано Риччи любит лишь власть, как мне узнать, что он не бросит меня на растерзание гиенам во имя власти? Откуда мне знать, выберет ли он мой путь, когда встанет между всем миром и мной?

Прости, Всевышний, за мои чувства к недоступному. Однако запретный плод так сладок. Насытиться им невозможно. Насытиться Домиано невозможно. Он моя тьма, которая поглощает сердце и душу с каждым днем все сильнее и сильнее. Я не могу допустить, чтобы его тьма слилась со мной. Он демон, а я человек. Но может ли демон быть так добр к человеку? Несмотря ни на что, его поступки покоряют мою душу, мое сердце. Он – моя погибель. А я? Кто я для него? Мои раздумья прерывает стук в дверь. Я медленно приподнимаюсь с кровати.

Дверь отпирается, и заходит тот, чей один лишь вид наводит на всех страх, но только на меня – восхищение.

— Принцесса, у нас с Асадом запланирована встреча вечером, не желаешь прогуляться по городу?,— низкий голос Домиано заставляет меня поднять на него глаза. Черное пальто, которое приоткрывает вид на такого же цвета рубашку. Мой взгляд оценивающе проходится по идеально сидящим брюкам и обуви.

— Да, было бы неплохо,— слабо улыбаюсь, поднимаясь с кровати.

Между нами была нескрываемая неловкость. Или может только моя, потому что Домиано излучал равнодушие и холод. Мы спустились по лифту на ресепшен. Он приказал людям сообщить ему о приезде короля Асада, и мы вышли. Сердце трепетало от украшенных улиц города. Я впервые видела деревья, окутанных тонким слоем мороза. Здесь было холодно. Моя благодарность Адэлине за то, что подарила плюшевое пальто, была высока. Она сказала, что в России такие пальто очень популярны, и я их понимаю. Мы шли медленно, рассматривая красиво переливающиеся гирлянды на кустиках и деревьях. Люди поздравляли друг друга с Рождеством, а я, словно завороженная, наблюдала за этим чудом.

— Тут так красиво, Домиано,— решаю прервать наше молчание. Смотрю на него и вижу, как изо рта выходит пар. В голове возникает картина его дракона на шее. Действительно, дракон.

— Согласен, но я не люблю этот город,— признался он, с ухмылкой поглядывая на меня. Мы останавливаемся у огромной эйфелевой башни, которая заставляет меня восторженно ахнуть. — Мы можем подняться на нее,— я судорожно киваю. Домиано проводит меня к подъемнику, и через пару мгновений мы оказываемся почти что на ее вершине. Весь город был в моих глазах. Яркий, красивый. — А почему ты ненавидишь Париж?,— спросила я, подходя ближе к перилам.

— Здесь умер мой отец,— я ошеломленно вглядываюсь в глаза Домиано.

— Как он умер? Домиано, где твоя семья?,— осторожно задаю вопрос, который мучал меня все это время. Черноглазый закрыл глаза, словно перемещаясь в прошлое.

— Как я уже говорил, Домиано – нежеланный ребенок в семье,— начал он холодным голосом,— Они хотели дочь, которую могли выдать замуж за влиятельного человека для расширения территории их власти, однако высшие силы их наградили только мной. Мой старший брат, Лаки, его восхваляли. Говорили, что он станет могущественным Доном итальянской мафии,— я сглотнула, не смея прервать его исповедь,— Вигьено и моя мать считали его богом, а меня заставляли стоять перед ним на коленях и молиться. Когда я отказывался, меня избивали, ломали кости. С ранних лет меня мучали, готовили монстра, не познавшего любви и ласки,— Домиано останавливается, вглядываясь в одну точку,— Мне нельзя было выходить из комнаты и контактировать с людьми. Единственное, что мне разрешалось делать – вставать на колени перед Лаки и молиться ему,— процедил он после недолгой паузы,— Лаки был не против этой затеи, он был глубоко тщеславным, самовлюбленным ублюдком. В одиннадцать лет я тайком учился держать оружие в руках и уметь им пользоваться. Мне помогал Винцессо, мой дядя. Он был единственным человеком, который верил в моей потенциал, и я не подвел его. В двенадцать лет я впервые убил,— я замерла, не веря своим глазам,— Мужчину, который уличил нашу тайну с дядей. Помню, как я с огромным удовольствием выбил ему все передние зубы и заставил его их съесть. Черт бы меня побрал, как же я искусно разорвал ему глотку и вытащил застрявшие в ней резцы,— к горлу подступает тошнота, и я кривлюсь,— Тогда я понял, что готов. Я пришел на совет Семьи, в которую, на тот момент, входило свыше пятнадцати кланов опасных организаций. Мне было запрещено это делать, но я пришел. Обещал, что надеру зад Лаки, а ты знаешь, обещания я свои всегда сдерживаю,— лицо Домиано трогает ухмылка. — Он разозлился и захотел проучить меня на совете, но я так сильно избил его, что Лаки нельзя было узнать. Я хотел убить его, но не смог. Он спустя стольких лет предстал передо мной на коленях и умолял о пощаде. В тот день наследником итальянской мафии стал я. Вигьено никак не мог воспрепятствовать, ибо это было единогласным решением членов пятнадцати организаций. Но мне было мало, я жаждал большего. Жаждал, чтобы весь мир встал рядом с Лаки и молился мне. Отец улетел сюда, надеясь сбежать от меня, но от Домиано Риччи никто не убежит. Когда он стоял на этой башне вместе с моей матерью. Я помню их лица, полные страха и отчаяния. Они добровольно встали на колени передо мной. Приняли мое господство. Я попросил их прочитать молитву своему богу. Родители молись мне, сложив руки. Они покаялись в грехах своему богу, но он решил, что им нет места в этом мире. Я застрелил сначала маму, затем отца. Ему я подарил три пули в лоб,— я была ошеломлена его правдой. Домиано убил своих родителей, возвысил себя до Бога. — Я вернулся в Италию самым молодым Доном, возглавивший Семью в возрасте тринадцати лет. Враги думали, что мальчишку легко сломить, но каждый, кто попытался свергнуть меня, был жестоко убит, а их территории становились моими. Мне понадобилось всего лишь пять лет, чтобы захватить и заключить договора со всеми континентами земли. И кто бы мог подумать, что самый непобедимый монстр станет пленником арабской принцессы?,— его глаза встречаются с моими. У меня не осталось дара речи. Домиано Риччи говорит мне, что я пленила его?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Домиано...,— мой голос осип от переизбытка эмоций.

— У меня не было имени до пяти лет. Я сам назвал себя Домиано. «Тот, кто подчиняет».

— Я не могу поверить, что с тобой так обращались, Домиано,— прошептала я, еще больше удивляясь его исповеди.

— Не жалей меня, принцесса. Я открыл свою душу перед тобой только потому, что тебе придется принять ее такой, какая она есть,— мои губы дрогнули.

— Я не жалею, наоборот. В какой-то степени я восхищаюсь тобой, Домиано. Ты смог выжить, завоевать уважение огромного количества людей. Это огромный труд, ты молодец,— я была искренна. Он пережил столько боли и насилия, ненависть родителей и все равно остался несломленным. Он замирает, вглядываясь в мою душу. Не моргает, словно не веря в услышанное. Домиано вдруг судорожно выдыхает, смущенно оглядываясь вокруг. Я хватаю его за пальто, заставляя замереть.

— Ты заслуживаешь счастья, Домиано. Ты, как никто другой, заслуживаешь любви и заботы, коих был лишен по несправедливости. Я уверена, ты бы стал могущественным даже не проливая кровь, но, к сожалению, Всевышний испытал тебя твоими же родителями. Я знаю, что за каждой тягостью наступает облегчение, и твое наступит совсем скоро,— шепчу я, сжимая в руках края пальто. Он горбится, словно ему было трудно дышать.

— Мое облегчение наступило с твоим приходом, Лола,— сломленный голос Домиано заставляет мое сердце издать истошный вопль. Я впервые видела его таким открытым, уязвимым, нуждающимся,— Я готов пройти все эти муки вновь, если в конце моим облегчением снова станешь ты. Каждая тягость для меня будет желанной, если исцелением от нее будет твоя улыбка, принцесса,— низкий голос вибрировал в моих ушах, доставляя нескончаемое удовольствие. В моих глазах скапливаются слезы.

— Прекрати, Домиано,— мой голос дрожит от потока рыданий,— Прекрати, иначе мое сердце не выдержит...Двери в мою душу, что я так сильно берегу от твоей тьмы, разлетятся в щепки, если ты не остановишься. Прошу тебя,— зажмуриваюсь, стараясь успокоиться и не видеть его разбитых глаз.

— Впусти меня в свою душу, Лола. Впусти мою тьму в свой свет, окутай им ее, согрей, прижми,— прерывисто шепчет он, приближаясь ко мне,— Я не стану добрым, но для тебя я стану лучшим, принцесса. Спаси меня от хаоса внутри, будь моим исцелением. Я буду твоей погибелью, но ты станешь моим исцелением,— я не могу дышать. Мое сердце хнычет, а душу терзают тысячи кинжалов. Я хочу броситься к нему в объятия, но моя вера. То, во что я верила девятнадцать лет. Не могу предать. Не могу.

— Домиано, если бы ты только был моей веры,— слышу его разочарованный выдох и чувствую, как мое сердце падает вниз с этой высокой башни.

— Я услышал тебя, принцесса. Сегодня ты улетишь домой,— стальной голос делает еще больнее. Я слабо киваю. Слышу звонок мобильника, Домиано достает его из кармана пальто и отвечает. Спустя пару мгновений он приглашает меня спуститься.

— Асад нас ждет,— отрезал он, заставляя мое тело пробиться дрожью от волнения. Пока мы шли в сторону отеля, я решила задать вопрос, который меня заинтересовал на башне.

— Домиано, ты сказал, что убил своих родителей, но про брата умолчал. Где он?,— я не смотрела на него, не могла. Спустя недолгого молчания, он заговорил.

— Не знаю. Я не смог убить его, потому что он был богом, которому я молился много лет беспрерывно. Мною был отдан приказ увести его в страну, жить в которой он сам пожелает. Мне неинтересно знать, где он, умер ли. Я подарил Лаки жизнь, черта с два, если он не оценил моего великодушия,— мне стало тепло от мысли, что он не настолько жесток, раз не убил брата.

Я кивнула, замечая огромный отель. Сердце бешено колотилось, когда мы поднимались на лифте к ресторану, в котором уже сидела моя семья. С каждым последующим этажом вверх, я чувствовала, как леденеют мои ладони. Лифт издает пикание, свидетельствующий о нашем прибытии. Двери открываются и первое, на чем концентрируется мой взгляд – маленькие ножки, которые с особой осторожностью передвигаются по лакированному полу. Я словно была в замедленной съемке. Из глаз хлынут слезы.

— Фатима,— шепчу я, медленно шагая к малышке. Она замечает меня и широко улыбается, обнажая маленькие зубы.

— Ло-ло,— не могу сдержать слез, подбегая к своему ангелу, хватаю маленькие ручки, судорожно целуя их. Моя кудрявая девочка с огромными темными глазами. Она обнимает меня, пытаясь прижать своим хрупким телом,

— Моя Ло-Ло.

— Да, твоя Ло-Ло здесь, я больше не оставлю тебя,— поднимаю глаза, встречая сестер, плачущих вместе со мной,— Наида, Аида,— я поднимаю Фатиму на руки и вижу, как мои сестры бегут ко мне, крепко прижимая к себе. Мое родное тепло. Моя семья. Что важнее в этом мире, чем любящая семья? Ближе сестер кто может быть?

— Лола, как же мы скучали по тебе,— кричит Наида, не скрывая своих рыданий. Чувствую, как лицо становится мокрым.

— Вы не представляете, как сильно по вам скучала я,— шепчу, оглядывая каждую из них. Аида так подросла или мне просто так кажется. Маленькие ручонки сжимают края моего платка, словно боясь, что я снова уйду.

— Хабибти[прим. дорогая],— мое сердце сжимается, когда я вижу отца. Словно с ним ничего не случалось. Он выглядел здоровым, но слегка поседевшим. Передаю Фатиму Наиде. — Папа...,— подбегаю, крепко его обнимая,

— Как же я волновалась за тебя, мой хороший. Ты вылечился? Как твое самочувствие?,— спрашиваю, хватая его лицо ладонью. Теплый взгляд окатывает мое лицо.

— Моя дорогая дочь, увидев тебя, все мои болезни улетучились. Как же я счастлив снова почувствовать тепло твоих нежных рук,— папа целует меня в лоб и прижимает к себе. Не знаю, как долго мы так простояли, но услышав, как со скрипом отодвигается стул, я отлипла от отца. Домиано бесчувственным взглядом оглядел меня и пригласил мою семью присесть за стол. Отец приблизился, садясь напротив Дона. Он оглядывал его пренебрежительным взглядом.

— Садитесь,— нежно попросила я сестер. Я забрала Фатиму у Наиды и посадила к себе на колени.

— Вам повезло, что моя дочь сидит здесь в целости и сохранности, Дон,— высокомерно проговорил отец, заставляя меня расширить глаза.

— Папа, Домиано был ко мне очень добр. Я была в его доме, как званная гостья,— поспешила оправдать его. Отец посмотрел на меня удивленным взглядом, а Домиано не спускал с него взгляда. Я продолжила кормить Фатиму кусочками фруктов, пока Наида и Аида пристально оглядывали моего зверя.

— Что ты хочешь взамен на мою дочь?,— спросил отец. Я чувствовала, как каждая моя мышца в теле, напрягается. Было страшно от мысли, что будет дальше. Как пережить расставание с Домиано?

— Я хочу вашу дочь взамен на мою полную поддержку и защиту ваших владений,— все разом расширили глаза, вглядываясь на Дона. Мое сердце затрепетало. Что он хочет?

— Что вы имеете в виду?,— хмуро спросил отец.

— Я хочу, чтобы Лола бинт Асад стала моей законной женой. Поверьте, лучшего варианта для ее замужества, вы не найдете. Сопляк, которого вы выбрали в качестве ее жениха, мертв. Я наказал его за непростительные грехи. Как можно выдавать принцессу замуж за таких ублюдков, как этот трус? Он ничто по сравнению со мной. Вы получите больше выгоды от этого брака. Как минимум, ни одна преступная организация не посмеет вступить на землю арабов,— жестко проговорил Домиано, заставляя меня открыть рот. Отец был ошарашен не менее, как и мои сестры.

— Вы не мусульманин, Дон, я не могу отдать свою дочь за иноверца,— Домиано откинулся на спинку стула.

— Я принял Ислам сегодня в самолете при шести свидетелях и служителей мечети,— я сглотнула, не веря своим ушам. Домиано взглянул на меня, ухмыляясь. Я не могла отвести свой взгляд от его величественного профиля. Он сделал то, о чем я даже и не мечтала.

— Если так, то с разрешением моей любимой дочери, я дам согласие на этот брак,— отец взглянул на меня, ожидая ответа. Я была в совершенном шоке. Мое сердце вот-вот выпрыгнуло бы из груди. Домиано. Домиано захотел жениться на мне. Он принял Ислам ради меня. Сделал все, чтобы последнее решение было за мной. Я видела, как он нервничает. Его уверенность испарилась, когда отец дал право выбора мне. Фатима прижимается к моей шее и шепчет на арабском:

— Дядя хороший,— детский голосок, с кучей ошибок в одном предложении, придал мне уверенности в своих чувствах и в Домиано.

— Я согласна, отец. Я хочу быть женой Домиано Риччи,— прошептала я, замечая, как сильно задышал мой будущий муж. Отец сглотнул, медленно кивая.

— Тогда я благословляю этот брак, но, вы должны знать, Домиано. Если Лола прольет хотя бы одну слезинку из-за вас, мою армию будет не остановить,— угрожающе произносит отец, на что Домиано лишь улыбается, как сумасшедший. Никогда не видела его таким счастливым. Одна лишь мысль о том, что я скоро стану его женой, заставляет меня счастливо засмущаться. Сестры обнимают меня, весело знакомясь с Домиано. Он старается быть тактичным и разговорчивым, но это получается слабо.

— Лола приедет к вам в дом после заключения никаха,— говорит отец, но Домиано качает головой.

— Нет, принцесса полетит сегодня домой вместе со мной.

— Не положено, Дон, до брака жить вместе запрещено,— не унимается король Асад.

— Отец, может я заберу с собой сестер? Я буду с ними, Домиано и я не останемся наедине,— смущенно шепчу я, обращая его внимание на себя.

— Да, папочка, разреши,— просит Наида, хватая его за руку. Отец молчит, долго обдумывая мою просьбу. Домиано выжидающе смотрит на него, не отрывая хищного взгляда.

— Хорошо, с тобой поедут Наида и Фатима. Аида останется со мной,— я облегчено выдохнула, счастливой улыбкой смотря на Домиано.

— Папа, но почему Фатима, а не я?,— обиженно захныкала Аида.

— Лоле и Дону нужно научиться смотреть за ребенком, чтобы им было легче в воспитании своего наследника,— мое лицо залилось краской, а будущий муж довольно ухмыльнулся,— А ты должна остаться со своим отцом, Аида, мы потом приедем на свадьбу,— сестренка обреченно кивнула. Ужин прошел отлично. Домиано обсуждал с отцом политические вопросы, а мы с Наидой и Аидой обсуждали мою жизнь с Домиано, и через что я прошла. Они были безмерно счастливы за меня и говорили, как сильно мечтают иметь такого же мужа, как у меня. Я была счастлива. Безмерно счастлива. Домиано станет моим мужем, я откроюсь перед ним. Он будет дозволенным для меня и я осчастливлю его. Подарю всю любовь и ласку, которой он был лишен.

— Спасибо, папа. Ты сделал меня счастливой,— я обняла его на прощание.

— Я же говорил, моя девочка. Твоя красота и ум поставит на колени даже самого опасного зверя,— восторженно прошептал он, заставляя холодок пробежаться по спине,— Ты умница,— я кивнула ему и отошла к Домиано, ждавшего меня у самолета.

— Я же говорил, принцесса. Ты сегодня улетишь домой,— с широкой улыбкой произнес он, заставляя мою душу цвести.

— Мой дом – там, где есть ты,— прошептала я, смотря на него с огромной любовью,— Я поражена тем, что ты сделал для меня, Домиано,— мои глаза наполняются слезами,— Я готова принять твою тьму. Я готова укутать ее своим светом и сделать тебя самым счастливым,— его улыбка сходит с лица, а грудь вздымается чаще и сильнее. Мне не нужны были слова, я знала, что он чувствует. Покой. Умиротворение. Счастье. То, что заслуживает мой Домиано.

Глава 17

Стокгольмский синдром. Когда жертва начинает испытывать любовь к своему похитителю из-за психологических травм.

Многие подумают, что я заложница этого термина, но нет, не в этом случае. Домиано Риччи – главарь мафии, с детства видевший лишь боль и страдание. Его растили, как монстра, не изведавшего любви и заботы. Он наказывал меня, но сейчас я понимаю его жестокость. Домиано видел в своей жизни только эту жестокость и ею же он жил. Я твердо намерена подарить ему счастье и радость в жизни, чтобы его темная душа слилась с моей и нашла гармонию. Мы должны стать одним целым.

Наш самолет прилетел в Италию на рассвете. Когда мы ехали домой на машине, Наида с огромным восхищением оглядывала просторы этого красивейшего города. Сицилия. Яркая даже в такое холодное время года. Фатима мирно спала на моих руках, а Домиано вел машину. Изредка наши взгляды встречались в зеркальце, моя душа искрилась, замечая как его глаза потеплели. Я не чувствовала того холода, что был раньше. Мне до сих пор не верилось, что мы тоже скоро поженимся. У меня будет своя семья. Мой Домиано сможет увидеть меня без платка. Сможет целовать меня без греха, обнимать. Я жаждала этого. Уверена, что и он.

В особняке слышались голоса, что свидетельствовали о том, что Долорес не спит. Домиано помогал Наиде занести вещи в прихожую, когда Адэлина спустилась с лестницы.

— О боже, Лола! Ты вернулась!,— радостно закричала она, обнимая меня. Затем ее взгляд метнулся на малышку у меня на руках,— Это кто? А она?,— Адэлина удивленно оглядела Наиду.

— Это мои сестры. Наида и Фатима, они некоторое время поживут у нас,— я улыбнулась, замечая, как Фатима тянется к ней.

— Ох, какие вы красивые,— протягивает она, прижимая к себе Наиду,— Можно?,— Адэлина кивнула в сторону ребенка, и я осторожно передаю ей свою драгоценность. — Какая красивая,— мое внимание привлекают визги Долорес, когда она случайно замечает нас в дверях, я бегу к ней.

— Моя дорогая! Ты вернулась, я так рада!,— чувствую, как ее тело дрожит от нахлынувших слез. Мы очень долго обнимались, после я представляла им моих сестер. Домиано спустился вниз и сказал, что вещи оставлены во второй комнате для гостей, так как в первой жила Адэлина. Я проводила Наиду в ее комнату, слушая восторженные комментарии по поводу моей новой семьи. Фатиму я уложила у себя, и побежала к ожидающим меня, людям.

— Лола, почему ты вернулась? Ты же так хотела домой,— Маттео был в недоумении, как и Керасим, который, безусловно, был счастлив, что я снова с ним рядом.

— Моя жена должна быть со мной. Это теперь ее дом,— низкий голос Домиано заставил их широко раскрыть глаза. Керасим взглянул на меня, ожидая, что я буду возмущаться. Однако мое лицо лишь тронула улыбка.

— Будущая, Домиано,— поправила я, смущенно опуская голову.

— Не может быть...,— Адэлина первая вскочила, выкрикивая поздравления. Это вызвало у меня смех. Они были шокированы, потому что никто не ожидал, что демон и ангел будут испытывать друг к другу чувства. Маттео, Адриано и Керасим поочередно подали Домиано руку, поздравляя его с отличным выбором.

— Я и мечтать не смела о таком чуде, дорогая. Спасибо Богу, что привел тебя в нашу семью,— Долорес не могла остановить поток слез от радости, а за ней плакала и я. Моя прекрасная семья, пополнившаяся чудесными людьми.

Домиано не спускал с меня глаз все время. Мне было неловко от мысли, что сейчас мы можем показывать друг другу совсем иные чувства, нежели раньше. Я открыла дверь в свою душу, запустила то, что так долго пыталась сдерживать. Мою любовь к нему.

— И когда намечается свадьба?,— спросил Керасим, садясь рядом с Адэлиной.

— Мы еще не думали об этом,— задумываюсь.

— Чем раньше, тем лучше. Я подумал, что мы заключим никах в самое ближайшее время, а свадьбу сыграем позже, когда захочет моя принцесса. Керасим, Адэлина, не хотите заключить никах с нами в один день?,— на вид казалось бы, что ему все равно, но я знала, он жаждал этого. Голубки переглянулись между собой, растворяясь в улыбках.

— Мы только «за»,— произнесли они одновременно. Домиано встал с кресла, направляясь в кабинет.

— Адриано, за мной. Дела не ждут,— я смотрю на его отдаляющуюся широкую спину. Через пару секунд он возвращается обратно и быстрым шагом подходит ко мне.

— Принцесса, отдохни в своей комнате, позже мы все обсудим,— я выдохнула, когда его губы коснулись моей макушки, покрытой платком. Домиано уходит обратно, оставляя меня с приятным чувством защищенности.

— А ну рассказывай, что произошло в Париже,— я подняла глаза на прищуренную Адэлину и засмеялась.

После часового рассказа об интересных событиях в Париже, я все же поднялась в свою комнату, где увидела Фатиму, которая спала, прижимая к себе плед. Я легла рядом, вдыхая нежный аромат ее кучерявых волос. Моя любимая девочка, хрупкая и маленькая. Она была похожа на маму. Я так скучала по ней.

Моя красивая мама была кудрявая с темно-карими глазами и белоснежной кожей. Она умерла в день, когда родилась Фатима. Кровотечение не остановилось, врачи ничего не смогли с этим сделать. Папа был в огромной печали и некоторое время даже отказывался брать малышку в руки. Ее воспитывала я. Кормила, одевала, купала. Мне было страшно лишь от одной мысли, что я потеряю свое сокровище, поэтому не позволяла никому из прислуг даже касаться ее без надобности. Я прижимаю ее к себе, обвивая руками голову и спину. Сегодня я заснула в умиротворении и спокойствии. У меня есть семья, у меня есть Домиано.

Сквозь неглубокий сон я чувствую, как Фатима осторожно сползает с кровати, пытаясь сбежать от меня. Улыбаюсь, вспоминая, как она делала так же и во дворце. — А куда это собралась маленькая принцесса Фатя?,— я открываю глаза, замечая, как она прячется за дверью гардеробной.

— Ло-Ло, ням-ням. Дверь комнаты открывается, позволяя мне увидеть счастливую Долорес.

— Лола, ты проснулась. Извини, я так хотела поиграться с ней, если ты не против,— она подходит к малышке, поднимая ее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Конечно не против. Долорес, она голодна, не могла бы ты накормить ее?

— Маленькая принцесса проголодалась? Сейчас тетя ее накормит,— губы расплываются в улыбке, когда я вижу маленькие зубки Фатимы, искренне улыбающейся Долорес. Они выходят, оставляя меня одну. Ненадолго.

Дверь комнаты снова открывается и я приподнимаюсь с кровати, завороженно вглядываясь в черные глаза.

— Ты выспалась?,— неловкость витала над нами. Я это отчетливо чувствовала, как и он. Киваю, позволяя ему сесть рядом.

— Почему ты решил жениться на мне? Как ты к этому пришел?,— эти вопросы так мучали меня. Домиано молча всматривался в мое лицо, прежде чем ответить.

— Я всю жизнь был в кандалах тьмы, Лола. Это тьма окутывала меня с рождения, запирая душу в мрачной тюрьме. Я не ожидал, что однажды ключ от этих оков принесешь мне ты. Не ожидал, что твой свет ослепит мою тьму, позволит мне выбраться из жестокости прошлого. Ты – мое спасение, Лола, и ты же моя погибель,— я слушала его с замиранием сердца. Взъерошенные волосы, искусанные губы, родной не сломанный нос, который морщился при упоминании прошлого. Все в нем было гармонично и привлекательно.

— Я не буду твоей погибелью, Домиано. Клянусь тебе, я никогда не предам тебя,— шепчу, касаясь лбом его прикрытого плеча.

— Тот поцелуй дал мне понять, что я не безразличен тебе, принцесса. Ты бы никогда не пошла против веры, если бы не нуждалась во мне. Я ценю это, поверь мне,— хриплый голос сводил с ума, а слова бросали в дрожь всю мою душу.

— Когда мы заключим никах, Домиано?,— я поднимаю голову, смотря ему в глаза.

— Мне без разницы, главное, чтобы сегодня,— я засмеялась, откидываясь на кровать. Он неожиданно нависает надо мной, заставляя сконцентрироваться на черных глазах.

— Я хочу, чтобы ты сама сняла с себя одежду в нашу первую брачную ночь,— чувствую, как щеки горят, словно их опаляет огнем дракон, высеченный на шее Домиано.

— Я обещала отцу, что мы не будем оставаться наедине,— его дыхание касается моей щеки.

— Как говорит одна принцесса: «О Всевышний, прости меня, я согрешила»,— я улыбаюсь, понимая, что он слышал мои нескончаемые раскаяния.

Домиано пытается коснуться моего бедра, но я хватаюсь за рукав пиджака.

— Сначала никах,— Домиано рычит мне в шею, затем встает с кровати и направляется к двери.

— Готовься, я сообщу, когда прибудет мулла со свидетелями.

Мой будущий муж уходит, оставляя меня с волнением о предстоящем будущем. Я не могла поверить, что сегодня стану женой самого опасного Дона итальянской мафии. Бегу в ванную, попутно снимая с себя одежду.

Открываю кран и наполняю ванну горячей водой, нахожу кувшин с лепестками ароматных цветов и рассыпаю их по ней. Аккуратно погружаюсь в горячую воду, блаженно выдыхая. Беру вкусно пахнущий скраб и круговыми движениями втираю его на ноги и руки, смотря, как гладкая кожа начинает сиять. Гелем для душа прохожусь по другим участкам кожи, затем мою голову и выхожу из ванной, прикрываясь халатом. Смотрюсь в зеркало и вижу счастливую девушку с легким румянцем на белоснежной коже. Сушу волосы, аккуратно завивая пальцем каждую волнистую прядь, позволяя легким кудрям спадать с плеч. На столике я замечаю баночку с вкусно пахнущим кремом для тела и решаю им воспользоваться. Крашу глаза тушью и рисую стрелки сурьмой, которую привез мне с собой Керасим. Я улыбаюсь своего отражению и иду в гардеробную. Выбираю платье в пол белого цвета и черный платок, который украшаю белой тикой с спадающим камнем на лбу.

Дверь открывается и заходит Адэлина. Она была одета в длинную юбку с разрезом до бедра и рубашку. Ее красивые волосы были собраны в низкий пучок, а две пряди волосы ниспадали на лицо.

— Какая ты красивая, Адэлина,— завизжала я, обнимая ее дрожащее тело.

— Ты тоже потрясающая, дорогая,— она осмотрела меня с сияющей улыбкой,— Я так волнуюсь, они уже зовут меня,— ее руки были холодными от переживаний, и я попыталась их согреть.

— Не переживай, все пройдет хорошо. Тебе надо будет всего лишь стоять за дверью, затем сказать три раза, что соглашаешься и все,— она кивает, успокаиваясь.

— Алэлина, тебя ждут,— Долорес нежным взглядом оглядела нас,— Я так счастлива за вас, мои девочки,— она обняла нас, прижимая к себе. Моя любимая Долорес. Добрая и нежная. Они ушли, оставив меня в комнате одну. Я тоже волновалась, но была счастлива, что моя мечта исполнится и у меня будет любящий муж.

Через пару десятков минут, Долорес пришла за мной, и мы спустились в гостиную, где сидела Наида, державшая Фатиму на руках.

— Моя сестренка, какая ты красивая,— я обняла ее, целуя в щеки,— Пусть Всевышний никогда не разлучит вас, Лола.

— Аминь, Наида, я рада, что ты рядом в такой момент,— наше внимание привлекли Керасим и Адэлина, вышедшие из зала. Они остановились и крепко прижались друг к другу. Мы с Наидой завизжали от радости.

— Керасим, наконец-то я вижу, что ты счастлив! Я молюсь, чтобы вы никогда не узнали несчастья!,— закричала Наида, целуя Адэлину и Керасима в щеки.

— Мои поздравления новобрачным,— Адриано вышел из зала, кивая им. Я не могла выговорить слов из-за нахлынувших слез радости. Мой Керасим счастлив спустя столько пережитых страданий.

— Принцесса, вас зовут,— Адриано пропускает меня в зал. Сердце бешено колотится, а руки дрожат. Мое внимание концентрируется на пожилого мужчину, с длинной седой бородой. По обе стороны от него сидят два свидетеля. В зал с другой стороны заходит Домиано, двигаясь к мулле величественной походкой. Все такой же черный пиджак и такого же цвета рубашка, идеально глаженные штаны и лакированные туфли. Среди всех присутствующих он был самым высоким и мощным, а напряженный взгляд оглядывал всех. Домиано смягчился, увидев меня. С моей стороны зашел Керасим и сел в левую сторону от муллы, Домиано же – с правой.

— Во имя Всевышнего Милостивого и Милосердного мы начинаем обряд никаха,— громко произносит мулла, заставляя мое сердце биться чаще. Он начинает небольшую проповедь, после чего произносит мольбу за будущих супругов. — О Всевышний! Сделай этот брак счастливым и благословенным. Объедини их сердца, как объединил сердца Адама и Евы. Господи, даруй им благочестивых, благонравных детей, изобилие благ и продолжительную жизнь. О Господь, ниспошли им во всем Божественную благодать! Дай благословение Свое в их делах, богатствах. Ведь Ты в состоянии сделать все, что пожелаешь!,— я сглатываю, пытаясь сдержать слезы. Домиано поднимает голову, наблюдая за муллой и свидетелями, которые повторяют «Аминь».

— Невеста выбрала махр для себя?,— спросил мулла, заставая меня врасплох. Домиано хмурится, не понимая значения этого слова.

— Махр – это имущество, которое выделяет муж своей жене. Невеста может попросить у жениха все, что пожелает, и если он не в состоянии дать то, что она хочет, брак не заключается,— объясняет Керасим,— Лола, что ты хочешь попросить у Домиано Риччи в качестве махра?,— я опускаю глаза, задумываясь. Что я хочу в махр? Деньги мне не нужны, дома тоже.

Керасим подходит ко мне и я шепчу ему на ухо свое желание. Он возвращается на место.

— Невеста пожелала в качестве махра верность, она хочет быть единственной женщиной в жизни жениха,— Домиано удивленно поднимает на меня глаза.

— Вы принимаете желание невесты?,— мулла смотрит него, ожидая ответ.

— Принимаю,— я выдыхаю. Мулла кивает и свидетельствует на листе мой махр.

— Тогда повторяйте за мной молитву,— Домиано кивает и повторяет за ним.

— Господи, прошу у Тебя блага ее и лучшего из того, ради чего Ты сотворил ее. И прошу у Тебя защиты от ее зла и зла возможно заложенного при сотворении ее, пусть это не нанесет вреда счастью нашей с нею семейной жизни,— мулла просит и меня произнести эту молитву в отношении своего жениха. После этого он спрашивает Керасима:

— Согласна ли Лола, дочь Асада, выйти замуж за Домиано Риччи, сына Вигьено Риччи?

— Согласна,— произносит Керасим, который являлся в этом обряде моим свидетелем.

— Согласна ли Лола, дочь Асада, стать женой Домиано Риччи, сына Вигьено Риччи?,— снова спрашивает он.

— Согласна,— кивает Керасим, ожидая заключительного вопроса. Мои губы дрожат, не в силах остановить поток слез. Домиано сидел спокойно, но в его глазах я читала волнение и тревогу.

— Согласна ли Лола, дочь Асада, стать женой Домиано Риччи, сына Вигьено Риччи?,— решающий третий вопрос, который узаконит наш брак. Керасим смотрит на меня, ожидая ответа. Я смахиваю слезы и киваю.

— Согласна,— произносит Керасим.

— Свидетели услышали согласие невесты?,— мулла посмотрел на сидящих по обе стороны от него людей, те кивнули,— Тогда, с позволением Господа миров, я объявляю обряд никаха завершенным. Поздравляю вас с заключением никаха!,— Керасим встает и обнимает меня, желая прекрасного будущего с моим мужем.

Смотрю на Домиано, который пожимает руку мулле и его свидетелям. Адриано хлопает его по плечу, и я вижу искреннюю улыбку моего мужа, которую никто еще не видел. К Домиано подходит Маттео хмурый и нервный. Моя улыбка пропадает, когда замечаю, как он напряженно шепчет что-то. Домиано напрягается, а его лицо искажается в злости. Он быстрым шагом проходит мимо меня, даже не одарив взглядом.

— Домиано!,— зову его, пытаясь догнать, но меня останавливает Маттео.

— Поздравляю, теперь ты стала женой зверя,— разочарованно произносит он, словно был обижен на меня,— Но сейчас Босс занят, появились проблемы.

— Какие проблемы, Маттео?,— тревога застилает мое тело, окутывая холодком.

— Кто-то узнал, что сегодня Дон женится на принцессе их врагов, подчиненные люди посчитали его слабым и готовы поднять бунт,— я расширяю глаза, пытаясь справиться с паникой.

— К-как? Кто донес это им?,— Маттео пожимает плечами.

— Среди нас завелся предатель и Домиано со всех спросит, когда вернется,— он выходит из особняка, а я остаюсь в холле вместе с удивленными Долорес и Адэлиной.

Спустя пару часов мы сидели на диване и пили чай, надеясь на хорошие новости. Фатима мирно спала на диване, Наида сидела рядом, положив свою голову мне на плечо. Долорес вышла из кухни и присела на другой конец дивана, поглаживая кудри малышки.

— Почему так долго нет новостей?,— не выдержала я гнетущей атмосферы.

— Не переживай, Лола, Домиано вернется целым и невредимым,— слабо кивнула Долорес.

— Да не волнуйтесь, уничтожить мужчин семейства Риччи не так-то просто,— я обратила внимание на Адэлину, которая лежала свесив голову с дивана, ноги покоились на его спинке,— Вы мне лучше скажите, какое белье надеть для Керасима,— я рассмеялась, закрывая уши Наиды.

— Керасим любит зеленый цвет, Адэлина, действуй,— усмехаюсь, замечая ее хитрые глаза.

— А Домиано любит черные и темно красные оттенки, Лола. Покори его, — я смущенно опускаю глаза, пытаюсь выкинуть волнение, разрастающееся по всему телу. Адэлина вскакивает с дивана и бежит вверх, на ходу объявляя нам, что идет готовиться для своего мужа.

— Лола, ты тоже пойди, они скоро должны вернуться,— шепчет Долорес,— А за ними я пригляжу. Я смущенно киваю и благодарю ее, затем бегу в свою комнату.

Распахиваю гардеробную и ищу подходящую одежду. Выбрав наряд, я сажусь за свой столик и распускаю волосы, поправляя их. Снова мажусь кремами и натягиваю одежду, прикрывая ее длинной шелковой абаей, которую фиксирую поясом. Прикрываю волосы шарфом, когда до меня неожиданно доносятся крики внизу. Я быстро выбегаю из комнаты и останавливаюсь у середины лестницы.

Мои глаза расширяются, увидев Домиано. Его взгляд был наполнен яростью, а на шеи виднелись капли крови. Рука сжимала пистолет, направленный на Маттео.

— Кто? Какая мразь посмела вынести из особняка секретную информацию?,— орал он, прижимая дуло пистолета ко лбу Маттео.

— Брат, это не я,— прокричал он,— Я бы не предал тебя. Домиано целится в Адриано.

— Может ты?,— процедил, оголяя зубы. Я не могла сдвинуться с места от шока. Никогда не видела его таким злым и готовым убивать.

— Как бы я посмел, Босс? За вашу жизнь я отдам свою,— твердо ответил Адриано. Домиано зарычал, шумно выдыхая. Я вздрагиваю от громких выстрелов во входную дверь. Долорес пытается его успокоить, но черноглазый возвышается над ней, угорожающе надвигаясь. Я не выдерживаю.

— Домиано, хватит!,— кричу я, обращая его внимание на себя. Он замирает, всматриваясь в мои хмурые глаза. — Оставьте нас одних,— Маттео сглатывает и выходит из особняка, хватая за собой Адриано. Долорес медленно отходит от своего босса и поднимается по лестнице, вместе с Адэлиной. Керасим идет за ними, параллельно касаясь моей руки, словно просил быть осторожной. Наконец мы остаемся наедине. Он не сводил взгляд с моего лица. Оно источало ярость и агрессию.

— Иди к себе, Лола,— низкий и угрожающий голос должен был напугать меня, но он лишь пробудил бабочки внутри меня. Сильный жар окатил мое тело. Заметив, что я не двигаюсь с места, он сильнее нахмурился.

— Ты не слышала мой приказ?,— прорычал он, направляя на меня пистолет. Я вскинула голову, и медленно поднесла руки к шарфу.

Домиано приобрел слегка растерянное выражение, но его лицо оставалось искаженным от злости. Я аккуратно стягиваю с себя шарф, и волосы локонами спадают по плечам, заставляя его расширить глаза. Чувствую, как кровь приливает к лицу от волнения, что он видит меня сейчас такой...добровольно раздетой.

Домиано сглатывает, когда я начинаю медленно спускаться по лестнице, развязывая пояс на талии. Мои пальцы касаются шелковой ткани на плечах, и она спадает с плеч. Его грудь тяжело вздымается, судорожно оглядывая мое тело. Черный короткий топ, украшенный переливающимися жемчугами, и обтягивающая мои бедра, юбка с разрезами по обе стороны. С каждым шагом, открывался взор на гладкие бедра, которые привлекли голодные глаза Домиано.

Когда я подошла к нему, поднимая высоко голову, чтобы вблизи рассмотреть его слегка вспотевшее лицо, поняла главную вещь. Сейчас в этом холле вооружен только один человек. И это Я.

Пистолет медленно опускается и падает на пол, я смотрю на него, но моего подбородка касаются грубые пальцы. Я вновь поднимаю голову, вглядываясь в расширенные зрачки, позволяющие заглянуть в черный омут, в котором билось дикое желание. Я выдыхаю, когда он обхватывает мою талию руками и резко приподнимает, позволяя встать на рядом стоящий небольшой столик. Большая рука, с обвивающими ее взбухшими венами, требовательно обхватывает мою шею. Я застонала, когда длинные пальцы прошлись к затылку, и легонько сжали волосы, оголяя мою шею.

— Не хватит слов, чтобы описать, как сильно я пленен твоей красотой, принцесса,— хрипло процедил он сквозь зубы, касаясь губами шеи. Вторая рука опустилась на талию, очерчивая ее контуры. Чувствую, как она проходится по боку, затем по бедру, достигая разрезая. Я приоткрываю рот в немом стоне, когда его пальцы сжимают разгоряченную кожу, прижимая мое бедро к своему.

— Я так жаждал коснуться тебя, так сильно жаждал вздохнуть запах твоей бархатной кожи,— шепчет, отдавая меня в руки страсти. Я хватаю его за пиджак, аккуратно снимая с плеч.

— Твоя одежда в крови, я хочу ее снять,— томно произношу, пытаясь расстегнуть пуговицы на рубашки.

— Я хочу твоей крови,— он отпускает мои бедро и затылок, разрывает рубашку и кидает ее на пол вместе с пиджаком. Мои глаза исследуют его мощное тело. Его накаченная грудь неистово вздымалась, словно он пробежал марафон. Мускулистые руки обвили мое тело, приподнимая меня. Пока он несет меня в комнату, я слышу шумные вздохи в первой гостевой комнате, где с этого дня начали жить Керасим и Адэлина. Мои глаза закрылись, стараясь выбросить постыдные мысли. Закрыв дверь в мою комнату, Домиано присел на край кровати, усаживая меня на свои колени.

Он жарко притянул меня к себе, обхватывая одной рукой поясницу, а второй шею. Губы касаются моих и Риччи одаривает меня жадными, грубыми поцелуями. Голову сносит, а из горло вырываются тихие стоны. Мычу, когда его зубы терзают нижнюю губу, одновременно проводя по ней языком. Во рту чувствуется привкус железа. Моя кровь.

— Ты моя, Лола. Каждая частичка твоей души принадлежит мне, запомни это навсегда,— страстно шепчет Домиано, резко откинув меня на кровать. Он нависает сверху, ладонью проходясь по прикрытой груди.

— Сегодня ты раскрыла свое сердце для моей тьмы. Разрушила оковы зверя и разрешила ему исследовать твою душу. Теперь скажи, кому ты принадлежишь?,— я прохожусь руками по его лицу, опуская их к шее. Обвивая ее, я приподнимаюсь. Касаюсь языком мочки уха и чувствую, как по его спине пробегают мурашки, а из горла выходит хриплый выдох.

— Я все также принадлежу Богу, хабиби[прим. любимый],— шепчу я, затем снова прохожусь языком по мочке, опускаясь к шее. Он грубо толкает меня обратно на кровать, растягивая топ. Его глаза горели желанием стать моим покорителем. А видел ли он то желание, что скрывалось в моих глазах? Желания покориться ему.

Глава 18

«Она моя, отданная мне на хранение,

Из ребра моего сотворенная, как мне ее не ревновать?»

Я зажмурилась от пробивающегося через тюль света. Хочу потянуться, но меня тут же притягивают за талию, сильно прижимая к твердой груди. Губы расплываются в улыбке от осознания, что этот мужчина теперь официально мой. Самый красивый, самый бесстрашный. Я переворачиваюсь, вглядываясь в умиротворенное, спящее лицо. Искусанные губы стали пухлее, рассматриваю его сильные руки, исполосованные моими ногтями. Аккуратно прохожусь по ним короткими поцелуями, замечая мурашки, покрывающие каждый дюйм кожи, после моих губ. Домиано ложится на живот, и я вижу ту же картину. Сажусь на его поясницу и обвиваю руками талию. С трепетом ложусь на спину своего мужа, чувствуя его размеренное сердцебиение.

— Это лучшее утро за все мои двадцать семь лет, ангел,— хриплый голос доносится до моих ушей, и я таю. Встаю с его спины и меня резко пронзает легкая боль внизу живота. Смотрю на простынь и вижу небольшие пятна крови.

— О Всевышний,— шепчу я, заливаясь краской.

— Прости, это я виноват. Мне надо было быть чуть мягче,— говорит он, после чего я невольно окунаюсь в прошлую ночь, где Домиано открыл во мне другую сторону. Порочную, извращенную и пошлую. Его нежность и грубость гармонировали, доставляя мне боль и усладу, а тень его рук до сих пор покоятся на моих бедрах в виде синяков. Смотрюсь в зеркало и вижу красно-фиолетовые пятна на шее, груди и внутренней части бедра. Закусываю губу, поглядывая на художника этого произведения. Я бегу в ванную, быстро принимаю душ, чищу зубы и надеваю халат. На кровати Домиано уже не оказалось, когда я вышла. Снимаю простынь и пытаюсь заправить в кровать новую, которую нашла в гардеробной. Когда я заканчиваю, слышу открывающуюся дверь. Домиано заходит в одних штанах, весь влажный, видимо, после душа. Взгляд мечется на фиолетовые пятна на правой груди и левом бицепсе. Ухмыляюсь от мысли, как сладко это было.

— Моя принцесса решила снова свести меня с ума?,— игриво произносит он, хватая одной рукой талию, а другой – шею, слегка приспуская шелковый халат с плеча.

— Нет-нет, Домиано, не сейчас,— нежно обнимаю его за торс, прижимаясь к горячему телу.

— Ты должна переехать в мою комнату, Лола,— я одариваю его предплечье коротким поцелуем.

— Нет. Давай мы будем жить в моей комнате? Долорес говорила, что твои покои мрачные,— вспоминаю слова подруги.

Он хмыкает, опускается вниз и целует мой лоб.

— Как прикажет повелительница моей души,— он выходит из комнаты, позволяя мне одеться.

Спустившись вниз, первым, кого я увидела, была Адэлина. Светящаяся, счастливая. Она по секрету показала мне пятна на животе и на бедрах, игриво дергая бровями. После мы заметили Керасима. Он с широкой улыбкой обнял меня, притягивая к себе.

— Принцесса, ты счастлива?,— произносит он, нежно заглядывая мне в глаза.

— Безумно счастлива, Керасим. А ты?,— его глаза искрятся, завидев Адэлину.

— Я будто вновь родился и обрел любящую семью, Лола. Наконец-то мы будем счастливы,— я киваю, смахивая поток слез.

Завтрак у нас прошел без мужчин, так как у Домиано не были закончены вчерашние дела.

Адриано поведал нам о том, что было собрание с многочисленной армией Босса. Они были возмущены тем, что Домиано Риччи решился жениться на дочери их заклятого врага. Однако Домиано не приемлет замечаний и каждого, кто выступил против, он убил голыми руками, ломая кости. Были убиты десятки людей, и только после этого они поняли, что жестокость и безжалостность в Доне никуда не исчезла, он такой же сильный и властный. Но Адриано сказал, что Домиано теперь в опасности. Другие кланы совсем скоро узнают о бунте его людей, и захотят повторить вновь. Я боялась за мужа, но знала. Он непобедим.

Наида гуляла по окрестностям особняка, а я сидела в беседке, наблюдая за Фатимой. Она неуклюже бегала по двору, заглядывая в выключенные фонтаны. Было холодно, настала зима, однако снега все так и не было.

Сегодня начнется Новый год, как рассказала мне Долорес. Это праздник, который отмечает почти весь мир. Я слышала о нем, но в моей стране никогда не праздновали его. В мультфильмах я влюблялась в атмосферу зимних вечеров и празднования в кругу большой и уютной семьи.

— Чего загрустила, невестка?,— я вздрагиваю, услышав голос Маттео. Он присаживается напротив меня, облизывая пирсинг.

— В Италии нет снега, а я надеялась, что смогу увидеть его,— грустно улыбаюсь.

— Не переживай, ниндзя. У вас с Боссом вся жизнь впереди, когда-нибудь полетите в Россию, там бывают аж снегопады,— его поддержка подняла мне настроение, я кивнула.

— На самом деле я пришел сюда, чтобы сказать кое-что,— Маттео откашливается,— Когда я впервые тебя увидел, мне показалось, что ты создана для меня, ниндзя. Ты была для меня закрытой книгой, которую мне хотелось прочитать с бешеным удовольствием,— он улыбнулся,— Но у этой книги уже есть свой читатель. Опасный читатель, который не отдаст свою самую дорогую книгу ни одному другому. Именно поэтому я хочу похоронить свою влюбленность в тебя, ниндзя. Будь уверена, что я никогда не позарюсь на чужую жену, но ты можешь попросить меня о чем угодно и когда угодно,— наши глаза встретились. Маттео никогда за все это время не проявлялся ко мне, как мужчина. Он не делал ничего, чтобы покорить мое сердце и душу. В этом было колоссальное отличие Домиано и Маттео. Домиано созрел, как идеальный мужчина, а Маттео – еще нет.

— Ты обязательно найдешь свою книгу, Маттео,— он ухмыльнулся, подмигивая мне.

После непродолжительного разговора, Маттео ушел. Долорес готовила праздничный ужин, и я пошла в дом, забрав с собой Фатиму. Наида захотела еще походить по территории особняка и осталась на улице.

Долорес, как оказалось, уже все приготовила и накрывала на стол. Красивая елка, стены, украшенные различными гирляндами. Даже камин был разожженным, а на нем висели те самые носочки, как из мультфильма. Фатима счастливо смеялась своим детским смехом, кружась в атмосфере новогоднего настроения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я пошла наверх, чтобы позвать Адэлину. Когда мы спустились вниз, на кухне уже были все. Домиано сидел во главе стола, а на его коленях покоилась Фатима, весело раскачивая ножки. Мое сердце издало трепетное пение от этой картины. Он с улыбкой, накладывал ей в рот маленькие кусочки курицы, которые та активно пережевывала. Ее маленькие хвости, закрученные из-за кудрявых волос, бились о его лицо, когда она резко поворачивала к нему голову за следующей порцией.

— Все в сборе, давайте приступать к ужину!,— сообщила Долорес, накладывая нам еду.

Домиано взглянул на меня, улыбаясь краем губы. Оглядываюсь на Керасима, к которому прижалась Адэлина, что-то шепча на ушко, заставляя его прикрыть глаза и обнять ее покрепче. Маттео сидел в телефоне, что-то активно печатая, а на его губах играла озорная улыбка. Наида восхищенно оглядывала украшенный дом и весело общалась с Адриано. Это была моя семья. Любимая и такая родная.

— Посмотрите в окно!,— удивлено прокричала Долорес, и я зашагала в ее сторону.

Мои глаза расширились, а губы приоткрылись, когда я увидела крупными хлопьями падающий снег.

— Не может быть,— прошептала я, подходя ближе к окну. Весь двор был окутан белым снегом, словно он шел весь день. Слышу удивленные возгласы и оглядываюсь. Один лишь Домиано сидел на своем стуле, все так же угощая малышку едой.

— Его принцесса захотела снега, кто он такой, чтобы не исполнить желание своей госпожи?,— слышу шепот Маттео у уха. Мурашки покрывают все мое тело. Я открываю входную дверь и выхожу. На крыше стояли люди, которые держали в руках какие-то приборы, через которые они распыляли снег. Недалеко от входных ворот виднелись грузовики, заносившие до этого настоящий снег. Моему удивлению не было придела. На глазах выступили слезы, которые одним за другим полились по щекам.

— С Новым годом, владычица моей души,— бархатный голос проносится позади. Тут же раздались фейерверки, окрашивая темную ночь разными цветами.

— Ты сделал это для меня,— мои губы касаются его груди, прикрытой белой рубашкой. Я пытаюсь его склонить к себе, и он поддается. Покрываю его шею и лицо поцелуями. Когда дохожу до его губ, он накрывает ими мои и опьяняет сладким поцелуем.

— Я подарю тебе весь этот мир, уничтожу всех, чтобы ты жила в нем одна. Только пожелай,— его грубый голос вибрирует на моих губах, от чего я прикусываю нижнюю губу Домиано. Он выдыхает в мой рот и отстраняется.

— Спасибо тебе, хабиби.

После прекрасного ужина я уложила Фатиму к Наиде и пошла в комнату. Домиано не было, решаю пойти в ванную. Приняв горячий душ, я сушу волосы и намазываюсь ароматными кремами, делая кожу бархатной и более гладкой. Захожу в гардеробную и мой взгляд падает на костюмы, которые Домиано купил для меня в торговом центре. Беру белый костюм, состоящий из топа, украшенным золотыми, звенящими монетками, и полупрозрачной юбкой с многочисленными разрезами по всей длине. На основании юбки были вшиты такие же золотые монетки, которые звенели при ходьбе. Вставляю в магнитофон диск с арабской музыкой и прячусь в гардеробной. Слышу, как открывается дверь.

— Принцесса, ты здесь?,— бархатный голос заставляет меня ухмыльнуться.

— Ты можешь нажать на кнопку магнитофона?,— ответа не послышалось. Через пару мгновений комнату охватила мелодия. Я медленно выхожу из гардеробной, держа в руках белый полупрозрачный шарф. Глаза Домиано загораются при виде меня. Он садится на край кровати, не спуская с меня взгляд.

Я начинаю медленно раскачивать бедра, наполняя комнату красивым звоном монет. Приподнимаю платок, оголяя живот, который плавно движется из стороны в сторону. Домиано сглатывает, оглядывая мою талию. Выставляю одно бедро вперед, поднимая руки по обе стороны. Немного выгибаюсь и прохожусь пальцами по очертаниям груди и живота, касаясь края юбки. Под звучную мелодию, я двигаюсь к Домиано, плавно двигая бедрами. Мои плечи трясутся, позволяя монеткам звенеть, а полную грудь – вздыматься. Касаюсь грудью его губ и отшатываюсь. Снимаю с него пиджак, отхожу на шаг. Приподнимаю праву ногу, оголяя ее, и слегка надавливаю на грудь черноглазого. Он ложится на кровать, и я аккуратно встаю на нее. Мои ноги по обе стороны от его талии. Осторожно присаживаюсь на его живот, руками образуя мягкие волны. Мои плечи двигаются из стороны в сторону, в такт талии и бедер. Он стискивает зубы, шумно вздыхая. Резкий рык срывается из его рта, и я за долю секунду оказываюсь под его нависающим телом.

— Я пленен тобой, ангел. Схожу с ума лишь от мысли, что это всё для меня. Для меня единственного,— его губы касаются очертания груди,— Я уничтожу каждого, кто даже по случайности увидит это потрясающее лицо и тело,— стон вырывается из моей груди, когда его рука врывается под юбку,— А если ты сама захочешь отдать свое тело другому, я убью тебя и уничтожу весь этот мир,— его угрозы не пугали. Наоборот, они давали мне дикое удовольствие. Его ревность зажигало во мне лампаду страсти и желания.

Эта ночь была окутана нашими стонами и бесконечным удовольствием от соединения влюбленных сердец.

Наутро нас ждало сияющее солнце. Я чмокнула Домиано в щеку и собрала разбросанную по всей комнате одежду. Быстро приведя себя в порядок, я аккуратно вышла из комнаты, направляясь на кухню. Там меня ожидала Адэлина, хитро ухмыляясь.

— Вчера так сладко доносилась песня из вашей комнаты,— лицо розовеет, я закатываю глаза и с улыбкой наливаю себе воду.

— А ты не подслушивай,— показываю язык, сделав глоток.

— Научи меня потом так же танцевать. Хочу порадовать глаза любимого,— мои губы растягиваются в улыбке, и я целую ее в щеку, обещая в скорейшем времени заняться ее просьбой.

Долорес накрыла на стол, к этому моменту спустилась Наида, держа на руках Фатиму.

Маттео поздоровался с нами, и сел рядом с Адриано. Домиано зашел на кухню в привычном для себя костюме. При виде его Фатима вскочила со стула, черноглазый подхватывает ее своими сильными руками и прижимает к себе.

— Хочу гулять,— говорит она на арабском, Домиано смотрит на меня, ожидая перевода.

— Она хочет на прогулку,— отвечает Наида, после чего Домиано ухмыляется.

— Ну раз сестра моего ангела желает погулять, я не могу запретить,— мои брови взлетают, удивленно приподнимая голову,— Я пойду с вами.

— Но Босс...,— Адриано останавливается, когда видит хмурый взгляд Домиано.

— Доешь свой завтрак и собирайся, Лола,— я киваю. Домиано сажает Фатиму на стул и уходит.

— Ты его околдовала, Лола,— шокировано произносит Адэлина, и я смеюсь.

— Ты сделала то же самое с моим лучшим другом,— она гордо вскидывает голову и кивает, оглядывая ухмыляющегося Керасима.

После завтрака я одела Фатиму и приготовилась сама. Мы спустились вниз и вышли из особняка. Домиано ожидал нас у своей машины. Я посадила малышку на заднее сиденье и села рядом с ней. Риччи закрыл дверцу за мной и сел за руль.

Мы выехали по направлению в город.

— Домиано, а куда мы едем?,— он улыбается мне лучезарной улыбкой.

— Поедем в центр и погуляем, как обычная семейная пара,— я счастливо киваю, прижимая к себе Фатиму.

Припарковав машину на стоянке, мы зашагали к входу в центральный парк. Был уже полдень, маленькие детишки резвились, играя в догонялки, а мамы сидели на скамейках, активно обсуждая какие-то темы. Я положила руку на локоть своего мужа, который посадил малышку на свои плечи. Она громко смеялась, говоря на арабском, какой дядя высокий.

Мы прошли вглубь парка и остановились у аттракционов. Домиано купил малышке сладкий попкорн и игрушку, затем посадил ее на карусели, оплатив билет. Счастлива улыбка на ее лице освещала ямочки на пухлых щечках. Небольшие хвостики скрывали ее лицо, когда она поворачивалась к другим детям.

— Ты будешь прекрасным отцом, хабиби,— прошептала я, прижимаясь щекой к его груди. Он обхватил мои плечи своими твердыми руками.

— Никогда не задумывался о детях раньше, однако с твоим приходом, Лола, моя жизнь наполнилась ранее неизведанными красками. Я буду счастлив, если у нас родится ребенок,— я прижалась к нему сильнее, радуясь сказанным словам.

Карусель останавливается, и я иду снимать Фатиму с лошадки. Мы возвращаемся к Домиано, который подошел к ларьку за мороженым для нас всех.

— Домиано, мне чур шоколадное!,— кричу я, и он поворачивает ко мне голову, кивая.

Неожиданно раздаются оглушительные выстрелы. Я сажусь на колени, пряча под собой Фатиму. Широко распахнутыми глазами я вглядываюсь в Домиано, который подбегает к нам.

— Вставай, Лола. Кто-то узнал, что мы вышли из особняка,— зло процедил он, пряча нас за своей широкой спиной. Мы бежим к выходу из парка, прячась от нескончаемых выстрелов позади. Домиано звонит кому-то и приказывает срочно приехать на наше местоположение.

Мы бежим к машине. Домиано приказывает спрятаться за ней и пригнуться. Как только мы это делаем, слышатся выстрелы. Окна машины разлетаются вдребезги. Фатима кричит, прижимаясь к моей ноге. Я дрожу от страха за жизни моих родных.

Домиано достает пистолет из кобуры и выходит из укрытия, метко стреляя в каждого, кого заметит его глаз. Стреляющих было много, Домиано при всем желании не справился бы с ними без собственного урона. Из глаз хлынут слезы, я прижимаю Фатиму к себе, закрывая ее уши от громких звуков. Наблюдаю за Домиано, пули кончаются, и он дергает края пиджака вверх, позволяя мне ужаснуться от вида крови на его белой рубашке. Это не чья-то кровь, а его. Он достает пару ножей из пиджака и наносит одним из них смертельный удар мужчине, который почти что настиг меня и малышку. Слышатся визги машин. Начинается стрельба с моей стороны.

— Ниндзя, иди за моей спиной к машине и садись,— я быстро поднимаюсь и прячусь за спиной Маттео, который четко отстреливается по врагам. Он ведет меня к черной машине и я сажусь, внимательно следя за Домиано.

Мой муж без капли страха мечет ножи прямо в жизненно важные органы. Его взгляд метал огни. Какой-то мужчина попытался ударит его кулаком, но Домиано схватил его за руку и вывернул плечевую кость из сустава. Истошный крик раздался по всей стоянке, когда Дон с силой надавил на его глазные яблоки, лопая их прямо внутри орбит. Тошнота подступила к горлу, и я отвернулась. Стрельба не прекращалась ни на секунду. Услышав крик Маттео, я резко повернула голову к окну.

— Домиано...,— только и смогла прошептать я, увидев, как он жмурится от проходящей сквозь его талию, пули. Затем последовала следующая, и следующая. Маттео и Керасим подбежали, закрывая его собой. Люди Домиано стреляли на поражение. Гора трупов было разбросано по всему периметру. Слышу звук сирен. Приехала полиция. Какой-то человек подошел к их машине и после парочки слов, они уехали, словно здесь не было никакой кровавой перестрелки.

Маттео и Керасим несут Домиано к другой машине. В нашу садится амбал, которого я когда-то усыпила, он завел мотор, и мы уехали в сторону особняка.

Как только мы приехали, я выбежала из машины. Забегаю в особняк и вручаю плачущую Фатиму шокированной Наиде. За нами забегают Маттео и Керасим, неся с собой моего мужа. Долорес кричит, а Адэлина закрывает рукой рот, сползая по стенке.

Я бегу за ними в какой-то неизведанный мной участок особняка. Открыв массивные двери, я оказываюсь в белом коридоре, воняющим больничными препаратами. Домиано кладут на кушетку, к нему подходит врач с медсестрами и начинают свою работу.

Из глаз льются слезы, а рот открывается в немом крике.

— Лола, не переживай, он выкарабкается,— Керасим прижимает меня к себе, и я рыдаю.

— У Босса Риччи шесть огнестрельных ранений. Три пули прошли насквозь, разрывая дельтовидную и плечевую мышцы, другие три мы извлечем. Молимся, чтобы органы не были повреждены,— я судорожно выдыхаю, слушая врача.

— Спасите его! Умоляю, спасите!,— кричу я, пытаясь выбраться из рук Керасима.

— Я сделаю всё возможное, синьорина,— они заносят его в другое помещение, позже я узнаю, что это операционная.

За нами пришли Долорес и Адэлина. Первая плакала навзрыд, прижимая мое дрожащее тело к себе.

— Я дала успокоительное Фатиме, за ней присматривает Наида,— прошептала Адэлина, я киваю, замечая, как сильно дрожат ее руки.

Спустя пару часов мучительного ожидания, врач выходит из операционной.

— Босс жив, ему нужно будет время для восстановления, сейчас он находится в искусственной коме, чтобы облегчить боль,— я облегченно выдыхаю, благодаря Всевышнего за милость.

— Я могу к нему зайти?,— шепчу, жалобно вглядываясь в глаза пожилого врача.

— Только один человек,— я оглядываю всех, и после одобрительных кивков, быстро захожу в комнату, где под аппаратами лежит моя душа.

Невинный и беззащитный.

Медленно подхожу к нему и сажусь на стул. Обвиваю пальцами его большую ладонь.

— Вылечись быстрее, душа моя, я так хочу вновь услышать твой голос,— плачу, но слез не осталось,— Прошу, поправляйся быстрее, чтобы я смогла снова обнять тебя, вдыхать твой прекрасный запах. Живи для меня, Домиано,— кладу голову на его руку, всматриваясь в бледное лицо.

Мой Домиано будет жить. Я защищу его от всех. Отомщу каждому подлецу за пролитую кровь моего мужа. Ни одному из них не жить.

————————————————————

привет, не убивайте меня за эту главу????

а я напоминаю про свой тгк в ресурсе писать книги

Глава 19

«Трусы не выходят на бой, они устраивают засады»

Два дня я не смыкала глаз, сидя подле мужчины, захвативший в плен мое сердце и душу. Домиано Риччи лежал, не подавая признаков жизни. Если бы не спокойное пикание аппарата, я бы подумала, что это труп. Его лицо было бледным и впалым, щетина успела отрасти сильнее, что делала моего любимого более мужественным и статным.

Я не могу оставить его одного ни на секунду. Вдруг очнется, а меня рядом в этот момент не окажется.

О Всевышний, ниспошли моему мужу исцеления. Сделай его крепче и мужественнее, поставь на ноги, чтобы содрогнулись наши враги.

Долорес пыталась пройти через охрану, но Маттео строго запретил оказываться рядом с Домиано. Все было под подозрением. В нашей семье завелась крыса, которая доносила важную информацию до наших врагов. Кто устроил западню еще неизвестно, однако совсем скоро мы все узнаем. И тогда я лично отомщу за пролитую кровь моего мужа.

— Лола, тебе надо отдохнуть,— мягко прошептал Маттео, закрывая дверь домашней палаты. Я выдохнула, протерев подушечками пальцев, глаза.

— Я в порядке, Маттео. Не смогу отойти от него ни на шаг.

— Посмотри на свое лицо, ниндзя. Так не может продолжаться, ты должна быть сильной,— его голос стал строже. Невольно всматриваюсь в небольшое зеркало, висящее недалеко от меня. Яркие серые глаза выдавали горечь и усталость, лицо было белее, чем обычно, а веки опухли и покраснели от нескончаемых слез.

— Я сильная, Маттео. Меня не сломит сон, и я останусь с ним,— шиплю, словно кошка, у которой хотят отобрать последний кусок мяса.

— Мы с Адриано уезжаем сейчас, ниндзя. Мои люди вышли на след ублдюдка, который сотворил с нашим боссом такое. Особняк будут охранять, поэтому переживать незачем,— мои глаза загорелись. Аккуратно встаю и медленно подхожу к голубоглазому.

— Найди, Маттео...Найди и приведи мне этого человека живым. Я убью сама,— процедила я, вглядываясь в его расширяющиеся зрачки.

— Как прикажешь, принцесса. Будь осторожна,— он кивнул напоследок, облизывая пирсинг, и оставил меня в самодельной палате.

Я подошла к Домиано, нежно хватая его за ладонь. Прижимаю к своему лицу, целуя искусанными губами, тыльную сторону.

— Хабиби, одари меня радостью вновь,— голос дрожит,— Открой свои глаза, покажи мне тьму, что спрятана в них. Как же сильно душа тоскует, а сердце плачет по твоему голосу, что являлся усладой для моих ушей,— аппарат начинает пищать.

Я удивленно смотрю на монитор, в котором скачет сердцебиение. Зову врача, не отрывая взгляд от экрана. Семейный доктор Риччи заходит в палату вместе с медсестрами и начинают осматривать Домиано. Он все так же не подает признаков жизни. Ну же, Домиано...

Я замираю от ощущения, что внутри все обрывается, когда на мониторе показывается ровная линия и раздается непрерывный звук аппаратуры. На несколько секунд мое сознание забывает, как дышать. Сквозь меня проходит вся жизнь. Каждое прожитое воспоминание. Невинность. Радость. Счастье. Печаль. Похищение. Встреча с Домиано. Ненависть к нему. Заинтересованность. Влюбленность.

Все в один мир пролетает мимо меня, заставляя осесть на пол. Врач интенсивно давит на его грудную клетку, а три медсестры готовят дефибриллятор.

Я думала, слез не осталось, но они застилали мои глаза, спасая от ужасающего вида.

— Спасите его!,— не узнаю своего голоса. Содрогаюсь в рыданиях после первого неудачного разряда. Следующий. Еще один.

— Ну же, Домиано. Не покидай меня...,— медсестры делают еще одно нажатие. Безуспешно. Врач качает головой, прискорбно оглядываясь на меня. Я медленно встаю, угрожающе надвигаясь на него.

— Еще раз! Попробуйте еще раз, иначе вы не выйдете отсюда живыми,— кричу я, доставая кинжал, который мне отдал Керасим несколько дней назад.

Врач вздыхает, кивая медсестре. Она заряжает аппарат и...разряд. Не реагирует. Мои руки коченеют от ощущения пустоты внутри. Безысходность поглощает меня всю без остатка.

Медсестра делает еще один разряд и прямая линия искажается. Сначала небольшими волнами, затем уже нормальным сердечным ритмом.

Я выдыхаю, закрывая глаза от облегчения. Мой Домиано не покинул меня.

— Не сегодня, душа моя. Мы еще должны прожить счастливую жизнь,— целую Домиано в лоб, поглаживая левую щеку.

— Это чудо, синьорина,— восхищенно проговаривает врач, набирая в шприц лечебный препарат для Домиано.

— Следите за ним, прошу вас. Я скоро вернусь,— устало прохожусь по лицу, затем выхожу из палаты. Мне нужно прийти в себя.

Голова кружится, а руки дрожат так сильно, будто живут своей жизнью. Прохожу по длинному коридору, затем спускаюсь вниз по лестнице и иду по направлению к холлу. Захожу на кухню, сразу открывая холодильник. Я достаю холодную воду и прислоняю ее ко лбу, блаженно закрывая глаза.

Везде выключены светы, и лишь луна освещает мою дорогу. Я просила Долорес и Наиду уложить Фатиму спать, Адэлина с Керасимом, наверняка тоже уже легли.

Иду обратно к своему мужу, нельзя оставлять его одного. По дороге встречаю фигуру, надвигающуюся на меня. Силуэт был схож с Маттео.

— Вы так рано вернулись, Маттео? Ты узнал, кто стоит за этим преступлением?,— глаза слипаются от усталости. Маттео приближается ближе, и свет луны освещает лицо.

Я отшатываюсь, сжимая в руке кинжал. Все мое тело напрягается от вида человека, проникшего в особняк.

— Ну здравствуй, принцесса,— золотые зубы блестят при свете.

— Арнольд? Как ты посмел заявиться в логово зверя? Ты же знаешь, что не выйдешь отсюда живым!,— прошипела я, вставая в позу.

— Зверь при смерти, а значит, его надо убрать,— ухмыляется он, надвигаясь на меня.

Я отхожу назад, взмахивая в воздухе острие кинжала.

— Ты не посмеешь даже приблизиться к нему, Арнольд. Только через мой труп! А как ты знаешь: мы, арабы, любим смерть так же сильно, как вы – жизнь!,— рычу я, подбегая к нему.

Моя рука не останавливается ни на секунду. Она парит в воздухе, ожидая жертву, которую острый кинжал разрежет на куски. Арнольд отходит от меня, умело увернувшись от ударов. Я кричу, метнув в его сторону свое оружие. Оно попадает его в ногу, заставляя моего врага взвыть от боли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стараюсь побежать в холл за подмогой. Чувствую, как он бежит по пятам за мной, страх сковывает все тело, но бешеный адреналин восполняется силу в моем организме. Мне нужно лишь выйти на улицу, чтобы охрана Домиано меня увидела. Я убью этого подлеца своими руками. Уничтожу его за своенравие. Как он посмел ворваться в особняк дона итальянской мафии? Он у меня поплатится.

Быстро спустившись с лестницы, я замираю, раскрывая опухшие глаза. Выглядываю в окно и понимаю, что наш особняк окружен врагами.

Долорес, Адэлина и Наида сидели на полу, связанные и зареванные. Керасима держали четверо мужчин, но он все равно пытался выбраться из их лап.

Я чувствую, как одной рукой меня хватают за шею, а другой – прижимают меня спиной к себе за талию. Мне омерзительно, но я не двигаюсь.

— Видишь, моя детка. Никакой Домиано не поможет ни им, ни тебе,— слышу у уха томный голос Арнольда.

— Не трогай ее, нечестивец!,— яростно кричит Керасим, с силой освобождая свою руку от двух солдат. Он со слезами на глазах пытается добраться до меня, однако Арнольд отдает приказ схватить его и уложить на пол. Моментально подбегают еще несколько солдат и выполняют его приказ.

— Я буду убивать каждого из них по очереди, и я начну, пожалуй, с этого ублюдка,— один из солдатов за волосы поднимает голову Керасима.

— Прошу тебя, не убивай их! Что ты хочешь? Я сделаю всё, только, пожалуйста, не убивай!,— истошно воплю, вглядываясь в глаза этого неверующего. Арнольд ухмыляется. Его шершавые пальцы оказываются на моей щеке, но я отстраняюсь, хмуро оглядывая стену позади него. Лицо шакала кривится, и он с силой хватает меня за щеке, заставляя взглянуть на него.

— Ты добровольно пойдешь со мной, если хочешь, чтобы они остались живы,— мое сердце наполняется страхом и ужасом от мысли, что меня может ждать, если я уйду с Арнольдом. Однако, с другой стороны, он и так заберет меня, только для начала убив всех моих любимых.

— Я согласна...,— обречено шепчу я. Слышу, как ревут мои любимые Долорес и Адэлина, а Наида читает молитвы.

— Не смей соглашаться, Лола! Я не позволю им тебя увезти! Я убью вас всех до единого!,— нещадные крики вырвались у Керасима, после чего мое тело содрогнулось. Я почувствовала, как рука на талии сильно сжалась, делая мне больно.

— Убейте его, но для начала позовите Джека и Оливера, моим парням тоже нужно выпустить пар,— солдаты кивнули, и один из них вышел на улицу.

— Нет! Я же согласилась! Я согласилась, Арнольд,— кричу, извиваясь в руках этого монстра, но выбраться никак не получается. Адэлина попыталась встать, но ее бьют по голове, заставляя сесть обратно.

— Других я не убью, детка, не бойся. Этот сосунок доставляет мне дискомфорт, ему надо показать свое место,— Арнольд рассмеялся, словно рассказал лучший анекдот на семейном ужине.

Двое мерзких мужчин зашли в дом, отвратительно ухмыляясь Керасиму.

— Босс, ты сделал нам отличный подарок, спасибо,— лысый, толстый мужчина склоняется к Керасиму, хватая его за волосы,— Симпатичный мальчик, интересно, каков ты на вкус?,— глаза Керасима расширились.

Я не могу сдержать крики, когда другой встает позади него и пытается стянуть штаны.

Мой бедный Керасим извивается, выкрикивая все проклятия.

— Умоляю! Умоляю, не делай этого,— вопит Адэлина, пытаясь ползти к своему любимому.

Я отворачиваю голову, не смея смотреть на это унижение. Душа разрывается на части от оглушающих криков Керасима.

— Нет, ты будешь смотреть! Взгляни, что будет с теми, кто тебе дорог, если не подчинишься мне!,— рявкает Арнольд, дергая мою голову в сторону отвратительного зрелища. Моего Керасима держат шестеро солдат, а сзади него пристроились эти твари. Они касаются его открытых бедер и спины, вонзая ногти в кожу. Керасим дрожит, будто он не понимал, что происходит. Я чувствовала его огромный страх и бессилие.

— Лучше не сжимайся, мой мальчик, иначе будет куда больнее,— весело произносит лысый шайтан, который спустил свои штаны, обнажая гениталии. Мое сердце хватило удар, когда он полез в анус Керасима пальцами, пытаясь расширить проход для своего полового органа. Второй же раз за разом очень сильно шлепает его по ягодицам. Истошные крики моего милого друга эхом раздаются в ушах. Мой хрустальный, невинный мир рушится с каждым толчком этого мерзкого мужика в тело Керасима. Они поочередно делили его, словно он был какой-то игрушкой, которой могли воспользоваться все. Солдаты столпились возле них, выкрикивая пошлые фразочки. Мой любимый друг, который столько всего пережил в жизни и наконец нашел счастье, снова стал пленником страданий и унижений.

Я не плачу. Не содрогаюсь. Мои глаза стеклянные, словно у фарфоровой куклы. Я будто умерла в эту секунду. Нет больше сил, я травмирована. Впервые за девятнадцать лет я чувствую себя травмированной девушкой, у которой сознание трещит по швам.

Когда оба мужчины заканчивают свое дело, солдаты отпускают Керасима. Его лицо не передавало никаких эмоций. Он, как я. Потерял веру в человечество, веру в свет и счастье в этом мире. Одни лишь жестокость и злоба стали владыками этой земли. Для доброты и невинности нет пристанища в этом мире.

Адэлина не смыкала расширенных глаз, а Долорес давно уже лежала без сознания, не выдержав столь отвратительной сцены. Наида опустила голову на колени, качаясь из стороны в сторону от страха.

Меня уже не держали. Не стоило даже, ведь я опустошена. Я сломана. Повержена.

При смерти лежит мой муж, захвачены мои друзья, а мой верный друг лежит, изнасилованный перед собственной женой.

— Спаси меня, сестренка,— пустой шепот Керасима вызвал в сердце разряд,— Избавь меня от этого страдания, ради Всевышнего. Спаси меня от этих мук,— одинокая слеза стекает по моей холодной щеке.

Мою руку вытягивают и кладут в нее пистолет.

— Освободи своего друга,— я медленными шагами подхожу к разбитому мужчине, и сейчас моему взору предстает тот самый маленький мальчик, который обрадовался жареным каштанам. Мой красивый, многострадальный мальчик. Керасим. Ребенок, в столь раннем возрасте попавший в рабство туркам. Мальчишка, которого кастрировали нечестивцы. Мой Керасим, подаривший мне столько счастья в этом мире. Наши постоянные игры в воинов. То, как мы крали сладости из кухни, пока повар отходил в подсобку. Каждую ночь мы читали друг другу сказки про принцесс, а затем он тайком включал мне мультики про них, зная про запрет использования телевизора во дворце. Это был мой Керасим. Познавший счастье и любовь. Но сейчас этого нет. Сейчас он униженный, обмазанный собственным калом, мужчина, который не переживет этого позора. Не могу позволить своему другу попасть в ад из-за суицида. Пусть он умрет шахидом и попадет в заслуженный рай.

Я поднимаю пистолет, целясь в его голову.

— Прошу, Лола. Спаси меня,— пустые глаза наполняются слезами, а жалобные просьбы разрывают все струны моей души. Адэлина не плачет, понимая, что он не сможет жить дальше с этим бременем. Бедная Адэлина. Они так сильно любили друг друга.

Раздается выстрел, и все замирает. Сегодня я стала спасителем мученической души своего названного брата, и сегодня же я стала его убийцей. Я смотрю на струю темной крови, льющейся из отверстия на лбу моего Керасима. Всевышний позаботится о тебе, мой дорогой друг. Я не смогла защитить тебя, не смогла уберечь, надеюсь, ты простишь меня за это.

— За ним пойдешь и ты,— шепчу я, поворачиваюсь к Арнольду, оскалившего золотые зубы. Поднимаю пистолет и нажимаю на курок. Щелчок. Еще один.

Я истерично бросаю в него холодное оружие, хватаясь за платок.

— Ты действительно думаешь, что я бы дал тебе заряженный пистолет, детка? Там была лишь одна пуля, и ты сделала свой выбор,— он подходит ко мне и с силой сжимает локоть,— Теперь я убью Домиано, и мы уедем отсюда.

— Босс, Домиано мертв, врач сказал, что во второй раз его не смогли реабилитировать,— один солдат приводит семейного врача, который кивает в знак согласия.

Я зажмуриваю глаза, надеясь, что это лишь сон. Мой Домиано... Я не верю, что он мог так легко сдаться смерти и уйти от меня. Оставить в такой опасности. Сердце разрывается вклочья. Сегодня не могли умереть два самых дорогих мне человека. Не могли.

— Дэниел, посмотри, не соврал ли старик,— словно не веря своей удаче, приказал Арнольд,— А мы уезжаем отсюда. Кстати, малявку забираем с собой,— я сглотнула, судорожно оглядываясь назад.

— Нет..., нет, зачем она вам нужна?,— устало завопила я, глядя на зареванную Фатиму в руках солдата. Наида закричала, когда Фатиму вынесли из особняка. Если бы только крики помогли, сестренка...

— Чтобы держать тебя на коротком поводу,— весело пролепетал Арнольд, таща меня с собой из особняка. Я в последний раз оглядела труп моего кудрявого друга, прежде чем оказаться на улице. Меня поволокли в машину, заблокировав все двери.

О Всевышний, как же так? Все было так хорошо, как они смогли войти в особняк? Как узнали о ранении Дона? Кто же этот предатель в моей семье?

Сегодня умерли не только мои родные. Вместе с ними умерла невинность и лучезарный характер Лолы бинт Асад.

Они поплатятся за содеянное. Я, словно беспощадный ураган, обрушусь на них и уничтожу каждого своими же руками.

————————————————————

плачу

Глава 20

«Имеющий терпение, имеет всех»

Холод. Сырость. Грязь. Я снова попала в эти условия. Однако темница Домиано отличалась от этой. В той лежал матрас, а здесь не было ничего. Лишь иногда пробегали крысы. Они изредка пытались сорвать плоть с маленьких ножек Фатимы, которых я затем тщательно оберегала. Эти изверги не пожалели даже ребенка. Оставили нас без еды и воды. Бездушные твари.

Я ощущала внутри себя натянутые струны, которые не давали мне лишний раз сглотнуть от боли. Я знала, как только они начнут рваться, весь поток слез и страданий выльются наружу.

Этого нельзя было допустить. Смерть Керасима и Домиано не должна меня сломить. Я буду оплакивать их позже...после того, как убью Арнольда Лучано и сбегу отсюда.

Малышка плакала, детским голосочком прося меня накормить ее. Мои нервы не выдерживают.

— Откройте эту дверь! Выпустите нас,— мои кулаки сильнее и сильнее врезаются в массивную дверь. Ладони горят от боли. На той стороне тишина. Рычу, пиная дверь босой ногой, на щиколотке которой висит золотой браслет.

Подхожу к Фатиме, крепко прижимаю ее к себе, пытаюсь успокоить.

— Ло-Ло тебя накормит, моя маленькая принцесса, потерпи немного,— шепчу я, целуя ее пухлые щеки.

Через неопределенное количество времени ожидания, я все же вскакиваю, услышав звук отпирающейся двери. В помещение заходит охранник, оценивающе проходясь по моему лицу.

— Почему вы кричите?,— требовательный голос прошелся эхом. Я сглатываю слюну, затем вскидываю голову, смотря прямо ему в глаза.

— Моя сестра голодна, вы же видите, что она совсем малютка...,— тихо проговариваю, замечая, как напрягается его тело, а зрачки расширяются. Невольно вспоминаю слова отца. Я была сильным оружием против врагов. Мне стоит наконец-то принять этот дар и пользоваться им для своего блага.

Мои ноги аккуратными шажками приближаются к мужчине, пристально следящему за моими действиями.

— Я нуждаюсь в тебе,— жалобным, соблазнительным голосом произношу я. Мужчина сглатывает, не спуская глаз с моих приоткрытых губ.

— Я хочу увидеть тебя голой...,— возбужденно отвечает мужчина, протирая свою шею.

— Обязательно увидишь, только спаси меня отсюда,— мой шепот доносится до его уха,— Ты сильный и смелый, о таком мужчине я и мечтала всю свою жизнь,— он довольно кивает, приближаясь ко мне.

— Я спасу тебя, моя госпожа. Ты будешь моей,— выдыхаю. Охранник напоследок сообщает мне, что проверит территорию и придет за нами.

Когда мы с Фатимой остаемся одни, я кривлюсь от мерзости. Мужчины любят глазами и ушами, вопреки всем стереотипам. С другой стороны, я не могла поверить, что так сильно могу влиять на них. Он готов был пасть на колени передо мной только из-за голоса. Это пугает.

Через пару десятков минут, дверь снова отпирается. Он кивает к выходу, после чего я моментально поднимаю сестру на руки, попросив быть очень тихой.

Мы аккуратно шагаем по небольшим коридорам, украшенным разнообразными картинами. По углам стояли вазы с искусственными цветами розовых тонов, а мраморная плитка была разрисована золотыми геометрическими фигурами. Мужчина иногда поглядывает на меня, словно боясь, что я сама сбегу от него.

Как только мы оказываемся у арки, разделяющей нас от другой стороны этого дома, он кидает меня в угол, заслоняя собой. Слышу тяжелые шаги и закрываю малышке рот, чтобы та не издала ни звука. Мужчина выглядывает, осматриваясь по сторонам. Он просит идти за ним, и я слушаюсь.

Мы проходим в роскошный холл, обставленный дорогушей мебелью. Практически все было покрыто золотом. Я скривилась от этой безвкусицы.

Мужчина провел нас в гостиную, где стоял бильярдный стол и стенка с кучей бутылок, похожих на алкогольные.

— Арнольд сейчас на собрании со своей свитой. Они решают, кто станет новым доном итальянской мафии,— прошептал мужчина, оглядываясь по сторонам. Я разозлилась.

— У вас уже есть Дон. Домиано Риччи,— зло проговариваю, сверля его спину убийственным взглядом.

— Домиано Риччи мертв, принцесса. Даниэль лично проверил его труп в особняке и доложил Арнольду,— ком образуется в горле лишь от мысли, что мой муж действительно умер. Свободной рукой сжимаю кулон. Единственное, что у меня осталось от моего Домиано.

— Мы выйдем через черный ход, чтобы быть незамеченными,— волнение подкралось в душе, я крепче сжимаю в руках малышку, которая мирно рассматривает интерьер помещения.

Пройдя через гостиную, мужчина останавливается у двери и просит меня подождать. Он выходит, а я остаюсь стоять на месте, со страхом оглядывая серые стены вокруг.

Через пару мгновений, охранник открывает дверь и просит меня выйти. Я с опаской шагаю к выходу, пристально смотря на своего «спасителя». Неожиданно раздается выстрел, и глаза мужчины расширяются в агонии. Я вскрикиваю, отшатываясь от его тела, падающего на меня. За ним стоит тот самый Даниэль, которому был отдан приказ осмотреть труп Домиано. Я разворачиваюсь и бегу назад, пробегая гостиную. Малышка плачет, испугавшись выстрела, но у меня нет возможности ее успокоить.

Оказываюсь в длинном коридоре и понимаю, что выход только один. Выбежать через парадную дверь. Но это верная гибель, за ней явно стоят куча людей, готовых нас растерзать. Выбора нет.

Бегу к выходу, но не успеваю даже коснуться двери. Ее загораживает тот, чье имя я проклинаю.

— Неужели ты решила оставить меня, моя дорогая?,— широкая улыбка коснулась лица Арнольда, обнажая золотые зубы. Я разворачиваюсь и хочу убежать обратно, но из-за угла выходит Даниэль, пронзая меня холодным взглядом. Фатиму выхватывают из моих рук. Я оглядываюсь и замираю, наблюдая, как Арнольд проходится языком по щеке моей сестры.

— Прошу...отпусти ее,— молю я, чувствуя животный страх, который распирает все мое дрожащее тело.

— Ты ведь посмела на побег от меня. Плохую девочку стоит наказать,— глаза покалывают от подходящих слез.

— Я готова к наказанию, только не трогай ее, умоляю тебя,— шепчу, делая шаг вперед.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Арнольд становится серьезным. Он кивком подзывает к себе Даниэля, затем отдает ему мое сокровище.

— Лола сегодня спустится на мой прием,— ухмыляется Арнольд,— Если мне что-то не понравится, я дам тебе знак. Младшую дочь Асада нужно будет ликвидировать,— я расширяю глаза, медленно качая головой.

— Я все сделаю, только прошу, накормите ее и уложите спать в нормальной кровати...,— жмурюсь, понимая, что я в ловушке.

Арнольд соглашается с моими условиями и приказывает Даниэлю провести меня до моих новых покоев. Сломленная и разбитая, я шагаю за ним. Наблюдаю, как он передает ребенка молодой девушке и отдает распоряжение, чтобы ее накормили. Я облегчено выдыхаю, следуя за Даниэлем до своей комнаты.

— Домиано действительно мертв?,— шепчу, когда мы заходим в комнату. Пестрые обои, огромная постель с балдахином, словно я попала в богатейшую индийскую семью.

— Тебе не разрешали подавать голос,— грубым тоном произнес он, приближаясь к двери, чтобы выйти.

— Не смей разговаривать со мной так, словно я какая-то собака!,— Даниэль останавливается на пару секунд, затем поворачивается ко мне лицом. Сейчас я могу разглядеть его детально. Он был необычным мужчиной. Его темно синий цвет волос красиво переливался при свете подсвечников. Они касались его шеи, спадая вьющимися волнами. Холодный голубой цвет его глаз отдавал раздраженный взгляд. Кожа не слишком белая, не слишком темная. Что-то необычное.

Даниэль приближается ко мне, и теперь я могу сказать, что ростом по его шею. Он грозно возвышается.

— Следи за языком, мышка,— я закатываю глаза, поднимая голову.

— Знай, с кем ты говоришь, Даниэль. Совсем скоро твой босс сдохнет, и я скормлю тебе его тело по кусочкам, а затем мой муж вырвет тебе кишки,— рычу, сжимая ладони в кулаки.

Он ухмыляется, склоняя голову набок.

— Меньше слов, больше дела. Уже совсем скоро прием, подготовься, ты там будешь в центре внимания,— хмыкает, в последний раз оглядывая меня, и выходит.

Я сажусь на кровать, зажмуривая глаза. Мне нужен план. Мы с Фатимой должны выбраться из этой дыры. Но как? Есть лишь один выход – убить Арнольда.

Открываю глаза и прохожусь взглядом по пестрой комнате. Слева от входной двери находилась еще одна. Скорее всего ванная. Окна у кровати были заблокированы решетками. Закатываю глаза и прохожусь рукой по кровати, чувствую какую-то ткань. Беру ее в руки и понимаю, что это короткое платье.

Сердце уходит в пятки, когда я задумываюсь, для чего его сюда положили.

Дверь в комнату открывается, и заходит девушка, оглядывая меня ядовитым взглядом.

— Уже пора готовиться, чего ты расселась?,— я хмурюсь.

— Эту тряпку я надевать не собираюсь,— твердо произношу, поднимаясь с кровати. Девушка скрещивает руки, закатывая глаза.

— Если ты не выполнишь приказ Босса, твою сестренку прихлопнут, как комарика, — язвительно ухмыляется. Это ты зря конечно.

Я стремительным шагом надвигаюсь на нее, заставляя врасплох, резко хватая за волосы. Слышу ее визги, и это доставляет мне удовольствие. Принудительно сажаю ее на колени, сильнее сжимая в руках клочки волос.

— Если хоть один волос упадет с головы моей сестры, я вырву тебе сердце,— угрожающе шиплю, дергая ее за волосы,— Впредь чтобы я не видела от тебя неуважительного отношения ко мне. Знай, перед кем ты стоишь на коленях,— отталкиваю ее от себя, гордо вскидывая голову. Девушка поднимается с пола и выбегает из комнаты, даже не смея поднять глаза на меня.

Моя уверенность улетучивается, когда я вновь оглядываю платье. Какой позор.

Прости меня, Всевышний, если я не сделаю это, мою сестру убьют.

Захожу в ванную и умываюсь. На ходу снимаю свою грязную одежду и принимаюсь надевать этот кусок ткани. Оглядываю себя в зеркале в ванной. Платье, словно вторая кожа, облепила мое тело. Кроваво красный цвет. Оно достигало середины колена, с глубоким вырезом на бедре. Грудь казалась еще больше за счет тугого корсета. Черные кудри спадали до поясницы, скрывая открытую спину. Я была похожа на роковую девушку легкого поведения. Из обуви в комнате ничего не было, значит, идти мне надо было босиком. В глазах пелена слез, нескончаемо льющиеся по покрасневшим щекам.

Я даже не поворачиваюсь дергаюсь, когда открывается дверь. Краем глаза замечаю ту самую противную девушку, застывшую на входе. Она оглядывает меня, затаив дыхание. Закатываю глаза от столь пронзительного внимания.

— Все пришли, пора спускаться,— прокашлявшись сказала беловолосая. Я кусаю губу, стараясь сдержать слезы унижения. Второй раз подряд меня заставляют раздеться и предстать перед чужими людьми. Растаптывают мою гордость, уничтожают психику.

Однако я не собираюсь больше реветь и пытаться вызвать жалость. Раз я сильное оружие, значит, поставлю их всех на колени. Разорву их в клочья, убью, не задумываясь. Я отомщу за Домиано, отомщу за Керасима. Каждый заплатит за свой грех. Клянусь.

— Мне идти босиком?,— рявкаю.

— Это приказ Босса,— мы выходим из комнаты и идем по длинному коридору. Замечаю в руках девушки небольшой нож. Видимо, она думает, что я сделаю с ней что-то и сбегу. Было бы неплохо, однако мне нельзя рисковать жизнью Фатимы.

Мы проходим через небольшую арку и оказываемся у лестницы. Я останавливаюсь, чувствуя, как леденеют мои ноги. Внизу находилось большое количество людей. Женщины были одеты в белый цвет, а мужчины – в строгих черных костюмах. И только на мне кроваво красный цвет.

«Ты будешь в центре внимания»

Даниэль знал о том, что задумал Арнольд. Злюсь.

— Сегодняшний прием я организовал в честь моей новоиспеченной женщины,— мое внимание привлекает громкий голос Арнольда,— Хочу вас познакомить с Лолой, принцессой всего арабского мира!,— я глубоко вздыхаю и иду вперед, показываясь этим тварям. Стараюсь остановить слезы и у меня это с трудно, но получается.

Оглядываю ошарашенные лица присутствующий и самого Арнольда. Хмурюсь, спускаясь по лестнице. Замечаю в углу Даниэля, который пытался скрыть свое удивление, но у него явно ничего не получалось.

Зал погрузился в мертвую тишину, даже музыканты перестали играть, цепляя мое тело взглядами. Арнольд подходит ко мне и касается своей ладонью талии.

— Я восхищен, Лола,— его длинный нос касается моего уха, заставляя меня дернуться.

— Не смей меня касаться,— рычу, кидая ему убийственный взгляд. Он кивает наверх, я проследую его взгляду и замираю. У перил стоит мужчина, держащий Фатима на руках. Если бы он ее отпустил, моя девочка точно бы умерла.

— Не смей дерзить мне, малявка. Ты больше не заложница своей религии и Домиано,— душу пронзает тысячи кинжалов от его слов.

Мы проходим мимо статных мужчин и женщин, Арнольд со всеми здороваются, но их взгляды прикованы ко мне.

— Ты можешь немного поесть, если хочешь. Я пока переговорю с важными людьми,— он указывает мне на фуршет, и я спешно бегу от этого ненормального подальше. Фуршет состоял из разных закусок с морепродуктами и различными фруктовыми нарезками.

— Поешь, ты несколько дней не ела,— поднимаю глаза, яростно оглядывая Даниэля.

— Я у тебя совета не спрашивала,— огрызаюсь, скрещивая руки на талии. Замечаю его взгляд на моей груди,— Не смей смотреть на меня!

— А что ты сделаешь?,— он вмиг приблизился ко мне, хватая ленточку на корсете.

— Я отомщу вам всем. Найду способ убежать и каждый из вас заплатит мне своей жизнью,— его насмешливые глаза выводят меня из себя.

— Не напрягайся, мышка. Скоро тебя спасут,— я замираю, не веря своим ушам.

— Что ты сказал?

— Ты действительно думаешь, что я добровольно буду выполнять приказы этой старой мрази? Ты такая наивная,— ухмыляется Даниэль, бросая взгляд на Арнольда.

— То есть Домиано жив? Он спасет меня?,— судорожно спрашиваю, пытаясь контролировать свои эмоции.

— Нет, я служу не Домиано. Мой Босс совсем скоро должен прилететь в Испанию и разобраться с этим упырем,— мое дыхание обрывается,— Не знаю, жив ли Домиано Риччи сейчас. Когда я пошел проверять его, у него был очень слабый пульс. Врач сказал, что он не доживает до следующего дня,— слезы скапливаются в глазах,— Мой Босс спасет тебя. Он заинтересован тобой, поэтому хочу заверить, ты будешь жить не хуже, чем в особняке Домиано.

— Я просто хочу домой...,— шепчу я, опуская голову. Через пару мгновений чувствую ткань на своих плечах. Удивленно открываю глаза, рассматривая длинный пиджак.

— Ты не слышала фразу «Имеющий терпение, имеет всех»? Просто прояви терпение и не совершай необдуманных поступков. Я сделаю так, что Арнольд не коснется тебя в ближайшие дни, мой Босс как раз успеет сюда приехать и прихлопнуть его.

— А кто твой Босс?

— Б...,— нас прерывает голос Арнольда, который прозвучал из микрофона.

— Дорогие дамы и господа! Спасибо вам, что пришли в мой дом. Сегодня знаменательный день, когда Доном Итальянской и Испанской мафии становлюсь я,— злость окутывает меня, не давая возможности трезво мыслить.

С нескрываемой яростью выдвигаюсь в центр, завлекая к себе присутствующих.

— Как вы смеете объявлять Доном этого человека при живом Домиано Риччи?,— кричу я. Мужчины удивленно перешептываются, а Арнольд сквозь зубы говорит, что я несу бред.

— Ни один из вас лично не присутствовал на похоронах Домиано Риччи! Разве ваш страх угас перед ним? Не испугаетесь ли, когда он придет к вам, чтобы вырвать сердца за предательство? Домиано Риччи мой муж! Я видела его в последний раз, и он дышал! Кто-то посмел посягнуть на его жизнь, но этому человеку ничего не удалось,— грозно произношу я, окатывая презрительным взглядом Арнольда,— Когда он узнает, что вы смотрели на его жену такими взглядами...Мне не стоит продолжать, вы и без меня знаете, насколько он жесток,— вижу, как мужчины начинают одним за другим отворачиваться, чувствуя страх.

Рука Даниэля сжимает мое плечо.

— Я же говорил про терпение, мышка. Теперь ты заплатишь за свое непослушание,— недовольно цедит он, подталкивая к лестнице. Мы идем наверх, и я слышу, как Арнольд уверяет гостей, что вдова лишь умом тронулась, и Домиано мертв.

— Я убью его, уничтожу,— рычу, пытаясь отцепиться от Даниэля.

— За тебя это сделает мой Босс, а ты помалкивай. Дура, создала нам еще больше проблем!,— сейчас на его лице не было и тени веселья. Он был зол на меня. Даже сильно.

Даниэль завел меня в какое-то помещение, похожее на зал. Спустя пару минут двери распахнулись, впуская разъяренного Арнольда.

Он подбегает ко мне и дает жестокую пощечину, от которой я лечу на пол. Ему этого мало, хватает мои волосы и заставляет подняться.

— Ты совсем страх потеряла, сука? Из-за тебя большая часть мафиозных организаций отвернулась от меня,— мои уши закладывает от его ора.

— Так тебе и надо, жалкая тварь,— смачно плюю ему в лицо. Даниэль удивленно вглядывается мне в лицо, медленно качая головой. Я не могу успокоиться, ярость затмила мое сердце.

— Ты была укротительницей одного зверя и переняла от него повадки,— шепчет Арнольд, смахивая с лица мой плевок,— И теперь твоим укротителем буду я,— Он хватает меня за шею и сжимает пальцы, ногти вонзаются в нежную кожу, а кислород в легких заканчивается быстро.

— Убей,— хриплю я,— Мне плевать, я тебя даже после смерти достану,— его брови сходятся на переносице.

— Раз ты не дорожишь своей жизнью, значит, пора у тебя отнять еще одну дорогую «безделушку»,— Арнольд одной рукой достает из кармана пиджака шприц с какой-то жидкостью, и колит его мне в плечо. Я извиваюсь, пытаясь выбраться, но его хватка оказывается сильнее. Он бросает меня на пол, и в этот момент в зал заносят взахлеб ревущую Фатиму. Я встаю, чтобы подбежать к ней, но мои ноги отказываются слушаться, вновь заставляя меня упасть.

— Ненавижу детей, они разбивают дорогие вазы,— недовольно проговаривает Арнольд, обхватывая ее талию. Мое сердце разрывается, когда он с огромной силой впечатывает ее в стену, затем кидает на пол. Я открываю рот, не в силах вздохнуть воздух. Краем глаза замечаю Даниэля, который отворачивается, не в силах смотреть на происходящее.

Фатима рыдает, издавая недетские звуки, а из ее носа начинает течь кровь.

— Ло-Ло,— из моих глаз текут слезы, от этого жалобного писка. Это я виновата. Я во всем виновата.

— Ты помолилась за свою сестру, моя детка?,— не чувствую своих рук и ног. Стараюсь хоть как-то издать звук, но я словно парализована. Сознание начинает мутнеть. Голова кружится, подкрадывается тошнота. Мои глаза слипаются, но я, взяв всю волю в кулак, стараюсь не закрыть их. Спустя пару мгновений мои глаза все же закрываются. А последнее, что они видят – это нескончаемые выстрелы в тело моей маленькой сестренки и издающие из ее хрупкого горла животные хрипы.

Глава 21

"Полный

Джингл

Белс"

Жизнь – непредсказуемая штука. Казалось бы только вчера я пряталась от дворцовых служанок, которым было велено присматривать за озорной принцессой, чтобы познать внешний мир, скрывающийся от моего невинного взгляда. А сейчас я проклинаю те мысли и желания, ведь этот мир не тот, о котором я грезила. Мое детское ожидание было нещадно разбито жестокостью людей, находящихся за пределами моего маленького мира.

Я ожидала увидеть улыбчивых, добрых людей, которые наполнены сплочением, состраданием и справедливостью. Однако этот мир полон хаоса, зависти. Переполнен желанием мести и властолюбия.

Я разочарована в вас, люди. Я страдаю вместе с тобой, мой бедный мир.

Прошло шесть дней со дня убийства моего ангела. Даниэль обещал мне, что труп передадут моей семье для захоронения в соответствии со всеми традициями. Эти шесть дней я покорно слушалась Арнольда, чему он был безмерно рад. Нет, он не трогал меня, ибо перед ним предстоял живой мертвец, которому нужно было время, чтобы вновь ожить. Арнольд ждал этого дня...Дня, когда я сама приползу к нему. И сегодня он настал.

— Киара, позови ко мне Даниэля и приготовь то, что я тебя просила купить для меня,— сказала я девушке, которую поставили мне в прислугу. Она кивнула и молча вышла из комнаты.

Мои ярко серые глаза медленно рассматривали девушку в зеркале, которая безжизненно смотрела в ответ. Она изменилась, повзрослела за такое короткое время. Ее взгляд уже не излучал детскую невинность. Сейчас он уже пылал от жажды мести.

— Ты посылала за мной, принцесса?,— я устремляю взор на Даниэля, который вальяжно вошел в комнату, скрещивая руки.

— Сегодня, Даниэль. Его час настал,— ухмыляюсь, замечаю, как напрягаются его мышцы.

— Ты уверена в своем решении, Лола? Назад пути не будет,— я медленно покачала головой, заставляя его замолчать.

— Уверена. Сегодня Арнольд Лучано должен предстать перед Всевышним. И я сделаю для этого всё, с тобой или без тебя.

— Я обещал Боссу, что буду выполнять все твои приказы, поэтому помогу тебе. В чем заключается твой план?,— сажусь на кровать, поправляя платок, который мне дала Киара.

— Вот! Я принесла, что вы просили,— в дверь постучались, и как раз вошла она. Девушка положила две коробки на кровать и вышла, оставив нас с Даниэлем одних. Он нахмурился, словно спрашивая, что я задумала.

Беру первую коробку и достаю из нее черный полупрозрачный топ, украшенный серебряными монетами, следом достаю такого же цвета юбку с многочисленными разрезами. Из второй коробки я вынимаю пояс с звенящими монетками и пару украшений.

— Сегодня я станцую ему танец смерти,— тихо проговорила я, сжимая в руках золотое кольцо.

— И как ты собралась его убить, если ни одна душа не заходит в комнату Арнольда, пока не проверят на наличие оружия?,— я улыбаюсь, выставляя вперед ладонь, на которой лежит кольцо. Он подходит, забирая его.

— И что это должно значить?

— Во времена правления Великих Османов, султанши носили с собой яд, чтобы убить себя в случае смерти наследников или падишаха. Зачастую смертельные вещества прятали в кольцах, в которых находился специальный отсек,— Даниэль пристально разглядывает украшение в руках и осторожно касается небольшого камня, в этот же миг камень отходит в сторону, позволяя взглянуть в неглубокое дно.

— Ты собралась отравить его?,— шокировано спрашивает Даниэль. Я поджимаю губы, слегка улыбаясь.

— Нет. Ты мне достанешь сильнейшие успокоительные, которыми я наполню это кольцо. Арнольд должен умереть мучительно,— мужчина кивает.

— Хорошо, Лола. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Я усвоила урок, который ты мне дал, Даниэль. В течение шести дней меня жестко имело терпение, сегодня настал мой черед иметь всех,— он расширил глаза от моего нескромного ответа. Я бы тоже смутилась, если бы не была заложницей в доме убийцы дорогих мне людей.

Даниэль попрощался со мной, обещав прийти с препаратами. Через пару минут после него, я тоже спустилась вниз, ища глазами Арнольда.

— Сколько раз я говорил не носить эти мешки, детка?,— тело вздрогнуло вопреки моим желаниям. Я повернулась лицом к объекту моей ненависти. Моя легкая улыбка заставляет его врасплох.

— Прости меня, Босс,— Арнольд замирает, словно не веря своим ушам,— Я хотела оставить маленькую интригу до сегодняшнего вечера. Не знаю, слышал ли ты о моих танцах, но сегодня я хочу подарить тебе огромный спектр эмоций,— соблазнительно шепчу, вглядываясь в расширяющиеся зрачки.

— Ох, детка. Умеешь возбуждать нехило. Готовься, сегодня я покажу тебе того, что не смог мой племянник,— изо всех сил стараюсь не вцепиться ногтями в его бритое лицо. Киваю и поднимаюсь по лестнице, пока он поправляет свои штаны. Отвратительно.

Захожу в комнату, хлопая дверью. Волнение подкрадывается в душу, живот скручивает. Нельзя, Лола. Ты должна отомстить ему за Фатиму, за Керасима, за Домиано...

Решительно захожу в ванную, принимаю водные процедуры. Высушив волосы, я завязываю две пряди на затылке, закрепляя их черной ленточкой. Надеваю узкий топ, который практически вываливает мою грудь, делая ее сочнее. Опускаю юбку ниже пупка и завязываю на бедрах пояс с монетками. С каждым моим шагом, разрезы на юбке обнажают белые, гладкие бедра.

Слышу, как открывается дверь и заходит Даниэль, который сразу же останавливается, оглядывая меня.

— Отвернись живо!,— кричу я, заставляя его нехотя повернуться ко мне спиной.

— Вообще-то вставать спиной к принцессе запрещено. Меня могут за это убить,— мне даже не нужно видеть его лица, чтобы увидеть ухмылку на губах.

— Тебя может убить мой муж, если узнает, что ты видел меня без платка,— я надеваю халат и закрываю волосы длинным полотенцем.

— Домиано мертв, Лола. Тебе бы пора уже смириться с этим,— раздраженно отвечает Даниэль, поворачиваясь ко мне лицом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я жива? Жива. Значит, он тоже жив, понял меня? Лола не будет существовать, если на этой земле нет Домиано. Раз я до сих пор могу вдыхать этот воздух, значит, и он им дышит,— твердость моего голоса убедил бы и Арнольда.

— Я принес то, что тебе нужно,— Даниэль меняет тему, доставая из кармана таблетки.

— Что это?,— я беру в руку пакетик.

— Нет лучшего успокоительного, чем хорошая доза наркотиков,— хмыкает, а я закатываю глаза.

Хватаю расческу и твердой стороной пытаюсь раздробить таблетки. Спустя пару мгновений, они превращаются в порошок, которым я наполняю золотое кольцо. Вдруг я вспоминаю о тех, кто тоже должны заплатить за свои грехи.

— Даниэль, ты должен сделать для меня еще кое-что,— мужчина склонил голову набок.

— Для начала мне надо разобраться с Джеком и Оливером...,— произношу сквозь зубы,— Они должны предстать передо мной. Найди нам парочку их сородичей, я устрою им приятную смерть,— Даниэль ухмыляется, кивая головой, затем выходит, сказав, чтобы через полчаса я была на заднем дворе особняка.

Я надеваю на свой костюм то платье, которое было на мне в день похищения. Завязываю голову платком и выхожу во двор.

Арнольд фанател от всего дорогого и сияющего. Почти весь его особняк был покрыт позолотой, а двор выглядел словно самый прекрасный парк. Повсюду цвели деревья, различные кустовые фигурки с сочными плодами. По разным углам возвышались фонтанчики со статуями греческих богов. Задний же двор представлял собой сад, заполненный высокими кустами, словно лабиринт для беглецов. Я прошлась по ним, в поисках Даниэля. Останавливаюсь, услышав звук удара и протяжный стон. Вопреки нахлынувшему волнению, я иду в сторону доносящихся звуков. Мои губы растягиваются в довольной улыбке, когда глаза замечают стоящих на коленях мужчин, лица которых белеют от страха. Они были окружены десятками мужчин разных телосложений. Позади раздались шаги, которые принадлежали Даниэлю.

— Все, как ты просила, принцесса,— я благодарно кивнула ему и подошла к смертникам.

— Пощадите, госпожа!,— Джек разревелся, только увидев меня, а Оливер дрожал всем телом.

— Мой Керасим был самым светлым и добрым человеком,— произнесла я,— Он всю жизнь защищал меня и погиб все так же, защищая. Вы его не пощадили,— с грустной улыбкой прошептала я последние слова,— Из-за вас мне пришлось убить самого родного человека...лишить девушку ее любимого мужа. За это вы должны быть наказаны,— киваю, отходя от их цепких рук, пытающихся коснуться подола моего платья. Мужчины умоляют меня не убивать их, но несколько охранников удерживают их тела.

— Мы на вашей стороне, принцесса Лола! Арнольд Лучано нарушил правила Омерты[прим. кодекс правил мафии], и за это он должен поплатиться жизнью! Приказывайте, госпожа,— твердым голосом произнес солдат, стоящий рядом с Даниэлем. Видимо он был главным среди всех.

— Я благодарю вас,— поднимаю голову выше, сцепляя руки за спиной,— Во имя Всевышнего Милостивого и Милосердного! Правом, данным мне моими подданными, я приговариваю вас к смерти, которую вы заслужили!,— мужчины в тот час налетают на Джека и Оливера, разрывая их одежду. Я отворачиваюсь, когда вижу, как солдаты спускают свои штаны.

— Какое же изысканное наказание, принцесса,— с усмешкой говорит Даниэль,— Они умрут от любимых утех,— истошные крики доносятся до моих ушей, лаская их. Я закрываю глаза, глубоко вдыхая воздух.

— Покойся с миром, мой Керасим. Твоя названная сестра отомстила им,— шепчу, сжимая руки в кулаки.

За моей спиной происходили невиданные ужасы. Я слышала, как солдаты одному за другим передавали вопящих мужчин. Слышала жесткие звуки ударов и брызгающейся крови.

— Почему никто не приходит на крики?,— спрашиваю Даниэля, который с удовольствием смотрит на представление позади моей спины.

— Особняк полностью звукоизолирован, а охрана сейчас на обеде, вернутся только через минут двадцать,— он все продумал.

Звуки исчезают, и я поворачиваюсь. Джек и Оливер лежали в неестественных позах. Из заднего прохода нескончаемым потоком лилась кровь. Недалеко от тел лежали разорванные прямые кишки. Глаза трупов были распахнуты, а рот Джека полностью разорван. Кожа щек свисала по челюсти. Живот Оливера был вспорот, а его сердце распотрошено.

Тошнота подкралась к пищеводу от запаха фекалий, извергающихся из вспоротого кишечника.

— Вы молодцы, бросьте их тела в лесу, пусть животные съедят падаль,— жестоко произношу, затем разворачиваюсь и иду в сторону особняка.

— Это было потрясающе,— хмыкает Даниэль, шагаю позади меня. Своими повадками он напоминал Маттео. Как он там? Как Адриано? Долорес и Адэлина? Я скоро вернусь к ним и узнаю все.

— Настал черед Арнольда.

Захожу в комнату и снимаю с себя платье с платком. Надеваю пояс с монетками и шелковый халат. Поправляю волосы и удовлетворительно киваю себе в зеркало.

— Принцесса, Босс вас ожидает,— в комнату заходит Киара, и я выхожу вместе с ней в коридор.

Мы шагаем по коридору прямо. Чем ближе мы к комнате Арнольда, тем больше охраны встречается на пути.

Одна женщина останавливает меня и уведомляет об обязанности осмотреть входящего в комнату Дона. Я киваю, позволяя ей похлопать по моему телу. После пары минут осмотра, она приказывает охранникам впустить меня к Арнольду.

Я захожу в поистине султанские покои и замечаю его, вальяжно лежащего на кровати. Его передние пуговицы белой сорочки были расстегнуты, обнажая слегка волосатую грудь. Хочется скривиться, но запрещаю себе.

— Моя прекрасная искусительница, покажи, чем сможешь меня завлечь,— возбужденным голосом произносит Арнольд.

Ухмыляюсь. Оглядываю комнату и замечаю магнитофон, который я просила занести еще днем. Подхожу к нему и нажимаю на кнопку.

Раздается любимая арабская музыка, заставляющая тело двигаться по неволе.

Арнольд привстает, зверски наблюдая за моими действиями. Смотря ему в глаза, я снимаю пояс, и гладкий шелк спадает с моего тела. Он сглатывает, закусывая губу.

Я поднимаю руки над головой, начиная трясти бедрами. Ладони медленно проходятся по моим волосам, слегка поднимая их, оголяя плечи и шею. Затем они плавно передвигаются по груди и тонкой талии, останавливаясь на основании юбки. Сменяю резкие движения на плавные, подходя ближе к столику за моей спиной. Поворачиваюсь, давая Арнольду коснуться глазами моей спины и плавно покачивающихся ягодиц. Пока он не в состоянии понять, что-либо, я быстро открываю крышечку кольца и насыпаю в стоящий бокал порошок.

Беру его в руки, и подтанцовывая отдаю Арнольду, который без замедлений, осушает бокал. Мои глаза настигают его, словно хищная львица, выжидающая свою жертву.

— Ты так бесподобна, детка,— стонущим голосом произносит он, заставляя меня раздраженно отойти назад, продолжая свой танец смерти. Образую руками волны, покачиваясь из стороны в сторону. Монетки звенят, пленяя смотрящего. Музыка подходит к концу, и Арнольд встает с кровати.

— Ох, что же сейчас меня ждет,— воодушевленно шепчет, делая шаг вперед, но сразу же падает на ковер. Мужчина хмурится и трясет головой, касаясь ладонью лба.

— Ты даже представить себе не можешь, что тебя сейчас ждет,— я приближаюсь к нему, когда он поднимается с пола, резким движением, я кидаю его на кровать. Иду к рабочему столу, открывая каждый отсек.

— Что ты ищешь?,— испуганно спрашивает Арнольд, тяжело выговаривая слова.

— Я удостою тебя чести умереть от собственного оружия,— открываю последний ящик и нахожу там пистолет и пару ножей. Достаю их и надвигаюсь на Арнольда.

— Охрана!,— я качаю головой от его безысходности.

— Тебя даже комар не услышит, ни то что охрана,— я беру нож и делаю пару глубоких разреза на запястьях, после чего темная венозная кровь хлынет по белым простыням.

— Ты будешь мучительно умирать, Арнольд,— шепчу сквозь зубы. Он собирается что-то сказать, но я перерезаю его гортань вместе с голосовыми связками.

— Я не хочу слышать от тебя ни слова,— кровь хлынет с новой силой, но я знаю, он так быстро не умрет. Прохожусь ножом по его животу, делая неглубокий разрез до паха. Арнольда трясет, но он до сих пор дышит и смотрит с широко раскрытыми глазами в потолок.

За дверью раздаются выстрелы и крики. Я остановлюсь, прикидывая в голове, кто это может быть. Есть два варианта. Даниэль с охраной или же солдаты Арнольда. Уже собираюсь нанести последний, смертельный удар, как двери распахиваются, ударяясь по стенам. Я поворачиваю голову и расширяю глаза, застывая на месте.

Домиано. Такой же властный. Высокий. Злой. Не веря своим глазам, я вижу, как он заходит в комнату, а края его черного пиджака расходятся, обнажая белую рубашку, сквозь которую видны твердые мышцы. Вздрагиваю, услышав прямо перед собой выстрел. На секунду мои глаза касаются отверстия на виске мертвого Арнольда.

— Домиано...,— шепчу, вставая с кровати и медленными шагами двигаясь к нему. Он хмуро оглядывает мой внешний вид, затем угрожающей походкой приближается ко мне.

Я ахаю, когда одна его рука обвивает мое оголенное бедро, а вторая смыкается на шее.

— Ты в своем уме, принцесса?,— мурашки проходят табуном от этого неповторимого, но такого соблазнительного тембра,— Что ты делаешь? Ты танцевала для него?,— я не могу оторвать свой взгляд от его черных глаз. Он стал еще мужественнее и красивее. Щетина отросла до небольшой бороды, что придавало ему больше шарма. Домиано смотрел на меня яростным взглядом, но в его черноте я видела огромное облегчение.

— Я была права, ты жив,— мои глаза наполняются слезами, но даже сквозь пелену я вижу расширяющиеся зрачки. Мое тело жестко припечатывают к твердой груди, сильно прижимая к себе.

— Я зол на тебя, Лола. С тобой я разберусь позже,— даже его грубость не могла меня задеть. Я была шокирована его появлением. Домиано проходит мимо меня, скидывает труп Арнольда на пол и снимает простыню. Он накидывает ее чистой стороной на мою голову и закрывает краями тело.

— Иди за мной,— он выходит из комнаты, и я шагаю за ним. Переступаю через тела мертвых охранников. Мы спускаемся с лестницы. Я удивленно оглядываю все помещение, заполненное солдатами Домиано. Спустившись вниз, я замечаю Маттео. Он бежит ко мне, облегченно выдыхая.

— О боже, Лола. Я так рад, что ты невредима.

— Принцесса, какой же ты им дала газ, слушай,— проговорил Адриано, подбежав к нам с Маттео. Я плачу. Впервые за долгое время даю себе выплакаться. Как же я счастлива снова оказаться в защите своей семьи.

— Ты привел всех сюда?,— грубо спросил Домиано, смотря на Маттео.

— Да, Босс, все стоят во дворе, ожидая тебя,— мой муж широким шагом идет на выход, а за ним и мы. Когда я выхожу из особняка, широко раскрываю глаза, оглядывая огромное количество людей. Среди них я вижу тех, кто присутствовал на приеме Арнольда.

Домиано встает у высокой лестницы, возвышаясь своим внушительным ростом.

— Я Домиано Риччи. Единственный Дон, владеющий вашими жизнями,— мое тело дрожит от его пугающего тона,— Как же вы посмели усомниться в моей власти над вами, ублюдки?,— спрашивает он, спускаясь по лестнице. Солдаты ставят на колени тех, кто присутствовал в день приема.

— Нового Дона себе выбрали, значит?,— хмыкает Домиано,— Тогда вам следует последовать к нему,— из его пистолета вылетает пуля, которая всаживается в лоб одного солидного старика. Затем следуют и другие. С каждым выстрелом, лицо Домиано искажалось в ярости.

— Выйдите вперед те, кто сомневается в том, что я владелец мафиозного мира?,— кричит он, но никто не выходит,— Я предупреждаю в последний раз! Каждый, кто посмеет посягнуть на мое место, будет стерт с лица земли вместе со своим родом. Я Властелин всего мафиозного мира, черт вас дери! Никогда не забывайте этого! Никогда!,— мои уши звенят от пугающего ора. Каждый человек,один за другим , садятся на колени перед Домиано. Даже Маттео и Адриано. И только я стою на месте. Глаза Домиано поднимаются на меня. Замечаю еле видную, хищную ухмылку на лице. Не подчинюсь. Даже если люблю до смерти, не подчинюсь.

Люди расходятся, а я подхожу к Домиано.

— Хабиби...,— ласково шепчу, прижимаясь к горячо любимому телу. Чувствую, как он выдыхает, касаясь большой ладонью моего затылка.

— Босс, мы привели его,— я выглядываю из края пиджака и вижу Даниэля, которого удерживают Маттео и Адриано.

— Нет! Отпустите его!,— требую, выскальзывая из рук Домиано.

— Он был правой рукой Арнольда,— констатирует Маттео.

— Домиано, он спас тебя! Ему был дан приказ узнать, жив ли ты, и он солгал. Даниэль защищал меня. Он не был верен Арнольду,— Домиано слегка хмурится, равнодушно оглядывая Даниэля.

— Я пощажу тебя за то, что защищал мою жену, сопляк. Но если еще раз приблизишься к ней, я посчитаю, что ты посягнул на то, что принадлежит мне,— выдыхаю, решив закрыть глаза на последние слова моего мужа.

Маттео уводит Даниэля, который напоследок подмигивает мне.

Домиано неожиданно поднимает меня на руки и уносит из этого злосчастного места. Мы садимся в машину, я прижимаюсь к нему, словно котенок, ищущий ласки.

— Я так скучала по тебе, Домиано. Сейчас я никогда тебя не отпущу,— шепчу, вдыхая родной аромат.

— Ангел, завтра ты улетаешь к своему отцу,— и мой мир уходит из под ног.

————————————————————

Как вам глава?

Давайте перейдем в мой тгк в ресурсе писать книги и обсудим там?

Глава 22

«Я омыл усопшего, но не мне решать, куда он попадет: в ад или на небеса»

Персидская поговорка.

Вы пробовали на вкус безысходность? А я пробовала. Она терпкая, горькая, обжигающая душу. Я только обрела свое счастье в этом мире и в миг его потеряла. Чувствую, как рушится мое сознание, теряет частичку собственной энергии. Как же остро режет эта безысходность. Мое нутро умоляет прекратить эту пытку, но она сильнее. Закончатся ли когда-нибудь мои жизненные испытания? Пройду ли я дальше или же сломаюсь на пути к равновесию в своем маленьком мире?

Домиано запретил мне задавать вопросы в машине. Он сказал, что я все пойму, когда мы вернемся домой.

Дорога казалась вечной, а мои тихие рыдания – громкими. Краем глаза я видела, как он сжимает руль, словно борясь с самим собой.

Мое дыхание участилось при виде родного особняка. Я вылезла из машины и спешно забежала в дом, выкрикивая имена своих родных. На глазах наворачиваются слезы при виде Долорес, спускающуюся с лестницы. Она словно постарела на несколько лет. Корни волосы потеряли свой цвет, окрасившись в белый. Под глазами выделялись синяки, а само лицо выглядело уставшим и безжизненным. Я кинулась к ней в объятия, крепко сжимая похудевшее тело в тисках.

— Ты жива, Лола...,— облегченно прошептала она, судорожно оглядывая мое тело.

— Со мной всё хорошо, Долорес. Они мертвы, нам больше не угрожает опасность,— она слабо улыбнулась, вновь прижимая мою голову к своей груди.

Слышу шаги позади нас. Мои глаза широко распахиваются, когда я вижу своего отца. Это был не сон. Мой отец действительно стоял в метре от меня, убитый горем. Я отпустила Долорес, медленно шагаю к нему. Слез не осталось, лишь опустошение.

— Я не смогла ее уберечь, отец. Прости меня...,— его морщинистые глаза закрылись, позволяя слезам течь по лицу. Он обнял меня, разрываясь в рыданиях. За его спиной замечаю сестер. Аида с сожалением смотрела на меня. Наида же не могла остановить свою истерику, что-то тихо нашептывая себе под нос. Это было ужасно. Терять еще одного члена своей семьи. Сначала мама, потом Керасим, а теперь Фатима.

— Я приехал за тобой, моя девочка...,— прошептал отец, заставляя меня взглянуть на него.

— За мной? Нет...Я не уйду,— медленно качаю головой, отстраняясь.

— Иди в мой кабинет,— равнодушный голос Домиано сбивает меня с толку. Он даже не смотрит на меня и уходит. Шагаю за ним.

Дверь кабинета закрывается после того, как я прохожу во внутрь. Бросаю простынь на пол.

— Домиано, за что ты так со мной?,— подхожу к нему, но он вытягивает руку вперед, заставляя остановиться. Старается не смотреть на мое тело, и его силе воли можно было бы позавидовать.

— Нет, Лола. Мое решение окончательное,— отрезает,— Я вызвал твоего отца сюда, и ты с ним улетишь сегодня же,— его грубый голос нещадно царапает мое сердце. Злость бурлит в крови.

— Почему? Почему ты отталкиваешь меня? Что я сделала тебе, чтобы вот так бросать меня, как собачонку? Ты наигрался уже, да?

Вздрагиваю, когда стул пролетает сквозь кабинет, громко падая на пол. Домиано в миг оказывается рядом, хватая меня за шею. Спина касается холодной стены, которая остужает мой пыл. Его хватка слабая, но достаточно сильная. Наши глаза встречаются.

— В кого ты превращаешь рядом со мной, принцесса?,— я замерла от силы разочарования в его голосе,— Где мой ангел, который заставил меня увидеть свет в этом мире? Ты не видишь, что угасаешь в моей тьме?,— я поджимаю губы, не в силах что-либо ответить,— Лучше умереть, чем смотреть на то, как ты превращаешься в одну из нас. Ты дорога мне, Лола, и от одной мысли, что мой ангел станет падшим, как Люцифер, я готов сам достать из груди свое сердце и разорвать его от боли, которую ты испытываешь из-за меня,— хватка на шее усиливается.

— Нет, Домиано! Ты источник моего счастья в этом мире,— хнычу, протягивая ладони к его лицу,— Я знала, что ты жив. Знала, что ты не оставишь меня одну среди этих гиен,— обхватываю его щеки, замечая, как он расслабляет руку,— Мое сердце наполнилось жаждой мести за тебя, за Керасима, за мою сестру,— Домиано закрывает глаза при упоминании малышки.

— Они были живы, если бы не я, ты понимаешь это?,— процедил он сквозь зубы.

— Каждый пришел в этот мир со своим сроком, Домиано. Они сейчас в лучшем мире, это дает мне сил идти дальше, понимаешь? С тобой, хабиби.

Домиано опускает руку мне на талию, крепко прижимая к своему телу. Я облегченно выдыхаю, цепляясь за за него, как за спасательный круг.

— Прости меня, Лола, но ты должна уехать,— он отстраняется, оглядывает меня совершенно безразличным взглядом,— Это на время. Я заберу тебя обратно, обещаю,— добавляет, успокаивая мое сердце. Я облегчено киваю. Домиано всегда сдерживает свое обещание.

В дверь стучат, я быстро накидываю на себя грязную простынь. Заходит Маттео с документами в руках.

— Вот здесь имена тех, кого мы оставили в живых, Босс. А ублюдок, которого мы пытали еще при нападении в Риме, уже почти раскололся. Скоро мы узнаем, кто за этим стоит,— с ухмылкой произнес он, отдавая папку Домиано. Я нахмурилась.

— Разве это был не Арнольд? Он же мертв,— спрашиваю, непонимающе оглядывая двух мужчин.

— Ниндзя, тебе бы одеться во что-то более свежее, я думаю, кровь нашего дяди не самой первой свежести,— скривился голубоглазый.

— Арнольд был пешкой,— проговорил Домиано, листая документы,— Он бы сам никогда не решился устроить бунт и попытаться убить меня...

— А значит, за ним стоит кто-то другой,— хитро перебил Маттео.

— Да, и этот «кто-то» намного сильнее, чем нам кажется. Однако его сила будет имеет значения до тех пор, пока я не узнаю, кто это,— его насмешливый взгляд пугал.

— У тебя нет никаких подозрений, кто это может быть?,— спросила я, задумавшись над своим же вопросом.

— Это тот, кто наиболее приближен к моей семье. Я до сих пор не занялся поисками крысы, которая доносила всю информацию этому инкогнито-мудаку...,— процедил Домиано, кидая папку на стол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я сам займусь этим, брат,— Маттео был решителен.

Кто же это может быть? Я не могу поверить, что кто-то из семьи мог предать Домиано. Это невозможно.

— Маттео, ты сопроводишь принцессу и ее семью вплоть до самого дворца,— выдыхаю, потирая лицо ладонью. Главное, это не навсегда. Домиано приедет за мной совсем скоро.

— Как прикажешь, Босс,— Маттео выжидающе смотрит на меня.

— Я хочу попрощаться с Адэлиной, где она?,— Домиано выходит из комнаты, оставляя нас с Маттео одних.

— Она не выходит из своей комнаты,— в его голубых глазах грусть и тоска,— Даже не ест, я не знаю, что с ней делать.

— Я пойду к ней, может смогу помочь чем-то,— он кивает, провожая меня взглядом.

Выхожу из кабинета и направляюсь к лестнице. Замечаю свою семью в гостиной. Они ждали меня, но я не могла уехать, не попрощавшись с Адэлиной.

Поднимаюсь по лестнице и иду в сторону гостевой комнаты. Стучусь, однако не слышу ответа. Осторожно опускаю ручку двери и открываю ее, заглядывая внутрь. Никого нет. Открываю двери гардеробной и ванной, но девушки там тоже нет.

Я выхожу из комнаты и иду по коридору, заглядывая в каждую комнату, но и там пусто.

— Адэлина!,— зову блондинку, но никто не отзывается. Прохожу мимо террасы и тут же замираю. Настороженно передвигаюсь назад.

— Адэлина?,— испуганно шепчу, замечая ее тело на террасе. Она сидела на перилах, свесив ноги.

— Ты жива, Лола,— ее взгляд коснулся меня, словно пуля разрывая оставшуюся крупинку радости. Ее, некогда пухлые щеки, впали, очерчивая острые скулы. Руки стали тоньше, чем раньше. А взгляд...пустой. Такой же, как был у меня, когда мне сказали, что Домиано мертв.

— Слезь, Адэлина. Давай поговорим,— ласково проговариваю, пытаясь подойти ближе.

— Какой прекрасный ветер, согласись?,— ее глаза закрываются, а блондинистые волосы разлетаются по сторонам от ветра, который, словно убаюкивал хрупкое тельце.

— Адэлина, это не конец...Ты должна жить, чтобы память о нем никогда не исчезала,— горький смех заставляет меня замереть на месте.

— О чем ты говоришь, Лола? После его смерти все краски жизни затмил сырой серый цвет,— улыбка на ее губах медленно исчезла,— Мне каждую ночь снится, как его насилуют,— глаза, полные страха, цепляют мои,— Он просит меня помочь ему, я схожу с ума от взгляда Керасима...Как мне жить с этой болью в груди, ответь мне!,— мягкий голос срывается на истошные крики.

— Адэлина...,— я не знала, что сказать, мне оставалось лишь с огромной болью слушать ее мучительную исповедь.

— Я страдаю, Лола. Как ты стала для Домиано светом в конце туннеля, так и Керасим стал моим светом. Я всю жизнь видела лишь жестокость и бездушность, но его доброта дала мне стимул стать такой же, как он,— тяжело дышу от боли, что комом скапливается внутри меня,— Я отдала ему свое сердце, которое он унес с собой...Лола, человек может жить без сердца? Ответь...,— она встает на каменную балюстраду, от чего мне приходится судорожно подбежать к ней.

— Адэлина, слезь! Прошу тебя, только не ты...,— я обхватываю ее ноги, выпуская вонючую простынь из рук.

— Ты не ответила, Лола,— чувствую, как ее рука нежно подглаживает меня волосы. Даю волю слезам, прижимаясь лицом к сомкнутым коленям.

— Не может, Адэлина, не может...,— я поднимаю лицо, жалобно качая головой.

— Тогда как я смогу жить без него, принцесса Лола?,— большие капли слез падают с ее лица. Некоторые из них бьются по моему лбу.

— Отпусти меня к нему, прошу тебя...Мне невыносимо вдыхать этот кислород, я хочу почувствовать легкость, дай мне ощутить ее,— Адэлина вонзает отросшие ногти мне в плечи, горько умоляя.

Суицид – страшный грех. Забрать жизнь, которую подарил ей Бог, непростительно, однако не мне решать, куда она попадет: в ад или на небеса.

Я медленно разжимаю руки, отходя от нее на несколько шагов. Ее лицо озаряется счастьем.

— Спасибо, Лола,— с счастливой улыбкой на губах, она делает два шага назад, бросаясь вниз.

Закрываю уши руками, услышав хруст, когда тело Адэлины шлепается на землю.

Ноги не держат меня. Падаю на мраморную плитку, сжимая волосы дрожащими руками.

— Лола, что ты тут делаешь?,— глубокий голос Домиано выводит меня из транса,— Что, черт возьми, с тобой случилось?,— с волнением спросил он.

Мы невольно вздрогнули от неожиданного, ужасающего вопля Маттео внизу. Домиано подбежал к перилам и посмотрел вниз.

— Твою мать...,— он резко развернулся ко мне, позволяя увидеть побледневшее лицо. Домиано судорожно протирает лицо ладонью, словно надеясь, что это был кошмар.

— Прошу тебя, подожди меня здесь,— я впервые слышала дрожь в его голосе. Он ушел, оставив маня одну. Домиано был в панике. Каждое его движение свидетельствовало об этом.

Я аккуратно встала, медленными шагами приближаясь к перилам. Замечаю, как во двор заезжает черный джип. Из него выходит Винцессо... Выдыхаю, наблюдая за тем, как он с опаской подходит к Маттео, содрогающегося от рыданий.

— Доченька...Нет, только не Адэлина, только не моя дочь,— слезы женщины невыносимы, однако слезы мужчин – смертельны.

Я хочу уехать отсюда. Домиано прав. Это не мое место. Не мои люди. Мне хочется вернуться в свой маленький мир и жить, не зная жестокости...

Частный самолет приземлился в пять минут езды от моего родного дома. Маттео довел меня до машины, любезно открыл затем дверцу. Да, не смотря на смерть сестры, он выполнил приказ Босса. Маттео хорошо держался. Голубоглазый был стойким мужчиной.

— Спасибо тебе за всё, Маттео,— пошептала, слабо улыбнувшись.

— Я был рад иметь с тобой дело, ниндзя,— подмигивает,— Не думай, что он соврал. Домиано вернется, как только уничтожит нашего врага. До тех пор ты была бы в опасности, если бы осталась с ним, понимаешь? Босс защищает тебя, потому что любит, Лола. Дождись его, ладно?,— внутри зародилась надежда от его слов.

— Хорошо, я дождусь его и вернусь в нашу семью,— Маттео кивает, довольный моим ответом. Он прощается с моим отцом и садится в самолет, ни разу не оглянувшись назад.

Вот и всё. Я вернулась туда, откуда все началось. Мечты, мультфильмы о принцесс, похищение. Это мой дом, в который я возвращаюсь совершенно иным человеком. Потерявшая близких...Лола, которая обрела любовь, жестокость и полное понимание, чего она хочет от жизни.

И пусть эта жизнь полна испытаний, порой и самых тяжелых, самое главное, что я стойко вынесла их, вычерпав из каждого частичку того, что в совокупности создало новую сторону меня. Жестокую, мстительную, справедливую. Теперь мне нужно сделать все, что две мои стороны жили в гармонии друг с другом.

Получится ли у меня? Время покажет.

————————————————————

Не кидайтесь тряпками, смерть Адэлины была логичной и самой подходящей. Она потеряла смысл жизни, поэтому нашла лишь один выход, чтобы успокоить свою душу.

В дальнейших главах стекла не предвещает!!! Выдыхайте.????

Глава 23

Три месяца спустя...

А вы знаете, в каких случаях расторгается никах в моей вере?

Первое: если жених или невеста изначально против брака, то их никах аннулируется. Второе: если супруг дает три раза талак [прим. «развожусь»]. И третье: если муж оставит свою жену и за это время у нее пройдет третья менструация. Проще говоря, если он оставил супругу на три месяца.

Завтра последний день третьего месяца. И завтра я больше не буду его женой.

Домиано так и не вернулся за мной. Мне неизвестно о нем ничего, более того, я даже не знаю, жив ли он.

Домиано Риччи соврал мне, не выполнил своего обещания. Впервые за всю свою жизнь.

Разочарована ли я? Безусловно. Больно ли мне? Было вначале. Однако женщина не имеет права быть зависимой от мужчины, даже если и любит его. Мне нужно было решить, кого любить больше: себя или Домиано? И я сделала выбор. В пользу себя.

Что произошло за эти месяцы? Отец каждый месяц кормит бедняков, раздает мясо и крупы малоимущим за Фатиму и Керасима, да прибудут они в Раю.

Мы с Аидой очень сблизились, общее горе нас сплотило. Однако Наида от нас отдалилась, и очень сильно. Даже отец решил жить дальше во имя своей покойной жены и ребенка, а моя средняя сестра никак не могла прийти в себя. Она заперлась в своей комнате и выходит только во время раздачи мяса малоимущим. Взгляд ее потух, а карие глаза стали казаться светлее из-за нескончаемых слез. Мне было жаль мою сестренку, она очень любила Фатиму.

Месяц назад, во время пятничной раздачи еды беднякам, отец познакомил меня с сыном президента Ливанского государства. Он стал первым человеком, после разговора с которым я начала улыбаться. Мы очень сдружились, чему отец был безмерно рад. Это не удивительно, ведь Ливан был нашим лучшим государственным другом.

— Принцесса, вам нужно поесть...,— служанка никак не могла от меня отстать со своей едой. Аппетит мой резко пропал, от чего я худела на глазах, однако осилить больше трех ложек чечевичного супа у меня попросту не получалось.

— Я не буду это есть, убери,— я сидела во дворцовой беседке, где с недавних пор проводила очень много своего времени. Наконец-то отец позволил мне выходить во двор и открывать лицо. Сейчас меня не прятали, как раньше, чему я несказанно была рада.

— Госпожа, ну хоть ложечку...

— Ты совсем оглохла? Я тебе приказала убрать это со стола. В чем проблема?,— раздраженно спрашиваю. Раньше я не замечала, как нагло они себя вели. Служанка опустила голову и уже хотела забрать поднос с едой, но ее остановили.

— Не нужно уносить, можете идти,— произнес приятный голос за моей спиной. Я невольно улыбнулась.

— Латиф, а я не заметила, как ты пришел. Присаживайся, пожалуйста,— мужчина подарил мне самую нежную улыбку, присаживаясь напротив.

— Лоли, не мучайте свой организм,— ласково проговорил он, набирая в ложку немного супа,— Позвольте мне покормить вас, осчастливьте мое сердце,— оглядываю каштановые волосы, как у Керасима, прямой нос с небольшой горбинкой и губы бантиком, которые не переставали улыбаться мне. Латиф был красивым мужчиной ростом прилично выше меня, его тело подтянуто благодаря усердным тренировкам на саблях. Мужчина любил верховую езду, состязания на мечах, а в свободное время он любил изучать свою религию и просвещал в нее и меня. Оказалось, я не все знала о наших законах шариата, но Латиф с удовольствием изучал со мной что-то новое каждый день.

Каждый день в течение месяца он приходил по утрам и вечерам, чтобы накормить меня и поговорить со мной. Только ему я могла излить свою душу, только благодаря этому мужчине я стала вновь дышать.

— Лоли, не будьте так грубы с вашими подданными. Вдруг вы разобьете чье-то сердце, и это станет вашей пропастью на пути к Великому,— я сама не заметила, как доела всю тарелку супа.

От слов Латифа мне стало неловко. И вправду, как я могла нагрубить служанке, которая лишь попыталась позаботиться обо мне?

— Ты прав, мой друг. Я сама не знаю, что со мной происходит в последнее время...,— я вглядываюсь в добрые глаза, рядом с которыми появляются небольшие морщинки от улыбки.

— Вы пережили слишком много потерь и столько же страданий, подобная луне госпожа,— как же красиво Латиф умел подбирать слова, моему восхищению не было предела,— Скоро все пройдет, ибо за каждой тягостью наступает облегчение,— я киваю, надеясь, что его слова станут пророческими.

— Прогуляемся, Лоли. Не возражаете?,— встаю с удобной лавочки и направляюсь вместе с мужчиной в сторону дворцового сада, полным растущих тюльпанов ,— Как вы себя чувствуете?

— Мне уже лучше, Латиф. Но завтрашний день немного волнующий, ведь...,— я зажала зубами нижнюю губу,— Не знаю, готова ли принять этот факт,— мы останавливаемся у фиолетовых тюльпанов.

— Тюльпаны такие хрупкие, согласитесь со мной?,— его длинные пальцы касаются лепестка,— Если садовник допустит одну маленькую ошибку, они заболеют. А если садовник однажды забудет полить свой тюльпан, то он совсем скоро завянет, Лоли,— его карие глаза коснулись моих, словно стрелой проникая внутрь души.

— Вы тюльпан. Так означает ваше имя, моя милая госпожа,— я смущено опускаю глаза,— А ваш муж – садовник, который не ценит свой прекрасный цветок. Вам нужно либо выживать, чтобы не засохнуть, либо же найти нового садовника,— поднимаю глаза, удивленно оглядывая его.

— Неужели это вы тот самый садовник, который хочет помочь чахнущему тюльпану?,— ухмыляюсь, качая головой. Латиф хмыкает, обнажая белоснежные зубы.

— Я был бы счастлив удостоиться такой великой чести,— не успею ответить из-за служанки, которая легким бегом двигалась в нашу сторону.

— Госпожа, простите за беспокойство, но там принцессе Наиде плохо,— мое хорошее настроение тут же улетучилось.

Я побежала во дворец, даже не попрощавшись с Латифом. Из-за быстрого бега дыхание учащается, ноги гудят, а низ живота сильно тянет. У двери покоев я слышу громкие крики и рыдания. Вбегаю в комнату и застаю Аиду, которая держит Наиду за плечи. Она брыкалась, извивалась, заливаясь слезами. Я взглядом попросила Аиду отойти и подошла к сестре, крепко хватая ее за руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Наида, посмотри на меня. Посмотри на меня!,— повышаю голос, и она замирает, смотря на меня дрожащими губами.

— Лола...Мне так плохо, за что? Почему Фатима, а не я?,— мои руки опускают на ее плечи, прижимая хрупкое тельце к себе. Я поглаживаю ее за волнистые волосы, стараясь успокоить.

— Наида, этот человек мертв, он заплатил за пролитую кровь нашей сестры. Око за око, зуб за зуб, кровь за кровь,— шепчу, сильнее обнимая ее. Аида садится напротив нас, поглаживая щеку Наиды.

— Нам не стоило ехать с тобой. Это я виновата...,— заревела она с новой силой.

— Нет, сестренка, ты ни в чем не виновата! Ты захотела поехать со своей сестрой, узнать, как она будет жить вдали от дома,— опухшие глаза уставилась на меня.

— Если бы я не решила приехать, Фатима была бы жива,— прошептала Наида дрожащим голосом.

— Это воля Всевышнего. Кто мы такие, чтобы оспаривать его великое решение? Все мы от Него и к Нему же вернемся. Фатима стала ангелом, который будет нас защищать от всех бед, Наида. Прошу тебя, приди в себя!,— я трясу ее за плечи, стараясь вразумить,— Нам всем плохо. Отец страдает, я и Аида тоже, однако жизнь продолжается, сестренка. Кто знает, когда настанет наш час? Проживи остаток жизни достойно, чтобы не жалеть в день смерти о не сделанном,— Наида замирает, смотря на меня прояснившимся взглядом. Она морщит нос, выдавая короткий шмыг. Облизывая губы, сестренка судорожно вытирает глаза ладонями.

— Ты права, Лола. Жизнь продолжается, нас осталось трое, и мы должны всегда защищать и оберегать друг друга. Давайте пообещаем друг другу?,— молящими глазами произнесла сестренка, заставляя нас с Аидой нежно улыбаться.

— Я обещаю защищать вас и оберегать, чего бы мне этого не стоило,— кивнула я.

— Я обещаю никогда не бросать вас в беде, всегда поддерживать и любить,— Аида подарила нам легкие поцелуи в щеки.

— Я тоже обещаю!,— Наида улыбнулась впервые за три месяца, моя душа словно сбросила тяжкий груз.

Сестра – это благодать от Всевышнего. Твоя кровь и плоть, которая никогда не предаст, всегда защитит и будет оберегать. Я люблю свою семью, потому что они не бросали меня никогда, в отличие от мужчины, который подарив мне весь мир, за пару мгновений отобрал его обратно.

Убедившись, что Наида успокоилась, я решила прилечь в своих покоях и немного отдохнуть. Нескончаемые истерики сестренки все эти три месяца утомляли меня так сильно, что спать хотелось неимоверно.

Я легла в свою кровать, плотно укутываясь пушистым одеялом.

Глаза прикрываются. Сознание, словно прожектор, высвечивает колючие воспоминания. Гвозди, сон в ливень. Его полный желания взгляд, когда он впервые увидел меня раздетой. Наша безудержная страсть друг к другу. Снег, который он привез для меня, пересоленная еда, которую Домиано ел и не позволял есть никому, чтобы те случайным образом не обидели меня.

Мои воспоминания прерывает открывающаяся дверь. Я приоткрываю глаза, а затем вскакиваю, увидев приближающегося отца.

— Простите, папа. Я не заметила вас,— склонив голову, оправдываюсь. Отец с нежной улыбкой целует меня в лоб, усаживая с собой на кровать.

— Ложись, моя хабибти [прим. дорогая], я хотел поговорить с тобой.

— Слушаю?,— папа глубоко вздохнул, набираясь сил.

— Завтра ваш брак с Доном Риччи распадается, мне очень жаль, моя милая,— грустно проговорил он, опасаясь взглянуть на мою реакцию,— Разведенная женщина – это не позор и не клеймо, не бойся за это, мое драгоценное сокровище,— папа взял мою ладонь в свою, ласково поглаживая ее,— Но тебе нельзя надолго оставаться одной, Лола. Надо создать новую семью. Любящую и праведную,— вырываю свою руку, хмуро оглядывая его.

— Отец, я даже не успела еще развестись, а вы хотите снова избавиться от меня!,— прошипела я.

— Не суди, не зная истинных намерениях человека, Лола! Ты забыла, чему тебя учили?,— он разочарованно отвернулся, заставляя меня пожалеть о сказанных словах. Я не имею права не уважать своих родителей, это неблагодарно.

— Простите, что рассердила вас,— виновато протягиваю руку, касаясь его плеча. Папа сразу успокаивается. Я облегченно выдыхаю.

— Моя любимая принцесса, я лишь желаю счастья тебе. Поверь, сердце терзает меня за то, что согласился отдать тебя этому негодяю. Прости меня, я не должен был быть таким опрометчивым...,— волнение подкралось к моему животу.

— Нет, отец. Я ведь сама хотела этого брака. Мне казалось, что я нашла...свое счастье,— губы сжались, не желая произносить дальнейшие слова.

— Только поэтому я и согласился, мой маленький котенок. Мне казалось, что с любимым человеком ты будешь счастлива, но увы, наши сердца иногда отдаются в руки тех, кто их сжимают, не щадя,— я вновь опустила глаза, не зная, что ответить его правде.

— Однако на этом жизнь не заканчивается, хабибти. Латиф. Он так добр к тебе, так заботлив,— ладонь отца прошлась по моей щеке,— Я был опечален тем, что ты перестала есть, но из его рук ты ешь не капризничая, моя девочка. Латиф любит тебя и примет со всеми душевными ранами, он излечит твою душу, подобно снадобью.

— Как я могу ответить ему, если мое сердце отдано другому, о отец?,— в глазах скапливаются слезы.

— Это временно, Лола. Отданное возвращается, когда понимает, что его не ценили. Латиф возродит ту Лолу, которая превратилась в золотой пепел,— моя душа противилась словам отца. Она хотела выйти наружу и прокричать во все горло, что из пепла возродит меня лишь один человек. Домиано Риччи. Но мой язык проглотил все мольбы души, что так яро просила отказать.

— Завтра, если наш никах будет расторгнут, я дам свое согласие на брак с Латифом, папочка,— слабо улыбаюсь, когда вижу счастливое лицо своего родного человека.

— О Всевышний, как ты осчастливила меня, моя красавица! Я сообщу эту новость Латифу, а ты отдыхай, Лола. Совсем бледная, мое сокровище,— он поцеловал меня в лоб, укладывая голову на подушку и довольным шагом вышел из покоев.

На душе стало жутко. Как же это? Смогу ли я жить с человеком, к которому у меня лишь уважение? Латиф мне симпатичен, но тьма Домиано проникла глубоко в мою душу, запуская свои длинные корни.

О Всевышний, подай мне знак! Я в смятении, в замешательстве. Между добротой Латифа и тьмой Домиано. На чью дорогу мне вступить? В какую сторону идти, чтобы найти свое счастье? Прошу, помоги, Господь!

Глаза невольно закрываются, а открываются они на краю высокого обрыва. Я отшатываюсь, боясь упасть вниз. Мой огромный страх – это высота. А тут такая, что голова кругом ходит. Куда я попала?

Смотрю вдаль, было необычно видеть весь мир на краю высокого обрыва. Но пугало одно. Он горел. Пламя разгоралось, сметая все на своем пути. Я слышала страшные вопли людей, горящих заживо. Они умоляли помочь им, спасти от огня.

Я повернулась, неожиданно услышав шаги за спиной. Латиф стоял в нескольких метрах от меня, грустным взглядом оглядывая пылающий мир.

— Все человечество погибает, Лоли, это так больно...,— грустно прошептал он, смахивая светлую слезу с глаз.

— Но почему все горит, Латиф? Как помочь этим людям?,— выжидающе смотрю на мужчину, который приближается ко мне и прижимает к себе.

— Это дьявол, Лоли. Он хочет уничтожить мир...,— боль в его глазах вызывала у меня панику,— Но дьявол назвал одно условие, которое спасет жизни восьми миллиардов людей...

— Какое же оно, Латиф? Как нам помочь им?,— судорожно спрашиваю его, хватая за плечи.

— Взамен на твою жизнь, он обещал пощадить всех...,— я распахиваю глаза, пытаясь отстраниться от него, но цепкая хватка не позволяет двинуться с места.

— И что ты выбрал...?,— тяжело дышу, пытаясь справиться со страхом.

— Стоит ли рисковать жизнью целой цивилизации ради одной, Лоли?,— я медленно качаю головой, борясь с бешеным биением сердца.

Мои крики разносятся повсюду, когда Латиф тащит меня к обрыву.

— Прошу, я боюсь...Я не хочу умирать, Латиф, не делай этого!,— глаза застилают слезы.

— Прости, Лоли, но я не могу рисковать невинными душами, мое сердце не выдержит этого,— виновато произносит он, вызывая у меня еще больше слез.

В миг из под ног уходит земля, и я оказываюсь на воздухе. Что-то удерживает меня за запястье, но я не могу открыть глаза от сильного страха.

— Лола...,— я судорожно выдыхаю, поднимая голову. Домиано своей сильной рукой держал меня, свисая с обрыва. Его черные волосы слегка спадали со лба, покрытый испариной пота. Брови нахмурены, а губы были искажены то ли от ярости, то ли от тяжести моего тела.

— В рот ебал я условия дьявола и этого человечества. Кто он такой, чтобы ставить меня перед выбором? Меня! Домиано Риччи. Зачем мне этот мир, если в нем не будет тебя? К черту это человечество, если на кону стоит жизнь моего ангела! Да я сам уничтожу всю цивилизацию только, чтобы ты улыбалась и дышала вместе со мной, владычица...

— Твоей души,— прошептала я, закрывая глаза.

— Лола! Лола, очнись!,— зажмуриваюсь от легких хлопков по моим щекам.

— Что происходит?,— спрашиваю, слегка приподнимаясь с кровати. Холодный пот сочится на моем лбу, губы онемели, в глазах сильно мутнело. Однако я все же смогла разглядеть обеспокоенное лицо Аиды. Оглядевшись, я увидела отца, который сидел, смотря на в одну точку, Наиду, зажавшую нижнюю губу зубами и пару служанок. Недалеко от меня стояла наша дворцовая лекарша.

— Ты вчера заснула здесь и долго не просыпалась. Когда утром ты начала кричать и плакать во сне, мы испугались и привели лекаршу, чтобы она дала тебе успокоительное,— начала Аида, нервно теребя свои темные волосы. Я непонимающе взглянула на них, ожидая ответа.

— Принцесса, поздравляю. Вы беременны! Уже почти четвертый месяц!

————————————————————

Я сама прожила ее состояние. Сердце бешено бьется.

Надеюсь, вам понравится глава. Все ответы будут в дальнейших главах, не кидайтесь тапками в меня!????

Напишите пару слов-эмоций после главы, мне будет очень приятно????

Глава 24

Карта ляжет так, как я ее положу

Тьма так привлекательна, особенно когда олицетворяет тебя. Черт возьми, но как же она прекрасна в сером оттенке. Видел ли кто-то тьму серого цвета? Я вложил в ее светлые ладони свою черную душу, которая впитала в себя яркие лучи. Тьма и свет слились, создавая гармонию в моем мире. Лола пришла в мою душу, окрасила ее в этот оттенок, и стала владычицей моего внутреннего мира.

Я открыл глаза, но сразу же пожалел об этом решении, ибо белый свет ужасно слепил.

— Где я, черт возьми?,— слегка приподнимаюсь с кушетки, оглядывая белое помещение. Это палата, которую я специально соорудил, дабы не таскаться с ранениями по всяким больницам. Рядом стоял наш семейный врач, Диего, радостно проверяю пикающие мониторы.

— Господи, вы очнулись!,— воскликнул он, и только сейчас я почувствовал легкую боль в области живота и рук.

— Как мое состояние?,— Диего тут же достал папку с документами и процитировал мне содержимое:

— Босс, у вас было шесть огнестрельных ранений. Три из них были без повреждения внутренних органов, а остальные все же смогли повредить мышцы плеча,— проговаривает он, откидывая папку на рядом стоящий комод,— Но я поражаюсь вашему организму, Дон, у вас идет очень быстрая регенерация мышц. Совсем скоро рука будет, как новенькая,— я хмыкаю, сжимая ладонь в кулак, стараясь бороться с болью.

— Можешь идти и заодно позвать принцессу,— невольно вспоминаю слова, которые она произносила, лежа рядом со мной.

Я чувствовал каждое прикосновение, слышал каждое ее слово, однако никак не мог открыть глаза и сказать, чтобы она наконец-то легла спать в своей комнате. Мне было дико невыносимо от мысли, что ангел не высыпалась из-за меня. Она не должна была видеть мое ранение. Надо ее успокоить и сказать, что я жив.

Мое внимание привлекает Диего, который нагло стоял на том же месте, нервно теребя свою бороду.

— Ты меня не слышал, Диего? Что это за наглость – не выполнять приказ?,— кидаю убийственный взгляд в его сторону.

— П-ростите меня, мой господин, но мне нужно еще кое-что вам доложить...,— нахмуриваюсь, замечая, как сильно он нервничает,— Несколько дней назад вы пережили двух минутную клиническую смерть, но мы все же смогли вас реабилитировать. Только вот после этого...,— Диего замолчал.

— Говори же! Ну?,— он вздрагивает, когда я рычу, истратив терпение.

— На особняк напали наши враги...Арнольд и его солдаты,— впервые за двадцать семь лет я почувствовал, как сердце уходит в пятки.

Вскакиваю с кушетки, снимая с себя все иглы под мольбы врача. Стремительным шагом двигаюсь в сторону кабинета, стараясь не замечать нарастающую боль в правом боку.

— Брат?...,— слышу удивленный голос Маттео в дверях гостиной.

— Лола?,— шумно дышу, пытаясь контролировать дрожь во всем теле. Маттео растерянно поджимает губы, от чего градус моего адреналина резко повышается.

Хватаю его за плечи и громко впечатываю в стену, угрожающе возвышаясь.

— Неужели ты отдал ее им? Я убью тебя и всех, кто в этом доме...,— прошипел я, чувствуя, как глаза наливаются кровью.

— Босс, кто-то из семьи передал нашему врагу сведения о твоем местоположении. Мы вышли на след человека, который устроил тебе засаду. Это был Арнольд...К сожалению, когда мы примчались домой, было уже слишком поздно, Домиано,— Маттео виновато опустил голову.

Отпускаю его, закрывая глаза.

Что же он успел сделать с тобой за эти шесть дней, мой ангел?

— Босс, вы очнулись...,— открываю глаза, яростно смотря на Адриано, зашедшего в гостиную.

— Ты моя правая рука, Адриано, мать твою! Почему ты не собрал людей и не прострелил этого ублюдка пока меня нет?,— заорал я, приближаясь к нему. Он испуганно отскакивает назад, забегая за диван.

— Прости меня, Домиано. Арнольд сделал всё, чтобы даже наши люди поверили в твою смерть. Нам нужно было подождать, пока ты не очнешься...,— судорожно контактирует, и я громко выдыхаю, обхватывая свою голову руками.

— Сейчас же собирай людей, Адриано! Немедленно выдвигаемся к этому сукину сыну!,— повышаю голос, после чего он кивает и пулей вылетает из дома.

— Брат, Керасим мертв и...,— я взглянул на Маттео, напрягаясь всем телом. Сопляк мертв? Лола знает об этом? Черт, она же будет страдать из-за этого.

— И?,— как меня раздражает, что они не договаривают то, что хотят сказать.

— Вчера прислали тело младшей принцессы. Мы в скорейшем порядке отправили труп к королю Асаду, чтобы ее похоронили по своим законам,— я почувствовал неимоверную боль внутри себя. Убили ребенка? Ту самую девочку, которая улыбалась при виде меня. Единственный ребенок, который дотянулся до моего черного сердца.

Мычу, присаживаясь на край дивана. Холодной ладонью протираю лицо.

— Маттео, если с Лолой что-то случится, я обрушу весь мир на вас,— твердо шепчу, поднимая на него свой красноречивый взгляд.

— Мой Домиано...,— резко оглядываю Долорес, которая со слезами на глазах бежала ко мне. Ее руки обернули мой голый торс.

— Больше никогда не оставляй нас, мой мальчик. Это было невыносимо...,— я смотрю в одну точку, пока Долорес рассказывает о тех ужасах, которые они тут пережили. Мое сердце чуть не разорвалось, когда я узнал, что Лола сама пристрелила Керасима. Моему восхищению к этой девушке нет предела. Высшие силы одарили ее такой силой, таким стержнем. Кто-либо другой не смог бы пережить увиденного, но я уверен, что она стойко прошла это испытание.

— Где Наида и Адэлина?,— Маттео касается стены, прислоняя голову.

— Наида билась в истерике с тех пор, как узнала о смерти малышки. Сеньор Диего прописал ей с Адэлиной сильные успокоительные, они спят,— тяжело вздохнула Долорес,— Домиано, Лола...

— Босс, я собрал всех наших людей, они готовы на визит к нашему «новоиспеченному» Дону,— Адриано забежал в гостиную, растягивая уголок губы в хитрую ухмылку.

— Принеси мне мой костюм, Долорес,— она выходит, оставляя нас одних,— Он уже посмел объявить себя Доном?,— издаю смешок от нелепых действий дяди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лучано собрал у себя в особняке всех капо различных стран. Они провозгласили его новым правителем Италии и Испании. Некоторые наши друзья отступились и покинули место предателей после речи Лолы,— я напрягся,— Она выступила, сказав, что ты жив и скоро надерешь всем задницу,— ухмыляюсь.

— Значит, эти недоумки провозгласили Доном другого ублюдка, пока жив действующий Босс?,— поглаживаю отросшую бороду,— Черт возьми, да они нарушили одно из правил Омерты. Адриано, напомни, какое наказание будет для тех, кто пойдет против правил?,— я

вопросительно поднимаю бровь.

— Они все должны умереть,— довольно проговорил он.

— Тогда чего мы ждем? Созовите всех представителей мафиозных организаций в особняк Арнольда. Они забыли, кому принадлежат их души...Надо бы напомнить,— Маттео довольно кивает и выходит в сопровождении с Адриано.

Быстро надеваю костюм, который мне принесла Долорес. Закрепляю кобуру с пистолетом и пару ножей под пиджак.

При выходе из особняка, я останавливаюсь, оглядывая огромное количество мужчин. Каждый был боевой машиной для убийств.

— Мы рады, что жив наш Босс!,— преклонил голову Майкл – управляющий моими солдатами. Все последовали его примеру.

— Убивайте всех. Никто не должен выйти из особняка предателя живым,— громко и жестко произношу, дабы мой голос достиг ушей каждого из стоящих позади. Все расходятся, залезая в перевозочные грузовики.

— Маттео,— подзываю к себе брата,— Отправь весть Асаду. Он сегодня же должен быть здесь,— слова вылетают с таким равнодушием, а сердце, будто режет острыми кинжалами.

— Зачем, Домиано?

— Он должен забрать своих дочерей домой,— Маттео удивленно взмахивает бровями,— Никаких вопросов, нам пора.

Спустя пару десятков минут моя машина останавливается у разрушенных ворот особняка. Я выхожу из машины, доставая пистолет. Диего очень просил меня не делать резких движений, дабы швы не разошлись, и если пару месяцев назад я бы послал его в могилу к своей матери, то сейчас мне не хотелось спорить со стариком.

Мои люди практически перебили всех, а Маттео и Адриано одного за другим приводили представителей каждого клана.

Стремительными шагом я вошел в особняк, стреляя в медлительных мудаков, которые не могли даже за пару секунд поднять свое оружие и сделать несчастный выстрел. Где учат этих сопляков?

Поднимаюсь вверх по лестнице. Из-за угла выходит девушка в форме горничной, и я тут же припечатываю ее к стене, хватая за шею.

— Где она?,— рычу, усиливая свою хватку.

— П-прошу...Я расскажу все,— хрипит она, и я разжимаю пальцы. Девушка судорожно вдыхает воздух, пытаясь откашляться.

— Не убивайте меня, меня зовут Киара, я была добра к госпоже...выполняла все ее приказы,— я закрываю глаза, шумно вздыхая воздух.

— Я задал тебе вопрос...

— Она пошла в комнату господина...принцесса с ним,— моя рука тут же опустилась. Ревность застилала всю мою душу. Лола в одной комнате с моим врагом? Я уничтожу его...

— Веди меня,— толкаю девушку вперед.

Мы проходим коридор и заворачиваем за угол.

— За поворотом будет стоять охрана Арнольда,— тихо прошептала она. Я потянул ее назад и с легкой походкой завернул налево. Не медля ни секунды, выстреливаю в каждого из мудаков. Они даже среагировать не успели. Такие же идиоты, как их Босс.

Вышибаю двери комнаты и застываю, яростно оглядывая полуголую Лолу, которая безжалостно режет Арнольда. Глупая девчонка, что она творит? Секундой позже серые глаза касаются моих, проникая в самую душу, которая принадлежит одной лишь ей.

Эта девушка скрывает в себе огромный потенциал. Она сильнее, чем мне казалось. В ее глазах помимо нескрываемой радости еще плясали черти, жаждущие крови. Ангел теряла свой свет, и в этот момент я понял, что правильно поступил, вызвав ее отца.

Когда я привел ее в дом, увидел все страдание их семьи. И виной всему был Домиано. Я.

Принцесса умоляла меня не оставлять ее, но это решение не далось мне с такой легкостью, как она думает. Когда я коснулся ее вновь, мое тело пылало, а сознание жаждало никогда не выпускать ее из поля зрения. Однако мне нельзя быть таким идиотом, черт возьми. Со мной Лола в опасности на данный момент. Арабская территория являлась самой безопасной зоной для Лолы. Крыса туда не сунется, я уверен. Король Асад не допустит этого.

За Арнольдом стоял кто-то намного сильнее, а предатель, что служит ему, находился все это время прямо в моем доме.

Этот мудак явно в преимуществе, пока скрыт от меня, но как только мои уши услышат имя этого человека, он проиграет.

Три месяца назад я похоронил Адэлину, которая была очень дорога мне. Часто задаюсь вопросом, смогу ли я сделать то, что сделала она во имя любви? Наверное, да. Лола стала для меня всем миром. Как же сильно страдает моя душа вдалеке от нее. Как же сильно скучаю по своему ангелу. Я жажду вновь коснуться ее бархатной кожи, целовать губы, что слаще меда. Ее прекрасная улыбка дарила мне невообразимое зрительное удовольствие, но приближаться к ней мне не следует.

Принцесса жила счастливо по словам короля Асада, с которым я регулярно выходил на связь в течении этих месяцев. В какой-то степени, меня задевала одна мысль, что ей лучше там, где нет меня, однако с другой стороны, я был рад, что она приходит в себя.

— Босс, один из них готов сказать имя предателя,— мои глаза устремились на Адриано, который впопыхах залетел в кабинет. По его разбитым костяшкам, понимаю, ночь у него была веселой.

Я спешно выхожу из особняка и направляюсь в другой корпус, где мы держали предателей.

Когда я вошел в здание, мои солдаты поднялись со своих мест, выказывая уважение и преданность. Пройдя мимо кабинетов – так мы называли тюрьмы, я зашел в самую последнюю.

Мое терпение было на исходе. Каждый предатель, которого задержали в доме Арнольда, был допрошен с особой жестокостью, однако никто не сознавался и подыхал в муках. И наконец...Сегодня нашелся тот самый сосунок, которому дорога своя жизнь больше, чем жизнь босса.

Я захожу внутрь, замечая Маттео, хмуро смотрящего в маленькое окошко, через которое сочился свет.

— Прошу вас, Дон, пощадите меня...Я слышал, что вы приняли Ислам,— моему взору предстал низкий, хилый мужчина, который горько умолял оставить его в живых,— Мусульмане прощают своих своих братьев по вере, прошу...

Я вспомнил Лолу. Как же она была счастлива, когда я сказал, что принял ее веру. Но как же она разочаруется, если узнает, что я соврал. Эта религия чужда мне, зачем мне принимать ее, если я не собираюсь жить так же мирно, как живут они? Я не перестану убивать, не перестану торговать запрещенным товаром. Может когда-нибудь я приду к этому сам, однако сейчас... Нет. Лола не узнает об этом никогда. Ее вины нет в том, что она в неведении. Да, я мудак, что так обошелся с ней, но как иначе я обрел бы свое счастье? Принцесса никогда не согласилась бы выйти за меня, даже если очень сильно и любила. Я не мог допустить такого. Нет.

— Хорошо, если ты скажешь мне имя ублюдка, который скрывается от меня в своей норке и имя предателя, который докладывал ему информацию о моем передвижении, я дарую тебе жизнь,— мужчина молчит, обдумывая мои слова. Терпение исчерпалось.

— Говори! Говори же, черт бы тебя побрал!,— заорал я, хватая его за шкирку.

— Я скажу, Дон...Я скажу,— судорожно прошептал он, боясь взглянуть мне в глаза.

— Предатель это...

—————––————————–——————

Я плохая? А кто хороший?

Как вам глава? Простите за ошибки, я сразу же выложила, как только закончила писать????

Глава 25

Будьте честны и правдивы,

не обманывайте и не предавайте

— Это шутка такая, Аида? Какая беременность?,— я очень плохо понимала, что происходит из-за слабости.

— Господин, простите за дерзость, но не могли бы в покоях остаться только женщины?,— любезно спросила лекаршка, после чего отец вышел из комнаты, одаривая меня удивленным взглядом.

— С вашим циклом все в порядке?,— протираю руками лицо, смахивая заодно пот со лба.

— Он у меня нерегулярный, месячные могут идти день или два...

— Вот бы мне так,— смотрю на Наиду,— У меня они идут целую неделю, да еще и такие болючие,— мне стало ее жалко, в детстве она часто лежала в комнате, не в силах даже встать.

— Принцесса, во время первого триместра беременности может идти кровь, но она не является менструальной. Вы легко ее можете спутать, поэтому неудивительно, что даже не заметили,— ласково произнесла лекарша, заставляя меня расширить глаза.

— Но у меня нет токсикоза, нет никаких симптомов, вы уверены, что это правда?

— Абсолютно, мне докладывали о том, что вы плохо кушаете, и с тех пор, как приехали сюда, у вас постоянная слабость. Это тоже признаки беременности, госпожа. Все зависит от организма женщины, а у нас он у всех разный,— мое дыхание учащается, а руки холодеют.

— Живот..., у меня нет живота,— прошептала я.

Лекарша аккуратно садится на край кровати и приподнимает мою тонкую кофту. Она касается рукой низа живота.

— А это по вашему не живот?,— смеется, прикладывая мою руку к еле заметной округлости,— Я следила за вашей покойной матерью во время беременности принцессой Фатимой, у нее тоже был совсем маленький животик. Это ваши гены, госпожа,— лекарша встала с кровати и подошла к небольшому столику. Мне казалось, что я просто слегка набрала вес, который ушел в живот, а оказывается...

Она взяла документы и легким почерком расписала какие-то назначения.

— Принцесса Лола, вы должны очень внимательно следить за состоянием наследника. Я прописала вам лекарства и режим, который нужно соблюдать обязательно,— я не могла поверить в то, что услышала.

— Но...Как он смог выжить после стольких событий? Я так сильно нервничала, рыдала...

— Вы очень сильная, госпожа,— прошептала она,— И наследник у вас тоже очень сильный. Не хочет покидать свою маму. Пусть это будет подарком за все ваши пережитые горести,— мои глаза наполнились слезами.

Лекарша попрощалась с нами и вышла, оставляя меня в полнейшем шоке от произошедшего. Ладонь невольно поглаживает округлость живота, заставляя меня разрыдаться.

— Сестренка, не плачь...,— Аида аккуратно спрятала выпавшую прядь моих волос обратно за ухо. Наида подползла ко мне, обхватывая вторую ладонь.

— Я могла потерять его, вы понимаете? Я не берегла его...

— Ты не знала о нем, Лола. Сейчас ты будешь осторожнее, мы будем помогать тебе,— тихо прошептала Наида, легонько чмокнув меня в щеку.

— Лола, ты понимаешь, что значит эта беременность?,— со счастливой улыбкой спрашивает Аида, поднимая мое зареванное лицо,— Ваш брак с Домиано сохранился! Вы не разведетесь!,— прокричала она, заставляя меня закрыть глаза от вновь нахлынувших слез. Какое же облегчение. Всевышний дал мне не просто знак, он подарил мне маленькое чудо, что так отчаянно боролось за жизнь, несмотря на огромное количество слез и испытанной боли его мамы. Мама...Как странно это произносить.

По нормам нашей веры, если супруга оказывается беременна, развод не является действительным. По крайней мере, до рождения ребенка, а после муж и жена сами решают, что делать дальше.

— Я так счастлива за тебя, сестренка! Наконец-то у нас будет племянник, Наида!,— Аида вскакивает с кровати и начинает кружится в танце, подхватывая Наиду. Впервые за долгое время дворец озарился нашим счастливым смехом. Я до сих пор не могла отойти от шока. Эта беременность была последней новостью, которую я предполагала услышать.

— Давай я помогу тебе принять ванную? Ты до сих пор очень бледная,— счастливо улыбаюсь, кивая Аиде. Она помогает мне подняться с кровати и зайти в ванную. Открыв кран, Аида набирает теплую воду, бросая в нее успокаивающие травы и лепестки ароматных цветов. Я раздеваюсь и погружаюсь в широкую ванну, блаженно закрывая глаза. Прижимаюсь щекой к мраморному бортику, позволяя сестренке намылить шеи и спину каким-то гелем.

— Может ты позвонишь Домиано и осчастливишь его такой прекрасной новостью?,— спрашивает Аида.

— А ты думаешь, он будет рад?,— шепчу, не в силах даже открыть глаза. Моя слабость становилась все сильнее с каждым днем, надеюсь, прописанные лекаршей лекарства помогут мне набрать силы.

— А почему он не должен быть рад, Лола?,— Наида стояла у двери, прислонившись телом к дверце,— Он очень сильно любит тебя, думаю, Домиано будет счастлив.

— Я не знаю, Наида...Мне нужно для начала прийти в себя и только подумать уже думать, как сказать ему о беременности,— Аида вымыла мою голову, помогла высушиться и одеться.

Я надела легкое белое платье с мелкими красными цветочками, которое слегка обтягивала мою талию. Постучавшись, в комнату вошла моя служанка.

— Госпожа, король Асад желает видеть во дворцом саду,— я кивнула ей, после чего она вышла.

— Интересно, что думает отец по этому поводу?,— спрашиваю, накидывая на голову шелковый платок.

— Когда лекарша сказала ему о твоей беременности, он не произнес ни слова. Он просто смотрел в одну точку,— ответила Аида, помогая мне выйти из комнаты. Под руки своих сестер я все же дошла до беседки, где ждал меня папа.

— Оставьте нас одних,— приказал он, помогая мне сесть на скамейку. После того, как мы остались одни, отец нежно погладил мою щеку, притягиваю к своей груди.

— Моя маленькая принцесса, это последнее, чего я ожидал от тебя,— волнение так и исходило от него,— Одна мысль о том, что ты родишь наследника этому государству, бросает меня в дрожь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Папа, ты не рад?,— шепчу, опуская голову.

— Наоборот, Лола. Я и подумать не мог, что Всевышний так скоро дарует нам это благословение. Если ты родишь сына, он станет непобедимым, поверь мне,— воодушевленно пролепетал отец, заставляя меня смущено улыбаться.

— Ты должна беречь себя, моя девочка. Больше нервничать нельзя, надо жить в тишине и спокойствии,— я киваю, отпивая из небольшего кувшина воду,— У тебя все еще есть шанс начать спокойную жизнь рядом с Латифом, Лола. Неясно, как отреагирует Дон на твое положение, и не факт, что с ним ты будешь в безопасности,— напрягаюсь.

— Отец, у моего ребенка есть отец. Домиано не откажется от нас, я уверена. С ним мы, как раз-таки, и будем в безопасности,— спешу оправдать своего мужа.

— Господин, сын президента Ливана просит об аудиенции,— наш разговор прерывает слуга.

— Проси его,— папа поднимается со скамейки и выходит из беседки.

Латиф подходит к нему и приветствует, склоняя голову. Они недолго общаются друг с другом, но по его реакции я сразу понимаю, что отец рассказал о моем ребенке.

— Моя дорогая, не задерживайся тут,— произносит папа, затем оставлять нас с молодым человеком одних.

Латиф проходит в беседку, присаживаясь напротив меня.

— Лоли, как вы себя чувствуете?,— обеспокоено спрашивает он, разглядывая мое бледное лицо.

— Хвала Всевышнему, прекрасно, Латиф. Прости, что тогда убежала, не попрощавшись с тобой,— он мило улыбается, качая головой.

— Ничего страшного, прекрасная госпожа,— он облизывает нижнюю губу, словно ему было трудно что-то сказать,— Лоли...Я в смятении после того, как узнал о наследнике.

— Это дар от Бога, Латиф. Я рада, что так получилось.

— Полностью с вами согласен. Хочу сказать, что приму вашего ребенка и буду растить его, как своего родного, госпожа,— я взмахнула бровями, не ожидая услышать эти слова.

— У него уже есть отец, Латиф...,— предупреждаю.

— Ваше желание – для меня закон, Лоли. Но знайте, я всегда готов прийти к вам на помощь,— я любезно киваю, благодаря за такую заботу.

— Почему бы тебе не обратить внимание на мою сестру Аиду, Латиф?,— он замирает, удивленно смотря на меня.

Латиф молодой, красивый и очень умный мужчина. Я уверена, что он сделает мою сестренку счастливой, когда придет время. К тому же Аида была очень красивой и статной, благодаря своему росту.

— Вы застали меня врасплох, Лоли...,— смущенно произнес он, опуская свои глаза.

— Просто приглядись к ней, я уверена, что ты не останешься равнодушным, когда увидишь ее,— ухмыляюсь, как раз замечая Аиду, идущую к нам.

Латиф встает со скамейки, изредка поднимая взор на мою сестренку. Ее щеки покрывались румянцем при виде красивого мужчины.

Наши взгляды с ним сталкиваются, и он кивает, довольный моим выбором.

Пока эти голубки знакомились друг с другом, я продолжала пить воду, чувствуя слабость, которая вновь нарастала. Неужели всю беременность я буду такой вялой?

— Малыш, не забирай столько сил у мамы, пожалей ее,— прошептала я, мягко касаясь живота. Мурашки покрылись по плечам, табуном опускаясь вниз. Необыкновенное чувство умиротворения и покоя.

Вдалеке я вижу служанку, которая быстрым шагом направлялась в нашу сторону. Латиф нахмурился, увидев пыхтящую девушку.

Осторожно встаю со скамейки, стараясь не упасть.

— Что такое?,— спрашивает Аида, обнимая меня за плечи.

— Мне приказали срочно привезти вас в зал, госпожа,— девушка смотрит на меня,— Домиано Риччи у ворот дворца, он скоро должен войти,— я открываю рот, выпрямляясь. Волнение смешивается вместе с радостью, позволяя мне спешным шагом идти во дворец. Аида и Латиф идут за мной. Мое сознание забывает о слабости. Душа желает по скорее прижаться к источнику невыносимой любви.

Я добегаю до огромных входных дверей зала, которых раскрывают охранники при виде меня.

Быстрым шагом захожу и замираю на пол пути, вглядываясь в черные глаза, которые тут же стрельнули мне в самое сердце.

Казалось, что прошла вечность после нашего расставания, а сейчас он стоит в паре десятков метров от меня. Домиано не изменился. Все такой же мощный, отважный и властный.

Его взгляд не вызывал никаких эмоций. Он, словно бездушный, лишил меня своих глазах, переведя их на отца.

— Привествую вас, Дон Риччи,— гордо произнес отец, возвышаясь на своем троне,— С какой целью вы явились ко мне во дворец?,— с каждой последующей секундой грудь Домиано вздымалась все чаще и сильнее. Вдалеке я вижу Адриано и Маттео, которые с сожалением смотрели на меня.

— Я пришел забрать ваши души, Асад,— яростно прошипел Домиано, заставляя меня расширить глаза. Я оглянулась на Аиду, которая стояла рядом с Наидой. Латиф хмуро рассматривал Риччи, держа наготове нож.

— Как ты смеешь угрожать мне, сопляк?,— грубо отвечает отец, сжимая рукой подлокотник трона.

— Я считал, что арабы очень смелые и воинственные до этого дня, старик...,— я не понимаю, что происходит.

— А ты, ублюдок, решил ударить меня исподтишка,— распахиваю глаза, не веря своим ушам,— Один из наемников поведал мне весь твой план, Асад. Хитрый ты ублюдок, оказывается,— Домиано плюет на лакированный пол, делая шаг вперед,— Это же насколько надо быть никчемной мразью, чтобы подсунуть свою родную дочь в постель к врагу?,— мое дыхание замирает,— Инсценировать инсульт, чтобы дать время принцессе завладеть мной, подослать еще одну дочь, чтобы передавала всю информацию о моих планах. Это похвально для такой скотины, как ты,— горячие слезы обожгли глаза, которые сразу же уставились на Наиду. Она отошла от Аиды, которая была шокирована не меньше. Наида виновата покачала головой, поджимая губы от слез. И тут до меня дошло всё.

На дворец, за всю историю правления арабской династии, никогда не нападали враги. Напасть на дворец можно было лишь при позволении самого правителя или его приближенного человека. Несколько дней я была заперта в подвале вместе с девушками, хотя мы и находились не столь далеко от дворца, все же никто не нашел меня. А может и вовсе не искали?

Его слова в Париже, о том, что я все-таки смогла завладеть сердцем Домиано, он так легко согласился на мой брак с человеком, которого ненавидел столько лет...

Наида...С тех пор, как она вошла в дом, у нас начались проблемы. Ее нескончаемые истерики, когда умерла Фатима. «Это я виновата...»,— сердце разрывается на части от предательства самих близких мне людей.

— Неужели тебе не было жалко свою младшую дочь, Асад?,— разочарованно произнес Домиано, заставляя отца вскочить со своего места.

— Этот шакал Арнольд предал меня! Он должен был убить тебя и вернуть мне дочерей, но не сдержал своего обещания!,— прокричал, заставляя мое тело задрожать,— Я не думал, что Лола попадет в руки к тебе, а когда узнал, был неимоверно счастлив такой удаче. У меня были сомнения насчет того, что такой бездушный монстр, как ты, полюбит мою дочь, но ее красота даже тебя поставила на колени,— довольным тоном проговорил отец, заставляя меня медленно отойти назад, хватаясь за плечо Аиды. Мои ноги не держали меня. Как они могли...

Домиано яростно оглядел меня, в его глазах читалась боль, обида, ярость и желание мести.

— Когда ты вернул ее мне, я разочаровался. Хотел, чтобы ты умер у себя на родине, на глазах у всех,— отец кивнул охране. Двери моментально раскрываются, позволяя многочисленным солдатам окружить Домиано. Маттео и Адриано были в ловушке.

— Но ты решил войти в логово зверя, Домиано Риччи. Я думал ты умный мужчина...,— он коротко засмеялся,— Но твоя погибель будет такой скучной и унылой.

— Я убью каждого, кто посмел предать меня,— прорычал мой муж, яростно смотря мне в глаза,— А тебя я буду убивать мучительно и долго,— Латиф закрывает мое тело от него, привлекая к себе внимание.

— Дон, не спешите убивать любимых вашему сердцу людей, не зная всей правды. Мы можем решить все мирным путем!,— осторожно проговорил он, пытаясь успокоить Домиано.

— Уже поздно,— я вздрагиваю, когда стекла высоких окон разлетаются по залу. Солдаты Домиано проникают внутрь, убивая каждого, кто встает на их пути.

Отец выбегает через потайную дверь у трона, оставляя своих дочерей в опасности. Душа изранена лицемерием этого человека, но я не могу дать себе погибнуть, во мне живет еще один человек, который нуждается в защите.

— Латиф, бежим!,— кричу я, хватая Аиду и Наиду за плечи. Мы выбегаем, пролезая сквозь нашей армии. Оглядываюсь назад, касаясь взглядом своего любимого, который пытался дойти до меня, уничтожая каждого на своем пути.

Он действительно думает, что я тоже замешана в этом преступлении? Домиано, как ты можешь?

Мы бежим в сторону левого корпуса дворца. Спустившись по лестнице вниз, я веду всех к задней части дворца, где находилась библиотека. На пути оказываются три солдата, которые сразу же надвигаются на нас.

Латиф одним лишь ударом вырубает первого. Пока он занимался им, другие два ринулись к нам, хватая Наиду. Я судорожно оглядываюсь и замираю, увидев настенный канделябр. Бегу и снимаю его со стены. Пока Аида старалась отбиться от солдата ногами, я со всей силы заношу по его голове тяжелым орудием, после чего он сразу падает на пол. Тем временем, Латиф успел убить второго солдата, который держал Наиду.

— Надо спешить,— произношу, хватая сестер за руки. Мы доходим до библиотеки. Я веду их в самую глубь, пропуская кучу вопросов.

— Здесь...где-то здесь это должно быть,— судорожно шепчу, хватаясь за небольшие шкафы со старинными архивами династии. Когда я схватилась за следующий шкаф, он податливо отворился, показывая лестницу, ведущую вниз.

— Лола...Что это?,— прошептала Аида, шокировано осматривая потайной ход.

— Пока вы веселились в саду, я исследовала каждый уголок этого дворца. Давайте, вперед!,— первый заходит Латиф, затем Аида. Мою руку обхватывают, заставляя остановиться.

— Сестра, прости меня, пожалуйста. Отец обманул меня, сказал, что Домиано хочет убить нас всех,— слезно умоляла Наида.

— Не смей произносить ни слова, Наида. Тебе очень повезло, что взяла у меня обещание защищать тебя, иначе я сама убила бы тебя своими же руками,— толкаю ее к лестнице, затем прикрываю черный ход шкафом.

Мы спускаемся, проходя узкие, сырые туннели.

Слабость вновь охватывает мое тело, заставляя идти медленнее.

— Ну же, сестренка. Не сдавайся, мы почти у цели,— Аида подхватывает меня за плечи. Через пару минут мы видим небольшой свет в конце туннеля. Латиф выбивает деревянную дверь, выпуская нас на свежий весенний воздух.

Я сажусь на землю, глубоко вздыхая.

— Куда нам теперь идти?,— шок Аиды постепенно переходит в страх и безысходность. Я понимаю ее чувства.

— Я заберу вас в Ливан, там вы сможете укрыться от Дона. Уверен, он не отступит, пока не найдет каждую,— Латиф с сожалением взглянул на меня. Да, Домиано не успокоится, пока не убьет меня.

— Хорошо, Латиф. Спасибо тебе огромное за помощь,— он устало кивает, одаривая ласковым взглядом Аиду.

Напрягаюсь, услышав хруст неподалеку.

— Там кто-то есть, прячьтесь,— приказывает Латиф, вставая в позу. Мы укрываемся в туннеле, выглядывая.

Шаги с каждой секундой становились все ближе и ближе. Латиф был готов нанести удар, но мой резкий крик остановил его.

— Нет! Опусти оружие,— прокричала я, заметив мужчину, которого так долго не видела,— Даниэль...,— он с ухмылкой проходит мимо Латифа, направляясь ко мне. Я выхожу из укрытия, счастливо улыбаясь своего другу.

— У вас тут такой экшен творится, принцесса. Я еле как пробрался в эту часть дворца,— с усмешкой проговорил Даниэль,— Домиано, вижу, суету наводит, да?,— я бы посмеялась, если бы не вся сложившаяся ситуация.

— Мы едем в Ливан, Даниэль. Латиф укроет нас, пока я не решу, как лучше рассказать своему мужу, что не причастна в предательстве своей семьи,— Наида виновата опускает голову, когда я укоризненно оглядываю ее.

— Пусть он отвезет в Ливан твоих сестер, принцесса. Тебе лучше пойти со мной,— хмурюсь.

— Принцесса не пойдет с тобой,— твердо ответил Латиф, а Аида его поддержала.

— Моя сестра не пойдет никуда!

— Помнишь, я говорил тебе о моем Боссе, мышка?,— киваю,— Он здесь и поможет тебе. Доверься мне, принцесса, обещаю, Босс и я отдадим жизни за тебя,— я могу показаться безрассудной, но почему-то мое сердце верит его словам. Даниэль не врет, я чувствую.

— Хорошо, я пойду с тобой. Аида, берегите друг друга и никогда не ссорьтесь, хорошо?,— подхожу к шокированной сестре, крепко обнимая ее,— Обещаю, мы еще увидимся, когда Домиано поймет, что я не виновата. Он поверит мне,— шепчу, целуя мокрые щеки.

— Латиф, я вверяю тебе жизни своих сестер. Береги их, как самое драгоценное сокровище,— нехотя, но он соглашается с моим решением, обещая, что ни один волосок не упадет с головы Аиды и Наиды. Не удостоив даже взгляда вторую, я прохожу к Даниэлю, который указывает мне вглубь леса. Наши пути с сестрами разошлись. Я шла навстречу к неизвестности. Кто же этот Босс? Почему он так сильно волнуется за меня? Что хочет от меня?

Я вот-вот узнаю.

Голова сильно кружится, а губы холодеют. Не сейчас, малыш. Дай маме еще немного времени.

— Даниэль, мне нужно тебе кое-что сказать...,— прошептала я, привлекая внимание синеволосого.

— Что такое, принцесса?,— мы остановились у опушки леса,— Ты очень бледная...

— Я здесь не одна,— слабо улыбаюсь, смотря ему в глаза. Он хмурится, ожидая ясного ответа, но через пару мгновений его лицо вытягивается, а глаза расширяются.

— Ты шутишь. Не говори...

— Я беременна,— он открывает рот, касаясь ладонью своего затылка. Его замешательство меня рассмешило, хотя в данный момент, я , наверное, должна была плакать и биться в истерике. Но внутри была надежда, что Домиано поверит мне, и мы снова будем вместе, как раньше.

— Ты умеешь удивлять. Сама-то рада?,— мы продолжаем путь.

— Очень рада, это необычно странное чувство, Даниэль...,— мой рот закрывается, когда в поле зрения появляется очень дорогая черная машина. Она ехала к нам навстречу.

— Ты готова познакомиться с Боссом, Лола?,— с ухмылкой на лице спрашивает Даниэль. Машина останавливается в пару метрах от нас, и я сглатываю. Волнение подкрадывается с новой силой, на ладонях выступает пот.

Даниэль открывает водительскую дверь.

Большая, загорелая рука касается опущенное плеча Даниэля, активно хлопая его. На лице Даниэля появляется теплая улыбка. Он делает шаг назад, и в этот момент Босс выходит из машины, заставляя раскрыть рот от внушающего роста. Его лица не было видно, но не знай я, что это другой человек, то сразу подумала бы о Домиано. На нем был идеально черного цвета костюм. Такие же черные волосы были красиво зачесаны назад, а широкая спина прикрывала тело Даниэля.

— А вот и наша принцесса,— проговорил Даниэль, кивая в мою сторону. Голова мужчины повернулась в мою сторону. Я отшатнулась, не в силах заставить дыхательные пути вдохнуть воздух.

Мужчина медленным, но властным шагом движется в мою сторону, и я все больше и больше распахиваю глаза, восхищаясь этой поразительной схожести.

Черные глаза, пухлые губы, которых тронула ухмылка. Красивый нос с еле заметной горбинкой и густые брови. Волосы по бокам были посидевшими.

Только благодаря носу и этой седине, я могла различить этого мужчину и моего Домиано. Передо мной стоял он, словно вернувшийся из будущего. Постаревший на несколько лет.

— Так вот ты какая, Лола...девушка, подчинившая себе моего брата,— низкий голос вибрирует в ушах. Я не в силах открыть рот от шока.

— Приятно познакомиться...Лаки.

————————————————————

Проснулась в 7 утра, чтобы написать для вас главу. А сейчас на минуточку 13:19!!

жду ваши комментарии????

Глава 26

Иногда, чтобы пойти правильно,

все должно пойти не так

Лаки Андреа Риччи. Старший сын покойного Дона итальянской мафии, Вигьено Риччи. Мужчина тридцати пяти лет. Это все, что я знала о своем спасителе до этого времени. Он оказался не таким, как я его себе представляла.

Лаки был очень умным, внимательным и беззаботным мужчиной, который характером сильно отличался от своего младшего брата.

Пока мы ехали в машине, я пристально наблюдала за его действиями с заднего сидения. Он часто смеялся, обнажая выделяющиеся клыки. Лаки и сам был похож на вампира. На вид опасного, грозного и властолюбивого, однако вел себя он совсем иначе. Казалось, что его аура очень светлая и добрая. Это вводило меня в ступор, ибо образ старшего Риччи в моей голове абсолютно рознился с реальным.

Лаки несколько раз останавливался у ларьков с продуктами, чтобы купить мне разных фруктов и питья. Он не докучал меня вопросами, не разговаривал больше, чем надо. Я чувствовала себя защищенной рядом с ним, так же, как и рядом с Домиано когда-то. Люди Лаки каждые десять минут сообщали о передвижениях его младшего брата через рацию. Они докладывали о том, что Домиано поднял все группировки стран, чтобы найти меня. Это пугало.

Я бы не сбегала от него, если бы на кону стояла только лишь моя жизнь, но с недавних пор я стала ответственна за жизнь еще неродившегося наследника семейства Риччи и династии арабов.

Лаки остановился у взлетной полосы и попросил меня подняться в его личный самолет. На мои вопросы, куда мы летим, он лишь отвечал, что в самое яркое и веселое место в мире. Это интриговало, одновременно волнуя меня.

Когда наш самолет приземлился, я с осторожностью вышла из кабины, пряча глаза от ослепляющего солнца. Лаки спустился вниз, разговаривая с мужчиной в костюме на непонятном для меня языке.

— Даниэль, помоги принцессе спуститься,— низкий голос босса заставил меня подпрыгнуть.

— Прошу,— Даниэль следил за тем, чтобы я не упала с лестницы, ибо вид мой казался болезненным. Мы подошли к машине.

— Почему она такая бледная?,— нахмуренно спросил Лаки,— Лола, ты в порядке?,— я поджала губы, кивая.

— Босс, она сделала нам сюрприз,— произнес Даниэль,— В ее чреве созревает следующий Дон всего мафиозного мира,— поднимаю голову на Лаки, который не скрывал своего удивления.

Он сглотнул, осматривая мой прикрытый живот, словно не веря словам Даниэля.

— Ты идиот? Почему ты раньше мне не сказал?,— процедил Лаки, яростно глядя на подчиненного,— А если бы с ней что-то случилось при перелете? Я уничтожил бы тебя,— мои губы приоткрывают от знакомых слов. Как же они похожи, в самом деле, с Домиано.

— Лола, я безмерно рад этой новости. Ты осчастливила меня!,— Лаки улыбался самой искренней улыбкой, заставляя меня задуматься: почему он рад этому и для чего ему нужна я?

Он помог мне сесть в машину, после чего сел сам.

Пока мы ехали, я осматривала все вокруг. Нас словно окружало море, оно виднелось везде, но больше всего меня удивила огромная статуя мужчины с разведенными руками, которая стояла на высокой горе.

— Это статуя Иисуса,— объяснял мне Лаки,— Это сын Божий, в которого верят христиане.

— Как необычно...,— прошептала я, в последний раз взглянув на чудесную статую.

Через непродолжительное время мы остановились у ворот огромного пентхауса. Они открылись, и моему взору предстал красиво оформленный двор с разными кустами цветов и небольшим фонтаном в центре.

Я вышла из машины, оглядывая красоты природы новой страны. Бразилия. Сочная, красивая, наполненная яркими красками.

— Прошу, принцесса,— старший Риччи пригласил меня в свой дом.

Нужно ли описывать красоту внутреннего убранства пентхауса? Думаю, нет. Здесь все было оформлено очень элегантно и гармонично в темно-серые цвета.

Мы поднялись на второй этаж. Лаки провел меня в комнату с террасой.

— Это теперь твоя комната, Лола. Отдохни, потом спустишься, и мы поговорим обо всем. Я уверен, у тебя очень много вопросов,— ухмыльнулся он. Киваю, после чего меня оставляют в комнате одну.

Я села на большую кровать, срывая с головы платок. Глубоко вздыхаю, осматривая свои новые покои. Мне так хотелось вернуться в свою родную комнату в особняке Домиано, увидеть Долорес, прижаться к своему мужу и никогда больше его не покидать, однако все так изменилось.

Отец, которому я вверила свою жизнь, предал меня и моих сестер. Он так любил меня, так поддерживал, а я и подумать не могла, что оказалась пешкой в его руках. Он просто хотел остаться у власти, а единственный враг папы был Домиано. Интересно, добрались ли сестренки до Ливана? Хорошо ли с ними всё?

Как же больно, что любимый поверил в мою виновность. Я знаю, Домиано найдет меня рано или поздно, и мне надо подготовиться к этому.

Зажмуриваю глаза, судорожно протирая уставшее лицо. Затем ладонь касается небольшого животика. Мой маленький наследник. Как я люблю тебя, ведь ты частичка Домиано. Ты наше будущее. Обещаю, мое чудо, мама будет всегда поддерживать тебя и вырастит достойным человеком.

Просидела так я достаточно долго, на душе стало тоскливо, поэтому лучшим решением было спуститься вниз к Лаки. Мне нужна была его исповедь. Я жаждала этого.

Открыв первую попавшуюся дверь в комнате, вижу небольшую ванную с душем и раковиной и унитазом. Опустошив свой мочевой пузырь, я мою руки и ополаскиваю лицо прохладной водой, блаженно закрывая глаза. Чувствую себя бодрее. Выхожу из ванной и надеваю платок.

С легким волнением в душе, я спускаюсь вниз по лестнице, проходя по первому этажу, пытаюсь найти хотя бы тень старшего Риччи.

В итоге мои поиски привели меня к задней части пентхауса, где располагался огромный бассейн, а недалеко стояла скамейка. На ней вальяжно расположился Лаки, затягивая токсичный дым из сигареты. Когда он увидел меня, сразу же потушил сигарету, размахивая бумагами, которые он взял с рядом стоящего столика, по воздуху.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лола, почему не предупредила, что идешь? Подожди там, сигаретный дым будет вреден для моего племянника,— быстро произнес он. Я удивленно взмахнула бровями, оставаясь стоять у панорамных дверей. Через пару секунд, Лаки все же пригласил меня к себе. Я села на скамейку, а он, в свою очередь, расположился на кресле.

— Как ты себя чувствуешь, Лола? Завтра придет врач, который будет следить за твоим состоянием. Если будешь нуждаться в чем-то, не стесняйся,— его черные глаза смотрели вдаль, а густые брови были слегка напряжены, словно он боялся моего очевидного вопроса.

— Лаки, почему вы так беспокоитесь обо мне? Что вам нужно?,— осторожно спросила я, привлекая его глаза к себе.

— Ты самое дорогое, что есть у моего брата, Лола. Как я мог оставить тебя в опасности?,— ухмыляется, заставляя меня непонимающе вскинуть брови.

— Вы хотите использовать меня против него?,— злость брала надо мной вверх. Лаки облизал губы, закатывая глаза.

— Конечно нет, принцесса. Я люблю своего младшего брата и готов жизнь за него отдать,— я замерла, шокировано оглядывая безмятежное лицо Лаки.

— Но Домиано говорил, что...

— Что родители заставляли стоять его на коленях передо мной?,— продолжил он,— Да, так и было. Я был первым и самым желанным ребенком для своих родителей. Будущий Дон Итальянской мафии,— мужчина хмуро смотрел в одну точно, словно погружался в свои воспоминания,— Меня лелеяли все, так как умственные и физические способности такого юного мальчишки покоряли многих представителей мафиозных организаций. Меня называли справедливым, властолюбивым и честным наследником дела отца. Ему это было по нраву. Вигьено не был со мной так добр, как мать. Он часто бил меня, ломал кости, когда я попадал не в самое сердце манекена при стрельбе,— ужасаюсь пережитому этим человеком, я думала, что его жизнь была намного лучше, чем брата,— Отец хотел сделать меня бездушным и самым влиятельным Доном за всю историю, однако такого в моих планах не было. Я не бездушен, Лола. У меня есть сердце, и оно зацвело, когда родился мой младший брат,— открываю рот, чувствуя, как сострадание скапливается в моей душе.

— Я был так счастлив, Лола. Однако родители не разделяли мои чувства. Мать изменяла отцу, из-за этого Вигьено слишком сильно ненавидел родившегося ребенка. Он считал его чужим, хотя тест ДНК подтвердил отцовство. Отношения родителей сильно испортились, и мать винила в этом моего брата. Его даже не нарекли, но я сделал все, чтобы он услышал имя Домиано. Он был Домиано. Я хотел, чтобы его так звали. Мой бесстрашный брат Домиано. Брат думает, что сам придумал себе имя, однако его нашептывал я, когда он мирно спал после побоев,— сглатываю слюну, скопившуюся во рту. Мое удивление нарастало с каждым словом все больше и больше.

— Родители не жалели его, они считали, что Домиано слабый и никчемный, а я, наоборот, достойнейший из всех. Ему не давали любовь и ласку, от чего моя душа страдала. Мой брат не заслуживал этой участи, но больше всего я не хотел, чтобы он стоял передо мной на коленях. Клянусь, Лола, я не хотел этого, но меня так же, как и его, заставляли это делать. Домиано долго сопротивлялся, однако перед жестокими побоями он не устоял. Каждый день он молился мне, как своему Богу, и каждый день я видел в его глазах ненависть к себе. Мне было больно, ведь он единственное, что заставляло меня жить жизнь,— на глазах наворачиваются слезы, когда Лаки откидывается на спинку кресла, протирая накаченной рукой затылок.

— Я посчитал, что Домиано следует научиться постоять за себя, решил, что он должен пройти обучение и стать сильнее. Ты, наверное, знаешь моего дядю Винцессо Веласко, отец Маттео,— после моего короткого кивка, Лаки продолжил,— Ему я приказал подготовить моего брата, научить его всему, что должен знать каждый член семейства Риччи. Он изначально противился, ибо без приказа Дона, это было невозможно. Однако я не такой добрый, кем кажусь, Лола,— обнажает свои клыки,— Если мои приказы не выполняются, я становлюсь бурей, что уничтожает все на своем пути. После пары моих смачных ударов, дядя все же согласился. Я видел, как тренируется Домиано, каким сильным и массивным он становится с каждым последующим днем. Мое сердце разрывалось от радости, когда я видел его на коленях передо мной. Набравшегося мускулов и огромной силы. Однако одно меня в нем сильно волновало. Его взгляд. Тяжелый, мстительный, накопленный яростью и желанием убивать. Это не то, что я хотел видеть в своем брате, однако в его сердце все эти года накапливалась ненависть ко мне. Винцессо докладывал мне каждый шаг Домиано, однако он укрыл от меня информацию о том, что брат жестоко убил одного из моих людей, который следил за тем, чтобы Винцессо не заметили рядом с Домиано. Если бы я знал, что в его душе была жажда мести, никогда бы не дал ей разгореться до такой степени.

— Почему ты не рассказал ему о своих чувствах?,— дрожащим голосом спросила я.

— Я боялся. Боялся, что кто-то доложит отцу. Он умел делать невыносимо больно, и я рад, что Вигьено никогда не показывал Домиано свои методы воспитания. Я бы не выдержал этого. Однако Домиано меня очень разозлил, когда пришел в зал совета, где даже тени его не должно было быть. Мне стало больно, когда брат начал унижать меня перед всем братством. Я разозлился, а он ухмылялся без единой капли страха в глазах. Они были бездушны и пусты. Мы начали драться, и вопреки всему желанию, я лишь смирно лежал, пока он избивал меня, тем самым доказывая всем членам организаций, что достойнее он, а не я. Как мог Лаки поднять руку на родную кровь? Никогда. Жестокость Домиано не знало границ, что еще удивительнее, его испугался даже отец. Он улетел вместе с матерью в Париж, а я остался рядом с ним, хотя мог бежать тоже. Я жаждал умереть от рук своего брата, однако он пощадил меня. Непонятно почему, но он приказал отправить меня туда, куда я сам захочу. Мой выбор пал на Бразилию. Я остался тут без еды, воды и денег. У меня не было даже жилья, но моя душа никогда не забывала, в ком она живет. Я Лаки Андреа Риччи. Моя сила не уступает силе Домиано Риччи, ведь он моя кровь и плоть. Всего за пару месяцев я стал самым уважаемым и опасным мафиози бразильской организации. Здесь тенью Домиано являюсь я,— внутри зародилось восхищение к мужчине, напротив меня, он оказался намного сильнее и справедливее, чем я могла себе предположить.

— Все эти года я следил за братом, находясь здесь. Мои люди защищают его, несколько раз спасли от покушений. Я горжусь тем, что он в столь раннем возрасте стал господствовать практически всеми континентами земли, однако меня пугало его будущее. Он становился все безжалостнее, бесчувственнее. В его жизни был лишь смысл абсолютной власти над всеми, и меня это расстраивало. Лола, с твоим появлением в его жизнь, он меняется,— нежная улыбка трогает лицо Лаки,— Я обязан жизнью тебе за то, что пробудила в Домиано человека. Твоя любовь окружила его тьму своим светом, и я уверен, что он станет Доном еще лучше, чем есть сейчас.

— Домиано считает, что я предала его, Лаки...,— со слезами на глазах прошептала я.

— Ему надо немного успокоиться, принцесса. Он все поймет, когда придет время, а до тех пор, я буду защищать тебя ценой своей жизни. Тем более, сейчас ты носишь под сердцем драгоценное сокровище. Этот ребенок станет самым совершенным правителем двух миров. Мафиозного и обычного,— я искренне засмеялась, нежно поглаживая животик.

— Надеюсь, Домиано поймет, какой ты хороший, Лаки. Я уверена, если вы объединитесь, вас никто не сможет победить,— он выдохнул, вставая с кресла.

— Я буду до последнего вздоха защищать своего брата, и его душу тоже,— его высокое тело возвысилось перед моими глазами,— А сейчас тебе пора отдохнуть. Дальше нас ждет еще больше приключений, нам нужно быть сильными, чтобы достойно войти в них,— я кивнула, пожелав спокойной ночи отдаляющейся фигуре Лаки.

Сегодняшняя ночь открыла мне глаза еще на одного человека.

Они носят в себе одно воспоминание, словно медаль, однако каждый смотрит только лишь на свою сторону.

————————————————————

Надеюсь, глава нескучная, простите за задержку.(

Жду комментарии и лайки для большей мотивации????

Простите за ошибки, исправлю позже

Глава 27

И не забывай, независимо от того, насколько темна ночь, рассвет обязательно наступит

Прошло пару дней с тех пор, как я оказалась в Бразилии. Здесь очень солнечно и ярко, по ночам слышна громкая музыка, поистине заинтересовывая меня о причинах такого веселья.

Лаки, как и обещал, привел в дом женщину-врача, которая провела мне полный осмотр. К моему великому счастью, малыш абсолютно здоров и развивается в правильном темпе. Более того, врач сказала, что он очень сильный и крепкий. Она хотела сказать мне пол ребенка, но я почему-то побоялась его услышать. Мне неважно уже, кто родится, главное, чтобы здоровый и счастливый.

О Домиано пропали все вести. Он улетел из арабских земель, это последнее, что я о нем узнала. Тоска заполнила всю мою душу, она умоляла меня вернуться к нему, обнять и прижать к себе, однако это произойдет тогда, когда будет суждено свыше.

Я сидела в гостиной, попивая чай с лимоном, когда мои раздумья прервали шаги. Подняв глаза, увидела Даниэля, который с сияющей улыбкой шел ко мне.

— Ну что, принцесса, освоилась? Как тебе Лаки?,— он присел напротив меня.

— Освоилась, Даниэль, только сидеть в доме уже наскучило,— проговорила я, заодно наливая ему чай,— Лаки, действительно, чудесный мужчина. Он превзошел все мои ожидания,— синеволосый довольно закивал.

— Лаки Андреа единственный близкий человек, который остался у меня. За него я готов жизнь отдать,— тут мне стало интересно, как они познакомились.

— Как вы встретились? Почему ты решил работать на него?

— Мы жили в Чикаго. Отца убили, когда я был совсем маленьким. Мама болела, поэтому мне пришлось выйти на мелкую работу, я за деньги чистил обувь. Ко мне подходили самые разные люди: кто-то кидал несколько центов прямо мне в лицо, словно дворовой шавке, а некоторые жалели и могли дать целый доллар,— он сделал большой глоток остывшего чая,— Как-то раз, вечером меня сильно избили юные мальчишки, забрали все деньги, заработанные с таким трудом. На следующий день я пошел работать с огромными кровоподтеками на лице, там меня и заметил Лаки. Он подошел ко мне, и пока я чистил его дорогие туфли, пристально смотрел на меня. Когда работа была закончена, Лаки спросил, что с моим лицом, и я все рассказал. Он в тот вечер оставил мне пятьсот долларов. Я впервые держал в руках такие деньги, их бы мне хватило, чтобы вылечить маму. Однако их тоже у меня попытались забрать. Те ублюдки снова меня избили, но убежать у них не получилось. Лаки надрал зад каждому, и позволил мне самому решать их судьбы. Он вложил в мою руку пистолет, а я убил каждого,— мои глаза расширились от его правды,— Не осуждай меня, Лола. Они грабили всех, начиная от детей и заканчивая стариками. Мы с Лаки очистили Чикаго от этой нечести. После моего правосудия, Босс увидел во мне огромный потенциал. Он дал мне выбор: быть лучшим в мире мафии, зарабатывать огромные деньги и помогать своей матери, или же продолжать работать за жалкие центы. Лаки вытащил меня из нищеты, моя мать дожила до старческого возраста, но недавно ее не стало. Теперь моя семья – это Лаки,— я глубоко вздохнула, печально опуская голову.

— Мне очень жаль твою маму, Даниэль, Пусть Всевышний осчастливит ее своим раем,— шепчу,— У тебя теперь есть не только Лаки, мы тоже твоя семья,— его глаза потеплели, а трогательная улыбка украсила лицо.

— И за вас с наследником я тоже отдам жизнь не задумываясь, Лола. Не сомневайся в этом,— я кивнула, зная, что он не врет.

— Кстати, очень громко играет музыка, здесь всегда так?,— спрашиваю, снова услышав веселую мелодию за окном.

— Началась неделя карнавалов, принцесса. Люди наряжаются и устраивают красивые представления,— объяснил Даниэль, разжигая во мне интерес и желание.

— А где Лаки?

— Ты искала меня?,— я подпрыгнула, услышав басистый голос за своей спиной. Обернувшись, кидаю взгляд на зашедшего мужчину.

— Даниэль сказал, что здесь проходят карнавалы, может сходим?,— делаю максимально щенячий взгляд, чтобы Лаки согласился.

— Как скажешь. Нельзя же вечно сидеть в одном доме. Собирайся, Лола,— я весело спрыгнула со стула и поблагодарив всех, побежала в свою комнату, чтобы одеться. В Бразилии трудно было найти подходящую одежду для меня, так как здесь очень жарко и женщины носят открытые вещи, однако Лаки все же нашел выход из этой ситуации. Я надела легкую юбку и заправила в нее рубашку, на голову надеваю легкий, шифоновый платок, а на ноги обуваю кеды, которые хорошо сели на мой тридцать шестой размер ноги.

Спустившись, мы сели в машину Лаки и тронулись в оживленный центр. Даниэль старался найти место, чтобы припарковать машину, ибо людей было огромное количество. Наконец-то мы смогли поставить машину в найденное место. Я с нескрываемым любопытством осматривала украшенные улицы, заполненные веселыми людьми. Прямо на дороге проходил парад. Ярко одетые мужчины несли огромные фигуры каких-то существ. Они были окружены полуголыми женщинами, которые танцевали в откровенных, пестрых нарядах. Я открыла рот, наблюдая за этим праздником. Что-то странное и необычное.

— Тебе нравится, принцесса?,— еле различаю голос Лаки из-за шума.

— Да! Тут чудесно!,— прокричала я, широко открывая рот.

— Не отходи от меня ни на шаг,— я кивнула, продолжая смотреть на парад. Темненький мужчина подошел ближе ко мне, показывая фокус с огнем. Я похлопала в ладоши, пытаясь сказать, что он отличный фокусник.

— Пройдем немного вперед,— слышу Лаки и устремляюсь вместе с ним дальше. Недалеко от нас сидели музыканты, которые с удовольствием играли звучные мелодии, а проходящие мимо люди, подходили к ним ближе и отдали свое тело танцу. Впервые за очень долгое время, мне было весело. Я хотела танцевать, есть и петь, как когда-то во дворце.

Ускоряюсь, оставляя Лаки немного позади, и надвигаюсь к музыкантам. Они вглядываются в мое лицо, восхищенно проговаривая какие-то слова. Затем мужчины смотрят за мою спину, после чего продолжают играть. Я оглядываюсь на Лаки, и улыбаюсь, когда он показывает палец вверх. Под красивую мелодию саксофона, начинаю скромно танцевать так, как танцевали девушки, стоящие рядом со мной. Они сменяли ноги одну за другим. Мне кажется, мои танцы намного лучше. Подстраиваюсь под музыку и поднимаю руки, красиво изгибая их. Если бы только можно было показать им, как я умею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девушки с интересом наблюдают за мной, а одна жестами попросила научить ее тоже. Ближайшие полчаса я с веселым смехом учила девушек движениям, украдкой смотря на Лаки, который уже несколько минут стоял рядом с очень милой и приятной девушкой. Его взгляд поменялся, когда он увидел ее. Лаки, словно хищный зверь, нацелился на нее, с ухмылкой проговаривая какие-то слова. Девушка явно делала вид, что Лаки раздражает ее всеми своими действиями, но только девушка поймет девушку. Он ей тоже нравится.

Оставив своих учениц, я подхожу к ним, смущенно здороваясь с незнакомкой. Она заинтересовано оглядела меня, останавливаясь на лице.

— Лола, познакомься, это Элеонора,— я кивнула девушке, которая неловко опустила свою голову,— А это Лола, жена моего младшего брата,— она удивленно подняла глаза, снова всматриваясь в мое лицо.

— Приятно познакомиться, Лола,— нежный голос коснулся моих ушей.

— Это взаимно, Элеонора,— наши взгляды переместились на загорелого мужчину в костюме, который хищным шагом шел к нам. Чувствую, как сильно напрягается Лаки. Он выходил вперед, пряча нас с Элеонорой за своей широкой спиной.

— Андреа, давно ты вернулся в Бразилию?,— мужчина глазами исследовал меня, не обращая внимания на того, кому был адресован его вопрос.

— Когда ты выплатишь свой долг, Антонио?,— лицо мужчины изменилось, когда услышал укол Лаки,— Не забыл мое предупреждение? Если не вернешь, то я отниму у тебя главенство над «Красной командой»,— я отшатнулась, услышав название опасной группировки Бразилии. Так этот Антонио – его глава?

— Я обязательно его выплачу, Андреа. А кто это у вас тут?,— мужчина склонился, пытаясь взглянуть на меня, но Лаки ледяной хваткой зацепил его плечо, отдергивая назад.

— Ты переходишь границы, Антонио. Не играй с огнем,— я испугалась от тона Лаки. Элеонора обвила меня руками, защищая от главы «красной команды». Она не выглядела испуганной, наоборот, Элеонора испепеляла его своим уничтожающим взглядом.

— Я все понял, Андреа, зачем лишние разговоры,— с хитрой улыбкой проговорил Антонио, уходя, не отрывая глаз с моего лица.

— Ты в порядке, Лола?,— обеспокоено спросил Лаки, я кивнула, одаривая их слабой улыбкой.

— Мне надо в уборную,— шепчу в ухо девушки, и она кивает.

— Будь недалеко, Лаки, мы скоро придем,— он кивнул.

Элеонора взяла меня за руку и повела в сторону какого-то старого здания. Зайдя, мы прошли чуть дальше и направо, останавливаясь у коричневой двери.

— Прости, в дни карнавала люди закрывают свои общепиты, есть только такая уборная,— она открыла дверь, впуская меня в маленькую кабинку с унитазом и раковиной.

— Ничего страшного, спасибо, что привела меня сюда,— я обняла девушку, заставая врасплох, однако спустя пару мгновений, ее руки тоже обвили мое тело. Она сказала, что подождет меня за дверью.

Сделав свои дела, я помыла руки в маленькой раковине. Выхожу из кабинки, но не замечаю Элеонору. Куда она делась? Иду к выходу, выкрикивая ее имя. Слышу глухой стук недалеко от себя. Поворачиваюсь назад и вижу Элеонору, которая со всех ног бежит в мою сторону.

— Бежим, Лола! Быстрее! Этот ублюдок Антонио страх потерял перед Лаки,— закричала она, и только после этого я заметила бегущих в нашу сторону мужчин. Адреналин прошелся по моим венам, разгоняя кровь.

Я бегу со всех ног к выходу, оставляя Элеонору биться с ними, а после того как выхожу, не прождав и секунды, убегаю туда, где мы оставили Лаки. Мы с ним обязательно придем ей на помощь. Легкие горят от нехватки воздуха, но я не останавливаюсь. Ищу глазами старшего Риччи, однако слишком большое количество людей меня путают. Некоторые толкают меня, другие просят не мешать их представлению, а я в панике бегу, не зная, куда. Мои глаза замечают одного из преследователей, и я прячусь от него в каком-то закоулке. Иду по узкому пути, оборачиваясь назад. Облегченно выдыхаю, когда понимаю, что они отстали от моего следа. На небе скапливаются тучи, разбавляя яркие краски города. Чувствую страх, голод и волнение за свою жизнь.

Мои ноги идут, все больше отдаляясь от центре, где проходил парад. Здесь уже не было людей, только несколько лежащих на земле мужчин. Они выглядели ужасно, а обнаженные руки явно гнили изнутри из-за вводимых наркотиков.

Как же сильно отличалась эта сторона Бразилии от другой. В этом месте было мрачно, на меня смотрели словно на чужую, как на врага.

— Что за тряпки на тебе надеты? Интересно, Пабло, они дорогие?,— послышался пьяный бред молодого мужчины, недалеко от меня.

Я сглотнула, стараясь идти быстрее, но они и не собирались от меня отставать.

«Еще вас мне не хватало для полного удовлетворения!»,— прошлось в голове.

Вдруг меня хватают за руку, больно припечатывая к стене.

— Сними-ка этот платок, он выглядит дорогим,— процедил беззубый мужчина, окатывая меня холодным страхом. Губы дрожат, а сердце колотится внутри.

— Отпустите меня, пожалуйста,— прошептала я, вглядываясь в расширяющиеся зрачки, однако на этот раз у меня не было возможности заставить его влюбиться в меня. Он был слишком ослеплен желанием добыть денег. Ему не нужна девушка, ему нужна доза.

— Тогда я это сделаю,— он схватился за край платка, пытаясь его стянуть, но я сильнее удерживаю, стараясь не поддаваться эмоциям.

Хватка ослабляется, когда я слышу глухой удар. Мои глаза расширяются, замечая за спиной мужчины мальчика лет двенадцати.

— Будь мужчиной! Не трогай беззащитных женщин!,— прокричал он, еще не сломавшимся голосом. Наркоман повернулся к нему лицом, хватаясь за пистолет в кармане. Мальчик посмотрел на меня и дал знак бежать. Я судорожно закивала, мысленно благодаря его за храбрость и помощь. Незаметно выскользнув из-за спины мужчины, я побежала, что есть силы. Пошел сильный дождь, заставляя вымокнуть всю мою одежду. Мое тело вздрогнуло, когда раздался выстрел. Звук был оттуда, где меня схватил наркоман. Мальчик...

Сердце обливалось кровью от самой мысли, что из-за меня убили ребенка. От меня одни лишь смерти, почему я такая проклятая?

Слезы смешиваются с непрерывным потоком дождя, тело содрогается в рыданиях. Холод пронизывает мои кости, а голод сковывает желудок. Уже вечереет, в домах включается теплый свет, и я решаюсь попросить к кому-то погреться.

Подхожу к двери близстоящего дома и стучусь. Через пару минут дверь открывается, а за ней появляется крупная женщина.

— Простите, пожалуйста, не могли бы вы впустить меня к себе? Я беременна, мне некуда идти...,— умоляю, вглядываясь в бесстрастное лицо женщины.

— Это тебе не проходной двор, малолетка! Знаю я вас, унюхаете что-то и приведете ко мне в дом людей «красной команды»,— грубо рявкнула она, хлопая перед моим носом, дверью. Все боятся эту мафию, они меня не впустят к себе.

Глубоко вздохнув, я вновь выхожу на дождь, бродя по темным улицам. Дождь не собирается останавливаться, он лишь только усиливается, больно капая на мои плечи и голову.

Прохожу мимо небольшего ларька, невольно вспоминая дедушку, который продавал сладости в центре Сицилии. Получилось ли у него заработать? Что же с ним стало?

— Деточка, иди сюда, ты совсем промокла,— хриплый, старческий голос отозвался у меня в ушах. Я спешно забежала в небольшое, сухое помещение. За кассой сидел совсем пожилой дедушка, почесывая большую белую бороду.

— Спасибо вам большое за доброту...,— шмыгнула я, выдавливая из себя улыбку.

Дедушка встал, накрыл меня большим одеялом и посадил за стул.

— У меня нет одежды для тебя, дочка, ты голодна?,— я застенчиво киваю, после чего он заходит за кассу. Через пару минут дедушка появляется с горячим супом в руках. Я мычу, вдыхая потрясающий запах. Он передает мне блюдце, и я несмешно начинаю есть, причмокивая от удовольствия.

— Да благословит вас Всевышний! Вы накормили голодную женщину, за это вам будет огромная награда!,— радостно пролепетала я, заставляя его искренне улыбнуться.

— Как ты оказалась одна в столь позднее время?

— Я понравилась главе «красной команды», его люди хотели забрать меня, но я сбежала...,— кусаю хлеб.

— С приходом к власти Антонио, его приспешники ведут себя, как дикари. Надеюсь, что терпение истинного капо Бразилии закончится,— хмуро проговорил дедушка.

— Вы про Лаки?,— спрашиваю, кладя в рот ложку супа.

— Андреа Лаки, да. Он и его брат, Домиано Риччи, самые справедливые боссы этих земель. Андреа оставил Антонио в живых, чтобы не показывать на виду у младшего брата. Мы все знаем их историю, и не хотим, чтобы Домиано Риччи снова тронул нашего справедливого капо,— я удивленно вскинула брови.

— «Внимание! Внимание! Из проверенных источников передается о жестокой гибели Главы опасной группировки «Красная команда»,— раздается по радио. Мы с дедушкой замираем, смотря в лица друг друга. Лаки...Я уверена, это он убил Антонио. Они знают о моей пропаже.

— Терпение капо пропало, дочка,— широкая улыбка появилась на лице деда,— Теперь в городах Бразилии воцарит покой. Спасибо Дону и Андреа Риччи.

— Мне нужно уходить, спасибо вам за гостеприимство,— быстро протараторила я, оставляя блюдце на свой стул,— Они, наверняка, уже ищут меня.

— Ты знаешь Андреа? Кто он для тебя?,— удивленно спрашивает он, когда я вручаю ему мокрый плед.

— Я жена его младшего брата. Домиано Риччи,— с улыбкой произнесла я, выходя из ларька.

Мои ноги стремились куда-то вперед по принципу «Иди вперед и окажешься там, где твоя судьба».

Ноги очень устали, и хотелось спать. Одно радовало, ливень превратился в мелкий дождик.

На небе светила луна, красиво отражаясь по лужам на земле.

Недалеко от себя замечаю лестницу, которая ведет вниз. Иду к ней, и медленно спускаюсь, оглядывая море. Снимаю грязные кеды, погружая ноги во влажный песок. Блаженно закрываю глаза, когда лицо ласкает прохладный ветер. Шагаю по пляжу, мечтая наконец-то жить счастливо вместе со своим любимым. Разве я не достойна этого? После стольких испытаний, разве не заслуживаю белой полосы?

О Всевышний, как же давно я не обращалась к тебе...

Прости меня, Великий...

Осчастливь меня, подари счастье, что я заслуживаю...

На берегу моря я замечаю мужчину в черном костюме, его рост возвышался над отражением луны в воде. Голова была запрокинута назад так, будто он искал созвездия на яснеющем небе.

— Лаки?,— прошептала я, понимая, что только у семейства Риччи такой мощный силуэт.

Бегу со всех ног, выкрикивая его имя, однако замираю в паре метрах, когда он поворачивается ко мне лицом.

Я забываю, как дышать, когда вижу черные глаза, глубоко пронзающие мою уставшую душу. Густые брови сходили на переносице, а губы ровной линией поклялись на этом прекрасном лице.

Такой же бездушный, пустой, как прежде. Такой родной. Мой Домиано. Он с поднятой головой смотрел на меня сверху вниз, и прямо сейчас мои сердце и душа пришли к одному мнению.

Спустя столько времени моя душа кричит, что она принадлежит ему. Спустя стольких отрицаний, неподчиненная никем Лола бинт Асад, готова предстать на коленях перед тем, кто показал ей весь мир в своих настоящих красках. Перед тем, кто окутал своей тьмой ее свет, прочно связываясь с ней.

Сегодня я готова была умереть от его руки во имя своей безграничной любви. Во имя нашей с ним безграничной любви.

Он сделал шаг, а я стою на месте. Сделал еще один, но я не двигаюсь. Жажду вдохнуть его запах, спустя бесконечной разлуки.

Не замечаю, как спустя пару мгновений, нас с Домиано отделяет друг от друга лишь один шаг. И я разрываю это расстояние, не смея прервать нашу зрительную связь. Его взгляд не показывает ничего, а значит, все кончено. Я рада умереть от рук любимого, а не какого-то похитителя.

Закрываю глаза, когда его руки поднимаются. Неожиданно горячие ладони касаются моей талии, поднимаясь выше к уровню подмышек. Делаю неожиданный вздох, когда ноги перестают соприкасаться с песком. Мое тело крепко прижимают к твердому телу. Сердце издает крик счастья, а душа стреляет молниями.

Из глаз текут слезу, а мои ладони обвивают шею дорогого мне человека. Я так сильно прижимаю его к себе, что не будь он таким сильным, уверена, мои руки сломали бы его. Разрываясь в рыданиях, я судорожно вдыхаю самый сладкий запах в моей жизни. Это чувство неописуемо.

Чистый наркотик. Он мой наркотик.

— Я так сильно по тебе скучала, Домиано!,— кричу я, не в силах остановить свой плачь. Он сильнее прижимает меня к себе, касаясь губами правой щеки.

— Я тебя люблю, Лола. Так же сильно, как цветок любит воду. Так же сильно, как совы любят ночь. Ты так сильно необходима мне. Как существам – воздух. Как рыбам – вода. Я не смогу существовать без тебя, так же, как не могут существовать планеты без солнца. Ты и есть мое солнце, ангел. А я уничтожу все планеты, чтобы вокруг тебя крутился лишь я один,— дыхание замирает, боясь пропустить хотя бы один звук. Тысяча звезд улетают из моего сознания на небеса от этих слов.

— Я тоже тебя люблю, Домиано...,— шепчу я, замечая у лестницы счастливого Лаки и Элеонору, довольно улыбающуюся нашему воссоединению.

— Тебя любит не только я, но и он,— сглотнув, шепчу я, опуская одну его руку на округлившийся животик.

Домиано резко ставит меня на песок, широко раскрыв глаза.

— Он...?,— удивленно спрашивает, завороженно смотря на живот.

— Да, Домиано,— я касаюсь живота, легонько поглаживая его. Он медленно становится на колени, резко подталкивая мое тело на себя. Его большая ладонь вновь опускается на живот, словно не веря моим словам. Домиано поднимает на меня блестящие от слез глаза.

— Ангел, нам пора возвращаться домой...,— дрожащим голосом прошептал он, заставляя меня понять, что теперь все будет хорошо.

О Всевышний, спасибо тебе...

————————————————————

По сути это мог бы быть финал, но нет. На такой волне я не хочу все заканчивать.????

Жду ваши комментарии!!!

Глава 28|Домиано Риччи

Тот, кто видел тьму, имеет больше света,

чтобы дать его другим

Впервые я открыл дверь в свое сердце для той, что внесла в него свет и уют. Впервые я позволил себе такую роскошь, как

любовь...

Чертова любовь, которая выбила из меня весь стержень, хорошо окрепший, как мне казалось, за двадцать семь лет. Однако я сильно ошибался. Маленькая принцесса разрушила весь мой мир, в который я начал верить. Любовь всей моей жизни предала меня. Черт бы побрал эту ничтожную землю, она действительно предала меня. Душа отказывается верить в это. Лола никогда бы не предала меня, мою любовь, но слова этого ублюдка... Он даже не отрицал ее соучастия в подставе. Даже она не отрицала этого. Принцесса могла подбежать ко мне, сказать лишь одно предложение, ведь я бы поверил ей. Вместо этого она стояла, как вкопанная, с широко раскрытыми глазами, перед которыми я бессилен. В них читался страх. Лола боялась меня, словно я уличил ее в том, что не должен был видеть. Она защищала ту, из-за которой убили младшую принцессу. Мой мир разбился, когда Лола убежала вместе с тем мудаком Латифом. Пока я бился с предателями, она сбежала, скрылась от того, кому доверила свои сердце и душу. Я ведь тоже ей подарил свои, но она их растоптала. Убила меня...Я знал, черт возьми. Говорил себе, что эта маленькая принцесса – моя погибель. Не ошибся. Я жажду убить всех, и прийти к ней. Смогу ли убить и ее? Как же, черт бы меня побрал? Ведь она владеет мной.

Один ее невинный взгляд способен поставить меня колени.

Одна ее слеза является причиной извержения ядовитого вулкана внутри меня.

Ее сумасшедше прекрасный голос действует на меня, как самый настоящий морфий. Она сама наркотик. Мой персональный.

Как же сильно я люблю ее, и как же сильно я жажду ее. Мать вашу, но как же сильно я пленен ею.

— Босс, Асад скрылся, мы нигде не можем его найти...,— Маттео прервал мои мысли. Я сидел в комнате Лолы, разглядывая не заправленную кровать. Ее запах до сих пор витал здесь, принося удовольствие моим обонятельным рецепторам.

— Прикажи солдатам тщательно обыскать дворец и весь округ. Этот ублюдок не мог так быстро убежать отсюда. Если надо, пусть ищут под землей,— он кивает мне, выходя из комнаты. За ним следую и я. Увидев на первом этаже Адриано, приближаюсь к нему.

— Ты узнал, куда она делась?,— если он не удовлетворит меня, я его прикончу.

— Да, Босс. Она уже в Ливане, вместе с сестрами. Латиф, сын президента Ливана, увез их туда,— ухмыляюсь ее глупости. Принцесса не может быть настолько глупа, чтобы сбежать от меня туда, где мне легче всего ее достать. Это даже разочаровывает, однако радует, что мне не нужно и полдня, чтобы забрать своего ангела оттуда.

— Готовь самолет, мы вылетаем,— мой равнодушный голос, скорее всего, удивил бы всех, кто думает, что я переживаю за жену. Не хочу, чтобы они видели мою слабость. Мои эмоции принадлежат ей, и только она может их видеть.

— Босс, что делать в государством? Вы займете территорию?,— Маттео вернулся, задавая мне самый интересный вопрос.

А я ведь так долго ждал этого момента. Если сейчас меня провозгласят правителем арабских стран, я стану владеть всем миром. Абсолютная власть, к которой я столько лет стремился...Сейчас превратилась в пыль. Ничтожность. К черту эту власть, мне нужна она. Моя принцесса.

— Поставь на пост временного правителя самого уважаемого человека этой страны, пока принцесса не вернется на свои земли. Она будет решать, кто станет новым королем ее государства,— брови Маттео взлетают вверх, однако губы растягиваются в довольной улыбке.

— Это справедливо, Домиано. Я рад, что ты приходишь в себя,— хмыкаю, направляясь к выходу из дворца. Навстречу идет Адриано, сообщая о том, что самолет ждет нас.

Перелет был недолгим, но изматывающим. Как же я устал от этих проблем. Впервые за всю жизнь я возжелал отправиться в отпуск. Закрыться с Лолой в комнате на месяц, не давая ей даже глазком взглянуть на внешний мир. Да, таким и будет ее наказание. Месяц со мной в одной комнате, не имея шанса выйти.

Одна лишь мысль об этом разгорячила всю мою кожу. Хватит нам бегать друг от друга, пора заканчивать с этой дилеммой.

На месте нас уже ожидал президент Ливана, с которым мы в достаточно хороших отношениях.

— Мир вам, Дон Риччи,— с улыбкой произнес старик, пожимая мне руку,— С какой целью вы решили устроить визит в нашу скромную страну?

— В вашей скромной стране находится то, что принадлежит мне, Али, и я намерен вернуть свое,— он непонимающе посмотрел на меня,— Где ваш сын и дочери бывшего короля Асада?,— уже в грубой форме спрашиваю. Али сглатывает, кивая в сторону машины.

— Я вас отвезу, Дон. Только прошу, не наведите здесь шума, иначе мне придется принять меры для защиты граждан своей страны,— я не обращаю внимание на его слова и сажусь в машину.

Мы едем недолго, и вскоре машина заезжает в большое поместье. Глаза бросаются в окно, где промелькает женская тень. Сердце бешено колотится от мысли, что сейчас я прижму ее к себе и больше никогда не отпущу.

Мы заходим в поместье, и я приказываю Маттео и Адриано обыскать все и не дать им сбежать.

Мои ноги стремятся на второй этаж, и там я замечаю Латифа, который с явной ненавистью смотрит на меня.

— Где она?,— мой тон ядовит. Делаю шаг вперед, и он опускает глаза.

— Ее здесь нет, Дон...,— хмурюсь, стараясь унять панику на душе.

— Где ты ее спрятал?,— заорал я, стремительно зашагав к Латифу, который держался довольно стойко.

— Домиано! Я расскажу тебе все, только давай успокоимся,— мои глаза устремились на Аиду, сестру Лолы. В таком платке она слегка походила на старшую сестру, и аура от нее исходила добрая.

— Пойдем на первый этаж, клянусь Всевышним, я расскажу тебе все, что знаю...,— выбора у меня не было. Убивать никого не хотелось, что очень странно для моей натуры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы спустились вниз, и там я заметил Наиду. Хотел выпустить ей кишки и повесить ее на них же. Она с нескрываемым страхом изредка поднимала на меня свой карий взгляд.

— Я больше не намерен ждать, где моя жена?,— терпение на исходе.

— Домиано, мы выбрались через потайной ход в сторону леса...Там нас ждал мужчина, кажется, его звали Даниэль...,— дрожащим голосом проговорила Аида, заставляя мои волосы встать дыбом,— Он сказал Лоле, что безопаснее ей будет пойти с ним. Мельком я услышала что-то про Босса...Что он защитит ее,— я закрыл глаза, понимая, насколько ошибся в этом ангеле. Она не так глупа, все же не убежала в Ливан, не попалась в руки к зверю. Восхищен, черт побери.

— Кто этот Босс?,— настороженно спросил Адриано.

— Не знаю, Лола сама не знала, кто он. Однако она рассказывала, что тот собирался спасти ее от рук Арнольда, но ты оказался быстрее,— в какое же дерьмо она снова вляпалась?

— Маттео, если не узнаешь имени этого Босса, можешь не возвращаться,— процедил я,— Мы уходим.

Как только я собирался выйти из дома, меня остановил голос Наиды. Черт бы тебя побрал, мне и так пришлось засунуть свою жажду убить ее глубоко в душу, а она еще и провоцирует.

— Домиано...Лола ни в чем не виновата,— прошептала она, заставляя меня резко обернуться,— Оказывается, отец всю жизнь готовил ее, чтобы медленно захватить весь мафиозный мир. Ты знаешь не хуже меня, насколько красива Лола, один ее голос может заставить человека влюбиться в нее,— и я не мог не согласиться,— Но отец не мог представить, что она попадет к тебе в руки. У них была договоренность с тем Бобом, что Лолу будут передавать по всем странам, дабы она захватила сердца каждого капо...

— Но Боб отказался мне продавать ее, пока я не всунул в его лоб пулю,— вспоминаю.

— Боб не видел ее лица. Он не думал, что она действительно так красива, и, наверняка, решил предать отца и продать ее за еще большие деньги или же оставить себе. Боб специально вел себя так, словно он не знал Лолу, чтобы ни у кого не возникли подозрения. Когда отец узнал о том, что она в твоих руках, очень сильно обрадовался,— я заскрипел зубами желания выпотрошить его,— Однако...Он боялся, что на тебя не подействует ее красота, так как всем известно о черствости твоего сердца,— Наида смущенно опустила глаза,— Я не хотела этого, Домиано. Отец сказал, что ты убьешь нас всех, если я не буду передавать информацию о твоих действиях. Клянусь Всевышним, я не знала, что он готовил покушение на тебя...Я не знала, что ты так сильно любишь мою сестру,— ее голос дрожит, и что еще более удивительно, мое сердце теплеет,— Из-за меня умерла Фатима, поэтому я боялась рассказать обо всем, так как не хотела потерять еще и Лолу. Она не простит меня, но я надеюсь, что ты сделаешь ее счастливой. Лола очень сильно тебя любит и никогда не предаст. Не сомневайся в этом,— внутренний мир снова зацветает от слов Наиды. Моя душа была права, что не верила в предательство ее Владычицы. Я найду ее и увезу домой. С нас хватит этих испытаний, хватит этой разлуки. Я хочу лишь коснуться ее мягких губ, чтобы тысяча сияющих разрядов прошлись по моему телу, вдыхая в него новую жизнь.

— Домиано...,— я остановлюсь, открыв дверь,— Хотя нет, Лола сама тебе скажет,— нежно улыбнулась Наида. За ее спиной появилась Аида, которая так же улыбнулась мне. О чем расскажет?

— Привези нашу сестру домой,— уголок моей губы поднялся, и я кивнул.

Выхожу из дома и немедленно сажусь в машину, отдавая приказ, ехать в аэропорт.

Телефон звонит, на экране высвечивается имя Маттео.

— Слушаю,— напряженность моего голоса выдает все эмоции.

— Домиано, я узнал, у кого Лола,— нервно проговорил Маттео,— Точнее сказать, нам дали возможность узнать, и его имя тебе не понравится.

— Кто?,— каждая клетка моего организма сжимается, боясь услышать имя лишь одного человека.

— Лаки...,— машина затормозила у самолета, однако мое тело словно окоченело. Холодный пот испариной проходится по лбу, а руки дрожат непонятно от чего. Моментально мое сознание оказывается в детстве, и я снова стою на коленях перед ним...Лаки. Судорожно вздыхаю от нехватки воздуха. Да что со мной происходит?

Дверь в машину открывается, и меня силой вытаскивают из нее. Нет сил сопротивляться, чувствую, как кружится голова.

— Домиано! Домиано, посмотри на меня!,— слышу голос Адриано, который пытается привести меня в чувства.

Когда он бьет меня по лицу, я четко вглядываюсь в золотисто-карие глаза соратника. Адриано второй человек после Лолы, которому я мог безоговорочно доверять. Он появился в моей жизни тогда, когда никого не было рядом. У Адриано была любящая семья, я бы сказал, что просто идеальная. Однако ему было чуждо находиться в ней. Чего не хватало этому мальчишке мне до сих пор непонятно. В пятнадцать лет, когда я приехал на праздник «Тьмы» в Рим, встретил Адриано на улице. Все боялись поднять на меня свой взгляд, но только не он. Этот маленький сопляк не спускал с меня восхищенного взгляда. И тогда я решил взять его к себе. Не спрашивал, хочет ли он этого или нет, но по его ухмылке было понятно, что вопросы излишни. С каждым годом, Адриано доказывал свою преданность мне, можно считать, что мы вместе подняли империю Риччи до небывалого уровня. Два ребенка, которые сплотились друг с другом. Сколько раз он останавливал меня, не давая совершить грубейшие ошибки? Сколько раз он получал от меня пулю и принимал ее достойно? Больше сотни раз. Мы вместе учились выживать с раннего возраста, и я рад, что этот мудак до сих пор жив и стоит напротив меня, пытаясь привести мой рассудок в чувства.

— Дом, однажды ты надрал зад Лаки, надерешь и в этот раз! Не бойся его, он - твое прошлое,— с каждым его словом туман в голове рассеивался,— В его руках твоя жена. Она нуждается в тебе, пока ты стоишь здесь, дрожа от страха.

— Ты прав, Адриано. Лаки слишком многое берет на себя, и он должен за это заплатить... Куда отправили моего брата? В какую страну?,— спрашиваю, проходясь рукой по лицу.

— В Бразилию. Он в столице,— мы садимся в самолет.

Адриано сообщает пилоту, куда лететь, тем временем я закрываю глаза, борясь с внутренним ребенком, который просил не давать ему вновь увидеть свой кошмар. Лаки единственный родной человек, который остался в живых. Мне остается убить лишь его, чтобы род продолжился только на мне. Черт возьми, почему я не грохнул его тогда?

« Потому что испугался»,— донеслось в голове, разбивая мое сознание на острые осколки.

Чего я испугался? Остаться без того, кому молился...

Лаки. Сын, которого любили и уважали, боялись и восхищались. Да, он был очень силен, но я сильнее. Я доказал, что сильнее этого мудака. Сильнее Бога, которому поклонялся.

— Домиано...,— открываю глаза,— Мы прилетели,— тело содрогается.

Чувствую покалывание холодных пальцев. Ненавижу себя за такую слабость. Ты не такой, Домиано. Будь сильным.

Киваю, вставая с сиденья. Прохожу по салону к выходу.

Идет дождь. Сильный и холодный. Погода как будто знает о моем душевном состоянии. Такое же мрачное, тревожное и холодное.

Мои глаза устремляются на черную машину, которая стояла недалеко от самолета. Ватными ногами спускаюсь вниз, не отрывая взгляда от нее. Я знаю, кто в ней. И это выворачивает мою душу наизнанку. Со стороны водительского сидения открывается дверца, позволяя выйти синеволосому парню. Тот самый Даниэль. Он кивает мне в знак приветствия ледяными глазами, затем подходит в задней дверце. Я судорожно вздыхаю, делая шаг назад, когда из машины выходит он. Мой брат. Кровь и плоть. Спустя столько лет, я вновь предстаю перед своим Богом. Перед тем, кого я считал Богом.

Наши черные глаза смотрят друг на друга. Сердце сжимается от доброго взгляда Лаки. Я удивлен от осознания того, что он тоже переживает. За что? Переживает, потому что увидел меня? Или потому что боится, что я убью его?

Несколько часов назад я мечтал это сделать, однако сейчас мне кажется, что это он убьет меня. Он и Лола.

— Брат...,— я вздрогнул услышав голос Лаки. Эмоции словно умерли. Мои действия резки и точны. Я приближаюсь к нему и моментально обхватываю шею, сбивая широкое тело брата. Слышу хруст его позвоночника, сука, и как же больно мне это слышать. Почему? Мать твою, что со мной?

Глаза предательски наливаются слезами, когда его лицо ни капли не искажается. Он все так же тепло всматривается в мое лицо, будто ему и не больно вовсе.

— Дерись! Дерись со мной!,— истошно закричал я, вспоминая, как бил его на совете. Кричу от осознания, что он был намного сильнее меня, но не тронул и пальцем.

— Дерись! Ударь меня!,— мой голос был схож на вой волка. Не может быть...Я врал самому себе? Почему я не замечал его отстраненности в тот день? Почему не видел, что Лаки даже не ударил меня ни разу? Какой же я жалкий. Какой же...

Мое лицо откидывается в сторону, а челюсть спустя пару мгновений начинает болеть. Лаки всадил мне кулак в лицо. Я почувствовал...Почувствовал эту сладостную боль от удара родного брата. Шокировано смотрю в лицо, которое исказилось в широкой улыбке. Рычу, занося такой же удар в челюсть Лаки. Получаю в лицо ответку. Мы встаем и деремся, как сумасшедшие. Лаки смеется, а из моего горла выходит лишь истеричный рык.

— Почему? Почему ты не останавливал их? Почему не помог мне? Сволочь!,— голос надрывался, но я не мог остановиться. Лаки ударил меня в живот, заставляя согнуться, однако я тут же схватил его за бедра и бросил на землю.

— Я боялся, Домиано...Так же как и ты боялся!,— чувствую еще один удар в ребра,— Я помогал тебе! Всегда помогал и буду помогать!,— заорал он, когда я скрутил его руку.

— Врешь...Тебе нравилось видеть меня перед собой на коленях! Нравились мои страдания...Если бы не Винцессо, я был бы никем!,— он заносит пяткой мне под колено, заставляя опустить его руку. Лаки сжимает мою шею, заставляя взглянуть на него.

— Ты никогда не будешь этим «никем», брат...Никогда не забывай, какому роду ты принадлежишь. Никогда не забывай, чей ты брат...,— он был недоволен моими словами,— Винцессо тебя учил по моему приказу. Ты должен был стать лучшим, Домиано, и я сделал все, чтобы ты им и стал,— прорычал Лаки, заставляя меня замереть с пеленой слез на глазах. Он отпустил мою шею и притянул к себе, хватая в мужские объятия. Те самые, о которых я тайно грезил. Никогда не мог позволить себе признаться в том, что Лаки был единственным человеком, которым я восхищался. В глубине душе я жаждал стать таким же, каким был он. И у меня получилось, однако мой брат стал еще лучше.

— Почему...?,— слов больше не было.

— Потому, что ты мой брат, и я люблю тебя, Домиано. Я готов жизнь отдать за тебя и за твою жену,— прошептал он.

В душе стало спокойно так, как никогда не было до этого. Я чувствовал спокойствие и умиротворенность впервые за двадцать семь лет. Почему? Потому, что я обрел то, чего жаждал. Брата, который заменил мне Бога.

— Лола...Где она?,— спрашиваю дрожащим голосом. Лаки рассказал о том, что Лола убежала из-за преследований людей главы «Красной команды». Это вновь вернуло меня на землю, заставляя ярости с новым потоком циркулировать в крови.

— Где этот Антонио?,— прорычал я, отходя от брата. Он довольно ухмыльнулся.

— От него, наверное, сейчас остался лишь скелет. Я скормил его живьем пираньям,— мои губы растянулись в улыбке, переходя на смех, который сразу же перехватил и Лаки.

— Наши люди вышли на след принцессы. Она вышла из ларька одного старика и теперь направляется на пляж,— проговорил Даниэль, опуская руку с телефоном.

— Тогда поехали, устроишь ей сюрприз,— мы сели в машину Лаки и поехали в сторону пляжа.

Там я ждал ее сравнительно недолго. Услышав, как она кричит имя брата, я, конечно, разозлился, но когда увидел ее...Такую маленькую, невинную, промокшую насквозь. Я понял, что эта женщина единственная владелица моей души, и никто никогда не займет ее места.

А когда она сказала, что меня любит ни только она, но и тот свет, что находится в ее чреве, я понял. Бог действительно существует, и это не Лаки. Я обязательно познаю Бога. Найду правильный путь во имя своей любви к ней. Во имя нашей с ней тьмы серого цвета.

Глава 29

В комнате, полной искусства, я бы все равно смотрела на тебя

Гармония

. Как же это прекрасно.

Любовь

. Как же это восхитительно.

Вчера мне исполнилось двадцать лет. Совсем не верится, что прошел год с того самого вечера моего похищения. С того момента, когда моя жизнь перевернулась на триста шестьдесят градусов.

За этот год произошло немало событий, как хороших, так и невыносимо ужасных. Однако, в совокупности, эти события воплотили в жизнь новую Лолу. Сильную, решительную, жестокую и справедливую.

Я была глупа и наивна, не знала о существовании жестокости в нашем мире, не знала о плохих мыслях людей, об отсутствии их сострадания и жалости к себе же подобным.

Если бы я могла вернуться в прошлое и встретить ту Лолу, которая была год назад, сказала бы ей не бояться жестокости, не бояться страданий, ведь они могут пробудить то, что так крепко спит в глубине нашей души.

Жестокость – это наша часть. Каждый человек должен найти часть своей доброты, если ее нет и часть своей жестокости, если она отсутствует.

Ведь для того, чтобы стать

человеком

, нужно найти то отсутствующее, связать с тем, что есть и постараться найти согласие между ними.

Этот год отнял у меня самых близких и подарил тех, ради кого я сейчас живу.

Я встретила свою тьму, которая вихрем ворвалась в мою душу и внесла в нее спокойствие и гармонию. Мой Домиано Риччи.

Мужчина, который тоже вырос со мной за этот год.

Он – человек с огромными психологическими проблемами и разрушенной психикой. Домиано Риччи, который наконец-то познал любовь, что так сильно жаждал. Любовь не только женщины, но так же и любовь брата. Он действительно изменился. Стал спокойным, не пылким, сосредоточенным на обязанностях перед своими людьми и семьей.

Мой самый дорогой человек. Моя частичка...

— Домиано!,— закричала я, держась за прилично округлившийся живот. Последние недели беременности давались трудновато, наследник буянил так, что не давал мне даже уснуть.

— Что случилось, моя душа?,— испуганно залетел в комнату мой муж.

— Скажи своей копии не делать мне больно!,— раздраженно прошептала я, кладя его большую ладонь на живот. Домиано взмахнул бровями вверх, когда почувствовал смачный пинок.

— Так, малыш. Если моя любовь снова пожалуется на твое плохое поведение, я накажу тебя в первый же день после рождения,— проговорил он, стуча пальцем по животу.

Я открыла рот, когда неожиданно движения внутри прекратились.

—

Хабиби,

успокоился...,— удивлено проговариваю. Муж довольно приподнимается, целуя меня в губы. Вновь отстраняюсь, почувствовав еще один пинок.

— Клянусь, это точно твоя копия! Такой же вредный и смелый...,— улыбка растягивается на моих губах. Взгляд Домиано теплеет, он опускается к животу, нежно поглаживая его.

— Я так благодарен судьбе, что послала тебя для меня, мое сокровище...,— бархатный голос окутал мои барабанные перепонки,— Никогда и представить себе не мог, что я буду таким счастливым, Лола...Обещаю, что всегда буду вас защищать и любить,— мои руки нежно прошлись по дракону на его шее.

— Ты достоин всей нашей любви без остатка, Домиано,— чувствую, как он целует мои ладони,— Я так сильно тебя люблю, тебя и его. Мы настоящая семья, которая всегда будет горой друг за друга. Мы будем хорошими родителями, дорогой. Он будет восхищаться своим отцом.

— Я сделаю для этого все....

Домиано вскоре ушел по важным делам, а я спустилась вниз к Долорес, которая каждый день готовила для меня самые вкусные и необычные блюда.

Когда она узнала, что я жду ребенка, обрадовалась так сильно, что не удержалась на ногах и рухнула на пол. Маттео и Адриано были самыми счастливыми. Они несколько раз устраивали бои между собой. Победитель должен был стать учителем наследника и его самым верным другом. Пока ничья, однако они не сдаются.

— Моя хорошая, зачем ты встала? Тебе надо отдыхать,— осторожно сажусь на стул, забирая с тарелки дольку помидора.

— Долорес, не заставляй. Я только и делаю, что лежу. Мне нужен отдых от отдыха,— она хихикает, нарезая мне целый помидор.

— Лола, мне нужно поделиться с тобой...,— я проглотила дольку, внимательно ее слушая,— У меня сегодня свидание...

— О Всевышний! Долорес!,— радостно кричу, после чего она меня сразу затыкает.

— Нет, молчи. Я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал...Мы познакомились с ним на отдыхе, общались все это время по скайпу и теперь...он хочет увидеться со мной.

— Это так прекрасно, Долорес. Сходи обязательно, ты должна быть ярче солнца!,— она заказывает глаза, смущенно улыбаясь.

— Ты справишься без меня вечером?

— Конечно! Я буду счастлива, если ты найдешь свою половинку. Ты заслуживаешь этого, моя дорогая,— женщина подходит ко мне, нежно обнимает, поглаживая живот.

— Спасибо, Лола. Надеюсь, наш малыш уже не так сильно беспокоит тебя.

— Он уже устал там находиться,— шепчу, надеясь, что мой чудо-ребенок не захочет запинать меня вновь.

— Всего две недели осталось. Я так жду того дня, когда смогу его наконец-то взять на руки,— Долорес возвращается к готовке, оставляя в моей душе трепетное волнение.

Не верится, что скоро я стану мамой.

Аида сказала, что будет приезжать ко мне вместе с Наидой и помогать с ребенком.

Кстати, Латиф и Аида обручились. Они очень сильно полюбили друг друга и совсем скоро у них будет свадьба. Наида же углубилась в науку, проводит почти все свое время в библиотеках и на научных конференциях. Я ее простила. Мне далось это трудно, но сестру можно понять. Она хотела спасти меня и не знала, что тем самым делает хуже. Сейчас она счастлива, хотя иногда и ходит к психотерапевту из-за вины перед Фатимой. Наида так и не смогла полностью справиться с этой ношей, но мы стараемся ее поддерживать и не оставлять одну. Я уверена, с возрастом она научится прощать себя и жить дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вечером я помогла Долорес одеться и накраситься. Сейчас она выглядела намного младше своего возраста. Этот мужчина, словно садовник, позволил ей расцвести. Моя Долорес, счастливая и пережившая много бед за свою нелегкую жизнь. Она обязана быть такой. Такой счастливой...Ради тех, кто отдал жизнь за это счастье. Ради тех, кто умер для нашего счастья.

Проводив подругу до машины, я решила пройтись по окрестностям особняка, вдыхая прохладный, ночной воздух. Моя шаль на голове разлеталась, давая макушке почувствовать касания ветра, белое платье развивалось, очерчивая аккуратный живот.

Мой Домиано в соседнем корпусе занимался своими солдатами. Его работа не ушла, не оставила нас. Он все так же убивает, но не ради забавы, а для защиты подопечных стран. Домиано был уже не тем мальчишкой, который пылал обидой и ненавистью ко всему сущему, сейчас я видела в нем зрелого мужчину, который справедливо оценивал поступки окружающих и с холодной головой принимал серьезные решения. Лаки Андреа сыграл в этом ключевую роль. Домиано всем сердцем и душой полюбил своего старшего брата. Он восхищался его стойкостью и блестящим умом. Мой муж слушал каждые наставления и советы от Лаки. Придерживался всех его просьб и предположений.

Если Домиано Риччи был пылающим огнем, испепеляющим все на своем пути...не знающим границ своего гнева и жестокости, то Лаки же был его холодным укротителем. Вместе они поистине непобедимы и теперь ни одна организация и подумать не смела о нарушении правил, ведь теперь миром владеют два сильнейших брата, которые дополняют друг друга своими противоположностями.

Это восхищает.

Мои раздумья прервало шуршание кустов неподалеку. Вздрагиваю, снова замечая движения. Ждать охрану, сторожившую эту часть окрестности, долго не пришлось. Ни один из них не смел поднять на меня взгляд, боясь остаться без глаз. Они лишь прошли вдоль меня, окружая кусты.

— Выходи немедленно, иначе будем стрелять на поражение!,— громко прозвучал голос солдата.

Спустя пару мгновений листья раздвинули старческие руки. Из них высунулась седая голова, затем и тело.

— Отец...?,— прошептала я, не веря своим глазам. Он очень изменился. От былого сильного и отважного короля Асада ничего не осталось. Щеки впали до невозможности, а на веках выделялись густые синяки. Его губы были сухими и потрескавшимися, а тело словно сморщилось и осунулось, настолько он исхудал.

Мне стало больно смотреть на старика, который всю жизнь строил для меня иллюзии. От него сейчас ничего не осталось...

— Моя

хабибти...,

— тяжелым голосом проговорил он, разрывая мое сердце на части,— Дай мне поговорить с тобой в последний раз.

— Иди за мной, старик!,— грубо произнес один из солдатов, это почему-то очень разозлило меня, хотя и не должно было.

— Оставьте нас одних, я хочу поговорить со своим отцом,— солдат возмутился, но я жестко прерываю его,— Это приказ. Выполняйте!,— охрана одним за другим отходит от отца, через пару мгновений мы остаемся совсем одни.

Отец делает шаг вперед, но я отшатываюсь.

— Нет! Стой на месте...,— его морщинистое лицо приобретает грустные черты.

— Моя любимая девочка, я знаю, ты ненавидишь меня и в праве так делать...Мне нет оправдания за мои поступки, но впервую очередь я правитель для своего народа, а уже потом – отец для своих прекрасных дочерей,— ему словно было тяжело дышать, он сел на холодную траву, заставляя сжаться моему сердцу,— Дон представлял огромную опасность для арабского мира, доченька, и я не знал, как обуздать его. До твоего рождения...С каждым годом ты росла очаровательным и прекрасным ребенком, а затем стала красавицей с неземными глазами. Посмотрев на тебя, я понял, что никто не устоит перед тобой, однако я не ожидал, что ты сможешь забрать сердце даже самого опасного зверя,— мои глаза покраснели от колких слез,— Я хотел, чтобы ты нашла его слабое место, его тайные страхи. Но ты не нашла, Лола...Ты сама и стала его слабым местом. Мне нет оправдания, я лишь хотел спасти свою страну от этого нечестивца. Однако хочу заверить, Всевышний мне свидетель, я вас любил и буду любить всегда...

— Нет...ты использовал нас,— заплакала я.

— Я не заслуживаю твоего доверия, моя девочка, но, клянусь, мои слова правдивы. Мое сердце ноет от любви к своим девочкам. Несмотря на мои ужасные поступки, я горд тем, что воспитал вас такими храбрыми, достойными людьми. Вы моя отрада, мои сокровища...,— мотаю головой, пытаясь не слушать его речи.

— Как ты мог так поступить с нами? Мы же так любили тебя, папа...

— Иногда правителю нужно выбирать между целой страной и своей семьей...,— он кашляет,— Дорогая, я не заслуживаю твоего прощения, однако...я долгое время болел,— я настораживаюсь, пристально смотря на него.

— У меня еще несколько лет назад диагностировали рак желудка. Лучшие врачи мира помогали мне оттянуть встречу со Всевышним, однако, уже несколько месяцев у меня не было возможности для контакта с врачами,— губы дрожат, а слезы льются по моим щекам,— Я чувствую, что жизнь уходит из меня, дочка...Как может уйти отец, не попросив прощения у своей дочери?,— я медленно сажусь на траву, содрогаясь в рыданиях,— Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь простить меня, Лола. Я завещал Наиде и Аиде поместья и равные доли казны, а трон я завещаю твоему первенцу. Этот ребенок будет могущественным, ведь в нем будет течь кровь самых сильных родителей.

— Отец...,— шепчу я, когда он медленно ползет ко мне, заключая в холодные объятия. Его костлявые руки больно разрывают мою душу.

— Ну как же это...Почему не пришел? Я бы помогла тебе,— рыдаю, осознавая важную вещь: что бы он не сделал, этот мужчина продолжает быть моим отцом. Как бы подло он не поступил со мной, я росла в счастье и в любви. Моя душа была наполнена невинностью и добротой ко всему миру, потому что этим наполнил меня мой отец. Эта доброта и невинность привела меня к Домиано. Разве это не повод простить его ради Всевышнего?

— Мы поможем тебе, папа...,— слезно шепчу я, страдая от его нежной улыбки и теплым глазам, что глядят мне в душу.

— Мое время уже пришло,

хабибти.

Я чувствую присутствие ангела Азраиля, что заберет мою душу совсем скоро.

— Не говори так, папочка...не говори,— слышу шаги за спиной. Чувствую, как легко меня поднимают, вырывая из рук отца.

— Ангел, не плачь. Что он тебе сказал?,— грубый голос Домиано заставляет меня взглянуть на него. Он был зол, и убийственно смотрел на своего врага.

— Домиано, прошу тебя...Не убивай его,— жалобно мычу я, хватаясь за своего горячо любимого мужа. Он напрягается, натягивая мою сползшую шейлу на голову.

— Уведите его в отдельную комнату и позовите Диего,— выдыхаю, услышав стальной приказ, который моментально исполняется. Мы с ним остаемся одни.

— Душа моя, ты же помнишь, что он сделал с тобой?,— настороженно спрашивает Домиано.

— Помню...Но он продолжает быть моим отцом, Домиано. Я не знаю, как объяснить это чувство...Он сделал много хорошего для меня, как я могу не простить его? Всевышний прощает наши грехи каждый день, а я разве смею не прощать один грех моего родного человека? Да, я злюсь на него, но все, что случилось, было предначертано нам свыше. Не будь мой отец таким, встретила бы я тебя?,— произношу на одном дыхании, заставляя его удивлено раскрыть глаза.

— Ты не пожалела, что встретила меня? Не пожелала, что прошла все эти испытания из-за меня?

— Не пожалела, Домиано. Ты – тот, что предначертан мне еще до моего рождения. Ты – тот, кто разбудил во мне истинного человека, который понял всю суть этого мира. Ты – тот, ради кого я готова пройти десять кругов ада и пасть в горящий огонь. Я люблю тебя, Домиано, всем сердцем и душой, ведь ты моя душа. Часть меня, которая нашлась после стольких плохих жизненных обстоятельств. Я та, что сотворена всем из твоего ребра...твоя Лола бинт Асад. А ты мой Домиано Риччи, мужчина, которому я подарена Всевышним, как успокоение за всю боль в жизни,— его тело содрогнулось, делая шаг назад. Домиано сглотнул, словно переваривал мои слова.

Неожиданно, он сделал большой шаг вперед, крепко ухватывая ладонями мои щеки. Мы вглядывались друг другу в глаза столь чувственным, необъяснимым взглядом.

— Ну почему ты такая?,— процедил сквозь зубы, сильнее сжимая мои округлившиеся щеки,— Почему такая идеальная, душа моя?,— его пухлые губы влажными поцелуями прошлись по моему лицу, больше задерживаясь на выпученных из-за его рук, губах. Он не был страстен, не был груб. Домиано словно хотел передать свои внутренние чувства, и они были невыносимо теплыми и приятными.

Каждый его поцелуй доставлял мне спокойствие и радость, я таяла на глазах, соглашаясь утонуть в его руках.

Однако все мои прекрасные эмоции испарились, когда я неожиданно почувствовала капельки, стекающие по внутренней стороне бедра.

Отшатываюсь, смотря на мужа с широко открытыми глазами.

— Домиано...,— шепчу я, смотря себе под ноги. Его взгляд устремился туда же. Увидев мокнущее платье, он выругнулся.

— Что мне делать, Лола?,— испуганно спросил он, хватая меня на руки.

— Позвать акушерку...,— так же со страхом отвечаю, боясь предстоящей боли.

— Я ведь не вынесу, если увижу, как ты страдаешь,— сильные руки Домиано напряглись на моих бедрах и лопатках.

— Не заходи, останься за дверью,— чувствую слабую боль внизу живота. Мы заходим в дом и поднимаемся вверх. По пути встречается Адриано, и мой муж приказывает ему немедленно привезти акушерку на дом.

— Ты хочешь родить его в нашей комнате?,— сглотнул он, аккуратно кладя меня на кровать.

— Мне тут комфортнее, Домиано!,— мои нервы начинают трещать из-за страха предстоящих схваток.

— Прости, мой ангел. Скажи, что мне делать?,— я прошу его сделать мне массаж, радуясь, что нашла для этого повод.

Домиано нежно провел руками по моей спине до поясницы и начал интенсивно ее массировать, доставляя мне легкое облегчение.

— Где ты этому научился?,— удивлено спрашиваю, глядя на сосредоточенные черные глаза.

— Когда я говорил, что иду работать по ночам...На самом деле, я смотрел уроки по совместным родам,— смущенно отвечает муж, заставляя меня расхохотаться, не смотря на нарастающую боль.

Дверь открывается, и заходит моя акушерка. Добрая женщина с хорошим стажем.

Она осматривает меня и говорит, что совсем скоро я буду рожать.

Остальные долгие часы проходили мучительно. Я попросила Домиано выйти, чтобы он не видел моих страданий от боли. Конечно, от него не скрылись мои истошные крики, когда схватки стали почти невыносимыми.

Утром, в четыре часа, я услышала звонкий плачь своего ребенка. Этот момент моему сознанию никогда не забыть. Для себя я открыла новую любовь. Совершенно другую. Более чистую и прекрасную. Необыкновенную любовь матери к своему маленькому крохе.

Когда моего малыша привели в порядок и укутали в небольшой плед, двери открылись, позволяя зайти новоиспеченному отцу.

Когда он увидел на руках акушерки ребенка, будто вся жизнь для него остановилась. Глаза Домиано, вопреки его силе воли, увлажнились. Черные глаза, словно излучали свет.

Эти глаза коснулись моих, одним лишь взглядом выражая огромную благодарность. Домиано быстрым шагом подошел ко мне, заключая в самые горячие объятия.

— Черт подери, ангел, как же сильно ты меня осчастливила...,— его голос осип от эмоций. Он смачно поцеловал меня в лоб и вновь повернулся к акушерке.

Я с замиранием сердца смотрю, как Домиано Риччи, самый опасный Дон всего мафиозного мира, содрогается, бережно обхватывая крошечное тело своего наследника.

— Кто?,— дрожащим голосом спросил он.

— Поздравляю, у вас девочка,— широко улыбаясь, ответила акушерка, заставляя Домиано широко улыбнуться.

— Леонора...Моя Леонор,— прошептал он, снимая с головы малышки угол пледа.

Домиано поднес ее ко мне, давая в руки.

Сейчас уже плакала я. Мое сердце не выдержало от вида этой маленькой крохи.

Я осторожно глажу ее маленькие копны волос.

— Прямо рапунцель...,— я улыбнулась акушерке. Мое внимание перешло на белый участок волос с левой стороны лба.

— Почему у нее здесь белые волосы, а большая часть – черные?,— взволнованно спрашиваю, боясь, что моей девочке угрожает опасность.

— Она у вас родилась немного раньше, чем планировалось. Нехватка мелатонина, это нормально,— успокоила меня женщина.

— Леонор...,— все так же продолжал Домиано, поглаживая ее розовую щечку своим большим пальцем.

И в этот момент я благодарила Всевышнего за всё, что он мне дал. Счастливее дня у меня никогда не было. Сегодня на счет появилась первая наследница арабского трона, и сегодня же родилась та, ради кого ее отец уничтожит весь мир. Сегодня мы стали той семьей, о которой так грезили оба.

И разве это не стоит того, чтобы пережить те испытания вновь?

———————————————————

Дождались!

Вы готовы к эпилогу?

Эпилог

Домиано Риччи

Ты мое первое стихотворение и первая бессмертная любовь

Лола, сколько я ее помню, всегда интересовалась историями принцесс. Ей были интересны их действия, судьба, конечная любовь.

Меня тоже заинтересовала одна принцесса, которая много лет провела в сказочном заточении, что защищало ее хрупкую, нежную душу от жестокости и страданий внешнего мира.

Меня заинтересовала принцесса, которая по самым печальным обстоятельствам, вынуждена была узнавать чуждый ей мир и внимать его прелести через кровь и пот.

Меня так сильно заинтересовала принцесса, которая одной своей невинной, но до боли непокорной душой, подчинила себе самого дикого зверя. Моя Лола бинт Асад.

Нежный цветочек, распустившийся в моих руках. Мудрая, но все такая же по детски невинная. Добрая, но справедливая.

Как она бесподобна знали все, кто ее видел хоть раз, однако насколько ярка, блестяща и невообразима ее душа, знал один лишь только я.

Она та, что подарила мне жизнь.

Она та, что подарила мне вкус к этой жизни.

Она та, что показала, как прекрасна эта жизнь.

Она и есть моя жизнь.

— Папа, скажи Рияду подчиняться моим приказам!,— в столь маленьком возрасте, стальной голосок моего зайчонка пугал даже меня.

Вопреки моим надеждам, Леонор действительно переняла все мои качества. В ней был мизерный процент доброты и сострадания к людям, однако сила и мощь исходила от нее в тысячи раз больше, чем во мне и Лаки. Я беспокоился о том, что она станет такой же бездушной, как я, в прошлом, но мы с Лолой делаем все, чтобы наша дочь получила колоссальную поддержку и любовь. С годами наши труды, может быть, будут не напрасны.

И, тем не менее, я горд своей Леонор, и знаю, что она станет очень сильным и смелым стратегом. Вопреки законам и правилам, я готов сделать ее своей наследницей. Леонора Риччи станет первой женщиной-Доном за всю историю мафиозного мира. Да, проблем будет немало, но я знаю, что она не отступит от своего, ведь с трех лет из ее уст выходит лишь: «Я стану Боссом». Станет. Моя дочь будет самой могущественной.

— Зайчонок, он еще сосунок маленький, чуть подрастет и будет во всем тебя слушаться,— произнес я, с теплотой смотря на двухлетнего сына, что играл в игрушки.

Он был похож на нее. На мою Лолу. Такой же кудрявый, с белоснежной кожей и серыми, пронзительными глазами. А Леонор... Она была нашей смесью.

Ее левая прядь от челки была белоснежного цвета.

Когда она впервые открыла глаза, мы были в изумлении. Нехватка мелатонина охватила и левый глаз, который в корне отличался от правого. Сама она была брюнеткой, один глаз серый, а второй – точно мой. Это выглядело страшно красиво, так необычно и притягательно.

Мы с Лолой все пять лет, ежедневно осыпали нашу дочь комплиментами, чтобы она не стеснялась своей особенности. Леонор уникальна, и пусть хоть одна сопливая псина попробует обидеть ее...

Адриано души не чаял в Рияде. Он был очень добрым ребенком, спокойным и улыбчивым. Этот ребенок – что-то странное для нас с моей женой. После крышесносной бури в виде Леонор, он будто подарен нам в качестве подарка.

Адриано по уши влюбился в какую-то девушку из клана «Якудзы», однако она все время отвергает моего друга, что его лишь больше возбуждает. Думаю, совсем скоро он уломает ее на свидание.

Маттео же преклонялся перед Леонор. Он все же выиграл битву за право обучать ее, после чего все время учит мою дочь боевым искусствам. Зайчонок по секрету делится со мной о том, что я дерусь лучше, но ей жалко дядю, который так сильно старается произвести впечатление на свою горячо любимую племянницу. Жизнь у Маттео стала интереснее. Он увлекся гонками на мотоциклах и все время проводит на закрытых вечеринках таких же любителей байков. С личной жизнью у него пока не складывается, но я надеюсь, что этот блондин наконец-то найдет себе кого-нибудь.

— Что здесь делают мои маленькие крокодильчики?,— пролепетала Долорес, которая только зашла в дом.

Она похорошела. Отношения с Дэреком сделали из нее хрупкую и нежную женщину, которая выглядит сейчас намного моложе своих лет. Недавно она призналась, что приняла предложение руки и сердца и скоро готовится стать замужней женщиной.

— Долорес! А ты принесла пончики?,— счастливо завизжала Леонор.

— Моя смелая девочка, конечно же я принесла!,— она достала из сумки любимые шоколадные пончики моей дочери, которые та с удовольствием поглощала.

— Братик, покушай тоже,— малышка подбежала к Рияду и вручила ему кусочек лакомства. Даже если Леонор была не самым эмоциональным ребенком, она всегда старалась дать брату только лучшее, и я безумно был этому рад.

— Домиано, что-нибудь слышно о сестре Лолы?,— с любопытством спросила Долорес, целуя Рияда в макушку.

— Сегодня Аиду забрали в больницу,— коротко ответил я. Аида вышла замуж за Латифа, который стал новым главой Ливана. Они вот-вот станут родителями и очень счастливы друг с другом.

Наида выучилась и стала профессором в сфере науки и медицины, параллельно она вела благотворительную организацию по правам детей. Лола простила ее, а значит, я тоже.

Отец Лолы скончался вскоре после рождения Леонор. Моя жена тяжело перенесла эту потерю, так как он был важным и дорогим для нее человеком, не смотря на все плохое моменты. Если все-таки после смерти есть суд, то пусть Асад ответит за свои деяния там же.

— А как Лаки? Ты звонил ему?,— Долорес забеспокоилась после упоминания брата.

— Он вроде самый умный из нашей семьи, но так глупо поступает,— недовольно проговорил я, вставая с кресла,— Его перевели в палату. Врачи говорят, что скоро сможет вновь ходить,— успокаиваю себя и Долорес. Лаки совсем обезумел от одержимости этой Элеонорой. Я бы ее убил, однако брат не переживет, поэтому мне приходится смиренно ждать, когда у него пропадут к ней чувства, или же она ответит взаимностью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Слава Богу. Надеюсь, он образумится...А где Лола?

— Посиди с ними, я скоро приду,— сказал я, целуя своего драгоценного зайчонка в лоб.

Искать Лолу мне долго не пришлось. Она могла подолгу пропадать только в одном месте.

Я прошелся по всему дому и вышел на задний двор, где в нескольких десятках метров стояла она. Та, что прекрасна душой. Ее легкие, черные кудри развивались по теплому ветру, заставляя мое тело трепетать от восхищения. Это самое прекрасное создание, что я видел за всю свою жизнь. Маленькое, но такое сильное и справедливое.

Я почти приблизился к ней, внимая ее ангельский голос.

— Керасим, мой любимый друг. Я очень счастлива с тем, о котором ты раньше думал плохо. Домиано отличный отец и прекрасный муж...Моя маленькая Леонор точно его копия, и это совсем меня не пугает. Наоборот, я рада, что она переняла его властолюбие, справедливость и холоднокровие, ведь этот мир не прощает слабостей. Мой Рияд слишком добрый, но я знаю, что именно эта доброта однажды сделает его самым счастливым, как сейчас меня,— мое дыхание замирает, когда она опускается к могиле нашего покойного сопляка.

Керасим был хорошим человеком, который защищал свою госпожу. Он отдал жизнь за нее, и я восхищаюсь им сейчас. Керасим самый стойкий и сильный мужчина, он достоин того, чтобы о нем говорили вечность.

— Мой любимый друг, надеюсь, ты счастлив там сейчас...Я всегда молюсь Всевышнему, чтобы он простил Адэлину и воссоединил вас в лучшем мире. Ты же смотришь на меня где-то сидя на облачке, даже?,— слышу, как моя душа всхлипывает,— Когда-нибудь я вновь увижу тебя, Керасим...Мы снова будем вместе в раю и будем жить по соседству. Ты же построишь мне там дом рядом с собой, друг? Построишь ведь...,— плечи дрожат, давая понять, что Лола плачет,— Пусть Всевышний дарует тебе высшую степень Рая, мой верный друг. А пока я жива, ни одна душа не забудет о том, что на этой земле жил такой достойный человек, как ты...,— я сглотнул, нежно проходясь ладонями по ее плечам.

Чувствую, как тело моей любимой расслабилось. Лола поднялась, поворачиваясь ко мне. Ее прекрасное лицо не потеряло своего света даже спустя многие года. От одного ее восхищенного взгляда на меня, я готов был пасть на колени от радости.

— Дорогой, помнишь, я рассказывала тебе о старике, который торговал в центре Сицилии своими сладостями?,— нежная улыбка коснулась ее белоснежного лица. Я вытер ее слезы, обвивая ладонями ее талию.

— Тот, кому ты помогла, танцуя перед толпой людей?,— мои брови нахмурились, а ладони легонько сжали хрупкую талию, притягивая ее ближе. Она соблазнительно ухмыльнулась, давая понять, что ей нравится моя больная ревность.

— Он открывает огромный ресторан, который назвал в честь меня. Пойдем на открытие?,— счастливо спросила она, заставляя мое тело покрыться мурашками. Как же я радовался, когда она искренне улыбалась, и готов был сделать всё, чтобы это не прекращалось.

— Конечно, душа моя,— мои губы коснулись ее бархатной щеки, которую она прижала сильнее,— Кстати, ты выйдешь за меня замуж?

— Что? Мы же женаты...,— удивлено спросила она.

— Я хочу жениться на тебе официально, ангел. Хочу, чтобы весь мир узнал о том, что у зверя появился свой прекрасный укротитель,— Лола смущенно опустила глаза, а грудь ее глубоко вздымается.

— Домиано, ты с каждым днем делаешь меня самой счастливой...Спасибо, что появился в моей жизни. Спасибо, что сделал ее ярче, интереснее и приятнее. Спасибо, что спас меня от другой жизни...,— горячо прошептала она, заливаясь слезами,— Я согласна! Тысяча раз согласна!

Ее слова пробудили миллиарды фейерверков в моей душе. И вдруг я вспоминаю ту самую фразу, которую заучивал с тех пор, как Лола дала посмотреть тот мультфильм, так полюбившийся ей.

—

Я всегда думал, что это я спас тебя из логова дракона, но нет...Это ты меня спасла

,— ее глаза расширились от удивления, но спустя пару секунд, они потеплели, увлажняясь от нового потока слез.

Ее голова легла на мое плечо, а нежные руки обвили мою талию.

— Ты не забыл...,— прошептала Лола,— Мы будем такими же счастливыми, как Фиона и Шрек, и такими же счастливыми, как все другие принцессы с их мужьями.

— Ты тоже одна из них, ангел. Моя принцесса, историю которой когда-нибудь будут перечитывать маленькие девочки. Они узнают, что такое гармония в душе и как ее достичь. Они будут гордиться тобой, душа моя, как горжусь я и он,— я кивнул в сторону могилы Керасима.

И в конечном итоге, каждому человеку предначертан свой человек.

Каждый из нас найдет то, о чем даже и не грезил. Кто-то смысл жизни, а кто-то – любовь.

Просто нужно верить в хорошее, ведь в этом жестоком мире ярким светом является она.

самая

чистая и искренняя

любовь

.

Конец

Возродившийся во тьме

АННОТАЦИЯ

Кто я?

Мальчик, которого самыми жестокими методами готовили стать господином всего мафиозного мира.

Кто я?

Парень, который не посмел поднять руку на своего самого близкого человека.

Кто я?

Мужчина, который всего за пару лет создал бразильскую мафиозную империю, заслужив любовь и преданность группировок этой страны.

Кто я?

Мужчина с блестящим умом, который тайно следил за братом, защищая его от наших врагов.

Кто я?

Мужчина, который обезумел от любви к той, что грезит о другом.

Мужчина, влюбленный в дерзкую, безбашенную, гордую ведьму, которая не моя.

Она принадлежит другому. Засранцу, который ее не достоин, однако эта глупышка слишком сильно в него влюблена, чтобы понять это.

А заслуживаю ли я ее? Да, ведь я пал перед ней, обнажая всю душу.

Заслуживает ли она меня? Девушка, что так жестоко отвергает меня – человека, которого любят и боятся все. Не знаю.

Так, кто же я в итоге? Кто такой этот мужчина, что является пленником зеленоглазой ведьмы?

Лаки Андреа Риччи.

Как вы поняли, это новая книга о брате Домиано – Лаки.

Надеюсь, вы будете ждать эту книгу, ведь там будет пушка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец