Во власти фараона

1. Сладкий сон (ч.1)

Город шумел за окнами, но внутри офиса стояла привычная тишина, нарушаемая лишь шелестом клавиатур и приглушенными голосами сотрудников. Я глубоко вздохнула, закрывая очередной отчет о загрязнении воды в городском парке.

Все эти графики, цифры, с которыми я имела дело каждый день — доказательства того, что мир задыхается, а мы лишь пытаемся держать его на искусственном дыхании. И все же работу в экологической организации “Зеленый Пульс” я считала своим крошечным вкладом в его спасение. Я верила, что даже небольшие действия могут изменить мир к лучшему.

Я сверилась с часами — обед. Обменявшись парой шуток с коллегами, которые собирались в кафе, я вынула из сумки скромный ланч… и, конечно, книгу. Я старалась использовать любую свободную минуту, чтобы почитать хоть немного. Ведь книги открывают двери в другие миры, дарят знания и вдохновляют. Книги — это волшебная возможность убежать в иную реальность, куда более увлекательная, чем та, где рабочие будни сменяют друг друга, и не всегда находится место даже для обыденных чудес.

Лучше подарка, чем новая книга, не существует, и об этом знали все мои друзья и коллеги. Один из них и подарил мне энциклопедию о древних культурах.

Глава о Древнем Египте захватила меня с первых строк. Я узнала, что египтяне верили в магию настолько сильно, что даже их письменность — иероглифы — считалась священной и обладающей силой. А еще они считали свои храмы не только местами поклонения, но и порталами для общения с богами. Древние египтяне верили, что сердце человека после смерти взвешивали на весах против пера богини Маат. Если оно было тяжелым от грехов — душа отправлялась в небытие.

Читая это, я задумалась: а что было бы с моим сердцем? Прошла бы я это испытание? Да, я старалась быть доброй к окружающим, приветливой и честной. Но достаточно ли этого? Ведь ничего по-настоящему значимого за все свои двадцать шесть лет я так и не сделала.

Когда рабочий день закончился, я натянула пальто, улыбнулась коллегам и кивнула в сторону двери.

— Хорошего вечера, ребята! До завтра!

Я шла домой, наслаждаясь осенней прохладой. Уже почти дойдя до своего подъезда, увидела ее. Женщина сидела на картонке, опустив голову, а в ее руке дрожал пластиковый стаканчик, практически пустой.

Мое сердце болезненно сжалась. Конечно, я старалась помогать, как могла — с зарплаты переводила небольшие суммы в фонды защиты животных, участвовала в волонтерских проектах по помощи пожилым. Но видеть реального человека в беде… это всегда ранило сильнее.

До зарплаты оставалось еще больше недели, и кошелек мой был не то чтобы толстым. Но как я могла пройти мимо? Опустившись на корточки, я достала единственную купюру и вложила ее в холодные пальцы. Ей нужнее.

— Держитесь, — сказала я, улыбнувшись. — Надеюсь, завтра будет легче.

Женщина взглянула на меня с благодарностью, а в следующий миг… меня словно пронзило кинжалом. Прямо в сердце. В груди вспыхнул жар, расползаясь по венам огненными иглами.

Я ахнула, выронив кошелек, схватилась за грудь. Голова закружилась. Кто-то схватил меня за локоть.

— Эй, вам помочь? Вызвать скорую?

Однако все закончилось так же резко, как началось. Я глубоко вдохнула. Жар отступил, оставив лишь слабость и учащенное сердцебиение. Никакой боли. Только чувство, что внутри меня что-то сдвинулось с места.

— Все в порядке, — прошептала я, выдавливая улыбку. — Наверное, просто переутомилась…

Придя домой, ужинать я не стала. Все еще чувствовала себя как-то странно. Решила вместо этого прилечь и… неожиданно заснула.

Темнота сменилась золотым светом.

Я стояла в огромном зале, отделанном золотом и лазуритом. Высокие колонны, исписанные иероглифами, уходили ввысь, теряясь в полумраке. Воздух был наполнен запахом благовоний.

В центре огромного зала я видела двоих мужчин. Один из них — высокий, с широкими плечами, узкой талией и осанкой, свойственной тем, кто привык командовать. Кожа цвета отполированного бронзы, доходящие до плеч черные волосы, резкие скулы… Он так и притягивал к себе взгляд. На его лбу сиял золотой урей — символ власти.

Власть… она была выгравирована на каждом квадратном сантиметре его тела и отражалась в его полыхающих темных глазах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1. Сладкий сон (ч.2)

Пройдя вперед, он опустился на трон. Его движения были плавными, но в них чувствовалась сила, как у хищника, готового к прыжку.

— Врата ослабевают. — Его голос был низким, словно раскаты грома. — В этот раз угроза велика как никогда. Пробуждение Сета почти неминуемо.

— Пора переходить к решительным действиям, мой фараон, — ответил темноволосый мужчина, одетый в длинные светлые одежды.

Я слышала их разговор, словно стояла рядом, хотя понимала, что нахожусь где-то за пределами реальности.

— Чего ты от меня хочешь, Занаху? — с ноткой усталости спросил фараон.

— Чтобы вы вновь обратились к пророчеству… Воплощение силы Ра и сосуд Исиды. Без этого союза мы обречены. Ритуал в ночь равноденствия…

— Ритуал, — поморщившись, повторил он. Его челюсть напряглась. — Ночь, проведенная с незнакомкой — меньшая жертва из всех, которые мне пришлось принести, чтобы поддерживать порядок в своей стране. А если Исида вновь не сделала выбор? Сколько раз мы искали ее сосуд, но каждый раз оставались с пустыми руками.

— Нам нужно попытаться снова, — настаивал Занаху.

— Хорошо, — выдохнул фараон. — Подготовь все для обряда. И позови меня, когда все будет готово.

Почтительно кивнув, советник удалился. Фараон покинул тронный зал следом за ним, но в коридоре их пути разошлись. Вскоре он вошел в комнату, заполненную паром. Перед наполненной ванной он сбросил с себя белую ткань, и я увидела его полностью.

Я хотела отвернуться, но не могла.

Словно зачарованная, я продолжала смотреть на фараона. Точеные скулы, волевой подбородок — его лицо было словно высечено из камня. Темные, как ночь, волосы и глаза, губы, полные и чувственные, сейчас плотно сжатые в недовольную линию.

Вокруг него словно клубилась аура силы, от которой перехватывало дыхание.

Вода стекала по его коже, солнечные узоры играли на каплях, покрывающих мощное тело. Пальцы провели по мокрым волосам, и фараон выдохнул, закрывая глаза. В этот миг мне захотелось прикоснуться к нему, ощутить тепло его кожи под своими пальцами. Желание нахлынуло на меня волной — жаркой, пугающей, захватывающей.

Я никогда не испытывала ничего подобного. Странное влечение, грубое, почти животное, пронзило меня стрелой. Оно было таким острым, что я едва могла дышать.

Он был слишком… слишком совершенным. Никогда в жизни я не видела столь красивого мужчину. Его присутствие будто заполняло все пространство, и я чувствовала, как мое тело, даже оставшись за пределами этого невероятного сна, реагирует на фараона.

Мой взгляд скользил по его крепкому телу. По плечам, натренированным рукам, плоскому животу. Но когда мой взгляд опустился ниже… Даже во сне я понимала, что если бы это происходило наяву, я бы покраснела до корней волос и нервно сглотнула.

Даже в расслабленном состоянии его член показался мне большим. Каково это — ощущать его внутри себя? Чувствовать сильные руки фараона на моей талии, видеть, как его мускулистые бедра приближаются снова и снова, чтобы своими толчками довести меня до ошеломляющего оргазма?

Я представляла, как его дыхание становится тяжелее, как его тело сливается с моим, как волны удовольствия накрывают меня с головой.

В этот момент я проснулась.

Мое тело содрогалось от сладких спазмов, а тишину комнаты прорезал низкий горловой стон. Простыни подо мной были влажными. Я лежала, тяжело дыша, и пыталась осознать, что только что произошло.

Хоть этот сон и не был в полном смысле эротическим, в нем было достаточно чувственности и эротизма, чтобы мое тело отреагировало так бурно. Должно быть, со мной произошло то, что у мужчин называется поллюцией.

Я закрыла лицо руками, чувствуя, как щеки горят от стыда, а пульсация между бедер понемногу затихает. Это был всего лишь сон, но он казался таким реальным, таким... осязаемым. Я встала с кровати, стараясь не думать о том, что мое тело все еще дрожит от остаточных ощущений, а внутри разливается истома.

— Это просто сон, — прошептала я себе, направляясь в ванную.

Но странное наваждение не отпускало меня. Мне казалось, что за дверью ванной я встречу его — того самого прекрасного незнакомца из своего сна. Фараона. Я даже на мгновение представила, что он стоит там, обнаженный и влажный, с тем же горящим взглядом, который преследовал меня во сне.

Я резко открыла дверь, но комната была пуста. Только холодный свет лампы освещал пустое пространство. Я вздохнула, чувствуя смесь облегчения и разочарования.

— Ты сходишь с ума, — сказала я себе, включая воду в душе.

Но даже под струями холодной воды я не могла избавиться от образа фараона. Его глаза, его тело, его голос — все это будто врезалось в мою память.

Однако еще больше меня тревожила настойчивая мысль: что-то изменилось. В окружающем меня мире. Во мне самой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2. Искра Исиды (ч.1)

Мы с Крис, моей лучшей подругой, сидели в нашей любимой кафешке неподалеку от офиса. Вдыхали ароматы свежей выпечки и обсуждали планы на предстоящую волонтерскую акцию в приюте для бездомных животных.

Правда, в основном говорила именно Крис. Обычно я с радостью погружалась в эти разговоры, но сегодня мои мысли были где-то далеко. Я кивала невпопад и рассеянно вертела в пальцах чашку чая — все, что я могла сегодня здесь заказать.

От мыслей о купюре, вложенной в чужую руку, я плавно перешла ко вчерашнему сну. Ни он сам, ни его яркое… окончание не выходили у меня из головы. Но в первую очередь я думала, конечно, о фараоне. Он казался таким невозможно красивым… и настоящим одновременно.

Я поняла, что пропустила очередную реплику Крис, когда она громко откашлялась, чтобы привлечь мое внимание.

— Глория, ты сегодня какая-то странная, — сказала подруга, пристально глядя на меня. — Что случилось?

Я отставила в сторону чашку, чувствуя, как щеки начинают гореть. Рассказывать о таком сне было стыдно. Особенно о том, как он подействовал на меня. Я ведь взрослая девушка (многие вообще женщиной бы назвали), а не впечатлительная школьница. Но если кому и признаваться в чем-то таком, так это Крис. Ей я могла доверить свои самые сокровенные мысли.

Хотя вряд ли она или кто-то другой догадывались о том, что в моей голове могли водиться такие жаркие фантазии. Все, абсолютно все вокруг считали меня скромницей и… тихоней.

— У меня был странный сон, — начала я, глядя на свои руки. — Очень странный.

— Ну и? — Крис подняла бровь, явно заинтересованная. — Рассказывай.

— Там был.. мужчина. И не просто мужчина, а... фараон.

— Подожди, подожди… Ты хочешь сказать, что тебе приснился не просто какой-то парень, а настоящий древнеегипетский фараон? — Подруга подалась вперед, прищурившись. — Ну, ты даешь! Красавчик, надеюсь?

— Еще какой, — выдохнула я, чувствуя, как краска заливает лицо. — Он был идеальным. Сильным, властным, с таким взглядом, от которого мурашки бегут по коже. А тело...

Я замолчала, понимая, что зашла слишком далеко.

— О, да ты никак в него влюбилась…

— Я не влюбилась!

Я вспыхнула, но тут же заерзала на сидении, когда в голове всплыл образ темных глаз и мощной фигуры. Что-то жаркое, томное снова вспыхнуло во мне.

— И что ты делала во сне? — лукаво спросила подруга. — Беседовала с ним о сельском хозяйстве или все было куда интереснее?

— Крис! — Я покраснела еще сильнее. — Я просто наблюдала за ним. Я как будто смотрела исторический фильм, только… находясь внутри него. И там был не только фараон, но и его советник, Занаху. Они обсуждали, что должны провести какой-то древний ритуал, чтобы найти… сосуд Исиды.

— Ну у тебя и фантазии, подруга, — покачала головой Крис. — Зуб даю, это все из-за твоих книг.

— Вообще-то я как раз недавно читала книгу… точнее, главу о Древнем Египте. Скорее всего, мой мозг обработал информацию и подсознание выдало мне такой красочный сон.

Крис закатила глаза.

— Вот взяла и все испортила. Мозг, подсознание… Нет бы радоваться, что тебе приснился жаркий красавчик! Жалко, конечно, что ты только наблюдала, а не активно участвовала в его… гм-м… жизни.

Рассмеявшись, я бросила в нее салфеткой.

— Может, я еще его увижу!

— О, тогда попроси его как-нибудь заглянуть и в мой сон, а? Что, не хочешь делиться с подругой? — притворно расстроенно пробурчала она. — Ну и ладно. Придется довольствоваться тем, что обычно снится мне.

Разумеется, Крис тут же принялась в красках расписывать сон, который ей недавно приснился. Но уже на второй фразе мои мысли снова унеслись прочь.

Туда, в далекую, древнюю страну. К моему загадочному фараону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2. Искра Исиды (ч.2)

Ночью я снова оказалась в том сне. И в том же самом зале. Золотые колонны, полумрак, благовония... Факелы отбрасывали колеблющиеся тени по залу, стены которого были покрыты иероглифами и изображениями богов.

Все мое внимание было приковано к фараону, хотя в зале, кроме него, были еще двое. А внутри меня пылал восторг. Надо же… Наша новая встреча действительно состоялась.

Возможно, мой воодушевление смешно, ведь он — плод моего воображения. Зато какой плод! В реальности я никогда не встречу такого мужчину — властного, невозможно прекрасного, манящего.

А здесь я могла наблюдать за ним и за этой удивительной реальностью, которая так напоминала Древний Египет.

— Все готово, мой фараон, — тихо сказал Занаху. — Можно начинать обряд “Око Гора”. Надеюсь, воля богини явит нам ее сосуд.

Фараон кивнул и направился в центр зала. Там, окруженная курильницами с благовониями, стояла жрица. Она была облачена в белоснежные одежды, расшитые золотыми нитями. На темноволосой голове покоилась диадема в форме священной кобры. В руках жрица держала нефритовый жезл.

— О Владычица Магии, великая Исида, — начала она, поднимая руки к небу. — Даруй нам знамение, направь наш взор через границы миров! Пусть проявится сосуд, избранный тобой!

Жрица начала напевно читать заклинание. Ее голос был сильным и мелодичным. Он сливался с тихим гулом, который, казалось, исходил от самих стен.

Занаху подсыпал в курильницы какие-то травы, и дым, поднимаясь к потолку, начал складываться в причудливые узоры. Заклинание становилось все громче и быстрее, дым клубился все сильнее.

Жрица провела жезлом по воздуху, и в центре зала вспыхнул синий свет, будто сама ночь пролилась сквозь завесу реальности. Я видела, как искры энергии перемешиваются с дымом, собираясь в вихрь.

— Вижу ее. — Голос жрицы зазвенел от благоговения. — Богиня сделала свой выбор!

Фараон подался вперед, его глаза горели нетерпением.

— Где она? Кто она? — требовательно спросил он.

— Она живет в другом мире под названием Земля, в ином времени, и не осознает свою связь с Исидой. Но она — истинный сосуд.

— Призывай ее, — приказал фараон. — Немедленно!

Жрица вонзила жезл в центр круга, и вспышка света ослепила меня. Я чувствовала, как в зале нарастает напряжение, как воздух становится густым и тяжелым.

Внезапно в груди вспыхнула знакомая боль, та самая, которую я почувствовала, когда помогала нищенке. Казалось, через сердце прошел электрический разряд. Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Меня пронзило странное ощущение, будто меня тянуло куда-то. Я стремительно теряла связь с реальностью.

А в следующее мгновение я рухнула на холодный мраморный пол.

Моргнула, тяжело дыша.

Золотые украшения слепили глаза. Неловко поднявшись, я стояла, словно парализованная. Я была здесь, в мире фараона. В том самом зале, который буквально только что видела во сне.

В ушах звенело. Я недоверчиво огляделась. Все было так же, как я помнила, только теперь я могла потрогать колонны, ощутить прохладу мраморного пола и вдохнуть терпкий запах благовоний.

Я чувствовала себя Алисой, упавшей в кроличью нору. Или девушкой, которая по какой-то невероятной причине провалилась внутрь любимой истории. Раньше книги переносили меня в другие миры, а теперь меня перенес сон… Но, опять же, благодаря прочитанной недавно книге.

Может, мое собственное подсознание захотело сделать мое участие в этом сне более… активным? Боже, Крис права — я такая зануда! Нет бы наслаждаться происходящим, а я все рассуждаю, почему оно произошло!

Я перевела взгляд на фараона. Его лицо было напряженным, но в глазах плясали искры. Вблизи он был еще прекраснее. Бронзовая кожа сияла в свете лампад, а каждый его жест излучал уверенность и силу. Этот мужчина не просто правил страной — он был живым воплощением власти.

— Ты появилась, — тихо сказал он, и по его лицу пробежала тень облегчения. — Оставьте нас.

Занаху и жрица почтительно поклонились и ушли, оставив нас наедине.

— Нам было видение, — сказал фараон, внимательно изучая мое лицо. — Судьба Египта и, быть может, всего моего мира зависит от девушки с далекой Земли. От тебя.

— Что? — Я удивленно моргнула.

— В тебе дремлет искра Исиды, способность к созиданию, к исцелению, к пробуждению жизни, — продолжал он, словно не замечая моего замешательства.

Или предпочитая его не замечать. В его голосе чувствовалось нетерпение. Кажется, он был из тех людей, что предпочитал получать желаемое, что называется, “прямо здесь и сейчас”.

“Боги, Глория, его не существует”.

— Но эта искра еще слаба, заглушена отсутствием магии в твоем мире. Мы должны пробудить твою силу, открыть в тебе источник божественного благословения. А после… Ритуал, проведенный в ночь равноденствия, свяжет наши с тобой силы воедино. Твою, избранного сосуда Исиды, и мою, воплощение солнца, воплощение Амон-Ра. Наш священный союз спасет мою страну от злых, темных сил.

Я снова мысленно восхитилась сном. Ну кому не понравится немного побыть избранной? Мне не терпелось рассказать обо всем Крис, когда проснусь. Несмотря ни на что, этот сон был гораздо интереснее предыдущего.

— А в чем заключается этот ритуал?

— Мы должны провести вместе ночь, — спокойно сказал фараон. — Этот священный акт восстановит баланс и защитит всех жителей Египта.

Мои щеки запылали. Низ живота сладко заныл.

Вот только… Я вряд ли дождусь ритуала, который, скорее всего, закончится эротической сценой, где я смогу наконец воплотить свои фантазии о незнакомце.

Что, если сон, и без того долгий и подробный, не сумеет вместить в себя ритуал? Что, если он не повторится? Но я не могла оставить все это… так.

Я чувствовала себя в этом сне живой, настоящей. Чувствовала, как бьется сердце, а легкие переполняет воздух. Каждое прикосновение, каждый звук, каждый запах — все казалось совершенно реальным.

А значит… Если я поддамся своему влечению и отдамся его ласкам, я прочувствую каждое движение этого мощного тела, каждое прикосновение сильный рук к моей пылающей, чувствительной коже. От этой мысли соски под полупрозрачной ночнушкой, в которой я засыпала сегодняшней ночью, налились и отвердели.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Если он будет владеть мной, моим телом, это будет не просто фантазия в постели или в душе, а настоящая чувственная близость. Пусть даже и в мире, созданном моим подсознанием.

И я хотела этого. Хотела так сильно, что даже мысль о том, что это всего лишь сон, не могла остановить меня. Ведь если я могу чувствовать себя здесь так живо, то почему бы не позволить себе сполна насладиться этим моментом?

Собравшись с духом, я приподняла подбородок.

— Может, не будем ждать ночи равноденствия? А начнем прямо сейчас?

И прежде чем фараон успел ответить, я поднялась на цыпочки, обвила руками его шею и прижалась губами к его губам в страстном поцелуе.

3. Джаятра (ч.1)

Едва мои губы соприкоснулись с губами фараона, он ответил так жадно, будто ждал этого всю свою жизнь. Пальцы впились в мои ягодицы, причиняя сладкую боль, прижимая к себе. Животом я ощущала его пульсирующее желание через ритуальное белоснежное одеяние. Он уже был готов. Это поразило меня.

Впрочем… стоило ждать логики от сна?

Фараон со стоном отодвинул меня от себя. Жаркий, раздевающий взгляд прошелся по всему моему телу. Впрочем… раздевать было особо нечего — ночнушка, тонкая и почти прозрачная, едва скрывала мою наготу. Его глаза потемнели от желания.

— Ты уверена, что хочешь этого? — низким, хриплым голосом спросил он.

Мои губы пылали, соски затвердели, а внизу живота тянуло так сильно, что хотелось застонать. Он был таким близким, таким реальным, что я едва могла дышать. И да, я хотела его просто до безумия.

Но вместо ответа я снова обвила шею фараона руками и прижалась губами к его чувственным губам. Время вопросов прошло. Сильные руки обхватили мою талию, притягивая меня так близко, что я почувствовала каждую линию атлетичного тела.

Горячий язык исследовал мой рот, рождая ощущения, которых я никогда не испытывала. Во всяком случае, во время поцелуя. Впрочем… так меня еще никто не целовал. С таким голодом, как будто фараон хотел поглотить меня целиком. Я отвечала ему с той же страстью, чувствуя, как огонь разливается по венам, как по телу пробегает дрожь.

Фараон прервался, его губы скользнули по моей шее, оставляя пылающие следы.

— Как же я долго этого ждал… — простонал он.

О да, такое могло быть только во сне. Ведь фараон не знал меня. С чего бы ему желать меня месяцы или даже годы?

Не отрываясь от шеи, он ласкал мою грудь через кружевную ткань. Кружево казалось жестким… или мои соски стали слишком чувствительными. Постанывая, я терлась о бедра фараона, чувствуя его восхитительную твердость. Теперь, когда он, как и я, изнывал от желания, я в полной мере ощущала, каким же его член был большим. Кусая губы, я представляла, как он входит в меня, как заполняет мои пустоты. Все тело ныло, отчаянно желая осуществить эту волнующую фантазию.

Но этого хотела не я одна…

Пальцы нашли край моей ночнушки и медленно подняли ее вверх, обнажая мою кожу. Прохладный воздух ритуального зала коснулся моего тела сладкой лаской. Но ему было не под силу меня остудить. Особенно когда мужские ладони жадно скользнули по моим бокам, поднимаясь к груди, согревая. Распаляя.

Теперь уже кружево не мешало фараону ласкать мои соски, которые давно затвердели от желания. А после моей ноющей груди коснулись его губы. Язык фараона обвил мой сосок, заставляя меня содрогнуться. Руки продолжали исследовать мое тело, скользя вниз, к моим бедрам, а затем дальше, к тому месту, где мое желание было наиболее острым.

— Ты вся дрожишь. — Его голос был полон удовлетворения.

Я же сгорала от обратного. Извивалась, подставляя тело его языку, губам, пальцам. Пока только им. Я могла бы взять власть над сном в свои руки. Фараон хотел меня не меньше, чем я его. Достаточно скинуть с него ритуальное одеяние, обнажить его пульсирующую, жаждущую и желанную твердость. А потом принять ее в себя.

Но то, что он делал со мной сейчас… Эта сладкая, мучительная ласка, оттягивающая проникновение, сводила меня с ума. Доводило мое желание до наивысшей точки. Кроме того, мое тело никогда не принимало в себя такую большую плоть. Но когда это произойдет, я буду полностью готова.

Чувственные пальцы нашли меня там, где я больше всего хотела. Я застонала, запрокидывая голову назад.

Движения фараона были уверенными, властными, как будто он знал каждую частичку моего тела лучше, чем я сама. Пальцы двигались так, что я едва могла думать. Напряжение нарастало внутри, как волна, которая вот-вот захлестнет меня с головой.

— О боже, — простонала я, чувствуя приближение оргазма.

— Зови меня Камос, — усмехнулся фараон. А затем хлестко отдал приказ: — Отдайся мне. Кончи для меня.

Что-то внутри меня взорвалось. Волны удовольствия накрыли меня, заставляя тело содрогаться в его руках. Камос держал меня, не давая упасть. Его губы продолжали ласкать мою шею, пока я приходила в себя.

— Это только начало, — прошептал он, и в его глазах горел огонь, обещающий, что ночь будет долгой.

Камос снова впился в мои губы, пока мои пальцы жадно собирали ткань его одеяния. Какое же безумие… Я должна была сейчас дрейфовать в волнах сладкой истомы, но близость его органа, жаждущего меня, снова пробудила во мне острое желание.

Он прав — мы не закончили.

Я хочу ощутить его в себе прежде, чем проснусь. Чтобы потом каждую ночь вспоминать этот сон в мельчайших деталях. Погружать во влажное лоно пальцы, представляя, что это делает он. Ласкать себя так, как делал бы он — властно, жадно, со страстью и голодом.

Мои руки коснулись его пульсирующего члена. Не знаю, кто из нас застонал. Возможно, мы оба. Камос обхватил меня за бедра, чтобы поднять и насадить на себя. Мои ноги готовились обнять его талию.

Дверь ритуального зала со скрежетом отворилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3. Джаятра (ч.2)

Мы с Камосом стремительно развернули головы на звук. Не знаю, в чьем взгляде было больше ярости — в его или в моем.

Вошедший в зал молодой мужчина был полной противоположностью фараона. Высокий, худощавый, с такой бледной кожей, что она казалась почти прозрачной в свете факелов. Его волосы цвета выгоревшего льна обрамляли лицо с тонкими чертами и глубоко посаженными серыми глазами, в которых плескались умиротворение и мудрость.

Он двигался плавно и бесшумно, словно призрак, в отличие от властной грации фараона, чья сила чувствовалась даже в его спокойствии. Если фараон излучал животную мощь и земную притягательность, блондин казался воплощением интеллекта и мистической силы, отстраненным и недостижимым, словно обитатель иного мира.

Его одежда была нарочито скромной, но при этом изысканной и необычной — длинная, до щиколоток, рубаха из тончайшей белой ткани, почти прозрачная в ярком свете. Рукава, широкие и длинные, ниспадали мягкими складками.

Поверх рубахи — жилет из тонкой кожи, выкрашенной в глубокий синий цвет и расшитый сложным орнаментом из серебряных нитей. Шею беловолосого незнакомца украшало серебряное ожерелье с подвеской, изображающей стилизованное солнце с расходящимися лучами.

Не знаю, зачем я разглядывала его так пристально. Было в нем что-то, притягивающее взгляд — но не так, как в случае с Камосом.

И тут я поняла, что стою полностью обнаженная перед фараоном с его задранным одеянием и стоящим членом. И что-то подсказывало мне, внимательный взгляд незнакомца отметил каждую деталь увиденного.

Серые глаза прорезала искра, словно молния — пасмурное небо. Однако лицо с изящными чертами осталось невозмутимым. Мне бы такое самообладание!

— Что тебе нужно?

В голосе Камоса звучала явственная угроза. Взгляд пылал.

— Занаху сообщил мне прекрасную весть о появлении сосуда Исиды в наших стенах, — спокойно отозвался вошедший. — Нам нужно приступать к ее обучению.

— Сейчас, Джаятра? — прорычал Камос.

— Я понимаю ваши чувства, мой фараон…

— Очень в этом сомневаюсь.

— …но медлить нельзя. Ночь равноденствия совсем близко. Что если мы упустим этот шанс? Что, если Исида больше никогда не выберет смертную оболочку? Она и без того очень долго оставалась глуха к нашим молитвам.

— Долго? Для богов пара веков что для нас — пара дней, — усмехнулся Камос.

И, к моему огромному разочарованию, опустил одеяние. Теперь ничто не выдавало его желания, кроме огня, полыхающего в темных глазах.

Большой палец властно прошелся по моей губе.

— Мы еще не закончили, — хрипло сказал Камос. — Но Джаятра прав. Тебе нужно постигать свою силу.

То есть… учиться?!

Нет, поймите меня правильно, я люблю познавать новое и искренне верю в то, что человек может развивать собственный разум всю свою жизнь. Но… в реальности! А сейчас, во сне, мне хотелось только одного.

К моему сожалению, тон Камоса был непреклонен. Каким-то образом за считанные мгновения ему удалось полностью взять себя в руки. Даже немного обидно.

Какой ужасный непослушный сон!

Фараон кивнул Джаятре.

— Хорошо. Вверяю ее в твои руки.

Камос повернулся, и в его пылающем взгляде я прочитала: “Но этой ночью ты принадлежишь мне”. Внизу живота снова заныло, соски напряглись.

— Я велю служанкам принести тебе одежду.

О боже, я же до сих пор совершенно голая! Подхватив с пола ночнушку, я прижала ее к телу, чтобы прикрыться хоть немного. Хотя, наверное, это надо было сделать раньше. На лице Джаятры ни один мускул не дрогнул. Конечно, он уже успел рассмотреть меня с ног до головы.

Меня даже немного возмущало его спокойствие. Пусть в жизни я и одевалась достаточно скромно и консервативно — строгие, наглухо закрытые блузки и юбки до колен или джинсы с водолазками, — под одеждой моя фигура была очень даже ничего. Стройная, с округлой грудью второго размера и плавным изгибом бедер.

К своему изумлению, я поняла, что спокойствие Джаятры меня… раззадорило. Захотелось вдруг пробить эту стену невозмутимости, увидеть, как он изнывает от желания так же, как совсем недавно Камос.

О боже… Да что со мной происходит? Когда я успела стать такой… развратной? Стоять голой после того, как один потрясающе красивый мужчина довел меня до оргазма, и мечтать о том, чтобы возбудить другого?

“Это сон, Глория. Если в жизни мы не всегда можем быть теми, кем захотим… почему бы не сделать этого во сне?”

Вот только… почему он никак не кончается?

***

Дорогие читатели, рекомендую почитать еще одну книгу нашего ЛитМоба

"Египетская Ночь"

-

МЖМ-историю

об упрямой туристке-попаданке, которая по воле Богов оказывается избранной на роль «сосуда» среди палящих песков и страстей от

Тины Солнечной

Покупка тура «тайны Египта» обернулась… как бы помягче -

божественным вмешательством

.

Одна неудачная прогулка по пирамиде — и вот я уже

истинная

для загадочного правителя Северных песков. Правда, он видит во мне лишь

сосуд

, дарованный Богами.

А вот один

харизматичный красавчик

, кажется, видит гораздо больше… С ним, пожалуй, и в пустыню сбежать не страшно.

Правда

правители своих пленниц просто так не отпускают

, а

местные боги мной, мягко говоря, недовольны

.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но я вам так скажу — я

не из робкого десятка

. Назвали посланницей? Отлично. Сейчас я вам всем расскажу,

куда идти

в светлое будущее!

И не думайте, что страстные поцелуи как-то повлияют на мою решимость.

Я же сказала

не думайте

, а не

останавливайтесь

…

4. Дочь Исиды

Облачившись в ночнушку, я вместе с Джаятру вышла из ритуального зала. В коридоре нас уже поджидал Занаху — коренастый и смуглокожий советник фараона.

— Саат Исет, я так и не поприветствовал вас, как должно. Ваше появление здесь — счастливейший из знаков. После окончания ваших с Джаятру занятий я провожу вас в ваши покои.

Он говорил так почтительно, что я невольно выпрямила спину и чуть приподняла подбородок. На мне все еще была полупрозрачная ночнушка, но смущаться я уже просто устала. Кроме того… тратить на смущение столь увлекательный и необычный сон попросту глупо.

— Как вы меня назвали? — удивилась я.

Магия сна позволяла мне понимать все, о чем говорили фараон и его приближенные. Но эта фраза осталась “не переведенной”, из-за чего я заключила, что это или имя, или титул.

— Саат Исет, что значит “дочь Исиды”, — улыбнулся Занаху. — Кроме того, ты сетепет — избранная.

Я невольно улыбнулась в ответ и почувствовала, как меня переполняет некое волнительное торжество. Мне нравилось быть частью чего-то большего, символом божественного промысла и… дочерью Исиды.

— Вы можете рассказать мне побольше о ней?

Слова вырвались прежде, чем я осознала глупость моей просьбы. Что мне может рассказать плод моего воображения, кроме того, о чем мне уже известно? Впрочем… будет интересно, проснувшись, сверить сказанное с истиной.

Чем дальше, тем больше я воспринимала происходящее как увлекательную игру. Волнующую возможность влезть в чужую шкуру и пережить то, что в реальности мне недоступно. Так зачем останавливаться?

Занаху слегка наклонил голову, словно признавая справедливость моего желания узнать больше о богине, из-за которой я оказалась здесь. На лице застывшего рядом со мной Джаятру не отразилось ни недовольства, ни нетерпения. Он спокойно смотрел на Занаху, словно и сам готовясь слушать и внимать.

— Исида — Великая Мать, богиня магии и жизни. Она та, что возвращает утраченное, наполняет пустоту, исцеляет. Ее имя звучит с почтением на устах жрецов, ее образы украшают священные храмы, ее магия движет реками времени.

Занаху медленно провел рукой по камню колонны, словно в иероглифах был заключен голос самой богини.

— В древние времена она была женой Осириса, справедливого правителя. Их любовь была столь велика, что даже смерть не смогла их разлучить. Темный бог Сет предал Осириса, убил его и разбросал его тело по всему миру, надеясь, что брат никогда не вернется. Но Исида не смирилась. Она искала каждую частицу его сущности, собрала их вместе, и, используя свою магию, вдохнула в него жизнь.

Я затаила дыхание. Я знала этот миф, но здесь, за гранью реальности, среди иероглифов и золотых колонн, он отчего-то ощущались совершенно иным. Как будто я могла собственными глазами увидеть отражение прошлого.

— Именно тогда Исида познала величайшую из тайн: как перешагнуть черту между жизнью и смертью. Ее сила возродила Осириса, и в этом союзе появился Гор — дитя богов, рожденный, чтобы вернуть мир и справедливость. Но Осирис не мог остаться в этом мире. Он ушел в Дуат, подземное царство, где стал владыкой загробного мира.

Занаху посмотрел на меня, и в его взгляде я увидела почтение и благоговение. Не ко мне, конечно, но к той, что избрала меня.

— Исида — не просто богиня. Она — путь между мирами, мать, хранительница тайн, защитница слабых. Ее магия способна заживлять не только раны, но и разрушенные судьбы, а ее сила приводила народы к процветанию и справедливости. Ее благословение — это не только дар, но и бремя. Ее избранные всегда были теми, кто мог изменить судьбы. И теперь ее выбор пал на тебя.

Я сжала пальцы. В груди что-то дрогнуло — страх, волнение, или, может, предчувствие чего-то грядущего.

— Но почему я?

— Исида видит больше, чем смертные. Богиня избирает лишь тех, в ком живет сострадание, кто, видя муки других, не проходит мимо. Кто уважает мать-природу и все живое. Кто вечно находится в поисках мудрости и знаний, кто стремится понять мир вокруг себя и внутри себя. Вероятно, все это она нашла в вас, Саат Исет.

Я смутилась. Даже для фантазии это было слишком смело и… самонадеянно. Неужели мое подсознание пыталось убедить меня, что я действительно что-то значу?

— Но я ведь не единственная, в ком есть все это, — тихо сказала я. — Кто бы что ни говорил, мир полон хороших людей.

Занаху пожал плечами.

— Значит, в вас есть еще что-то, раз выбор богини пал на вас. Как бы то ни было, вы — важное звено в цепи событий, которые должны случиться. Ведь в вас теперь есть особая сила. Ее сила, о невероятных возможностях которой вы еще даже не подозреваете. И, главное, теперь вы здесь.

Я глубоко вдохнула. Где-то вдалеке, в лабиринте коридоров, шумели голоса — жизнь во дворце шла своим чередом. С каждым мгновением становилось все сложнее верить в то, что происходящее — просто сон.

Я тряхнула головой. Нет, я не буду тратить время на сомнения и посторонние мысли. Я хочу успеть увидеть и пережить все, что этот удивительный мир может мне предложить.

Повернувшись к Джаятру, я бодро спросила:

— Так что насчет обучения?

Он кивнул.

— Идем.

— Но… Может, я сначала оденусь?

Его взгляд, вновь скользнувший по нему телу, казался бесстрастным. Но отчего-то внутри меня зародилась сладкая дрожь.

— Нет, сетепет. Одежда тебе не потребуется. Даже та, которая есть на тебе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5. Маг из Митанни

Комната, в которую меня привел Джаятра, была наполнена мерцающим светом масляных ламп. Их пламя дрожало в полумраке, отбрасывая тени на стены с вырезанными на нем символами.

Воздух был насыщен ароматами благовоний. Возможно, во мне говорил отголосок силы Исиды, но я с легкостью различила их: терпкий сандал, дымчатая мирра, легкий оттенок лотоса. Пряная смесь проникала в легкие, словно мягкий, сладкий яд, замедляя мысли и пробуждая что-то древнее внутри.

Джаятра мягко попросил меня опуститься на плетеный ковер в центре комнаты. Я послушно села на колени, приняв решение выполнять абсолютно любой приказ или просьбу. Плыть по течению, позволяя сну меня направлять.

И все-таки я как будто нервничала перед Джаятрой, почти незнакомцем. Да, таковым до недавних пор был и Камос, но… Я видела его прежде и чувствовала тягу к нему до того, как оказалась рядом с ним, как впервые коснулась его губ поцелуем. И это неудержимое влечение стирало любую робость и смущение.

С Джаятрой все было иначе. Да еще и эта поза… Поза послушания, полного подчинения. Она казалась особенно волнующей от того, что на мне все еще была полупрозрачная ночнушка. От двусмысленности происходящего я почувствовала зарождающееся возбуждение.

Желая сгладить повисшую в воздухе неловкость (которую он сам, судя по спокойному выражению лица, не замечал), я спросила:

— Вы ведь не из Египта, верно?

Его бледная кожа и почти белоснежные волосы, казалось, светились в полумраке, выдавая его иноземное происхождение.

— Нет, сетепет. Моя родина далеко отсюда. Она зовется Митанни.

— Митанни… — повторила я, пробуя на вкус незнакомое слово. — Что это за страна?

Джаятра задумчиво посмотрел в огонь стоящей на алтаре свечи, словно видел там картины далекого прошлого.

— Митанни — земля плодородных долин и могучих колесниц, земля сильных воинов и мудрых правителей. Прекрасная земля, но, конечно, в своей красоте и богатстве уступающая Египту. Мой отец был воином, а я… Мой путь пролегал не на поле брани, а в тиши библиотек и храмов. С детства я чувствовал тягу к знаниям, к пониманию сил, управляющих миром. Я изучал древние тексты, постигал тайны магии, учился предсказывать будущее по звездам.

— Магии? — удивилась я.

Жрецы в Египте — служители богов, а не маги.

— Для митаннийцев магия — часть жизни, способ познания мира, а не просто ритуалы и жертвоприношения. Это умение видеть скрытое, управлять энергией, изменять реальность. Но она требует огромной ответственности и глубокого понимания законов вселенной.

Я помолчала, размышляя над словами Джаятры.

— Но как вы оказались в Египте? Вы ведь придворный маг, верно?

— Придворный мудрец, — поправил он. — И это был долгий путь. В юности я был учеником при храме в Вашшуккане, столице Митанни. Мне открывались тайны магии, древние заклинания, зашифрованные в глиняных табличках, и искусство предсказания по звездам. Однако мой дар не оставался незамеченным.

Он замолчал на мгновение, вглядываясь в колеблющееся пламя свечи, прежде чем продолжить:

— Однажды в город прибыли послы хеттов. Они требовали союза, но наш царь отверг их притязания. Тогда они прибегли к другому способу влияния — устранению тех, кто мог представлять угрозу их планам. Однажды ночью на наш храм напали. Мне удалось спастись, но лишь ценой того, что пришлось оставить все: наставников, дом, книги. Я бежал на юг, в Вавилон, надеясь найти там убежище.

Я затаила дыхание.

— Вам удалось скрыться?

— Да, но… Вавилон — город торговли, интриг и шпионов. В какой-то момент я понял, что там мне не место. Тогда я направился еще дальше — в земли к югу от великих рек, туда, где царит иной порядок и иные боги. Долгое время я скитался по караванным путям. Встречал разных людей: купцов, наемников, жрецов. Однажды судьба привела меня к египетскому послу, который заинтересовался моими познаниями. Он предложил мне защиту и возможность служить великому фараону. Это был шанс обрести покой и применить свои знания во благо. Я принял его предложение.

Забыв о том, какая цель привела меня в этот зал, я с упоением слушала рассказ Джаятры.

— Сначала я служил в храме Тота, помогая жрецам в расчетах небесных циклов и составлении пророчеств. Мои предсказания привлекли внимание царедворцев. Вскоре обо мне узнал сам фараон. Он призвал меня ко двору, испытал мою мудрость и остался доволен. Так я стал его советником. — Он на мгновение замолчал, а затем добавил: — Но никогда не забывал, откуда пришел. И никогда не забывал, что судьба может вновь изменить мой путь. Теперь же моя судьба связана с тобой, сетепет.

Я напряглась. Сидела, комкая в руках край ночнушки, и гадая, что будет дальше. Какой урок мне предстоит?

— Сила, которую ты носишь в себе, связана с плодородием, — негромко начал он. — Плодородие — это не только способность давать жизнь, но и способность чувствовать, наслаждаться, отдаваться потоку энергии. Сегодня мы пробудим в тебе эту энергию. Она станет мостом к более сложным урокам, к более глубинному пониманию тобой самой себя.

Я с готовностью кивнула. Мои глаза расширились, когда я услышала следующие слова Джаятры.

— Тебе нужно раздеться. Между тобой и мной, как твоего проводника в мир божественных сил, не должно быть ничего.

Я сглотнула и медленно выдохнула. Я ведь обещала себе делать все, что бы ни потребовал от меня сон. Потянула наверх ночнушку, и жесткое кружево царапнуло напрягшиеся соски. Я едва подавила стон.

Серые глаза, глубокие, как пасмурное небо, неотрывно следили за мной.

— Ложись, — так же негромко сказал Джаятра.

И снова я подчинилась. Теперь придворный мудрец стоял прямо надо мной. В его руке будто из ниоткуда появилось перышко — легкое, почти невесомое, словно сотканное из самого воздуха.

— Ты готова?

— Да, — выдохнула я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6. Отголосок силы (ч.1)

Я лежала на плетеном ковре, сотканном из тончайших нитей, которые слегка щекотали мою кожу. Каждый вдох заставлял мое тело напрягаться в сладостном предвкушении того, что должно было произойти. Сердце глухо билось о ребра.

Джаятра опустился на колени рядом со мной. Перышко в его тонких, изящных пальцах дрожало от его дыхания. Слова мага медленно вплетались в пространство вокруг.

— Сила плодородия — это не только жизнь, но и энергия, что связывает тебя с этим миром. Она в каждом движении, в каждом прикосновении, в каждом вдохе.

Перо коснулось моего плеча. Легкое прикосновение заставило меня вздрогнуть, по коже пробежали мурашки. На смену им пришла волна тепла — мягкая, но глубокая, словно раскатившийся по телу поток пустынного ветра.

— Ты чувствуешь?

Голос Джаятры был негромким, но от него вибрировал воздух.

Я кивнула, не понимая толком, что именно ощущаю. Жар? Нетерпение? Возбуждение? Или это была сила, пробуждающаяся в глубине моего существа?

Легкое касание по ключице, скользящий штрих по линии руки, почти невесомое поглаживание груди. Движения Джаятры были неторопливыми, изучающими, почти гипнотическими.

Перышко скользило по моей груди, обходя сосок, но близость к нему заставляла меня ерзать и задерживать дыхание. Тепло разливалось по венам, а желание нарастало где-то глубоко внутри.

— Расслабься, — прошептал Джаятра, продолжая водить перышком по ключице.

Мои веки дрогнули, дыхание стало глубже. Я чувствовала, как внутри меня что-то расцветает, как будто слабая искра в моем естестве пробуждается, растет, разгорается.

Перо прошлось ниже, к животу, и я сжала пальцы ног, вбирая это будоражащее ощущение. Лицо Джаятры оставалось спокойным, но я видела, как его глаза следят за каждой моей реакцией.

— Не сдерживайся. — Его голос казался эхом моего собственного желания. — Позволь энергии течь свободно.

Я вздохнула, когда перо пробежалось по внутренней стороне бедра. Волна чего-то мощного, древнего пронеслась по моим венам. Это не было простым ощущением. Это было… знанием. Ощущением мира вокруг и его потока во мне.

— Это твоя сила, — произнес Джаятра, сдвигаясь ближе. — Ты чувствуешь, как она пульсирует? Как она наполняет тебя?

Я кивнула, потому что говорить уже не могла.

Повинуясь его воле, перышко коснулось внутренней стороны моего бедра. Я закусила губу. Мое тело было натянуто, как струна, и каждое прикосновение заставляло меня содрогаться.

— Пожалуйста, — простонала я.

Джаятра определенно знал, чего я хочу. Перо прошлось по отвердевшим соскам, но надолго на них не задержалось. Снова скользнуло ниже, и я невольно сжала бедра, чувствуя безумную пульсацию между ними. Еще ниже… Я выгнула спину и облизнула пересохшие губы.

— Раздвинь ноги, сетепет, — мягко сказал Джаятра.

Это не было приказом, но я безропотно подчинилась. Спокойствие на его лице по контрасту с пылающим внутри меня желанием сводили меня с ума. А потом перышко нежно коснулось набухшего клитора.

Я почти закричала. Выгнулась, упираясь пальцами в ковер и, кажется, ломая ногти. Жаркая волна прошла по всему моему телу, бедра содрогнулись.

И тогда тепло внутри меня вспыхнуло. Оно росло, заполняло меня изнутри, захватывая каждую клетку тела. Сила, пробуждаясь, рвалась наружу, пульсировала под кожей, сливалась с воздухом вокруг. Я чувствовала ее движение, ее силу, ее связь со мной.

Джаятра поднялся и отступил на шаг, наблюдая за мной. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.

— Теперь ты готова к полноценному познанию себя.

Я лежала, тяжело дыша и чувствуя, как мое тело постепенно приходит в себя. Но сердце все еще колотилось в ритме этой новой, пробудившейся силы. Внутри меня что-то изменилось — я чувствовала себя более живой, более связанной с миром вокруг. Впервые в жизни я чувствовала себя целостной. Настоящей.

Натянув ночнушку, я покачала головой. Я кончила дважды за этот сон, но какими же разными были эти оргазмы… Требовательные пальцы, неумолимо вонзающиеся в меня, принадлежащие разгоряченному, властному фараону. И нежное перышко, почти невинно ласкающее мое тело, в руках спокойного, почти сосредоточенного мужчины.

До сих пор не могу поверить, что могу быть такой. Что могу фантазировать о таком и наслаждаться им. Где эта порочность и бесстыдство прятались все это время?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6. Отголосок силы (ч.2)

Занаху уже ждал меня в коридоре. Не знаю, знал или догадывался ли он, что именно произошло за закрытыми дверьми учебной комнаты, но он ничем этого не выдал. Лишь молча повел меня по коридорам дворца в мои покои.

Они располагались в самом сердце дворца и занимали несколько просторных комнат, соединенных между собой широкими проемами, украшенными резьбой и росписью.

Первое, что бросалось в глаза — это обилие света и воздуха. Окна выходили на цветущий сад, заполняя комнаты солнечными лучами и ароматом экзотических цветов. Стены были выложены полированным алебастром, мерцающим в отблесках света, а потолки — расписаны фресками, изображающими сцены из мифов и легенд Древнего Египта.

Высокие колонны поднимались к сводчатому потолку, из которого свисали масляные лампы, отбрасывая мягкий свет на стены из гладкого песчаника. По углам комнаты стояли низкие столики, уставленные глиняными сосудами с благовониями и чашами с фруктами.

Легкие занавеси из тончайшего льна трепетали при каждом дуновении ветра. Вдоль стен тянулись ложи, покрытые мягкими тканями, расшитыми золотыми нитями. Пол был застелен роскошными коврами, по которым было так приятно ходить босиком. В углу слышалось тихое журчание воды. Я обнаружила там небольшой фонтан, питаемый скрытыми источниками.

В центре комнаты находилось широкое ложе с балдахином из тончайшего льна, украшенного золотой вышивкой и кистями из драгоценных камней. Рядом стоял небольшой столик из резного дерева, на котором были расставлены сосуды с благовониями и ароматическими маслами.

Почтительно кивнув, Занаху покинул комнату. Но надолго одну меня не оставили.

Вскоре двери в мои покои бесшумно отворились, и в комнату вошли две служанки, неся перед собой стопку одежд так, будто те были священными реликвиями.

Наряд, который они мне принесли, заставил меня восхищенно ахнуть. Это было нечто среднее между одеждой и произведением искусства — настолько изысканным и роскошным он был.

Он начинался с тончайшей, почти невесомой накидки из золотистой кисеи, сотканной из нитей, которые, казалось, впитали солнечный свет. Накидка должна была лишь прикрывать плечи и предплечья, падая мягкими складками до самой земли и открывая взгляду кожу.

Лиф был облегающим, подчеркивающим каждую линию моего тела. Он оставлял плечи и руки полностью открытыми, а грудь едва прикрывал тонкой тканью, которая отчетливо намекала на то, что скрывалось под ней. Тонкие бретели, расшитые бирюзой, перекрещивались на спине, оставляя ее обнаженной. Юбка была длинной, но разрезанной по бокам до самых бедер, и открывала ноги при каждом шаге. Ткань струилась, как вода, обвивая бедра и подчеркивая изгибы.

Вместо пояса — золотая цепочка с подвесками в форме лотосов, которые мягко позванивали при каждом движении. На предплечьях — браслеты с изображениями священных жуков-скарабеев, символизирующих возрождение и вечную жизнь. На ногах — сандалии из тонких кожаных ремешков, украшенные золотыми бляшками.

Они едва касались моих ног, словно созданные для того, чтобы я чувствовала себя богиней, парящей над землей.

Завершало наряд колье из массивного золота, усыпанное драгоценными камнями разных форм и цветов, отчего оно напоминало солнечные лучи, окутывающие своей силой. Оно подчеркивало декольте и акцентировало внимание на груди.

Взглянув на себя в зеркало, я увидела не просто женщину, а воплощение роскоши и силы. Этот наряд был одновременно откровенным и величественным, словно созданным для того, чтобы подчеркнуть мою связь с Исидой.

Я покачала головой. Это не сон, а самая настоящая сказка.

Не знаю, что меня ждет впереди… но очень хочу узнать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

7. Пробуждение

Я безумно хотела продлить этот сон. Растянуть его на целую вечность. Но постель в моих покоях оказалась невероятно мягкой, а я чувствовала себя совершенно обессиленной.

Происходи все в реальности, такая реакция была бы вполне объяснима. Я же предполагала, что так мое подсознание мягко говорит мне о неизбежном окончании сна. Необычно? Не то слово. Но и само это сновидение обычным никак не назовешь.

Что ж, значит, так тому и быть. Оно все равно останется со мной навсегда. Я буду бережно хранить его в памяти… и воскрешать темными ночами. Когда снова захочется пофантазировать о сильном и властном фараоне и загадочном, спокойном маге-мудреце.

Растянувшись на постели, я крепко заснула.

Когда я проснулась, солнечный свет уже пробивался сквозь тонкие занавески, окрашивая комнату в теплые золотистые тона. Я потянулась, чувствуя, как мое тело медленно возвращается к жизни. Но что-то было не так.

Красочный, яркий сон не спешил исчезать, а я — погружаться в привычную серость своей прежней жизни. Я лежала на той же постели, в тех же покоях, окутанных драгоценными тканями и наполненных ароматами благовоний. Стены, украшенные фресками с изображениями богов, высокие колонны, уходящие в потолок, фонтанчик и чаши с фруктами…

Пробуждение оказалось слишком явственным, слишком плотным, слишком настоящим. Виски сдавило, словно на меня обрушился весь вес этого древнего мира.

Это не было сном.

Сердце застучало так, что заболело в груди. На меня нахлынула паника. Так ведь не может быть…

Вспышки воспоминаний о вчерашнем дне били по сознанию, как удары хлыста. Как я набросилась на фараона с поцелуем, как терлась о него, всем своим видом показывая свое возбуждение. Как позволила его пальцам проникнуть в меня и довести до ошеломляющего оргазма. Как, едва отошедшая от него, лежала на полу и позволяла придворному мудрецу и его перышку делать со мной… всякое.

Я всхлипнула, закрывая лицо ладонями. Прошептала, чувствуя, как жар стыда поднимается от кончиков пальцев к вискам:

— О боже… Это было реально.

Что же я натворила?

Но это ведь был сон! Точнее… Должен был быть. И он должен был исчезнуть с первым лучом солнца, оставив после себя только размытые, сладкие грезы. Но мир Камоса, Джаятры и Занаху не исчез. Он ждал меня.

Я не просто видела сон — я жила в нем. И я действительно… сосуд богини Исиды.

Поверить почти невозможно, но это осознание перебила другая мысль. Меня вырвали из моей реальности. Без спроса. Без права выбора.

Гнев захлестнул меня, вытесняя шок и стыд. Я вскочила с постели. Бросилась вперед на подкашивающихся ногах, кутаясь в шелковую накидку, чтобы хоть немного себя прикрыть. Чтобы не казаться снова такой… доступной. Кожа горела, сердце стучало в бешеном ритме. Воздух в комнате вдруг стал слишком густым, слишком жарким.

Я должна была увидеть его. Должна была сказать ему. Какого черта он со мной сделал?

Не помню, как достигла тронного зала. Пролетела мимо стражи, чувствуя, как гнев и растерянность клокочут внутри. Залитый солнечным светом зал раскрылся передо мной, и в центре его, на возвышении, сидел он.

Красота, которая, как мне казалось, не может существовать в реальности. Совершенство, созданное богами. Фараон. Его осанка была прямой, а взгляд — спокойным. А торс… проклятье, торс был оголен и выставлен на всеобщее обозрение. Сегодня на Камосе была лишь набедренная повязка и украшенное драгоценностями ожерелье-воротник, усех.

Он был так же прекрасен, как я помнила. Широкие плечи, сильные руки, густые черные волосы, обрамляющие лицо с безупречными чертами. Тонкие губы чуть изогнуты в тени усмешки. Даже сейчас, в состоянии паники, я не могла не отметить, как он хорош собой.

Дыхание перехватило. Как я могла думать, что Камос лишь плод моего воображения? Как могла не признать в нем нечто большее?

— Ты! — выпалила я. — Как ты мог? Ты просто взять и вырвал меня из моего мира!

Он поднял бровь.

— Неожиданно видеть тебя с обвинениями… и с таким пылающим взором. Почему же вчера ты не сомневалась в моих решениях? Ты всем своим видом выражала готовность совершить то, для чего была избрана Исидой.

В голосе Камоса звучала легкая насмешка. Жар прилил к щекам. А фараон, казалось, лишь наслаждался моим смятением.

— Вчера… — выдохнула я. — Вчера я думала, что это всего лишь сон!

В темных глазах промелькнула тень любопытства.

— Сон? — протянул Камос, чуть склонив голову.

— Да! — Я сжала кулаки. — Я не знала, что все это… настоящее! Я видела тебя во сне, за день до того, как ты… как твой обряд перенес меня сюда. Видела, как ты разговариваешь с советником о сосуде Исиды.

Как оказалось, обо мне.

Фараон нахмурился.

— Вероятно, это случилось потому, что уже тогда в тебе пробуждалась сила Исиды, — задумчиво сказал он. — К богине взывал я, я молил ее о священном союзе с ее сосудом. Вероятно, сила Исиды в тебе и связала нас — задолго до нашей встречи.

Я судорожно сглотнула. Все еще пыталась осознать то, что это действительно произошло.

— А мне что теперь делать? — сорвалось с моих губ.

Голос прозвучал слабо, почти обреченно.

Камос откинулся на спинку трона. Его взгляд похолодел, черты лица словно ожесточились.

— Принять правила игры, — веско сказал он.

И с леденящим ужасом я осознала — назад дороги нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8. Золотая клетка

Я стояла у огромного окна, за которым раскинулся бескрайний горизонт, окрашенный в алые и золотые тона заката. Даже оно оказалось ловушкой. За резными ставнями тянулись сады, сжатые в каменные объятия стен. Высокие, неприступные. Как и все здесь.

Воздух был наполнен ароматом цветущих лотосов и пряных благовоний, но даже их сладкий запах не мог заглушить горечь, подступающую к горлу. Теплый свет свечей облизывал золоченые стены, отражаясь в полированных колоннах и рассыпаясь янтарными бликами по мозаичному полу.

Золотая клетка.

Мои пальцы сжали край мраморного подоконника, словно я пыталась удержаться за что-то реальное, осязаемое. Если это сон, он затянулся.

Если это реальность, то я… Я никогда больше не увижу Крис. Никогда не услышу ее смех, который всегда звучал, как звон колокольчика, и ее бесконечные шутки, которые заставляли меня забыть о всех проблемах. Наверное, она сейчас сидит в нашем любимом кафе и гадает, куда я пропала.

Я больше никогда не увижу родителей. Они давно привыкли жить без меня, но я знала, что где-то в глубине души они все еще ждут, что я вернусь. Хотя бы на праздники.

Но я никогда не вернусь.

Это осознание ударило с новой силой, заставив сердце сжаться. Я больше не увижу никого из своей прежней жизни. Ни Крис, ни родителей, ни коллег, с которыми мы обменивались улыбками и приветствиями в коридорах “Зеленого Пульса”. Все, что было моим миром, осталось там, за гранью.

Я закрыла глаза, пытаясь заглушить нахлынувшую волну отчаяния. Но вместо этого перед глазами всплыло лицо Камоса. Его холодный, пронизывающий взгляд, полный уверенности в своем праве решать за меня. Его высокомерная улыбка, словно он уже знал, что я смирюсь. Что я приму эту новую жизнь, как подарок судьбы.

“Нет,” — прошептала я, открывая глаза.

Это слово, тихое, но полное силы, разожгло огонь в моей груди. Я не смирюсь. Я не позволю ему или кому-то еще решать за меня. Да, я потеряла все, что было мне дорого. Но это не значит, что я должна стать послушной марионеткой в руках фараона.

Шаги за спиной заставили меня обернуться. Камос стоял в дверях. Его фигура, прикрытая лишь воротником и белой набедренной повязкой, выделялась в полумраке коридора. Он смотрел на меня с тем же выражением, что и раньше — смесью любопытства и некой… непоколебимости.

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

— Вряд ли, — мстительно перебила я.

— Но теперь мой дворец — твой дом. — Голос Камоса был гладким и ровным, как полированная сталь.

Я невесело рассмеялась.

— Мой дом? Это темница с золотыми стенами. И ты запер меня в ней, — выпалила я, переходя на “ты”.

На “вы” обращаются к тем, к кому испытывают уважение. Я же испытывала гнев, негодование, едкую досаду.

Камос подошел ближе, и я ощутила его давящую силу. И как человек практически в одной набедренной повязке может производить такое впечатление? Как будто все его тело было заковано в литую броню.

— Я дал тебе защиту. Ты можешь жить в роскоши и довольстве, как полагается…

— Кому? Кукле в витрине? Игрушке для твоих жрецов?

— Избраннице Исиды. Саат Исет, — невозмутимо ответил Камос.

Чтобы вывести его из равновесие, нужно было что-то посерьезнее хрупкой полуобнаженной девушки, приведенной в смятение и ярость.

— Тебе придется смириться с тем, что теперь это — твоя новая реальность, — с нажимом сказал он.

Я вспыхнула.

— Потому что ты так решил? Ты забрал меня из моего мира, не спросив, хочу ли я этого. С чего ты взял, что можешь просто взять и переписать мою жизнь? Этот мир — не мой. Почему меня должны волновать его проблемы и какой-то там священный союз?

Глаза Камоса сузились, но он не ответил.

— Я не твоя игрушка, — продолжила я, шагнув к нему. — И я не буду сидеть здесь, в этой золотой клетке, и делать вид, что все в порядке. Ты можешь быть фараоном, можешь быть богом для своего народа, но для меня ты просто человек, который украл мою жизнь. Так что не думай, что я приму это молча.

На лице Камоса промелькнуло что-то — призрачная эмоция, тень, которую я не успела поймать. А потом он улыбнулся так, что внутри все сжалось.

— Ты смелая, — наконец произнес он, и в его голосе появилась опасная нотка. — Но смелость не всегда приводит к победе.

— Может быть, — проронила я, чувствуя, как огонь внутри меня разгорается все сильнее. — Но я предпочитаю сгореть, чем позволить тебе решать за меня.

Камос склонил голову набок, изучая меня, словно редкую птицу.

— Ты сильнее, чем кажешься. Но не забывай, Саат Исет, в этом мире сила не всегда в ярости. Иногда она заключается в смирении.

— Значит, ты предлагаешь мне просто смириться? — Я вскинула подбородок, встречая его взгляд.

Он не ответил, но это было не нужно. Я уже знала ответ.

Мы стояли друг напротив друга, словно два воина перед битвой. Шумно выдохнув, я повернулась обратно к окну. Пусть видит мою спину. Пусть знает: я не сломлена.

— Возможно, я примерял то, что произошло с тобой, на себя, — медленно, словно неохотно сказал Камос. — Для меня жертвы — часть моего существования. Ты говоришь, что я украл твою жизнь и заточил тебя в клетку… Но я и сам долгое время был пленником навязанной мне судьбы.

Я резко обернулась.

— Пленником? Ты фараон. Ты правишь этой страной. Ты один из самых влиятельных людей своего мира.

Он усмехнулся, но в его улыбке не было радости или веселья.

— Править — не значит быть свободным. Всю свою жизнь с самого детства, едва я понял, что являюсь сосудом Амон-Ра, я был связан обетами, традициями, долгом. И невозможностью быть с тем, с кем я хочу быть, с невозможностью любить и выплескивать свое желание.

— Ты говоришь о… воздержании? — Я, кажется, покраснела.

Камос кивнул.

— Мое семя, моя сущность принадлежит лишь сосуду Исиды. Нельзя было допустить, чтобы она пролилась, чтобы она коснулась другой женщины.

— То есть ты никогда… — Мои глаза изумленно расширилась. Борясь с самой собой и со снедающим меня любопытством, я выдавила: — А ты сам…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хочешь знать, не удовлетворял ли я сам себя? — усмехнулся Камос, совершенно бесстыдно глядя на меня. — Разумеется. Иначе я бы попросту сошел с ума. Я — мужчина, Саат Исет. Довольно страстный мужчина.

Я сглотнула, ощущая поднимающийся изнутри, из самого центра моего естества, жар. Нет-нет-нет, я не могу позволить ему или его речам снова сбить меня с толку! Возбудить, заставить изнывать от желания, от жажды прикоснуться к нему и ощутить его в себе…

— Запрет касается лишь девушек, женщин. Но это, поверь мне, суровый запрет.

Могу представить, как много красавиц его окружало. Как многие из них были готовы на все, чтобы разделить с фараоном постель. А он все это время был предназначен… мне.

Безумие. Какая девушка не мечтает о том, что она будет единственной для столь потрясающего мужчины?

“Внешне, Глория. Он прекрасен лишь внешне. Но вместе с тем он самоуверен, неуступчив и высокомерен, а еще у него явный сложности с сочувствием”.

— Как носитель силы Амон-Ра, я принадлежу Исиде. Я не мог позволить себе ни капли слабости, ни единого мгновения, которое могло бы поставить под угрозу священный союз. Я был сосудом, инструментом, и моя судьба была подчинена этому. Несмотря на то, что другие фараоны до меня провели свою жизнь в одиночестве, потому что так и не дождались момента, когда Исида изберет свой сосуд, благословив смертную девушку. Но я был готов и на этот риск.

Слова Камоса повисли в воздухе, тяжелые и горькие. Я не знала, что сказать. Эта неожиданная пылкая откровенность заставила меня взглянуть на него по-другому. Но это не значило, что я готова была простить его.

Камос, кажется, почувствовал это. Читал все эмоции, которые переполняли меня.

— Саат Исет… Позволь мне переубедить тебя. Позволь показать, как важен наш союз для жителей моей страны.

Он не обещал отпустить меня, если увиденное — чем бы оно ни было — не заставит меня передумать. Значит, был намерен и дальше использовать меня как сосуд Исиды. Но то, что я поняла это, даже к лучшему. Меньше буду одурманена и очарована его близостью и им самим.

Однако я и впрямь хотела знать больше. Хотела видеть, за что он сражался и к чему готовился всю свою жизнь.

— Хорошо. Покажи мне.

9. Город света и тьмы

Мемфис встретил меня оглушающей симфонией красок, звуков и запахов. Город, который я видела раньше только на страницах учебников по истории, теперь раскинулся передо мной во всей своей древней красе. Но это был не тот Древний Египет, который я знала. Это был мир, где магия и реальность переплетались так тесно, что границы между ними стирались.

Мы двигались по улицам не пешком — Камос, как истинный правитель, предпочел более величественный способ передвижения. Нас несли на паланкине, украшенном золотом и лазурью, а вокруг шествовала охрана в доспехах, сверкающих на солнце.

Рядом с Камосом в его полупрозрачном льняном покрывале, ниспадающем с плеч, с венчающей голову золотой диадеме и пальцами, унизаны кольцами с изображением солнечного диска, я чувствовала себя одновременно принцессой и пленницей.

Мой взгляд жадно впитывал все вокруг.

Мемфис оказался городом контрастов. В центре все дышало роскошью и порядком. Высокие колонны храмов, украшенные иероглифами. Статуи богов и фараонов, смотрящих на нас с высоты своих пьедесталов. Рынки, где торговцы предлагали специи, ткани и украшения. В воздухе витал запах благовоний, специй и пыли — густая смесь, пьянящая и немного дурманящая.

Жители Мемфиса были одеты в яркие, изысканные одежды: женщины в платьях из тончайшего льна, украшенных золотыми нитями, мужчины в набедренных повязках и накидках, расшитых символами. Одни спешили по делам, другие неспешно вели разговоры, поигрывая браслетами из лазурита и сердолика, спорили, торговались и заключали сделки.

Лица большинства из них были спокойны, даже безмятежны, словно они жили в мире, где тьма никогда не коснется их домов.

Но чем дальше мы двигались к окраинам, тем больше менялась картина.

— Врата начали ослабевать, — произнес Камос. В его голосе я услышала отчетливое напряжение. — Древние переходы между мирами всегда были хрупкими, потому их испокон веков охраняли жрецы. Но их сила словно иссякает. В прошлые разы, когда врата ослабевали, мы сталкивались с вторжением диких тварей, порождений хаоса. Но сейчас угроза куда страшнее. На этот раз нам грозит пробуждение самого Сета.

Холодок пробежал по спине.

— Сет? Бог тьмы и разрушения?

Камос кивнул. Взгляд темных глаз был устремлен куда-то вдаль, словно он видел то, что скрыто от моих собственных.

— Он был изгнан из моего мира тысячелетия назад за свои чудовищные прегрешения. Но его тени никогда не покидали этот мир. Они ждут, напитываются силой, набухают, словно напившиеся крови пиявки. И теперь, когда врата ослабевают, Сет отчаянно стремиться вернуться.

Я хотела расспросить его подробнее, но слова застряли в горле. Мы достигли окраин.

Этот Мемфис был другим. Золото померкло, уступив место грязным стенам и обветшалым домам. Люди, которых мы встречали, выглядели изможденными, их глаза полнились страхом. Я видела, как мать прижимала к себе ребенка, чье лицо было покрыто странными черными пятнами. По улицах были разбросаны останки животных, а воздух был наполнен запахом гнили и отчаяния.

— Твари Сета, — глухо проговорил Камос, следуя за моим взглядом. — Они проникают через врата, отравляют все, к чему прикасаются. Мы пытаемся сдерживать их, но с каждым днем это становится все сложнее.

Я чувствовала, как мое сердце сжимается от боли. Неважно, что обитатели Мемфиса жили в иной реальности, никак не соприкасающейся с моей. Они были такими же людьми, как и я. И они… страдали.

Внезапно мое внимание привлек маленький мальчик, сидящий на обочине дороги. Он сжимал в руках сломанную птицу. У нее было перебито крыло, и она жалобно пищала. Что-то внутри меня надломилось.

Я не думала, не размышляла. Какая-то сила повела меня вперед. Прежде, чем Камос успел сказать хоть слово, я соскользнула с паланкина и опустилась на колени рядом с мальчиком.

Руки сами потянулись к птице, и в тот момент, когда я коснулась ее, что-то внутри меня... проснулось. Тепло. Оно разлилось по моим жилам, мягкое и успокаивающее, как солнечный свет. Я почувствовала, как энергия течет через мои пальцы. Закрыла глаза и сосредоточилась на птице, посылая ей свою энергию, свою волю к жизни.

Когда я открыла глаза, то увидела чудо. Крыло птицы срослось, и она, словно ничего не произошло, взмахнула крыльями и взлетела в небо. Мальчик смотрел на меня с восхищением и благоговением.

Я была потрясена. Я исцелила птицу? Это правда сделала я?

На нетвердых ногах я вернулась к Камосу.

— Видишь? Это и есть сила Исиды. Вероятно, вам с Джаятрой удалось открыть ее источник в тебе.

Я покраснела до самых корней, вспоминая наши уроки. Прикосновения пера, эта нежная, почти невесомая ласка, жар и пульсация меж моих ног и… оргазм, сотрясающий все мое тело. И это пробудило магию во мне? Пробудило силу Исиды?

Камос читал меня как открытую книгу.

— Тебе не стоит смущаться этого, Саат Исет. Секс и чувственность — одна из составляющих культа Исиды. Тебе известна легенда о воскрешении Осириса, ее мужа, убитого Сетом? Используя свою магию, Исида собрала части тела Осириса и временно восстановила его жизненную силу, чтобы зачать от него сына Гора.

— То есть он был способен на… — запинаясь, проговорила я.

— Возбуждение и оплодотворение, да. Это символизирует не только магическую силу Исиды, но и связь между сексуальностью, плодородием и возрождением. Не только для жрецов Исиды, но для многих египтян плодородие тесно связано с сексуальностью, ведь именно через сексуальный акт происходит зачатие новой жизни.

Об этой стороне моего дара я, пожалуй, подумаю позже — и без того слишком многое нужно было осознать.

Я огляделась вокруг. Взглянула на увядающие растения, на больную землю, на изможденных, напуганных людей. Вспомнила Крис, родителей… Они справятся. А я… Кажется, я и впрямь нужна здесь. Кроме того… Во мне текла настоящая божественная сила. Как я могла от нее отказаться?

Мой мир рушился, но вместо пустоты пришло осознание: мне больше не за что держаться. Все, что связывало меня с прежней жизнью, осталось по ту сторону. И чем быстрее я это приму, тем легче будет сделать шаг в новое настоящее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Там, в прошлом, мне никогда не выпадало возможности по-настоящему изменить мир, повлиять на чью-то судьбу. Но здесь я могу сделать что-то важное. Я могу помочь подданным Камоса и уберечь их от угрозы.

В этот момент я твердо решила, что больше не буду цепляться за старую жизнь. Но это не значит, что я смиренно приму все, что мне уготовили. Золотая клетка может быть красивой, но я не буду ее пленницей.

Я хочу, чтобы мои желания уважали так же, как и волю Исиды.

— Я помогу тебе, — решительно сказала я, вскидывая голову. — Я стану полноценным сосудом Исиды и помогу тебе остановить Сета.

Камос улыбнулся.

— Тогда готовься, Саат Исет. Нам предстоит долгий путь.

Долгий путь рядом… с ним.

10. Искушение фараона

Солнце встало над Мемфисом, и сегодня его лучи как-то по-особенному согревали меня. Проснувшись, я потянулась, чувствуя под пальцами шелковое белье. Вспомнила, как в них пробуждалось восхитительное тепло, исцелившее крыло несчастной птицы. Я не просто была живым сосудом, я была носительницей силы Исиды, ее вестницей и ее смертным олицетворением на этой земле.

В золотой клетке появились двери, ведущие в новый, удивительный мир.

Вместе с рассветом в мои покои вошел Камос.

— Доброе утро, Саат Исет. Готова к урокам?

— Почти.

Я села на кровати, скрестив ноги. На мне было нечто вроде ночной рубашки из закромов дворца. Длинная, она была все такой же полупрозрачной, как и та, в которой я прибыла сюда. Потому неудивительно, что взгляд Камоса жадно скользнул по моему телу, вызывая внутри меня горячую волну.

— Ты называешь меня дочерью Исиды. Ты просишь меня быть ее сосудом, чтобы исполнить свое предназначение здесь. Но ты даже не удосужился спросить моего настоящего имени.

Камос нахмурился.

— Потому что твое имя здесь не имеет никакого значения.

Я подалась вперед. Мои глаза опасно вспыхнули. Прежде я даже не думала, что могу смотреть так. Почти угрожающе.

— То есть я просто какой-то безымянный сосуд Исиды, верно я поняла? — сухо спросила я.

— Саат Исет… хм-м-м… Пойми, ты теперь принадлежишь этому миру. Чтобы связь между нами была полноценной, ты должна принимать его, как свой собственный. Этому и будут посвящены наши первые уроки. У тебя будет много учителей, но контролировать все буду я.

Кто бы сомневался.

— Не меняй тему, — буркнула я.

— А я и не меняю. — Камос оперся о стену, сложив руки на груди. — Ты должна принять нашу религию и изучить нашу культуру. Исида благословила тебя, иномирянку, а не девушку нашего мира. Это великая честь. Но ей нужно соответствовать.

— Поэтому я должна отказаться не только от прошлой жизни, но и от прежнего имени?

— Твое имя — последний мост в прежнюю жизнь. И его необходимо сжечь.

Я вскочила с кровати.

— Ты хоть понимаешь, о чем меня просишь? — гневно воскликнула я. — Тебе мало того, что я оказалась здесь, пожертвовав всем, что имела, так теперь ты еще хочешь забрать мое имя?

— Что-то вроде того, — совершенно невозмутимо отозвался Камос.

А его взгляд жадно скользил по моему телу, и кожа под ним начала гореть. Я стараясь сохранить спокойствие. Я просто не могла позволить себе поддаться. Но одно только его присутствие и этот жгучий, раздевающий взгляд заставляли меня чувствовать себя на грани.

На ум невольно приходили слова Камоса о том, что он никогда не знал другой женщины. Потому что все это время он — роскошный, желанный мужчина — ждал именно меня. И это возбуждало меня больше, чем я хотела бы признать.

Я чувствовала как напряжение между нами сгущается и становится острее. Но внутри меня все еще клокотал гнев.

— Но знаешь, что хуже всего? — тихим, угрожающим голосом произнесла я. — Ты не просишь — ты приказываешь! Нет, даже не так — ты просто ставишь меня перед фактом! Так нельзя!

— Нет? — усмехнулся Камос.

Я буквально зарычала, вызвав вспышку удивления в темных глазах. Сжала кулаки и порывисто шагнула к нему.

— Ты невыносим! Ты привык получать все, что захочешь! Не спрашивать, а просто брать!

— Ты права.

В мгновение ока сложенные на груди руки разжались. Камос шагнул вперед плавным, текучим движением. Я едва успела вздохнуть, а он уже оказался рядом со мной. Его рука властно схватила меня за затылок, чтобы в следующий миг привлечь к себе и впиться в мои губы жадным, собственническим поцелуем.

Язык скользнул в мой рот, вызывая невольный стон. Вспышка желания пронзила меня до самых кончиков пальцев ног. Возненавидев себя за эту слабость, возненавидев его, я замолотила кулачками по обнаженной груди Камоса, восхитительно крепкой и твердой.

— Какая же ты упрямая, — оторвавшись от меня, выдохнул он.

Развернул меня за плечи, прижимая к себе так, что я ощутила его мощную эрекцию, упирающуюся в меня сзади.

— Отпусти меня, — прохрипела я, отчаянно вырываясь.

Камос пропустил мои слова мимо ушей. Его руки скользили по моему телу, касаясь тех мест, которые он так внимательно изучал взглядом. Я пыталась вырваться, но мои движения были слабыми, неуверенными. Мое тело предательски охотно отвечало на его прикосновения. Я извивалась, постанывая и чувствуя, как между ног становится влажно.

— Ты хочешь меня, — прошептал он. — Как бы ты ни пыталась доказать обратное.

Я хотела возразить, но его пальцы забрались под мою ночнушку и стремительно достигли того места, которое так отчаянно горело.

— Видишь? — В голосе Камоса звучала усмешка. — Твое тело не лжет.

В это мгновение я искренне его ненавидела. Но его пальцы двигались так уверенно, так мастерски, что я не могла думать ни о чем, кроме того, как близко я была к краю. И тогда, за миг до того, как я должна была кончить, он убрал руку.

Я протестующе застонала.

— Что такое? — Его дыхание обожгло мое ухо. — Ты же меня не хочешь. Разве не так?

Я попыталась вывернуться и лягнуть Камоса, но добилась лишь того, что мои ягодицы прошлись по его члену. Не сдержавшись, он хрипло застонал.

— А вот этого делать не стоило.

Угрожающие нотки в его голосе заставили меня похолодеть.

Камос обхватил мою шею сзади и надавил. Я не успела опомниться, как опускалась на четвереньки. О боги…

— Нет!

Я забилась в его руках, как пойманная птица, но он крепко удерживал меня.

— Пожалуйста…

— Проклятье, я не собираюсь тебя насиловать! — выругался Камос.

Кажется, мне все же удалось вывести его из себя.

— Но, боги, как же долго я этого ждал… Ты — мое искушение.

Он начал мять мои ягодицы и тереть мою промежность через ночнушку. Она все еще была на мне, прикрывая меня до самых щиколоток. Значит… он не воспользуется мной?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прежде чем я успела что-то сказать, он прижал меня к себе, и толкнулся в меня через одежду. Я чувствовала его большой член на своих ягодицах. Подчиняясь его голодным движениям, расставила ноги шире, позволяя ему пристроиться между ними.

Толчки Камоса в мою плоть становились все резче и свирепее. Дыхание стало прерывистым, и я поняла, что он близок к оргазму. Еще один неистовый толчок. Хриплый стон и излившееся на ночнушку семя — то самое, что Камос все это время хранил для меня.

Тяжело дыша, он отстранился. Сидел на коленях, приходя в себя. Я скинула с себя ночнушку и переступила через нее. Внутри боролись ярость и опустошение. Второе победило.

— Сделал все, что хотел? — стеклянным голосом спросила я.

Что-то в нем словно пробило в броне Камоса легкую трещинку. Нахмурившись, он смотрел на меня.

— А теперь уходи.

— Я…

— И, кстати, меня зовут Глория. Точнее, звали, — так же бесстрастно обронила я.

И скрылась в ванной.

Когда я вернулась, Камоса в спальне уже не было.

11. Имя для иномирянки

Усилием воли я заглушила в себе те противоречивые чувства, что были связаны с Камосом. Эта история не обо мне и о нем. Это о жителях Египта, нуждающихся в защите от Сета и его темной магии. Вот зачем я здесь.

По правде говоря, я изумлялась самой себе. Что-то во мне менялось, крепло. Я как будто впервые за двадцать шесть лет пробудилась ото сна. И увидела, какая я настоящая. Или какой могу быть.

Спустя полчаса после того, как я приняла ванну, Камос послал ко мне слугу. Ну разумеется. Он же фараон. Зачем ему приходить ко мне самому? Если только для одной-единственной цели.

Горечь всколыхнулась внутри, но я стремительно ее подавила. Оправила роскошный и откровенный наряд, принесенный служанками, вскинула подбородок и направилась в тронный зал.

От взгляда на непривычно расслабленного — всецело удовлетворенного — Камоса внутри что-то шевельнулось. К своему удовольствию, я заметила, как его взгляд при виде меня снова становится изучающим, напряженным. Как скользит по мне, задерживаясь на тех местах, где ткань была полупрозрачной или вовсе отсутствовала. На моем голом животе, на спине, на ногах, которые виднелись в разрезах юбки.

Прежде этот наряд скрывала шелковая накидка, но теперь я безжалостно избавилась от нее. И это удивительным образом возымело эффект. Когда я начала говорить, внутренне тая под взглядом Камоса, мой голос звучал твердо и уверенно. Как будто я подражала ему самому

— Прежде, чем мы начнем обучение… Я дала обещание стать сосудом Исиды, а значит, провести с тобой ночь во время равноденствия. — Я выдержала паузу, чтобы удостовериться, что темные глаза сосредоточены на моем лице. — Но это будет наша единственная ночь.

Камос откинулся на спинку трона с негромким смешком.

— Хорошо, Саат Исет. Хотя мне показалось — дважды, если быть точным — что ты совсем не прочь разделить со мной ложе, пусть будет так.

Я кивнула, очень стараясь не покраснеть.

— Но если ты когда-нибудь захочешь изменить это… — низким, вкрадчивым голосом сказал фараон. — Тебе придется меня попросить.

Я сглотнула, ощущая прилив жара теперь уже совсем не на щеках. Ничего не могла с собой поделать.

Тряхнула головой. Что ж. Это даже… хорошо. Пусть мое тело тянется к Камосу, к его сильным рукам, крепкой груди и… прочим впечатляющим частям тела, гордость не позволит простить овладеть мной. Что-что, а гордость у меня была.

— Будь уверен, этого не будет, — прищурившись, заверила я.

Камос широко, самодовольно ухмыльнулся.

— Не зарекайся, Саат Исет. Как бы тебе не пришлось меня умолять.

Какой же он… невыносимый!

Сжав кулаки, я резко повернулась вокруг своей оси. Намеревалась вылететь из зала, но меня остановил голос фараона, ставший негромким и серьезным.

— Насчет твоего имени… Думаю, я нашел некий компромисс.

Как бы я ни злилась на фараона, его слова заставили меня развернуться. Во-первых, потому, что это касалось того, что действительно было для меня важно (как бы я ни пыталась показать ему обратное). Во-вторых… Такие люди, как Камос, не привыкли к компромиссам, потому я была заинтригована.

— Ты сказала, тебя зовут Глория. — Он подался вперед и облокотился о собственное бедро. — Если не ошибаюсь, это означает “сияющая”?

— Ты знаешь латынь? — изумилась я.

Насколько мне известно, в моем мире латинский язык появился в Египте только после его завоевания Римской империей, а во времена фараонов и расцвета древнеегипетской цивилизации его еще не существовало. Или в этом мире история пошла по другому пути?

— Благодаря твоему миру, — огорошил меня Камос. — Ты уже видела, как мои жрецы открывают врата в иные миры. Мы научились заглядывать за грань, наблюдать за теми, кто даже не подозревает о нашем существовании. Иногда, как в твоем случае, завеса между мирами становится тоньше, и путники могут пересечь ее. Это доказательство того, что наши знания имеют небывалую силу, и что границы между мирами — лишь вопрос воли и умения их преодолевать.

У меня холодок пробежал по коже от мысли, что жители этого мира имели возможность наблюдать за нами, оставаясь незамеченными и… недостижимыми. Почти.

— Созерцая через завесу иные миры, я наблюдал восхождение Рима и решил, что их могущество требует моего пристального внимания. Меня поразило то, как сильны они были. Они подмяли под себя земной Египет. Их легионы шагали по землям, подчиняя народы. Но их сила крылась не только в мечах. Они оставили после себя книги, указы, своды правил, размышления мудрецов. И все это записано на одном языке — латыни. Я не хочу повторения произошедшего в моем мире. И если я хочу понять их стратегию, их мысли, их слабости — я должен знать их язык. Кроме того, я обнаружил, что среди их текстов есть знания, которые могут пригодиться и нам. Не все, что написано на латыни, связано с войной. Там есть труды по медицине, астрономии, праву — вещи, которые могут усилить нашу собственную цивилизацию. Так что изучение латыни — это не просто прихоть. Это оружие. И тот, кто владеет языком врага, уже наполовину выиграл битву.

Я покачала головой. То, о чем рассказал Камос, едва в ней укладывалось.

— Что до твоего имени… Я не могу позволить тебе оставить собственное — то, с которым ты была рождена. Потому что здесь, в этих стенах, тебе предстоит пережить новое рождение. Но… В нашем языке есть имя Иарет. Оно означает “восходящая”, “сияющая” и связано с восходом солнца и новым началом. Мне кажется, оно очень тебе подходит.

— Иарет, — тихо повторила я.

Необычное звучание… но я могу привыкнуть. И, как сказал Камос, это действительно некий компромисс. Я утрачу имя, но сохраню вложенный в него смысл. И здесь оно даже приобретет новый оттенок.

Я вскинула голову.

— Мне это подходит.

— Хорошо, — сдержанно кивнул Камос. — А теперь приступим к занятиям. Начнем, разумеется, с основ. Я хочу, чтобы ты понимала, что такое Египет. Мой Египет. Ты должна чувствовать его дух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Первым делом мы отправились в Большой храм Амона-Ра, где Камос был верховным жрецом. Это было грандиозное сооружение с колоннами, устремляющимися в небо и покрытыми фигурной резьбой.

Камос вел меня по длинным коридорам храма, и каждый поворот открывал новую сцену жизни храма, бурлящую энергией служения и мистики. И с каждым новым человеком, которого представлял мне фараон, я чувствовала, как расширяется мое понимание этого мира, как складывается мозаика его культуры.

Первым был Амун, толкователь снов. Высокий и худой, с проницательным взглядом. Казалось, он видит не только внешний мир, но и глубины человеческой души. Его покои были полны амулетов, свитков и трав, создающих густой, пряный аромат. Он рассказывал о символике сновидений, о том, как боги говорят с людьми через подсознание, и как важно уметь расшифровать эти послания. Он даже предложил мне рассказать свой сон, если он меня тревожит, но я, смутившись, отказалась, не желая делиться с ним смутными образами прошлой жизни.

Затем мы встретили Херихора, писца, хранителя древних свитков. Он сидел в огромной библиотеке, окруженный тысячами папирусов, исписанных иероглифами. Его пальцы, испачканные чернилами, бережно перебирали свитки. Он рассказал о процессе создания свитков, о священном значении каждого знака, о том, как знания передавались из поколения в поколение.

Херихор показал мне свиток с “Книгой мертвых”, объяснил, как она поможет душе пройти через загробный мир и достичь вечного блаженства. Его страсть к истории и знаниям была заразительна. Я попросила научить меня иероглифам, и он согласился, показав первые знаки и произношения. На прощание Херихор сказал, что с радостью обучит меня всему, что знает сам.

После библиотеки Камос отвел меня к Сену, целителю. Его покои напоминали маленький сад, где росли различные травы и цветы. Сен был невысоким, коренастым мужчиной с добрыми глазами и мягким голосом. Он рассказал о целебных свойствах растений, о том, как использовать их для лечения болезней и облегчения страданий. Объяснил, что исцеление — это не просто избавление от физической боли, а восстановление гармонии между телом, разумом и душой.

Сену показал мне, как правильно смешивать травы для приготовления отваров и мазей, как накладывать повязки и делать массаж. Несколько видов трав он дал мне с собой, чтобы я могла исцелить небольшие раны, если таковые возникнут. Камосу это, кажется, не понравилось. Он хмуро сказал, что его долг отныне — защищать меня, и он никому не позволит причинить мне вред.

Его слова снова растревожили целый ворох противоречивых чувств в моей душе. К счастью, за этот безумно долгий день я получила столько впечатлений, что мне определенно было о чем подумать и кроме самого Камоса.

Каждый из встреченных мною сегодня людей, каждый из этих небольших уроков открывал мне глаза на красоту и мудрость древней цивилизации. Я начала понимать, что Египет — это не просто пирамиды и фараоны, а сложная, многогранная культура, основанная на глубоких знаниях и духовных ценностях.

Я жадно впитывала все, что мне говорили, стараясь запомнить каждую деталь. Чувствовала, как внутри меня растет интерес к этому миру, как пробуждается желание узнать его лучше, понять его законы…

Стать его частью.

12. Кемет-Нуит

К моему удивлению и какой-то внутренней гордости Камос даже пригласил меня посетить вместе с ним и его советником Занаху военные учения. Представил меня своим военачальникам и лучшим воинам.

Я с восхищением наблюдала, как они тренируются с луками и мечами, как управляют колесницами, как слаженно действуют в бою — пусть даже пока тренировочном.

Пока Камос был занят, беседуя с военачальниками, я тихонько расспрашивала Занаху о фараоне и отношении к нему египтян и, в частности, жителей Мемфиса.

— Наш фараон — не просто правитель, вознесенный на трон по праву рождения. Он — живая связь с богами, воплощение справедливости и мудрости на земле. Не стоит видеть в нем лишь деспота, опирающегося на силу — напротив, его власть рождается из любви и уважения народа, которому он служит верой и правдой. Фараон не слеп в своей гордыне; он черпает знания из древних текстов, постигает магию, что течет в его роду испокон веков, и использует мудрость, полученную из другого мира. Он — истинный пастырь своего народа, способный вести Египет к процветанию и славе.

Я невольно улыбнулась — искренне, беззлобно.

— Занаху, вам достаточно было сказать, что египтяне любят и безмерно уважают его. Как, полагаю, и вы.

Советник тихо рассмеялся.

— Камос для меня как сын, Саат Исет. Но это не тот случай, когда любишь кого-то столь слепо, что не замечаешь его недостатков. Я горжусь им… хоть и никак не причастен к его величию.

— Правда? Вы, советник, его правая рука? Вы определенно лукавите.

Улыбка Занаху была почти застенчивой. Этот взрослый, умный и скромный мужчина все больше располагал меня к себе.

Когда мы вернулись во дворец, Камос обратился ко мне:

— Теперь, когда ты познакомилась с Египтом, пришло время перейти к занятиям магией. Ты — сосуд Исиды, и в тебе заключена огромная сила. Но тебе нужно научиться ею управлять.

Камос привел меня в Перат-анх, “Дом жизни” при его дворце. Это был центр знаний, где хранились священные тексты, медицинские трактаты, астрономические карты, литературные произведения и магические свитки. Перат-анх служили местами обучения жрецов, писцов и других образованных людей.

Вот только вряд ли хоть кого-то из них обучал лично сам фараон.

Для наших занятий освободили целый зал. Признаться, приступая к ним, я испытывала приятное возбуждение и предвкушение. Как-никак, меня собирались обучать магии. Но… все оказалось не так просто.

Для начала мне пришлось выслушать нечто вроде вводной лекции о месте магии в мире, который египтяне называли Кемет-Нуит, что означало нечто вроде “Черная земля под покровом Нут”, богини неба. Черной землей называли Египет за его плодородные почвы вдоль вдоль Нила, которые после ежегодных разливов реки становились темными и богатыми.

Все это я тоже узнала из “вводной лекции”, хотя Камос, объясняя, всем своим видом показывал, что мы напрасно теряем драгоценное время. А я считала, что любознательность и жажда знаний должны быть удовлетворены.

Солнце стояло высоко, бросая золотые блики на стены храма. Внутри, в тиши и прохладе, Камос развернул свиток папируса, исписанный иероглифами и украшенный яркими рисунками. Я сидела напротив него, на низком табурете, с тетрадью и пером, готовая записывать каждое его слово.

— Для начала, Иарет, тебе необходимо знать, как мы, египтяне, представляем себе мир, в котором живем. Это не просто скопление звезд и планет, а живой организм, управляемый богами и населенный духами.

Перегнувшись через стол, Камос указал на рисунок на свитке, лежащим передо мной.

— В центре всего — земля, которую мы называем Та-Нетер. Она плоская и прямоугольная. Над ней простирается небесный свод, Нут, богиня неба, изогнутая над землей, словно крыша.

— То есть, небо, по-вашему, твердая материя? — удивилась я. — А не как у нас, воздушное голубое пространство?

Камос вздохнул.

— Не совсем так. Нут, воплощение небесного пространства — живое существо, наполненное божественной энергией. Каждый вечер она проглатывает Солнце, Ра, и каждую ночь рожает его заново на востоке.

— Жуть какая, — не удержалась я.

Камос посмотрел на меня с укоризной.

— Это символическое изображение, Иарет. Не нужно относиться ко всему так буквально.

— Ну ладно, — примирительно подняла я руки. — Проглатывает так проглатывает. А под землей, я так понимаю, находится загробный мир, Дуат?

— Верно.

Камос провел пальцем по изображению на свитке, и мое внимание сосредоточилось на извилистой реке, темной, как ночь.

— Это не просто место, куда отправляются души умерших, это живой, дышащий мир, полный опасностей и чудес. Лабиринт, полный потайных ходов и ловушек и населенный чудовищными существами, порожденными из тьмы и хаоса. Здесь бродят Апоп, змей, олицетворяющий тьму, и сонмы демонов, стремящихся поглотить души неподготовленных.

Я слушала Камоса, словно завороженная. Он был хорошим рассказчиком — страсть в его голосе казалась заразной. Хотелось по самые уши погрузиться в древние свитки, кропотливо изучая, исследуя то, о чем он говорил.

— Это место испытаний, где душа должна доказать свою храбрость и мудрость, чтобы продолжить свой путь к вечному блаженству. И лишь те, кто обладает знанием и защитой богов, смогут пройти через Дуат невредимыми. А значит, достичь вечного блаженства в полях Иалу.

— Что за поля Иалу?

— Это рай, Иарет. Место, где душа может обрести покой и процветание.

Я продолжала засыпать Камоса вопросами, силясь удовлетворить свое любопытство.

— Но просто пройти Дуат недостаточно, верно? Я читала о суде…

— Суд Осириса, да, — поморщился Камос. Кажется, он начинал терять терпение, потому что мы все дальше отклонялись от сути урока. — Душа предстает перед богом загробного мира, и ее сердце взвешивается на весах против пера богини Маат, символа истины и справедливости. Если сердце окажется легче пера, душа будет допущена в поля Иалу. Если тяжелее — ее пожрет Амат, чудовище с головой крокодила, телом льва и задней частью бегемота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Жестоко, — прокомментировала я. — А что, если человек всю жизнь был хорошим, но совершил пару ошибок?

— Все ошибки будут учтены, Иарет. Ничто не ускользнет от внимания богов.

— А если совершенные им благородные поступки перевесят плохие?

— Если их было много и они исходили от самого сердца, этого может быть достаточно, чтобы душа попала в поля Иалу.

— А если человек плохой, но покаялся перед смертью?

— Это зависит от искренности его покаяния и от милости Осириса.

— То есть, все решает случай?

Камос вскипел.

— Нельзя говорить о случае, когда речь идет о богах! Все происходит по их воле, и ничто в этом мире не случайно.

— Но если есть воля богов, то зачем вообще суд? Получается, все предопределено?

Фараон вздохнул, потирая переносицу.

— Ты задаешь слишком много вопросов, Иарет.

— Но мне нужно все понять! — возмутилась я.

— Поймешь. Со временем. Судя по тому, у тебя живой, пытливый ум. И некоторые ответы на вопросы тебе, как и любому другому человеку на планете, предстоит отыскать самой.

Камос говорил так вкрадчиво и проникновенно. А еще я вдруг осознала, как близко ко мне он был. Я сидела за столом, тогда как он, подавшись вперед, опирался о него обеими ладонями с другой стороны. Наши головы, склонившиеся над древним свитком, были так близки… И сейчас мы смотрели в глаза друг другу.

Хотелось податься к нему, впиться в его губы поцелуем. Но я не могла этого сделать. Я все еще не простила Камосу того, как он обошелся с моей жизнью и моей судьбой. Если я поддамся на желания тела, это лишь ухудшит ситуацию и заставит меня ненавидеть саму себя за слабость.

Кажется, Камос знал все мои мысли. И когда я поджала губы и чуть подалась назад, он понимающе усмехнулся. А потом как ни в чем не бывало продолжил начатое.

— Кроме трех миров — мира людей, мира богов и загробного мира — существуют еще стихии. Они пронизывают все сущее и являются основой магии.

— Дай угадаю — земля, вода, воздух и огонь?

Набор, известный любому человеку, который читал фэнтезийные книги или смотрел фильмы, сериалы и аниме.

— Верно. Стихии соответствуют четырем сторонам света и четырем аспектам бытия. Земля — это стабильность, плодородие, материальный мир. Вода — это эмоции, интуиция, подсознание. Воздух — это разум, общение, знание. Огонь — это воля, страсть, трансформация.

— И как они связаны с магией?

— Магия — это умение управлять стихиями, направлять их энергию для достижения определенных целей. Каждый бог связан с определенной стихией и может даровать своим последователям силу управлять ею.

— А Исида связана с землей?

— В первую очередь — да, как богиня жизни и плодородия. Но она связана и с водой, так как богиня Нила. Она дарует своим последователям силу исцеления, защиты и процветания. Но она также может быть жестокой и мстительной, если ее разгневать.

— И я могу быть… такой же? Призывать такую же магию, как и она? Не только исцеляющую, но и… разрушительную?

— Это зависит только от тебя, Иарет. Ты — сосуд Исиды. В тебе заключена ее сила. Но лишь тебе решать, как распорядиться ею. Использовать ли ее для защиты людей и укрепления врат или же сражаться бок о бок со мной с полчищами тварей Сета.

Я вздрогнула. Не представляю себя в этой роли.

Не знаю точно, что меня ждет впереди, но я готова учиться. Хотя бы для того, чтобы понять, на что способна плещущаяся внутри сила богини, которая отчего-то избрала именно меня.

13. Урок чувственности

Не терпящим возражения тоном Камос сказал:

— Теперь тебя ждут уроки с Джаятрой.

Я закусила губу. Теперь, когда я знала, что все это происходит на самом деле… Как я могла позволить чужому мужчине снова видеть меня обнаженной? Пробуждать мою чувственность, вызывать во мне желание, доводить до оргазма… пусть даже не пальцами, а пером?

— Иарет, это необходимо, — нахмурился Камос.

Говорить мягко и уговаривать он не умел. Спасибо хоть не закинул на плечо и не отнес к Джаятре, что, как мне кажется, было вполне в его стиле.

Я выдохнула. Джаятра уже видел меня нагой. Уже своими ласками доводил меня до пика. А если магия Исиды во мне и успех ритуала в ночь равноденствия зависели от пробуждения во мне чувственности и от этих эротических игр… Неужели из-за своей робости и смущения я остановлюсь на полпути?

Кроме того… Я чувствовала к Джаятре влечение, пусть и совершенно непохожее на те жаркие, страстные, почти голодные ощущения, которые вызывал во мне Камос. Я хотела стереть с его лица эту непоколебимую невозмутимость. Хотела видеть его возбуждение. Чувствовать его желание обладать мной.

И что-то мне подсказывало, что он был нежным, внимательным любовником. Тем, что сначала удовлетворит свою женщину, и лишь потом — самого себя. Полная противоположность тому, что случилось вчера между мной и Камосом. Я даже не могу быть полностью уверена в том, что он остался бы, чтобы принести мне удовольствие, если бы я его не прогнала.

Нет, судя по тому, что я узнала, Камос не был избалованным или эгоистом. Но он был собственником и себялюбцем и вполне мог забывать о чужих желаниях — когда они касались отдельно взятых людей вокруг него, а не подвластного ему народа.

Так если фараон не заботился о моем удовольствии… почему бы о нем не позаботиться мне самой? Кроме того, я заслуживала личного счастья. А со своенравным, властным и временами невыносимым Камосом мне его не обрести.

— Хорошо, — наконец сказала я.

Камос даже как будто бы не удивился. Кивнув, как ни в чем не бывало направился по своим делам. Я едва сдержала раздраженный выдох. И почему его реакция вызывала во мне такую острую досаду?

Вскоре я уже стояла на коленях на плетеном ковре. Комната утопала в полумраке. Свечи мерцали мягким светом, отбрасывая на стены колеблющиеся тени. Окна были плотно занавешены. Аромат чего-то медово-пряного проникал в мою грудь с каждым вдохом, убаюкивая и размывая границы между реальностью и сном.

Однако мое тело оставалось напряженным. Слишком хорошо я помнила, чем закончилось наше занятие в прошлый раз и в чем оно заключалось.

Джаятра стоял напротив — высокий, бесстрастный, как статуя, и почти нереальный в этом зыбком свете. Казалось, его глубокий взгляд, обращенный на меня, видит все — мои страхи и желания, даже те, о которых я сама не знала. Внутри что-то сжалось, но не от тревоги. Скорее от осознания собственной беззащитности перед этим человеком.

— Ты должна познать себя, — размеренно сказал он. — Не только как сосуд для Исиды, но и как женщину. Должна научиться чувствовать каждую эмоцию, каждое прикосновение, каждую грань своего существа. Только тогда ты обретешь настоящую силу.

Слова застряли в горле, и я просто кивнула. Мне казалось, что воздух стал гуще, обволакивая меня и заставляя сердце биться быстрее.

— Опустись на ковер.

Я послушалась, гадая, что он приготовил для меня сегодня. Джаятра взял свечу. Пламя колыхнулось, танцуя в его руках. Он медленно поднес ее ко мне, и тепло окутало кожу.

В тот момент, когда он прошептал: «Закрой глаза», я повиновалась, позволяя себе раствориться в ощущениях.

Первая капля воска упала на плечо. Горячая вспышка тут же уступила место прохладе, когда воск застыл, оставляя странное покалывание. Я вздрогнула, но не от боли. Это было… волнующе. Почти приятно.

— Дыши. Позволь себе раствориться в ощущениях. И не бойся. Это заговоренные свечи. Они не причинят твоей коже никакого вреда.

Тихий голос Джаятры — словно ласковое прикосновение пера. Я расслабилась, почти обмякла. Что-то в нем внушало мне доверие. Что странно, ведь я знала его еще хуже чем Камоса.

Но о последнем думать мне сейчас не хотелось.

Вторая капля скользнула по коже ниже, ближе к ключице. Сердце пропускало удары. Я сделала глубокий вдох, и в этот миг еще одна капля упала на мою грудь чуть ниже ключицы. Ощущение было более интенсивным, и я почувствовала, как что-то внутри меня начинает пробуждаться. Нечто первобытное, незнакомое, но невероятно живое.

Четвертая капля упала на живот, делая мое дыхание частым и прерывистым.

— Чувствуешь? — Голос Джаятры теперь вовсе был едва слышен. — Твое тело жаждет новых ощущений.

Мое тело, Джаятра, жаждет тебя.

Оно жаждет, чтобы твои горячие пальцы вызывали внутри меня огонь. Чтобы твои поцелуи обжигали тело, а влажный след от языка охлаждал их.

Впрочем, моя кожа уже горела, и отнюдь не от боли.

Капля упала на затвердевший сосок и я застонала, выгибая спину. Еще одна — для баланса — угодила на второй. Я ерзала, сжимая ноги, желая и боясь ощутить этот восхитительный жар там.

Воск закапал на живот, смешиваясь с покрывшей его испариной.

— Раздвинь ноги, Саат Исет.

Я послушалась, постанывая от того, как неторопливы были движения Джаятры. Тело напряглось в ожидании. В предвкушении.

Горячие капли касались внутренней стороны моих бедер. Терзали нежную, чувствительную кожу, срывая с моих губ стон за стоном. Я выгибала спину, упираясь затылком и ступнями в пол, ерзала по плетеному ковру ягодицами, и в этом чувствую грубую, но такую желанную ласку.

Больше всего на свете сейчас я желала, чтобы пальцы Джаятры погрузились в мое влажное, пульсирующее лоно. Я так возбуждена, что ему нужно сделать это только один раз… Понимая, что этого не случится, я сжала бедра. Кровь приливала к клитору так сильно, что мне достаточно лишь несколько мгновений сильного, почти до судороги, напряжения сведенных ног, чтобы кончить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Разве не этого хочет Джаятра? Невинный оргазм без единого прикосновения — что его пальцев, что моих? Не говоря уже о чем-то большем…

Однако он с легкостью придворного мудреца разгадал мои намерения.

— Не жульничай, Саат Исет, — мягким, вкрадчивым тоном сказал Джаятра. — И научись ждать. Постигая магию Исиды, тебе придется проявить терпение.

Магия… Честно говоря, я успела уже забыть, зачем я здесь и чему посвящены его жаркие уроки. Но разве кто-нибудь мог меня в этом винить?

С протестующим стоном я разжала бедра. Расставила ноги, выгибаясь и облизывая губы. Как же я хотела разрядки… Уже даже не уверена, что хочу его, Джаятру. Что бы он ни погрузил в меня сейчас, я была готова это принять. Пальцы, его член, искусственный фаллос…

— Пожалуйста, — простонала я.

— Нет. Пока ты не научишься ждать, желаемого не получишь, — спокойным, выводящим из равновесия голосом, отозвался он.

Я была готова заскулить, как сучка во время течки.

Эта мысль меня отрезвила. Боже, да что это со мной?! С каких пор я позволяю низменным инстинктам брать над собой вверх? С каких пор сексуальное желание, каким бы острым оно ни было, подчиняло себе все мои мысли?

Я так превозносила свою гордость, будучи уверенной, что никогда не буду умолять Камоса меня трахнуть, хотя до ужаса его хотела! А теперь была готова умолять Джаятру сделать это со мной… чем угодно.

Я заставила себя сделать глубокий вдох. Медленно выдохнула, стискивая зубы. Я никому не позволю иметь надо мной контроль, какой бы мучительной и сладостной ни была пытка.

— Так-то лучше, — удовлетворенно сказал Джаятра.

Капля воска сорвалась со свечи на мой клитор, в пылающий центр моего естества, и весь мир взорвался. Ударившись ягодицами об пол, я выгнулась и закричала. И билась и терлась о него, пока не стих последний спазм.

14. Сила Сета

После страстного урока с Джаятрой меня переполняла сила. Очевидно, именно на это и рассчитывал Камос, через своих слуг призвавший меня к себе.

Его цепкий взгляд, казалось, был способен видеть насквозь даже мою душу. Я в который раз задумалась: а знает ли он, как именно проходят наши уроки? И если да, то… как относится к этому?

Впрочем, судя по всему, так серьезно, по-пуритански, к интимности, сексу, обнажениям и оргазму относилась здесь только я. Для Джаятры было совершенно нормально видеть меня обнаженной, а доведения меня до пика удовольствия было нечто вроде логичного завершения урока.

Но все же принять новые условия игры, как когда-то выразился Камос, оказалось непросто.

Сегодня в тронном зале он был вместе с Занаху. Когда я вошла, они обсуждали последствия попыток Сета прорваться через сдерживающие его врата. Это навело меня на одну мысль, но озвучить ее я не успела.

— Как ваши с Джаятрой занятия? — спросил Камос.

— Прекрасно, — буркнула я, не желая вдаваться в подробности.

Уголок губ фараона дернулся в призрачной усмешке. Проклятие… Он определенно точно знал.

Мне нужно срочно перевести тему.

— Камос… Те земли у древних врат, которые ты мне показывал… Они ведь заражены темной силой Сета?

Он озадаченно кивнул.

— Каждая попытка Сета пробудиться вызывает волну темной энергии. Она уничтожает все живое на своем пути, опутывает их силками скверны.

Да, очень похоже на то, что я видела.

— Но если во мне сила Исиды, сила плодородия… — Я вскинула голову, переводя взгляд с фараона на его советника и обратно. — Значит, я могу им помочь?

В глазах Занаху мелькнуло удивление и… одобрение.

— Да. Ох, великий Амон-Ра, жители этих земель будут счастливы получить такое благословение от вас, сосуда богини.

Однако Камос воодушевление Занаху не разделял.

— Это неразумная трата ресурсов, — нахмурившись, сказал он. — В данном случае — твоей магической энергии и силы Исиды.

— Неразумная? — Я задохнулась от возмущения. — Речь идет о судьбах твоего народа!

— Поверь мне, я отчаянно сражаюсь за них — тем, что денно и нощно изучаю магические трактаты, взываю к богам и провожу ритуалы, только чтобы найти способ победить Сета раз и навсегда. А еще контролирую военную подготовку своих армий, чтобы в наших казармах, храмах и военных лагерях воспитывались солдаты, способные дать отпор орде лезущих из врат тварей… И помочь нам выиграть время.

Теперь нахмурилась уже я.

— Подожди… Ты же говорил, наш союз укрепит врата…

— Верно, — невозмутимо сказал Камос. — Но к тому времени возрастет и сила Сета. Думаешь, для чего он посылает армии своих монстров на мои земли? Они устраивают для него жатву. Чем больше пролитой крови, чем больше причиненных ими страданий — тем он становится сильней. И когда наш союз будет скреплен… Только время покажет, будет ли этого достаточно, чтобы сдержать Сета.

По позвоночнику пробежал холодок, вздыбил короткие волоски на шее. Сражение с окрепшем, напитавшемся темной силы, как пиявка, Сетом…

Только этого мне еще не хватало.

— Ты еще недостаточно сильна, — хмуро заявил Камос. — Это может быть слишком опасно.

Боюсь, как бы мне ни хотелось обратного, волновался он не за меня, как за девушку-иномирянку, взявшую себе имя Иарет. Его тревожила лишь судьба сосуда Исиды.

— Жить в твоем мире вообще, как оказалось, опасно, — фыркнула я. Решительно качнула головой. — Но я все равно это сделаю. Любое магическое знание требует практики, верно? Вот я и потренируюсь и заодно, может быть, сделаю полезное дело.

У меня в голове едва укладывалось то, что помощь жителям окраин Камос считал чем-то если не бессмысленном, то не слишком целесообразным. Или дело в том, что он мерил помощь жителям совсем другим мерилом? Что видел и оценивал ситуацию в куда большем масштабе?

Но мне вспоминалась та женщина, которой я отдала свою последнюю — буквально последнюю в той жизни — купюру. Переводить деньги в фонды — хорошо, но… как будто обезличенно. А вот знать и помнить лицо человека, которому ты помог… Это как будто наполняет тебя еще большей силой и решимостью, потому что ты знаешь, что твой поступок повлиял на судьбу конкретного человека, а не обезличенных данных на экране телефона или компьютера.

— Хорошо, — все еще хмуря брови, неохотно сказал Камос. — Но одну тебя туда я не отпущу. С тобой отправится Джаятра.

При упоминании придворного мудреца я отчего-то зарделась. Возражать, однако, не стала. Полагаю, как и в случае с моим именем, это было нечто вроде компромисса. Большего требовать от Камоса я пока не могла.

Но с каждым днем моя сила росла все больше. С каждым днем я все больше познавала и открывала саму себя. Это еще не повод, чтобы вести себя на равных со жрецом-фараоном, но… повод упорнее отстаивать свои интересы.

С Джаятрой, вызванным Занаху, мы встретились уже за пределами тронного зала. Он молчаливо мне кивнул. Я вдруг поймала себя на мысли, что даже его жреческое облачение, закрытое от горло до пят, подчеркивало разницу между ним и Камосом. Фараон был открыт и откровенен — и в словах, и в действиях, и в эмоциях. Джаятра — сдержан и закрыт.

Но от того вызвал еще больший интерес. И настойчивое желание узнать его как можно ближе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

15. Оскверненные земли

Оскверненные земли встретили меня тяжелым, затхлым воздухом. Я еще отчетливее, чем прежде, ощутила эту разлитую в пространстве скверну, прилипшую к земле, воде, даже к самим людям.

Однако в прошлый раз Камос, судя по всему, решил поберечь мои нервы, а потому показал лишь самый край земель, зараженных исходящей от врат темной энергией. К ним самим меня, увы, не пустили. Джаятра счел, что это может быть слишком опасно. Он сохранял свое обычное, непроницаемое выражение лица, но я видела тревогу в его серых глазах.

Мне удалось убедить его хотя бы в том, чтобы пройти чуть дальше границы между двумя частями прекрасного, величественного Мемфиса. Вернее, границы между Мемфисом и его кривым отражением, порочной, пугающей тени…

Земля, иссохшая и потрескавшаяся, усеяна скелетами деревьев. Дома — жалкие лачуги, покосившиеся под натиском скверны. Редкие люди выбирались из домов с настороженными взглядами. Их лица были серыми, осунувшимися, а тела — измученными болезнями и голодом.

— Почему Камос не поможет им?

— Саат Исет, не стоит думать о нем хуже, чем он на самом деле есть, — тихо сказал Джаятра. — Он заботится о жителях Египта так, как может. Скверна не только осела здесь, вблизи врат, но и сквозь трещины реальности просочилась дальше. Много достойных людей заражены ею. Наши лучшие ученые, маги, политики и жрецы… Фараон пытается помочь им в первую очередь. Ведь без них нас ждет еще более стремительное падение в бездну. Не будь их, Сет бы уже победил.

Я обхватила себя руками за плечи, внезапно осознав, насколько велик лежащий на Камосе груз ответственности. Как можно хладнокровно выбирать, к кому прийти на помощь первому, а кого оставить безропотно дожидаться своего часа?

Я бы так не смогла.

— Чем я могу им помочь, Джаятра? Я не лекарь, мне не вылечить их…

— Пока — нет. Но культ Исиды связан с созиданием и возрождением, помнишь? Но мы не будем забегать вперед. Всему свое время. Пока же ты можешь попытаться спасти хотя бы крохотный клочок земли, чтобы людям, живущим на ней, дышалось чуть легче.

Я расширенными глазами огляделась по сторонам. К нам с Джаятрой начали стягиваться люди. Поначалу я подумала, что их привлекли наши одежды, выдающие в нас придворных. Но потом увидела знакомое лицо…

Мальчишка, который тогда сжимал в руках птицу с перебитым крылом. Судя по надежде, вспыхнувшей в потускневших глазах жителей “оскверненных земель”, он рассказал обо мне всем, до кого только смог дотянуться.

Я отвернулась, не желая видеть эту пылкую надежду… Потому что боялась ее не оправдать. Вместо этого закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям.

“Исида, прошу тебя… Позволь мне понять, как я могу им помочь”?

Я все еще была слаба как маг… и я не была Камосом. Не могла просто взять и выбрать один клочок земли, даруя ему и всем, кто живет на нем, благословения Исиды. А остальных и дальше оставить на существование среди расползшейся повсюду скверны.

Меня будто потянуло вперед. Похожие ощущения я испытывала, когда спрыгивала с паланкина, чтобы коснуться раненой птицы. Но теперь мой путь закончился у колодца — единственного источника воды для этой несчастной деревни.

Я заглянула внутрь. Вода была мутной, с отвратительным запахом. Она была отравлена скверной.

С моих губ сорвался шумный вздох. Я чувствовала, как в груди распрямляются невидимые крылья силы. Она жила во мне — сила Исиды, мягкая и в то же время неимоверно могущественная. Она отзывалась на мои желания, на боль людей, проникающую в мое сердце.

Я опустилась на колени перед каменным венцом колодца, положила ладони на холодный камень и закрыла глаза. Моя магия осторожно сплелась с силой внутри воды. И я содрогнулась. Гнилостная порча, окутанная зловонными щупальцами, ворочалась в темной глубине, словно живое существо.

“Исида, прошу, помоги мне… — шепнула я. — Помоги им”.

Моя сила хлынула вперед, пронзая водную гладь. Внутри меня разгорелось солнце, и его свет лился в каждый уголок зараженного источника. Я чувствовала, как скверна сопротивляется, извивается, словно змей, пойманный в капкане.

Меня затрясло. Сила стремительно покидала меня. Каждая клетка тела протестовала против такого выплеска энергии. Я никогда раньше не призывала магию такой мощи.

Мир начал расплываться перед глазами. Земля подо мной задрожала, из колодца вырвался столб черного пара, завывшего, как сотни проклятых душ. Веки потяжелели, сердце билось в груди глухо и медленно, словно собиралось остановиться. Еще немного — и я рухну в беспамятство…

Но тут меня подхватили сильные руки. Теплый, искрящийся, ласковый поток влился в мое тело. Я не сразу поняла, что происходит, пока не ощутила нежное, почти невесомое прикосновение к своим губам.

Поцелуй.

Мир вспыхнул ярким светом. По телу прошла новая волна тепла, даруя мне глоток чистой энергии. Казалось, каменные стены клетки, в которой я очутилась, распахнулись, и впустили свежий воздух.

Я судорожно вдохнула, и сила вновь закрутилась вихрем внутри меня. Я открыла глаза и встретилась с серыми глазами придворного мага.

— Лучше? — спокойно спросил он, не отпуская меня.

Я попыталась ответить, но язык не слушался.

— В следующий раз, прежде чем бросаться вперед и противостоять древнему злу, оцени свои силы. И подумай о последствиях.

Глубоко вдохнув, я поднялась на нетвердых ногах и заглянула в колодец. Вода в нем больше не была темной. Она сверкала, чистая, как небо после грозы.

Люди с изумлением и неверием на лицах столпились вокруг колодца. Раздался радостный мальчишеский возглас, но большинство хранили благоговейное молчание.

Я устало опустилась на камень рядом. В груди все еще отдавало теплом — не только от магии, но и от прикосновения губ Джаятры, которое я определенно не смогу выкинуть из головы. Магия внутри меня все еще медленно стихала, успокаивалась, как дыхание после долгого бега.

— Этого недостаточно, — еле шевеля губами, сказала я Джаятре. – Земля здесь отравлена, урожай гибнет. Я должна помочь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Поможешь. Но тебе нужно отдохнуть, Саат Исет. Ты не можешь исцелить весь мир за один день.

Я слабо улыбнулась, наблюдая, как жители деревни набирают воду из колодца пригоршнями, пьют ее жадными глотками, омывают свои лица и руки.

Теперь я видела, что сила во мне действительно дорогого стоит. Что я и впрямь могу, пусть и немного, но изменить к лучшему этот мир.

16. Культ Исиды

На следующий день, хорошенько выспавшись после изнурительной потери силы, я вернулась в Перат-анх. Но на этот раз уже одна. Помощники жрецов и писцы, обучающиеся тут, смотрели на меня с явным интересом.

Чувствуя себя немного неловко под их взглядами, я прошла в зал, где мы с Камосом недавно занимались. Судя по всему, его действительно выделили только для меня одной.

И это, если честно, вызывало смешанные чувства. Все же я никогда не хотела становиться чьим-то любимчиком и уж точно не мечтала стать… фавориткой фараона, чтобы пользоваться особыми привилегиями.

Я выдохнула, сосредотачиваясь на своей цели. Я пришла сюда, чтобы чуть больше узнать о той, что даровала мне силу и чьей дочерью меня называли.

В зале Перат-анха стояла полутьма, и только слабый свет масляных ламп плясал на стенах, усеянных полками с древними свитками и папирусами. Тяжелый запах пергамента, ладана и высохших трав наполнял воздух, придавая этому месту почти священную атмосферу.

Я осторожно перелистывала страницы пожелтевшей книги, найденной среди множества трудов, посвященных богам. Внимательно изучала символы, высеченные на каменных табличках.

Чаще всего на свитках образ Исиды был таким, каким я привыкла его видеть: величественная женщина с троном на голове — то ли неким символом, то ли головным убором. Но в одном из свитков она предстала моим глазам не просто богиней-матерью, но женщиной, обладающей древними тайнами, недоступными иным богам.

В тексте говорилось, что Исида знала "истинные слова власти", способные подчинять саму магию. Но самое важное открытие ждало меня дальше.

"Когда Ра ослабел и его дыхание стало горьким, Исида соткала змея из самой земли и спрятала его на пути солнца. Жало погрузилось в плоть бога, и ядовитая боль сковала его. Тогда Исида приблизилась и сказала:

— О, великий Ра, твоя сила угасает, но я могу вернуть тебе жизнь, если ты скажешь мне свое тайное имя.

Ра стонал, его жар иссякал, и в агонии он прошептал истинное имя, что было скрыто от мира. И тогда Исида обрела силу, равную ему, силу творить и разрушать по своей воле."

Я затаила дыхание. Значит, Исида не просто богиня любви и материнства, она — искусная чародейка, хитрая и могущественная. Она сумела заставить самого бога солнца отдать ей свою тайну, а вместе с ней — власть над самим Египтом.

Я листала дальше, жадно вбирая в себя каждое слово.

"Исида ведает путями Дуата, она знает, как соединять душу и плоть, как вдыхать жизнь в мертвое. Однажды она воскресила Осириса, но сделала это не силой крови, а силой слова, ибо знала тайное заклинание, которое не мог произнести никто, кроме нее."

Тайное заклинание, способное вдохнуть жизнь и победить смерть…

Я вспомнила, как впервые почувствовала силу Исиды внутри себя — теплую, ласковую, но в то же время необъятную, как ночное небо. Теперь я понимала, что это была лишь малая толика ее могущества.

Один свиток привлек мое внимание больше других. Он был старше остальных, его края осыпались, стоило мне коснуться их. Символы на нем были странными, слишком древними, слишком сложными. Я провела пальцами по тексту, и в этот миг у меня перед глазами замелькали образы: песчаные бури, река, текущая в обратную сторону, лунный свет, пронзающий тьму Дуата…

Я резко отдернула руку. Эти образы мне как будто подсказала сама Исида. Возможно, после “уроков чувственности” с Джаятрой моя связь с ней и впрямь окрепла.

Я скользнула взглядом по столу, где развернулся новый свиток с изображением богини. Ее обнаженное тело было воплощением женской красоты и силы: налитые груди, тонкая талия, пышные белые бедра, которые словно приглашали мужчин прикоснуться к ним.

Поза Исиды была одновременно скромной и соблазнительной, а глаза, казалось, смотрели прямо на меня, проникая в самую душу. Рядом был изображен Осирис, чье тело было таким же совершенным, как и ее. Между ними стоял маленький Гор, зачатый в акте не только любви, но и магии — жизни, побеждающей смерть.

Я находила все новые свитки.

Вот Исида, кормящая грудью Гора с излучающим материнскую нежность и силу лицом. Вот она же, танцующая, с движениями, полными грации и чувственности. А вот сцена, где она и Осирис сливаются в объятиях, и их тела переплетены так тесно, что невозможно понять, где заканчивается один и начинается другой.

Культ богини был пропитан жизнью, страстью, силой и… сексуальностью.

В одном из текстов описывались праздники в честь Исиды. Люди пели песни, прославляющие жизнь и любовь. Женщины танцевали, их тела двигались в ритме барабанов, а мужчины смотрели на них с благоговением и вожделением.

А затем все сливались в едином порыве, почитая богиню, соединяясь так, как соединились она и Осирис. Каждый мог отдаться своим желаниям, не боясь осуждения. И это было не просто развлечение, а ритуал, посвященный плодородию, продолжению жизни.

От этих описаний мое дыхание участилось. Древняя сила шевельнулась во мне. Эта магия была живой, она дышала, звала, требовала. Тело откликнулось — горячая волна прокатилась по нему, грудь отяжелела, а между ног вспыхнул огонь.

Сила Исиды текла во мне, и, возможно, именно поэтому я чувствовала себя так... живо.

— Что-то нашла? — раздался знакомый голос.

Сейчас не властный — скорее, насмешливый. Вздрогнув от неожиданности, я резко развернулась.

В дверях стоял Камос. Его темные глаза внимательно изучали меня, наслаждаясь каждым проявлением смятения.

Проклятье. Только его сейчас не хватало! Особенно сейчас, когда меня переполняла сексуальная энергия, будто сошедшая со свитков и просочившаяся в мое тело.

— Не обязательно так подкрадываться, — выдохнула я, пытаясь взять себя в руки.

— Я? Подкрадываться? — хмыкнул Камос.

Ну конечно, он же фараон, зачем это ему. Его поступь должна быть горделивой и царственной… Впрочем, она и была таковой.

— Ты слишком сильно увлеклась. — Камос сделал несколько шагов вперед и замер за моим правым плечом. — Один из жрецов сказал, что ты попросила все бумаги, которые касаются Исиды. Исследуешь свою природу? И что нового о себе узнала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я закусила губу. Как объяснить то, что сейчас со мной творилось? Как признаться, что прочитанное разбудило нечто древнее, что я не могла до конца осознать?

Не спрашивая позволения, он протянул руку и взял один из свитков. Тот, на котором была изображена самая настоящая оргия в честь Исиды.

— Прекрасно, не правда ли? Власть. Желание. Соединение. Все переплетено в самой ткани бытия. — Камос повернул голову ко мне, его губы изогнулись в лукавой усмешке. — Ты ощущаешь это, не так ли?

Я сжала пальцы, собирая в кулак ткань юбки.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — сказала я, но голос предательски дрогнул.

— О, знаешь. — Камос склонился ближе, так близко, что его дыхание коснулось моей щеки. — Ты смущена или... тебе интересно?

В моей голове царил хаос. Я чувствовала жар, растекающийся по телу, но не могла понять — от гнева или... чего-то другого?

— Я пришла за знаниями!

Я попыталась выхватить свиток, но Камос перехватил мою руку.

— Так прими их, — вкрадчиво сказал он. — Или ты боишься того, что внутри тебя?

Я вскинула голову, встретив его взгляд. Сейчас Камос не выглядел раздраженным или требовательным. Он играл, словно проверяя мои границы дозволенного. И, кажется, он прекрасно знал, что мое сердце уже бьется чаще.

— Я не боюсь, — прошептала я, больше себе, чем ему.

— Тогда докажи это.

Его пальцы легли на мою щеку. Я закрыла глаза. Прикосновение жгло, но не обжигало. Камос не торопился. Он знал, что я не отстранюсь. И я ненавидела себя за это, но...

Я позволила его руке скользнуть вниз и через тонкую ткань лифа дотронуться до моего соска. Сжать, усиливая жар между бедер и учащая дыхание.

Камос скользнул влево, чтобы оказаться позади меня и приникнуть ртом к моей шее. Ласкать ее языком, провести влажную дорожку до уха. Коснуться его самым кончиком языка, прикусить мочку, заставляя меня выгибаться на стуле.

Я чувствовала, как мои принципы слабеют под натиском искушения. Быть с ним. Целовать его. Отдаться ему.

Нет.

Я резко подалась вперед, ловя ртом воздух. Вскочила со стула. Камос выпрямился, его улыбка стала шире, глаза сверкнули.

— Значит, еще не готова? — насмешка в его голосе была тихой, но острой, как клинок.

— Это не игра, Камос, — сказала я, глядя на него с вызовом.

— О, моя дорогая, но разве не вся жизнь — игра? Особенно если ты — приз, за который стоит бороться? — Он наклонил голову, словно изучая меня. — Что ж, я обещал. Я буду ждать, пока ты сама не будешь умолять меня заняться с тобой страстным, незабываемым сексом.

Как же он самоуверен! Впрочем… Мне и самой казалось, что это будет незабываемо…

Подавшись вперед, Камос выдохнул:

— Но не думай, что сможешь вечно отрицать свою природу.

Он развернулся и направился к выходу. Я смотрела ему вслед, сжимая руки в кулаки. Внутри меня все еще бушевал ураган чувств, но я знала одно — я не собиралась быть чьим-то трофеем.

Чуть успокоившись, перевела взгляд на рассыпанные по столу свитки. Исида знала больше, чем другие боги… Она — знание, она — сама магия. Если я смогу овладеть хотя бы крошечной частью ее силы, больше никто не посмеет диктовать мне, что делать, насмехаться надо мной и чувствовать свое превосходство.

Даже сам фараон.

17. Перышко

Я сидела на шелковом ковре в центре просторной учебной залы, наполненной мягким светом свечей. Передо мной, на отполированных до зеркального блеска досках пола, лежало крошечное перышко. Белоснежное, невесомое, будто пойманный в ловушку кусочек облака.

Я невольно облизнула губы, глядя на перо. Неужели меня ждут новые волнующие уроки с перышком? Отрицать то, как сильно мне понравились предыдущие, просто глупо.

Джаятра, стоящий напротив меня, изучал меня своим спокойным взглядом.

— Сегодня мы учимся фокусировке, Саат Исет. — Его голос звучал приглушенно, словно он не желал нарушить сгустившуюся вокруг нас тишину. — Ум подобен обезьяне, скачущей с ветки на ветку. Он постоянно мечется, отвлекаясь на мысли, чувства, ощущения. Чтобы управлять магией, ты должна научиться усмирять эту обезьяну, фокусироваться на одной точке и укреплять свою силу воли.

Я подавила разочарованный вздох. Выходит, наши сегодняшние занятия будут иными.

— Твоя задача — удержать перо в воздухе, используя простое заклинание. Ты должна произнести его с абсолютной концентрацией, иначе ничего не получится. Заклинание звучит так: “Анх-уа-себ, нехет-уа-хепет”.

Я повторила слова про себя, чувствуя, как они оживают на языке. С интересом спросила:

— Что это значит?

— “Жизнь в движении, сила в покое”. Это заклинание позволяет тебе управлять объектом, удерживая его в равновесии между движением и покоем. Повтори за мной и сконцентрируйся на пере. Представь, как оно поднимается в воздух, как парит, словно удерживаемое невидимой нитью.

Я прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Представила, как тонкие потоки магии текут через мои пальцы, подхватывая перо и нежно удерживая его в воздухе.

Произнесла заклинание, стараясь вложить в него всю свою волю и энергию:

— Анх-уа-себ, нехет-уа-хепет.

Сразу после этого я ощутила некий внутренний толчок, словно перо дрогнуло в ответ. Приоткрыла глаза — оно действительно парило, медленно покачиваясь в воздухе.

Джаятра кивнул и опустился на пол напротив меня в медитативной позе. В зале воцарилась тишина. Полагаю, это значило, что мне нужно удерживать перо так долго, как я смогу?

Сначала все шло гладко. Я следила за пером, контролируя дыхание и поддерживая поток магии. Но через некоторое время пришли первые отвлекающие мысли. Я думала о Камосе, о его прикосновениях, о том, как мое тело отвечало ему. Думала об Исиде и о ее силе, которая текла во мне.

Перо, будто потеряв интерес к происходящему, дернулось и медленно опустилось на землю.

— Еще раз, — спокойно сказал Джаятра.

Я повторила заклинание и подняла перышко в воздух.

На этот раз я старалась отпустить все мысли и сосредоточиться только на пере. Но это оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Ноги затекли, спина заныла, в голове крутились мысли о предстоящем обеде. Вдобавок громко заурчал желудок.

Я смущенно хихикнула… и перо снова упало на землю.

— Саат Исет, тебе нужно сосредоточиться. Попробуй снова.

Я поджала губы, но послушно произнесла заклинание. Перо взлетело, дрожа в воздухе. Я глубоко вдохнула, стараясь успокоить свой ум. Прикрыла глаза, представляя перо — его белоснежную легкость, его невесомость. Это же так просто — держать в воздухе кусочек облака!

Минуты тянулись медленно. Болезненные ощущения становились все сильнее. Казалось, что тело протестует против неподвижности. Мои мышцы горели от напряжения, в затекшие ноги впились иголочки, а голова раскалывалась от боли.

Перо упало.

Я застонала, но подняла его вновь. И вновь. И вновь. Каждый раз, когда оно падало, Джаятра лишь невозмутимо повторял: “Попробуй снова”. Мой разум сопротивлялся, находя тысячи причин, чтобы отвлечься. Я была готова сдаться, но что-то внутри меня заставляло продолжать.

В какой-то момент я поняла, что дело не в пере, не в заклинании, а во мне. Я должна научиться контролировать свои мысли, свои чувства, свои ощущения. Не просто удерживать перо в воздухе, но и удерживать… себя. Отключить ненужное. Подчинить тело и разум одной-единственной цели.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Представила, что мое сознание — это чистое озеро, спокойное и безмятежное. Мои мысли — это лишь рябь на поверхности воды, которая быстро проходит. Я отпустила все свои переживания, все свои страхи, все свои желания.

Осталось только парящее передо мной перо как центр моей вселенной.

Мое дыхание стало размеренным. Я больше не чувствовала ни боли, ни усталости. Только легкость. Энергия свободно текла через меня, питая заклинание, поддерживая его. Я была спокойна, сосредоточена, и мне казалось, что я могу удерживать это перо в воздухе вечно.

Минуты слились в часы, а перо все еще парило перед моим лицом, плавно покачиваясь, но не падая.

— Достаточно на сегодня, Саат Исет, — раздался голос Джаятры.

Я медленно моргнула. Сколько же времени прошло? Я расслабила пальцы и волю, позволив перу плавно опуститься на пол.

— Ты проделала отличную работу.

В глазах Джаятры мелькнул лукавый огонек, столь призрачный и исчезнувший так быстро, что впору решить — мне просто показалось.

— Чуть позже нас ждет новое занятие.

По его тону и тихому смешку в конце фразы стало ясно: оно будет куда сложнее. Что же Джаятра приготовил для меня?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

18. Испытание желанием

После занятий с Джаятрой я решила насладиться покоем и отдыхом. Дворец, казалось, дышал жизнью, и я чувствовала себя частью этого великолепия. Прогуливалась по саду, наполненному ароматом цветущих лотосов и жасмина. Солнце ласкало кожу, а легкий ветерок играл с волосами. Я чувствовала себя почти счастливой.

Затем я вернулась в свои покои, где меня ждал изысканный обед — свежие фрукты, теплый хлеб, мед и вино. Я ела медленно, наслаждаясь каждым кусочком, тающем на языке.

Утолив голод, устроилась на мягких подушках с древним свитком в руках, с разрешения жрецов принесенным из Перат-анха. Текст был сложным, испещренным множеством символов, но я постепенно начинала понимать его. Так действовала магия Исиды, связавшая меня с Кемет-Нуитом. Без нее в этом мире мне пришлось бы очень нелегко.

Однако мой покой был недолговечен — когда на Мемфис опустился вечер, в дверях спальни появился Джаятра.

— Саат Исет, пора продолжить.

Я проследовала за ним в учебную залу. На полу лежало уже хорошо знакомое мне перышко. Внутри разгорелось предвкушение. Я уже справлялась с этим заданием. И знала, что смогу сделать это снова.

Но дальнейшие слова Джаятры словно выбили почву из-под ног.

— Разденься, Саат Исет.

Как всегда, его голос был спокоен. Что нельзя сказать обо мне. Сердце пропустило удар, а руки покрылись мурашками.

— Что?

— Ты должна быть полностью открыта, — объяснил он, — чтобы энергия могла течь свободно.

Я сбросила с плеч легкую ткань и осталась в одной тонкой тунике.

— Полностью, — невозмутимо добавил Джаятра.

Глубоко вдохнув, я подчинилась и обнажали себя перед ним. Воздух в зале казался более прохладным, чем раньше, и его прикосновение к коже было почти осязаемым. Теперь мурашки, кажется, завладели всем моим телом.

Джаятра обошел меня сзади. Я ждала чего угодно, но не того, что последовало дальше. Пальцы придворного мудреца коснулись моих сосков. Это было легкое, мимолетное прикосновение, но оно пустило по моему горячую волну, заставив меня прерывисто вздохнуть.

А затем рука Джаятры опустилась ниже и, проникнув между моих бедер, легла на промежность. Один из его пальцев касался клитора, другие — половых губ. Я выгнулась, не в силах сдержать вспыхнувшее желание.

Однако Джаятра тут же отстранился, будто сделал все, что хотел.

— Опустись на ковер, и удерживай перо в воздухе, — сказал он как ни в чем не бывало.

Я опустилась на ковер, все еще ощущая, как тело горит от его прикосновений. Хотя в них не было и толики страсти. Казалось, Джаятра лишь изучал мой организм, как это мог сделать маммолог или гинеколог из моего мира.

Усилием воли я заставила себя забыть о произошедшем. Сосредоточилась. Заклинание мне уже знакомо, техника отточена.

— Анх-уа-себ, нехет-уа-хепет.

Перо медленно поднялось и зависло в воздухе. Но не прошло и минуты, как Джаятра произнес тихие слова на, вероятно, том же древнем языке.

По моему телу пробежал ток упоительных ощущений. Жар разлился между ног, а на сосках появилось легкое, но безумно приятное давление. Я пыталась сосредоточиться, но мой разум был захвачен этим жаром и сладкой болью в отвердевших сосках.

Дыхание сбилось. Мысли смешались. Концентрация дрогнула.

Перо упало.

— Попробуй снова, — раздался ровный голос Джаятры.

Закусив губу, я повторила заклинание. Перо снова взмыло ввысь. Но ощущения, терзающие мое тело, стали сильнее. Невидимые волны пробегали по нему, дразнили, искушали.

Это было испытание на выдержку, на контроль. Я понимала это и отчаянно пыталась сосредоточиться, но каждая секунда давалась все тяжелее. Жар между ног стал просто невыносим, а к нему добавилось ощущение… проникновения. Казалось, что чьи-то невидимые пальцы ласкают меня, входят в меня.

Боги, я просто не могу, не могу…

Перо упало.

— Снова.

Я протестующе застонала, дрожа от желания и неудовлетворенности. Джаятра не повторял веление, лишь выжидающе смотрел на меня.

— Анх-уа-себ, нехет-уа-хепет, — хрипло сказала я.

Усилием воли подавила желание, уже распирающее меня изнутри. Отстранилась от ощущений ноющих сосков и низа живота. Хватило меня ненадолго.

Невидимые пальцы начали ласкать мой клитор и одновременно — вонзаться в меня, снова и снова. Я гадала, было ли заклинание автоматическим, воздействующим на мои эрогенные зоны, или Джаятра контролировал каждое движение, сводящее сейчас меня с ума.

Последнее возбуждало невероятно, но каким-то неведомым образом мне удавалось словно раздваивать свое сознание и трезвой, не бьющейся в агонии желания частью удерживать перо в воздухе.

Мое дыхание становилось все более частым, в груди росло напряжение. Еще чуть-чуть, еще мгновение, и… За миг до оргазма все прекратилось.

Я застонала, теряя над собой контроль. Желание пульсировало во мне. Не в силах сопротивляться ему, я подалась вперед. Оперлась о пол одной рукой, а второй принялась ласкать свою плоть, скользя пальцами глубоко внутрь и наружу.

Потребовалось лишь несколько неистовых движений, чтобы я кончила, громко застонав.

Опустилась на колени, пока дрожь во мне затихала. Забытое перо лежало на полу. Лицо Джаятры оставалось невозмутимым, но в глубине его глаз я увидела вспышку разочарования.

Это неожиданно меня задело. Кто он для меня? Наставник и почти незнакомец. Закрытый, бесстрастный, немногословный. Я почти ничего не знаю о нем.

Так же молча Джаятра поднялся и… ушел.

***

Этой ночью я не могла уснуть. Душу изнутри разъедала досада и разочарование в самой себе. Стыда, как ни странно, не было вовсе — занятия с Джаятрой постепенно лепили из меня новую, незнакомую мне личность.

Отчасти это меня сегодня и подвело. Пробудившаяся дерзость, которая прежней мне была не свойственна, мешала моему обучению.

На рассвете я нашла Джаятру в лабиринтах дворца. Сказала, глядя ему прямо в глаза:

— Я поняла свою ошибку. И я готова попробовать снова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он не улыбнулся и вообще ничем не выдал своих чувств. Лишь кивнул, и направился в учебный зал.

Сладкая пытка повторилась снова. Прикосновения его невероятной магии, жар между ног, давление, страстное проникновение чего-то бесплотного внутрь меня. Закусив губу, я тяжело дышала, подавляя стоны. Ерзала на пятках, чувствуя влагу на внутренней стороне бедер. А вместе с ней — невыносимое желание прикоснуться к себе, чтобы быстрыми движениями довести себя до пика. Тогда эта сладкая мука закончится.

Но я изо всех сил удерживала контроль — если не над телом, то над разумом. Невероятным усилием воли заставляла перо парить в воздухе. В моменты, когда чары Джаятры подводили меня к самому краю, перо дрожало так же, как мое тело. Но не опускалось на пол.

Я глубже погрузилась в себя, позволяя ощущением существовать, но не захватывать контроль. Минуты текли, мое тело пылало, но разум оставался ясным.

И наконец Джаятра сжалился надо мной.

— Хорошо, — спокойно сказал он. — Можешь опустить перо.

Дрожа всем телом, я ослабила хватку. Джаятра развернулся, чтобы уйти, но на пороге учебного зала задержался. Повел рукой, и…

Его чары пришли в неистовство. Мне казалось, что меня ласкает целое множество рук. Проходятся по моему позвоночнику до самых ягодиц и ласкают то место, которое никто и никогда не ласкал. Мнут и поглаживают грудь, теребят и сдавливают соски. Поглаживают клитор и уже совершенно мокрые нижние губы и одновременно вонзаются в щель между ними.

От этой яростной и всепоглощающей ласки я закричала прежде, чем испытала оргазм. А потом закричала еще сильнее. Выгнулась и, содрогаясь, рухнула на ковер. Каждый мой нерв горел.

Джаятра ушел, оставляя меня совершенно обессиленной… и всецело удовлетворенной.

19. Меж двух огней

Я стояла в центре просторной комнаты, освещенной мягким светом масляных ламп. Высокие стены были украшены фресками с изображением богов. Была среди них, конечно, и Исида. Казалось, она наблюдает за мной полными древней мудрости холодными глазами.

Передо мной возвышалась жрица Нефрет. Высокая, стройная, с карими глазами, в которых таилась суровость и безграничное знание. Она смотрела на меня так, словно я была драгоценным камнем на столе у оценщика.

И этот оценщик задавался вопросом: а так ли я ценна?

— Джаятра сказал мне, что ты постигла свою силу и овладела концентрацией на достаточном уровне, чтобы перейти на следующую ступень.

Я отчаянно старалась не покраснеть. Совсем недавно я думала, что избавилась от стыдливости и смущения. Но так было до тех пор, пока о моих уроках не узнала совершенно незнакомая мне и чопорная на вид женщина.

А Нефрет, будучи жрицей, определенно знала, чему и как именно обучал меня Джаятра.

“Ладно, Глория, ты можешь это пережить”.

— Мы начнем с основ. Ты должна научиться чувствовать энергию, которая течет через тебя и вокруг тебя. Это первый шаг к тому, чтобы стать настоящим сосудом Исиды.

Я нахмурилась, подавляя вспышку раздражения. Я уже сделала такой путь, так многому научилась… И все равно основы? Хотелось сразу чего-то грандиозного — раздвинуть стены силой мысли, зажечь огонь одним взмахом руки…

— А мы не можем сразу перейти к чему-то посложнее? — вкрадчиво предложила я.

— Не можем, — отрезала Нефрет. — С чего ты вообще взяла, что готова? Джаятра может говорить и думать все, что угодно. Но о твоей готовности к тому, чтобы практиковать полноценные чары, буду судить я. А ты мне еще ничего не показала.

Ого, отбрила так отбрила. Кончики моих ушей заалели. И почему меня преследовало чувство, будто я — нагадивший в тапки котенок, которого только что взяли за шкурку и хорошенько отругали?

— Закрой глаза, — велела Нефрет. — И сосредоточься на своем дыхании.

Воздух плавно заполнял мои легкие. Вдох, выдох. Медленно, размеренно.

— Теперь представь, что с каждым вдохом ты вдыхаешь свет. Он входит в тебя, заполняет каждую клеточку твоего тела.

Я представила мягкое золотое сияние, которое с очередным моим вдохом становилось все ярче и теплее. Мне казалось, что я представляла это достаточно живо.

Видимо, мне только казалось.

— Ты мечешься, как свинья в загоне, которую приговорили на убой, — строгим голосом, словно плетью, хлестнула Нефрет. — Возьми себя в руки. Чувствуй, а не просто воображай.

Прислушавшись к себе, я поняла, что мысли все равно маячат где-то на подкорке моего сознания. Отодвинутые в сторону, заглушенные, благодаря очень поучительной и незабываемой практике с Джаятри… но все же не исчезнувшие полностью.

Но стоит ли ждать от меня невероятных успехов после одного-единственного такого занятия? В конце концов, все мы люди. Мы склонны уставать, рассеивать внимание и отвлекаться…

— Проклятье! — взревела Нефрет. — Ты сегодня сосредоточишься или так и будешь плавать в своих мыслях?

Я дернулась, как от удара. Откуда ей известно, о чем я думаю? Или она лишь видит результат моих усилий? Очень надеюсь, что так. Не хватало еще…

— Ай!

Я изумленно распахнула глаза. Подавшись вперед, Нефрет… ущипнула меня за нежную кожу ладони. Достаточно больно, надо сказать.

— Не вынуждай меня прибегать к этому методу снова, — процедила жрица.

Замечательно. Я еще и оказалась виновата в том, что ей пришлось применить насилие. Потрясающий человек. И этот потрясающий человек — моя наставница на ближайшие несколько недель. Или того больше.

Я стиснула зубы и попробовала снова. Теперь тепло разливалось по телу ровнее, и я действительно ощутила, как оно струится по рукам, поднимаясь к ладоням.

— Хорошо. Теперь представь, что этот свет выходит из твоих рук.

Я вытянула ладони перед собой. Сосредоточилась, абстрагируясь от малейших мыслей. Уж очень не хотелось получить новый болезненный щипок.

В кончиках пальцев зародилось странное покалывание — будто тысячи невидимых нитей сходились в одной точке.

— Направь его, — сказала Нефрет, указывая на вазу с лотосом, стоящую неподалеку.

Я сфокусировалась, представляя, как поток энергии окутывает цветок, но ничего не произошло. Лотос оставался неподвижным, безжизненным.

— Ты слишком торопишься, — выплюнула жрица. — Ты должна чувствовать энергию, пропускать ее через себя, а не просто представлять. Магия — это не какая-то там сладкая греза. Это сила, с которой нужно научиться работать.

Во мне закипело раздражение. Я ведь чувствовала, что делаю все правильно!

— Попробуй снова, — велела Нефрет. — Но на этот раз слушай не разум, а тело.

Я зажмурилась, глубже вбирая воздух, и снова представила свет. Только теперь я не пыталась насильно вытолкнуть его из себя. Я позволила ему течь. И когда открыла глаза, то увидела, как лепестки лотоса дрожат, будто уловили легкое дуновение ветра.

— Лучше, — признала Нефрет без особого одобрения в голосе.

Я торжественно вскинула голову, но жрица тут же осадила меня неприязненным взглядом.

— Что, возгордилась уже? Зря. Пока ты всего лишь сосуд. Вроде ящика, вазы или шкатулки. В тебя вложена божественная сила, но это еще не делает тебя особенной и могущественной. Сила не в том, чтобы просто иметь дар. Она в том, чтобы доказать, что ты достойна его использовать.

Я нахмурилась. Вот почему Нефрет не называет меня ни Саат Исет, ни сетепет, как другие. Попросту не признает во мне ни “дочь Исиды”, ни, уж тем более, избранную.

— И как мне это доказать? — сухо спросила я.

Не хотела, чтобы Нефрет думала, будто цель всей моей жизни — заслужить ее благосклонность. Но, признаться, какая-то упрямая жилка во мне теперь очень этого хотела.

— Временем. Действиями. Испытаниями. — Нефрет пристально смотрела мне в глаза. — Пока что ты всего лишь глиняный кувшин, в который налили воду. Настоящая сила проявляется тогда, когда ты становишься источником. А не просто сосудом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Высокопарные слова, но, кажется, я понимала, что жрица имеет в виду. Но от всего этого занятия внутри остался неприятный осадок. Особенно когда я узнала, что это… все.

— Долго будешь тут стоять? — хмыкнула Нефрет. — У меня есть и другие ученицы.

Другие? Признаться, я никогда не была тщеславной или эгоистичной, но почему-то меня это покоробило. Разве не я, сосуд Исиды, — главная надежда Египта? Единственное его спасение от Сета?

Ох. Кажется, все эти “Саат Исет” и “сетепет” и правда чуть вскружили мне голову. Что ж, Нефрет прекрасно справилась с задачей спустить меня с небес на землю.

С пылающими щеками я покинула храм, в который тут же влетела стайка девчушек — как я полагаю, будущих жриц. Интересно, они тоже сосуды, только других божеств?

Как бы то ни было, я собиралась стать сильнейшей. И доказать, что я достойна хранить и использовать силу Исиды.

Ведь сама богиня однажды поверила в меня. И я не могла ее подвести.

20. Трое

Я шла по длинному коридору дворца, с неподдельным интересом рассматривая стены, расписанные сценами древних битв. Говорила себе, что просто брожу туда-сюда, потому что не знаю, чем себя занять. Потом — что заблудилась и случайно свернула не туда.

Но глубинная, упрямая часть меня знала правду. Я искала Камоса.

Глупо. Совершенно недальновидно. Ведь я прекрасно знала, какой он — своенравный, властный, привыкший, что он всегда и во всем прав. Мужчина, привыкший держать весь Египет в своих руках.

И все же... Я не развернулась. Не остановилась.

Шаги привели меня к массивным дверям, ведущим в тренировочный зал. Это было просторное помещение с высоким куполообразным потолком, поддерживаемым резными колоннами.

Вдоль стен располагалось оружие: копья, мечи, щиты, даже редкие загнутые кинжалы. Каменный пол, за долгие годы истертый до гладкости, был испещрен следами тяжелых ударов. Здесь пахло металлом, кожей и потом.

Я сделала шаг внутрь и замерла.

В центре зала, среди тренировавшихся воинов, выделялся фараон. Его тело, покрытое тонкой пленкой пота, блестело в свете факелов. Набедренная повязка плотно облегала бедра, подчеркивая силу движений.

Против него сражался воин, чья массивная фигура внушала уважение, если не трепет. Мускулистые руки крепко сжимали короткий, кривой меч — хопеш. Глаза противника сверкали решимостью, выдавая в нем опытного бойца, не раз смотревшего смерти в лицо.

Воин бросился в очередную атаку, его хопеш рассекал воздух, словно жаждущая крови змея. Камос отреагировал мгновенно. Его клинок, длинный и прямой, встретил удар с гулким звоном, эхом разнесшимся по тренировочной арене.

Металл скрежетал о металл, искры разлетались во все стороны.

Камос двигался стремительно, грациозно, будто танцуя, и плавно уклонялся от яростных атак противника. Он не тратил энергию на бесполезные выпады, а терпеливо ждал, изучая слабые места в защите воина. И каждый его удар попадал в цель.

Клинок противника мелькал, словно крыло хищной птицы, вынуждая Камоса постоянно отступать. Фараон парировал удар за ударом, его меч танцевал в воздухе, создавая невидимый щит.

На арене было достаточно мест для других тренирующихся, но сейчас все они замерли, завороженно наблюдая за этой смертоносной пляской.

В какой-то момент воин попытался обвести Камоса вокруг пальца. Нанес обманчивый удар сверху, а затем, молниеносно переведя меч вниз, собирался полоснуть его по ногам. Ловушка захлопнулась. Удар казался неотвратимым.

Но Камос был готов, казалось, к любой угрозе, не позволяя застать себя врасплох. С невероятной скоростью он уклонился от удара. Подобный смерчу, крутанулся вокруг своей оси. Его меч описал дугу в воздухе. Движение было настолько быстрым, что глаз не успевал за ним уследить.

В одно мгновение хопеш вылетел из рук его противника и отлетел в сторону с глухим стуком. Лишившись оружия, воин потерял равновесие и рухнул на одно колено. Его плечи поникли, голова склонилась в знак поражения.

Камос замер, его клинок уперся в шею побежденного противника. Но в его глазах не было злорадства или презрения. Только холодное величие воина, выполнившего свой долг.

Он медленно опустил меч и отступил на шаг.

— Вставай, — коротко бросил фараон, отбрасывая меч в сторону. — Ты сражался достойно. Но тебе еще есть чему учиться.

Воин склонился в поклоне, коснувшись лбом пола арены. Камос стоял, неподвижный и величественный, словно изваяние бога. Он был не просто фараоном, он был воином, закаленным в битвах и готовым защищать свой народ ценой собственной жизни.

Я поняла, что все это время наблюдала за ним, почти не дыша. И мне стоило немалых усилий заставить себя сделать шаг назад, чтобы скрыться в тени колонн.

Но было поздно — он меня заметил. Провел рукой по влажным волосам, убирая их со лба, и направился ко мне. Губы Камоса тронула легкая улыбка, а в голосе скользила насмешка.

— Иарет, ты шпионишь за мной?

— Я… просто заблудилась, — пробормотала я, надеясь, что он не заметит румянец на моих щеках.

— Ну конечно, — прищурившись, протянул он. — Как твои занятия сегодня?

Я поморщилась.

— О, просто прекрасно. Если не считать того, что жрица Нефрет доводит меня до исступления!

Камос рассмеялся, чуть запрокинув голову назад. Это был искренний, открытый и заразительный смех. Подобного я не слышала от него… кажется, никогда.

— Нефрет не признает чужих титулов и заслуг. Для нее не имеет значения, кто ты — старейший мудрец Египта, фараон или даже вестница богини. Она обращается со всеми одинаково. Думаю, если бы перед ней вдруг явились сами боги, она и им бы устроила выволочку.

Я фыркнула, представив эту картину.

— “Ты, Ра, недостаточно сияешь!” — передразнила я. — “А ты, Осирис, мог бы быть и поубедительнее!”. “Исида… ты можешь больше!”

Мы оба рассмеялись. И в этот момент я осознала, как давно не видела Камоса таким — беззаботным, живым, открытым. Сердце забилось чуть быстрее, и я поспешила отвести взгляд.

Но тут же в памяти всплыло другое лицо — Джаятры, таинственного и немногословного придворного мудреца. Истинный человек-загадка, чьи тайны мне мучительно хотелось разгадать. Один только его взгляд был способен разжечь во мне пламя. А прикосновения Камоса и вовсе могли заставить меня потерять над собой контроль.

Но дело не только в одуряющей химии. За влечением, которое я испытывала к ним двоим, крылось и что-то большее, глубинное.

Камос вернулся на арену. Я проводила его мрачным взглядом и направилась в свои покои.

***

Темнота сна сменилась мягким светом, и я оказалась в пространстве, где время не имело власти. Бархатные тени обнимали меня, а воздух был напитан пряными ароматами.

Там был Камос, с его роскошным, блестящим от пота тела. Он победил очередного врага — в настоящем бою, не тренировочным. И посвятил мне эту победу. А затем поставил меня на четвереньки и грубо вошел в меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он трахал меня прямо на песке, на котором только что сражался с противниками. Их тела истаяли в воздухе, но запах битвы остался. К нему примешался запах секса, запах смазки, выделяющейся из меня, и наших сливающихся тел.

Я не стонала, почти кричала, пригибаясь к земле. Камос схватил меня за волосы, чтобы трахать еще неистовее и яростнее. Когда моя голова запрокинулась, я увидела… Джаятру.

Он стоял в самом конце арены в распахнутом белом плаще, надетом на совершенно обнаженное тело. Не такое крепкое, как у Камоса, скорее, худощавое, но по-своему изящное. Обхватил ладонью свой член, он смотрел на нас, совокупляющихся на песке, и удовлетворял себя.

— Хочешь, чтобы он подошел? — хрипло спросил Камос, не переставая вбиваться в меня.

— Да, — выдохнула я.

Один взмах ресниц, и Джаятра оказался совсем близко. Теперь уже я ласкала ладонью его член, стоя перед ним на коленях. Отчего-то я знала, что ему не дозволено касаться меня. Потому я его касалась.

Он стоял, словно статуя, пока я, поднявшись, своим телом терлась о него. И когда Джаятра беззвучно кончил, его семя окропило мое изнывающее от желания тело.

Дрожа и хватая ртом воздух, я проснулась на влажных простынях.

Великая Исида… кажется, твоя названная дочь запуталась в своих собственных чувствах.

21. Аниса

Сегодня меня ждали новые занятия, но, на этот раз не с Нефрет (к счастью) и не с Джаятрой (к сожалению). Солнце клонилось к закату, окрашивая песок в золото, когда я вошла в небольшой храм, посвященный Исиде.

Там меня уже ждала Аниса. Эта жрица была воплощением египетской красоты. Каждый ее жест, каждое движение было плавными и грациозными, словно танец кобры.

Изящная, тоненькая, с кожей цвета темного меда и глазами, в которых плескалось само солнце, она носила длинное белое платье, украшенное бисером и изображениями лотосов. Ее голову венчал массивный головной убор в виде колосьев пшеницы и солнечного диска — символ плодородия и жизненной силы. На шее сверкал ожерелье с амулетом в виде анкха — ключа жизни.

— Добро пожаловать, Саат Исет.

Как я подспудно и ожидала, у нее был мелодичный, словно журчание Нила, голос.

— Исида указала твой путь ко мне. Она говорит через тебя со всем народом Египта, и я должна помочь тебе услышать ее голос яснее.

— Голос? — с придыханием переспросила я.

— Не в прямом смысле, — мягко улыбнулась Аниса. — Мой господин, да живет он, процветает и здравствует, рассказал мне о том, что ты уже призывала силу Исиды, даже не осознавая этого.

— Вы про то, что я исцелила сломанное крыло птицы?

— Да. В тот миг в тебе говорила Исида.

Я кивнула, чувствуя странное смятение. Да, если бы кто-то спросил у меня, как я это сделала, я бы не сумела ответить. Это и впрямь было словно воздействие извне.

И это отчего-то меня расстроило. Ведь тогда получается, что птицу исцелила вовсе не я. Это моими руками сделала Исида.

— Ты призвала чары, которые мы, жрецы, называем “Прикосновением Исиды”. Они дарует ускоренную регенерацию, снимают усталость и облегчают боль.

— А когда я очистила воду в колодце?…

— Это была “Чистая вода Нила”, изгоняющая скверну и источники болезней.

Я закусила губу, чувствуя досаду. Понимала, что это глупо, даже по-ребячески, но… Получается, Нефрет права. Я лишь сосуд.

Аниса словно разгадала мои чувства — а может, они были написаны у меня на лице.

— Это ведь хорошо, Саат Исет. Случившееся означает, что ваша связь существует, а ты можешь слышать голос богини, можешь стать посредницей между ею и простыми людьми. Помни — во все века и времена на свете существовало очень мало людей, удостоенных такой чести. Мы, жрецы, истово поклоняющиеся богам, посвятившие свою жизнь тому, чтобы исполнять их волю, душу бы отдали за подобный дар.

Я смущенно кивнула.

— Чудесно, что ты откликнулась на зов Исиды, — продолжала Аниса. — Но интуиция — это лишь начало. Чтобы сила богини служила тебе по-настоящему, ты должна понимать ее, направлять ее, контролировать ее. Мы научимся этому вместе.

Первым чарам, которые Аниса решила преподать мне, были “Слезы богини”.

— Они чем-то схожи с чарами “Чистая вода Нила”, и это неслучайно. Но действуют наоборот — они призывают очищающую воду, способную выводить яд из тела.

— Хорошо. Как мне… их призвать?

— Представь себе Нил, чистый и могучий, смывающий всю скверну. Сосредоточься на этой картине, почувствуй силу воды, ее чистоту. Протяни руку, как будто черпаешь эту воду прямо из реки, и произнеси: “Исида, даруй свои слезы, смой зло, исцели”.

Я закрыла глаза, стараясь представить себе Нил. Я уже встречала его изображение — и в последней прочитанной мной книге, и в паре фильмов, и на некоторых фресках во дворце Камоса.

Представила его чистым, могучим, необъятным, несущим в себе силу плодородия и исцеления. Представила тепло солнца, отражающегося в водах, шум ветра, играющего в тростниках на берегах, пение птиц, парящих над его гладью.

Но я как будто не видела конечной цели, как это было с раненой птицей, которой мне отчаянно хотелось помочь, или с зараженным скверной колодцем, некогда — источником жизни для многих людей.

И все равно я протянула руку и прошептала слова заклинания. Но… ничего не произошло.

— Не сдавайся, сетепет, — мягко подбодрила Аниса. — Магия — это не просто слова. Это вера и проявление связи с божественным. Попробуй еще раз. Вспомни, ради чего ты это делаешь. Представь того, кому нужна твоя помощь.

Я снова закрыла глаза. На этот раз я представила себе раненого воина, отравленного стрелой. Представила его боль, его страх.

Внутри меня, глубоко в сердце, загорелась искорка. Я представила, как она разгорается, превращаясь в золотистый поток энергии, чистый и сияющий, как слезы Исиды, упавшие на иссохшую землю. Я чувствовала этот поток, как кровь, бегущую по венам, как дыхание, наполняющее легкие.

Это была она, Исида, живая и всемогущая, дарующая мне свою силу.

— Исида, даруй свои слезы, смой зло, исцели, — прошептала я, ощущая, как эти слова вибрируют в каждой клеточке моего тела.

Направила поток искрящейся энергии в свою правую руку, чувствуя, как она наполняется теплом и светом. Кожа под пальцами покалывало от силы, рвущейся наружу.

Я открыла глаза и увидела, как над моей ладонью образуется сфера чистой, светящейся воды. Она была не просто прозрачной, а будто бы живой, пульсирующей энергией. Казалось, в ней таится сила самой жизни, способная противостоять любой тьме.

— Хорошо, Саат Исет! Очень хорошо! — воскликнула Аниса. — Теперь постарайся удержать ее, увеличить ее силу. Контролируй идущий через тебя поток.

Наши уроки с жрицей продолжались до поздней ночи. Уходила я, полностью обессиленная. Вернувшись в свои покои, рухнула на кровать и уснула, не раздеваясь.

Мне снились бесконечные берега искрящегося в солнечных лучах Нила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

22. Орудие спасения

Передышка оказалась совсем недолгой. Вскоре я снова стояла перед Нефрет, стараясь держать спину прямо. В прохладной тишине храма отчетливо звучал ее голос — строгий, непоколебимый, как каменные стены, окружающиие нас.

— Перейдем к очищению, — объявила она, скрестив руки на груди. — Ты должна научиться избавляться от негативной энергии, как в себе, так и в пространстве вокруг.

Жрица протянула мне небольшой кристалл, матово поблескивающий в ее ладони.

— Этот камень был намеренно заряжен темной энергией. Твоя задача — очистить его. Посмотрим, чему ты научилась.

Я взяла кристалл — холодный и тяжелый. Закрыв глаза, сосредоточилась, вызывая в памяти уже знакомое мне ощущение света. Представляла, как чистая энергия Исиды наполняет меня, струится сквозь мои руки и проникает в кристалл, вымывая из него тьму.

Ничего.

Моя спина напряглась, а пальцы сжались крепче. Я была уверена, что сделала все правильно, но камень оставался неизменным. Подняв голову, я встретила бесстрастный взгляд Нефрет.

— Ты должна верить в то, что делаешь. Энергия следует за намерением. Пока ты сомневаешься, ты бесполезна.

Ее голос пронзал меня, словно острый кинжал.

Я сжала губы, но промолчала. Джаятра учил меня терпению, и его уроки не позволили мне поддаться на провокацию. Эмоции мешают чистоте разума. Но как же сложно не чувствовать ничего, когда тебя вот так безжалостно принижают…

Я глубоко вдохнула и снова закрыла глаза. На этот раз я не просто представляла свет, а ощутила его всей своей сутью. Он всегда был во мне. Он не требовал усилий, не требовал напряжения. Просто был. И теперь он струился сквозь меня, наполняя кристалл.

Мои ладони согрелись, и я почувствовала, как холод кристалла исчезает. Открыв глаза, я увидела, что он больше не тусклый — он светился мягким, чистым сиянием.

— Не так плохо, как я ожидала, — проворчала Нефрет.

Я едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза.

— Теперь создай защитный барьер вокруг себя.

— Как?

Нефрет прищурилась.

— Ты знаешь ответ. Просто доверься свету.

Я закусила губу, но последовала ее указаниям. Глубокий вдох. Почувствовала, как свет Исиды разливается внутри меня, а после выплескивается наружу, окутывая мое тело.

Это не просто барьер — это часть меня. Невидимый щит, который защищает от всего темного, от всего плохого.

Мгновение спустя вокруг меня и впрямь возникло нечто мягкое, но прочное, словно зачарованный шелковый кокон. Сияющая оболочка, окружающая меня.

— Теперь удерживай барьер, — приказала Нефрет.

Я старалась, но спустя несколько минут он неизбежно начал ослабевать. Свет дрожал, словно пламя свечи на ветру.

— Ты слишком напряжена, — резко бросила жрица. — Пока ты цепляешься за силу, вместо того чтобы позволить ей течь естественно, ты будешь терпеть поражение.

Я крепко сжала руки в кулаки и сделала глубокий вдох. Я должна довериться текущей во мне силе Исиды. Потому что я хочу иметь возможность защищать не только себя, но и других. И только дар богини может мне в этом помочь.

Если только я научусь им владеть.

Я позволила свету вырваться наружу. Он закружился вокруг меня вихрем золотых искр. Прямо на глазах, подпитываемый моей верой если не в себя, то в Исиду, он становится крепче. Хрупкий барьер, сотканный из света, превращался в нечто несокрушимое.

Нефрет молча наблюдала за его трансформацией. Затем кивнула и взмахом руки отпустила меня.

— На сегодня хватит. Иди.

Из храма я направилась прямо во дворец. Камоса я нашла в тронном зале. Он сидел на возвышении и о негромко переговаривался о чем-то с Занаху.

— Что-то хотела, Иарет?

— Да. Сегодня силой Исиды я создала защитный барьер. А вчера научилась чарам “Слезы Исиды”.

— Прекрасно. — Камос подался вперед, и на его губах заиграла чуть насмешливая улыбка. — Но тебе не обязательно отчитываться о каждом твоем уроке.

Я поморщилась.

— Это не отчет. — Покусав губы, выпалила: — Я хочу, чтобы ты взял меня с собой к вратам, когда завеса прорвется и оттуда хлынут твари Сета. Я хочу защищать воинов и помогать раненым с помощью этих чар.

Камос нахмурился.

— Иарет, ты торопишься. Ты же сама сказала, что только освоила их.

— Но я не могу просто слоняться по дворцу и бесконечно учиться! К тому же… Разве мне не нужна практика? И если где-то за пределами дворца люди рискуют своими жизнями, почему я, носительница силы Исиды, должна оставаться в стороне?! Я же могу помогать воинам и защищать их!

Губы Камоса сжались в тонкую линию.

— Ты постигаешь магию не ради участия в войне, а чтобы укрепить свою связь с Исидой, — напряженно сказал он. — После каждой новой тренировки, после каждых изученных чар твоя сила возрастает. Это — гарантия того, что ритуал в ночь равноденствия оказался успешен.

Я замерла так резко, словно меня хлестко ударили по щеке. В груди что-то болезненно сжалось.

— Значит, вот как… — сдавленно проговорила я. Пальцы задрожали и я сжала их в кулаки. — Для тебя я лишь орудие? Способ запечатать врата, спасти Египет? И только? А что будет со мной потом, тебя не волнует? Обрету ли я свое место здесь, в мире, в который ты насильно меня забрал? Найду ли цель в жизни — кроме той, которую мне навязали?

Камос закрыл глаза на мгновение, тяжело выдохнул, но его лицо оставалось холодным.

— Иарет, я фараон. Конечно, в первую очередь я думаю о своем народе, — спокойно ответил он.

Его слова и то, каким хладнокровным тоном они были сказаны, полоснули меня по сердцу, как острый клинок.

Я отступила на шаг, чувствуя, как вспышка решимости внутри меня сменяется едкой горечью.

— Мой фараон… — начал Занаху.

Губы Камоса дрогнули и приоткрылись, словно он собирался сказать что-то еще. Но я не стала слушать.

Развернулась и ушла, не оглядываясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

23. Лечебница

Шелест моих сандалей эхом отдавался от стен спальни, пока я, словно загнанный зверь, металась из угла в угол. Ярость душила, застилала глаза.

Да, Камос — фараон. Но как он смеет держать меня в этой золотой клетке, когда там, у проклятых древних врат, его воины сражаются, а люди страдают? Разве я не доказала, что могу быть полезной? Разве не я исцелила воду, вернув жизнь умирающей окраине Мемфиса?

Знаю, это не так много… Но все, что я хотела — чтобы мне дали новый шанс проявить себя! И, главное, — шанс помочь людям. А не просто терпеливо ждать равноденствия!

Тихий стук в дверь вырвал меня из пучины кипящих мыслей. Я замерла, готовая обрушить свой гнев на любого, кто осмелится нарушить мое уединение.

Вошедшим оказался Занаху.

— Вы мечетесь, как птица в клетке, сетепет.

Слушая тихий, успокаивающий голос советника и глядя на его мягкую, понимающую улыбку, я чувствовала, как буря внутри меня утихает. Какое-то поистине волшебное свойство. Может, советник так действовал и на порывистого Камоса, потому и был столь ценен для него?

Впрочем, наверняка только этим дело не ограничивалось.

Я скрестила руки на груди.

— А как мне не метаться, если фараон не хочет брать меня к вратам?

— Отчасти я его понимаю, — мягко сказал Занаху.

— Понимаете?! — воскликнула я, снова готовая взорваться. — Вы тоже считаете меня слабой и бесполезной статуэткой с силой Исиды внутри?

— Нет, сетепет, конечно же, нет. — Советник поднял руку в успокаивающем жесте. — Но я понимаю страх господина. Впервые за десятилетия у нас появилась надежда одолеть Сета — вечную угрозу, нависшую над Египтом. Мой господин просто не может позволить себе ее потерять.

Я шумно выдохнула, но гнев продолжал клокотать внутри.

— И что мне теперь делать? Сидеть здесь и ждать, пока Сет не вырвется на свободу?

Занаху слегка улыбнулся.

— Необязательно. Я могу помочь вам.

— Помочь мне? В чем? — насторожилась я.

— Практиковаться в постижении силы Исиды. Но так, чтобы об этом не прознал фараон.

Я вскинула брови.

— Вы предлагаете мне… обмануть Камоса?

— Я предлагаю вам использовать свою силу там, где она сейчас нужнее всего. Переоденьтесь в простую целительницу и отправляйтесь в лечебницы для людей, пострадавших от скверны.

— В лечебницы?

— Люди, живущие вблизи врат, страдают больше всего. Их тела и души изъедены скверной. Лекари делают все возможное, но их сил недостаточно. Им не помешала бы сила самой Исиды.

Я улыбнулась, невольно проникаясь к Занаху еще большей симпатией. Он не назвал меня сосудом богини, скорее, вместе с Анисой видел во мне проводницу, “голос” Исиды и олицетворение ее воли.

— Это не опасно, сетепет, — сила Исиды вас защитит. Иначе я бы не рисковал вами. Но… это может оказаться тяжело для вашего духа. Подобное зрелище… не для молодых и чувствительных особ.

В голосе Занаху звучала искренняя забота и даже немного — тревога, которая заставила меня задуматься.

Но потом в памяти всплыли отголоски прошлой жизни: волонтерство в хосписе, боль и страх в глазах умирающих людей. Я справилась тогда, будучи обычной девушкой без капли божественной силы. Справлюсь и сейчас.

— Я согласна, — твердо сказала я.

***

Атмосфера в лечебнице оказалась гораздо хуже, чем я могла себе представить. Запах гноя и смерти, висевший в воздухе, душил. Тошнота подступала к горлу. В полумраке тускло мерцали факелы, отбрасывая жуткие тени на лица больных.

Их тела были покрыты язвами и гнойниками, изъедены темной проказой, словно кислотой. Некоторые стонали от боли, другие безучастно смотрели в потолок, будто потеряв всякую надежду на выздоровление.

Я с трудом сдержала дрожь. Сердце бешено колотилось в груди, а руки предательски тряслись. Смогу ли я прикоснуться к ним? Смогу ли выдержать этот ужас?

Занаху подвел меня к первой койке, где лежал молодой мужчина с изуродованным лицом. Его тело, иссеченное язвами, словно покрытое листвой гнилого дерева, дышало самой смертью.

Я не могла позволить ей одержать победу.

— Он один из первых пострадавших, — прошептал Занаху. — Скверна прочно завладела его телом.

Сделав глубокий вдох, я опустилась на колени рядом с оскверненным. Его глаза, полные боли и отчаяния, устремились на меня. Я протянула руку и коснулась его лба. Кожа была горячей и влажной, словно в лихорадке.

Я закрыла глаза и призвала силу Исиды.

Внутри меня всколыхнулась энергия богини — будто в темной комнате вспыхнул яркий свет. Она струилась по моим рукам, но мне все еще не хватало силы или знаний, чтобы направить ее к больному и окутать его сияющим коконом.

Тогда я прошептала:

— Исида, даруй свои слезы, смой зло, исцели раны.

Как и в прошлый раз, во время занятий с Анисой, в моих руках появилась “слеза” богини — кристально чистая сфера исцеляющей воды.

Я осторожно приложила ее к язвам на лице оскверненного. Вода коснулась его кожи, струйками потекла вниз. В тот же миг по телу мужчины пробежала волна света. Я видела, как скверна отступает, как раны затягиваются, а на лице больного появляется проблеск надежды.

“Слезы Исиды” текли сквозь меня, словно река сквозь русло, смывая его болезнь. Я чувствовала возрастающий жар и слабость, но не останавливалась. В каждом глотке целительной силы я все глубже погружалась в божественную природу Исиды.

Закончив, я устало оперлась о стену.

— Спасибо, — изумленно прошептал мужчина, глядя на меня неверящим взглядом. — Кто бы вы ни были… Спасибо!

Я не успела ответить. Меня окружили другие больные, протягивающие ко мне свои измученные руки. Их мольбы и плещущееся в глазах отчаяние уверило меня, что я — их единственная надежда. И я не имела права их подвести.

Кроме того… Мне начало казаться, что они и вовсе меня не отпустят.

Отбросив тревожные мысли, я погрузилась в работу. Снова и снова обращалась к Исиде, шепотом моля об исцелении. С каждым новым оскверненным я теряла силы. Пот заливал лицо, кружилась голова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Саат Исет… — с тревогой в голосе начал Занаху.

Шагнул ко мне, но его оттеснила толпа больных — тех, кто еще был способен стоять на ногах. Они окружили меня.

Кажется, они и впрямь не собирались меня отпускать.

Я изливала силу Исиды так долго, как только могла. Безвольно опустилась на пол, обессиленная и измотанная. Но дикая, почти нечеловеческая ярость в глазах тех, кому я не успела помочь, заставила меня подняться.

В них сейчас было больше не от людей, а от диких животных, почти обезумевших от боли. Израненных, угодивших в капкан, с сочащейся гноем раной.

И я знала, на что такие, как они, способны.

Не знаю, как долго это продолжалось. Лица оскверненных слились в размытое, уродливое олицетворение боли, дикого отчаяния и скверны.

В конце концов сил во мне просто не осталось. Я упала на пол, почти теряя сознание. Была в шаге от того, чтобы удариться головой, но…

От удара спасли подхватившие меня сильные руки.

24. Узы

Я едва осознавала, как сильные руки поднимают меня с холодного мраморного пола.

То ли я все-таки потеряла сознание, но время от времени приходила в себя, то ли впала в состояние некоей болезненной дремы… Как бы то ни было, беспамятство порой прерывалось ощущением крепкой обнаженной груди под моей щекой. А туман в голове разгоняли чужие голоса.

— Как ты мог такое допустить, Занаху?! О чем ты только думал?

— Я недооценил их отчаяние, мой господин. Я пойму, если вы сочтете, что я больше не достоин этой должности. Я поставил под угрозу Саат Исет…

Я попыталась что-то протестующе бормотать, но сил не хватило даже на это.

— Тише, Иарет, — прошептал Камос. — Ты потеряла слишком много сил.

Спорить с этим сложно — даже если бы я физически могла это сделать. Тело дрожало от слабости, каждый вдох давался с усилием. Веки тяжелели, но сквозь пелену усталости я различала его в полумраке спальни. Губы сжаты в напряженную линию, а мышцы под гладкой кожей твердые, словно высеченные из камня.

Спальни? Когда мы успели оказаться здесь? А где Занаху? Пожалуйста, только бы Камос не выгнал его из дворца…

Фараон опустил меня на постель, осторожно, словно я могла рассыпаться в его ладонях. Тонкие ткани простыней холодили кожу, но его тепло — его близость — воздействовало на меня куда сильнее.

— Тебе нужно хорошенько отдохнуть. Я позову лекарей, чтобы наложили на тебя чары.

В голосе Камоса звучала столь несвойственная ему мягкость… Он развернулся, чтобы уйти, но страх захлестнул меня. Мне вдруг показалось, что без него я просто не справлюсь, не выживу.

— Останься, — мой голос сорвался на шепот, но Камос услышал и замер.

Из последних сил я потянулась к нему. Схватила его за руку и притянула вниз, к себе, погружая в омут того голода, который я испытывала с самой первой встречи с ним.

Я не хотела нежности. Мне нужно было чувствовать себя живой.

— Не уходи, — повторила я.

Его губы встретили мои. Это не был поцелуй утешения — это было голодное столкновение двух сущностей, разрываемых скрытой внутри энергией. Она пульсировала в моих венах. Огонь под кожей разгорался, волны тепла прокатывались по телу, превращаясь в невыносимый жар.

Ладонь Камоса скользнула по моей талии, сжала бедро, вторая запуталась в волосах, словно желая удержать меня в этом вихре. Я не протестовала. Сейчас мне нравилось быть пойманной.

Электричество между нами накалялось. Утраченная сила упоительным, кристально чистым потоком вливалась в меня — как драгоценная родниковая вода в горло умирающего от жажды.

Наши души касались друг друга, сплетались, энергия переливалась через каждое касание, через каждый стон, сорвавшийся с губ. Язык Камоса властвовал над моим, руки раздвигали границы дозволенного.

Влажные губы сомкнулись на моем соске прямо через ткань. Втянули в себя, прикусили, заставляя меня извиваться. Животом я ощущала его твердый член через набедренную повязку. Потерлась о него. Камос глухо застонал. Он нависал надо мной, опираясь руками по обеим сторонам от моего тела.

— Ты сейчас не совсем в себе, — выдохнул он.

Как же нелегко Камосу давалась даже это крохотное промедление. Желание пылало в его глазах, в каждой клеточке напряженного тела.

— Нет, — покачала головой. Подалась вперед — ближе, еще ближе, облизнула его губы, впитывая их вкус. — Я хочу ощутить себя живой. Я хочу… тебя. Прямо сейчас. Возьми меня. Сильно. Грубо. Властно. Так, как можешь только ты.

Взгляд Камоса потемнел и в нем вспыхнуло что-то дикое. Зарычав, он толкнул меня обратно на подушки. Прижал своим весом к постели, горячим дыханием обжигая шею. Ласкал ее языком, мял грудь, через одежду вжимаясь в меня окаменевшим членом.

Моя обнаженная нога скользнула по его бедру, обхватывая талию. Камос заурчал, как огромный дикий кот. Сжал сосок так, что я запрокинула голову, вскрикнув то ли от боли, то ли от наслаждения.

Отстранившись, он рывком сорвал с меня ткань и отбросил ее в сторону. Стоя на коленях, на мгновение залюбовался мной — своей добычей, своей жертвой, своим даром. Скинул набедренную повязку, оставшись полностью обнаженным.

Я протянула руку, и его член толкнулся в мою ладонь. Как будто обещая мне то, что последует дальше. Я погладила головку, заставив ее увлажниться.

— Ты уверена? — хрипло спросил Камос. — Я не уверен, что смогу остановиться сейчас. Но позже точно не сумею.

— Я хочу этого так же, как и ты, — прошептала я, поглаживая его член и мучительно желая прикоснуться к нему губами, языком и вобрать его в себя. — Всегда хотела.

Переспрашивать Камос не стал. Схватил меня одной рукой за бедро и вошел в меня. Я застонала от необыкновенного ощущения наполненности. Схватила его за ягодицы, запуская в них коготки. Задавая темп — быстрее, еще быстрее.

Движения Камоса были резкими, требовательными. Я наполнялась его силой, и магия между нами пульсировала с каждым толчком, каждым прикосновением. Я кричала его имя, теряя себя от невыносимого желания и в нем же находя снова.

Он довел меня до пика, разбил меня на куски и вновь собрал, насыщая силой, жизнью, энергией, которая лилась через нас обоих. Я билась в экстазе, царапая ногтями его спину. Содрогнувшись и хрипло застонав, он излился в меня. Обхватив талию Камоса ногами, я сжимала его так крепко, как только могла, цепляясь за это мгновение, за эту бурю.

А потом тишина — тяжелое дыхание, влажные ладони на коже и дрожь, пронизывавшая нас обоих. Я не просто выжила, впитав энергию Камоса через сексуальную связь.

Всем своим пребывающем в сладкой истоме телом, всей своей душой я чувствовала, что узы между нами стали крепче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

25. Договор

Я лежала, нежась в объятиях Камоса и наслаждаясь теплом его тела, крепло прижатого ко мне. Наверняка его, правителя Египта, ждали неотложные дела. Но он предпочел остаться здесь, со мной, и я это ценила. Ведь смертельная опасность мне больше не угрожала.

А значит, сейчас Камос заботился обо мне не как о сосуде Исиды. А как о девушке, которая нравилась ему.

Мы лежали на боку, переплетя пальцы, и он целовал мое плечо — невесомо, но до мурашек приятно. Так хотелось остаться здесь на несколько часов, не размыкать объятий и ни о чем не говорить, но…

Но я уже далеко не та девушка, что когда-то шагнула сюда через портал. Пора научиться нести ответственность за свои поступки, ведь в скором будущем от меня будет зависеть множество жизней.

Я неохотно высвободилась и повернулась к Камосу.

— Ты был прав, когда не отпускал меня к вратам. Теперь я это понимаю.

— Хорошо, — ровным голосом сказал он.

К счастью, без тени самодовольства.

— Дай мне договорить. — Я мотнула головой. — Я поторопилась. Не оценила возможные риски. Поставила себя под удар. Но Занаху… Он ни в чем не виноват.

— Неправда, — нахмурился Камос. — Человечность, а значит, эмоциональность в нем одержала вверх над холодным рассудком. Недостойное поведение для моего советника.

— Недостойное? То, что он единственный понял, что я чувствую?

— Думаешь, я этого не понимаю? — Камос вздохнул. — Иарет, я уже говорил когда-то — судьба фараона тесно сплетена с жертвами. Одна из них связана с тем, что я не могу позволить себе слепо повиноваться собственным чувствам. Я привык руководствоваться логикой и здравым смыслом. Но в твоем случае… это тяжелее всего.

— Почему?

Его губы тронула легкая улыбка. Плавным, почти ленивым жестом он заправил мне за ухо прядь.

— Разве не очевидно? Неужели ты не понимаешь, как действуешь на меня? Это не просто страсть. Не просто указующий перст судьбы, который велит нам быть вместе. Мы могли ограничиться одним-единственным ритуалом. Но оба этого не захотели.

Неужели Камос испытывал ко мне то же, что и я — к нему?

Я закусила губу, отводя взгляд. И, конечно, это от него не укрылось.

— Что такое? Что тебя тревожит?

Как ему объяснить? Моя возросшая сексуальность? То, что я запуталась в чувствах к двум таким разным мужчинам?

— У меня есть некоторые… фантазии.

— Я готов удовлетворить их все, — сыто ухмыльнулся Камос.

Я закрыла глаза. Выпалила:

— Они касаются не тебя. Точнее… не только тебя.

— О.

Повисла напряженная тишина. Я приоткрыла один глаз. Камос хмурился.

— Джаятра, верно?

Я смущенно фыркнула. Несложно угадать, если учесть, что меня окружает не так много мужчин.

— Уж точно не Занаху.

— Иарет, это совершенно нормально, — огорошил меня Камос. — Я про тебя и Джаятру. Его задачей было пробудить в тебе чувственность и открыть в тебе источник сексуальности.

— Тогда он немного перестарался, — буркнула я.

Камос негромко рассмеялся.

— Джаятра — умелый и искусныйы мастер магии. Я рад, что мне не пришлось испытывать его чары на себе. То, что они оказали на тебя такое воздействие, что ты возжелала его самого… Повторюсь, это нормально. Сама сила Исиды в тебе тянется к нему.

Хотела бы я, чтобы это и впрямь оставалось лишь влечением, химией. Потому что быть влюбленной сразу в двух мужчин — по меньшей мере, странно. А в Камоса я определенно по уши влюблена.

О чем ему знать пока не стоило.

Он приподнялся на локте.

— Может, собственническая жилка во мне и хотела бы обратного, но… Иарет, ты не принадлежишь мне. Ты вольна выбирать и того, с кем будешь заниматься сексом или любовью, так и того, с кем ты проведешь всю оставшуюся жизнь. Только за одним исключением.

— Ритуал равноденствия, — кивнула я.

— Да. После него ты совершенно свободна.

Не знаю, почему эти слова всколыхнули в моей душе странную горечь. Но я поспешила от нее отмахнуться.

— Насчет Занаху…

— Ох. Видимо, было неразумно с моей стороны считать, что эта тема исчерпана? — вздохнул Камос.

Впрочем, в глубине его глаз светились лукавые огоньки.

— Совершенно неразумно, — подтвердила я. — Камос, пожалуйста, не увольняй его, не отсылай… или что вы там делаете с провинившимися советниками. Даже если он ошибся… Скажи мне, как много полезного он сделал для тебя и Египта?

И снова эти так знакомо нахмуренные брови.

— Больше, чем кто-либо другой, — неохотно признал Камос. — Даже больше, чем я сам… Ведь когда я стал фараоном, я был неоперившимся птенцом, неопытным, глупым мальчишкой. Только мудрость Занаху не позволила моей… м-м-м… категоричности взять верх и заставить меня принимать необдуманные решения.

— И разве все это не искупает одной-единственной его ошибки?

Воцарилась тишина.

— И как с тобой спорить? — тяжело вздохнул Камос. — Особенно когда ты обнажена и так прекрасна?

Я ткнула его кулачком в грудь.

— Я серьезно!

— Я вообще-то тоже. Ну хорошо, Занаху останется моим советником. Но при одном условии.

— То есть переспать с тобой было недостаточно? — притворно огорчилась я. — А если я сделаю это еще раз?

Камос рассмеялся.

— Иарет, тебе нужно прекратить возбуждать меня, если хочешь, чтобы я мог здраво мыслить. — Он посерьезнел и пытливо заглянул в мои глаза. — Занаху останется моим советником, если ты не будешь больше просить меня взять тебя к вратам, не будешь пытаться сбежать из дворца в лечебницу или на окраину Мемфиса. Знаю, последнее я разрешил тебе сам, но тут же об этом пожалел. Как и Занаху, я просто поддался твоему обаянию. Но больше этой ошибки я не совершу — я говорю о том, что касается твоей безопасности и судьбы вестницы Ириды.

Подавшись ко мне, он обхватил ладонями мое лицо.

— Ты должна будешь сидеть во дворце и продолжать постигать свою силу. Не перечить мне и делать то, что я велю. До ритуала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я кивнула.

— А потом я буду предоставлена самой себе.

— Да. Вот что я хотел сказать в прошлый раз. Но ты мне этого не позволила. Сейчас наши жизни переплетены, но потом… Иарет, конечно, меня волнует твоя судьба. Более того, мне безумно интересно увидеть, как она сложится. И я готов помочь тебе всем, чем смогу. Но лишь после того, как будут запечатаны врата. До этого момента все мои мысли посвящены лишь защите Египта — от Сета в первую очередь. Ну и еще немного — твоему обнаженному телу.

Я рассмеялась, разрушая скопившееся внутри напряжение. Потянувшись к Камосу, страстно его поцеловала. Его ладонь по-хозяйски легла на мою грудь.

— Что ты там говорила насчет второго раза?

26. Пламя праведности

Как оказалось, наши уроки с Джаятрой вовсе не окончились. Камос считал, что для овладения новыми чарами связь между мной и Исидой нужно укрепить еще больше.

И я совсем не была против.

Я снова лежала на плетеном ковре, полностью обнаженная. Но на этот раз мои глаза закрывала повязка из плотной ткани, почти не пропускающая даже свет.

— Покажи мне, как ты ласкаешь себя.

Ох. Такого я не ожидала.

То, что Джаятра смотрел на меня, пока я скользила по своему телу кончиками пальцев, возбуждало… Я сжала пальцами соски, прошлась по внутренней стороне бедер, коснулась себя между ног. Выгибалась, с каждым движением распаляясь все больше.

— Здравствуй, Иарет.

Из моих легкий словно вытянули весь воздух. Камос.

— Что ты здесь делаешь?

— В данную минуту — любуюсь твоим восхитительным обнаженным телом.

Звучащая в его голосе легкая усмешка не смогла скрыть напряжение.

— Продолжай, — мягко сказал Джаятра.

Я снова принялась ласкать себя, плавясь от обращенных на меня взглядов двух таких разных мужчин. И в миг, когда поняла, что для того, чтобы кончить, мне достаточно одного легчайшего касания к пульсирующей точке моего естества, Джаятра сказал: “Стоп”.

Да что б вас!

Но сквозь вспышку раздражения пробились его слова: “Эмоции — это твоя сила. Но если ты не умеешь их контролировать, они станут твоей слабостью”.

Я задышала глубже, пытаясь восстановить дыхание и охладить пылающее тело. Однако это сделали за меня.

Джаятра — почему-то мне кажется, что это был именно он, — коснулся моей кожи кусочком льда.

Контраст был резким, обжигающим и вызвал волну мурашек по телу. Джаятра провел кристально холодным кусочком по моему плечу, по ключице, позволяя каплям воды оставлять на коже тонкий, влажный след. Потом скользнул ниже, по изгибам бедра. Провел льдом по внутренней стороне моих бедер. Затем опустился ниже.

Когда лед коснулся моего клитора, внутри меня что-то взорвалось.

Ощущение было настолько интенсивным, что я закричала, но это был крик удовольствия, а не боли. Волны наслаждения прокатились по моему телу, заставляя меня дрожать и извиваться.

Повязка спала с моих глаз.

Напротив меня стоял Джаятра с привычно невозмутимым лицом, а поодаль — возбужденный, но отчего-то весьма довольный Камос.

— Всегда хотел поприсутствовать при ваших занятия, — тоном мартовского кота сказал он. — Но наблюдать за тем, как ты ласкаешь себя — особое удовольствие.

Кажется, сегодня меня ждала очень жаркая ночь.

Я попрощалась с Джаятрой так, будто ничего такого не произошло. Вместе с Камосом мы вышли из учебного зала.

— Иарет, прежде, чем ты отправишься постигать магическую науку, а я — принимать холодную ванну и думать о тебе, хотел кое-что тебе сказать.

— Да?

Меня удивила серьезность его тона. Но я никак не могла ожидать, что последует дальше.

— Я хочу исполнить одну твою фантазию. Хочу, чтобы в ритуале участвовали не только мы с тобой, но и Джаятра. Правилами это не запрещено, главное, чтобы произошло наше с тобой слияние. Ему, конечно, будет запрещено входить в тебя. Но ласкать — сколько угодно.

Я приоткрыла рот от изумления.

— Почему? Зачем тебе это?

Камос пожал плечами.

— Потому что этого хочешь ты. За все время, что ты находишься здесь, ты почти ни о чем меня не просила. Во всяком случае, для себя. Я подумал, будет справедливо, если я дам тебе то, чего ты страстно желаешь. Кроме того… Твое влечение к Джаятре может подпитать ритуал еще более сильной сексуальной энергией, что укрепит твою связь с Исидой до немыслимых пределов.

Не зная, что сказать, я просто кивнула. И все же как нелегко, должно быть, это решение далось Камосу. Он сам называл себя собственником, он был тем, кому дозволено все…

— Значит, решено.

Камос развернулся было, чтобы уйти, но, будто передумав, снова взглянул на меня.

— И еще… Прозвучит странно, но я надеюсь, что так я хоть немного искуплю свою вину за то, что вырвал тебя из родного мира, не спросив твоего желания. И какое-то время держал здесь, словно пленницу.

— Так это беспокоит тебя? — искренне удивилась я.

— Не беспокоило, пока ты была для меня чужой. Но теперь… Иарет, я фараон, я должен быть дипломатом, но мне куда проще говорить о политических делах или военной стратегии. И очень сложно говорить о… личном.

— Я поняла, — улыбнулась я.

Пристав на носочки, поцеловала его в губы. Да, я могла бы отказаться от столь щедрого подарка, но делать этого не стала. Камос сказал верные слова — несмотря на связь между нами, я ему не принадлежу.

Кроме того, мне совсем не мешало бы разобраться в собственных чувствах. А если это еще и усилит ритуал…

В приподнятом настроении я отправилась в храм Исиды. На этот раз Аниса обучала меня чарам “Поцелуй Исиды”.

— Это заклинание временно усиливает выносливость и увеличивает жизненную силу, как у тебя самой, так и у твоих союзников, — объяснила она. — Представь себе зерно, прорастающее в плодородной почве. Почувствуй силу жизни, пробивающуюся сквозь землю, стремящуюся к солнцу. Направь эту энергию в того, кому она нужна. Скажи: “Исида, даруй жизнь, наполни силой, укрепи дух и тело”.

После сегодняшних занятий и волнующих мыслей о грядущем ритуале эти чары дались мне легко. Я направила силу на Анису и тем самым стерла с ее лица печать усталости.

А вот следующий урок оказался для меня самым сложным за все время пребывания в Кемет-Нуит.

— “Пламя праведности” сжигает темную магию и проклятья, распуская их без вреда для носителя, — сказала Аниса. — Но это очень мощное заклинание, и его нужно использовать с осторожностью. Представь себе очищающий огонь, светлый и всепоглощающий, уничтожающий зло, но не трогающий невинных. Скажи: “Исида, даруй пламя праведности, сожги скверну, освободи от тьмы, защити от зла”.

Я старалась представить этот огонь, но его мощь будто меня пугала. Я боялась вызвать истинное пламя и сжечь все вокруг дотла. Что, если я причиню вред самой жрице?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Аниса почувствовала мой страх.

— Ты должна верить в чистоту своих намерений, сетепет. Ты ведь прекрасно знаешь, что не желаешь никому навредить, а хочешь лишь помочь.

После нескольких попыток я все же призвала огонь и направила его на кристалл, заключающий в себе скверну. Однако чары были слишком слабы, чтобы ее рассеять.

— Ты боишься своей силы, сетепет, — мягко сказала Аниса. — Но сила без любви — ничто. Направь свою любовь, свою заботу, свое желание защитить в этот огонь, и он станет твоим самым могущественным оружием.

Эти слова что-то пробудили внутри меня. Когда я открыла глаза, то почувствовала, что готова.

Я встала перед Анисой и призвала “Пламя праведности”. В кристалл, зажатый в ее ладони, полился чистый и яркий свет, сжигающий тьму, но не причиняющий вреда жрице. Когда чары рассеялись, кристалл стал абсолютно прозрачным, не оставив от скверны и следа.

Аниса довольно улыбнулась.

— Думаю, теперь ты полностью готова стать истинной дочерью Исиды.

27. Ритуал равноденствия

С каждым днем я все больше погружалась в новый для меня мир. Больше понимала красоту и мудрость древней, но пронизанной магией цивилизации. Находила гармонию между людьми и богами, между природой и магией. Все больше проникалась ритуалами жителей Кемет-Нуит, их искусством и традициями.

Иногда я ловила себя на мысли, что все это — затянувшийся сон, что я просто запуталась во времени и пространстве. Но потом я смотрела на Камоса, на его жрецов и преданных слуг, на великолепный Мемфис, и понимала, что это реальность.

Моя новая реальность.

Постепенно я осознавала свою роль и свои обязанности. Я была не просто гостьей. Благодаря силе Исиды внутри меня я уже была частью Кемет-Нуит и частью этого народа. И я должна была сделать все возможное, чтобы помочь им, защитить, спасти от надвигающейся тьмы.

И наконец настал тот час, когда мне по-настоящему выпала такая возможность.

В ночь равноденствия, когда тьма и свет находились в идеальном балансе, ночь и день сливались воедино, мы стояли в величественном зале храма. Ни лампады, ни свечи не горели. Только лунный свет омывал наши тела серебром.

В полумраке застыли трое — я, Камос и Джаятра.

Признаться, я ужасно нервничала. И дело не только в том, что такого опыта в моей жизни никогда не было. Но сегодня Амон-Ра и Исида, две божественные силы, должны были соединиться в священном акте творения.

Камос на правах фараона первым подошел ко мне. Его взгляд горел, раздуваемый пламенем страсти. Он был обнажен, его мускулистое тело, покрытое ритуальными знаками, излучало силу и мощь. Я позволила ему снять с меня одежду, а лунному свету — ласкать мое тело.

Несмотря на напряжение, сковавшее каждую клетку, я была готова. Готова отдать себя ему без остатка, готова стать частью этого священного ритуала.

Ладони Камоса властно обхватили мои ягодицы, прижимая к нему. Губы сомкнулись на соске. Я выгибаясь навстречу его жарким прикосновениям, сходя с ума от того, как он уверенно ведет меня туда, где уже не существовало границ.

Он был как огонь, как буря, что захватывает в свой водоворот, не оставляя шанса на спасение. Его дыхание обжигало мою кожу, а губы и язык оставляли на ней влажные следы. Камос не спрашивал, не колебался. Он просто брал, заставляя мое тело отзываться на каждое движение. Заставляя меня полностью отдаться ему.

Но вскоре на смену буре пришло нечто совсем иное.

Прохладные пальцы Джаятры, застывшего позади меня, скользнули по моим бедрам, словно перо легчайшей кисти. Он не спешил. Изучал меня, будто древний свиток, раскрывая тайны моего тела с безграничным терпением.

Его руки ласкали меня неторопливо, дразняще, пробуждая волну желания, изысканную и мучительную. Я застонала от предвкушения, когда его пальцы коснулись моего клитора и нежно, самыми кончиками, прошлись по нему.

Камос вновь настойчиво потянул меня к себе. Его пальцы впились в мои бедра, требуя подчинения. В нем было нечто первобытное, дикое. Некая грубая властность, так непохожая на нежные ласки Джаятры. Он был яростным огнем, раскалывающей меня изнутри, в то время как Джаятра оставался водой — мягкой, податливой, но способной затопить с головой.

Их контраст сводил меня с ума, заставляя мое тело трепетать, а меня саму — изнывать от желания. Их ладони скользили по моей коже, оставляя за собой следы жара. Их тяжелое, прерывистое дыхание сливалось с моим.

Камос, не терпящий преград, развернул меня и яростно прижал к себе сзади. Его член упирался в меня. Джаятра скользил по моему телу губами и пальцами, наслаждаясь каждым изгибом. Я ловила их рваные вздохи, чувствуя, как мой собственный голос срывается на стон. Мои пальцы жадно сжимались, бедра выгибались навстречу, и каждая клеточка тела требовала большего.

Когда Камос наконец вошел в меня, я громко застонала. Волна наслаждения захлестнула меня. Он полностью брал меня под свой контроль, двигаясь яростно и страстно, в то время как Джаятра продолжал нежно ласкать, касаясь моего тела губами, языком, пальцами.

Контраст между их ритмами доводил меня до безумия — резкие, глубокие толчки Камоса, противопоставленные плавным, мучительно-дразнящим движениям Джаятры. Камос трахал меня сзади, буквально вбиваясь в меня, Джаятра нежно обводил пальцами мой клитор и облизывал отвердевшие, ноющие соски.

Мои стоны растворялись в воздухе, а руки бессознательно хватались за тела двух прекрасных мужчин, требуя большего. Желание росло, разливаясь жаром по всему существу. пока я не потерялась в этом вихре чувств, не могла больше отличить, где заканчиваюсь я и где начинаются они.

И когда волна экстаза обрушилась на меня, я застонала их имена, растворяясь в этом вихре.

Камос едва сдерживался. Его тело дрожало от желания.

— Ты готова принять мое семя?

— Да.

— Сначала сюда, — хрипло сказал Камос, проведя большим пальцем по моему рту.

После бурного оргазма моим телом овладевала истома, но от его слов, жеста и взгляда что-то вспыхнуло у меня внутри. Я опустилась на колени. Кончиком языка облизнула его пульсирующую головку, увлажнила губы и прошлась ими по всему члену. А затем неумело вобрала его в себя.

Но этого мне было недостаточно. Ритуал того не требовал, но мне безумно хотелось принести удовольствие и Джаятре. Его член — менее внушительный, но столь же возбужденный, я ласкала ладонью.

Мне показалось, что Джаятра был еще ближе к грани, чем сам Камос. Или его выдержка дала трещину после всех этих ласк, после столь откровенного акта… и желания, которое он сдерживал слишком долго.

Как бы то ни было, Джаятра будто… выжидал. Содрогался всем телом, но сдерживался. И лишь тогда, когда Камос излился в меня, и Джаятра позволил себе пролить свое семя на пол храма.

Тяжело дыша, Камос помог мне подняться.

— Закончить нам нужно вдвоем, — с сытой усмешкой сказал он.

Я не имела ничего против.

Он взял меня на руки и понес к алтарю, высеченному из черного гранита и покрытому светящимися символами. Опустил меня на прохладную поверхность. Я почувствовала, как энергия земли проникает в мое тело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Склонившись надо мной, Камос поцеловал меня. Его губы были горячими и требовательными, язык проникал в мой рот, сплетаясь с моим. Я отвечала на его поцелуй с той же страстью.

Он опустился ниже, осыпая поцелуями мою шею, мои плечи, мою грудь. Его руки ласкали мое тело, снова пробуждая во мне самые сокровенные желания. Я стонала от удовольствия, пока жар разливался по моим венам.

Вскрикнула, когда Камос снова вошел в меня. Страсть нарастала, волна за волной накатывая на нас и унося в пучину наслаждения. Я обхватила Камоса ногами, прижимая его к себе, требуя большего, жаждая большего.

Мое тело начало гореть, словно объятое пламенем. Но это было не болезненное горение, а очищающее, преображающее. Камос стонал, двигаясь во мне все быстрее и яростнее. Сила древнего бога струилась сквозь него, обжигала меня, заполняя каждую клеточку моего тела. Его руки, его губы, его жар — все это не просто ласкало мою плоть, но вбирало в себя саму мою суть, вплетало мою энергию в свою.

И в момент наивысшего наслаждения сила Амон-Ра ворвалась в меня, прошла сквозь мою душу, вспыхнула ярче тысячи звезд. Я не могла сдержать крика. Это был не просто экстаз, это было рождение новой сущности. Я почувствовала, как Камос достигает вершины, извергая в меня семя жизни.

Свет вырвался из нас, наполняя храм ослепительным сиянием. Мы были едины, Амон-Ра и Исида, Камос и Иарет, мужчина и женщина, творцы мира и хранители его тайн. Жар его сущности прожигал меня изнутри, переплавлял, перемалывал. И когда я открыла глаза, увидела в глазах Камоса отражение собственной божественной природы.

В этот миг равноденствия наша любовь стала больше, чем страстью. Она стала вечностью.

28. Битва

Камос остановил колесницу на вершине песчаного бархана, и передо мной открылся вид, от которого кровь стыла в жилах. Внизу, в ложбине, чернела рана на лице Кемет-Нуит — исполинские древние врата.

Они не походили ни на один портал, который я видела в фантастических фильмах. Это была не сверкающая арка и не мерцающий овал. Скорее, это была вырванная клочьями реальность, сгусток абсолютной тьмы, из которой сочилась всепоглощающая тоска.

Вокруг врат корчилась и издыхала земля, отравленная их дыханием. Уродливые, скрюченные деревья тянули к небу свои когтистые ветви, словно моля о пощаде. Запах серы и гнили проникал даже сквозь поры, оставляя во рту горький привкус разложения.

Смотреть на врата — все равно, что заглянуть в глаза самой Смерти. Волнами исходящая от них энергия давила на грудь, словно бетонная плита, парализуя волю и разум. Внутри меня зародился первобытный ужас — древний, как сама вселенная, инстинктивный страх перед невидимой, всепоглощающей тьмой, которая стремилась вырваться на свободу.

Впервые я осознала всю глубину пропасти, разверзнувшейся перед нами. И впрямь, только божественная сила сможет нас спасти.

— Ты в порядке? — тихо спросил Камос.

Его присутствие успокаивало меня даже больше, чем десятки воинов за его спиной. Я кивнула.

— Не думаю, что Сет сдастся без боя, — мрачно сказал Камос. — Ему самому, конечно, не вырваться, а вот его тварям… Поэтому будь готова.

Казалось, нечто, затаившееся в глубинах портала, откликнулось на его слова. Земля под нашими ногами задрожала.

— Начинается. — Камос шагнул ко мне, впился в мои губы отчаянным поцелуем, а потом на мгновение прижался к моему лбу. — Прошу тебя, Иарет, будь осторожна.

— И ты, — прошептала я.

Мой голос потонул в зловещем рыке, который сотряс оскверненные земли. Древние врата на границе миров извергали в нашу реальность тварей, будто порожденных кошмарами.

Существа, сотканные из песка и тьмы, с горящими багровыми глазами и длинными острыми когтями, способными разрезать сталь. Одни напоминали гигантских скорпионов с человеческими лицами, другие — шакалов с крыльями летучих мышей, третьи представляли собой сгорбленные силуэты, покрытые шипами, с клыкастыми пастями.

Камос шагнул вперед, его золотая кираса сверкала под робкими лучами солнца. Вскинул меч, и его охватило магическое сияние. Воины выстроились позади него: копья выставлены вперед, щиты прижаты к груди. Их лица были напряжены, но на них не было страха — они знали, за что сражаются.

— Не дайте им проникнуть в Мемфис.

Первый монстр бросился вперед, но его встретило лезвие Камоса. Меч разрубил тьму, и существо взорвалось потоком черного песка. Но за ним следовали десятки.

Закаленные в битвах воины стояли плечом к плечу, защищая свою землю, своих близких. Стрелы, выпущенные из луков, вонзались в тела чудовищ, но те, казалось, не чувствовали боли. Они продолжали наступать, рыча и клацая зубами, ведомые жаждой разрушения. Меч Камоса, словно молния, рассекал воздух, отрубая конечности и расщепляя тела тварей.

Я стояла позади воинов, чувствуя, как сила Исиды бурлит во мне, требуя выхода. Это была не просто магия, это была ярость, решимость, любовь к все еще чужому для меня миру, к этим людям, которые сражались за свою жизнь.

Одного из воинов отбросило взрывом скверны. Его броня была пробита, из раны хлестала кровь. Не раздумывая, я бросилась к нему.

— Исида, даруй свои слезы, смой зло, исцели!

Золотистый свет вырвался из моих рук, окутывая воина и заживляя его рану. Он поднялся, сжимая меч в руке, и снова ринулся в бой.

Когда черный поток тварей Сета хлынул волной, я подняла обе руки. Энергия хлынула из меня, воздвигая невидимый барьер. Твари налетели на него, и он вспыхнул, испепеляя их. Они визжали, разлетаясь во все стороны. Но новых порождений тьмы прибывало все больше.

Битва бушевала вокруг, кипела яростью и смертью. Камос сражался, словно бог войны. Его меч мелькал в воздухе, отсекая головы и конечности. Но я видела и то, как падают его воины, сраженные когтями и скверной. Чувствовала их боль, их страх, их отчаяние.

И не могла оставаться в стороне.

Закрыв глаза, я призвала всю свою силу, всю свою волю. Вскинула руки, наполняя воздух вокруг золотистым сиянием. Сила Исиды исходила из самой глубины моего существа. Теплая, как солнечный свет, обволакивающая, как вуаль богини.

Я направила эту энергию ко всем воинам, что бились у врат. Их порезы затягивались, сломанные кости срастались, уставшие тела наполнялись новой жизнью. Тогда как мое горело от напряжения.

Шаг за шагом я вслед за Камосом продвигалась к вратам. Твари напирали, их ярость возрастала, их скверна становилась сильней. Но их самих становилось все меньше.

Камос двигался, как буря. Его меч свистел в воздухе, сражая врагов одного за другим. Но ни он, ни его лучшие воины не могли сражаться вечно.

Я чувствовала, как силы ускользают, как пот заливает лоб, но не могла перестать расплескивать всюду божественный дар Исиды.

— Иарет! — отбивая очередного монстра, выкрикнул Камос. — Нам нужно закрыть их. Сейчас!

Я кивнула, хотя каждая клеточка моего тела протестовала от усталости. Через бурю когтей и клыков мы прорывались к вратам. Камос выставил перед нами щит, защищая меня. Его воины пресекали любую попытку тварей Сета до нас добраться.

Наконец мы оба оказались вблизи древних врат. Вместе положили руки на темную поверхность портала. Он был холодным и скользким, словно змеиная кожа. Отвращение всколыхнулось во мне, но я, задержав дыхание, стерпела.

И тогда в моей голове раздался голос. Глубокий, шелестящий, полный древней, первобытной мощи.

“Не надоело тебе быть лишь сосудом, Саат Исет, слугой шлюшки Исиды? Выполнять все, что тебе скажут жрецы-зазнайки и этот высокомерный фараон?”

Я вздрогнула. И хоть ледяной страх пробежал по спине, не отдернула руки от врат.

Сет…

“Позволь мне войти в этот мир, и я дам тебе силу, о который ты не смела даже мечтать. Ты будешь не просто подстилкой и тенью фараона. Ты станешь равной богам”

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его слова были словно яд, проникающий в мой разум. Соблазнительные, обещающие власть и могущество.

— Сколько же в тебе ненависти, — презрительно сказала я.

— Что? — изумился Камос.

— Ты… не слышишь его? Сета?

— Сет говорит с тобой?

“Конечно, он не слышит меня. Амон-Ра не любит расплескивать на смертных слишком много сил. Кроме того… Я обращаюсь к тебе, Саат Исет. Все, что тебе нужно сделать — это оставить во вратах тоненькую щель. Маленькую трещину, через которую я смогу пробиться. И тогда мы вместе будем править этим миром”.

Возможно, будь на моем месте кто-то другой, ему бы показалась соблазнительной мысль о безграничной власти, о том, чтобы самой определять свою судьбу. Но я слишком хорошо помнила лица воинов, которые сражались — и умирали — за свою страну. Помнила вереницу больных и измученных людей, которые искали у меня исцеления.

Я не могла предать их. Не могла предать Камоса, Джаятру, Анису и даже невыносимую Нефрет. Они учили меня, они верили в меня. Разве что, кроме последней.

И, главное, я не могла предать Исиду. Благодаря ей я почувствовала себя не просто другой. А по-настоящему значимой, пусть и не для своего собственного мира.

Я стиснула зубы. Вдохнула. Выдохнула.

— Нет.

“Глупая смертная, — прорычал Сет. — Верь мне, ты еще пожалеешь о своем выборе!”

Но я уже не слушала его. Кивнула Камосу и вложила последние силы в поверхность врат последние силы. Они вспыхнули, резонируя с переполняющей нас энергией Исиды и Амон-Ра. Свет, чистый и ослепительный, залил все вокруг.

Голос Сета взорвался яростным криком — и исчез.

Врата были запечатаны. Навечно.

Песок у наших ног осел. Воздух больше не вибрировал от зловещей энергии. Египет был спасен.

Камос сгреб меня в охапку, крепко прижимая к себе.

— Спасибо, Иарет. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.

— Полагаю, все, — улыбнулась я.

Но даже в победном ликовании я не могла избавиться от ощущения, что голос Сета еще долго будет преследовать меня в снах.

Эпилог

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая стены дворца в мягкое золото и ласково касаясь моей кожи. Ветер доносил до меня запах лотосов и пряных благовоний, смешиваясь с тихим шумом воды в фонтанах.

Прошли недели с тех пор, как мы запечатали древние врата, и жизнь в Египте постепенно возвращалась в привычное русло. Во времена, которых почти все египтяне, кроме самых старейших, не помнили вовсе. Времена, когда тень Сета не нависала над Кемет-Нуитом.

Я научилась жить в этом мире и всем сердцем любить его. Но мне еще предстояло узнать о многом.

Египет стал моим домом, Камос — моей семьей, Исида — моей путеводной звездой. Я больше не была пленницей своей силы. Теперь я знала, кем являюсь и где мое место. Я не чувствовала себя заброшенной в чужой мир.

Я была частью этого мира.

Мое обучение продолжалось. С каждым днем я все глубже постигала тайны древней магии и училась управлять своей силой. Я искренне верила, что моя магия — это дар, способный принести пользу всему Египту, и с радостью использовала ее.

Я очищала воды Нила, защищала урожаи от засухи, исцеляла воинов после тяжелых сражений. И с каждым свершением я чувствовала, что становлюсь сильнее как истинная дочь Исиды. Не просто ее сосуд, а ее голос в мире людей.

Джаятра... нет, теперь он не занимал моих мыслей так, как прежде. Желание, которое когда-то будоражило меня, оказалось лишь мимолетным наваждением, капризом плоти, а не голосом сердца. Теперь, когда наши чувственные уроки остались в прошлом, мы лишь изредка перебрасывались короткими фразами, сталкиваясь в коридорах дворца. Деловые разговоры, редкие упоминания о магии и дворцовых делах.

Иногда между нами пробегала тень прошлого, легкое напряжение или даже неловкость, которую из нас двоих, думаю, ощущала только я. Но скоро исчезнет и это.

Мое сердце навсегда принадлежало Камосу. Он был не просто фараоном, не просто моим учителем. Он был моим возлюбленным, моим союзником, моей второй половиной.

В его глазах я видела не только власть и могущество, но и нежность, которую он открывал лишь для меня. Камос верил в меня так, как никто прежде. Когда он смотрел на меня, я чувствовала себя не просто женщиной, а кем-то великим, важным, достойным самой сильной любви. Я бы последовала за ним куда угодно, но он никогда и ничего не просил.

Несмотря на свой статус, Камос не требовал от меня покорности. Он предлагал равенство. И я любила его за это.

Я вошла в нашу спальню, сбрасывая с плеч тонкий шелковый плащ. Комната была наполнена мягким светом лампад, воздух — ароматом сандала. Камос ждал меня, через окно глядя на догорающий закат. В его руках был небольшой флакончик с маслом.

Камос повернулся ко мне и улыбнулся.

— После всех испытаний, что выпали на твою долю, настала моя очередь ублажать тебя, Иарет, — проговорил он своим низким, волнующим голосом.

Я подошла к нему и обвила руками его шею.

— Сейчас я хочу только одного — быть рядом с тобой.

Камос прижал меня к себе, и я почувствовала тепло его тела, силу его объятий.

— У нас на это чуть меньше вечности, — прошептал он в ответ.

Налил в ладонь масло и начал нежно массировать мои плечи. Прикосновения были легкими и чувственными, так непохожими на те, что я привыкла чувствовать от него. Я закрыла глаза, наслаждаясь лаской Камоса и растворяясь в его любви.

Он нанес масло на мою спину, на мои руки и ноги. Его движения становились все более уверенными, все более страстными. Мое тело отзывалось на его прикосновения, распаляясь от желания.

Камос поцеловал меня в шею, и по телу пробежала дрожь.

— Моя возлюбленная, — прошептал он. — Моя богиня.

Он взял меня на руки и понес к ложу. Я обвила ногами его талию, и наши тела слились.

В эту ночь мы были только вдвоем, вдали от дворцовых интриг, от политических забот, от любых угроз. Мы были просто мужчиной и женщиной, которые любили друг друга, наслаждались друг другом и отдавались друг другу без остатка.

И я надеялась, что так будет всегда. Что мы будем заботиться о народе Египта и защищать его от зла. Что наша любовь будет сиять, словно солнце — олицетворение Амон-Ра, чья сила текла в Камосе, — освещая путь в будущее.

Будущее Египта и наше будущее, которое мы создадим вместе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец