Грех в твоих когтях

Пролог

Я всегда была самой обычной девчонкой-провинциалкой из маленького городка на окраине Сибири. Ничем не отличалась от других — разве что своей застенчивостью. Но мир и его неизведанные тайны неудержимо манили меня.

Я никогда не лезла на рожон, не искала приключений и уж тем более не выделялась из толпы. Кто бы мог подумать, что именно у меня — у этой тусклой, ничем не примечательной серой мышки — начнутся такие проблемы?

Я неслась через тёмный лес на предельной скорости, не разбирая дороги. Лёгкие горели, адреналин бил в виски. Сердце стучало так сильно, что его гул стоял в ушах. Я чувствовала себя загнанной добычей.

Позади меня был *зверь*. Непонятно, какой. Непонятно, откуда.

Стоны безысходности отражались от деревьев, сливаясь с тишиной. Я почти сорвалась на крик, понимая — меня загоняют в угол.

А потом я ощутила его дыхание у себя за спиной. И услышала шёпот, от которого кровь стыла в жилах:

«Ты моя. Ты никуда не денешься».

Я была настолько напугана, что не заметила, как приближаюсь к оврагу. Увидела его лишь в последнюю секунду, когда яркая луна вышла из-за туч и осветила пропасть. Вскрикнув, я полетела кубарем вниз, мысленно прощаясь с жизнью.

"Вот и всё... Конец."

А ведь я столько не успела! Не завела собаку, не узнала первой любви — у меня даже парня не было. Всего 19 лет, и вся жизнь состояла из учёбы да бесконечного выживания в семье алкоголиков. Хотелось столько всего: перекраситься в блондинку, уехать за границу, наконец-то "жить", а не существовать...

Мир перевернулся. Я кувыркалась в темноте, предвкушая страшный удар — смерть или инвалидность. Но вдруг что-то подхватило меня, бережно уложив на мягкий мох.

Дыхание сбилось, сердце колотилось так, что казалось, вот-вот разорвёт грудную клетку. В темноте я не могла разглядеть, что меня держит. Лишь огромный силуэт, нависший надо мной.

— Моя...— прошипела «туша» низким гортанным голосом.

Я увидела глаза — яркие, светящиеся, будто смотрящие прямо в душу. Вокруг внезапно запахло озоном, будто после дождя. Все звуки исчезли. Остались только мы двое — будто в невидимом коконе, отрезанные от всего мира.

Я не могла разглядеть его чётко — лишь тёмный силуэт, растворяющийся в воздухе. Но чувствовала каждым нервом: его тяжесть на мне, тепло...

Его палец с длинным ногтём провёл по моим губам. Я затаила дыхание. Страх сковал тело.

И тогда я почувствовала вкус крови на губах. Чужой. Откуда? Чья?

Большие руки с когтями начали исследовать моё тело... И — о ужас — мне это нравилось. Тень излучала тепло, а в очертаниях угадывалось что-то мужское.

Но затем произошло неожиданное. Тень всей массой навалилась на меня. Что-то твёрдое и горячее упёрлось в живот...

Я проснулась. В голове пульсировала чужая мысль:

«Я найду тебя».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1. Пробуждение

"Настька, пора вставать!" - услышала я резкий, надрывный голос. Я раскрыла глаза и уставилась на плакат любимого исполнителя из поп-группы, висевший напротив кровати. Мне 19, но я всё ещё верила, что когда-нибудь встречу этого красавца, и он влюбится в меня, забрав из этого маленького городка, от моих странных, но любимых родителей.

Да, я продолжала верить в чудеса, хотя жизнь не раз доказывала - ничего не даётся просто так. Иногда всё достаётся через боль и страдания. Как в моём случае.

"Настька, хватит валяться, пора готовить!" - голос матери прорезал квартиру, словно металл. "Уже встаю!" - обречённо крикнула я в ответ. Да, в нашей квартире мы общались с мамой только на повышенных тонах. Она, к сожалению, не способна на большее.

Я любила ее, несмотря ни на что.Когда алкоголь заканчивался, она превращалась в зверя - другого слова не подобрать. Поэтому я старалась больше времени проводить в педколледже или на подработке. В такие моменты дома лучше не появляться.

Сбросив с себя одеяло, я накинула домашний халат и направилась в ванную. По дороге заметила, что пора бы прибраться - неделя прошла с последней уборки. Уборка всегда меня успокаивала.

Протирая зеркало, я поймала себя на мысли: сегодняшний сон казался невероятно реальным. Я до сих пор чувствовала страх... и, как ни странно, греховное желание. Мне хотелось, чтобы то существо обнимало меня, чтобы его сильные руки касались моих ног, бёдер, груди...

Это было странно - я никогда не была близка с мужчиной. Были ухажёры, но дальше невинных поцелуев дело не заходило. Я коснулась губы, по которой зверь провёл когтем. Мне до сих пор чудился металлический привкус чужой крови. Чьей? В этом жесте было что-то ритуальное, будто он метил меня.

Смешно, но мне казалось - именно по этому кровавому следу он будет меня искать. "Настя, о чём ты?" - вслух поругала я себя. "Какой зверь? Какой лес?"

Самое странное - я помнила тропинку, по которой бежала. Сон был настолько реальным, что я проснулась вся мокрая, с сведённым животом... и с желанием. Эротические сны посещали меня редко - я всегда была слишком уставшей от работы и учёбы. Мне нужно было выбраться из этой жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2. Странные знаки

Умывшись, я направилась на кухню - нужно было приготовить обед. Дома, кроме меня, никто не готовил. Я не винила родителей - их сломала жизнь. Когда-то они работали на заводе, но после его закрытия не смогли найти новую работу. Кто-то уехал, кто-то занялся хозяйством, а мои родители - инженеры по образованию - не смогли приспособиться.

Бутылка за бутылкой... Были, конечно, и светлые моменты, но чаще над нами висели тёмные тучи. Мама вечно кричала, папа был тихим и добрым. Их сочетание темпераментов даже умиляло. Порой мне казалось, они счастливы в своём пьяном забытьи - он смотрел на её истерики влюблёнными глазами и никогда не поднимал руку. Наверное, он до сих пор любил её своей странной, больной любовью.

Я тоже любила их и решила: как только выберусь из этой ситуации, обязательно помогу.

Приготовив еду, я стала собираться на учёбу. Сегодня почему-то захотелось немного принарядиться. Взяв дешёвую тушь и блеск для губ, я привела себя в порядок.

Расчёсываясь, заметила за ухом странный порез. "Откуда?" - удивилась я. Кошка сейчас на улице. Провела пальцем - порез казался горячим, пульсировал.

Нанося блеск, я обратила внимание - место, куда в сне коснулся коготь зверя, слегка опухло и пульсировало, будто его целовали всю ночь. "Настя, хватит! Думай об учёбе, а не о каких-то снах!" - встряхнула я себя.

В зеркале на меня смотрела бойкая шатенка с нежными, никогда не крашенными волосами (хотя я мечтала о блонде). Бледная кожа, сероватые глаза - ничего особенного. Надев джинсы, кеды и полосатую рубашку (всё из секонд-хенда), я сделала хвост и надела свою любимую жёлтую парку - как лучик солнца в серых буднях нашего городка.

Проходя мимо кухни, я услышала новости по телевизору. "Настенька, будь осторожна, - сказал отец. - Девушку похитили, и, похоже, с ней случилось что-то ужасное".

"Почему ты так решил?"

"На месте нашли много крови. С такой потерей не выживают".

"Хорошо, папа", - бросила я уже на лестничной площадке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3. Похищение

До колледжа было 15 минут пешком. Обычно я шла, слушая музыку в наушниках. Сегодня день начинался солнечно и тепло, и я уже планировала вечером купить яблоки и испечь шарлотку.

Вдруг я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Резко обернулась - никого, только вдалеке чёрный тонированный внедорожник. "Настя, тебе мерещится", - успокоила я себя.

У входа в колледж царил ажиотаж. Студентов запускали по одному через металлоискатель.

"Что случилось?" - спросила я у подруги Оли.

"Ты что, с Луны упала? Смирнову вчера похитили после занятий. Нашли много крови".

До меня дошло - это та самая девушка из новостей. Оля продолжала: "Из области и даже из Москвы приехали следователи, всех проверяют".

Смирнова... Мы не дружили. Недавно она просила мою расчёску и не вернула. Заносчивая, любила приврать... Но мне её было искренне жалко.

И вдруг я снова почувствовала тот странный зуд. Губа и порез за ухом будто раскалились. Меня бросило в жар, потом в холод. Ощущение, будто чьи-то невидимые руки обволакивают меня, а в ушах тот самый голос:"Мояяяяяя...."

"Настя, ты побледнела!" - Оля схватила меня за плечо. Видение исчезло.

"Я... я неважно себя чувствую".

Очередь вдруг сдвинулась, и мы вошли в здание.

После первого звонка жизнь в аудитории начала течь привычным руслом. Кое-где ещё перешёптывались, но в целом всё шло как обычно. До того самого момента.

Неожиданно у половины группы завибрировали телефоны, вызвав раздражение преподавателя. С первых парт послышались всхлипы, шёпот, нервные вздохи. Когда дверь лекционного зала резко распахнулась, я замерла вместе с другими девчонками.

В аудиторию вошёл высокий брюнет с пронзительным взглядом. Пока он шёл к преподавателю, его глаза методично сканировали помещение - пока не остановились на мне. В тот миг мир перестал существовать. Я застыла, как кролик перед удавом. Это был взгляд хищника, и его добычей оказалась я.

Оторвав от меня свои гипнотически зелёные глаза, он переговорил с преподавателем и вышел. Александр Петрович, наш опытный педагог, обратился ко мне:

"Анастасия, тебя ждут. Возьми вещи."

Послушная отличница во мне автоматически собрала рюкзак, не задавая вопросов. Но внутри уже поднималась паника. Закрывая за собой дверь, я услышала, как преподаватель объявляет:

"Тело Смирновой нашли."

Как только закрылась дверь в аудиторию произошло то, чего я совершенно не ожидала. Сильные, властные руки резко прижали меня к стене. Жесткий брюнет вжался в меня всем телом, прижавшись носом к моей шее.

— Что вы делаете?! — испуганно пискнула я.

Он зло смотрел мне в глаза, после чего начал... нюхать мою шею. Я боялась пошевелиться, хотя понимала — надо кричать, вырываться. Но что-то останавливало меня, будто на уровне инстинктов.

Я чувствовала себя дрожащим кроликом, застывшим перед хищником. "Не двигайся, не дыши — и он уйдет", — шептал внутренний голос.

Мужчина сжал губы и резко отстранился.

— Анастасия, вы должны проехать со мной, — произнес он низким, не терпящим возражений голосом.

— Куда?! — только и смогла выдохнуть я, всё ещё в шоке. — У меня подработка... меня ждут...

Мой лепет звучал по-детски жалко. Я заламывала руки, нервно глядя на него снизу вверх. Господи, какой же он высокий...

На нём был идеальный костюм — пиджак, белая рубашка, расстёгнутая на одну пуговицу. Чёрные волосы средней длины, светлая кожа, будто он никогда не видел солнца. А глаза... гипнотически зелёные.

"Бог создал такую красоту — и вложил в неё столько злости?"

— Кто вы? Куда нам ехать? — продолжала я лепетать.

— Вопросы здесь задаю я, — холодно отрезал он, резко хватая меня за локоть.

Его шаг был таким широким, что мне приходилось семенить, чтобы поспевать. Я пыталась что-то говорить, приводить аргументы, но он просто игнорировал меня.

"Соберись, Настя! Ты свободный человек!"— кричало внутри, но ноги сами неслись за ним.

Удивительно, но никто из преподавателей даже не поинтересовался, куда и зачем меня уводят. Все отворачивались, избегая взгляда.

Мы подошли к чёрному микроавтобусу с тонированными стёклами. Дверь резко открылась, и он буквально зашвырнул меня внутрь.

В салоне сидели люди в чёрных балаклавах.

Брюнет сел на переднее сиденье, бросив водителю:

— Александр, поехали на место.

Затем он открыл папку. Моя фотография. Моё дело.

— Итак, Анастасия Доронина, — его голос прозвучал ледяно. — Что вы делали на месте преступления?

— На... На каком месте преступления? — прошептала я.

Он резко повернулся, и его взгляд впился в меня, как кинжал.

— На месте убийства Елены Смирновой...

В тот момент у меня буквально зашевелились волосы на голове.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4. Метка

Воспоминания детства всегда были для меня как старый лес - полный тайн и полузабытых теней. Мне пять лет. Мы с родителями еще счастливы, и каждое лето ходим в наш лес за грибами и ягодами. Этот лес... он всегда был особенным. Высокие сосны шептались между собой, а солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую листву, рисовали на земле таинственные узоры. Ребята в садике рассказывали о нем страшилки, но я-то знала правду - лес был живым, и он звал меня.

В тот день мы нашли поляну, какой я никогда не видела. Родители сразу же увлеклись сбором сочных ягод - мамины глаза горели при мысли о варенье и компотах. А я... я заметила шевеление в кустах. Обычно послушная, на этот раз я не удержалась. Легко, почти бесшумно, я подкралась к месту, откуда доносился шорох.

Небо внезапно потемнело. Тучи сгустились, но сквозь них пробивалось странное серебристое сияние. Воздух наполнился запахом грозы и чем-то еще - сладким, дурманящим. Кусты передо мной колыхались, хотя ветра не было. Я сделала шаг ближе...

И увидела Руку.

Огромную, с длинными изящными когтями и кожей цвета грозового неба. Она вся была в дымке. Но вместо страха я почувствовала странное спокойствие - будто это было... правильно.

Теплые пальцы коснулись моей щеки с неожиданной нежностью. Один коготь аккуратно откинул прядь волос за ухо. В тот же миг я ощутила легкое жжение, хотя царапины не было.

"Я буду тебя защищать. Ты только моя," - прошептал в моей голове чужой голос, и в нем звучала такая уверенность, что я кивнула, будто давая согласие на какую-то древнюю клятву.

"Настя! Отойди оттуда!"

Мамин крик разорвал странный момент. Я обернулась и увидела их бледные, искаженные ужасом лица. Отец рванул ко мне с такой скоростью, будто за мной гнался сам дьявол.

Когда они схватили меня, мама начала судорожно ощупывать мое лицо. Ее руки стали красными от крови - но это была не моя кровь. В воздухе витал металлический запах, а в голове звучало: "Анастасия... Анастасия..."

***

Мы ехали уже два часа. Тело затекло, в животе урчало от голода. В салоне стояло гнетущее молчание, прерываемое только скрипом сидений. Я украдкой взглянула в боковое окно - позади, сохраняя дистанцию, двигался черный внедорожник. Его номера были странными - буквы и цифры будто сливались, становясь нечитаемыми.

"Куда мы едем?" - сорвалось у меня.

Брюнет медленно повернулся. Его зеленые глаза в полумраке светились, как у хищника.

"Как вас зовут?" - спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

"Роберт," - ответил он, и в его голосе звучала опасная мягкость. "Просто Роберт."

Внезапно он наклонился ближе, и его дыхание обожгло мою кожу:

"А теперь скажи мне, Анастасия, что ты знаешь о легендах твоего леса?"

Его глаза горели. В них читался не просто интерес - это была одержимость. Он изучал меня так, словно хотел вывернуть душу наизнанку. В груди что-то екнуло - и я поняла: он ревнует.Но к кому?

"Кто они, Анастасия?" - его голос стал жестче. "Кто едет за нами на том внедорожнике? Мы проверили номера - они фальшивые."

Я ничего не понимала. Но когда он посмотрел на меня в очередной раз, в его глазах я увидела нечто первобытное - он не просто спрашивал. Он метил свою территорию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5. Инициация

Микроавтобус резко свернул с трассы, и мир за окнами поглотила лесная тьма. Черный внедорожник остался глубоко позади. Ветви старых сосен царапали крышу, словно живые существа, не желавшие нас пропускать. Когда мы въехали на огороженную территорию, первое, что бросилось в глаза — странные знаки, выжженные на воротах. По периметру стояли вооружённые люди в камуфляже, их глаза внимательно сканировали местность.

Роберт вытащил меня из машины одним резким движением как котёнка. Я споткнулась, но его сильные руки мгновенно подхватили меня, прижав к груди. Его дыхание участилось.

— Ты дрожишь, — его дыхание обожгло шею. — Как маленький кролик в лапах у совы.

Я почувствовала, как за ухом заныл старый шрам, будто кто-то провел по нему невидимым ногтем. Роберт резко вдохнул, его зрачки расширились, став черными, как смоль.

— Ты... пахнешь им, — прошептал он, внезапно отстраняясь, когда заметил разрез на моей куртке. Его взгляд стал остекленевшим, будто он видел что-то сквозь меня.

Вокруг царила странная суета — будто территорию экстренно приводили в боевую готовность. Люди в черной форме с нашивками в виде волчьих голов бесшумно перемещались между зданиями. Мой взгляд притянула дверь бункера — массивная, с руническими символами, будто выгравированными когтями.

— Пойдем. Нам надо тебя допросить, — голос Роберта звучал как приказ и мольба одновременно.

— Вы могли это сделать еще в городе!— я попыталась вырваться, но его пальцы впились в запястья.

Он резко притянул меня к себе, так близко, что я почувствовала тепло его тела сквозь одежду.

-Ты должна понять. Это не просто убийство. Он метит тебя, Анастасия. А мы — единственные, кто может защитить.

Его пальцы впились в мою кожу, оставляя следы. От этого прикосновения по телу разлился жар. Резко отпустив, он повел меня к серому обезличенному двухэтажному зданию.

Комната допроса оказалась серой и безликой. Охранник принёс воды и странный сухпаёк — не военный, а какой-то... другой. Я проглотила его, едва пережёвывая.

Дверь распахнулась.

Она вошла, как воплощение похоти и ненависти. Высокая блондинка в обтягивающих чёрных брюках и полупрозрачной белой рубашке, сквозь которую отчётливо виднелись твёрдые соски. Её губы искривила ухмылка.

— Я — Демьяна. Та, что может сожрать тебя и не подавиться, — её голос звучал как шёпот змеи. — Давай-ка поговорим. Почему твой запах был на ее коже? На коже трупа Лены Смирновой?

- Запах? - выпучила я глаза. Но теперь все встало на свои места я сплю.Больше объяснений всему тому, что происходило со мной ну просто нет.

- Не знаешь, что сказать? Оно и понятно. Что еще может лепетать такое ничтожество как ты с такой низкой природной энергией. И что он в тебе увидел?- последнее предложение она уже сказала почти шепотом.

Она еще час мучала меня странными вопросами, на мои - не отвечала.

Передо мной шлёпнули фотографию. Лена лежала в круге из рун, её кожа — бледная, почти прозрачная, без капли крови. Раны выглядели аккуратными, будто ритуальными. И... она была похожа на меня.Я не могла отвести взгляд от фото.

— Красиво, правда? — Демьяна наклонилась ко мне, а потом закричала. — Зачем ты убила ее?

И тут во мне что- то оборвалось и ухнуло вниз. А потом начало бурлить и подниматься. Что-то сильное, непонятное. Я почувствовала поднимающийся прилив силы и закричала со слезами на глазах: "Я не знаю! "

Что-то разорвалось во мне.

Золотые волны энергии вырвались наружу, сметая всё на своём пути. Демьяну отшвырнуло к стене. В ушах зазвучал рёв — нечеловеческий, полный боли и ярости.

Последнее, что я помню — руки Роберта, подхватившие меня.

— Молодец, малышка...отдохни — его губы коснулись моего лба. — Поставьте еще больше охраны по периметру. Зверь вышел на охоту....

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6. Пробуждение зверя

Я бежала по лесу, босые ноги вязли в холодной земле. Шелковая комбинация, единственная защита от ночи, прилипла к телу, став почти невидимой от влаги. Лес знал меня – эти тропинки уже являлись во сне, эти деревья шептали мое имя.

Внезапно что-то мощное сбило меня с ног. Я ухватилась за... за него. За моего зверя.

Он повалил меня на мох, его тело – горячее, тяжелое, пахнущее грозой и чем-то древним – прижало меня к земле.

– Мояяя... Они украли тебя у меня, – его рык сотрясал грудь, отзываясь эхом в моих костях.

Я задрожала, но не от страха – от чего-то другого, дикого и запретного.

– Что происходит? Что ты такое? – прошептала я, чувствуя, как его когти осторожно скользят по моей талии.

Туман вокруг него рассеялся, и я увидела лицо– бледное, с кожей, покрытой шрамами, будто кто-то вырезал на нем древние письмена. Его глаза... серебряные, как луна в полнолуние, горели голодом.

– Мояяя... – он опустил взгляд на мою грудь.

Я даже не заметила, как лямка порвалась, обнажив сосок. Его дыхание стало прерывистым.

– Не... – я попыталась прикрыться, но он схватил мои запястья, прижал к земле.

Его длинный нечеловеческий язык обвил сосок, горячий и шершавый. Я вскрикнула – не от боли, а от шока. Никто не трогал меня так...

" Настя, ты пропала, "– промелькнуло в моей голове.

- Ты разбудила свою природную энергию. Теперь ты грешница. Моя грешница, - он говорил это очень низким хриплым голосом. - Ты моя, только моя. Хочу, чтобы ты стонала подо мной.

Один взмах когтей – и шелк разлетелся лоскутами. Я лежала голая, дрожащая, мокрая не только от дождя.

– Я... я девственница, – прошептала я, глядя на его член– огромный, покрытый жилками, готовый.

Он рассмеялся – низко, хрипло, как гром.

– Не убежишь, малышка.

Я уставилась на его член с мыслями , что такой точно нигде не поместится и мне пора бежать из этого сна.

- Я девственница, мне такое рано принимать- вспискнула я и перекатилась из-под Зверя к оврагу. Перекат не удался, и меня поймали за ноги.

- Отпусти, нет, не надо!- закричала я в надежде, что меня кто-нибудь услышит и разбудит.

Вместо этого я услышала рык- смешок, и на меня сзади навалился мой зверь. Он подмял меня под себя, мои груди четко положились в его руки, и он начал их нежно массировать. Его губы прильнули к моей шее. Он начал ее целовать и прикусывать. Его огромный член начал тереться между моих ягодиц. Я резко задышала, понимая, что перестаю что-либо понимать. Губа запульсировала. Продолжая ласкать мою шею, он спустил свою руку между моих ног. Его когти дотронулись до моей горошинки. Меня прошибла судорога. Как же это было прекрасно и мокро. Он начал тереть мой клитор быстрее и быстрее. Послышались хлюпающие звуки. Другой рукой он сдавливал мой сосок почти до боли, а на ухо шептал:

- Ты моя, только моя. Кончи для меня моя малышка. Давай, ну....

Я застонала сильнее, и почувствовала сносяшую пульсацию. Я не помню, как билась в судорогах, помню как от меня пошли волны золота в разные стороны, а сзади мой зверь зарычал. На ягодицах я почувствовала что-то очень горячее и мокрое.

Я лежала на животе не в силах пошевелиться.В голове пытались сформироваться разные мысли.Я до сих пор девственница или нет? Это ведь сон, да? Почему я до сих пор не проснулась?И вообще можно ли это назвать сексом.

- Теперь вы обязаны на мне жениться, - уткнувшись в мох лицом, промямлила я.

- Обязательно, малышка, только достану тебя из этой крепости своры. Достану и отыграюсь на тебе,- сказал мой зверь и шлепнул меня по попке.

- Ты как-то связан с убийством Елены?

- Ты связана, а с тобой связан я.

- Что?- я резко привстала на локти и повернулась к нему. Ох лучше бы я этого не делала.

Его фигура полностью была оформлена, никакого дыма. Накаченное подтянутое мощное тело. Огромный член, который опять стоял. Я сглотнула слюну.

Его глаза начали блуждать по моему телу, он отрывисто задышал.

- А зовут тебя как?- беспомощно спросила я его дабы хоть как-то разрядить обстановку.

- Морвен,- шепнул он, припадая к моим губам.

А потом... он прижался и вошел.

Не полностью – лишь кончик, но этого хватило, чтобы я взвыла.

– Морвен! – закричала я, не зная, умоляю ли я остановиться... или продолжать.

Он зарычал, вонзив когти в мои бедра.

– Скоро я заберу тебя настоящую.

И я проснулась........

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7. Тень прошлого

Я открыла глаза, и холодная реальность сжала горло ледяной рукой. Серые стены убежища давили на виски, как тюремные решетки. Воздух пахнет стерильным холодом металла и чем-то еще — тревожным, электрическим, будто перед грозой. Где-то капает вода, ее ритмичный стук сливается с бешеным биением моего сердца.

Скинув покрывало, я обнаружила, что на мне чья-то мужская белая футболка - слишком большая, пахнущая чем-то древесным и опасным. Надетая поверх моего нижнего белья. Кровь ударила в виски при воспоминании о сне. О том, как его когти...

"Боже, - прошептала я, закрывая лицо ладонями. - Это было так... реально."

Я не была невинна - руки иногда сами находили дорогу в темноте под одеялом. Но чтобы так... Чтобы кончить от прикосновений во сне, от его голоса, от того, как он называл меня "малышкой"... Губы дрожали. Это было неправильно. Грешно. И почему-то так сладко, что аж зубы сводило.

"Кто ты, Морвен?" - мысленно спросила я пустую комнату. "Почему именно я? Почему я хочу, чтобы это повторилось?"

Вдохнула глубоко. Удивительно, но тело чувствовало себя... прекрасно. Будто кто-то влил в меня жидкий солнечный свет. Только желудок предательски урчал.

Комната — идеальная тюрьма: голые серые стены, поглощающие свет, письменный стол с царапинами, словно кто-то в ярости кромсал его ножом. Нет окон. Только две двери — одна ведет в санузел, вторая... Вторая — в неизвестность.

Прильнув к холодной поверхности двери, слышу:

- Роберт, она влила в меня свою энергию! — голос Демьяны режет слух, как ржавая пила. -Я слышу зов в своих костях! Нам нужно ускориться!

-Тише, — Роберт говорит спокойно, но в его тишине — напряжение натянутой струны. -Мы научим ее контролировать это. Айлин должна стабилизироваться сама.

- Пока она не убила меня, как тех девушек? Я не хочу становиться очередной нежитью в свите Зверя, Роберт!

- Хватит истерик, Дем,- его тон стал опасным.

Молчание. Потом — шепот Демьяны, сладкий, как яд: "Может, зайдем ко мне? Мы давно не... расслаблялись."

Звук расстегивающейся молнии. Его сдавленный стон. Ее хрип: "Я соскучилась по твоим рукам, Роб..."

Я замираю. Это не для моих ушей. Но ноги будто вросли в пол.

-Нет,— резко, как удар хлыста. Молния застегивается. - Сейчас — дело.

- Ты пожалеешь об этом!

Шаги. Ближе. Ближе. Я не успеваю отпрыгнуть — дверь распахивается.

Роберт застывает, увидев меня. Его глаза — эти бездонные зеленые пропасти — расширяются. В них мелькает что-то дикое, первобытное.

-Анастасия... Подслушивала?- голос низкий, с опасной мягкостью. -Что успела услышать?

Я вся горела от ярости. За все эти унижения, за этот кошмар.

-Кто меня переодел? - выпалила я, сверля его взглядом.

Он делает шаг вперед. Слишком близко. Его дыхание обжигает кожу.

- Я. Потому что никто другой не смеет прикасаться к тебе,- в голосе — не просто похоть, а что-то темнее, глубже. Право собственности.- Только я.

-Что вообще происходит?!

- Тебе снилось что-то сегодня, Настя?- вопрос бьет под дых.

Я плюхаюсь на кровать, скрещиваю руки. Пружины скрипят подо мной, как живые.

-Ни слова не скажу, пока не получу ответы!Я имею право знать!

Он наклонился, подняв мой подбородок пальцем. Его дыхание пахло мятой и чем-то электрическим.

-Нет у тебя прав, малышка. Они заканчиваются там, где начинаются мои желания.

- С чего бы?!

-Потому что только я могу защитить тебя от Зверя, чье имя нельзя произносить,- его глаза стали совсем темными.

-Прям как в Битлджус?- фыркаю я.

- Слушай, Настя. Происходит нечто ужасное. Я все объясню, но позже. Ты не готова.

- Я хочу позвонить родителям! Оле!

- Уже уладили. Для родителей ты в учебной поездке. Для колледжа - у родственников.

- Зачем я вам?!- голос срывается.

Он наклонился еще ближе. Губы почти касались моего уха.

-Все сложнее. Ты нам... а мы тебе. Мы дадим защиту от Зверя. Ты поможешь остановить кризис,- пауза. - Он уже являлся тебе? Называл имя?

Ледяные мурашки бегут по спине.Откуда он знает?!

- Вас не касается, что мне снится!

Его лицо искажает гримаса боли. Он закрывает глаза, глубоко вдыхая. Ревность?

- Он... трогал тебя? — голос хриплый, будто сквозь зубы.

- Не ваше дело!

Он резко открывает глаза.

- Никогда не произноси его имя вслух! Слова имеют силу. Имена — особенно.

Мысли путаются. Айлина. Зов. И эта... ревность, когда я слышала их с Демьяной.

- Пойми, все это уже было,- он встает, тень от его фигуры накрывает меня целиком. - Сначала — еда. Потом — правда.

Достает из шкафа пакет. Пластик шелестит в его руках. Серый спортивный костюм — мой размер.

- Выйдешь? Мне надо переодеться, - прошу я, глядя ему в глаза.

- Просто надень это.

- Но надо поднять футболку!- вскочила я.

Его взгляд потемнел. Улыбка стала хищной. Легкий толчок - и я сижу на кровати. Он наклоняется, берет штаны. Его пальцы скользят по моей лодыжке, когда он надевает их. Говорит, не отрывая глаз:

- Айлина... Сильная, но хрупкая. Она призвала свою любовь из тьмы. Создала из крови и боли,- штанины поднимаются выше. -Он убивал для нее. Они строили свой мир на костях.

Его руки на моих бедрах.

- Но мира стало мало...

Я завороженно слушала. Он резко поднял меня, натягивая штаны на талию. Поправил футболку. Мы стояли так близко, что я чувствовала его тепло. Дыхание смешивалось.

- У сказки есть продолжение. Не самое приятное,- его губы в сантиметре от моих.

-Расскажешь? - прошептала я.

- Сначала завтрак. Ты не ела сутки, - внезапно нежно.

Это "нежно" растеклось по венам теплом. Я чувствовала себя хрупкой в его руках. Но что-то грызло изнутри... В этой сказке не все было правда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Визуалы главных героев

Дорогие друзья, познакомьтесь с визуалами наших главных героев. Понимаю, что это нещадный нуар,но помните, что за ночью всегда следует рассвет.

Анастасия

Роберт

Морвен

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8. Голод

Я замерла на ступеньках, когда мы поднялись из подвала. Контраст был ошеломляющим. Вместо сырых бетонных стен и тусклых ламп - просторная лофт-площадь в индустриальном стиле. Высокие потолки с открытыми коммуникациями, панорамные окна с тонированными стеклами, мебель из черненого металла и кожи. Современная техника поблескивала хромированными поверхностями.

- Так это... твои апартаменты? - мой голос прозвучал неуверенно.

Я машинально стряхнула невидимую пыль со своих штанов, чувствуя себя серой мышкой в этом холодном великолепии.

Роберт, не оборачиваясь, шагнул к кухонному острову из полированного бетона.

- Пока база активна - это мое жилье. Голодна?

Его пальцы ловко открыли матовую дверцу холодильника.

Я медленно прошлась по гостиной, касаясь пальцами бархатистой поверхности дивана. Все было стерильно чистым, безличным - никаких фотографий, безделушек, следов жизни. Лишь на кофейном столе лежал странный артефакт - что-то вроде древнего кинжала в футляре из темного дерева.

- Значит, ты в хоромах, а я в подземелье? - я нарочито подняла бровь, пытаясь скрыть нарастающую тревогу.

Он резко развернулся, и в его зеленых глазах вспыхнуло что-то опасное:

- Ты была в самом защищенном месте на этой базе.

Лезвие ножа для шеф-повара блеснуло в его руке, разрезая помидор идеальными дольками.

Я прикусила губу, опускаясь на барный стул. Наблюдать за его движениями было гипнотично - каждое мускульное сокращение под черной хлопковой тканью, игра сухожилий на предплечьях, когда он шинковал зелень. Мое сердце бешено застучало - грешное влечение смешивалось со страхом.

- Роберт... откуда ты?Ты явно не местный,- спросила я, чтобы прервать тягостное молчание.

Его спина напряглась, как у раненого зверя.

- Моей Родины уже нет, поэтому неважно,- голос звучал глухо, будто из глубины колодца. Нож на мгновение замер в воздухе, прежде чем обрушиться на луковицу.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Этот ответ породил больше вопросов, но продолжать было бы бестактно. Тем более что ароматы сковороды сводили с ума - чеснок, тимьян, растопленное масло. Мой желудок предательски заурчал.

- Это... омлет? - я невольно облизнула губы, наблюдая, как он ловко переворачивает золотистую фриттату.

- Фриттата с трюфельным маслом.

Он поставил передо мной тарелку, и наши пальцы едва соприкоснулись - его кожа была неожиданно горячей.

Первый кусок расплылся во рту божественным вкусом. Кофе с кардамоном и корицей завершил картину. Последний раз для меня так готовили... Боже, еще в детстве. Неожиданная волна нежности накрыла меня, и я поспешно встала, собирая посуду.

- Оставь, - он сделал движение рукой, и где-то в потолке тихо щелкнуло - вероятно, сигнал для невидимой обслуги.

- Но я...- мой протест замер на губах, когда он внезапно оказался в сантиметре от меня.

Его костяшки коснулись моей щеки, заставив сердце бешено колотиться.

- Как такая хрупкость может нести столько разрушения? Ваш мир несправедлив, малышка,- его дыхание пахло кофе и чем-то металлическим.

Прежде чем я успела отпрянуть, его губы обрушились на мои - жестко, требовательно. Мои кулачки вцепились в его футболку, между желанием оттолкнуть и притянуть ближе. Откуда-то из глубины поднялась странная энергия - горячая, пульсирующая, заставляющая стонать прямо в его рот.

Дикий, нечеловеческий рев потряс стены, заставив дрожать стекла. Роберт оторвался, и в его улыбке было что-то первобытное:

"Кажется, у нас гости..."

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9. Роберт

"Контроль.Только контроль."

Монитор показывал её лицо в инфракрасном спектре — горячие пятна на щеках, учащённый пульс. Она видела его снова. Морвена.

Роберт сжал кулаки, чувствуя, как старые шрамы на костяшках наливаются кровью. Он являлся ей во снах, а Роберт мог лишь наблюдать. Это было... невыносимо.

— Показатели зашкаливают, — доложил агент за его спиной.

— Знаю.

На экране её тело выгнулось. Губы прошептали "его" имя. Нож Роберта воткнулся в стол.

"Она должна бояться. Ненавидеть. А не... это."

Утром он накормит её. Прикоснется. Напомнит, чья она. Даже если ему придётся сжечь себя в её глазах.

***

Настя даже не успела вдохнуть для крика, когда агенты ворвались в помещение. Её чашка с кофе опрокинулась, оставляя на бетонном полу кляксу.

- Роберт! Что...?- её пальцы вцепились в край стола, но железные руки уже тащили её к двери.

Он стоял к ней спиной, его плечи напряжены под тонкой тканью рубашки.

- В подвал. Пока я не вернусь — ни шага, - в его тоне была та же интонация, что и при отдаче боевого приказа.

Дверь захлопнулась с металлическим звоном. Роберт вдруг осознал, что держит в руке обломок дверной ручки — он сломал её, даже не заметив.

***

Коридор был слишком ярким, слишком стерильным после той комнаты. Демьяна поджидала у мониторов, её губы искривились в усмешке.Волосы уже стали темнеть от зова.

- Ну что, Роб , твоя невеста опять устроила светопреставление?- её ноготь постукивал по экрану, где застыли последние показатели. - Он ближе, чем вчера. Намного ближе.

Роберт методично проверял магазин пистолета.

- Ты дежуришь у камер. Каждые пять минут доклад.

- И что это даст? Она же как маяк для него! - Демьяна резко встала, её духи пахли медью и полынью. - Мы должны...

Он врезал кулаком в стену, оставляя в гипсокартоне кровавый отпечаток:

- Следующее слово — и ты на карантине.....

***

Лес встретил его гробовой тишиной. Даже ветер не смел шевелить листья. Роберт двигался бесшумно, но каждый шаг отдавался в висках гулким эхом.

Фонарь выхватывал из тьмы странные детали: паутина, сплетённая в форме рун; капли смолы на соснах, напоминающие слезы; следы — слишком крупные для человека, слишком аккуратные для зверя.

Прибор в его руке взвыл, стрелка замерла на отметке "Критично". Воспоминания нахлынули как цунами.

Внезапный смех прорезал тишину — высокий, колокольный, до боли знакомый. Роберт резко развернулся, ствол автомата описал дугу в воздухе.

"Айлина..." имя сорвалось с губ само, и это была ошибка.

***

Дверь в подвал стояла распахнутой. Это первое, что бросилось в глаза. Второе — надпись на стене. Кровью. Темной, почти чёрной в тусклом свете аварийных ламп.

"Я проснулась"

Почерк. Этот особый наклон букв, эти размашистые росчерки — точь-в-точь как в дневниках из Ириделя. Тех самых, что он перечитывал каждую ночь.

Из темноты донесся звук. Роберт медленно поднял пистолет, уже зная, что увидит...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10. Золотой сад.

Холод. Он проникал сквозь кожу, впитывался в кости, заставлял тело дрожать мелкой, неконтролируемой дрожью. Бетон под моими ладонями был влажным, будто стены дышали сыростью, а я… я была заперта. Брошена.

- Роберт… Почему?- прошептала вслух я. Обида захлестнула меня.

Где-то наверху раздался взрыв — глухой, давящий, будто что-то огромное рухнуло на пол. Потом — автоматные очереди. Короткие. Меткие.

"Это здесь. В апартаментах. В моем доме."- мелькнула мысль.

Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот разорвет грудную клетку. Я прижалась к стене, стараясь не дышать, но тьма вокруг сжималась, будто живая.

И тогда свет погас.Абсолютная чернота. Я замерла.Тишина. Скрип.

Медленный, протяжный, будто дверь в преисподнюю открывалась специально для меня.

Я не дышала. Потом — шорох сверху. Будто что-то спускалось.

- Не смотри. Не смотри. Не смотри,- шептала я сама себе.Но я не могла отвести глаз.

В аварийном свете, бледном, как лунный отсвет, появилась она, голая. Кожа — мертвенно-белая, покрытая порезами, выжженными в плоти. Они светились — тускло, фосфоресцирующе, будто под кожей ползали черви из серебра. В руках — пиала.

— Моя повелительница…- прошептала она.Голос — хриплый, словно сквозь толщу земли. Я не видела ее лица. Только глаза — два серебряных угля, горящих в темноте. Она приближалась.

Шаг.

Еще шаг.

Шарканье босых ног по бетону. Я не могла пошевелиться. Она протянула пиалу.

— Я так тебя искала…

Сосуд был покрыт теми же рунами, что я видела на фотографии с места убийства Лены. А внутри была кровь, густая, темная, теплая.

Я взяла ее. И в этот момент сверкнул резко свет.

Я зажмурилась, а когда открыла глаза , увидела Ольгу.Это была Оля, моя подруга. Она была мертва.

Ее губы растянулись в слишком широкой улыбке.

— Оленька…— прошептала я, но голос сорвался.Сердце замерло в понимании ужасного. Она прошла мимо, оставляя за собой мокрые следы.Упав на пол, она начала его царапать, выводя руны , бормоча что-то — слова, от которых в висках стучало, будто кто-то бил молотом по голове.

С каждым звуком внутри меня что-то просыпалось.

Жар,ярость, сила.

Руны вспыхивали , светясь все ярче, а голос Оли нарастал, превращаясь в визг, в рык, в нечеловеческий вой.И тогда мир взорвался для меня. Я зажмурилась.

---

Сквозь веки я почувствовала тепло.Был день.

Солнце ласкало кожу, золотистое, живое.Я чувствовала его.

Мои руки — другие. Изящные,совершенные. Касаясь сухого листа, я возрождала его — прожилки наполнялись соком, зелень расправлялась, сияя под лучами.

"Как красиво…"- пронеслось в голове.

Я не управляла телом. Оно знало, что делать.

Вокруг — сад древний, величественный. Колонны, увитые виноградом, фонтаны, в водах которых танцевали блики.

И я — стояла на краю чаши фонтана, легкая, как перо. В отражении — незнакомая женщина.

Медные волосы. Золотистая кожа. Глаза — счастливые, горящие.

Это была я.Но не та, что помнила себя. Легкая туника скользила по телу, открывая ноги. Я улыбалась, чувствуя… власть.

— Моя повелительница…- голос сзади. Его голос.

Сердце замерло, а потом забилось чаще— не от страха, а от предвкушения.

Я обернулась и встретилась взглядом с Морвеном.

Он был хищником.Высокий, с острыми чертами, серебряными глазами, в которых светилась жажда.

— Как твой поход, моя любовь? — спросила я, хотя не я это говорила.

Он приближался, и каждый его шаг жёг.

— Я по тебе соскучился.

— Если бы не твоя мания завоеваний, ты бы не скучал так часто, — усмехнулась я.

Его пальцы скользнули по моему бедру, когти слегка царапнули кожу, и по спине пробежала волна удовольствия.

— Все миры должны склониться перед тобой.

— Мне нужен только ты,- прошептала я.

Он ухмыльнулся— оскал зверя, готового пожрать свою добычу.

Его руки обхватили мою талию, приподняли, поставив на край фонтана. Холод камня контрастировал с жаром его тела.

— Покажи мне, как ты скучал , — прошептала я, закидывая ногу ему на плечо.

В глазах Морвена появился азарт. Он рыкнул, и в следующее мгновение его язык — длинный, гибкий, неестественно горячий — провел по самой чувствительной точке.

Я вздрогнула, впиваясь пальцами в его волосы.

— Морвен…

Он не останавливался.Каждое движение его языка было точным, безжалостным, доводящим до края.

Я стонала, задыхалась, извивалась, но его хватка была железной.

— Я… я…

Он углубился, и мир взорвался в золотых вспышках.

Я крикнула, зарычала, вцепилась в него, чувствуя, как пульсирует между ног.

И тогда — зажмурилась.

---

— Настя!

Я очнулась и открыла глаза. Я не сразу поняла, что я кричу и рычу. Передо мной стоял Роберт. Пистолет в его руке опущен, но глаза полны ужаса и тревоги. Я оглянулась. Пиала валялась рядом, мои руки были в крови.

Я повернулась к Оле. Она лежала неправильно, неестественно. Руки вывернуты, глаза открыты — но в них не было зрачков.Вокруг — те самые руны.

Я закричала и бросилась к ней, трясла, звала, но она не дышала.

— Оля! Олечка, очнись, пожалуйста! Умоляю тебя! - ревела я.

Я не заметила, как помещение начало заполняться людьми в форме с оружием. Мелькнула Демьяна. Ее взгляд был диким, обреченным.Кто-то схватил меня, поднял и бережно прижал к груди, защищая от всего мира.Я билась, но сильные руки не отпускали. Меня понесли наверх, сквозь море людей. Все было как в тумане.В зеркале мелькнуло отражение — Роберт нёс меня, а мои глаза горели золотом......

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11. Ненависть или любовь?

Видимо, я опять уснула, потому что очнулась в том же лесу, в том же месте, где за мной гнался Морвен. Изумрудная комбинация облегала моё тело, словно вторая кожа. Истеричный смех вырвался из груди, и я опустилась на колени, чувствуя, как внутри закипает ярость.

Я ничего не контролировала – ни свои сны, ни реальность, где меня держали взаперти. Даже собственное тело предавало меня, позволяя чужому разуму – этой Айлин – вторгаться в мои мысли. А Оля... моя дорогая Олечка... погибла страшной смертью.

Смех перешёл в надрывный вой. Слезы градом катились по щекам. Сколько ещё это будет продолжаться? Сердце сжималось от тревоги за родителей – вдруг с ними что-то случилось? Время потеряло смысл.

Внезапно сзади на плечи опустились огромные руки с острыми когтями.

– Ты! – я резко обернулась. – Это всё твоя вина! Ненавижу тебя!

Я набросилась на Морвена с кулаками. Он вскинул руки, защищая меня от собственных когтей. Я кричала проклятия, молотила его по груди, царапала лицо и руки. Он стоял неподвижно, как скала. Когда силы иссякли, я уткнулась в его широкую грудь, рыдая. В душе образовалась бездонная пустота – мне было всё равно, что он со мной сделает.

– Я видел тебя такой только раз, – прошептал он, поднимая меня на руки и неся к мшистой поляне. – Когда ты узнала об уничтожении Грофеста. Никогда не прощу себе твоего состояния. Невыносимо видеть тебя такой, любимая...

– Я видела сон о тебе и женщине с медными волосами в золотом саду, – перебила я. – Она упрекала тебя за постоянные войны...

– Это воспоминание, – ответил он, ложась на мох и прижимая меня к себе. Вокруг начали кружиться светящиеся изумрудные светлячки.

– Видишь? Природа радуется твоему возвращению, – он нежно погладил меня по голове. – Ты – сама жизнь, Настя.

– А кто тогда ты? – процедила я сквозь зубы.

– Ты знаешь ответ. Я – уничтожение всего, твой воин.

– Зачем ты убил Олю? – всхлипнула я, уверенная, что это его рук дело.

– Я лишь использовал её, чтобы добраться до тебя. Она мой воин.

Я вскочила, со злостью глядя в его глаза. Хотелось причинить ему боль, ненавидела его каждой клеточкой. Он продолжал лежать, не выражая эмоций. Я металась по поляне, хватая взглядом деревья, кусты, танцующие огоньки. А потом бросилась на него, впиваясь губами в его рот. Он опешил, сел, удерживая меня. А я целовала его, словно от этого зависела моя жизнь.

Он ответил страстно, крепко сжав мою талию. Его губы жадно приникли к моим, а язык властно проник внутрь, заставляя меня задыхаться. По телу разлился огонь, пульсация внизу живота стала невыносимой.

Я сама сделала этот выбор.

С резким звуком рвущейся ткани он сорвал мою комбинацию, и тонкий материал беспомощно упал на мох. Я всё ещё сидела сверху, а его руки уже скользили по моей груди, лаская, сжимая… Это было блаженство.

В следующий миг я оказалась под ним. Его твёрдый член упёрся в живот, а затем начал медленно тереться о мою чувствительную горошинку. Пальцы скользнули между ног, обнаружив предательскую влажность. Он усмехнулся, довольный.

— Это сон. Тебе не будет больно… Но твою энергию девственности заберу именно я. Никто другой, — сказал он горячим шёпотом в ухо.

Я зло сверкнула глазами, вскинув подбородок, но не успела ответить — он вошёл резко, до предела. От неожиданности я вскрикнула. Боль? Нет… Это было слишком — мощно, глубоко, будто во мне раскрылись все миры разом.

Морвен двигался неумолимо — шлёпая бёдрами, выходил почти полностью и снова погружался в меня с низким рыком. Я уже не стонала — кричала, потому что сдерживаться было невозможно. Его зубы впивались в шею, язык обжигал кожу, а голос, хриплый и властный, твердил:

— Моя. Навеки. Все миры — к твоим ногам…

Он ускорился, и я почувствовала, как нарастает волна. Ещё мгновение — и он грубо вогнал себя в меня до предела. Я сжалась вокруг него с криком, и всё взорвалось. Волны энергии выплеснулись из меня, впитываясь в его тело. А затем он затопил меня изнутри, с рыком прижимая к себе.

Мы лежали, тяжело дыша. Он нежно провёл костяшками пальцев по моей щеке, и на миг мне показалось, что в его глазах мелькнуло что-то похожее на нежность.

Я притянула его лицо к себе и прошептала прямо в губы:

— Я уничтожу тебя.

Резким движением я схватила острый камень, валявшийся рядом (ещё с той минуты, когда металась по поляне в истерике), и рванула его к его шее.

Но он слишком быстрый.

Мгновение — и моя рука перехвачена, а я уже придавлена его голым горячим телом. Он быстрым движением занес руку с когтями для удара…

Я зажмурилась от ужаса —

…и проснулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12. Выбор и кровь.

Я очнулась с криком, впившись пальцами в простыни. Я почувствовала , как алая струйка крови стекала с носа, оставляя на губах металлический привкус. Дотронулась до неё — пальцы дрожали. Это не сон...

Быстрым взглядом прошлась по комнате. Я явно находилась не в подвале больше. Современно обставленная спальня с дорогой техникой и мебелью.

Пошатываясь , я встала и дошла до зеркала во весь рост. Оно показало мне мой новый облик.Мои глаза стали коричнево- рыжими с золотой радужкой. А волосы стали светлеть. Кожа приобрела загар, будто я провела неделю под чужим солнцем. Но больше всего меня удивил шрам за ухом , он превратился в рисунок. Тонкие серебряные линии складывались в руну. А еще меня опять кто- то переодел , но уже в хлопковую постельного оттенка пижаму. Я прислушалась к своим ощущениям, а именно к энергии.Под кожей пульсировало что-то чужое, тяжёлое, но... соблазнительно-тёплое.

Дверь распахнулась с грохотом. Роберт стоял на пороге.

В одной руке — пистолет с патронами. В другой — бутылка виски, почти пустая.

— Вставай.

Его голос звучал хрипло, будто он уже кричал сегодня. Глаза — красные. Не от алкоголя.

Я почувствовала, как что-то сжалось у меня внутри при виде его этих глаз. Не страх. Не ненависть. Что-то горячее и колючее, как будто в груди застрял осколок стекла, который режет при каждом вдохе.

— Ты... пьян? — собственный голос странно звучал, будто в нём смешались два тембра.

Он шагнул вперёд. Запах спирта, пороха и чего-то горького — отчаяния.

— Они знают. Через час здесь будет вся "Грань".

— Это из вашей организации? И что... они решат?

Роберт опустил пистолет. На секунду.

— Они проголосуют. Убить тебя... или попытаться вырезать Айлину из твоего сознания.

Он провёл рукой по лицу, смазывая следы слёз.

— А ты как проголосуешь?— прошептала я.

Тишина.

Потом он швырнул бутылку в стену. Стекло разлетелось, как хрустальный дождь.

— Я уже сделал выбор. 200 лет назад.

Он бросил пистолет на кровать.

— Одевайся. У нас 50 минут, чтобы исчезнуть.

Я не двигалась. Мой взгляд скользнул по его сжатым челюстям, капле виски на воротнике, дрожащим пальцам. И вдруг я поняла:

— Ты не мог выстрелить.

Не вопрос. Факт.Роберт вздрогнул , будто я ударила его. Его глаза — обычно ледяные— вспыхнули.

— Не надо.

Я встала и шагнула к нему. Слишком близко.

— Почему?

Мои пальцы сами потянулись к его лицу. Я остановила их в сантиметре от кожи. Он замер.

— Настя...- его голос сорвался — хриплый, сдавленный.

И в этот момент все встало на свои места: меня тянет к нему не просто так. Это злость — потому что он запер меня. Это страх — потому что он может убить.

Но под этим... жар. Жар, который разливается по жилам, когда он смотрит на меня так, будто я — последняя граница, которую он не может переступить.

— Веди, — прошептала я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13. Тени Ириделя

На удивление нас выпустили с территории базы подозрительно легко - слишком легко. Ворота распахнулись без обычной проверки документов, часовые лишь бросили на нас беглые взгляды. Воздух пахнул свободой, но вместе с ним ко мне подкралось смутное предчувствие - будто мы прошли сквозь невидимую паутину, и теперь невидимые нити тянутся за нами, дрожа от каждого порыва ветра.

Роберт сунул мне тактическую форму - поношенную, пахнущую порохом. Комбез висел на мне мешком, скрывая очертания тела, рукава закрывали пальцы - будто я маленькая девочка, нарядившаяся во взрослую войну. На выпускном пункте меня даже не досмотрели - то ли сработал статус Роберта, то ли кто-то свыше уже выписал нам иной маршрут.

Всю дорогу он был напряжён как струна. Его обычно зеленые глаза теперь напоминали два куска обсидиана - твёрдые, непроницаемые. Скулы резко выпирали под натянутой кожей, губы сведены в тонкую белую полоску. Когда он стискивал руль, его костяшки белели, а на запястьях проступали синие прожилки вен.

Машина продиралась сквозь чащу, ветви царапали крышу, оставляя на стекле призрачные следы. Лес вокруг был прекрасен и пугающ одновременно - старые дубы шептались кронами, будто предупреждая об опасности, а в просветах между стволами мелькали тени, двигавшиеся не в такт нашему движению. Меня начало знобить - не от холода, а от странного чувства, будто кто-то невидимый провёл ледяным пальцем вдоль позвоночника.

Когда мы вырвались на трассу и машина набрала скорость, я набралась смелости:

- Поговорим? - мой голос прозвучал хрипло, будто после долгого молчания.

Роберт резко дёрнул головой, словно вынырнув из глубины своих мыслей:

- Поговорим, - его ответ повис в воздухе, тяжёлый, как предгрозовая тишина.

Я перевела дух, чувствуя, как под рёбрами колотится что-то живое и испуганное:

- Роберт, наверное, я уже заслужила правду... - мои пальцы сами собой потянулись к его руке, но остановились в сантиметре, не решаясь прикоснуться.

Он резко вдохнул, так сильно, что его плечи приподнялись, а пальцы впились в руль до побеления костяшек.

- Заслужила всё это больше, чем кто-либо другой, - его голос дрогнул, словно тонкая струна, затронутая невидимой рукой. Когда он повернулся ко мне, в его взгляде читалась безграничная нежность, смешанная с какой-то древней печалью - будто он смотрел на меня сквозь толщу веков.

Дождь начал стучать по крыше машины, сначала робко, потом всё настойчивее. Капли рисовали на стекле причудливые узоры, напоминающие руны забытого языка.

- Роберт... мне приходили видения. Как воспоминания...- мои пальцы непроизвольно сжали ткань комбенизона. - Я уже поняла, что существуют разные миры, но... это не укладывается у меня в голове. Во снах ко мне приходит Морвен - он настолько реален, что я просыпаюсь с его запахом на коже. И я видела воспоминания Айлин... её мир...

-Иридель, - тихо произнёс он, и это слово повисло в воздухе, наполненное странным резонансом, будто эхо из далёкого ущелья.

- Что? - я моргнула, не понимая.

- Мир Айлин. Твой мир - Иридель, - его голос звучал мягко, но в нём слышалось нечто неотвратимое, как течение реки. За окном внезапно грянул гром, и дождь превратился в сплошную стену воды. Я даже не могла понять, какое сейчас время суток - всё смешалось в этом бесконечном сером мареве.

- Мой мир здесь. По-другому быть не может! - резко выпалила я, но в голосе слышалась неуверенность.

Роберт бросил на меня быстрый взгляд, и уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке - печальной и понимающей одновременно. Его профиль в полумраке казался высеченным из камня - твёрдым и неизменным.

- Настя... так вышло, что я тоже не отсюда, -его пальцы постукивали по рулю в странном ритме, словно отбивая такт неведомой мне мелодии.- Мой родной мир называется Грофест. Высокотехнологичный, развитый... и беспощадный. У власти там всегда стояли военные. А я был Главным Защитником.

-Это... должность такая? - я выгнула бровь, и меня удивило, насколько спокойно воспринимаю этот разговор. Казалось, последние несколько дней перевернули во мне какой-то внутренний переключатель.

-Скорее призвание, - в его голосе зазвучала гордость, но и горечь тоже. - Я заслужил это звание кровью, потом и годами тренировок. Как и другие миры... Морвен и Айлин пытались завоевать Грофест.Мир Иридель... он древнее всех остальных. Первородный. Если представить схему миров,все ветви расходятся именно от него, как лучи от источника света.

Внезапно в салоне запахло озоном и чем-то ещё - сладковатым и чужим. Я заметила, как тени в углах машины стали неестественно густыми, почти осязаемыми.

- Мы понимали, - продолжал Роберт, и его голос теперь звучал как сквозь толщу воды.- что со всеми нашими технологиями, со всей нашей военной мощью мы не сможем победить. Потому что они...

Гром грянул прямо над нами, и на мгновение ослепительная молния высветила его лицо - и я увидела в его глазах нечеловеческий ужас, застывший там на долгие годы...

- Так, стоп! — я резко подскочила на сиденье, так что ремень безопасности врезался в плечо. — Как вы вообще передвигаетесь между мирами? Это же... невозможно!

Роберт вздохнул, и в его глазах вспыхнули странные блики — будто в глубине зрачков отражались далёкие звёзды.

- Помнишь бункер с рунами на базе? Туда вело три уровня охраны.

Меня передёрнуло. Вспомнилось, как ноги сами хотели вести меня к тем древним символам, как кожа покрылась мурашками, а в ушах зазвучал неведомый гул...

- Да... меня буквально тянуло туда, как магнитом.

- Это были Врата, — его голос стал глухим, словно доносился из-за толстой стеклянной стены. — Порталы между мирами. Большинство скрыто в глубине пещер, под тоннами камня. Раньше они работали на энергии Ириделя... Теперь мертвы.

- Но вы их охраняете! Я видела там солдат с... — мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки, — ...с оружием наготове.

- Они охраняли Врата от тебя, Настя. И от Морвена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я буквально почувствовала, как по спине побежали ледяные мурашки. Роберт вдруг повернулся, и в его обычно строгом взгляде появилась хитрая искорка.

- Ну и как тебе быть такой важной птицей? — в его голосе прозвучала редкая для него шутливая нотка.

- Как на вертеле, — парировала я, но голос дрогнул. В голове пронеслось: "Они боялись меня? МЕНЯ?!"

Роберт снова стал серьёзен, его пальцы замерли на руле в странном положении — будто он держал не штурвал, а невидимые нити судьбы.

- Когда Морвен напал на Грофест... — он начал тихо, и каждое слово будто выжигалось в воздухе, — ...я понял: нам нужен мир с Ириделем. Но мои соратники готовили саботаж.

В салоне вдруг запахло гарью и чем-то металлическим — будто сквозь годы прорвался дым давно отгремевшей битвы.

- Я уговорил их на переговоры. Морвен... — его губы искривились в гримасе отвращения, — ...он не переговорщик. Он — воплощённая тьма. Но мне удалось встретиться с Айлин.

Тут его голос изменился, стал почти благоговейным. В зеркале заднего вида я мельком увидела — или мне показалось? — как за спиной Роберта на мгновение возник призрачный образ женщины с волосами цвета меди...

- Она захотела сделать меня послом. Провела ритуал — её руны горели на моей коже, как живые! — его рука непроизвольно дёрнулась к груди, — Но что-то пошло не так...

Машину вдруг тряхнуло, будто она на мгновение стала невесомой. За окном промелькнула вспышка — то ли молния, то ли что-то иное...

- В этот момент Грофест... — его голос стал хриплым, — ...начал самоуничтожаться. Слишком умные, чтобы жить.Мои люди успели сбежать. А Айлин,она была беззащитна без Морвена. Вся её сила уходила на исцеление миров.

Внезапно на лобовом стекле проступили странные узоры — будто невидимые пальцы выводили там древние символы. Я замерла, не решаясь пошевелиться.

- Демьяна возглавила саботаж. Сошла с ума от горя. Они схватили Айлин... — его голос дрогнул, — ...и повели к Вратам. Не просто убить — стереть навсегда!

Теперь дождь стучал по крыше, как тысячи нетерпеливых пальцев. В такт его словам где-то вдали завыл ветер — протяжно, как плач.

- Когда её поставили на колени... — Роберт замолчал, и я увидела, как по его щеке скатывается слеза, — ...она СМЕЯЛАСЬ. И плакала. Просила прощения... ЗА НАС!"

Гром грянул прямо над нами. Машину вдруг подбросило, и на мгновение показалось, будто мы летим не по дороге, а сквозь какую-то мерцающую завесу...

- Морвен ворвался в зал. Произошёл выброс энергии, и нас всех вышвырнуло сюда. На Землю. Айлин и Морвен,мы думали, они исчезли. Ошибались.Это случилось... — он перевёл дух, — ...двести земных лет назад.

В этот момент на заднем сиденье что-то упало с глухим стуком. Мы оба вздрогнули. В зеркале мелькнуло движение — но когда я обернулась, там никого не было...

Я смотрела на Роберта с леденящим душу ужасом. Его рассказ повис в воздухе, словно ядовитый туман. Передо мной сидел не просто мужчина — а древнее существо, чьи глаза хранили печаль столетий. Его обычно гордая осанка сейчас казалась сломленной, плечи ссутулились под невидимым грузом воспоминаний.

Он тяжело вздохнул — звук, похожий на скрип старых врат в заброшенной крепости. В этом вздохе слышалась вся скорбь потерянного мира.

Я провела руками по лицу, пытаясь стереть жгучее напряжение. Виски пульсировали адской болью — будто кто-то ввинчивал раскалённые шурупы прямо в череп. Информация, которую я только что услышала, не укладывалась в сознании, как не укладывается океан в детское ведёрко.

- Роберт,это слишком ужасно... — мой голос сорвался на шёпот. — Значит, когда вы попали на Землю вы создали "Грань"?

Его пальцы судорожно сжались на руле, кожа на костяшках побелела.

- Да. Все, кто выжил объединились, — его слова падали, как капли яда. — Мы вложили все знания, все технологии, чтобы отслеживать вашу энергию. Она имеет уникальный код.

В салоне вдруг стало холодно. Моё дыхание превратилось в белые облачка пара, хотя отопитель работал на полную мощность.

- Энергию Айлин мы выявляли легко и устраняли носителей. Но Морвен... — он резко свернул на проселочную дорогу, — его энергия была хитрее. Она реагировала только на твоё пробуждение.Мы пропустили тебя.

Это признание будто вырвалось у него против воли.

- Поняли, что Айлин возвращается, только по энергетическим трупам. Решили подождать, — его взгляд стал остекленевшим, — ты должна была притянуть Морвена. Он всегда становится сильнее, когда пробуждаешься ты.

Внезапно я вспомнила детство — тот злополучный день в лесу, странный шрам за ухом, и тень, которая тогда спасла меня от чего-то ужасного.

- Кажется, ты прав, — прошептала я, касаясь уже руны за ухом. — Его энергия нашла меня первой. И защищала.

Роберт резко сбавил ход, хотя дорога была пустынной. Его глаза метнулись к зеркалу заднего вида.

- Роберт, что нам теперь делать? — голос звучал чужим. — Мы в бегах и от "Грани", и от Морвена. Куда мы едем?

Он повернулся, и в его взгляде вдруг появилась такая нежность, что у меня перехватило дыхание. Его тёплая ладонь коснулась моей щеки.

- Не бойся, малыш,— в его голосе зазвучали нотки, которых я никогда раньше не слышала. — Пока ты со мной — ты под защитой. В 150 километрах отсюда есть особое место.

- Крепость? — я удивилась собственному спокойствию.

- Дом моего друга, — его пальцы нежно расправили мои спутанные волосы. — Территория окружена древними защитами. "Грань" не знает об этом месте. Но сейчас нам нужно остановиться. Купить еды. И разобраться с тем чёрным внедорожником, который преследует нас последние полтора часа.

Только теперь я заметила в боковом зеркале чёрную точку на горизонте. Она не приближалась и не отдалялась — просто неотступно следовала за нами, как тень из кошмара...

Визуалы героев

Айлин

Данил (Вы с ним пока не знакомы)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14. Псих

Мы остановились на заправке у шоссе — островок света в ночной пустыне. Неоновая вывеска мигала, как больной фонарь, освещая потрёпанные бензоколонки и грязные лужи. В воздухе витал запах бензина и жареного мяса из придорожного кафе — дешёвого, жирного, но такого желанного .На базе мы не успели перекусить, слишком спешили.

Роберт заправил машину, его пальцы нервно барабанили по крыше. Я купила бутерброды, шоколадки и две бутылки воды — стандартный набор беглецов. Но когда я пошла в сторону прогуляться, его рука вдруг сжала моё запястье.

— Не отходи от меня дальше пяти метров.

Он сказал это тихо, но с такой ледяной чёткостью, что у меня по спине побежали мурашки. Его глаза были тёмными, почти чёрными — в них отражалось небо, но не звёзды.

— Почему?— я фыркнула, но шагнула ближе.

- На месте объясню, - он провёл рукой по кобуре у пояса и бросил взгляд на чёрный внедорожник, припаркованный в дальнем углу. В его окнах отражались огни заправки, но внутри... внутри будто никого не было.

До дома Николая оставалось совсем немного, но чёрный внедорожник по-прежнему следовал за нами, словно тень — не приближаясь, но и не отставая. Роберт нервно сжимал руль, его взгляд раз за разом метался к зеркалу заднего вида. Он явно ждал чего-то — атаки, подвоха, любого движения.

— Надо его спровоцировать, — сквозь зубы бросил он и резко вдавил педаль газа в пол.

Машина рванула вперёд с рёвом разъярённого зверя.

— Роберт?! — я вцепилась в подлокотник, сердце колотилось где-то в горле.

— Всё под контролем, — его ответ прозвучал мгновенно, отточенный, как удар клинка. — До Николая — рукой подать. Но мы не можем привести к нему хвост.

Двигатель взвыл, и пейзажи за окном превратились в размытые полосы. Странно, но сквозь страх во мне пробуждалось что-то ещё — адреналин, горячий и сладкий. Мне нравилось, как машина подчинялась ему, как он управлял ею — мощно, безжалостно, будто это было продолжением его тела.

Я украдкой посмотрела на него. В полумраке салона его профиль казался высеченным из камня — резкий, красивый, неумолимый. Его руки крепко держали руль, вены на запястьях выделялись под кожей. Мне вдруг дико захотелось прикоснуться к ним — почувствовать тепло, пульс, силу.

"Господи, Настя, о чём ты думаешь?!"— я встряхнула головой, стараясь прогнать наваждение.

В этот момент Роберт резко свернул с трассы, и мы влетели в лес. Машину бросало на ухабах, ветки хлестали по стеклам, но он ловко петлял между деревьями, пока не загнал нас в глухую засаду— так, что теперь мы видели дорогу, но нас не было видно.

Тишина.

Выключенные фары, приглушённое дыхание. Только треск остывающего металла да стук моего сердца.

Мы ждали.

Тишину леса нарушил лишь мягкий скрип шин — чёрный внедорожник подкатил медленно, почти бесшумно, и замер. Фары погасли.

Из машины вышел высокий парень — лет двадцати пяти, с короткой стрижкой и широкими плечами. Его движения были слишком лёгкими, словно гравитация действовала на него иначе. Лунный свет скользнул по его кожаной куртке (мягкой, дорогой) и чёрной водолазке, обтягивающей рельефный торс. На плече — значок с рунами, теми самыми, что преследовали нас всё это время.

Он улыбался.

Беззаботно, будто играл в прятки, а не выслеживал беглецов. Его тёплый взгляд скользнул по лесу, остановился прямо на нашем укрытии... но прошёл сквозь, будто мы были призраками.

— Он нас не видит, — прошептал Роберт, но его пальцы сжали руль так, что костяшки побелели.

Парень пнул кочку ногой, рассмеялся тихо, как будто делился шуткой с невидимым собеседником, и вернулся в машину. Через минуту внедорожник исчез в темноте.

Мы ждали ещё тридцать минут. Тишина.

— Ты его знаешь? — спросила я, когда Роберт завёл двигатель.

— Его куртка мне знакома, — ответил он сухо, но в голосе дрогнуло что-то опасное.

Мы ехали через лес, петляя между древними рунами, высеченными на камнях. Они мерцали тусклым светом, когда машина проезжала мимо.

— Защитные символы, — коротко объяснил Роберт. — Николай не любит незваных гостей.

Внезапно перед нами вырос трёхметровый забор с колючей проволокой. Ворота бесшумно раздвинулись.

— Вот мы и приехали, — в голосе Роберта впервые за всё путешествие прозвучало облегчение. — Николай — мой старый друг. Он работал на "Грань", но ушёл. Теперь занимается "военными делишками".

Я кивнула, мечтая о ванне, о том, чтобы сбросить эту проклятую тактическую форму, пропахшую потом и страхом.

Но едва мы въехали на территорию, кровь в моих жилах превратилась в лёд . Прямо перед нами, облокотившись на чёрный внедорожник, стоял наш преследователь. Он улыбался.

Широко. Лучезарно. Безумно.

— Ну что, попались? — прокричал он, и его голос звенел, как разбитое стекло.

Его улыбка стала ещё шире.... как у психа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15. Крепость.

— Сиди в машине. Не выходи, пока я не скажу.

Роберт бросил это резко, даже не глядя на меня. Его голос был как сталь— холодный, отточенный. Прежде чем я успела что-то ответить, он уже вышел, захлопнув дверь.

Он отошёл на полтора метра и замер — спина прямая, плечи напряжены, пальцы слегка согнуты, будто готовые в любой момент схватить оружие.

Я впилась взглядом в парня в кожаной куртке. Он стоял, улыбаясь, но в его позе не было расслабленности — только гибкая, хищная готовность.

— Я смотрю, вы уже познакомились!

Голос раздался сзади, и я резко обернулась.

Только сейчас я разглядела дом. Он был потрясающий.

Современный, двухэтажный, с панорамными окнами во всю стену, сквозь которые лился тёплый свет. Чистые линии, дерево и стекло — как в тех скандинавских фильмах, где герои живут в уютных крепостях посреди леса.

Но моё внимание тут же перехватил бункер поодаль — массивный, с рунами на стальных дверях. Они слабо светились в темноте, будто дышали. Я затаила дыхание. А когда снова посмотрела вперёд, то увидела, что Роберт обнимается с высоким мужчиной лет пятидесяти. Это Николай?

Он был таким... обычным. Добродушное лицо, борода, очки в тонкой оправе. Он хлопал Роберта по спине, смеялся — громко, раскатисто, как старый друг.

А рядом... стоял наш "преследователь" и улыбался.

— Настя, выходи. Всё хорошо. Это Николай.

Я выскочила из машины, ноги дрожали — от усталости, от адреналина, от этой дурацкой неразберихи.

— Так это и есть та самая Анастасия? — Николай улыбался даже глазами.— Та самая важная персона, от которой ты теперь не отходишь ни на шаг, да, Роб?

Он расхохотался, будто это была лучшая шутка в мире. Роберт не ответил. Только сжал моё плечо — крепко, почти до боли.

— Наша крепость — в вашем распоряжении. Николай махнул рукой. — Ах да!Тот, кто вас так искусно преследовал — мой человек. Данил.

Парень в кожаной куртке шагнул вперёд.

— Роберт, не смотри, что он молод. — Николай шлёпнул Данила по плечу. — Он — моя правая рука. Лучший из тех, кто у меня есть.

Данил улыбнулся.

— Ну и гонку вы мне устроили. — Его голос был тёплым, но в глубине глаз что-то шевелилось. — Я вас даже потерял.Большая честь познакомиться, Роберт.

Потом взгляд на меня:

— А вы, Анастасия... просто сразили меня.

Его улыбка стала шире. Слишком шире.

Я увидела это — чёрточки тьмы в глазах, мерцающие, как те руны на бункере.

— Ну что, ребятки, вас определить на отдых в одну комнату или в разные? — Николай ухмыльнулся, переглядываясь с Данилом.

— Одну, — твёрдо сказал Роберт.

— Разные, — в тот же момент ответила я.

Мы переглянулись. Я уставилась на него широкими глазами — он же сам говорил, что не будет от меня отходить дальше пяти метров!

— Я так и знал, Роб, что ты захочешь одну, — рассмеялся Николай, потирая руки. — Уже всё подготовил.

Он повернулся ко мне, лукаво подмигнув:

— И да, Настя, я собрал тебе пакет с вещами. Роберт звонил, сказал, что у тебя вообще ничего нет.Он окинул меня насмешливым взглядом. — А то, что на тебе сейчас... немного вышло из моды.

Я устало вздохнула. В этом мире мужчины явно считали, что могут решать всё за меня.

— А ещё… — Николай снизил голос, будто делился секретом. — В комнате, которую я вам подготовил, самая обалденная ванная во всём доме.

Тут я сдалась.

— Ведите!— сверкнула я глазами. Ванна была решающим аргументом.

Дом внутри был таким же потрясающим, как и снаружи. Чистые линии, панорамные окна, приглушённый свет, который можно было регулировать одним касанием. Всё дышало скандинавской эстетикой — дерево, стекло, холодный металл.

Но больше всего меня поразили растения. Они стояли везде— в кашпо, на полках, даже на стенах. Николай явно любил их.

Я подошла к одному — маленькому фикусу с подсохшим листочком на краю. Мне стало жалко его. Бездумно я коснулась листика кончиками пальцев — и почувствовала, как что-то тёплое вырвалось из меня. Золотое свечение.Лист распрямился, зазеленел снова.

— Ого, вот это да.

За моей спиной раздался голос. Я вздрогнула — Данил стоял слишком близко, его дыхание коснулось моей шеи.

— Ты полна тайн, Анастасия.

— Я сама в шоке, — пробормотала я. — Просто стало жалко… и вот.

— Ну да, ну да,— ухмыльнулся он. — Иди отдыхай, красавица. Роберт принесёт тебе еду.

Он не отошёл. Просто развернулся на месте, не сводя с меня тёмных глаз, и исчез в подвале.Странный парень.И… знакомый.

Где-то я его уже видела.Но сейчас мне было не до этого. Я хотела в душ.

Спальня на втором этаже оказалась такой же совершенной, как и весь дом. Широкое окно открывало вид на лес — волшебный и пугающий одновременно, будто за деревьями кто-то наблюдал.

Я развернула пакет с вещами. Качественное бельё, мягкие джемперы... и пижама с наивными слонятами, которая заставила меня улыбнуться сквозь усталость. Но когда я увидела лейблы, у меня отвисла челюсть.

— Кто вы вообще такие? — прошептала я, проводя пальцами по шёлку дорогого бренда. — Тратить такие деньги на незнакомку...

Бессмысленно гадать. Я схватила бельё и пижаму и шагнула в ванную. Николай не соврал — это был шедевр.

Мрамор, хром, стекло.Ванна размером с мою старую комнату, душ с сиденьем, зеркала во всю стену. Полотенца белее снега, халаты с пушистым ворсом. Я застонала, осознавая, что никогда не жила в такой роскоши.

"Настюша, это компенсация за ад последних дней", — мелькнуло в голове.

Я выбрала душ — сил на ванну не было.Тропический ливень хлынул сверху, смывая грязь, страх, память о крови. Я закрыла глаза, подставив лицо струям, и вдруг поняла — я в безопасности. И тогда меня накрыло.

Сначала одна слеза. Потом другая. Потом рыдания, от которых сводило живот. Я оплакивала всё — Олю, раздавленные мечты, украденное будущее. Рухнула на колени, сжавшись в мокрый комок под горячим дождём.

Я не слышала, как дверь открылась.

Только тёплые ладони на спине. Тихий шёпот сквозь шум воды. Аромат трав — кто-то втирал гель в мои плечи, мыл волосы, заворачивал в полотенце. Меня подняли на руки.

— Настя, тебе нужно поесть, — голос звучал где-то далеко.

Но я не могла жевать. Не могла думать. Только растворялась в тепле, в заботе, в чужих, но таких нежных объятиях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я пришла в себя уже в комнате. Голова на чьей-то груди — твёрдой, но удобной. Рука медленно гладила мою спину.

— Роберт? — мой голос хрипел от слёз.

— М?

— Почему ты позволил им сделать это с Айлин?

Тишина. Потом:

— Это была моя ошибка. Теперь я проклят за это.

— Проклят? — я тонула в снах.

Его ответ догнал меня уже на грани сознания:

— Да. Проклят любовью к тебе...

Глава 16. Тяжесть дара

Я открыла глаза, и первое, что ощутила - ледяной страх, сковывающий горло. Где я? Опять в том кошмарном лесу? Готовилась увидеть мерцающие во тьме серебряные глаза Морвена, его когти, занесенные для удара... Но вместо ожидаемого ужаса меня встретило ослепительное сияние.

Я осознала, что иду. Но это не были мои шаги. Моё тело двигалось с грациозной уверенностью, которой у меня никогда не было. Пальцы сами собой поправляли складки незнакомого платья - тяжелого шелка цвета заката, расшитого серебряными нитями. Я была пассажиром в чужом сознании - в воспоминаниях Айлин.

Вокруг простирался величественный дворец Ириделя. Гигантские арки, выточенные из белого мрамора с золотыми прожилками, уходили ввысь. Их своды украшали живые фрески - изображения постоянно двигались, перетекали друг в друга: то стая птиц взмывала вверх, то рассыпалась на тысячи цветочных лепестков. Воздух был наполнен мягким золотистым светом, исходящим от самих стен - они будто впитали солнечное тепло и теперь делились им.

Я чувствовала, как по щекам Айлин струится легкий ветерок, несущий ароматы цветущих садов - сладковатый, с нотками чего-то незнакомого, возможно, местных растений. Под ногами мягко пружинил ковер из живого мха, меняющего цвет с изумрудного на золотистый при каждом шаге.

Проходя через внутренний двор, Айлин (а значит, и я) видела фонтаны, где вместо воды струилась светящаяся субстанция, переливающаяся всеми оттенками синего. В их чашах плавали создания, похожие на золотых рыб, но с крыльями стрекоз. Они всплывали к поверхности, приветственно махая прозрачными плавниками.

Дворцовый сад поражал воображение. Деревья с корой, напоминающей полированный янтарь, тянули к небу ветви, усыпанные не листьями, а драгоценными кристаллами. Рубиновые "плоды" излучали мягкое тепло, и когда Айлин провела рукой мимо одного из них, кристалл ответил нежным розовым свечением. Земля между деревьями была усыпана мелкими светящимися камешками, мерцающими, как звезды.

Люди, встречавшиеся на пути, склоняли головы. Одни - с искренней любовью, другие - со страхом. Айлин отвечала всем одинаково теплой улыбкой, но я чувствовала, как её сердце сжимается при виде испуганных взглядов.

Лаборатория оказалась огромным шатром из полупрозрачного материала, похожего на застывший свет. Внутри воздух вибрировал от энергии множества магических приборов. Центральное место занимал огромный стол из черного стекла, на котором плавали голографические схемы. По периметру стояли сосуды с пульсирующими субстанциями всех цветов радуги.

- О, моя повелительница! - раздался голос, и из-за приборов появился Лориан. Его защитный костюм облегал фигуру, как вторая кожа, переливаясь перламутром. Лицо скрывал полупрозрачный шлем, но сквозь него виднелись острые скулы и внимательные серые глаза. Перчатки на его руках светились голубым - явно защитное заклятие.

Когда Айлин села, я ощутила тяжесть её короны (о которой раньше не догадывалась) - не физическую, а ту, что исходит от власти. Её пальцы нервно барабанили по ручке кресла, украшенной рунами. В уголке лаборатории стоял странный прибор - две вращающиеся сферы, между которыми мерцала знакомая энергия... энергия Морвена.

- Порадуй меня, Лориан, - сказала Айлин, и в её голосе я услышала что-то новое - не усталость, а... тоску? Как будто эти слова относились не только к исследованиям.- Как продвигается работа над нейтрализатором моей энергии? Я устала пополнять армию нежити моего любимого Морвена.

Лориан склонился в поклоне, его движения были отточены годами придворного этикета.

- Я настроен очень оптимистично, моя повелительница, - произнес он, и его голос, обычно такой уверенный, слегка дрогнул. Над его левым виском пульсировала голограмма с данными, проецируя в воздух сложные формулы. - 86% испытуемых демонстрируют положительную динамику. Уровень отторжения снизился на 12% по сравнению с прошлым циклом испытаний.

Айлин медленно выдохнула. Я почувствовала, как по её спине пробежала дрожь - почти незаметная, но знакомая мне по собственным переживаниям.

- Думаю, что в ближайшее время мы доберём эти показатели до 90, - продолжил Лориан, проводя рукой над голографическим интерфейсом. В воздухе вспыхнули трёхмерные графики, их синие линии пульсировали в такт его словам.

Айлин прикрыла глаза. В этот момент я увидела то, что, возможно, не замечали другие - как золотистые прожилки на её веках слабо засветились, реагируя на эмоциональный всплеск. Её губы, окрашенные в нежный персиковый оттенок, слегка задрожали, прежде чем сомкнулись в тонкую линию.

- Моя повелительница, - Лориан сделал осторожный шаг вперёд, его защитные перчатки с мягким шипением выпустили порцию стабилизирующего геля. - Я хочу ещё раз задать вам вопрос.

Он колебался, его браслет издал тихий звон, ударившись о край консоли.

- Неужели вы действительно хотите отказаться от такой силы?

Айлин не шевелилась, но воздух вокруг неё начал вибрировать.

- Вы меняете существ на фундаментальном уровне, - продолжал Лориан, его голос теперь звучал почти с религиозным трепетом. - Вы переписываете их энергетический код, их саму суть. Никому из древних не был дан такой дар!

В тот момент, когда последнее слово сорвалось с его губ, Айлин резко открыла глаза. Её радужки вспыхнули ослепительным золотом, как две миниатюрные сверхновые. Лориан отпрыгнул назад, его защитный костюм моментально активировал все уровни защиты - материал загустел, превратившись в непроницаемую оболочку.

- Вот именно, - её голос прозвучал странно - одновременно тихо и оглушительно, как далёкий гром. - Никто из древних и не выжил после обретения мною этого так называемого дара.

Она поднялась , и я увидела, как её платье - казавшееся сначала просто красивым нарядом - на самом деле было соткано из живой энергии. Ткань переливалась, принимая оттенки её настроения, сейчас в ней преобладали кроваво-красные всполохи.

- Ускорь работу, - приказала она, и каждое слово оставляло в воздухе золотистый след, медленно растворяющийся, как дым.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лориан, всё ещё находясь в защитной стойке, кивнул. Его приборы вокруг начали пищать тревожно, некоторые экраны погасли от перегрузки.

Айлин развернулась и направилась к выходу. Её шаги оставляли на полу светящиеся отпечатки, которые медленно угасали, как тлеющие угли. Я чувствовала, как её сердце сжимается от невыносимой тяжести - не физической, а той, что накапливалась веками. Это была печаль, выходящая за рамки обычного человеческого понимания, вселенская тоска существа, обречённого нести бремя, которое никто другой не мог вынести.

Когда дверь за ней закрылась, в лаборатории воцарилась тишина. Только тихий гул приборов нарушал её, да слабое потрескивание защитного поля Лориана, постепенно возвращающегося к нормальному режиму. Учёный медленно опустился на колени, его руки дрожали, когда он снял шлем, обнажив бледное, покрытое испариной лицо.

Глава 17. Сладкое утро.

Моё пробуждение было сладким, как первый глоток воды после долгой жажды. Я лежала, свернувшись калачиком, уткнувшись лицом в подушку, которая всё ещё пахла им – лесной свежестью, кожей и чем-то тёплым, мужским.

За панорамным окном зеленел лес, окутанный утренней дымкой. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, отбрасывая золотистые блики на пол. И на него.

Роберт отжимался в самом центре этого света – медленно, плавно, с хищной грацией. Его тело напрягалось и расслаблялось в идеальном ритме, каждое движение – словно отточенный удар. Мышцы спины играли под кожей, плечи напрягались, когда он опускался, пресс дрожал от усилия.

Он был почти гол. На нём – только тонкие чёрные пижамные штаны, низко сидящие на бёдрах. Они обтягивали его так, что я непроизвольно задержала дыхание.

Что-то горячее сжалось у меня внизу живота. Я прикусила губу, чувствуя, как стыд и возбуждение смешиваются в один коктейль.

Вчера он меня мыл. Его руки – грубые, но нежные – скользили по моей коже. Он видел меня голой.Мои грудь, живот, бёдра.Он вытирал меня полотенцем, его пальцы случайно задевали самые чувствительные места.

От этих воспоминаний мне стало жарко. Я зажмурилась, стараясь не шевелиться. Может, он уйдёт? Может, нам не придётся встречаться глазами? Говорить об этом?

Но тут его голосразорвал тишину:

— Я тебя разбудил?

Он не прекращал отжиматься, даже когда говорил. Только губы его дёрнулись в лёгкой усмешке.

— Извини, не хотел.

Он опустился на пол, затем медленно поднялся, и я увидела, как капли пота скатываются по его груди, исчезая в тени пресса.

— С тобой было так тяжело лежать рядом.

Он встал, и взгляд его упал на меня. Тёмный. Горячий.

— Пришлось скинуть пар.

И в этот момент я поняла – он знает. Знает, о чём я думаю.И это заставило моё сердце биться ещё быстрее.

- Роберт, ты не мог бы как-то… ну, я не знаю… прикрыться? — сдавленно выдохнула я, чувствуя, как горячая волна заливает мои щёки.

Мой взгляд метался по комнате — по потолку, по шторам — куда угодно, только не на него. Но периферией я всё равно видела — его плечи, широкие и иссечённые тонкими шрамами, пресс с чёткими линиями, бёдра, на которых дразняще провисала тонкая ткань пижамных штанов.

— Настюш, нам нечего стесняться, — рассмеялся он, и его голос пробежал по моей коже, как лёгкая щекотка.

Я сжала кулаки в простыне, чувствуя, как краска стыда заливает меня с головы до пят. Но вдруг… осознание ударило, как молния.

— Роберт… мне сегодня снились только воспоминания Айлин. Морвена не было.

Тишина.Он замер, его улыбка медленно растворилась, сменившись сосредоточенностью.

— Знаю. Так и должно было быть, — тихо ответил он и похлопал себя двумя пальцами по груди.

Я впервые разглядела шрам — небольшой, но чёткий, в форме руны, будто выжженной изнутри.

— Я обещал объяснить про пять метров, — начал он, садясь на край кровати. — Когда Айлин пыталась "перепрограммировать" меня… чтобы я стал послом от Грофеста… что-то пошло не так.

Он провёл пальцем по шраму, и я почувствовала— это больно. Не физически. Глубже.

— Руна самоликвидировалась. Но часть энергии… осталась.Видоизменилась. Теперь в радиусе пяти метров от меня не работает магия Морвена. Вообще.

Он посмотрел на меня, и в его глазах загорелся жёсткий, металлический блеск.

— Поэтому он не мог достать тебя во сне. Поэтому он выманил меня с базы , послал нежить — чтобы ты осталась без защиты.А я…

Его челюсть сжалась, вены на шее напряглись.

— …как глупец повёлся.

Я потянулась к нему, неосознанно, но застыла на полпути.

— Ты не знал, — прошептала я.

— Мне больше двухсот лет, малышка, — он усмехнулся, но в этой усмешке не было радости. — Я должен был предугадать.

Пауза.

— Так что… — внезапно его голос смягчился, а в уголках губ заиграл озорнойм огонёк. — Придётся спать с тобой вместе. В обнимку. В одной постели.

Я вскинула на него взор, пылающий от возмущения, смущения и… чего-то ещё.

— Ах ты, хитрожопый старикан! — выпалила я.

Его брови взлетели к волосам, глаза округлились — и следующую секунду комната оглохла от нашего смеха. Его— глухого, раскатистого, как гром. Моего — звонкого, задорного, срывающегося на визг.

— Ладно, пора в душ и завтракать, скомандовал он, вставая, и мускулы его спины играли под кожей.

А внутри меня…Внутри завелась какая-то другая Настя.Страстная.Дерзкая.Которая затрепетала от этого тона. От этой идеи. От него.

Пока Роберт принимал душ, я разбирала свою новую одежду, аккуратно развешивая её в массивном шкафу. Каждая вещь казалась шедевром – мягкие свитера, идеально сидящие джинсы, платья с изящными силуэтами. Ткани были такими приятными на ощупь, что я невольно задерживала пальцы на них дольше, чем нужно, наслаждаясь шёлковистой текстурой.

Но настоящим сокровищем оказался второй пакет, который за ночь появился в комнате.

Я аж присела на кровать, когда развернула его. Резинки для волос с крошечными жемчужинами, заколки в виде звёзд и лун, расчёска из настоящего черепахового панциря. Духи – флакончик из матового стекла с золотой крышечкой. Когда я брызнула каплю на запястье, воздух наполнился ароматом – свежим, как утренний лес, но с нотками чего-то тёплого, пряного, опасного.

Крема в матовых баночках с французскими названиями. Косметика – неброская, но дорогая, в минималистичных упаковках. Даже записные книжки – кожаные, с тонкими страницами, и ручки, которые казались лёгкими, как перо.

У меня сжалось сердце. Будто меня готовили к долгой жизни здесь. Я быстро переоделась – джинсы, облегающие, но не стесняющие движений, и футболку с нежными розочками. Сначала хотела надеть спортивные штаны, но передумала – а вдруг придётся куда-то ехать?

Роберт вышел из ванной с мокрыми волосами, капли скатывались по его шее, исчезая под футболкой. Домашние спортивные штаны сидели на нём слишком хорошо. Я внутренне вздохнула с облегчением. Слава богу, он оделся в ванной. Хотя… от одного представления, как он мог выйти по-другому, у меня закружилась голова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну что, пойдём завтракать? — Он взял меня за руку, его пальцы – тёплые, крепкие – обхватили мои легко, будто так и должно быть.

— И я сказал ребятам, чтобы не пугали тебя своим видом.— Его глаза блеснули. — Не ходили в семейных труселях в горошек. А то ты у нас девочка невинная, скромная… вдруг ещё набросишься.

Я вскинула на него взор, пылающий от возмущения. Он меня провоцирует. Но Роберт лишь улыбался, невозмутимый, расслабленный. Напряжение, которое обычно сквозило в каждом его движении, куда-то исчезло.

И я поймала себя на мысли… Мне нравится смотреть, как он улыбается. Мы вели себя, как два человека, которые знают друг друга давно. Шутят. Подкалывают. Им комфортно. Нам комфортно.

Кухня встретила нас волной аппетитных ароматов – сладковатых блинов, пряного сливочного масла и свежих ягод. В воздухе витал лёгкий дымок от раскалённой сковороды, смешиваясь с терпким запахом свежесваренного кофе.

Аргентинская музыка лилась из невидимых колонок – страстная, ритмичная, с глубоким голосом певца, который будто рассказывал историю любви.

Николай стоял у плиты, уверенно переворачивая золотистые блинчики на двух сковородках одновременно. Он пританцовывал, подпевая песне, его борода колыхалась в такт, а глаза сверкали от удовольствия.

Даниил нарезал фрукты – сочные дольки апельсинов, алую клубнику, медовые кусочки манго. Но в отличие от Николая, он не улыбался. Его движения были резкими, взгляд – рассеянным, будто мысли витали где-то далеко.

Роберт подвёл меня к барной стойке, его ладонь на моей спине – тёплая, уверенная.

— Садись, малышка.

Он устроил меня на высоком стуле, а сам направился к кофемашине – массивной, блестящей, явно люксовой модели.

Я пожелала всем **доброго утра**, и тут же передо мной появилась тарелка с горячими блинчиками, украшенными ягодами и капающими медовым сиропом. Я облизнулась.

— Ну что, голубки, почему мы не слышали страстных стонов сегодня ночью? — громче музыки прокричал Николай, гогоча.

Роберт фыркнул, наливая в чашку густой, ароматный кофе.

— Потому что я старикан.

Нож в руках Даниила со звоном упал на пол.

— Да что ты, мелкий, целое утро всё роняешь! — проворчал Николай, бросая ему полотенце. — Ходишь какой-то растерянный, в непонятках. Соберись, у нас сегодня куча важных дел.

Он перевёл взгляд на Роберта, внезапно серьёзнея.

— Роберт, со мной связались из "Грани". Хотят переговоров.Что будем делать?

Я намеренно углубилась в блинчики, изображая полную потерю интереса к разговору. Пусть думают, что я просто люблю поесть.

Роберт поставил передо мной чашку капучино – с пышной пеной, посыпанной корицей и кардамоном. Божечки. Этот мужчина знал точно, как я люблю кофе.

— Надо выждать время, — тихо сказал Роберт, садясь рядом и накладывая себе блинчиков. — Пробей по своим каналам, что у них там происходит. У меня пока мало информации.

Он вздохнул, его взгляд скользнул по моему лицу, шее, губам...

— Да если честно, сейчас я не готов оставлять Анастасию одну.

Я замерла с полным ртом, забыв как глотать.

В раковине громыхнула посуда.

— Так, я пойду прогуляюсь, — резко сказал Данил, хватая свою спортивную кофту.

— Ты же не позавтракал, щенок! — крикнул ему Николай.

— Аппетит потерял.

Дверь захлопнулась. Мы втроём переглянулись. Странный он, всё-таки....

Глава 18. Лесное искушение

Остаток завтрака прошел на удивление весело. Мужчины забыли о делах, о войнах, о "Грани" – и погрузились в воспоминания о своих путешествиях.

Николай рассказывал историю про погоню за вором-обезьяной в индийском городе, и его

смех – громовой, раскатистый – сотрясал стены кухни. Он захлёбывался, хлопал себя по коленям, а его борода тряслась, как листва на ветру.

Роберт подливал масла в огонь, добавляя свои детали, и от этого история становилась ещё смешнее.

Но я смотрела не на Николая.

Я смотрела на Роберта.

На то, как его глаза – обычно твёрдые, холодные – смягчались, когда он смеялся. На морщинки у уголков губ, которые появлялись, когда он улыбался. На лёгкий румянец, проступающий на его скулах от смеха.

Я чувствовала к нему что-то тёплое, трепетное. И он отвечал мне тем же. Его взгляд возвращался ко мне снова и снова – нежный, защитный,

— Ну что, голубки, мне пора. — Николай встал, потянулся, и его суставы хрустнули громко, как сухие ветки. — Рабочие моменты не ждут.

Он пошёл к двери, ворча себе под нос:

— Пойду за этим паршивцем.Ох, вечно начинает гулять по лесу, и свищи его ищи.И ведь никогда с собой сотовый не берёт!А технику такую не уважает...

Дверь захлопнулась, и тишина наполнила кухню.

Роберт повернулся ко мне, его глаза сверкали озорным огоньком.

— А мы, пожалуй, тоже прогуляемся по лесу, да, Настя?

Он ухмыльнулся, и в этой ухмылке было что-то хищное, обещающее.

Я съёжилась, притворяясь возмущённой.

— Что ты задумал, старикашка?Я, если что, могу и сама погулять.Мне песочек не нужен передо мной по тропке.

Роберт приподнял бровь, его губы дрогнули в ещё более широкой ухмылке.

— Ох, надо же, как мы заговорили! Ночь в объятиях – и ты уже верёвки вьёшь.

Я потеряла дар речи. Опять. Он постоянно обставлял меня на поворотах.

Мы поднялись наверх, где я накинула легкую ветровку песочного цвета, а Роберт – темно-зеленую куртку из мягкой, почти бесшумной ткани. Его движения были точными, привычными – видно было, что этот человек знает лес и умеет в нем существовать.

Солнечные лучи пробивались сквозь высокие кроны, рисуя на земле причудливые узоры. Воздух был наполнен ароматом хвои, влажного мха и чего-то сладковатого – возможно, цветов, которые я не могла разглядеть.

- Здесь недалеко изумительная речка, – голос Роберта звучал непривычно мягко, почти нежно. – Очень быстрое течение, правда, но безумно красивое. Уверен, тебе понравится.

Я кивнула, чувствуя, как уголки губ сами собой поднимаются в улыбке.

- С удовольствием посмотрю.

И правда – давно я не гуляла вот так, спокойно, без оглядки, без этого постоянного чувства опасности. Все эти безумные погони, сны с Морвеном... Они не оставляли места для простых радостей. А лес я всегда любила.

Наша тропа петляла между вековыми соснами, их стволы покрывала мягкая серая кора, испещренная глубокими трещинами. Под ногами хрустели прошлогодние шишки, а где-то вдалеке слышалось пересвистывание птиц.

- Роберт, – начала я после минутного молчания, – когда меня искала Демьяна... Вы обнюхивали меня. Чувствовали мой запах. Как это возможно? И Демьяна говорила что-то про мой запах на трупе Елены...

Он на секунду замер, затем продолжил идти, но его плечи напряглись.

- Понял, о чем ты. – Его голос стал глубже, в нем появились новые оттенки. – Это особенность моих людей, с моего мира. Мы... различаем запахи живых существ. Точнее, их энергетические отпечатки. Твой запах был на Елене. Ты не знаешь, откуда он мог появиться?

Я закусила губу, перебирая в памяти последние дни перед ее смертью.

- Нет... Разве что... Она пользовалась моей расческой. И так и не вернула, просто украла.

Роберт хмыкнул, и в этом звуке было что-то между удивлением и пониманием.

- Тогда это объясняет, почему Елена превратилась в нежить. – Он говорил спокойно, но каждое слово било по мне, как молот. – Твоя сила... Она как радиация. Ты заражаешь свои вещи энергией Айлин. Плюс, ты потом негативно о ней думала, потому что она украла расческу... Вот и все. Мы пришли к объяснению.

Мир вокруг меня вдруг стал резким, слишком четким. Листья на деревьях, солнечные блики, даже дыхание Роберта рядом – все это обрушилось на меня с новой силой.

Мне стало страшно.

А что, если я так же буду воздействовать на всех подряд? Как Айлин... Вспомнились ее воспоминания – та боль, то отчаяние... Я не хотела этого. Не хотела ни для себя, ни для кого-либо еще.

- Но тебя же я не могу заразить этим? – голос мой дрожал, и я ненавидела эту слабость.

Роберт повернулся ко мне, и в его глазах было что-то теплое, почти нежное.

- Мне приятно, что ты переживаешь за меня, – он улыбнулся, и его пальцы сжали мою руку крепче. – Нет, как раз к этому у меня иммунитет.

Мы стояли так, среди деревьев, и вдруг я услышала – впереди действительно шумела вода. Быстро, звонко, как будто звала нас вперед.

Роберт не отпускал мою руку, и мы пошли на этот звук – к реке, к свету, к чему-то новому, что ждало нас обоих.

Мы вышли к месту неземной красоты. Река, извиваясь серебристой лентой, бурлила среди порогов, рассыпая миллионы бриллиантовых брызг. Вода переливалась всеми оттенками синего - от нежно-бирюзового до глубокого сапфирового, будто в нее вплели жидкий свет. Вдоль берега росли необычные цветы с полупрозрачными лепестками, мерцающими, как тончайший фарфор, когда на них попадали солнечные лучи.

Внезапно меня накрыло волной чужих знаний. Губы сами собой произнесли:

- Роберт, это ведь врата в локации так действуют на местность?

Мой собственный голос прозвучал для меня чужим - слишком уверенным, почти повелительным. Я резко встряхнула головой, ощущая, как странное состояние рассеивается. Роберт изучающе смотрел на меня, его зеленые глаза сузились, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

- Да... - медленно ответил он, сначала напряженно, затем расслабив плечи. - Удивляет, что ты знаешь или догадываешься об этом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он сделал шаг ближе к реке, и я заметила, как вода у самых его ног на мгновение изменила течение, образовав мелкие водовороты.

- Все врата запечатаны, - продолжил он, - но энергия твоего мира все равно просачивается, преображая местность. Видишь? - Он указал на причудливые цветы. - Они не росли здесь до прошлого года.

Я провела пальцами по лепесткам, ощущая их прохладную, почти стеклянную поверхность. В ответ цветы слабо засветились голубоватым светом.

- Про врата, которые защищает Николай... "Грань" не в курсе? - спросила я, вдыхая свежий речной воздух с примесью чего-то сладковатого и незнакомого.

Роберт хитро улыбнулся, и в этот момент он выглядел как древний бог леса - дикий и прекрасный.

- Скажем так, это козырь в нашем рукаве.

- А я ваша козырная дама? - пошутила я, чувствуя, как сердце учащенно бьется.

Он обошел меня сзади, его теплые руки легли мне на плечи, а губы почти коснулись уха:

- Ты наша козырная королева.

Его дыхание обожгло кожу, заставив меня вздрогнуть. Я повернулась к нему, встречая его взгляд:

- А ты король?

Роберт наклонился ближе, его губы почти касались моих, когда он прошептал:

- Я буду тем, кем ты захочешь, чтобы я был.

В этот момент порыв ветра поднял с воды миллионы сверкающих капель, окутав нас сияющей дымкой. Казалось, сама река затаила дыхание, становясь свидетелем этого момента. Даже птицы замолчали, будто чувствуя магию, витающую в воздухе между нами.

Он медленно обошел меня по кругу, его шаги бесшумно погружались в мягкий мох. Казалось, время замерло - в этом волшебном уголке леса существовали только мы двое. Его глаза, обычно яркие и пронзительные, потемнели , наполненные такой страстью и обожанием, что у меня перехватило дыхание. Я чувствовала, как мое сердце бешено колотится, будто пытаясь вырваться из груди.

Когда он начал приближаться, я машинально отступила назад, пока спиной не уперлась в шершавый ствол древнего дерева. Кора впивалась в ладони, но я почти не чувствовала боли - все мое внимание было приковано к нему. Вокруг нас лес будто ожил - птицы защебетали громче, листья зашелестели, будто подбадривая происходящее.

Он поднял руки, уперся ладонями в дерево по обе стороны от моей головы, заключив меня в невидимые объятия. Его лицо приблизилось, горячее дыхание обожгло кожу, когда он прошептал что-то на древнем, непонятном мне языке. Слова звучали как заклинание, от которого по спине пробежали мурашки.

И затем его губы накрыли мои - сначала осторожно, почти робко, будто боясь спугнуть момент. Но когда я ответила на поцелуй, нежность сменилась жадной страстью. Его язык исследовал каждый уголок моего рта, словно пытаясь запомнить вкус. Одной рукой он придерживал мою голову, пальцы запутались в волосах, другой начал медленное, методичное исследование моего тела.

Я потеряла счет времени, потеряла ощущение реальности. Его прикосновения под курткой заставляли кожу гореть, каждый нерв будто взрывался от переизбытка ощущений. Когда его пальцы добрались до пряжки джинсов, во рту пересохло, а внизу живота зажглось нестерпимое желание.

Услышав мой стон, он буквально взорвался - его бедра резко прижались к моим, и сквозь тонкую ткань я почувствовала его твердую эрекцию. Его губы спустились к шее, оставляя влажные, горячие следы, а руки продолжали свое сладостное мучение...

И в этот миг, когда веки сами собой сомкнулись от наслаждения, я все же приоткрыла глаза - и застыла. На противоположном берегу, среди кустов, стоял Данил. Его лицо искажала гримаса боли, а в глазах горела какая-то безумная, жесткая усмешка.

- Роберт! - мой крик прозвучал неожиданно даже для меня самой. Он мгновенно отпрянул, взгляд сразу стал настороженными и острыми.

- Что случилось? Что тебя испугало? - его голос был хриплым от страсти, но уже наполнялся тревогой. Он резко повернулся, сканируя лес, но берег был пуст.

- Пожалуйста, уйдем отсюда... Мне вдруг стало страшно- , - прошептала я, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу.

Он пять долгих секунд изучал мое лицо, затем молча кивнул. Его движения стали практичными, точными - застегнул мою куртку, поправил воротник, сам привел себя в порядок. Когда его рука легла мне на плечи, я почувствовала, как он напрягся, почуяв мою дрожь.

Мы двинулись обратно к крепости, но прежде чем свернуть за поворот, я невольно обернулась. В последний луч заходящего солнца на том берегу мелькнула одинокая фигура - Данил все еще стоял там, наблюдая за нами с выражением неподдельной грусти на лице.

Глава 19. Искушение

Мы почти бежали по лесной тропинке обратно к дому, его крепкие руки не отпускали мои плечи ни на секунду. Пальцы Роберта впивались в мою кожу сквозь ткань куртки - не больно, но достаточно ощутимо, чтобы я чувствовала: он здесь, он рядом, он не даст ничего случиться. Его дыхание было ровным, в отличие от моего прерывистого, но я видела, как напряжены его челюстные мышцы, как блуждает взгляд, сканируя каждую тень между деревьями.

Когда мы переступили порог крепости, тепло окутало нас, как мягкое одеяло. Роберт провел меня к массивному кухонному столу из дерева, усадил в кресло с высоко спинкой.

- У Николая обалденный чай, - его голос звучал нарочито спокойно, но я заметила, как дрогнул уголок его рта. - Подожди сейчас, я тебе его заварю, и тебе станет лучше. Если, конечно, перестанешь трястись, мой маленький малыш.

Он двигался по кухне с такой уверенностью, будто прожил здесь годы. Точные движения - достал фарфоровый чайник с полки, где он стоял между банками со специями, нашел именно ту жестяную коробку с чаем, что искал. Его пальцы ловко орудовали заварником, отмеряя ровно две ложки ароматных листьев, которые пахли корицей, кардамоном и чем-то неуловимо экзотическим.

Пока вода закипала, он собрал на подносе все, что могло меня успокоить: хрустальную сахарницу с кусочками тростникового сахара, тарелку с оставшимися с утра блинчиками , миску с грецкими орехами, курагой и странными, мерцающими фиолетовыми ягодами, которые я никогда раньше не видела.

-Пей, - он поставил передо мной чашку, и ароматный пар поднялся спиралью, смешиваясь с запахом его кожи - древесным, теплым. - Это чай особый, с добавлением коры ангарского дерева. Успокаивает лучше всяких лекарств.

Я обхватила чашку дрожащими руками, чувствуя, как жар проникает в мои пальцы. Первый глоток обжег язык, но следующий уже принес облегчение - сладковато-пряный вкус разлился по телу, согревая изнутри. Постепенно дрожь начала отступать, уступая место стыду.

- Малыш, - Роберт присел напротив, его зеленые глаза изучали мое лицо. - Теперь-то объяснишь, что тебя так испугало? Я не смог обнаружить никакой подозрительной ауры там. И не почуял посторонних запахов.

Он наклонился ближе, и я увидела в его взгляде не только обеспокоенность, но и что-то еще - тень сомнения, будто он уже догадывался, но хотел услышать от меня. Его пальцы сжали мои, и я почувствовала на своих ладонях шероховатость старых шрамов.

Мои пальцы нервно переплелись на коленях, оставляя на коже розоватые отпечатки. Губы дрожали, когда я наконец выдавила из себя признание:

— Роб, мне так стыдно... — Голос сорвался на шёпот, а щёки вспыхнули таким жаром, что казалось, можно обжечься. — Сейчас я понимаю... Наверное, я завела тебя зря. Просто... я увидела на том берегу Данила, и... мне показалось, он был зол. Или расстроен. Не разобрала. Всё произошло так внезапно...

Я замолчала, чувствуя, как стыд сжимает горло горячим кольцом. Глаза невольно опустились к чашке, где на поверхности чая ещё дрожали последние круги от моего беспокойного дыхания.

Роберт замер, его лицо стало непроницаемой маской. Только едва заметное подрагивание век выдавало внутреннюю работу мысли.

— Данил, значит... — произнёс он наконец, и в его голосе не было ни осуждения, ни раздражения, только лёгкая задумчивость. — В любом случае, сейчас всё хорошо. Ты в безопасности. Рядом со мной.

Его ладонь, тёплая и шершавая от старых шрамов, нежно коснулась моей щеки. Большой палец осторожно стёр непрошеную слезинку, выкатившуюся из-под ресниц.

Я почувствовала, как по лицу разливается новая волна краски — теперь уже от этого прикосновения. Видимо, моё выражение было настолько виноватым, что Роберт наклонился, заглядывая мне в глаза снизу вверх, как взрослый пытается поймать взгляд расстроенного ребёнка.

— Эй, малышка, не куксись, — прошептал он, и в уголках его глаз собрались лучики смешинок. — Николай, уезжая, оставил тебе наказ. Сказал полить все растения. — Его губы растянулись в хитрой ухмылке, от которой у меня ёкнуло где-то под рёбрами. Ох, и хитро же он улыбался, когда это говорил.

— Роб, ты уверен? — Я оглядела огромную оранжерею за стеклянной дверью, где ряды экзотических цветов тянулись, кажется, до самого горизонта. — Здесь их... оооочень много!

Он рассмеялся — звонко, по-юношески, совсем не так, как смеются двухсотлетние воины.

— Ну, до Николая сейчас не дозвониться, он на важной встрече. — Встав, он ободряюще похлопал меня по плечу, и от этого прикосновения по спине пробежали тёплые мурашки. — Так что вперёд, Настенька. Цветы ждут свою королеву.

Его глаза сияли такой нежностью, что стыд и страх постепенно начали таять, как утренний туман под солнцем. И хотя мысль о Даниле всё ещё беспокоила, где-то глубоко внутри я уже знала — что бы ни случилось, этот человек не даст меня в обиду.

Я была искренне рада заняться делом - безделье всегда тяготило меня. Особенно когда речь шла о растениях. Воспоминания о бабушкиной даче всплывали в памяти яркими картинками: мои детские руки, бережно прикапывающие рассаду, терпкий запах свежевскопанной земли, бабушкины морщинистые пальцы, показывающие, как правильно формировать куст. После её ухода дача опустела, родителям она стала не нужна, а я... я так и не смогла туда вернуться.

Оранжерея Николая встретила меня волной тёплого влажного воздуха, насыщенного десятками разных ароматов. Здесь собрались растения со всего света - нежные орхидеи с лепестками, напоминающими крылья бабочек; мясистые суккуленты, хранящие в своих толстых листьях запасы воды; странные лианы с переливающимися на свету прожилками. Некоторые экземпляры я видела впервые - их причудливые формы будто нарушали привычные законы ботаники.

Но самое удивительное - как они реагировали на моё присутствие. Стоило мне приблизиться, как листья тянулись ко мне, стебли изгибались, будто пытаясь коснуться. Я чувствовала их потребности с поразительной ясностью - вот этот древовидный папоротник жаждет влаги, а рядом стоящий кактус, напротив, просит оставить его в покое. Мои пальцы сами находили нужные растения, лаская бархатистые поверхности, осторожно проводя по колючкам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Постепенно я начала замечать странное свечение - золотистые искры перетекали от моей кожи к листьям, создавая мимолётные узоры. С каждым прикосновением во мне нарастало странное опьянение, будто я растворялась в этом зелёном царстве. Одежда внезапно показалась невыносимо тесной, чужеродной, мешающей полному единению.

Не задумываясь, я сбросила с себя всё, ощущая, как влажный воздух окутывает обнажённое тело. Растения теперь касались меня напрямую - прохладные листья скользили по бёдрам, гибкие побеги обвивали запястья, пушистые соцветия ласкали плечи. Я закинула голову назад, издав стон наслаждения, когда особенно нежный цветок коснулся соска.

- Настя?

Голос Роберта прозвучал как удар грома среди ясного неба. Медленно, словно в трансе, я повернулась. Он стоял в дверях, сжимая в руках какие-то документы, которые теперь бессильно повисли в его оцепеневших пальцах. Его глаза, обычно такие собранные и проницательные, расширились, наполнившись животной страстью.

Я подошла к нему, чувствуя, как золотистая энергия пульсирует под кожей. Моя ладонь легла на его грудь, ощущая бешеный ритм сердца.

- Роберт, я себя очень странно чувствую, - прошептала я, и мой голос звучал чужим - низким, насыщенным.

Его пальцы впились в мои бёдра, когда он с трудом выдавил:

- Настя, я ведь сейчас не сдержусь... Я не смогу себя остановить. Что с тобой?

- Не... я себя чувствую лучше всех. Я очень счастлива, Роб.

Этих слов оказалось достаточно. Его губы накрыли мои в жгучем поцелуе, пока сильные руки поднимали меня в воздух. Мир закружился, смешавшись в калейдоскопе зелени и золота, когда он понёс меня в спальню, оставляя за собой следы мокрых отпечатков наших тел на каменном полу.

Дверь спальни захлопнулась за нами, заглушив шелест оранжерейных растений. Роберт положил меня на кровать, но не отпустил — его огромные ладони обхватили мои бока, пальцы впились в кожу, будто боялись, что я исчезну.

Его губы скользнули по моей шее, оставляя влажный след, который тут же охлаждался на воздухе, заставляя меня вздрагивать. Я чувствовала, как его дыхание — горячее, неровное — обжигает кожу, когда он опускался ниже, к ключице.

— Ты такая мягкая... — прошептал он, и его голос дрожал, будто он с трудом сдерживался.

Его пальцы медленно скользили по моим бокам, исследуя каждый изгиб, каждую реакцию моего тела.

Он обхватил мою талию, большие пальцы провели по нижним ребрам, заставив меня сжаться от щекотки и чего-то большего — чего-то сладкого и тревожного.

— Роб...

- Ты прекрасна.

Он не торопился, будто хотел запомнить каждую деталь. Когда его пальцы наконец обхватили меня, я закинула голову назад, чувствуя, как все мое тело напрягается в ожидании.

— Так чутко...— пробормотал он, наблюдая, как я реагирую на каждое прикосновение.

Его большой палец провел по соску, и я ахнула, чувствуя, как волна тепла разливается по всему телу. Он повторил движение — медленно, намеренно, — а затем наклонился и заменил пальцы губами.

Я вцепилась в его волосы, не в силах сдержать стон. Его язык скользнул по чувствительной коже, и я почувствовала, как мое тело выгибается само по себе, будто пытаясь приблизиться к нему еще больше.

Он не спешил. Касался, пробовал, исследовал, будто я была чем-то хрупким и бесценным. Его губы опускались ниже — к животу, к бедрам.

Он провел руками по моим ногам, от лодыжек до бедер, заставляя мурашки бежать за каждым движением.

— Ты вся дрожишь...— прошептал он, и в его голосе звучало что-то вроде удивления.

Я не могла ответить. Все мое существо было сосредоточено на его прикосновениях, на том, как его пальцы скользят по внутренней стороне бедер, приближаясь, но не касаясь того места, где уже пульсировало нетерпение.

— Роберт, пожалуйста...

Он улыбнулся — медленно, почти хищно — и наконец коснулся меня.

Мир сузился до этого момента. До его пальцев, его губ, его дыхания на моей коже. До того, как он опустился между моих ног и заставил меня забыть обо всем на свете.

Я кричала.

И он только прижимал меня сильнее, не останавливаясь, пока мое тело не сжалось в спазме, а пальцы не впились в простыни.

Только тогда он поднялся, целуя меня в губы, давая мне почувствовать на них свой вкус.

- Ты уверена? — Его голос был хриплым, почти чужим. Глаза, обычно такие ясные, теперь потемнели, наполнившись чем-то диким, первобытным.

Я не ответила словами. Вместо этого провела руками по его груди, чувствуя под пальцами шрамы — следы двухсотлетних битв. Его кожа горела, а под ней напрягались мышцы, будто стальные тросы.

Он не заставил себя ждать.

Его губы снова нашли мои, но теперь поцелуй был жадным, ненасытным. Одна рука запуталась в моих волосах, другая скользнула вниз, обхватывая бедро, поднимая мою ногу, чтобы прижать меня к себе еще ближе. Я почувствовала его твердость сквозь ткань — горячую, пульсирующую — и застонала ему в рот.

Он не стал медлить.

— Я не буду нежен, — предупредил он, и в его голосе не было ничего, кроме голода.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Он в один рывок освободился от оставшейся одежды.

Я замерла, рассматривая его. Широкие плечи, рельефный пресс, бедра, напряженные от сдерживания. И между ними — твердый, готовый к обладанию.

— Больно не будет, — пообещал он, опускаясь надо мной. Одной рукой приподнял мое бедро, другой направил себя.

Глаза не отрывались от моих.

— Только скажи, если захочешь остановиться.

Я потрясла головой.

— Не останавливайся.

Он вошел. Медленно. Нежно. Но глубоко.

Я вскрикнула, впиваясь ногтями в его спину. Боль была острой, короткой, и тут же сменилась чем-то другим — наполненностью, жаром, ощущением, что так и должно быть.

— Дыши, — прошептал он, замирая, давая мне привыкнуть.

Я вдохнула, обняла его крепче.

— Двигайся.

Он застонал — низко, по-звериному— и начал.

Сначала медленно, осторожно. Потом быстрее, глубже. Я теряла рассудок. Его руки держали меня. Его губы находили мои. Его тело заполняло меня целиком.

А когда волна накрыла смывая все мысли, я закричала, цепляясь за него, чувствуя, как он тоже теряет контроль.

Горячее разлилось внутри. Он рухнул рядом, прижимая меня к себе, целуя плечо, шепча что-то на том древнем языке.

Я не понимала слов.

Но знала — это была клятва.

Глава 20. Грань доверия.

Тихий дождь затянул небо плотной пеленой, словно кто-то разлил ртуть по стеклу. Капли, тяжелые и медлительные, сползали по оконным стеклам, оставляя за собой мокрые дорожки, похожие на следы невидимых существ. Ветер не шевелил листву — лес стоял неподвижно, будто затаив дыхание, и только ритмичный стук воды нарушал тишину.

Я лежала, уткнувшись лицом в грудь Роберта — широкую, покрытую шрамами, с едва заметными узорами старых ран. Мои пальцы скользили по глубокому шраму в форме руны, который тянулся от ключицы до самого сердца. Под кожей чувствовалась легкая пульсация, словно там, под плотью, билось не только его кровный мотор, но и что-то древнее, чужое.

— Ты чувствуешь это? — прошептала я, когда между нашими телами пробежала волна тепла.

Он не ответил, но его рука сжала мою талию чуть сильнее.

В этот момент за окном заурчал двигатель, и тени фар мелькнули по стене.

— Николай и Данил приехали, — глухо произнёс Роберт, целуя меня в макушку.

Прежде чем я успела что-то сказать, он легко поднял меня на руки, словно я весила не больше пустого платья. Его тело казалось высеченным из мрамора, но живым, горячим. Он отнёс меня в душ.

— Держись, — пробормотал он, включая тропический дождь.

Струи ударили по коже, смывая следы нашей близости. Я взглянула вниз и увидела, как вода у моих ног окрашивается в розовый, разбавляя капли крови.

— Роберт…

— Не бойся, — он взял мочалку, намылил её и медленно провёл по моим плечам, смывая остатки ночи. — Это просто энергия Айлин. Растения для неё — как вино для людей.

Я вспомнила оранжерею — влажный воздух, запах земли, тени, шевелящиеся в полумраке.

— Ходят слухи, что она устраивала оргии в дворцовых оранжереях— добавил он, и его пальцы замедлились на моей спине.

Я покраснела, почувствовав, как жар разливается по щекам.

— Я… я к такому не готова.

Он усмехнулся, прижал меня к холодной кафельной стене и прижался губами к шее.

— Ты вообще ни к чему не готова, малышка.

Его шлепок по попе был неожиданным, но ладони тут же согрели кожу, растирая лёгкую боль.

Мы вытерлись наспех, оделись, и уже через минуту спускались вниз, где нас ждали Николай и Данил. Но даже сейчас, когда опасность была далеко, я чувствовала эхо Айлин где-то глубоко внутри — тёплое, манящее, пугающее.

Мы спустились по широкой деревянной лестнице, ступени которой мягко пружинили под ногами. Кухня встретила нас теплым светом встроенных светильников и бархатными звуками виолончели - кажется, это был Боккерини. Воздух был насыщен ароматами жареного мяса с розмарином и запекающегося картофеля с чесноком.

Николай, стоя у плиты, ловко переворачивал стейки на раскаленной сковороде. В его глазах светилось привычное оживление. Данил, прислонившись к столешнице, тонко нарезал зелень - его длинные пальцы двигались с хирургической точностью.

- О, голубки мои! - Николай обернулся, размахивая щипцами. Его баритон легко перекрыл звуки музыки. - А вы займитесь-ка овощным салатом. Все ингредиенты уже подготовлены - там, у острова.

Я кивнула и направилась к просторной кухонной зоне, где на поверхности действительно были разложены нарезанные овощи - хрустящие огурцы, спелые томаты, листья салата с капельками воды. Роберт недовольно фыркнул, но последовал за мной, его босые ступни бесшумно ступали по полу.

- Так, Роб, - Николай вернулся к стейкам, и масло на сковороде зашипело с новой силой. - По моим каналам выяснилось, что в "Грани" сейчас настоящий ад. На них продолжаются атаки нежити. И это при том, - он бросил многозначительный взгляд в мою сторону, - что наша Анастасия последнее время находится здесь, в полной изоляции.

Роберт лениво поймал на лету кружок огурца.

- А если это отсроченный эффект? - он раздавил овощ зубами, и хруст разнесся по кухне. - Она могла где-то оставить энергетический след, и теперь Морвен использует его как проводник.

Мои пальцы непроизвольно сжали нож для овощей. Воздух вдруг стал густым, и я почувствовала, как по спине пробежал холодный пот.

- Эй, не ешь салат, пока он не готов, - Николай стукнул щипцами по сковороде. - Хотя... твоя теория имеет право на жизнь. Либо у Морвена есть вещи Анастасии, заряженные ее энергией.

Горло внезапно сжалось. Я представила этих людей - тех самых, что хотели меня убить, - теперь сами ставших жертвами. Их перекошенные от ужаса лица, крики, кровь... Все это было моей виной. Теперь я понимала холодную логику "Грани" - носителей действительно нужно было устранять немедленно. Как зараженных.

Ужин получился на удивление гармоничным. Мы расселись вокруг массивного дубового стола прямо на кухне - в свете подвесных ламп с матовыми стеклами еда выглядела особенно аппетитной. Вино, насыщенное рубиновое с бархатистыми нотками чернослива, мягко согревало горло. Николай, размахивая вилкой, с упоением рассказывал очередную историю из своего бурного прошлого, а Роберт тихо смеялся, его пальцы то и дело находили мое запястье под столом, или скользили по моей спине едва ощутимым прикосновением.

Особенно запомнился момент, когда его взгляд - обычно такой собранный и холодный - вдруг потемнел от внезапного желания. Николай тут же подхватил это:

- Ну что, Роб, глаза-то какие волчьи сделал! Видно, десерт у тебя уже на уме... - и сам рассмеялся своему неудачному каламбуру.

Данил же весь вечер сидел странно отстраненно. Его длинные пальцы бесцельно ворошили картофель на тарелке, оставляя идеально нарезанные кусочки нетронутыми. Иногда его губы растягивались в улыбке, но глаза оставались пустыми - будто он слышал какую-то другую музыку, недоступную нам. Временами его кожа приобретала болезненную прозрачность, а через мгновение снова возвращалась в норму. Когда же я ловила на себе его взгляд, в нем читалось что-то настолько напряженное, что мне становилось не по себе - но он тут же отворачивался, делая вид, что рассматривает этикетку на бутылке.

И все же... В этом просторном доме с панорамными окнами, где даже воздух пах древесиной , я чувствовала себя удивительно спокойно. Как будто наконец нашла место, где можно перевести дыхание. Вспомнились наши с мамой ужины - холодные, формальные, когда единственными звуками были стук приборов и ее замечания о моей неумелости. Здесь же все было иначе - общие шутки, случайные прикосновения, ощущение, что я... своя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Уже поздно, Настя, - Роберт прервал мои мысли, его голос звучал мягко, но с нотками чего-то делового. - Тебе стоит отправиться спать. А нам с Николаем нужно обсудить кое-какие дела в кабинете.

- Хорошо, только я сначала приберу здесь, - я сделала движение к грязной посуде.

- Да , ребята, идите, - неожиданно встрял Данил, впервые за вечер проявив активность. - Я помогу Насте.

Воздух словно наэлектризовало. Роберт замер, его взгляд медленно перешел с Данила на меня - тяжелый, оценивающий. Затем он резко встал, подошел ко мне и прижал губы к моему виску - дольше, чем обычно, будто оставляя метку. Только когда его шаги затихли, я осознала: неужели это была... ревность?

- Надо же, для двухсотлетнего мужчины Роберт слишком ревнивый, — рассмеялся Данил, и его смех прозвучал неожиданно звонко в тишине кухни.

Я подняла глаза и замерла — передо мной был совершенно другой человек. Всего несколько минут назад он сидел, сгорбившись над тарелкой, а теперь его глаза искрились озорными искорками, губы растянулись в широкой, почти бесшабашной улыбке. Казалось, будто кто-то щелкнул выключателем — и передо мной оказался вовсе не тот замкнутый, бледный парень, что весь вечер молча ковырялся в еде.

- Данил, с тобой все в порядке? — осторожно спросила я, чувствуя, как тепло разливается по щекам. — Я... я хотела извиниться за ту ситуацию у реки. Мне правда неловко.

Он махнул рукой, и его пальцы — такие длинные и тонкие — на мгновение задержались в воздухе, будто рисуя невидимый узор.

- Это мне стоит извиняться, — его голос звучал теперь легко, почти игриво. — Я просто бродил по лесу, пока Николай меня не нашел. А у реки... там особенная атмосфера. Деревья шепчут по-другому, вода поет тише. Я не ожидал там никого встретить.

Разговор завязался сам собой — то о книгах, то о странных местах в лесу, то о музыке, которую мы любили. Данил оказался удивительным собеседником — с ним было так легко, будто мы знали друг друга сто лет. Как будто он был тем самым двоюродным братом, о котором я всегда мечтала — тем, с кем можно болтать часами ни о чем и обо всем сразу.

Пока мы говорили, руки сами делали свое дело — остатки ужина исчезли в холодильнике, посуда аккуратно встала в посудомойку, а столешница засияла чистотой.

- Я хочу тебе кое-что показать,— вдруг сказал Данил, и в его глазах вспыхнул тот самый озорной огонек. — Тебе точно понравится. Пойдем?

Я заколебалась:

- Не знаю... Роберт не будет против? Это... это не в доме?

- На улице, но не переживай, — он улыбнулся так тепло, что устоять было невозможно. — Роберт доверяет мне. Ну, в основном. И ты можешь.

Мы вышли во двор, где ночной воздух был напоен ароматами хвои и влажной земли. Данил уверенно повел меня по тропинке, и с каждым шагом впереди все явственнее вырисовывался силуэт бункера — того самого, с таинственными рунами.

- Ты ведь знаешь, что такие бункеры — это врата? — спросил он, и его голос вдруг стал серьезнее. — Древние, запечатанные проходы в другие миры.

Я кивнула:

- Роберт рассказывал.

- Смотри...

Мы замерли. Сначала ничего не происходило — только легкий ветерок шевелил мои волосы. Но потом...

Руны на металлической поверхности начали светиться — сначала едва заметно, как далекие звезды, а затем все ярче, пока вокруг нас не заплясали неоновые блики. Казалось, будто тысячи светлячков вдруг вырвались на свободу — они кружили в воздухе, оставляя за собой мерцающие следы. Я невольно шагнула вперед — что-то в этом сиянии звало, манило...

- Правда красиво? — Данил стоял рядом, и его улыбка была самой искренней, какой я когда-либо видела.

- Очень, — прошептала я, не в силах оторвать глаз от этого чуда.

- Но ты уже зябнешь, — он вдруг потрогал мои плечи, и его ладони были удивительно теплыми. — Иди в дом. А мне еще нужно кое-куда съездить.

Я медленно пошла назад, к теплому свету окон, обернувшись лишь раз — чтобы увидеть, как Данил садится в машину, а руны за его спиной медленно гаснут, словно никогда и не светились.

Дом встретил меня гулкой тишиной. Я уже направилась к широкой лестнице, когда из-за закрытых дверей кабинета донесся приглушенный, но яростный голос Роберта. Мои ноги замерли на прохладном паркете

"Демьяна..." - это имя прозвучало как плевок, заставив мое сердце сделать болезненный кувырок в груди. В памяти всплыл тот день на базе "Грани" - случайно подслушанный разговор, полный невысказанной близости между ними. Бывшие любовники? Или... может быть, до сих пор...?

Я прикусила нижнюю губу до боли, ощущая, как по телу разливается липкий жар ревности. Это было глупо, нелепо - какие у меня вообще права на Роберта? Мы не давали друг другу никаких обещаний. И все же...

"Уничтожать носителей сразу после обнаружения было единственно правильным решением. И мы должны были продолжать!" - его слова ударили по мне, как ледяной душ. Голос звучал жестко, безжалостно - совсем не так, как когда он шептал мне что-то на ухо всего пару часов назад.

Моя рука сама потянулась ко рту, зажимая губы, чтобы не вырвался предательский всхлип. Я - носитель. Я - та самая угроза, которую он привык уничтожать без раздумий.

Ноги понесли меня вверх по лестнице сами, почти не касаясь ступеней. В спальне я захлопнула дверь с глухим стуком и начала метаться по комнате, как загнанный зверь. Пальцы впились в волосы, сжимая их до боли, будто пытаясь вырвать навязчивые мысли.

"Кто ты теперь для меня, Роберт?" - этот вопрос стучал в висках в такт бешено колотящемуся сердцу. Мой спаситель? Мой палач? Человек, который целовал мои плечи сегодня утром и обсуждал мое уничтожение сегодня вечером?

За окном луна, полная и холодная, бросала голубоватые блики на идеально отполированную поверхность прикроватной тумбы. Где-то внизу хлопнула дверь машины- возможно, Данил наконец уехал по своим делам. А я осталась одна с этой новой правдой, которая жгла изнутри, как чужая энергия в моих венах....

Глава 21. Бегство в дождь.

Относительно успокоившись, я зашла в ванную, где теплый свет матовых светильников мягко отражался в хромированных поверхностях. Вода в душе была почти обжигающе горячей, но именно это помогло немного снять напряжение — капли, словно тысячи иголочек, стекали по коже, смывая следы тревоги. Я натянула пижаму с нелепо веселыми розовыми слониками (подарок Николая, как он утверждал, «для поднятия боевого духа») и упала в постель.

Просторная кровать с белоснежным бельем, казалось, должна была дарить уют, но сон не шел. Я ворочалась, переворачивала подушку, сжимала кулаки в складках одеяла — мысли о Роберте, Демьяне и его словах из кабинета не отпускали, как навязчивый шум в ушах. Сердце колотилось так громко, что я почти слышала его стук в тишине комнаты.

Но усталость взяла свое.

Я открыла глаза — и холодный ужас тут же сковал тело. Поляна.Та самая, где я уже не раз встречалась с Морвеном во сне. Высокая трава, серебристая в лунном свете, шевелилась, будто дышала. Воздух был густым, пропитанным запахом влажной земли и чего-то металлического — крови? Энергии?

— Нет, нет, этого не может быть… — прошептала я, цепенея.

— Но почему же, любовь моя? — голос Морвена прозвучал прямо за спиной, низкий, с едва уловимым шипящим оттенком. — Скучала по мне?

Я медленно обернулась.

Он стоял в нескольких шагах, и… он изменился. С последней встречи он стал больше — не просто выше, а массивнее, словно сама тьма сгустилась вокруг него, формируя его облик. Его плечи, и без того широкие, теперь казались почти неестественными, а длинные, изогнутые когти блестели, как отполированное серебро. От его тела расходились мерцающие волны — не свет, а скорее отражение света, будто он поглощал его и возвращал обратно искаженным.

Морвен заметил мой испуганный взгляд и улыбнулся. Улыбка была медленной, хищной.

— С последней нашей встречи я… набрался сил, — произнес он, и в его голосе слышалось удовлетворение.

Я отступила назад.

От него исходила власть — тяжелая, давящая, как грозовое облако перед ударом молнии. И что хуже всего — энергия Айлин внутри меня откликнулась. Она заволновалась, потянулась к нему, как железные опилки к магниту.

— Я не должна тебя видеть во сне. Тебя не должно быть здесь, — прошептала я, сжимая кулаки, пытаясь убедить саму себя не поддаваться.

Морвен рассмеялся — звук был похож на скрежет камней.

— Видимо, твой герой Роберт решил, что у него есть кто-то поважнее тебя, моя любовь.

Словно нож в сердце.

Демьяна.

Да, конечно. Она — его прошлое. Его соратница. Та, кого он, возможно, до сих пор любит.

А я?

Я всего лишь носитель.

Угроза, которую нужно контролировать.

Или уничтожить.

Я отчетливо понимала - он играет на моих эмоциях. Каким-то образом Морвен учуял мою ревность, словно хищник улавливает запах страха. Сжав зубы, я попыталась отстраниться не только физически, но и энергетически, возводя внутри себя невидимые барьеры.

Он заметил мое сопротивление мгновенно.

- Ну нет, Настя, - прошипел он, и в следующий момент его тело сжалось как пружина перед прыжком. Он бросился на меня с грацией ягуара, когти блеснули в призрачном свете этого мира. Я вскрикнула и инстинктивно рванула в сторону, но он сбил меня с ног одним точным движением. Мы рухнули на мягкий, но холодный мох, удар выбил воздух из легких.

"Роберт! Помоги!" - мой крик разорвал тишину, отчаянный и беспомощный.

Закрыв глаза, я начала биться в его железных объятиях, как пойманная птица. Мои ногти царапали его руки, кулаки били по плечам, по груди - все было бесполезно. Он смеялся, и этот звук звенел в ушах, смешиваясь с моим прерывистым дыханием.

Вдруг что-то изменилось. Руки, державшие меня, стали другими - такими знакомыми.

- Настя, все в порядке, я рядом.

Но я не могла остановиться. Адреналин лился по венам, затуманивая разум. Я продолжала вырываться, пока не почувствовала, как чьи-то губы коснулись моего виска.

- Настя, пожалуйста, прекрати, - голос Роберта звучал надломленно, почти моляще.

Постепенно истерика начала отступать. Его руки по-прежнему крепко держали меня, но теперь это были не клещи, а надежная защита. Я чувствовала, как его грудная клетка расширяется при каждом вдохе, как бьется его сердце - часто, но ровно.

- Прости... прости меня, - он повторял это снова и снова, его губы шевелились у моего уха. - Я не думал, что отдалился от тебя так далеко. Я... я глупец.

Слезы текли по моим щекам беззвучно, оставляя соленый привкус на губах. Адреналин уступал место изнеможению. Его пальцы медленно гладили мои волосы, спутанные и влажные от пота, а шепот обволакивал, как теплое одеяло: "Ты в безопасности... ты самая лучшая... я здесь..."

Не помню, когда именно я уснула. Последнее, что запечатлела память - его дыхание, ровное и глубокое, и тяжесть защищающих меня рук. На этот раз сон пришел без видений, без кошмаров - только черная, целительная пустота до самого утра.

А оно наступило странное и тягучее, будто время замедлилось. Я открыла глаза, ощущая в груди тяжелый камень - воспоминания о ночной встрече с Морвеном висели во мне, как ядовитый туман. Даже присутствие Роберта не могло защитить меня в мире снов. Вся легкость последних дней испарилась, оставив после себя лишь горький осадок.

Постель рядом была пуста, но не остывшая - значит, он встал недавно. Из приоткрытой двери ванной доносился шум воды и приглушенные голоса. Сначала я не хотела вслушиваться, уставившись в запотевшее от дождя окно. Серые капли стекали по стеклу, рисуя извилистые дорожки, точно слезы. Но шепот Роберта прорезал тишину четко и ясно:

"Демьяна, я все решу."

Эти слова ударили в солнечное сплетение, выбив воздух из легких. Я резко сбросила одеяло, ощутив, как холодный пол обжигает босые ступни. Тело двигалось на автомате, пока разум цеплялся за эту фразу, разворачивая ее как нож в ране.

Я мчалась по лестнице, едва касаясь ступеней, чувствуя, как в висках стучит кровь. Центральная дверь с грохотом распахнулась передо мной, и я едва не сбила с ног Данила, который как раз поднимался на крыльцо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ого! Ты куда, дикая?- его глаза расширились от удивления, когда он ухватил меня за плечи, чтобы сохранить равновесие. - Что случилось?

- Мне нужно уехать. Сейчас же.

Мои пальцы впились в его футболку, а голос звучал хрипло от сдерживаемых слез.

- Данил, пожалуйста, увези меня отсюда.

Он осторожно отвел мои руки, изучая мое лицо с необычной для него серьезностью.

- Ты хоть позавтракай сначала. Потом поговорю с Робертом, он...

- Нет!- мое восклицание прозвучало почти истерично. - Пожалуйста...

Данил вздохнул, его взгляд скользнул по моим босым ногам и тонкой пижаме с нелепыми слониками.

- Ты же замерзнешь. Переоденься хотя бы.

Я рванула обратно в дом, хватая первое, что попалось под руку - мятые джинсы, чей-то свитер, куртку Роберта, пахнущую его одеколоном. Через минуту я уже неслась обратно, все еще не обувшись, оставляя мокрые следы на полу.

Данил стоял у своей машины. Увидев, как я подлетаю, он только покачал головой, но открыл заднюю дверь. Я запрыгнула внутрь, хлопнув дверью с такой силой, что стекла задребезжали.

- Ты будешь стоять там весь день как истукан? Едем, пока он не заметил!

- Как скажешь, моя повелительница,- пробормотал он, но в его голосе не было обычной шутливости. Двигатель зарычал, а я тем временем пыталась натянуть джинсы на дрожащие ноги, балансируя на заднем сиденье.

Данил упорно смотрел прямо перед собой, но я все равно заметила, как его уши покраснели, когда я стягивала пижаму. Он резко увеличил громкость радио, заполнив машину звуками гитарного риффа.

Когда мы проезжали последние защитные руны на въезде, Данил громко выдохнул и пробормотал себе под нос: "Роберт меня убьет..."

Глава 22. Бегство и оладушки

Машина медленно пробиралась по узкой лесной дороге, колеса шуршали по мокрому гравию. Я сидела на заднем сиденье, прижавшись лбом к холодному стеклу, наблюдая, как капли дождя сливаются в причудливые узоры. В зеркале заднего вида то и дело мелькал встревоженный взгляд Данила - его глаза, обычно такие беззаботные, теперь были напряжены. Он буквально впивался в меня взглядом, словно пытался прочитать ответы на не заданные вопросы.

Как только мы выехали на трассу и двигатель заурчал на высокой скорости, Данил не выдержал:

- Так, Настя, может объяснишь нормально, в чем дело?- Его пальцы постукивали по рулю в нервном ритме.- А то я теперь не только от Николая получу, но и от Роберта...

Он резко сжал руль, его суставы побелели.

- Ты вообще понимаешь, что я увез женщину главного воина Грофеста? Мне можно заказывать гроб - пригодится в ближайшее время.

Я скривила губы, глядя на его отражение в зеркале:

- Закончил?- мой голос прозвучал резче, чем я планировала. - И вообще, я не его женщина.

Данил так резко повернул голову, что машина немного вильнула. Его брови почти исчезли под челкой.

- Что? Да ты... Ладно,- он тяжело вздохнул, потирая переносицу. - Женщины... У вас в голове целый винегрет из мыслей.

После паузы он добавил более мягко:

- Тебе правда нужно развеяться. Чем там дамы древних воинов развлекаются? Шоппинг? Спа? Неподалеку есть областной центр - можем заскочить.

Я удивленно подняла глаза. В лучах утреннего солнца, пробивавшихся сквозь тучи, его профиль казался необычно мягким. В этом свете он выглядел не как вечный шутник, а как настоящий друг, готовый помочь.

- Я не против, - ответила я тише, внезапно осознавая, как нелепо выглядела моя истерика.

- Ну и отлично, - пробормотал Данил, добавляя газу. Машина плавно ускорилась, сливаясь с потоком машин на трассе. - Но потом - сразу назад, в крепость.

Он бросил быстрый взгляд через плечо, и я молча кивнула, глядя, как за окном мелькают мокрые сосны, уступая место городским пейзажам.

Мы свернули на заправку, где яркие неоновые вывески контрастировали с утренним небом. Я поспешила в туалет - небольшое помещение с резким запахом дезинфицирующих средств и треснувшим зеркалом над раковиной. Холодная вода освежила лицо, и, подняв голову, я впервые за долгое время внимательно рассмотрела свое отражение.

Перемены были поразительными. Мои когда-то темные волосы теперь отливали глубоким медным оттенком, словно осенние листья. Кожа приобрела теплый золотистый загар, будто я провела месяц на южном побережье. Но больше всего меня поразили глаза - серые, как дождливый день, они превратились в чайные, с тонким золотым ободком вокруг зрачков, который сверкал при свете ламп.

Выйдя наружу, я увидела Данила, расхаживающего возле машины. Он нервно шагал по асфальту, оставляя мокрые следы от ботинок, в одной руке сжимая телефон, в другой - термоконтейнер с моим завтраком. Его голос, обычно такой легкий и насмешливый, теперь звучал резко и сердито:

- Да знаю я, знаю! Ничего с ней не случится! - Он резко дернул рукой с контейнером, едва не выронив его. - Нет, не надо мне его к трубке! Я и так прекрасно слышу, как он орет! Да, постоянно буду кидать отчеты.

Заметив мое приближение, он резко развернулся. Его лицо было искажено гримасой раздражения, его глаза метали молнии. Я внезапно осознала, сколько проблем ему доставила - ведь теперь он оказался между молотом и наковальней. В спокойном состоянии я понимала, что могла просто поговорить с Робертом, объяснить свои чувства... Но признаваться в этом сейчас?

Подняв подбородок, я плавно подошла к Данилу, взяла из его рук контейнер с достоинством королевы и так же величаво направилась к машине. Спиной я чувствовала, как его взгляд прожигает меня насквозь.

Усевшись на переднее сиденье, я открыла контейнер. Аромат свежих оладушек с медом и грецкими орехами сразу заполнил салон. Рядом лежал маленький контейнер с домашним джемом - вишневым, моим любимым. Я принялась есть с неожиданным аппетитом, чувствуя, как тепло еды разливается по телу.

Дверь водителя с резко открылась. Данил плюхнулся на сиденье, все еще фыркая, как рассерженный кот. Его пальцы сжали руль так сильно, что костяшки побелели.

"Пристегнись," - пробурчал он сквозь зубы, резко включая передачу. Машина рванула с места, оставляя за собой клубы выхлопных газов на пустынной заправке.

Определенное время мы ехали в гробовом молчании.Доев последний кусочек оладушка, я аккуратно вытерла пальцы влажной салфеткой, оставившей на коже легкий мятный аромат. Затем бросила осторожный взгляд на Данила. Его сжатые челюсти и нахмуренные брови выдавали плохо скрываемое раздражение, но почему-то мне вдруг страшно не хотелось, чтобы он продолжал злиться. Мне захотелось растопить этот лед, вернуть нашего привычного веселого Данила.

Я не отводила взгляда, пока он наконец не сдался под натиском моего упорного молчания.

- Ты в курсе, что ты бедовая? - наконец прорычал он, но в углу его губ уже дрожала сдавленная улыбка.

- Если судить по последним нескольким дням - более чем в курсе,- я нарочито важно подняла подбородок. - Я, пожалуй, самая бедовая девушка во всех известных мирах.

Данил резко повернулся ко мне, его глаза расширились - и в следующее мгновение мы оба разразились таким громким хохотом, что эхо разнеслось по салону. С этого момента дорога превратилась в настоящее веселье. Мы орали песни, сбиваясь на хрип, смеялись над глупыми шутками и вспоминали анекдоты, которые становились все нелепее с каждой минутой. Постепенно тяжесть на сердце начала рассеиваться, как утренний туман под солнцем.

Когда смех немного утих, я осторожно спросила:

- Даня, скажи честно... Ты думаешь, Роберт может мне навредить?

Он так резко повернул голову, что я услышала, как хрустнула его шея.

- Навредить? Тебе?- его брови вскинулись вверх. - Да ты вообще о чем? Они с Николаем вчера до утра решали, как тебя защитить от "Грани"! Все их разговоры только о том, как оградить тебя от опасности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- А Демьяна?..- я едва слышно прошептала, сжимая подол свитера в потных ладонях. -У них же что-то было с Робертом?

Лицо Данила исказила такая гримаса отвращения, будто он откусил лимон.

- С этой мегерой? Да сто лет назад у них был кратковременный... гм... деловой роман. Спали вместе пару раз - не более. Но отношений? Никогда.

Он бросил на меня многозначительный взгляд. - А сейчас, когда появилась ты, Роберт, кажется, вообще забыл, как она выглядит.

Мне вдруг стало не по себе от этого разговора. Чем больше Данил рассказывал, тем сильнее сжималось мое сердце. Какую же я заварила кашу! Хотя... Нет, я ни о чем не жалею. После всего, что со мной происходило последние недели, я имела полное право устроить небольшой скандал даже самому Роберту.

Видимо, мое лицо в этот момент выражало такую смесь раскаяния и упрямства, что Данил вдруг снова залился смехом - таким заразительным, что я не смогла удержаться и присоединилась к нему.

Когда на горизонте показались первые высотки города, Данил весело подмигнул:

- Ну что, бедовая? Поехали тратиться в торговый центр? Накупим тебе шмоток?

Мы переглянулись и снова рассмеялись, как два школьника, сбежавшие с уроков. Машина резко свернула на парковку огромного торгового комплекса, где зеркальные витрины отражали хмурое небо, обещая нам день, полный приключений.

Глава 23. Пленники красоты

Наши смех и громкие шутки резко оборвались, как только мы переступили порог торгового центра. Я замерла на месте, словно вкопанная, широко раскрыв глаза от изумления. Передо мной открывался огромный атриум, уходящий ввысь на пять этажей, залитый мягким светом хрустальных люминесетов. Стеклянные эскалаторы, словно серебристые змеи, плавно поднимали и опускали посетителей между уровнями. На каждом этаже сверкали витрины бутиков с мировыми брендами - от элегантных итальянских салонов до японских концепт-стоув. Воздух был наполнен тонким ароматом дорогого парфюма и свежесваренного кофе из расположенного неподалеку бара.

-Бедовая, ты чего застыла как вкопанная? - Данил тронул меня за локоть, его голос звучал весело и чуть насмешливо.

Я медленно повернула к нему голову, чувствуя, как по щекам разливается краска смущения.

-Даня... я только что осознала, что у меня нет с собой ни копейки денег, - прошептала я, сжимая в руках край своего нелепого свитера.

Его лицо сначала выразило полное недоумение, а затем расплылось в такой искренней, громоподобной улыбке, что он буквально закатился смехом. Его хохот, гулкий и заразительный, разносился под сводами атриума, заставляя охранников у входа настороженно поворачивать головы в нашу сторону.

Действительно, мы составляли странную пару: Данил в своем безупречном пижонском стиле, и я - в чужой, мешковатой одежде, с растрепанными волосами, больше похожая на бездомную, чем на посетительницу этого храма роскоши. Еще одно последствие моей утренней истерики, подумала я с горькой усмешкой.

- Неужели ты думаешь, что я не могу позволить себе устроить тебе маленький праздник? - наконец выдохнул Данил, вытирая слезы смеха. - Или считаешь, что я так плохо зарабатываю?

Я потупила взгляд, нервно теребя край свитера:

- Я просто... не привыкла, чтобы за меня кто-то платил. Да и в такие места я раньше заходила только поглазеть на витрины - всегда было неловко...

Данил вдруг наклонился ко мне, его глаза заблестели озорными искорками:

- Хочешь узнать секрет? - прошептал он заговорщически. - Этот торговый центр принадлежит компании Николая. Он эффектно развел руками, как фокусник, демонстрирующий трюк.

Мой рот снова открылся от удивления. Николай продолжал удивлять - за каждым поворотом в его жизни обнаруживались новые неожиданные грани.

- А хочешь узнать еще один секрет? - продолжил Данил, явно наслаждаясь моей реакцией.

- Давай уже, добей меня окончательно, - пробормотала я, чувствуя, как голова идет кругом от потока информации.

- На пятом этаже здесь находится лучший в области спа-салон, - торжественно объявил он. - И принадлежит он... дочери Николая. Я уже забронировал для нас все возможные процедуры.

Я застыла, пытаясь осознать сразу три шокирующих факта: что у Николая есть дочь, что эта дочь владеет элитным спа-салоном, и что Данил собирается составить мне компанию во всех этих "девичьих" процедурах.

- Но сначала, - продолжил он, ловко подхватывая меня под локоть и направляя к ближайшему эскалатору, - нам нужно срочно привести тебя в божеский вид. Шопинг впереди! Потому что,- его голос вдруг стал серьезнее, - я сильно сомневаюсь, что Роберт скоро снова выпустит тебя из своей крепости. Судя по всему, он собирается запереть тебя у Николая под замком.

Наш шопинг начался с самых обычных магазинов масс-маркета, но если бы я знала, каким неугомонным модником окажется Данил, я бы сто раз подумала, прежде чем соглашаться на эту авантюру. Он измучил меня, консультантов и, кажется, даже манекены в примерочных – заставлял меня перемерить буквально все, что попадалось на глаза. Словно одержимый, он носился по залу, срывая с вешалок платья, блузки, юбки и джинсы, комбинируя их с такой легкостью, будто всю жизнь проработал стилистом у знаменитостей. Я чувствовала себя живой куклой Барби, которую наряжают для какой-то тайной миссии.

Особенно запомнился момент, когда он с хищной ухмылкой затащил меня в бутик итальянского белья – роскошное пространство, где даже воздух казался пропитанным дорогим шелком и французскими духами. Я брыкалась как могла, но в итоге все равно вышла оттуда с внушительными пакетами. Для себя я выбрала практичные хлопковые комплекты – простые, удобные, без излишеств. Но Данил, ворча что-то про "тоску деревенской Золушки", методично добавлял в мою корзину шелковые пеньюары, кружевные бралетты с замысловатыми переплетениями и другие соблазнительные вещицы, от которых щеки сами собой заливались румянцем.

За время нашего шопинга он несколько раз сбегал к машине, чтобы разгрузить накопленные трофеи, а я в это время отдыхала на мягких пуфах, потягивая капучино, которое приносили услужливые продавцы. После штурма одежных бутиков мы заглянули в кинотеатр, где посмотрели какой-то глупый, но веселый комедийный боевик, потом перекусили в уютном кафе с панорамными окнами.

Все это время я замечала, как Данил периодически отходит в сторону, достает телефон и что-то яростно печатает, лицо его становится сосредоточенным и строгим – совсем не похожим на того беспечного шутника, каким он был рядом со мной.

- Пишешь отчеты? – не удержалась я от колкости, когда он в очередной раз вернулся после такого сеанса тайной переписки.

Он только вздохнул, по-отечески потрепав меня по голове:

- Если бы кто-то не закатил истерику с утра пораньше, мне бы не пришлось сейчас отдуваться...

- Значит, ты не рад нашему девичнику? – склонила я голову набок, изображая обиду.

- Всю жизнь мечтал об этом, – парировал он, и мы снова расхохотались, привлекая любопытные взгляды других посетителей.

- Ну что, бедовая, осталось последнее – спа и салон красоты. Готова к превращению в принцессу?

- С превеликим удовольствием, – ответила я, уже полностью расслабившись и привыкнув к этой роли избалованной модницы.

Поначалу, когда Данил уходил оплачивать мои покупки, меня охватывало странное чувство неловкости – я не привыкла, чтобы кто-то тратился на меня так щедро. Но постепенно я освоилась и даже начала получать удовольствие от этого безумного шопинг-дня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда мы направлялись к лифтам, ведущим на пятый этаж, где располагался спа-комплекс, я вдруг заметила, как плечи Данила напряглись, а взгляд стал осторожным, будто он почуял какую-то опасность.

- Даня? – осторожно позвала я.

- Да, бедовая? – он повернулся ко мне с привычной ухмылкой, но я уже успела заметить тень беспокойства в его глазах.

- Ты напрягся. Что-то не так?

Он быстро провел рукой по лицу, стирая следы тревоги:

- Тебе показалось...

Но его пальцы, сжимающие мой локоть, были неестественно напряжены, а взгляд продолжал метаться по залу, будто выискивая кого-то в толпе.

Я никогда не подозревала, сколько сложных ритуалов скрывается за женской красотой. Меня провели через череду кабинетов, где опытные руки мастеров совершали чудеса: воск удалял малейшие волоски, превращая кожу в идеально гладкий шелк; ароматные масла и маски возвращали лицу свежесть; ногтевой сервис довел мои руки до состояния, которого они не знали с рождения. В перерывах между процедурами мне подавали изысканные чаи - то нежно-золотистый жасминовый, то терпкий матча с медовыми нотками, то какой-то незнакомый тонизирующий напиток с пряным послевкусием.

Данил периодически появлялся в дверях, довольный как кот, слизавший сливки. Один раз я даже заметила на его лице остатки голубой глиняной маски. А когда из соседнего кабинета вышла запыхавшаяся массажистка, поправляя сбившуюся форму, я лишь улыбнулась - пусть и мой друг получает удовольствие.

Кульминацией стал хаммам - теплая мраморная комната, где воздух был напоен ароматом эвкалипта. Массажистка - высокая женщина с удивительно мягкими руками - помогла мне лечь на нагретый камень.

"Вы прекрасны", - сказала она, и в ее голосе не было лести, лишь профессиональная констатация факта. Ее пальцы, то нежные, то уверенно-сильные, разминали мои мышцы, будто разглаживая скомканный лист бумаги. Постепенно я начала погружаться в дремоту, границы реальности расплывались.

И тогда что-то изменилось. Руки на моем теле стали больше, грубее, движения - более... целенаправленными. Приятное тепло сменилось жаром, разливающимся от живота по всему телу. Я застонала, не в силах сдержать странное наслаждение, и в этот момент...

Резкий толчок. Я больше не лежу на массажном столе - мое тело ритмично подбрасывает вверх, бедра встречаются с чьими-то с каждым движением. Внутри чувствуется наполненность. Перед глазами мелькает потолок с фресками, знакомый и чуждый одновременно. Я в теле Айлин. Но я и остаюсь собой - двойственное состояние, будто смотришь фильм и одновременно играешь главную роль.

Морвен. Его когти впиваются в мои бедра, его дыхание горячее на шее. Я/Айлин выгибается, встречая каждый толчок, теряя границы между болью и наслаждением. Морвен вгрызается в мой сосок с рыком "Мояяя", продолжая вклиниваться в меня. Внезапный оргазм накрывает как цунами, вырывая крик из груди. В последний момент я успеваю увидеть его глаза - горящие серебром, одержимые...

Резкий рывок. Темнота. Грубая ткань мешка на голове. Чьи-то сильные руки тащат меня, потом бросают на твердую поверхность. Боль в боку пронзает, заставляя вскрикнуть.

"Объект у нас, выдвигаемся", - звучит чей-то безэмоциональный голос. Двигатель рычит, машина дергается с места. Сквозь мешок доносится запах бензина и металла. Где Данил? Где мой прекрасный день? Что опять происходит........

Глава 24. Между двух огней.

Фургон рванул с места так резко, что меня швырнуло на металлический пол. Грубый мешок на голове натирал кожу, а веревки впивались в запястья. Машину бросало из стороны в сторону, колеса подпрыгивали на кочках, и каждый раз мое тело болезненно ударялось о ребристые стенки кузова. Сквозь шум двигателя прорывались обрывки криков:

-Щенок пытается нас догнать! Прижми его! - голос был хриплым, сдавленным адреналином.

- Откуда он вообще взялся? Мы же его локализовали! - второй голос, женский, срывался на визг.- Я лично вколола ему дозу, как для медведя! Он должен был проспать до вечера! Он вообще человек?!

Глухой бас ответил:

- Он точно не из Грофеста. Нас бы предупредили. Это человек Грошена.

Сердце бешено заколотилось. Данил. Он преследовал нас. Он пришел за мной.

- Блин, он целится в колеса! - раздался новый крик, и в тот же момент фургон резко вильнул.

Внезапно чьи-то грубые руки вцепились в мой халат. Меня дернули вперед, волоком протащили по холодному полу. Воздух взорвался скрежетом металла - кто-то открывал задние двери. Порыв ветра ударил по телу, заставляя дрожать в тонком махровом халате, который теперь был единственной защитой от холода.

Мешок сдернули резким движением. Я зажмурилась от яркого света, но дуло пистолета, прижатое к виску, заставило открыть глаза.

Передо мной, вплотную пристроившись к фургону, мчалась машина Данила. Сквозь лобовое стекло я видела его лицо - бледное от ярости, с перекошенными в гримасе губами. Наши глаза встретились. В его взгляде бушевала буря - бешенство, страх и что-то еще... что-то темное и незнакомое.

-Если не отстанешь - снесу ей голову! - орал мой похититель, брызгая слюной. Пистолет болезненно вдавился в висок. -У нас приказ нейтрализовать ее в любом случае!

Данил сжал руль так, что кожа на костяшках побелела. Его взгляд стал холодным, расчетливым. Он медленно кивнул и начал сбавлять скорость.

- Отлично! Щенок отступает! - торжествующе крикнул похититель.

Но в этот момент что-то изменилось. Моя кожа начала излучать слабый золотистый свет.

-Черт! Она светится! - визгливо закричала женщина.

Последнее, что я увидела - испуганные лица похитителей. Затем - резкую вспышку боли, когда приклад пистолета обрушился на висок. Темнота накрыла меня, как тяжелое одеяло, унося в пустоту.

Темнота. Густая, всепоглощающая, но не тихая. В ней звучали голоса, будто доносящиеся сквозь толщу воды. Глухой, прерывистый шёпот Роберта - то проклинающий себя, то умоляющий меня держаться. Его слова обрывались, переплетаясь с древними руническими фразами, которые я понимала и не понимала одновременно.

Но страннее всего было ощущать их - Айлин и Морвена. Их энергии вились вокруг моего сознания, как тёплый ветер и ледяной вихрь одновременно. Айлин обволакивала нежностью, будто укутывая в шёлковое покрывало, а Морвен... его присутствие напоминало железные тиски, сжимающие плечи - жёстко, но не больно.

Первое, что я ощутила, придя в себя - холод. Пронизывающий, костный, исходящий от бетонного пола и металлического стула, к которому меня приковали. Голова раскалывалась, в висках пульсировала тупая боль, а перед глазами плясали тёмные пятна. Я медленно моргала, пытаясь сфокусироваться на расплывчатых силуэтах, спорящих в углу помещения.

—...прикончить сейчас же! Она уже светится, скоро превратится окончательно! — мужской голос, хриплый от ярости.

—И получить на свою голову гнев не только Роберта, но и самого Морвена? Ты сошёл с ума! — парировала женщина.

Хлопок двери — и тишина.

Я с трудом подняла тяжёлую голову, услышав лёгкие шаги. Передо мной возникла Демьяна — но какая-то... другая.

- Ох, наша принцесса очнулась, — её голос, всегда такой уверенный, теперь звучал с металлическим отзвуком, будто из старого радиоприёмника.

Я моргнула, пытаясь очистить зрение от пелены. Да, это была она — та же гордая осанка, те же острые скулы. Но её некогда светлые волосы стали темные, кожа приобрела мертвенно-серый оттенок, а глаза... Боги, её глаза светились тусклым серебром, как луна сквозь туман.

—Надо же... Кое-кто превращается в нежить, — мои губы онемели от холода, но слова вышли чёткими.

Демьяна замерла. Её пальцы, уже поднятые для удара, задрожали в воздухе, будто наткнувшись на невидимую преграду.

—Ах ты...! — её рык больше походил на скрежет камней, чем на человеческий голос. Но удар так и не последовал.

—Что, не можешь ударить свою повелительницу? — я намеренно выпрямилась, насколько позволяли верёвки. Моя кожа слабо светилась в полумраке, и это, кажется, бесило её больше всего.

Демьяна скрипела зубами, её измождённое лицо исказила гримаса ненависти.

—Я бы отдала приказ прикончить тебя сейчас... Но тогда Роберт сожжёт "Грань" дотла, — она наклонилась ко мне, и я почувствовала запах тлена — сладковатый и тошнотворный. — Значит, будем торговаться.

Её холодный палец провёл по моей щеке, оставляя мурашки.

—Знаешь, когда я убивала Айлин... — её шёпот напоминал шелест змеи, — я испытала невероятное наслаждение. Жаль только, что энергия врат не смогла развеять её сущность по космосу.

Она фальшиво надула губы, изображая обиду.

— Кстати об этой лазейке мне рассказали твои... ммм... друзья из Иридейла. Не все там любили твою милую предшественницу.

— У Айлин не было врагов среди своих! Ты врёшь! — я дёрнулась вперёд, но верёвки впились в запястья.А моя ли это злость?

Демьяна откинула голову и захохотала — этот звук, будто ломающееся стекло, эхом разнёсся по помещению.

—О, наивная... — она повернулась к выходу, её силуэт растворялся в темноте. — Подумай над моим предложением. У тебя есть... ммм... часов пять....

Дверь захлопнулась, оставив меня наедине с жужжащими в голове мыслями и тихим, нарастающим звоном — энергией Айлин, зовущей Морвена.

Время в подвале текло странно - то растягиваясь в бесконечность, то сжимаясь до мгновений. Я то проваливалась в тяжелое забытье, где меня преследовали обрывки видений: смеющаяся Оля с цветами в волосах, темные силуэты, протягивающие ко мне руки, голоса, зовущие меня на древнем языке. То внезапно выныривала в сознание от приступов тошноты или леденящего холода, пробирающего до костей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мои губы потрескались от жажды, а в животе сверлила острая боль голода. Но сквозь это физическое недомогание я четко ощущала их - Роберта и Морвена. Их присутствие было как две нити, тянущиеся ко мне сквозь тьму: одна - теплая и прочная, как шерстяное одеяло; другая - колючая, но невероятно прочная, словно стальной трос. Я знала - они ищут меня. И обязательно найдут.

Пробуждение было резким и болезненным. Сначала - отдаленный гул, похожий на раскаты грома. Потом стены затряслись, с потолка посыпалась штукатурка, осыпая мне плечи белой пылью. Я услышала дикий вопль Демьяны, перекрываемый мужскими криками.

И тогда пришла волна.

Не звуковая - настоящая, физическая волна силы, сметающая все на своем пути. Она подхватила меня вместе со стулом, швырнула в стену. Стул сломался, освобождая мои онемевшие конечности. По лицу потекло что-то теплое и соленое - кровь из рассеченной брови.

И сквозь эту боль мне вдруг стало смешно. Вот так ирония - я, носительница энергии, способной превращать в мертвецов, лежу беспомощная, как младенец. То же мне великий дар - превращать людей в нежить, когда не можешь даже себя защитить.

Пыль еще не осела, когда я различила два силуэта, пробивающихся сквозь дым. Первый двигался с грацией хищника - одним плавным движением он убрал изящный кинжал с рукоятью, украшенной рунами, и перекинул автомат за спину. Даже в полутьме я узнала эту осанку, эти широкие плечи...

"Роберт..." - мой голос был едва слышным шепотом, но он мгновенно повернул голову.

В его зеленых глазах, обычно таких холодных, бушевал настоящий ураган эмоций. Он сделал шаг ко мне, но тут же замер, заметив что-то позади меня. Его лицо исказилось в предупреждающей гримасе, когда из дыма возник второй силуэт - высокий, с неестественно бледной кожей и длинными когтями, сверкающими в полутьме.

Морвен.

И теперь они оба стояли надо мной - мой спаситель и моя погибель, смотрящие друг на друга с немым вызовом. А я, зажатая между ними, чувствовала, как энергия Айлин внутри меня бурлит, реагируя на их присутствие.

Голова кружилась, сознание снова уплывало. Последнее, что я запомнила перед тем, как тьма снова поглотила меня - их руки, одновременно протянутые ко мне, и тихий, полный ненависти шепот Демьяны где-то в дыму: "Она никогда не будет вашей..."

Глава 25. Метка истинной пары

Роберт. За сутки до этого.

Всю ночь провели с Николаем над картами и докладами. Разбирали оперативную обстановку по "Грани". Данные тревожные - их объекты по всему региону подвергаются массированным атакам нежити. Причем организованным - не просто бродячие трупы, а настоящие тактические группы.

Странность в том, что с момента нашего возвращения в крепость Морвен перестал материализоваться физически. Но его твари явно действуют по плану. Все филиалы "Грани" стягивают сюда своих оперативников - ситуация приближается к открытому конфликту.

Вечером провели переговоры с их командованием. Большинство, включая старых соратников, согласны на локализацию энергии Айлин в Насте. Но Демьяна и ее группа из Грофеста настаивают на ликвидации.

К четырем утра голова гудела от бесконечных вариантов и прогнозов. Николай хрипел, закуривая очередную сигарету, когда я поднялся проверить Настю.

Обнаружил ее метающейся по кровати - снова кошмары. Морвен опять пробрался в ее сны, пока я тут бумажки перебирал. Сердце сжалось в комок.

Быстро подхватил ее, прижал к груди. Тело дрожало, как у раненого зверька. Шептал успокаивающие слова, гладил по волосам - моя вина, слишком увлекся планами, оставил ее далеко от себя.

Она постепенно успокоилась, уткнулась носом в шею. Теплая, живая, пахнет чем-то сладким. Красивая чертовка - даже в пижаме со слониками и с растрепанными волосами сводит с ума. Внизу живота знакомо заныло, но сдержался - после первого раза нужно дать ей восстановиться. Пусть знает - я не просто любовник, я ее защитник.

Не сказал ей главного. По законам Грофеста истинная пара дается воину лишь раз в жизни. И я уже нашел свою. Но рано об этом - сначала нужно обеспечить ей безопасность, а уже потом объяснять древние традиции.

04:30. Звонок на спецлинию разорвал утреннюю тишину. Этот номер знали только в "Грани". Аккуратно отсоединился от Насти, прикрыл одеялом - спит, ангел мой. Заря только начинала брезжить в окне.

Принял вызов, двинулся в санузел. Включил воду ледяную - и голос Демьяны в трубке. Видимо, оперативники слили ей информацию.

Пока ледяные струи смывали сон с лица, она орала в трубку. Истерила, как подорванная. Угрозы, манипуляции - весь арсенал психопата. Я молчал, давая выговориться. Наши с ней отношения - это ошибка дезориентации после перехода через врата. Две раненые зверюшки, ищущие тепла в чужом мире. Никаких чувств.

Но когда она перешла на Настю, сжал зубы. Эта мегера окончательно свихнулась - то ли от энергии Айлин, то ли от собственной ненависти.

Вдруг - острое предчувствие. Прервал ее на полуслове, бросил трубку.

Спальня. Пустая кровать. Одеяло сброшено резким движением, как после внезапного подъема по тревоге. Ни следов борьбы, ни записки.

"Настя!" - рявкнул я, уже хватая оружие со стола. Холодный расчет сменился животным страхом. Проверил окно - закрыто.

Значит, ушла сама.

В голове уже прокручивались варианты поиска, когда заметил - на подоконнике лежал ее носовой платок. Скомканный, но не случайно - узелком. Наш старый знак.

Значит, жива. Значит, борется.

05:15. Спускаюсь по лестнице в два прыжка - странно, куртки нет на вешалке. Осмотр территории: кухня пуста, гостиная без признаков жизни, даже оранжерея - и там никого.

"Настя!" - командирский окличь эхом разносится по пустому дому.

Чувствую ее запах - свежий, значит, была здесь недавно. Посторонних следов нет - ни химии, ни оружия, ни чужого пота. Чистая работа.

Выхожу на плац - машины Данила нет. Боевая тревога.

Врываюсь в спальню Николая без стука. Старик мгновенно вскакивает, ствол на изготовку.

"Ник, хранение оружия под подушкой - нарушение устава", - автоматически бурчу, мозг уже прокручивает варианты поиска.

"Вам, иномирцам, легко рассуждать - живёте по триста лет", - он спускает курок, оценивающе смотрит. "Докладывай обстановку".

"Пропала Настя. Нужен доступ к камерам".

Без лишних слов движемся к командному пункту. Запись с камер повергает в ступор - стоим, молча переваривая увиденное.

Взорвался первым:

"Связь с Данилом! Немедленно!" - голос рвет глотку. "Как он посмел?! Я его на штык посажу! Это моя истинная женщина!"

Николай уже набирает номер, а я мечусь по КПП, сжимая кулаки. В груди горит ярость грофестского воина - готов вызвать на поединок весь мир.

Объяснение Николая бьет под дых:

"Они... снимают стресс. Настя что-то услышала, вспылила...".

Недоразумение. Глупость. Предательство.

Принимаю решение:

1. Данил отправляет отчеты каждые 30 минут - местоположение, контакты, даже размер купленных трусов.

2. Я выдвигаюсь на их маршрут - только наблюдение.

Но не успеваю.

Прибываю на место - Настю уже похитили.

Внутри все сжимается в ледяной ком. Потом - взрыв.

Ярость. Чистая, расчетливая.

Каждый, кто дотронулся до нее, умрет медленно. Кто посмел подумать о ней плохо - лишится языка. Кто причинил боль - узнает настоящую боль.

Заведу в горы. Запру в пещере. Прикую цепями. Больше не уйдет.

Завожу двигатель. В зеркале - оскал зверя.

Координаты получены. Охота началась.

05:45. Движемся по координатам, мотор ревет как раненый зверь. Пытаюсь установить ментальный контакт - закрываю глаза, представляю ее лицо.

Она даже не знает. Та клятва на древнем языке после нашего первого раза - это был не просто набор слов. Я привязал свою душу к ее навеки. Теперь она мой вечный маяк. Найду в любом мире. Найду, даже если сама захочет спрятаться. Буду ее тенью, ее щитом, ее проклятием и благословением одновременно.

Грудь сжимает холодный обруч. Встряхиваю головой - нет, соберись, боец. Ты прошел ад Грофеста, справишься и с этим.

Встречаем Данила на перекрестке. Его лицо - сплошной синяк, но глаза горят решимостью. Координаты уточняются, вызываем подкрепление из резерва Николая.

Чувствую ее состояние сквозь связь:

- Холод (дрожит, чертовы подвалы)

- Головная боль (скорее всего, обезвоживание)

- Голод (когда кормили в последний раз?)

Каждый пункт - новый гвоздь в крышку гроба для тех, кто посмел ее тронуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

19:30. Сбор группы. Краткий брифинг. Оружие - автомат Калашникова и ритуальный кинжал с рунами Грофеста. База спроектирована слабо - любительские укрепления. Демьяна оказалась крепким орешком, но...

Внезапный взрыв. Не наш, не их - будто сама реальность рванула. Стены рушатся как карточные домики. Бросаюсь вперед сквозь пыль, ориентируясь по нити нашей связи.

Нахожу ее в углу:

- Бледная как смерть

- Халат в грязи и крови

- Босые ноги в синяках

Шепчет что-то - вижу по губам: "Роб...".

И тут - он. Морвен. Тянет к ней когтистые лапы. Бросаюсь между ними. Энергетический импульс не срабатывает - значит, не физическая форма. Но даже проекция достаточно сильна, чтобы...

Не дам.

Беру ее на руки - легкая как перышко. Мои ребята уже рядом:

- Данил накладывает жгут

- Николай прикрывает отход

- Медик готовит капельницу

"Роб, - хрипит Николай, - снова звонили из "Грани". Уже верхушка. Предлагают госпиталь."

Качаю головой. Никому не доверю. Сам осмотрю, сам вылечу, сам пристрелю каждого, кто посмотрит на нее косо.

Несу к машине, прижимая к груди. Ее дыхание слабое, но ровное. Жива. Моя. Навсегда.

Глава 26. Регенерация.

Перед тем как открыть глаза, я ощутила странное давление - что-то тяжелое и теплое прижимало меня к поверхности. Воздух вокруг был густым, насыщенным терпким ароматом кожи, пота и чего-то неуловимо мужского - смесь дорогого мыла, пороха и той особенной теплоты, которая исходит только от живого тела. Я еще на секунду замерла, не решаясь открыть веки. В последнее время стало дурной традицией - терять сознание в опасных ситуациях и приходить в себя уже в чьих-то объятиях.

Ноздри уловили знакомые нотки - это точно был Роберт. Его запах стал для меня таким узнаваемым за эти недели. Можно было и дальше притворяться спящей, тем более что мое тело, к удивлению, не подавало сигналов боли. Ни привычной ломоты в мышцах, ни пульсирующей раны на голове. Сколько же времени прошло?

Я осторожно прислушалась к своим ощущениям, и тут воспоминания нахлынули лавиной. Не только мои - яркие, обжигающие фрагменты из жизни Айлин пронеслись перед внутренним взором, как кинопленка, прокручиваемая с бешеной скоростью. Древние города , темные ритуалы, моменты страсти - все это пронзило сознание острой болью в висках и так же внезапно отпустило, оставив после себя лишь легкое головокружение.

- Что? Я... тебе тяжело? - голос Роберта прозвучал прямо над ухом, сонный, с хрипотцой недавнего пробуждения.

Я наконец открыла глаза. Белый потолок с мягкой подсветкой, стерильный запах антисептика, тихое гудение оборудования - мы находились в больничной палате. Но какой! Современное оборудование с сенсорными экранами, стеклянные перегородки с регулируемой прозрачностью, даже воздух казался каким-то особенным - очищенным, почти без привычной больничной затхлости. В нашем провинциальном городке таких клиник не было и в помине.

Я лежала на широкой медицинской кушетке, застеленной безупречно белым бельем. А рядом, заняв добрую половину пространства, пристроился Роберт - его мощное тело неловко сжималось, чтобы уместиться на узкой поверхности. Одна его рука покоилась у меня на талии, другая была подсунута под голову, создавая импровизированную подушку. Его лицо, обычно такое собранное, сейчас казалось удивительно беззащитным - темные ресницы отбрасывали тени на бледные щеки, губы слегка приоткрыты в неглубоком сне.

Я невольно улыбнулась. Даже здесь, в этой стерильной обстановке, он умудрился сохранить свою брутальность - расстегнутая рубашка открывала знакомый шрам в виде руны, а тактические ботинки оставляли на безупречно чистом полу грязные следы.

- Ты меня совсем придавил, — начала я капризничать, упираясь ладонями в его грудь. — Ты же тяжелый, как мешок с цементом. Мог бы хоть немного подвинуться.

Роберт лишь глухо крякнул, но не шевельнулся. Его рука, лежащая на моем боку, слегка сжала меня, будто проверяя, цела ли я.

- Болит что-нибудь? — спросил он, голос все еще густой от сна, но уже с той привычной жесткой ноткой, которая всегда выдавала в нем воина.

- Нет, — улыбнулась я, потягиваясь. — Чувствую себя... обновленной. Как будто заново родилась.

Он приоткрыл один глаз, изучая мое лицо, затем медленно, с явным удовольствием, провел большим пальцем по моей щеке.

- Ладно, слушай мой план, — заговорил он тихо, но так, что каждое слово звучало как приказ. — Как только тебя выпишут, и мы разберемся с «Гранью», я забираю тебя в крепость. И вытрахаю из тебя все эти глупые женские мысли. А лучше — сделаю тебя беременной, чтобы ты ходила с животом и ни о чем, кроме пеленок, не думала.

Он произнес это так спокойно, так буднично, будто обсуждал планы на ужин.

Я резко приподнялась, упираясь локтем в матрас.

- Что?!— мой голос сорвался на визг. Не то чтобы сама идея меня не устраивала — в глубине души я даже представляла что-то подобное. Но меня бесило, что он решал все за меня, будто мое мнение вообще ничего не значило. — Роберт, ты не перебарщиваешь?

Он тоже приподнялся на локте, и его глаза, еще секунду назад сонные, стали острыми, как лезвия.

- А ты? — спросил он жестко.

Я вжала голову в плечи, будто пытаясь стать меньше.

Да, я понимала, что виновата. Что именно моя истерика и побег запустили всю эту цепочку событий. Но признаваться в этом? Нет уж. Я все-таки носительница энергии Айлин, пусть и невольная повелительница Иридейла.

Энергия внутри меня взбрыкнула, и кожа на руках засветилась золотистым мерцанием.

- Утихомирь свой духовный пыл, — процедила он. — А то заблистала тут.

Свечение усиливалось, но я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Постепенно свет угас, оставив после себя лишь легкое тепло под кожей.

Роберт внезапно сжал меня в объятиях так сильно, что у меня перехватило дыхание. Его руки дрожали.

- Я боялся, что не успею, — прошептал он, и его голос, всегда такой твердый, вдруг дал трещину. — Настя... пожалуйста, не делай так больше.

В груди что-то болезненно сжалось.

Я обняла его в ответ, прижимаясь щекой к его плечу.

- Не буду, — прошептала я. — Я больше не убегу. Обещаю.

Он не ответил. Только крепче прижал меня к себе, будто боялся, что я исчезну, если он хоть на секунду ослабит хватку.

Как оказалось, я провела в больнице всего сутки, но за это время мое тело полностью восстановилось. Роберт объяснил, что такая быстрая регенерация - результат активности энергии Айлин внутри меня. Она словно пробудилась в критический момент, ускоряя заживление каждой клетки. Этот факт меня одновременно обрадовал и озадачил - почему же тогда эта сила не помогла мне в бетонном подвале, когда я тряслась от холода с рассеченной головой? Почему оставила меня страдать?

Несмотря на обещания врачей выписать нас сегодня, палата не пустовала ни на минуту. Роберт, словно прикованный, отказывался отойти даже чтобы перекусить, превратив мою больничную койку в свой временный командный пункт.

Первым появился Данил - его обычно ухоженное лицо теперь украшал впечатляющий набор повреждений: самый заметный - фиолетово-желтый синяк, раскинувшийся от переносицы до левой скулы. На мой немой вопрос он лишь криво улыбнулся, а Роберт многозначительно хмыкнул. Видимо, их "разговор" после моего похищения был действительно жарким.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Затем пришел Николай, невозмутимый как всегда. Его шутки и подбадривающие похлопывания по плечу создавали иллюзию, что ничего особенного не произошло.

- Ну и беглянка из тебя, - смеялся он, - удрать прямо из-под носа у такого ищейки!

Но в его глазах, обычно таких добродушных, я заметила стальную твердость - он тоже пережил эти сутки по-своему.

Самым неожиданным визитом стало появление представителей "Грани". Роберт, к моему удивлению, даже не напрягся при их появлении. Они говорили что-то о перемирии, о необходимости переговоров, о поиске компромиссов. Я лежала, чувствуя себя неловко в мешковатой больничной рубашке, с торчащей из вены капельницей, а передо мной стояли те самые люди, которые еще вчера готовы были "нейтрализовать" меня. Роберт отпустил их с обещанием связаться позже, и я увидела, как его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, когда дверь закрылась за ними.

Вечером врач, покачивая головой от удивления, констатировал не просто хорошие, а идеальные показатели. "Можете хоть марафон бежать", - шутил он, снимая капельницу.

Данил принес пакет с вещами из нашего неудавшегося шопинг-дня - мягкие джинсы, просторный свитер и удобные ботинки. Переодевшись, я наконец почувствовала себя человеком, а не пациентом. Когда мы выходили из больницы, холодный вечерний воздух обжег легкие, но был невероятно свеж после стерильной больничной атмосферы.

Машина ждала у входа. Роберт крепко держал мою руку, как будто боясь, что я снова могу исчезнуть. Мы ехали молча - к дому, к крепости, к новому этапу нашей странной, запутанной истории.

Глава 27. Разлом

Наступили спокойные дни — такие редкие в этой новой жизни. Ночью Роберт был неистов: его прикосновения оставляли на коже следы, а шёпот в полутьме звучал как заклинание. Мы тонули друг в друге, забывая о мире за стенами спальни. А утром Николай непременно издевался над нами — его саркастичные комментарии за завтраком стали уже чем-то вроде семейного ритуала.

Морвен больше не являлся мне во снах. Вместо этого приходили воспоминания Айлин — яркие, как вспышки света. С каждым днём я узнавала её всё лучше: её смех, оттенок грусти в глазах, тот особый способ держать голову, когда она злилась... Чем больше фрагментов её жизни всплывало в моём сознании, тем сильнее я чувствовала, как её сущность медленно прорастает сквозь мою.

Как-то вечером, когда мы с Робертом лежали на диване перед камином, я задала вопрос, который давно крутился в голове:

— Роб... А что будет, если моя личность полностью растворится в Айлин?

Его пальцы, игравшие с моей прядью волос, замерли.

— Это маловероятно, — ответил он после паузы, стараясь говорить спокойно. — Для такого нужен мощный энергетический всплеск. Если бы это могло произойти просто так, ты уже стала бы Айлин в первые дни.

Я перевернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— А какой именно всплеск нужен? — спросила я, проводя пальцем по его скуле.

Он поймал мою руку и прижал к губам.

— Например, прохождение через врата, — его дыхание было тёплым на моей коже. — Или мощный ритуал.

— А вы... — я замялась, — вы никогда не пытались активировать врата? Вернуться в Иридейл?

Роберт усмехнулся, но в его глазах не было веселья.

— Бессчётное количество раз. "Грань" даже создала целый отдел, который только этим и занимается — изучает врата, ставит опыты... Пока безрезультатно.

Я задумалась, вспоминая тот вечер.

— А... все врата так светятся, как те, что здесь, на территории?

Роберт резко приподнялся на локте, его зелёные глаза стали острыми, как лезвие.

— Поясни, Настя.

— Что пояснить? — я нахмурилась.

— Когда врата светились?

— Ну... в тот вечер, когда мы впервые... — я покраснела, — когда мы с тобой... ты знаешь. Потом я вышла прогуляться с Данилом. Врата тогда светились — руны горели, и от них отлетали какие-то... сверчки? Неоновые искры. Это было красиво.

Лицо Роберта стало каменным. Казалось, он даже перестал дышать.

— Спасибо, малыш, за информацию, — он вдруг поднялся и быстро поцеловал меня в макушку. — Пожалуйста, больше не подходи к вратам без меня. Ни с кем. Даже с Данилом.

И он вышел, оставив меня в недоумении.

Странная реакция...

С Данилом у нас остались тёплые отношения — он был как младший брат, с которым можно поболтать ни о чём и посмеяться над глупостями. Но Роберт словно нарочно сократил наши встречи. То ли ревновал, то ли боялся, что я снова попытаюсь сбежать... А мне так не хватало этих лёгких разговоров, его дурацких шуток и той простоты, которой не было в моих отношениях с Робертом.

После того разговора прошла неделя. Семь долгих дней, каждый из которых тянулся как густой мед - сладкий, но прилипающий к горлу. Я начала задыхаться в этой золотой клетке, несмотря на всю ее роскошь.

Дом стал моим личным царством - я вылизала каждый уголок до блеска, отдраивая плитку в ванной до зеркального блеска, расставила книги в кабинете по алфавиту.Это был единственный способ не сойти с ума от бездействия.

Роберт превратился в тень - он то появлялся на несколько часов, то исчезал на полдня, всегда торопливый, всегда озабоченный. Перед отъездом неизменно оставлял меня под присмотром Николая и Данила, словно драгоценный артефакт, который может разбиться от малейшего дуновения ветра. Даже после того, как кризис с "Гранью" миновал, он продолжал опекать меня с почти маниакальной настойчивостью.

Особенно бесила его позиция по поводу моей учебы. "Абсолютно невозможно", - сказал он в тот вечер, когда я впервые заговорила о возвращении в колледж. Его голос был холоден, как сталь. Мы поссорились тогда так, что Николай из соседней комнаты крикнул: "Уберите подушки из зоны поражения!"

В качестве утешительного приза Роберт привез целую библиотеку - старинные фолианты в кожаных переплетах соседствовали с новейшими научными журналами. Ноутбук последней модели с огромным экраном лежал на моем столе, как дорогая игрушка. Я пересмотрела все возможные сериалы - от мыльных опер до документалок о глубоководных рыбах.

От скуки я даже вступила в кулинарную войну с Николаем. Его фирменный борщ против моих экспериментов с восточными специями. Первая же попытка приготовить том ям закончилась тем, что Николай ворвался на кухню с криком: "Кто посмел осквернить мое святилище?!" Его лицо было краснее, чем перец чили в моем вареве.

Но самое странное происходило ночью. Сны-воспоминания Айлин становились все ярче, все реальнее. Я начала чувствовать то, что чувствовала она - особенно ее любовь к Морвену. Это было не просто влечение или страсть. Это было... как найти недостающую часть себя. Как будто до него она дышала только наполовину. Их связь пугала меня своей глубиной и необъяснимостью - и в то же время завораживала.

Иногда, просыпаясь среди ночи, я ловила себя на мысли, что ищу в темноте не Роберта, а кого-то другого. И от этой мысли по спине бежали мурашки - не от страха, а от какого-то странного, почти запретного предвкушения, что возможно и дало последствия.

Тот вечер начался как обычно - я лежала в постели, укутанная в мягкий плед, с книгой в руках. За окном разыгрывалась гроза, первые тяжелые капли дождя стучали по стеклу, как нетерпеливые пальцы. Я только перевернула страницу, когда дверь в спальню с грохотом распахнулась, ударившись о стену.

Роберт ворвался в комнату, словно ураган. Его широкие плечи напряжены, зрачки расширены, а в зеленых глазах бушевала настоящая буря. Он дышал так тяжело, что его грудь поднималась и опускалась, как у загнанного зверя. Я даже не успела испугаться - только инстинктивно подпрыгнула на кровати, и в этот момент книга выскользнула из моих пальцев, с глухим стуком упав на ковер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он пересек комнату за три огромных шага. Его горячие ладони впились в мои бедра, пальцы буквально вдавились в кожу. Прежде чем я успела что-то сказать, он поднял меня в воздухе и прижал спиной к холодному панорамному окну. Стекло леденило кожу сквозь тонкий шелк моего халата, а снаружи по нему уже стекали потоки дождя, создавая ощущение, что мы находимся внутри водопада.

Его губы нашли мои с такой яростью, что я почувствовала привкус крови. Это не был поцелуй - это было заявление, претензия, наказание. Его язык вторгся в мой рот, лишая возможности дышать. Когда он переключился на мою шею, я наконец смогла выдохнуть:

- Роб... что... что случилось? - мой голос дрожал, прерываясь между его жадными поцелуями.

Но он не ответил. Одним резким движением он сбросил свои джинсы, и они упали на пол с глухим стуком. Мой халат оказался для него не преградой - он просто задрал его подол, грубо отодвинул в сторону тонкое кружево моего белья. Я вскрикнула, когда он вошел в меня одним резким толчком - крик, в котором смешались боль, шок и неожиданное удовольствие.

Его движения были неистовыми, неритмичными, словно он пытался через этот акт выразить что-то, что не мог сказать словами. Мои стоны звучали чужими, неестественными - не теми сладкими звуками, что обычно вырывались из моей груди, а какими-то дикими, первобытными.

И тогда начались видения. Я зажмурилась, но вместо темноты увидела лес - густой, древний, пропитанный запахом мха и прелых листьев. И его - Морвена. Его бледное лицо, его когти, впивающиеся мне в бедра... Я резко открыла глаза, надеясь увидеть Роберта, но передо мной снова было его лицо - высокие скулы, бледная кожа, серебряные глаза, полные какой-то древней тоски.

- Нет... - прошептала я. Закрыла глаза - открыла: Морвен. Снова закрыла - открыла: Роберт. Реальность пульсировала, как в лихорадке. - Нет, нет, нет!

Я закричала, забилась, мои кулаки начали колотить по его плечам, груди, лицу.

- Остановись! Перестань! - мой голос сорвался на визг.

Он отпрянул от меня так резко, что я чуть не упала. Его лицо выражало чистый ужас - глаза расширены, губы дрожат, на лбу выступили капли пота. Мы стояли друг напротив друга, оба тяжело дыша, оба в шоке от того, что только что произошло.

Я схватилась за голову, чувствуя, как мир вокруг меня плывет. Без слов, только сдавленно всхлипнув, я бросилась в ванную.

Я захлопнула дверь ванной, щёлкнув замком, и прижалась спиной к холодному кафелю. Колени подкосились, и я медленно сползла в угол душевой , обхватив руками голени. Дыхание сбивалось, сердце колотилось так громко, что, казалось, его эхо отражалось от стен.

Что со мной происходит?

Пальцы дрожали, цепляясь за собственные руки, будто я могла удержаться от падения в безумие. Глаза щипало — то ли от воды, то ли от слёз. Я заставила себя сделать глубокий вдох, потом ещё один, медленный, через нос. Выдох — дрожащий, прерывистый. Повторила.

За дверью раздался тихий стук.

— Настя… — голос Роберта был мягким, почти шёпотом, но каждый звук прожигал сознание, как раскалённая игла. — Открой, пожалуйста.

Я прикусила губу, не отвечая.

— Я напугал тебя. Сделал больно. Прости… я не хотел.

Его слова тонули в гуле воды, капающей с крана. Я сжала веки, пытаясь убедить себя, что это реальность. А вдруг это сон? Или галлюцинация? Может, я уже лежу где-то в палате с белыми стенами, а всё вокруг — лишь плод моего сломанного сознания?

— Настя, — он снова позвал, и в его тоне появилась лёгкая тревога. — Я могу открыть дверь сам, но… пожалуйста, сделай это ты.

Молчание. Я не шевелилась, надеясь, что он уйдёт.

Но через несколько секунд раздался тихий щелчок — замок поддался. Дверь приоткрылась, пропуская полоску света. Роберт вошёл бесшумно, словно тень. Его шаги почти не звучали по плитке, но я чувствовала его приближение — кожей, нервами, чем-то глубже, чем просто страх.

Он остановился передо мной и медленно присел на корточки, сохраняя дистанцию. Его зелёные глаза изучали моё лицо, но в них не было привычной уверенности — только осторожность и… боль?

— Поговори со мной, — попросил он, и в его голосе прозвучала мольба. — Я не хотел пугать тебя. Не хотел причинять боль. Ты… ты самое важное, что есть в моей жизни. Ты — моя истинная.

Последнее слово прозвучало так, будто он выдохнул его с клятвой.

Но это был не тот Роберт. Не тот, что смеялся сегодня утром, не тот, что касался меня с такой нежностью…

— Роб… — голос сорвался в шёпот. — Мне кажется, я схожу с ума.

Он не засмеялся, не отмахнулся. Его пальцы слегка сжались в кулаки, но он по-прежнему не трогал меня.

— Тогда давай сходить с ума вместе, — он наклонился чуть ближе, и в его глазах вспыхнуло что-то тёплое, почти отчаянное. — Но ты обещала не убегать.

Я попыталась улыбнуться, но получилось скорее гримаса.

— Ты… ты был таким злым. Почему?

Он замер, будто взвешивая слова.

— Кое-что пошло не по плану. Совсем не по плану. — Его челюсть напряглась. — Меня вывели из себя, и я… выпустил пар не там, где нужно.

Я закрыла глаза, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— Я видела вместо тебя Морвена.

Тишина.

— …Что? — его голос стал резче.

— Когда мы… — я проглотила ком в горле, — когда мы занимались любовью сейчас.

На его лице промелькнула целая буря: недоумение, ярость, страх, ревность — всё смешалось в одно мгновение. Но затем он взял себя в руки, и его выражение стало ледяным.

— Понятно. И поэтому ты оттолкнула меня?

— Да.

Он медленно кивнул, затем неожиданно расслабил плечи и усмехнулся — но это была не та улыбка, что раньше.

— Ну что ж… Тогда предлагаю принять душ вместе.

Я резко подняла на него взгляд, и он тут же поднял руки в защитном жесте, смех исчез.

— Шутка. Просто… давай помоемся, остынем....

Глава 28. Хрупкое перемирие

Утро началось с густого аромата жареного лука и свежемолотого перца, витающего по всему дому. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь тюлевые занавески, играли бликами на хрустальных вазах с цветами. Теперь дома их было много. Мы собрались за массивным дубовым столом на кухне, где Николай, как всегда, творил свою утреннюю магию.

Он стоял у плиты в своем фирменном клетчатом фартуке, ловко переворачивая на сковороде что-то невероятно аппетитное. Его аккуратно стриженная борода покачивалась в такт его движениям, а когда он смеялся над какой-то своей шуткой, она совсем забавно подпрыгивала. В воздухе витал аромат его кулинарного шедевра - золотистый омлет с нежными кусочками сладкого перца, ароматным базиликом и чем-то еще, что заставляло желудок предательски урчать в предвкушении.

Роберт сидел напротив меня, его осанка, как всегда, была безупречной - спина прямая, плечи расправлены. Он аккуратно намазывал сливочное масло на тост, движения точные и выверенные. Его зеленые глаза искрились теплым светом, когда он вставлял свои сдержанные, но меткие замечания в общий разговор. Иногда в уголках его губ появлялась та самая улыбка, которая делала его лицо моложе и беззаботнее - редкий момент, когда он позволял себе расслабиться.

А потом мой взгляд упал на Данила. Он сидел чуть поодаль, будто случайно оказался в тени, хотя солнце освещало весь стол одинаково. Его худые пальцы беспокойно перебирали край салфетки, сворачивая и разворачивая ее уголок. Тарелка перед ним была почти нетронутой - лишь пара кусочков омлета исчезли с края. Его бледность сегодня казалась еще более выраженной, синие прожилки на тонкой коже висков просвечивали сквозь полупрозрачный эпидермис. Когда он поднимал глаза, в них читалась какая-то глубокая, непонятная мне тоска.

Мое сердце сжималось от жалости. Мне так хотелось подойти, обнять его , сказать что-то ободряющее... Может, просто положить руку на его холодную ладонь, чтобы он почувствовал, что не один. Но я знала, что даже малейшее движение в его сторону вызовет мгновенную реакцию Роберта. Я украдкой взглянула на него - он уже наблюдал за мной, его брови едва заметно сдвинулись, а губы сжались в тонкую линию. Ни слова упрека, но его взгляд говорил яснее любых слов - "не надо". Его ревность была тихой, почти незаметной для окружающих, но я-то знала эти едва уловимые изменения в его поведении.

Я вздохнула и потянулась за чашкой крепкого черного кофе. Горячий пар обжег мне ноздри, резкий аромат перебил все остальные запахи. В этот момент Данил поднял на меня глаза, и в его взгляде мелькнуло что-то... странное. Не благодарность, не печаль - что-то более сложное, что я не смогла расшифровать. Быстро опустив взгляд, он снова уставился в свою тарелку, а я почувствовала, как по моей спине пробежали мурашки.

Завтрак продолжался в теплой, почти семейной атмосфере, хотя напряжение витало в воздухе, как неслышный гул высоковольтных проводов.

Разговор тек плавно, перетекая от рабочих моментов к личным новостям. Николай, размахивая вилкой, как дирижерской палочкой, сообщил о Демьяне:

- Ее вчера ввели в искусственную кому, - его голос звучал необычно серьезно, борода перестала подрагивать от привычной улыбки. - Криоконтейнер специальный доставили из главного офиса. Пока будем пробовать разные комбинации антидотов...

Я машинально ковыряла вилкой остатки омлета на тарелке, мысленно переносясь в воспоминания Айлин. Она тоже искала лекарство... Сколько же знаний могло бы быть в Иридейле, сколько спасительных технологий... Мои пальцы непроизвольно сжались вокруг кофейной чашки, отчего хрупкий фарфор дрогнул, расплескав несколько капель черной жидкости на снежную скатерть.

- Настенька? - голос Николая вернул меня в реальность. - Ты нас вообще слышишь?

Я вздрогнула, подняв глаза. Роберт в этот момент смотрел на Николая с таким выражением, будто готов был прожечь его взглядом насквозь. Его пальцы судорожно сжали нож, оставляя на рукоятке влажные отпечатки.

- Прости, я задумалась... Ты о чем спрашивал?

Николай лукаво прищурился, его борода заиграла загадочными складками:

- Я спрашивал, какое платье ты выберешь для бала "Грани". Ведь ты там будешь главной звездой, - он нарочито медленно обвел взглядом стол, задерживаясь на Роберте. - Весь цвет организации съедется, все партнеры, все филиалы...

Роберт резко отодвинул стул, его суставы побелели от напряжения:

- Ты же обещал не поднимать этот вопрос, - сквозь стиснутые зубы прорвалось у него, каждый слог звучал, как удар кинжала.

Но Николай лишь рассмеялся :

- Друг, пора перестать держать ее в золотой клетке. Мир должен увидеть свою спасительницу, - его голос звучал легко, но в глазах читалась стальная решимость. - К тому же, - он наклонился ко мне, будто делясь секретом, - я уже договорился с лучшим ателье в городе. У них как раз поступили ткани с эффектом мерцания... напоминают твои золотые всполохи.

Роберт встал из-за стола, его тень накрыла половину помещения. В воздухе запахло грозой, хотя за окном сияло солнце. Я почувствовала, как между двумя мужчинами пробежала невидимая искра противостояния, и невольно замерла, наблюдая, чья возьмет.

- Я отвезу Настю в ателье помогу ей подобрать нужный фасон. Я хорошо в этом разбираюсь,- несмотря на напряженную огненную атмосферу, тихо и спокойно сказал Данил, попивая кофе.

Тишина повисла в воздухе, густая и тягучая, как неостывший мед. Ложка, которую я невольно сжала в пальцах, издала тихий звон, коснувшись края фарфоровой чашки. Данил продолжал спокойно пить кофе, его тонкие пальцы обхватывали чашку с непринужденной грацией, будто он не бросил в центр стола словесную гранату, а просто обсуждал погоду.

Роберт замер, его широкие плечи напряглись, как тетива натянутого лука. Я видела, как по его скуле пробежала нервная дрожь, а глаза потемнели, словно лес перед грозой. Николай, напротив, весь расцвел – его борода задрожала от сдерживаемого смеха, а глаза блеснули озорным огоньком. Он даже потирал руки, явно наслаждаясь разворачивающимся спектаклем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я же чувствовала себя как на сцене – все взгляды были прикованы ко мне, ожидая моей реакции. Вилка в моей руке медленно кромсала остатки омлета.

- Один раз у тебя из-под носа уже похитили мою женщину, - голос Роберта прозвучал низко и опасно, как рычание зверя перед прыжком. Его пальцы сжались в кулаки, костяшки побелели.

Данил лишь поднял глаза, его взгляд был спокоен и прозрачен, как горное озеро.

- И я помог тебе ее вернуть, - парировал он, делая очередной глоток. Пар от кофе окутал его бледное лицо, создавая мимолетную дымку.

Николай не выдержал и фыркнул, тут же прикрыв рот салфеткой.

- Да ладно тебе, Роб, - закатил он глаза, - "Грань" теперь наши союзники. Кто посмеет посягнуть на наше золотце? - Его толстый палец указал в мою сторону. - Все видели, как ты разобрался с базой "Грани". Тебя боятся. Ты ее уже застолбил, как волк свою территорию.

Роберт не ответил, его взгляд был прикован к Данилу. В комнате стало прохладнее, будто кто-то открыл окно в зимний лес.

- А Морвен? - наконец выдавил он. - Он был на той базе. Он нашел ее тогда.

Данил медленно поставил чашку на блюдце.

- Я уверен, что Морвен сейчас где-то в своей пещере, обессиленный, - его голос звучал мягко, но каждое слово падало, как камень в воду. - Он тихо скулит в углу, чувствуя, как ты каждую ночь проводишь с его любимой женщиной.

В комнате стало так тихо, что было слышно, как капает вода из крана на кухне. Даже Николай замер, его борода застыла в неестественном положении. Я почувствовала, как по моей спине пробежали мурашки – что-то в тоне Данила было... странное. Слишком личное.

Все смотрели на него, завороженные. Данил обвел взглядом стол, его губы тронула легкая улыбка.

- Чтобы набираться сил, ему нужно быть либо в снах Насти, либо рядом с ней. Иначе он слабеет. - Он развел руками. - Нападения нежити прекратились, не так ли? Значит, у него нет сил.

Роберт стоял, как изваяние, лишь его глаза выдавали бурю эмоций. Он явно перебирал в голове слова Данила, находя их логичными, но... что-то его беспокоило. Его взгляд скользнул ко мне, и в нем читался немой вопрос.

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как воздух заполняет мои легкие.

- Роберт, пожалуйста, - мой голос прозвучал тихо, но четко.- Позволь мне съездить с Данилом в ателье, заказать платье и сходить на это мероприятие. - Я посмотрела ему прямо в глаза. - Ты слишком сильно на меня давишь.

Последние слова повисли в воздухе, как обвинение. Роберт вздрогнул, будто я ударила его. Его лицо на мгновение исказилось от боли, но тут же стало непроницаемым. Он медленно опустился на стул, его движения были точными и выверенными, как у хищника, готовящегося к прыжку.

Николай заерзал на месте, его веселье наконец улетучилось. Даже Данил выглядел слегка удивленным – видимо, он не ожидал, что я вступлю в спор так открыто. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь шторы, осветил стол, разделив его на свет и тень – ровно посередине, между мной и Робертом.

Роберт тяжело вздохнул, его широкие ладони с грубыми мозолями медленно провели по лицу, словно пытаясь стереть с него усталость и напряжение. Когда он опустил руки, на его щеках остались красноватые следы от давления пальцев, а в глазах читалось глубинное бессилие.

- Хорошо, допустим она идет туда вся красивая и обалденная...- его голос звучал хрипло, будто сквозь стиснутые зубы. Он сделал паузу, его взгляд скользнул по моему лицу, затем перешел к Данилу. - Что делать, если она занервничает и начнет светиться, выдавая энергию на весь зал?

Его пальцы нервно постучали по столу, создавая ритмичный стук, похожий на отсчет времени.

- Там же будут все высокопоставленные шишки со своей охраной. Сколько нам своих людей нужно будет привезти, чтобы в случае чего спасаться бегством?

Николай, не теряя своей обычной деловитости, подхватил нить разговора. Его глаза блестели, когда он быстро затараторил:

- До бала есть время. Надо поработать над концентрацией внимания, научиться сдерживать эти всплески, - он сделал паузу, обвел всех взглядом, словно оценивая реакцию. - Я думаю, мы сможем помочь. Она может с Данилом поездить в мой ближайший офис, поработать там со специалистами.

Роберт резко поднял голову, его взгляд на секунду задержался на лице Николая, затем перешел ко мне. В его глазах читалась борьба - желание защитить меня со всех сторон и понимание, что полностью оградить меня от мира невозможно.

- Хорошо, - наконец выдавил он, и это слово прозвучало как капитуляция. Его плечи опустились, будто с них сняли невидимый груз, но в то же время в уголках губ появилась горькая складка.

Данил, моментально воспользовавшись моментом, поднялся из-за стола. Его движения были плавными, почти кошачьими.

- Ну что, Настя, иди собирайся. Не будем откладывать в долгий ящик, - произнес он, и в его голосе звучала едва уловимая нотка торжества.

Я не видела, как Роберт вновь прожигал Данила взглядом - я уже неслась по широкой дубовой лестнице на второй этаж. Мои босые ноги едва касались ступеней, а сердце колотилось в предвкушении. Каждая клеточка моего тела ликовала - наконец-то я вырвусь из этой золотой клетки, пусть даже ненадолго.

Дверь в спальню распахнулась с легким скрипом, и я окинула взглядом свою гардеробную. Солнечные лучи играли на тканях платьев, создавая игру света и тени. Мои пальцы с нетерпением перебирали вешалки, выбирая что-то подходящее для поездки - удобное, но в то же время стильное.

Где-то внизу еще звучали приглушенные голоса, но я уже почти не обращала на них внимания. Мысли путались в голове: ателье, новые люди, возможность наконец-то почувствовать себя обычной девушкой, а не запертой в клетке птицей. Я глубоко вдохнула, вдыхая аромат лаванды, которым были пропитаны вещи в шкафу, и почувствовала, как по телу разливается приятное возбуждение.

Только где-то в глубине души, под этим слоем радости, тихо шевелилось тревожное чувство - слишком уж быстро согласился Роберт, слишком уж легко сдал свои позиции. Но я отогнала эти мысли прочь - сегодня был мой день, и я собиралась насладиться им сполна.

Глава 29. Несказанные истины

Для поездки в ателье я выбрала простое, но элегантное платье песочного цвета, которое мягко облегало фигуру, подчеркивая талию и ниспадая свободными складками чуть ниже колен. К нему - замшевые ботильоны на невысоком каблуке, удобные для ходьбы, но придающие походке особую грацию. Сверху накинула джинсовую куртку с потертостями на локтях - теперь уже мою любимую, пахнущую ветром и свободой.

Перед зеркалом в спальне я сделала последний поворот, любуясь, как ткань платья мягко колышется, словно подхваченная невидимым ветром. Легкий макияж - лишь подчеркнутые тушью ресницы и прозрачный блеск на губах - и капелька духов с ароматом цитрусовых и свежескошенной травы. Последний взгляд в зеркало - и я уже неслась по лестнице, едва касаясь перил, чувствуя, как волосы развеваются за моей спиной.

На первом этаже царило напряжение. Роберт, скрестив мощные руки на груди, что-то жестко и низко говорил Данилу, его брови были сведены в одну сплошную линию. Данил стоял, опустив глаза, лишь изредка кивая - его пальцы нервно перебирали край рубашки. Я подлетела к Роберту на цыпочках и чмокнула его в щеку, ощущая под губами легкую щетину.

- Я готова! Поехали? - мой голос звенел, как весенний ручей.

Я уже рванула к двери, но железная хватка Роберта остановила меня. Его ладонь была теплой и шершавой, но нежной в своем сдерживающем жесте.

- Куда рванула? Подожди. - Он повернул меня к себе, и в его зеленых глазах читалась неподдельная тревога. - Настя, серьезно, отнесись ко всему внимательно. Особенно к своей безопасности.

И началось. Роберт перечислял правила, как мантру: не отходить от Данила ни на шаг, не разговаривать с незнакомцами, при первых признаках волнения сразу уезжать... Его голос звучал монотонно, но в каждом слове чувствовалась забота, переходящая в одержимость. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, и кивала, как марионетка, в точности повторяя движения Данила - он уже знал этот ритуал наизусть.

Когда наконец Роберт иссяк, мы с Данилом переглянулись - и в следующее мгновение уже вылетели за дверь, как две пули из ружья. Свежий воздух , пахнущий свободой и приключениями, ударил в лицо. Я закинула голову назад, смеясь, и увидела, как Данил улыбается своей загадочной улыбкой, а в его глазах - странный, нечитаемый блеск.

Машина мягко вздрогнула, когда Данил повернул ключ зажигания, и двигатель заурчал глухим, но ровным звуком. В салоне пахло кожей и едва уловимыми нотами хвои – видимо, от ароматизатора, болтающегося на зеркале заднего вида. Я пристроилась на пассажирском сиденье рядом, поправляя складки платья, когда Данил вдруг замер с рукой на рычаге коробки передач. Его пальцы, обычно такие уверенные, слегка дрогнули.

"Ну волнуешься ты безумно за свою женщину..." – начал он, глядя в лобовое стекло, но адресуя слова скорее самому себе, чем мне. Его голос звучал задумчиво, с легкой иронией. "Ну съезди сам в ателье. Ну что же я не знаю..." Он покачал головой, и в этот момент солнечный луч, пробившийся сквозь листву деревьев за окном, осветил его профиль, сделав кожу почти прозрачной.

- Я же ему предлагал, представляешь, ехать с нами Настюш...

Я повернулась к нему, заинтересованно приподняв бровь.

- А он что?

Данил на мгновение застыл, затем медленно повернул голову в мою сторону. Его глаза, обычно такие спокойные, сейчас искрились смешанными эмоциями.

- А он ,мне кажется, побледнел и позеленел одновременно,- он сделал паузу, его губы дрогнули в сдерживаемой улыбке. - Он же воин, он терпеть это всё не может. Все эти покупки, примерки...

Его пальцы постучали по рулю в такт словам.

- Да и у них там какой-то прорыв, который требует непосредственно присутствия и Николая, и Роберта.

Я задумалась, вспоминая, как действительно в последние дни они постоянно закрывались в кабинете, их голоса доносились приглушенными, а когда я случайно заходила, разговор мгновенно прерывался.

Данил вдруг резко повернулся ко мне, и в этот момент его лицо озарилось странным выражением. Его брови изящно поползли вверх, создавая такую комично-загадочную гримасу, что я не смогла сдержаться. Мой смех разорвал напряженную атмосферу в салоне – звонкий, искренний, он заставил даже Данила на мгновение расслабиться. Его губы растянулись в улыбке, но глаза... его глаза оставались серьезными, даже грустными, будто за этим весельем скрывалось что-то важное, что он не решался сказать.

Машина тронулась с места, и я, все еще смеясь, откинулась на сиденье, чувствуя, как резина мягко шуршит по дороге. За окном замелькали деревья, их листья шептались на ветру, будто делились друг с другом какими-то секретами – такими же невысказанными, как и те, что, казалось, витали сейчас между мной и Данилом в тесном пространстве автомобильного салона.

Машина мягко остановилась у здания ателье, и мы с Данилом высыпали на тротуар, еще не успев перевести дух после нашего веселого путешествия. В салоне автомобиля мы оставили следы нашего безудержного веселья – смятые салфетки с текстами песен, пустые бутылки от воды и атмосферу, наполненную смехом.

Ателье оказалось уютным трехэтажным особняком с коваными перилами и витражными окнами. Когда мы вошли внутрь, меня сразу окутал теплый аромат дорогих тканей – тонкие нотки шелка, едва уловимый запах шерсти и что-то еще, неуловимо напоминающее старинные сундуки с сокровищами. Интерьер поражал своей изысканностью: хрустальные люстры отражались в огромных зеркалах в резных рамах, а по стенам были развешаны эскизы платьев, похожие на произведения искусства.

Данил, как истинный хозяин положения, с грацией большого кота растянулся на кожаном диване цвета бордо. Его длинные ноги небрежно перекинулись через подлокотник, но при этом он внимательно следил за всем происходящим. Казалось, он одновременно и расслаблен, и предельно сосредоточен. Время от времени он вдруг вскакивал, подбегал ко мне и что-то оживленно объяснял работникам ателье, жестикулируя руками и показывая на мою фигуру. Его пальцы то и дело касались ткани, перебирая складки, оценивая фактуру, и в эти моменты в его глазах загорался особый, почти профессиональный интерес.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я же стояла посреди зала, как живая кукла, окруженная тремя портнихами, которые с профессиональной ловкостью снимали с меня мерки. Их руки, быстрые и точные, скользили по моей фигуре сантиметровыми лентами, а их голоса, перебивая друг друга, обсуждали детали будущего наряда.

Ткань, о которой говорил Николай, оказалась поистине волшебной. Когда одну из ее складок развернули передо мной, зал наполнился мягким золотистым сиянием. Материал переливался, как живой, то вспыхивая теплым медовым оттенком, то угасая до нежного шампанского. При каждом движении он играл новыми гранями, словно сотканный из солнечных лучей. Я осторожно провела пальцами по поверхности – ткань была удивительно мягкой и в то же время плотной, с едва уловимым рельефным узором.

Не спрашивая о цене (не потому что не интересовалась, а потому что боялась упасть в обморок от ответа), я лишь кивнула, давая понять, что выбор одобряю. В зеркале я заметила, как Данил, наблюдая за мной, удовлетворенно улыбнулся – казалось, он читал мои мысли и полностью разделял мой восторг.

В этот момент одна из портних неожиданно приложила к моим плечам выкройку из полупрозрачной бумаги, и я застыла, чувствуя, как по моей спине пробежали мурашки – от предвкушения, от волнения, от чего-то еще, что я не могла определить. Ателье, Данил, золотая ткань – все это казалось частью какого-то странного, но удивительно притягательного сна.

Мы вышли из здания, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая улицы в теплые золотистые тона. Прохладный вечерний воздух приятно освежал кожу после нескольких часов, проведенных в душном помещении с зеркалами. Я глубоко вдохнула, чувствуя, как легкий ветерок играет с моими распущенными волосами.

Данил шел рядом, его телефон то и дело вибрировал в кармане - несомненно, это были очередные сообщения от Роберта. За время нашего пребывания в ателье он множество раз отвлекался, чтобы отправить подробный отчет, его пальцы быстро стучали по экрану, а лицо принимало сосредоточенное выражение.

Когда мы подошли к машине, я не выдержала и задала вопрос, который давно вертелся у меня на языке:

- Даня, как ты думаешь, Роберт позволит мне закончить учебу? - Мой голос звучал тише, чем я планировала. - Пойти работать по призванию... Я не хочу все свое время проводить в доме Николая. - Я сделала паузу, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. - Я не хочу в принципе там жить. Не подумай ничего плохого, я бесконечно благодарна вам всем... - Я резко замахала руками, словно отгоняя назойливых мух. - Но я не хочу быть просто "женщиной Роберта". Я сама хочу чего-то добиться в этой жизни.

Данил в этот момент открывал мне дверь переднего пассажирского сиденья. Его рука замерла на дверной ручке, пальцы слегка побелели от напряжения. Он медленно поднял на меня глаза, и в его взгляде я прочитала странную смесь сочувствия и сожаления.

- Настя, с этим все сложно, - произнес он, тщательно подбирая слова. Его голос звучал необычно мягко, почти шепотом. - Ты ведь истинная пара человека с Грофеста. Там у них принято - ты либо женщина-воин, либо женщина воина, его истинная пара. - Он нервно облизал губы. - Он тебя уже клеймил клятвой. И тебе придется принять его требования, если ты будешь с ним...

Я почувствовала, как по моей спине пробежали мурашки. Горло внезапно пересохло.

- Что за клятва? Что за "истинная пара"? - мой голос сорвался на хрип, я сглотнула ком в горле.

Данил резко замер, его глаза расширились, будто он только что осознал, что сказал слишком много. Он быстро затараторил, почти не разбирая слов:

- Кажется, я сболтнул лишнего... Обсуди этот вопрос с Робертом.

Не дав мне возможности возразить, он резко развернулся и сел за руль. Двигатель завелся с первого раза, его ровный гул заполнил натянутое молчание в салоне. Данил уставился на дорогу перед собой, его пальцы сжали руль. Я же сидела, прижавшись к холодному стеклу, чувствуя, как сотни вопросов роятся в моей голове, но ни один из них не может пробиться сквозь внезапно образовавшуюся пустоту.

За окном мелькали огни города, но я их почти не замечала. В ушах звенело от слов Данила, а в груди что-то тяжелое и холодное медленно разливалось, заполняя все пространство внутри.

Глава 30. Шаги к истине

В течение следующей недели моя жизнь превратилась в череду бесконечных перемещений между разными локациями. Каждое утро начиналось с того, что я, еще не до конца проснувшись, уже садилась в машину - то к Данилу на пассажирское сиденье, то к Роберту, который всегда молча вручал мне термос с горячим шоколадом. Иногда за мной заезжал сам Николай на своем старом, но ухоженном "Лэнд Ровере", от которого пахло кожей и дорогим табаком.

База его организации оказалась огромным комплексом, скрытым за неприметным фасадом обычного бизнес-центра. За тяжелыми металлическими дверьми располагались бесконечные коридоры, лаборатории с зеркальными стенами и помещения, где со мной работали самые разные специалисты.

Особенно запомнилась комната с голубоватым освещением, где меня подключали к странным аппаратам. Холодные металлические пластины присасывались к моим вискам, а тонкие провода оплетали запястья, как змеи. Ученый в белом халате, представившийся доктором Леруа, внимательно следил за мерцающими графиками на экранах. "Невероятно, - бормотал он, - уровень энергии превышает все наши предыдущие показатели". Его пальцы, покрытые веснушками, быстро стучали по клавиатуре, фиксируя каждое изменение.

В другой комнате меня учили дыхательным техникам. Тренер, женщина лет пятидесяти с седыми волосами, собранными в тугой пучок, показывала особые последовательности вдохов и выдохов. "Представь, что твоя энергия - это река, - говорила она спокойным голосом, - а ты строишь плотину, чтобы контролировать ее течение". Пол был покрыт мягкими матами, пахнущими травой и лавандой.

С психологами было особенно забавно. Они сидели напротив меня в уютных креслах, подбадривающе улыбались и задавали странные вопросы. "Что вы чувствуете, когда вспоминаете Айлин?" или "Как вы относитесь к тому, что ваша личность может измениться?" Я отвечала, а они кивали, делая пометки в своих блокнотах. Иногда мне хотелось рассмеяться им в лицо - как они собирались "уравновесить" человека, в котором живет душа древней повелительницы?

Но самое удивительное начало происходить к концу недели. Во время очередного сеанса медитации я вдруг ощутила, как что-то щелкает внутри, будто поворачивается невидимый ключ. Энергия Айлин, обычно бурлящая под кожей как кипящая вода, вдруг послушно потекла туда, куда я направляла ее мысленно. Мои ладони засветились мягким золотистым светом, но теперь это было не стихийное свечение, а контролируемый поток. Я могла усиливать его или ослаблять, просто меняя глубину дыхания.

В тот момент я впервые почувствовала не страх, а радость. Это была моя сила. Настоящая, дикая, но теперь - управляемая. Когда я поделилась этим с Робертом вечером, он долго смотрел на меня, а потом крепко обнял. Его сердце билось так сильно, что я чувствовала его сквозь одежду.

"Ты удивительная, - прошептал он, и в его голосе звучало что-то, чего я раньше никогда не слышала - настоящее благоговение.

Тема истинной пары так и оставалась необсужденной между нами — тяжелым, невысказанным грузом, который я носила в себе день за днем. Она тревожила меня, как назойливая мелодия, постоянно звучащая на заднем плане сознания. По утрам, просыпаясь в объятиях Роберта, я ловила себя на мысли, что смотрю на его спящее лицо — такое открытое и беззащитное в эти моменты — и задаюсь одним и тем же вопросом. Его губы шевелились во сне, длинные ресницы отбрасывали тени на скулы, а сильные руки даже в бессознательном состоянии крепко обнимали меня, словно боясь отпустить.

Я любила его. Безоговорочно, безумно, до дрожи в коленях. Когда он входил в комнату, мое сердце начинало биться чаще, а ладони становились влажными. Его смех — низкий, немного хрипловатый — заставлял меня улыбаться даже в самые мрачные дни. В его присутствии мир казался ярче, острее, насыщеннее. Я уже не могла представить свою жизнь без этого человека, без его привычки пить кофе с тремя ложками сахара, без его упрямого молчания, когда он злился, без того особенного взгляда, который он бросал на меня, когда думал, что я не вижу.

Но вместе с этой любовью во мне росло и нечто другое — осознание собственной силы. Каждое утро, глядя в зеркало, я видела не ту испуганную девушку, которой была раньше, а женщину, способную управлять древней магией. Мои руки больше не дрожали, когда я вызывала энергию Айлин. Моя спина стала прямее, голос — увереннее. И вместе с этой уверенностью пришло понимание: я хочу большего, чем просто быть чьей-то частью, даже если этот кто-то — Роберт.

Каждый вечер я ловила себя на том, что собираюсь заговорить с ним об этом. Мы сидели на диване перед камином, его пальцы перебирали мои волосы, а я сжимала кулаки, чувствуя, как слова подступают к горлу. Но в последний момент я всегда отступала, пугаясь того, как может измениться его выражение лица — исчезнет ли та нежность, которую я так любила? Не появится ли в его глазах разочарование или, что еще хуже, гнев?

Вместо этого я прижималась к нему сильнее, вдыхая его запах — древесины, кожи и чего-то неуловимого, что было просто "им". А вопрос о клятве, об истинной паре, о моем месте в этом мире так и оставался висеть между нами невидимой стеной, с каждым днем становясь все прочнее и заметнее. Я откладывала этот разговор снова и снова, как трусливый ученик откладывает сложный экзамен, понимая, что чем дольше ждешь, тем страшнее становится.

И в тишине ночи, когда Роберт уже спал, а я лежала, глядя в потолок, меня мучил один и тот же вопрос: что страшнее — задать этот вопрос и, возможно, разрушить то, что между нами есть, или продолжать молчать, постепенно теряя себя?

В одну из таких бессонных ночей, когда луна висела над домом Николая как бледный серп, я внезапно ощутила зов. Не голос, а скорее необъяснимую тягу, будто невидимая нить привязана к моей груди и кто-то осторожно, но настойчиво тянет за нее. Прежняя я — та робкая студентка, какой я была когда-то, — наверняка вжалась бы в подушку, дрожа от страха, разбудила бы Роберта и спрятала лицо у него на груди. Но теперь все было иначе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я бесшумно приподнялась, чувствуя, как простыни скользят по моей коже. Роберт, обычно такой чуткий, даже не шевельнулся — его дыхание оставалось ровным и глубоким. Уголки моих губ непроизвольно поднялись в усмешке. "Вот тебе и грозный воин", — промелькнуло в голове, пока я, как тень, скользила к двери, ступая босыми ногами по прохладному полу.

Ночь встретила меня тишиной и серебристым светом, льющимся через панорамные окна. Я спускалась по лестнице, ощущая под ступнями холодный мрамор, и с каждым шагом во мне просыпалось что-то древнее, первобытное. Мои движения стали плавными, как у хищницы, выслеживающей добычу — ни единого лишнего звука, только ровное дыхание и осторожные шаги.

Зов вел меня через гостиную, мимо бассейна, где лунный свет играл на неподвижной поверхности воды. Я машинально опустила руку, провела пальцами по воде, наблюдая, как круги расходятся, нарушая зеркальную гладь. Но тяга была сильнее — она вела меня дальше, к вратам.

Чем ближе я подходила, тем ярче начинали светиться руны на массивной конструкции. Их голубоватое сияние бросало причудливые тени на траву, заставляя ее казаться нереально яркой, почти ядовито-зеленой. Я остановилась в нескольких метрах, скрестив руки на груди. Мне не нужно было подходить ближе — я уже все понимала. Где-то здесь, в этой липкой ночной темноте, стоял Морвен. Я чувствовала его присутствие кожей — мурашки бежали по спине, а в ушах стоял едва уловимый звон.

"Ну нет, у тебя не выйдет", — хмыкнула я про себя, поднимая подбородок. Мои пальцы сами собой сжались в кулаки, но я заставила их расслабиться. Вместо того чтобы поддаться зову, я позволила себе несколько мгновений полюбоваться жутковатой красотой этого зрелища — как руны переливаются, будто живые, как воздух вокруг дрожит от скрытой мощи. Затем так же плавно, с кошачьей грацией, развернулась и пошла обратно, чувствуя, как напряжение с каждой секундой спадает.

А за моей спиной, из-за врат, раздался низкий, гортанный хохот. Он вибрировал в ночном воздухе, заставляя мелкие камешки на дорожке подрагивать. И сквозь смех прорвалось шепотом произнесенное:

"Моя умничка... моя малышка..." — слова липли к коже, как паутина, но я лишь закатила глаза и продолжила идти, не оборачиваясь.

В доме все было по-прежнему тихо. Я прислушалась — Роберт все так же ровно дышал за закрытой дверью спальни. Приглушенно тикали часы в холле. Где-то капал кран. Обычные, земные звуки. Я задержалась у окна, глядя на врата вдалеке — они уже перестали светиться, снова став просто странной металлической конструкцией во дворе. Но теперь-то я знала правду. И от этого знания по спине пробежал холодок, который не имел ничего общего с ночной прохладой.

Глава 31. Где заканчиваются слова

Бал приближался неумолимо, как приливная волна – с каждым днем его дыхание ощущалось все явственнее. Любопытно, но чем ближе было это событие, тем страннее менялись наши состояния. Я, обычно такая эмоциональная, чувствовала необъяснимое спокойствие – будто ледяная уверенность Айлин постепенно вытесняла мои природные тревоги. Мои руки больше не дрожали, голос звучал ровно, а в груди поселилось странное, почти неестественное умиротворение.

Роберт же, напротив, превратился в сгусток нервной энергии. Он метался по дому, как тигр в клетке, его обычно безупречные движения стали резкими, угловатыми. По ночам я чувствовала, как его тело напряжено даже во сне, а днем он то и дело проверял оружие – привычное дело для воина, но сейчас это выглядело навязчивым ритуалом. Самое удивительное – он так и не узнал о моей ночной прогулке к вратам. Обычно он чуял все мои передвижения, будто был связан со мной невидимой нитью, но в этот раз его знаменитая интуиция подвела.

Последняя примерка платья состоялась в предпоследний день перед балом. Ателье, уже знакомое и почти родное, встретило нас тишиной – хозяева закрыли салон специально для нас. Данил, обычно такой сдержанный, сегодня напоминал взволнованного ребенка. Его пальцы барабанили по ручке кресла, нога подергивалась, а глаза постоянно скользили к дверям в примерочную.

Когда я наконец вышла в готовом наряде, воздух в комнате словно застыл. Данил вскочил так резко, что кресло откатилось назад. Его губы приоткрылись, а глаза – эти обычно такие загадочные глаза – расширились, наполнившись чистым, немым восторгом. Казалось, он вот-вот упадет на колени – его руки дрожали, а в горле застрял комок.

"Ты..." – он попытался что-то сказать, но голос сорвался. Вместо слов он просто покачал головой, и в этом жесте было больше искреннего восхищения, чем в самых пышных комплиментах.

Я медленно повернулась перед зеркалом, наблюдая, как золотистая ткань переливается при движении, словно живая. Платье облегало фигуру, подчеркивая каждую линию, но при этом не стесняло движений – настоящий шедевр портновского искусства. В его отражении я видела не ту робкую девушку, что когда-то боялась собственной тени, а кого-то другого – уверенную, почти царственную особу.

"Морвен был бы в ярости, увидев тебя в этом," – вдруг прошептал Данил, и тут же замер, будто осознав, что сказал вслух. Его глаза встретились с моими в зеркале, и в них мелькнуло что-то неуловимое – то ли страх, то ли предвкушение.

Я не ответила, лишь провела ладонью по ткани, чувствуя под пальцами тепло собственного тела и едва уловимую вибрацию энергии, которую теперь могла контролировать. Бал приближался, и вместе с ним – что-то еще, что витало в воздухе, невысказанное, но неизбежное, как смена времен года.

На обратном пути мы свернули в уютную кофейню с витражными окнами, где пахло свежемолотым кофе и ванилью. Мы устроились за маленьким столиком у окна, и пока я с наслаждением потягивала латте с корицей, а Данил разминал пальцами чашку с крепким эспрессо, наше веселье продолжалось. Мы смеялись до слез над какими-то глупостями, и я даже не заметила, как кофе расплескался по салфетке, оставляя коричневые узоры, похожие на руны.

Вдруг Данил резко изменился в лице. Его смех оборвался, как перерезанная струна, а пальцы замерли вокруг чашки.

- Ты ведь сильно изменилась, — произнес он серьезно, и его голос звучал глубже обычного, почти чужим тембром.

Я фыркнула, отчего капля кофе попала мне на подбородок.

- А ты — нет, — сквозь смех выпалила я, вытирая лицо салфеткой.

Данил не ответил на мою шутку. Вместо этого его пальцы начали нервно выстукивать ритм по столу.

- Ты так и не поговорила с Робертом об истинности, о его клятве? — спросил он, и его глаза странно метались по помещению, будто искали выход или, может быть, чьи-то уши.

Я почувствовала, как улыбка застывает на моих губах. Кофе вдруг показался мне горьким.

- Я не знаю, о чем говорить именно по этому поводу, — призналась я, вертя в пальцах ложечку. На ее отполированной поверхности отражалось мое искаженное лицо. - Я не хочу ухудшать наши отношения. Меня устраивает тот баланс, который есть сейчас.

Ложка упала на блюдце с тихим звоном.

- Вдруг я начну этот разговор, и он скажет мне что-то, что мне безумно не понравится? А сейчас он и так нервничает перед балом. Пожалуй, этот разговор должен произойти после...

- Ммм, слова мудрой женщины, — вдруг затянул Данил занудным, нарочито-преподавательским тоном, и тут же рассмеялся. Но его смех звучал фальшиво, как треснувший колокольчик. Он резко поднялся, опрокинув стул, который с грохотом упал на пол. Несколько посетителей обернулись на шум, но Данил уже мрачно шагал к выходу, оставив меня одну с остывающим кофе и кучей невысказанных вопросов.

За окном внезапно пошел дождь — редкие тяжелые капли шлепались по асфальту, оставляя темные следы. Я смотрела, как Данил, не надев даже капюшон, медленно уходит по мокрому тротуару, его силуэт постепенно растворяется в серой пелене дождя. В груди что-то болезненно сжалось — не страх, не обида, а какое-то странное предчувствие, будто что-то важное только что прошло мимо, и я не успела это разглядеть.

Обратная дорога выдалась невыносимо долгой. Мы ехали в гробовой тишине, нарушаемой лишь потрескиванием полиэтиленового пакета с платьем на заднем сиденье и редкими каплями дождя по крыше. Данил сжимал руль так сильно, что его костяшки побелели, а я уставилась в боковое окно, следя, как капли дождя рисуют причудливые узоры на стекле. В салоне пахло мокрой кожей сидений, дорогим мужским парфюмом Данила и чем-то еще — тревогой, что ли, которая висела между нами плотной завесой.

Перед массивными воротами, ведущими на территорию дома, Данил неожиданно резко затормозил. Двигатель заглох с последним хриплым вздохом, и в наступившей тишине стало слышно, как дождь стучит по капоту. Он долго смотрел вперед, его профиль в полумраке казался высеченным из камня — резкие скулы, напряженная линия подбородка, тень от длинных ресниц.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Насть...- его голос прозвучал неестественно глухо, будто доносился из глубины колодца. - Может, тебе всё это не надо?

Он повернулся ко мне, и в его глазах, обычно таких насмешливых, читалась неподдельная мука.

- Давай я тебя увезу отсюда. Спрячу. У меня есть знакомства, я смогу это организовать,- его пальцы дрожали, когда он протянул руку, но не дотронулся до меня, замеряя в сантиметре от моей руки. - Ты же чувствуешь, что что-то происходит. И что всё это закончится нехорошо.

Его слова висели в воздухе, тяжелые, как свинец. Они звучали обыденно, но в них была странная пророческая интонация, будто кто-то другой говорил его устами. За окном ветер завыл в ветвях деревьев, и тени от них заплясали на его лице, создавая жутковатую игру света и тени.

Я резко откинулась на сиденье, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.

- Данил, ты сам не понимаешь, что сейчас говоришь и что предлагаешь, — мой голос звучал резче, чем я планировала. Я скрестила руки на груди, чувствуя, как под пальцами учащенно бьется мое сердце.

- Давай заводи машину и поехали. Нас уже ждут дома.

Я даже не стала вдаваться в обсуждение — просто приказала, используя тот самый тон, который переняла у Роберта.

Данил замер на секунду, затем обреченно вздохнул — этот звук словно вышел из самых глубин его существа. Ключ повернулся в замке зажигания, двигатель рыкнул в ответ.

- Да, моя повелительница...— прошептал он, и в этих словах была странная смесь покорности, насмешки и чего-то еще — может быть, скорби?

Машина тронулась, и ворота медленно распахнулись перед нами, как пасть какого-то огромного существа. Я заметила, как Данил на секунду зажмурился, прежде чем нажать на газ. Его губы шевелились, будто он произносил про себя какую-то молитву или... заклинание. Но может, это просто игра света и моя разыгравшаяся фантазия? Ведь это просто Данил — вечный шутник, наш всеобщий любимец. Просто Данил... Не так ли?

Той ночью между мной и Робертом случилось что-то необъяснимое. ОН любил меня с такой нежностью, будто боялся, что я рассыплюсь у него в руках, как утренний туман. Его губы скользили по моей коже с почти болезненной бережностью, оставляя невидимые отметины на каждом сантиметре моего тела - от горячих мочек ушей, вдоль трепещущей шеи, до самых кончиков пальцев на ногах, которые он целовал с каким-то почти религиозным благоговением.

Каждое прикосновение его натруженных ладоней казалось запечатленным в моей памяти навеки. Сначала он двигался медленно, растягивая каждое мгновение, будто пытаясь запечатлеть в своих пальцах форму каждого моего изгиба. Потом его страсть разгорелась яростным пламенем - он впивался в меня с голодом человека, в последний раз вкушающего родную воду перед долгим странствием по пустыне.

Я теряла счет времени и пространству, не понимая, где заканчиваюсь я и начинается он. Мои крики сливались с хриплым стоном, вырывающимся из его груди, когда мы двигались в едином ритме, словно два воина в смертельном танце. В какой-то момент мне показалось, что это наша последняя ночь - так отчаянно, так безоглядно он любил меня, будто пытался вложить в эти часы всю нашу возможную совместную вечность.

Когда силы уже покинули меня, а сознание начинало уплывать в сладком изнеможении, Роберт внезапно напрягся всем телом. Его пальцы впились в мои бедра с такой силой, что наутро останутся синяки, а из груди вырвался хриплый крик на древнем языке Грофеста - гортанные, режущие слух слова, наполненные первобытной магией.

В тот миг я поняла их значение без перевода: "Ты моя истинная навеки".

Его глаза вспыхнули ядовито-зеленым светом, будто за ними разгорелся лесной пожар, и я почувствовала, как моя собственная энергия ставит блок. Последнее, что я успела заметить - его широко раскрытые глаза, в которых смешались удивление и животный страх, прежде чем тьма накрыла меня, и я провалилась в беспамятство, обессиленная, но странно умиротворенная.

На рассвете я проснулась одна - простыни с его стороны кровати были холодными, а на подушке лежал странный знак - выжженная руна, напоминающая переплетенные кольца. Прикоснувшись к ней, я почувствовала слабый электрический разряд и поняла - что-то между нами изменилось навсегда.

Глава 32. Неприкосновенная

Наступил долгожданный день бала. Мы решили готовиться и отправляться на торжество из городской квартиры Николая в областном центре - просторных апартаментов на двух уровнях, где я лишь однажды побывала проездом с Робертом. Помню, тогда мы лишь перевели дух в этих стенах, даже не успев рассмотреть интерьер.

Теперь же, когда мы въехали сюда вчетвером - Николай, Роберт, Данил и я - я смогла оценить роскошь этого места. Высокие потолки с лепниной, панорамные окна от пола до потолка, мраморные полы, по которым наши шаги разносились эхом. Николай сразу же растворился где-то на втором этаже, а Роберт принялся нервно проверять документы, его пальцы перебирали бумаги с непривычной суетливостью.

Данил тем временем торопил меня - нам предстояло посетить салон красоты. Когда мы въехали в элитный район, я замерла перед зеркальным фасадом салона, где золотыми буквами было выведено название. Внутри пахло жасмином и дорогим кофе. Мастера встретили меня как королеву - их ловкие пальцы превращали подготовку в настоящее таинство.

Две стилистки, похожие на фей из старых сказок, творили чудеса. Одна заплетала мои волосы в изысканную композицию, закрепляя ее изящными заколками с жемчужными бусинами, которые переливались при каждом движении. Другая наносила макияж - легкий, но невероятно выразительный, подчеркивающий скулы и делающий глаза огромными и загадочными. Когда они закончили, я едва узнала себя в зеркале - передо мной стояла не та робкая девушка, а настоящая королева бала.

В специальной комнате для переодеваний я наконец надела то самое волшебное платье. Ткань скользила по коже, как живая, переливаясь при каждом движении. Именно в этот момент раздался осторожный стук в дверь. Не дожидаясь ответа, вошел Роберт - и замер на пороге, будто столкнулся с призраком.

- Ты - само совершенство, - прошептал он, и в его глазах я прочитала не просто восхищение, а настоящий трепет. Он медленно приблизился, его пальцы дрожали, когда он достал бархатную коробочку темно-синего цвета.

-Вот этого не хватало, - сказал Роберт, открывая ее с почтительным благоговением.

Внутри лежало колье - настоящее произведение искусства. Тончайшая золотая нить, усыпанная мелкими бриллиантами. Когда Роберт застегнул его у меня на шее, металл оказался удивительно теплым, будто живым.

Но сюрпризы не закончились. Из кармана он извлек еще одну коробочку - на этот раз небольшую деревянную, покрытую сложной резьбой. Внутри лежал браслет - тонкий, почти воздушный, но с явными признаками древности. Когда он защелкнул его у меня на запястье, мне показалось, что я слышу едва уловимый звон, будто где-то далеко зазвенели хрустальные колокольчики. Роберт провел пальцем по древним узорам на браслете, и его губы сложились в странную улыбку - гордую и печальную одновременно.

Я повернулась к Роберту, ощущая, как холодные капли дождя за окном салона будто отражают мое внутреннее смятение.

- Роберт, ты не хочешь мне ничего сказать? — мой голос прозвучал тише, чем я планировала.

Он глубоко вздохнул, и в этом вздохе было столько невысказанного, что у меня сжалось сердце.

- Нам пора ехать, Настюш, — произнес он наконец, избегая моего взгляда.

Разочарование острой иглой вонзилось мне в грудь. Я так и не смогла вытянуть из него тот важный разговор, который висел между нами тяжелым грузом все эти дни. Мои пальцы непроизвольно сжали складки платья, оставляя на роскошной ткани едва заметные морщинки.

Мы вышли под зонты водителей и рассаживались по машинам. Николай с Данилом уже занимали места в черном Mercedes, тогда как мы с Робертом направились к темно-синей Audi. Николай, как я поняла из обрывков разговора, предусмотрел все — даже незаметную охрану, которая должна была окружить нас на балу, оставаясь в тени.

Роберт в своем смокинге был невероятно красив. Ткань идеально облегала его широкие плечи, подчеркивая атлетическое телосложение. Когда он наклонился, чтобы помочь мне сесть в машину, я уловила тонкий аромат его парфюма — древесный, с нотками кожи и чего-то неуловимого, что было сугубо его, Роберта. В свете салонного освещения его профиль казался высеченным из мрамора — резкой линией скулы, слегка выступающий кадык, губы, сжатые в тугую ниточку.

Когда машина тронулась, я украдкой посмотрела на него снова — и по моей коже пробежали мурашки. Желание было настолько сильным, что я едва сдерживалась от того, чтобы не перелезть через разделяющий нас подлокотник и не усесться к нему на колени, невзирая на присутствие водителя. Мои пальцы вцепились в сиденье, оставляя вмятины на дорогой коже.

Роберт почувствовал мой взгляд. Он медленно повернул голову, и его глаза — эти невероятные зеленые глаза — встретились с моими. Он прищурился, и в уголках его губ заплясали едва заметные морщинки — то ли от улыбки, то ли от сдерживаемого желания. "Позже," — словно сказал этот взгляд, — "все будет позже." И я поняла, что он читает мои мысли так же легко, как я его.

За окном мелькали огни города, отражаясь в лужах, оставленных дождем. Наш кортеж плавно скользил по мокрому асфальту, увозя нас к балу, к судьбе, к тому самому "позже", которое висело между нами невысказанным обещанием. Я закрыла глаза, чувствуя, как браслет на моей руке — тот самый, древний — слегка нагревается, будто реагируя на мое волнение.

Мероприятие проходило в величественном особняке, расположенном в престижном пригороде. Наш автомобиль плавно скользил по идеально ровной подъездной аллее, обрамленной вековыми дубами, чьи ветви образовывали над дорогой естественный свод. Особняк, освещенный сотнями огней, предстал перед нами во всем своем великолепии - белоснежные колонны, высокие арочные окна, изящные балконы с коваными решетками.

Машина с бесшумной грацией подкатила к парадному входу, где уже выстроилась вереница роскошных автомобилей . Каждый новый прибывающий гостевой автомобиль встречали швейцары в безупречных костюмах и перчатках.

Я заметила, как по всему периметру территории, на каменных столбах ограды и даже на стволах деревьев, были нанесены сложные охранные руны. Они мягко светились в темноте, переливаясь голубоватым светом, создавая почти невидимую защитную сеть вокруг всего поместья.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Несмотря на попытки слиться с толпой обслуживающего персонала, я улавливала присутствие многочисленной охраны - мужчины в строгих черных костюмах с едва заметными значками "Грани" на лацканах. Их профессиональные взгляды сканировали толпу, а руки в ненавязчивой готовности находились близко к скрытому оружию. Они стояли у каждого входа, перемещались среди гостей, даже несколько человек в образе официантов внимательно наблюдали за происходящим.

Когда наша машина приблизилась к центральному входу, я увидела настоящий парад роскоши - перед особняком выстроилась вереница автомобилей стоимостью с небольшой замок. Каждый новый прибывающий лимузин открывал свои двери, выпуская на красную ковровую дорожку изысканно одетых гостей. Дамы в вечерних платьях от кутюр с бриллиантовыми колье, мужчины в безупречных смокингах - все они медленно двигались к сверкающему входу, над которым висела огромная хрустальная люстра, наполняя пространство тысячью переливающихся бликов.

Машина плавно остановилась перед сверкающим парадным входом, и в салоне на мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шумом двигателя. Роберт повернулся ко мне, его глаза в полумраке салона казались почти черными, лишь с легким зеленоватым отблеском.

- Ну что, малышка, ты готова? — его голос звучал низко и бархатисто, как всегда, когда он пытался меня успокоить. Его пальцы поправили прядь моих волос, выбившуюся из идеальной прически. - Знай — ты лучше их всех,- его рука скользнула по моему плечу, оставляя за собой мурашки. - И никто не посмеет тебя тронуть. Я тебя от всего защищу.

Я невольно усмехнулась, поправляя складки своего платья — нежного, переливающегося, будто сотканного из лунного света.

- Где-то я это уже слышала, — пробормотала я, ощущая, как шелковая ткань скользит под моими пальцами.

Роберт продолжил, игнорируя мой сарказм:

- Я надеюсь, что ты запомнила всех древних представителей Грофеста, которых я тебе показывал...

Я подняла глаза на него, и на моих губах расцвела сладкая, почти хищная улыбка.

- Ты хотел сказать — убийц Айлин? — произнесла я мягким, певучим голосом, будто обсуждала погоду, а не смерть своей предыдущей ипостаси.

Роберт замер, его взгляд стал тяжелым, изучающим. Он медленно провел языком по губам, словно взвешивая мои слова.

- Ну да, ты готова, — наконец выдавил он, и его лицо озарилось той самой улыбкой, от которой у меня перехватывало дыхание — опасной, обещающей, полной невысказанных намерений.

Его глаза опустились к моим губам, и я увидела, как его зрачки расширились, поглощая изумрудную радужку. Ноздри слегка раздулись, дыхание стало глубже — я знала эти признаки слишком хорошо.

- Ну нет, — быстро сказала я, прикладывая пальцы к своим губам, — мне этот макияж очень долго наносили. Даже не думай.

Роберт рассмеялся — низко, глухо, с тем самым хрипловатым подтекстом, который заставлял мое сердце биться чаще. Без слов он вышел из машины, его смокинг идеально сидел на широких плечах, подчеркивая каждое движение. Он обогнул автомобиль, его ботинки мягко ступали по мокрому асфальту, оставляя едва заметные отпечатки.

Дверь с моей стороны открылась с едва слышным шипением, и передо мной возникла его рука — сильная, с выступающими венами, с едва заметным шрамом на костяшках пальцев. Я медленно протянула свою, чувствуя, как его пальцы смыкаются вокруг моей ладони с осторожной силой, будто он держал не просто руку, а что-то бесценное и хрупкое одновременно.

- Пошли, принцесса, — прошептал он, помогая мне выйти, и в его голосе звучала та самая смесь восхищения и собственничества, которая сводила меня с ума.

Ночь вокруг нас была наполнена музыкой, доносящейся из особняка, шепотом гостей, но в этот момент все это существовало где-то на периферии моего сознания. Единственное, что имело значение — это его рука в моей, и невысказанные слова, витавшие между нами, тяжелые, как предгрозовой воздух.

Глава 33. Вальс на краю ненависти

Мы вошли в здание, словно божественные существа, сошедшие с небесных чертогов. Роберт, величественный в своем безупречном смокинге, который идеально облегал его мощные плечи, вел меня под руку с царственной грацией. Моя рука, украшенная тем самым древним браслетом, покоилась на его сгибе локтя, а переливы золотистого платья мерцали при каждом шаге, словно сотканные из солнечных лучей.

Я чувствовала, как его мускулы напряжены под дорогой тканью - стальные, словно готовые в любой момент броситься в бой. Но в то же время его гордость была почти осязаемой - в том, как он высоко держал голову, как его подбородок слегка приподнялся, когда он бросал взгляды на окружающих. Он напоминал могучего льва, демонстрирующего свою драгоценную добычу.

Главный холл встретил нас сиянием хрустальных люстр, чьи тысячи подвесков рассыпали по стенам и мраморному полу танцующие блики. Наши шаги, такие синхронные, что казалось, мы движемся в едином ритме, гулко отдавались под высокими сводами.

Когда мы переступили порог главного зала, произошло нечто странное. Шум праздника - смех, звон бокалов, музыка - замер, будто кто-то выключил звук. Тишина воцарилась настолько глубокая, что я услышала, как шелестит моё платье при движении. Люди застыли, словно превратившись в изысканные статуи - бокалы замерли на полпути к губам, улыбки застыли, не закончившись. Мне показалось, что даже дыхание толпы прервалось на мгновение.

Каждый наш шаг по паркету, отполированному до зеркального блеска, будто отмерял время этого странного оцепенения. Я чувствовала на себе сотни взглядов - оценивающих, восхищенных, испуганных. Но больше всего я ощущала взгляд Роберта, который сбоку смотрел на меня с той смесью обожания и собственничества, от которой по моей спине пробегали мурашки.

В этом внезапно наступившем молчании особенно громко звучало тиканье старинных часов где-то в углу зала, отсчитывая секунды нашей триумфальной процессии. Даже музыканты на небольшой эстраде замерли с инструментами в руках, будто загипнотизированные нашим появлением.

Внезапно оглушительный хохот разорвал напряженную тишину, словно кто-то разбил хрустальный кубок о мраморный пол.

- У ха-ха-ха! Я так и знал, что вы произведете такой фурор! — раскатисто загремел голос Николая, разносясь под сводами зала. Он стремительно приближался к нам, его борода, тщательно уложенная к торжеству, покачивалась в такт широким шагам. Его дорогой смокинг с бархатными отворотами выглядел слегка помятым, будто он уже успел хорошенько повеселиться.

С театральным реверансом Николай схватил мою руку — ту самую, что покоилась на руке Роберта — и с преувеличенным благоговением начал осыпать ее поцелуями. Его губы, укрытые густыми усами, оставляли на коже легкое покалывание.

- Божественная! Просто божественная! — восклицал он, подмигивая окружающим.

Роберт мгновенно превратился в статую. Его пальцы, обхватывающие мой локоть, напряглись до побеления костяшек. Я видела, как его челюсть сжалась, а в глазах вспыхнули зеленые молнии ярости. Но через мгновение он взял себя в руки — его грудь медленно поднялась в глубоком вдохе, а лицо приняло холодное, почти царственное выражение. Он лишь слегка приподнял бровь, демонстрируя всем свое превосходство над этой шутовской выходкой.

Краем глаза я заметила Даниила, который стоял у колонны, прикрыв рот рукой. Его плечи мелко дрожали, а глаза блестели от сдерживаемого смеха. Он ловил мой взгляд и подмигивал, явно наслаждаясь этим спектаклем.

И словно по волшебству, зал ожил. Сначала робкий шепот, затем гул голосов нарастал, как приливная волна. Гости перешептывались за бокалами, бросая на нас любопытные взгляды. Женщины заахали, мужчины переглядывались — атмосфера вновь наполнилась жизнью, но теперь все внимание было приковано к нашей группе.

- Ну что, мои дорогие, не будем портить вам триумфальный вход! — Николай громко хлопнул в ладоши и снова рассмеялся, его борода задрожала от смеха. Он сделал широкий жест рукой, приглашая нас дальше в зал, при этом его глаза лукаво блестели — он прекрасно знал, какую бурю эмоций вызвал своей выходкой.

Мы с Робертом обменялись красноречивыми взглядами – в его глазах читалась настороженность, в моих, вероятно, отражалось то же самое чувство – и шагнули в бурлящее море гостей.

Мягкие переливы оркестровой музыки обволакивали зал, струнные инструменты пели нежную мелодию, но под этой изысканной оболочкой чувствовалось напряжение. Взгляды, скользящие мимо нас, пытались казаться равнодушными, но я видела, как глаза людей тут же возвращаются, будто притягиваемые невидимой силой. Шёпот следовал за нами, как лёгкий ветерок, и даже смех вокруг звучал слишком нарочито, словно маскируя любопытство.

Роберт слегка наклонился ко мне, его губы почти коснулись моего уха.

— Голодна?

Его голос был тихим, но от этого ещё более насыщенным.

— Нет, — ответила я так же шёпотом, — у меня наоборот немного мутит от всего этого общества.

И это была правда. С самого момента нашего появления во мне зашевелилось что-то неприятное, будто внутренний голос Айлин тихо, но настойчиво предупреждал: *"Опасность"*. Эти люди в дорогих костюмах и сверкающих украшениях, улыбающиеся, вежливые – почти все они вызывали у меня глухое раздражение. Моя интуиция, обострённая за последние недели, настойчиво твердила, что здесь почти нет друзей.

Энергия Айлин, обычно бурлящая под кожей, сейчас вела себя странно – не рвалась наружу, а словно вибрировала внутри, будто прислушивалась, оценивала, предостерегала. Я чувствовала её, как лёгкое покалывание в кончиках пальцев, едва уловимое, но постоянное.

Роберт слегка сжал мою руку, его пальцы тёплые и твёрдые.

— Ничего, — прошептал он, — я рядом.

И хотя его присутствие действительно успокаивало, я не могла отделаться от ощущения, что этот вечер ещё преподнесёт нам сюрпризы. И вряд ли приятные.

Мы с Робертом продолжали шествовать по залу с царственной грацией, будто рассекая волны праздного любопытства. Роберт то кивал знакомым, то обменивался с кем-то сдержанными приветствиями, а особо смелые даже завязывали с ним осторожные беседы, тщательно подбирая слова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня же осыпали комплиментами – женщины восхищались платьем, мужчины украдкой бросали на меня оценивающие взгляды, некоторые – с откровенной плотоядностью. Но стоило только их взглядам задержаться чуть дольше положенного, как Роберт тут же поворачивал голову в их сторону, и его ледяной взгляд заставлял их поспешно отводить глаза.

Сложнее всего было с теми, кто пришел с Грофеста – сородичами Роберта. Они подходили с натянутыми улыбками, их слова звучали вежливо, но в глазах читалась неприкрытая злоба. Они пытались скрыть её, но плохо получалось – их пальцы сжимались в кулаки, когда они смотрели на меня, а губы подрагивали, будто сдерживая проклятия.

И вот сквозь толпу, как ледокол сквозь льды, двинулся высокий широкоплечий мужчина – светловолосый, с холодными, почти прозрачными глазами. Его походка была тяжелой, уверенной, а взгляд – прямым и недружелюбным.

— Это Бран, — тихо прошептал мне Роберт, слегка наклоняясь. — Брат Демьяны. Управляет филиалом на другом материке. Постарайся не поддаваться на провокации.

Я красноречиво посмотрела на Роберта, затем повернулась к Брану с самой нежной, почти ангельской улыбкой, параллельно считывая воспоминания Айлин.

— Бран, — произнесла я мягко, протягивая руку. — Какая неожиданная встреча.

Он медленно взял мои пальцы, его ладонь была холодной и грубой, как будто высеченной из камня. Его глаза сузились, будто он пытался разглядеть во мне что-то – может, тень Айлин, может, слабость.

— Настя, — ответил он наконец, и его голос звучал так, словно он выдавливал из себя каждое слово. — Роберт, похоже, не утратил вкус к прекрасному.

В воздухе повисло напряжение. Роберт слегка напрягся рядом со мной, но я лишь рассмеялась – легко, словно его слова не задели меня ни капли.

— О, Бран, — сказала я, слегка наклоняя голову, — а ты, кажется, не утратил привычку говорить загадками. Как мило.

Его брови дёрнулись, но прежде чем он успел ответить, музыка сменилась, и в зале раздались первые аккорды вальса. Роберт, не теряя ни секунды, взял меня за руку.

— Прости, Бран, но я не могу упустить шанс станцевать с такой прекрасной дамой.

И прежде чем тот успел что-то возразить, Роберт уже уводил меня в центр зала, оставляя Брана стоять с выражением человека, которому только что плюнули в бокал с шампанским.

Мы плавно кружились под звуки вальса, но в моей голове всплывали обрывки воспоминаний Айлин, словно кинокадры, прокручивающиеся с навязчивой четкостью. В них Бран появлялся снова и снова — его лицо, искаженное ненавистью, его рука, сжимающая кинжал, его голос, произносящий проклятия. Айлин и он явно питали друг к другу не просто неприязнь — это была давняя, яростная вражда, пропитанная кровью и предательством.

— Что это сейчас такое было? — тихо спросил Роберт, его губы едва шевельнулись, но я уловила тревогу в его голосе. Его пальцы слегка сжали мою талию, будто пытаясь удержать меня в реальности.

— Тебе лучше этого не знать пока, — так же тихо ответила я, заставляя себя улыбнуться, словно ничего не произошло.

Мы провели в танце еще несколько мелодий, но даже прекрасная музыка и роскошное убранство зала не могли полностью отвлечь меня от навязчивых образов прошлого. Когда оркестр заиграл очередную композицию, Роберт слегка наклонился ко мне:

— Мне надо отлучиться по некоторым важным делам.

Я почувствовала, как его рука на моей спине слегка дрогнула — он явно не хотел оставлять меня одну.

— Справишься здесь без меня? Я ненадолго.

— Конечно, — нежно улыбнулась я ему, хотя внутри все сжалось от тревоги.

Роберт кивнул, затем бросил взгляд через зал — в сторону Данила, который стоял у колонны с бокалом в руке. Тот едва заметно кивнул в ответ, будто подтверждая негласное поручение. После этого Роберт и Николай направились к мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, их фигуры быстро растворились среди гостей.

Я осталась одна, но не стала показывать ни капли беспокойства. Взяла бокал шампанского с подноса у официанта, делала вежливые комплименты знакомым и незнакомым лицам, улыбалась, кивала — играла свою роль безупречно. Но внутри меня клокотало.

В конце концов, мне захотелось глотка свежего воздуха. Я вышла через высокие стеклянные двери в сад, где после дождя все благоухало — влажная земля, цветы, листва. Луна, пробиваясь сквозь редкие облака, серебрила капли на лепестках роз.Почему они цветут в это время года? Ах, да , это сад "Грани". Не удивлюсь, если здесь растут кокосы. Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться...

И тут за спиной раздался грубый, пропитанный ненавистью голос:

— Ну что, тварь, поговорим?

Я медленно обернулась. Бран стоял в нескольких шагах, его светлые глаза в лунном свете казались почти белыми, а губы были искривлены в оскале. Он явно ждал этого момента.

И я поняла — разговор будет не из приятных.

Глава 34. Разбитые зеркала правды

Я медленно повернулась к Брану, чувствуя, как энергия Айлин начинает пульсировать в моих венах. Ночь вокруг нас внезапно стала тише - даже сверчки перестали стрекотать, будто затаив дыхание.

-Бран, - мой голос прозвучал ледяным шепотом, но каждое слово было четким, как удар клинка, - перед тем как ты что-то мне сейчас скажешь... Ты вообще понимаешь, кому ты бросаешь вызов?

Лунный свет скользил по его грубым чертам, подчеркивая презрительную усмешку. Он сделал шаг вперед, его массивные плечи отбрасывали тень на мокрые после дождя розы.

- Я не боюсь Роберта, - он произнес это с нарочитой небрежностью, разминая пальцы. - И не боюсь тебя, маленькая выскочка.

Я не моргнув выдержала его взгляд.

-А Морвена?- спросила я мягко, почти ласково.

Его правая бровь дернулась и медленно поползла вверх. Я увидела, как в его холодных глазах вспыхнул неподдельный интерес - дикий, хищный. Он оскалился, обнажив ровные белые зубы.

-Да не может быть, - он фыркнул, но в его голосе появилась нотка неуверенности. - Я думаю, он сдох от тоски где-нибудь в лесу. И его же любимая повелительница теперь в постели с его врагом.

Последние слова он произнес с особой гадливостью, намеренно растягивая гласные. Его глаза скользнули по моему декольте, где переливалось колье Роберта,потом на браслет , а затем снова встретились с моими.

В этот момент где-то в глубине сада хрустнула ветка. Мы оба вздрогнули, но ни я, ни Бран не отвели взгляда. Между нами повисло напряженное молчание, нарушаемое только нашим ровным дыханием и тихим шелестом листьев на влажном ветру.

Я медленно скрестила руки на груди, чувствуя, как холодный металл браслета прижимается к коже. Ночной воздух внезапно стал гуще, словно пропитался электричеством перед грозой.

- Знаешь, что интересно...,- Бран небрежно засунул руки в карманы брюк, приняв позу человека, рассказывающего забавную историю. Его голос звучал почти дружелюбно, если бы не ледяная нотка в каждом слове. - Когда я договаривался с Леосом о твоём свержении, никто даже не мог подумать, как красиво он разыграет все карты.

В моей голове резко щёлкнуло — будто кто-то переключил канал. Перед глазами поплыли обрывки воспоминаний Айлин: Леос, его тёплая улыбка, как он поправлял ей плащ перед важными переговорами... Он был ближе всех после Морвена, тем, кому она доверяла безоговорочно.

Бран продолжал, наслаждаясь эффектом:

- На трон в Иридейле должен был сесть Роберт. Он тебе, кстати, об этом рассказывал?- его губы растянулись в ухмылке. -Он должен был жениться на тебе. Мы должны были приманить Морвена к вратам и рассеять его.- Пауза. -Вот только Леос... перенастроил ворота.

- Я тебе не верю,- мой голос прозвучал твёрже, чем я ожидала. Пальцы непроизвольно сжали браслет на запястье. - Не верю, что Леос и Роберт предали бы меня.

Бран фыркнул, его глаза сверкнули в лунном свете. "А ты спроси, для чего на руке у тебя эта... побрякушка." Последнее слово он выплюнул с такой ненавистью, что по моей спине пробежали мурашки.

В этот момент где-то в кустах снова зашуршало — на этот раз громче. Мы оба вздрогнули, прервав опасный разговор. Бран бросил взгляд через плечо, его поза внезапно стала напряжённой, готовой к бою. Но когда он снова повернулся ко мне, на его лице уже была прежняя презрительная усмешка.

- Удачи с вопросами, принцесса, — бросил он через плечо, уже отходя. — Только не удивляйся ответам.

Его фигура растворилась в тени сада, оставив меня стоять среди благоухающих после дождя роз, с браслетом, который внезапно стал казаться слишком тяжёлым на моём запястье.

Из темноты сада медленно выступила знакомая фигура. Данил шёл ко мне неторопливым шагом, его лицо в лунном свете выглядело бледным и напряжённым. По тому, как он избегал моего взгляда, было ясно — он слышал всё.

Я стояла, сжимая кулаки до побеления костяшек, пытаясь загнать обратно бурлящую внутри энергию. Воздух вокруг моих пальцев слегка дрожал, но я изо всех сил сдерживала золотистые искры, готовые вырваться наружу.

-Это правда? Всё, что он рассказал? — мой голос звучал хрипло, будто кто-то сдавливал мне горло.

Данил молчал. Его обычно насмешливый взгляд теперь был прикован к мокрым плитам под ногами. Это молчание говорило громче любых слов.

- Мне надо поговорить с Робертом.- Я резко развернулась, собираясь бежать обратно в особняк.

- Настя, это плохая идея! — крикнул мне вдогонку Данил, но я уже мчалась по тропинке, не обращая внимания на его предостережения.

Войдя в зал, я вдруг увидела всё иначе — улыбки гостей казались теперь фальшивыми, их взгляды — колючими. Казалось, воздух дрожал от скрытой насмешки, а каждый шёпот за моей спиной был обо мне. Я пробиралась сквозь толпу, ощущая, как стены сжимаются вокруг.

Лестница. Коридор. Группа охранников у массивной двери. Их позы сразу стали напряжёнными, когда я приблизилась.

- Вы уверены, что не хотите меня пускать туда?— спросила я, и на кончиках моих пальцев вспыхнули те самые золотые искры, которые я так старалась сдержать.

Охранники синхронно потянулись к оружию, но дверь внезапно распахнулась. Роберт вышел, его лицо отражало смесь тревоги и усталости.

- Всё хорошо, ребята. Всё нормально,- его зелёные глаза изучали меня. - Настя?

- Нам надо поговорить,- мои слова прозвучали твёрдо, без права на отказ.

Роберт вздохнул, его плечи слегка опустились.

- Хорошо, пойдём...,— он сделал шаг в сторону, приглашая войти в комнату, где, я знала, меня ждут ответы. И я боялась, что они разрушат всё, во что я верила.

_________________________________________

Дорогие друзья, хотела бы поделиться с Вами моей новой книгой "в процессе".

" Схема соблазнения от истинной"

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ОНА — ИМПЕРАТРИЦА-ВОРОВКА.

Лира Терран должна была просто украсть схемы. Быстро, чисто, без эмоций. Но никто не предупредил, что цель окажется в руках Драксена Вейлора — самого опасного человека в галактике. И уж тем более неожиданно то, что «кражу» придётся совершать... в костюме танцовщицы, оставляющем очень мало для воображения.

ОН — ИМПЕРАТОР С САМЫМ ГРОЗНЫМ ФЛОТОМ НА ВСЮ ГАЛАКТИКУ

Драксен привык раздавливать мятежи одним взглядом. Но когда миниатюрная незнакомка ворует у него прямо из-под носа секрет новой энергии, обесчещивает его, а потом исчезает — это вызов. Особенно если учесть, что теперь на его руке горит метка Истинной пары — древний символ, который нельзя ни стереть, ни проигнорировать.

Добавлйте себе в библиотеку, чтобы не потерять.Всем удачи:)

Глава 35. Последний рубеж доверия

Мы вошли в просторный кабинет, утопающий в полумраке. Мягкий свет настольных ламп выхватывал из темноты дорогие кожаные диваны, массивный дубовый стол с резными ножками. В воздухе витал терпкий аромат дорогого табака, смешанный с коньячными нотами - на столе стояли несколько полупустых бокалов, их грани поблескивали в свете ламп. Здесь явно только что закончилось важное совещание.

Николай сидел в углу, закинув ногу на ногу, но при нашем появлении мгновенно встал. Его опытный взгляд скользнул по лицу Роберта, и он, кажется, сразу все понял.

-Так пойду-ка я, - произнес он, поправляя складки смокинга. Проходя мимо, он на секунду задержался рядом со мной.

Не руби сгоряча, родная, - тихо сказал Николай, его теплая ладонь легонько сжала мое плечо, прежде чем он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Я повернулась к Роберту. В груди все сжалось, но голос не дрогнул:

- Это правда? Что ты хотел жениться на Айлин и сесть на трон в Иридейле?

Роберт замер. На его лице промелькнуло удивление, затем что-то более сложное - может быть, облегчение? Он медленно выдохнул, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, потом разжались.

-Да, - ответил он просто, без оправданий.

В комнате стало так тихо, что я услышала, как где-то за окном упала капля с листа. Следующий вопрос вырвался сам собой, удивив даже меня:

-И ты до сих пор это планируешь?

Роберт резко поднял голову. Его зеленые глаза в полумраке казались почти черными. Он сделал шаг ко мне, затем остановился, словно боясь спугнуть этот момент. В его позе читалась странная смесь решимости и уязвимости - могучий воин, вдруг ставший беззащитным перед простым вопросом.

Мы стояли друг напротив друга в просторном кабинете, где воздух все еще хранил следы недавнего тайного совещания. Тяжелые портьеры слегка колыхались от сквозняка, отбрасывая причудливые тени на дубовые панели стен.

-"Грань" планирует,- наконец ответил Роберт, его голос звучал глухо, словно он говорил сквозь зубы.

Я резко вскинула подбородок, чувствуя, как по спине пробежали ледяные мурашки.

-Хм, то есть не уничтожить меня, так использовать, да?- мои слова прозвучали едко, с горькой усмешкой.

Роберт напрягся, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

-Ты немного не так понимаешь...-

- Так что между нами? Вот это вот всё?

Я сделала шаг вперед, чувствуя, как энергия Айлин бурлит во мне.

-Что за истинность? Что за клятва, о которой я узнаю в последний момент?

Роберт тяжело вздохнул, провел рукой по лицу. На мгновение я увидела в его глазах что-то похожее на растерянность - редкое состояние для этого уверенного в себе воина.

-Ты меня немного загоняешь в угол своими вопросами, - признался он.

Я отступила на шаг, скрестив руки на груди. Мое молчание было красноречивее любых слов - я ждала ответов, и была готова стоять здесь всю ночь. Роберт посмотрел на меня, и в его взгляде читалось понимание - отступать некуда.

- В моём мире истинность - это когда пара предначертана друг другу,- начал он медленно, подбирая слова.- Если воин находит истинную, он будет всегда чувствовать её... на энергетическом уровне. Это большая редкость.

Он сделал паузу, его взгляд скользнул по моему браслету.

-Тогда он произносит клятву, обменивается с ней энергией.

Я почувствовала, как браслет на моей руке слегка нагрелся, будто в подтверждение его слов.

-Особенностью именно нашего мира было то, что женщина... начинала подчиняться мужчине, если она не является женщиной-воином,- Роберт произнес это быстро, словно стараясь поскорее миновать неприятную часть объяснения. - Я не хотел тебе всё это рассказывать. Не хотел пугать. У тебя и так много случилось, ещё и это...

- Но я должна была знать, - перебила я его, голос дрожал, но не от слабости, а от сдерживаемых эмоций. - Мы должны были обсудить это вместе.

Роберт отвернулся к окну, его профиль в свете уличных фонарей выглядел резким и угловатым. - У меня другой менталитет. Я не привык обсуждать... - он замолчал, не находя нужных слов.

В комнате повисло напряженное молчание, нарушаемое только тиканьем старинных часов на каминной полке. Я чувствовала, как между нами вырастает невидимая стена недоговоренностей, и эта мысль была печальнее любой правды.

Тяжелая тишина повисла между нами, нарушаемая только тиканьем старинных часов на каминной полке. Я чувствовала, как холодный металл браслета впивается в кожу, словно змея, готовая укусить.

- Это правда, что вы заключили договорённость с Леосом о свержении Айлин? - мой голос прозвучал неестественно ровно, будто не мне принадлежал.

Роберт не стал увиливать. "

- Да.

Это слово ударило под дых, выбивая воздух из легких. Я машинально прижала ладонь к животу, ощущая, как внутри все сжалось в тугой узел.

- Подробностей не будет? Не скажешь?- с трудом сглотнув ком в горле, я заставила себя продолжить.

- Ты уверена, что они тебе сейчас нужны?- в голосе Роберта появились металлические нотки. Его пальцы непроизвольно сжались. Он явно чувствовал себя загнанным в угол.

Я подняла руку, демонстрируя браслет.

- Про эту красивую штучку тоже мне не расскажешь?

-Это браслет моего рода. Браслет истинности. Что-то типа помолвочного кольца в вашем мире.

-Да неужели? И всё? - я почувствовала, как между нами заискрило напряжение. Воздух словно сгустился, наполнившись невысказанными обвинениями.

Роберт нервно провел рукой по подбородку. Я видела, как в его глазах мелькнуло желание соврать, найти более мягкие слова. Но мой взгляд, полный решимости, не оставлял ему выбора.

-Не смей утаивать правду!- мои слова прогремели, как выстрел. Энергия Айлин забурлила во мне, заставляя золотистые искры танцевать на кончиках пальцев.

Роберт резко выдохнул.

- Пока ты жила у Николая, я разрабатывал поглотитель энергии Айлин. Когда понял, что ты моя истинная, встроил его в этот браслет.

Мир вокруг внезапно сузился до размеров этой комнаты. Стены будто сдвинулись, давя на виски. - Что за поглотитель? - прошептала я, ощущая, как подкашиваются ноги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Он почти блокирует до нуля её энергию. Айлин... она не даёт до конца сделать тебя моей истинной. И так Морвен не сможет тебя выслеживать,- Роберт сделал шаг вперед, его глаза горели странным светом. -Я люблю тебя, Настя. Не Айлин. Мне важна ты, а не она.

- Но ты должен был мне сказать об этом! - голос сорвался на крик. -Может быть, я не хочу, чтобы мне блокировали энергию! Может, мне комфортно с ней!

- Нет, не комфортно! - резко оборвал он, и в его голосе впервые за весь разговор прозвучала непоколебимая твердость командира. Его рука непроизвольно потянулась к мечу, которого не было на поясе - старый рефлекс воина.

В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и в проеме показалась встревоженная физиономия Николая. Но, оценив обстановку, он тут же ретировался, тихо прикрыв дверь. Его борода мелькнула в щели, как флаг предупреждения.

Я глубоко вздохнула, ощущая, как тяжесть происходящего буквально давит на плечи. Воздух в комнате стал густым, словно наполненным свинцовой пылью. Ноги сами подкосились, и я опустилась на ближайший диван, закрыв лицо ладонями. Кожа под пальцами была горячей, а в ушах стучала кровь.

- Любимая моя, всё, что я скрывал от тебя, было для твоей безопасности, - голос Роберта звучал мягко, но в его глубине слышалась стальная уверенность.

Я резко опустила руки, встретив его взгляд.

- Ты ведёшь себя как великий манипулятор, - отрезала я, и каждое слово падало, как камень.

Роберт медленно опустился рядом, его массивная фигура слегка продавила диван. Его ладонь легла мне на спину, пальцы начали совершать успокаивающие круговые движения.

- Мы преодолеем этот кризис вместе. Всё разберёмся. Поверь мне.

- Да уже поверила... В самом начале, - с горькой усмешкой я вскочила на ноги, чувствуя, как платье обвисло на мне, будто вдруг став на размер больше.

- Я хочу побыть одна. Мне надо подумать. Потом поговорим ещё раз, уже без эмоций, - сказав это, я схватилась за браслет, пытаясь расстегнуть застёжку. Но металл не поддавался, будто сросся с кожей.

Внезапно раздался тонкий электронный писк, и браслет словно ожил - он сжался, впиваясь в запястье, его узоры теперь отчётливо проступали на покрасневшей коже. По телу разлилась странная слабость, будто кто-то вытянул из меня часть души.

Я подняла глаза и увидела, как Роберт сжимает в ладони небольшой чёрный прибор с мигающим светодиодом. Его лицо было непроницаемым, но в глазах читалась мука.

- Это для твоей же безопасности, - прошептал он, и в его голосе звучало что-то похожее на мольбу.

- Роберт, нет, пожалуйста, не делай этого, - мои слова повисли в воздухе, но было уже поздно. Его палец нажал кнопку, и мир вокруг потерял краски.

Я почувствовала, как золотистая энергия Айлин, обычно тёплая и живая внутри, вдруг замерла, будто её заморозили. Голова закружилась, и я схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть. В ушах звенело, а перед глазами плясали чёрные точки.

Роберт сделал шаг вперёд, его руки протянулись, чтобы поддержать меня, но я отшатнулась, чувствуя, как предательство жжёт сильнее любого ожога.

- Ты... ты не имел права, - выдохнула я, чувствуя, как комната начинает медленно вращаться.

Он стоял передо мной, высокий и могучий, но вдруг показавшийся чужим. Прибор в его руке тихо пищал, мигая красным светом, как маленькое сердце, бьющееся в такт моей потерянной силе.....

Глава 36.Неизбежность

Я сидела, ощущая, как горячие слезы медленно скатываются по щекам и оставляют соленый привкус на губах. Каждая капля жгла сильнее, чем само предательство - странно, но этот обман ранил глубже, чем даже мысли о его сговоре с Демьяной.

-Роб...- мой голос сорвался на шепот. Глаза, полные мольбы и боли, искали в его взгляде хоть каплю раскаяния.

Он наклонился ко мне, его дыхание было теплым на моей коже.

- Все будет хорошо. Ты сейчас отдохнешь, внутри все сбалансируется, подстроится под браслет, и ты почувствуешь себя лучше,- его слова звучали как заклинание, которое он повторял самому себе. - Давай ты немного посидишь или полежишь здесь. Я позову Данила, он побудет с тобой.

Я не ответила. Силы спорить утекли вместе с заблокированной энергией. Осталась только горечь - плотный ком в горле и тяжелая пустота в груди.

Роберт осторожно провел большим пальцем по моей щеке, стирая слезы. Его губы коснулись моих в мимолетном поцелуе - последний подарок перед уходом. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.

Не прошло и минуты, как в кабинет ворвался Данил. Его обычно насмешливый взгляд был серьезен, а брови сведены в тревожной складке. Он быстро пересек комнату и опустился рядом, его колено случайно коснулось моего.

- Я... - он начал и замолчал, пальцы нервно перебирая складки на брюках.

Я не выдержала. Со стоном обмякла, уткнувшись лицом в его грудь. Его одежда пахла дождем и чем-то еще - знакомый, успокаивающий аромат. В этот момент только он казался настоящим в этом мире предательств.

- Я не знаю, чем тебе сейчас помочь, - прошептал он, его рука неуверенно легла мне на спину.

- Ты можешь увести меня домой?- мой голос дрожал, слова смешивались с рыданиями.

Я отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Мое лицо было мокрым от слез, ресницы слиплись. Что-то в его взгляде дрогнуло - может, жалость, может, что-то большее.

- Да, пошли, - он вдруг решительно встал, протягивая руку. - Только пройдем черными ходами.

Мне не пришлось просить дважды. Мои пальцы вцепились в его ладонь, как утопающий хватается за соломинку. Мы двинулись к потайной двери, скрытой за тяжелыми портьерами. Последнее, что я увидела перед тем, как мы скрылись в темном коридоре - мой браслет, тускло поблескивающий в свете ламп, как кандалы на запястье.

Машина плавно катила по трассе, фонари мелькали за окном, отбрасывая на моё лицо полосатые тени. Дождь, который так часто сопровождал мои переживания в последнее время, сегодня отсутствовал — небо было ясным, равнодушным к моей душевной буре.

- Я честно не понимаю, зачем он так с тобой поступил, — Данил раздражённо барабанил пальцами по рулю, его обычно весёлые глаза сейчас были тёмными от негодования. — Ну ничего, сейчас приедем, ты сходишь в душ, я что-нибудь вкусненькое тебе приготовлю.

Он бросил на меня быстрый взгляд, пытаясь развеять напряжение шуткой:

- Наденешь свою дебильную пижаму с слониками. Приедет Роберт, убьёт меня, а потом вы помиритесь.

Я уткнулась лбом в холодное стекло, наблюдая, как огни от фонарей расплываются в слезах. Мысли кружились, как осенние листья — беспорядочно и бесцельно. Что теперь делать? Как найти в себе силы простить его? А надо ли?

Пальцы сами собой потянулись к браслету — этому предательскому украшению, которое теперь казалось кандалами. Я обещала не убегать... но ведь уже нарушила это обещание. Сбежала, как испуганный кролик.

- Дань... — мой голос прозвучал хрипло. — А если я не хочу мириться?

Он резко перевёл взгляд с дороги на меня, его пальцы сжали руль. В его глазах мелькнуло что-то незнакомое — твёрдое, решительное.

- Тогда... — он сделал глубокий вдох.— Тогда я помогу тебе его снять. Его взгляд упал на ненавистный браслет.

- Как бы мне за это не влетело..

Машина свернула на знакомую дорогу, и огни дома Николая замигали впереди, обещая временное убежище. Но покоя они не сулили — только передышку перед новой бурей.

Машина мягко остановилась у знакомого входа, и я почувствовала, как за время пути тяжелый ком в груди немного растворился. Теплый ночной воздух обнял нас, когда мы вышли из автомобиля - такой контраст после ледяного кондиционера в салоне.

Данил осторожно взял меня под локоть, его пальцы были удивительно теплыми и твердыми. Мы медленно поднимались по лестнице, наши шаги глухо отдавались в пустом холле. Лунный свет, проникающий через панорамные окна, рисовал на стенах причудливые узоры, которые плясали перед глазами.

На втором этаже Данил остановился, его лицо в мягком свете ночника выглядело усталым, но заботливым.

- Ты справишься сама в ванне? - спросил он, и в его голосе я услышала неподдельное беспокойство.

Я кивнула, пытаясь улыбнуться:

-Да, конечно, Даня.

Он достал из кармана бурно вибрирующий телефон и поморщился.

- Ну давай тогда, а то у меня тут... - он покачал устройством. - Я прямо чувствую, как от вибрации разрывается. Надо ответить, иначе Роберт с ума сойдет.

Его губы растянулись в кривой ухмылке.

-Я уверен, что он уже придумал 33 кары для меня.

В его шутке была доля правды - я представила, как Роберт сейчас метался где-то, его зеленые глаза темнели от гнева и беспокойства. Эта мысль почему-то заставила мое сердце сжаться, несмотря на всю обиду.

Данил нежно сжал мое плечо, прежде чем развернуться к своей комнате, оставив меня стоять перед дверью ванной с целым вихрем противоречивых чувств. Вода, обещавшая очищение, казалась сейчас единственным спасением от этого хаоса мыслей.

Я стояла посреди ванной комнаты, медленно, будто в замедленной съемке, снимая с себя вечерний наряд. Шелковая ткань платья соскользнула с плеч с едва слышным шуршанием, оставив на коже ощущение прохлады. Пальцы дрожали, расстегивая застежки, а браслет на запястье предательски поблескивал в свете матовых светильников.

Вода в душе зашипела, когда я повернула кран, наполняя помещение густым паром. Первые капли, ударив по кафелю, застучали, как летний дождь по крыше. Я уже протягивала руку к стеклянной дверце душевой кабины, когда услышала резкий скрип входной двери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Быстрые шаги по коридору, затем голос Данила за дверью ванной, слегка приглушенный, но отчетливый:

- Настенька, мне надо срочно отъехать по поручению Николая,- его пальцы нервно постучали по дверному косяку. - Я поставлю дом под охрану и дополнительные руны. Если бы не важность ситуации...

Я прикрыла глаза, чувствуя, как пар оседает на ресницах.

-Всё нормально, Даня. У меня всё будет хорошо, не переживай, — ответила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

За дверью на секунду воцарилась тишина, затем он тяжело вздохнул:

-Тогда я уехал. Не шали тут без меня.

Его шаги быстро затихли вдалеке, сливаясь со звуком захлопнувшейся входной двери. Я продолжала стоять неподвижно, наблюдая, как струйки пара ползут по зеркалу, стирая мое отражение. Браслет на руке вдруг показался тяжелее, а тишина в доме — зловещей.

Теплые струи душа так и не смогли смыть с меня тяжесть произошедшего. Вода стекала по телу, оставляя после себя лишь физическую чистоту, в то время как душа оставалась опустошенной. Вытеревшись полотенцем, которое пахло свежестью, я с трудом натянула мягкую пижаму - ту самую, с глупыми слониками, о которой говорил Данил. Ткань была приятной на ощупь, но не принесла привычного уюта.

Я поплелась к кровати, ноги будто налились свинцом. Простыни были прохладными и свежими, но их прикосновение не принесло облегчения. Закрыв глаза, я попыталась настроиться на знакомое ощущение - ту теплую, золотистую энергию Айлин, которая всегда пульсировала где-то внутри. Но в ответ была лишь пустота, будто кто-то выключил свет в самой глубине моей души.

Часы на тумбочке тикали монотонно, отсчитывая время, которое потеряло всякий смысл. Сколько прошло с момента нашего возвращения? Час? Два? Я была уверена, что Роберт ворвется сюда в любой момент, будет стучать в дверь, требовать объяснений... Но дом оставался пугающе тихим.

Попытки медитировать ни к чему не привели. Мысли путались, дыхание сбивалось. В конечном итоге я просто поползла по простыням, как раненая зверушка, и уткнулась лицом в подушку Роберта. Она сохранила его запах - древесный, с нотками кожи и чего-то неуловимого, что было только его. Обняв ее крепко-крепко, я вдохнула этот знакомый аромат, и слезы снова подступили к глазам.

Сон накрыл меня внезапно, как теплая волна, унося в забытье, где не было ни боли, ни предательства, ни этого проклятого браслета. Последнее, что я почувствовала перед тем, как провалиться в темноту - влажное пятно от слезы на наволочке и слабый, едва уловимый шепот, который, возможно, просто показался: "Прости..."

Меня вырвал из сна резкий звук двигателя за окном - грубый, с металлическим подвыванием, будто машину нещадно гнали по гравийной дороге. Я резко открыла глаза, на мгновение полностью дезориентированная. Потолок над головой казался чужим, белая штукатурка с тенями от уличного фонаря, ложившимися причудливыми узорами. Сколько я проспала? Часы на тумбочке показывали тринадцать минут третьего.

Впервые за долгое время мне снился нормальный сон. Не кошмары с кровавыми тенями, не тревожные обрывки забытых миров, а простые, бытовые воспоминания. Родители. Мама на кухне печет свои знаменитые сырники, папа чинит велосипед, расположив инструменты на газете в гостиной. Тот редкий период, когда в доме еще пахло корицей и масляной краской, а не дешевым вином и сигаретной золой.

Я резко села, провела ладонями по лицу, пытаясь стереть остатки сна. Кожа под пальцами была влажной - оказывается, я плакала во сне. Дверь в коридор оставалась закрытой, что было странно. В последнее время меня редко оставляли одну надолго.

Тишина была неестественной, давящей. Даже старый дом, обычно поскрипывающий половицами и трубами, замер в напряженном ожидании.

И тогда раздался звук, от которого по спине побежали мурашки - входная дверь внизу резко распахнулась, ударившись об стену, и тут же с грохотом захлопнулась. Не "закрылась" - именно захлопнулась, с той силой, когда дверь бьют кулаком или плечом.

Шаги в прихожей были неровными, спотыкающимися. Кто-то тяжело дышал, шаркая подошвами по деревянному полу. Затем звуки переместились на кухню - глухой стук о столешницу, лязг посуды.

Я бесшумно спустила ноги с кровати. Пол был ледяным, но я даже не вздрогнула - все внимание было приковано к происходящему за дверью. Сердце колотилось так сильно, что пульс отдавался в висках.

Кухня встретила меня полумраком. Единственным источником света была голубоватая подсветка вытяжки, отбрасывающая мертвенные блики на кафель. У раковины, спиной ко мне, стоял Данил. Его силуэт казался неестественно напряженным, лопатки резко выпирали под кожей, когда он судорожно вдыхал воздух.

На полу валялась его рубашка - когда-то белая, теперь пропитанная чем-то темным и липким. Даже в полутьме я узнала этот металлический запах - кровь. Много крови.

Он был без верха, его обычно подтянутое тело теперь выглядело странно. По спине стекали темные струйки, сливаясь в ручейки вдоль позвоночника, исчезая за поясом брюк. На плечах и руках виднелись странные отметины - не раны, а скорее... узоры, проступающие из-под кожи.

- Данил? - мой голос прозвучал хрипло, чужим.

Он медленно повернулся.

Данил стоял, согнувшись над раковиной, его плечи напряженно вздымались с каждым прерывистым вдохом. Вода, смешиваясь с кровью, стекала розоватыми ручейками по фарфору, оставляя на поверхности причудливые разводы, напоминающие мне детские акварели. Я замерла на пороге, в горле пересохло от внезапно нахлынувшего ужаса.

"Господи, он истекает кровью", - пронеслось в голове, и я уже бросилась к шкафам с медикаментами, сбивая ногтем замок аптечки. Пальцы дрожали, вываливая наружу бинты, жгуты, флаконы с антисептиками - все это рассыпалось по столешнице с глухим лязгом.

- Данечка, подожди, сейчас все обработаем, - голос мой звучал неестественно высоко, почти визгливо. Я потянулась к нему, но он резко отстранился.

- Не переживай, все хорошо. Не надо ничего, - его слова прозвучали странно растянуто, с каким-то новым, непривычным тембром. Он повернулся ко мне, и я увидела, как капли воды стекают по его лицу, смешиваясь с... нет, это точно не вода. Алые потеки расходились от уголков глаз, будто кровавые слезы.

- Ты что такое говоришь? - я сжала в кулаке бинт, чувствуя, как материал впивается в ладонь. - Здесь ведрами кровь, а ты... Ты вообще в себе? Где Роберт? Он должен был уже...

- Мне приятно, что ты заботишься обо мне, - перебил он, и его голос вдруг стал таким глубоким, будто звучал не только в ушах, а во всем теле. - Раньше ты так не делала.

Я замерла, ощущая, как по спине пробегает холодок. В воздухе запахло медью и чем-то еще - сладковатым, почти удушающим. Мои пальцы автоматически продолжали мять упаковку с бинтом.

- Даня, раньше ты и не был в таком... - я обвела рукой его фигуру, - количестве крови. Что вообще произошло?

Он вдруг улыбнулся - слишком широко, неестественно, будто мышцы лица работали как-то не так.

- Ну а как же? Вспомни бой при Гротоксе. Я тогда почти без рук приехал, - он сделал шаг вперед, и свет упал на его лицо. Глаза... Господи, его глаза были совсем другими - они стали светлеть. - Ты расхохоталась, запустила в меня свою энергию и... занялась любовью прямо на руинах.

Упаковка с бинтами выскользнула из моих пальцев, упав на пол с глухим шлепком. В ушах зазвенело, мир будто накренился, оставив только эту страшную картинку перед глазами: его лицо, его улыбку, эти глаза...

"Это невозможно. Он не мог этого знать. Никто не мог этого знать..."

Воздух стал густым, как сироп. Я попыталась сделать вдох, но легкие отказались работать. Перед глазами поплыли черные пятна, а где-то из глубины сознания поднимался ужасный вопрос:

"Если это не Данил... то кто сейчас стоит передо мной?"

Мои губы дрожали, когда я прошептала:

— Данечка?

Голос сорвался, превратившись в тонкую, дрожащую нить. В горле стоял ком, мешающий дышать. Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, и повторила уже резче, почти криком:

— Чья это кровь?!

Данил рассмеялся — звук был низким, вибрирующим, словно исходил не только из его горла, но и из самого воздуха вокруг. И тогда я заметила.

Его руки.

Пальцы удлинялись, суставы выгибались под неестественными углами, а ногти темнели, превращаясь в длинные, изогнутые когти. Он медленно закрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то далекому, потом провел языком по губам и втянул воздух носом, как зверь, учуявший добычу. Когда веки поднялись, его глаза светились — не метафорически, а буквально. Серебристым, холодным сиянием, как луна в черной воде.

Я всхлипнула, инстинктивно прижав ладонь ко рту. Сердце колотилось так сильно, что боль отдавала в виски.

— Настя... — его голос звучал мягко, почти с сожалением. — Я не хотел, чтобы ты узнала обо мне так. Планировал подготовить тебя... аккуратнее.

Он сделал шаг вперед, и я отпрянула, ударившись спиной о стену.

— Когда ты была маленькой, я нашел тебя в лесу. Ты, наверное, не помнишь. — Он говорил так, будто рассказывал старую сказку, но в его словах не было тепла. — Все эти годы я оберегал тебя.

— Где Роберт? — вырвалось у меня, голос хриплый, чуть ли не рычание.

Данил замер, потом медленно, слишком театрально, опустил взгляд на свою окровавленную рубашку. Его губы растянулись в улыбке — слишком широкой, слишком зубастой.

— Нет-нет-нет... — прошептал он, качая головой, будто упрекая меня в наивности.

Потом взглянул прямо в глаза. И в этом взгляде было что-то лукавое, почти игривое.

— Он встал у меня на пути. Пришлось... убрать его.

Мир сузился до одной точки. В ушах зазвенело.

Я закричала.

Не помню, как оказалась на улице — только холодный воздух, хлеставший по лицу, и ноги, несущие меня вперед сами по себе. Гравий хрустел под босыми ступнями, ветки хлестали по рукам, но я не чувствовала боли.Я запрыгнула в машину Дани и завела ее, вспоминая на ходу, когда ребята из педколледжа учили меня водить машину....

"Роберт. Надо найти Роберта."

Но где? Куда бежать?

И самое страшное — что, если это правда?

Что, если его больше нет?

Глава 37. Пока смерть не разлучит нас

Я проехала большую часть на машине, пока не застряла. Надо бежать, Роберт ждет. И я побежала...

Темнота сгущалась вокруг, словно живая субстанция, проглатывая каждый звук и очертания деревьев. Я бежала, не чувствуя под ногами ни острых камней, ни колючих ветвей, хлеставших по обнаженным рукам. Воздух врывался в легкие ледяными порывами, обжигая изнутри. Единственными источниками света были бледные голубоватые символы, вспыхивающие на моей коже при приближении – охранные руны, активировавшиеся в опасности, но их мерцание лишь подчеркивало жутковатую атмосферу ночи.

Впереди, за поворотом, внезапно появились два ярких пятна – фары машины, застывшие в неподвижности. Свет их был неестественно белым, почти хирургическим, выхватывая из темноты страшную картину: длинную, растянувшуюся по асфальту тень, переходящую в неподвижную фигуру.

Ноги замедлили бег сами собой, будто тело сопротивлялось тому, что предстояло увидеть. Каждый шаг вперед приносил новые ужасающие детали: темное пятно, растекающееся по дороге; неестественно вывернутую руку; знакомый силуэт в некогда безупречном костюме, теперь измятого и пропитанного чем-то густым и черным в этом свете.

Разум отчаянно цеплялся за последние крупицы надежды: "Может, это не он? Может, я ошибаюсь?" Но когда осталось несколько метров, сомнения испарились. Передо мной лежал Роберт. Мой Роберт. Его широкие плечи, теперь казавшиеся такими хрупкими; его густые темные волосы, слипшиеся от крови; его глаза – те самые зеленые глаза, что всегда смотрели на меня с такой теплотой, – теперь стеклянные, застывшие, отражающие лишь холодный свет фар.

Я рухнула на колени, не чувствуя боли от удара о жесткий асфальт. Кровь – ее было так много – сразу пропитала ткань моих штанов пижамы, теплая и липкая. Руки сами потянулись к нему, обнимая, прижимая к себе, будто можно было вернуть тепло в это остывающее тело.

"Нет, нет, нет, нет..." – этот стон вырывался из самой глубины души, переходя в душераздирающий вой, когда пальцы наткнулись на ужасную рану на его шее – глубокие, неровные разрывы, будто оставленные не ножом, а когтями свирепого хищника.

Я прижалась лицом к его груди, вдыхая знакомый запах, теперь смешанный с железным привкусом крови. Губы сами шептали его имя – сначала по-русски, потом на языке Иридейла, потом на наречии Грофеста – все те слова, которым он сам меня научил. Внутри все сжималось от отчаянной попытки разбудить ту самую золотую энергию, что когда-то исцеляла раны, но браслет на запястье оставался холодным и безжизненным, как и тело в моих объятиях.

Где-то вдали завыл ветер, будто присоединяясь к моему горю. Фары машины продолжали освещать эту сцену, делая тени длинными и искаженными. А я все сильнее сжимала его в объятиях, будто боялась, что если отпущу – он исчезнет навсегда.

Внезапно между моими слезами и кровью на лице Роберта мелькнуло слабое золотистое мерцание. Я замерла, затаив дыхание - мне показалось, что из моих ладоней действительно пробивается тот самый спасительный свет. Но когда я пыталась сосредоточиться, чтобы усилить поток, видение рассеивалось, как дым.

"Айлин, пожалуйста", - молила я про себя, вцепясь пальцами в окровавленную рубашку Роберта. "Если ты действительно часть меня - помоги!". И тогда я увидела невероятное - края ужасной раны на его шее начали медленно, едва заметно, но стягиваться. Кровь перестала пульсировать из разорванных артерий.

В этот миг что-то огромное и невероятно сильное вцепилось мне в плечи, резко оторвав от Роберта. Мир завертелся перед глазами, земля ушла из-под ног, и я с глухим стуком оказалась перекинутой через чье-то плечо, как мешок.

Подняв голову, я увидела Данила - но это уже был не тот хрупкий юноша. Его тело увеличилось вдвое, мышцы вздулись под кожей, которая теперь отливала синеватым мерцанием. Он легко держал меня одной рукой, будто я весила не больше перышка.

- Что ты вытворяешь, любовь моя? - его голос гремел, переливаясь странными обертонами, будто говорили сразу несколько существ. Неестественный хохот сотрясал его грудь. - Ох, смотри-ка! У нас гости!

Его горящие серебром глаза были прикованы к дороге. Я, извиваясь в его железной хватке, успела увидеть, как к месту происшествия с визгом тормозов подлетает целый караван черных внедорожников. Из первой машины выскочил Николай - его обычно невозмутимое лицо было искажено яростью. Он бросился к неподвижному телу Роберта.

И в этот момент случилось невозможное. Роберт повернул голову в нашу сторону. Его глаза, еще минуту назад стеклянные и безжизненные, теперь смотрели на меня - мутные, но осознающие. Его губы дрогнули, будто пытаясь что-то сказать...

Но я не успела разобрать - Данил-Морвен с рыком дикого зверя рванул с места. Мир вокруг превратился в размытое пятно, когда он понесся по дороге с нечеловеческой скоростью. Ветер свистел в ушах, вырывая слезы из глаз. Последнее, что я увидела перед тем, как сознание начало уплывать - это Николай, поднимающий что-то блестящее, и Роберта, пытающегося приподняться на локте...

Темнота вокруг сгущалась, деревья по сторонам дороги сливались в сплошную черную массу. Голова кружилась от бешеной скорости, с которой нес нас Данил-Морвен, и в животе подкатывала тошнота, горьким комком подступая к горлу. Казалось, еще немного - и я потеряю сознание.

Внезапно его бег замедлился, огромная ладонь легче пера поддержала мою спину, будто он действительно почувствовал мое состояние.

- О великие, ты не представляешь, что я пережил за это время, - его голос, глубокий и вибрирующий, словно доносился из какой-то подземной пещеры. Даже перейдя на шаг, он двигался с пугающей быстротой, его огромные ноги покрывали по несколько метров за один шаг. - Я сходил с ума от злости, от ревности, когда ты была там, в его постели...

Его рука, тяжелая и горячая, шлепнула меня по ягодице с такой силой, что я вскрикнула от неожиданности и боли. Кожа под тонкой тканью штанов горела, и я инстинктивно потянулась потереть ударенное место, но его железная хватка не позволяла пошевелиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты даже не представляешь, сколько сил мне стоило сдерживаться, - он продолжал, и в его голосе слышалось что-то животное, первобытное. - Я физически ощущал, как ревность разъедает меня изнутри, как кипящая кислота. И все ради тебя, любовь моя. Чтобы ты набралась сил... И чтобы я рядом с тобой стал сильнее.

Я стиснула зубы, чувствуя, как гнев поднимается во мне волной.

-Ну что я могу сказать, - мои слова вырвались резко, с ядовитой насмешкой. - Я удивлена, чудовище. А теперь отпусти меня немедленно.

Но он только рассмеялся - низко, глухо, и этот звук заставил мурашки пробежать по спине.

- Но нет, любовь моя, нам предстоит дорога в Иридейл, - прошептал он, и его горячее дыхание обожгло мою кожу.

Он притянул меня ближе, его огромная ладонь скользнула по тому самому месту, куда ударил, и я почувствовала, как его губы прижались к горящей коже через ткань. Поцелуй был одновременно нежным и властным, и от этого противоречия по спине пробежал холодок.

- Ты моя, - прошептал он, и в его голосе звучала непоколебимая уверенность. - И скоро ты это поймешь.

Впереди вдалеке, в темноте, начало мерцать странное сияние - первые признаки врат в Иридейл. Воздух вокруг стал густым, насыщенным магией, и я поняла, что времени на побег очень и очень мало.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как холодный ночной воздух обжигает легкие. Его огромная ладонь все еще прижимала меня к его плечу, а каждый шаг отдавался во всем теле.

— Данил, — начала я, стараясь, чтобы голос не дрожал, — я думала, что я важна тебе.

Он замедлил шаг, его дыхание стало тише, будто он действительно прислушался к моим словам.

— Важна, — ответил он, и в его голосе не было ни капли сомнения.

— Именно я. Анастасия. А не Айлин. — Я сжала пальцы, впиваясь ногтями в собственную ладонь. — Ты же понимаешь, что если мы пройдем через врата, Насти больше не будет? Айлин поглотит ее. Как и тебя… Морвен поглотит тебя.

Он замер на секунду, и в этой тишине я услышала, как где-то вдали кричит ночная птица. Потом он снова зашагал, но теперь его шаги стали медленнее, будто мои слова задели что-то глубоко внутри.

— Мы уже не будем ничего понимать, — наконец сказал он. — Мы станем единым целым. Я хочу воссоединиться с тобой. Пока ты Настя, ты будешь постоянно сопротивляться.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Может быть… у нас здесь получится? — прошептала я. — Может быть, нам не надо возвращаться в Иридейл?

Он рассмеялся — низко, мягко, как будто я сказала что-то забавное.

— Ах, пытаешься меня заговорить, хитренькая? — Он нежно потряс меня, и его смех прокатился по моей коже, как электрический разряд.

Но в его глазах, когда я осмелилась взглянуть в них, было что-то еще. Не просто уверенность — а что-то темное, ненасытное. То, что уже не остановится.

И я поняла: он не передумает.

Впереди, сквозь деревья, уже мерцал странный свет — первые отблески врат.

Глава 38. Не все так однозначно

Мы приближались к границе территории, где стоял дом Николая. Воздух здесь был густым, насыщенным энергией, а земля под ногами вибрировала от скрытой мощи. Врата, обычно невидимые, теперь пульсировали кроваво-багровым светом, их очертания дрожали, словно живая рана в самой ткани реальности.

Данил шагал уверенно, его огромная тень растягивалась по земле, сливаясь с темнотой. Но когда мы пересекли невидимую черту, произошло нечто неожиданное. Защитные руны, высеченные на древних камнях по периметру, вспыхнули ослепительным голубым пламенем. Они больше не признавали его своим.

Раздался оглушительный грохот, будто сама земля взбунтовалась против нас. Волна энергии ударила с такой силой, что меня вырвало из железной хватки Данила. Я увидела, как его лицо, всегда такое уверенное, исказилось от неожиданности и ярости, когда мощный импульс отбросил его назад.

Сама я полетела в сторону, мир превратился в мелькающее пятно. Последнее, что я успела заметить - огромное древнее дерево с узловатым стволом, стремительно приближающееся ко мне. Удар был страшным. Голова с оглушительным звоном ударилась о кору, в глазах вспыхнули белые искры, а затем - только чернота, мягкая и безжалостная, поглотившая сознание.

Где-то в последние мгновения перед тем, как провалиться в небытие, я услышала дикий рев Данила - нечеловеческий, полный ярости и боли. Но звук этот быстро растворился в наступающей тишине...

Я очнулась от собственного смеха — звонкого, беззаботного, того самого, что рождается глубоко в животе и вырывается наружу, как весенний ручей. И рядом — другой смех, глубокий, бархатистый, с легкой хрипотцой. Морвен. Он смеялся так искренне, так по-человечески, что на мгновение я забыла, кто он на самом деле. Его глаза, обычно холодные и расчетливые, сейчас светились теплом, а губы растянулись в широкой, почти детской улыбке.

Мы были в воде. Теплой, обволакивающей, словно в жидком шелке. Бассейн, если это можно было так назвать, находился где-то в другом мире — вокруг простирались высокие колонны из белого мрамора, увитые незнакомыми цветами, испускающими мягкое сияние. Купол над нами был прозрачным, и сквозь него струился свет двух лун, переплетаясь в причудливых узорах на воде.

Морвен обнимал меня, его сильные руки скользили по моей коже, то нежно щекоча, то крепко прижимая к себе. Я… или Айлин? Грань между нами становилась все тоньше. Ее эмоции переливались во мне, как вино в хрустальном бокале — сладкое, опьяняющее. Она была счастлива.

Но в глубине души, там, где еще теплилась моя сущность, сжималось сердце. Воспоминания о Роберте всплывали, как черные тени на этом празднике света. Его лицо, его последний взгляд… Почему именно сейчас Айлин показывает мне это? Чтобы утешить? Чтобы убедить, что здесь, в объятиях Морвена, я могу быть счастлива?

Нет.

Я не хочу этого счастья.

Я хочу его — Роберта. Его голос, его руки, его смех, даже его упрямство. Все мое существо восстает против этой сладкой лжи, против этих чужих воспоминаний, которые пытаются вытеснить мои собственные.

— Нет, — прошептала я, но мой голос потерялся в его смехе.

Морвен прижал меня к себе, его губы коснулись моего виска.

— Ты уже почти моя, — прошептал он, и в его словах не было угрозы — только радость.

Но где-то внутри, в самой глубине, Настя еще боролась.

Внезапно картина передо мной сменилась резко и болезненно, словно кто-то грубо перелистнул страницу в книге моей памяти. Я оказалась на коленях, дрожащими руками впиваясь пальцами в холодный каменный пол. Слезы текли по моему лицу горячими ручьями, оставляя соленый привкус на губах. Передо мной пульсировали Врата - огромные, древние, испещренные рунами, которые теперь светились нестабильным багровым светом. Воздух вокруг вибрировал от нарастающей магической энергии, становясь густым и тяжелым для дыхания.

Рядом стояли выходцы из Грофеста. Демьяна, ее светлые волосы развевались в магическом вихре, она яростно спорила с Браном. Его лицо, обычно спокойное, было искажено гневом, а рука сжимала рукоять меча. Чуть поодаль, в полумраке зала, стоял Роберт. Его взгляд, полный странной смеси отвращения и жалости, был прикован ко мне. Этот взгляд резал больнее любого ножа.

В самом дальнем углу, почти сливаясь с тенью, стоял Леос. Мой собрат, мой помощник... мой предатель. Его глаза, обычно такие дружелюбные, теперь смотрели на меня с такой ненавистью, что мне стало физически больно. Бран не врал - Леос действительно желал мне смерти.

Врата внезапно взорвались ослепительной вспышкой. Магия, до этого лишь мерцавшая в воздухе, теперь бушевала, как живое существо. Энергия сгустилась в черную дыру, затягивая в себя все вокруг. Я почувствовала, как мои волосы встают дыбом от статического электричества, а кожа покрывается мурашками. Это был конец. Я знала это.

Меня начало затягивать в пульсирующий проход, когда вдруг дверь в зал с грохотом распахнулась. В проеме, окутанный клубами дыма и искр, стоял Морвен. Его глаза, обычно холодные, теперь пылали яростью и... страхом? За меня?

"Хотя бы он пусть спасется" - пронеслось у меня в голове. Я знала его как никто другой, видела те редкие моменты, когда в этом чудовище просыпалось что-то человеческое, что-то доброе.

Он рванул вперед с такой скоростью, что присутствующие даже не успели среагировать. Его движение было настолько быстрым, что оставляло за собой размытый след в воздухе. Он знал. Знал, что это путь в один конец. Но это его не остановило.

Когда я уже почти полностью оказалась внутри Врат, чувствуя, как мое тело начинает распадаться на миллионы светящихся частиц, словно песок, уносимый ветром, я вдруг ощутила тепло. Теплые, сильные руки обхватили меня, прижали к мощной груди. Я услышала знакомое сердцебиение - быстрое, но ровное. В последний момент перед тем, как Врата захлопнулись, я успела увидеть его лицо - моего монстра, моего Морвена. И в его глазах не было ни капли сожаления.Я умирала в руках моего любимого мужчины....

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Еще один резкий импульс – и перед глазами снова замелькали воспоминания, но теперь уже мои собственные, из детства. Я видела себя маленькой – то шести, то семи, то восьми лет. Каждый раз меня подстерегала опасность: вот на меня с грохотом падает тяжелая ветка с дерева, вот я, засмотревшись на бабочку, не замечаю несущуюся машину, вот ядовитая змея шипит у моих босых ног, вот темный вечер, когда за мной по пустынной улице крадется подозрительная компания...

И каждый раз – чудесное спасение. Ветка загадочным образом меняла траекторию, машина резко тормозила в сантиметрах от меня, змея внезапно уползала, а преследователи вдруг пугались чего-то и разбегались. Мне всегда казалось, что меня хранит какой-то невидимый ангел-хранитель.

Теперь, переживая эти моменты снова, я всматривалась внимательнее – и в каждом из них улавливала знакомый силуэт, мелькавший на заднем плане. Высокий, стройный, с острыми чертами лица – Данил. Он всегда был рядом, всегда охранял меня, еще до того, как мы официально познакомились. Его лицо казалось мне знакомым не просто так – он действительно сопровождал меня всю жизнь.

Слезы текли по моим щекам, горячие и соленые. В этот момент раздался тонкий металлический звон – будто кто-то перерезал проволоку. Внутри меня что-то дрогнуло – энергия Айлин, до этого скованная, вдруг завихрилась, наполнив тело теплом и силой. Я резко вдохнула, ощущая, как что-то внутри пробуждается.

Передо мной возникло лицо Данила – но уже не того, каким я его знала. Его черты стали резче, глаза светились странным серебристым светом, а в очертаниях лица теперь угадывался Морвен. Он держал меня на коленях, его сильные руки обнимали меня, но в его взгляде читалась тревога.

Я машинально посмотрела на свое запястье – там, где раньше был ненавистный браслет-блокиратор, теперь остался лишь бледный след. Сам браслет лежал в ладони Морвена – разрезанный пополам, как будто его перерезали гигантские когти.

Внезапно недалеко донесся визг тормозов, громкие голоса, топот десятков ног.

– Быстро-быстро-быстро! Обыскать территорию! – услышала я хриплый крик Николая.

Его голос, обычно такой спокойный и уверенный, теперь звучал резко, почти истерично. За ним следовали другие голоса, лай собак, шум радиостанций – они искали нас. И были уже совсем близко.

Морвен встревоженно поднял голову, его глаза сузились. Он прижал меня к себе крепче, будто боялся, что меня снова у него отнимут.

– Пора, – прошептал он. – Они не должны нас найти.

Я чувствовала, как его сердце бьется быстро-быстро, в унисон с моим. Вопросов было больше, чем ответов, но одно я знала точно – моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Глава 39.Армия нежити

Мы сидели в густой тени древних деревьев, где лунный свет едва пробивался сквозь переплетение ветвей. Воздух был насыщен запахом влажной земли и прелых листьев, а где-то вдалеке слышалось тревожное уханье совы. Данил-Морвен прижал меня к себе, его горячее дыхание обжигало кожу, когда он прошептал:

— Нам необходимо добраться до Врат, — его голос звучал низко и хрипло, будто доносился из глубины пещеры.

Я отстранилась, чтобы разглядеть его лицо. Его черты, обычно такие знакомые, теперь казались чужими — острыми, почти звериными. Глаза светились в темноте неестественным серебристым светом, как у хищника, выслеживающего добычу. Я не понимала, что чувствую — страх? Гнев? Или что-то еще, глубоко спрятанное, то, что Айлин пыталась разбудить во мне?

И вдруг — голос. Четкий, звонкий, прорезавший ночную тишину, как нож:

— Я чувствую, что она здесь. У нее активизировалась энергия Айлин. Окружить Врата немедленно! — это был Роберт. Его голос звучал так близко, что сердце бешено заколотилось в груди.

В тот же момент Данил дико засмеялся — громко, вызывающе, будто бросая вызов всему миру. Его смех раскатился по лесу, заставляя вздрагивать листву на деревьях. Потом он резко повернулся ко мне, и его взгляд стал таким... диким. Безумным. Он щелкнул пальцами, и время словно замедлилось.

В этот мир все замерло. Даже ночные звуки — стрекот сверчков, шелест листьев, крики животных — все стихло, будто кто-то выключил звук. Ветер перестал дуть, и воздух стал тяжелым, густым, как сироп. Единственное, что я слышала — шаги. Много шагов. Тяжелых, мерных, идущих в унисон. Они приближались со всех сторон, и в их ритме было что-то жуткое, нечеловеческое.

Нежить. Он призвал нежить.

— Роб! Я здесь! Он призвал нежить! — закричала я, и мой голос сорвался на визг.

Данил взглянул на меня, и его губы растянулись в усмешке. Он потянулся ко мне и дернул меня за щеку, как шаловливого ребенка.

— Ах ты шалунья, — прошипел он, и в его голосе звучала какая-то странная нежность, смешанная с угрозой. — Прибудем домой — отшлепаю тебя обязательно посильнее.

И снова засмеялся — громко, безумно, так, что эхо разнеслось по всему лесу.

А шаги все приближались.

Внезапно сквозь зловещую тишину прорвался отчаянный крик:

— Настя, я бегу к тебе! — голос Роберта, обычно такой уверенный и спокойный, теперь звучал хрипло от напряжения. Я услышала, как ветки хрустят под его бешеным бегом, как он продирается сквозь чащу, все ближе и ближе.

Я открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент Данил резко прижал меня к себе. Его губы грубо накрыли мои, горячие и влажные, перекрывая любой звук. Поцелуй был больше похож на укус — он впился в мои губы с такой силой, что я почувствовала привкус крови.

Прежде чем я успела опомниться, он резко оторвался и швырнул меня на плечо, как мешок с мукой. В следующее мгновение его ноги согнулись в коленях, мышцы напряглись, и он совершил невозможное — прыжок вверх с такой силой, что мы взмыли в воздух на высоту десяти метров, если не больше.

Мир вокруг превратился в размытое пятно. Ветки хлестали по лицу, листья шуршали, цепляясь за одежду. Я успела мельком увидеть снизу лицо Роберта — его глаза были расширены от ужаса и непонимания, рот приоткрыт, рука с пистолетом замерла в воздухе. Он выглядел так, будто увидел призрака.

А потом я посмотрела вниз.

Высота ударила в голову, как удар током. Живот сжался в тугой узел, ноги инстинктивно задергались в поисках опоры. Из горла вырвался пронзительный визг, который тут же перешел в яростный крик:

— Даня, если ты меня уронишь, я убью тебя!

Но он только смеялся — громко, безумно, так, что его смех эхом разносился по всему лесу. Его грудь сотрясалась подо мной, а рука, обхватывающая мои бедра, сжималась так сильно, что обещала синяки.

Он был явно не в себе. Чокнутый. Безумный. Настоящий псих.

И в этот момент меня осенило — его смех, его бесшабашность, эта дикая, почти детская радость от происходящего... Он действительно наслаждался этим. Весь этот хаос, погоня, опасность — для него это была игра.

А я была всего лишь игрушкой в его руках.

Мы застыли на толстом суку древнего дуба, его шершавая кора впивалась мне в босые ноги. С такой высоты открывалась жуткая панорама боя. Полчища нежити - серые, разлагающиеся тела с светящимися глазами - медленно, но неуклонно продвигались к центру поляны. Их было не меньше полусотни, и с каждой минутой из лесной чащи появлялись новые.

Внизу разворачивался настоящий ад. Вспышки выстрелов освещали ночь, как молнии. Пули срывали с нежити куски плоти, но те продолжали двигаться вперед. Я видела, как Николай, обычно такой сдержанный, превратился в разъяренного зверя. Его лицо, искаженное яростью, блестело от пота, когда он, не переставая стрелять, орал многоэтажным матом - такие выражения я слышала впервые в жизни. Каждое его слово было четким, как выстрел, и так же смертоносно.

Роберт двигался среди нежити с убийственной грацией. Его ритуальный кинжал - изогнутый, с рунами вдоль лезвия - рассекал воздух, с легкостью отделяя головы от плеч. Левой рукой он стрелял из пистолета, попадая точно в глазницы. Когда оружие дало осечку, он, не задумываясь, пустил в ход кулаки и ноги - его удар ногой отправил троих мертвецов в полет. Я не могла оторвать глаз от этого зрелища - его мускулы играли под пропитанной потом рубашкой, каждое движение было отточенным и смертельно опасным.

Внутри меня что-то переключилось. Энергия Айлин, пробудившись, принесла с собой странную ясность. Слезы высохли, мысли прояснились. Я начала анализировать ситуацию с холодной расчетливостью: нужно помочь ребятам, нельзя позволить Дане утащить меня к Вратам.

Данил, не заметивший моей трансформации, поставил меня на ветку лицом к себе. Толстый сук слегка покачивался под нашим весом.

- Что ты задумала, любовь моя? - прошептал он, и в его голосе звучало странное сочетание нежности и угрозы, будто он начал считывал мои эмоции и мысли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Затем он резко усадил меня на ветку выше, так что мои бедра оказались прижаты к его. Его руки грубо раздвинули мои ноги, втиснувшись между ними. Холодный ужас пробежал по спине,но одновременно сладкое возбуждение удивило меня, когда я осознала его намерения.

- Я думаю, что пока идет бой у нас есть время,- оскалился Даня.

- На что? - выдавила я, чувствуя, как тело цепенеет.

Данил в ответ только заржал - дико, безумно, так, что его смех перекрыл даже звуки боя внизу. Его глаза светились в темноте, как у хищника, а пальцы впились в мои бедра так сильно, что обещали синяки.

В густой листве старого дуба, где мы укрылись, воздух был насыщен запахом смолы и прелых листьев. Кора ветки, на которой я сидела, шершаво впивалась в кожу ягодиц, а ветер раскачивал ветку, заставляя инстинктивно вцепляться пальцами в плечи Данила. Его горячее дыхание обжигало шею, когда он начал нашептывать, растягивая слова с неприятной слащавостью:

— Ты знаешь, бой меня всегда так заводил... — его губы почти касались моей кожи, а пальцы болезненно шарили по телу.

Я резко оттолкнула его, чувствуя, как по спине бегут мурашки от отвращения и возбуждения одновременно.

— Я тебе не шалава какая-то! — мой голос дрожал от ярости. — Немедленно спусти меня на землю!

Данил только усмехнулся, его глаза в полумраке светились странным серебристым оттенком. Он покачал головой, будто отчитывал непослушного ребенка.

— Как ты себе это представляешь? Там внизу настоящая мясорубка. Мне придется отбиваться от нежити и еще тебя прикрывать? — он фыркнул. — Нет уж, любовь моя. Ты слишком... ценна.

Его рука скользнула по моему животу, и от этого прикосновения внутри все сжалось в комок.

— Твое тело очень важно для меня, — продолжил он, и в его голосе появились странные нотки. — Ты знаешь об особенностях наших сосудов? Предыдущие носители не могли... зачать детей. А ты... — он многозначительно приподнял брови, — ты особенная.

Я попыталась сглотнуть слюну. Горло внезапно пересохло, а в голове пронеслось: "Это какой-то бред. Это не может быть правдой".

Ситуация приобретала абсурдные очертания — будто мы попали в трагикомедию с элементами дешевого хоррора. Только вот страх был самым настоящим.

Где-то внизу продолжался бой. Вспышки выстрелов освещали ночь, слышались крики, лязг металла, но все это казалось таким далеким, будто происходило в другом мире.

А здесь, на этом проклятом дереве, меня держало существо, которое уже не было ни Данилом, ни полностью Морвеном — а чем-то промежуточным, опасным и абсолютно непредсказуемым.

Глава 40.Если умирать то вместе

Внезапно воздух рядом с нами пронзил резкий свист – пуля пролетела в сантиметрах от головы, обжигая кожу горячей волной. Данил молниеносно рванулся в сторону, но острый край все же задел мое ухо. Обжигающая боль пронзила висок, по щеке потекла теплая струйка крови. От осознания, что смерть только что прошла в миллиметрах, все внутри сжалось в ледяной ком. Инстинктивно я вжалась в тело Данила, чувствуя, как его мышцы напряглись под моими пальцами.

Данил превратился в разъяренного зверя. Глухой рык вырвался из его груди, глаза вспыхнули ядовито-серебристым светом. Он резко повернул голову – и я увидела, как его взгляд намертво зафиксировался на стрелке из "Грани", прятавшемся за поваленным стволом.

В следующее мгновение произошло нечто невообразимое. Данил лишь едва кивнул – и сразу десяток нежити развернулись, как по команде, устремившись к незадачливому стрелку. Его крики – сначала гневные, потом просто ужасающие – разнеслись по лесу.

И самое страшное – в тот момент я не почувствовала ни капли жалости. Только ледяную, всепоглощающую злобу. Мои пальцы вцепились в плечи Данила, а глаза встретились с его горящим взглядом. Я кивнула – коротко, почти благодарно.

Но тут же, очнувшись от этого странного помутнения, прошипела:

— Я с тобой не пойду. И детей рожать тебе не собираюсь.

Его смех снова заполнил пространство – низкий, гортанный, будто доносящийся из какой-то жуткой бездны.

— Я умею убеждать, — только и сказал он, и в его голосе звучала непоколебимая уверность.

Прежде чем я успела что-то ответить, он резко перекинул меня через плечо, как тряпичную куклу. Мир снова превратился в мелькающее пятно – мы летели с дерева на дерево, ветки хлестали по ногам и рукам, листья забивались в рот. С каждым прыжком мы приближались к Вратам, их пульсирующее багровое сияние становилось все ярче, заполняя все поле зрения.

Где-то внизу продолжался бой. Я слышала голос Роберта, кричавшего мое имя, но звук становился все тише, все дальше... А Врата – все ближе. Их энергия уже начинала щекотать кожу, вызывая странное покалывание во всем теле.

Когда мы наконец спрыгнули на землю, я глубоко вздохнула, ощущая, как холодный воздух наполняет мои пересохшие легкие. Мои ноги, онемевшие от страха и напряжения, едва держали меня, колени подкашивались, как у новорожденного олененка. Пижама, некогда мягкая и удобная, теперь мокрая от пота, прилипла к телу, вызывая мурашки каждый раз, когда ткань шевелилась.

Данил, почувствовав мою слабость, легко подхватил меня на руки, как ребенка. Его пальцы впились в мои бока, оставляя на коже горячие отпечатки. Он побежал к Вратам, а вокруг нас, словно почетный караул, двигалась нежить. Их серые, разлагающиеся тела издавали тихий хруст при каждом шаге, а серебряные глазницы следили за нами с пугающей преданностью.

Я заметила, что защитные руны по периметру были уничтожены — выжжены, словно кто-то провел по ним раскаленным ножом.

— Откуда столько... людей? — спросила я, глядя на мертвецов. Голос мой дрожал, ведь я прекрасно понимала, что когда-то они были живыми — пока моя разрушительная энергия не превратила их в это.

Данил лишь улыбнулся — по-детски мило, как будто мы говорили о чем-то совершенно обыденном.

— Не переживай, — сказал он, и его голос звучал почти нежно. — Они не все были хорошими в этой жизни. Ну, хоть после смерти пригодились.

Мы приближались к Вратам, и с каждым шагом воздух становился гуще, насыщеннее магией. Она вибрировала в пространстве, заставляя кожу покалывать, как от тысячи крошечных иголок.

У самых Врат Данил замедлился. Это было потрясающее зрелище: древние символы, выгравированные в камне, светились голубоватым светом, их линии пульсировали, словно вены живого существа. Данил протянул руку, коснулся поверхности двери в бункер — и руны отозвались, расступившись перед ним, как верные слуги.

Дверь открылась с тихим скрипом, и он осторожно, почти бережно, начал спускаться вниз, прижимая меня к груди.

Мы вошли в просторное помещение, где в центре, словно сердце этого места, стояли Врата. Они были огромными, вырезанными из темного камня, испещренными рунами, которые светились изнутри, как раскаленные угли. Стены вокруг были покрыты рисунками — странными, завораживающими символами, которых я никогда не видела, даже в воспоминаниях Айлин.

Воздух здесь был другим — тяжелым, древним, наполненным энергией, которая щекотала кожу и заставляла волосы на затылке вставать дыбом.

Данил аккуратно поставил меня на ноги, его пальцы на мгновение задержались на моей талии, будто не желая отпускать. В подземном помещении было прохладно, и мокрая от пота пижама тут же вызвала дрожь по всему телу.

— А знаешь, мы тому стрелку должны сказать спасибо, — произнес он, и его голос звучал странно игриво. — Мне не придется резать твою прекрасную ручку... у нас уже есть твоя кровь. — Его язык медленно провел по губам, оставляя влажный блеск. — Хотя мы с тобой раньше баловались по-разному, собирая ее...

Воспоминания Айлин всплыли перед глазами — странные ритуалы, стеклянные сосуды, наполненные алой жидкостью, его горящий взгляд, и то как мы собирали мою кровь и его, стоны, резкие ритмичные движения ... Я передернула плечами, пытаясь стряхнуть эти образы.

— Да вы, блин, с Айлин маньяки, — вырвалось у меня, а по спине пробежали мурашки. В голове затаились странные мысли.

В этот момент я совершила нечто глупое — резко отпрыгнула назад, нащупала на полу острый камень и сжала его в кулаке.

— Приблизишься — ударю. Я обещала тебя уничтожить, я это сделаю,— прорычала я, чувствуя, как камень впивается в ладонь.

Данил согнулся пополам от смеха. Его хохот, громкий и неконтролируемый, отражался от каменных стен, создавая жутковатое эхо.

— Обожаю твое чувство юмора, солнышко мое, — сквозь смех выдавил он. — Но нам пора... Я уже слышу, как Роберт бежит к бункеру.

Прежде чем я успела среагировать, что-то невидимое сжало мою руку — его магия заставила пальцы разжаться сами собой. Камень с глухим стуком упал на каменный пол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Данил медленно провел когтем по собственной ладони — темная кровь тут же выступила на поверхности. Затем тем же когтем он подцепил засохшую кровь у меня на выске, смешал наши капли и, не сводя с меня горящего взгляда, прижал ладонь к поверхности Врат.

В этот момент сверху донесся отчаянный крик Роберта. Он буквально слетел по лестнице, сметая на своем пути нежить, которая разлеталась в стороны, как кегли. Прямо за ним, не переставая материться на чем свет стоит, спускался Николай, прикрывая спину Роберту и отстреливаясь от мертвецов.

Данил крепко подхватил меня на руки, его пальцы впились в мои бедные бока с такой силой, что я их уже не чувствовала. Он сделал шаг к пульсирующим Вратам, которые теперь светились кроваво-багровым светом, заполняя все помещение зловещим мерцанием.

- Ну что, Настя, пора, - прошептал он, и его голос звучал странно нежно, почти ласково. - И кстати... я перенастроил энергию Врат. Как только мы перейдем на ту сторону, все здесь разрушится.

Эти слова явно предназначались Роберту, который в этот момент, весь в крови и пыли, яростно пробивался через толпу нежити. Его движения были стремительными и точными - каждый удар кинжала, каждый выстрел попадал в цель. Но мертвецы, будто почувствовав угрозу, сомкнули ряды, образуя живую (если это слово тут уместно) стену между нами.

Удивительно, но Данил даже не пытался вступить с ним в бой. Возможно, в своем безумном мире он испытывал что-то вроде отвращения к Роберту или просто считал его недостойным противником.

- Даниил, сукин сын! Щенок! Ну-ка прекращай, что ты там делаешь?! - ревел Николай, перекрывая грохот своего автомата. Его лицо, обычно такое невозмутимое, было искажено яростью, а глаза горели холодной ненавистью.

Я забилась в железных объятиях Данила, чувствуя, как слезы катятся по моим щекам и падают ему на руку.

- Даня, пожалуйста, не надо... Мы же исчезнем, растворимся... - мой голос дрожал, слова с трудом вырывались из пересохшего горла.

Он наклонился ко мне, и его губы коснулись моего лба в почти нежном жесте.

- Мы будем любить друг друга, - прошептал он, и в его глазах читалась непоколебимая уверенность.

С этими словами он шагнул за Грань...

Последнее, что я услышала перед тем, как мир взорвался в калейдоскопе цветов и звуков, был отчаянный крик Роберта:

- Ты мой маяк! Я найду тебя в любом из миров!

Его голос растянулся, исказился, словно замедленная запись, а затем исчез вместе со всем остальным. Нас поглотило ослепительное сияние, и я почувствовала, как мое тело начинает распадаться на молекулы, растворяясь в потоке чистой энергии...

Глава 41. А мы ли это?

Мое сознание расплывалось, словно я наблюдала за собой со всех сторон одновременно. Тело больше не ощущалось цельным - я была тысячами разрозненных частиц, каждая из которых горела и вибрировала. Где заканчивалась Настя и начиналась Айлин - понять было невозможно. Ощущения смешались в странный коктейль: адская боль переплеталась с всепоглощающим наслаждением, страх - с экстазом, отчаяние - с радостью. Этот безумный калейдоскоп повторялся снова и снова, пока внезапно я не почувствовала крепкие мужские руки, обхватившие меня.Они были такие родные, самые нежные , самые теплые. Руки, которые я ждала всю жизнь.

Нас резко выбросило из Врат. Данил по-прежнему держал меня на руках, но теперь он стоял на коленях, развернувшись спиной к чему-то. Его тело напряглось, как у зверя, готового к прыжку. Я не видела, что происходит за его спиной - перед глазами по-прежнему стояли образы пульсирующих Врат, хотя физически мы уже покинули их.

Сознание путалось. Я была собой - но в голове звучали чужие мысли, всплывали незнакомые воспоминания. Жизнь Насти и жизнь Айлин перемешались, создавая невыносимую какофонию. Я не могла собраться с мыслями, не сразу заметила, как изменилось тело Данила. Вернее, Морвена? Его руки стали больше, когти длиннее. Когда я попыталась поднять голову, чтобы разглядеть его лицо, он резко повернулся,отвлекаясь на что-то позади нас,но я успела заметить , что его глаза стали такие же золотые как и у меня, а кожа приобрела серый оттенок.

Из-за его плеча мне удалось разглядеть странную картину: десятки воинов в золотых доспехах, направляющих на нас оружие необычной формы - нечто среднее между мечом и ружьем. Вокруг все сияло золотым светом: деревья с металлическими листьями, здания причудливых форм, даже воздух казался наполненным золотой пылью. Мы действительно попали в Иридейл.

Но больше всего внимание привлекла фигура на возвышении. Статный мужчина в роскошных одеждах восседал на огромном золотом тигре. Его холодные глаза встретились с моими, и в них вспыхнула ярость.

- Леос... - вырвалось у меня, голос звучал чужим, двойным - будто говорили одновременно две женщины.

Его губы искривились в презрительной усмешке.

- Убить, - прошипел он, и его тигр издал низкий рык, готовясь к прыжку.

В этот момент Морвен крепче прижал меня к себе, его когти слегка впились в кожу. Я чувствовала, как его спина напряглась, готовясь к атаке. В воздухе запахло озоном и чем-то металлическим - магия сгущалась, готовясь к разряду........

Конец первой книги.

——————

Дорогие друзья!

Спасибо вам за то, что отправились в это путешествие по мирам Насти, Роберта и Морвена. Ваша поддержка, комментарии и переживания за героев вдохновляют меня каждый день.

Особая благодарность тем, кто заметил все намёки, улыбнулся едким шуткам Данила и затаил дыхание в ключевых моментах. Вы сделали историю живой.

Вторая книга — уже в работе, и вас ждёт больше магии, страстей и неожиданных поворотов. Обещаю, будет жарко (во всех смыслах).

С любовью,

Ваша Камилла Рэй.

P.S. Ваши теории о будущем героев бесценны — продолжайте делиться!Буду рад вашим "звездочкам".

Ну и анонс второй книги:)

ЛЮБОВЬ ИЛИ ВЛАСТЬ?

Настя проснулась в мире, где золотые дворцы скрывают кровавые тайны, а каждый шаг по хрустальным улицам отзывается эхом в ее душе. Иридейл — не просто другой мир. Это зеркало, в котором ее разум сливается с древней душой Айлин, а сердце разрывается между двумя мужчинами...

КТО ОН — ПОХИТИТЕЛЬ ИЛИ СПАСИТЕЛЬ?

Морвен больше не чудовище. Он — повелитель теней, готовый на всё, чтобы защитить Настю. Но чем добрее становятся его прикосновения, тем страшнее правда: его любовь может уничтожить в ней всё человеческое...

ВОЙНА НАЧИНАЕТСЯ

Леос, владыка Иридейла, объявил охоту на «двуликую душу». Его армии уже готовы к бою. Чтобы выжить, Настя должна принять силу крови— но чем больше она использует магию, тем меньше остается ее самой...

ВЫБОР, КОТОРЫЙ РАЗРУБИТ МИРЫ

- Роберт прорывается сквозь реальности, но сможет ли он принять ее новой?

- Морвен предлагает вечность, но какой ценой?

- Айлин жертвует собой, оставляя лишь шепот в крови: «Ты — то, чего не хватило мне»

Добавляйте к себе в библиотеку, чтобы не потерять:)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец