"Его тень на мне"

"Кошмары Селены"

Озеро, ночь, и луна

Ночь была тёплой. Я уснула с открытым окном — слишком усталая, чтобы закрыться от сна, в который боялась снова упасть.

На мне — тонкая, почти воздушная , кружевная ночнушка, прилипшая к телу в летнем воздухе.

Я помню подушку. Мягкость. Последнюю мысль: только бы он не пришёл.

Но он пришёл.

И когда я открыла глаза — я уже стояла в воде...

Сердце билось, как у пойманного зверя.

Это был сон…

Нет.

Я чувствовала каждый порыв ветра, слышала собственное дыхание.

Это был он.

Его мир. Его лес.

Холод пробрался к коже медленно, как будто сам лес пытался разбудить мою душу.

Вода доходила до бёдер, лёгкая ткань ночной рубашки плавала вокруг, лаская кожу ледяными пальцами.

Озеро было чёрным, гладким, как зеркало. Луна — огромной, чужой.

Лес — живым. Слишком живым. Словно знал, зачем я здесь.

Я не кричала. Просто дышала — слишком часто, слишком громко.

Воздух был плотным. Липким. Он пах чужим.

И тогда я почувствовала его.

Сначала — взгляд.

Он прожигал из темноты, как нож.

Потом — шаг.

Звук, хруст, тишина.

Я повернулась, и он стоял на берегу.

Каэлар.

Имя, которое я никогда не слышала — но оно звучало во мне, как приговор.

Высокий,крупный.Чёрные волосы, как сама ночь.

Глаза — ледяные, почти светящиеся.

Он не шёл ко мне.

Он просто наблюдал.

Но всё во мне знало — он пришёл за мной.

Между нами — вода.

Но я знала: если он захочет — она не станет преградой.

И когда он сделает шаг — всё начнётся.

Я стояла в воде, дрожа, не от холода.

Что-то в глубине — звало его.

Что-то во мне — знало, что ОН уже близко.

Что я здесь не по воле, а по чьему-то замыслу.

Что ночь привела меня к нему.

И он....Ждал этого ...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Его присутствие"

Я не знаю, как оказалась здесь.

Тело дрожит в холодной воде, ткань ночнушки прилипла к коже, стала прозрачной..

Я стою в тишине, но внутри всё кричит.

Только не снова,только не сейчас...

Его фигура — высокая, неподвижная, всё ещё наблюдает за мной с берега..

В его взгляде — тьма.

Живущая. Желанная. Невыносимая.

Он прожигает мою кожу, будто уже касается.

Он делает шаг. Потом ещё.

Медленно входит в воду.

Ни звука.

Будто вода сама расступается перед ним.

Я дышу чаще.

Колени подкашиваются, но я не двигаюсь.

Не могу.

Каждый его шаг — как удар сердца.

Слишком близко.

Слишком реально.

— Стой, — выдохнула она. — Не подходи…

Он усмехнулся, наклонив голову.

— Ты просила меня об этом… каждую ночь. Только тогда ты называла моё имя шёпотом. Теперь дрожишь?Ты боишься, — говорит он низким голосом.-И правильно. Я не тот, кого можно любить. Я тот, кому подчиняются.

Это не вопрос.

Это утверждение.

Голос обвивает, как цепь.

— Я… — мой голос дрожит. — Кто ты?..Почему я? — прошептала она.

— Я тот, кто был с тобой всегда. Во снах. В тени. В твоей крови.Ты — моя слабость… и моё проклятие.

Он останавливается прямо передо мной. Вода у нас по пояс.

Он не прикасается.

Но мне кажется, что я горю.

— Не подходи… — прошептала я.

— Почему? — он склоняет голову. — Потому что страшно?..

Он наклоняется ближе, губы у самого уха.

— Или потому что хочешь?

Я зажмурилась. Всё внутри дрожало.

Мир сузился до его дыхания.

До моего.

Он провёл пальцем по моему плечу — легко, как лезвие.

И весь воздух исчез.

— Это твой кошмар? — прошептал он. — Или твоё пробуждение?

Я не знала ответа.

Я знала только одно: он — опасность.

Настоящий демон ночи,который следует за мной в моих кошмарах..

Каэлар.

Имя, как яд. Как вино.

Как приговор.

Он был здесь за мной.

И он не уйдёт, пока не получит то, зачем пришёл...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Страх"

Я помню то, что

ОН

делал со мной в снах...

Как

ломал

.

Как заставлял себя хотеть, несмотря на страх.

Как дышал в ухо, когда я плакала.

Как шептал — мне всё равно, хочешь ты этого или нет.

И теперь он стоял передо мной.

Настоящий.

Тот же взгляд.

Та же тьма в груди.

Мои ноги двинулись сами.

Я отпрыгнула назад, развернулась — и побежала.

Из воды — вглубь леса.

Ветви били по коже, по щекам, по ногам.

Я спотыкалась, но поднималась.

Слёзы обжигали глаза.

Он реален.

Он здесь.

Он пришёл, чтобы закончить начатое.

Я слышала, как он идёт за мной.

Не бежит.

Нет.

Он не торопился.

Он знал, что лес на его стороне.

Я падала снова — в мокрую листву, в грязь. Встала. Побежала.

И тут — голос. Тихий. Рядом.

— Ты всё ещё думаешь, что можешь убежать?...

Я обернулась — его не было.

Только тени.

Но лес больше не шептал — он дышал. Его дыханием.

Каэлар был повсюду.

— Ты ведь знаешь, чем всё закончится, — снова голос.

— Знаешь, потому что я уже делал это с тобой.

— Во сне.

— Внутри тебя.

Я заплакала. От страха, бессилия. От того, что часть меня хотела остановиться.

Зачем бежать от того, кого уже приняла внутри себя?

Но я побежала дальше.

Пока не споткнулась…

И не упала в чьи-то руки.

Холодные.

Сильные.

Его.

Он поднял меня, прижал к себе.

Не давая никакой возможности пошевелиться..

— Хватит, — выдохнул он у моего уха. — Бегство — это прелюдия.

— Теперь — начнётся настоящее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Ритуал принадлежности"

Селена вырвалась из его объятий , но шаги за спиной не стихали. Он шёл — как неумолимая тьма, как её судьба. Когда пальцы сомкнулись на её запястье, мир сломался.

В одно мгновение лес исчез.

Словно вырванная из реальности, Селена оказалась в комнате, дышащей жаром и алой темнотой. Стены словно были сотканы из крови и шелка, воздух тягуч, как грех. Огненный свет исходил от невидимых свечей, отражаясь в чёрном зеркале напротив массивной кровати, покрытой тяжёлым бархатом.

Каэлар стоял рядом с ней, чернее самой ночи. Его глаза сверкали холодным льдом на фоне пылающей комнаты.

— Ты чувствуешь? Это место создано только для нас. Здесь — нет времени. Нет морали. Есть только ты… и я.

Он резко притянул её к себе, схватил за талию, и прежде чем она успела произнести хоть слово, бросил её на кровать...

Ложе будто ожило, вбирая её тело, бархат ласкал кожу, но в этом ощущении было что-то пугающе живое.

Он навис над ней, опершись ладонями по обе стороны.

— Ты знала, что придёшь сюда, — прошептал он. — Каждую ночь ты называла моё имя, даже не зная его. И теперь… либо ты останешься, либо я убью тебя и ты уже никогда не сможешь проснутся в своем мире..

Селена попыталась отвернуться, но его рука перехватила её подбородок, вынуждая смотреть в глаза.

— Чтобы остаться, ты произнесёшь слова, — его голос стал ниже, темнее, почти первобытным. — Ты признаешь, что ты моя.

Он провёл пальцами по её горлу, медленно, сжигая каждый миллиметр кожи. Потом скользнул ниже — к сердцу.

— Я чувствую, как оно бьётся. Ты боишься… и хочешь. А я хочу, чтобы ты осознанно выбрала тьму.

Он наклонился к её уху.

— Скажи: «Моя тень — твоя ночь».

Голос стал почти рычанием.

— Или я вырву твое сердце , и ты исчезнешь навсегда.

Селена лежала, затянутая в жар и холод, дрожащая от противоречивых чувств.

Что если она и вправду умрёт,-мысли путались в голове..Вот так просто сейчас,на радость этому демону...

Она должна была продержаться ещё немного... Чувствовала,что эта ночь может стать для нее последней...

С каждым разом его пытки усиливались,он не просто-желал её,он был помешан на ней...

— Говори, — приказал он, сжав её запястья. — Или я заставлю тебя хотеть это сильнее, чем страх.

Она смотрела в его глаза — безжалостные, древние, поглощающие.

—Я не умру сегодня,я сделаю то что ОН хочет..Это ничего не изменит,я снова проснусь и придумаю что то...

Пойду к шаманам или гадалкам.Он снова пытается запугать меня,вот и всё.—подумала она,но всё же тело дернулось,когда он наклонился ниже..

—Это всего лишь сон...

Сон,но чертовски реальный...—кричал ее голос внутри

Губы дрожали, но она прошептала:

— Моя тень — твоя ночь…

Комната будто выдохнула. Тьма за стенами зашевелилась. Каэлар закрыл глаза , её обожгло чем то горячим и на руке появился черный знак бабочки.

— Теперь ты — моя ...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Подчинение бабочки"

Он властвует

Я пыталась выскользнуть, но мои силы были на исходе. Каждое моё движение — слабое, неуклюжее.

Всё, что я чувствовала, это его руки, сильные, холодные, сжимающие моё тело.

Я не могла вырваться. Он был слишком мощным, как сам поздний мрак, не дающим мне ни шанса.

Мой взгляд метался по темноте, но он был рядом.

ОН

-и есть та самая

ТЬМА

.Очень близко.

Я ,в его руках, как маленькая пойманная бабочка.

Мои плечи были прижаты к его холодному телу, и я чувствовала, как он контролирует каждый мой вдох.

— Глупая...Ты моя. Твоя жизнь, твои желания — всё теперь моё. — его голос был ледяным, и я почувствовала, как его дыхание жгло мою шею. Он поднёс своё лицо к моему, почти касаясь губ.

Не успела я даже вздохнуть, как его рука резко сдвинула ткань моей ночнушки, срывая её с меня, как будто она была ничем иным, как одеждой.

Я замерла, ощущая, как моё тело голое и уязвимое оказалось в его руках.

Он провёл пальцами по моим обнажённым ключицам, нежно, но с таким властным выражением, что меня пронзило.

— Должен ли я наказать тебя?..

Его движения стали жестче .. Он провёл руками по моей коже ближе к шее, уверенно,как будто

Я

- его

собственность

.

Я почувствовала, как его пальцы скользят по моему животу, его прикосновения оставляли следы на теле. Такие болезненные и невероятно соблазнительные одновременно.

Наверное я сошла с ума!Я не могла понять, что ощущаю сильнее — страх,боль или желание...

— Так тяжело дышишь, неужели уже сдалась?.. — прошептал он, когда его рука скользнула по моей груди и крепко сжала её.

Его пальцы были холодными,даже ледяными, но этот холод казался огненным в моей коже.

Он наблюдал за мной, как за слабым существом, как за тем, кого он покоряет..

— Ты хочешь меня, Селена. Твоё тело отвечает мне,нравится тебе это или нет...

Он наклонился и я оказалась притянутой к нему ещё сильнее.

— Скоро ты станешь моей,глупая бабочка..

Он поцеловал моё плечо, его губы оставили ледяной след, от которого я взвизгнула.

— Твоя борьба была бы милой, если бы не была такой бесполезной.

Он вдыхал мой запах, и я чувствовала, как его доминирование, его холод проникает глубже.

Я страшилась, но в то же время, не могла оторваться от него.

Каждый раз он будто вплетал в меня свои темные нити,что сковывали моё сознание ещё сильнее.Все мои попытки сопротивляться,были безнадежными...

Он не терпел неподчинения.. Он стал для меня тем, чего я боялась каждую ночь и тем что меня влекло.

— Ты знаешь, что я сделаю с тобой, если ты снова попробуешь сбежать, — его пальцы жёстко обвили мою шею, сжимая её, словно это была ещё одна игра с моими страхами.

— Ты не уйдёшь от меня, Селена. Ты будешь моя, несмотря на всё и если понадобится я буду ломать тебя снова и снова..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Знак Ночи"

Селена лежала, чувствуя, как кожа под меткой бабочки жгла, будто туда впиталась сама сущность Каэлара. Знак был тёмным, изящным, словно нарисован дымом и кровью — на внутренней стороне запястья, где пульс бился особенно сильно.

— Мы одно целое,Селена, — прошептал он, наблюдая, как она дрожит под его взглядом. — Теперь ты связана со мной. В каждом дыхании. В каждом дне, даже в твоём мире.

Он поднялся с кровати, будто чтобы дать ей воздух, но от этого стало только страшнее — в алом свете Каэлар выглядел не человеком, а воплощением древнего, первобытного существа желания и власти.

Селена села, пытаясь прикрыться тканью..В её теле всё сжималось от страха и стыда, но Каэлар не отводил взгляда — смотрел на неё, как на добычу, которую приручил, но ещё не сломал.

— Ты думаешь, ты проснёшься, — сказал он, медленно подойдя. — Думаешь, это пройдёт, как кошмар.

Он склонился, его пальцы коснулись её щеки, холодные, но обжигающие.

— Но теперь я могу приходить, когда пожелаю. Забрать тебя… в любой момент.

Он щёлкнул пальцами — и стены комнаты потемнели, превратились в нечто безликое, шепчущее. Где-то вдалеке завыли тени.

Селена схватила простыню, пряча грудь, прижимаясь к изголовью.

— Мне нравится,когда ты боишься— Страх делает желания ярче.

Он провёл пальцем по знаку бабочки. — Это не просто метка. Это врата. Теперь ты — проводник между мирами.

— Зачем я тебе? — выдохнула она. — Ты мог бы выбрать любую. Почему я?

Каэлар замер. На его лице мелькнула почти боль, слишком мимолётная, чтобы быть настоящей.

— Потому что ты моя потерянная тень. Ты — последняя. Единственная, кто может освободить меня… или навсегда заточить.

— Я должен подчинить тебя не только телом… но волей. Лишь тогда проклятие исчезнет.

Он притянул её к себе.Жадно впиваясь в её губы..Нависая над ней и не отпуская её...

— А пока ты не подчинишься полностью — ты останешься между сном и смертью.

Он провёл рукой по её волосам, затем резко отдёрнул.

— Завтра ты проснёшься. Но только для того, чтобы снова вернуться. И каждую ночь ты будешь всё ближе к тому моменту, когда останешься здесь навсегда.

Он исчез.

Огонь погас. Бархат сжался вокруг её тела, и лишь шёпот остался в комнате:

— Моя тень… моя ночь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"За гранью реальности"

Селена проснулась с криком, хватая ртом воздух.

Простыни были влажными, скомканными, сердце колотилось в груди.

Всё было так же, как всегда: её комната, утренний свет, мягкий шорох деревьев за окном.

Но запястье горело.

Она резко подняла руку — и метка бабочки осталась. Чёрная, изящная, будто нарисованная тушью. Никакой краски, никакой татуировки… но она была настоящей. И с каждым ударом сердца словно медленно впивалась в её плоть.

“Это был не сон.”

Она бросилась к зеркалу, разглядывая своё отражение. Бледное лицо, расширенные зрачки, распухшие губы и запутанные волнистые черные волосы.. Взгляд… не её. Что-то в глазах было иначе, будто она вернулась — но уже не вся.

На кухне всё падало из рук. Она не чувствовала вкуса еды. Звук воды в душе напоминал ей алую комнату, запахи казались чужими. Даже дневной свет раздражал. Но самое страшное было не это.

Он начал появляться.

Сначала в зеркале — тень за её спиной, высокая фигура, исчезающая, как только она оборачивалась. Потом — в отражениях окон. В полумраке коридора. А затем — в прикосновениях, которых не было. Тонкие токи по коже. Нежные, пугающе знакомые.Которые распространялись по всему ее телу обжигая его .

В зеркале её комната была… иной. Тени ползли по углам, как будто ждали, когда она моргнёт. И тогда он заговорил.

— Ты чувствуешь меня, даже здесь, под солнцем,моя хрупкая бабочка..

Она отпрянула. В зеркале — его лицо. Улыбка Каэлара. Тихая, зловещая.

—Ты думала, день защитит тебя? Ночь — теперь внутри тебя.

Селена закрыла глаза, прижалась к стене, шепча:

— Это всё нереально,я сошла с ума.. Я найду способ… Я разорву это.

Но когда открыла глаза, он стоял прямо перед ней — из плоти, тени, желания. Лёд и огонь в одном теле.

Он провёл пальцем по метке, и жар прошёл сквозь всё её существо,снова затуманивая ей разум..

— Ты уже не принадлежишь себе, Селена.

Он склонился к уху.

— Завтра ночью… ты снова будешь в моей постели.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Ключ"

Он исчез,но только материально..

Она всё ещё ощущала его дыхание на коже и его взгляд из всех уголков тьмы ...

Недолго думая она начала искать информацию...Вначала в интернете,потом в архивах и в старой библиотеке её семейного наследия.

Неприметная черная книга с кожаной обложкой попала в её поле зрения.

Будто зачарованная она потянулась к ней...Одна страница,две..

—что это за бред такой,никогда не видела эту книгу..

Какие то обряды...Сухие бабочки в страницах?....Древние надписи о ключах ,о людях,которые рождаются раз в 1000 лет...

Селена ощутила, как её сердце пропускает удар, когда глаза вновь вернулись к строкам книги. Вся тьма, скрытая в древних словах, заполнила её разум, и в груди зародилось ощущение, что мир, который она знала, вот-вот рухнет. Она откинула книгу назад, не в силах больше читать, но слова не уходили. Они жили в её голове, как будто сами собой, поглощая её сознание.

Она пыталась понять, но всё казалось невозможным. Почему она? Почему именно она?

Она вспомнила: всё начиналось с ночных бабочек. Маленькие, тёмные существа, летящие к её окну в самые странные часы, словно приглашали её в мир, о котором она никогда не подозревала. В её детстве, когда её разум ещё не был опутан страхами, эти бабочки казались обычными ночными созданиями. Но теперь она знала, что это было не случайно. Это было предвестие. Всё — предсказание, невыразимый знак. И теперь этот знак превратился в проклятие.

“Бабочка… символ перехода… ключ между мирами…” — слова из книги преследовали её, как жуткие шепоты ночи.

Она с трудом поднялась с пола, её руки дрожали, а голова кружилась от осознания. Вдруг она поняла: проклятие было не просто о её судьбе. Это было о тёмном демоне, который был связан с ней через этот символ, этот знак бабочки, который теперь горел на её руке.

Всё, что она пережила, — это не случайность. Каждое её воспоминание, каждый кошмар, каждый шаг, который она делала, был частью одного большого плана. Каэлар был не просто её преследователем. Он был её судьбой, её проводником в мир снов ,в мир теней.Он был тем, кто знал, что она — ключ. И ему нужен был её страх.. Он искал её, мучал её и подчинял чтобы… разорвать этот круг.

Селена вскочила, подойдя к окну, раздвигая занавески. Ночные бабочки жужжали у стекла, пытаясь попасть внутрь. Она почувствовала, как холод проникает в её кости, когда вспомнила, что в их крыльях таится нечто большее, чем просто насекомые. Они были вестниками. Словно сама тьма наблюдала за ней, следила, чтобы её судьба не могла уйти от того, для чего она была выбрана.

Проводник. Жертва. Ключ.

Каэлар, как она теперь понимала, был тем, кто будет питаться её страхом и её влечением. Он не мог быть без неё, и её сопротивление было только временным. Его власть растёт с каждым моментом, с каждым её внутренним сомнением,его сила растёт... Он жаждал не просто её тела. Он жаждал её души..

Связать её навеки в его мрачном мире,чтобы она молила о пощаде..

Селена обхватила голову руками, пытаясь разобраться в этом кошмаре, и в этот момент почувствовала его. Как всегда. Он был рядом.

Тёмная энергия сгустилась в воздухе, и его голос — низкий, тяжёлый, властный — раздался за её спиной, словно тень, стоявшая рядом.

— Ты поняла, наконец, кто ты? — его слова проникали прямо в душу, сжигали её изнутри. — Ты — моя.Ты всегда была моей. Только теперь ты знаешь почему.

Селена вздрогнула, повернувшись, чтобы встретиться с его глазами. И она увидела это — истинную сущность Каэлара. Не просто демона. Чудовище . Того, кто мог разрушить или спасти этот мир. Его сила была огромной, потому что она была связана с её существованием.

— Ты была выбрана, — продолжил он, шагнув к ней. — Ты — ключ к этому миру. Я не могу быть без тебя. И ты не можешь быть без меня. Ты научишься это понимать.

Он приблизился и, не давая ей возможности что-то сказать, коснулся её метки. В этот момент Селена почувствовала, как поток силы прошёл через неё, как её тело отозвалось на его прикосновение. Как оно стало его. Стало древним заклятием, которое больше не могло быть разрушено.

— Если ты останешься, — его голос стал холодным, как сама ночь, — ты станешь частью меня. Если ты попытаешься сбежать — я найду тебя. И твоё сердце перестанет биться. Ты — моя тень.

Селена чувствовала, как её внутренний мир рушится, как её разум на грани. Она была зажата в ловушке, которую сама себе не сознавала. Заключённой в метке бабочки.

И теперь её выбор был сделать шаг вперёд — в бездну, в этот мир, от которого не было возврата. Или её душа навсегда останется прикованной к Каэлару, кормящей его жажду власти, страха и тьмы.

— Ты моя, — прошептал он, и Селена ощутила, как её тело снова отзывается на его слова, как она больше не может сопротивляться этому.

— Ты всегда будешь моей, — его руки сжали её запястья, и в этот момент мир вокруг неё перестал существовать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Когда ночь забирает"

Он подошёл ближе и её тело сразу ощутило его. Метка на запястье снова вспыхнула ,но болью,смешанную с волной желания ,будто реагировала не на прикосновение, а на само его присутствие. Селена проснулась — в сознании, но парализованная влекущей слабостью.

Он щёлкнул пальцами и она провалилась в глубокий сон...

Тьма тянула ее вниз нитями возвращая её в его мир и вот она уже падает ...Снова оказываясь в красной комнате...

Каэлар стоя у изножья кровати — чёрный, как сама ночь, с глазами цвета смертельной зимы. Его взгляд пронзает, подчиняет,сжигает всё её невыговоренное сопротивление.

— Я же сказал что ты будешь в моей кровати....

Какая то невидимая сила толкнула её на ту самую словно "живую"кровать...

Стоило ему произнести пару слов и она застыла ,без возможности пошевелиться...

Он подошёл, лёг на кровать рядом, его ладонь прикоснулась к её метке.И тут же её тело выгнулось, предательски, жадно — как будто именно этого касания оно ждало.

— Ну давай, попробуй убежать , — издевательски прошептал он, опускаясь губами к её шее.

Селена задохнулась. Её голос застрял в горле.

Он накрыл её губы собой — жестко, грубо, будто всё вокруг исчезло. Только они. Только ночь. Только жар и леденящий страх, слившиеся в одно.

— Ты чувствуешь? — он провёл рукой по её бедру. — Ты дрожишь… и не от холода. Это моя власть. Это то, что ты жаждала скрыть. Но уже слишком поздно.

Она молчала, дыхание сбилось.

— Мне не нравится,когда ты в одежде.-сказал он произнося очередное древнее заклинание и оставляя ее лежать абсолютно обнаженной под ним...

Он нежно провел рукой по ее груди и сразу же жёстко сжал её.. Заставляя её вздрогнуть и дышать более учащенно...

—Пожалуйста,не нужно...,-молила она возвращаясь к остаткам своего разума...

—Вот так, умоляй меня...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Мучительное наслаждение"

— Вот так, умоляй меня, — прошипел он, голос хрипел, будто срывался с бездны, из которой он пришёл. — Я люблю, когда ты борешься. И ещё больше — когда сдаёшься.

Он скользнул рукой между её бёдер, и в тот же миг метка на запястье вспыхнула — болью, такой яркой и острой, что у Селены перехватило дыхание. Её тело выгнулось, как натянутая струна — и в этой агонии она ощущала нечто ещё. Желание. Тёмное, извращённое, леденяще-прекрасное.

И вот он уже без одежды,как будто магия играет с ней злую шутку,горячий и властный,опасный и давящий..

Это было не в первый раз. Раньше всё это происходило с ней во сне — каждый раз в кошмарах, где он приходил к ней в лес,наслаждаясь охотой . Он брал её там — грубо, властно, с мучительной болью вперемешку с нежностью,наслаждаясь её слабостью.И она просыпалась в поту, с чувством неудовлетворенности и пустоты,разрываясь между страхом и безумной жаждой вновь уснуть и снова ощутить его.

Но теперь это было не сном. Это было по-настоящему.

Он рядом. Его огромная плоть, красивые рельефные мышцы,давящая аура ,бледная кожа,его сила, его проклятая метка —

всё реально

. И каждое его прикосновение не просто оставляло след, оно сжигало, оставляя на теле невидимые ожоги... Селена вскрикнула, когда он провёл рукой по её ноге — сначала мягко, почти заботливо, а затем резко сжимая , оставляя синяки ,вызвав вспышку боли, прострельнувшую по метке, как ток.

— Ты чувствуешь? — прошептал он, его губы у шеи. — Проклятие больше не во сне. Это ты впустила меня. Связала себя со мной. Теперь ты проживёшь это все телом. Боль… и наслаждение.

— Хватит… — вскрикнула она, захлёбываясь . — Мне больно...Я горю...

— Это цена. И теперь каждый мой поцелуй — это пытка. Каждое движение — нож по твоей воле. Но тебе всё равно будет мало, — он наклонился, жёстко прикусывая её кожу, — потому что ты жаждала этого.

Сильно закрыв ей рот ,другой рукой он резко развел её ноги устраиваясь между..

Наконец долгожданный толчок — глубокий, безжалостный, разрывающий всё барьеры внутри..Метка взорвалась новой волной боли, которая переливалась в экстаз, растекаясь по её телу раскалённым серебром.Его глаза пугающе заблестели,будто напитываясь всем происходящим..Немного горячей крови внутри ещё больше расскаляет его огонь,смазывая и скользя до самого конца..

—Нетронутая,сладкая бабочка, —он зашипел, внедряясь в нее ещё сильнее и жестче..Каждый толчок словно вонзал в неё острые иглы..

Её губы дрожали, глаза затуманились от слёз и невыносимой боли...

— Всё, что ты чувствовала во снах, — лишь отблески. Иллюзии. — Его голос стал шепотом ритуала. — А теперь ты моя. Куда бы ты не бежала...С этого момента каждый миг с тобой будет реальностью. Ни один стон, ни один крик не будет больше сном..

Он вбился в неё с новой силой нарастая темп и она закричала, распадаясь между болью и приближающимся оргазмом. Это было слишком. Слишком сильно. Слишком остро .Взрыв удовольствия пронёсся через нее будто чёрная вспышка...В её глазах потемнело и она медленно погрузилась в тьму...

— Добро пожаловать в мою реальность, Селена.

Твоя тьма — теперь невообразимо реальна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Пробуждение"

Её крик затих в груди, как затухает пламя после взрыва. Последний толчок — и всё разлетелось. Время. Пространство. Сознание. Тьма сомкнулась над ней, как крылья падшего ангела, мягко… но неумолимо.

Селена потеряла сознание.

Падение было беззвучным, но чувствовалось, будто её рвёт изнутри. Метка на запястье горела — не огнём, нет, тьмой, тяжёлой и вязкой. Эта боль не стихала, а словно оседала глубоко в её костях, в самой плоти, оставляя её… другой.

Она очнулась в собственной постели.

Но это не было утро.

Тусклый лунный свет струился сквозь окно, серебряный и холодный, вычерчивая на её коже тонкие узоры. Её дыхание — сбивчивое. Простыня под ней смята и влажна, словно ночь продолжалась и вне сна. Она попыталась пошевелиться — и застонала. Метка жгла, пульсировала, будто не отпустила её даже теперь.Тело ныло от боли и на коже остались его следы..

Селена с трудом подняла руку и посмотрела на запястье.

Метка изменилась.

Раньше она была тонкой, как выжженный символ — почти незаметной. Теперь же — чёрные линии бабочки распространились по коже, сплелись в причудливый узор, пульсирующий в такт её сердцу. Словно… живая.

Она дотронулась до неё — и тут же вскрикнула. Волна боли пронеслась по руке, прямиком к сердцу… и ниже, туда, где её тело всё ещё хранило отголосок Каэлара. Её бёдра ощущались болезненно, словно всё что произошло -было взаправду.

“Это не сон”, — пронеслось в голове.

Каждый их контакт в кошмарах оставлял след в душе. Но теперь — в теле.

Она спустила ноги с кровати, поднимаясь на дрожащих ногах. Зеркало напротив кровати отразило её: гладкие, черные, шёлковые волосы, на шее — след от укуса, губы припухшие с небольшими ранами, глаза… тёмные?!

Глубже, чем раньше. Как будто что-то внутри нее проснулось.

— Каэлар… — выдохнула она.

В комнате никто не ответил. Но воздух сгустился. Метка на запястье дёрнулась в ответ, словно кто-то, невидимый, слышал её.

И довольно улыбался.

Селена стояла, уцепившись за край зеркала, тяжело дыша. Комната казалась чужой. Воздух — гуще, чем должен быть. Всё вокруг словно сдвинулось на полтона: звуки глуше, цвета тусклее, мрачнее ,а ощущения — острее. Слишком острые.

Шаг. Второй. Её ноги дрожали, как будто под кожей текло что-то иное, не кровь. Метка на запястье снова вспыхнула — пульсирующий жар пронёсся по руке, и…

— Селена… — голос эхом отозвался в голове.

Она замерла. Не дышала. Не шевелилась.

— Ты же не думала, что я оставлю тебя одну?

Её тело охватил холод. Нет — дрожь. Страх и возбуждение переплелись. Метка снова отозвалась, словно подтверждая: он здесь. Внутри.

— Что ты сделал со мной,ты... чудовище…? — прошептала она в пустоту, но даже её голос прозвучал тише обычного, словно глушился изнутри.

— Я впустил тебя в себя… и открыл дверь. Теперь ты — не просто моя. Ты становишься собой.

Она схватилась за край столешницы. Сердце билось в горле. Что он имел в виду? Что за дверь?

— Закрой глаза,Селена? — продолжал он, и с каждым словом её тело начинало отзываться, как на прикосновения. — Твоё тело меняется. Душа дрожит. Прежняя ты — исчезает. Ты не создана быть светом.. Ты — тьма. Моя... Ты просто забыла.

Метка ярко вспыхнула — и на миг перед её глазами пронеслись образы: кровь, алтарь, её стоящая в круге из пепла, с распущенными волосами, огонь вокруг. Каэлар стоял за её спиной, его руки на её талии, и она улыбалась.

Она отшатнулась от видения, упала на колени. Дыхание рваное, глаза распахнуты. Она тряслась. Не от страха. От внутреннего пробуждения.

— Что это?.. — выдохнула.

— Фрагмент истины, — мягко, почти ласково отозвался он. — Пока ты спишь — я покажу больше. А проснёшься… тогда всё станет реальностью. Ты готова, моя маленькая тьма?

Тишина. Но Селена уже знала: он не спрашивал разрешения. Он просто предупреждал.

Метка загорелась в последний раз — и её сознание вновь провалилось во тьму. Но на этот раз, она не сопротивлялась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Впусти меня"

Тьма, в которую она провалилась, была иной. Не пустой. Не холодной. Она ощущалась… знакомой. Как дом, в который давно не возвращались,который стёрли из памяти...

Перед глазами медленно начали проступать очертания: огонь. Камень. Воздух был густой от дыма, в ноздри бил запах крови и ладана. Селена стояла — босая, в чёрном шелковом одеянии, которое обтекало её тело, как вторая кожа. Волосы распущены, кожа сияла, как у богини, но глаза… глаза были другими.

Чёрные. Без зрачков. Без отражения света.

Она узнала это место. Храм. Или… алтарь? Всё вокруг пело энергией. На полу — круг из пепла, в центре которого пульсировала кровь. Её кровь. И его.

Сзади раздались шаги — и не нужно было оборачиваться, чтобы узнать.

Каэлар.

Он подошёл вплотную, обвил руками её талию. Не как захватчик. Как равный. Как соучастник. Как любовник и повелитель в одном лице.

— Ты помнишь? — прошептал он ей на ухо. — Помнишь, кем ты была?

Она не могла ответить. Не здесь. Не сейчас. Но что-то внутри подсказывало: да. Она помнила. Чувствовала огонь под кожей. Власть, которая когда-то текла в её венах. В его объятиях она не была слабой. Она была опасной. Он подчинил её, но и она… подчинила его тьму. Они были неразделимы. Созданы друг для друга.

— Мы совершили ритуал, — сказал он, беря её за руку. Метка на запястье — такая же, как сейчас, — пульсировала светом. — Ты отдала мне своё тело. Я — тебе силу. Мы заключили договор, Селена...

И ты сама пожелала забыть. Спрятаться в плоти смертной.

Её губы шевельнулись. Слова вышли, как будто не она их произносила:

— Но ты нашёл меня.

— Всегда найду, — ответил он, целуя её в шею. — Потому что ты моя. И я — твой. Нас не разделит ни время, ни смерть, ни проклятие.

Огонь вспыхнул вокруг круга. Селена вздрогнула — и снова провалилась в пустоту.

…

Она проснулась с криком.

Кровать. Комната. Ночь.

Но кожа её пылала.Сердце билось не в страхе — в предвкушении.

Что-то внутри уже не принадлежало ей.

Что то темное,страшное рвалось наружу и это пугало её...С каждым ударом — волна жара, желания… и боли, сладкой и глубокой, как шёпот дьявола.

— Убери это… — прошептала она, сжав запястье. — Я не хочу этого…

Ложь.

Её колени подогнулись. Пальцы впились в кожу, пытаясь содрать проклятый знак. Кровь проступила. Метка засияла ярче, взвыла, будто ожила — и выдохнула в неё новый удар наслаждения. Селена закричала, изогнулась, тело предательски дрожало от… наслаждения. Больше боли — больше желания.

— НЕТ! — Она упала на пол, билась, царапала кожу. Метка смеялась. Тени прижались к ней, лаская, ползая по бёдрам, по груди, между ног. Она захлёбывалась — стыдом, страстью, отчаянием.

— Ты хотела свободы? — донёсся голос Каэлара из тьмы. — Но ты рождена быть моей. Становясь тьмой, ты становишься собой.

Она ползла к зеркалу, как к выходу, как к спасению. Но в отражении… её глаза уже не были прежними. Они начали темнеть. Тени в зрачках пульсировали. Метка разрослась до локтя, оплетая руку древними символами.

Селена всхлипывала. Пыталась говорить. Но слова не слушались её. Только стон. Только жар. Только… смирение.

— Прошу… — выдохнула она, почти на грани. — Возьми меня…

И тени услышали.

Они сомкнулись вокруг неё, поглотили тело, и в этом мраке она снова почувствовала его — Каэлара. Холод его пальцев на её шее. Его дыхание у уха. Его власть, впитываемую её кожей.

— Вот она, моя девочка, — прошептал он, уводя её глубже в себя. — Твоя борьба только усиливает вкус твоей покорности.

И она сдалась. На этот раз — по-настоящему.

Селена больше не сопротивлялась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Кто Я?"

Сквозь зеркала, сквозь образы, сквозь воспоминания, в которых она была другой: с солнечными волосами, чистым сердцем, в белом храме, где когда-то… молилась?

Она падала ниже ...

— Не иди к нему… — шептало что-то из глубин её памяти,такое родное ,теплое.Женский голос. — Ты была избрана светом… ты забыла…

Но голос звучал тускло, почти безжизненно. Как забытая молитва.

Селена шла сквозь коридоры. Лабиринт — живой, шепчущий, гулкий. Стены пульсировали тенями. С потолка свисали цепи. Пол мокрый от греховных видений. Всё напоминало её тайные желания. Её стыд. Её сны.

На стенах — картины, её же, но в других позах. На коленях перед Каэларом. С его рукой на горле. С его клыками в её коже. С меткой, охватывающей всё тело, как сеть.

И в каждой из этих картин… она не плакала. Она улыбалась.

— Почему ты всё ещё борешься? — Его голос не требовал ответа. Он уже знал. — Ты хочешь этого. Твой страх — не в том, что я разрушу тебя. А в том, что ты сама позволишь это сделать...

Она сорвалась с места. Побежала. Сквозь зеркала, где отражалась уже не она,невинная девочка — а та, кем она могла быть, если перестанет сопротивляться.

На перекрёстке снов — он стоял. В плаще, как из живых теней. С глазами, в которых горело небо ада.

— Посмотри на себя, Селена, — прошептал Каэлар, поднимая руку. — В этом месте ты истинна. Здесь нет лжи. Только твои желания.

Он коснулся воздуха — и сцена изменилась.

Она — на коленях. В цепях. В чёрном шёлке. Его голос, как кнут, ласкал её мысли.

— Скажи, что ты хочешь быть моей, — он шептал ей в ухо, обвивая руками.

— Нет… — шептала она, но тело пылало, метка светилась. — Я… я должна быть другой…Это всё нереально...Кто Я?

— Ты уже другая. И каждый раз, когда ты говоришь «нет» — твоё тело стонет «да».

Селена рыдала. Но эти слёзы были не светом. А тьмой, выходящей наружу. Густые, горячие, с привкусом наслаждения.

Каэлар наклонился к ней:

— Я разорву тебя на части и соберу заново. И ты скажешь мне «спасибо».

И когда он прикоснулся к её губам, метка взорвалась новой волной желания и боли, которая прошла по её телу, заставляя стонать, изгибаться, сдаваться.

И всё, что было светлым в ней — отступало. Обволакивая ее сонными, липкими нитями..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Свет"

Он проснулся внезапно.

Как будто не сон закончился — а что-то позвало. Не голос, не звук. Боль. Боль, которую не ощущал с тех пор, как покинул мир смертных. Она пронзила не тело, а сердце, точнее — ту его часть, что была некогда связана с ней.

Метка.

Он сел на постели, резко, и белые волосы рассыпались по плечам, будто молнии. Глаза — цвета ледяного неба, не того, что над землёй, а над вечностью — вспыхнули, как у пробуждённого хищника.

Сердце билось так, как не билось веками.

— Она… здесь? — прошептал он.

Не в этом мире, нет. Но где-то рядом. В пространстве, которого не должно было быть. Он чувствовал её присутствие, как тонкий аромат горящих роз, как тепло на коже после затмения. Но вместе с этим — и чуждую силу. Демоническую.

Алан встал. Его тело было почти совершенным — вытянутое, гибкое, как у древнего воина или архонта. Он не носил доспехов. Только лёгкие серебристые одежды, будто сотканные из света. Они двигались вместе с ним, отражая его душу — яркую, но не слепую.

Он подошёл к зеркалу. И на мгновение — увидел её.

Селену. Распластанную в снах. Обнажённую. Страсть на её лице. Метка пульсирует на коже, как клеймо. И он почувствовал: её зовут обратно во тьму. Она борется, но силы на исходе.

И тогда память захлестнула его.

Он знал её. Не по имени, не по роли. По глазам. По страху. По стремлению вырваться.

Они встречались прежде. До этого мира. В одной из версий жизни. Когда она ещё была душой света. И она уже тогда выбирала падение. Но всегда оставляла за собой искру. И он всегда шёл за ней.

— Я снова иду за тобой, — сказал он, и в голосе не было сомнения.

Он вызвал врата.

Они открылись — и мрак ворвался в светлый зал, разрывая реальность на швы. Но он не отступил. Он шагнул в них — и оказался между.

Между мирами.

Там, где Каэлар держал Селену на грани наслаждения и разрушения.

Там, где он должен был бороться за неё не с клинком, а с её желаниями...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Впервые увидеть её"

Переход между мирами оставил на нём след. Пространство, в которое он шагнул, не имело формы — только сгустки тени и мигающий красный свет, как пульсирующая плоть мира, израненного тьмой...

Алан стоял по ту сторону, невидимый для них, но видящий всё. Его глаза, ясные, как утренний лёд, обострились до предела. Он знал — этот момент изменит всё.

И он увидел её.

Селена — распростёртая на алой ткани, как жертва, как царица, как существо, которое борется, но уже почти перестала. Её тело выгибалось, и он чувствовал вибрацию боли и желания, что шла от метки. Её запястье пульсировало в унисон с демонической речью.

Каэлар склонился над ней, его черты были нечеловечески прекрасны — как у падшего бога. Тёмного, могущественного,того кто никогда не отпустит её...Его взгляд был хищным. Губы — испачканы её именем. А голос… не нужен был: он владел ею без слов...

Алан шагнул ближе — и метка оттолкнула его. Не физически, но силой. Она не позволяла свету пробраться туда, где теперь правил мрак. Он застонал — не от боли, а от бессилия. Эта связь… была глубже, чем он надеялся. Это был не просто плен — это была жажда, подкреплённая её телом.Темные тени сужаются над её прекрасным телом...Творят с ней что пожелают...

Вгляд Алана потемнел и что то предательски ударило прямо в области груди..

— Ты видишь, ангел? — раздался голос Каэлара, не глядя. — Она жаждет. И ты не можешь этого остановить.

Алан знал: демон ощущает его. И знал, что у него мало времени. Он закрыл глаза, склонил голову — и прошептал в самую глубину пространства, в сердце, что билось под её грудью:

— Астэлия…

Имя. Её имя, древнее, как свет зари. Оно звучало, как трещина в зеркале, как тихий звон звезды, готовой упасть. Селена вздрогнула. Её пальцы сжались, будто нечто внутри проснулось, — как будто это имя напомнило ей, кем она была до боли, до желания, до Каэлара.

— Астэлия… — повторил он. — Ты не создана для оков...Вспомни себя. Не ту, что жаждет боли. А ту, что однажды отказалась быть игрушкой в чужих руках. Я иду за тобой.

Каэлар замер.

Его взгляд упал на Селену — и он увидел, как её дыхание сбилось не от его прикосновения, а от чего-то иного. В её глазах на миг мелькнул свет — тонкий, почти незаметный. Но чужой.

Он прошипел:

— Кто дал тебе право звать её так?

Но Алан уже исчез.

Оставив нить света, тянущуюся от его сердца к её душе. Связь, тонкую, но живую...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Треск света во тьме"

(глазами Каэлара)

Он знал, когда она начала меняться. Её тело всё ещё стонало от его прикосновений, метка пульсировала жаждой, каждая клеточка — принадлежала ему. Он чувствовал её, как собственную плоть. Она знала, что теперь его.

Но вдруг — нечто дрогнуло. Едва уловимое. Как сквозняк в замкнутом гробу. Как дрожь в костях мёртвой земли.Луч, который никак не мог нарушить их идиллию...

Каэлар выпрямился, взглянув вниз на её лицо. Её ресницы дрогнули. Тень на губах изменилась. Не от его поцелуев.

От чужого.

— Кто… — прошипел он, прищурившись.

Он не слышал слов. Но чувствовал зов. Противную, тонкую вибрацию света, как музыку в капищах, где когда-то пели ангелы, прежде чем он их сжёг.

Он вытянул руку, взрывая к теням. Пространство в комнате чуть исказилось — и он почувствовал его. Где-то за гранью. За тканью этого мира. Бледный силуэт. Серебро волос. Лёд в глазах.

Ангел..

Каэлар усмехнулся. Его улыбка была резкой, как клинок. Он провёл пальцем по обнажённому плечу Селены — нарочно медленно — и громко сказал, чтобы звук прошёл сквозь пространство:

— Ты видишь, ангел? — раздался голос Каэлара, не глядя. — Она жаждет. И ты не можешь этого остановить.

Он чувствовал, как волна гнева пробежала по тому, кто был по ту сторону...

Ангел назвал её имя...

Селена дернулась. Он почувствовал — что-то в ней отозвалось не на него. На звук, на имя… Астэлия.

Он хотел просто убить его,разорвать,в своем царстве теней,сейчас.... Но тот оставил их и исчез...

Глаза Каэлара мгновенно потемнели. Его ладонь сжалась в воздухе — и её метка вспыхнула болью. Он напомнил ей, кому она принадлежит.

— Я сожгу это имя из её памяти, — прошипел он. —

Каэлар подошёл ближе, склонился над Селеной и заговорил на древнем языке. Слова текли, как яд, вплетаясь в её сон, обволакивая сознание. Он запечатал её сны, как бы запирая её душу в чёрной комнате, где только он имел ключ.

И всё же…

Он чувствовал: нить света осталась. Тонкая. Как трещина в камне, что однажды может стать разломом...

Он прижался губами к её уху.

— Он звал тебя Астэлией. Глупец. Ты Селена. Моя. И будешь ею, пока я дышу.Не забывайся , бабочка...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"О лунных говорили шёпотом"

Астэлия никогда не была одна.

С самого рождения — ни одного шага без взглядов, ни одного вздоха без внимания. Она принадлежала древнему роду Лунных женщин,

жриц,

чья кровь хранила в себе тайну живой силы. Их предки были связаны с самой сущностью мира: сны, вода, дыхание леса — всё откликалось на их волю.

Они были хранительницами равновесия, и потому… пленницами своего предназначения.

Жриц оберегали не только заклинания, но и стражи — посланники светлых миров, наделённые силой, долгом и клятвой, что приковывала их к избранной на века.

Среди стражей Астэлии был один, кто всегда был особенно приближен к ней..

Алан.

Светлый. Безупречный. Серебристые волосы струились, как капля утреннего тумана. Его глаза были ясны, как свет перед рассветом — такие глаза видели истину, но всегда хранили молчание.

Он никогда не приближался слишком близко.

Никогда не прикасался без повода.

Но стоило ей пройти мимо — и воздух между ними звенел, как натянутая серебряная струна.

Он всегда знал, где она,кто она ...

Он знал её ритм дыхания. Он знал её, прежде чем она узнала себя.

Астэлия чувствовала это — но не позволяла себе думать.

Ведь им не суждено было быть вместе.

Каждая тысяча лет приносила великий Небесный Турнир — древний обряд, в котором могущественные духи, полубоги и боги сражались за право породниться с лунной жрицей. Их союз увеличивал силу претендента, делая его почти равным создателям.

Лунные не принадлежали себе. Они были даром и оружием — венцом светлого порядка.Они никогда не знали свободы...Прекрастные бабочки, обязанные служить своим мужьям и выполнять их прихоти...

Алан знал это лучше всех.

Его клятва была ясна: оберегать, но не любить. Смотреть, но не желать.

Но каждую ночь, когда она пела, когда свет касался её лица, и волосы её светились жемчужным отблеском, когда глаза её становились глубокими, как ночное озеро — он забывал клятву...

Он забывал всё, кроме того, как сильно хотел дотронуться до неё.

Астэлия чувствовала это — в его молчании. В том, как он стоял в тени, не спуская с неё взгляда. В том, как его крылья дрожали, когда она проходила мимо, пусть он и пытался скрыть это.

И однажды, в их последнюю встречу в храме, когда она стояла одна у алтаря, а он вошёл позже положенного — она взглянула на него и спросила:

— Ты когда-нибудь мечтал… быть просто живым?Смертным ,не принадлежащим никому...Не исполняющим .. приказы..

Алан тогда опустил глаза.Он не ожидал что она заговорит с ним...Это было недозволенно.. Недопустимо...Он желал этого ...Но...

Он не ответил.

Потому что если бы сказал хоть слово — нарушил бы клятву.

И, возможно, мир бы раскололся...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Бегство света"

Всё в этот день было пропитано предчувствием.

Лепестки белых цветов осыпались на вычищенные мраморные дорожки храма, где вершилась воля богов.

Под небесами гремели трубы — величественный турнир богов подходил к концу.

Его победитель был уже определён. И теперь он ждал свою награду — её, лунную невесту, ту, чья кровь освящала равновесие миров.

Астэлия стояла в зале жриц.

Платье, сплетённое из лунных нитей и кристального тумана, плотно облегало её тело. Оно струилось по коже, как дыхание света. Подчёркивая её фигуру. Её хрупкое тело.Украшения, вплетённые в волосы, были полны чар — каждый из них должен был защищать её… от всего, кроме воли богов.

Она казалась воплощением совершенства, но внутри всё кричало.

Снаружи шагали стражи — небесные воины, оберегающие святую избранницу.

Им было приказано не спускать глаз.

Она не могла быть одна. Никогда. Даже в мыслях. Даже в снах.

Но они не знали, что именно во снах она прятала своё решение.

Той ночью, в тайне от всех, Астэлия воззвала к древнему знанию своего рода. Лунные жрицы — женщины, чья кровь была тоньше света, — могли, если захотят, коснуться иных миров… открыть проход.

Но это требовало платы. Жертвы. И силы.

Последней силы.

Пока все готовились к её восхождению, она прятала под покрывалом не улыбку — а план.

Астэлия подняла глаза к свету, пробивавшемуся сквозь арку небесной колоннады.

— Я не вещь, — прошептала она. — Не награда. Не приз. Я… живая.

Позади раздался скрежет — Алан.

Он знал.

Он всегда знал.

— Ты не посмеешь, — голос его был хриплым. Не от гнева — от отчаяния.

— Я уже сделала выбор, — она отвернулась от зеркала. — Мне не нужен бог, чьё имя я не знаю. Я не принадлежу ему.

— Ты принадлежишь миру, который мы храним. Я клялся защищать тебя — и не позволю…

Он хотел схватить её за руку, но не посмел прикоснуться. Не имел права. Даже в гневе, даже в боли.

Она — неприкасаемая. Она — жрица.

— Не приближайся, — прошептала она. И сила её слов дрогнула в воздухе, как звон стекла. — Я ухожу, Алан.

Слезы стекали по её щекам — не от страха, от вины. За него. За то, что он тоже будет наказан.

Она сделала шаг назад, в глубь круга света, начертанного тонким светлым пеплом.

Её ладони вспыхнули — портал. Он был нестабилен, дрожал, словно звёздный лёд.

— Ты погибнешь там, Астэлия! — в голосе Алана прозвучал ужас.

— Ты не готова! Мир живых — это не мечта. Это грязь, смерть, тьма!

— И всё же он свободен, — она улыбнулась сквозь слёзы.

Стражи уже бежали к ним. В небе прозвучал тревожный гонг — её магию почувствовали.

Алан метнулся вперёд — он хотел остановить её, но не посмел. Только взглядом, голосом, любовью, которую так долго прятал.

— Астэлия, если ты не остановишься,мне придется применить силу...

Она посмотрела на него — последний раз.

— Прости меня

И прыгнула.

Её белое тело, как стрела, исчезло в сиянии разрыва.

Мгновение.

Остановилось время.

Алан стоял между долгом и сердцем. Между клятвой и чувством.

И потом — бросился за ней.

Воронка света сомкнулась.

Всё исчезло...

Портал выкинул ее куда то в темноту...Лес...Ночь...

Она истратила почти всю свою силу, чтобы открыть проход в мир живых.

Но когда ступила на мягкую, влажную от дождя землю леса — впервые за всё своё существование почувствовала… тяжесть тела.

Пульс. Холод. Запах сырой коры.Легкий порыв ветра..

Сердце стучало грубо, дико, настоящим ритмом.

Она была босиком. Волосы,которые были собранные в изящную прическу-рассыпались по спине, разбрасывая украшения ..

Свет лунной метки на её ключице мерцал, но уже гас, как будто этот мир не признавал её прежнюю суть.

Астэлия была чужой здесь, но в этом было больше правды, чем в сотне лет святости.

И в чаще, как чёрная рана в тишине, уже открывался взор Каэлара...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Я принимаю твой вызов"

Ночь была влажной. Густой. Животной.

Лес, простиравшийся между двумя гранями миров, дрожал от звуков, которых не слышал ни один человек — шёпоты теней, дыхание мёртвых деревьев, пульсация пространства, где сама реальность была тоньше паутины.

Каэлар скользил между деревьями без звука.

Чёрный, как сама безлунная ночь, он был не просто тенью — он был её первородной сутью.

Голод внутри него не утихал. Он приходил волнами: не как нужда, а как зов власти, как желание отнять и поглотить.

Он чувствовал их за много миль. Люди.

Глупцы, что вторглись в его лес, ведомые фонариками, шутками, вином и неосознанной тоской по «дикой природе». Они искали впечатлений.

Они найдут покой только под землёй.

Каэлар вышел из тени, и всё вокруг стало тише.

Даже насекомые прекратили стрекот. Листья дрожали, но не шелестели.

Один из парней оглянулся, нахмурился:

— Вы это слышали?.. Как будто кто-то…

Щелчок.

И в следующий миг — тишина.

Тело обмякло. Глаза остекленели. Остальные даже не успели закричать.

Каэлар не испытывал ярости. Не было торжества. Лишь пустое удовлетворение, как у существа, которое делает то, для чего было создано. Он питался не кровью. А страхом. Виной. Желаниями, вытянутыми из их сознания, как яд из раны.

Он уже хотел исчезнуть обратно в тень…

Но тут что-то изменилось.

В воздухе — новая вибрация.

Словно незримый звон.

Запах. Не крови. Не страха.

Запах лунного серебра. Чистой воды. Смешанной с ветром из мира, который ему был когда-то недоступен.

Он резко обернулся.

Что-то древнее, глубинное шевельнулось в нём.

Внимание его было захвачено.

Там, за пределами тропы, где даже звери не ступали, пульсировала энергия, искажая пространство, будто ткань реальности медленно раздвигалась, пропуская её.

Каэлар сжал кулаки. Глаза зажглись льдом.

— Что это? — прошептал он, не веря.

Он шагнул в сторону света — впервые за долгие столетия не как хищник, а как кто-то… тянущийся.

Он почувствовал её ещё прежде, чем увидел — как зыбкий отблеск луны в колодце, как слабое эхо света в чёрной воде. Это было странно.

В ней не было страха.

Не было боли.

Было одиночество.

Старое. Словно забытый голос, звучащий в безмолвии. Каэлар остановился. Его внутренний голод на миг стих, насторожившись.

Он стоял на краю склона и смотрел вниз, туда, где между деревьями, словно сердце мира, раскинулось озеро. Лунный свет касался воды, и в этом белом сиянии он увидел её.

Она была обнажённой. Бледная, как молоко, с кожей цвета холодного жемчуга, со светлыми прядями, сбившимися у плеч.

Её тело не было совершенным в человеческом смысле — оно было божественным. Созданным не для вожделения, а для обрядов, для ритуалов. Природной, но чуждой.

В её движениях не было стыда — лишь свобода. Хрупкая, надломленная, но настоящая.

Каэлар лениво наклонил голову.

Жрица? Нет… не совсем. Он чувствовал, как её сила почти угасла.

То, что осталось, тлело в глубине, как последние искры после потушенного костра. Он мог бы шагнуть к ней — разорвать, поглотить, стереть.

Это было бы легко.

Даже приятно...

Он не испытывал ни жалости, ни желания.

Лишь механическое любопытство — как у зверя, что впервые видит незнакомое существо.

Она обернулась. Не к нему — в сторону, где он стоял. Словно знала.Чувствуя его присутствие...

— Если ты пришёл за мной… — её голос был не громче ветра, — тогда действуй. Я не буду умолять.

Он не ответил. Лишь вышел из тени.

Её глаза — серебристые, как рассвет над мёртвой водой, — встретились с его.

Она не отступила.

Не прикрылась.

Её взгляд был прямым, но в нём таилась дрожь, как у тех, кто готов сгореть, лишь бы быть свободным.

— Ты демон, — сказала она тихо. — Сотворённый из ночи. Я чувствую это...Но я не боюсь тебя. ...Даже если ты убьёшь меня — я уже не жива для них.

Каэлар молчал. Он мог бы разорвать её душу одним касанием. И всё же… не делал этого.Слишком просто...Пусть она убегает,молит о пощаде и он подумает ....

Она сделала шаг вперёд. Остатки её магии дрожали в воздухе. Тонко, изящно, почти незаметно. Как лёгкий дурман, что оплетает сознание.

Он чувствовал, как она пытается коснуться его разума. Войти. Заглянуть вглубь. Или… соблазнить? Это забавляло его ..

Его губы чуть дрогнули в кривой усмешке. -Как мило....

— Ты решила использовать на мне остатки чар, жрица? — прошипел он, не двигаясь. — Я — не мужчина из плоти. Я — ночь. Меня невозможно пленить..

— Я хотела почувствовать тебя, — сказала она. — Настоящего. Без обрядов, без запретов, без долга.

Он сделал шаг, и воздух сгустился.

— Не забывайся...Ты слишком глупа ,если решила испытывать моё терпение ...

— Тогда убей меня, — прошептала она. — Или научи.

Каэлар резко подошёл ближе. Сами тени обвили его ,страшно надвигаясь..Она ощутила его дыхание — холодное, как глубина зимнего озера. Но не дрогнула.

И тогда он понял — она действительно не боится.

И это было….....восхитительно.

Он склонился к её уху, не касаясь:

— Осторожно...Селена...Не пожалей о своих словах....

Она хотела ответить — но он исчез. Тень рассыпалась, растворившись в воздухе, словно сон.

Астэлия осталась одна у воды.

Но она чувствовала ,что он вернётся...Что то в его взгляде веяло чем то диким,опасным...Она перешла черту..То что никому при встрече с ним не удавалось...

Она,не зная,разожгла в нём огонь...Азарт...Теперь она его новая жертва..и...Он обязательно станет тем,кто разрушит всё, что в ней осталось светлого....

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Паника"

В храме запахло пеплом.

Не от огня. Не от разрушения.

А от пустоты, которая осталась на месте той, кто должна была стать вершиной рода Лунных.

Мать Астэлии, Верховная жрица Лунных, сидела в молчании перед зеркалом, выточенным из чёрного обсидиана. Её волосы, длинные, цвета инея, были аккуратно заплетены в знак власти. Лицо — безмятежно, как лунная гладь.Старость совсем не портило её величественные черты...

Но когда зеркальная гладь вздрогнула, когда что-то потянуло её сердце изнутри, она поняла: что-то пошло не так.

— Нет… — выдохнула она, вставая. Легко, почти беззвучно — но с силой, от которой стены дрогнули.

Она закрыла глаза и сосредоточилась. Её разум, как тысячи раз до этого, потянулся по тонкой серебряной нити, что связывала её с Астэлией.

Но там — тишина.

Не глухота.

Пустота.

— Она ушла.

Жрицы вокруг встревоженно подняли головы. Стражи, чувствуя напряжение, шагнули ближе. А одна из младших учениц дрожащим голосом спросила:

— Мать… куда?

Глаза Верховной жрицы сияли теперь лунным светом. В них читалась не просто тревога.

Страх. Настоящий, древний.

— Она нарушила круг.

Она покинула Зал снов и проникла в мир живых.

И… кто то нашёл её....

В этот миг всё пространство храма задрожало. Лунный алтарь вспыхнул.

Символы, вырезанные в камне — древние знаки рода, — начали тускнеть.

Связь между мирами пошатнулась.

И это значило только одно:

Демон, тёмный...

Мать Астэлии подняла руки к небу, и на ладонях её вспыхнули знаки . Она знала: если Каэлар прикоснётся к её дочери, если тьма внедрится в свет — вся их линия может быть проклята, а баланс между снами и явью — нарушен ..

Старейшины никогда не оставят это безнаказанно...

Её муж,никогда не оставит это..

—Созывайте Совет.

И найдите стража, что был связан с ней.

Найдите Алана...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Победитель небесного турнира"

Великий круг арены стоял пустым, лишь трава на мраморных плитах слегка колыхалась от вечернего ветра. Днём здесь яростно сражались боги света и ветров, звёзд и лавы, но к закату остался лишь один:

Терагон, Повелитель Рассвета.

Его лицо было как выточено из золота. Волосы — мягкий блеск утреннего солнца, ниспадавшие на плечи струями света. Доспех, выкованный из солнечных лучей и чистейшей лазури, переливался всеми цветами рассвета. В его руках звенел жезл, обвитый тёплым огнём, — символ власти над новым днём.

Когда Тэрагон поднял руку, над ареной зазвучал громовой аккорд колоколов света.

Его шаги отдавались эхом по пустым трибунам.

Каждый бог, оставшийся наблюдать, преклонил колено, когда он выступил к центральному пьедесталу.

На арене не было трона — но его высокий стан говорил сам за себя. Глаза Терагона, ясные и тёплые, скользнули по неброскому силуэту Верховной жрицы, и он произнёс:

— Мудрая Лунная, — его голос звучал как обещание нового дня, — я принимаю дар твоего света. Пусть наша связь принесет равновесие и восход новых надежд.

Сторонние боги зашептались — союз Силы Луны и Рассвета, вековой ритуал, оживающий лишь раз в тысячу лет. Астэлия должна была стать его женой, стать мостом между ночью и днём, между тенью и зарёй.

Но в этот миг, когда Тэрагон простёр к ней руку, голос Верховной жрицы разнёсся по арене:

— Совет! Совет к Немедленному Сбору!

И в тот же миг небо потемнело сильнее, чем обычно в сумерках, сигналя о том, что вне зависимости от воли богов на троне, над миром нависла иная угроза — демон ночи, имеющий планы на неприкосновенную лунную...

Мерзкий демон,не знающий границ и законов...

Так начался Совет, на который явились все старейшины небесных родов: боги времени и пространства, божества ветров и рек, лунные посланники.

Терагон встал в первый ряд, держа взгляд прикованный к Верховной жрице, чьи глаза горели решимостью и скрытым страхом.

Но даже величие Повелителя Рассвета не могло затмить тревогу: где та, что должна была стать вершиной рода Лунных?

И чьё имя уже не значило ничего в этом мире, кроме пустоты, что осталась на её месте…

Верховная жрица поднялась на ступень мраморного престола, её серебристые косы переливались в свечах. Вокруг собрался Совет: семеро старейшин из каждого небесного клана и сами Лунные Жрицы, чьи глаза теперь горели холодным светом осуждения.

Она взяла в руки лунный жезл — символ неприкосновенности их рода — и, голосом, который слышали даже те, кто молился в отдалённых храмах, произнесла:

— По решению Совета Небесных, Астэлии, дочь рода Лунных, отрекается от своего званья жрицы, от даров, что были ей унаследованы, и от права именоваться светлой...-твердо произнесла она..

В тот же миг жезл засиял бледно-голубым светом и стрелой пронёсся сквозь зал — от старейшин к последней ученице. И в этом сиянии каждый увидел пустоту: символ того, что в месте, где должна была быть её душа, теперь — бездна.

Первый старейшина, бог Времени, хлопнул в ладоши, и по залу прокатился гул:

— Мы свидетельствуем утрату!

Его сменил Арбитр Снов, подняв ладонь в знак решения:

— Ни один сон не будет хранить её образ.

— И солнце не коснётся её впредь, — прошипела жрица , — если она переступит границу смертных миров.

Великий Повелитель Рассвета Терагон встал в ответ, его голос изливался тяжёлой трубой, её предательством:

— Я сам вершитель её гибели и мне решать её судьбу..

Наконец, Верховная жрица добавила:

— Её имя вычеркнуто из летописей. Любой, кто произнесёт его, нарушит запрет древних богов.Наказание актуально до тех пор пока Тэрагон не решит её судьбу...

С этими словами по кругу арены прошла невидимая волна, словно легчайшее эхо: символический удар, который оттеснял прошлое прочь.

Когда Совет вынес эти решения, Терагон встал. Его доспехи отливали неумолимым светом, а лицо отражало не просто гнев — пощёчину.

— Она хотела свободы? — пророчески произнёс он, и в его голосе дрогнул рассветный блеск. — Я верну её… но не как невесту. А как пленницу.Она унизила меня...

Терагон поднял жезл, и над Советом вспыхнул свет: карающая энергия рассвета обвила круг, возвестив, что, где бы она ни скрылась, он найдёт её.

— Я отберу у неё свободу, чтобы вернуть порядок. И пусть она навеки помнит: даже в смертной плоти ей не сбежать от своего Повелителя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Где кончается Астэлия"

Междумирье. Безвременье.

Именно туда падают те, кто разрывает предначертанное.

Астэлия — бывшая Лунная Жрица — сбежала, разорвала клятву и открыла врата, которых не касались даже боги. Портал сорвал с неё магию, имя и память. Душа разлеталась на осколки света, теряя себя в самом сердце пустоты.

И в этой трещине между мирами он — Каэлар — почувствовал её. Не просто женщину. Не просто беглянку.

Свою.

Он нашёл её у лесного озера — почти в том же месте, где впервые увидел.

Но сейчас она была иная.

Разбита. Запутана. Босая, в порванном платье, с пустыми глазами и дыханием, похожим на хрип.

В её взгляде — ни страха, ни света. Только тишина.

И он понял: она не помнит. Ни себя. Ни его. Ни того, кем была.

Ни почему, встретив демона, не опустила глаза,а выпрямилась и бросила ему вызов.

Он знал что рано или поздно, её найдут...Она станет лёгкой мишенью...Но он не позволит этому случиться...

Каэлар подошёл ближе, склонился.

Пальцы скользнули по её виску, искажающие реальность. Он медленно внедрял в неё образы — ложную жизнь, вымышленное детство, семью, сад, в котором она гонялась за бабочками.Имя: Селена.

Он сам его ей дал.

Чтобы играть.

Он помог ей стать простой смертной, окружённой иллюзиями счастья.

А сам приходил в её сны.

Раз за разом, день за днём — входил в неё, подчинял, ломал, стирал.

И каждый раз — ждал, что она окончательно покорится ему и больше не будет убегать,как добыча загнанная в угол..

Она стала простой, обычной , слабой и похожей на людей...

Но потом — в одном из снов — она повернулась к нему лицом ,совершенно спокойным и улыбнулась.Как будто призрак.И в отблеске лунного света он увидел знак.

Выжженный в магической плоти. Чёрный,но пульсирующий не тьмой — лунным светом. Слабым. Почти угасшим. Но — настоящим.

Он отпрянул.

Почувствовал холод, пробежавший по его телу — и воспоминания .

Как боги выжгли древнюю истину.

Как Жнецы Снов, его род, были связаны с Лунными Жрицами.

Истинные пары

.

Союз света и тьмы, созидающий баланс между мирами.

Но боги не желали равновесия. Они захотели подчинить Лунных.

И развязали войну.

Союзы были разорваны, Жрецы — истреблены или прокляты. Остались лишь одиночные, забытые, и он — последний, самый опасный, изгнанный ...

И только теперь он понял: именно Астэлия была предназначена ему изначально.

Истинная. Последняя.

Она узнала его в том лесу, когда не испугалась. Это был отклик древней памяти.

Её свет не отверг его тьму.Влечение что она почувствовала было судьбой...

Он чувствовал, как лунная печать в ней связана с его сущностью.

И если она — последняя Лунная,

а он — последний Жнец,

то только она способна освободить его от проклятия, наложенного богами.

Но теперь она не помнит ничего.

Они долгие годы лепили из неё идеальную лунную ,для другого...Они стёрли её...

Каэлар выпрямился. Смотрел на неё, спящую, в ложной кровати.

В её сне был сад. Бабочки. Голоса. Нежность.

Он склонился ближе. Шепнул:

— Когда ты снова станешь собой,

ты либо освободишь меня,

либо разрушишь.

— Но сначала — ты будешь моей.

Теперь он каждую ночь касался её души, шаг за шагом проникая глубже в утерянную суть, в забытые воспоминания. И с каждым шагом — чувствовал, как знак становится ярче. Как в её теле снова отзывается Луна.

Каэлар, последний Жнец Снов, некогда был существом баланса — тьма, что обнимала свет, не разрушая, а дополняя. Его руки когда-то умели лечить, его голос — успокаивать сны. Он входил в ночи людей не ради боли, а ради порядка. Но то было давно. До того, как боги возжелали силу Лунных Жриц. До того, как они вырезали род его, разрушили союз, что связывал их с жрицами.

Он пережил уничтожение, но не остался прежним.

Он стал монстром.

В его взгляде больше не было сострадания — только бездна. Его руки больше не знали нежности — только пытку. Иногда он входил в сны людей как тень, разрывая их разум, кормясь их страхами, их агонией, их мольбами о пощаде. Он не убивал сразу — он наблюдал, как человек трескается изнутри, как вены наполняются ужасом. Иногда он охотился ,заманивая своих жертв в темном лесу..Его сила росла от боли. От криков. От муки.

Его сны были лабиринтами без выхода, зеркалами, что показывали худшее в человеке, превращая их в обломки самих себя. Он знал, как заставить молить. Знал, как заставить преклониться даже самых гордых. Потому что сам когда-то был сломан. И больше не верил в свет. Он презирал слабость и искал наслаждение в чужом падении.

Голод.

Проклятие оставило в нём зияющую дыру. Постоянную жажду — чужих чувств, чужих снов, чужих смертей. Он был неустанен. Неутолим.

И тогда появилась она.

Селена.

Нет, Астэлия.

Та, кто должна была быть его.

Он сломал её. Стер. Спрятал под ложью.

Но каждый её побег, каждый взгляд, каждая попытка вырваться из его снов — приносили ему удовольствие.

Потому что в её боли он видел отражение собственной. Потому что в её страхе он чувствовал, как её душа сопротивляется. И ему это было нужно.

Он говорил себе, что просто использует её. Что она — инструмент. Ключ.

Но часть его — та, что ещё помнила древние узы, храм, музыку, её голос над серебряной чашей — знала: он хочет большего. Он хочет её .Целиком. Чтобы она снова стала его — не просто меткой, не просто телом. А волей. Духом. Истинностью.

Он не может быть спасён. Но он может быть освобождён.

И если ей суждено стать тем, кто освободит его — пусть сначала и придётся узнать всю глубину той тьмы, в которую он пал.

Он — Каэлар, последний из Жнецов, демон снов, живущий кошмарами.

И теперь она — его главная игрушка..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Страж её снов"

Она спала.

В этом сне — бесконечный сад. Лепестки касались её кожи, будто воспоминания.

Шептали нежно: ты когда-то была другой…

Но сон рассыпался, стоило дунуть ветру из-за пределов. Он пришёл — как всегда — первым. Прежде, чем кто-либо смог проникнуть.

Каэлар.

В этом мире, в её снах, он был повелителем. Он построил их сам. Из теней. Из памяти. Из пустоты. И каждый раз, когда кто-то пытался вторгнуться — он чувствовал это мгновенно.

Он чувствовал его.

Тэрагона.

Яркий разлом в горизонте — неестественный, обжигающий. Свет, ломящийся в ткань его мира. Свет, который не исцелял, а требовал.

Свет, что рвался к ней — не чтобы спасти, а чтобы забрать.

«Она — моя невеста», —грозно звучало в трещине неба. — «Мой союз. Моё право.»

Каэлар улыбнулся.

Хищно.

— Она не твоя, — прошептал он, не вслух, а прямо в саму структуру сна. — Она уже моя.

С неба сорвались черные бабочки — стая. Они закрывали проход, превращались в зеркала, в лезвия, в голоса. Каждое крыло — запечатанная память, каждый взмах — заклинание защиты.

Он вложил в них свою силу, свою ярость, свою ревность.

Сад затих, и сон стал крепостью. Не проникнуть. Не дышать. Не позвать.

Он стоял у неё за спиной, пока она, не зная ничего, просто смотрела на тени деревьев. Он провёл пальцами по её сну — лёгкое касание, едва заметное. Но достаточно сильное, чтобы изгнать всё чужое.

Он охранял её.

День за днём. Ночь за ночью.

Он чувствовал, как Терагон всё ближе в реальности. В живом мире он рвёт пространство, ищет, вызывает магии небес, жрецов, посланцев. Но здесь — в снах — он был бессилен.

Никто не посмеет забрать его бабочку...

Здесь царствовал демон...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"возвращение луны"

Сон больше не был убежищем. Он стал клеткой.

Селена стояла в цветущем саду, но лепестки вдруг застыли в воздухе, словно время остановилось.

Всё вокруг померкло, будто кто-то выключил дыхание мира.

Из трещины небес, как вспышка древнего света, ворвался голос:

«Астэлия…»

Имя ударило в грудь, как молния. Как что то запретное...Имя на которое она больше не имела прав...

...Её колени подогнулись, но она не упала — внутри, в самом сердце, что-то расправило крылья.

Имя вытеснило всё ложное.

— Нет, — прошептала она, хватаясь за голову. — Нет, я… я — Селена. Я…..

— Ложь.

Голос в ней заговорил — не внешний, а внутренний, как отголосок той, что когда-то стояла под звёздным небом, молясь Луне. Голос ,который будто принадлежащий другой...

— Они заставили тебя забыть... Использовали тебя в своих целях...Но ты ,ты всё ещё жива. Проснись.

Тьма Каэлара обвивалась вокруг её ног, шептала:

“Останься. Я берегу тебя. Здесь ты моя. Здесь ты жива.”

— Ты не жизнь, — прохрипела она, сжимая кулаки. — Ты — сон. И я… я просыпаюсь!

Бой начался.

Сад заплясал огнём...

Иллюзии сгорали, вырываясь с криком из её памяти.

Она видела лица: лицо Алана — в светлом сиянии, лицо матери — с тенью отчаяния, лицо Терагона — уверенное и требующее. А потом — Каэлара...

Он смотрел на неё с болью. И властью.

— Ты принадлежишь мне, — прошипел он, стоя в сердце сна.

— Нет… — её голос стал твёрже. — Я принадлежу себе. И Луне.

Метка на руке вспыхнула.

Серебряное пламя вырвалось изнутри.

Паутина снов рвалась, и каждая ниточка — крик, каждый обрыв — воспоминание:

— её побег из Храма,

— обет Алана,

— расщепление мира,

— то, как

ОН

— Каэлар — коснулся её впервые,

— как он подчинял её медленно, шаг за шагом, превращая в тень,как граничил между болью и наслаждением,которого она никогда не испытывала...Как он забрал её первую ночь...Честь и достоинство..Но она не жалела...Что то внутри неё тянулось к нему..Не смотря на его жестокость,на его проклятие....

Он так глубоко пустил свои корни.... Сумел внедриться в самые глубины разума...Узнать её всю вдоль и поперек.. Он стал для нее наркотиком...Того,что ей всегда будет не хватать ,ей всегда будет мало...

Но она —не тень... Не пленница. Не его игрушка..

Она — свет, заточённый в темницу.

И теперь он вырывается.

— Простись лунная… — сказала себе она. — Проснись, Астэлия. Познай,кто ты на самом деле...Я помогу тебе...

И тут появилась она...

Величественная, изящная и бесстрашная...Такая хрупкая с виду девушка ,но с сильной аурой... Астэлия...Та же душа — но другая. Более древняя. Более сильная.

Они шагнули друг к другу и все их действия были синхронны..

— Я —это ты,а ты это Я — ответ прозвучал, как удар колокола. — Та, кем ты была. Кем ты ещё можешь стать...Впусти меня...

В один миг другая шагнула в неё....

Мир взорвался. Свет Луны прорвался в сон, сорвал тьму, будто кожу. Цветы увяли. Сад исчез...

И она проснулась.

Её глаза распахнулись. Она сидела в постели.. Метка на её руке горела серебром. Воздух дрожал..

Она чувствовала силу — древнюю, властную, как море в полнолуние.

И она помнила всё.

Каждую ложь. Каждое касание. Каждую ночь.

Каждую ночь, в которую он держал её.

Каждую ночь, в которую она теряла себя.

Но теперь — она здесь.

И глаза, которые встретила — были его.

Каэлар..

Он стоял в тени, как будто ждал.

Не испуганный. Не разгневанный. А… довольный.

Его губы чуть дрогнули, словно он знал, что этот момент наступит.

Он ждал. Он наблюдал. Он наслаждался её возвращением.

Астэлия смотрела в эти глаза с новым вызовом ...

И говорила — не голосом, а дыханием:

«Я больше не сплю. Я помню. И ты будешь дрожать от того, что я проснулась.»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Связанный"

Он не сдвинулся с места.

Не из страха.

Он смотрел на неё, как на чудо, что ждал веками...

Астэлия встала, её движения были уверенными, грациозными.

Прежняя Селена исчезла.

Перед ним стояла жрица, рожденная светом, но обласканная тьмой.

Именно такая,

какую он хотел

. Всегда.

Она прошла к нему — медленно, с ленивой царственностью, будто весь этот мир принадлежал ей.

Серебро метки светилось, пульсируя в такт её шагам.

Он чувствовал это сияние, как удавку на шее — сладкую, тонкую, неотвратимую.

— Ты думал, что сломаешь меня, — её голос звучал, как тихий удар колокола в храме. — Но ты только раскрыл дверь.Пробудил меня.

Каэлар едва заметно склонил голову, его тень дрогнула.

— И что ты сделаешь теперь, Астэлия?

Её имя из его уст звучало как заклинание, как вызов.

Оно предательски,сладко пронзило всё её тело..

Она не ответила словами.

Подняв руку, коснулась воздуха — и серебряные нити вспыхнули из кончиков её пальцев.

Они скрутились, ожили, как шелковые змеи, и плавно, медленно, властно потянулись к нему.

Каэлар не сопротивлялся.

Он улыбнулся, когда первая нить обвилась вокруг его запястья.

Вторая — об плечо.

Третья — по шее, лаская кожу.

— Я хочу, чтобы ты почувствовал, — прошептала она, приближаясь. — Каково это — быть связанным. Моей волей. Моим светом.

Он наклонился к ней ближе, почти касаясь губами её уха.

— Ты думаешь, ты первая, кто пытался?

Астэлия провела пальцем по его груди — медленно, чуть царапая ногтем.

Тьма под её прикосновением содрогнулась.

— Я — последняя, — ответила она. — Потому что после меня — не будет других.

Она резко дёрнула рукой — и нити вспыхнули, затянувшись.

Каэлар впервые слегка откинул голову назад,

не от

боли

— от

наслаждения

.

Она видела, как его дыхание изменилось. Как его грудь вздымалась.

— Ты чувствуешь? — её голос стал властным, мягким. — Это не цепи. Это я.

Каждая нить — моё воспоминание о том, кем ты делал меня.

Теперь они — твоё наказание.

Он смотрел ей в глаза. Не злость.

Восхищение

.

— Как же ты прекрасна, когда злая, — прошептал он. — Когда живая.

Она склонилась к нему, её губы почти касались его.

— А ты… удивительно покорен, когда хочешь, чтобы тебя подчинили.

Ты ждал этого. Ждал меня.

Она провела рукой по его щеке, и в этом прикосновении было всё: власть, нежность, притязание.

Он замер, не шевелясь, позволяя.

— Теперь ты останешься здесь. Под моей магией.

И подумаешь… о своём поведении и о том, что больше не ты ведёшь игру.

Она развернулась. Волна её ауры прошла по комнате, как прилив.

Каэлар остался стоять — обвитый серебром, словно статуя, пойманная в момент подчинения.

Астэлия вышла, не оборачиваясь.

Дверь за ней мягко закрылась.

…И лишь тогда он медленно раздвинул пальцы.

Серебряные нити затрепетали — и в миг исчезли, рассыпавшись в воздухе, как пепел от свечи.

Он закрыл глаза.

Её сила… да. Настоящая.

Она была не просто пробуждённой. Она была проснувшейся в себе, и это возбуждало его до дрожи.

Он чувствовал её.

И она стала опасной.

Но не для него.

Она его истинная,но она ещё не знает об этом...

Игра только начинается,моя бесстрашная бабочка...

Ничто не доставляло ему такого удовольствия..

Её игра.

Её дерзость.

Он поддался. Добровольно.Подыграл..

И с жадным предвкушением ждал — что она сделает дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Лес затаился"

Ветер замирал, стоило ей ступить в чащу.

Астэлия шла — и сама земля отзывалась на её присутствие.Она глубоко вдохнула свежий ,слегка прохладный воздух костулся её...

Вокруг неё клубилась магия.

Не тьма, нет…

И не свет.

Но нечто иное. Грань. Переход. Раскол между двумя началами.

— Астэлия… — голос прозвучал почти с мольбой.

Алан стоял в глубине тропы, в белом, как прежде. Его глаза сияли — но в них было смятение.

Он не мог поверить в то, что видел.

Её свет остался. Но он изменился.

Не чистый, не мягкий — а жёсткий, направленный, будто меч.

И в этом свете жила тень...

Не поглотившая, но принятая.

Он опустил голову.

— Ты стала… иной, — выдохнул он. —

Твой свет… он не ведёт, он давит.

Но он всё ещё твой. Всё ещё… настоящий.

Астэлия подошла ближе. С каждым шагом её магия будто становилась гуще, тяжелее.

— Ты ошибаешься.

Мой свет всегда был таким.

Просто ты не хотел его видеть.

— Ты не поддалась тьме?

Она чуть усмехнулась.

— Я позволила ей быть.

Но не позволила взять верх.

Он шагнул ближе, неуверенно.

И сразу же — отпрянул, как от ожога.

Её аура обожгла его грудь — но не болью, а… истиной.

— Ты всегда был светом, Алан. Но я — между мирами.

Меня не примут ни одни, ни другие.

Тэрагон это знал...

И хотел посадить меня в клетку.

Он опустился на колено.

Не как воин. Как верующий,перед своей жрицей..

— Позволь мне следовать за тобой.

Пусть моя .....любовь ....будет без слов.

Ты — моя луна. Даже если теперь ты черпаешь силу из ночи.

Она коснулась его плеча, и свет пронёсся по его коже — золотой, но с фиолетовой тенью.

Он понял: она не утратила суть. Она стала целой.

— Ты мой страж,Алан, — сказала она. —

Пока свет и тьма не уравновесятся — я не успокоюсь.

А Тэрагон… он ощутит, что значит быть побеждённым не клинком, а волей...

И в этот миг…

Где-то в высях, среди небесных чертогов, Тэрагон поднял голову.Гнев затмил его разум...

Он ощутил: она вернулась.

Не как невеста.

А как сила.

И он пошёл за ней.

Но она уже не была той, кого можно сломить..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Ярость света"

Мраморный зал был залит золотым светом.

Сотни колонн отражали сияние Тэрагона, словно сами небеса склонялись перед ним.Безупречный...Будто скульптура из мышц..

Но он не чувствовал триумфа.

Он чувствовал позор. И гнев.

— Она вернулась, — прорычал он, опуская ладонь на кристалл небесного взора.

Тот дрожал под пальцами, и в нём вспыхивала её тень.

Астэлия.

Уже не светлая невеста.

А сила.

Женщина, сотканная из воли и тьмы.

Он сжал кулак, кристалл треснул.

— Я выиграл её. По праву.

Она — моя лунная, моя корона.

А теперь…

В комнате появилась жрица, светлая, но дрожащая.

— Повелитель, её аура… она изменилась. Мы не можем коснуться её через потоки света. Она не принадлежит нам...Мой властелин,могу ли я сделать что то ещё для вас?

Он развернулся, и его взгляд обжёг.

Светлая медленно попятилась назад,покидая комнату ...

— Значит, придётся мне самому.

Я спущусь с небес.

И если она забыла, кому принадлежит, — я напомню.

Он шагнул к алтарю, и его доспехи вспыхнули — как золото на заре.

На спине развернулись крылья, в которых жила святая ярость.

Но там же… внутри пульсировала раненая гордость мужчины, не способного отпустить.

— Я отниму её у тьмы.

Если она стала силой — я сломаю её силой.

Если она стала волей — я сломлю её волей.

И если она стала чьей-то…

Я убью его.

Взгляд его стал безжалостным.

— Подчинить. Или уничтожить.

Другого не будет.

И он исчез в свете, как падающая звезда — но с остриём, направленным прямо в её сердце

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Пламя не принадлежит никому"

Воздух потемнел. Магия дрожала в слоях мира.

И из расколотого небесного свода вышел он.

Тэрагон.

Повелитель рассвета. Победитель.

Обманутый.

Огненные ленты его плаща обвивали тело, свет сочился из глаз.

Взглядом — он сжёг бы города.

Но смотрел только на неё.

— Ты посмела, — его голос ударил, как хлыст. — Ты сбежала в ночь от света.

От меня. От своей судьбы.

Астэлия стояла прямо, но её дыхание участилось.

Тэрагон шагнул ближе, и каждый его шаг напоминал грохот грозы.

— Я выиграл тебя. Я сражался за тебя. Ты должна была быть моей.

Ты стала позором небес.

И тут вперёд бросился Алан.

— Довольно! Не трогай её!

Но Тэрагон даже не повернулся.

Взмахом руки он отбросил его в воздух, и золотые цепи магии сковали его тело, пригвоздив к земле.

— Предатель, — бросил Тэрагон ледяно. — Ты нарушил клятву. И небеса помнят всё.

Он вновь посмотрел на Астэлию.

Гордо. Жестоко. Как на пленённую собственность.

— Я думал, ты цветок. А ты — сорняк в тени демона.

Посмотри на себя. Ты позволила ночи коснуться тебя.

Сколько ночей ты уже не чиста, Астэлия?

Она усмехнулась — холодно, с вызовом.

— Давно, Тэрагон. И каждую ночь я — не твоя.

Он остановился в шаге от неё.

И его взгляд потемнел от ярости.

И — от желания.

— Ты бесстыдна. Ты испорчена.

Но даже теперь… Я заставлю тебя стать моей,моя дорогая невеста....Осталось только завершить ритуал...

Он схватил её за запястье — грубо, как собственность.

Она вырвалась, и свет с тенью взорвались между ними.

Магия Астэлии ударила, как волна. Лунная, призрачная, но с примесью тьмы.

Она билась, как дикая богиня, как звезда, отказавшаяся падать.

Тэрагон лишь усмехался, всё сильнее загоняя её в магический угол, каждым движением подавляя, наслаждаясь её борьбой.

— Борись. Покажи мне свою силу.

Она отступала — дыхание рваное, магия дрожала на исходе.

— Я не твоя! — прокричала она.

— Нет, — прошептал он, схватив её за горло и впившись взглядом, —

но ты будешь.

Опять.

Он разорвал ткань пространства. Портал, полный огня и света, вспыхнул за её спиной.

И в последний миг, когда её магия почти угасла —

он поднял её , как пленницу, и бросил в сияющий ад своего царства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Клетка из золота"

Свет ослепил её.

Он был не теплым — а жгущим.

Огонь рассвета.

Астэлия упала на мраморный пол, тяжело дыша.

Магия выжигала воздух — чужая, глухая, давящая.

Она вскочила, но стены были гладкими, будто вылиты из света.

Без окон. Только золотая тюрьма, дышащая волей одного — Тэрагона.

Он вошёл, не торопясь. Его шаги не звучали — они властвовали.

— Тебе идёт гнев, — сказал он, наблюдая, как она встает, — но ты забудешь его.

Астэлия подняла голову. В её глазах пылала не ярость — презрение.

— Даже сейчас ты не понимаешь. Я уже не та, кого можно сломать.

Он приблизился, и его аура сдавила воздух.

Он протянул руку к её щеке — она отпрянула.

Он ухмыльнулся.

— Ты грязна. Ты позволила тьме коснуться тебя.

Но я очищу тебя. Ты забудешь его.

Ты снова станешь моей.

— Я никогда не была твоей, — прошипела она.

Он схватил её за подбородок, крепко, властно.

— Ты — моя награда. Ты — светлая кровь.

Ты принадлежишь рассвету, а не ночи.

— Я принадлежу себе.

И даже если ты заключишь меня в тысячу комнат — я не останусь с тобой.

Он усмехнулся. Его голос стал шёлковым, опасным:

— Тогда начнём воспитание, моя падшая невеста.

Он щелкнул пальцами.

Цепи света оплели её запястья, не причиняя боли, но сковывая волю.

Стены засияли, отзываясь на его голос.

— Каждый день ты будешь слушать мой свет.

Каждый час — помнить, что ты обещана мне.

И когда ты начнёшь звать меня — не повелителем, а господином,

я позволю тебе выйти.

Она посмотрела на него с ледяным презрением.

Её спина пряма, голова высоко, глаза сверкают.

— Я не забуду тьму. И я никогда не забуду себя.

Ты можешь заключить тело, но душа моя — свободна.

Он замер.

На миг — только миг — в его глазах вспыхнуло нечто…

А потом — азарт.

— Прекрасно.

Чем дольше ты будешь бороться —

тем слаще будет момент, когда ты встанешь на колени.

Он исчез, оставив за собой золотой след.

Комната осталась светиться, как клетка из песен и магии.

Астэлия опустилась на колени — не в покорности, а в концентрации.

Её плечи дрожали, но взгляд был ясен.

Она не сдастся.

И он это почувствует.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Интерес"

Комната была прекрасна.

Ослепительно, чудовищно прекрасна.

Как улыбка тирана — сияющая, но полная яда.

Высокий купол свода уходил в мягкое сияние, словно не было потолка — только бесконечное небо рассвета.

Из него струился мягкий свет, не дающий тени. Всё здесь было видно до мельчайшей пылинки — и именно это сводило с ума.

Стены выложены живым золотом, которое пульсировало от магии Тэрагона.

По ним, как живые, ползали гравировки древних символов света: лилии, солнца, крылатые создания — все те, кто служили ему.

Каждое движение Астэлии вызывало едва уловимый отклик — будто сама комната следила за ней, вела счёт её вздохам.

Пол был холодным мрамором из рассветного камня — розоватого с вкраплениями янтаря.

Он пел под ногами, не давая забыть, кто здесь хозяин.

У стены — ложа.

Не просто постель, а трон сна, вырезанный из слоновой кости, с тончайшими золотыми завитками на изголовье.

Материя — шёлк цвета утреннего неба: нежно-голубой, с переливами перламутра.

Покрывало — мягкое, но тяжёлое, словно обет.

Подушки — белоснежные, с вышитыми золотыми знаками подчинения.

Но именно на этой кровати она чувствовала себя наиболее уязвимой.

Ведь каждое прикосновение к ткани отзывалось в ней — будто само пространство пробиралось под кожу.

Здесь не было сна — только бодрствование в неволе.

Возле ложа — изящный стол, уставленный драгоценностями, тонкими лилиями в хрустальной вазе и бокалом янтарного напитка.

Словно для гостьи, которую хотели соблазнить, а не сломать.

Но главное — отсутствие окон.

Комната была совершенной клеткой, где всё было красиво, роскошно… и безысходно.

И всё это было его волей.

Он заключил её не в камень, а в сияние.

И даже воздух здесь имел вкус Тэрагона — сладкий, пряный, напористый.

Но даже в этом великолепии — она не была тронута.

Она не стала меньше.

Она лежала на его ложе, но не как пленница — как вызов.

За одной из затейливо инкрустированных стен скрывался переход в купальню.

Врата, растворившиеся при её приближении, вели в другой мир — святилище воды и пара.

Пол — полупрозрачный обсидиан, подсвеченный изнутри мягким золотым свечением.

По бокам — колонны из белого оникса, на которых текли медовые струи воды, впадавшие в широкий бассейн, выложенный звёздным стеклом.

Вода в нём мерцала, как лунный свет в полночь — и манила, и угрожала.

Ароматы лилии, мирры и амбры витали в воздухе, вплетаясь в каждое дыхание.

Здесь тело могло забыть о боях, но душа — никогда.

И всё же она вошла — гордо, не раздеваясь, чтобы лишь омочить руки и лицо в воде, как бы говоря:

Я прикоснусь, но не стану принадлежать.

Тогда осторожно отворилась дверь, и внутрь затенённого зала вошла Риа.

Девушка-слугa скользнула в просторную купальню, не издав ни звука: её босые ступни не нарушили тишины.

В руках у неё дрожащим усилием равновесия удерживался широкий серебряный поднос — на нём лежали изысканные фрукты, выпечка и вино, мерцающие словно дары богов на бархатной скатерти.

Риа сделала глубокий поклон — её нежная спина чуть выгнулась, глаза виновато опустились.

В её взгляде — смесь благоговейного страха и той бдительности, что выжидает каждое изменение во взгляде госпожи.

Жёлтые лучи фонаря мягко играют на её растрёпанных локонах, на стёклах бутыли с рубином вина; вокруг легчайшее дыхание пара, и первые капли росы медленно стекают с дыхания служанки.

— Твоя Светлость, — робко вымолвила Риа тихим шёпотом, — принесли трапезу… Любезный Тэрагон пожелал обеспечить Ваш досуг.

Астэлия приподняла веки и встретила взгляд молодой служанки золотистыми глазами.

Ее губы чуть изогнулись в холодной улыбке.

Слова Рии были кратки и уважительны, но в них стояло напряжение.

Девушка не отводила взор, хотя и сдерживала голос, как будто боясь нарушить хрупкий чарующий воздух.

Мраморные ступени полускрытого помоста отражали тень Рии, заставляя её фигуру казаться призрачной.

Хрустальные капли воды звенели в тишине — кажется, каждая звук фиксировало это беззащитное, но напряжённое мгновенье.

Астэлия медленно подалась вперёд: мерцание свечи коснулось её обнажённой шеи.

В её власти было не только это святилище роскоши, но и страх, который Риа держала в груди. — Спасибо, — её голос был лёгок, властен, словно шелест льняной ткани. — Что ты видела по пути сюда?

Риа подняла глаза, моргнула серебристой слезинкой света.

Её дыхание взялось чуть быстрее: ответ ей стоило тщательно отмерить.

Она боязливо окинула взглядом купальню.

Всё было настолько идеально и спокойно вокруг — и единственное движение, кроме неё самой, исходило от негромкого плеска воды вокруг Астэлии.

Девушка робко провела пальцем по барельефу стены: какой-то холодный зеленоватый камень врезался в неё, словно глаз таинственного наблюдателя. — Ничего необычного, — тихо выдавила она. — Тишина… и только звуки воды. Всё как Вы любите.

Интонация Рии дрогнула на последнем слове.

Она умело держала глаза смиренно опущенными, позволяя неясной тени печально прозориться в её взгляде.

Лёгкий рев композиций брел внутри, как будто нежный аромат горелого розового масла начал вдруг горчить — и Риа боялась выдать лишнее.

Астэлия вернулась к своим мыслям, позволяя длинным пальцам играть с прохладной струей, что лилась из бронзового медведя, выточенного в древних краях.

Её лицо оставалось бесстрастным, но в сердце пульсировало знание: даже сейчас, в этой уединённой роскоши, потоки информации текут внутрь, невидимые глаза учитывают каждое её движение.

Служанка ступила назад и поклонилась в ответ, оставляя позади аромат ванили и мимолётное эхо своего робкого вопроса.

Замеревшая свеча отразилась в глазах Астэлии, чьи губы снова сложились в лёгкую полуулыбку: власть её была безмолвна, как глубокий бассейн под ногами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Риа, вынув последний взгляд из-близких. Умолкло все вокруг — лишь тихий звук воды, что вновь взял своё, каждую секунду напоминая: даже тут, в ванной роскоши, она пленница не одного лишь холода мрамора, но и чужих назойливых глаз...

"Вопрос времени"

Она скользнула в глубину бассейна медленно, с достоинством, будто не пряталась от мира, а принимала корону заново. Волны сомкнулись над её плечами, дрожащим свечением отражая свет фонарей — и в этот миг она казалась частью самой воды, живой статуей богини, забытой и заключённой.

Её тело — изящество в движении. В каждой линии — гордая плавность, в каждом повороте — безмолвная угроза. Капли скользили по её обнажённой спине, крошечными ручьями исчезая в тёмных локонах, стелящихся по воде. Пальцы, как лепестки, медленно провели по ключицам — будто она хотела смыть не только аромат , но и память. Память о взгляде Тэрагона. Память о поражении.

И всё же она знала: за ней наблюдают. Камни, воздух, зеркальная гладь бассейна — всё здесь было его глазами. Он создал это место. Он вплёл себя в его суть. И он смотрел. Может быть, не телом — но волей, тенью, магией, через стены и цветы. Весь этот мраморный театр был выстроен для неё… и ради него.

Она откинулась к борту и потянулась за вином с подноса, оставленного на краю. Свет струился по её коже, преломляясь на каплях и создавая узоры на её животе и груди — узоры, похожие на крылья затенённой бабочки. Астэлия сделала глоток, поднося бокал к губам . Каждое её движение — неторопливо, без суеты, но грациозно, будто вся её жизнь была танцем. Она позволяла себе наслаждаться, зная, что это её оружие — спокойствие в аду, изящество в заточении..

Внутри же — её ум не знал покоя.

Она выстраивала план...

Она замечала, как часто служанка касается стены рядом с дверью.

Как поднос с едой никогда не появляется магически, а приносится руками.

Как воздух в купальне дрожит каждый раз, когда она касается воды — значит, где-то чувствительный контур.

А значит — можно нарушить. Возможно, не сейчас.

Возможно, не без боли. Но слабое место есть. Оно всегда есть.

Астэлия выпрямилась, позволив каплям сорваться с тела, как сверкающие жемчужины.

Она чувствовала на себе его внимание.

Её взгляд метнулся вверх, к своду — будто бы к глазу, спрятанному в небе.

И вместо страха — она улыбнулась ...

Вышла из воды медленно, не спеша — будто знала, что каждый её шаг, каждое движение, наблюдается, фиксируется, запоминается.

Капли сбегали по изгибам её тела, по шее, по внутренней стороне бедра, по животу — и, касаясь мрамора, мгновенно исчезали в магически подогретом полу.

Воздух обволакивал её, напоминая о реальности, но она двигалась, как во сне — томном, чувственном и, как и всё здесь, опасном.

Она взяла тонкую ткань, поднесённую на подставке у бассейна, и обернула её вокруг себя.

Полупрозрачная, почти невесомая — она не скрывала, а подчёркивала.

Но Астэлия больше не стыдилась.

Тело было её оружием.

Он знал это.

И он хотел, чтобы она забыла. Но она помнила всё. Даже в боли.

Сев на край ложа, она потянулась к подносу.

Фрукты были нарезаны с изысканностью королевской трапезы: ломтики персика, ягоды в золотистой глазури, кусочки прозрачного финика.

Астэлия взяла один — и, не спеша, положила на язык. Сладость взорвалась на губах.

Она закрыла глаза, позволив вкусу заполнить её, но не до конца — она оставалась настороже. Даже удовольствие было для неё способом удержать контроль.

Внутри бурлило.

Он смотрит.

Но не он один. Она чувствовала, как магия комнаты реагирует на её желания. На её злость. На её решимость. Пространство то сжималось, то будто расширялось, словно не могло выбрать — повиноваться или сопротивляться.

Ей нужно было больше. Ей нужно было выйти.

И выйти — победив.

В мыслях всплывали лица. Риа, что боялась её, но знала что-то.

Алан… Как он? Жив ли? Пытается ли найти её?

И… Каэлар...

Почему она вдруг думает о нём...

Где он? Он бы не оставил её. Она чувствовала его в тенях, в дрожи воздуха. Он был слишком одержим.

И… слишком опасен.

Но сейчас перед ней — другой враг. Тэрагон. Грозный. Властный. Униженный. Он не прощает.

Она понимала: он придёт.Это только вопрос времени..

Чтобы доказать. Чтобы подчинить. Чтобы стереть её смех, её упрямство, её прошлое.

А значит, она должна быть готова.

Она сжала пальцы на подоле тонкой ткани.

Пора начинать.

В это мгновение дверь бесшумно открылась — и на пороге вновь появилась Риа. Та же сгорбленная покорность, но взгляд дрогнул, когда она увидела Астэлию — мокрую, сияющую, сильную.

— Моя госпожа… — прошептала она.

Астэлия взглянула на неё, будто на пешку в своей будущей победе.

— Ты принесла мне ключ, Риа?

Служанка вздрогнула, не поняв.

— Ключ… от этой золотой клетки. — Её голос звучал мягко. Почти нежно. Но внутри звенела сталь.

Риа молча покачала головой, опустив взгляд.

— Тогда хотя бы скажи мне… когда он придёт?

Девушка поколебалась.

— Скоро… Он наблюдает. Он всегда наблюдает…

Астэлия усмехнулась, откинув мокрые волосы с плеча.

— Прекрасно. Пусть смотрит.

Он увидит, как ломаются не пленницы… а цепи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Он был сдесь"

Сон сорвался с неё, как покрывало с тела — внезапно, жестко. В комнате стало жарко, как от близости грозы.

Он был здесь.

Тэрагон. Грозный властелин рассвета, любимец небес. Брошенный. Разъярённый. Давящий

Он стоял на пороге купальни, и в его взгляде бушевала буря. Свет позади него не падал — он давил, шелестел, трепетал на её коже, как обещание пламени.

Астэлия медленно встала. Каждое движение было провокацией. Она знала — он смотрел на неё так, будто хотел разорвать, впиться, забрать. Снова. Навсегда.

— Ты осмелилась сбежать от меня. — Его голос низкий, хриплый, сдерживаемый. — И отдаться… демону?-его взгляд упал на её метку бабочки...

Она улыбнулась дерзко, как змея перед броском.

— Многие ночи я была не одна. И не с тобой.

Свет вокруг него запульсировал, как сердце. Он подошёл. Рывком. Быстро. Без предупреждений. Словно бог, потерявший терпение.

Она отступила. Грациозно. С достоинством. Но рука скользнула к столику — к ножу, что лежал среди роскошных фруктов.

— Я больше не твоя. — Её голос был не молитвой, а вызовом. — И никогда не буду.

Он ринулся к ней — с гневом и желанием, как вихрь. Она увернулась, платье из воды струилось на теле. Серебряное лезвие вспыхнуло в руке — и по щеке Тэрагона скользнула капля крови.

Он застыл.

Тишина.

Свет вокруг задрожал, как дыхание.

Он грубо схватил её за запястье, вывернул руку и взял её за шею. Пальцы его сомкнулись на тонкой коже, и Астэлия вздохнула — не от страха. От нехватки воздуха...

—Дрянь...мне стоило бросить тебя сдесь,без еды и воды....Тогда бы ты уважала своего господина...

Он притянул её к себе. Их тела соприкоснулись — горячие, враждебные,

восхитительно несовместимые

.

Его дыхание обжигало её щёку, губы почти касались уха.

— Ты сама сделала меня безумным, Астэлия.

Он отшвырнул нож, толкнул её к купальне.

Мраморный край ударил по пояснице, но она удержалась.

Он прижал её к стене, одна его рука удерживала её запястья, другая — скользнула по бедру, поднимаясь всё выше.

— Здесь. Сейчас. Я возьму то, что принадлежит мне.

— Ты можешь попытаться.

Она вложила всю силу ,даже если и чувствовала,что что то блокирует её магию — свет и тьма слились внутри неё, и вспышка лунной энергии ударила по нему, как по внутреннему храму.

Он застонал — но так же крепко удерживал её...

— Тебе это нравится… — прошептала она, извиваясь в его хватке.

Он хрипло засмеялся.

— Ты отравлена тьмой.

— Я стала собой.

Он сорвался с цепей собственного терпения, как огонь, давно запертый в храме.

Тэрагон подхватил её, резко, без предупреждения, словно трофей, который отважился убежать.

Рывком прижал к себе, и её ноги инстинктивно сомкнулись вокруг его талии, как будто тело знало то, что сознание отказывалось принять.

Она была тёплой, живой, яростной в его руках...

— Вот ты где. Вся. Без масок. Без тени. Моя. — Его голос стал низким рычанием, как раскат грома в жарком воздухе.

Он опустил её на ложе, вырезанное как трон богини, развёл её ноги, и его взгляд скользнул вниз — медленно, оценивающе, с алчностью.

Её дыхание сбивалось. Не от страха. От того, что он был везде: в воздухе, в светящихся стенах, в собственной крови.

— Говори, кто твой господин — Его пальцы впились в её бедра. —

Он склонился к ней, прижимая её к подушкам, ткань постели жалобно застонала под ними.

Его бедра прижались к её — слишком близко, слишком готово. Осталась одна секунда, один вдох…

— Мой лорд!

На пороге появилась она...

Жрица. Глаза в пол.Голос, полный страха и долга.

— Верховные призывают вас… и… мать вашей невесты хочет видеть дитя.

Молчание.

Дыхание Тэрагона — обжигающее, прерывистое. Его руки всё ещё держали её. Но он медленно, неохотно отпустил.Он плавно натянул свой халат, всё в таком же накале...

— Это не конец, — прошептал он. — Ты станешь моей. И не как игрушка… как жрица света, преклонившая колени.

И исчез, оставив за собой вкус гнева, желания и обещания.

— Жрицы не кланяются, — шепнула она. — Они пылают...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Зал Верховных"

Купол светился ледяным сиянием, поднимаясь высоко над собранием. В круге — старейшины, жрецы, представители светлых родов. Их мантии словно сливались с облаками. Всё пространство пронизано законом, древним, как сами небеса.

С шагами, отдающимися эхом, вошёл он — Тэрагон.

Огненное сияние тянулось за ним, как плащ рассвета. Его взгляд был прям, спокоен и опасен. Он не склонял головы. Никогда. Он — не гость. Он — свет, с которым совет должен считаться.

— Тэрагон Повелитель, — произнёс один из старейшин, поднимаясь. — Тебе предоставлено слово. Что ты решил относительно той, кто была предназначена стать твоей невестой — Астэлии из рода Лунных?

Тэрагон остановился в центре круга. Его голос прозвучал глубоко, сдержанно, но каждая нота врезалась в стены:

— Я забрал её обратно. Лунная вернулась. Её имя очищено. Я снял с неё позор отречения и вернул ей статус, по праву предначертанный. Сейчас она находится в моём дворце. Под защитой… и наблюдением.

Жрицы в зале переглянулись. Свет замер.

— Она заперта? — уточнил Верховный из рода Света. — Ты удерживаешь её в изоляции?

— Я воспитываю её. Исправляю. — Тэрагон посмотрел в глаза каждому. — Она изменилась. Но я всё ещё сделаю её своей. До конца.

— Пока союз не консумирован, ты не имеешь права держать её у себя, — сказал старейшина Времени. — Брак не завершён. Ты не супруг.

Тишина.

Медленно, с лёгкой ухмылкой, Тэрагон склонил голову, но не из покорности, а как хищник перед прыжком:

— Как раз этим я сейчас и занимаюсь, — отчеканил он. — Она под моей рукой. И скоро станет моей окончательно. Не только по ритуалу, но по воле.

Старейшины зашевелились. Кто-то нахмурился, кто-то отвернулся.

Лишь Верховная Жрица Лунных — мать Астэлии — встала, в её взгляде светились гнев и боль:

— Ты играешь с судьбой, Тэрагон. Она не вещь. Не знак власти. Ты не бог, чтобы решать за неё.

— Нет, — ответил он. — Но я тот, кто её вернул. Пока остальные лишь говорили.

Слова повисли в воздухе, будто готовы были разорваться. Баланс шатался.

В этот миг трон затрещал. Тени зашевелились.

— Это может плохо закончиться, — прошептал кто-то из жрецов.

— Для всех, — добавил другой...

Мрамор под ногами едва не треснул от магической вспышки, пронёсшейся по залу. Несколько жриц побледнели.

Но в этот миг встал он — Старейший, всевидящий, облачённый в хламиду, сотканную из пепла древности.

Его глаза были мутными, но сквозь них он видел суть.

Он поднял ладонь, и время в зале замерло.

— Я боялся ,что этот день настанет ...Страшный суд надвигается на нас...

Он сделал шаг вперёд. Его слова эхом отдавались в костях каждого, кто стоял в Зале.

— До того, как мы провозгласили турниры. До того, как мы позволили себе жаждать силы Лунных жриц, — их предназначение было другим.

Он поднял дрожащую руку, и в воздухе проступила проекция древнего текста, написанного огнём и лунным серебром.

— Лунные рождались не для богов, не для света и власти… Они были созданы как Истинные для Жнецов Снов. Для Повелителей Ночи. — Его голос надрывался.Я вижу его —этот демон,Каэлар — единственный ,последний выживший из них. Его род уничтожили…. Потому что боялись. Потому что их союз с Лунными давал могущественную силу, что превосходила всех.

Сердце Тэрагона сжалось, его руки сжались в кулаки.

— Вы… утверждаете, что она — истинная ему?! — прорычал он.

— Да. Метка уже пробудилась. Но,она не знает...Пока она не осознала всего… её чувства не пробудились окончательно,она не очистила его — проклятие ещё держит его силу. Но если она отдастся этому — если она впустит его в свою суть и позволит тьме слиться со светом… — старейший судорожно втянул воздух, — он станет тем, кого никто из нас не сможет остановить.

Шёпоты, крики ужаса прокатились по залу. Верховные теряли самообладание.

— Это невозможно… Его род выжжен, предначертание уничтожено! — возразил один из младших богов.

— И всё же они нашли друг друга. Без турнира. Без нашей воли. Их связь — древнее любой нашей магии, — прошептал старейший. — Она ключ. Он — замок.

Он повернулся к Тэрагону, тяжело дыша.

— Если ты не хочешь потерять её, если не хочешь, чтобы Каэлар вернулся на трон как повелитель, которому покорится не только ночь, но и день — ты должен действовать.Сейчас— Консумируй союз. Сделай её своей, пока не поздно. Раздели с ней силу. Заверши обряд. Или…

Он замолчал, и в тишине послышался отголосок чего-то далёкого. Как будто дыхание забытого ужаса.

— …она освободит его . Небеса расколятся...Он обязательно отомстит ....

Дорогие читатели!!!????‍♀️Прошу оставляйте свои комментарии,описывайте свои эмоции от книги.❤️‍????

Сохраняйте книгу в закладки ????,это даст мотивацию писать больше... Благодарю каждого из вас????,так как это моя первая книга!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Артефакт крови"

Свет в комнате был тусклым, а её злость — ослепительной. После ухода Тэрагона в зал Верховных в ней разгорался не просто гнев, а желание разрушить всё, что когда-либо связывало её с ним. С этим троном. С этим ложем. С этими оковами, пусть даже невидимыми.

Её мысли метались. Она вспоминала Каэлара — как его тьма пульсировала у неё под кожей, как его голос был болью и свободой. Как в прошлый раз она смогла подчинить его, но не удержала. Что с ним теперь? Жив ли он? Готов ли снова разорвать весь мир ради неё?

И тут — слабый, тонкий запах. Лунные цветы. Лаванда и лед.

— Мама? — прошептала она.

Перед ней возникла проекция — не физическая, но прочнее любого тела. Верховная жрица, её мать, глядела строго.

— Тебе нужно бежать. Я не могла раньше, но теперь… слишком много на кону.

В её ладони вспыхнул артефакт — древний, резной медальон, светящийся серебром.

— Это не просто защита. Это — смена сути. Он изменит тебя. Внешне. Энергетически. Ты станешь другой для мира. Но не для него, — голос дрогнул. — Каэлар почувствует тебя. И Тэрагон… он тоже. Их связь с тобой идёт глубже артефактов.

Астэлия приняла медальон. Мать коснулась её лба.

— Я дам тебе проход. Один. Используй его.

— Куда?

— В мир людей. Место, где память не цепляется, где всё начинается с нуля. Найди остров. Спрячься. Исследуй себя. Твоя магия внушения даст тебе дом, имя и покой. Но только Используй это время с умом...и прошу тебя ,моя милая дочь....- её голос дрогнул...-прости меня,я думала ты сможешь принять свою судьбу в небесном мире...Если бы я знала ....Береги себя ...

Переход был резким. Падение — словно рождение.

Она очнулась медленно. Мягкий шелест волн был первым звуком, что проник в сознание.

Он будто звал её — не властно, а нежно, как мать, шепчущая имя давно потерянного ребёнка.

Песок под её телом был белым, как соль, тёплым, как дыхание мира.

Сверху — бескрайнее небо, пронзительно голубое, без единого облака, и палящее солнце, ласкающее кожу без обжига, как будто этот остров знал её и оберегал.

Её пальцы сжались в мягкие кристаллы песка. Ветер тронул щёку. И тогда она увидела себя — не прежнюю.

Её тело больше не излучало прежнюю холодную хрупкость лунной девы.

Теперь оно было живым, женственным, наполненным силой земли и солнца.

Тонкие плечи, изящные ключицы, лёгкий загар на коже — благородный, золотистый, как у тех, кто рождён ближе к свету.

Волосы, теперь были белыми, как расцветший лёд.

Длинные, волнисто ниспадавшие до поясницы, они отливали серебром под солнцем. В них отражались лучи — будто в каждой пряди жила капля света.

Глаза… её глаза были теперь зелёными. Ярко, неестественно, колдовски. Цвет джунглей и изумрудной воды. Живые, затаённые, властные.

Они глядели в мир, как в вызов. Как напоминание, что она выжила. И стала другой.

Когда она поднялась с песка, её новый облик был завершён. Белоснежное платье, тонкое, будто сотканное из солнечных нитей, спускалось с плеч, позволяя ветру ласкать её загорелую кожу. Оно струилось за ней, когда она пошла вперёд — вглубь острова, который будто ждал её веками.

Остров был дивом.

Пальмы качались в танце ветра, их лиственные тени плыли по бархатной зелени.

Воздух был насыщен ароматами — манго, цветов, соли и чего-то древнего.

Птицы пели так, будто радовались её появлению.

Волны набегали к её ногам, словно признавая её новой хозяйкой.

А вдали, среди листвы, она заметила постройку. Виллу.

Она была вырезана, словно из дыхания самого острова. Светлый камень, арочные проёмы, кровля из белоснежных листьев и тёмного дерева.

Шёлковые занавеси развевались на ветру, а в центре — терраса, ведущая прямо к морю.

Здесь царила тишина и покой. Но не покой слабости — покой силы, сосредоточия.

Астэлия шагнула внутрь, и мир словно втянул дыхание. Просторные залы с полами из прохладного мрамора, изящные статуи, растения в глиняных чашах, аромат благовоний… всё напоминало храм, но этот храм был теперь её. Без богов. Без цепей.

Она коснулась стены — и почувствовала магию. Она больше не была пленницей чьей-то воли.

Она была жрицей, сбросившей венец.

Богиней, рожденной заново. Женщиной, что будет писать свою судьбу с белого листа.

И где-то в глубине этого мира, под волнами, под корнями пальм, под её кожей — звала Луна.

Но теперь её голос звучал в унисон с чем-то новым. С тенью. С тем, кого она оставила… и кто не оставит её никогда...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Дом"

День клонился к закату.

Воздух над островом окрасился в тёплое золото.

Ветер шептал в листве, и Астэлия стояла на каменной террасе виллы — босиком, величественная, будто сама природа только что вышла из моря в её образе.

Из-за поворота тропы, проложенной между пальм, появился мужчина.

Местный.

Средних лет, с кожей цвета обожжённой глины, в рубашке, расстёгнутой на груди.

Он нёс корзину с фруктами и явно направлялся к дому.

Но когда его глаза встретились с её — он остановился.

Его губы приоткрылись. Взгляд дрогнул. Он почувствовал не просто женщину — силу.

Астэлия сделала шаг вперёд.

— Ты живёшь рядом? — её голос был тих, бархатный, но в нём звучала власть, не требующая доказательств.

— Д-да, сеньора… — он выдохнул, будто пытался вспомнить, почему вообще пришёл сюда.

Она подошла ближе. Её белые волосы сияли в лучах заката, зелёные глаза смотрели прямо в него — не мимо, не сквозь, а в самую глубину.

Там, где жили страх, преданность и детские мечты.

— Я хозяйка этого места, — сказала она спокойно.

Он кивнул, замерев. Пальцы сжали ручки корзины.

— Конечно… Конечно, хозяйка, — повторил он, и в его голосе уже не было сомнений. — Простите, что не встретил вас раньше… Дом был пуст. Но теперь всё стало на свои места.

— Убедись, чтобы все знали: я вернулась. И чтобы никто не мешал. Понимаешь?

— Да, — шепнул он. — Никто не побеспокоит вас, госпожа.

Она улыбнулась чуть заметно — почти по-человечески.

Но внутри неё горела магия.

Сила внушения, унаследованная от древних Лунных женщин, вернулась к ней с новым лицом: нежной, но неотвратимой. Властью, что не требовала крови — только взгляда.

Мужчина низко поклонился, пятясь, словно от алтаря.

Когда он исчез среди листвы, Астэлия медленно повернулась к океану.

Теперь у неё был дом. Легенда. Влияние.

Но она знала — этого будет мало, чтобы ускользнуть от Тэрагона.

И не затеряться в чувствах, что всё сильнее отзывались в ней от другого… того, кого она пыталась забыть.

Того, кто уже знал ,где она...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Утро наступило нежно"

Первый рассвет в её новом теле, новом доме и новой свободе вошёл в пространство виллы, как шёпот.

Сквозь лёгкие занавеси проникал солнечный свет — не пылающий, а золотисто-мягкий, ласкающий, как прикосновение тёплой воды к коже.

Морской бриз пробирался внутрь, принося запах соли, цветов и далёкой свежести океана.

Астэлия открыла глаза медленно. Она ещё не успела забыть сон, но впервые за долгое время он не был кошмаром.

Не было теней, боли, демонов или приказов.

Только шелест волн.

Она лежала на широкой кровати, покрытой льняным бельём цвета слоновой кости, обвитой кружевным покрывалом. Солнечные лучи играли на её теле — новом теле.

Бледное прежде, теперь оно хранило тёплый оттенок загара. Длинные белые волосы касались плеч, немного спутанные, будто касались подушки всю ночь.

Глаза — глубокие, зелёные, с проблесками янтаря — смотрели в потолок с удивлением и покоем.

Она встала и подошла к окну, обнажённая, не чувствуя ни стыда, ни страха.

Перед ней раскинулся океан, гладкий и яркий.

Линия горизонта терялась в золоте и синеве.

Волны били мягко о берег, словно приветствуя её.

Пальмы колыхались, как будто склоняясь в поклоне.

— Утро, — прошептала она. — Моя жизнь. Мой выбор.

С щелчком пальцев, легким порывом магии, ткань воздуха затрепетала, и на её теле появилась одежда: лёгкое, струящееся платье цвета топлёного молока, с тонкими прозрачными рукавами и глубоким вырезом на спине.

Оно не стесняло движений и блистало в лучах, будто было соткано из света.

Она вышла босиком на террасу, вдохнула полной грудью — и впервые с того момента, как покинула дворцы, залы, ритуалы и руки богов, — ощутила себя живой.

Позже, спустившись к побережью, она направилась в пляжное кафе.

Белые деревянные столики под навесом из пальмовых листьев, аромат кофе, фруктов и жареного хлеба, смех и лёгкий язык незнакомцев — всё было простым, земным и… тёплым.

Она села у самого окна, и официант — молодой человек с открытым загорелым лицом — подбежал почти сразу, с доброжелательной улыбкой.

Он заговорил — слова звучали мягко, на смертном языке, которого она не знала.

Но она лишь слегка улыбнулась и прикрыла глаза. Внутри неё — магия, хранившаяся веками — медленно ожила.

Волна лунного серебра скользнула по её сознанию.

Она коснулась ткани реальности — той, что разделяла мысли и звуки.

И в следующее мгновение слова смертных стали ясны, будто она говорила с ними всю жизнь.

— Что будете заказывать? — спросил он снова, не замечая магии, что прошла сквозь него, как ветер.

Астэлия посмотрела на меню, не понимая названий, но чувствуя ароматы.

Сердце подсказало — вкус жизни начинается с простого.

— Вот это, — она указала на вафли с фруктами и мёдом. — И кофе. Чёрный.

Он кивнул, слегка поражённый её акцентом — будто она издалека. Очень издалека.

Пока он ушёл, она закрыла глаза, вслушиваясь в разговоры вокруг.

Смех, переживания, планы на вечер, мелочи…

Смертные были уязвимы и прекрасны в этом.

Они не знали, что каждое утро — может быть последним.

А она знала.

Кофе подали быстро. Горячий, с плотной пенкой, пахнущий чем-то земным.

Первый глоток обжёг губы, но она не поморщилась.

Еда — сладкая, липкая, неожиданно тёплая.

Слишком насыщенная, но живая.

Она ела медленно, с интересом, наблюдая за прохожими, за их реакциями, жестами.

Именно там она увидела её.

Девушка — молодая, с бронзовой кожей, весёлыми глазами и каштановой косой на одно плечо — сидела за чашкой чая, чертя в блокноте.

Заметив Астэлию, она улыбнулась, слегка застенчиво, но искренне.

— Ты новенькая? — спросила она, поправляя косу. — Я живу здесь неподалёку. Я Эмма.

Астэлия тоже улыбнулась. Чуть-чуть. Но в этом была искра: доверие.

— Да. Я —… — она на миг запнулась, и словно сама вселенная решила ей помочь. — Лея. Просто Лея.

— Рада познакомиться, Лея, — Эмма подвинула стул. — Ты будешь здесь долго? У нас красивые закаты.

— Я собираюсь остаться, — ответила Астэлия мягко. — Надолго.

И пока они беседовали, пили охлаждённый сок и смеялись над обычными, человеческими вещами, Астэлия позволила себе забыть.

На несколько часов — забыть Каэлара, Тэрагона, магию и свет, которые вечно рвали её на части.

Она просто сидела в утре. На свободе. В новом теле. Среди людей.

И впервые — не как богиня, не как игрушка, не как жрица.

А как женщина. Живая. С настоящим. И, возможно, с будущим.

— Раз ты новенькая , — Эмма подмигнула. — Сегодня как раз будет вечеринка на пляже. С музыкой, танцами, огнями, коктейлями… Это надо видеть.

— Вечеринка? — Лея нахмурилась. Слово звучало знакомо, но не несло смысла. — Это… что-то вроде обряда?

Эмма засмеялась.

— Обряда? Боже, нет. Хотя… иногда да, — подмигнула она. — Это просто отдых. Музыка, костры, люди. Ты должна прийти. Там будут мои друзья, я познакомлю тебя с ними. Мы как раз собираемся чуть позже, ближе к закату.

Лея чуть наклонила голову, словно вглядываясь в суть предложения.

— Но я никого не знаю…

— Идеально! — Эмма встала, бросив купюру на стол. — Тогда ты точно должна быть там. Как раз познакомимся ближе .Я за тобой заеду. В девять. Подготовься. Платье… ну, какое-нибудь весёлое. Яркое.

— Я подумаю, — тихо сказала Лея, провожая её взглядом.

Эмма ушла, оставив за собой аромат солнца и чего-то лёгкого, настоящего.

Лея провела пальцем по краю бокала.

Вечеринка.

Смертные ритуалы… в пляжном свете.

Она подняла глаза к горизонту, где волны блестели в золоте заходящего солнца.

Может, ночь подарит ответы. Или… встряску.

Она не знала, что именно её ждёт.

Но знала одно — на этой земле, среди смертных, ничто не было случайным...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Вечеринка"

Свет заката растекался по небу, как вино в бокале, окрашивая облака в розовое золото.

Лея стояла перед большим зеркалом в спальне своей виллы. Шёлковые шторы едва колыхались от ветерка с моря, принося с собой запах соли,морской свежести....

На ней было красное платье — глубокий алый оттенок, как отблеск заката в бокале с вином.

Оно обнимало её фигуру, открыв спину до самой талии, с тонкими переплетениями шёлковых нитей между лопатками. Подол тек, как расплавленный свет, оставляя за собой ощущение дерзкой грации.

Она провела пальцами по губам, на которые лег лёгкий оттенок тлеющей розы, затем — по щекам, придавая коже тепло.

Волосы она завила в крупные локоны, которые стекали по спине и плечам..

Каждое движение было сосредоточенным, уверенным, как у женщины, знающей силу взгляда.

— Выглядишь как грех, — сказала Эмма, появившись в дверях с восхищением.

На ней было короткое сияющее платье с пайетками и босоножки на танкетке.

— Пошли, красавица. Сегодня ты затмишь пол-острова.

Они доехали на открытой машине.

Музыка слышалась за сотни метров, огни пляжной вечеринки горели у кромки воды: гирлянды между пальмами, костры, мерцающие свечи на деревянных столиках, ленивые разговоры, смех.

— Добро пожаловать в наш местный рай, — сказала Эмма, вылезая из машины и захлопывая дверь. — Тут собирается весь остров.

Лея шагнула следом.

Алое платье струилось за ней, словно шлейф.

Каблуки утопали в мягком песке, и каждый её шаг притягивал взгляды.

Волосы, завитые в крупные локоны, блестели при свете фонарей.

Она выглядела, как грех на закате.

У входа в клуб — белоснежный фасад, открытые арки, музыка сливалась с ночным воздухом.

Внутри — смесь джунглей и богемного уюта: деревянные колонны, мягкие кресла, светящиеся лампы, развешанные под потолком, как планеты.

— Пошли, я познакомлю тебя с моими, — сказала Эмма, беря её за руку.

Они вошли внутрь. Люди смеялись, танцевали, целовались. Всё было живым, пульсирующим. Всё было новым.

У одного из столиков, украшенного ракушками и свечами, сидела группа молодых людей.

— Вот! — Эмма взмахнула рукой. — Ребята, знакомьтесь — это Лея, моя новая подруга. Она только переехала, живёт недалеко от меня, на вилле у скал.

Парень с длинными ресницами и тёмными глазами кивнул:

— Марко. Приятно. У нас не так часто появляются новые такие… загадочные девушки.

— И такие красивые, — добавила девушка в шёлковом топе. — Я — Нина.

— Не давайте ей скучать, — пошутила Эмма, — а то я вас всех заменю.

Смех. Несколько приветственных бокалов. Касание рук. Слова, не имеющие значения, но создающие атмосферу.

— Пойдём выпьем, — сказала Эмма. — У бара сегодня коктейли в стиле “Тропическая жара”. Их делает сам хозяин. Он немного колдун, честно.

Лея улыбнулась, кивнув.

Они подошли к бару. Там, на массивной деревянной стойке, светились фрукты, бутылки с янтарными жидкостями и колотый лёд.

Бармен, молодой с татуировкой змеи на ключице, подмигнул:

— Для таких девушек у нас особое зелье.

—Неужели?Как мило...Я бы хотела что-нибудь… острое, но с мягкой нотой, — сказала Лея, улыбаясь. — Как луна в полнолуние.

— Ух ты, поэтично.

Он начал смешивать напитки, ловко подбрасывая бутылки, добавляя киви, лайм, сироп и что-то золотистое. Коктейли загорелись лёгким светом.

— Тост? — спросила Эмма, поднимая бокал.

— За новую жизнь. — Лея коснулась бокалом её стекла. — И за ночь, которую стоит запомнить.

Мир смертных действительно был ярким, лёгким, полным свободы...

И в этот момент где-то в толпе — он уже чувствовал её.

Каэлар шагнул в клуб, не зная, зачем. Просто знал: она здесь.

Он не знал, почему оказался на этом острове.

Он давно перестал чувствовать её.

Метка смолкла.

Она исчезла.

Но странный зов, будто забытая мелодия, притянул его к этим землям.

Он появился среди людей — в чёрной рубашке, расстёгнутой у шеи, с волосами, рассыпанными по плечам.

Его глаза, как ледяной обсидиан, скользнули по танцующим, и — остановились.

Она.

Другая внешность. Другой свет. Но… внутри — что-то дрогнуло.

Её смех, движение плеч, изгиб шеи.

Он узнал бы её даже во тьме.

Но она… была не той, кого он знал.

Они столкнулись на танцполе.

Музыка нарастала, лёгкие огни танцевали по коже.

Она обернулась, почувствовав жар позади.

Он стоял слишком близко.

— Привет, — сказала она, опуская взгляд, затем снова встретив его глаза. — Ты, кажется, не умеешь соблюдать дистанцию.

Он ухмыльнулся. Медленно. Опасно.

— Не твоя забота, малышка. Я ищу кое-кого.

— Странно. А я думала, ты меня. — её голос стал лениво-игривым.

Ситуация встречи с ним забавляла её.Как адреналин,который она потеряла...Он не видит её.Теперь она другой человек ...

Он прищурился.

— Узнаёшь меня? — спросила она с оттенком иронии. — Или просто любишь пялиться?

— Ты слишком дерзкая, чтобы быть той, кого я ищу.

— А ты слишком холоден, чтобы понравиться.

И всё же, ни один из них не отступил. Огонь музыки пульсировал между ними.

Что-то в ней притягивало его, бесило, дразнило.

И что-то в его взгляде заставляло её сердце сжиматься от узнавания.

Музыка стелилась по залу, тёплая, пульсирующая, как кровь под кожей.

Свет мигал сквозь дымку, отбрасывая на лица танцующих золотые всполохи.

Они стояли слишком близко, их дыхание смешивалось.

— Не заслоняй собой моих потенциальных партнёров для танца — Лея наклонила голову, её голос был низким, почти шепотом, но в нём сквозила насмешка. — Потанцуй со мной,или уходи.

Он хищно сощурился.

— Я не танцую с теми, кто притворяется.

— А ты умеешь только рычать? Или когда-то был кем-то другим? — она сделала шаг вперёд, не отводя взгляда, и, прежде чем он успел отстраниться, её пальцы уже скользнули по его плечу… вверх, к шее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ладонь легла на его кожу — уверенно, будто они давно знакомы.

Каэлар резко втянул воздух.

Что-то в её прикосновении — сладкое, опасное, до боли знакомое — заставило его сжать челюсть.

Он не отстранился. Но тело напряглось. В груди — предчувствие.

— Лучше тебе не знать,что я делаю с такими как ты...Ты играешь не в ту игру, малышка, — прошипел он, прижавшись ближе, губами почти касаясь её уха. — Я кусаюсь.

— Может, я этого и хочу, — парировала она, обвив его шею второй рукой и медленно покачиваясь в такт. Её тело двигалось в унисон с ним — опасно близко, соблазнительно мягко.

Он провёл ладонью вдоль её открытой , обнаженной спины — быстро, жестко — будто проверяя, настоящая ли она.

Но всё ещё не узнавал.

Она — другая.

И всё же…

— Не связывайся со мной. — его голос был тише, но сдержанней. — Я ищу не танцовщицу на ночь. Я ищу свою добычу.

— Как грубо,у меня нет никакого интереса проводить с тобой ночь ...И, где же твоя добыча?Ты всё ещё один. Может, ты плохо ищешь? Или боишься найти.

Их танец становился более опасным. Это уже не был флирт. Это было на грани — борьбы, огня, узнавания, жажды.

— Если бы ты была ей… — он приблизился, почти касаясь губами её щеки, — ты бы уже горела от одного моего взгляда.От одного прикосновения...

— Может, я уже горю, — прошептала она в ответ ,играя с ним..

— Та,о которой ты говоришь,она не испытывала меня,так как она знает последствия...А ты осознаешь последствия?

Он схватил её за талию. Резко. Плотно.

Ему хотелось встряхнуть её. Заставить раскрыться. Сломать маску.

Но Лея — лишь улыбнулась дерзко, наслаждаясь этой игрой.

И тогда он отпустил.

Холодно. Быстро. Резко.

— Не сегодня, малышка. Но я запомню тебя.

Развернулся и ушёл в темноту клуба, пристально вглядываясь в лица ,оставляя позади себя жар, напряжение и сердцебиение, которое никак не хотело успокоиться в её груди.

Он не узнал её.

Он не почувствовал метку. Но инстинкт уже знал: она рядом.

И она знала — эта игра станет смертельно опасной.

В этот момент к ней подбежала Эмма, радостная и чуть пьяная:

— Ты с ним говорила?! Кто это? Чёрт, он такой горячий! Ты как?

Лея медленно повернулась к подруге, натянув улыбку:

— Всё хорошо. Просто… интересный незнакомец.

А в груди — буря...

"Глазами Каэлара"

Он ушёл из клуба сквозь сумерки и ветер, не оглядываясь.

Ноги сами несли по тропе, в которой не было цели, только напряжённое безмолвие. Океан ревел неподалёку, волны шипели, разбиваясь о скалы — будто отражали его мысли.

Каэлар остановился на обрыве. Ветер рвал рубашку на груди, волосы били по щекам. Но он не чувствовал ни холода, ни усталости. Только невыносимый зуд под кожей.

Как будто кто-то тянул тонкую нить внутри его сущности.

Она.

Он прикрыл глаза.

На миг…

На один проклятый миг ему показалось, что она стояла перед ним. Не Селена. Не пленница. Не тень.

Астэлия.

Та, что горела, что бросала вызов, что подчинялась только своей воле.

Но в теле — другая. И имя — чужое. И запах другой, и свет иной.

Но прикосновение…

Когда её ладонь легла на его шею — он почувствовал что-то дрогнувшее внутри.

«Если бы это была ты…

Я бы узнал тебя.

Я бы сжёг всё.

Я бы взял тебя на этом танцполе прямо там, среди смертных —

и ты бы снова молчала подо мной, но не от страха. От истины.»

Он сжал кулаки.

Но он не почувствовал метку.

И это бесило.

Он знал — метка не исчезает. Только если…

— …если она сама этого пожелала, — прошептал он в темноту.

Если она закрыла от него доступ. Если использовала силу, чтобы спрятаться от него.

Тогда он не просто потерял её…

Она выбрала потерять его.

Он резко ударил кулаком по камню. Сила сотрясла воздух, у подножия скалы вздыбились волны.

— Ты играешь, — процедил он. — Прячешься за новым лицом, новой кожей. Но тебя не спрячет ничто. Я чувствую, как ты горишь. Даже под чужим именем.

Он опустил взгляд в ночь.

И впервые за долгие века…

Он почувствовал нетерпение.

Жажду не просто сломать — узнать.

Заново. С нуля. Чтобы она сама выдала себя. Чтобы она сама вернулась.

Он развернулся, глаза его светились в темноте, как глаза хищника.

— Ладно, девочка.

Ты захотела играть в смертную?

Давай.

Но знай: я уже вошёл в этот круг.

И когда ты узнаешь меня…

Слишком поздно будет спасаться...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Сосед"

Солнце ещё только поднималось, лаская берег золотом. Волны лениво катились по белому песку, воздух был свежим, тёплым, но Лея чувствовала, как что-то изменилось.

Кажется впервые она почувствовала утреннее похмелье...Это было ужасно,но могло быть хуже не будь она жрицей...

Она спустилась с веранды босиком, прижимая чашку кофе к губам, и остановилась на месте.

Он стоял у соседнего дома.

Чёрная рубашка, закатанные рукава, растрёпанные волосы, небрежно прислонённый к мотоциклу, как будто был здесь всегда.

Каэлар.

Он повернулся — медленно, как будто знал, что она выйдет.

И в его взгляде не было удивления.

Только ледяная сосредоточенность, от которой по её спине пробежал знакомый холодок.

— Какая неприятная встреча…, — усмехнулась Лея, делая глоток, чтобы скрыть дрожь в пальцах. — Ты всегда так неожиданно вторгаешься в чужую жизнь?

Каэлар взглянул на неё оценивающе, словно читающий код.

— А ты всегда полагаешь, что жизнь принадлежит тебе?

— Я просто тебя раньше здесь не видела, — сказала она, подходя ближе. — Соседство с такими, как ты, точно не было в списке моих желаний.

Он медленно провёл пальцем по цепочке на шее, потом оттолкнулся от мотоцикла и сделал шаг в её сторону.

Близко. Слишком близко.

Слова он произнёс тихо, почти ласково, но от них пахнуло сталью:

— Я не спрашивал твоих желаний.

Пауза.

— И советую не переходить черту, малышка.

Лея прищурилась, поднимая подбородок.

— А если уже перешла?

Каэлар смотрел прямо в глаза. Долго.

Потом усмехнулся — уголком губ, так, что стало жарко.

— Тогда будем играть по моим правилам.

Лея уже была готова уйти, но он заговорил вновь.

Его голос стал чуть ниже, мягче, но в этой мягкости ощущалась угроза, как шёлк, натянутый на лезвие.

— Здесь появились новые лица. За последнее время. — Он шагнул ближе. — Ты не слышала?

Она прищурилась.

— А что, ты какой-то местный шериф?

— Нет, — его усмешка стала хищной. — Я ищу одну… очень редкую женщину. Исчезла. И, как ты, внезапно оказалась там, где её быть не должно.

Он наклонился чуть ниже, взгляд скользнул по её ключице, медленно — как прикосновение.

— Может, ты слышала о ком-то с… необычным взглядом. Или странным именем. У кого взгляд будто сквозь тебя. Или… у кого аура слишком велика для человеческой.

Лея пожала плечами, отступив на шаг.

— Здесь все странные. В том числе и ты.

— Значит, я среди своих, — прошептал он, словно загоняя её в угол.

И прежде чем она смогла что-либо ответить, он развернулся и ушёл — резко, резко, как удар, оставив после себя только запах кожи, табака и беспокойства.

И так весь день он следил...

Сначала — с террасы новой виллы, откуда открывался вид на берег.

Его глаза, чёрные, как гроза перед ночью, скользили по пляжу, по прохожим.

Он впитывал — не лица, энергию.

Он чувствовал, как время от времени пространство дрожит, будто в нём скрылся кто-то не принадлежащий этому миру.

Он пошёл в кафе. Сел за столик в тени, где его не замечали, и наблюдал, как Лея смеётся с подругой, как делает глоток лимонного коктейля, как держит ложку с грацией, от которой хотелось смотреть вечно.

И всё же — это не могла быть она.

Слишком лёгкая.

Слишком уверенная.

Но что-то внутри скреблось, царапалось.

Как будто она под кожей этого образа.

И стоило ей уйти — он пошёл за ней.

Спрятался за углом у цветочного магазина.

Появился на другой стороне улицы, когда она направлялась в порт.

Проследил, как она купила апельсины на рынке и коснулась руки продавца.

И в этот момент — пронзило.

Сила. Неосознанная. Но реальная.

Он сжал кулаки.

— Ты хорошо прячешься… но я найду тебя.

И если это ты — ты ты сама ко мне вернёшься...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Неожиданная сделка"

День уже близился к ночи...

Лия — стояла посреди просторной гостиной босиком.

В руке — бокал, сверкающий красным вином.

Она кружилась одна, будто прогоняя всё, что было внутри — боль, страх, ожидание.

А потом — она вышла,хватая бутылку ...

На берег, под лунный свет, где песок обжигал ступни прохладой.

Музыка всё ещё доносилась с виллы...

И он видел её.

Она не была похожа на ту, кого он искал.

Совершенно.

Другие глаза, другой цвет кожи, другая аура.

Но всё же в ней было… нечто.

Что-то странное. Резкое. Больное.

Её смех раздражал. Её движения бесили.

Она кружилась с бутылкой в руке, смеясь в пустоту.

Халат расстёгнут, ноги босы, волосы рассыпаны.

Танец — дикий, необузданный.

Как у женщины, которая давно потеряла уважение к себе… или всему миру.

Каэлар хмыкнул. Тихо, презрительно.

— Какой цирк. — Губы скривились. — Смертные и их жалкие попытки забыться.

Она услышала.

— Кто… — Она замерла, обернувшись. Пьяные глаза сузились. — Ты снова?

Он не пошевелился. Только чуть склонил голову.

— Ты шумная. Это раздражает.

— А ты слишком угрюмый, чтобы смотреть на меня ,со своим этим вот дебильным презрением. — Она подошла ближе, шатаясь. — Или ты просто одинокий? Ждёшь, пока кто-то вроде меня предложит компанию?

Он усмехнулся. Холодно. Без тени интереса.

— Если бы я ждал, то явно не тебя.

— Ну прости, — Лия сделала глоток. — Не каждый день на острове встречаешь мужчину, который смотрит так, будто хочет тебя убить. Это даже… возбуждает.

Он выдохнул через нос, чуть приподняв бровь.

— Ты пьяна.

— А ты — скучен.

— А ты — дерзкая. Но не в том смысле, что запомнится.

— У тебя вечно всё не в том смысле, — буркнула она. — У меня был один такой. Всегда знал, как сломать, но не как понять.Полный эгоист...Настоящий кретин... Он думал, что я его вещь. Но секс… — она усмехнулась, глотая вино, — …чёрт, секс у нас был.... Жаркий..Адский....Он был...хорош собой..

Каэлар не шелохнулся.

— Интересный выбор исповедальни. — Его голос был ровным. — Но, поверь, меня не интересуют твои бывшие.

— Конечно не интересуют, — она подошла ближе, пьяно опираясь на него. — У таких, как ты, никогда нет времени на чувства. Только на игры. Она резко навалилась на него,почти падая на его губы...

Он остановил её приближение, положив ладонь на её лицо. Грубо. Как будто не хотел испачкаться.

— Если бы ты не была такой жалкой, я, может, и разозлился ... Возможно действительно убил бы тебя...Но всё и так плачевно...

Он оттолкнул её на песок и она по-детски зашипела...

— Будь осторожна, Лия. Здесь не место для таких, как ты.В следующий раз,не попадайся мне на глаза...Так лучше для тебя...

Она выпрямилась.И, сбросив халат, пошла — прямая, гордая — к морю.

Вода приняла её. Луна окрасила её спину серебром.

Каэлар наблюдал.

— Глупая, — пробормотал он. — Распутная смертная.

Слишком яркая, чтобы быть той, кого я ищу.

Слишком живая.

Он не двинулся за ней.

Он не знал, что уже смотрел на свою Астэлию.

Лия — с шумом вынырнула из воды. Волны трепали волосы, мокрые пряди прилипали к её щекам.

Она не умела плавать.

Но сейчас, в пьяной дерзости, это казалось смешным.

Она смеялась, хватая губами воздух, проклиная ночь, судьбу, и, конечно…

— Эй ты,придурок на берегу… — выдохнула она, сплёвывая солёную воду. — Надеюсь, ты спишь на дне…

Он стоял у берега, прислонившись к пальме, молча наблюдая. Его глаза сверкали в темноте.

Взгляд — хищный, равнодушный.

Он не знал, почему не уходит. Почему хочет быть уверен,что никто не найдет её сейчас...В таком состоянии...

Почему она бесит его… и притягивает.

Но в тот момент, когда он сделал шаг к кромке воды — из-за зарослей, с другой стороны пляжа, вышел другой.

Светлая тень.

Сдержанный, величественный.

Тэрагон.

Он шагал неспешно, ладони подняты — в жесте мира.

— Каэлар, — его голос был спокоен, но за ним — огонь. — Я не для боя. Сейчас нет.

Каэлар обернулся. Мгновенно.

— Ошибся островом? — холодно.

— Мы оба ошиблись. Думали, сможем найти её в одиночку. Но она… — он перевёл взгляд на волны, где Астэлия, не зная об их встрече, смеялась в лунном свете, словно обычная смертная. — Она исчезла. Полностью. Кто-то помог ей. Даже Высшие не знают, где она.

—Эй тыыыы,Ой посмотрите,их стало двое ,привеееет красавчик блондин,откуда ты взялся?-она продолжала плескать воду и смеятся,заигрывая с ними...

Каэлар зарычал, шагнув ближе. Магия вокруг затрепетала.

— Ты считаешь, что можешь говорить со мной? После того, что хотел с ней сделать?

— Я хотел забрать своё. — Тэрагон склонил голову,фокусируясь на разговоре. — Она была обещана мне. Победа на турнире связывает нас. Но… — он сжал кулак, и глаза вспыхнули. — Я чувствую, что это не сработает без её воли.

Каэлар усмехнулся. Тьма обвила его плечи, как пепел от снов.

— Воля? Ты впервые заговорил, как не бог.

Тэрагон сделал шаг вперёд, глаза в глаза:

— Если она выберет тебя — я отступлю.

Но если выберет меня — ты сделаешь то же.

Молчание. Лёгкий ветер трепал их одежды. Словно небо затаило дыхание.

— Ты предлагаешь сделку? — прошипел Каэлар. — Ради женщины, которую мы оба не заслуживаем?

— Я предлагаю честность.

Мы оба знаем, что рано или поздно она сделает выбор.

Пусть он будет её.

Каэлар медленно вытянул руку. Сгусток тьмы превратился в печать — древнюю, узорную.

Сделка.

Тэрагон отразил свет — создал знак в ответ.

Их энергии встретились в воздухе и вспыхнули.

— Если один проиграет — второй отступает.

— И не ищет её вновь.

— Клянусь своей силой. — сказал Тэрагон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Клянусь своей тенью. — ответил Каэлар.

Они расстались, не касаясь.

И только вдалеке — в море, Астэлия кружилась в волнах, не зная, что два мира уже сговорились за её спиной.

Что её свобода станет ставкой.

И что её сердце — будет решающим.

"Я ещё с тобой не закончил"

Вода обнимала её талию, прохладная и солёная, звёзды отражались в рябящей глади.

Лия едва держалась на поверхности — смешно, нелепо, пьяно.

Она смеялась, закидывая голову назад, обнажённое плечо сверкало в лунном свете, будто вырезанное из мрамора.

Но смех оборвался, когда она увидела его,медленно надвигающегося...

Каэлар входил в воду без звука, как тень.

Как хищник.

Его взгляд был тяжёлым, и чем ближе он подходил, тем плотнее становился воздух.

Волны будто расступались перед ним.

Лия отступила, шаг за шагом назад, босыми ступнями скользя по песку под водой.

— Эй… — голос её дрогнул. — Ты чего делаешь…

Он не ответил.

Подошёл вплотную.

Его рука сомкнулась на её шее — грубо, властно,слегка сжимая.

Пальцы холодные, как ночь, отчего сердце забилось с двойной силой.

— Пора домой, — тихо, почти рыча. — Моё терпение не бесконечно,женщина.

— Это не тебе решать, — прошептала она, но голос был уже не таким уверенным.

Мир пошатнулся, как будто волна пошла не вовне, а внутрь неё.

Лия пошатнулась — и потеряла равновесие.

Каэлар без усилия подхватил её, прижал к себе.

Её веки дрогнули, дыхание стало тяжёлым.

Слова больше не имели смысла.

Он понёс её к вилле.

Молчал.

На лице не было ни гнева, ни вожделения.

Только внутренняя отстранённость, холод.

Он смотрел на неё, как на странный сон, который ещё не понял, как трактовать.

Он уложил её на кровать, но не отстранился сразу.

Мгновение он смотрел на неё сверху — взгляд холодный, чужой, почти безразличный.

Почти.

Её кожа светилась в полумраке, дыхание сбилось, пальцы дрожали.

Лия — нет, Астэлия, спрятанная в новой оболочке — подняла руку и лениво, почти вызывающе, провела пальцами по его груди, словно проверяя, жив ли он вообще.

— Ты неподвижен, как статуя, — её голос был пьяным, но дерзким. — Или, может, тебе просто неинтересно?

Он не ответил.

Она села, колени по обе стороны от его тела, слегка покачиваясь, будто в танце.

Солёные пряди волос прилипли к её плечам, а тонкая ткань нижнего белья стала почти невидимой от воды.

Пальцы её скользнули по его животу, выше — к шее, к лицу.

— Может, ты просто боишься? — выдохнула она в его губы. — Боишься, что кто-то наконец разбудит в тебе что-то… настоящее?Боишься полюбить кого то?

Каэлар не шевелился.

И тогда она усмехнулась, облизнув пересохшие губы. Ткнула его пальцем в грудь.

— Или ты просто деревянный? Ты прямо как бревно…

Он вздохнул.

Не громко. Не резко. Но воздух стал тяжелее. Темнее.

В следующее мгновение она оказалась прижата к кровати его телом — стремительно, но точно.

Как охотник, нависающий над добычей, которой позволил слишком многое.

—Я не знаю что такое любовь,только секс и подчинение... Я дал тебе достаточно много свободы, — произнёс он низко, его голос срывался на шепот, но в нём пульсировала угроза. — Лучше бы тебе заткнуться...

Его рука легла на её шею, не с силой, но с весом. Как напоминание. Как метка.

— Не играй с огнём, если не готова сгореть, малышка.

Он склонился ниже, и его дыхание обожгло её щёку.

—Если бы я хотел,ты бы давно кричала от стонов ,прямо на этой кровати...Тогда я бы показал тебе,кто тут ,настоящее бревно..

Он ткнул пальцем ей в лоб..

Её сердце стучало.

Не от страха — от осознания того, что он всё ещё играет.

Всё ещё держит себя в руках.

Пока.

И всё же, даже в этой тьме, в этом холодном огне — в нём было что-то странное.

Что-то… узнающее.

Но он поднялся, не коснувшись губами её кожи.

Ушёл, оставив в воздухе шлейф власти и чего-то, чего она не могла распознать.

Желание?

Нет. Предупреждение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Похмельный кошмар"

Утро было беспощадным.

В голове звенело, будто в ней маршировали металлические духи, застрявшие где-то между кошмарами и вином.

Лея простонала, отвернулась от света, пробивающегося сквозь занавески, и попыталась нащупать остатки магии, чтобы облегчить похмелье… но не смогла.

Сила будто высохла, оставив только тяжесть в теле и горечь во рту.

И тут — звон в дверь.

Громкий, отчаянный, как будто кто-то собирался выбить её виллу с петель.

Лея вздрогнула, зажала голову руками и выругалась.

— Кто бы ты ни был… исчезни, — пробормотала она, волоча ноги к двери,попутно натягивая широкую футболку ...

Она открыла её, , и увидела Эмму — сияющую, как всегда, с большими солнечными очками и утренним кофе в руках.

— Проснись, королева хаоса! — воскликнула та и протиснулась внутрь. — У тебя просто не будет времени похмеляться, потому что… угадай, что?!

— Если ты принесла мне чёрную дыру, чтобы я в неё провалилась… — начала Лея, но тут села на ближайший диван и закрыла лицо подушкой.

— Нет. Я принесла двух новых соседей! — с горящими глазами произнесла Эмма и села рядом. — Два, Лея.

И оба — огонь.

Один — блондин, такой, что солнечные зайчики сами просятся ему в волосы.

А имя — Тор. Представляешь? Тор! Как бог грома, честное слово. Кто вообще сейчас так называет детей?

— О, только не говори, что это Тэра..., — запнулась Лея в подушку, но одной бровью всё же дернулась.

— Тера... Кто? Да послушай ты дальше!!!А второй,второй это ...— взбодрились Эмма. — Это тот самый, с кем ты танцевала. Загадочный, тёмный, с глазами, от которых мурашки. Но… имени своего он не сказал...Такой себе недоступный парень...И они всё спрашивают о какой то девушке..Повсюду. Прямо-таки выискивают кого-то.Я так завидую ей.....Типичный любовный треугольник,прямо как в романах! Представляешь!?

Лея застыла, словно кусочек вчерашней ночи вернулся, острым углом воткнувшись в её память:

как она вцеплялась в Каэлара,

как обзывала его “кретином” и “придурком”,

новыми словами, которые с гордостью продемонстрировала ей Эмма на прошлой вечеринке.

Её щёки вспыхнули, она схватилась за голову и прошептала:

— Боги, убейте меня… я же называла его придурком… вслух…Страшно то как.....

— Что? — насторожилась Эмма.

— Ничего! Я… просто вспомнила кое-что из сна, — быстро отмахнулась Лея, выпрямляясь. — Так ты говоришь… они поселились?

— По обе стороны от твоей виллы! Представляешь?! Слева — твой темноволосый призрак.. Справа —Тор . Я тебе официально завидую, — драматично сказала Эмма, подперев щёку рукой. — Как ты это делаешь? Притягиваешь их, как луна — прилив.

— Возможно… я просто магнит для катастроф, — пробормотала Лея с усмешкой. — Но если ты не дашь мне кофе, я превращусь в одну из них.

— Пошли на завтрак. — Эмма встала, подмигнула. — Но если ты не расскажешь мне подробности, я сама пойду к ним и всё выясню!

Лея усмехнулась, скрывая волнение, и пошла за ней, пряча остатки ночи — под маской беззаботности...

Заведение, в котором они остановились на завтрак, было небольшим, уютным и, как казалось Лее, достаточно безопасным.

Она натянула очки, пригладила волосы и сделала вид, что чувствует себя прекрасно, хотя внутри всё ещё звенело.

— Надеюсь, кофе здесь спасает жизни, о боги ,смилуйтесь— пробормотала она, усаживаясь за стол с видом на террасу.

Эмма болтала, не замолкая ни на секунду, и Лея почти не вслушивалась, просто кивая.

Но потом…

— О, господи. — Голос Эммы сбился. — Лея… не оборачивайся резко. Но посмотри.

Лея уже потянулась за стаканом с апельсиновым соком и, услышав это, взглянула на террасу… и подавилась.

— Кха! — закашлялась она, судорожно глотая. — Что за… кха-кха… Боги…

За небольшим деревянным столиком на свежем воздухе сидели два мужчины.

Один — светловолосый, с сурово-породистыми чертами и ледяным спокойствием.

Второй — тёмный, вальяжный, с глазами, которые Лея узнала бы в любой реальности.

Они сидели рядом, словно два разных воплощения опасности, и… разговаривали.

Разговаривали. О чём-то серьёзном.

— Они… они… вместе? — прошипела Лея, снова прячась за меню.

— Похоже на деловую встречу, — прошептала Эмма с таким видом, будто наблюдает за редкими тиграми в дикой природе. — шикарные мужчины....

— Это конец, — простонала Лея. — Это хуже, чем я могла представить. Я думала, что у меня есть проблемы… а теперь они работают вместе?! Они что, собрались составить рабочий план по разрушению моей жизни?

Она хохотнула — нервно, тихо, но уже не могла остановиться. Смех срывался с губ вопреки всему — и головной боли, и тревоге.

Ситуация была настолько абсурдной, что иначе как катастрофой вселенского масштаба её и не назовёшь.

— Эмма, если я исчезну в ближайшее время, знай: меня либо похитили, либо я сама сбежала, переименовалась и завела ферму где-нибудь в пустыне.

— Подожди, — Эмма чуть подалась вперёд. — Кажется, они нас заметили…

И в этот момент оба мужчины повернули головы, словно синхронизированные тени, и их взгляды одновременно встретились с глазами Леи.

Она остановилась, прикусив губу, пойманная.

Мир будто замер… а потом Каэлар ухмыльнулся, медленно, словно смакуя мгновение.

Тор остался невозмутим, но в его глазах блеснул холодный интерес.

— Всё. — Лея встала. — Я пойду… проверю меню… в другой галактике.

— Лея… они идут сюда. Они идут прямо сюда! — Эмма шептала, как будто это могло хоть что-то изменить. — Боже, я не готова. Я выгляжу нормально? Ты выглядишь — ты просто… сияешь!

— Я умираю, Эмма. Я не сияю, я испаряюсь от ужаса, — прошипела Лея, глядя, как два воплощения опасности приближаются к их столику.

Один — как солнце в доспехах, другой — как ночь, что умеет говорить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они остановились прямо перед ними.

Каэлар — расслабленный, хищный, почти ленивый, с той самой насмешкой, от которой у Леи сжалось всё внутри,одной рукой усадил её обратно за стул.

Тор — безупречный, выпрямленный, словно в нём была кровь богов.

— Мы не помешаем? — начал Каэлар, обводя обеих взглядом, но в конце останавливаясь на Лее. — Тор, разреши представить. Это Лея. Та самая, которую ты должен был ещё узнать. Помнишь? Мы говорили…

Он медленно повернулся к ней с прищуренной улыбкой.

Ситуация действительно забавляла его...

— …вчера ночью, как она восхитительно ругалась. Особенно когда называла меня…бревн......

— Замолчи. — Лея в панике вскинула руку и прикрыла ему рот, глядя на Эмму, которая в это время застыла, как статуя, в попытке не заржать.

Каэлар даже не сопротивлялся — его губы чуть коснулись её ладони, он улыбнулся сквозь её пальцы, словно дразнил её ещё больше без единого слова.

Лея убрала руку, покраснев до ушей.

— Я не знаю этого человека. Никогда не знала. Он просто с улицы. Мошенник, явно.

— Я всё слышу, — лениво добавил Каэлар.

Тор, не вмешиваясь в их мини-войну, вежливо наклонился, взял её руку — ту самую, которой она затыкала демона — и легко, почти невесомо коснулся губами её кожи.

— Тор. — Голос был глубокий, спокойный, с лёгким акцентом. — Приятно наконец-то встретиться. Я слышал о вас… многое...

— О-о… — Лея моргнула. — Это… звучит так успокаивающе. Особенно когда ты слышал это от него. — Она кивнула на Каэлара.

— О, мы многое обсуждали, — заметил Каэлар с тенью смеха. — Например, о твоём великолепном навыке- напиваться в хлам...Это было… волшебно.

Лея сгребла салфетку и начала рвать её в руках.

— Что скажешь, Лея? Может, ты расскажешь нам о себе? Или позволишь нам пригласить вас обеих на поздний завтрак? — спросил Тор, мягко, но с настойчивым взглядом.

Эмма уже сияла как рождественская гирлянда.

Лея только выдохнула и пробормотала:

— Ну конечно. Почему бы не добавить ещё чуть-чуть позора к утреннему кофе?....

Поздний завтрак начался с шампанского и яиц-бенедикт, но с каждым вопросом в воздухе нарастало напряжение..

.Лея чувствовала накатывающую тошноту..Но держалась до последнего,ради Эммы,которая безумно жаждала такой компании...

Каэлар и Тор — оба вежливы, оба внимательны, оба чересчур интересуются деталями, которые обычных мужчин не интересуют.

— Вы давно живёте на острове? — спросил Тор, откусывая от круассана.

Его глаза скользнули по Лее — мягко, но слишком внимательно.

— Да, — поспешно ответила она. — Ой, то есть… недавно. В смысле, кажется давно. Иногда здесь всё так… тянется…

— А родных здесь нет? — подхватил Каэлар с ленивым интересом, будто просто поддерживал светскую беседу.

Но его глаза блестели откуда-то из глубин — как у охотника, что уже заметил след.

Лея улыбнулась, выпрямилась, сцепив пальцы под столом.

— Нет. Только я и… моя кошка. Ну, и Эмма, она вроде семьи. Мы… в поисках вдохновения. Я, знаете ли, пишу стихи.

Эмма моргнула, чуть не подавившись кофе.

— …Стихи? — переспросил Каэлар, вытянув губы в нечто между усмешкой и угрозой.

— О любви, неразделённой,вот, — добавила Лея. — И одиночестве. И… морских раковинах. Очень глубокие. —с трудом выдавила она ...

— Вы не встречали здесь девушку… светлую, с черно-серебристыми волосами? — невинно вставил Тор. — У неё могли быть необычные голубые глаза. Что-то… в ней должно было быть. Знаете, такие люди запоминаются.

Лея повернулась к Эмме.

— Помнишь ту девушку, которая шепталась с камнями на пляже?

— Ты имеешь в виду ту сумасшедшую в плаще из водорослей?

— Вот. Вот она. — Лея кивнула серьёзно. — Наверняка она. Очень… запоминающаяся.

Тор приподнял бровь, Каэлар чуть сощурился, но никто из них не сказал ни слова.

Позже, когда завтрак закончился и женщины ушли, Каэлар и Тор остались в пустой галерее ресторана.

Напряжение повисло мгновенно, как тень перед бурей.

— Ты копаешь неуклюже, — рыкнул Каэлар, обернувшись к нему. — Она выглядит подозрительно. И ты это знаешь.

— Так же, как и ты. — Тор поднял взгляд, в нём не было страха. Только усталость. — Твоя тень слишком длинная, демон. Мы оба ходим по лезвию.

Каэлар шагнул ближе, на мгновение ночная тьма прошла по его силуэту, как рябь по воде.

— Тебе пора бы стать полезным... Моё терпение на исходе...

— "Мне нравится "это ровно столько же ,сколько и тебе, — ответил Тор, уже не играя. — Я — Повелитель Рассвета, демон. И вот чем я теперь занимаюсь. — Он оглядел их уютный, человеческий мир с презрением. — Хожу по островам, слушаю женский смех за завтраком. Позор, действительно.

— Позор будет, когда я найду ее первым, и она позовет меня в свой сон, — холодно бросил Каэлар. — А ты будешь стоять снаружи, как забытый призрак из прошлого.

Они замолчали. Две стихии, заключённые в хрупкой оболочке вежливости, только ради одной цели — найти её.

"Услышь меня"

Остров погружался в золотой закат, волны лениво ласкали берег, а над набережной уже развешивали гирлянды с лампочками.

Звуки гитары и смех струились сквозь тёплый воздух. Праздник начался — музыкальный вечер с караоке, вином и обещанием веселья… или ловушек.

Эмма вбежала на виллу Леи, захлопнув за собой дверь с восторженным криком:

— Лея! Собирайся! Все будут на музыкальном вечере! Представляешь, они даже разыгрывают приз — бутылку виски и целую неделю в вип-ложе с кем хочешь! Ну скажи, разве не романтично?

Лея оторвалась от книги, приподняв бровь:

— С кем хочешь?.. Опасная формулировка. Особенно если на острове есть один придурок и второй самовлюблённый кретин.

— Именно поэтому ты обязана быть там! — Эмма подмигнула. — Кто знает, может девушка, которую ищут твои два шпиончика, появится под музыку.

Лея не ответила. Просто встала и открыла гардероб, будто уже знала, что ей нужно надеть.

Когда она вышла, Эмма присвистнула:

Лея надела облегающее платье из тёмного атласа, с вырезом вдоль спины, которое обнимало её фигуру как вторая кожа. Волосы были распущены и переливались, как ночное море, а глаза — подведены тонко, с мерцанием, будто она и есть приз, скрытый в шуме вечеринки.

— Ты собираешься кого-то убить этим видом? — засмеялась Эмма. — Или просто разнести обоих на куски?

— Я собираюсь выиграть виски, — ответила Лея, подбирая тёмную помаду.

У места проведения,уже была целая толпа людей...

Позже, у сцены, где уже раздавались первые аккорды, и визгом отдавалось чья-то ну очень ужасная распевка в микрофон ,она заметила их.

Каэлар, в тёмной рубашке, расстёгнутой у горла, стоял в полутьме, наблюдая.

Его взгляд скользил по всем присутствующим и остановился на ней — хищный, медленный,пугающий до чёртиков.

Тор стоял у бара.

Слишком спокоен, слишком отстранён.

Но когда она появилась, он, словно случайно, повернулся именно в этот момент, и его глаза сверкнули одобрением.

Они оба были здесь.

На её территории.

И знали, что что-то здесь не так.

Ведущий вышел на сцену — с микрофоном и широкой улыбкой:

— Итак! Добро пожаловать на музыкальный вечер! Сегодня у нас караоке с призом — бутылка виски “Корона заката” и целая неделя в закрытом люксе у самого моря — только вы и ваша половинка!

— Кто первый? — крикнул кто-то из толпы.

На сцену первой вышла Эмма.

С сияющей улыбкой, с телефоном в руках, чтобы подглядывать в слова, она начала петь.

Голос у неё был звонкий, не профессиональный, но искренний, с искорками азарта и смеха.

Публика хлопала, кто-то даже подтанцовывал. Это было весело.

После неё выступали другие — кто с фальшивой нотой, кто с чрезмерным азартом, кто просто ради шутки.

Зал смеялся, аплодировал, но ничего запоминающегося не происходило.

И тогда Эмма наклонилась к Лее с заговорщицким блеском в глазах:

— А теперь ты. Пожалуйста. Просто сделай это. Ради меня… и ради того виски.

Лея закатила глаза.

— Ты неисправима.

— А ты божественна. И это твой момент. Вперёд.

Когда Лея вышла на сцену, зал притих.

Её платье искрилось в свете ламп, а тишина перед первым аккордом была почти… священной.

И когда заиграла мелодия — грустная, тягучая, будто принесённая с другой стороны мира — её голос заполнил всё пространство.

Она пела о забытом крае, о земле, что зовёт, но не помнит твоего имени.

Она пыталась придумывать новые слова и менять текст..

Голос был чистый, глубокий, с лёгкой хрипотцой боли — не просто красиво, а по-настоящему.

Зрители замерли.

Даже воздух стал плотнее.

Каэлар задумчиво поднял голову. Тор слегка привстал.

Последняя нота зависла в тишине.

А потом — взрыв аплодисментов.

Люди кричали, вставали, хлопали.

Жюри молча подняло таблички с самыми высокими оценками.

Каэлар и Тор переглянулись.

Взгляд был не просто удивлённым — настороженным.

Как будто её голос узнал кто-то другой внутри них, древний, спящий,но всё равно такой чужой...

За сценой Эмма схватила её за руки и вертелась на месте от восторга.

— Лея! Это было волшебство! Ты просто разорвала всех в клочья! Ну всё, теперь приз твой! Остался один вопрос: с кем ты идёшь в вип-ложу? Хммм?

— Ни с кем, — усмехнулась Лея, отмахиваясь. — Кандидатуры нет.

— Ты издеваешься! Ты видела, как они на тебя смотрели?!

— Именно. Вот почему — нет,отмахнулась она от подруги..

Позже, когда толпа разбрелась, Лея подошла к бару.

Села на высокий стул и заказала что-то холодное — просто чтобы не думать.

— Потрясающий голос, — услышала она рядом. — Или ты каждый вечер так зачаровываешь мужчин?

Тор сидел у стойки, слегка растрёпанный, волосы немного спутаны, в руке — бокал.

От него пахло медом и специями, а взгляд стал немного размытым от алкоголя, но ясным внутри.

— Только тех, кто не умеет слушать, — парировала Лея, улыбаясь.

Он кивнул, сделал глоток и помолчал.

Потом спросил, не глядя:

— По-твоему, это нормально — убежать от жениха?

Она вздрогнула от такого резкого вопроса,успокоив себя вздохнула и повернула к нему голову.

— Зависит от причины. Иногда… это единственный выход.

Он долго молчал, а потом заговорил — чуть тише, почти для себя:

— Я знал её с детства. Видел, как она росла — издалека. Она была так изящна и добра ...Наблюдал, как солнце и луна касалось её волос, как она училась … Я… я всегда хотел её. Не потому что она была прекрасна . А потому что она — это всё, что во мне было настоящим.

Он повернулся к ней, в глазах стояла боль, невыраженная годами...

Он вновь стал что то невнятно объяснять,более человечным языком...

— Я потратил так много времени,в мечтах о ней. Я хотел быть достойным. Даже подрался с теми, кто хотел приблизится к ней...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он на мгновение замолчал, откинулся, и Лея увидела, как капли пота от летней жары спускаются по его телу..

Он расстегнул верхние пуговицы рубашки, и под тканью открылись глубокие, перекрещенные шрамы на груди и плечах — будто память о "древней" битве.

Лея задержала взгляд. В ней что-то дрогнуло.

— Я думал....Я стал достаточно хорош для неё.. А она… сбежала. Из-за того,что ей захотелось другой жизни, — продолжил он, глядя в стакан.

— А ты подумал, — тихо произнесла Лея, — что, может быть, её причина была другой,не менее важной.? Что иногда люди бегут не от любви, а от того, что им навязывают-другие?

Тор молчал. А потом едва заметно кивнул,как будто эти слова задели что-то в нём...

Она поднялась и ушла прочь....

Толпа за её спиной растворялась в шуме, а внутри у Леи бурлило, как шторм в бутылке.

Всё — взгляды Тора, его шрамы, его признания — давило.

Она чувствовала себя угнанной — чужими воспоминаниями, чужими ожиданиями.

Она не хотела быть ничьей.

И в этот момент она резко врезалась в чью-то грудь.

Сильную, холодную, неподвижную — как камень посреди шторма.

— Тебя не учили смотреть, куда ты идёшь? — раздался пронзительно знакомый, хрипло-бархатный голос с оттенком яда и насмешки.

Каэлар.

Он стоял прямо перед ней, мрачный, с прищуренными глазами.

Как всегда — не в нужный момент, не в нужном месте, но с таким выражением лица, что молния сама просилась ударить в него.

Вечерний свет от гирлянд рисовал на его лице острые тени. Лея отшатнулась, но уже было поздно — их взгляды сцепились, как два хищника, застывшие в мгновении до схватки.

— Может, ты и умеешь петь, но вот с ориентацией в пространстве — беда, — продолжил он, скользнув по ней взглядом.

— Умри, пожалуйста, — прошипела она в ответ, стиснув зубы. — И желательно — в песне о забвении.

Он усмехнулся, наклоняясь ближе, почти касаясь губами её уха:

— А я думал, ты хочешь, чтобы я остался. И не просто в песне.

— Серьёзно? Именно ты сейчас? — прошипела она, глядя в его глаза, в которых плескалась насмешка. — Ну конечно. Куда же без тебя.

— Сложный вечер, малышка? — протянул он, будто пробуя слова на вкус. — Или просто хочешь, чтобы кто-то подставил плечо… или шею, чтобы укусить?

— Ты думаешь, ты всем нужен? — зло выдохнула она. — Да кому ты сдался, Каэлар?

Он хмыкнул, сделал шаг ближе. Его голос стал мягче — слишком мягким, чтобы быть добрым.

— О, мне тоже это интересно. Особенно после той ночи, когда ты вешалась на меня пьяная. Помнишь? Слова о том, как ты хочешь… нет, нуждаешься. И потом — эта жалкая попытка поцеловать.

Он сделал паузу, театрально дрогнув:

— Мне до сих пор страшно. Едва выжил.

Лея выпрямилась, с гордо поднятой головой:

— Я ничего такого не помню. Всё, что помню — что назвала тебя бревном. И, к слову, это абсолютная правда.

На мгновение в его глазах мелькнуло нечто иное. Что-то острое. Оскорблённое. Горькое.

Он медленно наклонился, его голос стал тише, почти ласковым:

— Я тебя предупреждал. Однажды. В воде. — Его пальцы чуть скользнули вдоль её руки. — Ты не слушаешь. Говоришь слишком много. Может… мне и правда стоит преподать тебе урок.

— О, я вся дрожу, — прошипела она. — От скуки.

— Нет,ещё нет,но скоро ты будешь, — ответил он.

Он резко схватил её за запястье — больно, с такой решимостью, что Лея вздрогнула.

— Куда ты…?! — выдохнула она, начиная вырываться, — Отпусти!

— Нет, милая, — холодно прошептал он, увлекая её за собой сквозь толпу. — Теперь ты идёшь со мной.Настало время избавить меня от твоего присутствия сдесь..

— Ты сошёл с ума! — рыкнула она, цепляясь за воздух, но он не слушал.

Он вёл её, будто тень, что всегда знала, как поймать свою луну.

В этот момент — откуда-то сбоку — послышался восторженный голос:

— Вот они! Победители! — закричал главный судья конкурса, мужчина в шёлковом пиджаке и с микрофоном в руке. — Золотые билеты — паре, покорившей зал!

— Что?.. — Лея растерялась, всё ещё пытаясь вырваться, а Каэлар уже остановился, не выпуская её руку.

Где то из толпы Эмма восторженно кричала и подмигивала подруге ...

— Да-да! Вы двое — победители! Билет на неделю в вип-зоне острова, вдали от всех, плюс — бутылка лучшего коньяка!

—Как всё таки удачно все складывается , Л И Я...Совсем одни,в Вип зоне...-усмехнулся он.

Толпа захлопала. Кто-то засвистел. Вокруг всё кричало: “пара!”, как издеваясь над ними обоими.

Жюри протянул им два золотых билета, и Каэлар взял их, не колеблясь, всё ещё мрачно усмехаясь.

Он медленно повернулся к Лее, всё ещё сжимая её запястье, и, глядя ей прямо в глаза, сказал:

— Пей коньяк, Лея. Ты ведь -профи в этом. Это тебе пригодится.

— Ты псих, — прошипела она, но сердце стучало не от страха. А от того, что не знала, что больше бесит — он, коньяк или желание заткнуть ему рот не словами.

Каэлар уверенно повёл её прочь от освещённой сцены, от смеха, от Эммы, которая что-то кричала им вслед и, кажется, успела сфотографировать их с билетами.

Но уже было всё равно.

Ветер с берега холодил кожу, когда они свернули к тропинке, уводящей к уединённым бунгало вип-зоны.

Лампочки по сторонам горели тускло, будто сами не решались светить в этом направлении.

— Живо отпусти меня! — выдохнула Лея, всё ещё пытаясь вернуть себе контроль. — Я не собираюсь с тобой отдыхать...

— Ты не отдыхаешь. Ты учишь слушаться и молчать,когда тебе говорят, — спокойно ответил он, даже не оборачиваясь. — А я… проверяю, как быстро действует коньяк на девочек с острым языком.

— Ты не имеешь права! — Лея остановилась, но он обернулся и посмотрел на неё так, что воздух вокруг стал плотным.

— Я уже говорил тебе: не испытывай меня. — Его голос был тих, будто угроза, в нём дышала ночь, тёмная, глубокая, звенящая от силы.

— Знаешь что? — прошипела она, вырываясь. — Если я должна провести с тобой ночь, то хотя бы сделаю это пьяной.

Она выхватила из его руки бутылку коньяка и выпила 1/3 ,слегка закашливаясь...

Ужасный вкус, обжигающий, горький, отчаянный.

Каэлар усмехнулся, неотрывно глядя на неё..

Лея вошла первой, держа бутылку, как щит.

Она сделала ещё один глоток, медленный, будто это могло приглушить дрожь внутри.

Сила коньяка растекалась по венам, но огонь в её груди был не от алкоголя.

Каэлар не торопился. Он закрыл за ними дверь, и тьма будто сгустилась, стала тёмной, дышащей,выжидающей....

— Ну что ж, — тихо сказал он, подходя ближе. — Сама выбрала. Пьёшь.Так даже проще.

— Что ты задумал?! — бросила она, отступая. — Я не твоя игрушка.

— Нет, — согласился он, медленно, почти ласково. — Конечно нет,малышка...

Он приблизился, и Лея ударила по его груди ладонью...

Пожалуйста ,что угодно но только не сейчас...Она не может раскрыть себя , используя свою магию...

— Хватит этих игр, Каэлар!

Он поймал её руку, поднял к губам… и не поцеловал — просто держал, глядя прямо в глаза:

— Ты уже в игре. С тех пор,как появилась на моем пути,раздражая меня каждый день ..С тех пор , как назвала меня бревном. Я ведь предупреждал тебя,заткнуться и держаться подальше... Я лишь отвечаю.

Он отпустил её, шагнул назад и сел в кресло у окна, сложив ноги, как бывая у трона.

— Сними туфли, Лея. Ты устала. Расслабься.

— Не командуй.

— Я не приказываю. Я предлагаю. Но ты же упрямая… — Его взгляд скользнул по ней, — …и тебе лучше сделать это самой,пока я не помог тебе...

— Какой же ты придурок, — прошипела она...

Разделась до платья, бросив туфли прочь с вызовом.

— Правда? — Он резко встал..

Он подошёл медленно.

Рядом — бутылка, кресло, лунный свет.

Каэлар остановился совсем близко и плавно провёл пальцами по её ключице, не торопясь, будто читал заклинание на её коже.

Пытаясь проникнуть в её мысли,которые были ему недоступны...

Так же нежно ,но с явно считывающейся неприязнью он начал гладить её шею ...

Затем резко ,сильно сжал её,лишая воздуха....

— Да кто ты вообще такая...-грубо прошипел он...Настало время правды Лея...И лучше бы тебе начать говорить...

"Я обязательно выживу!"

Лея застыла, пульс громыхал в висках, как барабаны войны.

— Кто ты на самом деле, Лея? — прошипел он, приближаясь, так, что его губы едва не касались её щеки.

— Я… я обычная. — голос дрогнул.

Она заранее вложила в него слабость, растерянность, будто была девушкой, случайно оказавшейся в чьей-то охоте. — Просто… не все женщины обязаны быть тайнами, Каэлар. Иногда мы просто… бежим от себя.

Он прищурился. Гнев во взгляде смешался с жадностью — он хотел правду, но больше — хотел сломать защиту.

— я считаю,ровно до пяти Лея...

Она опустила глаза, слабо дрожащими руками подняв бутылку.

— Я просто женщина. Сломанная. Одинокая.Немного сумасшедшая...Жизнь,такая сложная понимаешь?Чтобы там ты себе не придумал,и кого не искал... Ты ошибся.

—

ОДИН

— он шагнул ближе, снова обвёл пальцами её лицо, —

Слова повисли между ними.

Лея чувствовала, что он близко.

Слишком близко к истине.

Если он начнёт копать глубже — увидит тень Астэлии.

Если он нападёт,ей придется ответить и всё прикрытие будет разрушено...

Она сделала шаг назад, но он тоже шагнул.

—

ДВА

— сказал он лениво.

Он схватил её за подбородок, притянул ближе.

В его взгляде пылал приказ, желание, гнев.

—

ТРИ...

И тогда — она ударила его оружием, которое не мог предсказать.

Лея накрыла его губы своими.

Страстно.

Внезапно.

С жадностью, от которой он застыл.

Она поцеловала его, будто это был её единственный шанс остаться целой.

Смяла его дыхание своим, вложила в поцелуй и страсть, и дрожь, и упрямое «не подходи ближе».

Он замер.

На один миг.

А потом ответил.

С яростью, с тьмой.

Его пальцы сжали её талию, губы стали требовательными, почти дикими.

Он поддался.

И это было её моментом.

Она оттолкнула его, резко,

резко, сделала шаг назад, пока он еще не понял, что произошло,

схватила бутылку — вырвавшись из его рук, почти вылетела за порог..

Её босые ноги ударялись о холодный пол, сердце стучало в груди, как барабан тревоги.

Тень страсти всё ещё пульсировала на губах, но разум — был ясен как никогда.

Она оглянулась через плечо, и — да, он стоял там, онемевший, с глазами, горящими огнём, будто пытался осознать, что только что произошло.

— Придурок! — закричала она в ночь, отталкиваясь от ступеней.

— Кретин!

— Бревно, слышишь?! Абсолютно бессердечное, самодовольное, проклятое бревно!

Её голос звенел между деревьями и лампочками гирлянд, как пощёчина, кинутый вызов и прощальная песня.

Каэлар не двинулся, но его губы скривились в медленной, опасной усмешке. Он не побежал за ней. Нет.

Он смотрел ей вслед, как хищник, уже почувствовавший, где и когда поймает свою жертву вновь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Не спрашивай"

Лея вылетела из вип-бунгало, как тень, захлопнув за собой дверь, будто это могло остановить того, кто едва не прорвался в её суть.

Её дыхание было рваным, сердце билось слишком быстро, алкоголь путался с паникой, с тошнотой и разрывающим ощущением унижения.

Руки дрожали,не от страха...От адреналина...

Губы всё ещё пульсировали после поцелуя.

Голова гудела.

Она не могла вернуться к себе. Не сейчас. Там она не была защищена...По обе стороны от её дома -глаза...

Дрожащими пальцами она достала телефон.

Нашла в списке Эмму.

— Алло? — голос подруги был сонный, но всё ещё солнечный.

— Лея? Ты где?

— Можно я… переночую у тебя? — прошептала Лея, стараясь не сорваться. —

— Пожалуйста. Я просто… не хочу быть одна. Не сейчас.

— Не понимаю Лея...Ты… ты что, не с красавчиком Квэларом? — Эмма зевнула. — Я думала, вы там уже развлекаетесь на полную.

Лея выдохнула.

Её пальцы стиснулись сильнее.

— Я… расскажу потом, хорошо? Просто… открой мне. Я рядом.

Молчание на той стороне. Потом:

— Конечно. Жди, сейчас подойду.

Эмма открыла дверь в пижаме и с растрёпанными волосами, держа в руке кружку с какао.

— Господи. Что случилось? Ты будто из фильма ужасов сбежала .

Она отступила в сторону, впуская Лею внутрь.

— Садись. Дыши. Я сделаю тебе чай. Или хочешь что покрепче?

Лея опустилась на диван, закуталась в плед и покачала головой.

— Просто… побудь рядом. Мне нужно забыть вечер.

На время.

Эмма не задавала больше вопросов. Лишь поставила рядом тёплую кружку и села рядом, обняв её одной рукой.

И в этом молчании Лея наконец позволила себе выдохнуть.

Словно всё внутри грохнулось на пол и на секунду стало тише.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Базар"

Утро было непривычно тихим.

Лучи солнца медленно пробивались сквозь занавески в гостиной, разливаясь мягким золотом по полу. Лея открыла глаза с тяжёлым стоном, прикрыла лицо подушкой и что-то нецензурное пробормотала в ткань.

— Оу, ты жива. —

Эмма появилась в дверном проёме с ярким шарфом на голове, двумя чашками и ухмылкой. —

— И я уже горжусь тобой.

Лея приподнялась, как потерпевшая крушение.

— Что за яд в чашке?

— Куриный бульон, мисс «я-жива-но-еле». Волшебный. С лимоном и имбирём. Сама варила.

Ешь. Пей. Или я пролью на тебя, и тогда оживёшь быстрее.

Лея взяла ложку, села с пледом на плечах.

— Спасибо, спасительница.

— Так, — Эмма устроилась рядом, поджав ноги. — Говори.

— Что вчера случилось? Почему ты свалила от того… чертовски красивого мужчины с глазами тьмы и походкой бога?

Лея опустила глаза в суп, подула.

— Он… эмм ...хотел большего.

— А я… не была готова.

— Я просто… отшила его. И убежала.

Эмма театрально выдохнула.

— Господи, если бы он попытался соблазнить меня, я бы… ух… —

Она откинулась на подушку, зажмурилась, всплеснула руками. —

— Ахаха! Боги, Лея, ты — каменная крепость! Я преклоняюсь.

Лея усмехнулась, слабо, но искренне.

— Он… слишком. Просто слишком. Он давит. Смотрит, как будто… проникает сквозь тебя. И ты чувствуешь, что теряешь себя.

Эмма погладила её по плечу.

— Всё нормально, правда. Ты правильно сделала.

— Но он ведь теперь по соседству. Что будешь делать, если пересечётесь?

Лея закатила глаза.

— Притворюсь цветочным горшком.

— Ну, это вряд ли прокатит. — Эмма усмехнулась.

— Слушай, оставайся у меня.

— Серьёзно. Поживи немного тут, пока он… остынет.

— А я буду твоим щитом. И поставщиком супа.

Лея кивнула. Устало, но с благодарностью.

— Спасибо… Правда. Я не знаю, что бы без тебя делала.

— Что бы ты делала? — Эмма встала. —

— Пошла бы со мной на базар! У нас есть холодильник, который плачет от одиночества. И мы сегодня вечером устраиваем…

девичник. Спа. Фрукты. Игристое. И никаких… Каэларов.

— Ты сумасшедшая.

— И я тебя люблю.

— Пошли...

Они быстро собрались и отправились в путь...

Рынок был живой.

Цветы, пряности, фрукты, глинтвейн на утреннем солнце — всё шумело, звенело, дышало лёгким безмятежием. Лея шла рядом с Эммой, в больших солнцезащитных очках и шляпе, будто скрывалась от всего мира.

— Надо купить клубнику. Обязательно. И мёд, — настаивала Эмма. — Сегодня вечером я хочу поливать грехи сахаром.

— Грехи не исчезают от мёда, — буркнула Лея, заглядывая в корзинку.

— Тогда хотя бы становятся слаще.

И тут она его увидела.

Тор.

Стоял у палатки с тканями, улыбаясь — и разговаривал с девушкой.

Та была черноволосой, в ярком платье, грациозной и смеялась в ответ на что-то, что он сказал.

Словно из рекламы отпусков.

Лея замерла.

На секунду. Совсем чуть-чуть.

Но Тор посмотрел прямо на неё. Мгновенно.

Как будто чувствовал её присутствие ещё до того, как она появилась.

Он не удивился. Не напрягся.

Он улыбнулся. Мягко. Почти ласково.

И — сказал что-то девушке, та кивнула и пошла дальше.

Тор подошёл к ним.

Солнечный. Спокойный. Опасно обаятельный.

И, как назло, снова безупречно выглядящий.

— Доброе утро, дамы. — Его голос был тёплым. — Вы явно ищете что-то… важное.

— Мёд, клубнику и покой, — ответила Эмма за двоих. —

— А ты, я смотрю, уже нашёл с кем позавтракать?

Тор хмыкнул.

— Всего лишь говорил о шёлке. Девушка искала ткань для танцевального костюма.

— Конечно, — отозвалась Лея, не глядя на него. —

— И каждый твой разговор начинается с драпировки и заканчивается восточным танцем?

Он рассмеялся.

Но не отступил.

Наоборот — подошёл ближе, заглянул в её корзинку.

— Мёд… клубника… и ты в шляпе. —

— Новый стиль самозащиты?

— Лучше, чем катана и проклятие, — буркнула она.

Они замолчали на мгновение.

Смотрели друг на друга — он с открытым интересом, она — из-под очков, как будто оценивала, где лучше ударить, если он двинется ближе.

И тут Тор взял из её корзинки одно яблоко, укусил и, жуя, спокойно произнёс:

— Рад, что ты сегодня улыбаешься.

Эмма захихикала.

Лея хотела ответить язвительно — но не смогла.

Потому что внутри что-то дрогнуло.

Он не спрашивал. Не давил. Не смотрел, как Каэлар.

Но он видел.

И это злило ещё больше.

— До встречи, — сказал он, возвращая яблоко. —

— Постарайся не убегать снова. Хотя… это даже мило.

Он ушёл. Спокойно.

И больше не оглянулся.

— Оу, — прошептала Эмма, — а он точно в списке “опасных”? Потому что если нет — я беру его себе.

— Заткнись, — прошептала Лея и потянулась за клубникой, чувствуя, как в груди пульсирует нечто слишком живое...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Девичник начинается"

Воздух на острове в этот вечер был особенно тёплым, тягучим, как вино перед грозой.

Огни в доме Эммы зажглись задолго до заката — розовые гирлянды, свечи с запахом жасмина и кокоса, в углу негромко играла расслабляющая музыка с томными ритмами.

На столе — чаша со свежими ягодами, шоколадный фондю, бокалы, тонкие бокалы с вином, холодный лимонад с лавандой, и маленький торт с надписью:

“Мужчины не допускаются. Даже если они демоны.”

Эмма была в восторге.

На ней — короткий шёлковый халат с узором в виде кошачьих лап, волосы собраны в небрежный пучок. Она ходила по дому босиком, распевая и подбрасывая подушку:

— Только представь, Лея. Мы можем пить, сплетничать, ругаться, гадать и танцевать — и никто не скажет нам ни слова.

— Эта ночь — наша. И никто не посмеет её испортить.

Лея в это время сидела на полу, облокотившись на диван. На ней — тонкая домашняя рубашка цвета пыльной луны, волосы распущены, лицо расслабленное… почти.

Внутри всё ещё теплилось напряжение — предчувствие.

— Надеюсь, без сюрпризов, — хмыкнула она. — Мне достаточно ночных гостей в чёрных капюшонах.

— Пф-ф! Не сегодня. — Эмма щёлкнула пальцами и поставила перед ней колоду карт.

— А вот теперь — гадание. Настоящее. И не вздумай отнекиваться.

— Смотри: одна карта — ты. Вторая — тот, кто уже рядом. Третья — тот, кто идёт.

— А четвёртая — то, чего ты боишься больше всего.

Лея посмотрела на карты. Они дрожали.

Не от её рук — от воздуха.

Будто сами чувствовали её силу.

Она вытянула одну.

Бабочка в пламени.

Вторая — силуэт мужчины в маске.

Третья — Луна, надвигающаяся на солнце.

Четвёртая…

Мрак. Без лица.

Они обе замолчали.

Эмма подняла взгляд.

— Ну… романтика у тебя всегда была с огоньком, подруга...

— Давай выпьем за то, чтобы сегодня никто не явился с когтями и рогами.

— Только сладкое, женское и безумное.

Лея всё ещё смотрела на карты.

Они будто шептали. Дышали.

Как если бы сами не хотели быть прочитанными до конца.

— Подожди, — тихо сказала она, не дотрагиваясь. —

— Расскажи подробнее. Что значит каждая?

Эмма слегка помрачнела.

Смех ещё звучал в голосе, но глаза стали внимательными.

— Первая — бабочка в огне. Это ты.

— Это всегда ты, Лея. Или… кем бы ты ни была.

— Бабочка — душа. Преображение. Красота и боль.

— Но в пламени… это значит: ты горит. Меняешься. Или скоро сгоришь, если не выберешь верный путь.

Лея сглотнула.

— Вторая?

— Мужчина в маске.

— Кто-то рядом. Кто скрывает лицо.

— Он не обязательно враг, но… у него две стороны.

— И он никогда не показывает, какую из них ты целуешь.

Образ Каэлара вспыхнул в сознании. И тут же Тор.

Оба.

Оба скрыты.

Оба — близко.

— Третья?

Эмма посмотрела на карту.

— Луна надвигается на солнце.

— Это ты, Лея.

— Ты — затмение. Ты… закроешь свет, если захочешь.

— Или… восстановишь баланс, если сможешь.

— Это карта силы. Но и одиночества.

Лея чуть дрогнула.

Слова цепляли.

Слишком точно. Слишком близко к правде, которую она хранила.

— А четвёртая? — её голос стал тише. — Этот… мрак?

Эмма замолчала.

И, не сводя глаз с карты, тихо сказала:

— Это то, чего ты боишься.

— И оно… не имеет имени.

— Ни лица. Ни формы.

— Потому что это может быть всё. Или ты сама.

Карты дрогнули.

На секунду — как будто чёрная карта втянула воздух в себя.

И в доме потухла одна из свечей.

Одна. Та, что стояла у входной двери.

Эмма резко вскинула голову.

Лея замерла.

Тишина была густой. Слишком густой.

И тогда Лея прошептала:

— Эмма…

— А если все эти карты не про будущих, а про тех, кто уже здесь?

Эмма медленно повернулась к ней.

Карты на столе вдруг начали трепетать, как будто дуновение из ниоткуда прошло по комнате.

Потом — одна за другой — потухли свечи.

Не с хлопком. Без ветра.

Просто — тьма.

Густая. Полная. Настоящая.

Свет гирлянд мигнул… и сгорел.

В доме стало темно. Только пепельный лунный отблеск из окна рвал тени.

Эмма резко встала.

— Лея?! Ты это чувствуешь?

Дверь не хлопнула — она словно раздвинулась.

И вошёл он.

Каэлар.

Высокий, в чёрном, с капюшоном спущенным,

и взглядом, в котором не было сомнений.

Только гнев.

И удовольствие.

И… ожидание, наконец получившее ответ.

Эмма ахнула, узнав его силу, не лицо.

Магия тьмы обволокла комнату.

— Кто ты… что ты делаешь в моём доме?! — крикнула она, поднимаясь с подушек.

Каэлар не смотрел на неё.

Он смотрел на Лею.

И шепнул:

— Спи.

Эмма рухнула обратно, плавно, как кукла, утонувшая в сне.

Без боли. Без страха. Просто — тишина.

Они остались вдвоём.

Каэлар сделал шаг.

Мягкий. Медленный.

Как зверь, что наконец нашёл свою жертву.

Не чтобы убить. Чтобы забрать.

Лея не отступила. Не вздрогнула.

И это выдало всё.

Он усмехнулся.

— Я знал.

— Я знал, что ты не Лея.

— Ни одна смертная не смотрит на меня вот так.

Он подошёл вплотную.

Сзади.

Прижался к ней — всем телом.Огнём и сталью.

Её дыхание перехватило — но она не дрогнула.

Она позволила.

Позволила себе быть узнанной.

Его руки скользнули по её бокам, медленно, но властно.

И под тканью платья — нащупали цепочку.

Амулет.

Кулон.

Он вытащил его на свет луны.

Посмотрел.

Улыбнулся. Темно. Глубоко.

— Вот ты где, малышка…

— Пряталась. Пряталась. А теперь — вернулась.

Он наклонился к её уху.

Шепнул:

— Я знал, что однажды ты допустишь ошибку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но мне даже не пришлось ждать.

— Ты сама оказалась близко.Подружилась.

Он провёл носом по её волосам.

Глубоко вдохнул.

— Та же кожа. Тот же запах.

— Только под маской. Под ложью.

Она стояла. Холодная. Прямая. Без страха.

И тогда он понял — она уже не та, что прежде.

Она — сильнее. Глубже.

Темнее.

—Нашел тебя,малышка...

Он не отступил.

Не вспыхнул в ответ.

Не попытался уязвить.

Он смотрел на неё — долго.Как на нечто редкое.

Драгоценное. Наконец-то настоящее.

И потом рассмеялся.

Низко, глухо, горько… и с оттенком желания.

Он сделал шаг вперёд.

Она не двинулась. Не дрогнула.

Но магия между ними снова вспыхнула.

Он не гасил её.

Он… наслаждался ею.

— Мне нравишься такая ты.

Гневная. Сумасшедшая. Холодная.

— ты не обязана прятаться от меня.

Он наклонился к её лицу, почти касаясь губ.

— Хочешь — уничтожь его.

Тэрагона. Или я сделаю это сам.

— Хочешь — сломай меня. Подчини.

Ты уже пыталась. Я чувствовал это.

И, чёрт возьми, мне понравилось.

Астэлия молчала.

Но в глазах её — дрожала искра непонимания.

Он не играл.

Он говорил правду.

Он, демон, говорил правду.С ума сойти ...

— Ты можешь делать со мной всё, что захочешь.

— Только одно…

Не убегай.

— Не снова.

Он провёл пальцами по её щеке.

Потом — по шее.

И ниже, вдоль ключицы, будто перечитывая на ощупь её тело.

— Помнишь…

как ты просила меня?

Шептала — “ближе”.

Таяла у меня в руках, как лунный дым.

Он обвил её рукой за талию, притянул к себе резко — как шторм, но с нежностью, в которой сквозила одержимость.

— Ты хочешь быть свободной?

Будь. Но не лги мне.

Он склонился над ней и властно, глубоко поцеловал её.

Это не был вопрос.Это было утверждение силы, равной её.

Тьма и луна.Смешались.Пульсировали.

А когда он оторвался, тяжело дыша,она уже не могла понять, от чего дрожат её пальцы — от магии… или от него.

Он прошептал:

— Теперь мы квиты, бабочка...

Он повернулся, не дожидаясь ответа.

И, прежде чем исчезнуть в темноте, добавил, даже не оглядываясь:

— Не волнуйся.

Твоя подруга не вспомнит ни слова.

А я… запомню каждое.

И он исчез.

Как всегда.

Слишком быстро.

Слишком точно.

Словно пульс в ночи, который не утихает...

"Серьёзно?"

Тишина.

Только лёгкий ветер, шелест штор,и равномерное дыхание Эммы,которая спокойно спала,словно никакой демон с лунными глазами и жгучими руками не заявлялся в их дом как хозяин подземелий.

Астэлия осталась стоять посреди комнаты.

Одна.

Амулет в руке.

Пульс бешеный.

Кровь горячая.

Рот — пересохший.

— Серьёзно?.. — пробормотала она вслух, глядя на пустую дверь. —

— Он… он что, реально того? Совсем?

Голос её дрожал — от сдержанного шока и почти истеричного хохота.

Она рухнула на диван, отбросив волосы с лица.

— Он что только что… признался?

— И… это был поцелуй? Или демонская атака без крови?

Она прижала пальцы ко лбу.

Смех вырвался — нервный, обрывочный.

— Это была не ловушка. Не допрос.Он знал.Он знал всё это время.

Она вспомнила бунгало.Его злость. Его прикосновения.

Как он смотрел — будто рвал завесу.

Он знал. Он просто ждал.

И мучил её.Играл.Наслаждался.

— Демонюга, — прошептала она, с полуулыбкой. —

— Чёртов извращённый демон.

Но внутри — дрожало не от отвращения.

А от чего-то странного.

От его искренности.

Да, он был чудовищем.

Он сделал ей слишком много зла.

Он ломал, подчинял, насылал сны.

Но сейчас…

Он не просил.

Он не требовал.

Он сказал — “будь”,и ушёл.

После поцелуя, после признания.

После того, как она показала зубы —а он… улыбнулся.

И это было страшнее, чем вся его тьма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Одиночество? Как бы не так…"

Утро на острове было таким же, как всегда —

теплым, лениво-солнечным, с запахом цветов и кофе.

Дом Эммы заливался светом,воробьи стучали в подоконник,

а на кухне уже шумело что-то живое и весёлое.

Слишком живое.

Слишком… нормальное.

Лея сидела у окна в одной из лёгких ночных рубашек,распущенные волосы спускались на плечи,а в пальцах она бессознательно теребила тонкую цепочку от кулона.

На коже левой руки, прямо на запястье —

метка бабочки тлела.

Светилась.

Словно дыхание, что не хочет отпускать.

Она смотрела на неё долго.

И всё, что произошло ночью, вспыхивало внутри снова и снова.

Его слова.

Его руки.

Его взгляд — острый, как нож, и… почему-то настоящий.

«Ты можешь сломать меня. Я не буду мешать. Только не убегай.»

Он не умолял.Он не требовал.

Он позволил.И это… пугало.

Но ещё страшнее было то,что она хотела.

Снова.

Его.

— Что со мной происходит? — прошептала она, касаясь метки.

— Я же… должна его ненавидеть.Возьми себя в руки!

Но метка дрожала.

Словно тянулась к тому,

кто был её зеркалом. Её проклятьем. Её… парой.

— О, боги, — тихо прошептала она. —

— Нет. Только не это.

В комнату ввалилась Эмма, с растрёпанными волосами и кружкой кофе, в футболке с надписью “I regret nothing. Except tequila.”

— Я… Лея, слушай.

— Прости. Правда.

— Я вообще не поняла, как вырубилась. Это точно было вино. Оно… подлое.

Лея взглянула на неё.

И чуть усмехнулась.

— Да… конечно. Оставила меня в полном одиночестве…

Она посмотрела в окно.

Глаза сузились. Губы чуть дрогнули.

— …Как бы не так.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Позволь мне быть рядом"

Утреннее солнце уже поднималось высоко, но остров всё ещё спал наполовину, укутанный в лёгкую дымку после праздников.

Лея шла босиком по узкой дорожке между пальмами.

Тропа была посыпана мелким песком, вплетённым с лепестками сухих цветов,а по краям росли густые, блестящие листья, тянущиеся к свету.

Цикады пели лениво, а над морем вдалеке плыли белые паруса,словно осколки чьих-то воспоминаний, ускользающие за горизонт.

Она медленно шла, будто не чувствуя земли под ногами.

Сердце билось неровно.

Мысли срывались с одной и та же ноты.

«Что теперь? Что делать дальше?»

Каэлар знал.

Тор знал.

И всё, чего она так боялась — случилось.

Они нашли её.

Она вздохнула, закрыла глаза на мгновение.

— Я ведь так старалась начать всё сначала…

…А теперь все пути снова ведут туда, откуда я сбежала.

Но могу ли я ещё бежать?

Она вышла к просторной поляне с высокими травами и одиноким деревом у края склона.

Отсюда открывался вид на залив, где волны били в камни,

а чайки плавно скользили по воздуху.

И тогда — она увидела его.

Тор.

Стоял у дерева, склонив голову,руки в карманах, взгляд — в сторону, как будто… ждал.

Лея остановилась. Иронично прищурилась.

— Очень неожиданная встреча, — сказала она, с лёгкой, почти усмешкой.

— Правда.

Он медленно повернулся.

Тёплое солнце легло на его белые волосы, лицо было открытым,и в нём не было ни пафоса, ни угрозы.

Только усталость. И сожаление.

— Да уж… — тихо ответил он.

— Не самый случайный поворот.

Она приблизилась. Не торопясь. Но не отводя глаз.

— Значит, ты тоже знал.

Он кивнул.

— Давно.

Лея напряглась. Не от злости — от обиды.

— И всё это время молчал?

Тор опустил взгляд.

Потом снова посмотрел ей в глаза — прямо, без маски.

— Потому что боялся потерять тебя окончательно.

— Я уже сделал эту ошибку однажды — когда пытался удержать тебя не как человека, а как роль.

— Как жрицу. Обязанность. Ценность.

Он сделал шаг ближе.

Голос его стал тише.

— И я понял, что если ещё раз подойду к тебе с притязаниями, ты уйдёшь.

Навсегда.

— Поэтому я ждал.

— И позволил тебе быть Леей… чтобы ты сама решила, кто ты.

Тишина.

Лея сжала пальцы в кулак.

Глаза чуть блестели, но она держалась прямо.

— Значит… выходит, вы оба знали.

— И всё равно смотрели, как я изо всех сил…

— Стараюсь начать заново.

Жить.

Дышать.

Без войны. Без трона. Без метки.

Он не возразил.

Он выслушал.

И это было хуже, чем крик.

— Я не знал, как подойти, — сказал он наконец.

— Я просто хотел быть рядом,пока ты не примешь решение.

— А если я его уже приняла? — спросила она резко.

— Если я не хочу возвращаться?

Тор кивнул. Без колебаний.

Тишина между ними повисла,

словно остров сам затаил дыхание.

Лея стояла прямо, но внутри — всё дрожало.

Не от слабости. От того, что не знала, как быть.

Сердце било в груди, будто просилось освободиться от всего — даже от выбора.

Тор смотрел на неё.

Мягко. Равно. Без тени притязания.

— Я не хочу уходить, — сказал он наконец.

Голос был тихим, как ветер между пальм.

— Даже если ты не примешь мои чувства.

Даже если тебе всё ещё больно.

Даже если мы никогда не вернёмся туда, где были.

Он подошёл ближе.

Осторожно, но решительно.

— Могу ли я просто остаться рядом?

— Не как защитник. Не как наследник.

Просто…

— просто как тот, кто помнит, как ты смеялась у водопадов, и как засыпала, пряча свет в ладонях.

Он взял её за руки.

Тепло его пальцев было искренним.

Как воспоминание о доме.

О мире, который мог быть.

Она посмотрела ему в глаза.

И впервые — не увидела ожидания.

Только просьбу.

Будто человеческую. Тихую. Без защиты.

Молчание тянулось…

Но потом она кивнула. Один раз.

Медленно.

Уверенно.

— Останься, — сказала она. —

— Только не проси у меня ничего.

— Просто… будь.

И он кивнул.

И не обнял.

Не поцеловал.

Просто остался.

Рядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Каждое твоё имя"

(От лица Каэлара)

Я видел, как

она

меняется

.

Но не становилась кем-то другим —

она становилась собой.

Постепенно. С каждым взглядом. С каждым бегством.

С каждым вызовом.

Сначала —

Селена

.

Сонная, потерянная, испуганная.

С глазами, полными вопросов,и телом, которое дрожало при каждом прикосновении —

но не отвращением,а непонятным, не признанным желанием.

Она боялась меня, но не пряталась.

И уже тогда я почувствовал: в ней не просто душа. В ней огонь.

Мягкий снаружи — но бушующий внутри.

Потом —

Астэлия

.

Гордая. Светлая.

Та, кого я должен был ненавидеть, разрушить,соблазнить, сломать.

Но я смотрел на неё — и не мог.

Её голос был как серебро на коже.

Её сила — не гасила мою, а заставляла её вибрировать.

Не враг.

Соблазн.

Пара.

А потом появилась она.

Моя

Лея

.

Безрассудная.Без трона.

С дерзким языком и взглядом, который мог бы осудить бога.

Она называла меня бревном.

Плевала на угрозы.

И при этом — дрожала, когда я был рядом.

Таяла, несмотря на маску.

Не признавалась — но её тело, её тень, её аура… всё кричало: “Мой.”

И я…

я не узнал,

когда стал другим.

Когда перестал искать страх.

Когда забыл, каково это — питаться кошмарами.

Она изменила всё.

Моя бабочка.

Та, что не прилетела ко мне — а влетела, с разбитым крылом, в самую тьму.

И не умерла.

А превратилась в нечто иное.

Она не кричала. Не умоляла.

Она смотрела мне в глаза и бросала вызов.

Каждый раз.

И каждый раз я думал — вот, сейчас я сломаю её.

А потом…

я ловил себя на том, что не хочу.

Я хочу, чтобы она ломала меня.

Глупая, яростная бабочка.

Та, что даже целуя — пыталась сбежать.

Не понимая, что в тот момент…она уже была у меня под кожей.

Я помню, как её губы коснулись моих —неуверенно, испуганно, но с тем огнём, который невозможно подделать.

Я почувствовал её панику, её вызов, её силу… и её правду.

Она — не моя жертва.

Не моя игрушка.

Не моя добыча.

Она — моя равная.

Моя. Единственная.

И чем больше она борется,

чем дальше убегает,

тем глубже во мне поднимается зверь,который уже не хочет разорвать —а хочет… быть рядом.

Рядом с той,

кто шепчет во снах моё имя,а днём — смеётся мне в лицо.

Я делал ужасные вещи.

Я был тем, кого боятся даже боги.

Но она не боится.

Она — смотрит. Понимает. Не принимает. Но и не отрекается.

Я знал.

С самого начала знал.

Что когда эта бабочка окажется в моей тьме —я больше не захочу другого света.

И теперь я жду.

Не чтобы поймать.

Не чтобы подчинить.

А чтобы она сама…

вернулась.

Выбрала.

Меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Следовать"

Утро пахло хлебом, солнцем и свободой — той самой, которая всегда обманчива.

Лея вдыхала его с полным видом беззаботности, даже если внутри зудело тревожное чувство: слишком тихо.

— Если ещё раз зевнёшь, я куплю тебе кровать прямо на рынке, — усмехнулась она, глянув на Эмму, которая шла рядом, укутанная в плащ с капюшоном.

— Если ты купишь мне кровать, то я лягу в неё прямо там. А ты будешь носить мои покупки, — отозвалась Эмма, не открывая глаз. — Как ты вообще не умерла после того вина?

— Привычка. И упрямство.

Лея шагала быстро, как будто пыталась убежать от чего-то невидимого. Или — от кого-то. Но в спине всё равно пульсировало ощущение взгляда.

Они свернули на рынок — шум, прилавки, дети, запах сушёных трав. Эмма заговорила с торговкой, а Лея сделала вид, что разглядывает кольца и подвески.

Она чувствовала их

ещё до того, как обернулась

.

Тень, что стояла слишком ровно у фонаря.

Движение — не резкое, но выверенное, чуть позади.

Один был как грозовая туча: широкий, сдержанный, с железными глазами. Тор.

Другой — молчаливый вихрь. Каэлар.

Лея повернулась, прищурилась, и, не скрывая раздражения, произнесла:

— Что это, новая мода? Мужчины ходят за женщинами по двое, чтобы не потеряться?

Каэлар не ответил. Только взглянул. Спокойно. Мягко, как будто

не он однажды мог разорвать ей душу взглядом

.

Тор, напротив, усмехнулся уголком губ.

— Мы решили, что вы можете случайно попасть в беду.

— Или наоборот, — добавил Каэлар. Голос у него был тихий. Опасно тихий.

Эмма обернулась, и глаза её расширились.

— О... Ты не пошутила. Они действительно пришли.

— Конечно, пришли, — Лея подняла подбородок. — Зачем же давать женщине один день без надзора? Вдруг она начнёт думать?

Каэлар чуть склонил голову. Он смотрел не на её лицо — на пальцы. На шею. На еле заметный ожог на запястье.

И Тор смотрел — по-другому. Как будто ждал, когда она снова сделает что-нибудь глупое, чтобы прикрыть её.

Лея отвернулась, проговорив тихо, себе под нос:

— Прекрасно. Пошли. С караваном волков за спиной...

Рынок гудел, как улей. Запахи — пряностей, жареных лепёшек, влажной травы после ночного дождя — обволакивали, как старое одеяло. Лея шагала уверенно, будто и не замечала двух теней, следовавших за ней и Эммой, но каждый её шаг был чуть резче, чем нужно, чуть громче, будто нарочно.

— Ты уверена, что нам нужно

именно

это мыло? — спросила Эмма, держа в руке кусок с резким запахом лаванды.

— Нет. Но у продавца глаза красивые, — ответила Лея так, чтобы

тот самый

мужчина слышал.

Каэлар, идущий в паре шагов позади, не изменился в лице. Но Тор, идущий чуть левее, одарил её пристальным взглядом, в котором читались и лёгкая угроза, и нескрываемое беспокойство.

— Вы собираетесь сопровождать нас весь день? — бросила Лея через плечо, не оборачиваясь.

— Не совсем, — отозвался Тор. — Мы просто идём туда же. Совпадение.

— Ах. И куда же вы идёте?

— Туда, куда идёте вы, — не моргнув, добавил Каэлар.

Эмма хихикнула.

— Я начинаю чувствовать себя очень важной персоной.

Они остановились у палатки с амулетами. Лея принялась перебирать подвески, явно наслаждаясь молчаливой, напряжённой тишиной позади.

— Этот тебе идёт, — пробормотал Каэлар.

Она вздрогнула. Не от слов — от голоса. Он стоял так близко, что тепло его дыхания касалось её затылка.

— Ты ведь ничего не понимаешь в амулетах, — сказала она, не оборачиваясь.

— Но я вижу, что тебе хочется чувствовать себя защищённой.

Она положила подвеску обратно. Повернулась и заглянула ему в глаза.

— Я хочу чувствовать себя свободной.

Он не ответил. Просто посмотрел. Как будто запоминал её так — с солнечным светом в волосах, с сердцем, стучащим слишком громко.

День тек. Они пробовали сладости, торговались за браслеты, смеялись над уличным фокусником. Эмма нарочно дёргала Лею за рукав:

— Посмотри, как Тор косится, когда ты улыбаешься этому ювелиру. Сейчас лопнет.

— Ему просто не нравится ювелирное искусство.

Тем временем Тор шагал с натянутым лицом. Он не вмешивался, но напряжение в его плечах выдавало всё. Его глаза всё время были на Лее. Как будто он рассчитывал, что в любой момент на неё кто-то нападёт. Или — что она сама врежет кому-то.

Каэлар держался иначе. Он не казался напряжённым. Но в том-то и дело. Он двигался с безупречной грацией, как хищник, не теряя из виду свою цель. Он не охранял — он

наблюдал

.

Они подошли к площади с музыкантами. Лея остановилась, пританцовывая под ритм барабанов. Волосы её светились в лучах солнца, а глаза — смеялись.

— Потанцуешь? — спросила она у Эммы.

— Только если ты потащишь меня силой. Я больше по сидению на скамейке и поеданию всего.

— Как скажешь.

И Лея пошла в круг — босиком, свободная, искренняя. Её движения были не идеальны, но именно в этом — суть. Она двигалась, как будто никто не смотрит. Хотя знала, что двое смотрят.

Каэлар замер. Его пальцы сжались в кулак. Он помнил, как она танцевала в первый раз — пьяная, злая, дикая. Сейчас в ней была иная сила. Не вызов — принятие.

Тор отвёл взгляд. Не потому, что не хотел смотреть. А потому, что видел — как смотрит Каэлар.

После танца Лея вернулась — запыхавшаяся, смеющаяся. У неё был тот вид, который разбивает щиты: счастье, которому нельзя приказывать.

— Я не знала, что ты умеешь улыбаться, — сказала она Каэлару.

— Я не знал, что ты умеешь танцевать, — ответил он.

Тор протянул ей бурдюк с водой.

— Пей. Или упадёшь. И ты мне ещё нужна живая.

— Для чего именно? — прищурилась она.

— Чтобы ты продолжала доводить меня до белого каления. Очевидно.

Эмма вздохнула:

— Вы все трое как из плохого романа. Один молчит и сгорает. Второй язвит и кипит. А ты, Лея, смеёшься и притворяешься, что не замечаешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не притворяюсь, — спокойно ответила Лея. — Я просто выбираю, когда обращать внимание.

Тень пробежала по лицу Каэлара. Он знал, что она говорит не ради остроумия. Она действительно выбирала.

И пока день продолжался, они шли дальше: мимо лавок, детей, шума, света. Смех сливался с шорохом шагов, взгляды — с дыханием.

И двое мужчин, каждый по-своему, следовали за ней.

Один — как тот, кто хочет защитить.

Другой — как тот, кто хочет понять, почему больше не может уйти.

"Ледяной трон"

(Время — после того, как Лея скрылась в мире смертных)

Тишина в зале могла расколоть кость.

Ледяной зал раскинулся на сотни шагов — своды, колонны, кристаллы, что пели под тяжестью холода. Ветер здесь не дул — он резал. Пространство было лишено тепла, и даже свет казался сдержанным, как будто боялся касаться этого мира.

На троне, вырезанном из цельного льда, сидел он —

Мор Элтаир

.

Бог света, что пал в тень холода. Лорд замёрзших звёзд. Красивый, как грех, и холодный, как вечность.

В зал вошёл вестник — низко поклонился, даже не осмелившись поднять глаза. Голос его дрожал:

— Тэрагон… пал. Победа за ним, но…

невеста сбежала

.

Тишина.

Потом — тихий смех. Едва слышный, как треск инея.

—

Сбежала

, — повторил Элтаир. — Дважды?

— Да, владыка. Первая попытка — во время ритуала пробуждения. Вторая — недавно, когда Каэлар забрал её. Она исчезла. Но... остались следы.

Мор Элтаир встал. И это движение изменило всё — свет в зале стал холоднее, лёд потрескался на стенах, как будто отразил напряжение бога.

—

Каэлар

. — Имя он произнёс так, будто оно было пятном на мраморе. — И снова он.

Он подошёл к огромному зеркалу, вырезанному из осколков ледяной реальности, и коснулся его.

В отражении возникли тени. Города. Башни. Люди. Среди них —

Лея

, смеющаяся на уличной площади.

Её человеческий облик.

Её… маска.

Но Элтаир видел глубже.

— Она носит кожу смертной. Но в ней —

лунная сила

, старше вашего времени. Старше даже крови Тэрагона.

Он обернулся, и в зале появился второй — страж-ведущий. В плаще из инея, без лица, с копьём, сделанным из осколка небес.

— Найди её. Прочешите все миры, где можно дышать. Где свет касается земли.

— И если мы найдём след? — прошипел страж.

— Следите за

Каэларом

и

Тэрагоном

, — сказал Элтаир. — Они приведут вас к ней. Эти двое не умеют отпускать.

Взгляд его потемнел. Даже ледяной свет отступил, уступая мраку.

— Когда она будет найдена…

— Привести? — спросил страж.

— Нет, — голос Элтаира стал почти ласковым. — Игра должна начаться. Позвольте ей почувствовать, что она в безопасности. Что судьба вновь даёт ей выбор.

Он поднял руку — и искры инея взвились в воздух, выстраиваясь в знак.

— А когда придёт время…

Он сжал кулак — и знак лопнул.

— …я возьму то, что мне нужно. Силу. Луну. Суть.

Он прошёл мимо стражей.

— А тело можете уничтожить. После ритуала оно станет… пустым сосудом.

И снова — тишина. Лёд не шевелился. Даже боги, что были в зале, молчали.

Страж склонил голову.

— Да будет воля твоя, владыка Элтаир.

И уже через мгновение,

четыре небесных стража

шагнули сквозь зеркала, уходя в смертный мир — в поисках той, кто бежит от своего неба.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Лед"

Лея проснулась раньше обычного — в комнате пахло кофе, карамелью и чем-то…

тревожным

.

Тревога была странная. Не как страх. Не как предчувствие беды. Это было как лёгкий холодок за плечами — будто кто-то прошёл совсем рядом и коснулся её мыслей пальцами, пахнущими инеем.

Она села, откинув покрывало, и услышала знакомое:

— Леееея, проснись, ты не представляешь, ЧТО будет вечером!

Эмма буквально влетела в комнату, с телефоном в руке и горящими глазами. Она уже была одета: в длинный серый свитер, гольфы и, конечно, с идеальной причёской.

— Бал. Остров. Костюмы. Магия. И ты не поверишь, кто выступает.

— Кто? — хрипло спросила Лея, зевая.

—

Группа теней

! — Эмма закружилась. — Те, кто делает шоу, как будто ты в театре кошмаров! Порталы, дым, призрачные сцены, а солист — будто с другой планеты. И они ещё позвали гадалок, иллюзионистов, колдунов… Настоящих. Ну, или очень убедительных.

Лея хмыкнула, спуская ноги на пол.

— Звучит... страшно и круто одновременно.

— Именно! — Эмма подскочила. — Маски, огни, лабиринты. И всё на острове, до которого нужно плыть по ночной воде. Я уже всё решила — ты идёшь со мной.

— Я даже платья не купила.

— Вот этим мы и займёмся! Я нашла бутиковую галерею в центре. Тебе нужно что-то мистическое. Может, белое? Или серебристое. Или чёрное с перьями…

Лея только покачала головой, но внутри что-то зашевелилось. Желание… быть частью чего-то. Даже если это всего лишь вечер.

Они вышли через полчаса — Эмма весело болтала, Лея кивала, прислушиваясь не столько к словам, сколько к тому, что чувствовала в себе.

И чувствовала:

наблюдение

.

— Кстати, я пригласила с нами ещё кое-кого, — невинно бросила Эмма, когда они уже приближались к галерее бутиков.

— Нет, — мгновенно ответила Лея.

— Да! — в тон сказала Эмма. — Каэлар и Тор. Они не возражали. Даже согласились сопровождать нас на балу. Представляешь — у тебя будет личный охранник в костюме демона. Или вампира. Или просто мрака.

— И ты им

сказала

, что это просто «бал»?

— Я сказала, что это весело, и ты пойдёшь. Они обе руки подняли, чтобы быть рядом. Уверена, они просто обожают женский шопинг.

Когда парни подошли, Эмма буквально засияла.

Каэлар — тень на фоне дня. В тёмной рубашке и пальто, с ледяным, спокойным взглядом. Тор — массивный, в кожанке и с типичной недовольной гримасой.

— Мы точно не заслужили это, — пробормотал Тор.

— О, заслужили, — усмехнулась Эмма. — Идёмте.

Бутик оказался слишком уютным для их напряжённой четвёрки. Музыка играла приглушённо, продавщицы улыбались, ткани сверкали.

Лея примеряла одно платье за другим: серебро, золото, чёрное, с вырезом, с капюшоном, струящееся, плотное… Эмма каждый раз ахала и обсуждала фасон, предлагая обувь и аксессуары.

Каэлар молча наблюдал. Его взгляд был сосредоточен, но в глубине зрачков — беспокойство.

Тор стоял ближе к выходу, крутил в руках какой-то подвязанный браслет и хмурился.

— Ты тоже что-то чувствуешь? — тихо спросил он у Каэлара.

— Да. Здесь кто-то есть. Чужой.

Лёд

.

— Страж?

— Возможно. Или хуже.

Пока Лея переодевалась, Каэлар шагнул к задней двери бутика. Она приоткрылась на сантиметр — оттуда шёл холод. Ненастоящий. Нечеловеческий.

— Прикрой их, — бросил он Тору.

— Что ты скажешь Эмме?

— Скажи, у меня дела. Или срочный обряд. Придумай что-нибудь. Только не подпускай к Лее никого.

Каэлар исчез в глубине служебного коридора....

Коридоры за магазином пахли старым бетоном, пылью и чем-то… мерзким. Запах озона и инея вплетался в воздух, как тонкая ядовитая нить.

Каэлар шёл быстро. Молча. Его тень будто вытягивалась, сжималась — подчиняясь его внутреннему зову. Взгляд ловил всё: скольжение воздуха, микродвижения, звук капли, сорвавшейся с трубы. Тот, кого он выслеживал, не оставлял следов — кроме холода, невидимого для смертных.

Но не для него.

Он почувствовал стража — за углом, у двери, ведущей к подземной стоянке. Существо стояло неподвижно. Его облик — размытый, почти мёртвый: вытянутые конечности, лицо, будто вырезанное из стекла, лишённое эмоций. Белые глаза. Без зрачков. Никакого страха. Только цель.

Ледяная ящейка.

Каэлар даже не стал говорить. Он вырвал тень из пола, направив её, как кинжал.

Страж не уклонился. Он принял удар грудью — и отлетел, врезавшись в бетонную колонну. Шипение — не человеческое, будто пар выходил из него.

— Кто послал тебя? — Каэлар шагнул ближе. — С кем ты говоришь, когда умираешь?

Молчание.

Тень Каэлара закрутилась, сковала конечности ящейки. Он вытянул клинок — острие запело от приближения к замороженной плоти.

— Вы следите. За кем? За Тэрагоном? За мной?

Глаза стража дрогнули. И чуть… повернулись. В сторону. К одному образу. Одной мысли.

К ней.

— Лея, — прошептал Каэлар. — Всё-таки она.

Он вонзил клинок, когда понял, что ответа не будет. Страж испарился в ледяной вспышке, оставив на полу морозный знак — угловатый, резкий, как ледяной осколок.

Печать.

Элтаир.

Каэлар замер. А затем — сжал зубы.

— Значит, ты решил вмешаться, старый ублюдок.

Он вернулся в магазин так, будто ничего не произошло. Но Тор сразу понял — что-то случилось.

— Где ты был?

— Там, где не должны были быть чужаки, — коротко ответил Каэлар.

— Ну? Кто это?

Каэлар провёл пальцем по воздух — и между ними, невидимой для остальных, проявилась

ледяная руна

. Тор замер.

— Ящейки. Печать Элтаира. Он нашёл её.

— Лея?

— Пока не уверен, знает ли он точно, кто она. Но ищут. И они были рядом с ней. Вплотную. Это уже не разведка. Это — охота.

Тор резко выдохнул. Его кулаки сжались.

— И что будем делать?

— Будем рядом. Всегда. Он думает, что мы приведём его к ней. И, чёрт возьми… он прав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы что-то шепчетесь? — подскочила Эмма, подбежав к ним с двумя пакетами. — Каэлар, я надеюсь, ты не сбежишь от нас на балу? Мы уже почти уговорили Лею надеть платье богини смерти. Серебряное, со шлейфом. Представляешь?

Каэлар посмотрел на неё. Затем — на Лею, которая стояла чуть поодаль, и скользила пальцами по витрине, даже не подозревая,

что за ней уже следят

.

Он улыбнулся — почти спокойно.

— Я буду рядом.

И пока девушки смеялись и спорили о туфлях, они не видели, как по стеклу за их спинами медленно ползёт иней, исчезая, как будто его и не было.

"Бал по случаю Хеллоуина"

— Вот теперь у нас есть всё, — Эмма бросила пакеты на диван с видом победителя. — Образы подобраны, макияж продуман, туфли выбраны… Осталось только превратиться в нечто пугающе прекрасное.

В доме пахло корицей, мандаринами и свежим воздухом: окна были распахнуты настежь, несмотря на октябрьскую прохладу. За окном начинал сгущаться вечер, но он не казался тёмным — наоборот, небо дышало ожиданием, как дыхание перед погружением в воду.

Лея сидела на подоконнике, завернувшись в тёплый плед, и молча смотрела на облака.

Что-то было не так.

Но что именно — она не знала.

— Эй, ты где? — Эмма подошла, наклоняясь ближе. — Не думай, что я тебя отпущу. У нас бал. Магия. Маски. И ты — будешь там выглядеть как чёртова богиня.

Лея усмехнулась краешком губ.

— Просто… ощущение, что нас кто-то наблюдает.

— Каэлар?

— Нет. Другое. Более… ледяное.

Эмма нахмурилась, но тут же отмахнулась:

— Может, ты просто замёрзла. Дай угадаю — тонкое платье, октябрь и ветер? Классика.

Она потащила Лею в спальню, где уже был разложен весь арсенал: платья на вешалках, палетки теней, лаки, украшения, маски.

Маски были особенные — одна чёрная с серебром, другая белая, как вырезанная из снега, третья — напоминала крылья ворона, будто сложенные над глазами.

— Я серьёзно, — тихо сказала Лея, пока Эмма доставала щипцы для завивки. — В магазине. Было… ощущение, что воздух стыл. Даже не холодный —

мертвый

.

Эмма замерла.

— А Тор и Каэлар не говорили ничего?

— Тор сказал, что Каэлару надо было уйти. Что-то срочное.

— Понятно, — протянула Эмма, снова отворачиваясь к зеркалу. — И всё равно не скажут, даже если рядом начнётся апокалипсис.

Она подошла к Лее с расчёской.

— Садись. Сейчас превратим тебя в ночной кошмар всех богов.

Лея уселась перед зеркалом. Эмма расчесывала её волосы медленно, будто вычесывая не спутанные пряди, а

напряжение

.

— Слушай, — вдруг сказала Эмма. — Может, и правда что-то происходит. Но если мы позволим этому испортить вечер — они победят. Кто бы это ни был.

Лея встретилась с ней взглядом в зеркале.

— А если победа — в том, чтобы нас найти?

Эмма остановилась.

— Тогда… мы не позволим. Не сегодня.

Через полчаса зеркало отражало не просто девушек — двух разных воплощений ночи.

Эмма — в чёрном платье с корсетом, с кроваво-красной маской и губами того же цвета. Волосы — в мягких кудрях, как у ведьмы, сбежавшей с трибунала.

Лея — в серебре. Длинное платье струилось, как вода в лунную ночь. Маска была белой, почти призрачной, с тонкими узорами, как мороз на стекле. Она выглядела…

не по-человечески

. Даже сама это чувствовала. Как будто эта маска — не просто маска. Как будто её кто-то уже видел в этом образе.

— Идеально, — прошептала Эмма. — Если на тебя не обратит внимание ползала, я съем свои туфли.

Лея слегка улыбнулась, но внутри было странное волнение. Не от бала. Не от макияжа.

Оно будто исходило снаружи.

Когда часы пробили восемь, и они собирались выходить, Лея вдруг повернулась к зеркалу в коридоре — и увидела

третью маску

.

Та не лежала на полке.

Она была отражена в зеркале — будто кто-то стоял позади, глядя, и исчез, когда она обернулась.

— Ты готова? — крикнула Эмма из прихожей.

Лея сжала пальцы.

— Да, — ответила она. — Почти.

И вышла.

Не зная, что за ними уже идут.

И не одна пара глаз наблюдает за их отблесками в ночи.

Остров вспыхнул огнями, как забытая звезда, неожиданно упавшая с неба.

Туман висел над землёй — не плотный, но живой, шевелящийся, будто дышащий. Фонарики, развешанные по аллеям, мерцали багровым, золотым и синим светом. Где-то среди деревьев плыла музыка — то шепотом, то хриплым смехом скрипок, то взрывом барабанов. Она обволакивала, звала, обещала, что

ночь будет не просто ночью

— она станет испытанием.

Лодка скользнула к пристани, и Лея почувствовала, как воздух вокруг вибрирует. Он был наэлектризован, будто само пространство знало, что собралось нечто, способное изменить ход времени.

— Господи, — прошептала Эмма, всматриваясь вперёд. — Это... как в сказке, только сказка решила выпить крови и надеть маску.

Они сошли с лодки, и сразу — в гущу.

Тут были шатры с гадалками — женщины в одеждах, переливающихся как мрак, предлагали заглянуть в зеркало прошлого или вытянуть карту судьбы. Один из шатров, освещённый фиолетовым светом, был полон зеркал, искривлённых, будто отражающих не тебя, а ту версию, которой ты боишься стать.

Воздух был наполнен запахами глинтвейна, корицы, поджаренных орехов и чего-то цветочного, чуть сладкого — как яда в губах незнакомки.

Мимо них проходили люди в образах, что казались слишком реальными. Девушка с крыльями, словно вырезанными из настоящей кожи летучей мыши. Высокий мужчина с лицом, покрытым узорами, будто живыми. Кто-то — в полупрозрачной мантии, кто-то — с маской, закрывающей всё лицо, но с глазами, полными... вечности.

— Мы точно на этом свете? — спросила Лея, оглядываясь. — Это больше похоже на…

— …сон, — закончила за неё Эмма, широко улыбаясь. — Самый стильный сон в моей жизни.

Они прошли вдоль рядов с коктейлями, где странные напитки подавали в сосуды, светящиеся изнутри. Один — будто бурлил мраком, другой был цвета солнечного восхода, но на вкус — как мята, впитанная в лед.

— Я иду за тем, который меняет цвет по настроению, — заявила Эмма. — Через пять минут встречаемся у фонтана? Возле сцены.

Лея кивнула, и Эмма исчезла в толпе.

**

Вокруг всё кипело. Люди смеялись, пели, танцевали. У сцены начиналась подготовка к выступлению группы теней — музыканты, закутанные в плащи, словно сами были тенью под светом прожекторов. А ближе к центру острова — был зал под открытым небом, обнесённый коваными арками с подвешенными масками. Здесь играла

совсем другая музыка

— старая, будто из глубин времени: нежные переливы арф, лёгкие флейты, барабаны, что звучали как сердца давно умерших влюблённых.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Там был

бал

.

Настоящий.

И все были в пышных нарядах, золотых, багровых, лиловых. Маски — высокие, резные, страшные и изящные. Словно каждый принёс своё внутреннее чудовище на поверхность.

Лея осталась одна. Она стояла на границе бала, на пороге света и тьмы. Не спешила.

Наблюдала.

Казалось, кто-то смотрит в ответ.

— Дамы и господа! — прозвучал голос. — Время открыть бал!

Толпа разошлась, и в центр вышли первые пары. Музыка усилилась. Лея сделала шаг назад, но кто-то мягко подтолкнул её вперёд — и она оказалась среди других, в самом вихре.

К ней подошёл мужчина в изумрудной маске — пригласил на танец. Потом ещё один. Всё было как игра: вглядываться в лица, угадывать, кто перед тобой, не зная, друг или враг.

А затем…

Холод.

Рука, как вырезанная из чистого льда, сжала её талию. Пальцы — сильные, властные. Лёд пронизывал сквозь платье, проникал в кожу, в грудную клетку, будто хотел вырвать дыхание.

Он притянул её к себе резко, страстно.

— Вот, значит, какая ты, лунная жрица… — прошептал он, голос скользнул по шее Леи, как остриё. — Кто бы мог подумать, что столь ценная особа сама сбежит с неба… и облегчит мне задачу.

Его маска была выточена изо

льда

— тонкого, как стекло, но она не таяла. Из глазниц смотрел кто-то, в чьём взгляде было

море вечной зимы

.

— Отпусти… — выдохнула Лея, но он только крепче прижал её к себе, продолжая кружиться.

— Нет, — холодно. — Ты не понимаешь. Сейчас ты — всего лишь зверёк, выбежавший из клетки. И я… я просто играю. Не трону. Пока.

Он сделал шаг, развернув её, и она почувствовала, как

холод проходит внутрь

, будто оставляет метку. Всё в нём было искусно, пугающе, завораживающе.

— Твои псы уже здесь, — прошептал он на ухо, и дыхание его обжигало, как метель. — Они чуют, но не понимают. Бегут, но не знают, за кем.

У нас ещё будет время…

Он остановился. Секунда — и он исчез в тени, будто растворился.

— До встречи, Лунная, — раздался шёпот, словно отовсюду.

Лея осталась в центре круга, запыхавшаяся, замёрзшая — будто вынырнула из ледяной воды.

И тогда

чья-то рука

—

тёплая

— коснулась её плеча.

— Кто это был? — спросил

Каэлар

, глаза — напряжённые, почти тёмные от ярости. — Всё в порядке?

Она тряхнула головой, как будто хотела сбросить сон.

— Я не знаю, кто он… Но он не человек. Он… холодный. И он знал про меня.

Каэлар выругался шёпотом, почти не слышно.

— Он следит. И если он здесь… Значит, всё только начинается.

Он оглянулся через плечо — и уже знал,

кого он ищет

.

Но он знал и другое.

Они опоздали.

Лёд уже коснулся Леи.

Каэлар всё ещё держал её за плечо. Его рука — тёплая, почти обжигающая после того касания льда.

Лея глядела в туман, откуда исчез незнакомец. Всё внутри неё дрожало, но не от страха.

Холод

растекался, как жидкий иней, по позвоночнику, по груди, по рукам. Сначала — еле уловимо. Потом — ощутимо.

— Что… это было? — прошептала она, обхватывая себя за плечи. — Я не могу… согреться.

Каэлар наклонился ближе, собираясь что-то сказать, но запах — мгновенно ударил ему в нос.

Лёд. Магический. Сигнатура

нечеловеческая

. Чужая.

—

Чёрт… — выдохнул он и схватил её за талию, удерживая.

— Лея, ты в порядке?

Она не успела ответить.

Её колени подогнулись.

Тело обмякло —

губы посинели

, кожа бледнела прямо на глазах. Холод поднимался вверх, как корни чёрного дерева, впиваясь в каждую клетку. Где-то рядом заколыхался туман — и Лея услышала

смех

.

Нечеловеческий. Насмешливый.

— Ну вот, теперь ты настоящая ледяная принцесса, — будто бы прошептало что-то. — Мы только начали.

Каэлар поймал её прежде, чем она ударилась о землю. Он поднял её на руки — и тут же почувствовал: не просто слабость. Внутри неё что-то менялось. Магия. Лёд живой. Работает, как яд. И, возможно, как метка.

— ЛЕЯ?! — голос Тора раздался позади, он подбежал, разрезая туман. — Что случилось?!

— Он метил её, Тор. Он коснулся её. Лично.

Тор застыл. Его глаза вспыхнули — не от ярости, а от осознания.

— Элтаир…

Каэлар кивнул.

— Он уже начал охоту.

И в ту же секунду — туман сгустился вокруг.

Из глубины серых завес вышли силуэты — длинные, почти змеиные. Они двигались по земле бесшумно, как морской дым. Их было пятеро, и каждый нёс на себе

ледяную печать

, схожую с тем, что ощущал Каэлар в бою с ящейками.

— Стража… — прошипел Тор. — Небесная. Его псы.

Каэлар сжал Лею крепче. Она застонала — даже звук её дыхания теперь был словно вскользь по стеклу.

— Мы уходим. Сейчас же.

— В дом Эммы. Быстро. Мы не можем драться с ними здесь. Слишком много людей.

Каэлар взглянул на Тора, глаза которого уже начали светиться. Охотник внутри него был готов к бою.

— Прикрой нас.

Тот кивнул и развернулся к ближайшей тени, уже доставая кинжал.

Каэлар рванулся прочь, держа Лею на руках. Она бредила — губы шевелились, но слов не было. Только один образ вставал в её мыслях снова и снова — ледяное лицо с пустыми глазами, говорившее ей: «Мы ещё увидимся».

Когда они ворвались в дом Эммы и заперли за собой двери, Каэлар уложил её на диван. Тор влетел за ним — раненый, но целый.

— Ты смог?..

— Отбил. Но они не отступят. Он отметил её. Как трофей.

Каэлар стоял, глядя на девушку, чья кожа теперь была словно покрыта инеем на шее и ключицах. Он знал эту магию. Это не просто яд. Это — обратный вызов. Сигнал, по которому Элтаир сможет найти её снова. Всегда.

— Нам придётся его сжечь, — сказал он. — Или выжечь. Или найти того, кто умеет срывать метки богов.

— И быстро, — добавил Тор. — Потому что сейчас… началась

настоящая охота

. И если он решит, что она сопротивляется — он придёт за ней сам.

Каэлар опустился на колени рядом с Леей, глядя, как её грудь тяжело вздымается.

— Я не позволю. Ни ему, ни ящейкам, ни кому бы то ни было.

— Тогда готовься, — мрачно сказал Тор, обнажая клинок. — Потому что

ночь только начинается

.

Лея не приходила в себя. Лёд под её кожей будто пульсировал собственной жизнью — магический паразит, соединённый с волей далёкого, хищного бога. Она металась во сне, и каждый её стон отзывался в Каэларе как удар.

Тор ходил по комнате, будто запертый зверь.

— Мы не можем ждать. Она угаснет, если это не снять. Это не просто пометка. Это… канал. Он может

вселиться

в неё, если захочет.

Каэлар глядел в огонь. Он знал. Слишком хорошо знал, что такое магия богов. Особенно

ледяных

. Она была точной, как лезвие. Безжалостной.

— Есть кто-то, — сказал он наконец. — За чертой. В тех землях, где между мирами граница тоньше. Шаманка. Слепая, но видящая. Старше многих богов. Жрецов небеса пытались её уничтожить — но не вышло.

Тор обернулся резко.

— Ты о той, что живёт в Костяном лесу?

Каэлар кивнул.

— Она не даёт гарантий. Но если кто и сможет разорвать метку, вплавленную в душу — то только она

"Цена"

Хижина наполнялась шорохами. Дым от трав плавал над костяным полом, а пламя в очаге вдруг вспыхнуло синеватым. Шаманка сидела молча, будто вбирая в себя нечто невидимое. Затем повернулась к Каэлару и Тору.

— У вас обоих связь с ней. Один — сдерживает ярость. Другой — носит её боль, даже не осознавая. Но только

одного из вас

она выберет сердцем. И только это… спасёт её.

Тор напрягся, сжал руки. Его взгляд метнулся к Каэлару. Тот не отводил глаз от шаманки, будто уже знал ответ.

— Я не прошу вас бороться. — Её голос звучал, как скрип старого дерева. — Я говорю о

принятии

. Если её душа лежит к кому-то из вас — ритуал удастся. Только любовь, принятая и живая, способна связать свет и уничтожить холод.

Она встала. Подошла ближе. В её руках появилась чаша из чернёного камня, на дне которой поблёскивала вязкая тьма.

— Внутри Каэлара — древняя тьма. Жадная, горькая. Она питала его, защищала, делала тем, кем он стал.

— Эта тьма не уйдёт просто так. Только если

она

, Лея, добровольно отдаст часть своей крови — своей

лунной силы

, чтобы смешать её с его.

Каэлар сжал челюсти.

— И что тогда?

Шаманка смотрела на него слепыми глазами, но словно видела всё насквозь.

— Тогда твоя тьма умрёт. Без возможности воскреснуть. И ты станешь… не тем, кем был. Не демоном. Не тенью. А… собой. Очищенным. Уязвимым. Но живым.

— А она?.. — тихо спросил Тор.

— Если её сердце откликнется — она выдержит. Если нет — метка поработит её. Элтаир почувствует боль и сомнение. И придёт

сам

.

Молчание. Плотное, будто перед бурей.

Тор отвёл взгляд.

— Если это поможет Лее… я не стану мешать. — Он говорил глухо, но твёрдо. — Хотя бы один из нас должен сделать это.

Шаманка кивнула.

— Тогда всё решится в момент выбора. Её кровь… и его решимость.

— Когда?

Шаманка посмотрела в сторону окна, за которым сгущалась ночь.

— Завтра. Когда Луна будет в зените. Когда холод уже коснётся её сердца, но ещё не овладеет им. До тех пор пусть остаётся в круге соли. Не открывайте окон. Не зовите её по имени, если она заснёт. Элтаир

слушает

.

Каэлар шагнул к выходу. Тор задержался, бросил последний взгляд на шаманку.

— А если… она не выберет?

Старуха, не поворачиваясь, произнесла:

— Тогда ни один из вас не сможет спасти её. И ты, Тор… будешь последним, кто увидит, как

в её глазах гаснет Луна

.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Перед лунным кругом"

Ночь легла на землю серебряной вуалью.

Дом, где они остановились, стоял у подножия старого холма, далеко от людских глаз, в кольце вековых сосен. Шаманка сказала, что здесь Лея будет в безопасности — на время. Она начертила по периметру соляной круг, установила над окнами древние знаки и повесила над дверью чёрную ленту с нитями иссохшего полыни. Всё вокруг пахло гарью, пеплом и полнолунием.

Каэлар сидел у постели.

Он не двигался. Не моргал. Даже не дышал глубоко. Он просто

смотрел

на неё.

Лея спала, её лоб был покрыт испариной. Губы бледнели, дыхание становилось всё слабее. Под кожей едва заметно — тонкие прожилки инея, будто змеящиеся трещины, расползались от ключицы к шее, к плечу.

Каждую минуту она была ближе к холоду. К нему. К

нему

— тому, кто ждал, когда она станет полностью его.

Каэлар медленно протянул руку и убрал прядь с её лба. Ладонь обожгло — от холода её кожи. Он знал этот мороз. Он чувствовал его внутри когда-то. Это был почерк Элтаира. Проклятие, вплетённое в плоть.

— Не смей, — прошептал он, — не смей исчезнуть.

Он не знал, слышит ли она. Но хотел, чтобы

душа

её услышала.

Я здесь.

Я рядом.

Я — твоя тень, если ты захочешь света.

Он не знал, боится ли её потерять… или боится

почувствовать

себя живым. Потому что в этом доме, в эту ночь, в этой тишине он знал: если она

примет

его — он навсегда лишится тьмы, которая так долго была его щитом.

Снаружи кто-то прошёл по снегу.

Тор напрягся у окна. В руке — кинжал из света. Он видел, как среди деревьев, в отдалении, вспыхнули голубоватые глаза.

— Ящейки, — произнёс он себе под нос. — Идут по следу.

Он не знал, сколько их. Но знал: если они прорвутся — всё пропало. Элтаир не станет ждать утра. Он придёт в эту ночь.

Вдруг изнутри послышался голос шаманки. Тихий, словно шелест камыша.

— Он чувствует её страх. Он уже тянется. Я чувствую его взгляд. Нам пора.

Каэлар поднялся. Он стоял как зверь перед боем. Шаманка вошла, неся чашу и два кинжала — один из чёрного обсидиана, другой из серебра.

— Её время почти пришло. — Она кивнула на Лею. — Луна поднимается.

— Что мне делать? — тихо спросил Каэлар.

Шаманка подошла к нему, поставила чашу перед кроватью.

— Твоя кровь и её — сольются. Она должна

выбрать

тебя. Не вслух. Сердцем. Если она отвергнет тебя — кровь не смешается. Ритуал сгорит. А с ним… и она.

Каэлар закрыл глаза. Всё сжималось внутри. Он боялся. Не смерти. Не боли.

Он боялся, что

она не выберет его

.

Он опустился на колени. Взял кинжал. Прорезал ладонь. Тьма в нём зашипела, как зверь. Как будто уже знала, что это — её конец.

Шаманка взяла несколько капель крови и капнула в чашу. Тьма заплескалась, закрутилась, начала гудеть.

Теперь — Лея.

Каэлар медленно наклонился к ней, взял её руку. Ладонь холодная, почти прозрачная. Он обнял её пальцы своими. Поднёс к губам. И прошептал:

— Лея… если ты меня слышишь… если ты хоть немного чувствуешь… выбери. Не меня. Не Каэлара. А

правду

.

Он приложил её руку к кинжалу. Капля крови упала в чашу.

И — вспышка.

Чёрное и серебряное

взорвались

, смешались, зашипели. Пламя в очаге загорелось лунным светом. А из чаши поднялся столб света и тени, вращаясь, как спираль.

Лея застонала, лицо её исказилось от боли, но — она

не отпустила

его руку.

Каэлар не отводил глаз.

Тор в дверях замер, сжимая рукоять. Он видел, как ритуал удаётся. Как между ними растёт нечто, что ему никогда не принадлежало.

И он сжал губы. И отступил в тень.

Потому что понял:

она выбрала

.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Пробуждение древнего бога"

Ночь. Дом у подножия холма.

Лунный свет стекал с окон, словно жидкое серебро, и в доме стояла та самая гулкая тишина, которая бывает перед штормом. Лея спала, слабо дыша, укутанная в чары шаманки. А Каэлар стоял у окна, чувствуя, как нечто… просыпается в нём.

То было не просто облегчение — не просто исчезновение тьмы.

Это было пробуждение. Сила, что веками была скована проклятием, теперь вспыхнула изнутри, как всполох первозданного пламени. Он ощущал её в каждой клетке. Его божественная сущность — родовая, древняя, жестокая и чистая — теперь не нуждалась в тенях. Она сияла.

Каэлар глубоко вдохнул, и земля под его ногами дрогнула.

—

Что-то приближается

, — прошептала шаманка. Её лицо стало бледнее, чем воск. — Он сам. Он пришёл.

И тогда Каэлар увидел его.

Из мрака между деревьев возник силуэт, величественный и ледяной, будто высеченный из живого холода.

Элтаир

.

Глаза — два куска замёрзшего неба. Пальцы — как когти льда. Он подошёл к самому кругу защиты и усмехнулся.

— Значит… вот ты где. — Его голос был как треск льда. — Лунная жрица выбрала

тебя

?

Он произнёс это слово так, будто оно было плевком.

— Монстр. Поглотитель страхов. Падший бог.

Каэлар вышел из тени.

Тот, кто ещё недавно был закован в собственную тьму, теперь стоял прямо, спокойно, как живое воплощение силы. Его глаза сияли — не чёрным огнём, как прежде, а чистым, древним светом, в котором сплелись мрак и сияние.

— Уходи, пока цел, — сказал он. Голос его был ровный. Даже мягкий.

Элтаир рассмеялся.

— Она — моя. Её кровь откроет мне врата. Ты не осознаёшь, с кем играешь, дитя хаоса.

Каэлар не ответил. Просто шагнул за круг.

Шаманка вскрикнула. Тор, стоявший у двери, рванулся, но застыл — потому что всё вокруг замерло. Воздух стал густым. Мрак — плотным. Земля — живой.

Каэлар поднял руку.

И в ту же секунду ледяной бог рванулся к нему, разрывая пространство, оставляя за собой мороз и треск. Они столкнулись — вспышка, рев, будто молния ударила в саму ткань мира. Всё озарилось.

Секунда. Две. Пять.

И вот — тишина.

Каэлар стоял, держа в руке

сердце

.

Ледяное. Бьющееся. Покрытое инеем и трещинами.

Тело бога лежало у его ног.

— Никто… — выдохнул он, —

никто

не встанет между мной и ею.

Сердце в его руке треснуло. И обратилось в пыль.

Тор застыл в дверях. Молча. Он видел многое. Он прошёл войны. Бился с чудовищами. Но сейчас… он увидел бога. Истинного. Возвышенного. Беспощадного. И — любящего.

Каэлар повернулся к нему.

— Уходи, если хочешь, — сказал он. — Наш договор больше не держит тебя.

Но в голосе его не было приказа. Было нечто большее.

Разрешение.

Тор сжал кулаки. Его взгляд метнулся к дому, где спала Лея. К земле, где лежал мёртвый бог. И обратно — к Каэлару.

Он поклонился. Тихо. Без слов.

— Я останусь, — сказал он. — Моя история тут ещё не завершена.

Каэлар кивнул. Его глаза на миг затеплились теплом.

— Тогда встань рядом. Не позади.

Они стояли среди снега, пепла и шепота сосен, а луна наблюдала за ними — молчаливая, древняя и всё понимающая.

А внутри дома Лея шевельнулась во сне.

И почувствовала — он рядом.

Её сила. Её ярость. Её защита.

Каэлар.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Огонь между нами"

Ночь. Тот же дом у подножия холма.

Лея проснулась.

Тихо. Осторожно. Как будто сама ночь прислушивалась к её дыханию.

Она почувствовала, что что-то изменилось. В воздухе — не тревога, но сила. В её теле — лёгкость, будто невидимые цепи исчезли. И ещё — тепло, тянущееся к сердцу. Присутствие. Сила. Он.

Каэлар.

Она поднялась, накинула лёгкий плащ и вышла наружу. Лунный свет окутал всё серебром, а сосны склонялись, будто приветствуя кого-то.

Шаг за шагом, как во сне, она пошла вперёд. Её влекло. Что-то звало. Не голос — пульсация в груди, зов родной души.

И она увидела его.

Каэлар стоял на поляне, обращённый к небу, и его тело сияло изнутри. Тени больше не касались его. Он был светом и мощью, воплощением древнего пламени и вечного духа. Его глаза были —

небеса

. Глубокие, чистые, звёздные. Лёгкий ветер трепал его волосы, и всё вокруг словно замирало перед ним.

Он обернулся. Мгновенно. Словно чувствовал её.

И в его взгляде не было ни удивления, ни сомнения. Только —

власть и жажда

.

Он сделал шаг вперед,нависая над ней...Решительно. Как хищник к добыче, как звезда — к ночи.

Его лицо было так близко,что она чувствовала его дыхание на коже.

— Лея, — выдохнул он, и имя её в его голосе стало заклинанием.

Он хватил её за талию, притянул к себе, и его губы накрыли её — жадно, страстно, жгуче. Он целовал её так, будто век не дышал без неё. Его ладони скользнули по её спине, сжали, прижимая к себе так крепко, словно хотел слиться с ней.

— Ты освободила меня, — прошептал он, не отрываясь. — Ты… моя. Моя настоящая. Единственная. Пара, от которой дрожит мир.

Она смотрела на него, тронутая, пылающая, и её губы вновь потянулись к его. Ответила ему. Целовала его, как будто век ждала этого пламени. Их дыхания смешались.

Он застонал тихо, ощущая её желание.

— Прости… — прошептал он, властный, сорванный с цепи. — Я больше не могу сдерживаться… Я ждал слишком долго.

Он поднял её на руки. Взмахнул пальцами — и мир исчез.

Мгновение — и уже другое место.

Ночной остров, обмываемый тёплыми волнами. Вилла на скале. Всё вокруг — белый камень, лунный свет и воздух, наполненный ароматом лаванды и соли. Терраса с видом на бесконечное море. Пространство было их.

Он вошёл с ней в дом, неся её, целуя шею, лоб, губы, срывая дыхание.

Всё, что было на пути, — разлеталось прочь.

Магия подчинялась ему: кресла отлетали в стороны, факелы вспыхивали ярче.

Он добрался до кровати — огромной, залитой мягким светом, и мягко опустил её, глядя в глаза.

— Ты — моя , Лея. — Его голос дрожал от силы желания и нежности. — И я не отдам тебя никому. Никогда.

Он склонился над ней, вновь накрывая её поцелуями, словно вбирая в себя каждое прикосновение, каждый вздох.

В его взгляде бушевали звёзды.

Каэлар пытался быть мягким. Его пальцы осторожно коснулись её лица, будто он боялся разрушить то, что стало для него священным. Его губы скользнули по её щеке, по виску, по уголку рта, — и каждый поцелуй был клятвой.

Но в теле его бурлила сила, как в пробуждённом вулкане.

Он сдерживал её — из последних сил.

— Скажи мне «нет»… , — прошептал он, голосом, что дрожал между мольбой и жаром. — Или «да»… и я больше не остановлюсь.

Лея смотрела на него, в его небесные, почти нереальные глаза. Её руки сами поднялись, коснулись его щёк, плеч, пробежались по ключицам, будто вспоминая его заново.

Он застонал низко, с хрипотцой, и жадно впился в её губы. Больше не сдерживаясь. Теперь его ладони не просили — требовали. Они прошлись по её телу, по изгибам, по коже, что теплилась под ним. Он прижимал её к себе, будто хотел раствориться в ней, стать единым дыханием, сердцем, телом.

Её плащ упал с плеч. Его ладони с скользнули по оголённой коже, будто впервые касаясь чего-то настоящего. Он целовал её ключицы, шею, грудь — и в каждом касании было поклонение и голод одновременно.

Её дыхание сбивалось, глаза сияли доверием и огнём. Лея лежала, приоткрыв губы, и сердце её отбивало ритм, подчинённый не времени — ему.

Его руки были сильными, но в них была дрожь.

Он хотел мягче.

Он пытался.

Но ярость желания стучала в висках, и каждое прикосновение только разжигало его больше.

— Я... держу себя… из последних сил.

Она дотронулась до его лица — медленно, слабо, но с уверенностью. Её пальцы провели по его губам, по скуле, скользнули по шее.

— Я хочу тебя, — сказала она тихо.

Он застыл. Один удар сердца — и мир вокруг растаял.

Он прижался к ней, поцеловал её снова, уже иначе — требовательно, глубже.

Её тело отозвалось изгибом, лёгким стоном, касанием ног. Она уже была открыта для него, горячая, дрожащая, зовущая.

Он вошёл в неё резко. И всё её тело вздрогнуло, будто его пламя прошло через каждую жилку, каждый нерв.

Он зарычал ей в шею — глухо, сдавленно, сдерживая рвущуюся мощь.

Он хотел поглотить её, стать её дыханием, её сердцебиением, но не позволял себе потерять контроль.

Каждое движение он отдавал с точностью, силой, будто вершил древний ритуал.

Её пальцы цеплялись за его плечи, ногти царапали спину, она терялась в нём — в теле, в запахе, в жаре его кожи.

Она горела. Он — полыхал.

Он сжимал её запястья к подушкам, склонялся, шептал её имя на грани срыва.

Иногда замирал — чтобы не сорваться. Чтобы не сделать ей больно. Но она лишь поднималась навстречу, просила больше, глубже, горячее.

— богиня моя… — прошептал он в один из таких моментов.

Её тело выгнулось под ним..

Он двигался в ней властно, наполняя её с каждым толчком, с каждым дыханием.

Она ощущала его в себе — до глубины, до сердца.

Он был целым миром, бурей, дыханием вечности.

И в момент, когда они достигли вершины — вместе, единым телом, единым криком, — магия прошла сквозь стены, сорвала занавеси, зажгла воздух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Их слияние было не просто страстью.

Это было

признание душ

. Возвращение. Завершение древнего круга

"Не могу насытится тобой "

Свет мягко льётся сквозь шёлковые занавеси, окрашивая комнату в тёплое золото. Снаружи шумит море — лениво, мирно, как дыхание мира, который замер на мгновение, чтобы позволить им быть вместе.

Каэлар проснулся первым.

Он не чувствовал усталости — только удивительное спокойствие и притяжение, которое не ослабевало, а с каждым ударом сердца становилось сильнее.

Он повернул голову — и замер.

Она спала

, полунакрывшись простынёй, обнажённая от бедра до плеча.

Её кожа сияла в утреннем свете — теплая, с чуть розоватым оттенком, как будто хранила в себе отблеск его пламени.

Волосы растрепались по подушке и щекотали её ключицу.

Она выглядела…

неземной

.

Такой мягкой, женственной, открытой.

Грудь чуть приподнималась от дыхания, линия бедра скрывалась под тканью, но каждый изгиб её тела хранил в себе следы ночи: лёгкие покраснения от его рук, поцелуев, притяжения, которому они больше не могли сопротивляться.

Каэлар не мог оторвать взгляда.

Он наклонился и коснулся губами её лба.

Очень нежно.

Почти благоговейно.

Затем — щеки. Скулы.

Он прижался к ней, не скрывая утреннего возбуждения — тело само искало её тепло.

Она зашевелилась во сне, тихо, едва заметно.

Потом — чуть выгнулась, как кошка, и её тело плотнее прижалось к нему.

Манящая,прекрасная богиня,обнаженная и расслабленная..

Её губы шевельнулись, и из груди вырвался еле слышный вздох:

— Каэлар...

Он закрыл глаза на секунду,тяжело выдохнув,сдерживая порыв.

Его ладонь легла ей на талию, притягивая ближе.Будто паук,вплетая свою паутину в нее..

Он чувствовал: она отзывается на его прикосновение даже во сне.

Сердцем.

Телом.

— Не провоцируй меня,малышка, — прошептал он, едва касаясь губами её уха. — Не выгибайся так...

Она повернулась к нему, глаза приоткрылись — и в них был тот самый свет, что не нуждается в словах. Она не говорила — просто протянула руку, коснулась его шеи, и он прижался к ней сильнее.

— Ты красивая, — сказал он. — Невыносимо.

Она улыбнулась сквозь сон, лениво и доверчиво, и выгнулась навстречу к нему.

Подчиняясь..

Каэлар сдерживал себя лишь из последних сил.

Его дыхание стало тяжёлым и ровным, тело жаждало ее.

Каждый изгиб её кожи манил его, каждая дрожь отзывалась в нём эхом желания, каждый выдох — приглашением.

Он опустился над ней, ладони крепко обхватили бёдра и без предупреждения развёл их в стороны, пальцами впиваясь в ее плоть.

Её мягкий стон вырвался сквозь смущение,но он не дал ей шанса отступить.

— Смотри на меня, — скомандовал он, поворачивая её лицо к своему. — Вот так...хорошая девочка.

Его взгляд, пылающий божественным огнём, встряхнул её всю, пробуждая запретные мурашки.

Он склонился над грудью, жадно целуя и сжимая её, словно утверждая свою власть над каждым сантиметром её тела.

Она ощущала, как жажда в нём растёт, готовая вырваться на свободу.

Она дрогнула, прикоснувшись к его твёрдому члену, но он грубо отодвинул её руку и без лишнего предупреждения вошёл в неё до самого конца.

Сладкий, сильный оргазм пронзил её тело сразу,отвечая на его грубость...Крик....

Его ладонь легла на ее рот и он продолжил свои беспощадные толчки.

Воздух сорвался из её лёгких — и в тот же миг её тело напряглось от глубины его вторжения.

Она дрожала, когда он двигался властно, не давая ей ни мгновения передышки.

— Ни одного движения без моего позволения, — прорычал он, развернув её на живот и войдя вновь с новой силой.

Каждый его толчок был командой, каждый ее стон — подчинением его воли.

Время будто остановилось...

Толчок..Еще один ...Он мягко сжал ее горло и кончил в неё, заливая всё внутри горячим семенем...продолжая пульсировать в ней...

Они лежали учащенно дыша...

Капли пота стекали по их телам...

— Знаешь, мне нравится, что твои маниакальные замашки в сексе остались прежними, — сказала она шёпотом и снова улыбнулась, — не меняйся.

Его губы искривились в ответной улыбке, и они остались лежать рядом, растворяясь в тёплой тишине утреннего света....

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!!!

Вышла новая книга!!!

"РАССКУСИ МЕНЯ"

Надеюсь на вашу активность,комментарии и не забудьте добавить книгу в библиотеку!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Правда"

Он осторожно поднял её на руки, чувствуя тепло её кожи и еле уловимую дрожь после страстной ночи и устреннего жаркого секса...

Он понес ее в ванную.

Там воздух уже был наполнен мягким паром — камень прогрет магией, вода наполняла просторную купель, искрясь от световых бликов на поверхности.

Он опустил её в воду, поддерживая за талию, пока её тело медленно погружалось в тёплую гладь.

Она вздохнула, закрывая глаза, позволяя себе раствориться в этом чувстве покоя,чувстве защищенности рядом с ним..

Каэлар опустился рядом, осторожно ополоснул ей плечи, грудь, спину.

Его прикосновения были бережными, почти благоговейными.

Потом он взял её волосы, намылил их ароматным составом и, собрав в ладони, медленно натянул пряди, запрокинув её голову назад.

Её шея обнажилась — хрупкая, нежная, уязвимая.

Он не сдержался и склонился, чтобы поцеловать её в ту самую точку под ухом, где её дыхание всегда сбивалось.

Его взгляд был затуманен страстью, магия вибрировала в воздухе, будто их тела отзывались друг на друга волнами невидимой тяги.

Он не произнёс ни слова — но всё в нём, от дыхания до напряжённых пальцев, кричало о желании.

Лея приоткрыла глаза и мягко улыбнулась, не отстраняясь, но всё же прошептала:

— Мне бы хотелось узнать, как Эмма… Я давно её не видела. Надеюсь, с ней всё в порядке.

Каэлар не ответил сразу.

Его взгляд стал серьёзнее, но уже без той тени одержимости — лишь спокойная, глубокая сосредоточенность.

Он провёл пальцем по её щеке, затем виновато выходнул.

— Она в порядке.

Он на мгновение замолчал, а потом добавил с лёгкой, но искренней улыбкой:

— Хорошо,если ты хочешь. Давай найдём её.

Глаза Леи засветились — внезапно, чисто, радостно.

Она обняла его с неожиданной пылкостью, обвив руками за шею, прижавшись всем телом.

Тепло её магии вспыхнуло едва уловимым светом — словно её душа, пробуждённая надеждой, делилась этим светом с ним.

— Спасибо, — прошептала она, уже вскакивая из воды. — Мне нужно одеться… где мой плащ?.. И кулон…

В воздухе закружились капли воды, послушно высыхая на её коже — Лея использовала простое, но ловкое заклинание, собираясь в спешке.

Волосы мгновенно заплелись в лёгкую косу, одежда притянулась с комода, ткань мягко обвила её тело.

Каэлар наблюдал с лёгким прищуром,легким разочарованием, наслаждаясь этим моментом — как она снова становилась собой, целеустремлённой, живой, сияющей.Как она убегала из его обьятий... Но он знал, что встреча с Эммой будет не просто воссоединением.

Она действительно нуждалась в подруге..

— Лея, — тихо окликнул он, когда она накидывала плащ. —Ты расскажешь ей… правду? Кто ты на самом деле?

Она застыла на секунду, затем обернулась. Её глаза были ясными и спокойными.

— Да, — ответила она просто. — Она заслуживает знать.

Он кивнул, чувствуя, как в груди отзывается гордость.

За неё — и за то, что она не прячется больше.

А в глубине — лёгкий недоверие: чем обернётся эта искренность? Но он не сказал этого.

Вместо этого подошёл и застегнул на ней плащ.

— Тогда я буду рядом, — тихо. — Что бы ни случилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Неудачное признание"

Каэлар протянул руку, и между ними раскрылся портал — тихий, мерцающий, словно ткань реальности на миг раступилась. Лея шагнула первой, держась за его пальцы, чувствуя поддержку в каждой мелочи.

Они оказались перед домом Эммы — знакомое крыльцо, всё тот же цветок в горшке, только слегка завядший. Лея замялась, но Каэлар кивнул ей, словно говоря:

«Ты не одна».

Она постучала. Раз, второй. Через несколько мгновений дверь рывком распахнулась.

—

ЛЕЯ?!

— Эмма стояла на пороге, взъерошенная, в огромной рубашке, босиком, и с бутылкой вина в руке. Глаза налились слезами, и она, не стесняясь, обняла подругу. —

Ты куда, мать твою, делась?! Я думала ты умерла, улетела, забыла! Я тут Тора успокаивала, между прочим! Я СЕРИАЛЫ С НИМ СМОТРЕЛА! Я... я ужасно скучала...

Лея не успела ничего сказать, как Эмма развернулась и, слегка покачнувшись, махнула рукой.

—

Заходите... Только... эээ... не пугайтесь...

Они вошли, и взгляд Каэлара тут же остановился на диване.

Там, в очень сомнительной позе, развалился Тор. Пьяный, полураздетый, с растрёпанными волосами и... связанными руками. Он тихо храпел. На лице — след от бокала. Где-то рядом валялась наручная цепочка.

Эмма, заметив взгляды, вспыхнула:

—

Это... эм... мы просто немного поиграли

!

Это вообще не то, что вы подумали

!

Каэлар и Астелия переглянулись. Секунда — и оба рассмеялись.

—

Совсем не то

, — усмехнулся Каэлар, пряча улыбку.

Эмма покраснела, что-то буркнула себе под нос и схватила плед, аккуратно прикрывая Тора с головой, как ребенка.

— Всё прилично! Проходите на кухню! Я сейчас — чай, печенье, и... никаких странных вопросов!

Через несколько минут они уже сидели втроём. Эмма потягивала горячий чай, более-менее отрезвевшая. Лея держала чашку крепко, взгляд был опущен.

— Эм… — наконец сказала она. — Я… я должна тебе кое в чём признаться. Просто не знала, как ты отреагируешь…

Эмма удивлённо подняла брови. Лея медленно сняла амулет с шеи. Вспышка мягкого света — и человеческая форма сменилась настоящей. Волосы побелели, в глазах засветилась лунная глубина, над кожей проступила тихая аура магии.

Эмма уставилась на неё с открытым ртом. Потом на чай. Потом снова на неё.

— …Нифига себе, я перепила.

Она попыталась поставить чашку… промахнулась. — Жесть.

И с глухим

«

Уууу…

»

рухнула в обморок прямо на стол.

Лея успела взмахнуть рукой — магия подхватила подругу, мягко уложив её в воздухе.

—

О, Эмма…

— с нежной улыбкой пробормотала Лея и понесла ту в комнату, бережно опуская в кровать рядом с Тором, который только фыркнул и перевернулся на бок, прижимаясь лбом к подруге.

Каэлар стоял в дверях, прищурив глаза.

— Я же говорил, — шепнул он, приближаясь к Астелии.

Он притянул её к себе, его руки обвили её талию, и прежде чем она успела возразить, он открыл портал за её спиной.

— Мы ещё не закончили… в ванной, — прошептал он ей в ухо с такой страстью, что её дыхание сбилось.

Мир снова растаял в серебряных всполохах портала, унося их обратно — в магию, тепло и продолжение того, что началось между ними утром.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Cопротивление-бесполезно"

Портал захлопнулся за их спинами, оставив позади остывающий мир признаний и пьяных подруг.

Пар вновь окутал купель, капли медленно стекали по камню, воздух наполнился ароматом влажного жара и наэлектризованной магии.

Каэлар вынес её из вспышки, крепко прижимая к себе, и его взгляд… он уже не скрывал того, что таилось внутри.

Жажда. Страсть. Бешеная, первобытная тяга.

Он был возбуждён и игрив, как хищник, вернувшийся к своей добыче.

— Наконец-то мы одни, — его голос был хриплым, низким.

Пальцы скользнули по её талии, будто вспоминая, как она дрожала в его руках минутами раньше.

—

Подожди,послушай меня,давай поговорим!

— Астелия вдруг вырвалась, глаза её вспыхнули. — Ты снова просто… просто забрал меня! Я хотела остаться! Я должна снова поговорить с Эммой! Я…

Она резко оттолкнулась от него, выскользнув из его рук, и сделала пару шагов назад.

Волосы липли к обнажённой спине, дыхание было сбивчивым, кожа всё ещё горела от его прикосновений, но в голосе звучала решимость.

— Это

важно

!

Каэлар не сразу ответил. Его губы растянулись в медленной, опасной усмешке.

—

Оставим разговоры..

, — прошептал он, щёлкнув пальцами.

Его зрачки вспыхнули древним синим светом, будто сама магия времени и власти зажглась в нём. Поток энергии рванулся вперёд, обвивая её тело, и в следующий миг Астелия сорвалась с места — невидимая сила притянула её к нему, прижимая вплотную.

Воздух вырвался из её лёгких в судорожном выдохе, грудь бешено вздымалась.

— Каэлар! — она вскрикнула, полными губами хватая воздух. — Перестань… Это нечестно…

— Возможно, — его голос стал тише, ниже, опасно мягкий. — Но я никогда не был честен, когда речь шла о

тебе

.

И он поцеловал её.

Не просто губами — всей душой, всей своей магией, каждой клеткой своего существа.

Его поцелуй был жарче купели, в которую они вернулись.

Он не просил — он

забирал

.

Она сопротивлялась. На долю секунды. На вдох. На пульс.

А потом растаяла.

Пальцы вцепились в его волосы, бедро прижалось к его боку, дыхание слилось с его дыханием.

Она знала, что должна сказать что-то.

Напомнить, зачем они вернулись.

Но всё исчезло — остался только он.

Его язык, что смело вторгался в её рот.

Его руки, что с нежной, опасной уверенностью скользили вниз по её телу.

Его сила, что поглощала её, не ломая — а освобождая.

— Мы решим всё позже, — прошептал он, едва оторвавшись от её губ, касаясь лбом её виска. — Сейчас ты

моя

, Астелия. Не заставляй меня ждать..

— Я… — она не успела закончить.

Он снова поцеловал её — уже не спрашивая, не дразня, а

забирая

.

И она больше не пыталась убежать.

Её протест растворился в стоне, в руках, что скользили по его спине, в сдавленном дыхании и пальцах, впившихся в его плечи.

Магия закружила их в танце, в котором не было больше "да" или "нет".

Только желание.

Только тяга.

Только двое, сливающиеся в одно, где нежность была острым лезвием, а доминирование — актом любви.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Я-Бог"

(От лица Тора)

Сначала был бал.

Смех, музыка, маски. Он следил за ней, как всегда — не в силах отвести взгляд.

Астэлия сияла в этом человеческом празднике, словно луна, спрятавшаяся среди фонарей.

Её улыбка. Её голос.

Она держалась так легко… как будто всё страшное осталось позади.

А потом — всё обрушилось.

Она упала.

Будто мёртвая.

В ледяной метке на её груди пульсировала магия чужая, чуждая, убийственная.

Он ринулся к ней, крича её имя, не чувствуя ног.

Он держал её в руках, и впервые за долгие века ощутил себя абсолютно бессильным.

Его суть, его божественность — ничто перед этой трещиной в реальности.

Он ничего не мог сделать.

Шаманка говорила о выборе. О жертве. О связях.

И он знал — знал, что она выберет его.

Каэлара.

Чёртова предначертанность.

Чёртова кровь истинных.

Он стоял, наблюдая, как они сливаются воедино в потоке магии и света, и в тот момент его сердце будто вывернуло наизнанку.

Он чувствовал — чувствовал, как всё внутри ломается.

Как бы он ни ненавидел судьбу, она уже

решила

.

И кто он, чтобы изменить её?

А потом — Каэлар.

Вся его сила проснулась.

Нечто древнее, первородное прорезалось сквозь оболочку мужчины, и Тор увидел его настоящим.

Эхо того, кем он был до падения.

Он — единственный, кто уцелел из истреблённого рода.

Он — демон, которого не убила даже божественная резня.

Тор чувствовал его мощь.

Гулкую, безднуобразную.

И внутри… сжался. Почувствовал себя ничтожным.

Каэлар мог бы уничтожить его, стереть, растоптать.

Но, странным образом, он лишь посмотрел — и позволил ему остаться.

Нарушив все договоры, все правила.

Почему?

Это было… смешно.

Он забрал Астэлию. И просто исчез.

А Тор… сломался.

Он вернулся на остров.

Один. Без неё. Без смысла.

Подчинённые на небе не были ему друзьями. И никогда не будут.

Он направился в бар.

Всё было туманом: один стакан, другой, третий.

Пустота внутри казалась слишком громкой.

А потом — чья-то рука на плече.

— Серьёзно, Тор? — знакомый голос. Женский. Возмущённый. — Спиваешься?

Эмма. Подруга Астэлии.

Кажется, это была она.

Он попытался снова дотянуться до бутылки, но она хлопнула его по рукам.

— Всё. Хватит. Ты сейчас сам себя в яму закопаешь. — Она почти тащила его из бара. — Пошли отсюда. Или я тебя связывать начну.

Он усмехнулся, почти сквозь слёзы. — я просто устал...

Она остановилась. В её взгляде мелькнула тень понимания.

— Ладно. Пойдем ко мне. Только давай без разрушений, ясно?

У неё было тепло. И неожиданно спокойно.

Он сидел на её полу, сгребая бутылку вина, найденную на кухне, будто это было последним, что осталось в этом мире.

Что-то рассказывал… Он не помнил слов. Только обрывки.

О том, как Астэлия пала. О ледяной метке. О выборе. О том, как больно быть не тем, кого выбрали.

А потом — вспышка.

Что-то в нём сорвалось.

Он попытался притянуть бутылку магией обратно — но Эмма, громко выругавшисьи сказав что он сошел с ума окончательно, достала какие-то чёртовы верёвки и просто связала его.

Как зверя.

— Ты, оказывается, буйный, когда пьёшь. — Она фыркнула, завязывая узлы. — Я тебе сейчас наручники свои вынесу, понарошку было, а вот сейчас — по-серьёзке.Давай трезвей,дружок.

— Я бог, — пробормотал он. — Кто ты, чтобы...

Бах.

Пощёчина? Удар в лоб? Он не понял. Мир потемнел.

Он отключился.

Его выключила какая-то смертная. Простая, земная…

Боже...

-------------

Он очнулся от тишины.

Голова гудела, но не от алкоголя — от воспоминаний. Бар. Эмма. Верёвки.

О Господи. Верёвки.

Он приподнялся.

Голова упала на его живот. Рука — тоже. Маленькая, тёплая, женская.

Эмма.

— Что за... — Тор дернулся, чувствуя, как верёвки всё ещё обвивают его запястья. — Серьёзно?

Щелчок пальцев — и верёвки тут же исчезли, рассыпавшись пеплом.

Он сел, откидывая волосы с лица, обводя взглядом комнату.

Пьяный бог, связанный смертной, и валяющаяся рядом та самая смертная —

без сознания.

Прекрасно.

— Отлично, Тор, — пробормотал он. — Просто... блестяще.

Он уже собирался встать, когда Эмма застонала и, не открывая глаз, потянулась к нему, будто к подушке.

— Ахренеть... Леееея... ты что, чародейка из Гарри Поттера или типа того… — пробормотала она сквозь сон, обняв его за талию.

Тор застыл.

Потом усмехнулся.

Значит, они были здесь.

Астэлия видела его в таком состоянии.

Он заглянул в воспоминания Эммы — быстро, легко, касаясь её сна магией.

И увидел всё.

Как он валялся на диване в странной позе, полураздетый, пьяный в стельку, и

Каэлар с Астэлией стояли в дверях смеясь.

— О боги… — прошептал он. — Какой позор.

Какая теперь, к демонам, разница. Всё сказано. Всё сделано.

Эмма резко села, как будто её ударило током.

— Ахренеть!!!Это был сон? — Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Не совсем. — Тор лениво повернул голову. — Хотя мне бы тоже хотелось верить, что это был сон.

— Подожди... — Она нахмурилась. — Ты ведь говорил… ты сказал… что ты бог?.. Ты был пьян, но… Ты серьёзно это сказал?.. Это что —

всё правда?!

Тор скосил на неё взгляд и прищурился.

— Ага. И ты меня вырубила, кстати. Смертная.

Эмма моргнула. А потом сделала лицо невинное до фальши:

— Ой, не... не помню такого. Я вообще никого не вырубала. Ты сам споткнулся. Об стену.

— Ага, — Тор скалился, медленно поднимаясь. — Конечно.

Тишина. Потом она вдруг выпалила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

А внизу…

— Она махнула куда-то под его талию, покраснев. —

Ну, у тебя там всё тоже… божественное?..

Он застыл. Поднял бровь.

Она нервно засмеялась:

— Шутка! Просто... шутка. Забудь.

Он приблизился к ней в один шаг — горячий, близкий, опасный. В его взгляде вдруг мелькнул вызов.

—

Хочешь проверить?

Эмма судорожно сглотнула, резко подняла руки в жесте:

— Мир. М-мир, окей? Мы на утро не подписывались.

Тор усмехнулся.

Щелчок.

И он исчез, растворяясь в серебристом свете, оставив после себя лишь лёгкий запах дождя и вина.

Он вернулся домой.

"Его по праву"

Тьма окутала остров.

Луна дрожала в небе, тонкая и чёрная, как рассечённое веко.

Каэлар стоял на краю утёса, глядя вниз, на спящую Астэлию, укутанную в тонкое покрывало из светящихся чар.

Он наложил охрану — древнюю, как само время.

— Никто не коснётся тебя, — прошептал он. — Пока я не закончу.

Он шагнул в пустоту — и исчез.

Гром взорвал небеса, когда Каэлар встал в самом сердце зала верховных богов.

Ступени дрожали.

Светильники погасли.

Мрак разлился, как чернильное море.

Его мантия развевалась, словно древняя тень, сотканная из звёзд.

Кто-то вскрикнул.

Кто-то побледнел и бросился прочь.

Кто-то вскинул руки, готовясь к бою.

— Не стоит, — спокойно сказал он и щёлкнул пальцами.

Щит вспыхнул вокруг него — безмолвный, величественный, как сама Ночь.

Удары магии, копья света и клинки духа — всё рассыпалось, столкнувшись с этой невозможной бронёй.

Богов, что напали, откинуло назад.

Кто-то упал замертво, лишь коснувшись её.

Он даже не моргнул.

А троны…

В глубине зала они сидели: высшие.

Неподвижные. Мудрые. Слишком сильные, чтобы бояться.

Слишком старые, чтобы удивляться.

Среди них поднялась

Лунная Жрица

— мать Астэлии.

Её глаза были, как зеркало морей — в них отражался мрак, и свет, и древнее знание.

Она склонилась в лёгком, грациозном поклоне.

— Приветствую… Бога Ночи.

Он кивнул, подняв руку.

— Не стоит.

И когда их взгляды встретились — всё стало ясно.

Он знал.

Она поняла.

Дочь сделала свой выбор.

Судьба свершилась.

Жрица села обратно, не произнеся больше ни слова.

Тронный зал наполнился голосами.

— Зачем ты вернулся?

— Ты был мёртв.

— Это наша эпоха.

— Ты не имеешь права!

Каэлар медленно шагнул вперёд, и в его глазах загорелось

нечто

.

Небо погасло.

Ветер стих.

— Я пришёл, чтобы свершить

правосудие

, — сказал он, голосом, в котором звучала бездна. —

И вернуть себе то, что было моим. По крови. По судьбе. По боли.

Мрак хлынул из его зрачков.

Словно сама ночь вырвалась наружу.

И те, кто поднимал оружие, упали.

Мгновенно. Без звука. Без борьбы.

Прах и свет — вот всё, что осталось.

Каэлар вдохнул их силу, как дыхание утра.

Она вплелась в него, возвращаясь домой, в того, кто был её истинным носителем.

Он обернулся к тронам.

— Вы не были замешаны. Я чувствую это. Ваши души чисты. Простите за вторжение.

Он сжал ладонь — и тела предателей вспыхнули, исчезая в огне, чёрном, как смерть.

В пепле не было ни крика, ни боли — лишь

конец

.

Перед тем как уйти, он остановился.

Посмотрел на Лунную Жрицу.

В его голосе не было гнева. Только предупреждение.

— Мы навестим вас скоро. Астэлия будет рада видеть мать.

Если у кого-то есть возражения — говорите сейчас.

Или замолчите навсегда.

Тишина.

Он растворился — не вспышкой, не дымом.

Туманом.

Как ночь, скользнувшая обратно под кожу мира.

Он вернулся на остров.

И лёг рядом с ней.

Она, всё ещё спала, едва заметно дыша, пальцы сжаты у груди.

Каэлар посмотрел на неё — и впервые за долгое время позволил себе выдохнуть.

Он не сказал ни слова.

Но Астэлия во сне чуть прижалась к нему, будто чувствовала его присутствие.

Он закрыл глаза.

Месть была начата.

Но любовь — была рядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Тишина перед подъемом"

Рассвет ещё не коснулся горизонта. Тени острова лежали неподвижно, будто всё вокруг затаило дыхание.

Астэлия проснулась внезапно. Не от звуков — их не было. Не от света — его тоже не было.

От ощущения.

Что-то в ней... щелкнуло.

Каэлара рядом не было.

Она поднялась, завернувшись в покрывало, и вышла из хижины босиком, ступая по тёплому песку.

Он стоял у самого края скалы, глядя вдаль, туда, где небо касалось воды.

— Ты ушёл, — тихо сказала она.

Он не обернулся.

— Вернулся. — Голос его был глух, но спокойный.

Она подошла ближе, смотря на его спину — такую сильную, напряжённую, будто он всё ещё держал в себе остатки силы, что выжигала врагов ночью.

— Ты что-то скрываешь от меня, — прошептала она. — Я чувствую.

Он медленно повернулся к ней, взгляд его был мягче, но в глубине таилась тьма.

Та, что теперь жила с ним навсегда.

— От тебя ничего не скроешь, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Мы скоро вернёмся. На небеса.

Астэлия вздрогнула.

— Что ты сделал?

— То, что должен был, — просто ответил он. — То, чего они боялись, но не смогли остановить.

Она сжала пальцы на груди.

— Верховные… они не примут это. Они будут в бешенстве. Ты знаешь, они не простят…

Он подошёл ближе, накрывая её ладонь своей.

— Пусть бесятся. Пусть кричат.

Он наклонился к её уху, прошептал:

— Тебе не о чем переживать. Я всё улажу. Обещаю.

Астэлия заглянула ему в глаза, словно хотела найти там то, кем он был прежде.

Он был всё тем же.

И уже другим.

— Ты бы хотела вернуться? — вдруг спросил он, медленно. — На небеса.

Она замерла, на миг задумавшись.

— Мне нравится здесь. Этот остров… он стал домом. Тихим, настоящим. С тобой.

Но... — она опустила взгляд. — Я часто думаю о матери.

Как она там.

Скучает ли.

Каэлар вздохнул.

— Тогда пора её навестить, — сказал он. — И показать, что ты не одна. Что теперь с тобой — бог ночи.

Астэлия улыбнулась грустно.

— Ты правда всё уладишь?

Он кивнул.

— Во мне теперь слишком много тьмы, чтобы они не заметили. И слишком много света — чтобы они могли это игнорировать.

Они стояли молча, пока над морем не зажглась первая полоска света.

— Собери вещи, — тихо сказал он. — Мы вылетаем на закате.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Возвращение"

Сумерки опускались на остров, когда Астэлия стояла у скалы, затягивая ремешок небольшой сумки.

Она и впрямь стала почти как человек...

Ветер трепал лёгкую ткань её накидки, а волосы путались, будто не хотели отпускать.

Каэлар молча стоял позади, наблюдая, как она в последний раз оглядывает дом.

— Всё готово? — спросил он.

— Не совсем, — тихо ответила она и вынула из складки плаща потускневший, серебряный амулет в виде полумесяца с застывшей слезой в центре.

— Я... не думала, что когда-нибудь верну его. А теперь даже не знаю, как... смотреть ей в глаза.

— Она ждёт тебя, — сказал Каэлар. — Она знала, что ты вернёшься.

Астэлия кивнула. Её голос дрогнул:

—ну рано или поздно, мы должны были бы поговорить...

Она слабо улыбнулась.

— Надеюсь, она не решит тебя убить.

Каэлар ухмыльнулся.

— Пусть попробует.

Когда они взлетели, небо словно разошлось перед ними.

Сквозь слои облаков, сквозь тончайшую вуаль мира смертных, они поднялись к высшим сферам.

Там, где воздух вибрировал от древней силы, и звёзды были ближе, чем дыхание.

Храм Верховных богов — величественный, будто высеченный из чистого эфира.

Башни поднимались до самой вечности, а купола мерцали лунным светом.

Стражи у входа отвели взгляд, лишь молча распахнув врата.

Совет уже ждал.

Они вошли в главный зал — огромный, тихий, наполненный напряжением.

Богов осталось меньше, чем прежде.

Каэлар знал это, как пробел в музыкальной гармонии.

Те, кто восстал — исчезли.

Те, кто выжил — не посмели взглянуть в его глаза.

Астэлия шагнула чуть вперёд.

Её сердце колотилось, но в ней больше не было девичьей слабости. Только решимость.

На троне из лунного камня сидела она — Лунная Жрица.

Мать.

Её волосы — как лунный свет, кожа — прозрачная, почти неземная.

Когда её глаза встретились с глазами дочери, в них промелькнули тревога, боль и облегчение.

— Ты вернулась, — тихо сказала она.

Астэлия подошла ближе, достала амулет и протянула его.

— Простите, что так поздно.

Мать взяла амулет, прижала к сердцу и резко обняла её.

— Главное — что ты жива.

Она посмотрела на Каэлара.

— И с ним...С твоей судьбой..

Астэлия кивнула.

— Он — всё, что было нужно, чтобы я стала собой.

Слова эхом прокатились по залу.

Верховные переглянулись от возмущения, но никто не заговорил.

Не осмелились.

Каэлар встал рядом с Астэлией.

— Я пришёл не просить. Я пришёл забрать своё место. Бог ночи вернулся.

И ни один голос не воспротивился.

Все молчали.

Даже старейшины.

И только один бог — древний, с длинной серебряной бородой, тот, кого звали Вестником Времен — медленно поднялся со своего трона.

— Бог ночи вернулся... но с ним пришло и нечто большее, — произнёс он. Его глаза были мутными, слепыми, но он будто видел всё.

Он повернул голову к Астэлии.

— Поздравляю дитя лунных...Ты носишь в себе новую жизнь...

Тишина сорвалась с купола, как осколки стекла.

Каэлар замер.

Астэлия ошеломлённо взглянула на старца, потом на Каэлара.

— Что... что вы сказали? — прошептала она.

— В твоей крови бьётся сердце новой звезды, — проговорил Вестник. — Дитя света и тьмы. Рождение новой эры.

Каэлар шагнул к Астэлии, ошеломлённый.

Его ладони легли на её талию, и он впервые в жизни дрогнул от потрясения.

— Ты... — он выдохнул. — Ты и вправду....Моя ....—Сейчас он почувствовал это как никогда раньше...Это правда...

Астэлия смотрела на него, а потом медленно, как будто сама поняла это только сейчас, улыбнулась — сквозь слёзы, сквозь страх, сквозь волнение.

— Наша звезда.. — прошептала она

Каэлар рассмеялся.

Тихо, безумно, будто вдруг ощутил — всё, за что он боролся, всё, что отняли у него века назад, всё возвращается.

Он заключил её в объятия, уткнувшись лбом в её шею.

Совет молчал.

Даже боги склоняли головы.

Новая эпоха началась...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Сады луны"

Возвращение бога ночи было не просто событием — оно стало

началом новой эры

.

Верховные пребывали в суете, готовя для Каэлара древнее царство, некогда разрушенное, но теперь подлежащее возрождению.

Посланцы летали над вершинами облаков, воздушные заклинания переплетались в эфире, башни отливали серебром в знак перемирия.

А пока мир под небесами выравнивал дыхание, Астэлия и Каэлар ступали по теням прошлого.

Мать Астэлии, величественная и вместе с тем нежная, пригласила их в свои чертоги.

Во дворец, где каждая колонна была словно вытканной из света,

где мраморные полы отражали шаги воспоминаний.

Там, в сводах из хрустального света, Астэлия росла...

Здесь она пряталась от служанок, училась владеть стихией луны, училась молчать, когда хотелось кричать.

Теперь она вернулась.

Не девочкой.

Не изгнанной.

А любимой. Возлюбленной.

Матерью будущей звезды.

— Здесь ничего не изменилось, — прошептала она, коснувшись прохладной стены у входа. — Даже гобелен... всё тот же.

— Ты счастлива? — спросила мать, подойдя к ней.

— Не знаю, — честно ответила Астэлия. — Я... чувствую, как будто вернулась домой. И одновременно — как будто я уже не та.

Мать ласково коснулась её лица.

— Ты не та. Ты стала собой.

Они провели ночь в старинной опочивальне — с мягким ложе, полупрозрачным балдахином и видом на ночной сад.

Мать заботливо распорядилась, чтобы служанки оставили их в покое.

Никто не должен мешать.

— Это великая радость, — прошептала она, перед уходом. — Дитя от бога... Редкость. Наша кровь капризна, горда. Мы веками были бесплодны. Только истинное слияние душ даёт жизнь. И ты... ты смогла.Я горжусь тобой,дитя...

Сады луны спали в серебряной тишине.

Бледные цветы раскрывались только в свете звёзд, а туман клубился над аллеями, скрывая их следы.

Каэлар вёл её за руку, чуть улыбающийся, тихий, но в глазах — огонь.

— Тебя можно украсть ещё раз? — спросил он, обвивая её за талию.

— У нас есть целая вечность, — прошептала она.

— Тогда я буду красть тебя каждую ночь.

Он закружил её под музыку ветра, под шелест трав, под дыхание мира.

Потом остановился, прильнул к её губам — с нежностью, почти с трепетом.

— Я не думал, что могу быть так... счастлив, — сказал он, прижимаясь к её лбу. — Я... сжигал миры. И всё ради этого момента.

— Мне казалось, ты всегда такой. Сильный. Несгибаемый. Неуязвимый.

— Снаружи — да. А внутри был только пепел. Пока не пришла ты.

Они сели на каменную скамью у фонтана.

Астэлия смотрела на отражение луны в воде, и её голос стал тихим, почти детским:

— Знаешь, я много раз мечтала об этом месте, когда была среди смертных. Мне снились эти сады. Мама. Твоя тень за спиной...

Она замолчала.

— Когда я прыгнула... туда, вниз, я не знала, выживу ли. Но внутри меня жила мысль — что всё это не конец, а только начало. Что где-то там ты... найдёшь меня.

Каэлар взял её ладонь, поцеловал запястье.

— Я бы нашёл тебя в любом аду.

Она улыбнулась, прижимаясь к нему щекой.

Они услышали шаги. Лёгкие, торопливые.

Из тумана вышел Тэрагон.

Он остановился, увидев их вместе.

Лицо его было бледным, измученным, в глазах — борьба тысячелетий.

— Так это правда, — выдохнул он.

Он медленно подошёл и встал перед Астэлией.

Склонил голову. И, неожиданно, опустился на одно колено.

— Я... Я пришёл, чтобы сказать — если когда-нибудь тебе или ребёнку грозит опасность... я встану первым. Даже если мне придётся умереть за вас.

Астэлия замерла. В её глазах стояли слёзы.

— Тэрагон...Ты не обязан...

Он поднял взгляд. Его голос дрожал:

— Я люблю тебя. Но я проиграл.

И это был не упрёк.

Это было признание.

Каэлар молча смотрел на него. А потом шагнул ближе.

Их взгляды встретились — два бога, два врага, два мужчины, разделённые судьбой.

Каэлар медленно кивнул.

— Уважение, — сказал он. — Это всё, что я могу тебе дать. Но это — многое.

Тэрагон встал.

Скрылся в ночи, не сказав больше ни слова.

Астэлия долго смотрела ему вслед.

Каэлар крепко прижал её к себе.

— и что теперь будет? — прошептала она. — Что нас ждёт дальше?

Он долго молчал, глядя в туман.

А потом, с мягкой уверенностью, как будто видел это в самой ткани времени, ответил:

— Нас ждёт светлое будущее. Не лёгкое. Но наше.

И они пошли дальше по тропе луны, под звёздами, что однажды осветят имя их ребёнка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Благодарность"

Дорогие читатели!

На этой приятной ноте ,мы заканчиваем эту книгу.

Я благодарю вас за чтение и поддержку!

Она могла быть ещё длиннее и развернутее,но в какой то момент я потеряла вдохновение и уже не смогла продолжать...

Это была моя -первая пробная книга!

НОВИНКА в данный момент:

"Раскуси меня "

В академии Рейна — недосягаемая. Холодная красавица с чёрными волосами и пронизывающим взглядом, она держит всех на расстоянии. Но одна тайна жжёт её изнутри: Эйдан. Идол колледжа. Опасный. Безупречный. И тот, кого она преследует с одержимостью, тщательно скрытой за маской безразличия.

Она была невидимкой в старшей школе, а он — её первый запрет. Теперь они снова в одном месте. И теперь всё иначе.

Но Рейна не знает: за каждым её шагом — его тень. Эйдан следит за ней так же одержимо, как она за ним. Он видит, как её взгляд скользит по нему сквозь полки библиотеки, как она задерживается возле его расписания, как "случайно" оказывается там, где он.

Игра началась. Никто из них не готов сдаться. Их одержимость друг другом — не влюблённость. Это нечто куда более опасное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец